Катака с беззвучным смехом зачерпнул чакры, влил её в кожу на ладонях и выстрелил жгутами липкой кожи в сторону от эпицентра взрыва.
Уже вдали от бушевавшего пламени Катака оценил ярко белую субстанцию, покрывающую все его тело. Одежда юноши была полностью уничтожена, трусы из чакропроводящей проволоки застыли металлической кляксой и стекли на ноги, превратившись в неопрятные шорты металлического цвета.
Мозг, наполненный эйфорией, отказывался работать правильно. Сознание Катака затуманено, и кто знает, что бы с ним случилось, если бы он не заметил валявшуюся чуть поодаль обугленную ногу... женскую ногу.
— Нет... нет-нет-нет-нет-нет! — подбежал к ноге Катака. Дрожащими руками дотронулся.
Вокруг бушевало пламя, а Катака держался за останки одной из его сестер. Эйфория бесследно исчезла, уступив место непониманию и отрицанию. Ощущение могущества сменились бессилием.
— Как так... как же так, — мямлил Катака.
— Брат, беги! — донесся до его разума вскрик из-под земли. Катака вздрогнул. Отчаянный вопль Ци Эн отрезвил.
Выплеснув огромное количество чакры из тенкецу на ногах, Катака выстрелил собой в сторону. В место где он только что стоял упала белая звезда.
*Бабах!*
Тело Катака унесло в дали. Но о себе парень не заботился.
"Там же только что пряталась под землей Ци Эн!" — Разрывалась личность Катака от боли потери.
"Убью!" — гнев на куноичи затопил разум. Катака, сам не понимая как, понял, где находится враг.
Из его плеч, кистей и ладоней в сторону противницы устремились острые жгуты липкой кожи. Скорость жгутов была высока. Ударив в место где только что стояла Фай, они расплескались лужей липкой субстанции.
Катака напряг жгуты и потянул свое тело к точке атаки.
В полете в него врезалось множество кунаев, пропитанных чакрой огня. Парень почувствовал, что количество субстанции, дающей ему силы, немного уменьшилось. Затем он понял, что каждый всплеск активности очага чакры уменьшает количество белой панацеи.
"Убью!" — стерла ярость все мысли.
Только дотронувшись до земли руками и ногами, Катака выстрелил во все стороны кольями из твердой кожи. Чакры он на эти колья не жалел. Если раньше они были коричневого цвета, и сильно уступали по прочности железу, то ныне их можно прировнять к качественной стали.
Катака не видел своего врага, все что он мог атаковать по площади. Да и не было у парня изысканных дзюцу — простая манипуляция свойствами кожи, да её создание — вот и все на что способен Катака. Совсем другая история начинается, когда Катака вливает огромное количество чакры в кожу. Ведь, как не посмотри, но кожа часть его тела, и в неё можно вложить намного больше чакры, нежели в дзюцу. Таким образом, в данный момент, обладая запасом чакры равном количеству чакры всех погибших только что сестер и братьев (Катака не знает об этом), у парня есть шанс справится с Фай.
К сожалению, Фай не собиралась недооценивать врага. Одно то, что он выжил после Падения Звездного Неба, говорит о многом.
— Нинпо: Сэкура! — услышал сквозь рев ветра, возникшего от взрывов Катака.
— Кхэ, — выдохнул принц клана Ву от неожиданности, когда что-то острое пробив все преграды проникло в его плоть со спины. Прошло сквозь позвоночник, пробило Очаг и вышло спереди.
Сам не понимая, что делает, Катака в отчаянье повелел белой жидкости покрыть очаг Чакры. На это ушло неожиданно много ресурсов панацеи (так окрестил белую жидкость Катака).
Вдруг кто-то закрыл от него солнечный свет. Катака поднял голову. Перед ним стояла невысокий человек. Резко человек схватил лицо Катака в свои ладони.
— Слишком крепкий, — распознал Катака приятный до отвратительности женский голос.
— Нинпо: Сэкура.
