Конь перехватил своё копьё поудобнее, затем обратился к своей "метке" и потянул силу из накопителей. Пьянящее ощущение могущества, пусть и обманчивое, будоражило разум, заставляя чувствовать себя будто пьяным. Он даже на миг представил картину, что может в гордом одиночестве победить двадцатитысячную армию.

"А может быть сбежать?", — промелькнула в голове предательская мысль, тут же отброшенная всколыхнувшимся возмущением самой сути воина.

Кроме того, в степи его уже не ждали, ну а в городе пони он мог получить всё: дорогую одежду, вкусную еду, кобыл... Нужно было лишь делать то, к чему он привык с малых лет — сражаться за своего вождя.

Новая броня, состоящая из тканевой белой формы и лёгкой кирасы со шлемом, словно вторая шкура сидела на коне. На спине у него разместился заплечный мешок с "колотушками" — алхимическими взрывными сосудами, которые следовало доставить к бизонам.

"Пора", — оскалившись в лихой усмешке, Челубей сделал первый шаг, срываясь в стремительный бег, за которым не могли уследить ни другие воины, ни тем более маги.

...

Стена тьмы накрыла его со всех сторон, лишая ощущений тепла, времени, пространства, температуры и направления. Магическая сила стремительно утекала, но ни боли, ни чего-либо подобного ей Джафар так и не испытал. Впрочем, это ещё ни о чём не говорило.

Сколько продолжалось это испытание визирь сказать не мог: может быть секунду, минуту, ну или же час... Только вот для него, сражавшегося за свой разум в куда более тяжёлых условиях, да ещё на протяжении куда большего срока, это не имело никаких последствий.

"Надеюсь, охрана Твайлайт справилась", — едва по глазам ударил свет, а в уши ввинтились звуки окружающего мира, подумал тёмно-серый единорог, в следующую секунду обнаруживая, что в его руках нет меча, а на его теле не осталось ни брони, ни одежды.

Впереди стояли притихшие бизоны, которых возглавлял старик, тяжело опирающийся на воткнутую в землю палку. Между ними простиралась полоса сухой растрескавшейся земли, с которой словно бы ножом срезали слой, куда-то убрав всё "лишнее" (в том числе и тело Красного Тумана, если он всё ещё был жив).

"Что делать?", — сам у себя спросил тёмно-серый единорог, сил у которого хватало разве что на одну вспышку единорожьей магии, после чего наступит истощение.

Без оружия; без артефактов и накопителей; без запаса магических сил, он представлял жалкое зрелище. И спасало его сейчас только то, что старик-жрец, по всей видимости от испуга или злости, выложился вовсе до донышка, ну а другие бизоны находились в состоянии ступора. Что, впрочем, не могло продлиться долго.

— Убейте его! — подняв левую руку и наставив на голого и безоружного жеребца указательный палец, провопил старый бизон.

Дикари вскинули оружие, сбрасывая с себя оцепенение, кто-то из них приготовил копьё к броску, и в этот самый момент перед ними стали взрываться "колотушки", разбрасывая языки ядовито-зелёного огня, с клубами едкого дыма и стеклянными осколками, а затем тело жреца, словно бабочку на иголку, нанизал на копьё Челубей. Конь застыл в гордой позе, которая по его мнению должна была выглядеть... Джафар не брался гадать, как по мнению степного жителя со стороны должна была выглядеть его поза (широко расставленные ноги, опущенная вниз левая рука, удерживающая копьё за "пятку", в то время как правая рука согнута в локте, а её пальцы сжимают древко за середину).

— Герои всегда приходят в последний момент! — провозгласил конь, слегка встряхивая своим оружием, из-за чего жрец, которого не спасла ни кираса из рёбер, ни его магия, беспомощно затряс тощими руками и ногами.

