У того, наверное, даже уши покраснели.
Не зная, куда девать взгляд, Сей все же выбрался из одежды, пододвигаясь к мужчине.
— Но.. Это же моя вина... — бросив на него робкий взгляд и свона отведя глаза, Сей положил на го руку свою.
Ксавье с новым любопытством посмотрел на мальчика и медленно убрал свою руку, позволяя ему "загладить свою вину".
Немного растерявшись — все же он был совсем не искушен в этом, Сей сначала начал ласкать чужую плоть рукой, слегка неуверенно двигая пальцами. Потом, все же решившись, наклонился, осторожно, будто пробуя, коснулся головки губами.
Ксавье неотрывно следил за тем, как тонкие пальчики робко пытаются его ласкать. Его больше заводила ситуация, чем эти неумелые попытки. Монашек, которого Бес откровенно совратил, хотя и не собирался заходить дальше интимных поцелуев, теперь считал сам себя виноватым в том, что Ксавье пришлось самому себе облегчать последующие "страдания". Зато хоть мальчик больше не плакал. А потом он и вовсе удивил бывалого развратника, собравшись доставить ему удовольствие своими невинными губками. Ксавье удивленно ахнул и даже замер, боясь спугнуть, только вот возбужденная плоть не слушалась, вздрагивала в ответ на несмелые, нежные прикосновения и просила еще.
Удивляясь своей смелости, Сей вначале прошелся языком по возбужденному члену, пробуя на вкус, привыкая. Спустился ниже, трогая языком уздечку, возвращаясь маленькими поцелуями что бы, осмелев еще больше, попытаться взять в рот. Непривычно, странно не не противно.. Проанализировав свои ощущения, он начал медленно двигаться по плоти губами и стараясь не задеть ту зубами.
Ладонь легла на шею мальчика, гладя по выступающим позвонкам, забираясь в волосы, ласково перебирая мягкие прядки, отводя их от лица, чтобы открыть себе лучший обзор.
— Хороший мальчик, умничка, сладкий какой, — бормотал Ксавье, чуть покусывая себе губы. Когда Сей освоился, мужчина несильно сжал в ладони его волосы и стал чуть приподнимать бедра, сам толкаясь ему в рот, шепча, — Давай, малыш, давай, маленький, вот так хорошо, да...
Привыкнув и начав двигаяться более активно, Сей принялся ласкать яички гвардейца рукой, нежно перебирая их и со смущением иногда переводя взгляд на его лицо, встречаясь с взглядом Андреса, и снова прикрывая глаза, краснея от смущения.
Эта очаровательная картинка перед глазами — очень старательный обнаженный монашек, склонившийся над его членом, плюс весьма редкая в последнее время возможность получить подобное удовольствие, не позволили процессу затянуться. Ксавье почувствовал приближение разрядки, чуть оттянул за волосы голову Сею, кончая ему не в глотку, чтобы мальчик с непривычки не подавился, а на припухшие от старания губы.
По инерции облизнувшись, Сей сел, не решаясь посмотреть гвардейцу в глаза и только сейчас сообразив, что холодно, а он полностью обнажен. Шустро подскачи, мальчик схватил свои вещи и, отбежав на расстояние, принялся поспешно одеваться, будто кто-то мог в любой момент прийти ночью на берег.
— Пойдемте обратно? — то, что мальчик буквально сбежал из церквушки у мальчика просто вылетело из головы.
Ксавье натянул сырую рубашку, накинул на плечи мундир.
— Пойдем, — он подошел к мальчику, обнял его за плечи и поцеловал в макушку, шепнув, — Спасибо.
Смущенно улыбнувшись, Сей кончиками пальцев уцепился за руку гвардейца, будто прося у того поддержки, направился с ним обратно, в церковь.
48
Травник вздрогнул, с удивлением глядя то на валяющийся на полу таз, то на лужу, то на дверь, за которой скрылся словно взбесившийся мальчишка.
— Да что за?!!
Договорить он не успел, услыхав хриплый стон и тотчас поворачиваясь к аббату.
— Тише....
