Браэнн осклабился, словно довольный волк. Похоже, мысль, что Крикс намерен убить Олварга его мечом, доставила ему большое удовольствие.
— Держи, — отстегнув перевязь и вручив ее Криксу, сказал он. — А я заберу твой. Не то чтобы у меня было много опыта с бастардными мечами, но, наверное, придется как-то приспособиться.
Меченый застегнул на себе перевязь, отпил еще чуть-чуть вина и приготовился к очередному спуску в темноту.
— Удачи, Рик, — охрипшим голосом сказал Тиренн.
— Все будет хорошо, — повторил Крикс. Сейчас, когда все пути к отступлению были отрезаны, и пришло время действовать, он чувствовал себя гораздо более уверенно, чем несколько минут назад. На этот раз он вовсе не стал обвязываться — просто сбросил вниз веревку и соскользнул по ней вниз. Добравшись до воды, Меченый разжал руки, и тут же ушел под воду с головой. Тело мгновенно опалило холодом.
Вынырнув, Меченый увидел на поверхности воды едва заметный золотистый круг от падавшего сверху света. За его пределами царила абсолютная, непроницаемая темнота.
Меченый только сейчас в полной мере осознал, на что себя обрек — и на секунду ему стало страшно. Но потом он крикнул и поплыл, ориентируясь на эхо. Несколько минут спустя он добрался туда, где, по его прикидкам, находилась лестница, и попытался нащупать ногами ступени. С второй или третьей попытки это ему удалось.
— Я нашел лестницу, — крикнул он Браэнну и его спутникам. — И здесь не так уж глубоко. Я достаю ногами дно.
Сверху что-то ответили, но Меченый уже не слушал. Он плыл дальше, пока плеск воды не подсказал ему, что впереди стена. Вытянув руку, Крикс, действительно, почувствовал под пальцами гладкие камни, и ощутил короткий, но все равно бурный приступ радости, определившись с тем, где он сейчас находится. Теперь он должен плыть вперед, не слишком удаляясь от стены, а потом повернуть в пересекавший галерею коридор. Если он не собьется с пути и не умрет от холода, ему потребуется меньше часа, чтобы добраться отсюда до дворца.
* * *
В глазах у коадъютора двоилось от усталости. Сегодняшнее утро, когда гвинны прорвались за Разделительную стену, казалось частью другой жизни, отделенной не часами, а неделями неразберихи, шума и резни. Ирем и его люди раз за разом отступали, чтобы закрепиться на каком-нибудь удобном перекрестке или на развалинах полуразрушенного дома, и удерживали гвиннов до тех пор, пока врагам не удавалось обойти их по соседним улицам — после чего все повторялось снова. А потом еще раз. И еще. Лорд Ирем давно потерял счет этим ожесточенным схваткам и поспешным отступлениям. Они сдавали улицу за улицей, пока Ирем не обнаружил, что сражение идет уже на подступах к Имперской площади.
Ирем чувствовал себя человеком, который сделал все, что мог — и даже больше, чем он мог — но этого все равно оказалось недостаточно. Он в первый раз за эти бесконечные часы вспомнил о том, что прошлой ночью послал Браэнна спасать дан-Энрикса. Сейчас шатавшемуся от усталости, измученному Ирему внезапно показалось, что Браэнн не ошибался, и дан-Энрикс в самом деле ухитрился уцелеть.
"Да сделай уже, наконец, хоть что-нибудь!.." — скрипя зубами, яростно подумал он.
Ведь должен же хоть кто-то что-то сделать!
Словно в ответ на его мысль, за спиной Ирема, со стороны Имперской площади, раздался звук сигнального рожка, и коадъютор обнаружил, что к на помощь его обескровленному и потрепанному в бесконечных отступлениях отряду пришло подкрепление.
