— Я выяснил, кто стер мои воспоминания! Это сделал ты! Ты превратил меня в крестраж Волдеморта! Ты позволил моей матери умереть! Просто стоял в углу и наблюдал. Почему? Зачем?!
Я довольно улыбнулся. Ну, наконец-то! А то я уже, грешным делом подумал, что он провозится с восстановлением памяти до самых каникул, несмотря на мои прозрачные намеки.
— Ты же знаешь, что все ответы находятся здесь, — я постучал пальцем по виску. — И продолжаешь попусту сотрясать воздух?
Примитивная провокация сработала. Гарри, которому за все время обучения еще ни разу не удавалось пробить мои щиты, вскинул волшебную палочку и с ненавистью выдохнул:
— Легилименс!
Эпилог
'Ох, Мерлин, добейте меня кто-нибудь!' — жалобно подумал я, возвращаясь в сознание.
В голове работала молотками стая безумных пикси, отчаянно стремящихся расколоть мою бедную черепушку на части, во рту словно миссис Норрис нагадила, а тело болело столь нещадно, что складывалось впечатление, будто на мне потоптался гиппогриф. Картину довершала нестерпимая жажда, тошнота и застилавшая разум туманная пелена. Так плохо мне было лишь однажды — наутро после вечеринки, посвященной дню рождения сестренок Патил, на которой мы с Драко впервые попробовали огневиски. Интересно, что заставило меня повторить тот печальный опыт?
Я почувствовал, как кто-то осторожно поднимает мне голову. Губ коснулась прохладная кромка стакана, а смутно знакомый голос приказал:
— Пей!
Я подчинился, глотнув приятную на вкус жидкость, которая быстро прояснила разум и прогнала отвратительные ощущения сильнейшего похмелья. Сообразив, что именно было в стакане, я мысленно поблагодарил Фоукса, избавившего меня от страданий.
'Не за что, Гарри!' — пришла ответная мысль.
И тут меня накрыло. Сознание заполнили обрывки просмотренных... нет, не просмотренных, а буквально прожитых мною воспоминаний. Для учебы я частенько использовал Омут Памяти, но ЭТО не шло ни в какое сравнение с работой артефакта. Протрясающий эффект полного присутствия в качестве главного действующего лица, наличие абсолютного слияния с личностью хозяина памяти, позволяющего воспринимать даже его мысли и чувства, удивительная насыщенность информационного потока... Ка-айф!
Почувствовав острое желание получить добавку, я понял, почему отец сравнивал легилименцию с наркотиками. Она действительно может вызывать зависимость. Ведь если твоя жизнь состоит из пустых серых будней, а под руку подворачивается удобная возможность получить яркие, пусть и чужие, но наполненные приключениями и новыми ощущениями воспоминания, ты не будешь долго колебаться. Именно на этом в свое время погорел Локхарт...
— Как ты себя чувствуешь? — этот вопрос выдернул меня в реальность.
Открыв глаза и увидев знакомое лицо в очках-половинках, я ответил:
— Нормально.
Ага, как же! На самом деле я чувствовал себя мерзко. Несмотря на то, что слезы феникса давно прогнали неприятные ощущения, от осознания собственной глупости мне хотелось сгореть со стыда. Благодаря последнему отрывку воспоминаний я смог посмотреть на себя со стороны, и увиденное мне очень не понравилось. Неужели, я действительно настолько наивный и предсказуемый?
— Ты уверен? — вскинул бровь хозяин кабинета. — Все-таки ты за несколько секунд принял память о десяти насыщенных событиями днях, а попутно, не иначе как от большой жадности, умудрился прихватить несколько отдельных эпизодов, которые я даже не планировал тебе показывать. Голова не кружится от обилия информации?
Всего десять дней? А мне показалось, будто я успел прожить целую жизнь в роли директора Хогвартса.
— Нет. Со мной все в полном порядке, — отозвался я, принимая сидячее положение и отводя взгляд.
— Ну, раз так, перечисли мне свои ошибки!