Микаэль приложил палец к губам Себастьяна, заставляя того умолкнуть...
— Молчите пока... Вам говорить нельзя.... Если понимаете меня — глаза прикройте раз. Еще воды?
Себастьян прикрыл глаза. Он через боль сознавал, что находится не в лагере. А еще — смерть... Да, самое главное. Сказать Микаэлю, иначе будет поздно.
— Убей, — тяжелый хрип. — Убе.. ме... меня...
А вот чего травник не переносил — так это таких вот заявлений от только что спасенных ним людей. Он сильнее склонился над аббатом, зло сверкая глазами, которые в полу мраке комнаты с единственной зажженой свечой, казались совсем дикими.
— Я сказал — тихо! Умереть успеете еще! Пить еще хотите?
Микаэль еще зло глянул на Себастьяня — белого как мел, с черными кругами вокруг глаз, хрипящего и явно страдающего от сильной боли. В душе вдруг поднялась волна сочувствия.... Так хотелось ну хоть как-то облегчить страдания весьма дорогого для Микаэля человека....
— Я вам морфий дам сейчас.... Это боль притупит.
Себастьян хотел бы сказать, что Микаэлю грозит опасность. А еще... он видел Сея, краем глаза, тот так стремительно вылетел, недопоняв...
— Меня... Мика... — мужчина хотел рассказать о том, что сейчас его надо бросить и уходить, что если прознает Фернандо, то все полетит к черту. — Уходите, — только и смог выдавить через адскую боль. — Король... смерть...
— Да знаю я... Не удивили.
Травник поднес к губам аббата сосуд с ядом, который в правильных дозировках мог быть хорошим обезбаливающим. Капнул три капельки на губы Себастьяна и растер по ним пальцем.
— Оближите... Вам сейчас легче станет. Мне нужно посмотреть, что с раной... я ее зашил, но швы надо проверить.
Когда травник переворачивал падре Ксанте, тот наконец смог разглядеть незнакому комнату и был удивлен тому, что это не шатер...
— Где мы? — вопрос почти на грани обморока. Ловкие руки что-то чудодействовали с телом, но Себастьяну было до него как-то все равно, словно разум существовал отдельно. Боль уходила, за ней появлялась расслебленность и вялость. Если Этьен не успеет в Улазью, если не проснется Николай... Стон сорвался с губ... — Сей, позови...
— Потерпите еще чуть-чуть... Я почти закончил перевязку.
Микаэль был доволен — швы не разошлись, рана не кровоточила, и у Себастьяна были весьма хорошие шансы поправиться. Если, конечно, им удастся убраться подальше и побыстрее. Куда делся Сей, Микаэль не имел ни малейшего понятия, как не понимал и того, чего мальчишка вылетел, как ошпаренный, из комнаты.
— Сей сейчас прийдет. Мы... по дороге в нашу обитель... Если Вам туда надо.
Травник присел у ложа, заглядывая в глаза Себастяна.
— Если так уж хочется говорить — скажите мне, что случилось. И что хотите делать теперь...
— В обитель? — черные глаза несмотря на передернутость туманом от чудодейственного средства лекаря, блеснули недобро. — Ты уверен? — говорить было сложно, и каждый звук выходил скомканным, почти свистящим. — Паоло... Везите к нему.
Себастьян на мгновение прикрыл глаза, отдыхая и вдыхая с тяжестью. Затем вновь открыл глаза.
— Король еще не выиграл. Бумаги... Земли не должны ему достаться... Бумаги... Я... должен был... убить... Легрэ ... помешал. Мальчишка... Мне нужен Луис.
— Отче...
Микаэль легонько притронулся ладонью к ладоне аббата, провел по руке, едва касаясь пальцами, погладил по плечу...
— Боюсь, сейчас Вам нужно выжить... А все остальное — будем решать по мере появления возможностей. Если я правильно понимаю, падре Паоло — как раз и находится в монастыре, и мы имеем честь быть сопровождаемыми его личной охраной. И я все не решу — хорошо это, или совсем мы вляпались в непойми что...
