— Один день, — жестко сказала девушка.
— Один день, — вновь улыбнулся Павел, заставляя тут же пожалеть о своем решении.
Запад Москвы.
Вопреки собственным ожиданиям, смерть Сивого, десятков лугару, а также проваленный напрочь план, не вызвали привычной апатии. Скорее, появилось некое безразличие, чтобы вновь и вновь не пережить эти эмоции от поражения и потерь. Разум защищал себя как мог. А бояться показаться бездушным в первую очередь для самого себя? Кому какая теперь разница.
Хотелось идти в бой. Ради самого боя, как единственной возможности раствориться в мраке боли и смерти. Поэтому время, пока отрастала рука, тянулось бесконечно долго. Организм требовал энергии, поэтому есть приходилось почти без перерыва.
При этом я совершенно не интересовался происходящим. Эдвард беседовал с Гиллианом, прорабатывал какие-то планы. Наплевать. Остальные лишь затягивают развязку. И бездарно гибнут ни за что. Не нужно никаких прикрытий и всего остального. Дункан отправил меня одного разобраться со всем. Так и стоило поступить с самого начала. Выманить каким-нибудь образом Маркуса, устроить охоту на его марионеток, а также всех остальных, кого он пошлет против меня. Утопить собственный вид в крови, если потребуется, но потом добраться до вожака и прекратить это все. Все равно после того, как все закончится, не будет нормальной жизни среди своих.
Но Маркус бы понял перед смертью, что пожертвовал слишком многим, чтобы остановить меня.
Вместо этого были какие-то шпионские игры... интриги... и к чему это привело? Больше никаких полумер.
Так диктовал внутренний голос, который я старательно игнорировал из-за каких-то мнимых моральных норм и принципов. Я не обычный оборотень, законы нашего вида писаны не для меня. За это вожак хочет уничтожить. Идет ва-банк, действует до конца, не гнушается ничем, в том числе убийством каждого, кто мне дорог...
Я вспомнил о родителях. Рано или поздно он решит, что добраться до меня можно через них. Похитить, будет пытать, возможно, убьет. Это будет в его духе.
Так почему я должен размениваться на что-то? Поступать по справедливости? Делать войну честной? Не уподобляться своему заклятого врагу? Все это глупости.
Нужно было слушать себя, свою природу. Сопротивляться ей нет смысла...
При этом из головы не выходили слова марионетки. Год... нет, это чушь. Попытка запутать, сбить с пути, заставить отступить.
А убийство Сивого было лишь за тем, чтобы сломать меня. Убил бы остальных, если бы я позволил.
Стоило отдать должное стойкости лугару. Они так и не смогли убить столь мощную марионетку, потеряли много солдат, но их боевой дух все еще был высок.
И я собирался соответствовать...
Ольга же вновь увидела то, что другие заметили не сразу. Когда силы постепенно восстановились, она, до этого благоразумно не трогая, все же решилась на непростой разговор.
Девушка продолжала придерживать раненый бок. Коготь уже мог ходить хоть и с трудом, но не слишком переживал по этому поводу. Возможно, даже рад, что во многом избежал того, что вновь заставят лезть в пекло.
— Ты готовишься к битве, — констатировала волчица.
— Да... и что? — я даже не взглянул на нее, прислонившись плечом и вычерчивая на ближайшей стене дома когтем странные, ничего не значащие символы.
Просто изображения, которые приходили в голову, позволяя отвлечься хоть немного от неприятных мыслей.
— Я знаю этот взгляд. Такой же был у меня... когда-то... когда я винила тебя в смерти родителей. И хотела отомстить.
— Хватит напоминать об этой истории, — злобно рыкнул я.
Новых ран хватает, незачем бередить старые.
Прикосновение к здоровому плечу вызвало новую порцию раздражения.
— Если ты пойдешь сейчас, то просто умрешь.
— Плевать...
