— Очень интересно, — льстю ему, — у Вас весьма богатое воображение, Яков и красочный слог! Стихи или хотя бы прозу, не пробовали писать? ...А жаль!
Тот, пропустив мои слова мимо ушей:
— Троцкий диктует свои решения, быстро шагая и бегая по кабинету. Мы с его личными секретарями переписываем, расставляем правильно запятые и двоеточия, он подпишет... Затем, сдаём курьеру-самокатчику и прослеживаем судьбу пакета до конца.
— Он, что? Совсем не отдыхает?
Машет бородой, как конь отгоняющий рой мошек:
— Только переходом к другой работе — сменой темы или в спорте...
— "В спорте"...?!
Ни разу не слыхал про Троцкого-спортсмена — ещё один "друг" советских физкультурников, нашёлся...
— ...В домино на шалабаны играет, что ли?
Оказывается, не угадал:
— Иногда, очень устав — Троцкий ходит на лыжах, удит рыбу или играет в крокет и шахматы.
— "В шахматы"? Ах, ну да... Шахматы — та же война, только бескровная и на столе. Интересно, очень интересно!
В голову пришла одна многообещающая идейка.
Прошедшей зимой для помешанных на военном деле близнецов Саньки да Ваньки (чтоб меньше мне досаждали), я нагло скопиратил с "Колонизаторов" настольную "стратегию" — настольную игру, назвав её в духе времени — "Мировая революция".
Ребятишкам она с ходу понравилась — и не только Ваньке и Саньке и, не только ребятишкам...
— Яков! Ты мне друг?
— Ещё какой друг, Серафим!
— А среди настоящих друзей (а не гомосеков — вроде Соловейчика) принято так: "сегодня ты — мне, завтра я — тебе". Я в честь тебя стихи сочинил... Слышал, да?
Тот, не дав закончить — с неподдельным пафосом:
— Я за друга жизнь отдам!
Однако замечаю — в глазах тревожное ожидание... Ох и позёр Вы, Яков Блюмкин!
— Только без жертв! Вместо буржуазных шахмат, ребята в нашей комсомольской ячейке придумали и играют в настольную игру "Мировая революция".
Тот, несколько ошарашен:
— "Мировая революция"?
— Ну, да! Это тебе не просто — конь ходит буквой "Г", ладья по прямой, а гроссмейстер пошёл "Е2 — Е4", прежде чем стырить с доски чужого ферзя... И нет там никаких — чуждых нам по пролетарскому духу "офицеров" да "королей"! Зато, в "Мировой революции" есть Реввоенсовет — занимающийся военной стратегией, завязанной на экономике и политике...
"Террорист Љ 1" слушает разинув рот и развесив уши, а я ему в них вдумчиво втираю:
— ...Думать головой надо не меньше, а соображать — больше чем в шахматах! В этой игре есть элементы прямых военных действий, шпионажа и спецопераций. Смысл и цель — захватить мировое господство... Дико извиняюсь: установить на всей Земле — Мировую Республику Советов!
Подождав, когда мозг мнимого убийцы Мирбаха переварит полученную информацию, спрашиваю прямо в лоб:
— Если я тебе вышлю комплект этой игры с инструкцией к ней — пропиаришь её перед Троцким? Перед остальными членами Реввоенсовета?
"Надо будет только сперва патент на Саньку да Ваньку оформить... Хотя, по нынешнем законам — это чистая видимость, но лучше с патентом — чем без онного".
— "Пропиаришь" — в смысле "прорекламируешь"?
— Ну, да!
Блюмкин, приложив ладонь к груди напротив сердца:
— Конечно, друг! Это будет мне ровным счётом ничего не стоить...
"Мне это будет стоить лишнюю "копеечку", которую я вложу в какую-нибудь "заклёпочку" — запиливаемую к "часу X"...".
* * *
После "торжественного обещания", разговор опять плавно уехал к личности "Демона революции" — Льва Троцкого, то бишь. Наконец, несколько покровительственно — завершая свой рассказ об удивительной трудоспособности Льва Давыдовича, Блюмкин предложил:
— Вам обязательно надо познакомиться с этим великим человеком, Серафим!
