— Будущее уже определено. Я вижу будущее Преферии, и я тебя не обрадую свободный маг, — она говорила глядя куда-то перед собой игнорируя придурка Крегера специально пристально ее разглядывающего. — Преферия потерянно и безнадежно разделена на две половины, одна процветает, другая чахнет, только сильная встряска может снести все нынешние несправедливые границы и принести мир, 'мир для всех' в этот изолированный край. Я видела будущее, грядет буря, погибнут сотни, миллионы. Миллионы погибнут, на их костях тысячи будут жить счастливо и построят достойное будущее. Таково неизбежное грядущее. Это судьба. Такова плата за восстановление разумного равновесия. Даже Он понял это. Тебе Крегер этого не остановить.
— Что... что это вы несете?
— Не забывай что свободен, прояви настоящую так необходимую этому миру разумность. Докажи что ты изменился, — сказал главный на этом собрании маг.
— Бросить армидейцев — это не разумность, это чудовищность!
— Только не надо корчить из себя слугу света. От твоего перегара просто невозможно дышать. Все мы тут знаем кто ты. Несмотря на все твои попытки в душе ты все равно темный маг, каким был таким и остаешься. Нет ничего такого в нашем мире, что можно было бы исправить, изменить полностью. Твоя душа запятнана грехами, она просто не знает, как это жить по-иному. Внутри под этой маской тебе, как и прежде на все наплевать. Даже сейчас на осколках жизни ты думаешь только о себе, — посмотрев Крегеру в глаза, прорицательница старалась сразу поставить его на место. Вопреки напоминаниям о былом безумии, всем попыткам унизить и ткнуть в темную сущность, внутри под темной оболочкой Крегер наоборот чувствовал себя только лучше. Под этим гнетом наоборот, будто из принципа что-то светлое лишь закалялось в его душе. — Ты смотришь на мир все с той же безумной ухмылкой. Пройди мимо темный маг, и мы продолжим называть тебя светлым. Покинь Преферию, новый мир получает второе дыхание, тебе в нем нет места. Не пытайся противопоставить себя нам, после твоих 'былых заслуг' это выглядит просто глупо.
— Если это не очередное испытание, посланное мне вами, то я просто не понимаю что с вами не так. Хотите сказать, что с освобождением Проклятия Таргнера в Преферию придут огромные разрушения и миллионы погибнут? И это блин! 'Разумные', 'необходимые' перемены, по-вашему? Хотите сказать, Он тоже увидел это и поэтому решил остаться в стороне, исчез и все бросил? Хотите, чтобы я поступил также?.. Но... Вы же сами знаете, насколько запятнана грехами моя больная душа, мое время уходит, все тяжелее мне становится шевелить своими старыми ногами. У меня и без того почти не остается времени, чтобы искупить свои 'былые заслуги', хоть одумавшись кому-то помочь. Я просто не могу пропустить надвигающуюся возможность облегчить свою совесть. Тем более ведь речь идет о гибели миллионов, 'ничто не стоит слезы ребенка' и вся такая фигня, — противопоставляя себя этим 'разумным' белым магам темной фигурой на их фоне Крегер дышал легко как никогда. Вот оно в его понимании истинное лицо разумности и добра. В этом мире, построенном на принципах выживания нет никакого добра, просто есть сильные, стоящие над всеми, которые ради сохранения своего положения добром пытается прикинуться. И когда ситуация выходит из-под контроля и все катится к черту, они спокойно говорят об уничтожении миллионов полностью уподобляясь злу. Истинное добро оно есть, вот только произрастает и существует оно в стороне от власти. Власть добру всегда противоположна.
— Если ты дальше пойдешь по этому пути, пытаясь биться с самой судьбой, ты не устоишь. Тебя постигнет ужаснейшая участь, великое горе, какое только может обрести человек в твоем положении, — продолжала давить на него прорицательница.
— Похмелиться нечем будет?!
— Остановись. Мы просим тебя. Дай судьбе исправить ошибки смертных. Нынешнюю Преферию не спасти, да и зачем спасать этот несправедливо разделенный мир?
— Я считал вас мудрыми...
