— Рад бы, но не могу, — покачал головой я. — Скоро я вернусь на Землю, а ты улетишь в Метрополию. Но я буду ждать, ведь на мне — Долг Жизни! Пусть решит судьба. Если ей будет угодно, она сведет нас снова.
— Спасибо.
Приподнявшись на цыпочки, Ире неловко клюнула меня губами в уголок рта — куда достала, и бросилась бежать. Я смотрел ей вслед, пока она не свернула за угол и скрылась из виду.
Вздохнув, я отвернулся к экрану. Однако космические пейзажи не смогли вернуть мне спокойствие.
Но идти искать Нрироан было бы сейчас категорически неправильно...
Двое суток, которые понадобились кораблю, чтобы приблизиться к Рги... в общем, к Эпсидре, прошли у меня очень насыщенно. Я много общался с Таутингом и Наарит, Хургаадом и Лаэле, рассказывая им о Земле, и сам больше узнавал об Империи.
Подозреваю, что тихушник Тау, напоминающий старательного отличника, в процессе вытянул из меня немало ценной информации, но я не чувствовал себя обделенным. Самое главное, из наших бесед я понял, что Империя не является агрессивным милитаризированным обществом, нацеленным на экспансию. Наоборот, она словно заключила себя внутри невидимых границ и теперь отчаянно пыталась выйти за их пределы и построить новую жизнь, по-моему, толком не зная, как. Марк, некогда втиравший нам, что Империя переживает внутренний кризис, как оказалось, не солгал.
Несколько раз я проводил, так сказать, семинары по обмену опытом с императрицей и ее доверенными менталистками — Гвен, Виртой и... Ире. Девчушка вполне освоилась в этой компании и постигала новые знания с огромным старанием и прилежанием.
Больше всего Кээрт заинтересовало мое умение полностью скопировать другого человека. Кажется, она уловила принцип, но предупредила меня, чтобы я впредь не повторял такие трюки без крайней необходимости. Она осматривала настоящего Метеора и подтвердила мой предварительный вывод о том, что процедура "снятия копии" наносит объекту серьезный вред, возможно, даже необратимый.
С Нрироан я тоже виделся, но продолжения так и не последовало. Днем я был постоянно занят и востребован, а по вечерам приползал в каюту измочаленный и ни на что не годный. Может, это было и к лучшему. От хорошей менталистки вообще трудно что-то скрыть, а мне не хотелось обижать Ире и давать ей повод для огорчения, пока мы находимся на борту одного и того же космического корабля.
Наше путешествие, впрочем, было не долгим. Уже утром третьего дня на обзорных экранах появилась Эпсидра, напоминавшая Марс, увеличенный почти до размеров Венеры, со ржаво-красными пустынями, рваными полярными шапками из водяного льда, эфемерным теплом в дневные часы и ночным обжигающим холодом.
Значительно большие размеры, чем у нашего Марса, позволяли Эпсидре обладать магнитным полем и удерживать вокруг себя приличную атмосферу. Там даже была своя жизнь! Низкие стелющиеся растения с широкими и темными, почти черными листьями. Шары и мясистые стебли с колючками, как две капли воды похожие на земные кактусы. Непроходимые джунгли в редких тропических оазисах. И странный животный мир, которому я с трудом мог подобрать даже приблизительные земные аналоги. Так, например, важную экологическую нишу занимали там... подвижные грибы, способные переползать с места на место или зарываться в землю, пережидая ночной мороз.
Некоторые вещи показались мне настолько интересными, что я запросил по ним дополнительную информацию и... не получил ее. Хотя Тэкэрэо пребывала в ранге колонии уже больше трехсот лет, имперцы даже не удосужились толком изучить ни ее саму, ни тем более местную планетную систему! Большая часть сведений, содержавшейся в информационной базе Императорской Яхты, относилась к временам первых экспедиций, ставших и последними.
Заинтересовавшись, я начал копать глубже и выяснил весьма интересные вещи. В Империи вообще не занимались систематическим изучением окружающего мира, а наука в ней имела сугубо прикладной, даже утилитарный характер. Причем хуже всего обстояли дела с гуманитарными дисциплинами. Историю, например, было вообще запрещено изучать вне специальных институтов, а публика довольствовалась сильно сокращенной и отредактированной беллетризированной версией. Подозреваю, что с таким подходом они бы и в космос не полетели, если бы эта деятельность не имела у них некоего сакрального характера.
На эту тему у меня и состоялся разговор, в котором принимали участие сам Император, Кээрт, их старший родственник — капитан Императорской Яхты Свэрэон, а также неразлучная парочка — Таутинг и Наарит.
На столе Императора тихо гудел вентилятором компьютер, по краям высились папки с распечатками — очевидно, Кэноэ интенсивно работал с документами. Признаться, это меня немало обнадежило. Я действительно опасался увидеть в молодом Императоре марионетку в руках могущественных сил, стоящих за троном, и был рад узнать, что это не так. Стало быть, мои старания что-то сделать при его поддержке были не напрасными.
