— Твою мать! — потрясенно ахнул Орис, рассматривая знакомые черты, переходя от портрета к портрету — сходство было несомненным. Они оказались в доме предков Асланова наложника. — Черт, этот мужик — вылитый Рен... Мне надо вернуться к Аслану, он же не знает, — спохватился, наконец, Орис.
— Послушай... мне это не нравится...
— Ты думаешь, я в восторге?!! Я слышал историю Рена, она звучала по-другому... Будь начеку, я — к Аслану. Если догадается он, боюсь, хозяину не поздоровится, но ведь и мы можем ошибаться, и Рен просто не все рассказал или верит, в то, что сказал... Госпожа Эстера... — отчего-то смутился Орис, — его мать, тоже уверена, что мальчишка сбежал, а она не производит впечатления лгуньи...
— И все-таки, ты знаешь, я больше верю Рени, — упрямо возразил Дерек, стараясь не отстать от Ориса, торопливо шагающего обратно в гостиную.
— Только без эмоций, слышишь? — резко обернулся Орис, горя желанием придушить еще одного радушного хозяина на их пути. Ну и путешествие в этот раз... — Это приказ!
— Так точно! — серьезно отозвался Дерек. — Я и сам хочу знать правду.
* * *
Орис вернулся, тихо прикрыв за собой дверь и сел напротив Аслана, сделав тому знак, что нужно срочно поговорить, но, судя по мрачному виду лаэра, тот уже начал кое о чем догадываться.
Аслан вопросительно поднял бровь, и Орис решил пояснить, произнеся одними губами: 'Рени'.
Аслан вздрогнул — ну никак не хотелось верить, в то, что это и есть родственники их Солнышка, но кивнул Орису, подтверждая, что понял, и перевел неприязненный взгляд на лицо хозяина.
Между тем, отчим Ренальда продолжал хвалебную речь в свою честь. Он уже давно забыл о том, что было в самом начале беседы. Вот только при взгляде на него, сцепившему пальцы Аслану (чтобы постараться удержать себя в руках), почему-то даже не верилось, что все эти славные предки, действительно, имеют отношение к сидящему напротив него подонку.
А вот Рени, Ренальд — да. Подарочек-то оказался с сюрпризом. Такое наследие крови, текущей в его жилах, никак нельзя проигнорировать. Похоже, после возвращения надо будет серьезней взяться за его обучение воинскому искусству.
'Бедный мальчишка, — мысленно утешал себя Аслан, — если бы не вынужденное скитание, каким бы ты сейчас мог стать... Ну ничего, мы этот пробел восполним. Прости, Мелкий, но в этот гадюшник ты не вернешься. Свобода в этом доме тебе не нужна. Судя по всему, брату твоего отца не хочется видеть тебя в живых, тут и мать не поможет, а она себе еще одно утешение родит... Вот только понять бы — не лжет ли она, все еще пытаясь отыскать тебя, или это тоже просто прикрытие?'
Чем больше Аслан себя накручивал, тем все четче представлял, что он сейчас с этим ублюдком, отправившим племянника на аукцион рабов (с которого тот прямиком мог бы угодить в притон 'для настоящих мужчин' к Ливару Морицкому), сделает. Пусть и нет никаких прямых доказательств его непосредственной вины, но у варвара просто в глазах темнело, где-то у горла яростно клокотала кровь и хищно раздувались ноздри в предвкушении мести за самого близкого после Тессы человечка, ждущего его в родном Замке.
Спасибо Орису, изредка вставлявшему какие-то реплики в монолог хозяина, заставляя переводить взгляд на него, и делавшему при этом 'страшные глаза', призывая лаэра держать себя в руках.
Наконец, Орис произнес подобающие извинения и благодарности за гостеприимство и попросил прощения за то, что вынужден похитить своего начальника для приватного доклада.
— Да-да, конечно, я понимаю, — согласился хозяин, даже не представляя себе, как ему повезло, что у Аслана такой сметливый помощник...
* * *
Едва выйдя в коридор, Орис тихо произнес:
— Аслан, тут такое дело... в общем, Дерек, пока ребят размещали, кое-что увидел, и я думаю, тебе тоже стоит посмотреть.
