Генеральный апгрейд. Послесловие к второй части

Генеральный апгрейд. Послесловие к второй части.

Маршал авиации Голованов А.Е.:

«У Сталина была какая-то удивительная способность находить слабые места в любом деле. Слово… (Сталина) было нерушимо. Обсудив с ним тот или иной вопрос, вы смело выполняли порученное дело. Никому и в голову не могло прийти, что ему потом скажут: мол, ты не так понял. А решались, как известно, вопросы огромной важности. Словесно же, то есть в устной форме, отдавались распоряжения о боевых вылетах, объектах бомбометания, боевых порядках и так далее, которые потом оформлялись боевыми приказами. И я не помню случая, чтобы кто-то что-то перепутал или выполнил не так, как нужно. Ответственность за поручаемое дело была столь высока, что четкость и точность исполнения были обеспечены…».

Дэвис Дж. Эд. «Дневник доверенного лица президента Рузвельта»:

«Лично я не считаю, что в ближайшие годы миру угрожает реальная опасность со стороны коммунизма. Коммунизм попросту не сработает. Он даже здесь не работает. Это правительство — не коммунизм. Это социализм. Причем видоизмененный социализм, который вынуждают все больше и больше исповедовать методы капитализма и индивидуализма, чтобы заставить эту махину работать».

Ф. Чуев «Сто сорок бесед с Молотовым»:

«В.М. Молотов рассказывал мне, как на заседание в Кремле явился Микулин и, вывалив из карманов на стол груду железок, заявил: «Погибнет вся авиация, если мы не будем применять в клапанах соли натрия!»

Ему стали возражать, что это накладно, оставим страну без штанов и так далее.

— Товарищ Сталин! — обратился Микулин.— В политике вы гений, а в технике положитесь на меня!

Сталин подвел итог обсуждению:

— Если Микулин скажет, что нужны бриллиантовые клапана и это спасет жизнь летчикам, будем делать бриллиантовые!».

И.В. Сталин со слов Наркома танкостроения СССР Малышева, 1947 год:

«Это дело трудное, но через два года мы научимся его делать и будем полностью независимы от заграницы. Через два года мы скажем спасибо американцам, что они не давали нам оборудования и научили нас делать новое оборудование».

Так уж с ещё незапамятных времён повелось на Руси социалистической, что всех отъезжающих за её пределы (даже обычных туристов!) непременно инструктировали на предмет «обликом орале» — поведения «за бугром» то бишь, соответствующие «компетентные органы»…

Лучше Владимира Семёновича тут не скажешь:

«Там шпионки с крепким телом,

Ты их в дверь — они в окно!

Говори, что с этим делом

Мы покончили давно».

А что тогда говорить о дипломатах или специалистах в различных отраслях промышленности и народного хозяйства, отправляющихся в длительную служебных командировку в самую богатую страну мира?

В Соединённые Штаты Америки, то бишь?

Про тех и говорить нечего!

В субботу 21-го февраля, на состоявшихся в Большом кремлёвском зале проводах «Большого посольства», его членов инструктировал сам(!) Нарком безопасности СССР Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко.

А это я вам скажу — не фунт изюма!

И говорил он очень удивительные по тем временам вещи. Настолько удивительные, что казалось сам в то не совсем верил, что их говорил и, то и дело непроизвольно делая «театральную паузу» — посматривал на сидящего в Президиуме каменным изваянием Сталина…

На меня то есть.

Я ж типа, с не так давних пор — Сталин, хотя и согласен — хуже его и причём намного.

И следом за Наркомом, туда же смотрели и все члены «Большого посольства», коих в общей сложности насчитывалось триста с лишним душ — «прикинутых» во всё новое, пошива не московской фабрики «Большевичка» — а кремлёвского спецателье, работавшего последние три недели круглосуточно.

Это — чтоб за Державу им там обидно не было.

Когда «театральная пауза» уж шибко затягивалась, а вкупе с отвисшими челюстями — глаза у присутствующих в зале делались уж шибко круглыми, я позволял себе лёгкий кивок головой — мол, «сущую истину глаголит товарищ» и, глава кровавой гэбни продолжал инструктировать отъезжающих дальше:

— Если будет попытка вербовки спецслужбами Соединённых Штатов или ещё каких-либо иностранных держав, то настоящий советский человек и преданный партии и делу Маркса-Ленина-Сталина коммунист — отныне должен будет позволить себя завербовать, запросив как можно больше вознаграждения в валюте…

Затем, товарищ Пономаренко долго бубнил, оглашая прейскурант услуг иностранным разведкам — с учётом занимаемой должности, видов шпионско-подрывной деятельности и за вычетом добавленной стоимости.

