— Ну, теперь знаешь, — внезапно хихикнула Чиё тоненьким голоском. — Дело в том, что противоречия Камень-Лист внезапно резко обострились, из-за одной крупной стычки в стране Травы. Дело явно идет к войне, и Суна не останется в стороне. Ооноки сейчас устроил маневры, полеты в политическом поле, выставляя претензии к Листу. Третий их читает и отправляет обратно, потому что формально и Камень, и Лист правы, главное — откуда смотреть на события.
Чиё еще больше сморщилась и захихикала, сотрясая балахон. Темари терпеливо ждала.
— Потом Ооноки начнет сбивать коалицию против Конохи, и обязательно устроит переговоры с нами, с Суной. Демонстративно устроит, чтобы показать Конохе серьезность наших намерений.
— При поддержке Тумана мы сможем выторговать у Камня больше на этих переговорах? — наконец-то поняла Темари, куда клонит Старейшина.
— Именно! Страна Земли богата, от них не убудет, а нам хватит, чтобы компенсировать потери и вылезти из ямы, из которой деревню тянул еще твой отец!
— Ивагакуре взамен помощи непременно захочет нашего участия в войне, — заметила Темари.
— Коноха сильно пострадала, да, нападение Орочимару выбило сильных шиноби, джонинов и чунинов. У Листа хватает генинов, но против стихии Атома Цучикаге — это ничто. Свои обязательства мы выполним, повоюем в стране Рек, — серьезно заявила Чиё, — не доводя до крупных противостояний. Подумай над этим, Пятая, это реальный шанс улучшить благосостояние деревни и прищемить хвост Конохе, в дальнейшем отобрав у Листа заказы и сферы влияния. Подумай.
После этого старейшины покинули кабинет, а Темари показала двери язык.
— Подумай, — скривилась она, передразнивая Чиё.
Но все же вопрос был серьезным, и Темари пришлось над ним думать. Даже пришлось все-таки отправить официальное послание Пятой Мизукаге, в котором излагалось предложение союза против Камня.
22 июля. Порт Анага, Восточное побережье страны Огня.
Зачем бегать, пытаясь угнаться за шиноби, когда можно со всеми удобствами прибыть сразу в порт?
Команды генинов вместе наставниками готовятся к посадке на корабли. Джирайя, все такой же огромный, могучий и беловолосый, прячет портключ и приветствует. Он едет на экзамен как наставник Наруто и представитель Цунаде, там попутно еще какие-то переговоры с Мизукаге будут. Без лишних слов, Джирайя показывает, на какой корабль садиться.
Ха, знакомые все лица, как и предупреждала Цунаде.
Из четырех команд, плывущих на этом двухмачтовом транспорте, мне незнакома мне только команда номер десять. Их наставник — Сарутоби Асума — сын Третьего, с тем да, пересекались неоднократно, а вот с его командой — нет.
На экзамене в Лесу смерти их видел, конечно, но личного знакомства так и не случилось.
Как и папа, Асума непрерывно курит, правда сигареты, а не трубку, так что при желании можно поддаться вредной привычке. Сам он по-прежнему взъерошен, с бородкой, и в глазах какое-то мечтательно-спокойное выражение, как будто курит вовсе не табак.
Также он явно неравнодушен к наставнице восьмой команды, Юхи Куренай, так что в этот раз у нас будет взрослая Санта-Барбара. Ну и Джирайя чего-нибудь зажжет, наверное. Помимо этой шайки-лейки клановых подростков, в путь-дорогу на экзамен отправляются еще сорок шиноби Конохи, то есть десять команд с наставниками-чунинами. Правда, там "труба пониже и дым пожиже", да и детишки вполне себе моего возраста, хоть и генины. Не всем же быть юными дарованиями, клановыми наследниками, джинчурики и просто упертыми парнями, вроде Рока Ли, который сейчас восходящая звезда.
Или правильнее будет уже взошедшая звезда?