При внимательном рассмотрении, портрет уже не производил такого пугающего впечатления своим сходством с Рени. Молодой мужчина, изображенный на нем был старше, да и телосложение имел намного более развитое. Но вот ошибиться в том, что изображенный на нем и Ренальд — родственники, было нельзя. Орис перевел взгляд на лаэра.
Если до этого момента у Аслана и оставались сомнения в том, а действительно ли он не ошибся и не принял свои домыслы (имея в основании для них похожую историю и одинаковое имя) за правду, то теперь уверился, нет. Случаю действительно было угодно привести его в дом к родственникам Солнышка.
Нервы и так находящиеся на пределе, не выдержали.
— Удавлю, гниду! — низко прорычал Аслан, понимая, что сейчас пойдет и убьет хозяина этого дома. И его не остановит, ни проявленное им гостеприимство, ни то, что у него беременная жена.
Однако осуществить намеченное не удалось. Аслан почувствовал, как на его плечах повис кто-то (видимо Орис, который чуть раньше, чем Дерек, понял, что сейчас творится с его лаэром), и как его силой тянут куда-то вбок.
Пришел в себя он уже во дворе. Орис и Дерек смогли по-тихому вытащить его на свежий воздух и даже нашли место, где их никто не мог услышать.
— Аслан успокойся. Ну и что ты сейчас задумал?
Орису было уже не до соблюдения субординации. Он навис над усаженным насильно лаэром, которого просто трясло, и заглядывал ему в глаза, пытаясь понять, слышит тот его или нет. Но вот, кажется, зрачки Аслана приобрели осмысленность, он попытался подняться, но Орис тут же снова придавил плечи, заставив сесть на место:
— Погоди! Объясни нам и себе, чего ты добиваешься? Ну убьешь ты этого подонка, так тебя за это по головке не погладят и пряником не наградят. Тюрьма тебе, конечно, не грозит, а дальше-то что, Аслан? Ты меня слышишь?
Варвар кивнул, и Орис, воодушевившись, продолжил:
— Рени-то от этого тоже ничего хорошего не будет. Даже если ему и вернут родовое имя, ты представляешь, какая слава о нем пойдет? Что ты своему наложнику замок подарил за услуги. Аслан, если рассуждать здраво — свобода, собственный замок, имя, деньги — это хорошо, но вот вытянет ли сейчас Рен это все? Не удержит он его сейчас. Ни опыта, ни умения управляться с хозяйством и людьми. Мать, неизвестно, понимает что в этом деле или нет, да и не до хозяйства ей будет в ее положении...
— А просто убрать прямо сейчас не получится, все равно какая-нибудь сволочь раскопает и сопоставит факты. Мало того, ты извозишься, так ты и Рени этим убийством подставишь — никаких прямых доказательств нет! — встрял Дерек. — Аслан, пойми, такие сделки на аукционе рабов на бумаге не заключают — там, наверняка, только имя 'товара' указано было, а не принадлежность знаменитому роду, да и продали через подставных лиц, не может быть, чтобы дядя сам сдавал пацана — ничего не докажешь! Да и кому поверят — рабу-наложнику, или уважаемому господину?
— Ты о матери его подумай, она ребенка все же ждет.
— Да мне-то какое дело до его матери? — взорвался Аслан. — Она поверила, что он сбежал! Да, вы хоть знаете, что за жизнь у мальчишки была в обители этой гребаной, где мать упивалась своим горем, наплевав на сына?
— Тише, тише... мы там не были, да и ты там не был, может, все было и не совсем так, просто ребенку требовалось внимание, и ему казалось, что на него всем плевать... — попытался успокоить Орис, невольно заступаясь за Эстеру. Ну не мог он себе представить, чтобы этой женщине было все равно.
— Заткнись, хватит ее выгораживать, я видел, как Тесса плакала, слушая исповедь Рени, неужели ты думаешь, она его не пыталась убедить, что ему просто все привиделось в черном цвете?
— Ну хорошо. Аслан, я не буду спорить, но давай не будем ее сейчас осуждать, прошу тебя. Как бы там ни было — она мать Рена. Да и не смирилась она с его потерей, ну ты же сам видел!