— …После чего в течении трёх суток сообщить своему куратору от НКГБ в составе Посольства, для получения инструктажа уже на месте и дезинформации для передачи завербовавший его стороне. В таком случае, товарищи, это не будет считаться изменой Родине, а наоборот — ревностным служением на благо неё…!

Народ в зале, а это надо напомнить — отнюдь не пионеры, а довольно бывалые товарищи, много чего в жизни видавшие и слышавшие — прямо на глазах стали интенсивно «худеть».

— …В определённых случаях, товарищи, это будет считаться подвигом — за что завербованный гражданин будет награждаться орденами и медалями СССР. Кроме того, полученные средства остаются в распоряжении завербованного за вычетом положенного в таких случаях налога по прогрессивной шкале.

В очередной раз недоумённо посмотрев в мою сторону и вновь увидев утвердительный кивок, докладчик продолжил:

— Западные спецслужбы очень любят подсовывать советским гражданам в постель красивых женщин… Хм, гм…

В составе делегации находились и женщины — в основном переводчицы, среди которых было много студенток из Международного факультета МГУ — из которого три года спустя был образован отдельный МГИМО. Не хватает профессиональных переводчиков для такого грандиозного мероприятия, что поделаешь… Поэтому Пантелеймон Кондратьевич осекся, покраснел, а затем выдал пошлую двусмысленность:

— …Или мужчин! С целью, хм, кгхм, принуждения к добровольному полову акту и последующего шантажа — угрозой компрометации советского гражданина перед вышестоящим руководством, для побуждения работать на них.

Оглядев зал с немым вопрос — всё ли поняли и, не будет лм вопросов по половому вопросу и, не забыв конечно мелком глянуть на товарища Сталина, Пономаренко жжёг дальше довольно оптимистическим тоном:

— Официально заявляю, товарищи… Ничего страшного! По новым, утверждённым высшим руководством страны правилам, половые отношения советских граждан с лицами иностранного гражданства — не будут считаться компрометирующими, если они совершаются с целью добычи для страны денежно-валютных средств… Даже, перед семьёй!

Опершись ладонями рук о трибунку, слегка наклонившись вперёд, Нарком НКГБ уточнил доверительным тоном, как заботливая мать своей дочери-девственнице перед свадьбой:

— То есть гражданин должен дождаться предложения вступить в половой акт, совершить его, а затем потребовать оплатить его. Или потребовать деньги вперёд, здесь надо смотреть по обстоятельствам. Опять же, за вычетом определённой суммы налога в пользу государства, все деньги остаются в распоряжении гражданина и могут быть им потрачены на своё усмотрение.

— Ежели данному гражданину не повезло и вместо сотрудницы (сотрудника) спецслужб он по ошибке совершил половой акт с обычной проституткой или альфонсом, то он должен уклониться от оплаты мотивируя тем, что по советским законам платить должен тот, кто предлагает услугу.

Задрав указательный перст вверх, мой соратник на стезе охраны государственных интересов торжественно провозгласил:

— Но никакой инициативы в этом вопросе, товарищи! Предложение об вступлении в половой акт должно исходить от противоположной стороны и, желательное — в присутствии не менее двух-трёх свидетелей!

Что самое поразительное, весь зал внимал на полном серьёзе и затаив дыхание…

У меня же свои думы-размышления и лишь поэтому видимо, я не разразился гомерическим хохотом.

* * *

На поверку «Моральное эмбарго» введённое против СССР 2 декабря 1939-го года, оказалось не таким уж и страшным — как его обычно «малюют» советские и постсоветские историки и начитавшиеся их простые российские обыватели. Во-первых, касалось оно только авиапромышленности и того, что с нею связано — в том числе и продуктов нефтехимии для авиации, а во-вторых…

А во-вторых, после прошлогодних успехов Вермахта в Европе — до американского истеблишмента стало доходить, что он несколько излишне погорячился с «Моральным эмбарго». В Вашингтоне начали понимать, что Россия с её неисчислимыми запасами сырья и «пушечного мяса» — слишком важный геополитический игрок, чтоб его можно было так запросто чмырить из-за какой-то там Финляндии… Которая кроме всего прочего, всё более и более тесно сближалась с явным будущим геополитическим противником — Гитлеровской Германией, претендующей на раздел одряхлевших колониальных империй.

