Клед сразу расспросил про район, в котором располагался притон. Выходило, что припортовые трущобы довольно опасны: по одному лучше не ходить, особенно по ночам, а в дешёвых ночлежках лучше не спать без часового — могли запросто вломиться и обокрасть, даже ради какого-нибудь кинжала и пары сапог.
На другой день все четверо вышли на разведку. Город поразил воображение Кледа размахом и нарядностью: белёные дома с кучей пристроек и веранд, похожие на чайные сервизы; широкие улицы, обсаженные диковинными вечнозелёным деревьями с глянцевыми листьями; повсюду цветы — на террасах, балконах, у входов в лавки; огромные площади с фонтанами.
Впрочем, по мере приближения к порту вся эта красота постепенно блекла, здания делались проще и ниже, улочки — уже и неприветливее, а запахи — острее и неприятнее. Воины разделились, взяв каждый в пару по одному Когтю: Клед — Дона, а Вест — Маста.
Нужное им заведение "Пьяная русалка" располагалось между лавкой рыболовецких снастей и жестянщиком. Поскольку в морской рыбалке Клед совершенно не разбирался, он остановился возле жестянщика и начал разглядывать столовые приборы, выставленные на продажу. А Дону сделал знак пройти дальше, как будто они не вместе. Юноша заглянул в рыболовецкую лавку и сразу же завязал разговор с хозяином. Жестянщик появиться не торопился, давая время разглядеть вход притон, охраняемый двумя амбалами, сидевшими за столиком на крыльце под видом обычных клиентов.
Вскоре с другой стороны появились Вест с Мастом, и Воин жестом показал, что собирается войти в притон. Клед одобрил — он и сам подумывал об этом, но у напарника внешность была менее запоминающейся. Пара направились внутрь, и ждать их не было смысла.
Тем временем выполз жестянщик, задравший цену за ложки только на основании внешнего вида покупателя, что Клед с лёгкостью считал. Он сделал вид, что возмутился, и отправился дальше. Заглянул в рыболовную лавку, где Дон уже складывал сети, и поинтересовался, где тут недорогой ночлег. Хозяин указал на жёлтый дом чуть дальше по улице, а Воин с Когтем тем временем обменялись знаками: командир велел оставаться для наблюдения, но сообразительный парень, похоже, и сам уже всё предусмотрел.
Ночлежка была откровенно ужасной: низкие потолки, шумные арендаторы коек в больших общих комнатах, запахи немытых тел, горелой еды и вонючей рыбы на общей кухне, но маленькие номера, сдававшиеся целиком понедельно, располагались на самом верху, на четвёртом этаже, и открывали неплохой вид на двухэтажный притон, стоявший на высоком фундаменте, который наверняка скрывал обширный подвал. Оттуда было видно, что здание занимает весь участок, в отличие от соседних лавок, державших небольшие огороды за двухэтажными домами.
Клед вернулся в "Морского конька", пообедал и принялся ждать, что далось ему с некоторым трудом. Но он понимал, что командиру необходимо терпение, чтобы узнать результаты выполнения работы подчинёнными.
Вест с подопечным вскоре вернулись и рассказали, что из главного зала есть дверь в подвал, куда один из них "по ошибке" чуть не спустился. Наверняка, эхину курили именно там.
Однако, для связи с оставшимся Доном у них пока был только Маст, и Клед решил, что тому придётся обрезать волосы и покрасить их, дабы замаскироваться. Коготь был недоволен, ведь укорочение косы означало понижение его "крутизны", как бойца. Пришлось надавить на него волей. Получилось слишком легко и неожиданно понравилось Кледу. Захотелось даже унизить парня в назидание, но командир сдержал себя. И пока Вест корнал пацану причёску (не слишком коротко, лишь бы придать беспризорный вид), а Салем заваривал крап, Воин пытался разобраться в своих реакциях.
