Контрреволюция на Урале в 1918-1919 годах

Мурашёв Пётр Васильевич

КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ НА УРАЛЕ в 1918-1919 г.г.

(из воспоминаний)

В тяжёлых страданиях, в холоде, голоде и кровавых муках родилось Советское государство. С момента освобождения Урала от белогвардейцев прошло уже свыше тридцати лет, и контрреволюционное движение здесь можно рассматривать на расстоянии определённой исторической перспективы.

Октябрьская революция меня застала в Петрограде. В 1918 г. там было голодно. Хлеба давали по ⅛ фунта, да и то какого хлеба! Сырой, с кострикой, хламом. Кусочек на один глоток, только аппетит разманишь. Жена переносила голодовку легче, я сильно страдал. Брат из Екатеринбурга писал, [2] что там в продовольственном отношении вполне благополучно, звал к себе. Требовался пропуск на выезд.

У Мариинского дворца стояла огромная очередь, тянувшаяся из дворца во двор и на улицу. Во дворце т. Соловей выдавала пропуски. Какие-то личности подходили к очереди и "пускали слухи". Молодой гражданин интеллигентского типа продавал блокноты, конверты, готовую бумагу и пугал публику:

— Немцы подходят к Ленинграду[*так в тексте]. Скоро эта вся волынка кончится.

Его слушали молча, хмурой. Был март, солнце пригревало, снега на улицах уже не было.

Соловей — черноглазая, маленькая женщина — сидела в одной из многочисленных проходных комнат дворца. Народ входил со двора, проходил несколько [3] роскошных зал и выходил через другие двери на Исаакиевскую площадь. Около т. Соловей стоял один красногвардеец с винтовкой в руках. Это была вся охрана. Проходили тысячи людей голодных, озлобленных. Соловей распрашивала: куда едешь, зачем, почему? Одним давала пропуска, другим не разрешала выезд из Петрограда.

Выслушав меня, она сначала отказала в пропуске.

— Я всё равно поеду, — возразил я. — Оставаясь здесь, я погибну от голода.

Пропуск я получил, затратив на это много часов. Как оказалось потом, он мне был и не нужен. Когда в поезде проверяли билеты, и я предъявил его контролю, контроль, улыбаясь сказал, что ВИКЖЕЛ не считается с этими пропусками. В то время Всероссийский [4] Исполнительный Комитет железных дорог еще не считал для себя обязательным подчиняться распоряжениям Советской власти, Викжелия, как о нём говорили юмористы.

Из вещей мы взяли самое необходимое, оставив все в квартире, т.к. думали, что скоро вернёмся. В квартире поселились наши знакомые-супруги Айзман — он писатель, она врач... Когда я года через два приехал из Москвы за вещами, от них почти ничего не осталось.

До от"езда из Петрограда я работал в управлении постройки Мурманской жел. дороги... После революции был организатором Союза рабочих и служащих этой дороги и на делегатском съезде был избран председателем главного комитета Мурманстройки. Я тепло распрощался с товарищами по работе — медперсоналом и профсоюзными работниками, расставаясь с ними, надо [5] полагать, навсегда.

Чем дальше мы уезжали от Петрограда, тем лучше становилось с продовольствием. Около Вятки на станциях уже продавали чёрный и белый хлеб. Мне казалось, что я никогда не наемся им. Такое чувство продолжалось около месяца [и в Екатеринбурге — *зачёркнуто]. Организм, лишённый основного продукта питания в течение длительного срока, властно требовал пополнения. По краям дороги, под откосами, в канавах лежали разбитые вагоны, паровозы. На всём лежал отпечаток разрухи.

Внешне Екатеринбург почти не изменился с того момента, каким я оставил его последний раз, так как Февральский и Октябрьский перевороты в нём прошли без кровопролития. Хотя он издавна назывался столицей Урала, до революции это был уездный город обычного типа для [6] таких городов, некультурный, без водопровода, канализации и трамвая, с населением 40 тыс. человек.