В первый момент сэр Ирем понял только одно — случилось чудо, о котором он просил. Но несколько секунд спустя, узнав приметные старинные доспехи, украшавшие когда-то стены в Оружейном зале, Ирем осознал, что пришедшие им на помощь люди были беженцами, укрывавшимися во дворце Валларикса, а командовали ими несколько гвардейцев из личной охраны императора. Большая часть этих людей наверняка впервые в жизни взялись за оружие, и все-таки внезапная поддержка воодушевила всех, и изможденные солдаты Ирема накинулись на врагов с таким неожиданным ожесточением, что растерявшиеся от подобного напора гвинны откатились на пол-улицы назад. Но потом, опомнившись и осознав, что даже с вновь прибывшими противников чуть ли не вполовину меньше, чем своих, гвинны озлились и бросились мстить за собственный испуг.
Ирем прекрасно понимал, что для победы гвиннам нужно только выбить их на площадь. Если дома перестанут защищать их с флангов, враги смогут окружить и перебить их раньше, чем они дойдут до памятника Энриксу из Леда. О том, чтобы добраться до дворца или до Адельстана, не могло идти и речи. Если они не прижмутся к примыкавшей к углу улицы стене Книгохранилища, гвинны за пару минут возьмут их отряд в кольцо.
— Налево!.. — рявкнул коадъютор. — Займем оборону у Книгохранилища!
Его услышали, хотя лорд Ирем плохо понимал, как его людям удается различать его команды в этом шуме, если даже сам он едва слышит сам себя.
Мысль о том, что жить им при любом раскладе оставалась полчаса, мелькнула и угасла — сейчас Ирема куда сильнее донимало то, что в этой колыхавшейся, орущей, убивающей и умирающей толпе у него не было даже секунды передышки, чтобы выдернуть застрявшую между кольчугой и наплечником стрелу. До мяса она не дошла, но мешала двигать левой рукой, и невозможность от нее избавиться доводила измотанного Ирема до бешенства. Отступая под натиском нескольких гвиннов сразу, рыцарь не заметил чье-то оказавшееся под ногами тело, и упал, споткнувшись об убитого.
Гвинн, оказавшийся прямо над ним, осклабился, замахиваясь топором — но кто-то из товарищей мессера Ирема опередил его, и, оказавшись между каларийцем и его противником, вогнал свой меч гвинну под ребра — так, как будто бы охотился с копьем на кабана. Гвинн пошатнулся и упал, придавив ноги Ирема, его топор с противным лязгом ударил о камни мостовой прямо над ухом коадъютора. А спасший Ирема гвардеец уже разворачивался к другим нападавшим, и по этому движению, по лаконичному и четкому финту, которым он отбил направленный ему в плечо удар, Ирем узнал Вальдера так же верно, как если бы император снял свой шлем и повернулся бы к нему лицом.
Когда-то в юности Валларикс владел мечом, как мало кто другой, хоть и не придавал своим талантам в этой области особого значения. Он легко соглашался пойти с Иремом на Малую турнирную площадку, когда коадъютор предлагал "немного поразмяться" — но, когда сэр Ирем был в разъездах, мог неделями не браться за оружие, хоть Ирем и настаивал, чтобы в его отсутствие Вальдер тренировался с кем-то из его гвардейцев. У Вальдера были все задатки, чтобы быть непобедимым фехтовальщиком, кроме, пожалуй, одного — азарта демонстрировать кому-то свое превосходство, представлявшегося Ирему естественным желания вырвать победу у любого, кто оспаривает твое первенство. Правда, порой, видя Вальдера на охоте или в тот момент, когда он брался выездить слишком норовистого жеребца, сэр Ирем начинал подозревать, что дело не в отсутствии азарта, а, напротив, в том, что в глубине души Вальдер был не менее азартен, чем он сам, но почему-то не любил этого чувства и чем дальше, тем сильнее избегал всего, что могло его пробудить.
Но сейчас, в первый раз за много лет, Вальдер сражался так, как будто бы они вернулись в дни их юности. Гвинны тоже отметили опасного бойца и бросились к нему всей сворой, и тут нужно было отступить — но вместо этого Вальдер шагнул вперед, переступив через убитого противника, и Ирем осознал, что император делает это ради него — чтобы ему, с трудом спихнувшему с себя кашлявшего кровью гвинна, хватило времени подняться и не оказаться под ногами гвиннов в этой толчее.
