Сказать то, что учитель был разочарован, означало бы вовсе промолчать. Альбус Дамблдор не кричал, не высказывал претензий... никак иначе не проявлял участия к судьбе ученика (пара формальных бесед вовсе не считается, так как это нужно было для сохранения лица).
Был ли Том зол на Имхотепа? Несомненно. Однако он признавал, что в аналогичной ситуации, но при иных вводных, вероятно и сам бы не постеснялся атаковать конкурента. И пусть от злости это не избавляло, но мстить специально и целенаправленно волшебник не собирался (разве что подвернётся какой-нибудь удачный случай).
Куда сильнее был удар со стороны Альбуса Дамблдора, который попросту списал Слизерина со счетов. Да, восстанавливаться ему теперь долго, и репутация неплохо подмочена столь фееричным провалом, но...
"Это ведь не повод, чтобы заменять меня на нового ученика!", — мысленно негодовал волшебник, крепче стискивая пальцы на навершии трости.
Мягкое прикосновение к руке вырвало Тома из неприятных мыслей. Переведя взгляд на свою спутницу, он увидел беспокойство в красивых живых глазах, решимость на обветренном лице, напряжённо поджатые губы. Пришлось заставить себя улыбнуться, выражая благодарность и каплю смущения, негромко произнося:
— Кажется, я себя всё же переоценил.
Краснокожая девушка только кивнула, а затем поманила его к отвесной каменной стене. Приложив ладонь к склону, Покахонтас заставила открыться каменную нишу с каменным же диваном, на который они и уселись, расстелив взятый с собой коврик...
"Хотя, не только моё поражение стало причиной охлаждения отношений с учителем", — пронеслось в голове Слизерина, пока он переводил дух, наблюдая за кажущейся бесконечной рекой людей и нелюдей.
Британские волшебники, в особенности — аристократы, были приверженцами идеологии превосходства благородных родов, обладающих силой, которую унаследовали от предков, перед молодой аристократией, новой кровью и полузверьми. Однако же сам Том был... не столь радикален в своих взглядах, и пусть ему нравилось считать себя и других наследников элитой, презрения или ненависти к менее знатным представителям он не испытывал. Да и давнюю вражду народов считал пережитком прошлого...
"Только вот учитель, каким бы добряком широких взглядов себя ни выставлял, остаётся "магом старой закалки", для которого все не белые и не англичане — это существа второго сорта", — взгляд сам собой вернулся к девушке, буквально взявшей на себя ответственность за спасённого, о чём её никто не просил.
Покахонтас была... странная: Слизерин не слишком хорошо знал, как дела в отношениях у мужчин и женщин складываются в СПК, но сомневался в том, что даже здесь нормальна практика, когда парня практически покупают, обещая открыть ему тайны своего рода.
"Впрочем... Мне ли жаловаться?", — мысленно усмехнулся волшебник, ощущая как усталость постепенно отступает.
Даже если девушка ведёт какую-то свою игру, Том пока что не собирался вставлять ей палки в колёса. И причина этого состояла не только в желании узнать что-то новое, и не в попытке порвать с прошлым.
"В конце концов, чем не шанс начать новую жизнь? А чьи-то планы... Меня это уже не касается".
* * *
Турнир Шаманов оказался самым масштабным из уже завершившихся соревнований: благодаря размеру Большого Каньона, в нём единовременно происходило от двух и до трёх десятков поединков, начиная от отборочных боёв среди молодёжи, заканчивая схватками между матёрыми ветеранами. Представители СПК, пользуясь преимуществом "своей территории", одного за другим выбивали конкурентов из других стран, почти открыто сводя поединки к тем результатам, которые были нужны их бойцам.
После бесславного выступления на турнире волшебников Тао Джун, от её брата ожидали откровенно немногого. Однако юноша, едва разменявший пятнадцать лет возраста, духом-хранителем коего является кто-то из китайских генералов времён войны трёх империй, умудрился удивить многих: понимая то, что в схватке на истощение его попросту измотают, он сделал ставку на победу одним ударом.
Казалось бы, что после первого же применения тактики вложения всех сил в самый первый удар, уже второй противник должен быть к этому готов. В общем-то так и было, но даже когда молодые шаманы пытались начать уклонение в момент объявления боя, худощавый чёрноволосый подросток просто выстреливал собой вперёд, за мгновения преодолевая разделяющее их расстояние.
"Один удар — одна победа. И плевать на то, что в случае промаха второй попытки не будет", — усмехаясь уголками губ, смотрю за очередной дуэлью юного авантюриста.
На расстоянии двадцати шагов друг от друга стоят высокий краснокожий брюнет, волосы коего торчат вверх, придавая его голове вид свечи, пылающей чёрным огнём (Аматерасу?), а напротив него — худощавый невысокий подросток с копьём, вливающий свой немалый запас энергии в ноги и оружие. Вот судья даёт команду к началу и звучит хлопок перемещения, а безымянный мужчина отлетает спиной назад и теряет сознание (впрочем, учитывая полученные им повреждения, так даже лучше для него).
