Крикс несколько секунд раздумывал, стоит ли браться за третий кусок яблочного пирога подряд, но должен был признать, что, какой бы восхитительной ни была созданная Альдами еда, он безнадежно сыт.
— Ты говорил, что я могу попасть в любое место напрямую, — сказал он Светлому, допив вино. — Значит, ты можешь объяснить, как мне попасть в Адель?..
— Могу и объяснить, — ответил Князь. — Но вообще — и я, и все, кто сейчас находится в Леривалле, отправляемся в Адель сегодня на закате. Так что я очень советую тебе немного подождать. Сегодня вечером в Адели будет праздник, которого еще не бывало от начала мира, и поверь мне, люди захотят увидеть, как ты въедешь в город вместе с Альдами. Я известил твоих друзей, что ты пришел в себя, и будешь дома уже через несколько часов. А пока — спустись во двор. Бакко готовит для тебя коня.
— И что? — не понял Крикс.
— "Что, что"! Иди и посмотри, — хмыкнул Энрикс из Леда.
Крикс пожал плечами, встал и вышел в коридор. Несколько встретившихся ему в коридоре Альдов, улыбаясь, объяснили, как попасть во двор, но не остановились, чтобы с ним поговорить. Выглядели они при этом, впрочем, так, как будто просто не желают портить ему удовольствие, и Крикс вышел во двор уже достаточно заинтригованным.
Там он увидел человека, чистившего щеткой высокого, широкогрудого коня с лоснящейся, переливавшейся на солнце черной шкурой. Крикс застыл, как будто налетел на невидимую преграду.
— Фэйро, — выдохнул он еле слышно. А потом заорал во весь голос. — Фэйро!!!
Вороной конь знакомо вздернул голову и рванулся к нему, едва не сшибив с ног возившегося с ним мужчину. Крикс обхватил мускулистую черную шею — и внезапно ощутил, что плачет. Фэйро переступал с ноги на ногу, звучно дышал над ухом, его теплое дыхание щекотало Криксу шею. Они простояли так, должно быть, добрую минуту, пока Крикс не вспомнил, что они здесь не одни. Не убирая руку с плеча Фэйро, он перевел взгляд на человека, который чистил его коня, а теперь продолжал стоять посреди пыльного двора с щеткой в опущенной руке и несколько смущенным выражением лица, как человек, который понимает, что он стал свидетелем какой-то сцены, вовсе не предназначавшейся для его глаз.
Человек, которого Светлый назвал Бакко, выглядел, как чистокровный гвинн. Черты его лица, манера подвязывать волосы, даже телосложение напоминали Криксу пленников из Дель-Гвинира, которых он когда-то расспрашивал об Олварге. Впрочем, враждебности к предполагаемому гвинну Крикс не ощутил. В человеке, которому Альды позволяли жить в Туманном логе, не могло быть ничего плохого, да и открытое лицо Бакко вызывало безотчетную симпатию.
— Я позаимствую у тебя щетку, ладно? — спросил Крикс, протягивая руку. — Я хочу почистить Фэйро сам.
По правде говоря, в том, чтобы чистить Фэйро, уже не было необходимости — на блестящей атласной шкуре не осталось ни одной пылинки, и Криксу осталось только гладить щеткой широкую спину и теплые черные бока. Но Фэйро был доволен. Только иногда косился на него через плечо, как будто спрашивал, не думает ли Крикс, что лучше всего было бы отпраздновать их воссоединение, немедленно отмахав пару-тройку стае по морскому побережью или по раскинувшимся дальше к западу холмам?.. "Позже" — пообещал дан-Энрикс жеребцу, и посмотрел на Бакко, который по-прежнему стоял поодаль, наблюдая за дан-Энриксом его конем.
— Я всегда думал, что в Туманном логе живут только Князь и Альды, — сказал Крикс. — Как ты здесь оказался, Бакко?
Гвинн неловко усмехнулся — и вкратце пересказал историю их нападения на Леривалль, и то, как Олварг обнаружил его во дворе наутро после штурма и убил.
