— Послушай, Саша. — Виктория выгнулась в объятиях Александра, но не отстранилась. — Мне приятна твоя забота, но всё же есть смягчающие остроту ситуации обстоятельства: вода кристально чистая и купальник очень и очень быстро сам высохнет. Ткань такая, новейшая, но сотни раз уже проверенная разработка. Опасности срабатывания твоих негативных опасений нет. И благодарю за точное знание первоисточников. — девушка улыбнулась озорной улыбкой, но Иванов улыбки не принял:
— Хотелось бы верить, Викта. — Александр не отрываясь смотрел ей в глаза. — Но...
— Опасности нет, Саша. — Виктория повторила фразу и погрустнела, поняв, что улыбка не сработала. — Я серьёзно говорю. И мы на этом берегу одни, в радиусе пяти кеме никого нет. Телекамер тут не держат, а район дачного центра спутники и самолёты контроля не "снимают" постоянно. Не беспокойся о том, что тут окажутся некие "паппараци".
— Сказанула тоже, Викта. Надеюсь, я тебя прижимал не сильно? Всё же это мне, каюсь, поскольку, виноват, в новинку, потому мог и не рассчитать. Я понимаю, ты хочешь казаться сильной и даже быть не по-женски сильной, но что мне делать с моей настройкой? Я её изменить не в силах... Так как?
— Мне было приятно и легко. Спасибо за заботу, Саша...— она легла навзничь на покрывало и устроила голову у него на коленях, как всегда положив ладонь правой руки ему на шею. Её и без того высокая развитая грудь поднялась ещё выше. Виктория прогнулась и успокоилась, расслабив тело. — А чего хотел наш неугомонный генерал?
— Думаю, что инспекционный момент, не более того. Мы ведь не крысы лабораторные, с нами и разговаривать надо. Вот мы в очередной раз перекинулись парой-тройкой фраз.
— Согласна, он действует правильно.
Вернулись они с канала поздно вечером. Виктория наскоро приготовила ужин, поела и сразу ушла к себе, а Александр взял в дачной библиотеке знакомый фолиант, включил торшер и, усевшись в кровати, погрузился в чтение.
Второй день пребывания закончился в тишине и покое. На следующий день они гуляли вдвоём по лесу, нашли уютную поляну и здесь Виктория преподала Александру первый полный урок наслаждения близостью. До прямого контакта дело не дошло, просто Виктория показала Александру, как можно доставлять друг другу немалое удовольствие, не доходя до опасного края. Казалось, в этой тонкой науке для неё нет никаких тайн и Александр сам не заметил, как его тяжеленная броня куда-то исчезла и он целиком и полностью отдался музыке и ритму пребывания рядом с Виктой. Хотя ещё вчера он не мог поверить, что она не станет ему выговаривать за чисто мужскую необразованность и неумелость.
Иванов был готов уехать с дачи в любой момент, поняв, что на этом простом основании его пребывание с Викторией лишается полноты — он прекрасно знал, что далеко не каждая женщина простит мужчине необразованность и неумелость в подобной сфере. Но Виктория поразила Александра своей восприимчивостью. Она, казалось бы, прочитала его опасения по первоисточнику. Она ни словом, ни взглядом, ни жестом не осудила и не укорила его. Ей была приятна ученическая неловкость Александра, но она не ставила себя в позицию умудрённой классной дамы и незаметно направляла его усилия, избегая прямого командования.
Давно уже на Земле не было людей, неспособных понять, что для кого-то их присутствие будет излишним и ненужным. Помня об этом, Виктория, не хотевшая в этот совместный отпуск никаких неприятностей, всё же включила индикатор, способный учуять любого визитёра или съёмку с любого расстояния. Но на протяжении нескольких часов увлекательных занятий прибор так и не подал предостерегающего сигнала.
