— Великий вождь, сей воин недостоин, служить тебе как страж покоя, — вскочил со своего места полосатый жеребец, одетый в красную юбку до колен и серую кирасу, скрывающую торс. — Позволь изгнать его с позором, чтоб стал для всех глупцов уроком.
— Кто бы говорил о достоинстве, — хмыкнул жеребец в облике принцессы Луны, многозначительно косясь на юбку (компромисс, на который согласились жеребцы полосатого народа, отказавшиеся от набедренных повязок, но не желающие носить штаны, в которых тесно и жарко).
— Дуэль... немедленно... сейчас! — зарычал влиятельнейший из вождей зебр, получивший своё место в совете после того, как отправил на тот свет двух соперников, также желавших стать главными среди воинов сородичей. — Войдём вдвоём, но выйдет раз.
"Амулет-переводчик работает как-то криво. Хотя, должен признать, что рифму он сохранил", — мысленно отметил император, чувствуя как начинает дёргаться левое веко (ещё и месяца не прошло с его воцарения, а нервы, казавшиеся несокрушимыми после борьбы за разум в пустоте, уже начали давать сбои, пусть и не слишком часто).
— Грим, не позорь себя и меня; Главр, лишь мне решать, кто достоин служить, а кому судьба умирать, — голос тёмно-серого единорога прозвучал ровно, но в нём явно ощущались нотки угрозы.
Каденс нежно сжала кисть мужа, всеми силами излучая поддержку. Мора, сидящая с другой стороны от аликорницы, сделала то же самое. Впрочем, их единство могло продержаться недолго, так что Сомбра не обольщался.
— Прошу простить, Великий Вождь... — зебриканец одарил ухмыляющуюся "принцессу ночи" выразительным взглядом, снова садясь в кресло.
Грим, с выражением победителя на морде, принял свой истинный облик, бросил взгляд на Айси, прикрывающую глаза кистью левой руки, с выражением страданий на мордочке, откашлялся в правый кулак и заговорил:
— За эту ночь произошло четырнадцать драк: восемь — почти дружеские, из-за пьянки, пять — по причине того, что полосатые жеребцы решили, будто пони слишком уж пристально разглядывают их кобыл, ну и ещё одна... из-за того, что один молодой зебриканец попытался украсть понравившуюся ему пони. В последнем случае отец кобылки едва не убил ухажёра, но тому на выручку бросились двое приятелей. К моменту когда подоспела стража, несколько драчунов получили раны от ножей, пару переломов и выбитых зубов. Фигурантов подлечили и заперли до суда. Слухи остановить не удалось, так что пришлось распускать свои собственные, описывая ситуацию с более приглядной стороны. Однако же, напряжение среди родичей пострадавших высокое.
"Меченый", назначенный на должность главы внутренней безопасности (стражи и разведки) замолчал. Джафар же внутренне поморщился, осознавая то, что слегка опоздал со своим указом о принадлежности незамужних кобыл.
— Подготовь объявление о том, что за драку с применением оружия, фигуранты приговариваются к пяти плетям каждый, — произнёс император, а после короткой паузы, обведя взглядом ожидающих продолжения подчинённых, добавил: — Выяснение отношений кулаками, разрешено только в круге; поединки до смерти одного из участников запрещены и заменяются штрафом, который проигравший должен будет выплатить казне. Незамужние кобылы объявляются подопечными императорской семьи, а следовательно и любые покушения на них — это вызов мне лично и моим воинам в целом. Желающий взять себе невесту, отныне должен получить на то разрешение от родителей, ну а если их нет — от меня. Позже будет назначена комиссия, в обязанности которой будет входить решение данного вопроса.
— Принято, — козырнул Грим. — Когда ожидать официальный указ?
— Мой благородный тёмный свет, позволь за это взять ответ, — обратилась к Джафару Мора.
— Сомбра, я бы хотела взяться за эту работу, — одновременно с зеброй заговорила Каденс, затем сверкнула глазами на полосатую соперницу и добавила: — Мои силы как нельзя лучше подойдут для этого.