"Не смей!.." — заорал Ирем мысленно. Когда-то он действительно воображал, что они с императором — тогда еще только наследником — будут сражаться с врагами бок о бок, как тогда, в Каларии. Но, если в тех его фантазиях кому-нибудь из них и приходилось заслонять другого от удара, то это он спасал Вальдера ценой своей жизни, а никак не наоборот. А вернувшись в Адель, предотвратив первое покушение на императора и размышляя, стоит ли вступать в ряды столичной гвардии, сэр Ирем уже точно знал, что хочет драться за Вальдера, а не рядом с ним.
От вида императора, который отбивался от трех гвиннов разом, отступила даже одуряющая, вязкая усталость, и ослабла не стихающая уже сутки боль в раненой голове. Ирем вскочил и попытался отвлечь гвиннов на себя, а заодно, если удастся, оттеснить Валларикса назад, к дверям Книгохранилища.
Вальдер, похоже, понял, что его узнали — сверкнул на Ирема насмешливыми темно-синими глазами и остался там, где был, не изъявляя не малейшего желания, чтобы его спасали.
— Ты должен был оставаться во дворце!.. — прорычал Ирем, перехватывая меч второй рукой.
— И дожидаться Олварга?.. — парировал Вальдер. Мечом он владел по-прежнему отлично, но дыхание у императора сбивалось — сказывался недостаток регулярных тренировок. — Ты полагаешь... что мне следовало... встретить его в тронном зале?.. — голос императора звенел, как будто бы ему было очень весело, как будто в их беседу не врывались стоны раненых и умирающих, а вокруг не кипела схватка смертельно уставших, распаленных, хрипящих от ярости людей.
Полностью поглощенный тем, что происходит прямо перед ним, Ирем не сразу осознал, что сзади тоже происходит что-то необычное. До сих пор Ирем был уверен, что Книгохранилище заперто изнутри — его закрыли еще перед ураганом, — но сейчас одна из тяжелых, в три человеческих роста, дубовых створок начала медленно открываться, и увидевшие в этом шанс на передышку люди устремились внутрь, увлекая за собой Валларикса и его коадъютора. И еще несколько минут они плечом к плечу дрались в дверях — рубили руки тем из гвиннов, кто пытался ухватиться за торец двери, чтобы не дать им запереться изнутри, бешено матерились и поскальзывались на залитом кровью мраморном полу. И только когда дверь, в конце концов, была закрыта и заложена засовом, Ирем обнаружил, что Валларикс, привалившийся к двери плечом, стоит неровно не из-за усталости. Стальная вязь кольчуги на груди Валларикса казалась липкой и блестящей от крови, на губах Вальдера тоже пузырилась кровь. Ирем успел подхватить друга за секунду до того, как Валларикс потерял равновесие и начал падать на пол.
— Ничего... оставь, — пробормотал Валларикс неразборчиво. Ирем, не слушая, отвел его подальше от дверей и осторожно помог опуститься на пол возле одной из мраморных колонн. Судя по звукам, доносившимся снаружи, гвинны пытались рубить дверь библиотеки топорами. Вот же горстка слабоумных дикарей... эдак они провозятся до вечера. Мореный дуб, доставленный кому-то из дан-Энриксов в подарок из Энони, был почти таким же прочным, как железо. Если бы Ирему вздумалось ломать такую дверь, он бы сначала разложил возле нее костер и подождал бы, пока дерево не начнет превращаться в уголь — и только потом ломал бы его топором.
Ирем попробовал снять с императора помятый шлем, но Валларикс удержал его за руку.
— Иди. Ты нужен там, — чуть слышно сказал он. Мутный от боли взгляд Вальдера был направлен на столпившихся возле двери людей, которые с тревожным напряжением прислушивались к приглушенным толстым деревом ударом топора. Ирем мог бы сказать, что "там" он был как раз не нужен, и не будет нужен еще долго — пока гвинны либо не сумеют разбить дверь своими головами, сделанными, очевидно, из того же самого материала, либо не додумаются применить какую-то другую, более разумную стратегию. Но коадъютор понимал, что Валларикс имел в виду не гвиннов, а его солдат. И простых горожан, которые стали солдатами — кто пару дней, а кто — пару часов назад.
