Взобравшись на очередной холм, де Терро увидел зеленый луг, простиравшийся до пролеска, уже покрывшегося свежей весенней листвой. Пыль от дороги меж гор все еще стояла в его горле, он пришпорил лошадь по мягкой траве к стенам столицы, в обход вьющейся змейкой дороги. В Черногорье лежало немало поселений родовых общин оларов, которые принимали на постой путешественников. Нынче же Ланс встретил в одном из них лишь седого старика, все остальные ушли высоко в северные горы. Одинаково пустынными были хутора и деревни на пути к Асоли. Люди вместе с имуществом, что удалось унести из домов, укрылись подальше от дороги, по которой непременно промчится тьма скакунов.
Ворота столицы были настежь распахнуты. Спешившись вблизи оградительного рва, граф вглядывался в горожан, погонявших тощих лошадей впереди груженного воза. Уверенным шагом он приблизился к людям на дороге, приметив, что один из них был одет в форму городского стражника.
— Эй, чего вы столько добра взвалили за один мах? Не видите что ли, ось уже совсем изогнулась, на первом же повороте окажетесь в канаве! — кричал солдат в след двум молодым парням, усевшимся на козлах повозки.
— Да отстань уж! Нечего за чужое хозяйство волноваться, — громко ответил один из юнцов. — О себе бы позаботился! Вон в городе, сколько еще осталось, приберешь никак к собственным рукам, покуда мы будем бегать от тинголов. На глазах самого Уритрея, небось, пригласишь этих конников в столицу да откроешь для них лучшие амбары, лишь бы спасти свою жалкую жизнь! Или ты рассчитываешь от меткого удара вражеской стрелы тут же сойти к Таидосу?! Это не лучшее дело! — Оба возницы захохотали от своих острот, — так что готовь-ка ты нам еще одну телегу, будем спасать родные припасы, нам, благо, места, укромные и огромные, хорошо известны!
— Так вы шваль, подбирающая все, что плохо лежит?! А ну-ка слезайте немедленно да проваливайте, пока живы!
— Ты бы, дядя, помог, нам твой меч не страшен. Мы же доброе дело горожанам делаем. Как только царица прогонит захватчиков, тут же все и вернем хозяевам. У нас точно посохраннее будет, чем в городе, от которого вскоре и камешка не останется!
Ланс почти добрался до места беседы асольцев, которая разносились на всю округу. Он намеревался проучить наглецов, чтобы они усиленнее хлопотали о собственных жизнях, чем чужом имуществе, но конь ступил за хозяином еще один шаг и рухнул наземь. Граф кинул грустный взор на измученное животное. Он наклонился, чтобы по возможности помочь ему подняться на избитые в кровь об острые камни ноги, но взмыленная грудь уже не вздымалась от судорожного дыхания. Лошадь околела. За пролетевшие в бесконечной скачке дни это был не первый жеребец, так внезапно и безжалостно покинувший своего хозяина.
Оборотившись вновь к событиям на дороге, граф заметил, как телега удалялась прочь от городских ворот, а непутевый стражник позвал пронзительным свистом своих товарищей со стены, на что те лишь уныло и равнодушно махнули рукой — мол, оставь их в покое, не наша эта уже забота.
— Солдат, где здесь ближайшая конюшня? — окликнул воина колдун, сравниваясь с ним в шаге. Он вышел на ровную дорогу, прямиком уводившую в Гассиполь. Именно в том направлении двинулись спасатели городских сокровищ, которые даже издалека посылали неслышные насмешки в сторону сторожей покинутого города.
— Хочешь коня, тогда беги, догоняй тех удальцов, — огрызнулся черноморский служивый. — А в городе приказано все лавки и заведения закрыть и, коли тебе дорога жизнь, уносить ноги желательно на восток! Можешь выйти к восточным воротам, там еще встречаются беженцы. Попробуй выторговать у них лошадь, только на золото сейчас вряд ли выменяешь что-нибудь кроме удара кинжалом.