Но жизнь в городе была уже иная, чем раньше, городом управляли другие люди. Буржуазия и буржуазная интеллигенция, игравшие до Октябрьского переворота первые роли, сошли на нет. У кормила правления стояли большевики — люди, вышедшие из народа и трудовой интеллигенции.

ІІ.

Во время войны я переписывался с видным уральским большевиком Д.Н. Добрыниным. С ним и М. Горшковым, мы оглавляли революционное движение в Надеждинске в 1903-1905 г.г. В письмах ко мне Добрынин доказывал, что поражение России полезно в интересах революции и народа, я стоял на оборонческой позиции, считая, что поражение России угрожает закабалением её немецкой буржуазии, превращением России в Германскую колонию. [7]

После Февральской революции, будучи оборонцем, я примкнул к меньшевикам. Когда я приехал в Екатеринбург, там меньшевики, эсеры и народные социалисты имели в городском Совете рабочих, крестьянских и солдатских депутатов по одному представителю. Огромное большинство Совета состояло из большевиков и частично из беспартийных. Правые социалистические партии не имели влияния среди рабочих и трудящихся. На городским конференциях меньшевиков собиралось около 20 интеллигентов, за исключением двух. Один из этих двух — Солнцев — работал в железнодорожных мастерских слесарем, другой — Прокопенко — в кооперации, оба полуинтеллигенты, не имевшие авторитета среди своих товарищей. У эсеров в этом отношении было не лучше, а у народных социалистов [8] рабочими и не пахло.

Была в Екатеринбурге ещё одна партия, имевшая большое влияние среди буржуазной интеллигенции, это так называемая конституционно-демократическая партия или партия народной свободы (кадэ или кадеты). В то время, т.е. весной и летом 1918 г., [когда я приехал в Екатеринбург — *зачёркнуто], эта партия по необходимости ни в чём своей деятельности не проявляла. Газета кадетов "Уральский край" была закрыта, и в её типографии печаталась большевистская газета "Уральский рабочий". Несмотря на то, что частные издания везде были закрыты, в Екатеринбурге наблюдалось любопытное явление — газета "Уральская Жизнь", в которой в молодости я сотрудничал, выходила по-прежнему как частное издание. Объяснялось это тем, что и до [9] революции 1917 г. в этой газете сотрудничали марксисты (Никитин, Сосновский, Весновский, Второв и др.) и после Октябрьского переворота газета, официально считаясь беспартийной, по содержанию не отличалась от большевистских газет. Издатель газеты П. Ив. Певин благополучно умирал с голоду в Киеве, а его делами в Екатеринбурге управлял Агушевич (Лукашевич?), превращая всё, что возможно, в золото и серебро. При отступлении чехов и колчаковцев всё золото и серебро он увёз с собой на Восток и, вероятно, за границу.

Заседания Совета рабочих происходили в городском театре. Общественное собрание (клуб), в котором раньше развлекалась буржуазия, было в руках рабочих. Буржуазия исчезла, частично притаилась и сидела в своих норках, куда их загнала [10] Октябрьская революция.

В Екатеринбург привезли семью Романовых и поселили её в доме Ипатьева, оградив дом высоким тыном. Странное совпадение: династия Романовых началась в Ипатьевском монастыре; в Ипатьевском доме она закончила своё существование Круг, свершивший свой исторический ход, замкнулся.

Секретарём местной меньшевистской же организации был С.А. Полузадов, в комитет входили О.А. Шапиро, И.А. Перельман. Партия эта ни в чём себя не проявляла. Комитетчики и "активисты" изредка собирались, обменивались новостями, злословили по адресу большевиков.

Доходили вести о восстании чехов в Самаре, Челябинске, о восстании меньшевиков на Кавказе. [11] Политическая атмосфера сгущалась, усиливался террор. Реакция злорадно шипела по углам, по открыто выступать боялась.

