— О, что ж, — он вздохнул, съеживаясь на своем стуле. — Мы не рассчитывали точно. Рэй сказал, что это будет примерно двести лет, плюс-минус два года. Не то, чтобы мы могли управлять... я надеялся, что вы, ребята, это знаете: как попасть в нужное время. Потому что, парень, мне бы скорее понравилось вернуться и попасть туда до того как я впутался во все это с Рэем и другими.
Под руководством Рэймонда они шли в определенном порядке, выполняя шагами специфический узор среди камней и приговаривая слова. Доннер не имел понятия, что слова означают, и даже на каком языке они звучат. В заключение схемы, однако, они по одному подходили к камню с африканскими знаками, осторожно обходя его слева.
— И, как будто — бац! — он ударил кулаком в ладонь. — Первый парень в очереди — он исчез, приятель! Мы были просто ошарашены. Я имею в виду, что так и было задумано, но... исчез... — он повторил, качая головой. — Просто... исчез.
Возбужденные этим доказательством эффективности, они повторили последовательность шагов и слов, и при каждом повторе, первый человек в очереди исчезал. Доннер был четвертым.
— О, Боже, — сказал он, бледнея при воспоминании. — О, Господи, я никогда не чувствовал ничего подобного раньше, и надеюсь, никогда больше не почувствую снова.
— Амулет, мешочек, который был у тебя, — сказала Брианна, игнорируя его бледность. Ее собственное лицо было напряженным, излучающим интерес. — Что случилось с ним?
— Не знаю. Я, может быть, уронил его, а может он куда-нибудь задевался. Я потерял сознание, и когда пришел в себя, его при мне не было, — день был жарким и душным, но Доннер начал дрожать. — Джоджо. Он был со мной. Только он был мертвым.
Это высказывание ударило меня, как нож, прямо под ребра. В блокнотах Гейлис Дункан были списки людей, найденных возле каменных кругов — некоторые живыми, некоторые мертвыми. Мне не нужно было рассказывать, насколько опасным был такой переход — но напоминание заставило меня почувствовать слабость в коленях, и я села на обитую тафтой оттоманку Джоаксты.
— Другие, — сказала я, пытаясь говорить ровным голосом. — Они прошли?
Он покачал головой. Доннер все еще дрожал, и ему было холодно, но пот заливал его лицо: он выглядел очень больным.
— Никогда их больше не видел, — сказал он.
Он не знал, что убило Джоджо: не остановился, чтобы посмотреть, хотя ему показалось, что на его рубашке были следы горения. Найдя своего друга мертвым, и никого больше рядом, он в панике побежал оттуда, спотыкаясь, сквозь густой низкорослый лес и соленые болота. Свалившись в изнеможении после нескольких часов блужданий, всю ночь пролежал на жесткой траве песчаной дюны. Он голодал три дня, потом нашел и съел гнездо черепашьих яиц, и наконец, на украденном каноэ добрался до материка. А после этого болтался безо всякой цели, работая то там, то тут, выполняя самую черную работу, искал забытья в выпивке, когда мог себе ее позволить, а примерно год назад, или около того, снюхался с Ходжепайлом и его бандой.
Ожерелье из ракушек, сказал он, должно было позволить конспираторам узнать друг друга, если они вдруг встретятся в каком-нибудь месте. Но он никогда не видел никого, кто бы носил такое.
Брианне, однако, был неинтересен этот хаотичный рассказ об окончании его путешествия, она поспешила дальше.
— Ты думаешь, Зуб Выдры — Спрингер — вклинился в вашу группу неслучайно, намеренно пытаясь пройти совсем в другое время?
Он посмотрел на нее с приоткрытым ртом.
— Я никогда не думал об этом. Он ушел первым. Он прошел первым, — повторил он, как бы удивленно размышляя.
Брианна начала задавать следующий вопрос, но была прервана звуками голосов в холле, приближающихся к утренней гостиной. Доннер вскочил на ноги, в тревоге округлив глаза.
— Дерьмо, — сказал он. — Это он. Вы должны мне помочь!
До того как я смогла поинтересоваться, почему, собственно он так думает, или кто такой "он", аскетичная и строгая фигура Улисса появилась у дверей.
