Монах быстро пробежал глазами по строчкам, мрачнея... Новости не просто не радовали — они были плохими. Такми плохими, что тредовали немедленных действий. Микаэль замер на секунду, решаясь, а потом резко повернулся к Ятару, что застыл за его спиной.
— Да, дело серьезное... До Тульи — миль десять...По северному тракту. Пешком дойдешь. Здесь не оставайся. Кто спросит — меня ты не знаешь. Заказ везешь к стеклодуву. Да что я тебя учу — сам ведь знаешь, что говорить.... А я — беру твою лошадь. Да, дело серьезное. Удачи, друг.
Травник сложил бумаги и спрятал за пазуху. Хлопнул Ятара по плечу, еще раз желая удачи и отступил за дверь. Быстро прошел в комнату, где лежал Себастян, вспоминая, в какой из сумок нужные ему вещи. Из одной достал две склянки, из другой — маленький кожаный мешочек, тут же спрятанный в поясном кармане. Потом — кошель с золотом. Его переложил в сумку Сея, накрыв сверху свежей рубахой. Микаэль опустился на колени у ложа с отцом -настоятелем и тихо зашептал.
— Благословите меня, святой отец.... Благословите, что б жив остался... Благословите, что б вернулся...
Травник сторожно прикоснулся к руке Себастяна, а потом еще и прижался к его ладони губами. А затем поднялся, собирая отобранные бутыльки в руку и выходя в комнату к Сею и Андресу.
— Андрес? Можно Вас... На минуту... Во двор.
Ксавье пристально посмотрел на Микаэля и кивнул, поднимаясь: — Да, конечно.
Они вышли во двор, и Микаэль, не давая возможности Андресу и слова удивленного сказать о привязанном у ворот коне, тут же вручил ему оба бутылька.
— Смотрите... Вот это — на рану, два раза в день. Под свежую повязку. А это — по три капли на губы. На заре, перед обедом и на закате. Перевязывать вы умеете. Остальное — в воле Божей. Я же — вас сейчас покидаю. Постараюсь нагнать. Если не догоню... Значит, Бога я, все же, разгневал. И... Сею пока ничего не говорите. Может, еще обойдется все....
Говоря это, травник подошел к жеребцу и отвязал поводья от столба.
— Подождите, — Ксавье догнал его и положил руку на запястье, останавливая. — Куда Вы едете? Вы знаете, что король нас ищет? Ищет, как преступников! Вы знаете, что совершил Ксанте?
— Уже — знаю. И я очень спешу. Простите....
Микаэль вывернул запястье, перехватывая руку Андреса и дергая того на себя. Словил, и не давая опомнится впился поцелуем в губы — сильно, горяче, раскрывая их, озадачивая гвардейца таким порывом и выигрывая несколько так нужных сейчас мгновений. Свободной рукой потянулся к затылку мужчины и легонько нажал у основания шеи на ведомую травнику точку. И тут же подхватил оседающее тело, укладивая Андерса на траву.
— Простите... Это на минут десять... Потом опять шевелиться сможете. Мне действительно нужно уехать.
Серые глаза полыхнули чем-то жгучим на мгновение и тут же угасли, смотря на травника с укором:
— Куда? Просто скажите, куда Вы едете? — с трудом выговорил Ксавье. — Я должен знать. Вы нас погубите... скажите, чтобы хотя бы знал, чего ждать...
Просто уйти — не получалось... Микаэль, кляня себя за непонятные порывы, присел и легонько отвел за ушко темные пряди, спутанно падающие на лицо Андерса. Вереница едва заметных шрамов на губах, заставляющих травника теряться в догадках — от чего они?.... Серый укоризненый взгляд...
— Уезжайте отсюда. Как можно быстрее. Я молюсь Господу, что б вы смогли благополучно добраться в обитель. Но, если.... У меня будет, что сказать королю. Я не могу не уехать сейчас. Не хочу кровавой войны...
Микаэль легонько погладил лежащего перед ним мужчину по щеке и, отворачиваясь, резко поднялся, подхватывая поводья.
В спину травнику уставился тяжелый, недобрый взгляд, из церкви уже бежали на помощь упавшему командиру Мартин и прибывшей еще до рассвета разведчик.