— Именно. Тебе плевать. Но для остальных ты стал символом сопротивления вожаку, хочешь ты того или нет. Я и остальные готовы отдать жизнь ради этой цели. Все мы пожертвовали слишком многим, чтобы отступать сейчас. Ты не можешь просто так выкинуть собственную жизнь...
Да, она была права. Но эту правду сложно принять. И еще сложнее ей следовать. Да и я был не обязан. Поэтому даже не смог посмотреть в ее глаза.
Зато взгляд привлекло другое. К нашему лагерю надвигалась фигура с поднятыми руками. Андрей?..
— Не стреляйте! Эдвард! — окликнул он высшего командира, которого увидел издалека.
Его появление вселило некую надежду. И почти отбило желание бездарно броситься в неравный бой... почти.
Приветствия были теплыми, но оборотень явно торопился:
— Макс, мне нужно, чтобы ты пошел со мной. Один.
— Почему? — насторожился Эдвард.
— Это не займет много времени. Я объясню все позже, просто так надо.
После приятной новости вновь пришло некоторое безразличие к ситуации. Отчасти разбавленное любопытством. Но сейчас чувства после произошедшего казались притупленными...
— Раз надо... — согласился я.
То, что Андрей может вести меня в ловушку, говорила темная сторона сознания. Но как-то неохотно. Будто можешь делать что хочешь, главное останься в живых.
Но с другой стороны мне даже хотелось, чтобы странное поведение собрата оправдалось, и там действительно окажутся люди Маркуса.
Руки, точнее когти, уже чесались...
Из оружия имелся только тот самый трофейный револьвер. Я долго им не пользовался. Его хранила Ольга, а после утери новых трофеев в прошлых битвах, отдала обратно. И теперь он болтался в кобуре на поясе. Поэтому не только когти, но и семь пуль из РСА сделают свое дело.
Однако на полпути мне стало стыдно, что я так плохо думаю о том, кого сам спас, кто никогда не подводил. Эдвард мельком рассказал, что Андрей рискнул своей жизнью и отправился искать меня...
— Я видел Нину. Ты же знаешь ее? — поделился новостью бывший следователь.
— Да... — искренне удивился я. — Как вы пересеклись?
После рассказанной истории когти впились в ладони до крови...
— Я велел ей уходить... держаться подальше от всего этого... и что теперь? — даже неизвестно, понял ли Лавров хоть слово из того, что удалось процедить сквозь сквозь сомкнутые клыки.
Все вокруг рушилось, и не хотело становиться лучше. Если за судьбу Нины, казалось, не приходилось переживать, никаких нитей, связывающих со мной, не было... все равно та, что потеряла из-за меня сестру, оказалась в этом чертовом переплете. Из которого нет выхода...
Но сейчас это неважно. Она далеко. А я сейчас здесь. Нужно решить первоочередные проблемы.
При этом я был настолько ими поглощен, что не интересовался почти ничем, что произошло с Андреем. Друг, называется...
Наконец, мы пришли в один глубокий подвал. Кажется, здесь находился один из центров подготовки для собратьев. По крайней мере, стрельбище и спортзал присутствовали. Издалека то и дело раздавался рык. Какая-то волчица, если судить по запаху... какого черта здесь творится?
Навстречу из другого помещения вышел тот, кто заставил принять боевую стойку. Ловушка! Наконец-то!
Но Андрей аккуратно положил руку на плечо.
— Постой, он наш союзник!
Какое разочарование...
— Я помню тебя, — не стремясь расслабляться, рыкнул я. — Тогда, на корабле...
— И не только там, — прервала меня фигура в противогазе.
Мужчина снял с плеча винтовку, положив ее к стене. После чего медленно открыл свое лицо. Но и до этого, по холодным глазам сквозь линзы у меня закрылось подозрение.
— Нет... — только и мог я выдохнуть.