"Интересно, умеет ли Мишка работать альпенштоком?", — лениво подумалось.
— Ты и вправду можешь устроить мне встречу с Троцким, Яков?
"А воно мне надо?".
— Да, конечно — вот смотри, если не веришь...
Он достал из-за пазухи, чуть ли не целый архив — фотографии, какие-то письма, просто бумаги... На одной из бумаг я заметил подпись: "Л. Троцкий". Беру в руки и внимательно рассматриваю:
— Это подпись самого Троцкого? ЖЕСТЬ!!!
Блюмкин, хвастливо:
— А ты мне не верил!
— Почему, "не верил"? Верил, ещё как верил...
— Так, что насчёт встречи с Троцким?
Интересно, интересно... "Многоходовочка" с Троцким?
Какая именно? Ведь во власти он однозначно не останется и, дело здесь не в Сталине — а в нём самом. Не стоит танцевать "танго смерти" с трупом — пускай, пока всего лишь политическим... По крайнем мере на этом этапе. А вот чуть позже, с этими двоими, возможно, кое-что весьма заманчивое у меня и выгорит.
Поэтому отмахиваюсь:
— Да, куда мне с моей паховой грыжей — кто я и где Троцкий...
Вдруг наш разговор прерывает шум, крик. По голосу слышно Есенин с кем-то зацепился и вот-вот вспыхнет скандал. Блюмкин соскочил и на ходу:
— Извини, я сейчас...
Ещё раз, уже более внимательно изучаю оставленные на столе передо мной бумаги.
* * *
Подошёл Михаил и, тщательно пряча тускло-масляно светящиеся глазки, попросил в долг четвертной. Перед тем как отдать кровные карбованцы, строго спрашиваю:
— Надеюсь на мороженное как обычно — а не на какие-нибудь гнусные "безобразия" с какой-нибудь любительницей "оттопытиться" забористым "дустом"?
Ангелочком невинным прикладывает ладонь к сердцу:
— Крест на пузе, Серафим Фёдорович — чисто в синема посидим с Александрой Александровной, посмотрим американскую фильму.
В московских синема-театрах как раз шёл немой голливудский "Робин Гуд" — самый кассовый фильм 20-х годов.
Подозрительно прищуриваюсь:
— Хм... Билеты на "фильму", тебе поди — Илья Соломонович предложил "достать"? Да?
— Как догадался?!
— А ты знаешь, что он... Хм, гкхм... Как бы тебе это поделикатнее сказать...?
Барон "деликатничать" не стал:
— "Пидараст", что ли? Я знаю! Только не он мне "предложил", а Александра Александровна — у него попросила "достать". Чувствуешь разницу? Или, ты разницу не чувствуешь?
— Вот как? Ну, тогда ладно... И, смотри мне! Официально я считаюсь твоим опекуном, Миша и, имею все права выпороть тебя ремнём — в случае плохого поведения.
Шмыгает носом и, долу потупя очи:
— Я обещаю, что буду себя хорошо вести и, тебе не придётся — брюки придерживать, за мною с ремнём бегая.
— И, это... Александра Александровна — женщина, как бы не вдвое старше тебя. А особы в таком опасном возрасте, любят проделывать с маленькими мальчиками всяческие неприличные безобразия...
— Хорошо! Как только она приставать начнёт — тотчас позову милиционера со свистком.
Есенин, успел уже назюкаться, забыл о своей "любви" и теперь рамсует — пока только на словах, с Соловейчиком.
Слово за слово — кулаком по столу!
Вот всероссийски известный поэт хватает этого пройдоху за нос и под восторженные крики толпы тащит на выход. Практически вся сильная половина нашей компании проследовала за ними, выражая подчас противоречиво-бурные эмоции.
— Ну, сейчас наш Серёжа как обычно станет драться, — вздохнула официантка убирающая грязную посуду, — хорошо ещё в милицию не заберут.