Что-то острое вышло из середины ладоней куноичи и проникло в мозг Катака. И опять же, Катака мгновенно заполнил рану белой жидкостью, однако все что он мог снизить повреждения, и как можно быстрей заполнить рану панацеей.
Маска куноичи ушла в сторону. Катака угасающим сознанием распознал нижнюю часть лица своей противницы.
Женщина вдохнула полной грудью. И обрушила на Катаку ревущее пламя.
Крича от боли, Катака пытался вырваться из ладоней женщины — но все было тщетно. Каждый его рывок вредил мозгу Катака, и заставлял его тратить большое количество панацеи на ликвидацию последствий своих попыток.
А пламя все кружило вокруг Катака и кружило. Медленно истлевала белая жидкость с тела, глаза начинали побаливать, как только слой белой жидкость с них уйдет, Катака ослепнет навсегда — повреждённые огнем глазницы невозможно залечить.
"Я умру? Умру не отомстив за свою семью?" — задавался вопросом Катака. Отчаянье заполнило все его естество, но и оно постепенно ушло, оставив лишь пустоту и смирение со своей судьбой.
Возможно у судьбы были иные планы на Катака. Куноичи почему-то отпустила его. Поток пламени прекратился, однако что происходит было не разглядеть — остатки огня все еще кружили вокруг Катака.
"замена" — в отчаянье попробовал использовать технику Катака. Не удалось. Противник заблокировал эту возможность своим дзюцу...
Некоторое время спустя, Катака смог разглядеть что происходит.
Враг стоял недалеко. Нога куноичи давила на голову лежащей на земле Ци Эн. Лицо Ци Эн было направлено прямо в сторону Катака. Парень видел весь тот ужас, что отражался в глазах бледной тринадцатилетней младшей сестры.
Понимание нашло на Катаку. Ци Эн выжила благодаря белой жидкости, и в самый опасный момент, когда враг жарила Катаку своим пламенем, попыталась ударить куноичи в спину. Однако попытка провалилась.
"Ци Эн..." — открыл и закрыл рот Катака. Собрав волю в кулак, он направил чакру в кожу, но на этот раз кожа не стала наслаиваться и образовывать колья или жгуты. Катака создал мириады тонких нитей и устремил их внутрь себя, обволок нитями кожи все свои органы, все кости и даже мозг. На это действо ушла почти вся панацея.
Понимая, что даже так ему не победить, Катака решил дать сестре шанс сбежать. Оставшуюся панацею он влил в ладонь. Встал и направил руку в сторону обратившей на него внимание куноичи. Все готово было к сильнейшему выстрелу чешуёй, на который был способен Катака. Но ему было не суждено выстрелить. Юркая неясная тень возникла из ниоткуда и полоснула Катака по шее. Кровь потоком ударила в небо. В мгновение ока все вены и артерии на голом теле Катака были порезаны. Мир для Катака сузился до острия небольшого ножичка увеличивающегося по мере приближения к глазу парня.
Сознание принца уплывает во тьму бесконечной свободы...
...
...
...
* * *
Хорек вытащил свой нож из трупа, смахнул капли жидкости, что были на лезвии клинка и в два прыжка добрался до своей напарницы. Позади юркого животного осталось покалеченное бездыханное тело...
2.9. Безумный феникс расправляет крылья II
Тихий летний день в деревне скрытой в листве. Один из многих спокойных деньков в месте, где будто застыло само время.
Тишина и покой загородного особняка Сенджу нарушается поскрипыванием деревьев исполинов да мерным дыханием парня, ожидающего аудиенции.
Молодой человек с трудом мог держать спокойное лицо. Последние три дня он был сам не свой. Близилось его пятнадцатилетие, а с ним и особая "взрослая" тренировка. Уже подобрана кандидатура куноичи, что будет "просвещать" юнца, а также сделаны все необходимые приготовления, чтобы парень случайно не влюбился во взрослую красавицу. И чтобы близость была плодотворной (чтобы научится противостоять зову гормонов в процессе) парню приходилось специальными методиками расшатывать свой контроль эмоций.
