— Но они не похожи на убийц. У них даже оружия нет.
— Оно им без надобности, — буркнул Валентин и отвернулся.
Вымощенная фиолетовой плиткой улица привела путешественников на идеально круглую площадь. Землянин удивлённо хмыкнул: её покрытие — искусно выложенная мозаика — больше подходило для украшения дворцовых стен, и топтать сие произведение искусства стальными подковами лошадей было сродни вандализму. Но Смерть такие мелочи не волновали. Он пересёк площадь, спешился возле маленького открытого кафе и уселся за столик.
— Человек! — устроившись по соседству, крикнул Солнечный Друг, но вместо официанта к ним подошёл пожилой седовласый господин с тростью в руке:
— Вижу, вы гости в нашем мире. Позвольте объяснить вам, что вы делаете не так, — вежливо произнёс он и улыбнулся, обнажив ровные, жемчужно-белые зубы.
— Объясните, — милостиво разрешил Ричард.
— Меня зовут Тэлин Во. Наш мир прекрасен. Мы не знаем войн и болезней. Мы живём в любви и согласии...
— Говорю же, Вилин! — перебил его Валечка.
— Простите, но Вы ошиблись, — с терпеливым смирением сказал седовласый и задушевно продолжил: — Наш мир называется Лант, и это лучший из миров...
— Забавно... — протянул инмарец — Название другое, а методы те же. Любители гипноза, блин!
— Не любители — профессионалы! — хмыкнул Солнечный Друг.
Тэлин едва заметно нахмурился, пристально посмотрел на каждого из чужаков и заговорил вновь:
— Так вот, друзья мои, предлагаю вам отведать душистого мальфа, лучшего из напитков Вселенной!
На столе появились высокие хрустальные бокалы, до краёв наполненные кровью. Кевин счастливо улыбнулся и потянулся к напитку, но взять бокал не успел: Смерть вскочил, с грохотом уронив стул, и с вожделением уставился на густую багровую жидкость.
— Кровь, — прошептал он, облизнув вмиг пересохшие губы.
— Уберите! — рявкнул Солнечный Друг, одновременно разрушив чары, опутавшие камийца. — Будь настороже, мальчик, — шепнул он и, сочтя миссию по защите юноши полностью выполненной, укоризненно взглянул на лантийца: — Для глухих повторяю: убери своё пойло!
Бокалы пропали. Смерть облегчённо выдохнул и стал медленно наступать на Тэлина:
— Я пришёл за своим другом. Где он?
К удивлению путешественников, грозный вид Дмитрия совершенно не испугал аборигена, он выставил перед собой ладонь, призывая Смерть остановиться, и с достоинством поинтересовался:
— Твой друг тоже маг?
— Да.
— Тогда он мёртв.
— Если это так, я разрушу ваш мир!
Лантиец неодобрительно качнул головой:
— Ты очень агрессивный маг.
— Я — Смерть!
— Твой друг тоже называл себя Смертью, но от мальфа не отказался. Видимо, он умнее.
Тэлин презрительно улыбнулся, расправил плечи и зашагал прочь.
— Ничего не понимаю, — оторопело выдавил Ричард. — Он совсем тебя не испугался, Дима!
— Он чувствует себя полностью защищённым, а защищает его, ни больше ни меньше, сам Лант. Кстати, — Солнечный Друг посмотрел в белые глаза Смерти, — кровь была смешана со снотворным. Ни за что не поверю, что Артём этого не заметил. С какой стати он выпил мальф?
— Сейчас выясним.
— Куда ты? — окликнул брата Кевин.
— Общаться с местными жителями!
— Хорошая мысль, — согласно кивнул Валечка, и друзья поспешили за Смертью.
Они свернули на одну из улиц, что лучами расходились от площади, и вошли в первый попавшийся дом, где их приветливо встретили юноша и девушка, чуть старше Кевина.
— Здравствуйте, меня зовут Арлин Ир, а это мой брат — Винет Гро, — улыбнулась лантийка. — Мы рады, что вы посетили наш мир и заглянули в наш дом. Располагайтесь, где вам удобно. — Девушка взмахнула рукой, и в полупустой комнате появились уютные диваны и кресла. — Винет, налей дорогим гостям мальфа.
