Айдо одним прыжком скрылся в кустах, там, откуда приближалась группа из мертвых шиноби и недобитых Зецу. И, прежде чем Хината успела хоть как-то отреагировать, из леса прилетел грохот мощного взрыва. Отряд объединенной армии шиноби качнуло горячей ударной волной, прорвавшейся сквозь деревья... и все исчезло. Бьякуган больше не видел ничего. Ни врагов... ни Айдо.
— Мы не пойдем к нему на помощь? — спросил, удивленно округлив глаза, чунин из Облака.
— Не нужно, — ответила Хината, покачав головой. — Это был теневой клон. И он не оставил от врагов ничего.
— Теневой клон? Но, говорят, его никак невозможно отличить от оригинала, — облачник уважительно покивал. — Хината-доно, ваш Бьякуган еще сильнее, чем все говорят!
— Бьякуган тут ни при чем. Просто с самого детства одна я могла понять, где настоящий Айдо, а где его клон. Одна только я... — ответила девушка и сильно прикусила нижнюю губу.
Над лесом поднимался султан дыма от тлеющих деревьев. Один из многих.
Present time. Айдо
Да уж — действительно интересное. Я упруго вскочил на ноги, повертел перед глазами новенькой правой рукой, состоящей из оранжевой чакры Она была как настоящая, только кончики пальцев вместо ногтей украшали аккуратные птичьи когти. Йоко негодяйка, не может без эффектов! Но конечность слушалась как родная и претензий я решил не предъявлять. В конце концов, она же девочка, надо сказать спасибо, что перламутровым лаком не накрасила.
— Ну что ж. Йоко, ты готова? Пора поставить хотя бы одну точку в этой затянувшейся истории!
И передо мной раскрылся Хирайшин
Глава 60
— Изанами — это искусство клана Учиха. Запретная техника. Она была создана как ответ Изанаги.
— Но ведь Изанаги может использовать только наш клан!
— Верно. И именно поэтому родилась Изанами. Подмена реальности может создать ощущение всемогущества. Но это — всего лишь иллюзия. Изанаги способно изменить судьбу. Изанами же управляет ею. Технику создала Учиха Наори, когда ее друг, Учиха Нака, обезумел от могущества Изанаги. И тогда она...
Тихий и тусклый голос Учиха Итачи, которого даже смерть не избавила от депрессии, заполнял темную и мрачную пещеру почти целиком. В числе прочего долетал он и до небольшой ниши в стене. Она была достаточно незаметной, чтобы можно было прокрасться в нее незаметно для увлеченных разрушением всего вокруг полумертвых (ха-ха!) братьев Учиха и Кабуто. И достаточно просторной, чтобы, высунувшись из-за камня, тихо наблюдать за происходящим.
Я не знаю, каким стану через много лет. Счастливым мужем и отцом, или надменным и распухшим от чувства собственного величия правителем, без угрызений совести выбирающим сколь угодно тяжелую судьбу для своих подчиненных, если это нужно для дела, или останусь тем же самым веселым парнем с неуклюжим юмором, просто чуть-чуть могущественным, капельку бессмертным и немного непобедимым... Но одно точно — я скорее перегрызу сам себе горло, чем стану идиотом. Саске заливал всю пещеру черным огнем Аматерасу. Сусаноо Итачи вполне мог составить достойную конкуренцию фиолетовой кукле Мадары. Кабуто вообще за то время, что я его не видел, превратился во что-то, имеющее к человеческому существу весьма отдаленное отношение. Когда у него из живота выросла Таюя — клон, разумеется, причем из плоти — меня впервые за очень много лет чуть не вырвало... И ни одно из этих существ, несущих миру освобождение, новую власть или очищающую ненависть, наделенных невообразимыми обычными смертными способностями и чувствами, не догадался оглядеться вокруг обычными глазами. Ведь ниша была маленькой, камень — узким, а пространственный барьер, изолирующий чакру — полностью прозрачным...
