— Ты очень красивая, — он опустился на ковёр у её ног и легонько погладил её по щеке. — Но я не такой, как твой барон. Я сплю с женщинами только по обоюдному желанию. Его поведение недостойно благородного человека.
При этих словах у девушки вырвался вздох облегчения, как будто ей сообщили жизненно важную весть, другому показавшуюся бы очевидной — о том, что все люди разные, и не все мужчины животные. Кледу даже захотелось сгладить её болезненный опыт, найдя в ней отражение богини, как удавалось с Оступающимися когда-то в юности. Но на таком действительно нельзя настаивать.
Впрочем, Сюзена тут же нашла новый повод опечалиться:
— У нас не выйдет его обмануть. Он каким-то образом понимает по поведению человека, когда тот с кем-то переспал, я пару раз видела, как он, глянув на одного из своих дружинников догадывался, что тому повезло с кем-то из служанок...
— И что же ты предлагаешь? — слегка иронично спросил Клед.
Он уже подозревал к чему клонит девушка: как только страх отступил, начала брать верх симпатия, которую он сразу заметил, только был не уверен, осознаёт ли она её сама.
— Ну, я не знаю... Если я дам согласие... И если я вам не слишком противна... Мне кажется, вы добрый и не причините мне боль.
Воин рассмеялся уже вслух, но негромко. Сюзена всполошилась и снова смотрела затравленно. Бедная девушка! Он не стал пояснять ей причины своего веселья, вместо этого сказал:
— Боюсь, так у меня ничего не выйдет. Я не привык пользоваться женщиной, как куском мяса, — и видя, как стремительно падает настроение Сюзены, решившей, что он всё-таки находит её недостаточно привлекательной, поспешил перейти к обнадёживающей части: — Но я могу предложить тебе другое. Если позволишь, я попытаюсь разбудить в тебе желание, чтобы ты получила удовольствие, а не просто перетерпела этот процесс.
Она смотрела на него недоверчиво. Похоже, не могла даже представить, что такое возможно.
— Конечно, только если я тебе не слишком противен, — съязвил он, повторяя её слова, чтобы хоть немного развеселить.
Однако Сюзена смутилась, устыдилась, уставилась в пол, а потом решилась всё же высказать свои чувства:
— Вы мне сразу понравились, господин барон, — щёки её запылали. — Просто я... Просто мне...
Она не могла найти слов, но Клед всё ощутил седьмым чувством, и когда у девушки на глазах выступили слёзы, пересел на кровать, легонько приобняв её за плечи:
— Я всё понимаю. Расмус у тебя первый мужчина?
— И единственный! — залилась она уже в голос.
— Тише, тише! Вижу, он тебя изнасиловал, бил. Так не должно быть. Я покажу тебе, как можно иначе, если хочешь.
— Очень хочу! — Сюзена шмыгнула носом и отстранилась, чтобы утереться платочком, нашедшимся в кармане халата. — У нас некоторым бабам нравится это дело с дружинниками иногда. Довольные потом ходят, вальяжные такие. Но они тоже по согласию.
— Хорошо, тогда сделаем так. Снимай халат и ложись на кровать. А я лягу рядом. Я обещаю тебе, что сегодня ночью ничего не будет! Я тебя не трону. Мы просто поспим в одной кровати.
— А как же "мужские потребности"? — недоверчиво спросила она.
— Потребности у всех разные. И не каждый готов ради них втаптывать в грязь других! — немного резковато ответил Клед.
Что-что, а ярость оставалась одним из немногих доступных ему чувств, и её Бельведер вызывал вполне заслуженно. Однако здесь и сейчас она была неуместна, мешала, поэтому Воин привычно погасил её, как свечу, и задышал медленнее, стараясь настроиться на нежный лад, который требовался для того, чтобы растопить страхи девушки. К сожалению, эти чувства он помнил только умозрительно, но всё же ощутил на уровне души некий мирный настрой и стремление её защитить. Ну что ж, за неимением лучшего сойдёт.
