Акеми отвернулась от братьев близнецов, снова принявшихся о чем-то спорить, но уже гораздо тише, и откинулась назад, опершись на руки и подняв взгляд к небу.
— Хм. Оказывается, произнести это слово вслух гораздо легче, чем я думала, — вполголоса сообщила она бесконечной россыпи звезд над головой.
Немного посидев неподвижно, девочка опустила голову. Рассеянно огляделась по сторонам и остановила взгляд на окне второго этажа в доме напротив. Как и большинство других в это время, оно было темным, а в открытые по случаю теплой ночи створки влетал легкий ветерок и вздувал парусами занавески. Но для Акеми это окно было далеко не обычным.
— Странно, — доверительно сообщила девочка смазанной тени шиноби, примчавшейся на сигнал — чакра! — а сейчас недоуменно застывшей на краю крыши. — Вроде бы все происходит так, как положено, так, как я видела, слышала, знаю. Он — там, я здесь, не сплю. Парни ведь глупые, и девушки должны брать дело в свои руки. Традиции опять же, да и Гурен рассказывала...
Тень на крыше вздрогнула. А девочка запнулась и сглотнула внезапно образовавшийся комок в горле. Но, справившись с чувствами — Гурен первая начала бы ругаться, если бы не... — продолжила:
— Но вот почему тогда так хочется, чтобы все было по-другому? Чтобы это он сидел по моим окном всю ночь, и охранял мой сон? А когда утром я вышла бы из дома, он подхватил меня на руки? Почти как в историях Айдо про этих 'принцесс'...
Мысли перескочили на их последний разговор.
... — Что значит: 'Схватить и бежать'?! Я могу сделать больше! Почему мне поручают такое задание? Я уже давно не маленькая!
Акеми злилась. Когда девочка пребывала в таком настроении, даже Исами старался убраться как можно дальше. Но на Узукаге эта вспышка никакого впечатления не произвела. Он внимательно посмотрел на девочку и вдруг улыбнулся. Акеми осеклась. Что-то было не так, неправильно, как не должно быть. 'Глаза, — вдруг поняла она'. Обычные зеленые глаза — Узукаге постоянно использовал гендзюцу, чтобы не пугать остальных фиолетовой радужкой в левой глазнице. 'В чем-то он прав — смотрится и правда жутковато'. Но сейчас дело было не в этом. 'Когда он улыбается... Морщины. Чуть заметные морщины вокруг глаз. Их раньше не было'. И почему-то это открытие так поразило девочку, что скандалить ей совершенно расхотелось.
Айдо же, тем временем, не прекращая улыбаться, качнул головой.
— Верно. Ты уже не маленькая. И давно не ребенок. С первой примененной техникой детство заканчивается... Именно потому, что считаю тебя взрослой, я и поручаю тебе самую важную миссию.
— Какую?
— Защиту самого дорого, что у меня есть — вас самих.
Узукаге помолчал, но все же решил объяснить:
— Если бы я только мог находиться одновременно в нескольких местах... Я бы окружил каждого из вас полком клонов, в три слоя покрытых печатями так, что Райкаге подавился бы своими протеинами и сто раз подумал, нужно ли связываться. А уже потом, когда я стану маленьким сморщенным старикашкой и Таюя возьмет моду гонять меня по острову метлой, я уселся бы на высокий стул с огромной кружкой пива и ухмыльнулся в нее: 'Пусть дети растут и набираются опыта... А я сделал все, что возможно и еще чуть-чуть сверху, чтобы они не пострадали!'
Айдо усмехнулся нарисованной буйным воображением картине и вздохнул:
— Но пока что до такого благолепия далеко. Сотня клонов на короткий срок и один-два — если надолго. За все нужно платить. Впрочем, это довольно небольшая плата!
— Ладно. Но почему именно 'бежать'? — спросила девочка, все еще дуясь.
— Я действительно считаю, что ты выросла, поэтому и говорю сейчас с тобой, а не с близнецами. Взрослые сперва делают то, что должны, и только затем то, что хочется. Ты вполне можешь испытать все, чему научилась. Но только после того, как Кано и Акихиро окажутся на безопасном расстоянии от деревни, если на нее нападут. Мы поняли друг друга?
