Бел не успел сделать и двух шагов, как дверь дома распахнулась, и на пороге оказался пожилой мужчина. Пусть волосы у него почти совсем поседели, но судя по его крепкой фигуре, осанке и цепкому взгляду, в число беспомощных стариков этого человека записывать не стоило. Оглядев приезжих вопрошающим взглядом, он о чем-то неприязненно спросил подъехавших людей. Короткий разговор с Белом — и мужчина неохотно кивнул в сторону одной из построек, стоявших чуть вдалеке от дома — похоже, там находилось нечто вроде конюшни или овина, а затем, искоса глянув на Олею, ушел в дом. Что ж, все понятно и без долгих слов — им было разрешено остановиться там. Ладно, в конюшню — так в конюшню, дело, можно сказать, уже привычное, тем более что это далеко не самое плохое место для ночлега.
Подойдя к указанному месту, внимательно осмотрели строение. Надежная кладка, крепкая крыша, внутреннее помещение без окон — свет сюда проникал только через открытые двери, которые, по счастью, запирались изнутри.
— Ну, что скажешь? — негромко спросил Бел, когда они с Олеей отвели в указанное место уставших лошадей.
— Мне здесь отчего-то не нравится... — Олея насыпала лошадям немного старого ячменя из большого мешка, стоящего в углу. — В этом помещении нет ни одной лошади, а для чего строить конюшню, если у тебя в хозяйстве их нет? К тому же здесь имеется и ячмень, и сено, и вода, все то, что нужно для лошадей — значит, сюда частенько приезжают гости.
— Верно... — кивнул головой Бел. — К тому же здесь есть следы от убранного навоза... Вопрос: кто сюда приезжает? Дом хороший, но что делать людям в этих местах, забытых Богами? Зверей с ценным мехом тут не водится, рядом нет ни пасек, ни чего-либо такого, что указывало бы на род занятий этого человека. Между прочим, здешний хозяин явно не бедствует — вон какой справный дом отгрохан, да и одет он слишком хорошо для одиноко отшельника. Вопрос — на какие шиши живет этот мужик? На когда-то скопленные сбережения? И что он делает в этих местах, забытых Богами и людьми?
— Ты обратил внимание — рядом с этим домом нет ни одного дерева, ни одной обработанной грядки! Это тем более удивительно, что неподалеку от дома есть небольшой колодец, а раз рядом есть вода, то, как правило, и земля тут, более или менее, но годится для земледелия! А возить сюда овощи и муку откуда-то издалека весьма накладно — ни один рачительный крестьянин не позволит себе чего-то подобного.
— Не только это... — протянул Бел. — Между прочим, жить тут станет далеко не каждый — о здешнем крае давно идет дурная слава.
— А что такое?
— Помнишь, я днем говорил с продавцом, который продал нам кое-какую еду? Мужик разговорчивый, но на некоторые вопросы он отвечал очень уклончиво, однако я и сам кое-что вспомнил. Так, не очень точно...
— И?..
— На тех старых картах, которые я когда-то изучал, где-то в районе этих мест были указаны то ли рудники, то ли шахты, но, кажется, все это давным-давно заброшено. Кажется, все выработано едва или не подчистую.
— А что там добывали?
— По-моему, какой-то металл. Не спрашивай, какой именно — я тебе на этот вопрос все одно не отвечу, потому что не знаю ответа.
— А о чем ты говорил с хозяином?
— Просился на ночлег. Сказал, что мы едем по делам, но несколько сбились с пути, пообещал заплатить за постой две серебряные монеты. Он согласился, хотя и без особого восторга.
— Я это заметила.
— Мне кажется, что, будь на то его воля, он бы нас и близко на порог не пустил, но отказывать уставшим путникам в ночлеге тут не принято. И еще: этот человек мне кажется подозрительным. Что-то с ним не то, поверь моему нюху. К тому же появление новых людей в столь отдаленных местах должно бы заинтересовать хозяина — все какое-то разнообразие в жизни, возможность перекинуться парой слов, узнать последние новости... Здесь же все происходит с точностью до наоборот. Мало того, что он вышел к нам не сразу, так он еще и ведет себя как человек, кого раздражают, и даже пугают незваные гости. Непорядок. Так быть просто не должно.