— Надеюсь, Саша, что теперь ты не будешь считать меня бесплотным духом? — Виктория дала Александру догнать себя и изогнулась в блаженной истоме в его крепких объятиях. — Мы, конечно же, продолжим это приятное и полезное времяпровождение. И не накручивай себе, что ты — телёнок в этом и теде и тепе. Каждому когда-нибудь приходится этому учиться и было время, когда этому не учили ни в семье, ни в обществе. А самотужные попытки сам понимаешь, к каким плачевным результатам приводили. — теперь она говорила о всё ещё волновавшей Александра проблеме открыто, в полный голос. От неожиданности и в порыве благодарности Иванов ещё сильнее обнял подругу. — Отпусти, ведь дышать нечем, медведь!
— Извини. — Александр мгновенно ослабил хватку. — Ты, Викта, такая...
— Какая?
— Земная и одновременно — звёздная! Вот какая...
— Ну, уважил...— Виктория освободилась от объятий Александра и звонко, раскрепощенно рассмеялась. — Ладно, собирай манатки и побежим обедать. После обеда поспим и вечером я расскажу тебе об некоторых аспектах науки побеждать в состязании двоих... Согласен?
— Конечно, Викта.
— Тогда — бежим...
Отпуск завершился как обычно — спокойно и ожидаемо. Виктория завезла Александра к нему домой и они простились, как казалось тогда, на несколько дней — до первого слушательского построения новичков на Поле Славы Звездной Академии Еврорегиона. Но после слушательского построения Виктория неожиданно для Александра практически полностью исчезла из сферы его досягаемости, погрузившись в работу с головой.
Первый курс Звездной. Виктория — будущий командир и реальный астронавигатор
— Товарищ начальник астронавигационного факультета. Полковник Белова. Прошу принять по служебному вопросу. — Виктория решительно открыла тяжёлую двойную дверь, соединявшую кабинет Командира и приёмную. — Разрешите?
— Хорошо. Садитесь, Виктория Аскольдовна. Чем озабочен ваш ум на этот раз? Только не просите невозможного. Это — Академия, а не Космоцентр...
— Я не прошу невозможного для других, товарищ астронавигатор высшего класса первого ранга. — Виктория села на полумягкий стул перед широким столом Командира. — Я прошу разрешения на совмещение...— она подала высшему офицеру лист пластика, извлечённый из поясной планшетки. — Прошу вас не отказать.
— Вы серьёзно, Виктория Аскольдовна? — офицер ознакомился с недлинным текстом. — Это же прорва работы. Ну, с этим я могу согласиться, но вот с тайной... Хотя и тут вы все распланировали...
— Командир, я прошу невозможного только для себя. И вы знаете, что я могу и умею совершать невозможное. Но я особо настаиваю на том, чтобы изолировать эту информацию от подполковника Лосева и полковника Иванова.
— Вы всё взвесили, Виктория Аскольдовна?
— Да, Командир, — Виктория выпрямилась, — вы же знаете, я не люблю лишних слов...
— Хорошо. Считайте, что моё согласие вы получили. — офицер расписался световод-кодатором на углу листа документа и добавил несколько строчек. — Всё будет так, как вы хотите. Ещё проблемы?
— Никак нет, Командир. — Вика встала. — Разрешите идти?
— Идите. Успехов.
Начальник факультета Астронавигации выполнил свое обещание. Никто в Академии в полной мере не знал, что Виктория несёт двойную нагрузку и практически с нуля получает вторую специальность. Ничего особенного не смог заметить и Александр. К чудачествам своей подруги, умудрявшейся из ничего доставать полную информацию он уже давно привык, потому его не удивила немного возросшая занятость Виктории, у которой день был расписан уже не по минутам, а по секундам. Виктория не подавала никакого вида, который позволял бы докопаться до тайны.
Михаил как ни старался, не смог пробить возведённую Викторией стену, за которой скрывалось что-то новое, а потому — настораживающее. Даже подключив Факультет Косморазведки, Лосев не смог добыть ни грана проясняющей ситуацию информации. Барс десанта снова чувствовал свое бессилие и мрачнел с каждым днём всё больше. Неприступная и загадочная Виктория не давала ему ни малейших поводов докопаться до истины.