Однако все не было столь плохо, если бы не порой пробивающиеся сквозь толщину стен песни страсти неизвестной женщины.
"Учитель..." — с трудом сдерживал парень грустную мольбу.
"Развратник! Зачем вы позвали меня в гости, если сами занимаетесь... занимаетесь... занимаетесь!" — гневался иногда парниша. Сжимал кулаки, и даже хотел уйти и громко хлопнуть дверью. Однако гнев быстро уходил.
*Выдох* — тяжело и печально вздохнул парень. Сколько невинных красавец было совращено в соседней комнате?
"Может даже Канеде..." — стоило мысли возникнуть, сознание само дорисовало картину страстной борьбы двух начал. Вот только вместо сенсея, сознание рисовало на месте мужчины его, парня, образ!
*Хлоп* — дал себе пощёчину парень. Словно только этого и ждала, куноичи за стеной издала особенно сильную песнь удовольствия и все стихло.
Парень сглотнул вязкую слюну. Прогнал чакру через каналы по всему телу — помогло лишь на время.
Так он и сидел в прихожей, гоняя чакру по каналам, уничтожая лезущие в сознания картины болью и ожидая вызова учителя.
Вскоре дверь отварилась. До слуха парня донесся обрывок диалога:
-... я выполню все, Хокаге-сама, — усталый женский голос нес в себе толику нежности и любви. Парень украдкой бросил взгляд на выходящую из "логова" женщину. Невысока милая особа с короткими русыми волосами, лицо скрывала безликая маска. Примечательно, что у особы этой не было выдающихся форм, длинных ног, а её нижняя округлость была ближе к плоскости.
"Как странно!" — подметил парень. Обычно его сенсею нравятся девушки с формами, а тут плоская как доска особа. Неожиданно.
"Неужели у учителя изменился вкус?" — хлопал глазами парень.
Куноичи поклонилась и пошла на выход, даже не обратила внимания на парня. В нос юноши шибанул аромат женщины, и сознание несчастного подростка чуть не улетело в далекие дали.
— Проходи, — отрезвил парня голос учителя.
Собрав мысли в кулак, молодой шиноби зашел в кабинет, соседствующий со спальней.
У большого окна во всю стену стоял мужчина, одетый в домашнее кимоно серого цвета. Взгляд мужчины был устремлен куда-то вдаль, спина была ровной, плечи расправлены.
Парень всегда удивлялся способности учителя в любом положении выглядеть уверенно, и отчаянно желал быть таким же крутым. Родные смеялись на попытки парня подрожать сенсею, но юноше было все равно. Он хотел также когда-нибудь стоять в своем кабинете и вызывать своей крутой уверенностью благоговение подчиненных!
— Присаживайся. У нас будет серьезный разговор, — поставил бокал с вином на стол мужчина и повернулся к парню. Абсолютно белые волосы качнулись от движения головы мужчины, юношу пригвоздили к креслу два красных глаза, которые отражали необычный внутренний мир их обладателя.
Слегка поскрипывали деревья на ветру, приветливо заглядывало в комнату солнышко, где-то недалеко жужжал комар. Мужчина же долго вглядывался в юношу, и только когда убедился, что ученик ведет себя степенно и не ерзает, как вел себя бы второй его ученик (а точнее первый по старшинству) приступил к объяснению.
— Я долго думал, что еще оставить своей деревне в наследство, — как обычно без расшаркивания объяснял мужчина:
— Учебное заведение, где обычные люди смогут обучаться вровень с детьми ниндзя. Специальное подразделение шиноби, действующее скрытно и выполняющее особые поручения, поручения которые нельзя доверить открытым и простым людям. Совет Джонинов, как третья сила в политической среде Конохи — это может показаться большим вкладом в развитие Конохи, — альбинос глубоко вздохнул, чем безмерно удивил своего ученика. Раньше за мужчиной не было заметно подобной слабости. Всегда уверенный в себе, Второй Хокаге, походил на существо из льда, а тут столь человеческий жест, слабость, перед лицом приемника своей воли!
