В целом, я ожидала, Джейми будет рад услышать, что жеребец вернулся в хорошие руки, даже, если это не его собственные. Что же до новостей о Боннете... "Испорченный пенни всегда возвращается" — было его циничное мнение, высказанное, когда тело Боннета не было найдено после выстрела Брианны.
Фентимен уже открыто зевал. Его глаза слезились, он заморгал, похлопывая себя в поисках носового платка, затем полез в сумку, которую он уронил возле кресла, чтобы поискать там.
Я достала свой носовой платок, чтобы дать его ему, и наклонилась вперед, когда увидела их в открытой сумке.
— Что это? — спросила я, указывая. Конечно, я могла видеть, что это такое; что я хотела знать, так это где он достал их. Это были шприцы, две штуки, прекрасные маленькие шприцы, сделанные из меди. Каждый из них состоял из двух частей: поршень с закругленными держателями и цилиндрический бочонок, вытянутый и сужающийся на конце в очень длинную тупоконечную иголку.
— Я... Что?.. То есть... А... — он был ужасно растерян и бормотал как школьник, пойманный с сигаретами за школьным туалетом. Потом кое-что пришло ему в голову, и он расслабился. — Уши, — провозгласил он звенящим голосом. — Чтобы чистить уши. Да, именно для этого они предназначены, несомненно. Ушные клизмы!
— О, в самом деле? — я вытащила один наружу; он пытался меня остановить, но его рефлексы были замедленными, и он успел только схватить меня за краешек рукава. — Как изобретательно, — сказала я, двигая поршень. Он двигался несколько тяжело, но совсем не так плохо, особенно когда альтернативой был самодельный шприц, представляющий собой кожаный мешок, с прикрепленным к нему клыком гремучей змеи. Конечно, тупая иголка совсем не подойдет, но заострить ее под нужным углом будет довольно просто. — Где вы их достали? Мне бы очень хотелось иметь один такой у себя.
Он уставился на меня с беспредельным ужасом и отвисшей челюстью.
— Я... ээ... Я действительно не думаю... — слабо возразил он. И как раз тогда, совершенно как в сказке, в самый неподходящий момент, его служанка появилась в дверном проеме.
— Пришел мистер Бреннан, у его жены начались роды, — сказала она коротко.
— О! — доктор Фентимен вскочил на ноги, захлопнул свою сумку и поднял ее. — Мои извинения, дорогая миссис Фрейзер... я должен идти... дело безотлагательное. Мне было очень приятно увидеть вас, — он вышел из кабинета, наступив в спешке на свою шляпу и прижимая сумку к груди.
Служанка подняла смятую шляпу со смиренным видом, и придала ей прежний вид в несколько ударов.
— Желаете уйти, мэм? — поинтересовалась она таким тоном, что было ясно, я должна уйти, хочу я этого, или нет.
— Да, — сказала я, поднимаясь. — Но скажите мне, — я держала медный шприц на раскрытой ладони, — вы знаете, что это такое, и где доктор Фентимен взял это?
Было сложно сказать, в каком направлении она смотрит, но она наклонила свою голову, чтобы рассмотреть предмет, с тем же интересом, как если бы это была второй свежести корюшка, предложенная ей на продажу на рынке.
— О, это. Да, мэм, это шприц. Я полагаю, ему прислали его из Филадельфии.
— А, эм, шприц, ну, да, — слегка моргнув сказала я.
— Да, мэм. Это для очищения каплями, от гонореи. Доктор имеет неплохую прибыль, пользуя мужчин, которые ходят к миссис Силви.
Я глубоко вздохнула.
— К миссис Силви. Ага. А знаете ли вы, где заведение миссис Силви находится?
— Позади постоялого двора Сайласа Джеймсона, — ответила она, в первый раз посмотрев на меня с некоторым любопытством, как будто интересуясь, что за болван не знает этого. — Что-нибудь еще угодно вам, мэм?
— О, нет, — сказала я. — Этого вполне достаточно, благодарю вас, — я хотела отдать ей шприц, когда внезапно меня осенила идея. У доктора их было два, в конце концов. — Даю вам шиллинг за этот, — сказала я, посмотрев в тот глаз, который ближе всего глядел в моем направлении.
