Однако, на мгновение перестав смотреть на опасности и проблемы, угрожающие именно выживанию Назарика в этом мире и задумавшись именно о планах...
Момонга сложил руки перед собой, положив на те подбородок и обратил свой взор внутрь себя.
Этот новый мир был... Странным. Пожалуй, это было самым правильным описанием для мира вокруг самого Момонги.
Странные люди, живущие по непривычным Момонге законам и паранормальные существа в одном шаге от тех. Все еще живая природа вокруг и человечество, передвигающееся по улицам без респираторов. Примитивные технологии компьютеров, даже та же самая школа...
"Я хочу... Сохранить этот мир" — Момонга в конце концов медленно кивнул, прежде чем тут же исправить свою мысль внутренне — "Нет, я хочу сделать этот мир лучше."
Момонга рассматривал людей вокруг себя как существ, жизнь и смерть которых не вызывала у него никаких эмоций. Само существование людей, безусловно, вызывало у него эмоции — слабые отклики тех, вроде раздражения или интереса, но миллион погибших или миллион спасшихся? Для него это было статистикой.
И все же Момонга помнил, как он когда-то являлся человеком, и потому на каком-то самом малом уровне сочувствовал людям.
Он помнил, как умерла его мать. Помнил, как день за днем он работал на нелюбимой работе. Помнил, как перебегал по улицам, стараясь прижать поплотнее к лицу прохудившийся респиратор. Помнил зависть и гнев, что возникали в нем каждый раз, когда он видел очередное лицо богатого наследника мегакорпорации, появляющегося на очередном праздновании сразу с парой красивых женщин, модифицированных лучшими учеными Земли. Помнил то, с какой радостью он впервые увидел протянувшего ему руку друга, Тач Ми, спасшего его в Иггдрасиле. Помнил, с какой жадностью он рассматривал впервые промелькнувшие перед его глазами целые леса далекого нереального мира...
Этот мир еще не был лишен подобных чудес. Момонга мог прогуляться по улицам, взглянуть на растения, увидеть домашних животных...
Следовал ли Момонга какому-то внутреннему компасу, морали, в отношении людей, желал сохранить и преумножить подобное богатство ради них, ради миллионов людей, что проживали в данный момент в это мире? Конечно же нет — как и было сказано, если бы вся человеческая цивилизация вымерла завтра, то, безусловно, Момонга бы возмутился потере огромного потенциала человечества, но с точки зрения эмоций даже не обратил бы внимания на произошедшее.
Однако он сам, Назарик, его...
Его, наверное, семья?
Его семья заслуживала того, чтобы жить в прекрасном мире, полном дикой природы, счастливых лиц и развивающейся науки.
Иными словами, если бы Момонга попытался представить себе какую-то финальную цель, большую цель, к которой должен был двигаться сам Момонга и к которой он планировал направить движение Назарика, своеобразный "план максимум" — то Момонга сформулировал бы его как "сохранить мир и сделать его лучше."
Конечно же в первую очередь Момонга рассматривал улучшение этого мира с точки зрения собственных желаний и желаний Назарика, именно ориентируясь на те, Момонга в дальнейшем планировал выбирать в случае возможных конфликтов интересов. Однако, если бы в результате создания мира, более приятного для Назарика он создал бы условия, что также больше бы нравились другим людям — то, в этом также не было бы ничего плохого. Наоборот, пусть даже устремления других людей из этого мира были совершенно вторичны по отношению к нуждам и желаниям Назарика — в конце концов в том,. чтобы сделать жизнь людей вне Назарика лучше было рациональное зерно — в конце концов управлять теми, кто не желал бунтовать, было значительно легче чем теми, кто стремился к постоянному восстанию.
Придя к этому выбору Момонга кивнул, после чего выдохнул резко и хлопнул в ладоши, будто бы ставя незримую печать на внутренние файлы в его голове, после чего задумался на мгновение.
Конечно же, даже определившись с итоговым планом, сам Момонга все еще оставался в рамках текущей нужды Назарика — ближайшие планы Момонги относительно сбора информации и ресурсов не изменялись совсем. Более того, скорее, они становились еще более важными — для того, чтобы эффективно влиять на как минимум какую-то часть этого мира требовался большой объем восполнимых ресурсов и как можно более полная информация об окружающем его мире. Однако кроме этого...
Момонга задумался на мгновение — религия Момонги могла послужить распространению его влияния, но ему так и не удалось полностью разобраться с проблемой обеспечения безопасности церквей и распространением их влияния. Для этого требовалась целая агентурная сеть — и хотя Назарик мог предоставить большое число высокоуровневых специалистов по меркам Иггдрасиля — несколько сотен существ в рамках сотен миров представляли из себя каплю в море, не говоря уже о существующем барьере знаний между существами Назарика и различными мирами. Для подобного влияния требовалось множество агентов из этого мира — однако Момонга, вполне логично, опасался как раскрытия информации о существовании Назарика, так и о лояльности своих агентов. Две этих проблемы стояли даже превыше эффективности самих агентов — даже бесполезный агент мог сослужить свою службу, как минимум в качестве экспериментального образца для Демиурга, в то время как нелояльный агент был опасен вне зависимости от того, был он полезен или нет. Более того, нелояльный, но профессиональный агент был куда более опасен, чем нелояльный дурак.