Озверевшие от вида подобного надругательства бизоны, перепрыгивая или затаптывая очаги огня, бросились вперёд, размахивая оружием. В них же ударили лучи магических артефактов, установленных в башнях, с неба стали пикировать пегасы, сбрасывающие зажигательную и взрывающуюся алхимию, со спины донеслись воинственные кличи и топот тысяч копыт, заставляющий землю дрожать.

— В атаку! — вскинув левую руку, указывая на армию врагов, замешкавшуюся под столь масштабным обстрелом, скомандовал тёмно-серый единорог, всем видом стараясь показывать уверенность и непоколебимость, почти привычно игнорируя то, что в очередной раз остался без одежды.

— Командующий, — с неба буквально упали Лайм Хуф, Айси и ещё несколько пегасов, окруживших Сомбру плотным кольцом, тут же активировав малые защитные барьеры.

— А ты здесь что делаешь? — вскинул брови император, устремив взор на белую пегаску, которая (по его воспоминаниям) должна была быть в совершенно ином месте.

— Не смогла удержаться от соблазна, Ваше Величество, — с совершенно серьёзным видом ответила летунья, демонстративно указывая взглядом чуть ниже пояса Джафара, а затем, без перехода добавила: — Мы должны увести вас в безопасное место и оказать помощь. Немедленно.

— Хм? — Джафар был не против покинуть поле боя, но столь яркая реакция подчинённой показалась странной.

Тем временем чёрно-белая полосатая толпа, сверкающая щитами и мечами из кристаллов, обогнув группу пегасов и тёмно-серого единорога, столкнулась с неровным строем бизонов, даже сейчас остающихся крайне опасными воинами... пусть алхимия и артефакты частично решали эту проблему.

Битва началась...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Десятая арка — 9

С яростным рыком полосатый воин поднырнул под замах боевого топора, подбил круглым щитом, закреплённым на левой руке правую руку противника, а затем изо всех сил вонзил кончик меча в живот крупного бизона, распарывая кожаный пояс с костяными пластинками. Взгляды убийцы и его жертвы встретились и зебриканец ощерил зубы, с наслаждением наблюдая за тем, как в глазах здоровяка ярость и азарт сменяются осознанием и испугом...

Звон кристаллов, крики ярости, вопли боли и предсмертные хрипы сливались в какофонию шума, которую Биг Бен игнорировал. Врубившись в строй врагов империи, приняв на броню несколько сильных ударов дубинами с шипами из костей, копьями и топором, он отпустил контроль над своей силой, заполнив пространство вокруг оглушительным звоном. Двуручный меч, рукоять коего находилась в его ладонях, послушно взметнулся вверх и обрушился на голову ближайшего дикаря, без заметного сопротивления разрубая его до середины груди, чтобы в следующую секунду кристалиец пинком отбросил уже мёртвое тело...

Азарт кипел в крови Челубея, заставляя его хохотать словно безумец: в очередной раз впитав магию из накопителя и направив её в "метку", он ускорился и, подскочив к будто бы замершим бизонам, при помощи копья ткнул три раза, нанося точечные удары наконечником в шею.

Тут же отскочив, чувствуя как исчезает усиление, конь сорвал с пояса флягу с зельем, зубами выдернул пробку и, сплюнув её на землю, присосался к горлышку, чувствуя как обжигающая жидкость попадает в желудок и распространяется по всему телу. Осушив сосуд, кочевник швырнул его в голову очередного дикаря, схватившегося с полосатым жеребцом, затем сжал в кулаке кристалл-накопитель, сразу же ощутив прилив магической силы. И пусть потом ему будет плохо (целители что-то там вещали о перенапряжении и отравлении организма), но сейчас он был богом войны на этом поле боя...

Издав трубный рёв, вооружённый двумя дубинами бизон увеличился вдвое, а затем вырос ещё на половину. Возвышаясь над врагами и союзниками будто живая башня, он первым же ударом огромной дубины вбил в землю жеребца в красной скорлупе, который орудовал большим мечом совсем неподалёку, а затем взмахом второго орудия (тоже увеличившегося в размерах), отправил в полёт полосатого воина, на свою беду, оказавшегося слишком близко...