— Идет, — сказала она тут же. Помолчав немного, она добавила, — если вы собираетесь использовать это на своем муже, прежде убедитесь, что он мертвецки пьян.
* * *
МОЯ ОСНОВНАЯ МИССИЯ с этим была закончена, и теперь у меня были новые возможности для исследований, прежде чем совершать атаку на дом с нехорошей репутацией, принадлежащий миссис Силви.
Раньше я планировала посетить стеклодува и попытаться с использованием рисунков объяснить, как сделать колбу и поршень шприца для подкожных инъекций, оставив на долю Брианны проблему изготовления полой иголки, которую можно было бы прикреплять к нему. К сожалению, в то время как простые операции со стеклом в Кросс Крик давали возможность производить любого рода бутылки, банки и чашки на каждый день, одного взгляда на его мастерскую было достаточно, чтобы понять, что мои запросы были выше его возможностей.
Но теперь мне не нужно было об этом беспокоиться! И хотя металлические шприцы не обладали некоторыми желаемыми качествами стеклянных, они также имели некоторые преимущества, поскольку их невозможно было разбить. Конечно, отделяемые иголки были бы идеальны, но я могу просто стерилизовать весь предмет после каждого использования.
Шприцы доктора Фентимена имели очень толстую иголку с тупым концом. Нужно будет нагреть и вытянуть ее, сделав длиннее и намного тоньше. "И, конечно, любой дурак в кузнице сможет это сделать", — подумала я. Затем обрезать медный кончик под нужным углом и подпилить его, сделав достаточно гладким, чтобы он прокалывал кожу чисто... "Детские игрушки", — думала я жизнерадостно, и едва удержалась, чтобы не запрыгать вдоль по песчаной дорожке. Что ж, все, что мне оставалось сделать, так это найти хороший запас коры хинного дерева.
Однако, мои надежды получить кору были разбиты, когда я повернула на главную улицу, и в поле моего зрения попал аптекарский магазинчик мистера Богьюса. Дверь его была открытой, впуская внутрь насекомых, и обычно безукоризненно чистое крыльцо было запятнано таким количеством грязных следов, как будто некая враждебная армия внезапно на него напала.
Впечатление опустошения и грабежа усилилось, когда я вошла внутрь. Большинство полок были пустыми, покрытыми остатками сушеных трав и разбитых черепков. Десятилетняя дочка Богьюса Миранда стояла, с тоской смотря на небольшую кучку банок и бутылок, увенчанную пустым панцирем от черепахи.
— Миранда, — спросила я, — что случилось?
Она просияла при виде меня, маленький розовый ротик моментально преобразился в улыбку.
— Миссис Фрейзер! Не хотите ли немного мятной шандры? У нас почти целый фунт остался, и совсем недорого, всего три фартинга за унцию.
— Я возьму унцию, — сказала я, хотя на самом деле, в моем собственном саду ее росло предостаточно. — Где твои родители?
Улыбка сползла с ее личика снова, и нижняя губа задрожала.
— Мама внутри, пакует вещи, а папа пошел продавать Джека мистеру Рэйнтри.
Джек был аптекарский конь, которого запрягали в повозку при необходимости, и кроме того, он был любимым питомцем Миранды. Я прикусила себя за щеку.
— Мистер Рэйнтри — очень добрый человек, — сказала я, стремясь утешить ее, как могла. — И у него есть отличное пастбище для его лошадок, и теплая конюшня; мне кажется, что Джеку там понравится. У него будут друзья.
Она кивнула, крепко сжав губы, но две большие слезы скатились по ее щечкам.
Быстро оглянувшись назад и убедившись, что никто не собирается войти в магазинчик, я шагнула за прилавок, села на перевернутый бочонок и усадила ее к себе на колени. Она тут же растаяла, прижимаясь ко мне и плача, прилагая усилия, чтобы не быть услышанной в комнатах позади магазинчика.