— Я захотел остаться в замке, и Альды мне позволили. Я уж не знаю, почему, но они вбили в себе в голову, что я погиб за Лерриваль. По-моему, это большое преувеличение, но Альдов в чем-то переубеждать бессмысленно, — судя по затаенной гордости, звучавшей в его голосе, упрямство Альдов представлялось ему совершенно восхитительным.
Крикс мысленно признал, что Князь в очередной раз оказался кругом прав. В мире Былого и Грядущего действительно стоило быть готовым к любым неожиданностям.
* * *
Идея со штандартом оказалась исключительно удачной. Сквозь валившие из окон горящей библиотеки клубы дыма было видно, как гвинны отчаянно пытаются тушить пожар — но толку от всех их стараний было столько же, как если бы они пытались потушить камин водой из ложки. Вслух сэр Ирем насмехался над усилиями мельтешивших внизу гвиннов, но в душе мучительно завидовал. У этих дикарей и варваров была вода — целые ведра, полные воды, которую они даже не пили, а бесцельно выливали себе под ноги. А Ирем сначала несколько часов подряд сражался на улицах города, а потом выбирался из пожара, и сейчас он чувствовал себя способным в одиночку осушить подобное ведро.
В разгар этих терзаний Ирем обнаружил, что глаза Валларикса открыты, и он смотрит прямо на него. Ирем тут же забыл про гвиннов и поспешно опустился на колени рядом с императором.
— Кровь, кажется, остановилась, — сказал тот неестественным, бесцветным голосом, которым говорят только измученные продолжительной и сильной болью люди.
— Совсем плохо?.. — стиснув зубы, спросил Ирем.
Валларикс покачал головой.
За свою жизнь сэр Ирем видел много раненых, и сам не раз бывал серьёзно ранен, но видеть в таком состоянии Вальдера было нестерпимо.
— У кого-нибудь есть люцер?.. — без особой надежды спросил коадъютор у своих людей. Как и следовало ожидать, люцера ни у кого не было — запасы зёрен, полученные от Аденора, давно были израсходованы подчистую.
— У меня в лаборатории, в шкатулке с ядами, кажется, должен был остаться твисс, — вспомнил Саккронис неожиданно. Он начал подниматься на ноги, но Ирем встал быстрее и поддержал старика под локоть. Саккронис замахал на него рукой. — Не нужно меня провожать, вы все рано не знаете, где что лежит...
— Пойдем вдвоем, — отрезал Ирем, направляясь к лестнице. Хотя после того, как архивариуса вырвало, ему явно стало получше, лицо у Саккрониса по-прежнему было зеленым. Не хватало только, чтобы он свалился в обморок от дыма, а кому-нибудь потом пришлось искать его в этом чаду.
Чтобы помешать распространению пожара, ставни в башне были задвинуты наглухо, так что в лаборатории Саккрониса было темно, как в погребе. От этой темноты разъедавший легкие дым казался еще более густым. Ирем не представлял, как можно что-то отыскать в подобной темноте, но непрерывно кашлявший Саккронис, ощупью двигаясь вдоль полок, каким-то одним ему ведомым способом сумел отыскать нужную и сунул в руки коадъютора резную деревянную шкатулку. Как только они выбрались на верхнюю площадку башни, их товарищи захлопнули за их спиной тяжелый деревянный люк.
Ирему доводилось пользоваться твиссом, и он знал, что, в отличие от люцера, тот действует далеко не сразу, но сегодня эффект твисса показался ему прямо-таки издевательски медлительным. Прошла, по меньшей мере, четверть часа, прежде чем закаменевшее лицо Валларикса расслабилось, и стало ясно, что боль понемногу отступает.
Император облизнул сухие губы и спросил :
— Воды у нас, конечно, нет?..
Ирем покачал головой. Чтобы отвлечь Валларикса — и остальных, напрягшихся от одного слова "вода", — он стал рассказывать о том, как благодаря хладнокровию и выдержке Саккрониса им удалось сначала выбраться из бушевавшего в Книгохранилище пожара, а потом и вовсе вывесить прямо под носом у захватчиков штандарт дан-Энриксов, и это так взбесило Олварга, что его люди уже целый час таскают ведра и мешки с песком, пытаясь потушить пожар.