— Мне нужен конь и немедленно! — Ланс не мог позволить терять время на бестолковые препирания с людьми, лица которых помрачнели и озлобились от нависшей угрозы. Благодаря чарам голос колдуна наполнился, как бывало не раз, убедительной силой. — Ты меня слышишь, служивый? Поторапливайся! — он посмотрел на насупленного черноморца, который чуть не распластался в пыли от невидимого удара в ноги. Однако солдат удержал равновесие, лишь слегка накренившись в воздухе, и в яростном порыве оборотился назад, доставая из ножен заточенный клинок. Слова проклятий вылетели из его рта, черные глаза блистали раздражением и ненавистью к подобным шуткам, что уже вероятно переполнили его терпение, и колдун с сожалением осознал, что чарами этого человека уже не остановить.
Со стороны ворот появился отряд из шести вооруженных солдат, возглавляемых командиром в короткой кольчуге. Он обратился к ощетинившемуся подобно лютому волку подчиненному, и тот мигом спрятал оружие, докладывая четким голосом о том, что испрашивал граф.
— Ты пришел со стороны горной дороги? — строго поинтересовался глава стражников. — Куда ты направляешься? Я держу пару лошадей только для гонцов к Веллингу.
— Именно к нему я и спешу, господин, — ответил Ланс. Он говорил тихим уставшим голосом. Дорога изнурила его, и к тому же перед этим человеком колдовство также было совершенно бессильно. Сказывалась усталость, твердил про себя граф, пытаясь оправдать собственную слабость или неумелость.
— Твои глаза не врут, приятель, а я научился за сорок лет разбираться в лицах черноморцев. Ты получишь коня и передашь царице, что гарнизон сонтария Олнака останется на стенах города, даже если они рухнут под нашими ногами.
— Благодарю вас, господин. Тучи очень скоро настигнут столицу, и милость Уритрея явится, если тинголы задержатся около её стен. Только я опасаюсь, что они мчатся на полном скаку к иному городу, со взятием которого надежда на спасение окончательно покинет эти земли.
Страшное красное зарево занималось на горизонте и не сходило с него последовавшие ночи и дни пути. Ланс мчался прямой дорогой к порту, но нередко заезжал в окрестные деревни, чтобы сменить лошадей. Мужчины держали наизготове мечи, чтобы защищать родные дома. Многие семьи так и не бросили насиженные места, хотя из уст в уста передавались приказы Веллинга о том, что следовало укрыться в лесах и горах, припрятав или уничтожив все припасы продовольствия, дабы не оставлять их захватчикам. Глашатаи при этом обещали, что возле Гассиполя царица остановит полки тинголов, призвав в молитвах Уритрея и Нопсидона. Черноморцы знали, что войска, которые могли бы их защитить, ныне находились за пустынями возле берегов Золотого, а не Черного моря, но они соглашались друг с другом, что Веллинг не отдаст без боя великую державу, за которую в последние годы люди почитали свою страну.
Около Гассиполя все пути были заполнены беженцами, покидавшими город. Прислушиваясь к шуму толпы, Ланс разобрал свежие слухи: царица велела покинуть всем горожанам свои дома, потому как стены города не уберегли бы от погибели. В порту велено было остаться лишь воинам-добровольцам, готовым в бедственный час сойти в подземелья Таидоса, чтобы этой ценой отстоять свободу своего народа.
— Нынче из прибрежных вод ушел последний эрлинский парусник, — жаловался один горожанин другому, на открытой колеснице выбираясь из города. Рассыпавшиеся корзины с овощами преградили проезжую тропу, и граф, воспользовавшись случаем, прислушался к беседе мужчин.
— Я успел отправить в Эрлинию своих детей, а сам все не решался оставлять лавку без присмотра, но гизы прямо-таки вытолкали меня из дома.
— Говорят еще, что царица запретила добровольные отряды для сражения на поле битвы. Велела всем покинуть прилегающие к Гассиполю территории. Даже маги выезжают из Башни! Я безусловно верю в богов, но если наша Антея надеется только собственными молитвами защищать город...
— Да не настолько она глупа! Мой племянник из городской стражи говорит, что она распустила даже большую часть войск, что еще находились в Черноморье. Маги, мол, подожгут все равнины перед городом, и не подпустят врага достаточно близко, а к этому времени подоспеют тысячи из Бресии, и мы разобьем поганых тинголов!