Я похлопывала ее и приговаривала тихие нежности, ощущая поверх сочувствия маленькой девочке тяжесть и тревогу. Очевидно, Богьюсы уплывали из Америки. Почему?
Поскольку я редко спускалась вниз с гор, мне были совершенно неизвестны политические взгляды Рэлстона Богьюса. Он не был шотландцем, и, конечно, не присутствовал на барбекю в честь Флоры МакДональд. Магазинчик, однако, всегда был преуспевающим, и семья благопристойно выглядела, судя по тому, как были одеты дети — Миранда и два ее младших брата всегда имели обувь. Богьюсы жили здесь в течение всей маленькой жизни Миранды и наверняка дольше. Для них уезжать таким вот образом означало, что произошло, или должно было произойти что-то серьезное.
— Ты знаешь, куда вы направляетесь? — спросила я Миранду, которая сидела сейчас на моем колене, всхлипывая и вытирая свое личико моим фартуком. — Может быть, мистер Рэйнтри мог бы написать тебе, чтобы рассказать, как Джек поживает.
Легкая надежда засветилась на ее личике.
— Как вы думаете, он мог бы послать письмо в Англию? Это ужасно далеко.
Англия? Это и вправду было серьезно.
— О, почему бы и нет? — сказала я, убирая прядки ее волос под чепчик. — Мистер Фрейзер пишет письма своей сестре в Шотландию каждый вечер — и это гораздо дальше, чем Англия!
— О. Хорошо, — она выглядела несколько счастливее, спустившись с моих колен и поправляя свое платьишко. — Вы думаете, я могу написать Джеку?
— Я уверена, мистер Рэйнтри прочтет твое письмо ему, если ты напишешь, — уверила я ее. — Так ты умеешь хорошо писать?
— О, да, мэм, — сказала она убежденно. — Папа говорит, что я читаю и пишу лучше, чем он в моем возрасте. И еще по-латински. Он научил меня читать все названия на этикетках, поэтому я могу принести все, что ему нужно. Видите, вот этот? — она указала с некоторой гордостью на большой фарфоровый аптечный кувшин, элегантно расписанный голубыми и золотыми спиралями. — Электуари Лимонензис. А вот этот — Ипекакуанха!
Я восхитилась ее мастерством, думая, что, теперь-то я знаю политические взгляды ее отца. Богьюс был лоялистом, раз уж они возвращаются в Англию. Мне будет жалко, когда они уедут, но зная то, что я знала о ближайшем будущем, я была рада, что они будут в безопасности. Рэлстон хотя бы получит достойную цену за свой магазинчик. Пройдет еще немного времени, и имущество лоялистов будет попросту конфисковаться, а сами они будут счастливчиками, если смогут избежать ареста, или еще чего похуже.
— Рэнди? Ты не видела ботинок Джорджи? Один я нашла под сундуком, но, — о, Миссис Фрейзер! Прошу прощенья, мэм, я не знала, что кто-то пришел, — Мелани Богьюс быстрым взглядом оценила мое местоположение позади прилавка, красные глаза ее дочери и темные влажные пятна на моем фартуке, но ничего не сказала, только похлопала Миранду по плечу, проходя мимо.
— Миранда сообщила мне, что вы уезжаете в Англию, — сказала я, поднимаясь с бочонка и потихоньку выходя из-за прилавка. — Нам очень жаль, что вы нас покидаете.
— Вы очень добры, миссис Фрейзер, — она печально улыбнулась. — Нам тоже очень жаль уезжать. И я говорю не только о самом путешествии, уверяю вас! — она говорила с сильными чувствами человека, который уже совершил такое путешествие однажды, и предпочел бы лучше быть сваренным заживо, чем сделать это снова.
Я понимала ее очень хорошо, потому, что тоже имела этот опыт. Совершить такое путешествие с тремя детьми, двое из которых мальчики младше пяти лет... воображение зашкаливало.
Я хотела спросить ее, что заставило их принять такое кардинальное решение, но не могла придумать, как сделать это в присутствии Миранды. Что-то случилось, это было очевидно. Мелани была нервной как заяц и несколько более затравленной, чем можно было бы предположить, даже учитывая напряжение от упаковки всего имущества, включая трех детей. Она продолжала кидать взгляды через плечо, как будто боялась, что кто-то нападет на нее сзади.