Группа пегасов, вооружённых короткими копьями, начав пикировать с большой высоты на головы дикарей, приготовилась к метанию снарядов. Им навстречу летели копья и камни, часть из которых даже не долетала, часть — пролетала мимо, ну а от остального они успевали уклониться... почти всегда. Когда же до земли оставалось меньше десятка метров, жеребцы и кобылы совершили броски.

Гигантский бизон, неудержимым тараном прорывавшийся вглубь построений пони, в один миг оказался пробит насквозь сразу пятью копьями, после чего рухнул на землю, подняв облако пыли и начал усыхать...

Над рядами имперцев разнёсся зов труб, сигнализирующий об отступлении: пони, старавшиеся держать ровный строй, быстро перегруппировались и стали пятиться, прикрываясь магическими щитами, залпами из артефактов и выставленными копьями, а вот зебры, с первых же минут смешавшиеся с бизонами, оказались в ловушке (даже заторможенные, здоровяки оставались опасными противниками и без численного превосходства). Лишь несколько сотен полосатых воинов сумели организоваться и последовать примеру союзников, но и они не обошлись без раненых разной степени тяжести.

Пегасы, всё это время летавшие над полем боя, начали рассыпать белый порошок из мешочков, висевших у них на поясах. В результате их действий, орду дикарей накрыло густое полупрозрачное облако...

...

Грим шагал по полю, заваленному ещё живыми и уже мёртвыми телами: земля под ногами пропиталась кровью, в воздухе висел тяжёлый запах железа и испражнений, пота и желчи. Его подчинённые (к сожалению — не все), собирались в тройки и четвёрки, после чего направлялись к общему лагерю пони и зебр, куда стаскивали раненных... и просто надышавшихся алхимическим порошком.

Солнце уже давно перевалило за вторую половину дня и теперь стремительно катилось к горизонту, но работа целителей, а вместе с ними и обслуги, только начиналась. Впрочем, не только им сегодня ещё предстояло потрудиться изо всех сил...

"Наша служба и опасна, и трудна... И должна быть всем в округе не видна...", — жеребец чувствовал себя одновременно довольным, грязным и усталым, а больше всего на свете хотел вернуться в новую Кристальную Империю, напиться до беспамятства и завалиться в ванну с горячей водой.

Над головой мелькнула тень, на миг заставив напрячься, но "меченый" быстро себя одёрнул. Спустя пару ударов сердца, перед ним приземлилась взмыленная, растрёпанная, но целая и невредимая белая пегаска, которая строгим и изучающим взглядом окинула жеребца.

— Живой, — облегчённо выдохнула Айси.

— И даже здоровый, — ощерился в усмешке земнопони, после чего развёл руки в стороны и спросил: — А ты сомневалась в моём великолепии?

— Балда, — сделав шаг навстречу "меченому", летунья стукнула его в грудь кулаком. — Я же переживала...

— Ауч... — шутливо поморщившись, Грим потёр место удара правой ладонью, обиженно заявляя: — Похоже, ты всё же решила меня пережить. И раз уж Бизоны не справились со своей миссией — теперь пытаешься закончить их работу.

— Дурак, — обиженно и возмущённо вскинулась крылатая пони, затем протянула руки к шее жеребца, захватывая её в кольцо и потянула его на себя, заставляя наклониться, чтобы крепко поцеловать.

"Какой романтичный момент: я и она целуемся среди тел спящих и погибших врагов и союзников... М-да. Пожалуй, я промолчу о своих выводах, чтобы меня снова бить не начали", — придя к такому выводу, "меченый" крепче обнял за талию белую пегаску, углубляя поцелуй, но не забывая и прислушиваться к окружающему пространству (было бы глупо пережить бойню, которая войдёт в историю нового государства, чтобы погибнуть уже после сражения от рук какого-нибудь неудачника).