Оглянувшись, Микаэль тут же подобрал подол длинной рясы и вскочил в седло , с места пуская коня в галоп.
Разведчик сообразил первым, сменив направления и кинувшись к своей лошади. К Ксавье наклонился Мартин.
— Все в порядке, — шепнул командир, обо мне не беспокойтесь.
— Догнать его?
— Если получится. Но, полагаю, он сам выбрал свою судьбу... Надеюсь, король Фернандо поступит правильно, — на исчерченные шрамами губы легла невеселая усмешка, — Найдите связного... он точно с кем-то поговорил... И подтягивайте людей, всех, кого можете. До встречи с инквизиторами еще день надо продержаться. Чувствую, здесь скоро станет жарко.
Разведчик пришпорил коня, вихрем понесся за ускользающим Микаэлем. Его лошадь была очень быстрой, но она отдыхала сегодня ночью всего пару часов.
50
Луис еле разлепил глаза. Ему было очень плохо. Он сполз с подушек и приподнялся, не надеясь на хороший исход. Пополз через шатер, не к выходу, а к краю шатра, чтобы нырнуть под ткань и оказаться снаружи. Герцог полз до тех пор, пока не достиг края выкопанной ямы, в которую были свалены тела убитых. Голубые глаза долго смотрели на мертвецов. Но сейчас герцог и сам был мертвецом, из которого вынули душу. Он растерял свое желание жить. Его предали, его унижали, били, пользовались его юностью. Увидев движущуюся тень краем глаза, юноша сполз туда, где находились тела. Пахло кровью. Пахло смертью. Холодом, адом... Луис лежал и смотрел через ресницы на гвардейца, который прошел мимо ямы. А когда шаги его замолкли, то он двинулся дальше, чтобы выбраться с другой стороны, умирая от боли и оказаться в высокой траве.
Герцог удалялся от лагеря, пока не выдохся окончательно. Тогда он перевернулся на спину и не уставился в небо. Небо казалось высоким и прекрасным. Звонко пели птицы, пахло цветущими садами.
— Любовь, — шепнули губы. — Смерть... кровь... любовь... проклятие, которое тебя преследует. Ты не умеешь любить, Луис. Зачем ты любишь, Луис? Кого ты любишь? — легкий смех. Голова мотнулась из стороны в сторону, словно избавляясь от злых духов. Образы Фернандо и Кристиана пытались стереться из головы. — Безумие! Нельзя чувствовать к мужчинам... Любить... мужчин... сразу двоих... это дьявольское. Я одержим. — Шнурок от шосс между ладонями. — Они смеялись, лгали... Они делили, потом откажутся... Каждый откажется, уступая друг другу. — шнурок обвился вокруг горла. Концы потянулись, принося боль, заставляя захлебываться. Меркло небо. -
Я признаюсь, что их люблю, я признаюсь, ангел. Я хочу сделать себе больнее, чтобы перебить свои страсти и уничтожить одержимость.
Легкое удушение позволило юноше увидеть мир намного ярче... он часто пользовался этим способом, чтобы расслабиться и заставить тело подчиняться. Теперь все вокруг казалось великолепным. Облака — снежными, солнце приблизилось. Птиц можно было касаться руками. Юноша раскинул руки в стороны и вдохнул в грудь побольше воздуха. Голова поплыла от черных мурашек перед глазами. И вновь удушение, и вновь удавка ослабла. Пока в один прекрасный момент тело не впало в нирвану.
Луис тогда почувствовал словно его целуют и ласкают горячие губы, лишают его одежды, тянут его в бездну, уносят в небытие. Сладкие стоны полились из груди. Темные звери-демоны заставляли кататься по траве и плавиться в объятиях страсти, которая, казалось, происходила наяву. Сменялись ласки неистовой близостью. Туман расползался в сознании. Герцог катался по траве и продолжал обниматься с лишь ему одному видимыми образами, которые никогда не предадут и не прогонят.
Удавка то и дело душила. Отпускала. В бессилье Луис повалился набок и закрыл глаза. И солнце накрыло его восторгом получившего разрядку тела.