Кафе скоро закроется, сижу, скучаю...
* * *
Вижу — не я один скучаю!
Как-то тоже захотелось "похулиганить" и, тогда подсаживаюсь к Краснощёкову и изобразив на физиономии — откровенно провинциальный наивняк, спрашиваю:
— Дико извиняюсь, Александр Михайлович! Будучи организатором, а затем — руководителем первичной ячейки РКСМ в нашей волости, приходится отвечать на некоторые... Ээээ... Прямо скажем — "неудобные" вопросы наших комсомольцев. По скудости владения мною единственно-верным учением — марксизмом, не могу на них ответить, что наносит страшный ущерб авторитету как комсомолу — так и большевистской партии и, всей Советской Власти в целом... Как старший партийный товарищ — изучивший марксизм от корки до корки, прошедший дореволюционную борьбу с Самодержавием, каторги и ссылки — не поможете ли мне ответить на них?
Улыбнувшись заметно снисходительно, тот:
— Слухи об моём знании марксизма несколько преувеличены, но всё же постараюсь Вам помочь чем могу. Итак — спрашивайте, товарищ...
— Свешников.
— Я Вас внимательно слушаю, товарищ Свешников.
— Хм, гкхм..., — прокашлявшись, как бы в смущении, — что такое "социализм" по-Марксу?
Посмотрев сперва куда-то вверх, тот затем не задумываясь ответил:
— В теории, "социализм", означает контроль производства самими рабочими — а не владельцами предприятия или их управленцами.
— Если предприятие принадлежит одному человеку — оно частное? Капиталистическое?
— Вне всякого сомнения.
— А если — группе людей? Так называемое — "акционерное общество"? Является ли оно частно-капиталистическим?
— Безусловно, если на нём применятся наёмный труд и производится отчуждение добавленной стоимости.
Включаю "дурака":
— "Наёмный труд", это то есть — человек нанимается добровольно и за деньги?
— Да, это так.
— А какой тогда труд применяется на социалистическом предприятии? Принудительный, что ли?! Без оплаты за труд?!
Несколько повышает голос:
— При социализме рабочий не нанимается на предприятие! Так как — оно является в коллективной собственности рабочих.
Включаю конкретного "дурака":
— Ну так и акционерное общество — находится в коллективной собственности. В чём разница, то?
— Как и любое частное предприятие, капиталистическое акционерное общество принадлежит дольщикам — вошедших в него своими капиталами!
— А если рабочий "вошёл" в социалистическое предприятие с голой задницей — какой он тогда, на фиг, "собственник"? И кто ему даст право контролировать производство?
Молчит, но смотрит на меня очень нехорошо.
— Ещё вот, какой вопрос часто задают комсомольцы: нынешние социалистические предприятия созданы ещё при царском режиме капиталистами. После революции они были национализированы и переданы, как Вы говорите — под "рабочий контроль"...
Конечно, такое явление наблюдалось лишь в первые полгода "триумфального шествия"... Затем, дав "наиграться", Советская Власть поставила во главе предприятий своих людей — так называемых "красных директоров". Но официально, до сих пор заводы и фабрики — принадлежат тем, кто на них работает.
— ...Однако, бабы рожают как перепуганные — население растёт как на дрожжах! Кто и на какие средства будет строить новые социалистические предприятия — которые можно будет после передать "под рабочий контроль"? Ведь сам по себе, "коллектив" пролетариев, извиняюсь — даже на новый сортир, сам себе денег не наскребёт.
— Как, "кто"? Государство будет строить заводы и фабрики, — пожимает плечами, как над само собой разумеющимся, не забыв уточнить, — государство рабочих и крестьян!
— Так ведь, ещё при царе Горохе — государство строило "казённые" заводы! Они разве были социалистическими?!
Отрицающе машет головой — аж очки с носа слетели, едва поймать смог:
— Это — другое дело!
Так называемые "двойные стандарты" — рулёз!