— Просто поверь мне, — убеждённо сказал он, снова пытаясь внушить доверие напрямую. — Попробуй. Позволь себе расслабиться. Потом скажешь, как изменились твои ощущения. Идёт?
Сюзена кивнула, сняла халат, оставшись в рубахе, и быстро юркнула под одеяло. Клед, также вынужденный не снимать исподнее, пристроился с другой стороны широкой кровати. Сначала поверх одеяла, надеясь постепенно сокращать дистанцию по мере расслабления девушки. Но Сюзена лежала в напряжении и чего-то ждала. Похоже, не перестанет бояться, пока он не уснёт. Однако, к утру камин прогорит и будет холодно.
— Я залезу под одеяло, чтобы не замёрзнуть, — предупредил он и сделал это как можно осторожнее, чтобы не напугать её резким движением, которое тело могло принять за опасность помимо воли.
Пришлось придвинуться ближе, поскольку одеяло было одно, хоть и большое, но всё-таки около пары локтей между ними оставалось. Придётся ей начать привыкать с такого расстояния. Клед замедлил дыхание и вскоре провалился в сон, благо день был достаточно насыщенным.
Поутру он обнаружил Сюзену в своих объятиях. Похоже, это случилось во сне — то ли девушка замёрзла, то ли ему что-то приснилось. Так или иначе, очнувшись, она дёрнулась, как от испуга. Но он её сразу не отпустил. Шепнул на ушко:
— Доброе утро. Как спалось? Как ощущения?
Видя, что мужчина не пытается как-то воспользоваться положением, просто продолжает её вполне невинно обнимать, Сюзена обмякла и перестала вырываться. Прислушалась к себе:
— Хорошо спалось. Тепло! У нас в спальнях холодно. А ты такой горячий... Ой! Простите.
— Ничего, — Клед потёрся носом о её пушистые волосы, которые приятно пахли какой-то травой. — Можешь звать меня на "ты", когда мы вдвоём. Кстати, это хороший признак. Похоже, ты начинаешь мне немного доверять.
Они поднялись и оделись. Перед тем, как девушка ушла, Клед предупредил:
— Не говори никому напрямую, что было, а чего не было. Можешь смущаться и краснеть. Остальное пусть сами досочинят. Ты кстати, выглядишь чуть иначе. Более расслабленной. Вполне возможно, ваш барон воспримет это так, как нам выгодно. А я постараюсь ему в этом помочь со своей стороны.
* * *
До завтрака Клед успел переговорить с Болбом наедине. Велел отправить сообщение в Мелден через опорный пункт в Марвелоне, чтобы ребята закупили провизии для себя на одну осьмицу и для всех на две — забыл отдать соответствующее распоряжение "близнецу". Конечно, расчётные количества на человека в день все кандидаты в Кинжалы учили и недавно сдавали зачёт. Но он, как командир, обязан был сам всё предусмотреть. Запас был накинут на то время, которое понадобится им, чтобы добраться до точки встречи контрабандистов и назад, если не удастся взять припасов из Белвендома.
За завтраком Клед постарался вести себя вальяжно и кидать на Сюзену довольные взгляды. Попытка применить к ней внушение накануне была сделана по наитию и впервые, к тому же, нельзя было утверждать со всей определённостью, что она увенчалась успехом, и всё же он точно так же попытался впихнуть барону в голову впечатление своего наслаждения. Девушка вполне натурально краснела, хотя даже он не мог бы сказать, от чего именно, и это помогало делу.
— Я вижу, вы нашли общий язык? — поинтересовался наблюдавший за ними Расмус ближе к концу.
В его ироничном тоне был какой-то едкий привкус. Кажется, он ревновал? Нет, это зависть. Ну да, конечно, от него Сюзена шарахалась, а тут можно подумать, что ей понравилось. Как бы это чувство не толкнуло барона отобрать "игрушку"...
— Я бы сказал, ещё есть над чем поработать, — так же иронично отозвался Клед. — Малышка очень зажата. Били вы её что ли? — эту фразу он потрудился произнести тоном, который не предполагал ничего подобного всерьёз, тем самым особо изощрённо поддев подонка. — Я люблю, когда женщина податлива, как масло. Но не волнуйтесь, дайте время, и я доведу её до нужной кондиции.