— Сойди с этого пути, мы просим тебя, одумайся. Вспомни, кто ты есть. Раньше тебе было наплевать на всех кроме себя. Откуда вдруг взялось в тебе все это нездоровое напряжение? Вздохни спокойно, расслабься, вновь стань собой, просто отдохни, ведь ты устал, ты измотан, у тебя нет сил для этой битвы. В тебе нет морального стержня необходимого для битвы с самой судьбой, ты не устоишь. Так просто дай необходимому случиться. Молим тебя! Вними нашему совету.
— Не вашему, а твоему, — глядя на прорицательницу стоял на своем Крегер себе под нос, тихонечко добавив: 'тупая баба'. — Короче помощи не будет...
— Пусть это будет тяжело, пусть мучительно, но отпусти все это, просто дай себе вздохнуть свободно. Дела достойные отпущения грехов еще ждут тебя впереди, ненужно так глупо губить свою жизнь. Ты ждал нашего совета, так одумайся, научись мудрости и не цепляйся за эмоции.
— Ай! Да ну вас на фиг, — махнул на этих магов Крегер.
— Крегер! — возмутился главный на этом собрании маг.
В это время Тард, не зная где находится, по самой атмосфере, что хранили в себе окружающие мрачные стены, понимал, что это не то место где можно спокойно разгуливать. Никаких символов или флагов говорящих случайным гостям о названии места, где они оказались. Просто невзрачное техническое помещение. Значит это место закрыто для свободного доступа, те, кто сюда телепортируются заранее знают, куда и зачем идут. Конструкция телепорта также необычная, как он запускается непонятно. В безысходности Тард так и продолжал ждать отца в телепортирующем шлюзе. Вдруг неожиданно гудящий луч телепорта за спиной резко погас, помещение шлюза погрузилось в темноту. Только тусклый свет из коридора не давал потеряться в пространстве. Было совсем нестрашно, просто немного неприятно, его ненависть к бросившему его здесь отцу закипела в нем с новой силой, сжав кулаки он был готов наброситься на этого безумного старика, когда тот вернется.
Внезапно, тишину, что заполняла окружающую темноту, нарушил женский плач, донесшийся из коридора. После секунд удивления Тард решил посмотреть что там. Достав из-за спины свой настоящий меч, он тихонько начал красться вперед. В коридоре метрах в десяти он увидел светловолосую девушку в белом платье которая, прижавшись к стене, рыдала, укрыв лицо руками. От женского плача на душе Тарда будто заскребли кошки, он подсознательно очень агрессивно относился ко всему, что причиняет боль прекрасной половине. По коридору, освещенному слабо пульсирующим светом из кристаллов не убирая меч Тард, тихо приближался к ней. С расстояния в пару метров он отчетливо разглядел ее кожу нездорового, мертвого цвета, прожилки черных вен будто застыли в трупном окоченении, и самое главное в ее присутствии подсознательно не возникало ощущение близости живого человека. Вопреки тому, что видят глаза Тард, чувствовал, что он один в этом коридоре.
Будто почувствовав приближение Тарда, она резко перестала плакать. Зависла леденящая кровь тишина. Она начала медленно поднимать голову. Едва из светлых локонов должно было показаться лицо, с диким воплем, она вдруг просто растворилась и исчезла. Тард выдохнул с облегчением, это был всего лишь призрак, но 'какого черта ведь сейчас самый разгар дня?'. Призраки, как существа, пришедшие из загробного мира, были порождениями Тьмы, они обитали в лоне этой силы как в некой среде, которая возникала только с наступлением темноты. Когда дающий жизнь свет солнца уходит за горизонт тогда мир заполняет темная мертвая пустота, в которой и возникает Тьма. Все порождения Тьмы, даже если они имеют вполне реальную физическую плоть, днем во время торжества всего живого, в отсутствии своей темной стихии в основном лишаются своих сил, спят, пережидают время слабости, прибывают в неактивном состоянии. Призраки так и вообще при свете дня, с рассеиванием Тьмы, просто исчезали, их призрачная материя переходила в невидимое состояние. Только с наступлением темноты призрачные силуэты снова становились видимыми. По общему правилу днем призраков можно было увидеть только в темных лишенных света и тепла помещениях, да и то не всегда. Для того чтобы поддерживать призрачную активность в дневное время, когда Тьма отступает, по общему правилу помещение должно было хранить в себе негативную энергетику или быть проклятым. Чаще всего это какие-то старые замки иные заброшенные темные места, хранящие в своих стенах зло от чудовищных грехов. Видимые днем призраки в основном сами являются элементом проклятия окутавшего какой-нибудь старый дом. Во всяком случае, так гласила официальная теория, которую знал Тард. Ему было жутко даже задумываться над тем, в каком месте он находился, если призраки спокойно разгуливали здесь днем. 'Я убью его, когда он вернется' — он все злился на отца затащившего его сюда.
