— Ну нельзя же все воспринимать настолько буквально. Это я только для примера. С вами хотят встретиться для заключительной беседы несколько серьезных людей. Одного вы знаете, — это Леня Феклистов. Он будет основным вашим собеседником, но, — как бы это сказать поточнее? — не старшим лицом на переговорах.

— Для заключительной беседы? — Помедлив, спросил Майкл. — Это обозначает ликвидацию? Промывание мозгов? Или дело ограничится обычной высылкой? Но уж конец-то моей миссии она должна обозначать однозначно!

— Да прекратите вы паясничать, на самом-то деле! — Майкл, кажется, ни разу еще не видел своего Вергилия таким раздраженным и не склонным шутить. — Она обозначает конец нашей миссии, в том числе, разумеется, — моей. А вы потом как хотите, — хоть оставайтесь, никто не будет вас неволить. Это обозначало бы неудачу, но мне почему-то кажется, что ничего подобного не случится. Видите ли, мне кажется, что я неплохо изучил вашу натуру за это слишком долгое лето...

— И будете сильно разочарованы, если ошибетесь?

— Тут куда более важно, что разочарованы будете вы. — Михаил медленно покачал головой. — Только я не ошибусь. Не в чем — ошибаться. И, — повторяю, — я не слишком бы веселился на вашем месте. И рад, что нахожусь на своем.

— Видите ли, в наши намерения входит дать вам нечто вроде армейского Аварийного Комплекса, в просторечии именуемого "похоронкой", но, разумеется, на совершенно другом качественном уровне и гораздо, гораздо более полное. Мы дадим вам "прялку" марки "Иней — 9", прошедшую двухсуточное тестирование с последующей профилактикой. Компьютер "УС — 45", относительно которого не вполне понятно, для решения каких именно задач может потребоваться такая производительность... Намеренно не употребляю термин "быстродействие", поскольку для этого изделия даже понятие "параллельной обработки информации" является практически устаревшим... Информационные носители с последовательностями всех тех изделий, которые вы видели и примерно в пятьдесят раз большее количество тех, которых вы не видели. Маркировано, проверено лично Ответственным Секретарем и дублировано. Исключение сделано, разумеется, для некоторых видов вооружения...

— Ага!

— Да не подпрыгивайте вы, — Феклистов устало поморщился, — это чистой воды формальность, для соблюдения внешних приличий и для того, чтобы обмануть остатки совести. Чего бы доброго, — а уж это ваши умники освоят быстрее, чем вам самим хотелось бы... Другим исключением являются, само собой, — он кинул быстрый взгляд на товарища, который сидел тут же, но в беседе участия до сих пор не принимал, и которого все называли Валерием Владимировичем, тот, прикрыв глаза, кивнул, — да, совершенно верно, наработки Ювелиров. Все, без исключения. Просто по статусу Цеха. Сожалею, но с ними не имеем возможности ссориться даже мы... Пусть вас утешает то, что стандартные изделия разработки "Сапиенс" им по крайней мере не уступают качественно, неизмеримо превосходя в номенклатуре. Далее, — на всякий случай, сами по себе информонити, в том числе на "прялку", все сколько-нибудь ходовые "мосы" и комп, — если те вдруг окажутся неисправными. Сами по себе "мосы" для начала. Стопка "подносов" на случай особо ответственной работы. Емкость беспримесной воды и такая же с метанолом. На отдельном диске, — текстовая инструкция по обращению с комплектом, на всякий случай — под этот ваш ублюдочный "DOS", на русском и английском... То же самое, — в книжке, — он не без усилия приподнял толстенный серый том. — В этих двух, — он показал и их, — математика самоорганизующихся систем, общие принципы и приложения, а также "МелГол", с основными приложениями и дистрибутивами. Он, понятное дело, без английского переложения, в полном виде — на нашем носителе, вот этом, с красненькой маркировочкой. Кому надо будет — разберутся. Сразу же рекомендую привлечь юнцов, лет по семнадцать-восемнадцать... Все вышеперечисленное уложено в защитный контейнер, контейнеров, как видите, — два. Они идентичны настолько, насколько у нас это получилось. Раньше получалось неплохо. Все. Так что через год... ну ладно, — полтора, сможете делать хоть космические корабли, хоть подводные лодки. При надлежащем усердии, понятно. Берите. Вы же за этим приезжали, или вам нужно еще что-нибудь? Не стесняйтесь, разумные заявки пока еще принимаются...