Он не помнил, сколько прошло времени — герцогу казалось, всего мгновение, но когда он отомкнул веки, солнце уже поднялось достаточно высоко. Утро медленно превращалось в день. Луис покачиваясь сел. Голова сильно кружилась, но в мышцах растекалась горячая слабость после вызванного намеренного сладкого приступа. Прошло немного времени, чтобы герцог смог подняться на ноги. Он огляделся, пытаясь вспомнить, как дополз сюда, потом залился краской стыда и начал отряхивать испачканную одежду и волосы, который расчесал пальцами, пытаясь привести в порядок. Лагерь шумел, как разворошенный улей. Издалека он казался таким маленьким и совершенно чужим. Возвращаться не хотелось, но сейчас юноша представлял власть Аталии и еще мог оказаться под подозрением в попытке на покушение. А еще... там были они... И юноша не собирался признаваться им больше ни в чем. Он усмирил демонов тела. Осталось лишь смирение.
Уверенным шагом Луис направился к лагерю, на ходу продевая недавнюю удавку в штаны и подвязывая их. Через четверть часа он уже был на месте и сразу попал под пристальное внимание гвардейцев, один из которых схватил герцога и поволок непонятно куда.
Юноша не особо сопротивлялся. Он просто пытался освободить локоть от назойливого прикосновения. А еще юношу покачивало. Как после хорошей порции алкоголя. Он опять оказался у шатра короля. Чертовски не хотелось говорить. Но сейчас перспектива столкнуться с Фернандо как-то мало беспокоила герцога, у которого до сих пор по телу прокатывались молнии нежности.
Король сидел с бутылкой вина. Странное выражение лица говорило об обеспокоенности.
— Доброе утро, ваше величество, — сказал герцог. — Желаете продолжить схватку? Что вам угодно?
— Луис, где ты был? — когда Фернандо доложили, что мальчик нашелся, на него накатило такое облегчение, что вся ярость куда-то пропала, оставив лишь опустошенное состояние. Схватку... Мужчина горько усмехнулся.
— Решил пройтись, — отозвался герцог. — Вы желаете поговорить о договоре? К сожалению, я не готов сейчас. Я немного устал и хотел бы перекусить и выспаться. Извините, но если вы позвали меня ради того, чтобы дальше задавать ваши вопросы... то ответов сегодня не ждите.
— Дьявол, какой же ты... — Фернандо встал, в два шага оказался около мальчика и крепко прижал к себе. — Какой же ты дурачок...
У мужчины кружилась голова — от пережитого за последние сутки, от усталости, от выпитого. От близости Луиса. Тот пах теплым солнцем и луговой травой. Хотелось прижать к себе еще ближе и не отпускать, такого невозможного, сумасбродного, сумасшедшего, глупенького, ранимого, ласкового и рычащего. Которого хочется и убить, и зацеловать.
Объятия добавили слабость. Которая и так растекалась по мышцам, а внезапная ласка напоминал, что она меняется на быстрый гнев. Что же произошло за то время, пока его вырубили? Герцогу стало не по себе? Если они подрались... если... произошло что-то...
Юноша отмел худшие предположения. Уперся ладонями в грудь Фернандо.
— Чем это я дурачок? — поинтересовался непонимающе.
Мальчик смотрел с таким забавным, невинным, непосредственным выражением лица, что король не выдержал, склонился к нему и вместо ответа просто поцеловал.
Юноша распахнул глаза. Его недавно выпроводили, унизили, а теперь... Луис даже не думал отвечать. Хотя губы его и без того были влажными от страсти, которая досталась траве и солнцу. А тело податливым и нежным от множественных удуший. Фернандо целовал, но поцелуй... Герцог не сразу понял, но вскоре осознал, что нижняя губа мужчины прокушена. И попытался отстраниться.
— Позвольте... пустите, — взгляд скользнул по лицу, ища еще изъянов. Нет, это был именно укус... Сладкий след страсти.
— Не пущу. Больше не пущу. Я хотел дать тебе то, что ты просил — свободу. Ты не захотел. Так что больше не отпущу, — король крепко держал мальчика, не давая ему вырваться.
— Свободу? — Луис еще больше удивился. Он переставал понимать Фернандо, а искать линию его умозаключений сейчас не было никакого желания. — Ваше величество, у вас так много желаний, что я за ними не поспеваю. Я очень устал... Я не спал... не ел... Я крайне вымотан... Давайте продолжим наши словесные игры позже... прошу вас о снисхождении. — юноша не лгал, он действительно нуждался сейчас в коротком сне. — И потом, вы всегда найдете для своих других игр себе замену. Пустите... — щеки залились румянцем.