На месте поверженного шамана стоит Рен, одетый в широкие штаны и безрукавку чёрного цвета, лицо коего побледнело, на висках выступил пот, дыхание сбилось. Применив на нём техники диагностики, замечаю надорванные мышцы и сухожилия как рук, так и обеих ног. Однако же, все его повреждения быстро срастаются, что контролируется духом-хранителем...
"Интересный и рискованный подход — полностью отдавать духу контроль над мышцами. Впрочем, это объясняет то, каким именно образом подросток обучился навыкам мастеров БИ на столь высоком уровне", — продолжаю следить за любопытным участником глазами одного из судей, благодаря чему мне удаётся быть в самом центре событий, да и используемые мной воздействия не вызывают негативной реакции у участников.
Должен заметить, что подход Тао Рена эффективен, но только в краткосрочной перспективе: пользуясь навыками своего хранителя он может даже победить в турнире, но не станет ни умелым воином, ни по-настоящему сильным одарённым. Для моих же целей, подобные разумные вовсе бесполезны, если даже не вредны...
"А ведь я надеялся, что клан Тао подготовил что-то особенное. Ну да ладно. Ещё есть шанс, что какой-нибудь козырь хранится в его несуществующих рукавах".
...
Очередное моё тело, на этот раз носящее личину Ичимару Хосена, прибывшего из Китая буквально сутки назад, занимало место в ложе для особых гостей, на противоположном склоне Большого Каньона. Привычное кимоно пришлось сменить на рубашку и брюки, а также удобные мягкие туфли, помощница же и вовсе осталась за пределами трибуны (слишком уж много у краснокожих "уважаемых господ").
— Господин Хосен, — обратился ко мне Грин-де-Вальд, прибывший в качестве наблюдателя от Европы. — Я слышал, что вы бывали здесь раньше... Это так?
— На материке — да, — поставив локти на подлокотники, складываю пальцы рук домиком. — В Большом Каньоне я впервые.
— Понятно, — волшебник помолчал, но затем всё же спросил то, ради чего и начал разговор: — Почему вы не стали участвовать в этом состязании... как участник? Вам ведь знакомы шаманские практики.
"Потому, что ничего от этого не получу", — мелькает мысль у меня в голове.
— Потому, что уже достиг многого, — развожу руками в стороны. — Популярность у меня уже есть, в деньгах тоже нет нужды... Да и сомневаюсь, что смогу показать тот же уровень, что и полноценные шаманы.
"Для этого мне придётся сдерживаться", — добавляю мысленно.
— Господину Шан Цунгу не помешали участвовать в турнире ни возраст, ни то, что он — колдун, а не мастер БИ, — парировал собеседник. — Уверен, что за счёт своих навыков, вы смогли бы показать результат не хуже, нежели три четверти претендентов на победу.
— Вы мне льстите, — снова сцепив руки, но на этот раз в замок, всё же добавляю: — Иногда, мой друг, истинным победителем становится не тот, кто выигрывает приз и одолевает соперников, а тот... кто смотрит со стороны и делает ставки на правильных претендентов.
— И кто же наиболее правильный на твой взгляд? — спросил у меня один из вождей СПК, сидящий на кресле рядом с моим собеседником (седой, с заострёнными чертами лица и блёклыми, усталыми глазами).
— Конечно же мой соотечественник, — растягиваю губы в широкой улыбке. — Разве могут быть сомнения?
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Глава 107
Сидя на коленях на ковре, расстеленном прямо на земле внутри шатра, Рен Тао концентрировался на своей духовной энергии, тонкими ручейками истекающей из тела во вне. Перед ним лежало верное копьё, служащее как оружием, так и вместилищем для силы, ну а за спиной возвышался дух генерала Басона (пра-прадеда, который был настоящим мастером почти всех школ БИ).
Юноша чувствовал себя усталым физически и морально, а мышцы и кости вовсе ныли от множества мелких повреждений, нанесённых действиями собственного хранителя. Впрочем, молодой шаман понимал то, что по-иному попросту нельзя, так как его организм слишком слаб, чтобы почтенный предок мог продемонстрировать весь свой потенциал.
"Один удар — одна победа. Если бой затянется хоть раз... я проиграю", — крепче стиснув зубы от злости, наследник клана Тао шумно задышал, пытаясь успокоить эмоции, напоминая себе причину того, почему он вообще идёт на это.
Джун — старшая сестра, которая с малых лет старалась заботиться о брате, в то время как отец только требовал, а мать вела себя подчёркнуто отстраненно (порой создавалось ощущение, что ей вообще наплевать на всё). Не удивительно, что ребёнок тянулся к единственному человеку, проявившему к нему тепло и заботу... Рен даже ловил себя на мысли, что считает обладательницу зелёных волос большей матерью, нежели родившую его женщину.
И вот, на турнире Пяти Волшебников, сестра проиграла. Глупо, нелепо, позорно... После исцеления её хотели сразу же отправить в дальнее поместье клана, чтобы тихо "продать" деловому партнёру, для укрепления связей. Всё же кровь у неё сильная...
