Кристиан замер, молча наблюдая за Фернандо.
— Да, — через всхлипы отозвался юноша. Потемневшие, затуманенные глаза были полны слез, щеки полыхали. Новый стон слетел с полуоткрытых губ.
— Ты уверен? — усмешка исказила лицо короля. Сильные пальцы пробежались по лицу, по губам. Остановились на них. — Можешь, милый. — Взгляд не отпускал, не давал воли. — Открой рот. — Пальцы медленно прижимались ко рту Луиса.
Полуоткрытые губы впустили пальцы, облизывая их с нежностью. В отблесках костра темный силуэт Фернандо напоминал дьявола, который пришел искушать и требовать. Нутро жгла заполненность Кристианом...
Король кивнул Легрэ. Тот начал опять двигаться.
— Продолжай, милый, — он внимательно всматривался в мальчика. — Молодец, — второй рукой он гладил по щеке Луиса. — А теперь открой ротик пошире.
Юноша подчинился. Он сознавал, к чему ведет Фернандо, чего добивается, и сразу вспомнил, как делал это с Легрэ, в лесу, в том маленьком домике. "Боже, как ты низко пал, Луис, — прокричал ангел. — Сможешь ли ты жить с такой ношей? Ты и двух дней не протянешь. Одно дело мечты, а другое... ты просто подстилка..."
Слезы полились потоком из глаз Луиса.
Король видел, как тает в глазах мальчика огонь желания, как они заволакиваются туманом, и юноша опять начинает уходить в себя.
— Молодец, — прошептал Фернандо. Пальцы медленной лаской скользнули по губам Луиса, чуть сдвигая их. Король наклонился к юноше и стал целовать его, вкладывая в поцелуй всю свою нежность. Все остальные желания острым ежом кололи изнутри, но он их не выпускал. Трещина в душе, разбуженной мальчиком, стала расширяться. Губы мужчины невольно дрогнули.
За пеленой слез, купаясь в дожде приступа, Луис в этот момент тонул, отчаянно пытаясь выбраться из-под воды на поверхность. Но он задыхался в поцелуе, задыхался и погружался все глубже... Еще одна попытка... Невероятное усилие вырваться и увидеть в буре руку. Которая потянет вверх и вытащит из ледяной пучины. Архангел Михаил с синими глазами. Он приходил... Он... Приступ удушья стал невыносимым, и Луис стал заваливаться на бок.
Кристиан подхватил юношу под живот и едва не свалился следом, пытаясь смягчить его падение. Он испугался не в шутку и, возможно, лишь сейчас осознал, что они натворили.
— Что с ним? — Легрэ вопросительно взглянул на Фернандо и стал хлопать Луиса по щекам. — Луис... Луис, очнись.
Король сжал губы. Не успел. Теперь все начинать сначала. Дьявол!
— В постель его, быстро. И нужно его одеть.
Уложив мальчика, он принялся по чуть-чуть вливать в него коньяк.
— Легрэ, ложись рядом с ним.
Кристиан устроился с левого бока от юноши и принялся напяливать на него одежды.
— Фернандо, чего ты от него добиваешься постелью? — спросил он, кусая губы. — Это бесполезно, от этого только хуже становится.
Луиса лихорадило. Ему казалось, что лед сковывает мышцы, прошивает их иглами. Заледенела кожа, заледенели ресницы. Кровь перестала бежать. Сердце останавливалось, губы синели.
— Помогите, — шепот лился из горла, которое заполняла вязкая ледяная жижа. Наверху, в свете огней, смеялись у ворот стражники. Черная тень наклонялась и протягивала руку.
— Эй, давай же, давай я тебе помогу.
Из последних сил Луис вырвался из кошмара и тотчас столкнулся с черным, как зола взглядом Фернандо.
— Луис, выпей. Чуть-чуть, — король буквально всунул в руки мальчика бокал. — Тебе станет получше.
Взгляд был странным — с одной стороны полностью непроницаемым, с другой — если всмотреться, виделось много чего. Только практически никто не умел читать по глазам короля, когда они были черные.
— Легрэ, ты хотел знать, что с Луисом. Луис, хочешь послушать?