— Хорошо, — не стал отказывать император, слегка сжимая руки жён в своих ладонях, усмехаясь уголками губ. — Вы этим и займётесь... И я надеюсь, что вы меня не подведёте.
— Но... — растерялась нежно-розовая аликорница.
— Слово твоё — для нас закон, — мягко прервала конкурентку шаманка. — Мы тебя не подведём.
— Не подведём, — серьёзно подтвердила принцесса любви.
— Вот и чудно, — кивнув, тёмно-серый единорог приказал продолжать...
— Дальние патрули заметили бизонов, — сообщила Айси, кроме охраны аликорниц, принявшая на себя общее руководство пегасами. — Их много, но сказать что-то более конкретное разведчики не смогли из-за духов, охраняющих стоянки.
— Я знаю это наперёд: бизоний вождь войной идёт, — заявил Главр, снова поднимаясь со своего места. — Их многотысячная рать, что очень любит воевать, опять заявит нам о том, что топчем их священный холм. И если раньше мы могли уйти, коль силы не равны, то ныне очень много нас: дадим им бой прямо сейчас!
— Тала, что ты можешь об этом сказать? — обратился к оленихе император.
Лань, перенёсшая тяжёлые роды, едва не потерявшая своего жеребёнка, сильно осунулась и выглядела минимум на десяток лет старше истинного возраста, чему только способствовали мешковатые серые одежды и артефактная повязка на глазах, блокирующая большую часть её сил, вышедших на совсем уж иной уровень (при этом отключать их теперь не получалось). Подняв руки к мордочке, она сдвинула кристальную повязку на лоб и открыла глаза, из которых тут же заструились слёзы, а спустя десяток секунд закрыла их, опять надвинув блокиратор.
— Главр прав: бизоны идут с войной. Их не меньше двадцати тысяч... Пока что — это всё, — усталым голосом ответила бывшая рабыня.
— Пока что — этого достаточно, — отозвался тёмно-серый единорог. — Айси, нынешней ночью ты проверишь всё точно. Мора, тебя это тоже касается. Мы должны получить самую полную информацию о противнике, кем бы он ни был, и чего бы ни хотел.
Следующими свои доклады делали Норсстоун, который взял в помощники Сильверблада и теперь отвечал за торговлю с верблюдами; Твайлайт Спаркл, работающая вместе с Топаз, которым было поручено развернуть производство артефактов-расходников, необходимых как в повседневной жизни, войне, так и для торговли; Мора, заведующая новым образованием — алхимическими мастерскими. К счастью, хотя бы тут всё шло без сюрпризов, но к сожалению и без прорывов, которые могли бы ускорить общее дело. Каденс, так как школы находились ещё только в проекте, докладывать было нечего...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Десятая арка — 4
Объявление о том, что в сторону новой Кристальной Империи движется армия бизонов, подняло среди пони, зебр и оленей волнения: первые ещё помнили стычки с яками, вторые не понаслышке знали, что можно ожидать от этого врага, ну а третьи... просто не хотели терять свой новый дом, где к ним собственные сородичи не относятся как к вещам. Дисциплинированность, привитая кристалийцам, воинственность коренных зебриканцев и привычка бывших рабов подчиняться лидерам, позволили начать массовую мобилизацию среди жеребцов (кобыл было решено оставить в резерве, ну и как защиту для нового дома). Впрочем, не обошлось и без исключений, самыми яркими из которых стали Мора и Каденс, которым никто кроме Сомбры запретить участвовать в войне не мог, а сам император не собирался лишать себя такого подспорья.