— Видел — не видел, но как она может продолжать жить с этим ублюдком? — никак не мог угомониться Аслан.
— Кто их, женщин, разберет, а потом, насколько я помню, она согласилась выйти замуж в обмен на жизнь Рена, так он не обманул — только вот какую жизнь он уготовил племянничку, сука... — заметил Дерек.
— Да, Аслан, похоже этот ушлепок просто обманул и Эстеру. Никогда не думал, что от любви так может крышу сносить, а ведь, скорее всего, он ее по-настоящему любит... — задумчиво произнес Орис. — Аслан, давай пока не пори горячку. Теперь ты знаешь, где и кто, вернемся, попробуй задать Ренальду наводящие вопросы, может, что прояснится? А ребенка, знаешь, и против воли можно заделать... К тому же, могу ее прекрасно понять — сын пропал, ненавистный муж твердит, что его нет в живых, а дитя во чреве не виновато, может, ей отрада будет, хоть как-то отвлечется от своего горя, вот она его и не вытравила...
— Да, похоже на то, что ей здесь не так уж и сладко, но на молодую вдову с приличным куском земли, еще какие охотнички найдутся, и будут ли они ей так же ножки целовать — большой вопрос.
— Я не знаю, я просто не могу так все оставить, — устало потер виски Аслан, не решаясь высказать вслух, что он в любом случае не хочет возвращать Рени сюда, хотя бы пока тот не станет постарше, поумнее, войдет в силу, научится всему, что должен уметь владелец замка. И потом, как же Тесса? Как она будет без своего Солнышка? Аслан вдруг передернул плечами, представив их вместе... удобный случай ведь избавиться от мальчишки и вернуть себе полностью внимание жены, причем, свободу Рени, наверняка, оценит — такой красивый жест... но смешно признаваться даже самому себе, Аслан теперь уже и сам не мог представить, как они жили без него... Кажется, это 'Солнышко' и его согрело, и не хотелось терять ощущения тепла и радости, поселившегося в их доме и сделавшего его еще более уютным...
— Аслан, пойми, все равно всплывет, что Ренальд — раб, 'постельная грелка'...
— Не смей! — дернулся Аслан, зло сверкнув на Дерека потемневшими глазами.
— Прости, — тут же примирительно поднял руки Меченый. — Ты бесишься, а представь, каково будет это услышать Рени, а ведь слухи и сплетни будут, выдержит он? Ни к нему в гости не поедут — будут презирать, ни он в дом ни к кому из своего круга не войдет — на порог не пустят, даже если и будут сочувствовать нелегкой судьбе, все равно презрительная жалость — мерзкая штука, поверь мне... Да и к матери его то же отношение будет — полная изоляция... Ты Ренальда в еще большее дерьмо окунешь, чем сейчас. Он себя еще и виноватым во всем считать будет.
— Ты прав, Дерек, полная задница получается, как не поверни... — сдался Аслан. — А насчет мнительности... Нет, ты абсолютно прав, Дерек, с него станется посчитать себя виновником всех бед.
— Ну, в конце концов, Рен может написать письмо матери, если захочет, — предложил Орис. — И вообще-то вначале надо с ним самим поговорить, а надо ему это все? Ну смотри, как бы там ни было, живет он все-таки, как сыр в масле — для него все необходимое — сыт, обут, одет, уму-разуму, житейскому опыту его учат, ну, насколько мы умеем, конечно, физическую форму подтянул — на мужчину становится похож... да и Академия далековато от здешних земель, или на этом его обучение закончится? Аслан, я был неправ, когда не одобрял твоего приобретения... Не знаю, как доказать, но уверен, просто чувствую, не надо ему сюда возвращаться... Только не теперь...
Аслан чуть успокоился, загруженный серьезными аргументами. Действительно Рени, прежде чем вернуться, надо еще слегка подрасти и подучиться воинскому делу.
— Хорошо, оставим все, как есть. Матери не будем говорить. Если она узнает, где сын, то скрыть это от мужа (точнее то, что она знает что с мальчишкой и где он), она просто не сможет, если вообще не решит рвануть следом, а мне почему-то не хочется приставлять к Рени постоянных телохранителей.