Большое недовольство было среди демобилизованных солдат царской армии, немало было спекулянтов и дизертиров. Однажды огромная толпа их собралась на Верхисетской площади, большинство в серых солдатских шинелях. Толпа шумела. Галдела, была наэлектризована до последней степени, представляя из себя сухой костёр, готовый вспыхнуть от зажжонной спички.

Плотный брюнет с чёрной бородой — т. Борисов — старался успокоить толпу, но толпа плохо слушала его. Раздавались угрожающие крики. Казалось, что толпа вот-вот бросится на него и бывших с ним нескольких товарищей. Нужно было много самообладания и смелости, что-бы не ретироваться, спокойно выдержать угрозы, ругань. [*предыдущие два абзаца зачёркнуты] [12]

В один из вечеров с мандатом комитета меньшевиков я отправился в городской театр, где было заседание Совета. Президиум находился на сцене, депутаты в партере, публика в небольшом количестве на других местах. Оратор крыл Кавказских меньшевиков, изменивших делу рабочего класса. Затем председатель президиума Совета огласил постановление Исполкома, которым [б.] император и его семья, [жившие в доме Ипатьева — *зачёркнуто] были приговорены к смертной казни. "Приговор приведён в исполнение". Раздалось несколько хлопков. Так трагично и прозаично закончила своё существование семья Романовых. Бывшие великие князья и княгини, находившиеся в Алапаевске, подверглись такой же участи. Ходили слухи, что Центральная [13] власть требовала доставить Романовых под надёжным караулом в Москву. Но местная власть, боясь попыток освободить Романовых дорогой, предпочла ликвидировать их на месте.

Говорили также о растрелах 60 человек местной буржуазии за городом. Приговорённых заставили предварительно вырыть яму. Из них спасся бегством некто Чистосердов, который при Колчаке был назначен управляющим (губернатором) Пермской губернии. Передавали также, что намечены к аресту правые социалисты и кадеты. В то же время доходили слухи о приближении чехов. Действительно, вскоре в город вошли чехи. Большевики, уходя из города, выпустили знаменитую прокламацию, в которой уверенно заявлялось: "Мы ещё придём!". [14]

ІІІ.

После ухода большевиков жизнь в городе приняла вид, который она имела до революции. Открылись частные магазины, кафе, театры заполнила публика интеллигентного вида, дамы в нарядных платьях. Открылись рестораны, пивные. "Простой народ" отошёл на задний план.

В первые же дни были откопаны расстрелянные за городом. Длинная вереница гробов в сопровождении духовенства потянулась на кладбище. Огромные неорганизованные толпы народа сопровождали их.

Возобновили деятельность городское и земское самоуправление в том составе, в каком они были избраны при Временном правительстве Керенского.

Агушевич пригласил меня редактировать газету "Уральская жизнь". В газете этой фельетонистом был давний сотрудник Чекин. Других сотрудников этого периода я уже не помню и это странно, т.к. хорошо запомнил сотрудников белее раннего периода этой газеты за 1905-1907 г.г. (Краткие воспоминания об этом периоде были напечатаны в журнале "Каторга и ссылка", 1930 г. N4) [15]

Чехи, захватившие город, играли в нём главную роль как военная и административная сила. Екатеринбург в то время был изолирован. Сибирь управлялась Временным Сибирским правительством, в Самаре образовалось правительство КОМУЧ-а — Комитета членов Учредительного собрания, на Южном Урале царствовал атаман Дутов. Кроме этих восточных правительств, в бывшей Российской империи на Дальнем Востоке разбойничал атаман Семёнов, на юге России наступал генерал Деникин, в Прибалтике генерал Юденич, на Севере — правительство Чайковского, на Кавказе образовалось несколько национальных правительств. Обо всём этом, а [16] также о восстании в Ярославле, нам доложил Л.А. Кроль — лидер кадетов. Он приехал из Москвы, прорвавшись через фронт, и был в курсе всех событий.