— Не надо, — юноша слабо замотал головой, прижимаясь к Кристиану, как к единственному спасению и утопая в его тепле, как много лет назад. Ему было очень дурно, но пришлось глотнуть обжигающего коньяка и опять испытывать стыд за содеянное. Пробудились разом все чувства, все барьеры рушились. И герцог строил невидимую стену. Лицо его уткнулось в плечо бывшего стражника.
— Мне просто нехорошо. Я еще раньше сказал. — солгал юноша.
Легрэ неловко обнял Луиса в ответ и погладил по волосам. Нехорошо? Или все же слишком сильные ощущения? Кристиан многозначительно обменялся взглядом с Фернандо, пытаясь заставить себя доверять ему и дальше. Сам Легрэ не знал толком, что он творит. Все рушилось на глазах: их доверие с Луисом, их взаимовыручка, даже их любовь, на смену пришли: непонимание и глухая тоска, которая — Легрэ знал наверняка — со временем сожжет в нем всякие чувства. Сделав первый шаг по пути предательства, Кристиан вступил на неправильный путь, но позади дорога рушилась и теперь надо было во что бы там не стало, дойти до конца. Что ж, он дорого заплатил за все и терять больше нечего.
— Фернандо, что с ним?
Тонкие пальчики заскользили по ранам, к кровавой точке, оставленной дагой. Луис искал тактильный контакт, слушая, умирая, возрождаясь. Никогда в жизни он не любил так сильно, что был готов опять броситься в ледяной омут. Но чувства его были настолько разными, что разрывали душу. И теперь, зная, что кто-то жертвует, кто-то страдает, кто-то ненавидит или ревнует, юноша мечтал лишь о том, чтобы холод сковал его вновь. Не закипал в крови.
Фернандо. Он сильный. Темный. Властный, бурный и вспыльчивый. Невозможно ласковый и невозможно откровенный, хоть и прикрывается щитом. Но внутри прячется тот, кто нуждается в тепле и ласке, кому нужен понимающий, преданный человек, который будет доверять, который не предаст. Его воин, его любовник, его жизнь.
Кристиан. Открытый. Светлый. Обремененный судьбой, которая била и мотала. И все же сохранивший искру света. Готовый одаривать. Готовый сам быть стеной. Готовый рваться в бой и защищать.
Два воина. Два отражения, которые противовесы друг другу. Не понимающие, что дополняют и могут стать вместе сильнее.
Голубые глаза боязливо взглянули на Фернандо. Неужели он знает? Неужели он откуда-то знает?
— Не говори ничего, — попросил герцог тихо. — Пожалуйста.
— Страх, — король проигнорировал просьбу мальчика.
— Он боится тебя, Кристиан. — Он почти в упор смотрел на Луиса, но говорил о нем, как о ком-то отсутствующем. — И меня. Вернее, своих чувств. Он уже давно признался во всем себе. Поэтому я тебе и говорил, что ты вернулся очень не вовремя. Такой страх нужно убирать постепенно. Твое возращение поставило мальчика на грань. Посмотри — он жмется к тебе, ищет защиты, тепла, а сам... Посмотри в его глаза. — Голос короля оставался сух и безжизнен. — Я пытался просто переломить этот страх, заменить его. А Луис только в постели открывается до конца, да и то не всегда. Я думал, что сегодня получится, но я не успел... Тебя одного он будет всегда отталкивать. Меня — тоже. Именно поэтому я дал вам последнюю ночь вместе. Вчера я с собой мог бы не справиться, а вы могли бы поговорить. И не только поговорить, — он сухо улыбнулся. — И именно поэтому ты не разгадал мою загадку. И именно поэтому ты мог бы не приходить со своим предложением. Но результат мне понравился, — Фернандо гнусно ухмыльнулся, переведя взгляд на Легрэ.
Потом король опять в упор уставился на мальчика.
— Я прав? Ты должен был уже давно все решить для себя. Твое поведение это явно показывает. Скажешь правду или солжешь опять?
Руки у Легрэ налились тяжестью, и объятия ослабли. Он медленно взял Луиса за плечи и, отстранив, заставил взглянуть на себя.
— Сейчас либо все будет хорошо, либо все развалится и это зависит от тебя. Посмотри на следы на моем теле. Они пугают тебя?