Себастьян смотрел на лекаря. Все же неразумный... Слишком умный и от того слишком неразумный в своей храбрости. Когда-то аббат и сам был таким. Он в ответ коснулся руки лекаря и сжал, словно обадривая. Даже раненный и почти бездвижный, темный Вакх правил мужчиной. Этот бог заставлял его любить жизн с отчаянной страстью, а вместе с ней — людей в их заблуждениях и щедрости, в их глупости и мудрости, в их силе и, конечно же, в их слабостях.
— Вот и решили.... Вы пока спите... Вам сил набираться надо. Путь легким не будет. Или Сея дождетесь? Мне его позвать?
Травник вновь опустил ладонь поверх ладони Себастьяна. Задержал на несколько секунд, грея холодную кожу, а потом приподнял, касаясь его пальцев своими губами.
— Все будет хорошо... Верьте мне...
Себастьян в ответ моргнул, разглядывая в полумраке лицо Микаэля. Тени ложились усталостью на тонкие черты. Лекарь был изнурен. И от взгляда мужчины не могла ускользнуть ни одна деталь.
— Позови, — шепнул он, чтобы не напрягаться. А сам вновь задумчиво пробежал глазами по лекарю. — Тебе надо выспаться.
— Высплюсь... Когда-нибудь. Вот Вам легче станет — и уложите меня спать.
Лекарь улыбнулся, еще раз целуя ладонь Себастьяна, а затем поднялся и прошел к двери, открывая ее и выглядывая.
— Сей! Ты куда делся?
— Вот, видишь, тебя там уже ищут, небось, беспокоятся, — заметил Ксавье, услышав зов Микаэля, когда они уже подходили к церкви. Всю остальную дорогу они провели в молчании.
— Может, все-таки расскажешь мне, что случилось? — решил еще раз спросить мужчина, сжимая чуть крепче тонкие пальчики.
На это мальчик только покачал головой, уставившись в землю и не проронив не слова даже когда они подошли к Микаэлю. Глаза тоже не поднял, продолжая смотреть в низ и надеясь, что его просто молча пропустят внутрь.
— Мы немножко прогулялись, — решил объяснить Ксавье, — мальчик очень переживает за падре. Ему надо было немного отвлечься, подышать свежим воздухом.
— Ты куда убежал? Гулять??? Воду по полу разлив? Что случилось, Сей?
Травник пристально посмотрел на молчавшего юношу, а затем посторонился, пропуская его в комнату.
— Потом ответишь. С тобой желают поговорить. Только не долго! А к Вам, — Микаэль дотронулся до рукава Андерса, у меня есть несколько вопросов. Вы позволите?
— Да, конечно, — кивнул "гвардеец"
Непонимающе посмотрев на Микаэля — кто может желать с ним поговорить? Сей проскользнул мимо него в комнату, нерешительно замерев возле порога.
Микаэль прислонился к стене, скрещивая руки на груди.
— Мы ведь едем в Валасский монастырь... Кто сейчас отец-настоятель в нем?
— Нового настоятеля, кажется, пока не назначили. Он должен прибыть откуда-то, но меня этот вопрос мало интересовал, так что точнее сказать вам не могу, — уклончиво ответил Ксавье, — Пока там еще гостит падре Паоло и, видимо, главный там сейчас он. Но расследование окончено, ереси в монастыре не найдено... Инквизитор ожидает окончания переговоров в Аталье, так как там тоже замешаны интересы инквизиции.
— Голова болит...
Травник осторожно растирал себе виски, морщась от сильной боли. Такие приступы должны были быть еще несколько дней, пока организм полностью не очистится от яда. Зато боль чуть отрезвила, заставляя наконец-то проснуться и начать думать. В памяти вдруг всплыла фраза их нежданного помощника, которая так зацепила еще с самого начала, заставляя травника насторожиться. И теперь, в голове словно выстраивалась цепочка — но пока еще непонятная даже самому Микаэлю. Монах отстранился, упираясь спиной в стену и поднимая взгляд на гвардейца.
— А с чего это Вы решили, что я знаком с инквизитором Паоло?