— Ты, — сказал он съежившемуся Доннеру в угрожающем тоне. — Не говорил ли я тебе, любезный братец, удалиться отсюда? Как смеешь ты входить в дом миссис Иннес и приставать к ее родственникам?
Затем он отступил в сторону, кивнув тому, кто стоял позади него, и маленький круглый рассерженный джентльмен в измятом костюме вошел внутрь.
— Это он, — сказал он, указывая обвиняющим пальцем. — Этот мерзавец сегодня утром украл мой кошелек на постоялом дворе Джейкобса! Стащил его прямо из моего кармана, пока я ел ветчину на завтрак.
— Это был не я! — Доннер сделал слабую попытку казаться обиженным и оскорбленным, но вина была написана на его лице, и когда Улисс схватил его за загривок и бесцеремонно обыскал, кошелек был обнаружен, к огромной радости владельца.
— Вор! — выкрикнул он, покачивая кулаком. — Я следовал за тобой все утро, ты, раздувшийся клещ, изъезженный вшами, изъеденный собаками дикарь!.. О, я прошу прощения, леди, — он добавил, кланяясь мне и Брианне, как бы опомнившись, перед тем как возобновить свои обвинения Доннеру.
Брианна взглянула на меня, подняв брови, но я только пожала плечами. Не было никакой возможности спасти Доннера от справедливого гнева его жертвы, даже если бы я действительно этого хотела. По распоряжению джентльмена, Улисс позвал двоих слуг и заковал вора в наручники, при виде которых Брианна несколько побледнела. Доннера, который протестовал, что он не делал этого, что его подставили, что это был не он, что он друг леди, действительно, приятель, спроси их!.. увели, чтобы доставить в тюрьму Кросс-Крика.
Глубокая тишина повисла после его ухода. Наконец, Йен потряс головой, как будто хотел избавиться от надоедливых насекомых, и положил, в конце концов, мастихин на стол, взяв вместо него эскизный альбом, где Брианна пыталась заставить Доннера нарисовать последовательность движений, которую он делал возле камней. Безнадежная мазня из завитков и зигзагов, здорово похожих на один из рисунков Джема.
— Что это за имя, Вендиго? — спросил Йен, кладя его обратно.
Брианна так сильно сжала свой карандаш, что костяшки ее пальцев побелели. Она расслабила руку и положила карандаш, и я увидела, что ее руки слегка дрожали.
— Вендиго, — сказала она, — это дух-каннибал у индейцев Оджибвэй. Он живет на дереве, воет во время штормов и ест людей.
Йен долго на нее смотрел.
— Милый парень, — сказал он.
— Вот уж нет, — я чувствовала себя более чем потрясенной. Не только шок от его появления, разоблачения, а потом и ареста, маленькие толчки памяти — живые образы моей первой с ним встречи — продолжали выстреливать в моем мозгу, несмотря на мои усилия прогнать их. Я чувствовала вкус крови во рту, и запах немытого мужчины перебивал аромат цветов с террасы. — Полагаю, это псевдоним, — сказала я, пытаясь казаться безразличной. — Вряд ли его крестили таким именем.
— Ты в порядке, мама? — Бри хмуро смотрела на меня, — может тебе что-нибудь принести? Стакан воды?
— Виски, — сказали я и Йен в унисон, и я рассмеялась, несмотря на потрясение. Когда напиток принесли, я уже снова владела собой.
— Что будет с ним, как ты думаешь, Улисс? — спросила я, когда он подошел ко мне с подносом. Невозмутимое красивое лицо управляющего не выказывало ничего, кроме легкой неприязни к недавнему посетителю: я видела, как он нахмурился, глядя на грязные следы, оставленные ботинками Доннера на паркете.
— Я полагаю, его повесят, — сказал он. — Мистер Таунзенд — так звали джентльмена — имел десять фунтов в кошельке, который был у него украден, — более чем достаточно, чтобы заслужить виселицу. Восемнадцатое столетие строго смотрело на воровство: даже одного фунта было достаточно, чтобы заслужить смертный приговор.
