— Ты не человек, Марго. Ты колдунья, обладающая вечностью, недоступной смертным, которые награждены за краткую жизнь сильной верой, стирающей страх перед царством Таидоса. Разве не так учат маги-жрецы?! Но я доволен твоей решимостью, Ваше Величество, — он не мог не улыбнуться, заметив её вздернутый подбородок и гневные искорки в глазах, которые всегла загорались прежде при подобных обращениях графа де Терро. — Атубатан является одним из древнейших колдунов, правивших в Прибрежном краю предков морян. Прежде он был обычным тингольским атаном, сыном Хаама, но в последние три года среди его советников затесался незнакомец, заставивший вождя тинголов исполнять свою волю, а после убивший его и занявший высокое место правителя. Теперь он зовет себя Атубом, он сменил свой лик перед сотнями тысяч глаз подданных, но только его желания остались неизменными. За долгие годы поисков потерянного, отшельничества для испытания своей силы он познал желаемое. Его уже не остановят черноморские мужи. Прознав о тайне Береговой башни, он попытался проникнуть внутрь, но его остановило заклятие, наложенное на вход в святилище, а также колдун, похоже, осознал, что Веллинг Черноморья не простая женщина, а достойная соперница. Он привык все продумывать до мелочей и подготовился основательно к войне, в которой его не заботит количество жертв обеих сторон. Он знает, что в битве у стен Гассиполя ты обрушишь силы на вражеских солдат, которых подгоняют вперед страх и ненависть от колдовства Вечного. Башня не устоит от безумной орды. Ты же не оставишь народ перед лицом поголовного уничтожения, он хочет, чтобы ты была в Башне и взяла в руки книгу. У тебя ведь нет иного пути.
— Я так и сделаю, — жестко ответила Марго. — И ты не сможешь меня отговорить от этого. Ты не сможешь заставить меня уйти, не убедишь и в том, чтобы спрятать книгу — ведь в любом случае тинголы кровожадным роем очистят побережье, а заклинания морийской колдуньи позволят обрушить на них гнев стихий, гнев богов. Я останусь здесь, даже если мне не удастся более никогда...
— Для этого ты и приказала всем жителям покинуть город, — утвердительно произнес Ланс, прерывая её речь. Он не отрывал взгляда от страниц записей. Нужно было внимательно в них всмотреться, чтобы под чернилами разобрать древний язык колдовских заклятий. Граф слышал каждое слово ведьмочки. Иногда он сомневался, что она поступит именно так — смело, но неразумно, по понятиям колдунов. Но колебания в его душе происходили от желания её забыть. Теперь же он знал, что перед ним прежняя Марго, а она не могла говорить иные слова. — Но тебе не справиться одной. Мория возводила Серебряную Стену против гарунов, имея при себе еще двух помощников-колдунов, чью силу использовала. Этим делом они занимались не один год.
Оба замолкли. Марго отошла от графа, обогнув широкий постамент, который разделял их каменной плитой. Боковым зрением Ланс заметил, что она не спускала с него испытывающего взора, но тишину не нарушил ни один из них.
Наконец, он нашел то, что искал среди желтых страниц. Еще в годы их дружбы, учитель говорил, что колдунам по силам менять обличье, превращаясь в зверей, птиц, и даже иных людей, не пользуясь при этом чарами наваждения, а перевоплощаясь в иное тело. Это колдовство было крайне опасно для того, кто им пользовался, потому как обратное возвращение прежнего облика зависело от желания его заполучить. Оборотень обретал тело, силу, инстинкты нового облика, и для него не существовало нужды вновь менять себя. Ежели в чужом обличье колдун проводил одну ночь и один день, то более он не вспоминал, кем был когда-то. Ланс ощутил силу заклятия, едва прошептал первые слова. Он должен заучить их, чтобы сохранить себе жизнь. Когда-то он обрек себя на смерть, чтобы остановить Уттара, но для полной победы нужно было жить. В живых должна была остаться и она, чтобы он хотел вернуться в прежний мир.
