К ужину вернулись в таверну на ночёвку, обсуждая напоказ якобы полученные от смотрителя сведения и необходимость вызвать подмогу из города, пока основная часть отряда попробует снискать помощи у местного барона. Извинились перед хозяином, конечно, что сразу правду не сказали — мол, надо было сперва убедиться, что сам он не в сговоре с браконьерами.
Сами же успели обсудить план по дороге, а перед ужином Болб прогулялся с "близнецами" к морю, якобы для оздоровления, и там посвятил их в подробности. "Больному" вроде как стало лучше, благо симптомы он называл достаточно неясные вроде жара, головной боли и тошноты, так что списали на несвежий завтрак накануне вместо осенней лихорадки.
Поднялись и выехали рано. Успели посмотреть с холма на морской рассвет, прежде чем разделиться. В низине, к счастью, стоял обычный для этого времени года туман, на который жаловался тавернщик ещё в первый вечер. Так что куклу благополучно собрали, впихнув заготовленные вязанки в запасную одёжку, водрузили на лошадь и отправили в компании одного из Астенских воспитанников на Мелден по береговой дороге. Второй же ушёл пешком обратно к маяку в обход деревни через брод выше по течению, о котором также сболтнул хозяин — не человек, а просто находка для шпиона!
Остальные же четверо не спеша отправились в Белвендом. Прибыли к обеду. Клед потребовал аудиенции с бароном, назвавшись собственным именем: Кларед Лоринден о Марвик о Этлина ан да Кастердом. Разумеется, отряд не знал, что имя настоящее. Болб, когда слушал план, поражался фантазии командира, а тот сказал, что титул и имена правдивые, с его родины, пусть за это не тревожатся.
— Я думал, Лоринденов всех перебили ещё лет двенадцать назад, — удивился барон.
Расмус Бельведер о Карвин о Энеила ал да Белвендом вынужден был пригласить гостя сразу к столу, подав знак спешно добавить ещё один прибор. "Дружине", как и полагалось, накрыли в дворовой столовой. Прислуживать "господину" остался только самый молодо выглядевший из Когтей, Кулан, в качестве оруженосца.
Клед с натугой вспоминал, как вёл себя отец при встречах со знатью, но ближе и живее почему-то оказался образ дяди, обременявшего себя любезностью чуть меньше, чем хозяин замка, что, впрочем, подходило к его нынешнему мнимому положению.
— Как видите, не всех. Меня тогда как раз отправили учиться в Ладони Смерти. Потом я, будучи лишён семьи и состояния, зарабатывал мечом на Западной границе. Теперь вот решил заняться восстановлением титула, а при этом, как вы, возможно, знаете, полагается доказать своё достоинство, проведя несколько лет на общественной службе. Сейчас Совет мне поручил разобраться с браконьерами. Ваш смотритель маяка видел какой-то дым на болотах, возможно от костра. Но нас слишком мало, к тому же, один из моих спутников приболел, так что я отправил его в Мелден подлечиться в сопровождении товарища. И хотел бы дождаться у вас подкрепления из Новина.
— А почему же из Новина, позвольте спросить? Кажется, Кастердом далеко на Севере?
— Я собрал на родине небольшой отряд из сыновей тех, кто помнил моих родителей, чтобы выполнять подобные специальные поручения Совета. Это показалось мне предпочтительней работы приставом или сборщиком налогов. В Новине мы пытались выследить тех, кто поставляет незаконно добытые кожи местному торговцу, но увы, не преуспели. Однако половину отряда я оставил там для наблюдения, а сами мы решили поискать здесь, и напали на след.
— Глупости, нет тут никаких браконьеров, я бы знал, — небрежным жестом отмёл его доводы Расмус.
У Кледа внутри всё так и встало на дыбы, желая проучить невежу, но он сдержал порыв, памятуя о том, что чувства эти могут быть наведёнными. Только вскинул горделиво голову и холодно возразил:
— Тем не менее, мы обязаны проверить. И мы это сделаем. А вы должны оказать нам содействие. Я уже показывал вашим дружинникам грамоту, но и вам после обеда предъявлю, если пожелаете, — тут он снова прибег к тактике "наезда" в ответ на наглость.