Фактический глава СОКИ понимал, что его миссия была близка к самоубийству: ему с подчинёнными пришлось изворачиваться всеми силами, чтобы сперва отравить еду, затем сломать алтари, а потом, во время сражения, нанести удар в спину жрецам, что позволило пегасам беспрепятственно распылить свою отраву над ордой дикарей. Именно благодаря ним, лишившиеся командования и основного магического прикрытия бизоны, сперва не смогли вовремя и адекватно отреагировать на новую угрозу, а затем и вовсе были обращены в бегство. Даже их собственные "меченые" (которых использовали исключительно как элитных бойцов), не смогли переломить ситуацию, а в ряде случаев сами предпочли сбежать.

Врагов было ещё много — чуть менее чем десятитысячная армия, пусть и разбитая на три неравные группы, откатилась на запад и юг. Среди них, наверняка, появятся новые обладатели "меток", которые, несомненно, захотят отомстить за столь унизительное поражение, но... у них не осталось жрецов, да и вождей, которые могли бы объединить всех под своей рукой.

"Мы об этом позаботились. А без своих покровителей, они не так уж и опасны", — разорвав поцелуй, Грим отстранил от себя распалившуюся Айси, крылья которой распахнулись во всю ширь и, наверняка, своим напряжением доставляли кобылке неудобства.

— Проводи-ка меня к Сомбре, — попросил жеребец, выразительно поигрывая бровями. — Думаю, сейчас самое время попросить императора о награде.

...

— Сомбра, так поступать нельзя! — воскликнула сиреневая аликорница, вставшая перед тёмно-серым единорогом, с хмуро сдвинутыми бровями, пылающими решимостью глазами и сжатыми кулачками, прижимая к спине дрожащие крылья и подёргивая напряжёнными ушами.

— А как можно? — с искренним любопытством спросил Джафар, одетый в белую форму и красный плащ, вскинув брови и склонив голову в ожидании. — Что по-твоему я должен сделать с более чем восемью тысячами бизонов?

"А ведь их должно было быть больше, но члены отрядов, которые собирали спящих, слишком много себе позволили. Впрочем, зебр я именно для этого туда и посылал: если бы они не спустили пар на исконных врагах, то могли устроить неприятности, пусть и мелкие", — говорить об этом вслух, разумеется, визирь не собирался, как и рассказывать о том, что полосатую часть воинства сократил целенаправленно (все кто надо об этом догадаются, но будут молчать... или их заставят хранить молчание).

Некоторые традиции зебр Сомбра собирался сохранить, их знания о создании зелий и шаманизме вовсе требовалось приумножить, а о кобылах и жеребятах предстояло заботиться. Однако же самую своевольную, агрессивную и опасную часть этого народа, пока она ещё не начала создавать разлад в только образующемся сообществе, следовало окоротить, при этом оставшись максимально "чистым".

— Но ведь война закончилась... Они — пленники! — стояла на своём Твайлайт, ноздри которой шумно раздувались, выдавая нешуточное волнение (пусть она на порядки превосходила собеседника в магической силе, но даже так ставила себя на одну-две ступени ниже, позволяя себе спорить, но не требовать).

— Ты уверена в этом? — уточнил император, глядя собеседнице прямо в глаза немигающим взглядом. — Скажи, что будут делать бизоны, если я прямо сейчас их отпущу?

— Они... — начала было говорить крылато-рогатая кобыла, но замолчала, прикусив нижнюю губу.

— Они вернутся к себе на родину, залижут раны, а затем снова придут сюда, но будут готовы ко всем тем трюкам, которые мы применили, — констатировал Джафар, затем выпрямился, поднял взгляд к небу, подпёр подбородок пальцами правой руки и продолжил задумчиво: — Хотя, может произойти ещё и так, что вернувшихся с поражением, отпущенных пленников, их собственные сородичи принесут в жертву своим богам, чтобы смыть позор кровью. Это не говоря о том, что мои собственные подданные, к подобному моему милосердию отнесутся... без понимания.