— Где Кархарий?
— Вон там, — Гирем показал в сторону столика, где вели беседу горбун и Пророк, но к своему удивлению, никого за ним не увидел. — Странно, ещё пять минут назад он был здесь.
— Ничего страшного, найду, — историк смерил его внимательным взглядом. — Ты пьян. Ни разу не видел, чтобы ты пил. Как часто это происходит?
Неожиданно участие и забота в голосе мужчины тронула Гирема. Юноша похлопал Джарката по плечу.
— В последний раз я напивался после схода лавины в Джихалаях. Сегодня это стоило того. Я заставил Бавалора шевелить задницей, поднял настроение его матери и Трикселю Нурвину. А ещё разговаривал с некоторыми дивайнами насчёт противостояния с моим отцом.
Мужчина нахмурил брови и открыл рот, чтобы что-то сказать.
— Прости, мне нужно спешить, — Гирем виновато улыбнулся и ещё раз хлопнул Джарката по плечу. — Я нашёл Лисицу!
Он быстро зашагал мимо историка, чтобы не дать ему себя удержать. Ему вслед донёсся полный тревоги голос мужчины.
— Будь осторожен!
Гирем махнул рукой и ускорил шаг, отыскивая потерянную девушку. Зелёное платье мелькнуло и скрылось из виду за лестничным витком.
Ругнувшись, юноша побежал, что было весьма трудно, поскольку на его пути то и дело попадали группки гостей, между которыми приходилось вилять.
Выйдя на улицу, он передёрнулся от свежего воздуха. Несколько глубоких вдохов чуточку прояснили сознание. Лисица быстрым шагом направлялась к Чешуйчатым Воротам, то и дело, исчезая за спинами прохожих. Гирем хотел было перейти на шаг, как вдруг услышал позади себя громкий визгливый смех.
Неприязнь захлестнула его, а чуть подсказало, кого он увидит в следующий миг.
Цеппеуш Мендрагус шёл в сторону ступеней, ведущих на площадь, и лобызался с какой-то девицей в обтягивающем платье. Его это нисколько не смущало.
"Демонов идиот", — раздражённо подумал юноша и ещё раз посмотрел в след Лисице. Ещё можно было её догнать.
Он вдохнул поглубже, готовясь совершить пробежку, как вдруг увидел Шаку Отраз, которая шла рука об руку с Бавалором Дастейном. Парочка гуляла по площади и теперь направлялась к ступеням дворца. Несколько мгновений и они пересекутся с идиотом Мендрагусом.
Злорадно ухмыльнувшись, Гирем во всех подробностях представил себе эту сцену встречи. Растерянная рожа Цеппеуша, красные щёчки и ошеломлённое лицо Шаки, гнев и презрение в глазах Бавалора. И он, Гирем, стоящий в сторонке и злорадно усмехающийся.
А потом на него накатила волна стыда. Чувствуя отвращение к своим мыслям, Гирем ещё раз посмотрел вслед Лисице. Её он ещё отыщет. А сейчас он не мог дать случиться тому, что так живо нарисовало его воображение. Ни Шака, ни Бавалор не заслуживают такого позора.
Гирем принял решение, и, ещё раз возблагодарив вино, которое приглушило волнение и страх, быстрым шагом направился к Мендрагусу.
3
Цеппеуш проклинал себя за то, что не послушался Венбера и пришёл на пир во дворце. Дядька был прав, несмотря на то, что главным его мотивом была постоянная боязнь за жизнь воспитанника. В конце он уступил, но лишь с условием, что за пределами дворца юношу будет сопровождать стража из полка Горнилодонов.
— Вы не боитесь, Цеппеуш? — спросила девушка, когда он оторвался от её губ, чтобы сделать вдох. — Что вас могут застать со мной?
— Никто ничего не скажет, Арати, — юноша наклонился, чтобы поцеловать её ещё раз. Та податливо, словно тёплое животное, потянулась навстречу. Чувства от поцелуя смыли прочь мысли о предыдущих часах, проведённых в обществе жеманных лизоблюдов и тщеславных идиотов.
— Меня зовут Арвати, — робко поправила его девушка.
Цеппеуш усмехнулся. Ему было всё равно, как звали служанку. Он знал, чего она хочет, и он даст ей это. Одну ночь, которая станет главным поводом для её воспоминаний на всю оставшуюся жизнь.