'Вот блин, так и знал, что унизительного разбора не избежать!' — с сожалением подумал я, а вслух привычно принялся излагать:
— Во-первых, я атаковал твой разум без предварительного прощупывания. Во-вторых, сосредоточившись на пробитии щитов, пренебрег собственной защитой. В-третьих, совершил стандартный промах новичка, не рассчитав силу воздействия, благодаря которой глубоко провалился в чужой разум и попросту захлебнулся в получаемых данных.
Млять, и как я мог забыть о приеме Роштана? Стандартная обманка, описанная во многих учебниках, когда неопытного легилимента, предполагающего встретить упорное сопротивление, встречают с распростертыми объятиями, заваливая информацией до полной потери сознания, и я умудрился на нее повестись! Стыд и позор! Хотя, что-то подсказывает мне, что целью данной провокации была вовсе не демонстрация моей уязвимости.
— И все? — удивился отец. — А то, что ты снова пошел на поводу у эмоций, не удосужившись предварительно проанализировать ситуацию, ты ошибкой не считаешь? Печально.
Так я и думал! Теперь по устоявшейся традиции должна последовать нотация.
— Знаешь, пока ты был в отключке, я успел просмотреть твои воспоминания, и крайне недоволен увиденным. Ты даже не задумался, почему я настоял именно на самостоятельном овладении приемом восстановления воспоминаний, и более того — намекнул, где именно их следует искать, открытым текстом напомнив о твоих детских кошмарах. Нет, ты сразу кинулся ко мне, распираемый праведным негодованием. Не составив стратегию действий, не озаботившись запасным планом, не оставив страховку на крайний случай... Да что там! Ты даже не удосужился спросить себя, а что будет, если я действительно окажусь той беспринципной тварью из воспоминаний? Гарри, сколько раз я тебе твердил — сначала думай, потом делай. Но нет, настоящие гриффиндорцы же так не поступают! Весь в мать... Это я сейчас о Минерве, поскольку, согласно моим воспоминаниям, Лили Эванс была более сдержанной и рассудительной.
Я чувствовал, как мои щеки наливаются краской стыда, но молчал, внимательно рассматривая узоры на паркете. Возразить было нечего. Кроме того я прекрасно помнил, как после восстановления воспоминания о той самой ночи, мчась по школьным коридорам, ругал Альбуса Дамблдора последними словами и даже сожалел, что называл его своим отцом. Это было хуже всего. Особенно после увиденного. Кстати, раз уж речь зашла об анализе ситуации... Я поднял глаза и поинтересовался:
— Пап, а зачем ты мне все это показал?
— Опять наступаешь на те же грабли? — хитро прищурился отец, присев на диван рядом со мной. — А если подумать?
Почувствовав, что буря миновала, я охотно принялся набрасывать варианты:
— Наверное, ты понимал, что когда-нибудь я сам обнаружу удаленное воспоминание, и решил заранее спровоцировать этот момент, чтобы все прошло без эксцессов. Возможно, ты дожидался удобного случая, чтобы предоставить мне свои воспоминания, в надежде на то, что я осознаю недостатки своего характера и резко повзрослею. А может, ты рассчитывал обеспечить меня дополнительным стимулом для обучения, наглядно продемонстрировав уровень, к которому нужно стремиться... Больше ничего в голову не приходит.
— Молодец! — довольно улыбнулся Альбус... или Сергей? Нет, воспоминания наглядно показывали, что разделять эти личности глупо. — Ведь можешь, когда хочешь! Держи вкусняшку!
Отец протянул мне шоколадный батончик. Мой любимый! Рот сразу наполнился слюной, а память подсунула фрагмент просмотренных воспоминаний, объясняющих причину этой награды. Выработка рефлекса, значит? Ладно, я не против! Тем более, мне действительно нужно учиться анализировать последствия, прежде чем очертя голову кидаться в очередную авантюру... Черт, неужели чужие воспоминания настолько сильно на меня подействовали, что во мне внезапно проснулась рассудительность? Потрясающе! Правду говорят волшебники, отец действительно гений!