Барон помрачнел лицом, отбросил ножку тупаря, которую грыз до этого, обратно на блюдо и небрежно заметил:
— У нас вообще-то есть дела и поважнее, чем гоняться за несуществующими браконьерами.
И снова Клед сдержал желание немедленно дать тому по морде. Он продолжал, насколько мог, играть роль благородного господина, но в ней появилась какая-то горечь, словно в старом масле:
— Ладно, людей нам хватит, можете не помогать, достаточно будет разместить их... — собеседник вскину брови и открыл было рот для возражения, но Воин пресёк их жестом, добавив в голос металла: — Временно! Пока мы не определимся с направлением поисков. За прокорм и постой я заплачу, — теперь Расмус поджал губы, упираясь, словно прекративший попытки сбросить седока, но ещё не сдавшийся необъезженный конь — самое время надавить: — Но мешать вы нам не посмеете! Или вы не уважаете документы, выписанные Советом?
— Да почём мне вообще знать, что бумага настоящая и выдана вам, а не какому-либо бедолаге, которого вы ограбили по дороге?
И тут Кларед вспомнил наконец, что знатный господин не мог снести подобного обращения, так что на этот раз инстинкты, в отличие от памяти, его как раз не обманули. Он с облегчением выдохнул, давая волю своему порыву:
— Желаете оспорить моё слово чести? — безупречно ледяным тоном спросил он и протянул руку назад, надеясь, что Кулан поймёт — надо подать меч, и не ошибся в парне.
Клед действительно готов был вызвать на дуэль этот кусок грязи, недостойный своего титула, как того требовал кодекс чести знати, и убить его. Возможно, так было бы даже проще сделать своё дело в этих землях. К тому же, не факт, что барона лично смогут привязать к поставкам — откупится, отбрешется и будет дальше коптить небо своим зловонным дыханием... Но Бельведер решил иначе: то ли испугался, то ли и вправду понял, что сглупил:
— Полно, полно! — заулыбался он со всей невеликой душевностью, на которую был способен. — Я вас просто проверял. Вы должны признать, какой у меня другой способ убедиться, что передо мной и впрямь выживший наследник угасшего рода, а не проходимец?
Клед позволил себе шумно выдохнуть через нос, почти фыркнув, и убрал руку с оружия, которое так и не забрал у Кулана.
— Значит мы договорились? — поинтересовался он, напоказ обуздывая свою ярость.
— Чем смогу помогу, но не обессудьте, я всего лишь скромный захолустный барон и средства мои ограничены, — врёт и не краснеет! — Своих ртов хватает, границу-то надо охранять! — Вот это лицемерие! — Сколько у вас там будет человек?
— Около дюжины.
Клед даже не соврал: остальные члены группы, собираемой в полном составе из всех портов, должны были пробраться вдоль берега вразнобой, мимо баронской дружины и затаиться на маяке, а кто-то — поселиться в деревенской таверне под видом сезонных рыбаков, неспешно следующих на зимовку где-нибудь в восточных городах, "где по сердцу придётся и работа найдётся", но не спешащих покидать любимую стихию до наступления настоящих холодов. Раз уж Дон в этом разбирался, да ещё и родом был откуда-то из здешних краёв, грех не воспользоваться.
— Немало однако! — заметил Бельведер.
— Включая уже прибывших, — успокоил его Лоринден.
Позволив своей ярости угаснуть, Клед снова принялся за еду. Надо отдать должное, повар у этого высокородного мошенника был отменный.
— Боюсь тогда нам лучше сразу закупить дополнительного провианта, — высказал своё шкурное беспокойство хозяин замка.