— Нет никаких игр, — резко ответил мужчина. — Хочешь есть — сейчас прикажу подать. Хочешь спать — ложись, — он кивнул на постель. — Но я тебе ясно сказал — не отпущу.
Луис покраснел окончательно. Похоже вчерашние слова не подействовали на Фернандо. Губы юноши дрогнули от резкости тона. В колени закралась предательская дрожь. Это было ужасно. Герцог устал. Так сильно устал сопротивляться. Он лишь опустил голову и когда руки короля разжались отправился к ложу, чтобы избавиться от испачканного пелиссона, снять сапоги и забраться на шкуры.
Там герцог просто свернулся калачиком и закрыл глаза. Раз уж нельзя уйти, сон у него никто сейчас не отнимет. Прикрыв горло воротом рубахи, потому что там еще виднелся след, юноша вздохнул. И закрыл глаза.
Фернандо устало сел рядом с мгновенно уснувшим мальчиком и принялся легко перебирать его волосы. Задуманное ранее удалось, теперь осталось следить, чтобы мальчик опять не сорвался. Он слегка отодвинул ворот рубашки — слишком уж старательно Луис что-то прятал — и нахмурился. Какой-то странный след на шее. Откуда? Кто-то еще трогал его мальчика? Когда? На лице мужчины заходили желваки — нужно будет прояснить этот вопрос, а пока... Фернандо лег рядом с юношей, прижал его к себе и тоже мгновенно заснул.
Кристиан вымотался в конец, но все же его довели до лекаря, который омыл его раны и смазал их заживляющим бальзамом, руку пришлось замотать. Травника очень беспокоило то, что в рану попала земля. "Как бы не развилось гангрены", — причитал он, очищая раны, и все время охал. Легрэ это так раздражало, что в конце концов, он просто прикрикнул на лекаря и тот замолчал. Кристиану принесли простые одежды, после чего он направился прямиком к герцогу Сильвурсонни. Луиса в шатре не оказалось, а через минуту Легрэ узнал от стражников, что юношу увели к Фернандо. Нахмурившись, Кристиан побрел к королевским шатрам. Охрана пустила его внутрь не сразу, и Легрэ пришлось напомнить, что он спас жизнь Фернандо и вообще, раненый никакой угрозы для того не представляет.
Подойдя ко входу в шатер, Легрэ не услышал ничьих голосов, а потому осторожно отвел раненой ладонью ткань в сторону и заглянул в полумрак. Фернандо и Луис крепко спали.
Кристиан долго смотрел на них и думал: "Совсем как в день его возвращения в лагерь", только чувства теперь были другими. Глухая тоска постепенно заполнила до краев разум, и Легрэ, развернувшись, собрался уйти. Луис пошевелился, что-то пробурчал во сне — и это все снова изменило. Кристиан подошел к постели, вглядываясь в лицо мальчика, отпустился на колени. В глаза бросилась красная полоса на шее. Фернандо? Неужели ему мало было сегодня, что он решил придушить мальчишку? Легрэ тихо выругался и осмотрелся, прошел по шатру — никаких веревок. Он снова вернулся к постели, но уже глядя на Фернандо, протянул руку к его шее и, взяв двумя пальцами прядку волос, убрал ее назад. Сев в изножье постели, Кристиан завалился на бок и закрыл глаза.
Через несколько часов Фернандо вынырнул из мути сна. Как вспышки перед глазами проносились моменты, которые все могли изменить в его жизни за последний день — Легрэ, вонзающий меч в Себастьяна, взрывы, трясущийся Луис, выцепленный тем же Легрэ из-под телеги. Луис, зажатый между телами — его и Легрэ. Луис, выкрикивающий вызов, и Легрэ за его спиной. Ночь в роще — и опять Легрэ. Король невольно поморщился и открыл глаза. Мальчик все еще спал в его руках. Аккуратно уложив юношу досыпать, Фернандо наткнулся взглядом на Кристиана. Опять он. Как вообще сумел попасть в шатер?