— Но ведь он разрешил нам переночевать под крышей, пусть даже это всего лишь крыша конюшни.
— Не исключено, что этот человек просто не захотел отпускать подозрительных людей, невесть для чего появившихся в этих местах.
— Даже так?
— Боюсь, что именно так, а не иначе. Значит, для начала мы поступим таким образом: как только стемнеет, сразу же закрываем дверь — благо этот запор расположен изнутри. Сами зажжем фонарь — он, по счастью, тут имеется, и нам с тобой опять придется спать по очереди. Ну, а дальше будем действовать, исходя из обстоятельств.
— Это понятно...
Однако все пошло несколько не так, как рассчитывали беглецы. С наступлением темноты они хотели, было, как и намеревались, запереть двери конюшни, но хозяин дома не позволил им это сделать. Он едва не взорвался от возмущения, когда заметил, что его незваные гости собираются не только закрыть на ночь двери, но и запереть их на засов. Судя по резкому тону, с которым хозяин обратился к Белу, было понятно, что делать подобное он категорически запрещает. Впрочем, беглецы еще до этой отповеди обратили внимание на то, что чем ниже солнце склонялось за горизонт, тем чаще этот человек выходил из дома и вглядывался куда-то вдаль. Ждет кого-то? А ведь, судя по всему, так и есть — стоит, то и дело поглядывает на заходящее солнце, и чем оно ниже садиться, тем больше беспокоится хозяин. Точно, кого-то ждет, и это ожидание его просто выматывает.
Чуть позже Бел негромко пояснил Олее: хозяин проговорился, что сюда с минуты на минуту должны приехать его знакомые, и оттого он требует, чтоб постояльцы не вздумали закрывать дверь — дескать, в конюшню поставят еще несколько лошадей, так что здесь будет тесновато. А на недоуменный вопрос Бела "а как же мы там все уместимся?", хозяин отрезал: если вам, господа хорошие, что-то не нравится в моих словах, то примите к сведению, что у меня не гостиница, и я вас к себе на постой не зазывал! Можете пойти на ночевку в какое-то иное место — никто вас тут не держит!.. Мужик явно на взводе, и чем-то всерьез встревожен, а такой человек на пустом месте беспокоиться не станет.
Время шло, солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда, наконец, до слуха людей донесся отдаленный лошадиный топот, хорошо слышный в вечерней тишине, и, судя по всему, там был звук от копыт не одной лошади. Похоже, сюда кто-то приближался...
Вначале сердце у Олеи учащенно забилось в испуге — это что, преследователи напали на их след?, но почти сразу же пришло понимание — к погоне за ними вряд ли имеют отношение те, кто сейчас направляется сюда. Звук шел не с той стороны, откуда шли беглецы, да и постоянно выходящий из дома хозяин вглядывался куда-то вбок от той дороги, по которой приехали Бел и Олея. Значит, скоро здесь будут еще люди, хотя о времени их появления трудно сказать что-то определенно — в тишине звуки разносятся далеко, да и коней в сгущающейся тьме не погонят вскачь... Кто они такие, эти приближающиеся люди, и что тут делают — неясно, но, судя по поведению хозяина, тут все не так просто.
Непонятно по какой причине, но Олее казалось, что с теми, кто сейчас сюда едет — с ними лучше не встречаться. Почему? Трудно сказать, но понятно, что в такой глуши люди вряд ли будут жить просто так. Да и хозяин не на шутку встревожен, а, казалось бы, с чего ему волноваться — в этих безлюдных местах не должно быть хищного зверья! Беглецы, во всяком случае, на своем пути по этому пустынному краю не встретили никого опасней песчаной лисы. Значит, тут дело в чем-то ином, наверняка куда более неприятном. И едва ли не самое скверное в том, что у Бела и Олеи с собой нет почти никакого оружия. Даже в конюшне, кроме мешков с овсом и нескольких ведер воды нет ничего, что можно было бы взять в руки для обороны.