* * *
Внезапная любовь ко власти казалась Кледу чуждой, наведённой. Так соблазнительно было списать её на влияние Тёмной Матери. Но если бы подобное ощущали все Воины без исключения, а тем более Кинжалы и старшие ранги, наверняка это часто прорывалось бы при обучении, доставляя немало страданий Когтям. А он подобного не припомнил. Да, дисциплина была жёсткой, как и наказания, однако они всегда казались справедливыми. Не возникало чувства какого-то намеренного унижения, как, например, при попытках троицы задир качать права ещё тогда, в детстве.
Конечно, Кодекс гласил, что унижение слабого — бесчестье, а Честь ценилась превыше всего, ибо означала силу. Но там же говорилось, что победа, дарующая честь, прежде всего должна быть одержана над собственными слабостями. Так может, это всё-таки одна из них? Его собственная, о которой он не подозревал ранее, поскольку не оказывался в положении старшего над кем бы то ни было?
Звучало правдоподобно, но всё-таки Кледу было трудно поверить в то, что имевшееся в нём качество ранее ничем не проявляло себя. Так что, когда обиженный Маст забился куда-то в сарай, чтобы не позориться у всех на виду с головой, замотанной в драные тряпки поверх красящей кашицы, командир спросил Веста:
— Слушай, а у тебя не возникает желания... злоупотребить своей властью над этой мелочью? Ну или над кем-нибудь другим.
Напарник посмотрел на него непонимающе и покачал головой. Потом спохватился и сказал:
— Я не думаю, что ты злоупотребил властью. Да, он не виноват, что показался в притоне — это я его взял. Но идти туда в одиночку было неразумно, учитывая тех двух амбалов на входе. А ради дела иногда приходится идти на жертвы.
— Нет, я не об этом. Просто у меня после Обручения возникли... как бы это сказать? Странные порывы, которых я не замечал за собой раньше.
— А...
Вест замолчал, так что Клед уж было подумал, что он один не в ладах с собой. Возможно, другие и не заметили, как в них появилось что-то лишнее? А может, у них всё это было и раньше... Но спустя несколько минут напарник всё же высказался:
— Унизить мне не хочется. Но часто возникает желание кого-нибудь убить. Жгучее такое, прямо страшно становится. Так и вспоминается постулат из Кодекса: "Воину Смерти некого бояться, кроме самого себя". Только в каком-то новом смысле. Раньше казалось, что бояться надо слабостей, а теперь мнится, что собственная сила опасней. Хоть это и странно звучит...
— Я тебя понимаю, — перебил его Клед. — У меня так тоже было, ещё до Обручения, но там... А, неважно. Думаешь, в Арке Смерти нам открываются не только новые способности, но и новые соблазны?
— Почему бы и нет? — пожал плечами Вест.
— А тебя это не беспокоит?
— Да не особо. Всё же сказано в Кодексе. "Делай, что должен, и будь, что будет. Твоя победа в твоих руках. Главная победа — над собой", — привёл он выдержки.
— Ты прав.
Клед даже устыдился собственной подозрительности. В самом деле, возможно, это тоже часть испытания на пригодность к более старшим рангам: сможешь ли одолеть новые слабости. А не издевались над ними потому, что не справившиеся не проходят Арку во второй раз... Правда, где-то в глубине души остался червячок сомнения, но он относился к Ордену в целом, к тому , как и зачем влияет на них Тёмная Мать. А подобное обсуждать — уже крамола.
Через пару часов Маста выцарапали с конюшни, чтобы смыть краску, и Клед, стараясь не показаться чересчур мягким, всё же по-своему утешил парнишку:
— Не кисни, мелкий. Ради дела иногда пострадать приходится. Я тебе потом рецепт скажу — отрастут волосы пуще прежнего, — подумал и добавил суровости ради: — Лучше подумай, как ты будешь ночь караулить на той улице, не всё же Дону сторожить.