Однако где Момонга мог легко найти множество верных, и при этом молчаливых, агентов в этом мире?
Момонга задумался на мгновение, прежде чем, напрягши весь свой разум, был вынужден сдаться под напором реальности и связаться с Альбедо, после чего передать ей указания о том, чтобы она начала присматриваться к местным обитателям.
На что, Альбедо, конечно же мгновенно отреагировала словами "как и следовало ожидать, Лорд Момонга, вы появились именно в тот момент, когда я нуждалась в ваших словах", однако Момонга уже на автомате отфильтровал подобную информацию мимо своих ушей. Чтобы он не сделал — всегда обитатели Назарика мгновенно начинали хвалить его за то, как он "невероятно" разобрался с очередной проблемой, о существовании которой он даже не знал. Иногда для того, чтобы обитатели Назарика начали хвалить его "решение проблемы" самой "проблеме" даже не нужно было существовать.
В любом случае, он совершил самое главное — определился с общей миссией Назарика и принял решение начать постепенное внедрение в эти новые миры, в которых он оказался по воле случая, так что теперь перед лицом Момонги оставалось всего две незначительные проблемы!
Школа и две девушки, которых он неожиданно втянул в мир паранормального...
Момонга задумался на мгновение, после чего попытался вглядеться внутрь себя.
Может быть он забыл разобраться с еще одной какой-нибудь случайно и важной проблемой?
* * *
Йохан медленно разжал руку, позволил своему телефону упасть на стол перед ним, прежде чем выдохнуть, стараясь успокоить свое клокочущее сердце — только что полученный ответ от церкви падших ангелов определил его дальнейшую судьбу. Все, пути назад больше не было. Он окончательно и бесповоротно перешел из-под крыла демонов под крыло...
Йохан даже не знал, под чье именно крыло он перешел — кроме того факта, что Сатору явно являлся каким-то богом. И судя по тому, что он умудрился выйти на прямой разговор с демонами и даже организовать убийство полноценного — и крайне могущественного — главы демонического рода руками падших — крайне влиятельным.
Калаварнер должна была прибыть в ближайшее время для того, чтобы провести с ним разговор по поводу информации, что он мог предоставить относительно своего прошлого места работа — и насколько понимал сам Йохан, его ожидал разговор из разряда тех, в которых на вопросы следовало отвечать задолго до того, как их зададут.
Перспективы Йохана выглядели туманно, без всяких приукрас — Йохан отдавал себе отчет, что он не являлся каким-то важным звеном или влиятельным человеком для подобной сделки. Первая же мысль о его неверности, первая мысль о его некомпетентности — и его однозначно бросят на растерзание акулам — Йохан совершенно не сомневался, что бог, способный манипулировать целой фракцией падших и имевший дерзость отмахиваться от Левиафан как от назойливой мухи легко найдет возможность выбросить Йохана за борт.
Однако Йохан точно также видел и вторую часть подобной фразы — обладающий дерзостью и влиянием.
Нет, Йохан не был трусом, сбегающим при первой же возможности под крыло того, кто выглядел более перспективным победителем в данный момент — скорее его преда... Его "смена места работы" было связано с его честолюбием.
Йохан был очень талантливым магом, но он был не уникальным талантом, рождающимся раз в тысячелетие, подобно Вальбурге или Ле Фей, на свете существовали десятки подобных ему "очень талантливых" магов. Его место под патронажем рода Гремори было, определенно, крайне "не пыльным" и весьма прибыльным — пока оно существовало, конечно же — но совершенно без всякой перспективы "карьерного роста". Даже когда он находился под покровительством Зеотикуса Йохан знал, что ему не стоило даже заглядываться на то, чтобы стать демоном, обрести невероятную силу, бессмертие и прочие "действительно крутые" вещи. Сейчас же, с гибелью Зеотикуса, Йохана буквально вымыло на берег волной событий. И Йохана совершенно не устраивала текущая ситуация.
Если Йохан сможет добиться вершин благодаря покровительству Сатору — значит его действия были вовсе не зря. Если он останется на том же уровне "непыльной работы", что и до этого — то это также было не зря. А если он погибнет страшной смертью...
Что же, честолюбие магов часто становилось причиной их гибели.
Не то, чтобы это было идеальным оправданием в глазах самого Йохана, но здоровый фатализм позволял тому сохранять остатки своего благоразумия — особенно после уже произошедшего выбора.
К тому же пока Йохан был жив — что само по себе в условиях происходящей подковерной борьбы богов и демонов стоило немало.