— Сашок, Викта от тебя определённо что-то скрывает. — Михаил положил перед другом распечатки графиков её занятости за последний месяц. — Если помнишь, её нагрузка составляла 80 часов в неделю, а теперь она составляет больше 100 часов в неделю. Это явно указывает на то, что где-то есть подключение... Мне кажется, что она ударилась слишком сильно в учёбу, чтобы все эти данные можно было счесть простым бредом автоматики. У меня такое чувство, что в ближайшие несколько лет она обставит нас всех так, что никому не удастся найти ни малейших аналогов в истории.
— Барсу за каждым камешком мерещится охотник со снайперской винтовкой? — участливо произнес Александр. — Михаил, да ведь к ней на приём в многотысячную очередь выстраиваются с утра до позднего вечера слушатели всех без исключения факультетов академии... Такого тут не было со времен переноса последнего по списку факультета — Реанимационного Освоения планет — в город... И не было никогда раньше... Во всяком случае — в таких масштабах. А люди стоят уже несколько месяцев в холле её общежития... Стоят ежедневно по вечерам вплоть до десяти часов, когда, естественно, беспокоить человека уже становится предосудительно. Конечно, они очень уважают её право заниматься учёбой, тренировками, наукой, практикой, но и на них Виктория тратит времени предостаточно.
Я не помню случая, чтобы она была когда-нибудь абсолютно свободна с момента принятия Присяги... А ведь и мне хочется её без помех и прерываний сводить на концерт, в музей, на выставку, я ведь знаю, насколько ей это надо, просто необходимо. А мне просто необходимо бывает видеть её без груза проблем, без строгой полковничьей формы, в которой она теперь пребывает едва ли не двадцать четыре часа в сутки. Мне очень хочется побыть рядом в тишине и покое... Мне иногда кажется, что она и спит в ней, в этой форме... Мне просто хочется нормальных закрытых взаимоотношений с женщиной, Миша... Закрытых потому, что я слишком долго носил монашескую рясу и занимался исключительно теоретическими изысканиями в этом направлении. Но теория — хорошо, просто прекрасно, она многому меня научила, а вот Викте надо другое. Ты знаешь, что я провёл отпуск перед академией не где-нибудь, а у неё на даче, где мы были только вдвоём... Там она мне и заявила о необходимости кончать пуританство. Она тогда же меня и многому научила...
Самое же основное, что она избежала искушения счесть меня телком в некоторых вопросах... Но сам понимаешь, на этом наше общение не зацикливалось и отпуск вдвоём пролетел как один день. Она тогда попросила меня не беспокоить её до построения в Академии. Я согласился и теперь я в трудном положении, поскольку, похоже, что наш совместный отпуск перед первым курсом Академии был последним периодом, когда мы были исключительно и только вдвоём. А сейчас... Скоро и мне придется смиренно вписывать свою фамилию в книгу записи очереди... Я несколько раз за истекшие месяцы в разное время появлялся у неё, но там... Там — не только очередь из нескольких сотен людей...
Сама Виктория... Она просто не может совместить меня и свою нынешнюю деятельность. Если она что и готовит, не входящее в наши общие с тобой планы, Миша, то это называется просто — армия соратников. Я это понял недавно, сравнив списки... Но всё дело в том, что больше мне там появляться просто стало опасно: Виктория по-прежнему не может совместить меня и свою формируемую армию сторонников... Она адски хочет побыть со мной, побыть простой женщиной, без всяких там умопомрачительных научных и военно -космических званий...
Она адски хочет быть со мной рядом не Навигационной Звездой, а простым человеком, простым земным человеком. Она страдает, страдает сжав зубы, понимая, что это сейчас невозможно. А моё появление каждый раз только усугубляет и обостряет эту ситуацию. Потому я туда и не хожу. Но я не хожу ещё туда и по её личному высказанному мне едва заметным намёком желанию. Виктория вынуждена запрещать мне появляться в часы вечера, чтобы не выставлять за дверь очередного визитёра...Она не может и не хочет отказывать им в помощи в интересах успеха нашего дела: нас мало и мы обязаны подготовить Волну...