Сообщение о знамени на башне вызвало у Валларикса бледную улыбку, но она исчезла так же быстро, как и появилась.
— Как ты думаешь, корабль королевы уцелел? — тихо спросил он коадъютора.
Сэр Ирем выдохнул сквозь стиснутые зубы. Последнюю пару дней он старательно отгонял от себя мысли о недавнем шторме и о том, что стало с кораблем, если эта буря застигла их в открытом море. Как же всё-таки глупо!.. Они с Валлариксом ещё живы, а вот те, кого они надеялись уберечь от опасности, наверняка уже...
— Думаю, да, — с нажимом сказал он. — Они могли пристать к Андару или же к Фелунду, и переждать шторм на берегу.
Валларикс медленно опустил веки, словно соглашаясь с собеседником.
— Ты так ничего и не сказал той девушке... Сейлес Ландор? — спросил он по-такийски несколько секунд спустя.
Сэр Ирем изумленно покосился на Вальдера. До сегодняшнего дня тот никогда не поминал про Сейлес, и Ирему даже в голову не приходило, что Валларикс что-нибудь заметил.
— Потому что не о чем тут говорить, — сухо ответил Ирем, понадеявшись, что архивариус, за прочими учеными занятиями, не успел овладеть еще и айшеритом.
Валларикс едва заметно улыбнулся.
— Ирем, я ведь не слепой... и знаю тебя уже очень, очень долго. Я уверен в том, что эта Сейлес тебе нравилась.
— Ну разумеется, она мне нравилась. Как и любая привлекательная женщина, с которой мне пришлось бы проводить столько же времени. — Ирем досадливо повел плечом. — Тебе этого не понять. Если ты любишь одну женщину, то остальные для тебя как будто бы не существуют. Но большинство мужчин устроены иначе. Мы влюбляемся в любую женщину, которая способна чем-то поразить наше воображение — особенно если эта женщина достаточно долго маячит у нас перед глазами.
— Неужели?.. — усмехнулся император.
— Безусловно так. Разница в том, что месс Ландор служила под моим началом, и поэтому не могло быть и речи о том, чтобы проявить к ней какой-то интерес. А когда ты не можешь что-то сделать — тебе, разумеется, хочется этого куда сильнее.
— А почему, собственно, "не можешь"?.. — не понял Валларикс. — Твои отношения с Эленой Эренс обсуждала вся столица. А потом ты вообще связался с известной на всю Адель преступницей — и даже не пытался этого скрывать.
— Это другое, — мрачно сказал Ирем. — В Сейлес было слишком много чисто детского восторга перед Орденом. Надо было быть законченной скотиной, чтобы дать ей перепутать это восхищение... с чем-то другим. Хотя, конечно, когда уже стало ясно, что она плывёт на Острова... Знаешь, она ведь пришла ко мне посреди ночи, прямо во дворце, и предложила выпить с ней! А я сидел и думал — Альды, ну какая теперь разница, мы ведь, скорее всего, никогда больше не встретимся, и я, по сути, уже не являюсь её командиром. Я бы мог сказать ей, что она всегда мне нравилась. Что я последние четыре года находил нелепые предлоги спуститься во двор, чтобы взглянуть на то, как она фехтовала с кем-то из своих друзей. Что, как дурак, смотрел на нее всякий раз, когда она стояла возле кресла королевы на советах... — Ирем принужденно рассмеялся. — Не поверишь — мне хотелось дать по морде Витто Арриконе, когда они с Сейлес напились в "Черном дрозде" и возвращались в Адельстан, повиснув друг у друга на плечах.
— Ты ничего ей не сказал, — заметил император утвердительно.
— Нет, не сказал. Даже не будь я ее командиром, все равно ничем хорошим это бы не кончилось. Ладно еще, если бы я погиб, а ей остались бы только воспоминания об этом вечере. Но если бы случилось чудо, и мы оба выжили, а Сейлес вместе с королевой возвратились бы назад в Адель... — Ирем поморщился. — Все женщины, которых я любил, в конце концов страдали от того, что рискнули со мной связаться. А я только успокаивал себя — я ведь предупреждал, что для меня на первом месте всегда будет Орден. Я же ничего не обещал!.. Но сейчас я думаю, что мало "ничего не обещать". Нельзя позволить другому человеку даже просто начать надеяться на то, что ты не сможешь дать.