Старшие девушки, из той десятки команд, поглядывают весьма одобрительными взглядами на Ли с палуб двух других транспортов, и явно снимают с ученика Гая взглядом зеленый костюмчик. Сам Ли смотрит только на Сакуру и немного на учителя, который уже зеленеет под цвет костюма, хотя мы еще стоим у причала. Да-да, тяжело быть могучим зверем с сильнейшей морской болезнью.
Звучит сигнал, и мы отплываем, флотом из трех транспортов.
Нам предстоит проплыть мимо страны Волн, в страну Воды, богатую островами, туманами, рифами и рыбаками. На самом большом из островов и находится Киригакуре, Деревня скрытая в Тумане, еще недавно известная, как Кровавый Туман.
Нынче порядки изменились, с приходом Пятой Мизукаге, Теруми Мэй, и Туман постепенно начинает выкарабкиваться из разрухи гражданской войны. Внезапно пронзает вполне понятная ассоциация. Туман — Акацуки — гражданская война. Дождь — Акацуки — гражданская война. В Тумане убивали детей на экзаменах и без Акацуки, но все равно, отрешиться от мысли, что где Акацуки — там мертвые дети — очень непросто.
Приходится делать над собой усилие, чтобы стряхнуть эту ассоциацию и вообще дурные мысли.
Все-таки хорошо вот так стоять и смотреть на море, отбросив злость!
Какие-то прибрежные чайки еще орут вслед, то ли матерят на своем птичьем, что им еды не досталось, то ли счастливого пути желают. Морская свежесть, легкий бриз и соленый вкус на губах от брызг. Волны так себе, легкой силы, но брызги долетают. И самое главное — вот эта безбрежность моря, ощущение, что ты маленькая песчинка перед лицом необъятной природы, ощущение мощи стихии и ее величия, в котором просто растворяешься. Даже не знаю, как это внятно описать, трудно подобрать слова, чтобы описать не испытавшему, насколько вот это стояние перед лицом стихии, волнует и возвышает. В горах можно испытать схожее чувство, но там суровая мощь скал и высот, а вот на море все же мягкость и текучесть воды, совершенно другой оттенок, но неизменно пробирающий до глубины души.
Правда, если вспомнить море в шторм, то там тоже все сурово и жестко.
Поединок со стихией, с мощью природы, когда ты проверяешь свои возможности, насколько ты сам крепок и силен, насколько прочен твой дух, это немного другое, отличающееся от созерцания и растворения. Но тоже — хорошо для души, пользительно, если можно так выразиться.
"На небесах только и разговоров, что о море", воистину так.
23 июля. Транспорт "Могучий", где-то в море, неподалеку от страны Волн.
— А вон там мост, видишь? — разносится голос Наруто. — Это великий мост Наруто!! Мы, команда номер семь и Какаши-сенсей, все вместе защитили старика Тайдзуну, победили Забузу, Хаку и Гато, и помогли достроить мост!
— После чего судовладельческая империя Гато перешла во владение Конохи, и впервые у страны Огня нет необходимости фрахтовать чужие корабли, — добавляет голос Какаши сбоку.
Сам Копирующий Ниндзя, вопреки привычке, не читает, а просто стоит возле борта.
— И все это благодаря тебе, Гермиона, — продолжает Какаши.
— Ммм?
— Я сообщил в блокноте о случившемся, и команда из Конохи успела ворваться в компанию Гато, и перехватить управление, активы и бумаги, до того, как их уничтожили. Наследники не стали возражать, ибо Гато напал на Коноху, и Лист был вправе нанести ответный удар. Так что наследники предпочли откупиться компанией, и теперь мы плывем на одном из кораблей Гато.
Не зная, что сказать, я только вежливо улыбаюсь, мол, хорошо, что хорошо закончилось.
— В умах обновленной команды номер семь ты, Гермиона, занимаешь немалое место, — продолжает Какаши.