Собственно, Кэноэ и начал разговор, спросив о причинах моего интереса к Эпсидре.
— Никакой особенной причины нет, обычное любопытство, — без всякой задней мысли ответил я, отнесясь к этому вопросу как к необязательному предисловию, предваряющему обсуждение более серьезных тем. — Исследования на планетах являются одной из основных задач экспедиции, а наши биолог и геолог, к сожалению, остались на Филлине.
Как ни странно, мои слова очень сильно напрягли всех присутствующих, особенно Кэноэ и Свэрэона. А я с запозданием понял, что слово "исследования", которое я использовал как наиболее близкое по смыслу, в кээнском языке ассоциируется не с наукой, а скорее, с разведкой.
Черт, да что же они подумали?!
К счастью, мне на помощь вовремя пришла Кээрт.
— Константин, — спокойно обратилась она ко мне. — Кажется, мы не так поняли вас, а вы не понимаете нас. Расскажите, как вы изучаете свою планетную систему?
При этом она употребила правильное слово, имеющее прямое отношение к процессу познания.
С облегчением я начал говорить о том, как проводятся исследования на планетах и лунах Солнечной системы. Я рассказывал об автоматических станциях и пилотируемых экспедициях, о постоянных научных базах на Луне, Марсе и Европе, о зондах, что годами висят в атмосфере Венеры, Титана и планет-гигантов и даже отважно ныряют в крайне разреженную, но раскаленную плазму солнечной короны. Увлекшись, я перешел к аппаратам, отправленным нами на планеты системы Хары, сделав упор на Ch-4 с ее уникальными природными условиями и странной, ни на чего не похожей жизнью. Однако я вовремя заметил, что мой рассказ опять начинает вызывать напряг у кээнцев, и остановился.
— Все это очень... грандиозно, — осторожно, выбирая слова, произнес Свэрэон. — Но какая цель всех этих... изучений?
— Капитан имеет в виду, что работы подобного масштаба ведутся у нас только в рамках подготовки к основанию колоний и форпостов либо строительству военных баз, — непринужденно разъяснила мне Кээрт. — Вы собрались что-то создавать в системе Филлины?
— Нет же! — воскликнул я. — У нас точно нет никаких планов основания внеземных поселений! И космос у нас вообще демилитаризован!... Был...
— Тогда для чего вы всем этим занимаетесь? — Кэноэ то ли сделал вид, что не заметил моей оговорки, то ли действительно не обратил на нее внимания. — Это вопрос престижа, соперничества между государствами?
— В некоторой степени, да, — признал я. — Но самые крупные проекты всегда имеют международный характер. Нашу экспедицию, например, готовили Евразийский Союз, США, Япония, Европа и куча других стран от Бразилии до Северного Китая.
— Но тогда в чем заключается цель всей этой деятельности? — настаивал Кэноэ. — Получается, что ваши изучения не имеют никакого практического применения!?
— Наши цели? — я всерьез задумался. Ранее я достаточно легко находил общий язык с имперцами, а тут между нами обнаружилось прямо таки мировоззренческое противоречие. — Наверное, это больше, чем цель. Познание мира, поиск новых знаний, непрестанное движение вперед — это, можно сказать, одна из основ нашей цивилизации, часть нашей сути. И, кстати, я бы не сказал, что фундаментальные научные исследования или наше изучение других планет не имеют практического применения. Во-первых наука, приобретая новые знания, создает теоретическую основу для решения практических задач. Паровая машина, электричество, самолеты и компьютеры — все это следствия совершенных ранее научных открытий. А во-вторых, проведение исследований на других планетах требует применения самых передовых технических решений, находящихся на переднем крае прогресса или двигающих вперед этот край.
Однако прикладные аспекты в этот раз отошли для моих собеседников на второй план.
— Вы сказали, что приобретение новых знаний является одной из основ вашей цивилизации? — взволнованно сказал Кэноэ, переглянувшись с Кээрт. — У нас, наверное, это не так. Вы можете объяснить, как образовалась эта основа?
К счастью, объяснить я мог. Хорошо иметь абсолютную память, да еще и интересоваться раньше подобными вопросами. Мой рассказ получился долгим и обстоятельным. Несколько раз в процессе Таутинг, очевидно, получив какие-то срочные сообщения, подходил к Кэноэ и что-то ему тихо докладывал. Пару раз Император, извинившись, просил меня прерваться, выслушивал Таутинга, отдавал ему короткий приказ, а затем давал мне знак продолжать. Кстати, эти перерывы оказывались для меня весьма полезными, так как помогали упорядочить мысли.
Начал же я с азов — с Древней Греции. Я рассказал, как на этой скудной земле, где плодородные долины разделяются невысокими горными грядами и омываются морем, сложилось необычное общество из множества мелких городов-государств и родилась натуральная философия, ставящая своей целью изучение и описание окружающего мира. Так наука впервые в земной истории вышла за пределы замкнутых жреческих корпораций, став достоянием всего общества.