Вот чему учили его родители? Или титул он купил? Не то, чтобы их продавали, но память всплывала какими-то рваными пластами и сейчас подсказывала, что отец заставил бы своих подтянуть пояса потуже, даже будь у них и правда мало денег, лишь бы не ударить в грязь лицом и оказать достойный приём равному, да ещё и не просто так на голову упавшему, а находящемуся на специальном задании от Совета Княжеств. При всём желании, с таким баронишкой Лоринден не мог говорить иначе, чем с изрядной долей чопорности, проводившей между ними грань и, по счастью, весьма подходящей к случаю:
— Мои люди съездят в город, если вы выделите повозку.
— Конечно-конечно! И повозку, и сопровождающих. Главное деньги им выделить не забудьте.
Клед приподнял бровь в предупреждении. Расмус снова деланно рассмеялся:
— Ах, простите мои манеры. Я тут почти безвылазно сижу в глуши и давно лишён общества равных. А дружинники — ну, мужики, что с них взять? Вот, нахватался, — он развёл руками
Воин решил, что неплохо выдать барону поблажку — закрепить успех, показав некое подобие доверия. Он криво усмехнулся:
— Ничего, я тоже, знаете ли, всё с солдатами да с солдатами, — потом расслабленно откинулся на спинку стула и спросил: — Вы позволите моему оруженосцу поесть на лавке с моей тарелки? Завтрак был давно. Боюсь, парень брякнется в обморок.
— Конечно-конечно, мы ему даже выдадим свою посуду!
Бельведер так же благодушно откинулся назад — видимо, повёлся и успокоился. Сделал жест прислуге, и та поспешно набросала объедков со стола на одно из использованных блюд, стоявших на тележке.
Тут Клед заметил наконец рыжеволосую красотку с голубыми глазами и сердце пропустило удар. Вовсе не от романтических чувств, которые по-прежнему спали беспробудным сном, похороненные где-то на кладбище души вместе с образом Алрины, а потому что перед ним, судя по описанию, была дочь смотрителя. Вспышка узнавания в его взгляде не прошла мимо внимания Расмуса:
— Что, хороша девка? — хохотнул он, шлёпнув её по заднице, когда та оказалась рядом.
Девушка вздрогнула — судя по всему, "милости" барона были ей противны. Поспешно передала блюдо Кулану и отошла вдоль стеночки в угол мимо окна, где дневной свет на мгновение проявил на её скуле кровоподтёк, замазанный белилами. Ровно на том же месте был шрам у Алрины, и Воин невольно вздрогнул сам. Но пришлось сражаться тем оружием, которое раздала судьба. К тому же, это могло сыграть на руку в побочной задаче, которую он сам себе назначил.
— Хороша! — вздохнул Клед.
Он изо всех сил постарался изобразить плотоядную ухмылку. И судя по очередному смешку барона, кое-как преуспел. Ну что ж, теперь надо подогреть это впечатление. По рассказам Алрины о повадках в Пикердоме можно было предположить, что в некоторых недостаточно благородных кругах знати ему могли преподнести такой "подарок", чтобы задобрить. А причины на то у Бельведера имелись.
Так что Воин перестал вслушиваться в его болтовню, благо все основные вопросы пока были решены, и постоянно бросал на девушку пристальные взгляды, на ходу продумывая подсказанный ситуацией план. Конечно, у Сюзены на лице отражались муки человека, уже подвергшегося насилию и предвидящего новое, но было и что-то ещё. Кажется, Клед ей понравился.
Ну ничего, как-нибудь дотерпит до вечера — этого или следующего. Потом он успокоит её страхи. И возможно, даже сумеет защитить от дальнейших посягательств хозяина на время своего пребывания. А когда они уедут, её в любом случае нужно будет забрать с собой. Если повезёт, лучше вывезти даже раньше. Хотя нет, тогда весь маяк вверх дном перевернут в поисках, а им это ни к чему. Ладно, посмотрит по обстоятельствам.