Древние земные китайцы были в чем-то правы. Чувствовать себя мудрой обезьяной, засевшей на пальме и наблюдающей за дракой двух тигров внизу — бесценно. Наслаждению не мешала даже перекрученная поза в три четверти, которой позавидовал бы даже Орочимару с Нан но Каизо и мелкие камешки, периодически сыплющиеся мне на голову с сотрясаемого битвой свода пещеры.
Я стоял неподвижно. Все время, пока Кабуто демонстрировал сочетание мощи режима Змеиного Отшельника, заставившего бы Джирайю покрыться жабьими бородавками от зависти, с научными достижениями (тут завистливый ком в горле пришлось глотать уже мне) и своим действительно незаурядным умом и талантом (я только тихо вздохнул — что уж тут душой-то кривить. Ну, надеюсь, через пару сотен лет мы сравняемся...). Просто не видел смысла двигаться. Леди Справедливость, видимо, прикинувшая, что отец демоницы, дающей прикурить богам (пусть и в будущем. Далеком будущем) — тоже вполне себе кочка на ровном месте, решила вернуть долг за многие годы моих страданий. На какой-то миг я было поверил, что я искупил все грехи перед мирозданием и меня ждет мой персональный рай: остаться единственным живым, мыслящим и относительно целым существом в этой пещере. Но нет: мои прегрешения перед мировой гармонией оказались слишком тяжкими. Да и неудивительно: Ю и Тен-тен только взять. Сразу обеих. А уж если о словах Темари вспомнить!... М-м-кхм... сейчас не об этом. Моим мечтам не суждено было сбыться: изощренный интеллект, вооруженный претензией на научный подход и огромным практическим опытом, проиграл атомной дубинке в лапах неандертальцев с перманентной депрессией и неистребимым комплексом младшего брата. Кабуто попал в гендзюцу. И то, что это было особое, мозголомное гендзюцу, призванное обманывать самых могучих обманщиков этого мира, очкарика совершенно не оправдывает!
Последующие события я воспринял со смешанными чувствами. С интересом выслушал лекцию по применению Изанами — принять и раскаяться в своих действиях? Х-ха! Более чем уверен, по версии Саске мой непростительный поступок будет заключаться в том, что я спас от его жадных лап Карин. И в этом мне раскаяться? Да уж легче будет мозги Учиха изнутри разворотить!
Рассказ об истории клана Учиха, его членах и их пути к могуществу я пропустил мимо ушей. Эти жалкие попытки доказать, что Учиха тоже люди, не стоили времени, на них потраченного. Ей-богу, Итачи, тебя послушать, так еще окажется, что твой клан состоял сплошь из воинов справедливости, человеколюбцев, обожал гладить миленьких белых котяток и выпивал стакан молока перед сном! Вот честно, Итачи — глава организации нукенинов в параллельном мире нравился мне гораздо больше! Вовремя там успел вправить тебе мозги... хм, Кизаши Харуно.
Вызвало любопытство только упоминание, что, оказывается, девушки клана Учиха тоже обладали Шаринганом. До сей поры я считал это невозможным. Впрочем, в силу того, что на данный момент в мире остался один живой представитель клана Учиха, да и тот... вызывает подозрения, информация представляла чисто умозрительный интерес. Разве что Саске решит, наконец, признать неизбежное, воспользоваться наукой Орочимару и превратиться в девочку... Ну нет, упаси от такого все сущие боги вселенной, ведь тогда мне придется разрушить этот оскверненный мир!
Добыча информации об Эдо Тенсей из парализованного мозга Кабуто тоже была ожидаемой. Речь Итачи о защитнике деревни — Саске почти вышибла у меня слезу пополам с нервным хихиканьем. Отмена Эдо Тенсей для всех поднятых мертвецов, включая самого себя, заслужила одобрительный кивок напополам с улыбкой: похоже, мне в очередной раз удалось немного кинуть Шинигами, умудрившись и на елку (которой в этом мире нет) влезть, и задницу не ободрать. Бедняге придется засесть за справочники по юриспруденции, глухо матерясь в адрес всех этих хитрых смертных — помнится, мои красноволосые предки тоже провернули что-то подобное. Вот только чем дальше, тем больше росло глухое беспокойство — боги, какими бы они ни были, таких вещей прощать просто не могут. И то, что я не вижу возможностей как-то мне навредить — совершенно не означает, что их нет. Боги не подчиняются привычным законам, а предыдущие обитатели Узушиогакуре тоже, наверное, до последнего верили в печать на полу той пещеры.