— Помоги мне. Пожалуйста! — призрачный женский голос доносился до Тарда из глубины темного коридора. Это был не болезненный вой, не жалобное скуление, ни случайные обрывки фраз осевшие в остаточной памяти обычно свойственные призракам, это была полноценная фраза, подходящая под ситуацию. Призрак общается с ним. Значит, это не просто призрак, вернее очень необычный призрак, часть какого-то древнего проклятия, призрак очень сложной природы, если так можно сказать. Силуэт девушки в белом платье возник в коридоре метрах в десяти от него. На этот раз она стояла к Тарду спиной и будто зазывала за собой. Он понимал, что это глупо, лучше не знать мрачные тайны, которые хранит это жуткое место, куда затащил его отец. Однако внутри него загорелся интерес, теперь он не мог не узнать тайну этого призрака, тем более, вдруг здесь происходит что-то ужасное, что-то, что нужно предать огласке и суду. Он как член Гильдии Стражей Света не мог не пойти и не разобраться в чем тут дело. 'Не бросать же девушку в беде!' — в итоге улыбнулся он. Тард огляделся по сторонам, его ангела нигде видно не было, видимо из этой передряги ему придется выбираться самому.
Убрав меч он, пошел следом за призраком, молящим о помощи и силуэтом в виде девушки в белых одеяниях манящим за собой. По длинному коридору он дошел до винтовой лестницы, той самой по которой вверх ушел его отец. Голос призрака мольбами о помощи доносился снизу. 'Она' стояла в лестничном проеме несколькими этажами ниже, видимо случайно обнажив Тарду свое лицо после естественно снова растворившись. Увиденное немного шокировало Тарда за долгие годы странствий с отцом повидавшего всякой дряни. У этого призрачного образа лишь копирующего былой физический облик отсутствовали глаза, из пустых глазниц красными потоками, будто слезы по бледной коже стекала кровь. Немного отдышавшись после небольшого шока, снова на всякий случай, достав меч, Тард пошел за следом за призраком голосом заплаканной женщины, молящим его помочь. 'Что это за место, куда меня затащил этот старый псих?' — недоумевал он.
Тремя этажами ниже одна из замаскированных в стену дверей резко открылась рядом с ним, как бы приглашая войти. Мрачная лестница дальше уходила вниз. Выравнивая дыхание чтобы избавиться от легкой дрожи в теле Тард, крепче сжимая меч, в полной готовности и напряжении вошел в открывшуюся дверь. Очередной длинный коридор, освещенный такими же тусклыми световыми кристаллами расположенными на большем расстоянии что делало этот коридор темнее того что остался тремя этажами выше. Здесь вместо незаметных глазу тайных дверей по бокам располагались закрытые решетчатыми дверьми тюремные камеры, похоже, его занесло в какой-то тюремный блок. Манящий его силуэт девушки в белом, указывая конечную цель, прошел сквозь решетку второй камеры слева. Воздух на этом этаже был пропитан гарью, с отчетливым привкусом горелой плоти. Мертвую тишину коридора резко, внезапно нарушил чудовищный болезненный нечеловеческий вопль откуда-то из глубины этого тюремного блока, сердце Тарда серьезно встрепенулось. Решетки камер и стены вблизи них чтобы сдержать своих необычных заключенных были исписаны рунами, нанесенными на первый взгляд красной краской, на самом деле это была ягнячья кровь.