Однако Воины не успели отправить Маста проверить, как там товарищ — Дон появился сам. Прибежал, запыхавшись, и сразу принялся докладывать, одновременно раздеваясь:
— В общем, я набился в помощники к тому лавочнику. Пока ещё не насовсем, но думаю, завтра дожму, чтобы он взял меня к себе в дом. Только от непробивайки надо избавиться, не то спалюсь. Заменить её вязаной кофтой какой-то, чтобы возместить объём...
— Нам же велели их не снимать, — подал голос Маст (выслужиться желал после укора в слабости?)
— О! Тебя обкорнали и покрасили? — удивился Дон. И тут же заявил: — Мне тоже так надо. Не покрасить конечно — на мне и не видно будет, а вот причёска может меня выдать. Если я там приживусь. Так же удобней будет следить?
И темноволосый Коготь принялся расплетать косу. А Клед поразился, какая огромная разница между двумя ребятами из одной и той же Обители. Один дрожит за себя и куксится из-за пустячной потери, а второй загорелся делом, ему и объяснять ничего не надо.
— Так, притормози, — скомандовал он. — Доложи по порядку, что ты там делал и как втёрся в доверие. И что успел заметить, пока ошивался там?
— Ой, простите, — Дон вытянулся по струнке и отдал Салют Смерти. — Докладываю. Мой отец был рыбаком, так что в снастях я толк понимаю. Предложил лавочнику помощь, а то он уже старый и сети кое-где были спутаны. Его сын ушёл куда-то в Дружину служить, да и пропал — вестей не подаёт. Ну а я сделал вид, будто только недавно осиротел и активно ищу, куда к делу пристроиться. Это чтобы он не заподозрил меня в воровских приёмах. Хотя на самом деле я их и применяю. Я-то на самом деле помаялся немного с Нивзенскими беспризорниками, поднабрался у них ухваток, как разжалобить люд, когда меня поначалу не взяли в Ладони. Думаю вот, если кафтан оставить и завтра сказаться, что за ночлег отдал, он меня и пожить пригласит. А сегодня покормил. Я там мусор у него со двора выносил и приметил, что в переулке за домами у притона есть чёрный выход. Там отирались каких-то два типа, но при моём появлении умолкли. А вот если меня хоть в сарае завтра ночевать положат, я через забор-то услышу...
Он снял с шеи шнурок с оловянным кольцом Когтя, быстро смотал его в клубочек, заправив кончик в ободок, чтобы не размотался, и протянул старшему со словами:
— Так что, отрежете мне волосы? Чтобы коса по честному была той длины, как сегодня получилось.
— Молодец, боец, — похвалил его Клед, пряча орденский знак отличия в кошель на поясе. — Правильно мыслишь.
Вот теперь он ощутил радость иного рода, не омрачённую себялюбием, даже скорее гордость за подчинённого, хоть заслуги командира в его поведении и не было никакой.
— Давайте я его обкорнаю, — снова подал голос Маст.
— Ну уж нет, марш в обход по району.
— Один? — оробел кряжистый Коготь.
Аж противно стало. И опять захотелось его унизить. Похоже, дело не только в собственных слабостях. Как он только дослужился до старших Когтей с такой мелкой душонкой? Впрочем, чего греха таить, от Солдат и не требовалось особых качеств. Однако они должны были беспрекословно исполнять приказы. Клед усилием воли погасил порыв наказать труса, но отбросил сомнения по части обоснованности своей неприязни и жёстко сказал:
— Да, один. Ты умеешь постоять за себя. А с собственным страхом надо бороться, иначе какой из тебя Воин Смерти? Однако! Ты не должен устроить там потасовку, иначе никакая маскировка уже не поможет — тебе нельзя будет появляться в том районе, а значит, для дела ты станешь бесполезен и тебя придётся отослать назад. Будешь потом своему Топору объяснять, почему не справился. Ясно?