Путники переглянулись, а Смерть поморщился.
— Нам опять предлагают кровь со снотворным, — объявил Валентин, понюхав содержимое бокала.
— Какого чёрта?! Что за дерьмовый мир?! — возмутился Ричард, а глаза Смерти опасно блеснули.
Зачаровать гостей не удалось, и Арлин брезгливо поморщилась:
— Вы очень сильные маги.
— И что? — передёрнул плечами Кевин.
— Вы чужаки и должны отправиться в Священный Лабиринт, — хмуро пояснил Винет Гро.
— Что это такое? — Ричард с угрозой посмотрел на лантийца. — Объясни, да поподробнее!
— Лабиринт — сердце нашего мира. Лант — лучший из миров, он заботиться о нас, давая силу, а мы ловим для него магов. Они его пища.
— Так нас скормят Лабиринту? — пролепетал Кевин, побледнел и с тревогой взглянул на брата, который рассматривал молодых лантийцев, словно редкие музейные экспонаты.
— Не трусь, малыш! Не из таких переделок выбирались! — бодро заявил Валентин, хлопнул камийца по спине и повернулся к Диме, собираясь что-то сказать.
Но, едва он раскрыл рот, Смерть сжал кулаки и стремительно покинул дом. Перебежав улицу, он влетел в следующие гостеприимно распахнутые двери и оказался в гостиной, где его встретила пожилая дама в элегантном тёмно-синем платье.
— Здравствуйте, молодой человек, — приветливо улыбнулась она. — Меня зовут Риэлла Ри. Я рада, что Вы посетили мой дом. — В руке, унизанной перстнями и кольцами, появился высокий бокал с кровью. — Позвольте предложить Вам лучший в городе мальф.
Запах смешанной со снотворным крови привёл Смерть в бешенство. Выбросив руку вперёд, он послал в лантийку огненный шар, но тот исчез, не достигнув цели.
— К чему столько агрессии? — продолжая безмятежно улыбаться, проворковала Риэлла. — Совершенно незачем тратить силу зря. Выпей мальф, чужеземец, и пожертвуй собой во имя нашего прекрасного мира.
— Не дождётесь!
Смерть вылетел из дома и столкнулся с друзьями.
— Где ты был? — поинтересовался Валентин.
— В гости зашёл. Хотел убить хозяйку, но магия её не берёт!
— Попробуй мечом, — добродушно предложил землянин.
Смерть с благодарностью взглянул на друга, и в его руке заблестел меч.
— Великий гуманист, — ехидно усмехнулся Ричард.
— Да ладно! — Солнечный Друг махнул рукой и доверительно улыбнулся: — Уж больно мне вилины не понравились, да и их близкие сородичи восторга не вызывают.
— Помнится, ты мне все уши прожужжал о ценности любой человеческой жизни. Ханжа!
— Ну, это ты загнул! — обиделся Валентин, достал из кармана фляжку, глотнул коньяка и сотворил себе и спутникам уютные кресла прямо посреди улицы. — Присаживайтесь, господа! Сейчас мы все вместе обсудим очень важный для нашего дальнейшего путешествия вопрос: можно ли назвать расу вилинов-лантийцев человеческой?
Ричард плюхнулся в кресло, принял из рук мага бокал и, включаясь в игру, глубокомысленно заметил:
— Для начала нужно определить видовые признаки человеческой расы как таковой, а затем произвести детальное исследование предмета нашей дискуссии и соотнести полученные данные...
— Подождите! — чуть не плача воскликнул Кевин. — Мы попали в ловушку! Нам нужно думать, как выбраться, а не разглагольствовать о какой-то ерунде! И вообще, разве мы не должны пойти вместе с Димой? Вдруг ему потребуется помощь?
Валентин проводил взглядом Смерть, который как раз вышёл из ближайшего дома с окровавленным мечом наперевес и скрылся в следующем, сделал глоток коньяка и с сочувствующим видом посмотрел на камийца:
— Как же ты ещё молод и наивен, Кеви. Как много приходится тебе объяснять! — Он притворно тяжело вздохнул. — Суетливость — губительное для мага качество. Запомни это, а ещё лучше запиши. Заведи себе дневник, подростки часто так делают.