За пределами города башен, на зелёных равнинах среди изумрудных холмов, были разбиты лагеря подготовки армии: несмотря на то, что зебры не привыкли сражаться в строю, носить доспехи и служить своеобразными винтиками в воображаемом механизме, в большинстве случаев полагаясь на индивидуальные навыки, хитрости и уловки, у них была одна черта, компенсирующая дикарский нрав — готовность подчиняться сильнейшему воину племени. Пользуясь этой чертой психологии полосатых жеребцов, офицеры Джафара разбили молодёжь новых союзников на восьмёрки, к которым в качестве командиров приставили опытного десятника, а также — одного гвардейца из числа земнопони...
...
Крепкий и высокий полосатый жеребец, одетый в набедренную повязку, вошёл в очерченный на земле круг, диаметр коего составляет пять шагов от одного до другого края. Напротив него, со скучающим видом стоял крупный коричневый земнопони с жёлтой гривой, шёрстка и волосы коего сверкали в лучах восходящего солнца, словно бы состояли из цветного стекла. Гвардеец, не слишком уютно чувствующий себя без привычной брони, был одет в одни лишь серые штаны, подпоясанные широким ремнём, а на своего противника он смотрел сверху-вниз, будучи выше него почти на голову.
— Начали, — скомандовал тёмно-синий единорог, носящий белую форму офицера вооружённых сил Кристальной Империи.
Не успели последние звуки команды отзвучать, как зебриканец прыгнул в ноги своему сопернику, собираясь воспользоваться своей ловкостью и повалить его на землю. Однако же земнопони не стоял на месте, а наклонился и ударил кулаком сверху-вниз, заставляя обладателя полосок врезаться в землю у своих ног. Всё произошло настолько быстро, что бойцы, которые умудрились моргнуть в начале движения, открыв глаза уже видели, как здоровяк выбрасывает за пределы круга бессознательное тело, к которому тут же подбегают целители.
— Следующий, — кивнул второму по старшенству подчинённому единорог. — Или ты отказываешься?
— Нет, — гордо фыркнул жеребчик, широко расправляя худые плечи, вступая в круг к гвардейцу.
— Начали, — отдал команду десятник.
Второй претендент на должность "малого вождя" был хитрее первого, а потому не стал бросаться вперёд сломя голову, вместо этого припал к земле и, уперевшись руками, обеими ногами попытался подсечь голени земнопони. В ответ на это, старший жеребец поймал его за ногу и швырнул... выбрасывая из круга....
Подобная картина, с незначительными отклонениями, повторялась во всём полевом лагере: офицеры армии кристалийцев, получившие усиление в виде умелых и опытных воинов, успешно утверждали свою власть среди переданных под их командование молодых охотников и воинов, ещё не успевших заслужить авторитет среди сородичей. Их планировалось тренировать, вбивая в головы привычку выполнять приказы старших по званию, обучать грамоте, вооружать новыми образцами брони и артефактами. Позднее, среди них будут выбраны те, кто склонны к мирным профессиям...
...
Воздух со свистом разрезали клинки, сталкиваясь с кристаллическим звоном; стучали друг об друга древки копий, вместо наконечников снабжённые кистями красящей травы; с рыком сталкивались дубины и щиты, а в мишени втыкались метательные дротики. Лагерь опытных воинов и охотников, которые не только кормили свои племена, но также не раз отбивали чужие набеги, либо же сами совершали налёты на стоянки соседей, кипел от буйства дикой энергии: схватки вспыхивали тут и там, звучали ругань и скабрёзные шутки, дрались на кулаках умелые бойцы, желающие утвердить своё первенство.
За порядком, ну или его подобием, тут следили вожди, получившие титулы аристократов, окружившие себя свитой из вернейших своих соплеменников. Среди них почти не было "меченых", так как всех обладателей особых способностей император приказал определить в отдельное подразделение, что с одной стороны ослабило "Ударный Кулак Зебрики", а с другой — позволило обычным воинам установить привычную иерархию (в конце концов, жить куда спокойнее, когда ты знаешь о том, что какой-нибудь хлюпик не вывернет тебя шерстью внутрь, если ты отвесишь ему дружескую затрещину, отправив полежать на траву).