— Мама в курсе? — уточнил я, взяв шоколадку.
— Разумеется, нет. Надеюсь, ты понимаешь, почему.
Судя по беглому взгляду, брошенному папой в сторону своего фамильяра, Фоуксу он тоже ничего не рассказывал. В принципе, это логично. Отношения с мамой были основаны на ее чувствах к старому директору, и поначалу рассказ о подмене грозил немедленным разрывом, а позже мог привести к утрате доверия к законному супругу. 'Так ты все это время мне врал? И получается, я вышла замуж за лжеца, которого едва знала?' — папу ожидала примерно такая реакция. Пернатому же рассказывать о случившемся было бесполезно. Несмотря на сообразительность, феникс все равно бы не поверил в то, что он не смог ощутить гибель старого друга, заботившегося о нем десятилетиями, а лавры выдумщика-фантазера отцу были не очень-то и нужны.
— А ты правда планируешь сделать меня министром магии? — спросил я, разрывая пеструю обертку, поскольку слезы Фоукса пробудили зверский аппетит.
— Министром? — иронично переспросил папа. — Кого? Ленивого лоботряса, пренебрегающего учебой ради развлечений, не способного обуздать эмоции и распознать простейшие приемы нейро-лингвистического программирования? Да тебя же на второй день сожрут оппозиционеры!
Я усмехнулся и с набитым ртом парировал:
— Какие оппозиционеры? Вы с дядей Люциусом их давным-давно повывели, как вшей. Или ты имеешь в виду Огдена с его шайкой? Но я еще помню твои слова насчет 'карманных врагов', задачей которых является держать тебя в тонусе и служить в качестве успокоительного для обывателей, недовольных тем фактом, что власть в стране сосредоточена в одних руках... И учебой я вовсе не пренебрегаю!
— Да-а? А кто Флитвику не сдал вовремя работу? Кто, вместо того, чтобы разучивать перуанские рунные связки, предавался похоти и разврату вместе с Боунс в ванной старост? Кто самое сла... кхм.
Я почувствовал, что у меня запылали уши:
— Откуда ты знаешь? Мы же использовали мантию-невидимку, чтобы попасть туда, а прежде чем начать, тщательно проверили помещение на наличие следящих чар, поставили отпугивающие призраков руны и применили мощные защитные заклинания!
'Это ты проболтался?' — мысленно спросил я феникса, который был в курсе вчерашних посиделок и даже пообещал прикрыть мое отсутствие перед отцом.
'За кого ты меня принимаешь?!' — возмутился Фоукс, недовольно тряхнув хохолком.
— Да, вы со Сьюзен постарались на славу, — кивнул папа. — Чувствуется польза от дополнительных уроков по ЗоТИ. Однако вы допустили одну маленькую ошибку — не удосужились проверить комнату на наличие следящих артефактов. Да будет тебе известно, что у барельефа русалки на стене глаза не простые, а являются артефактом, созданным Амброузом Своттом в семнадцатом веке. Этот директор был тем еще извращенцем, обожающим подглядывать за учениками...
— А ты решил последовать по его стопам? — ехидно уточнил я.
Во мне бурлила злость, но я не позволил ей выплеснуться наружу, понимая, что с отцом тягаться бессмысленно. Он ничего не делает просто так, и если решил упомянуть о наших развлечениях, то наверняка хочет о чем-то предупредить. Мне надо лишь стиснуть зубы, переждать ерничанье, смиренно принять лечебно-профилактическую дозу подколок и сосредоточиться на получении полезной информации, которую, как правило, в книгах не встретишь.
— Слава Мерлину, мы живем не на просторах русского фанфикшена, так что замашек педофила у меня нет. А пыль со старого зеркала, настроенного на ванную старост, я стряхнул лишь с одной целью — убедиться, что дело, ради которого тебе пришлось выдумывать нелепейшую отмазку, того стоило.