Узумаки перестал улыбаться и посмотрел на девочку внимательным неподвижным взглядом. И Акеми, минуту назад храбрившаяся и угрожавшая раскидать всех врагов, едва нашла в себе силы, чтобы кивнуть.
— Д-да, Узукаге, — все же выдавила она.
Айдо молча развернулся и исчез в Хирайшине.
...Чунин, уютно устроившийся на крыше, уже давно убежал куда-то вдаль — от конохского барьера поступил странный сигнал: будто его пересек свой... А девочка все еще сидела неподвижно, смотрела в темное открытое окно и думала: а не совершила ли она ошибку? И когда именно?..
* * *
В полном соответствии с догадками девочки из клана Повелителей Скорости Кано Узумаки спал. Его не беспокоил ни прохладный ветер из открытого окна, ни шум на улице. Парень лежал на неразобранной постели прямо в одежде, наполовину свесившись с кровати, подтащив под щеку подушку, и разбудить его не смогли бы, наверное, даже все девять биджу во главе с Йоко-нее, вздумавшие внести в архитектурный ансамбль Конохи приятное разнообразие в виде парочки десятков просторных площадей с различным — от извергающейся лавы до булькающей кислоты — ландшафтом. В последние несколько дней Хаттори-сан будто обезумел, определенно задавшись целью сжить парня со свету. От десятков (да каких десятков — тысяч, не меньше!) нарисованных печатей тряслись руки, выученные наизусть всевозможные значения бесконечных иероглифов угрожали разорвать голову с силой взрывтега 'от Узукаге', а чакроистощение после очередного трудового дня было настолько полным, что Кано иногда чудилось кресло, просвечивающее сквозь него, когда он в нем сидит.
Никакие просьбы, требования и протесты не помогали — Хаттори спешил. Узнай об этом Айдо, он бы только грустно улыбнулся — старый мастер печатей, повидавший на своем веку три войны шиноби и кое-что пострашнее войн, не надеялся пережить четвертую, обещавшую превзойти все предыдущие, вместе взятые и не хотел оставлять своего ученика просто так. Но жаловаться брату парню не позволяла гордость. 'Еще и Акеми тут как тут: 'Старайся, Кано, мне не нравятся неудачники!'. Да что эта противная девчонка забыла в Конохе?! И на вопрос с такой ехидной улыбочкой отвечает: 'Это для безопасности'
Как уже было сказано, Акеми была умной девочкой. Поэтому во фразе было мудро пропущено слово 'твоей'.
Так что на личные нужды парню оставалась только ночь. Но единственным его желанием к этому времени оставалось — рухнуть в кровать и уснуть. Что он с успехом и проделывал.
Кано Узумаки снился остров посреди моря. Почти как в сказке, вот только в этом случае сказка стала реальностью. Обычный мальчишка с обычными мальчишескими мечтами неожиданно получил все, чего только хотелось — приключения на полном загадок острове, новых верных друзей, но, самое главное — надежного, сильного и любящего отца. И неважно, что эти качества немного неравномерно распределились между Шином и Айдо — так было даже лучше: всего этого было в два раза больше!
Именно поэтому Кано снился остров. Как он возвращается домой, закончив обучение, став сильным и умным, Айдо-нии разрешит, наконец, пользоваться серьезными печатями... Кано победит всех врагов... И все это увидит Акеми... Она хоть и задавака, но все равно...
Как раз на этапе победоносного сражения с толпой бесформенных врагов, олицетворяющих зло в буйном мальчишеском воображении, это и случилось. Окружающее вдруг застыло, окончательно превратившись из и так-то не особо достоверного (будем честны) сна в неподвижные декорации к любительской пьесе, которую под давлением родной и сводной сестер Кано с друзьями как-то попытались сделать самостоятельно. И одновременно со всех сторон зазвучал шепот. Мужские, женские, детские голоса переплетались в причудливую мелодию, обещая, предупреждая, предостерегая.
Кано недоуменно нахмурился — страшно совсем не было. Так случается, когда ты спишь, знаешь, что спишь, сон идет так, как тебе хочется и весь сюжет расписан по минутам. И вдруг все резко меняется и ты уже не можешь этим управлять. Но все равно это всего лишь сон...