— Где ты был все эти годы? — чуть слышно прошептала Марго. Но колдун продолжал водить пальцами по буквам, что проступали на заколдованной бумаге. Он не мог ей сказать, что вместо того, чтобы примчаться к любимой и просить прощение за те лишения, на которые обрек её по глупости и поспешности, он предпочел держаться от неё подальше, издалека наблюдая за её жизнью, фаворитами, успехами и неудачами. Он, как и прежде, променял её на друзей, вместе с которыми бился в униатских краях против полоров и тинголов. Он знал, что она никогда не простит всей правды, а лгать перед её чистыми глазами не было сил. Он должен был просто молчать. Ведь он никогда не простит самого себя за свершенные ошибки, он их никогда не забудет, а она лишь возненавидит его ещё сильнее. Она не захочет его видеть. Она оттолкнет его не этой молчаливостью и холодной суровостью прежней обиды, а оттепелью снегов, за которой более не проглянет солнце прощения и любви. Она вычеркнет его из своей жизни, и это будет самой жестокой расплатой. Ланс следил за строчками, пробегавшими перед глазами, но мысли уже унеслись прочь от угроз и возможной гибели, он лишь старался не смотреть на вздернутый подбородок Марго.
— Для чего ты вернулся, Ланс? — опять дребезжащим голосом спросила девушка. Картины ужаса, что он должен был призвать из глубин на головы тысяч людей, предстали перед его взором. Он вновь сосредоточился на книге — заклинание должно было сработать, у них должно было хватить сил, иным способом Уттара было не одолеть. Ланс мог вынести книгу из Башни и перевезти в другой тайник, но Владыка уже проведал о хранилище в Гассиполе, и поход было не избежать. Граф не стал уклоняться от встречи. Он заполучил возможность воспользоваться силой дневника принцессы Мории и сокрушить древнего колдуна, стать с ним наравне.
— Как ты проник в Башню? — теперь повышенный тон выражал нетерпение и внезапное удивление. Книга в его руках захлопнулась и переместилась на каменный стол. — Уже четыре года как право Хранителя Башни допускать в святилище людей я приняла на себя. Мастера изготовили для меня такой же венец как у верховного мага, но именно Веллинг носит тот, что открывает для нуждающихся ступени башни к богам. Тебе известно, что это колдовская вещь, и магия жрецов к нему не имеет никакого отношения? Как ты сумел избежать запрета на проникновение чужаков в эти покои, Ланс? Не лги мне, я никогда не окропляла твою голову священной водой, — царица спрашивала и ждала немедленного ответа, а он всего лишь осмелился заглянуть в её лицо.
— На меня не действуют эти чары. Даже книга в моих руках не запылает огнем. Я вспомнил свое прошлое, Марго, — он говорил, а она как будто не слышала его, вновь превращаясь в милую девочку, готовую следовать любому слову, пожертвовать всем ради его прихоти, она верила ему, и граф шагнул навстречу. Он знал, что она все еще любила только его, она могла его понять и даже простить. Пусть это оказалось результатом чар или колдовства, что колдуны навели друг на друга, он хотел, чтобы её притяжение всегда одурманивало его рассудок.
— Прости меня! — она бросилась в его объятия и крепко прижалась к груди. Его ладони ласково прикоснулись к черным шелковистым волосам. — Я сбежала тогда... Ты ведь должен был все понять сам. Я слишком часто оступалась, я должна была подняться еще один раз. Ланс, мне все равно, кем ты вернулся, откуда и зачем! Прошу тебя только не прогоняй меня. Я смогу жить без тебя, но не лучше ли быть вместе и делить все поровну? Мне одной все это ни к чему...
— Это ты меня прости, прости за все, что я сделал. Я люблю тебя, Марго.
* * *
Привычный вид с вершины Башни на синее море остался за спиной. Там в ярких лучах солнца под чистым лазурным небом плескались морские волны, вместе с белой пеной добегая до пустынного пляжа. Марго всегда нравилось смотреть на запад, где взвивались чайки, и белели на горизонте паруса кораблей.