После ухода большевиков из Екатеринбурга, зашевелилась общественность, представленная четырьмя названными выше партиями, т.е. кадэ, эсэры, эсдэ-меньшевики, энэсы. Кроль созвал представителей этих партий на совещание. Меньшевики делегировали на него Перельмана и меня.

Кроль, инженер по образованию, имел в Екатеринбурге электромастерскую и магазин для продажи электроприборов. Среди кадетов он считался левым, [белой вороной — *зачёркнуто]. [17]

Почему-то запомнилось: сообщая новости, Кроль всё время курил трубку, прочищая мундштук скрученной жгутиком бумагой. Информировав собравшихся о политических событиях, Кроль закончил уверенностью, что дни Советской власти сочтены.

Чешское восстание, [по его словам — *зачёркнуто], сыграло огромную роль в смысле активизации борьбы с большевиками. КОМУЧ, состоявший [из членов б.Учредительного собрания — *зачёркнуто], в огромном большинстве своём из представителей партии социалистов-революционеров, в течение короткого времени собрал огромную большую армию из крестьян, которая успешно продвигалась в Поволжье по направлению к Казани. Деникин продвигался к Туле; Юденич к Петрограду; армия Чайковского к Вологде. Советская армия находится в кольце и разгром [18] её близок. На очереди стоит вопрос о создании Центрального Правительства, и нужно позаботиться о том, чтобы это правительство не было реакционным. Будущее правительство должно строиться на базе широкой общественности, представителей четырёх партий (но эта "широкая общественность в Екатеринбурге была так велика, что всю её можно было усадить в большой комнате, об этом, однако, тогда никто не говорил) и представителей правительств, ведущих борьбу с большевиками. На данном этапе борьбы нельзя созвать Всероссийское совещание, но можно созвать совещание партий и правительств на Востоке [19] от Самары до Иркутска. Для того, чтобы будущее объединённое правительство [на Востоке — *зачёркнуто] было демократическим, [по мнению Кроля — *зачёркнуто], требуется на Среднем Урале создать демократическое правительство. Оно усилит демократический состав съезда. Без него перевес может быть на стороне Сибирского правительства, правого по составу, усиленного правительством атамана Дутова.

Конечно, в данном случае мыслилась буржуазный демократизм. Правые социалисты слова Кроля принимали за чистую монету, полагая, что он и в самом деле ратует за демократию. Однако, последующие события показали, что для кадетов [20] понятие о демократизме было весьма растяжимо. Последовавший через некоторое время захват власти Колчаком они не только приветствовали, но, я думаю, и содействовали ему. В тот момент, когда обсуждали вопрос о создании областного правительства на Урале, кадетов больше всего интересовало создание объединенного пр-ва в целях улучшения борьбы с большевиками, демократизм и разговоры о нём являлись очковтирательством и морфием для правых социалистов. Последних надо было успокоить, чтобы они не мешали делу объединения в руках "сильной" власти для успешной борьбы с большевиками. [*Абзац зачёркнут]

Кроль, словно жонглируя интересами демократии и демократизма, предложил [21] создать в Екатеринбурге временное областное правительство Урала с тем, чтобы оно после организации объединенного правительства передаст последнему свою "власть". Правительство Урала должно позаботиться о пуске заводов на Урале, из которых большинство не работало, об охране труда, порядка, организации юстиции и пр., а также в той или иной мере о надзоре за чешской контрразведкой, на произвол которой было много жалоб.

После ответов на вопросы и обмена мнениями представители партий разошлись с тем, чтобы обсудить поднятые вопросы в своих партиях. Были созваны партийные конференции. На конференцию меньшевиков собралось человек двадцать, все интеллигенты, за исключением двух полуинтеллигентов (Прокопенко и Солнцева), о которых я говорил выше. [22] Прокопенко работал в кооперации, а второй — Солнцев — в железнодорожных мастерских.