— Я тебе отвечу, но, может, сначала воды тебе принести или попросить Ливо мяты заварить? Ты плохо выглядишь. Садись лучше, — он кивнул на лавку.
— Не нужно...
Микаэль мотнул головой, опять скривился и медленно пересел на лавку.
— Это само пройдет скоро... И мятой мне не помочь, к сожалению. А вот ответы я бы послушал....
— Я уже сказал, я отвечаю за безопасность инквизиторов здесь, — Ксавье присел рядом и зарылся пальцами в волосы травника. — Ты позволишь? Может, станет чуть-чуть полегче, по крайней мере пока мы говорим, — он начал тихонько массировать Микаэлю кожу головы, — И сначала большей опасности подвергался Паоло, и я находился с ним почти неразлучно. И однажды утром мне лишь с большим трудом удалось его разбудить. Естественно подозрение пало на тебя. На тебя вообще было много улик. Зелье, найденное в лекарне, твои постоянные исчезновения. Тогда тебя тоже не смогли найти. Однако инквизитор, как только пришел в себя, велел остановить поиски. Он сообщил, что лично тебя проверил и подписал документы, что ты чист. А то, что он не мог с утра проснуться, он объяснил тем, что ночью он не смог уснуть и выпил монастырского вина, которое прислал ему падре Себастьян. Я не знаю, где здесь правда и что ты с ним сделал, но то, что он... относится к тебе по-особому, очевидно. И каковы бы ни были мои планы... мне пришлось смириться... с падре Паоло ссориться не рекомендуется, его власть растет день ото дня... А сейчас ты оказываешь мне большую услугу, спасая Ксанте, и я вынужден признать, что был не прав относительно тебя.
Ксавье, конечно, не сказал всей правды — слишком нелицеприятна она была и, узнай, что за подлость когда-то он против него замышлял, Микаэль не стал бы ему доверять... да что там — часа бы лишнего рядом не провел..
Микаэль не отстранился, позволяя "гвардейцу" осторожно переберать прядки неровно срезанных волос, когда-то, на скорую руку перетянытых куском веревки — а теперь и вовсе растрепанных. Под такие касания боль и вправду отступала... Думалось хорошо. Собеседнику травник и не верил, и не доверял. В письме от брата было много чего интересного... И это интересное не особо монаха радовало, так как весьма сильно влияло на его тихую и скромную монашескую жизнь. Втягиваться в большие политические игры за земли и власть хотелось меньше всего. А ведь втянулся — да еще и как... Опять вот... Себастьян сказал, что на него напал Легрэ... С чего бы это? Ведь когда они расстались с ним в лагере, брат Кристиан был совсем не против королю горло перерезать... А не спасать его! Мальчишка еще этот... Непонятный и чудный. Волею Божею брошенный в самый центр игр как политических, так и душевных... Травник устал и совсем терялся... Надо бы выспаться... Когда он последний раз то в постеле спал?
"Нет! Вот как раз про это думать не надо!" — Микаэль даже вздрогнул... Но, не остранился, а лишь сильнее наклонил голову...
Будь его воля — забрал бы он Сея и Себастьяна да и подался бы в Северные земли... Только вот... Настоятель такого пути точно не переживет, да и чего Сей хочет, Микаэль тоже не особо представлял. Возращение в монастырь — было бы лучшим вариантом. Было бы — если б Микаэль был уверен в том, что их там ждет. А вопросов было много... Кто траванул инквизитора? Да еще после того, как у него ночевал Микаэль! А ведь травник еще и сумку свою у него забыл... Совсем тогда голову потерял... До сих пор старался не думать о серых глазах и сильных руках, о таких горячих поцелуях...
Микаэль все же отстранился, скручивая рассыпавшиеся по спине и груди волосы в жгут.
— Говорите, вино инквизитору отец Себастьян передавал? Отравленное? Так я своего пациента вам для суда спасал?
— Отравленное? Я этого не говорил, — улыбнулся Ксавье. — А с чего Паоло напился аж до похмелья, это мне не ведомо. Да и кто же посмеет судить посланника самого Папы Римского?! С ним лучше договориться.