Теперь же она замерла на другом краю верхней площадки Башни. Рядом с царицей безмолвно стоял граф де Терро. Он крепко сжимал её ладонь, а в другой руке держал черную книжицу. Колдуны оглядывали распростершийся у основания Башни город. Все три пары ворот, выводившие на торговые пути, были заперты заклятиями. Стены города образовывали ровный четырехугольник, и на каждой стороне крепостных сооружений заняли позиции обреченные воины. С высоты строения зоркий глаз различал маленькие фигуры лучников, стоявших около зазубрин стен, готовых выпустить в цель и поразить её с десяток стрел, которые перед выстрелом окунали в смолу и воспламеняли о зажженный факел. Широкие улицы Гассиполя опустели. В некоторых домах еще остались несчастные люди, которые, даже несмотря на ежедневные призывы глашатаев покинуть жилища, иначе их ждет неминуемая гибель, все равно не пожелали внять словам Веллинга: оттого ли, что им попросту некуда было идти, или они заранее избрали смерть от мечей тинголов в родных углах, а не в голом поле или темном лесу?! Однако Марго не думала о тех несчастных, кто нынче примет смерть. Она осматривала центральную мостовую, тянувшуюся ко дворцу, а после взгляд с удовлетворением проскользил по дорогам до ворот от самой башни. Они были заставлены баррикадами из мусора, камней, бревен, всего, что могло ненадолго остановить продвижение всадников вглубь городских строений. В узких переулках расположились небольшие отряды под командованием дентариев, полностью собранные из добровольцев, в основном гизов, перед которыми царица Антея искренне призналась, что намерена загубить их жизни для победы над захватчиками.
За крепостными стенами переливались на солнце черные вспаханные поля с зелеными лугами и пастбищами. Равнина колыхалась в прозрачной дымке, лишь вдоль серых лент дорог кое-где горели одинокие костры — по приказу Веллинга все закрома и амбары крестьян сжигались, если их невозможно было вывезти. Марго теперь понимала, что это было лишней мерой, которая лишь усугубит жизнь её народа, но прежде ведьмочка была уверена, что тинголы шли в Черноморье воевать, покорить земли и богатства черноморцев. Оказалось, что целью атана было сломить лишь одно из сооружений, строгих и не столь прекрасных, какие встречались в эрлинских городах или морийской столице. Береговая Башня окунулась в серость и уныние. Уже много лет она называлась обителью магов, где обращали молитвы к шестерым богам, долгие годы башня хранила на себе печать заклятий и силу, что не должна была стать доступной простым людям, среди которых нередко скрывали свои истинные лица колдуны, упыри, оборотни и прочая нечисть.
Она почувствовала, как Ланс сильнее сжал её руку, и отбросила в сторону грустные мысли. На северо-востоке, куда были обращены их лица, горизонт окрасился в алый цвет, а после луга и поля накрыло темной тенью. Клубы пыли поднимались в воздух, за ними выныривали маленькие фигурки людей верхом на лошадях, которые на огромной скорости мчались к городу.
— Настало время, — спокойно сказал Ланс. Он раскрыл книгу и поднес её к глазам. Марго залюбовалась красивым правильным профилем графа, который чуть шевелил губами, произнося заветные слова. Она слегка вздрогнула, когда он начал колдовать. Его лицо было одухотворено странным порывом, и, казалось, что взор прожжет старинные страницы. Но похожее желание внутри себя ощутила сама колдунья. Её щеки залил румянец, а сердце затрепетало от волнения. Она ожидала. Что-то должно было произойти. Марго желала этого, и без сомнений была в силах достичь. Всю свою энергию ведьмочка направляла в сторону человека, стоявшего рядом. В этот момент она любила его как никогда прежде, она желала ему победы, отдавала себя, черпая новые силы от яркого солнца, синего неба, от всего мира, который до этого оглядывала и которым восхищалась.