— Валя!
— Ладно, перехожу к сути. Сейчас Дима пробежится по домам, прибьёт десяток-другой лантийцев, привлечёт внимание власть предержащих, и можно будет вести беседу на более высоком уровне. Пока же наш деятельный друг подготавливает почву для переговоров, мы можем выпить, поболтать о том, о сём... Тем более что Ричи взял на себя смелость обозвать меня ханжой, а я страстно желаю доказать ему, что он ошибается, и услышать подобающие случаю извинения.
Инмарец криво ухмыльнулся:
— Ну, это вряд ли.
— Почему?
Валентин сунул камийцу бокал, отвернулся, и они с Ричардом пустились в длинный казуистический спор. Некоторое время Кевин честно пытался понять, о чём ведётся беседа, но вскоре безнадёжно запутался в хитросплетениях словесных перипетий и заскучал. Рассеянный взгляд юноши бродил по фиолетовым плитам мостовой, по клумбам с "неживыми" цветами, ажурным решёткам окон, настежь распахнутым дверям. "Может, и мне в гости сходить? Глядишь, тоже кого-нибудь прибить удастся — и в рукопашном бою попрактикуюсь, и брату помогу!" Камиец сотворил меч, примериваясь, взвесил его в руке и неторопливо направился к ближайшему дому.
Поднявшись на крыльцо, он шагнул в приветливо распахнутые двери и оказался в гостиной. Традиционно фиолетовые стены украшали многочисленные пейзажи и натюрморты в тёмных блестящих рамках. Картины, конечно же, были написаны в сине-фиолетовой гамме, и только хрустальные бокалы на полотнах отливали тревожным багрянцем.
Посреди пустой комнаты возвышался мольберт, за которым стояла хрупкая черноволосая девушка. Художница работала столь увлечённо, что пропустила появление гостя.
— Добрый день, — вежливо поздоровался Кевин.
Лантийка вздрогнула, обернулась, выронила палитру и кисть, вмиг растворившиеся в воздухе, и загородила собой мольберт. Широко распахнутые карие глаза уставились на нежданного визитёра. Несколько секунд молодые люди рассматривали друг друга, а потом девушка умоляюще произнесла:
— Никому не говорите о том, что видели. Пожалуйста!
— А что я такого видел?
— Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что я рисую картины своими руками. У нас так не принято, а мне нравится рисовать. — Лантийка с трудом овладела собой, картонно улыбнулась и заучено начала: — Добро пожаловать в мой дом. Меня зовут Милла Кор. Я рада, что...
— Дальше я знаю!
Милла замолчала, отчаянно теребя пояс платья. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке, и камиец передумал убивать странную лантийку.
— Вы должны предложить мне мальф.
Милла Кор покраснела и тихо произнесла:
— Вы не могли бы зайти к соседям. Они сделают так, как надо, а мне не хочется никого опаивать.
— У соседей я уже был.
— Правда? Но тогда...
— Вы не такая, как они.
— Не говорите так! Я такая же, как все. Сейчас я угощу Вас мальфом.
— Угощай, — уничтожив меч, покладисто кивнул Кевин, и в руках Миллы появился серебряный поднос, на котором стоял высокий хрустальный бокал.
— Пейте, пожалуйста, — стараясь не смотреть гостю в глаза, выдавила она.
Кевин понюхал мальф и насмешливо покачал головой:
— А где снотворное?
— Неужели Вам хочется сгинуть в Лабиринте?
Девушка подняла на камийца печальные карие глаза, и Кевину неудержимо захотелось заключить её в объятья и защитить от всех возможных бед.
— Мне хочется выпить с тобой, Мила, — срывающимся голосом произнёс он и запоздало представился: — Я Кевин.
— Очень приятно, — быстро сказала лантийка, обворожительно улыбнулась, и в её руке тоже появился бокал.
— Ты очень красивая... — не сводя восхищенных глаз с художницы, начал юноша, однако лантийка поспешно прервала его:
— Не надо так говорить, Кевин. Я такая, как все. Пожалуйста, выпей мальф и уходи. Если кто-нибудь услышит наш разговор, мы оба окажемся в Лабиринте.