Это был первый случай, когда Рен пошёл против воли отца, заручился помощью духа пра-прадеда, а затем бросил вызов главе, сделав это максимально шумно. Тот бой закончился за один удар, итогом коего стало то, что неофициальным главой клана стал юный наследник, которому предстояло доказать своё право на турнире шаманов.
"Я справлюсь", — повторил себе юноша, до боли впиваясь ногтями в ладони.
Сейчас Джун была в безопасности, а родители занимались делами клана. Все побочные ветви смотрели на неофициального главу с ожиданием, готовясь либо поддержать... в случае победы... либо — втоптать в грязь. Даже выйдя в финал турнира, он не мог дать слабину, так как от победы зависела судьба сестры...
"Один удар — одна победа", — повторил себе Рен Тао.
— Мы справимся, внук, — полупрозрачная ладонь легла на плечо юноши, даруя ощущение уверенности в себе.
— Я знаю это, — насколько мог спокойно отозвался молодой шаман.
В шатёр заглянул один из краснокожих, объявивший о начале финала. Китаец поблагодарил его, взял в руки копьё и... используя его как посох, тяжело поднялся на ноги. Мышцы прострелило болью, из горла вырвался кашель, перед глазами на миг помутилось, а в уголках глаз выступили слёзы.
"Я справлюсь...", — прозвучала в пустой голове одинокая мысль.
— Ты будешь мной гордиться, сестрёнка, — кривая улыбка наползла на губы. — Басон — полное единение.
...
В центре Большого Каньона, под перекрестьем сотен тысяч взглядов, на расстоянии полусотни метров друг от друга застыли китаец и японец. В каком-то смысле это было даже иронично: в финал состязания шаманов вышли двое мастеров с далёкого востока, в то время как хозяева турнира вылетели один за одним, не в состоянии остановить стремящихся к победе монстров.
Одетый в белое кимоно Хао Асакура, чёрные волосы коего спадали на спину, плечи и лицо неаккуратными прядями, холодным и жестоким взглядом смотрел на Рена Тао, во взгляде коего пылало лихорадочное пламя (это было ещё одной иронией, так как именно хладнокровный монстр управлял огнём).
"Один удар — одна победа", — пальцы юноши крепче сжали древко, а затем контроль был отдан более опытному духу.
= "Ты можешь этого не пережить. Чтобы победить его, мне придётся использовать всю свою силу", — предупредил дед.
= "Делай", — коротко отозвался Рен, ощущая как духовная сила стягивает все повреждения, принося кратковременное облегчение.
Прозвучал сигнал к началу и, заставив землю под ногами пойти трещинами, китаец сорвался с места. Ему навстречу полетела струя огня, от которой он ушёл вправо, затем пригнулся, подпрыгнул и оттолкнулся от воздуха, ныряя в стену живого огня. Какой-то миг духовная плёнка выдерживала нестерпимый жар, а затем... верное копьё вонзилось в грудь японца, прорубая её насквозь.
Хао отступил на шаг, неверующим взглядом уставившись на торчащее из его тела орудие, открыл рот, словно бы для крика... и осел на опалённую его же пламенем землю. Он не погиб, но потерял связь с духом, из-за чего сейчас находился в далеко не лучшей форме. Судья объявил победителя и вызвал целителей...
= "Вот и всё. Прости, внук", — прошелестел голос Басона в ушах.
= "Но...", — попытался что-то сказать Рен, однако же в этот самый момент его собственные силы иссякли.
В глазах потемнело, на губах выступила кровь, всё тело пронзила боль. Он и не заметил, как упал на колени, не в состоянии даже вдохнуть. Стук сердца отдавался в ушах, а по спине стекал красноватый пот...
"Я победил... Джун. Ты гордишься мной?", — мир кружился, ежесекундно меняя местами небо и землю, а все тревоги и переживания отступали на задний план, сменяясь холодным безразличием и темнотой...
...
"Как глупо", — уложив победителя турнира на спину, прямо на месте начинаю процесс исцеления.
Сказать, что я разочарован личностью победителя — значит промолчать. В турнире участвовало множество тех, кто были сильнее него, более умелыми и умными, но... победил именно человек, который служил оболочкой для духа давно погибшего воина.
"Не всё складывается так, как мне того хочется", — констатирую очевидное, отмахиваясь от идеи предложить участие в финальном испытании японцу (пусть он и удивил меня, используя в качестве вместилища духа воздух, но в итоге всё же проиграл).
Подлатав Тао до того состояния, когда он мог бы и сам выкарабкаться, передаю его подоспевшим целителям, а затем быстро ухожу с места событий. Досада и разочарование заглушают даже удивление от того, что победить сумел далеко не первый из фаворитов соревнования... А ведь мне бы стоило радоваться, что кто-то сумел продемонстрировать столь удачную стратегию, подкреплённую силой воли.
"Старею", — мелькнула мысль на грани сознания.
Задумавшись над этим, вынужденно соглашаюсь с данным фактом: пусть мои тела и относительно бессмертны, но даже омоложение разума путём вливания личностей более активных разумных, уже плохо помогает поддерживать себя в тонусе. Чего уже говорить, если неожиданности начинают вызывать не интерес и удивление, а глухое раздражение?