— "Другое дело"? Хорошо: пусть будет — "другое". А то комсомольцы спрашивают: а не строим ли мы вместо социализма — государственный капитализм? Теперь я им смогу уверенно ответить вашими словами, Александр Михайлович: "Это — другое дело, товарищи!".
Краснощёков смотрит на меня уже с явным интересом:
— Ещё какие вопросы задают ваши "комсомольцы"?
— Разные.
— Ну, например?
— Желаете продолжить? Как Вам будет угодно! ...Весь марксизм строится на отношениях антагонистических классов, сиречь — "производительных сил" и "производственных сил". Первые — добывают какой-либо жизненно необходимый продукт, вторые — отнимают у первых его "излишки" и делят меж собой "по понятиям". По придуманными ими самими законам... Ведь так?
— Ну... Несколько упрощённо, конечно. Допустим — так.
— По марксисткой теории, на всём протяжении истории человечества — одна общественная формация сменяет другую. Вместе с формацией меняются и присущие только ей "пары" классов-антагонистов: когда рабовладельческий строй с его рабовладельцами и рабами сменил феодальный — то и вместо прежних, появились новые классы — феодалы и зависимые крестьяне, затем на смену феодализма пришёл капитализм — появились буржуазия и пролетариат...
В восхищении от моего знания классиков, Краснощёков прервал меня:
— С этим как раз — никак нельзя не согласиться. Правильно!
Сделав ему знак, типа — держись за стул крепче:
— ...Но, удивительное дело! При смене капитализма социализмом — марксизм отрицает самого себя: класс буржуинов исчезнет бесследно, а класс пролетариата останется и причём — единственным и господствующим... Почему такой отход от своих же канонов?
Вижу, горячится:
— Нет, не так! А трудовое крестьянство — разве не класс? А интеллигенция?
— Ха! Положим, у древнеримского патриция было три раба: один — пахал ему виноградники, другой — делал ему вино из винограда, а третий — делал ему мине... Читал стихи собственного сочинения — услаждая изысканный слух аристократа. И Вы имеете мэне сказать: после убиения этого кровопийцы — останутся два дружеских класса и прослойка-прокладка между ними?! Это вообще не по Марксу — классы бывают только антагонистичными: эксплуатируемые — производят, эксплуататоры — отнимают и делят.
Это, вообще ставит его в тупик. Жгу дальше:
— Почему при социализме не появилась следующая парочка совершенно новых классов-антагонистов?
Чисто инстинктивно, чую, из Краснощёкова выскакивает:
— Потому что, при социализме нет классового угнетения и эксплуатации человека человеком.
Развожу в полном недоумении руками:
— "Нет"? Никто не отнимает добавочный продукт у "производительных сил"? Никто не платит налоги государству? А на что тогда, извиняюсь, государство будет строить новые заводы и фабрики?
Мой собеседник смог издать только какие-то нечленораздельные звуки:
— Ээээ... Мммеее... Бббеее...
"Не мычит — не телится", короче. Ладно:
— Ну, на "нет" и суда нет! Меня другое интересует, Александр Михайлович... Предположим древнеримские рабы, восстав под предводительством Спартака победили и рабовладельцы были ликвидированы как класс... То есть — подчистую вырезаны, вплоть до последнего сущего младенца. Так ведь класс рабов — по меньшей мере изменит своё название! "Мы не рабы, рабы не мы!".
Молчит, только ресницами хлопает. А я с крайним возмущением:
— Не, ну самое "интересное": почему пролетарии, как были ими при предыдущей историческо-экономической формации — так пролетариями и при социализме остались? И при коммунизме — они останутся пролетариями, штоль?! И ныне и, присно и, во веки веков, пролетариат — единственный класс на просторах обитаемой части нашей Галактики?!
Молчим теперь оба. Затем я полушёпотом:
— А как Вы считаете, Александр Михайлович: победившие рабы под началом Спартака — установят у себя феодализм? Капитализм? Или сразу шагнут в социализм — перепрыгнув одним махом две формации? А может, они захотят вернуться в предыдущую общественно-экономическую формацию?