Передо мной стоял тот самый охотник из Глазова. Что должен был умереть. Разорванная глотка, падение с большой высоты...
— Понимаю твое удивление, — подняв стул, лежавший рядом, охотник, чье тело было напряжено, как туго натянутая струна, неожиданно вольготно расположился на нем.
После чего он внимательно посмотрел на Андрея.
— Вам есть о чем поговорить. Но после и у меня есть пара слов, — после чего бывший следователь отправился в комнату, откуда продолжали доноситься порыкивания.
Одни тайны, загадки и неожиданные воскрешения. Судьба решила посмеяться надо мной. И, кажется, охотников можно записывать как отдельный биологический вид.. Неубиваемые.
Но теперь тот, кого Шрам называл Хантером, был оборотнем. Как и полагалось. И был агентом Маркуса. За что его нужно убить. Если его послал вожак, то парламентер крайне неудачный.
— Как тебе удалось выжить?
Глупый вопрос, но мне действительно было любопытно.
— Везение, — коротко охарактеризовал агент. — Твой друг еще пытался меня утопить. Вернее, хотел избавиться от тела, не подозревая, что я еще жив.
Проклятье... неужели он запомнил то, чему я его научил? Чему, по сути, учился сам по ходу делу. Может, все-таки парню просто не повезло?
Однако это было так давно, что не хотелось вновь задуматься о таких вещах. Но теперь бывший охотник был живым напоминанием того, что произошло на той роковой крыше...
— И ты тут же побежал работать к Маркусу?
Удара по самолюбию не получилось.
— Нет... я потерял память. Но оборотни знали кто я, когда нашли, многих из них убил когда-то. Поэтому и ношу маску, чтобы некоторые не узнали, теперь я понимаю ее назначение. Меня быстро взяли в оборот, склонили на свою сторону. Не имея другой цели в жизни, я согласился выполнять грязную работу.
Отчасти это было отражением моей собственной истории. Только я не терял память. Но тоже был без цели. И стая дала мне ее... вернее, Маркус решил дать. Тоже 'взял в оборот'.
— Мне приходилось убивать своих собратьев по Ордену. Например, Маркусу потребовалось сделать так, чтобы договора между нашим Орденом и Майерсом не состоялся. Делегацию в музее Великой отечественной войны было легко уничтожить...
Это все было похоже на исповедь. Я молчал, не прерывая. Слишком много параллелей между нашим жизнями... слишком много.
Будь я также полезен вожаку, мог бы с легкостью занять место Хантера и выполнять ту же грязную работу. Быть лишь машиной смерти без собственной воли. Но теперь он тоже собирается освободиться из-под его контроля...
— Но когда я увидел тебя в первый раз... моя память начала медленно пробуждаться. Это было на базе Анархистов, когда убили Волка. Без моего прикрытия вы бы не выбрались. Я убивал своих соратников, видел их лица, но не мог вспомнить никого. Не могу вспомнить до сих пор. Но почему-то помню тебя.
А казалось, что только мне запомнилась эта встреча в Глазове...
— Значит, ты был тем снайпером, — припомнил я. — Думаю, стоит сказать 'спасибо'...
Но бывший охотник поднял ладонь, прерывая.
— Я делал лишь то, что мне сказали. Когда мне сказали, что тебя нужно ликвидировать, причем сначала в глазах других, я согласился без колебаний. Хоть и знал, что ты ключ к моему прошлому. И еще меня мучило любопытство, почему именно к тебе агенты Маркуса проявляли столь огромный интерес... Но я привык выполнять приказы. И когда нужно было замести следы, например, убить оборотня, которого ты обратил, я сделал это без колебаний.
Значит, снайпером, убившим очкарика, как выяснилось из рассказа соратников, был он.
— И тогда, на корабле, когда произошла наша новая встреча, я вспомнил многое из того, что произошло. Поэтому отступил... иначе бы дрался до смерти.
Значит, он хочет поединка один на один... но не стоило спешить с выводами.