— Бел... — начала, было, Олея, но мужчина и сам был настороже.
— Да вижу я, что дело тут нечисто. И не спрашивай меня, что здесь происходит — сам не знаю, но шкурой чувствую, что дела тут творятся далеко не самые лучшие. Очень хочется надеяться, что здесь нет ничего опасней простой контрабанды, хотя для нас с тобой в этом случае тоже нет ничего хорошего — контрабандисты не любят свидетелей. Но вряд ли тут дело в контрабанде — слишком далеко от границы, да и само это место весьма неудобное для перевалочной базы. Грабители тоже отпадают: на здешних дорогах им грабить некого — люди тут, как правило, не ездят. Незаконные делишки... Есть у меня, правда, одна мысль по этому поводу, но она весьма неприятная... Ох, не следовало нам с тобой останавливаться в этом месте, надо было ехать дальше. Переночевали бы где-нибудь под открытым небом, не впервой, но лошади вымотались до предела, им нужны были овес и вода, а до ближайшего водоема мы могли бы и не успеть добраться до темноты. И потом — кто его знает, где тут вода?
— У меня такое впечатление, что мы сами залезли в очередную ловушку, и сейчас рассуждаем о том, стоит ли из нее бежать, или нам все же имеет смысл подождать дальнейшего развития событий. Из этой конюшни только один выход, и если его перекроют, то нам придется несладко. Прорваться можно будет только с боем, а воевать нам с тобой, считай, нечем. Только хлыст и та цепочка...
— Так оно и есть... Что ж, бежать куда-то на ночь глядя нет никакого смысла, к столу в здешнем доме нас тоже вряд ли пригласят, так что давай-ка для начала перекусим тем, что купили. На полный желудок, знаешь ли, думается легче.
Хорошее предложение, особенно для тех, кто не ел чуть ли не сутки. Тут без особых капризов влет пошло и старое жилистое мясо, и давным-давно пересохшие лепешки — нечего привередничать, надо есть то, что имеется. Сухую еду запили водой из большого ведра, стоящего в углу — надо поддерживать силы, ведь неизвестно, что будет дальше.
— Конечно, это тот не пирог с рыбой, который ты мне как-то пообещала... — хмыкнул Бел, ставя на место ведро с водой. — Но, тем не менее, есть больше не хочется... О, кажется, наконец-то прибыли давно ожидаемые гости! Так, посмотрим, кто они такие.
— Меня куда больше интересует, что будет дальше... — вздохнула Олея.
— Скоро узнаем. На всякий случай приготовь хлыст, но близко к дверям не подходи, наблюдай за всем происходящим со стороны.
Олея и сама услышала возбужденные мужские голоса за стеной конюшни, причем спокойно там не говорил никто. Приехавшие люди были то ли утомлены до предела, то ли чем-то раздражены, то ли растеряны. Кто-то постанывал, другой пытался говорить требовательным тоном, да и их лошади испуганно похрапывали... Такое впечатление, что перед домом сейчас царит небольшая паника. Вон, один из мужчин едва не заорал в полный голос, но замолк на полуслове — ему явно кто-то хорошенько врезал в поддых для того, чтоб прекратил эти крики. Даже по голосам приехавших было понятно, что недавно они попали в серьезную переделку.
Постепенно их волнение в какой-то мере передалось даже беглецам. Вслушиваясь в слова незнакомой речи, женщина не понимала, о чем идет речь, да и Бел из отрывочных фраз и отдельных слов вряд ли может сразу составить полную картин происходящего, хотя он слушает очень внимательно. А, вот и голос хозяина слышится — наверное, рассказывает о невесть откуда нагрянувших гостях...