Король грустно улыбнулся, глядя в пол, пока Луис его не видит. Он был уверен, что от ответа мальчика Кристиану ничего не изменится.
— Ты ничего не знаешь, Кристиан. Вы оба ничего не знаете! — тело тряслось. — Я должен был утонуть. Так хотела судьба. — голубые глаза метались, воспоминания далекого вечера были гнусными и отвратительными. После очередного наказания палками за какую-то глупую провинность, герцога отправили в комнату. Он пытался уснуть... Но в комнату заявился отец. Он приходил к Луису часто. Слишком часто в последние месяцы. Он целовал и обнимал его. Он брал его на колени, а в ту ночь раздел и целовал его так, словно считал драгоценностью.
Противные поцелуи, противная близость. Маленький герцог покинул дом. Он бежал прочь из крепости... он бежал через мост, не желая жить... Снег бил по лицу. Тонкая курточка не спасала от холода. Луис спрыгнул с моста и ступил на лед, но тот был слишком толстым, и тогда он побежал дальше, к дороге, забыв себя... Пока не провалился... да, он провалился и стал тонуть. И тогда жизнь обрела значение.
— Я не пугаюсь твоих ран, — Луис закачал отрицательно головой после того, как долго смотрел в синие глаза. Он поднялся, чтобы хоть как-то возвыситься над невидимой ледяной водой, задирая подбородок, дыша... Кристиан оттолкнул его... только что... опять...
— Тогда расскажи нам, Луис, — пальцы Легрэ сжались настойчиво и умоляюще. — Почему ты думаешь, что мы не способны понять. Не молчи, кто знает, может быть и найдется выход. Фернандо любит тебя и я тоже, мы вовсе не звери, мы способны и на понимание. Попытайся хотя бы.
— Фернандо готов рассказать обо мне все. О моих страхах. О том, что я боюсь чувств. И даже о том, что нужно быть сильным. Он готов сделать меня сильным... — герцог не сводил взгляда с короля, который был для него подобен черной, несущейся навстречу волне. — Но мне не хочется быть сильным... Я слишком сильный. Помнишь, мы говорили о боли... Ты рассказывал о боли... О том, что ты чувствуешь... Ведь ты говорил о своем опыте, Фернандо... Я видел Фредерика. Он сильный. Он тебя достоин — ты вымуштровал истинного бойца, преданную собаку. Ты хочешь, чтобы я раскрылся пред тобой? Увидеть значит ты хочешь не мою силу, а мою боль и мои слабости. Лишить меня стены силы. Сделать меня тряпкой... — поворот головы к Легрэ, — а ты... Ты, Кристиан, что бросался словами и следовал за мной тенью. Ты, утверждавший, что будешь стоять за меня до конца, ты — признававшийся в чувствах, которые испытываешь впервые... Не ты ли одновременно говорил, что я тебя использую, а сам подсовывал мне договоры Себастьяна... Почему я должен вам доверять? Вне кровати?
Легрэ нечего было сказать в свое оправдание — он и теперь поступал не лучше, но это в глазах Луиса. Перед собственным взглядом он просто делал что мог для этого мальчика. Разве он Бог, чтобы не ошибаться? Разве он не учится любить? Да, он не знает, как это делают и еще меньше понимает, как надо делать, чтобы было правильно, чтобы тот, кого любишь больше жизни не бросал тебе в лицо подобных упреков.
— Я, видимо, малодушен, — Кристиан проглотил вставший в горле ком и, проведя руками вниз по плечам Луиса, отвел взгляд. Он бросил монастырь, все что у него было, он спас Фернандо — даже дважды, он лег под него тоже ради Луиса, пытался найти новый способ существования, бился в стены непонимания, презирал опасность. Вот и дождался результата. Легрэ стиснул зубы, втянул ноздрями воздух и отпустил Луиса.
— Трус! — желваки юноши заходили. Невидимая вода добралась до подбородка, мешая дышать и говорить. — Трус! — он ударил Кристиана в грудь. — Ты из-за меня остался. Ты позволил себя бить! Ты... — слезы вновь потекли по щекам. — Какой ты трус! — бешеный взгляд переместился на Фернандо. — А ты еще больший трус... — захлебываясь новым приступом закричал на короля. — Ты даже правды сказать не можешь! Лишь хочешь, чтобы тебя удивляли и заинтересовывали. Какой я идиот! — Луис сжал голову руками.