— Согласен, Аслан, ни к чему... А скоро ей не до поисков будет. Так что все пока пусть идет своим чередом...
— Ладно, пошли спать, — поднялся Аслан. — завтра встаем рано.
— Похоже, завтракать мы здесь тоже не будем, — заметил Дерек.
— Угадал, — хлопнул его по плечу Аслан и обернулся к Орису. — Спасибо...
— Совсем с ума сошел? — удивился все же польщенный помощник. — А на что же тогда нужны друзья? Ох, прости, Аслан, я погорячился, — смутился Орис, припомнив свое положение по сравнению с лаэром, — но мне кажется, это не политический вопрос, ты не находишь?
— Да уж, — приобнял Аслан своих бойцов за плечи. — Второй раз вы вытаскиваете меня из дерьма, в которое, я не понимаю, как умудряюсь вляпаться... какая-то нездоровая тенденция...
Все трое невесело рассмеялись, больше от сковывающего нервного напряжения, чем от радостного облегчения, что приняли верное решение. На душе у каждого все равно было муторно, и все равно очень хотелось пойти и свернуть дяде Рени шею, не взирая на последствия...
* * *
Уже совсем рассвело, замок (с его мрачными тайнами), приютивший их этой ночью, остался позади. Орис прислушивался к веселому трепу ребят, и на душе становилось легче.
— Сегодня опять без завтрака, — морщась от терпкого вкуса, заметил Сауш (не решаясь спросить: 'а почему, собственно, тронулись в путь не подкрепившись?'), откусывая по одной ягодке с сорванной по пути оранжево-красной, словно яркое пламя, грозди рябины.
— Ну и ладно, до сих пор изжога мучает... — сыто пожаловался Волош, почесывая пузо.
— Потому что нельзя столько жрать в гостях, — наставительно заметил Дерек.
— Дык привал-то еще не скоро, а все-таки кабанчика на вертеле давно не пробовал... и когда еще до дома доберемся, неделю на каше... а я по стряпне Антиги соскучился — особенно по ее булочкам, — мечтательно прикрыл глаза Волош и облизнулся.
На секунду воцарилась тишина, а потом ехидный голос Сауша громко оповестил всех, кто ехал рядом:
— Вол, да ты, оказывается, извращенец... Антига-то, конечно, баба... ягодка опять, но я не знал, что у тебя к ней настолько серьезно, — загоготал он.
Ребята грохнули следом, поддерживая шутника.
— На безрыбье и рак рыба, да Вол? — поддразнил Дерек.
— Бу-га-га...
— Ну ни фига себе, вот так живешь-живешь и не знаешь.
— Гыыы...
— Хех, губа не дура — и формы пышные, и, опять же, всегда сыт будешь от пуза... ха-ха-ха...
— Не, ну я бы точно Фелиску выбрал... — давясь смехом, поделился Дерек. — Тоже вроде при кухне, но все помоложе...
— Не-не, он, небось, с ночного караула возвращался, вот и перепутал Фелиску с Антигой...
— Как их можно спутать? — резонно возразил кто-то.
— А, правда, Вол, расскажи, как оно? А мы-то все гадали, за что тебе двойную порцию накладывают?
— Да неее, Фелиска просто мелкая еще, ее вон только Мартину потискать...
— Ага, хотя у нее-то 'булочки' посвежее будут... га-га-га....
Волош недоуменно нахмурился, потом представил себе немолодую кухарку 'в теле', сопоставил свою двусмысленную фразу про 'булочки' с тем, что ребята от смеха чуть ли не вываливаются из седел, и, мрачно засопев, придержал коня, поджидая 'обидчика'. Сауш моментально смекнув, что Волош не оценил юмор, так же притормозил своего жеребца, ломая строй (благо Аслан уехал далеко вперед и сейчас не обращал внимания на отряд сопровождения), и постарался прошмыгнуть между другими всадниками, чтобы, если что, вырваться вперед. Вол быстро заводился и так же быстро остывал. Так что надо выиграть всего несколько минут.