Ого, какое неприятное молчание наступило после слов этого человека, правда, почти сразу же оно сменилось настоящим раздражением. Надо же, какие злые голоса у приехавших! Судя по всему, сообщение о незваных гостях стало для них весьма неприятным сюрпризом. Кажется, они готовы сорвать свою злость как раз на тех незнакомых людях, что остановились на ночь в их доме. Ох, пожалуй, беглецам, и верно, сегодня стоило переночевать под открытым небом!
Стоя неподалеку от открытых дверей, Олея пыталась рассмотреть, что же происходит у дома хозяина, но у нее ничего не получалось — на дворе было уже совсем темно. Слышалось лишь похрапывание лошадей, да голоса приехавших. Так, кажется кто-то направился по направлению к конюшне.
Бел кивнул Олее, и та без слов метнулась к боковой стене, около которой она заранее расстелила на полу свою накидку, ну, а Бел остался стоять чуть в стороне.
Через пару мгновений в дверях показались двое мужчин, причем у одного из них в руках был горящий фонарь, который светил куда ярче того фитилька, что сейчас слабо тлел в лампе, находящейся в конюшне. Перед взором вошедших представились двое: баба, которая, сидя на земле, протирала глаза от слишком яркого света — как видно, она спала и ее разбудили громкие голоса, а неподалеку находился мужчина, который, похоже, решил перед сном еще разок проверить лошадей. Больше ничего подозрительного нет, да и эта парочка на первый взгляд не вызывала никаких подозрений, только вот непонятно одно — что они тут делают?
На раздраженные вопросы пришедших Олея лишь беспомощно трясла головой и разводила руками — не понимаю, мол!, но в разговор вступил Бел. От его спокойной речи и чуть недоуменного вида мужчины, кажется, немного угомонились, сбавили тон, а чуть позже к входу в конюшню подошли и остальные. Н-да, как беглецы того и опасались, сейчас единственный выход из конюшни полностью перекрыт приехавшими мужиками, которые пришли поглазеть на тех, кто незваным заявился к ним в гости.
Итак, кроме хозяина здесь оказалось еще шестеро мужчин, судя по одежде — простолюдины, все вооруженные. Правда, ни мечей, ни луков, ни арбалетов при них не было, но зато у каждого были с собой кинжалы, и, можно не сомневаться, что в ножах у мужиков недостатка не было. С одной стороны, на придорожных бандитов вроде не похожи, а с другой стороны — именно они и есть! Ну, а заинтересованные взгляды, которые эти мужики бросали на Олею, говорили сами за себя. Пожалуй, — отстраненно подумала Олея, — пожалуй, все же имело смысл переночевать на открытом месте. Похоже, у всех этих мужиков мысли сейчас направлены в одну сторону...
Меж тем Бел, шагнув к Олее, прикрыл ее своей спиной. Понятный поступок — извините, парни, но на чужое не пяльтесь! Одного из недовольно забурчавших мужиков оборвал другой — невысокий широкоплечий мужчина. Кажется, в этой компании он был старшим. Мужчина шагнул вперед, и что-то заговорил, и по его властно-требовательному голосу было понятно, что он выдвигает постояльцам какие-то условия. Впрочем, ответ все тех же постояльцев мужчину не интересовал — у него не было сомнений, что гости ответят согласием, а может, их согласие ему вовсе не требовалось. Тут даже Бел немного растерялся от этих слов, да и по-прежнему стоящие в дверях мужчины не ожидали услышать что-то подобное — вон как глаза вытаращили! Впрочем, услышанное им, кажется, понравилось, а когда широкоплечий на них цыкнул, то мужики едва ли не бегом кинулись выполнять то, что им было приказано.
— В чем дело? — чуть слышно прошептала Олея.
— Нам велят ночью ухаживать за раненым... — так же тихо ответил Бел. — Сказали, что этого человека сюда принесут...
— Но... Какой еще раненый? И почему за ним должны ухаживать именно мы? Я не понимаю...
— Я тоже.