Раскрываю демонстративно широко глаза, делая вид: "удивлен, ничего не знаю, что за инсинуации?" Какаши изображает понимающую усмешку глазом, мол, ты знаешь, я знаю, и ты знаешь, что я знаю, так что нет смысла в долгих объяснениях и почему бы не перейти сразу к делу? Ну, допустим, с Карин все понятно, а остальные что? Сакура переобулась после того разговора о Саске? Наруто окончательно записал меня в старшие сестренки и теперь переживает, как и за всех остальных своих друзей?
Да у меня можно сказать бурная социальная жизнь, только я сам не в курсе!
— И теперь, Какаши-сан, мне нужно поговорить с ними и что-то объяснить?
— Нет, я уже объяснил, — пожимает плечами Какаши. — Что ты размышляешь о будущем экзамене и о том, как бы помочь им всем сдать его.
— Это же не Коноха, я не смогу помочь действием.
— Ты же знаешь Наруто, моральная поддержка для него важнее физической, — улыбается Какаши. — Хотя не могу не признать, что Джирайя-сама здорово натренировал его за этот год, да что там, и года еще не прошло. Из меня вышел все-таки не очень хороший наставник, седьмая команда больше дала мне, чем я им.
Хмм, Какаши явно нервничает и переживает из-за экзамена и учеников. Надо бы его поддержать.
— Вы дали им главное, Какаши-сан, — говорю чистую правду, — свой личный пример.
— Это не удержало Саске в деревне, — внезапно возражает Какаши.
— Вы вините себя в его уходе? — с легким любопытством.
— Да, как наставник, — Какаши что-то припоминает. — Проблемы учеников — проблемы наставника, так выходит.
— Восстановление клана и месть Итачи, в какой из этих проблем вы хотели помочь ему, Какаши-сан?
Товарищ Хатаке явно озадачен.
— Пять лет после уничтожения клана Саске зацикливался на двух вещах, и никто не объяснял ему, что это плохо. Здесь нет вашей вины, Какаши-сан. Орочимару подловил Саске в сумеречном состоянии, помрачённом, скорее всего тем, что Саске проиграл схватку и попал в госпиталь.
— Кто угодно мог проиграть схватку с биджу в Истинной форме, — неуверенно возражает Какаши.
— Какаши-сан, это психологическая проблема, понимаете? — терпеливо объясняю. — Саске проиграл, и вместе с его зацикленностью на мести Итачи, у него помрачилось сознание. В такие моменты люди не могут адекватно оценивать происходящее, просто не могут. Орочимару пообещал ему силу победить Итачи, и Саске ушел, даже не думая о Конохе. Он думал только о мести, и все остальное не имело значения.
— Я должен был поговорить с ним, — вздыхает Какаши.
— Какаши-сан, поверьте мне на слово, такое одним разговором не лечится. Надо было сажать Саске в закрытую комнату, чтобы не сбежал, и годами работать с ним, избавляя от зацикленности на Итачи. Здесь нет вашей вины, Какаши-сан, подумайте об этом.
Какаши обещает, и на этом разговор заканчивается. Бедолага Копирующий, все нет ему покоя, теперь вот из-за учеников изводится. Ну, будем надеяться, что-то теперь осмыслит проблему и перестанет обвинять себя в случившемся тогда, после этого злополучного экзамена на чунина.
23 июля 78 года. База Акацуки, на границе страны Водопадов и бывшей страны Неба.
Конан закончила протирать торс Нагато влажным полотенцем и заметила.
— Ты стал выглядеть еще хуже.
Перед ней, в инвалидном кресле, сидел настоящий Пейн — Нагато, практически ее ровесник, если считать формально по годам. Фактически же, седой, изможденный, с просвечивающими ребрами и обожженными ногами, с торчащими из спины обломками корней Гедо Мазо, Нагато выглядел глубоким стариком. Тридцать пять лет ему не дал бы никто, в лучшем случае пятьдесят, и то, если спрятать тело под одеждой. Со времен столкновения с Ханзо и гибели Яхико, когда у Нагато отнялись ноги, только считанные люди видели его настоящий облик. Для всех остальных он всегда представал в образе одного из тел Пэйна, куклы, для которой было использовано тело Яхико.
Рыжий парень с пирсингом в носу и теле, риннеганом в глазах, таким все считали Пэйна.