Сюзена стала просто бордовой от стыда, зато у Расмуса мелькнула чёткая вспышка алчности, на которую Воин и рассчитывал. Нарождавшееся было стремление вернуть своё уступило место жадности получить больше: если более искусный любовник разбудит чувственность девицы, ему в итоге достанется спелый плод вместо зелёного яблочка, об которое он сдирал дёсны до сих пор.
Ближе к полудню Клед напросился на смотровую башню — сказал, ему надо понаблюдать за болотами, не объявится ли дым костра браконьеров. Расмус без особого интереса перепоручил его десятнику своего гарнизона. То ли и правда поверил в их историю, то ли наоборот, был уверен, что это уловка для отвода глаз. Хотя на самом деле Воину нужно было убедиться, что на маяке всё в порядке и дать знать, что у него тоже.
Клед без труда рассмотрел белую простыню, вывешенную из верхних проёмов башни маяка, даже при беглом обводе восточного горизонта подзорной трубой. Значит, всё спокойно. Однако, надо ещё подать ответный знак — при помощи бликов, за неимением других вариантов, — чего при десятнике лучше не делать. Может быть, Бельведер не так уж и прост, а доверил своему человеку проследить за гостем?
Воин продолжал не спеша разглядывать верхушки зарослей на болоте в надежде переупрямить провожатого. Через четверть часа десятник, наконец, заскучал и, убедившись, что гость собирается "пялиться в никуда" ещё довольно долго, оставил того наедине с часовым, смотревшим, кстати, в основном, в противоположную сторону. И после этого барон что-то рассказывает об охране границы!
Потянув время ещё немного, пока внимание солдата не притупится отсутствием начальства и событий, Клед встал к нему спиной и трижды медленно провёл трубой снизу вверх против солнца, что означало "ждём". Немного погодя повторил последовательность. И ещё раз. Простыня исчезла, сигнал принят.
Он обернулся на часового — похоже, тот задремал, облокотившись на парапет и уронив голову на руки. Хорошо, что погоды пока стоят относительно солнечные, и странная дымка на небе пропускает достаточно солнечного света. По дождю придётся выдумывать что-то другое.
Понаблюдав ещё немного за болотами, на этот раз действительно ради создания у барона нужного впечатления, Клед спустился к обеду. А после устроил тренировку с оруженосцем на палках, чтобы убить время, а заодно невзначай продемонстрировать Расмусу, что голыми руками их не возьмёшь. Кулан сражался неплохо, но были у него слабые места, которые не мешало подтянуть.
Только закончив и отправившись ополоснуться перед ужином, Воин вдруг осознал, что выполнял для Когтя почти ту же роль, что Ларис для него всего пару лет назад. Конечно, опыта у полноценного мохавенского Кинжала, который мог бы давно занимать ранг и повыше, было намного больше. Но ответственность за младшего вдруг приятно согрела замёрзшую душу. Не настолько, чтобы растопить лёд, но достаточно, чтобы перестать чувствовать себя статуей.
Этим вечером Сюзена уже сама сняла халат и пододвинулась к нему в кровати поближе. Полежала немного, опять ожидая чего-то, правда уже не напряжённо, а скорей с интересом. Клед, конечно, прекрасно понимал, чего именно, но хотел, чтобы девушка сама проявила инициативу.
— Можешь опять меня обнять? — спросила она наконец, когда он уже начал проваливаться в дрёму.
— Ты и сама можешь обнять меня, если хочешь, — лукаво ответил он. — Я не буду сопротивляться.
Клед понятия не имел, откуда знает, что именно делать и говорить, просто так казалось правильно. Словно кто-то нашёптывал ему верную линию поведения. Он же при этом даже не ощущал тех чувств, которые выражал интонацией. Но был достаточно непредвзят, чтобы понимать — это работает, а значит, нет причин сомневаться. Впрочем, ему было в достаточной степени всё равно, получится у него задуманное или нет. Результат был важнее для девушки, а он не знал её Истинного Пути и, соответственно, своей роли в нём.