— Но я не хочу покидать тебя, Милла! Ты самая красивая девушка во Вселенной, ради тебя я готов сразиться с целым миром. Пойдём со мной в Лайфгарм!
— Это невозможно. Я не смогу жить в другом мире. Без мальфа я умру.
Взгляд девушки потускнел, и Кевин почувствовал, что готов умереть, лишь бы она была счастлива.
— Ерунда! Я — маг, и обеспечу тебя кровью в любом мире! Я заберу тебя в Лайфгарм, и ты будешь рисовать, сколько захочешь, не страшась, что кто-то узнает об этом.
— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Камиец щёлкнул пальцами, и бокал лантийки наполнился вишнёвым ликёром:
— Попробуй, это лучше, чем мальф.
Милла недоверчиво посмотрела на рубиновую жидкость и, зажмурившись, сделала глоток.
— Вкусно. Что это?
— Вино. В моём мире любят сладкие терпкие вина. Они горячат кровь и поднимают настроение.
Лантийка задумчиво улыбнулась:
— Ты странный, но мне хорошо с тобой.
— А мне нравятся твои картины.
— Спасибо, — зарделась девушка и снова сделала маленький глоток вина.
С губ камийца уже было готово сорваться признание в любви, но внезапно он почувствовал, что к дому Миллы приближается Смерть. Испугавшись, что грозный брат, не разобравшись, убьёт возлюбленную, Кевин уничтожил бокалы и шепотом скомандовал:
— Прячься! Он не должен тебя увидеть!
— Кто?
Милла побледнела, с испугом взглянула в окно, и в тот же миг с улицы донёсся громкий голос:
— Кевин! Ты здесь?
— Да! — откликнулся камиец, схватил девушку за руку и потащил к плотным тёмно-сиреневым шторам. — Это мой брат! Он не должен тебя увидеть!
— Почему?
— Долгая история. Прости, что так вышло, но я хочу позаботиться о твоей безопасности.
Глаза девушки наполнились слезами:
— Ты уходишь?
— Да, но, обещаю, я вернусь за тобой и заберу в Лайфгарм!
С нежностью прижав нежданную возлюбленную к себе, он поцеловал её в губы, поспешно отстранился и задёрнул штору.
— Я буду ждать.
Из-за плотной ткани выскользнула изящная ладонь, на которой лежал маленький золотой медальон с витой цепочкой. Кевин схватил подарок, набросил его на шею и прошептал, чувствуя, как сердце сжимается от тоски:
— Я приду.
Юноша поцеловал гладкую золотую поверхность, спрятал медальон под рубашку, и в его руке появился окровавленный меч. В тот же миг двери гостиной распахнулись, и на пороге возник Смерть. Кевин подошел к брату вплотную, и, настойчиво вытесняя его из комнаты, с деланным безразличием проговорил:
— Пошли дальше. Здесь не знают об Артёме.
— Не усердствуй, я понял.
Смерть насмешливо взглянул на тёмно-сиреневые шторы, резко развернулся и покинул дом Миллы Кор. Облегчённо вздохнув, Кевин погладил скрытый под одеждой медальон, быстро скосил глаза на убежище, где пряталась девушка, и припустил следом за братом, который, решив, что кровавая прогулка закончена, направился к расположившимся посреди улицы друзьям.
Ричард и Валентин встретили братьев взмахом полных до краёв бокалов.
— Присаживайтесь, господа, — радушно предложил Солнечный Друг, одновременно сотворив стол с разнообразными кушаньями и батареей тёмных, пузатых бутылок. — Поедим, выпьем и продолжим наше знаменательное путешествие по этому скучному, однообразному миру. Ты что-нибудь узнал о Тёме?
— Нет, — покачал головой Смерть и достал из воздуха сигарету. — Меня всё время пытались напоить мальфом со снотворным. В результате, я и спрашивать перестал.
— Ясно.
Валентин перевёл взгляд на Кевина и тотчас улыбнулся: бледный, словно лантиец, юноша стоял рядом со своим креслом, одной рукой гладил бархатную обивку, а другую прижимал к груди. Голубые, как у брата, глаза задумчиво смотрели вдаль, тонкие губы едва заметно шевелились, будто он с кем-то беседовал.