— Тревогу чувствую я, Пирос, будто дрожит под поступью земля, — проворчал крупный зебриканец, морду коего украшали четыре параллельных шрама (его племя было одним из немногих, где практиковались старые обычаи).
— Что же гнетёт твой разум, старый друг, коль позабыл ты о забавах, что украшают нам досуг? — спросил широкоплечий, грузный, кажущийся неповоротливым жеребец, сидящий на перевёрнутом бочонке из-под травяного отвара, с удовольствием любуясь собственным отражением в клинке меча.
— Бизоны — страшные враги, — заметил воин, убивший десять воинов, каждый из которых убил не менее десяти врагов. — Их предки, раз за разом наши земли жгли... Отцы и деды наши, собирая воинов из окрестных всех земель, не раз пытались дать им бой... но погибали, за каждого врага платя великою ценой.
— Кратос, не уж-то слышу я трусливые слова? — удивился Пирос, поднимая взгляд на собеседника. — Ни от кого-нибудь из младших, а от убийцы монстров... от тебя!
— Оставь все эти восхваления, ведь в них уже не больше смысла, чем в шуме ветра над пустой землёй, — поморщился первый воин, замечая как к их беседе прислушиваются другие жеребцы. — Теперь, когда любой сопляк, что от соска кобылы оторвался, способен силу колдовскую обрести... уходят в прошлое легенды и сказания, о славных воинах и подвигах былых.
— Печально это, друг мой Кратос, но не о том с тобою говорим, — второй воин поднялся на ноги, из-за чего всем стало ясно, что собеседнику он почти не уступает ростом, а вот шириной плеч заметно превосходит. — Скажи, что я ошибся, но ты хотел мне предложить...?
В воздухе повисло напряжение, так как слова "...сбежать от битвы, чтобы жизни сохранить" не прозвучали, но их услышали все, кто умел додумывать. Однако же собеседник не смутился, а буквально вспыхнул гневом, умудрившись нависнуть над старым другом.
— Как мог ты, подумать обо мне такое? — рокочущий гром зазвучал в словах жеребца. — Коли б в моей голове хоть родились такие мысли, то я бы предпочёл её отсечь, чтобы она своею бестолковой дурью, не опорочила воинственную честь.
— Отрадно слышать от тебя такие речи, — усмехнулся собеседник. — Но что же, друг, тогда тебя гнетёт?
— Неужто сам великий Пирос, что славен мудростью и доблестью своей, не видит пропасти, в которую вступили, приняв сбежавших с севера друзей? — ехидно уточнил Кратос, театральным жестом обводя собравшуюся вокруг толпу, а затем повернулся мордой к устремляющимся в небо башням города. — Они пришли и попросили мира, и мы их приняли, как слуг вождя вождей... Но что я вижу ныне?
— Не говори загадками, мой друг, и лесть оставь для тех, кому она нужна, — Пирос вонзил кончик меча в землю, а затем сложил ладони на навершии рукояти. — Не думай, что глупее я тебя, и за словами чудными не вижу смысла.
— И что же скажешь мне на это ты? — первый воин перевёл требовательный взгляд на собеседника, радуясь тому, что вокруг собрались уже десятки зрителей разговора. — Не уж-то в этом все твои мечты?
— Что я скажу? Что мне нужны сражения; я жажду пира на костях врагов! — начав говорить тихо, Пирос всё повышал голос, пока не загрохотал будто боевой горн, но тут же успокоился, а в его взгляде появилась насмешка. — Когда придёт мой час, я с гордостью возьму в ладонь оружие, которое в неё вложил верховный вождь, и кинусь в битву против орд врагов, что отобрать хотят мой новый кров. Мне не нужны кобыльи эти игры, возня с отравой, кинжалом и другая чушь... Я — воин, и мне не пристало, вести себя как жалкий, глупый трус.
— Глупец, нас бросят в пекло битвы, где выжить нет надежд ни у кого... — начал говорить Кратос, но был перебит смехом.