"Какого Хегга тебе вздумалось меня спасать?.. — подумал Ирем с горечью, вставая на ноги. — Кто из нас чей телохранитель?..".
Подойдя к остальным, Ирем заметил среди них Саккрониса — и наконец-то понял, кто открыл его солдатам дверь Книгохранилища.
— Мэтр, а вы-то почему не во дворце или хотя бы не в Лаконе?.. — спросил он с усталым удивлением. — Нет, не подумайте, будто я жалуюсь — не будь вы здесь, нас бы всех уже перебили... но тем не менее. Я был уверен, что Книгохранилище закрыто.
— Я пришел уже после землетрясения, — ответил архивариус с бледной улыбкой, словно извиняясь перед Иремом. — Я уже слишком стар, чтобы помочь защищать город или разгребать завалы. Так что я подумал, что лучше останусь здесь и наведу порядок, как смогу. Вы сами видите... — Саккронис, не оглядываясь, указал на рухнувшие полки, битое стекло из разноцветных витражей под потолком и на валявшиеся на полу растрепанные книги — часть которых, впрочем, была аккуратно сложена у стен, поближе к уцелевшим полкам. — А потом, часа примерно полтора тому назад, пришел один из моих переписчиков. Сказал, что город взят, что гвинны скоро будут здесь, звал меня в Адельстан — гвинны не будут рваться туда так, как в императорский дворец, и его проще защищать... Но я решил, что предпочту остаться здесь.
Ирем кивнул, почти не удивившись этой речи. За последние несколько дней Ирем узнал о многих людях больше, чем за годы предыдущего знакомства. Ему было даже любопытно, какой стала бы их жизнь после всех сделанных открытий, как бы он потом жил бок о бок с теми, кого он — как полагал он сам — изучил очень хорошо, и о ком он, как выяснилось, все-таки не знал чего-то главного. С Саккронисом, Лейдой Гефэйр, с Аденором... Жаль, что все самое интересное о людях узнаешь только в последнюю минуту.
Гвинны наконец-то бросили бесплодные попытки сломать дверь. Глядя на то, с каким огромным облегчением встретили наступившую снаружи тишину вчерашние мастеровые, умудрившиеся уцелеть в сражении, сэр Ирем криво усмехнулся. Сам он понимал, что эта тишина звучит гораздо более зловеще, чем недавние удары топора — она показывала, что гвинны решили сменить тактику.
Но, с другой стороны, если кто-то способен хоть на пару минут почувствовать себя спасенным, то тем лучше для него. Все равно других случаев порадоваться у них, вероятнее всего, уже не будет.
Узкое витражное окно, благополучно уцелевшее во время урагана и землетрясения, со звоном разлетелось от удара, и в Книгохранилище, разбрызгивая искры и шипя, влетел горящий факел, а сразу за ним — второй и третий. Звон осыпающегося стекла, раздавшийся почти одновременно, но при этом — с противоположной стороны, — подсказал Ирему, что несколько других окон тоже разбито. Кто-то из его гвардейцев бросился тушить огонь и тут же, пошатнувшись, рухнул на пол — сквозь разбитое окно стреляли. Обмотанные тлеющей паклей стрелы со стуком втыкались в переборки стеллажей. В воздухе все отчетливее пахло дымом и горелым маслом.
Ирем раньше других осознал, что потушить неумолимо занимавшийся пожар им не удастся. Книги в толстых переплетах разгорались медленно и неохотно, зато легкие папирусные свитки из Энони полыхнули, как солома. Огонь яркими оранжевыми змеями пополз от полки к полке, разом охватил несколько ближних шкафов с книгами, надвинулся на пятившихся перед ним людей, словно живое существо. Ирем почувствовал, что губы у него пересыхают, а волосы начинают шевелиться и потрескивать на голове, и на секунду пожалел, что притащил Валларикса сюда. Уж лучше быстро умереть в сражении, чем задохнуться дымом или сгореть заживо.