— Ничего, — закашлялся Нагато, — зато дело, наконец, сдвинулось с места.
— Тебе нужно реже проводить эти сеансы, — нахмурилась Конан. — Или улучшить передатчики чакры, ты тратишь ее слишком много и перенапрягаешься!
— Никхгчего, — ответил Нагато. — Теперь у нас есть постоянная база, можно заняться и передатчиками. Нужны будут еще тела, для запасных шести путей Пэйна, помимо тех, что ты уже доставила. Еще нужно будет поработать над передачей чакры для запечатывания, кха, кха.
— Конечно, — Конан накинула на него рубаху. — Тебе не холодно? Может выкатить тебя на солнце?
— Ничего, — отмахнулся Нагато. — Время поджимает, потерплю. Помнишь, в детстве, нам казалось, что война будет длиться бесконечно, и мы так навсегда и останемся дрожащими от ужаса детьми?
— Да, и Яхико убеждал нас, что мы вырастем и обязательно изменим мир, — улыбнулась Конан.
— Яхико, — вздохнул Пэйн.
Нагато непроизвольно кинул взгляд в сторону помещения с саркофагами, где лежали куклы — тела Пэйна, в том числе и тело Яхико.
— Да, он всегда был впереди и вел нас, — продолжил Нагато, — создал "Рассвет" и верил, что мы изменим жизнь в стране Дождя к лучшему. Помнишь, что говорил учитель Джирайя о ненависти?
— Помню, — без тени улыбки ответила Конан. — Считаешь, что он специально нас обманывал?
— Возможно, он тоже искренне заблуждался, — ответил Нагато, — ведь столько лет прошло с тех времен, когда он нас учил. Заблуждался, а потом понял, что этот мир состоит из ненависти и боли, и принял реальность. Ведь он узнал нас и все равно атаковал, ты же сама видела!
— Видела, — кивнула Конан.
— Учитель Джирайя повзрослел, как и мы когда-то, после гибели Яхико. Повзрослел через боль, — уверенно продолжал Нагато, наклоняя голову. — Как видишь, Конан, наш путь правилен, мы заставим мир повзрослеть, через боль и страдания, заставим всех отбросить иллюзии, принять реальность такой, какой она является. И вот тогда, мы осуществим мечту Яхико и установим настоящий, прочный, реальный мир!
— Вот только неясно, этого ли хотел Яхико в своих мечтах, — с кривой, печальной улыбкой, добавила Конан, приступая к протирке ног Нагато.
— Он хотел мира, прекращения войн и насилия, как нам говорил Джирайя-сенсей, — просипел Нагато. — Но, к сожалению, умер, не успев повзрослеть. Но теперь мы знаем, что учитель Джирайя ошибался и мы ошибались. Установить мир и прекратить войны можно только путем предельного насилия и боли.
Конан ничего не ответила, только кивнула, продолжая процедуру омовения ног. Обычно это делал кто-то из Путей, но иногда у Конан щемило сердце от боли за Нагато, от желания помочь ему на выбранном пути, желания разделить принимаемую боль. Нехитрые процедуры омовения помогали, и Конан снова надевала бумажную маску холодной и отстраненной женщины. Пепел сгоревшей любви к Яхико иногда шептал ей, что выбранный путь неверен, но она продолжала следовать по нему, вслед за Нагато.
В конце концов, этот мир все-таки заслужил немного боли и ненависти за смерть Яхико.
Глава 28
23 июля 78 года. Транспорт "Могучий", где-то в море возле страны Волн.
Жизнь на корабле сильно напоминает миссию в страну Травы, только вместо палатки большая каюта для девочек. Есть еще каюта для мальчиков, и отдельные помещения для наставников. В остальном, такие же девчачьи разговоры, накрашивание ногтей, обсуждение экзамена, ну разве что Яманака Ино из десятой команды в новинку. Блондинка из цветочного магазина и соперница Сакуры в любовных делах, Ино, из клана местных легилиментов, больше смотрит томным взором, чем болтает.