За решеткой первой камеры слева вились какие-то клубы красного тумана или дыма, которые неожиданно стали пульсировать в ритм с дыханием напряженного Тарда даже сейчас не теряющего своего интереса ко всему необычному, вопреки страху пристально изучая содержимое клеток этой необычной темницы. Что-то в темноте клетки оставшейся за спиной заставило Тарда резко оглянуться, как это бывает в случае ощущения на себе чужого взгляда. Обернувшись Тард начал пристально вглядываться в темноту за тюремной решеткой, слабо различив в ней какое-то движение. Жуткий нечеловеческий рев с оттенками мучений и боли доносящийся из конца коридора раздался с новой силой, Тард видимо уже к нему привык, поэтому сдержав свое сердце, просто закрыл глаза. Он все еще стоял у решетки первой камеры справа, из темноты которой на него кто-то смотрел. Едва ему стоило приблизиться, чтобы попытаться рассмотреть то, что смотрит на него из камеры, как из ее темноты вылетел огромный зубастый человекоподобный монстр, который разъяренно врезавшись в решетчатую дверь, потянул к Тарду свои когтистые ручищи. Это был необычный орк с зеленой кожей, Тард никогда таких не видел, высокий и здоровенный, облаченный в одну набедренную повязку. Необычная для орков зеленая кожа была почти полностью исписана татуировками как у матерого уголовника. Скаля свои огромные клыки, орк не сводил с него дикого, жаждущего крови взгляда. Не без испуга резко отринувший на безопасное расстояние Тард, сначала хотел обрубить высунувшиеся из клетки руки, затем понимая, что этот монстр ему ничем не угрожает, глядя на запертого в клетке орка издевательски улыбнулся. Орк, жадно хватая запах свежей артэонской плоти, печально смотрел вслед резко утратившему к нему интерес Тарду. Во второй камере справа, в стеклянной капсуле заполненной водой, подключенной к жизнеобеспечивающей аппаратуре, дыханием подавая признаки жизни, в глубоком сне, во весь рост замерло существо больше похожее на гибрид человека и растения. И вот она — вторая камера слева. Сквозь решетку внутри камеры было видно устройство похожее на железный поставленный вертикально гроб, подключенный к какой-то контрольной аппаратуре. Рядом с дверью камеры маленькая пояснительная табличка, какие-то иероглифы, какие-то цифры, и внизу надпись на понятном языке: 'Слепая Сирота'. 'Помоги мне, спаси меня' — женским голосом раздалось из камеры.
— Я бы на твоем месте этого ни делал, — вдруг неожиданно на общеартэонском безо всякого акцента спокойно пояснил оставшийся позади орк, повисший на клетке своей камеры наблюдая за действиями Тарда. — Это же Слепая, хрен знает, сколько живых она выкосила. Ее с трудом поймали. Я убийца, а не самоубийца, — пояснил орк. Но было уже поздно, Тард не отрываясь, смотрел в камеру, за решеткой которой стояла девушка в белом, теперь она не скрывала лица. Глядя в пустоту ее вырезанных глаз Тард попал под чары этого проклятия.
— Но как я могу оставить ее одну... В этой темноте? — с этими странно произнесенными словами, околдованный невиданными чарами, не совсем отдавая отчет в своих действиях, не послушав комментария от 'разумного' орка, он коснулся решетки. Резкий разряд схожий с электрическим, пронзил его тело, Тарда ударом стальной брони отбросило в дверь соседней камеры. Распластанный он лежал на ледяном полу, медленно приходя в себя, в его глазах все плыло, руки, ноги онемели и не слушались. Из камеры с 'Слепой' послышалось недовольное змеиное шипение. Вместо безглазой особы в белом, примерив на себя свое истинное обличие не познавшая упокоения душа, выползла сквозь решетку камеры в виде темного полу размытого силуэта существа похожего на оживший женский труп, перед этим долго завалявшийся в канаве: грязное изорванное платье, грязные засаленные волосы, гнилая темная кожа. Злобно шипя, она смотрела на Тарда своими пустыми кровавыми глазницами.