"Глупец. Не хватало завести бастардов ещё и в столице. Матушка не одобрит. Народ не одобрит".
Впрочем, захватившее его огорчение быстро сменилось обнадёживающей мыслью.
"Главное вовремя остановиться".
Цеппеуш улыбнулся своим мыслям, как вдруг увидел, что дорогу к ступеням дворца им преградил высокий худощавый парень в чёрных одеждах. Руки он прятал в складках ткани.
Двое охранников в массивных латах синхронно лязгнули мечами, шагнув ему навстречу. Парень широко ухмыльнулся, и показал пустые ладони. В его глазах сквозило презрение.
Цеппеуш вздёрнул верхнюю губу. Было в позе незнакомца что-то вызывающее, словно он напрашивался на хорошую трёпку. Трёпку, потому что, присмотревшись, юноша понял, что тот пошатывается от количества выпитого вина.
— Господа, мне нужно поговорить с дивайном, — парень неожиданно протянул руку к Цеппеушу и взял за плечо. Юноша спокойно взял его за кисть, несильно сжал и снял руку с себя. Незнакомец поморщился от боли.
— Кто ты такой?
— Посмотри на ступеньки.
Цеппеуш посмотрел на ступени и увидел Шаку Отраз, которая беседовала с мужеложцем Дастейном. Она была невероятно хороша, в своём оливковом платье, подчёркивавшем пухлые ножки и открытые плечи. Волна жара накрыла юношу и толкнула вперёд. Ему захотелось как следует врезать Бавалору. Он сделал шаг, и упёрся грудью в поднятую ладонь незнакомца.
— Пожалуйста, послушай меня. Я не хочу тебе зла. Просто подумай о том, что произойдёт дальше, если ты спустишься к ним.
— Убери руку, придурок, или я тебе её сломаю.
Парень вздохнул, и этот вздох был вздохом того, кто устал бороться с тупостью собеседника. Это разозлило Цеппеуша чуть ли не больше, чем вид Шаки и Дастейна.
— Будет скандал. Ты этого хочешь? Твои родители этого ждали? — протянул незнакомец.
Слова подействовали на юношу как водопад из ледяной воды. Он остановился. Парочка приблизилась к нижней ступени, готовясь начать подъём по лестнице.
— Что ты предлагаешь? Уйти?
— Уйти, на время. Потом будешь сводить счёты. Сейчас отступи. Туда, — незнакомец кивнул в сторону бокового коридора, ведущего неизвестно куда. — Быстрее.
— Дивайн, — глухо произнёс охранник. — Я бы не рекомендовал...
— Я дивайн Гирем Кейр, друг мой, — резко перебил его парень. — Я не нападаю исподтишка.
Цеппеуш заметил, как к концу своей фразы незнакомец изменился в лице. Взгляд Гирема опустился, словно его охватил стыд. Занятно.
Юноша кивнул охраннику.
— Всё в порядке. Просто охраняйте вход в коридор. Мы выйдем, как только эти двое пройдут мимо. Арати, было приятно провести время.
Он не испытывал особого сожаления, оставляя девушку одну. Ей и так будет о чём посплетничать в ближайшие дни или даже недели.
Пройдя по коридору ещё дальше, Цеппеуш и Гирем замерли в паре шагов друг от друга. Тьму разгонял свет магических ламп. На лице Кейра залегли глубокие тени. Юноша чувствовал ауру неприятия, расходившуюся от него. Повисло неловкое молчание.
— Так это твой отец собирает сторонников, чтобы начать войну против Алсалона?
— Да. Ты тоже хочешь убить побольше алсалонцев?
— Не думаю, что здесь подходящее место и время обсуждать такие вещи.
— Резонно.
— Значит, мы с тобой по одну сторону баррикады, — ухмыльнулся Цеппеуш, пытаясь найти точку соприкосновения. Парень был неприятным типом, но, по крайней мере, казался честным. — В последние недели вокруг меня вьются только враги и те, кто хочет что-то поиметь с дружбы со мной.
— Ну, это странно. Учитывая, что ты ведёшь себя, как безмозглый баран, я бы не стал вкладывать в тебя ни одной монеты.
Цеппеуш ухмыльнулся и специально повёл широкими плечами.