Все более и более крепнущее мнение, что пора «включать заднюю», выразилось например в статье достаточно влиятельного политика, отставного американского адмирала Стирлинга-младшего в газетной статье, опубликованной 13 августа:

«Наши отношения с Москвой в течение многих периодов за последние 20 лет не были сердечными. Тем не менее в основном СССР и США должны были быть друзьями. Нам не нужно одобрять их правительственную систему, но нам нужно понять, что во многих отношениях наши практические интересы параллельны интересам СССР. Отсюда логически ясно следует, что тенденция, недавно обнаруженная Вашингтоном, в направлении более дружественных отношений с Москвой должна быть усилена».

Речь здесь идёт о регулярных встречах советского Полномочного представителя СССР в США Константина Александровича Уманского с Заместителем госсекретаря Самнером Уэллесом, начавшихся 27 июня 1940-го. За этими встречами скрывались довольно интенсивные переговоры об смягчении ограничительных мер в торгово-экономических отношениях между двумя странами. В их итоге по состоянию на 17 декабря 1940-го года, когда произошла последняя — двенадцатая по счёту встреча, по­ложение дел было следующим. Несмотря на регулярные заверения Уэллеса о том, что стороны вплотную подошли к возможности его отмены после принятия ряда действий, само эмбарго всё еще сохраняло свою силу.

Однако, имелись и значительные подвижки!

По уже изготовленному и находящемуся на складах оборудованию, СССР мог рассчитывать на получение шестидесяти процентов в ценностном выражении, сорок же — оставались по-прежнему недоступны.

По оборудованию, ещё находящемуся в производстве, к вывозу в итоге допускалась лишь примерно восьмая часть (примерно 12,5 процентов от общего количества).

По крекинговому оборудованию подвижки более серьёзные: во время последней встречи было дано разрешение на поездку в СССР американских специалистов фирмы «Юниверсаль Люмус», необходимых для монтажа данных установок.

Лучше поздно, как говорится, чем никогда!

А вот на американские авиационные заводы (в первую очередь компании Райт) советских специалистов по-прежнему не пускали. Но здесь возможно и отмена Эмбарго не помогла бы: частная собственность, как-никак. А с окончанием Великой депрессии и началом Второй мировой войны, американский частник стал очень избалован заказами как от своего правительства — так и от правительств Британии.

В общем после того как общность позиций стала очевидной, Госдепартамент 15 января 1941 года согласился на обмен письмами с полпредом СССР об отмене «Морального эмбарго».

Почему же в «реальной истории», с отменой тянули до самого «внезапного и вероломного»?

Хрен знает!

Видимо, какие-то влиятельные силы этому противодействовали.

Было ли до официального вступления во Вторую мировую войну, какое-либо прогерманское лобби в Штатах?

Никаких сведений об этом в моём «послезнании» не обнаружено — от слова «совершенно», но если рассуждать логически…

А почему бы и нет?

Странно было бы, если б германская разведка оставила без внимания самое мощное в экономическом отношении государство земного шара.

Так не бывает!

Впрочем, его отмена мало что дала бы нашей стране: на тот момент, в США стала действовать система государственного лицензирования. И связана она была вовсе не с сочувствием американского истеблишмента к обижаемым Советами финнам, прибалтам и прочим румынам, а с собственной подготовкой к войне. В то время, когда в стране выпускалось всего пятьсот пятьдесят самолётов всех типов в месяц, а одна лишь Великобритания — просила четыре тысячи(!), промышленное оборудование для их производства требовалось в первую очередь самим Штатам.

И такая политика дала потрясающие результаты. К концу 42-го США стали производить до 5400 самолетов, а к августу 43-го уже 7500 в месяц. Американская промышленность прекрасно справилась с задачей. И СССР по Ленд-Лизу тоже в полной мере воспользовался её успехами.

Я всё это прекрасно понимаю, поэтому нашу теперь общую с Реципиентом губищу — особенно не раскатываю.

* * *

Однако не будем забывать, что при обсуждении закона о Ленд-лизе в Конгрессе США, который был принят 11 марта 1941 года, в него чьей-то недрогнувшей рукой была внесена поправка — включающая Советский Союз в число государств, которые вправе претендовать на американскую помощь. В «реальной истории», конечно, сия поправка была отклонена… Однако весьма незначительным большинством голосов: против нее проголосовали всего 66 процентов депутатов Палаты представителей и 61 процент сенаторов.

В «текущей же реальности», назначенная мной на должность Полномочного представителя СССР в США Полина Семёновна Жемчужина (вдова Вячеслава Молотова, напомню) уже добралась до Вашингтона и на инаугурации вручила Президенту Рузвельту личное письмо от товарища Сталина.

От меня, то есть — который хуже Сталина.