Но всё равно, не видеть её по вечерам, в самое что ни на есть личное время — ты же знаешь, она засиживается с посетителями и до полуночи... Это не твои хвалёные десять часов — её нагрузка продолжается и в одиннадцать, и в половине двенадцатого. А подъём-то у нас, в нашем военно-космическом монастыре всё равно в шесть утра... И она встаёт... Встаёт абсолютно не отдохнувшей — я точно это знаю... И ничего сделать не могу — едва только я начинаю ограничивать, она обижается и обижается вполне законно. И вот эта самая законность причиняет мне особую боль... Это больно до слёз... Она работает с абсолютно чужими людьми, очень медленно да и не во всём становящимися для неё своими... Работает не покладая рук и не отключаясь с утра до вечера. Работает одна в привычном ей запредельном режиме. Работает, стараясь не расходоваться по пустякам. Она работает... А мне придется долго ждать... И — бдеть часами в приемной... Глупо...
— Помощь — учтена. Виктория — всё же не машина, ей и отдыхать когда-то надо. Когда она засыпает? — спросил Михаил.
— В час ночи, не раньше. Это архиплохо, Миша.
— Во-во. А подъём, как ты и сказал, да и я сам знаю — в шесть. Явное несответствие нагрузки и восстановления. И к тому же её помощь слушателям можно легко учесть. Ладно, с твоей версией о создании армии сторонников можно согласиться — в конце концов это вполне понятный, прогнозируемый и потому нормативный вариант. Но дело не только в этом. Я просто уверен, нет, я просто убеждён, что армией сторонников дело не кончается. Есть, я готов поспорить на что угодно, и другое подключение, сущность и содержание которого мне до сих пор непонятны... — Михаил ткнул пальцем в первый попавшийся пункт распечатки, обведённый красным маркером.
— Но ведь она же кава...— Александр хотел напомнить другу о научных способностях его подруги.
— Знаю, научник она первоклассный и её ум постоянно работает в пяти — двадцати направлениях. А я чую, поверь мне на слово, что тут — направлений сорок — шестьдесят. И это — с момента принятия Присяги... Большего сказать не могу. Факультет Косморазведки тоже не смог сказать ничего определенного. Глупо и супернепрофессионально. Будем думать.
— Но кроме твоих весьма озадачивающих и весомых слов, других доказательств у нас никаких больше нет, Михаил. — убеждённость Михаила в наличии посторонней, непрофильной нагрузки начала понемногу передаваться и Александру.
— То-то, что нет, а должны быть. И я намерен их добыть. — Михаил поёрзал в кресле и сжал пальцы обеих рук в кулаки.
— Ну уж нет, Миша. Если она смогла осилить такую прорву работы...
— То остановить меня — раз плюнуть?... Сомневаюсь. — с вызовом бросил Лосев.
— Угомонись, Миша. — Александр успокаивающим жестом коснулся тыльной стороны правой ладони друга.
— Ладно, если ты хочешь.. Но, помяни мое слово — она вскорости нас обоих отправит по ненадобности на пенсию, а сама станет Президентом Евразийского региона... И нам придётся писать мемуары о нашем общении с новоизбранным ста процентами населения Евразии Президенте. Мы-то будем с тобой писать мемуары... А в целом и частном мы будем... будем мы тогда все до единого... вкалывать, причём гораздо эффективнее и больше, чем рабы на плантациях.... и в первую очередь — члены Астроконтингента Евразийского Региона Земли. Уяснил перспективочку? Архиподготовленный Астрофлот Евразии с уникальными возможностями... Планету, полную алмазов к подъезду желаете? Через час получите... — Он помолчал, затем добавил. — Глупо, но вполне реальный вариант.
