— Я?! — Невероятно изумилась девушка с белокурыми волосами и положила локоток мне на плечо. — Что я могу, ведь это ты у нас эльфийка. А я так, человечишка. Как и мой принц. — Она нежно улыбнулась мне.
— Значит, замечательный способ, говоришь... — Разглядывая подругу, моя помощница поменяла выражение взора с гневного на задумчивый.
— Да ладно тебе. — Алиса немного нервно отодвинулась от меня. Я вообще ничего не понимал. — Все живы, здоровы. Не переживай, нервные клетки, говорят, не восстанавливаются.
— Вы о чем, в самом деле? — Я переводил взгляд с одной девушки на другую. — Что с Блон... Леной? Что вы опять натворили?
— Мы? — Изумилась Алиса и коротко хохотнула. — А может, это ты этой ночью...
И я вспомнил все, что было ночью.
— Так, выходим из помещения. — Непререкаемым тоном прервала ее Деф и решительно выставила из купе всех, кроме пациентки, себя и горе-доктора.
— Что происходит? — Растеряно спросила Настя в пространство, очнулась и напустилась на меня: — Что ты с ней сделал, варвар? Куда ты пошел? А ну, стой! Открой! Открой, кому сказала! — Некоторое время девушка стучала в дверь, по-моему, даже ногой, выкрикивала ужасные кары и проклятия на мою голову, пока Колька ее не утащил. А я, сжав голову руками, сидел в пустом купе и думал, как жить дальше.
Моих волос коснулись мягкие руки, нежно погладили. Кто-то тихо опустился рядом, уткнулся лицом в мое плечо.
— Прости еще раз, что я не оказалась рядом. — Прошептала Деф. — Уже второй раз меня нет, когда я так нужна. Нельзя мне было уходить. Прости.
— Как она?
— Хорошо. Реально хорошо, хотя подруга и попыталась убрать у нее всякое воспоминание о тебе. Но во всем остальном... Хорошо.
Я обнял свою девушку, осторожно погладил по локонам с запахом цветов и свежескошенной травы. Наши глаза встретились, и мы потянулись друг к другу.
— Так. — Возмущенно произнесла Алиса. — Что я вижу? Мало тебе Блонды, ты и до несчастного дитя добрался? Изверг!
— Не переигрывай, подруга. — Деф легонько улыбнулась, доверчиво положив голову на мое плечо. — Забота засчиталась, два один.
— Вы во что играете? — С интересом спросил я.
— В чисто женскую игру, не обращай внимания. — Алиса развалилась на диване напротив и с капризным видом заметила: — А знаете, мне тут у вас нравится. Такая детская непосредственность, умиляет просто. Только слишком много народа в одном помещении находятся, и ванных комнат нет. Вы после тринадцатого года над комфортом работали, вообще?
— Какого года? — Переспросил я, осторожно гладя по волосам притихшую, как согревающаяся птичка, Деф.
— Какого? — Алиса недоуменно оглянулась вокруг. — Если говорят, просто тринадцатый год, значит, перед ним стоит знак века.
— Я это понял, не настолько дурак. — Сказал я. — Только век сейчас, какой, по-твоему?
— Ой, простите. — Алиса испуганно прижала ладошку ко рту. — Я о предыдущем говорила, простите покорно, что забыла уточнить. Но, однако, — она заулыбалась так, что мне немного поплохело, — сто лет прошло, а комфорт у вас на Руси какой был, такой остался.
— Значит, хороший комфорт, раз за сто лет ничего менять не стали. — Заступился я за предков. — От добра добра не ищут.
— И что сказал? — Недоуменно протянула маленькая девочка, с удобством устраиваясь на диване напротив. Как я понял, она приняла свой истинный облик, хотя, гм, такой шикарной груди как у Госпожи и в помине не было. Или все же не совсем истинный? Я с подозрением посмотрел на девчушку напротив. Все-таки очень красивые у них брови, угольно-черные, широкие и длиннющие, пусть и смотрятся весьма необычно. Да и большие треугольные уши придают некий шарм и очарование, почему, не знаю, просто чувствую, я, по крайней мере. — Давно я так не путешествовала. Наверное... — Алиса задумчиво затихла. — Ну да, с самого начала появления железных дорог. Помню, однажды... — Девочка с золотыми глазами весело захихикала, вежливо прикрыв рот ладошкой. И что они там закрывают, у них зубки, голливудские модели отдыхают.