— Не понимаю. Я что, — имею дело с противниками тоталитарного режима? Изменниками и предателями родины? Врагами дела мира и социализма? Вы своими руками отдаете больше... Больше...

— Чем вы способны переварить. От души надеюсь, что это относится не только лично к вам.

— Надо полагать, именно на что-то подобное намекалось во время первого же разговора с вашим агентом.

— Смешно отрицать. Не скрываем и не скрывали с самого начала. Вам дали все, что вы искали с самого начала, и не наша вина, что это больше, нежели вы рассчитывали.

— Но смысл?!!

— Можете поверить, что крайне далекий от благотворительности.

Да уж. Он даже зажмурился на миг, лишний раз осознав, насколько это не благотворительность.

— Догадываюсь, дорогой товарисч, но все-таки хотелось бы большей определенности.

— А с чего вы считаете, — Феклистов пожал плечами, — что такого рода определенность вообще существует? Или может быть выражена в словесной форме? Уважаемый герр Кляйнмихель, ваш вопрос по меньшей мере бессмыслен: предположим, я скажу вам нечто, какую-то версию из числа первых пришедших в голову, — например, что мы это делаем с экспериментальными целями, — так вы либо поверите, потому что это соответствует вашей концепции, либо же нет, поскольку она такой концепции соответствовать не будет. Таким образом, в любом случае, вне зависимости от моего ответа вы останетесь при своем. Потому что с доказательной базой в данном случае будет, как вы сами понимаете, весьма слабо. Так что бы вы хотели услышать?

— Каким образом вы рассчитываете нагадить при помощи столь щедрого подарка. Скорее всего, — совершенно исключительно и непоправимо.

— Вы опять-таки нелогичны. Насколько я понимаю, вы приехали именно за этим . За впечатлениями, за личным Впечатлением, — и за этим. Да, согласен, вы были готовы получить чуть-чуть, крохи, намеки, обрывки, перевозка в долбленом посохе, по какой-нибудь суперрации, в ране на ноге под грязной повязкой, по дипломатическим каналам, а не к тому, что вам дадут практически все, но, если уж так вышло, то смешно и... несколько поздновато терзаться сомнениями теперь. Если хотите знать, то мы теперь и вовсе не причем! Делайте все, что заблагорассудится! Не берите. По дороге киньте в ближайшее болото или на самой середке Атлантики. Оставьте себе, поезжайте в Аргентину, женитесь и становитесь погодя несколько лет миллиардером или диктатором, — вполне может выгореть... Сдайте начальству и ждите, как оно поступит вообще, и с вами — в частности. Отдайте один из двух идентичных сундуков лично вам наиболее приятным людям. Нагадить — или там не нагадить, — теперь зависит только от вас. Мы умываем руки. Разумеется, мы готовы оказать все возможное содействие, если вы захотите попасть в какое-нибудь конкретное место по выбору. Транспорт там, комфорт, любые документы и охрана.

— Красиво, — быстро кивнул головой Майкл, — ввернуть крючок, свить петельку и намылить узелок мне предлагается собственноручно. Понтий Пилат отдыхает. Я слыхал о беспроигрышных стратегиях, но мне всегда казалось, что их использование запрещено Женевской конвенцией, как антигуманное... Надо полагать, — все возможные, невозможные и скрытые сценарии тут предусмотрены?