Ладно. На бегу о таких вещах все равно думать смысла не имеет. В дальнейшем надо тщательнее обдумывать свои поступки, может, поподробнее посоветоваться с дочерью... А пока — все, что сделали здесь Учиха, как-то укладывалось в рамки разумного. Но вот когда Саске, оставшись один, внимательно посмотрел на застывшего столбом Кабуто, а затем, не говоря ни слова, развернулся и пошел к выходу из пещеры, я просто не поверил своим глазам.
Уж не знаю, что меня остановило — еле заметное ли чувство, шедшее из давно и бесцеремонно оккупированной части души, или тихий шепот интуиции. А может, муки выбора — не смог сразу решить, каким способом из моего многочисленного арсенала я поджарю, заморожу, расчленю, сотру в пыль, исторгну из видимого мира своего врага, так удивительно похожего на меня... Как бы то ни было, шаги красноглазого давно затихли у выхода, а я все переводил взгляд с Кабуто на каменную стену и обратно.
— Это как? Это, позвольте, как? То есть, когда ты пытаешься разрушить собственную деревню, набираешь себе команду смертников, притворяясь их другом — где твой водяной с тем чудищем, а? — и пытаешься затащить в эту компанию второе и последнее солнце, освещавшее ваши змеиные норы... Орочимару, за то, что не дал им умереть от голода в одиночестве, будут на том свете жарить в не самом большом котле и потрошить не самыми тупыми вилами... Когда ты делаешь все это — ты благородный мститель и воплощение света. А как прикончить врага, уничтожившего уже десятки тысяч человек, выгнавшего из своих домов целые страны — это 'фи, добрые так не поступают'? Да уж, если весь клан Учиха жил по такой извращенной логике, то хорошо, что этих отморозков больше нет. Я бы и сам поучаствовал!
Облегчив душу, я перевел взгляд на Кабуто, успешно изображающего статую самому себе.
— Что ж. Ну а я не такой добрый, не настолько светлый, да и вообще не очень хороший человек. Я считаю, что каждый должен расплатиться за свои ошибки!
И, подойдя к неподвижному очкарику, одним взмахом руки снес ему голову. Тело, бесформенным кулем рухнуло на камни.
— Ай!
Я поднес к лицу ладонь. В толще плотной полупрозрачной оранжевой чакры, изображающей мою правую руку, уже начали прорастать тонкие капилляры — Йоко ускоряла процесс регенерации насколько могла. Один из них зацепился за торчащую чешуйку того, кто когда-то был Кабуто и теперь из чакроруки, созданной силой демона, капала человеческая кровь. Многозначительная аллегория, если задуматься.
Вообще, странно, что через чакру, держащую многотонные удары и способную сносить скалы, пробился какой-то роговой отросток, но... в конце концов, это же Кабуто. Даже я не рекомендовал бы слишком близко подходить к моему мертвому телу. Тоже многозначительно получилось.
— Ну что, будем считать это равноценным обменом.
Три капли моей крови на поверхности серого камня рядом с обезглавленным телом. По одной за каждую нашу встречу. И, последний раз посмотрев на очередную, и, надеюсь, последнюю на сегодня многозначительную картину, я развернулся и пошел к выходу.
Интерлюдия.
В пещере царил вечный сумрак. Его не мог разогнать ни тусклый свет лишайников на стенах, ни редкие солнечные лучи, не иначе как прямым попущением Ками приникающие сюда сквозь трещины в скалах. А звук капель, падающих с потолка, не нарушал, а органично вплетался в вязкую тишину, навечно застывшую под каменными сводами.