— Что, однажды? — С интересом спросил я.
— Да, в общем, ничего особенного. Дура одна мне нахамила, мол, малявка лезет вперед взрослых. Вот я потом... — Она застеснялась и замолчала.
— Что, потом? — Заинтересовался я.
— Помнишь свою фразу о сожру твой мозг? — Вопросом на вопрос ответила Алиса. Я кивнул. — Так это и сделал с той теткой ее муж, когда закончил с другими пассажирами вагона. Еле шум в прессе уняли. Списали на эпидемию и сожгли всех вместе с составом. Даже паровоз спалили. — Она с ностальгией вздохнула. — Ну и времена были.
— Ну и нравы. — Поддакнул я. Девочка подозрительно покосилась на меня вертикальными зрачками.
— А почему у тебя все развлечения на одну тему? — Спросил я.
— В смысле? — Она непонимающе глядела на меня.
— В смысле, кого-нибудь сожрать, расчленить, оторвать что-нибудь. Разве это не скучно?
— Почему скучно? Весело. — Неуверенно сказала девочка. — Они всегда так забавно визжат и бегают...
— И каждый раз одно и тоже. — Подхватил я. — О, нет, не убивайте, молю...
— У меня дети, — поддержала Алиса и весело засмеялась, а я почувствовал, как дернулась Деф. — А если их еще сначала сильно напугать...
— То всегда одно и то же. — Закончил я. Девочка насупилась.
— Есть идея получше, предлагай. — Недовольно сказала она. — Если нет, нечего...
— Идея есть, но, боюсь, тебе не осилить.
— Что? — Алиса приподнялась на диване. — Кто, я не осилю? Ты шутишь?
— У тебя, когда день рождения? — Спросил я.
— Мог бы и поумнее что-нибудь придумать. — Девочка пренебрежительно фыркнула и вновь улеглась на диване. — Не скажу.
— Мне не нужен год. — Я покачал головой. — И даже тысячелетие не нужно. Просто определенный день определенного месяца, только и всего.
— И все? — Алиса подозрительно посверлила меня глазами, успокоилась и задумчиво посмотрела в потолок. — Я много раз думала об этом. — Сказала она. — Но нам не говорили, в какой день и час мы рождались. А узнать позже... — Девочка замолчала, вновь крайне подозрительно глядя на меня.
— А подарки на день рождения? — Растеряно спросил я. Она пренебрежительно фыркнула.
— Этот глупый обычай людишек? И кто их дарить будет? Старшая сестра, что ли сподобится? Или мои... — Алиса фыркнула еще раз. — А принимать подарки от низших, это унижать свое достоинство.
— То есть? — Не понял я.
— Если это подношение, дань, жертва, наконец, это одно. Но подарок может быть только от равного, или выше. И от кого я подарок получу? От своих сестер по подчинению старшей? — Девочка презрительно скривила носик. — Да мы терпеть друг друга не можем.
— Почему? — Удивился я.
— Потому. За прошедшие годы столько гадостей друг другу наделали, что... А зачем ты вообще разговор завел о дне моего рождения? — Она пытливо смотрела на меня. — Хочешь мне подарок сделать?
— Почему бы нет? — Я улыбнулся как можно приветливее.
— Тогда отдай мне тот самовар. — Алиса села на диване и радостно потерла ладошки. — Ничего себе, как просто дары с неба валятся. — Она весело заулыбалась. — Я о таком давно мечтала.
— Причем тут самовар? — Пошел я на попятную. — Я просто спросил...
— Так не будешь мне подарок делать, что ли? — Девочка расстроено, едва не плача, смотрела на меня, и ее уши стали узкими и прижались к голове, спрятавшись в пышных волосах.
— Почему не буду? — Совсем запутался я. — Буду, но только в твой день рождения. Он у тебя когда?