Горизонт пропал за бесчисленными рядами тинголов, а первые шеренги уже подкатывали к городским стенам. Топот тысяч копыт оглушал защитников, однако Марго заметила, как без колебаний и паники в воздух поднялись сотни черноморских луков, и горящие стрелы метнулись в сторону врага. Она безучастно наблюдала за картиной боя на подступах к Гассиполю. Рой стрел пронзил коней и людей, но крики и ржание было не различить от непрестанно нараставшего гула. Из рядов тинголов вырвался вперед одинокий всадник, он мчался подобно крылатому ветру, и ведьмочка решила, что это и есть атан Атуб, возглавлявший орду. По сигналу дентария солдаты выстрелили еще одной поражающей волной, и храбрец пошатнулся в седле, сраженный пылавшим древком. Марго возликовала в душе, но смерть одного человека никак не остановила мчавшийся следом безумный строй всадников, которые топтали трупы павших соратников.
Шум затих. Тинголы приближались к городу, несмотря на шквальные потоки стрел, поражавшие их тела, но Марго более не слышала ничего. На мгновение она оказалась окруженной зловещей тишиной, которую не смела нарушить. Потом ноги задрожали от толчка. Ощущение реальности возвратилось, и девушка опять различала грохот неисчисляемого табуна, но неосознанно она обернулась к морю. Оттуда потянуло холодным ветром и незримой опасностью. Всю ночь Марго пыталась убедить Ланса, чьи способности намного превосходили её знания и силы, избрать иной путь для уничтожения врага.
— Почему ты не сделаешь так, чтобы погиб только Атуб? — вопрошала она графа, который поделился с подругой замыслом. — Тинголы не виноваты, что были околдованы своим вождем. Если ты обрушишь морские волны на город, поколебав землю под толщей вод, то не станет ничего на десятки верст в округе!
— Этих людей не остановить иным путем, Марго, — слова колдуна выражали непреодолимый рок. — Их жизнь заключается в набегах, и смерть им не страшна. Даже если мы сумеем вдвоем поразить Атуба, тингольская тьма разорит страну. Те, кто пришел на чужую землю с оружием в руках, всегда готовы погибнуть на ней.
Перед подползавшей к стенам стаей, колдунья уже не чувствовала ни жалости, ни страха. Гибель всего живого, что еще осталось на этих краях, отныне была предрешена. Оставалось не подпустить к себе того, кто пришел сюда не убивать, а взять вещь, принадлежавшую иным временам. Два колдуна на вершине Башни могли спастись, они имели в запасе время для побега, но Ланс хотел встретиться со своим противником лицом к лицу, дабы задержать его под великой волной. Граф не настаивал, чтобы она ушла. И Марго радовалась тому, что без ненужных обид и жалости выстоит подле колдуна до конца, будет рядом, чтобы он не вздумал забыть о том, что надо постараться выжить.
— Если он поймет, что мы сбежали вместе с книгой или без неё, то пустится в погоню и оставит войско погибать для того, чтобы через сотню, пять сотен лет вновь повторить свою попытку, — уверенно предрекал Ланс. — Мы должны заставить его поверить в поражение, если окажемся погребенными морем. Мы спасемся только, если сумеем действительно одержать победу.
От несильного толчка Ланс отпустил руку ведьмочки и протер пот, выступивший на лице. Он побледнел, следы усталости читались на впалых глазах, опушенных бровях, осунувшемся подбородке.
— А вот и он, — чуть слышно выговорил колдун, и Марго перевела взгляд в сторону, куда легким кивком указал граф.
Из середины мчавшихся на полном скаку рядов всадников в воздух метнулся конь, у которого в мановение ока выросли два больших крыла. Некоторое время животное на одном месте плавно размахивало новоприобретенными конечностями, а потом, подгоняемое волей чародея, взвилось еще выше в небеса и направилось в сторону ворот. Всадник на крылатом коне выбросил вперед руку, и воздух от его жеста заволновался прозрачной рябью, которая достигла стен Гассиполя и сокрушила их: северная сторона рухнула в одно мгновение, поднимая горы пыли, застелившие горизонт.