— Ты про служанку? Да никто не обращает на такое внимания до церемонии бракосочетания. Ты думаешь, у Маэльдуна или Дастейна нет интрижек на стороне?
— Не знаю насчёт Маэльдуна, но у Дастейна — точно нет.
— Ты так уверенно об этом говоришь...
— Ой, да закрой ты рот, — Гирем фыркнул. — На твоём месте я бы приложил максимум усилий, чтобы добиться расположения Шаки Отраз, а не старался всячески восстановить против себя её семью и немногих друзей.
— Тебе не кажется, что ты влезаешь не в своё дело?
— Ты прав, демон меня побери. Я буду рад, если ты не станешь Пророком. Идиот на престоле, жаждущий войны, никому не нужен.
Цеппеуш почувствовал, что краснеет. Когда этот ублюдок успел составить о нём мнение, если они виделись всего раз в порту Элеура?
— Ты напился, парень. Иди домой. Будет он мне тут говорить, что правильно, а что нет.
— Я скоро уйду. А ты вспомнишь эту минуту, когда Дастейн станет Пророком. Ты вспомнишь лица своей семьи, которые отдавали последнее, чтобы ты продолжил династию Драконов, — Гирем умолк. Его лицо напряглось, словно он пытался сдержать рвущиеся наружу слова. — Я бы на твоём месте справился лучше. Гораздо лучше.
Цеппеуш почувствовал, как на его лице заиграли желваки. Юноша сжал кулаки, глядя прямо в глаза противнику. Он увидел в них отчаянное рвение что-то сделать, что-то доказать. В первую очередь себе.
Ярость утихла, задутая пришедшей в голову ясностью. Человек перед ним напомнил Цеппеушу самого себя. И вместе с тем показал ему главную слабость.
Безуспешно подавляемое тщеславие.
— Понимаю твою обиду. Тебе никогда не стать ни Пророком, ни Протоургом. Ты проживёшь жизнь как обычный рефрамант, глядя на то, как такие, как я, вершат судьбы народов. Можешь не волноваться насчёт смерти людей. Когда я сокрушу Алсалон, то не стану убивать невинных.
Он натянул на лицо искусственную улыбку, глядя в тёмные глаза собеседника, в которых отражалось пламя ламп.
И охнул, когда Гирем со всего размаху ударил его в лицо кулаком. Удар этот был не самый сильный, подумал Цеппеуш в следующий миг с некоторым ошеломлением. Он не ожидал, что худощавый сопляк решится на это.
Юноша шагнул назад, удерживая равновесие, а потом с коротким рыком приложил Гирема локтём. Тот отдёрнулся и с глухим стоном упал на пол.
Упершись локтями в холодный мрамор и утирая ладонью кровь, потёкшую из носа, парень посмотрел на него снизу вверх. На смуглом лице застыло ошеломлённое выражение. Мутный взгляд рассеялся. Наконец-то.
— Я не должен был так поступать.
— Да ладно, — Цеппеуш сплюнул в сторону и коснулся пальцами скулы. Удар Гирема определённо оставил на нём отметину. — Ты перебрал с вином. А ещё у тебя непомерное самомнение. Почти такое же большое, как у меня. Надо было тебя остудить.
— Ты меня спровоцировал, — Гирем моргнул и потряс головой. — Ублюдок.
— Я ещё не закончил. Посмотри на себя. Ты справишься лучше меня? Валяющийся у моих ног пьяница?
— В последний раз я напивался после лавины в Джихалаях. Это было давно.
Зато я не лапаю девок на глазах у потенциальной супруги. Я знаю, когда лучше молчать, а не настраивать против себя половину Дивината, и не веду себя как надутая морна на тренировочной арене.
"О да, эти оправдания. Матушка и дядька всегда давали мне за них нагоняя".
— Ты не ответил. Ты правда считаешь, что стал бы достойным Пророком?
Гирем прикрыл глаза и покачал головой.
— Нет смысла отвечать. Я найдёныш, которого приютил дивайн. Не Теург, не Пророк, не Протоург. Обычный рефрамант. Я никогда не стану кем-то из них, как бы того не хотел. У тебя же есть шанс. Знаешь, почему я на самом деле решил помочь тебе?
— До недавнего времени я не задумывался даже о твоём существовании. Просвяти меня, о пьяница, который считает себя достойным титула Пророка.