Натурфилософия изрядно потеснила в Древней Греции религию и, не претендуя на власть, стала ее фактической заменой во дворцах владык. Научная традиция пустила свои корни настолько глубоко, что пережила даже приход раннего христианства с его специфическим отношением к знаниям. Она поддерживалась трудами арабских ученых и алхимиков, а после реформации и начала возрождения снова расцвела пышным цветом в Европе.
Здесь она соединилась с другой традицией, берущей начало еще с незапамятных времен. Через минойцев, финикийцев, греков, португальских и английских мореплавателей времен Великих географических открытий, русских землепроходцев, идущих встречь солнцу, герой путешественник и первооткрыватель соединился с героем ученым и исследователем, став с ним единым целым.
"Почему я хочу взойти на Эверест?! Потому что он существует!" — так сказал Эдмунд Хилари, первый человек, побывавший на вершине мира и вернувшийся оттуда живым. Та же страсть вела вперед Амундсена и Скотта, идущих наперегонки к Южному полюсу через самый суровый, негостеприимный и враждебный человеку ландшафт в мире. Она же двигала научные открытия, а потом вывела землян в космос.
Был период, весьма длительный, продолжавшийся несколько десятилетий, когда внеземные исследования велись только с помощью автоматических аппаратов. Но как только появились скоростные межпланетные двигатели и надежная защита от космической радиации, люди снова полетели на Луну, затем — к другим планетам Солнечной системы, а теперь готовы шагнуть еще дальше — к Звездам!
— Вы рассказываете поразительные вещи! — восхищенно покачал головой Кэноэ. — Но почему же у нас не возникло ничего подобного?! Надо разобраться!
И мы вместе начали разбираться, уйдя для этого в самые глубины истории Империи. Здесь нам очень повезло, что Кэноэ, как выяснилось, увлекался этим совершенно не нужным в обычной жизни предметом и мог предоставить нам надежную опору из фактов и процессов.
Итак, все началось немногим более 3800 стандартных или около 3400 земных лет тому назад. На Земле в то время происходит или уже произошла Катастрофа бронзового века, навсегда надломившая уцелевший Египет и уничтожившая все прочие цивилизации в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке.
Огромный остров Оэнэво, почти в полтора раза превышающий по площади Гренландию или, чтобы понятнее, немногим меньше Евросоюза образца 1995 года со Швецией и Финляндией, но без стран Восточной Европы. Прекрасный климат субтропического и умеренного поясов Южного полушария планеты Коэнэорэ, будущей Метрополии. Плодородные почвы. Старые разрушенные горы наподобие земного Урала, богатые полезными ископаемыми. Прекрасное место для старта.
Что было до поворотного момента, Кэноэ не знал, да и никогда не интересовался. Важно то, что Империя возникла внезапно и сразу как целостная система. На базе одного народа и единого языка, охватывающая всю территорию громадного острова, со священной особой Императора во главе и лояльным, квалифицированным административным аппаратом.
Сами имперцы считали, что получили свою державу в дар от космических богов вместе с кое-какими знаниями, которые вряд ли могли появиться естественным путем в то время и в том месте. Вполне вероятно, что так оно и было.
Так или иначе, сделав свое дело, космические боги удалились, оставив своим подопечным задание вести народы планеты к Звездному Свету. А Империя осталась. На мой взгляд, она сильно походила на земной Китай. То же ощущение собственного превосходства перед прочими народами. То же фактическое отсутствие религии, которую заменили преклонение перед Императором, церемонии, обряды и ритуалы. Та же зарегулированность общества и управление через карьерных чиновников, которыми теоретически могли стать одаренные простолюдины.
Правда, на Земле Китай быстро уперся в свои естественные границы, что неизбежно приводило к росту внутреннего социального давления, ожесточенным гражданским войнам и демографическим катастрофам. Империи на Оэнэво было, куда расширяться. Совсем рядом, через неширокий пролив, лежали земли огромного материка, где обитали дикари, буквально просившие, чтобы кто-то повел их к Звездному Свету.
Не знаю, какие это были дикари, но своих богов они уже почитали и не собирались отказываться от них ради ритуальной квазирелигии островитян. В результате вместо просвещения получилась колонизация, переходящая в геноцид. Материк, очищавшийся от местного населения, превращался в точное подобие островной Империи с теми же законами, языком и культурой. У них даже сепаратистских движений практически не возникало! Не зря провозглашение борьбы за независимость Тэкэрэо их так шокировало!
Понятно, что наука при таких раскладах не развивалась никак, а естествознание отсутствовало как таковое. Из этого "медленного" времени Империю опять вывели пришельцы извне, на этот раз — из государств Северного полушария Коэнэорэ.
Об их обществе Кэноэ знал лишь чуть больше чем ничего, но общими усилиями мы пришли к выводу, что на севере существовало что-то типа торгово-промышленного капитализма. Главное, что государств там было много, они постоянно соперничали и воевали друг с другом, а наука и техника там активно развивались.