— Почему нелепейшую? — возмутился я. — Фоукс должен был передать тебе, что я с Хагридом отправился в Запретный лес.
Отец усмехнулся:
— Он и передал. Вот только ты был настолько поглощен предвкушением очередного сеанса сексуальных игрищ, что совсем забыл попросить Рубеуса обеспечить тебе алиби. А согласись, довольно подозрительно выслушивать сообщение о том, что вы с лесником еще час назад ушли за волосами единорога, и одновременно наблюдать свет в окне избушки Хранителя Ключей.
Вздохнув, я сосредоточился на поедании шоколадки. Да, глупо получилось — все предусмотрел, но прокололся на элементарщине. Это гормоны виноваты!
— Ненадежное алиби — еще полбеды! — тем временем продолжал разнос папа. — Меня больше поразило увиденное в ванной старост. Зрелище было очень жалким и неубедительным. Всего минуты наблюдения мне хватило, чтобы понять — в вопросе ублажения женщин ты не разбираешься от слова 'совсем'. Это пока Сьюзен неопытна, ты еще можешь выезжать за счет харизмы, природного обаяния и развитого тела, но потом начнутся проблемы... Кстати, ты предохраняться вообще собираешься?
Едва не поперхнувшись, я смущенно выдавил:
— Э-э... нет. Сьюзи сказала, что пьет какое-то зелье...
— Олень! — беззлобно констатировал отец. — Мне вот Минерва тоже долго втирала про специальные составы, предотвращающие беременность, а в какой-то прекрасный момент, скромно опустив глазки, проинформировала о своем 'залете'. И все, отбегался котенок! Так что учти, если обрюхатишь Боунс, хочешь — не хочешь, придется жениться. В мире магии аборты не приняты, а бастардов я плодить не позволю. Вот, держи! — я поспешил спрятать в карман школьной мантии большую пачку маггловских презервативов. — А это тебе для самостоятельного изучения!
Мне на колени опустилась внушительная стопка книг. Я мельком оглядел названия — 'Искусство комплиментов', 'Теория и практика сексуальных отношений', 'Сто способов доставить удовольствие женщине'... Блин, он мне еще 'Камасутру' бы подсунул! А, нет, вон она, в самом конце.
— У тебя неделя.
— Но, пап, у меня же экзамены на носу! — возмутился я.
— Как будто я не знаю, что ты к ним давно готов! — парировал отец. — Выучишь, проверю. Тебя, лентяя, без контроля оставлять никак нельзя!
— Ну па-ап...
— Без 'ну'! Если для тебя девочки стали важнее учебы, будем совмещать процесс. И радуйся, что пока я даю тебе только теорию! А вот начнутся каникулы, начнем вместе разбираться в принципах женской психологии. Ты мне еще эссе будешь писать на тему особенностей мышления Сьюзен Боунс!
Я тяжело вздохнул и ополовинил батончик. Потому что знал, что с отцом спорить бесполезно и даже опасно. Помню как-то в ответ на очередную критику в адрес моих учебных достижений, я нахально заявил ему, что являюсь лучшим на потоке, и что кубок Тремудрого Турнира достался мне вполне заслуженно. Тогда папа промолчал, а на следующий день повел меня на экскурсию в маггловский класс коррекции.
Это было очень тяжелое зрелище. Видеть, как ученики одного с тобой возраста, натужно мыча и роняя слюни на цветастые манишки, под надзором воспитателей пытаются складывать из кубиков слова, рисуют в альбомах какие-то каракули, которые с гордостью демонстрируют учителям... 'Может, станешь равняться на них, гений?' — сказал тогда отец, и я прекрасно усвоил урок. Нужно всегда сравнивать себя с лучшими и не измерять знания количеством полученных на уроках баллов — эту мудрость я запомню на всю жизнь и детям своим передам. Вместе с историей одного попаданца, который просто хотел жить по совести, а в результате изменил мир. Думаю, если ее записать, может получиться неплохой приключенческий роман! Ничем не хуже книжонок Гилдероя!