* * *
После обеда обсудили с Болбом и Расмусом, какой провиант необходимо закупить. Барон настоятельно порекомендовал обратиться к знакомому купцу в Марвелоне, который, конечно дальше, чем Нома или Ради, но в этих мелких городках могло не оказаться нужного количества запасов. Мол этот купец держит несколько лавок и точно сделает скидки для друзей Бельведера.
Глядя на хитрую рожу Расмуса, Клед почти не сомневался, что всё будет с точностью до наоборот, и барон потом получит свою часть барыша. Но покладисто согласился — пусть враг пока считает его чуть глупее, чем есть. У Болба ещё сохранилась большая часть суммы, выданной им на расходы в Обители и поделенная поровну между Воинами ради сохранности.
А вот от большого количества сопровождающих Воин отказался наотрез. Сказал, что двоих достаточно — по числу его собственных людей. Слишком наивным выставляться тоже не стоило, предстояло ведь ещё несколько дней провести здесь вдвоём с Куланом.
Хотя, зная о том, что вскоре прибудет "остальная дружина", вряд ли Расмус решится их убивать. Особенно, если будет считать, что успешно ими помыкает. Всё-таки недавний курс по управлению людьми был одной из самых полезных наук за всё время учёбы.
За ужином Клед продолжал заглядываться на всё больше красневшую Сюзену, и барон в конце концов сделал именно то, на что рассчитывал Воин — прислал её вечером к нему в спальню. Девушка вся тряслась, но ослушаться хозяина не посмела.
Она покорно встала перед чужаком, потупив глаза и ждала... От мимолётного впечатления её ожиданий у Кледа мелькнуло нечто похожее на отвращение, тут же смешавшееся с жалостью, но всё на каком-то глубинном уровне, не полноценные чувства, а лишь их тени. Он осторожно приподнял её лицо за подбородок:
— Посмотри на меня, — Сюзена подняла взгляд — закрытый, запуганный. — Не бойся, я не сделаю с тобой ничего, что ты не захочешь.
Вместе со словами Клед постарался напрямую внушить ей ощущение безопасности, чтобы поскорее преодолеть барьер страха, и вроде бы взгляд девушки робко приоткрылся — она пыталась заглянуть ему в душу. Ах, если бы та ещё не спала!
— Здесь есть потайные ходы? — тихо спросил он, склонив над ней голову, словно примериваясь для поцелуя. Девушка снова испугалась, и Воин уточнил свой вопрос: — За нами наблюдают?
Сюзена замотала головой и облегчённо вздохнула, когда он отстранился. Клед взял её за руку (по крайней мере, тело её не артачилось зажимами) и подвёл к кровати. Усадил и присел на корточки перед ней, на всякий случай всё же понизив голос:
— Я был у твоих родителей. И пообещал им тебя вызволить отсюда. Так что я не дам тебя в обиду.
Глаза девушки вспыхнули внезапной отчаянной надеждой.
— Правда? — она даже безотчётно вцепилась в рукав его рубашки, и тут же сникла: — Только как вы меня защитите? Вы же у него в гостях, вам нельзя с ним ссориться.
— Ну, это совсем просто. Я сделаю вид, что ты мне слишком понравилась и буду звать тебя каждую ночь. Пока не придёт время сматываться. Расмус хочет усыпить мою бдительность, так что не будет возражать. Только ты должна мне кое-что пообещать.
-Что угодно! — Сюзена горячо закивала, подтверждая готовность на всё, лишь бы вырваться из плена, которую Воин очень явно ощутил седьмым чувством, и этого ему хватило.
— Не подавай вида, что надеешься на меня или хоть как-то доверяешь. И сделай в точности, как я велю, когда придёт время. Возможно, будет бой, ты не должна мешаться под ногами. Поняла? — опять частые радостные кивки. — Хорошо. Можешь лечь на кушетку.
— Я вам на самом деле не нравлюсь? — с внезапной грустью Сюзена взметнула на него свои голубые глаза.
Клед усмехнулся от противоречивости девичьих стремлений: страх перед близостью и желание нравиться. Но он понимал, что первым чувством Сюзена обязана подлому господину.