— Отлично, — сказал Йен с очевидным одобрением.
Я почувствовала, как у меня ёкнуло в животе. Мне не нравился Доннер, я ему не доверяла, и если быть до конца честной, действительно не считала, что его смерть была бы большой потерей для человечества, в общем и целом. Но он был собрат-путешественник: не налагало ли это некоторые обязательства на нас, чтобы помочь ему? И возможно, более важно, — была ли у него еще какая-нибудь информация, которую он нам еще не рассказал?
— Мистер Таунзенд отправился в Кэмпблтон, — добавил управляющий, предлагая поднос Йену. — Попросить мистера Фаркада взяться за дело немедленно, и желая сразу же дать свидетельские показания, поскольку ему срочно нужно было в Галлифакс, — Фаркард Кэмпбел был мировым судьей, и, похоже, единственным полномочным судьей в округе, с тех пор как Окружной Суд перестал действовать.
— Однако они не повесят его до завтра, я не думаю, — сказала Брианна. Она обычно не пила виски, но сейчас взяла стакан: эта встреча ее тоже потрясла. Я видела, что она повернула кольцо, бездумно потирая камень подушечкой большого пальца.
— Нет, — сказал Йен, глядя на нее с подозрением. — Ты же не собираешься...— он посмотрел на меня. — Нет! — сказал он в ужасе от той нерешительности, которую увидел на моем лице. — Этот парень — вор и мерзавец, и если ты собственными глазами не видела, как он сжигал дома и убивал людей, тетушка, ты отлично знаешь, что он это делал. Ради Бога, пусть его повесят и дело с концом!
— Ну... — сказала я, колеблясь. Звук шагов и голосов в холле спас меня от необходимости отвечать. Вернулись Джейми и Дункан, которые ездили в Кросс-Крик. Я почувствовала, как при виде Джейми, который появился в дверях, загорелый и раскрасневшийся, пыльный от верховой езды, по мне разлилось головокружительное чувство облегчения.
— Повесят кого? — весело поинтересовался он.
* * *
МНЕНИЕ ДЖЕЙМИ БЫЛО таким же, как и мнение Йена: нужно дать им повесить Доннера, и дело с концом. Он нехотя согласился, что либо Брианна, либо я должны поговорить с парнем хотя бы еще раз, чтобы быть уверенными, что ему больше нечего нам рассказать.
— Я поговорю с тюремщиком, — сказал он без всякого энтузиазма, — имей в виду, однако, — указал он на меня пальцем — ни одна из вас и близко не подойдет к этому типу, если рядом не будет меня или Йена.
— Что, ты думаешь, он может нам сделать? — Брианна была раздосадована и раздражена его тоном. — Он всего вполовину моего роста, ради Бога!
— Гремучая змея еще меньше, — ответил ее отец. — Ты не будешь разгуливать рядом с ней, только потому, что ты больше нее, я надеюсь?
Йен захихикал, и Брианна ткнула ему локтем под ребра.
— В любом случае, — сказал Джейми, игнорируя их, — у меня есть несколько новостей. И письмо от Роджера Мака, — сказал он, вытащив его из-под рубашки и улыбаясь Бри. — Если ты не слишком расстроена, чтобы прочесть его?
Она зажглась как свечка и схватила письмо. Поддразнивая, Йен попытался его отобрать, она засмеялась, хлопнула его по рукам, и выбежала из комнаты, чтобы прочитать письмо наедине.
— Что за новости? — спросила я. Улисс оставил поднос и графин с виски: я налила немного в мой пустой стакан и дала его Джейми.
— Кое-кто видел Манфреда МакГиллеврея, — ответил он. — Slainte!, — он осушил стакан, выглядя удовлетворенным.
— О, да? Где? — Йен выглядел слегка недовольным от этой новости. Я же была взволнована.
— В борделе, где же еще?
К сожалению, его информатор был не в состоянии назвать местоположение сего борделя. "Потому как был настолько пьян, что вряд ли соображал, где он находится", — как Джейми заметил цинично. Но был совершенно уверен, что это было в Кросс-Крик. Или в Кэмпбелтоне. Также, к сожалению, его видели там несколько недель назад. Манфред уже тысячу раз мог уехать.