Кроме того, она дала пару интервью топовым американским журналистам, тиснула небольшую статейку нужной направленности в «Вашингтон пост» и развернула бурную деятельность среди еврейской диаспоры — которая как известно, обладает вполне определённым влиянием на Капитолийском холме.

В общем, перспектива остаться в предстоящей большой войне без русского «пушечного мяса», не говоря уже про сомнительное «удовольствие» иметь его против себя в составе Вермахта — произвело настоящее «бурление говн» среди американского истеблишмента и есть надежда, что в «текущей реальности» — та «поправка» к Ленд-Лизу, всё-таки будет принята.

Кроме того, у СССР имеется ещё одно важнейшее преимущество, например, перед Британией — у которой закончились деньги для оплаты военных поставок, не говоря уже про Гоминдановский Китай: за наиболее критическое оборудование, технологии и сырьё — он готов платить золотом и причём — немедленно. Напомню, что возглавляет Большое посольство сам(!) глава Департамента финансов СССР — Арсений Григорьевич Зверев, имеющий полномочия без проволочек подписывать договора и оплачивать «живым золотом» немедленные поставки. А в Америку готов отплыть пароход, в трюмах которого находится триста тонн «презренного металла» из 2 800 тонн золотого запаса СССР.

По цене тридцать пять долларов за тройскую унцию, триста тонн золота это…

337 миллионов 588 тысяч 014 долларов. Плюс немного центов «на чай».

Конечно, это довольно-таки смешная сумма, если знать что помощь нашей стране по Ленд-Лизу обошлась Америке в одиннадцать миллиардов баксов.

Но дорого яичко к Христовому дню!

Возможно, потраченные до войны триста с лишним тысяч долларов — принесут отдачу больше, чем одиннадцать миллиардов уже во время оной.

По крайней мере попробовать надо — оно того стоит.

Кстати, именно в этот год золотые запасы страны вышли на свой исторический максимум. Больше не было ни при императорах, ни при генеральных секретарях — наследниках Сталина, ни при президентах. Например в 1913-м году, в государственной кубышке было накоплено 1400 тонн… На момент моего «попадания», золотой запас сильно приблизился конечно к уровню 1940-го года, но ещё не достиг1.

Так что в отличии от Гитлера, вляпавшегося в мировую войну всего с семнадцатью(!) тоннами золота, я могу себе позволить немного пошиковать!

Поэтому я уверен, «Большое посольство» — встретит самую горячую поддержку среди американских деловых кругов, которые тоже — имеют вполне определённое влияние на Капитолии.

За несколько дней до этого, инструктируя его в личной беседе, я сказал своему Наркому финансов:

— Не бойтесь переплачивать золотом за срочность поставок, товарищ Зверев. Не бойтесь даже ошибиться и переплатить! Уплывшее из казны «лишнее золото» — ничто по сравнению с кровью наших бойцов и командиров — напрасно пролитой на полях сражений из-за несвоевременной поставки какого-то оружия и снаряжения.

С 40-го года и на момент смерти Реципиента в 53-м, золотой запас СССР значительно подсократился, конечно, но всё равно оставался весьма значительным — 2500 тонн. То есть стал меньше, на те же самые триста тонн. Учитывая то, что Ленд-Лиз был в значительной степени халявой — можно предположить, что потрачены были они на восстановление народного хозяйства страны, разрушенного в годы войны.

Однако я считаю, что выгоднее потратить это золото загодя, чтоб: во-первых — не допустить такого тотального разрушения, во-вторых — сохранить как можно больше рабочих рук, которые восстановят это народное хозяйство быстрее золота.

* * *

Сам «Тэдди» — нынешний Президент Соединённых Штатов Америки Франклин Рузвельт, до того проникся ситуацией после прочтения моего письма, что почти тут же послал в Москву своего достаточно близкого друга и видимо — лучшего знатока «загадочной русской души» Джозеф Эдвард Дэвис в качестве своего специального представителя. Тот был послом в СССР в 1936-1938 годах и наверное действительно имеет достаточное представление о стране и её населении.

Без всякого сомнения, этот человек встречался и беседовал со Сталиным и, вот теперь вопрос:

А не обнаружит ли он подмену?

И другой, не менее «интересный» во всех отношения вопрос:

А если обнаружит, то к каким изменениям в уже «текущей реальности» это приведёт?

Неизвестно… Доподлинно известно лишь одно: преференции данные мне «послезнанием» — заканчиваются.