— И ты при этом говоришь, что эта Сейлес тебе просто "нравилась"? "Как любая другая женщина"?.. Не помню, чтобы ты задумывался о таких вещах из-за кого-нибудь еще!
Ирем с досадой покосился на Вальдера. Он уже собирался саркастически заметить, что дело совсем не в Сейлес, и что всякий человек, которому нужна серьезная причина, чтобы в сорок пять смотреть на мир не так, как в двадцать пять — просто дурак, но тут башню тряхнуло от зловещего подземного толчка, и товарищи Ирема испуганно повскакивали на ноги.
Про себя рыцарь отстраненно удивился и чужому и — из песни слов не выкинешь — своему собственному страху перед содрогавшейся землей. Казалось бы, чего ещё бояться людям в таком отчаянном положении, как у них?.. Смерть под обвалом, если уж на то пошло, гораздо лучше гибели от жажды, не говоря уже о том, что ожидало их в том случае, если гвинны сумеют потушить пожар и захватить кого-нибудь из них живым. И, тем не менее, сэр Ирем чувствовал, что сердце у него колотится под самым горлом. Память о разрушившем Адель землетрясении была еще слишком свежа.
Камни под их ногами задрожали снова.
— Дворец!.. — воскликнул архивариус. Ирем перевел взгляд с земли на императорский дворец — и с изумлением и увидел, как балконы, угловые башенки и галереи рушатся, словно игрушечные домики из кубиков. А потом стены и венчавший дворец купол тоже стали проседать, взметая в воздух облака мраморной пыли. Ирему почудилось, что он оглох — уши мгновенно заложило, и грохот обвала доносился глухо, как через подушку. В Иреме вспыхнуло чувство мстительного торжества — ведь Олварг, несомненно, сейчас находился во дворце, и здание должно было обрушиться прямо ему на голову. Но потом коадъютор осознал, что, как и позапрошлой ночью, это было не обычное землетрясение, а магия. И Ирему было известно только одно обстоятельство, которое могло заставить Олварга прибегнуть к магии подобной силы...
Крикс, — подумал он.
Выходит, Браэнн не ошибся! Крикс и в самом деле уцелел. И теперь он добрался до...
-Ты что?! — забыв об Эвеллире, вскричал Ирем, видя, что бледный от напряжения Вальдер цепляется за парапет, пытаясь встать. — Совсем с ума сошёл?.. Сейчас же сядь!
В этом безумном грохоте Вальдер, конечно, его не услышал. Но зато он понял, что ему не хватит сил подняться на ноги, и требовательно посмотрел на коадъютора. Ирем разобрал по губам "помоги мне", и раздраженно сдвинул брови. Помогать Вальдеру ему совершенно не хотелось, но при этом в глубине души он должен был признать, что император по-своему прав. На его месте Ирем ни за что не согласился бы остаться в стороне и пропустить самое главное.
— Давай, — уступил он со вздохом, наклоняясь к императору и подхватив его под локти. Помогая Валлариксу подняться и присесть на парапет, рыцарь пробормотал — Только не вздумай истечь кровью или рухнуть вниз...
Самое странное началось в тот момент, когда обрушился каменный купол, находившийся прямо над залом Тысячи колонн.
Серое пасмурное небо над их головами начало стремительно светлеть, пока не засияло, как расплавленное серебро.
По небу быстро, словно птицы, пролетели кучевые облака, следом за ними полыхнул багрово-фиолетовый закат, со скоростью кометы пронеслись и растворились в предрассветном небе бледный кругляшок луны и по-летнему яркие созвездия. Ирем закрыл глаза, почувствовав, что у него кружится голова, а камни ускользают из-под ног. Чувство было таким, как будто бы недели, месяцы и дни несутся сквозь остановившееся время яркой ярмарочной каруселью.