— Сегодня. — Не задумываясь, сказала она и выставила в мою сторону длинные узкие ушки, напоминая встревоженного зайчика. Хотя это выглядело чрезвычайно мило, но я все же расстроился.
— А я думал, ты мне никогда не врешь. — С обидой произнес я.
— Я и не вру. — Алиса удивилась, и ее ушки раскрылись, словно треугольные зонтики. — Если я не знаю, в какой именно день я родилась, почему он не может оказаться именно сегодня? Даже вероятность такая есть, одна...
— Ладно, пусть твой день рождения будет сегодня. — Сдался я. — Тогда...
— Самовар, самовар! — Захлопала в ладошки и радостно запрыгала на диване маленькая девочка. Я застонал и обхватил голову руками.
— Ты что? — Удивилась она, и ее украшение по сторонам головы комично закрутилось в разные стороны, будто не понимая, откуда именно идет звук.
— Ты договорить дашь? — С невольной улыбкой утомленно спросил я.
— А ты самовар подаришь? — Спросила в ответ Алиса. Я застонал еще громче и едва не принялся биться головой о стол.
— Вот сдался тебе этот самовар. — Едва не плача произнес я. — Что в нем особенного?
— Он прикольный. — Девочка пожала плечиками. — Его явно человек с больной фантазией делал. Мне нравится.
— Так вот. Предлагаю в твой день рождения, то есть сегодня, случайным образом выбрать человека и как-нибудь его одарить.
— Медаль подарить? — Не поняла Алиса.
— Нет, не медаль. Что-нибудь полезное.
— Пылесос? — Предположила она.
— Почему сразу пылесос? — Удивился я.
— Он полезный.
— А что-нибудь интереснее можешь придумать?
— Интереснее? — Переспросила она. — Что же. Давным-давно... — Глаза маленькой девочки подернулись поволокой воспоминаний, а уши раскрылись как зонтики. — Не одно, и даже не два тысячелетия назад, понравился мне юный принц, бесстрашный предводитель могучих воинов на быстрых ладьях, что проплывали мимо моего острова. И открыла я невидимую завесу и впустила их в свой дом. И был он учтив и любезен с бедной, беззащитной девушкой, проживающей во дворце лишь с несколькими слабыми служанками. Он и его воины окружили нас отеческой заботой и ни грубым словом, ни поступком не обидели никого. Правда, принцу для этого пришлось собственноручно убить трех воинов, но слово он сдержал и провел под моим кровом три дня и три ночи, не делая ни малейших попыток завладеть честью или задеть достоинство хозяйки.
— И вот прямо ни разу? — С недоверием спросила Деф, а рассказчица важно кивнула.
— И на третью ночь я спустилась к нему в полупрозрачных одеждах...
— Тогда не три ночи он тебя не домогался, а две. — Поправила моя помощница Алису. — А на третью ты сама к нему домогаться пришла.
Сказительница крайне мрачно на нее посмотрела, а я легонько толкнул Деф локтем, чтобы не перебивала.
— И предложила ему загадать два желания. — Продолжила историю рассказчица.
— А почему два, а не три? — Тут уже влез я. — У джиннов, например...
— Я что, похожа на джинна? — Разозлилась Алиса, ее уши стали тонкими, прижались к голове и я поднял руки в виде извинения.
— Прости, что перебил. Все, молчу, молчу.
— Вот и молчи. — Девчушка с развернувшимися огромными ушами обиженно посопела. — На чем я остановилась?
— Ты голая пришла к мужчине среди ночи. — Напомнила Деф.
— Не голая! — Вскинулась ее подруга. — На мне были одежды.
— Полупрозрачные. — Дополнила моя помощница.
— Вот именно, что прозрачные лишь наполовину. Руки, ноги ниже колен и часть спины.
— Разве это половина? — Удивилась неугомонная подруга.
— Прозрачной было куда меньше половины ткани. За мной тянулся шлейф, и сверху были накидки...
— Понятно. — Разочаровано протянула Деф. — И дальше?