— Что же изменилось? — осторожно поинтересовался я.
— Со мной связались, предложили кое-какие выгодные условия. И теперь я помогаю тебе в твоей благородной миссии. Например, помог в стычке с Майерсом. И спас твоего друга, Андрея...
— Кто с тобой связался? Лугару?
— Нет...
— Тогда кто? — я не собирался так просто соскакивать с этой темы.
— Я не могу сказать. Да и, по сути, мне нечего сказать. Я делаю это все ради себя, не более того.
— Теперь я здесь. Вся эта исповедь была, чтобы убедить меня в том, что ты мой союзник?
Тогда разговор поставлен неудачно. Не стоило говорить о том, что он приложил руку к разрушению моей жизни. За это хотелось порвать Хантера на части, и плевать, что тот пришел, вроде как, с миром. Оставалось лишь успокоиться и продолжать убеждать себя, что мы теперь квиты.
— Нет. В том, что у меня есть план, и для его исполнения нужен ты.
Вновь быть лишь элементом в чужих планах? К черту. Но... после всей этой исповеди ясно, что бывший охотник против Маркуса. По крайней мере стоит выслушать этот план.
— И какова его цель?
— Убрать правую руку Маркуса. Семена. После смерти почти всех высших командиров и 'предательства' Эдварда он останется без личного управленческого аппарата. Твой друг хочет захватить его и допросить. Я не против, если это получится, конечно.
— А что потом? — поинтересовался я.
— Потом у нас будет больше шансов уничтожить Маркуса, — заключил Хантер.
— Мне не нужны все эти сложные планы. Они никуда не приводят... только к чужой смерти. Поэтому я не собираюсь тебе помогать.
Оборотень, казалось, не ожидал такого поворота событий. Однако сдаваться так просто не собирался.
— Маркус причинил тебе много боли. И ты упустишь возможность ответить ему тем?
Заманчиво звучит... но нельзя так просто поддаваться.
— Семен — его самый ближайший соратник с давних времен. После потери собственной семьи у него совершенно никого не осталось. Свести с ума такую сильную личность будет недостаточно. Но выбить из колеи — вполне.
Хантер явно преследовал свои цели. Похоже, именно помощник Маркуса курировал его деятельность. И теперь, не в силах отомстить главе стаи, он идет по нарастающей. Может, даже убрал хотя бы одного высшего командира, кто знает...
— Я подумаю.
Не стоит торопиться с решением. Но на этом разговор окончен, Хантер не пытался больше остановить или переубедить.
В другой комнате Андрей сидел рядом со связанной и прикованной к полу девушке-оборотню в звероформе. Я узнал ее. Она была из тех 'дикарей', что были на юго-западе Москвы.
Бывший следователь выглядел сломленным, когда смотрел на ее попытки вырваться из толстых крепких цепей.
Интуиция подсказала, кто она, но вариант выглядел слишком фантастично. Но Лавров сам развеял все сомнения:
— Маркус не убил ее, когда к ней попали его файлы... вместо этого превратил ее вот в это.
Если и раньше любая деятельность вызывала омерзение, то теперь оно перешло на новый уровень. Я помнил эту жизнерадостную рыжеволосую девушку, которая попросила спасти самого дорогого ей человека... вспомнил, как не мог отказаться...
Это было давно, словно в другой жизни. И теперь мы здесь, в этом подвале. Она зверь, да и я не лучше.
— Ты уверен? — на всякий случай спросил я.
Но эти серые глаза были столь похожи, что сомневаться не приходится. Да и при моем обостренном обонянии удалось засечь знакомые нотки ее запаха.
— Да... именно поэтому мне нравится план Хантера. И я предложил взять Семена в плен. Уж если кто и знает, как вернуть ей нормальное состояние, так это он...
Конечно, это далеко не факт, и вариантов масса. Но Андрею нужна была любая надежда.