Впрочем, несмотря на то, что Йохан уже получил предписание относительно дальнейшего "диалога" с эмиссаром Сатору из числа падших — судя по всему, его смерть не планировалась в ближайшее время. По крайней мере сам Йохан рассуждал подобным образом учитывая тот факт, что он получил приказ наладить контакт с его собственными агентами в мире людей.
Не то, чтобы Йохан был слишком уж влиятелен в мире, но какой приличный маг его калибра не обладал парой выгодных связей среди старых коллег или криминальных элементов по миру? Кто знает, когда ему пригодится пара поддельных паспортов латинской америки или небольшая домашняя самодельная бомба?
Впрочем, несмотря на то, что Йохан все же обладал контактами с этими людьми — в конце концов число тех было меньше пары десятков, не говоря уже о том, что они являлись именно его "контактами", специализированными поставщиками или знакомыми, а вовсе не агентами. Если судить исключительно по числу "агентов" — то есть лояльных ему последователей, которыми мог свободно командовать Йохан — тот мог остановиться только на паре фамильяров, сохранившихся со времен его ученичества среди других магов. Если бы Йохан умел выстраивать полноценные агентурные сети, подобные раскинувшейся вокруг паутине — то он вряд ли бы пошел в услужение к Зеотикусу Гремори.
Однако, как правильно сообщил ему неизвестный, видимо, местный надзиратель над церковью падших с подписью "А", Йохан обладал достаточно крупным потенциальным набором возможных рекрутов в шаговой доступности.
Ученики академии Куо.
Те были лояльны от того, что они совершенно ничего не знали об окружающем мире, и если Йохан мог пообещать самому себе, что он не планировал их вовлекать во что-то смертельно опасное, а наоборот, дарил им возможность прикоснуться к магии — то его мораль успокаивалась и сам Йохан мог увидеть положительную сторону в своих действиях и суждениях. В конце концов, учитывая то, что две наследницы демонических домов находились в данной школе, никто не мог допустить, чтобы кто-то неблагонадежный добрался до двух девушек — по крайней мере до того момента, пока сам Сатору не пробрался в зону комфорта демонов.
Более того, судя по всему, Сатору уже запустил руки и в этот карман — Трио Извращенцев, Катасе и Мураяма — даже в данный момент Йохан получил приказ стать официальным опекуном семьи Генширо Саджи, с которой, судя по всему, Сатору вышел чуть раньше на связь...
В таком случае...
Можно ли было считать, что срочная эвакуация демонического персонала из Куо была проведена не только с целью сохранения двух наследниц, но и согласно плану Сатору, ослепив демонов в мире людей, позволив самому Сатору действовать свободно в Куо, под носом и демониц?
И если это было так, то Йохан мог только поздравить себя с тем, что, несмотря на то, что он совершенно не был трусом и совершенно был не склонен к предательству...
В этот раз он действительно успел запрыгнуть на отходящий с перрона поезд побеждающей команды.
* * *
Генширо Саджи жил не лучшую жизнь из тех, что только можно было себе представить — он не родился в семье мультимиллиардера, не был великим атлетом и в целом достаточно скромно относился к своим собственным умственным способностям — но Генширо не был несчастлив.
Его родители погибли в результате дорожного происшествия, но, несмотря на всю боль, что принесло ему это событие, Генширо не озлобился на весь мир — потому, что несмотря на утрату его родителей, в жизни Генширо нашлось место прекрасным светлым пятнам — его младший брат, Генго, его младшая сестренка, Кахо, и его дедушка, Сато, принявший трех детей на свои поруки, обеспечивший им достойное детство даже в таких ужасающих условиях. Старый пенсионер, давно ушедший с работы на заслуженную пенсию, вернулся на работу вновь для того, чтобы обеспечить троих детей — и Саджи, стоило ему только достигнуть минимального возможного возраста, начал помогать своему дедушке, занимаясь мелочной работой, вроде раздачи листовок...
К сожалению, мир был настроен на то, чтобы жизнь Генширо Саджи превратилась в ад. И как бы Генширо не сопротивлялся этому факту — у мира было гораздо больше возможностей для того, чтобы повлиять на Саджи, чем у обычного старшеклассника совершить обратное воздействие.
Сато Саджи, отдавший свои годы жизни сперва своим детям, родителям Саджи, а потом и внукам, скончался — до последнего пытаясь обеспечивать детей, тот упустил момент начавшегося сердечного приступа — и троица детей семьи Генширо осталась вновь одна.
К сожалению, других родственников у Саджи не было — другие бабушки и дедушки давно умерли своей собственной смертью, а потому на этот раз над Саджи нависла угроза детского дома — что было намного хуже, вместе с его младшим братом и сестрой.
Сама угроза детдома пугала Саджи, но не настолько, чтобы Саджи совершенно не мог вынести ту. Однако идея того, что его младшие могут покинуть Саджи...
Поэтому Саджи, утерев слезы по поводу ушедшего дедушки, взял себя в руки, и пользуясь замешательством правительственных структур, решился действовать в тот краткий момент, когда он еще мог добиться удачного исхода для всей своей семьи.