— А мистер Богьюс... — начала я, но была прервана появлением на крыльце чьей-то тени. Мелани вздрогнула, прижав руку к груди, и я повернулась, чтобы посмотреть, кто пришел.
Дверной проем был заполнен невысокой плотной женщиной в очень странном сочетании одеяний. На мгновение я даже подумала, что она индианка, потому как на ней не было чепца, и ее темные волосы были заплетены в косы, но потом, когда она вошла внутрь магазина, я увидела, что она была белой. Или, скорее, розовой; ее тяжелое лицо раскраснелось от солнечных ожогов и кончик ее курносого носа тоже был красным.
— Которая из вас Клэр Фрейзер? — требовательно спросила она, переводя взгляд с меня на Мелани Богьюс.
— Это я, — подавив инстинктивное желание сделать шаг назад, сказала я. Ее поведение не было угрожающим, но она излучала столько физической силы, что я находила ее весьма устрашающей. — А вы кто? — спросила я, скорее от удивления, чем из грубости, и, кажется, она не обиделась.
— Джизебел Хэтфилд Мортон, — сказала она, пристально щурясь на меня. — Один старикашка в доках, ск`зал, что ты напр`влялась сюда, — ее речь была резкой, в заметный контраст мягкому английскому акценту Мелани Богьюс, и ассоциировалась у меня с разговором людей, которые проживали в провинции на протяжении трех или четырех поколений, ни с кем не общаясь, кроме енотов, опоссумов или друг дружки.
— Ээ... да, — сказала я, не видя смысла отрицать это. — Могу я вам чем-нибудь помочь?
Она не выглядела так, как будто ей нужна была помощь. Если бы она была еще более здоровой, швы на мужской рубашке, в которую она была одета, могли бы просто лопнуть. Мелани и Миранда смотрели на нее огромными круглыми глазами. В то же время, какой бы опасности Мелани ни ждала, это была не мисс Мортон.
— Не то, чтобы помощь, — сказала она, продвигаясь по магазину дальше и изучая меня, склонив голову набок. — Хотя, я п`думала, что ты можешь знать, где обретается этот скунс, Исайя Мортон.
Моя челюсть отвисла, и я поспешила ее закрыть. Не мисс Мортон, стало быть — миссис Мортон. Первая миссис Мортон, то есть. Исайя Мортон сражался вместе с Джейми в его отряде милиции во время войны с регуляторами, и он упоминал свою первую жену, обливаясь при этом холодным потом.
— Я... а... думаю, что он работает где-то в провинции, — сказала я. — Гуилфорд? Или это был Пэйливилль?
На самом деле, он был в Хиллсборо, но это вряд ли имело значение, поскольку в данный момент его там не было. В это самое время он находился в Кросс-Крике, приехав забрать доставленную сюда партию бочонков для своего работодателя, пивовара. Не далее, как час назад я видела его в бочарной лавке в сопровождении второй миссис Мортон и их новорожденной дочери. Джизебел Хэтфилд Мортон отнюдь не выглядела человеком, который воспримет такие вещи цивилизованно.
Она извлекла некий низкий звук из своего горла, означающий негодование.
— Он паршивый мелкий скользкий хорек. Но я еще доберусь до него, уж будьте покойны на этот счет, — она говорила с такой небрежной уверенностью, которая не сулила ничего хорошего Исайе Мортону.
Я подумала, что молчание — золото в данном случае, но все-таки не удержалась и спросила:
— Зачем он вам нужен? — Исайя, конечно, обладал некоторым грубым добродушием, но, если смотреть объективно, вряд ли он был способен воспламенить одну женщину, не говоря уж о двух.
— Нужен мне? — она выглядела довольной от этой мысли и потерла своим солидным кулаком у себя под носом. — Мне он не нужен. Но ни один мужик не убежит от меня, как от какой-то лахудры с кислой миной. Как только я его достану, я сделаю огромную дырку в его голове и прибью его покусанную мухами шкуру к моей двери.