— Это начало, однако, — сказала я, надеясь. Пенициллин был эффективен, даже против более запущенных случаев сифилиса, и мною было заготовлено немного в зимней кухне. — Я отправлюсь с тобой, когда ты поедешь в тюрьму. Потом, после разговора с Доннером, мы можем пойти и поискать бордель.
Довольный вид Джейми несколько полинял.
— Что? Зачем?
— Я не думаю, что Манфред все еще будет там находиться, тетушка, — сказал Йен, определенно развлекаясь. — Во-первых, я сомневаюсь, что у него имеется столько денег,.
— О, ха-ха! — сказала я. — Он мог сказать, где он остановился, не так ли? Кроме того, я хочу знать, проявились ли у него какие-либо симптомы.
В мое собственное время, могло пройти десять, двадцать или даже тридцать лет после первоначального заражения, прежде чем явные симптомы сифилиса проявятся: в это же время, однако, сифилис был более скоротечным заболеванием — жертва инфекции могла умереть в течение года. Манфред знал о заражении уже больше трех месяцев, и бог знает, сколько прошло с самого момента инфицирования.
По поводу поисков борделя Джейми совсем не выглядел воодушевленным: Йен же наоборот, был гораздо более заинтересованным.
— Я помогу искать, — вызвался он добровольцем. — Фергюс может пойти тоже: он знает довольно много о шлюхах — они скорее и охотнее будут говорить с ним.
— Фергюс? Фергюс здесь?
— Да, он приехал, — сказал Джейми. — Это была другая часть новостей. В данный момент он здоровается с моей тетей.
— Зачем он приехал, все же?
— Ну, ты слышала разговоры во время барбекю, да? Про мистера Симмса, печатника, и о его проблемах? Так вот, похоже, что ситуация ухудшилась, и он думает продать свой бизнес, до того, как кто-нибудь сожжет его мастерскую и его вместе с ней. Меня озарило, что, возможно, это подойдет Фергюсу и Марсали лучше, чем фермерство. Поэтому я послал ему весточку, чтобы он приехал, и, может быть поговорил с Симмсом.
— Это блестящая идея! — сказала я. — Только... как Фергюс сможет купить все это?
Джейми кашлянул и хитро на меня посмотрел.
— Ну, я думаю, сделку можно будет устроить. Особенно, если Симмс настроен на то, чтобы продать.
— Ладно, — сказала я, сдаваясь, — я не думаю, что хочу знать все детали. Но, Йен... — я повернулась к парню, уставившись на него пристальным взглядом. — Не в моих правилах давать тебе моральные советы. Но ты не будешь, повторяю, не будешь спрашивать шлюх в глубоко интимной манере. Я ясно говорю?
— Тетушка! — сказал он, притворяясь шокированным. — Что за идея! — и широкая улыбка осветила его татуированное лицо.
Глава 56. ДЕГОТЬ И ПЕРЬЯ.
В КОНЦЕ КОНЦОВ, я согласилась с тем, чтобы Джейми отправился в тюрьму договариваться о свидании с Доннером один. Он уверил, что это проще будет сделать без меня. К тому же, я имела несколько срочных дел в Кросс Крик. Помимо обычных соли, сахара, шпилек-булавок и других, необходимых в хозяйстве вещей, требующих восполнения, мне срочно нужна был кора хинного дерева для Лиззи. Мазь из желчной ягоды спасала во время приступов малярии, но была не столь эффективна для их предотвращения, как кора иезуитского дерева.
Однако британские торговые ограничения сделали свое дело. Конечно, как я и ожидала, чая не было нигде: его нигде не было уже почти целый год. Но нигде не было и сахара, ну, разве что по космической цене, и стальных булавок тоже было совсем не найти.
Соли я достать смогла. Целый фунт лежал в моей корзинке, когда я поднималась вверх по улице из доков. День был жарким и влажным: вдали от слабенького ветерка, дующего с реки, воздух был неподвижным и густым как патока. Соль в джутовых мешках затвердела, и торговцу пришлось откалывать ее кусками с помощью зубила.