— Гораздо хуже, — вмешался Михаил, — испытаны на себе. Страна хоть и закрытая до недавних пор, как сундук, но зато больша-ая! Дураков мно-ого! Все успели перепробовать. На каждые грабли успели наступить, да не по одному еще разу! Вот не поверите, собрались как-то на кухне под водку, — аж стыдно, будто интеллигенция какая, ей-богу, — начали из пальца варианты высасывать, фантазировать значит, — так ничего не вышло! Только это кто рот откроет, — а ему кто-нибудь, — шалишь! — было уже тогда-то, мол, и тогда...

— Михаил!

— Да я почти все уже... Так вот так ничего и не вышло, — а все почему? А потому что жизнь, — та, что у нас, — так вот эта самая жизнь, — если это можно назвать жизнью, — она фантастику — так то-очно обгоняет! Она, значит, и впрямь богаче любого вымысла. Вот хоть вас взять...

— Ты заткнешься или нет?!!

— Одну секундочку еще, ладно? Так вот, — единственное, что удалось выяснить точно, так это то, что при всем многообразии вариантов на самом деле их всего два: а — сразу же все выкинуть, убить всех причастных и покончить с собой, и бэ — сдуру решить, что уж ты-то — сможешь контролировать процесс, и начать наступать на грабли, — все, какие есть, по очереди... У меня все.

— А вы не слишком рискуете, поставив все — на одну лошадь?

— Видите ли, — Леонид мягко улыбнулся, — на самом деле это не так уж важно. Либо, как в данном варианте, — сразу, либо же медленно и печально, но результат будет один. Собственно говоря, медленно и печально — уже началось, нас не вполне удовлетворяют только темпы процесса, но это ничего не меняет по сути. А суть в том, что этому соблазну ни одно общество противостоять не сможет. Личность — да, теоретически, поскольку в истории присутствует некоторое количество святых, а общество — увы!

— Ну с-спасибо!

— Да не расстраивайтесь вы так! Это ж все-таки не одеяла, зараженные оспой, а ваше начальство — не индейцы. Народ все искушенный, не нам, сиволапым, чета...

Это — да. Этого-то он как раз боялся, пожалуй, больше всего. Изощренный идиотизм неизменно оказывается куда хуже идиотизма незамысловатого.

— Само по себе сравнение звучит достаточно... многообещающе.

— А как выглядит! А еще пахнет! Вы себе не представляете, герр Кляйнмихель, как часто звучало это сравнение во времена оны, когда все только начиналось, а мы были молоды и наивны! Оно — а еще наркомания и гонка вооружений. Почему-то не было сравнений с азартными играми, причины неизвестны, но уж тут чего нет — того нет. Гос-споди! — Он возвел очи горе, сложив руки на манер кающейся Марины Магдалины. — Спасибо тебе, — наконец-то я дожил до этого дня! Отныне — не одним только нам все это!

— Очевидно, — Майкл предельно корректно пожал плечами, — вы, поставив перед необходимостью решать неразрешимое этическое уравнение, ожидали, что меня смутит проблема выбора,. Но вы ошибаетесь. Ошибка ваша заключается в том, что вы судите по себе, а я — не русский. У меня нет никаких этих терзаний. Я просто-напросто не буду ничего решать, а элементарно выполню свой долг. Никогда не пробовали? А зря. Здорово облегчает жизнь, позволяя добиться... н-не худших результатов.

— Право же, мы ни в коем случае не ставили перед собой цели подвергнуть вас каким-то там моральным пыткам. Между патологическим убийцей-садистом и убийцей наемным, все-таки существует, знаете ли, некоторая разница. И уж особенным идиотизмом было бы с наслаждением терзать нож, топор, мертвую удавку. Или пулю. Это уже, знаете, вообще ни в какие ворота...

— У вас свободно?

Этого только не хватало. Будний день, одиннадцать часов утра, кругом полным— полно свободных столиков, — собственно говоря, тут не было никаких других, кроме свободных, — а у него как на грех нет ни малейшего желания заводить новые знакомства.

— Как видите. Точно так же, как и за всеми другими столами.

— Я заметил. Заметил, и все-таки вынужден настаивать, Спенсер.