— Почему тогда людей выгоняют из города, который бы укрыл их за своими надежными стенами?
— А может она сдаст город, и этого атана внутри стен Гассиполя после накроют эрлинцы... Несомненно, скоро они пришлют помощь по морю, а с востока возвратится онтарий Эонит.
Черноморцы продолжали высказывать опасения вперемешку с возможными решениями и сомнениями, хотя вера в могущество царицы все больше угасала в их печальных речах. Ланс двинулся дальше, пробираясь против стремившегося прочь от городских ворот людского потока. Его заметил один из гизов, опустошавший улицы и дома порта. Громкими окриками он проделал для колдуна дорогу, полагая по зелено-красной ленте, повязанной возле седла, что перед ним скорый вестник для Веллинга. Так на самом деле и было.
В городе в отличие от его окраин было уже пусто и тихо. Почти нигде не горели огни, лишь собачий лай все также доносился из разных сторон прямой мостовой к дворцу. Вскоре колдун свернул к порту, где возвышалась прямым перстом Береговая Башня.
— Да зачем мне уходить и куда? — на перекрестке Ланс заприметил старую женщину, которую бережно придерживал за локти мужчина, походивший на мага. — Я уже стара, со дня на день загляну в лицо Таидоса, так почему я не могу сделать это в своем доме, да пусть и под мечами этих лошадников?! Но ведь царица не пустит их на наши великолепные площади?
— Бабушка, вы еще вернетесь в родной город. Только сейчас надобно исполнять волю царицы, а она ясно сказала, что ежели вы остаетесь в городе, то готовьтесь к мучительной смерти! Вы же должны спокойно и неспешно в сопровождении Галии увидеть темноту и безмятежность того света.
— Но ведь Веллинг не покидает город?! — упрямилась старуха, несмотря на старательные убеждения собеседника.
— Вот поэтому и вам нечего бояться за свой дом, за своих кошек и цветник! На днях возвратится онтарий Эонит, и тинголы отступят, побегут прочь, поджав хвосты, как трусливые псы!
— Так меня тоже спасет доблестный Эонит!
Пришпорив коня, щелкнув по его бокам кнутом, чтобы поскорее умчатся прочь, Ланс с неудовольствием подумал, что уже сотый раз слышал имя Эонита, в котором народ видел божественного посланника для защиты черноморской земли. Колдун же испытывал к этому человеку неприглядные чувства: жгучую ревность и ненависть к сопернику, который все эти годы обнимал царицу Антею. Граф сам убедился, что все слухи о близких отношениях Веллинга и онтария, ныне возглавлявшего войска в Бресии, были верны. Он сжимал кулаки от гнева и презрения к любовникам, но наперекор себе спешил к Башне. Эониту точно было не поспеть, чтобы оправдать ожидания всего народа, да и вряд ли он сумел бы это сделать, ведь около стен Гассиполя должна была развернуться не битва бесстрашных воинов, а схватка чародеев. Мысли о любви, верности и измене Ланс гнал прочь. Он никогда прежде не волновался об этих понятиях. Он не раз причинял боль и научился принимать её от других, пил горькую чашу до дна и всегда был готов к новой порции, какой бы она ни была.
Во двор Башни граф проник невидимым для любого глаза. На страже самого высокого сооружения Черноморья стояло шесть магов, тогда как прежде вход в Башню охраняли лишь двое вооруженных людей. Ланс незримо, почти неслышно вступил под каменную арку и распахнул закрытые двери, выждав удачный момент, когда стражники отвлеклись на замечания о мрачности грядущей ночи и предстоящей войне, в которой у Черноморья до сих пор не было достаточных войск.