Вековечное спокойствие корней горы не было поколеблено даже когда здесь началось шевеление — появившиеся насельники бесцеремонно забрались в пещеры. Но их действия в сравнении с масштабом горного хребта ничем не отличались от копошения муравьев, тоже любящих устраивать свои насекомьи города в трещинах скал. И даже меньше — эти поселенцы, в отличие от муравьев, не старались переделать пещеры под себя, лишь кое-где снеся стены, соединив ходы в скалах в одну большую систему, которая, однако, по-прежнему оставалась такое же первозданно дикой и не обжитой. В общем, внимания эта деятельность явно не заслуживала.
Но однажды все изменилось — в пещеру пришла война. Эти насекомые, эти жалкие двуногие смертные, показали такое могущество, перед которым миллионы лет существования горного хребта были не больше чем папиросной бумагой перед падением метеорита. И скалы удивленно вздрогнули, сотрясенные мощью, способной изменять реальность по собственному желанию...
К счастью, катаклизм, порожденный смертными, быстро закончился, как и вся их жизнь. На горы вновь опустилась темнота и тишина, оставив после себя раскатившиеся камни, обрушенные своды и тело с обрубком шеи на полу одной из пещер. И на все это из-под плоского камня смотрела закатившимися глазами отрубленная рогатая голова, которую любой драконоборец почел бы за честь прибить на стену, но, которая, тем не менее принадлежала раньше человеку.
Казалось, покой этого места, ставший в буквальном смысле могильным, не побеспокоит более никто и ничто. Но это была ошибка.
Мертвое тело, которое в холоде окружающего камня могло пролежать так очень-очень долго, внезапно дернулось. Раз, другой — как будто внутри обезглавленного туловища сохранилась искорка жизни и теперь, когда опасность миновала, она пыталась выбраться наружу.
Движение, начавшееся в грудной клетке, сместилось выше. Рывок — и из обрубка на каменный пол вывалилась небольшая белая ящерка. Подняв голову, она осмотрелась вокруг, недовольно зашипела, раздув кожистый гребень вокруг шеи и, качнув небольшими рожками на голове, просеменила к серому камню рядом. Остановилась, внимательно рассмотрела три капли уже свернувшейся крови, а затем, приоткрыв пасть, начисто слизнула их неожиданно длинным и толстым языком. Секунду простояла неподвижно, а затем белой молнией метнулась в ближайшую щель в скалах.
Здесь ящерке больше нечего было делать. Ей предстоял долгий путь на восток. Сквозь леса, населенный совами и лисами, через равнины и степи с их орлами и соколами, через пустыню с жарой и скопионами. Дорога казалась непосильной для такого маленького существа, тем более, что за все время ей нельзя было раскрывать рта.
Но в конце дороги ее ждал один отдаленный оазис. Некогда знаменитый, ныне, после совсем недавних событий он уже не представлял никакого интереса. Но ящерка знала — несмотря ни на что, в оазисе могло остаться то, что ей необходимо. Совсем чуть-чуть, совсем немного, буквально несколько капель, задержавшихся в яме, каменной расщелине, под корнями деревьев — воды из огромного озера, оживлявшего пески вокруг, дарившего жизнь. И когда ящерка пройдет весь этот путь и достигнет цели — кто знает, что произойдет тогда?..
Айдо
Нет, это потрясающе. Это просто удивительно. Прожив всю жизнь среди шиноби, неуловимых и могущественных убийц, отыскивающих свои цели, где бы они ни скрылись, и являясь таким же шиноби сам, я умудрился заблудиться. В пещере. Где свет от входа все время маячил перед глазами. И тем не менее — я потерялся.
Применить 'Бога Грома' было бы проще простого. Но злость на самого себя, опростоволосившегося в такой элементарной ситуации, вкупе с внезапно проснувшимся любопытством, вынудили меня вот уже битый час шататься по каменным коридорам.