Кажется, он напугал Маста — тот задеревенел, бухнул кулаком в грудь в знак послушания и стал собираться, не глядя по сторонам. Вот это и была власть над подчинённым. Но она не доставила ни удовольствия, ни угрызений совести, как при стрижке. Возможно, где-то надо просто довериться чувствам и поменьше сомневаться в себе. А то сам чуть не забыл один из важнейших постулатов Кодекса о том, что сомнения — путь к поражению. Да и на курсе по управлению людьми говорили, что для командира ещё более гибельно сомневаться в собственных приказах, чем для тех, кто их выполняет. Но только теперь Клед, кажется, понял, почему.
"Делай, что должен, и будь, что будет". Если он имеет право отнять жизнь у врага, то почему не у собственного солдата? Этот парень либо повзрослеет там сегодня ночью, либо пусть его провал подведёт Орден в такой мелочи, а не тогда, когда начнётся настоящая война. У них-то время ещё есть...
— Так может я это, составлю ему пару? — спросил Дон. — А то одному там ночью опасно. Мне всё равно надо сделать вид, что я ошивался где-то поблизости.
— Нет, — отрезал Клед. — Ты без непробивайки там ночью бродить не будешь. Дождёшься, пока лавочник тебя приютит. А сегодня на конюшне поспишь, раз так надо. Поди возьми у Салема ножницы. Я сам тебя постригу.
Шустрый Коготь убежал, а копуша, не смевший долее оттягивать безрадостный момент, угрюмо спросил, глядя в пол:
— Мне тоже снять непробивайку? — видимо, всё же решил, что его наказывают.
— Нет, но оружие оставь. И деньги тоже, если они у тебя есть.
Маст нехотя вытащил из голенища кинжал и засунул его в свою сумку. Как пить дать, вообразил, что его гнобят, но это уже его проблемы. Однако обувь слишком хороша для той помойки.
— Спроси у Салема, нет ли у него ботинок и зипуна похуже. Это защитит тебя лучше оружия. Кстати, кольцо своё давай сюда.
Коготь полез за пазуху и снял с шеи шнурок со знаком отличия, протянул не поднимая глаз. Клед смотал верёвку и спрятал в кошель к первому, продолжая напутствия:
— На рожон не лезь. Попробуй затаиться в переулке за домами, где чёрные ходы, как рассказывал Дон. И посмотри, что за люди там шастают — много ли, на кого похожи. Если получится, подслушаешь разговоры. Утром вернёшься и доложишь. Задача понятна?
Образцовый Салют — и Маст покинул помещение. Судя по некоторой тени облегчения, под конец до него всё-таки дошло, что это не издевательства, а боевое крещение, за которым его сюда и прислали.
* * *
Утром Маст вернулся основательно присмиревшим, с синяком под глазом, но без жалоб. На прямой вопрос ответил только, что выбивал у местной шпаны место "под Луной".
Он доложил, что ночью к задней калитке один раз подходил какой-то тип, спросивший "товар", но его не пустили, велев приходить через осьмицу. Также пара амбалов вынесла одно бездыханное тело и куда-то уволокла. Маст не пытался за ними следить, боясь пропустить что-то важное.
— Молодец, всё правильно, — сдержанно одобрил его действия Клед. — Иди позавтракай и отдыхай до вечера.
Дальше всё пошло, как по маслу. Дон действительно разжалобил лавочника на ночлег, так что Масту на этот раз не пришлось ночевать в переулке. Он проследил за вчерашним просителем "товара", когда тот снова пришёл клянчить и получил небольшой пакетик. Оказалось, что в Мелдене есть и притоны поменьше — на дому.
Через день ему также удалось проследить за очередным бездыханным телом, которое головорезы отнесли в порт и сбросили в воду. Маст его даже выловил и откачал, чем вызвал у Кледа очередной приступ гордости, на этот раз не без осознания собственной роли в воспитании молодняка: ночное "крещение" явно пошло этому парню на пользу. Заморачиваться причинами тех или иных чувств Воин перестал, решил просто наблюдать, по какому-то чудесному наитию, посетившему его ещё на второе утро. Со временем станет ясно, что там своё, а что наведённое. Никто ведь не заставляет действовать под их влиянием, на это есть Кодекс.