— Но этого все еще не достаточно, — потер виски Тобирама.
— Данзо-кун, есть два дара которые я попрошу сохранить. Первый, — взял тонкий лист со стола Хокаге и бросил напряженному ученику.
— Читай, — не просьба, приказ.
И Данзо прочел. Прочел, и чуть было не воскликнул от удивления. В папке было описано особое под подразделение Анбу некий Корень Анбу — закрытая структура, задачи которой были обширны, но огласке не подлежали. Примечательно, что предполагалось обучение членов Корня с самого детства, а не подбор кандидатур из опытных ниндзя, как делается в АНБУ.
— Удивлен? Предположу, что ты считал, будто я забыл о тебе ученик? — совсем незаметно дернулись уголки губ Тобирама Сенджу в намеке на улыбку.
Первым желанием Данзо было отказаться от столь ответственного поста. Парень справедливо считал, что не готов к такой сложной задаче, но первые мысли не преобразовались в слова. Данзо вовремя прикусил язык.
Ничего не скрылось от красных глаз Тобирама Сенджу.
— Тебе будут помогать опытные старые шиноби, доверие к которым у меня безгранично, но лет через пять я, думаю, ты сможешь и самостоятельно справиться с задачами, стоящими перед новым подразделением, — уверенно заключил альбинос.
Некоторое время Хокаге молчал. Затем отвел взгляд в сторону приоткрытой двери в спальню.
— Не только Корень я хочу доверить тебе, ученик. Придет время и к тебе придет одна особа и отдаст в руки один из трех моих последних даров Конохе, — затем легендарный ниндзя, мрачный гений, кои рождаются не чаще раза в поколение, мечтательно (мечтательно!) проговорил непонятные на тот момент для Данзо слова:
— Один листок к солнцу ближе,
второй скрыт в глубине, среди корней,
последний же, третий, появится еще не скоро, и будет в среде простых листков расти, — поэтически выразил свою мысль беловолосый Сенджу.
Парня покоробило излишне возвышенные слова сенсея. Однако он уже привык к подобным изречениям. Иногда Тобирама высказывал идеи невероятной глубины, заключенные в паре фраз брошенных альбиносом походя, с легкой руки. Но порой, на гениального Сенджу "находило" и он выдавал слишком много высокой речи. Подобным заразился и первый ученик Тобирамы — Сарутоби Хирузен, но вот второй считал подобное излишеством. Нужно говорить четко и по существу, а все эти пафосные речи нужно оставить философам и монахам.
Обычно парень не слишком вслушивался в высокую речь сенсея, но не в этот раз. Чем-то зацепил юношу этот стих. Было ощущение, что учитель вкладывает в него не только свой ум, но и душу.
— Рассчитываю на тебя, Данзо-кун. Сохрани мое наследие, — потрепал ошарашенного ученика Тобирама по плечу, при этом слегка улыбаясь.
Это был один из последних разговоров между учителем и учеником. Вскоре Сенджу Тобирама, талантливый ниндзя, один из немногих идущих путем науки, пал от рук отряда Ивы, прикрывая отход молодых ниндзя. Он и остался в сердцах многих великим реформатором и правителем, который будучи много слабей Первого Хокаге, сделал для Конохи на порядок больше.
Много лет спустя.
Крепкий мужчина со шрамом на лице и раскосыми глазами, которые в данный момент были широко раскрыты, читал письмо. Долго уже читал, минут, пожалуй, сто. Перечитывал, откладывал в сторону, и вновь брался за чтение.
Что бы ни было написано на небольшом листке бумаге, это вывело хладнокровного главу Корня Анбу из душевного равновесия.
— Ками, учитель, вы даже после стольких лет умудряетесь испытывать разум своего ученика, — устало произнес в потолок Шимура Данзо, первый глава сверх секретного спецподразделения ниндзя.