Парень не принял его шутливый тон. Боги, он, кажется, собрался изливать ему душу.
"Ему что, больше не с кем поговорить на эту тему?"
— ....Потому что мне было обидно за то, что ты так небрежно распоряжаешься тем, чего нет, и никогда не будет у меня.
Цеппеуш открыл рот.
И захлопнул. Ему нечего было ответить. Парень побил его его же оружием.
Движимый внезапным порывом, юноша шагнул к Гирему и протянул руку, чтобы помочь подняться. И вздрогнул, когда сзади раздался трескучий голос.
— Что здесь происходит?
Цеппеуш не стал оборачиваться. Он рывком подтянул Гирема на бицепсе и взял за плечо, чтобы тот снова не упал. Только затем он обернулся и увидел двух мужчин.
В первом он сразу узнал дивайна Рензама. Второй был незнаком, но лицо его, выражавшее истинное удовольствие, ему не понравилось.
— Я же говорил вам, Рензам, — негромко произнёс второй мужчина. — Ваши враги достаточно умны, чтобы прятаться перед самым вашим носом. Прискорбно, что им оказался ваш сын.
"О чём он вообще говорит?"
— Думаю, произошло недоразумение, — сказал Цеппеуш и похлопал Гирема по плечу. — Этот парень напился до чёртиков, вот и решил помериться со мной силами.
— Надеюсь, он не причинил вам слишком много неприятностей, — произнёс Рензам.
— Нет, — ухмыльнувшись, юноша потёр кулак. — Мне нужна была разминка. Ваш сын не трус, дивайн Рензам, по крайней мере, когда пьян.
— Да, да, мы слышали достаточно, чтобы сделать свои выводы, юноша, — скривился второй мужчина.
— Сарго, больше ни слова, — тихо произнёс Рензам. — Я разберусь со своим дома. Дивайн Цеппеуш, мой сын заслуженно получил этот удар. Неплохой удар, должен отметить.
— Спасибо, дивайн, — юноша польщённо улыбнулся. — Те двое уже ушли?
— Да, они уже внутри дворца. Стража дежурит у входа в коридор. Они нам и сказали, где вы.
— Тогда я пойду, пожалуй.
Смерив взглядом Гирема, который выглядел удивительно спокойным, и Сарго, он пошёл к выходу. Пусть эти Кейры разбираются между собой. Хотя, зная нрав дивайна Рензама, можно было бы даже пожалеть парня.
Цеппеуш вспомнил о его недавних словах и тряхнул головой, пытаясь прогнать из головы разочарованное лицо матери.
Глава 59. Плоды.
Алсалон есть царство демонополонников
и правит им самый злобный из них, рекомый Моисеем.
Всякий, упомянувший имя его, должен вознести молитву к Трём Богам,
ибо только они да их земные наместники способны защитить вас от
всепоглощающего присутствия царя демонов.
Протоург Серваст, "Триединый Катехизис",
Глава 3, О Моисее, год создания Триединой Церкви.
1
Всю дорогу от дворца до "Закутка" Гирем прошёл в тягостном молчании. Отец шёл рядом, и его вид заставлял сердце юноши сжиматься от боли. Лицо Рензама было лицом преданного человека.
Они поднялись по ступенькам таверны и подошли к дверям своих номеров. Здесь Гирем не выдержал.
— Ты ведёшь себя так, словно веришь, будто твоё молчание заставит меня сломаться. Нет, отец, прошло время, когда я дрожал от одного твоего присутствия. Я понял, что должен делать, и это идёт в разрез с твоими убеждениями.
Рензам повернул ключ от двери своей комнаты и вошёл внутрь.
— Ты скажешь хоть что-нибудь? — юноша встал напротив проёма. — Накричишь? Прогонишь из дома?
— Я думаю, ты волен делать то, что считаешь правильным. Мне нечего тебе сказать. Время, когда я думал, что силой смогу вбить в тебя разум, прошло, как ты сказал. Спокойной ночи.
И отец закрыл за собой дверь.
— Старый придурок, — раздражённо пробормотал Гирем, страстно желая кого-нибудь ударить. Ещё не выветрившееся вино лишь придавало его злости инерцию. Ища путь, чтобы выплеснуть эмоции, он ворвался к себе в номер и начал собирать в сумку свои пожитки. Немного одежды, бумага, карандаши.