— Кто здесь? Покажись! — бросил парень в пространство перед собой.
И вдруг, как по волшебству декорации, словно сметенные ветром, сорвались и канули где-то вне поля зрения. На их месте обнаружился белый цвет. Без разделения на верх и низ, право и лево. Здесь не было света или теней. Просто безграничный белый цвет.
Перед Кано на кипенно-белом вдруг протаяла черная точка. Она быстро увеличилась в размерах до человеческого роста и замерла неподвижно. Невозможно было сказать, далеко ли она или близко — не было ориентиров. 'Черная дверь. Черная дверь на белой стене' — вдруг подумалось парню.
— Ты кто? — снова спросил он.
— Шинигами.
Тот же самый голос, составленный из тысяч других, шел из черного пятна.
— Что тебе нужно от меня? — задал новый вопрос Кано. И вновь никакого страха. Это ведь сон. Ведь сон, правда?
— Помочь.
— Но... как... Мне не нужна помощь Шинигами!
От удивления парень начал заикаться.
— Тебе — возможно. Ошибке, принявшей груз ошибок других — необходима.
— Каким-то шестым чувством (а, может, Бог Смерти постарался. Ведь не словами же они сейчас разговаривали, в самом деле) Кано понял, о ком именно говорит его собеседник.
— Но... Но почему я?! Ты же можешь поговорить с другими, со взрослыми! С... ним самим.
— Он не слышит. Не ХОЧЕТ слышать, — хор голосов на мгновение слился воедино, подчеркнув слово. — Другие. Сильная и храбрая — но слишком мало крови Договора. Верная и смелая — отвергла дар. Источник новой крови... МНЕ не дали прикоснуться к нему.
Кано показалось, что Шинигами скрипнул несуществующими зубами от гнева.
— Ты — кровь Договора. И еще — твоя сестра.
Впервые за весь разговор парень вздрогнул.
— Чего... что тебе от меня нужно?
— Ты — хочешь помочь? Хочешь изменить? Хочешь исправить ошибки? Ты сделаешь это, только пожелай. Ты сохранишь мироздание.
— Д-да, — выдавил Кано.
Голос бога взвился над парнем волной неостановимого цунами.
— СКАЖИ ЭТО! ЭТО ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ?!
— Да, — тихо, но твердо ответил Кано Узумаки. — Я этого хочу.
— ДА ИСПОЛНИТСЯ ДОГОВОР!
Белые стены вдруг сорвались с места, рухнули на парня. И все закончилось...
...Ветер особенно сильно колыхнул занавески в проеме открытого окна и как будто в ответ на это движение шевельнулся парень на кровати. Он резким, но деревянным движением вскочил на ноги, пошатнулся, потеряв равновесие из-за неудобной позы, но выровнялся и застыл в неестественной неподвижности. Только голова медленно и равномерно поворачивалась, позволяя глазам и прочим органам чувств приспособиться к окружающему. Закончив осмотр, существо, некогда бывшее Кано Узумаки, простым мальчишкой, любящим свою семью, во всем потакающим обеим своим сестрам и с немым вопросом — а зачем мне это надо-то? — начинавшим обращать внимание на девочек, подняло к глазам ладонь, разглядывая ее, а затем шагнуло к выходу из комнаты. Лунный свет, прежде окрашивавший красную шевелюру парня в черный, вдруг будто запутался в волосах, становившихся с каждым шагом все светлее и светлее.
* * *
Акеми Кайсоку вздрогнула и вскинула голову. Похоже, она все же задремала. Девочка нахмурилась и недовольно хмыкнула:
— Пф! И эти, наверное, тоже...
Она чуть привстала и бросила в сторону ближайших кустов:
— Эй вы, двое, не спать!
В кустах недовольно завозились.
— А сколько разговоров было! 'Мы шиноби, можем не спать неделю!' Вот так и понимаешь, что Узукаге-то на самом деле был прав.
Девочка замолчала и нахмурилась еще больше. Потому что больше, чем к кому бы то ни было, слова Айдо относились к ней самой...