— Дальше... — Алиса задумчиво поглядела на меня, достала из воздуха бокал и он медленно проплыл из ее руки в мою. Золотые с искорками глаза девочки вновь подернулись покрывалом воспоминаний. — Я предложила ему исполнить два его желания. Первое, думала я, он пожелает меня, а второе, попить. Или поесть, к примеру.
— Странный выбор. — Недоуменно встрял я.
— Нормальный. — Строго ответила рассказчица. — После... кое-чего мужчины всегда очень хотят пить. Или есть.
— Нет, я про желание. — Объяснил я. — Почему не горы золота, или вообще... — я вспомнил недавний спектакль, — власть над миром. Чего сразу тебя?
Алиса приподнялась с дивана, и я запоздало понял, что брякнул что-то не то.
— Ты желаешь сказать, что я недостойна... — С шипящими звуками в голосе начала она, и я поспешно перебил: — Разумеется, достойна, и еще как! Просто, почему он не пожелал тебя и весь мир в придачу?
Девочка посверлила меня подозрительным взглядом, смилостивилась и села.
— Почему, не пожелал? Пожелал. Но не весь мир, а жареного поросенка. После меня, разумеется, — добавила она, увидев, что ее подруга ехидно заулыбалась.— А ты зря смеешься, — обиженно заметила она, — после нескольких часов кое-чего мужчины становятся голодными, точно звери. Имей в будущем ввиду, подруга.
Моя помощница стала вишневого оттенка.
— Какие-то странные у тебя мужики были. — Задумчиво протянул я. — Я слышал, обычно спать хотят. Ну, или покурить, к примеру.
— Спать. — Девушка пренебрежительно фыркнула. — После такой дозы возбудителя... — Она на мгновение запнулась и с веселой улыбкой продолжила: — возбудителя в виде меня, имею в виду, никто спать не ложился. Нет, вечным сном, бывало, а вот так, чтобы отвернуться на бок и захрапеть, ни разу. Не успевали.
— Строго ты с ними. — С уважением проговорила Деф и задумчиво посмотрела на меня. Я перепугался и поспешно спросил: — А дальше что было? После жареного поросенка?
— Он встал на колено и попросил меня стать его навеки. У них был такой обычай. — Пояснила сказительница в ответ на ехидную ухмылку подруги. — Если мучает голод или жажда, пока не утолят, не принимать важных решений. Может повлиять на итог. Весьма мудрый обычай, кстати. А то заморят себя диетами и с голодухи таких решений напринимают...
— Ты о чем? — Не понял я.
— Не о чем, а о ком. — Неохотно пояснила девочка. — О сестрах по союзу. Понабрали в Знаки баб, а у тех, то диеты, то критические дни... Сплошной неадекват.
— Это да. — Подтвердил я и с превосходством посмотрел на свою помощницу. Она стала малинового цвета, и я торопливо спросил: — А что было дальше?
— Дальше? — Глаза Алисы задумчиво воззрились в окно, и она продолжила: — Я приняла предложение. Была великая свадьба, я провела суженого на свои земли и предстала в истинном обличии.
— Именно в таком порядке? — Почему-то спросила Деф. Рассказчица утвердительно кивнула, а сидящая рядом девушка вновь внимательно посмотрела на меня.
— И что дальше? — Торопливо произнес я.
— А дальше... — Сказительница неожиданно нахмурилась и смерила меня угрюмым взглядом. — А дальше мы счастливо жили три тысячи лет, пока смерть не разлучила нас.
— Да ладно. — Моя помощница недоверчиво покачала головой. — Ты врешь. Не могла ты собственного мужа, вот так... — Она растеряно замолчала. Я сидел, ни жив, ни мертв. Что же такое происходит то, а? Что я у всех самое дорогое забираю? Прокляли меня, что ли?
— Да это, в принципе, лишь формальность была. — Алиса отпила из бокала. — Да и неуправляем он стал в последнюю тысячу лет, если честно. Слишком много о себе возомнил, будто глава семьи, и все такое. Надоел.
— И ты так о близком человеке? — Деф недоуменно глядела на нее.
— Во-первых, давно не о человеке. — С видом безграничной усталости пояснила ее подруга. — Во-вторых, не о таком уж близком. В-третьих, проживешь рядом три тысячи лет, поймешь.