Фернандо сидел, не шевелясь — все что, мальчик говорил, делал, было очевидно и предсказуемо. Король ждал переломного момента. После последней фразы Луиса, он аккуратно взглянул на него — пора или нет? Можно попробовать...
Аккуратно скользнув к юноше, Фернандо крепко схватил его и, ласково улыбаясь, спросил:
— И какую же правду ты хочешь услышать? — и добавил язвительно. — Милый.
— Знаешь какую? — руки опали вдоль тела. Глаза помутнели. — Но вы такие же, как все остальные.
Резкая пощечина разбила хрупкое состояние герцога.
— И ты называешь себя слишком сильным? — король скептически хмыкнул. — Ты только сейчас и делаешь, что себя жалеешь. Всю силу внутри себя спрятал, слезами и упреками поливаешь. Что это за сила такая, которая строится на жалости к себе? А о других ты подумал? Хоть раз, хоть капельку? Ладно я, — Фернандо опять гнусно ухмыльнулся. — О том, кем ты помыкаешь, как собакой, а он безропотно все сносит, лишь бы тебе было хорошо? Ты хоть раз представил себя на его месте? — король уже просто шипел ядовитой змеей в лицо Луиса. — Говоришь, что любишь его, а даже ни разу не подумал, о том, кто он на самом деле! Не в твоем представлении, не в твоих мечтах, а какой настоящий!
Луис не прижал ладони к горящей щеке. Не отступил. Вода его поднялась выше лба и сделала расчетливым и холодным.
— Жалеть себя, ваша привилегия, Фернандо. Вы ведь никак не найдете нужный ингредиент, который бы позволил вашему злу находить выход и не срываться на других. Не я Кристиана мучил... Не я его между двумя мечами держал, когда он вас из монастыря выводил. И уж тем более не я его избивал... Вам нравится чужая боль? Подставить вторую щеку, Фернандо? Оденьте кольца, так крови будет больше. — Юноша потянулся на мысочках к королю. — Я люблю Кристиана. Слышите? Я его любым люблю... Даже трусом, который хотел через вас со мной остаться. А вы, чем вы меня можете удивить?
— Довольно! — Легрэ порывисто поднялся и, схватив Луиса в объятия, дернул снова на ложе. Кристиан без злобы, но решительно посмотрел на короля, безмолвно умоляя успокоится. Они все сегодня решат — должны решить без рукоприкладства. — Послушай меня, Луис, — выдохнул он, прижимая юношу к себе спиной, касаясь щекой уха, — никто меня не бил. Я сам пришел к Фернандо и... мне не было плохо с ним. Меня никто не мучил и не истязал. Это... нам обоим необходимо было сделать это, чтобы мы нашли общий способ существования. И я, и Фернандо пошли на это ради тебя. — Вспомнив прошлую ночь, Легрэ мягко и неловко улыбнулся монарху, а после поцеловал Луиса в висок. — Ты можешь сердиться, ты имеешь на это право, но на наши прикосновения ты отзываешься одинаково охотно. Ты не можешь отпустить нас, именно ты свел нас вместе, ты изменил нас, но почему-то не хочешь принять. Любовь не решает всех проблем, а лишь только помогает нам преодолевать трудности.
— Не надо... Ты опять врешь, опять... Какой ты в сущности ребенок, Кристиан. Сильный, стойкий, но глупый... Я тебя предупреждал, что редко испытываю чувства. Они мне мешают. Они горчат на языке. Фернандо и ты — вы растопили лед. А потом... Я никогда не думал, что... — немигающий взгляд на короля. — Он просто воспользовался мной... Я ему пытался объяснить свои чувства... А он смеется... Просто смеется. И тебя еще в это втянул, видя, зная, что я тебя люблю... Зная, что я его люблю... Все из-за проклятой земли.
Король холодно смотрел на Луиса. Дьявол внутри топтал все, что посмело начать распускаться. Не нужно было разрешать себе. Нужно было оставаться таким, как обычно, тогда бы все прошло нормально. Мальчик бы выздоровел.