Если Майкл и вздрогнул при упоминании вслух своей истинной фамилии, то только внутренне, никак этого не показав. У идиота в сером плаще и сером берете были усы, форму коих подделать совершенно нереально, и столь же неподдельный акцент уроженца западных графств. Так что, надо полагать — не из нелегалов. Форейн Офис, мать иху.

— Вы меня с кем-то спутали, — со скукой проговорил он, не поднимая глаз от тарелки с сочной отбивной, — со мной это обычное явление. Типично европейская физиономия, знаете ли.

— Будьте добры не прикидываться идиотом, Спенсер. Мы совершенно не расположены к шуткам.

— Я сейчас же, немедленно позову самого обыкновенного милиционера и попрошу его призвать вас к порядку.

— Неужели?

— Можете не сомневаться. Я здесь — совершенно легально, а вот вашими документами он непременно заинтересуется. Кроме того, — я вообще не понимаю, о чем вы говорите, поскольку не знаю английского... Даже не так, — понятия не имею, на каком тарабарском наречии вы изволите изъясняться.

— А сами-то, сами — каким языком изволите пользоваться?

— Ах, да! Но, поскольку свидетелей не было, а у вас хватило ума не брать с собой записывающую аппаратуру, оплошность эту исправить нетрудно... Но, если уж так получилось, позвольте со всей решительностью заявить, — это недоразумение. Я не имею чести вас знать, по прежнему не понимаю, о чем вы говорите, но могу предположить, — заметьте, только предположить! — что вы, представляя некую службу, подошли ко мне, приняв меня за кого-то другого, но явно не относящегося к вашей организации, представляющего конкурирующую фирму, и пытаетесь вступить в контакт. Если судить даже по самым примитивным детективам из жизни шпионов, такого рода горизонтальные контакты между нелегалами категорически запрещены... Не перебивайте меня, вы сказали и сделали достаточно! Так вот, ничего более непрофессионального попросту не существует, — по слухам, понятно.

— Спенсер. У нас нет времени следовать законам жанра. Даже самым важным из них. То, что нам нужно от вас, мы намерены получить в любом случае, с вашего согласия или без него. Вам просто некуда деваться, и вы это отлично знаете.

— У меня есть основания сомневаться, что вы способны даже на это. На сундуках, понятно, не осталось даже и царапины, вам попросту нечем их поцарапать, но вы думаете, я не заметил, что кто-то трогал мои вещи? Только не думал, что это подданные Ее Величества.

— Такие же, как и вы, Спенсер. И мне совершенно непонятно, почему вы с таким рвением отстаиваете интересы ваших американских хозяев.

— Если бы я понимал, о чем идет речь, то напомнил бы о такой вещи, как служебный долг и профессионализм. Слыхали о таких вещах?

— Зачем? Вы что, всерьез рассчитываете уцелеть после успешного завершения своей миссии?

— Не понимаю, о чем вы говорите, но существуют миссии, в которых вообще невозможно уцелеть. Вне зависимости от завершения.

Человек в берете, помолчал, а потом медленно, вальяжно ударил несколько раз в ладоши.

— Браво. Почти неподдельный тон человека, которому до смерти надоел уличный приставала... Интересно, а, например, задолжав крупную сумму гангстерам, — вы тоже пытались бы отделаться словами?

— А что — решительно ничего не выйдет? Жаль.

— Спенсер. Мы сбились с ног, пытаясь хоть как-то проследить за вашими метаниями по этой небольшой, уютной стране. Кое-кто всерьез пострадал. Один из лучших наших людей слег с тяжелейшей формой нервного истощения. Имели место неожиданные, но при этом многочисленные и совершенно безнадежные случаи дезертирства. В вашем деле постепенно оказалась задействована большая часть нашей агентуры в Советах. То, что на вас первым вышел именно я, в конце концов, чистая случайность, оперативная работа вовсе не входит в круг моих обычных обязанностей. И после всего этого я вынужден сидеть тут перед вами и выслушивать всю эту чушь.