У дома хрустнула ветка и Акеми запоздало поняла, что ее разбудило — звук открывшейся двери. Девочка вскочила на ноги и постаралась рассмотреть ночного гуляку. Серебряный мрак лунной ночи немного мешал, но девочка не привыкла сдаваться так просто. И когда у нее это получилось...
— Кано, что ты тут делаешь? Я, конечно, очень рада, что ты так по мне соскучился, что решил встать посреди ночи, но не забывай — завтра тяжелый день и Хаттори-сан... тебя... заругает...
Звук шагов по утоптанной земле ни на йоту не изменили свой ритм. 'Как будто идет марионетка из Суны'. И чем ближе приближался идущий, тем отчетливее девочка понимала — с ее другом что-то не так... Парень уже поравнялся с ней, но, кажется, совершенно не собирался останавливаться
— Кано... подожди... Ты совсем...
Акеми протянула руку и поймала парня за рукав. Он остановился как вкопанный, а затем повернул к девочке голову. Абсолютно черная радужка выплеснулась из глазниц непроглядным мраком, наполняя душу первобытным, животным ужасом без остатка и мир растворился во мгле...
Существо несколько секунд постояло, шаря взглядом по лицу девочки, а потом, отвернувшись, отправилось дальше. И, лишь когда его спина, прикрытая неправдоподобно белыми волосами, скрылась из виду, у кустов зашевелились близнецы.
— Ками всемогущий... Мамору, ты это почувствовал? Что это за хрень? Как будто Гурен в кристалл запаяла. И он весь какой-то белый, — и, повернувшись к сестре, вдруг ахнул: — Акеми! Ты ведь тоже!..Ты как, в порядке?!
Девочка, выйдя из ступора, медленно подняла руку к виску и пригладила волосы, пропустив сквозь пальцы прядь, в которой изломанной линией серебрилась седина.
— Что это было?.. — медленно, словно во сне, проговорила она. — Это было — как будто мы все мертвы... нет, не так — мы и не были никогда живыми...
И вдруг рухнула на землю, закрыв лицо руками. Братья немедленно бросились к ней.
Чуть позже над отдаленным и глухим уголком конохского лесопарка, не выделявшегося совершенно ничем, кроме старого, но еще крепкого деревянного здания постройки времен основания Скрытой Деревни и немного похожего на храм какого-то неведомого божества вырос исполинский столб призрачного пламени. Древнее искусство фуин, заново открытое новым поколением Узумаки и наполненное силой Смерти, было способно очень на многое. В огне 'Призрачной Геенны' в числе прочего обратилась в прах и грубо вырезанная клыкасто-рогатая маска — старая ошибка одного бога. И вновь совершать ее он был не намерен.
Но об этом так никто никогда и не узнал.
Глава 62
Интерлюдия
Это был долгий день. Он вместил в себя очень и очень многое. Утро — уже обычные и привычные тренировки на острове, потом — сумасшедший бег через континент с мелькающим калейдоскопом врагов, друзей и битв, вечер, когда были получены ответы на многие старые вопросы, и, наконец, ночь великой битвы.
Многим другим тысячной доли всего этого хватило бы на полную приключений жизнь с долгими хвастливыми рассказами у камина, растопленного не ради тепла, а для создания нужного фона. В этих рассказах приключения выглядели бы нестрашными и поучительными, а количество врагов возрастало от вечера к вечеру. Что ж, в этих историях действительно была бы доля правды — о количестве.
Наруто давно уже потерял счет мертвецам, а клонов Зецу никто изначально считать не собирался. Они мельтешили перед глазами как белесые хлопья, из которых и состояли. Изредка из этого вихря выныривали лица. Друзья, враги, случайные встречные, легенды мира шиноби — казалось, не осталось никого, чью память бы не осквернила Эдо Тенсей. С ними можно было говорить, спорить, вспоминать. Некоторые сами помогали себя победить, некоторые просто хотели отомстить за свою смерть — неважно кому. С каждой новой битвой эмоции притуплялись — воскрешенных носителей семерых Хвостатых Зверей. Наруто встретил уверенным в своих силах. Но большая часть этих джинчуурики была убита при участии того, кто их воскресил. И это понимание каждой новой встречей меняло что-то внутри.