Вход под лестницей в потайную комнату нынче не запирали. Вернув себе видимый облик, он бесшумно поднялся наверх, заприметив там блики света. Башня не была пуста. Колдун постоял некоторое время перед порогом в комнату, предназначенную для Хранителя Башни, где в прежние времена царевич Рулле проводил долгие дни, и, не услышав никаких разговоров, которым мог бы помешать, вступил вовнутрь. Круглый зал был, как и прежде, заставлен книжными стеллажами, только теперь под ними были прибиты низкие сидения, на одном из которых застыла хрупкая фигура. Он увидел со стороны гордую осанку девушки. Её руки покоились на коленях, пальцы сжимали белый сверток бумаги, а лицо было устремлено к высокому постаменту в центре комнаты, хотя вряд ли царица Антея различала обстановку и предметы вокруг себя, погруженная в тяжкие думы.
Он приблизился к ней на несколько шагов, и голова ведьмочки резко оборотилась на незнакомую тень, мелькнувшую в свечении тусклых ламп. Её глаза изумленно окидывали с ног до головы непрошеного гостя. Колдун даже напрягся, чтобы отразить удар её колдовских чар, что непременно бы обрушились на него за столь непростительное вторжение. Однако она лишь горько усмехнулась и опустила лицо в ладони, так и не поднявшись к нему, чтобы поприветствовать или прогнать прочь.
— Атуб с двадцатью тысячами всадниками мчится к Гассиполю, оставив большую часть своих войск за рекой Пенной, чтобы не задерживаться в пути и застигнуть в Башне царицу Антею, которая, наконец, возвратилась домой, — сухим голосом граф обратился к Веллингу. — Через два-три дня они будут у стен города.
— Я знаю, — так же бесстрастно отозвалась Марго. — Они даже не задержались, чтобы разграбить Асоль. Вот письмо от мага Фиония, ему удалось спастись из Оларии, — она протянула мужчине скомканное послание. — Он сообщает, что Атубатан колдун, и если это истинные догадки — значит, тот спешит к югу не только, чтобы заполучить черноморские владения, а ради книги колдовских чар. Хм... некоторое время назад, я думала, что это ты, Ланс, — она полоснула его своим негодующим взглядом, наполненным страданием и усталостью, но тут же отвела глаза прочь, видимо, не желая показывать, что в действительности скрывалось за темными измененными очами. — Только ты знал о книге принцессы, спрятанной в этих стенах... Сарпиона и Ортека уже нет в живых.
— Ты права. Сейчас эта книга мне нужна как никогда прежде. Иным способом не остановить нашествия. Или у царицы Антеи были блестящие планы?
— Если бы тинголы не летели вперед подобно кровожадной стае, то перед стенами порта собралась бы равная по силе и числу армия. Но из Бресии путь не близок. Даже сейчас я могу выставить против Атуба соразмерное количество войск, только не обреку ли я их на погибель, подобно тому, как рассыпались оларские ряды Литто от ниспавших на них огней?! Уж лучше я положу к ногам колдуна город, который накроет при этом безумных захватчиков, чем уничтожу своих солдат!
— Похоже, ведьмочка Марго не теряла время даром и обрела знания, скрытые на этих страницах, хотя так порывалась прежде уничтожить дневник принцессы, — Ланс приблизился к постаменту и взял в руки черный переплет из кожи, который узнал с первого взгляда. Он медленно перелистал сшитые пожелтевшие листы. Многие из заклинаний, попавшие на глаза, были просты и хорошо ему знакомы, иные так и оставались за пределами его понимания, были и те, что требовали неимоверных сил, хотя сама книга прибавляла мощь колдуна, наделяя его неведомыми прежде способностями.
— Я хотела от неё избавиться, — твердо ответила Марго, поднимаясь во весь рост и подходя к колдуну. — Люди верят в справедливость и всезнание богов, но сам человек, как и колдун, никогда не постигнет этих истин, поэтому и обладать подобной властью мы не вправе. Я пыталась сжечь книгу в печи, разорвать на части, выносила её прочь из Башни, чтобы дождаться, когда она сама превратится в серый пепел. Но волшебный огонь, которым она занималась за пределами этих стен, не уничтожал страницы, хотя поражал все, что находилось вблизи, и разгорался в гибельный для всего пожар. Может быть в конце концов он изглодал бы и старинные листы, но я дрогнула в своей решимости и вернула книгу обратно в хранилище. Теперь только с её помощью возможно противостоять врагам. Иногда решения за богов принимаются на бренной земле простыми людьми.