Хотя нет, интерес всё же был, но скорее к тем странным ощущениям, которые вызывала в нём эта игра: он словно наблюдал со стороны за движением неких сил, толкавших их, словно две щепки по горному ручейку: встретятся или нет? И то, что он сам отчасти управлял потоком, не мешало ему сознавать, что у стихии есть и собственное мнение. Наверное, что-то похожее ощущали моряки, правя кораблём вдали от берега.
Поломавшись немного ради приличия, Сюзена наконец робко переползла ему под самый бок и обхватила руками. Клед, нарочно лежавший на спине, чтобы представлять наименьшую угрозу, выпростал одну руку и положил ей под шею, приобняв за плечи. Девушка устроила голову у него на груди и затихла. На сегодня он больше ничего не планировал, а потому позволил себе провалиться в сон.
Пробудился Клед затемно от желания. В объятиях спиной к нему лежала мягкая тёплая девушка, и ему спросонья показалось, что это Алрина. Плоть затвердела, упёршись в мягкую попку. Он осторожно сдавил руками грудь любимой. И тут же понял свою оплошность: грудь была намного меньше!
Воин окончательно пришёл в себя, собираясь отстраниться, но спящая Сюзена так хорошо отреагировала на его ласку, что он решил, этим стоит воспользоваться. Разбудить в ней наслаждение, прежде чем проснётся сознание, а с ним и все страхи.
Он осторожно нашарил соски, сжал их легонько. Сюзена томно вздохнула и откинулась на него, открывая ему поле деятельности. Продолжая одной рукой тихонечко мять её грудь, Клед запустил вторую между ног, не задирая рубашки, и легонько сжал. Девушка развернулась к нему ещё немного. Тогда он лизнул её ухо, не прекращая медленных движений руками. Сюзена мурлыкнула и открыла глаза.
В первый миг взгляд её был полон неги, но потом в нём появилась осознанность, а вслед за ней — страх. Клед тут же замер. Только в глаза ей смотрел настойчиво, с намерением внушить чувство безопасности, и прошептал:
— Тсс! Всё хорошо. Если хочешь, я прекращу. Только скажи.
На лице девушки отразилось смятение. Она знала, что должна испугаться, но приятные ощущения были ещё слишком свежи, к тому же, его руки, источавшие жар, продолжали лежать на чувствительных местах. Клед так легко читал её настроения! И с лёгкой улыбкой наблюдал, что же победит. Не таясь, что пристально изучает её.
Дыхание Сюзены участилось, грудь заходила ходуном. Она не могла решиться. Клед подтолкнул её, совсем чуток сжав обе руки. Девушка с глухим стоном привалилась к нему, обмякая. Он не стал её мучить, заставляя произнести это в слух. И так понимал, что победил. Но всё равно не собирался торопиться.
Клед прижал её к себе плотнее, чтобы она чувствовала его возбуждение, но сам продолжал ласкать её лишь руками и языком. Сюзена откинула голову, их губы встретились. Целоваться она, конечно же, не умела, поэтому он использовал её губы, как дополнительный очаг воздействия, щекоча и облизывая их языком, но не вторгаясь в рот. Приподнял её ногу, чтобы подпереть своей её лоно, всё так же, не оголяя интимных мест, прижал потеснее, захватил набухший сосок другой груди верхней рукой, аккуратно теребя его, а нижнюю погружал всё глубже, постепенно ускоряя сокращения...
Природа работала — Сюзена безотчётно вжималась в его ногу промежностью, которая изрядно промокла, и даже двигалась туда-сюда, пуская его руку всё глубже. Когда пальцы Воина провалились в пылающую ямку, вздохи Сюзены перешли в лихорадочное бульканье. Понимая, что точка невозврата пройдена, он задвигал ими смелее, и вскоре девушка вытянулась в струнку, издав протяжный всхлип. А подтверждением её удовлетворения стали лихорадочные конвульсии у него под пальцами.