Так вот, не считая этого вечно бухого толстожоппого Борова (про которого надо рассказывать отдельно), «Тэдди» первым из глав великих держав отреагировал на моё письмо. И счёл дело настолько важным, что послал Джозефа Эдварда Дэвиса с личным письмом и группу экспертов по различным вопросам с ним — не на пароходе, а на дальнемагистральном авиалайнере «Douglas» DC-4 — имевшим дальность полёта почти в семь тысяч километров и вместимость восемьдесят пассажиров. Правда несмотря на такую выдающуюся дальность, пришлось делать посадку для дозаправки в Лондоне и этот чёртов, никогда не просыхающий «Жиртрест» — почти ещё на три дня задержал делегацию под различными благовидными и не совсем предлогами. Но тем не менее уже вчера вечером, самолёт уже стоял на Центральном аэродроме «имени Фрунзе»…

Подвиг, достойный перелёта Молотова в 42-м в Америку!

…А делегация Джозефа Дэвиса уже размещена в московских гостиницах, где до сих пор приходит в себя.

Прибывшие американцы останутся в СССР на неопределённое время, а на «Дугласе» DC-4, отправится в Вашингтон глава «Большого посольства» Зверев и группа наиболее ответственных товарищей человек в сорок. Триста тонн золота неделю спустя поплывут в Штаты на трёх пароходах, а основной состав на обычных ПС-84 вылетит в Мурманск, куда американцы за ними обещают выслать две четырёхмоторные летающие лодки Boeing-314 «Clipper»2.

Последние, вообще — супер!

Максимальная скорость — 340 километров в час, крейсерская — 300. Практическая дальность — 5 896 километров, вместимость — — 74 сидящих пассажира, и 36 со спальным местом.

* * *

Но всё-таки, эти самолёты — уже вчерашний день, а я привык заглядывать в будущее — из которого родом, так сказать.

Поэтому инструктируя Ильюшина — главу авиационной делегации СССР в составе «Большого посольства», я кроме всего прочего сказал в самом конце:

— Война начнётся и так или иначе, рано и поздно, кончится и без всякого сомнения — кончится нашей победой, вопрос только о её сроке и о цене заплаченной за неё. После войны, в производстве останется множество хорошо освоенных промышленностью, мощных, надёжных — но уже устаревших для военной авиации двигателей…

Перед этим выдающимся авиаконструктором, я испытывал чувство неловкости. Ведь это именно я, не дрогнув «зарубил» две поднял его машины — Ил-2 и Ил-4.

А ведь потенциал у него и его конструкторского бюро есть, о чём свидетельствует «реальная история» послевоенной советской гражданской авиации.

Поэтому разговаривая с Ильюшиным наедине, я называл его по имени-отчеству, что позволял себе лишь в очень исключительных случаях.

Итак, продолжаю про послевоенное время:

— …Было бы вполне логичным и экономически эффективным решением, после завершения боевых действий применить эти двигатели в гражданской авиации. Совершить «конверсию», своими словами говоря. И к тому времени Вы, Сергей Владимирович, должны быть уже готовы и иметь проекты среднемагистрального и дальнемагистрального лайнеров и причём — во всех отношениях мирового уровня. Для этого я предлагаю присмотреться повнимательнее, оценить как следует и, поупорнее поторговавшись с фирмачами, конечно — купить лицензию на производство пассажирского самолета Boeing-307 «Stratoliner» и подписать договор о долгосрочном сотрудничестве.

Этот лайнер — новая веха в развитии гражданского авиастроения, в полной мере оценить которую помешала только война!

Про внешнюю и особенно внутреннюю отделку, про комфорт для пассажиров и про их обслуживание — я вообще промолчу… «Stratoliner» первым гражданским самолётом на авиалиниях, в экипаж которого вошёл бортинженер. В принципе, про последнее тоже можно умолчать…

Главное, что этот лайнер стал первым самолётом с наддувом пилотской кабины и пассажирского салона, что позволило ему летать выше атмосферных фронтов и даже поверх горных хребтов — делая рейсы напрямик, а не вокруг.

А это не только экономия времени пассажиров, но и их средств.

А это в свою очередь снизит себестоимость и сделает полёты более доступными для человека со средним достатком.

А последнее — совершит настоящий переворот в образе жизни следующих поколений.

Именно эта велико­лепная машина позволила фирме «Boeing» создать себе имидж производителя суперсовремен­ных коммерческих самолетов и открыла ей дорогу к послевоенному ошеломляющему коммерческому успеху.

Так вот, пока в этой компании никто и ничего не подозревает, надо обязательно воспользоваться моментом…

Другого такого шанса, у советского гражданского авиастроения уже не будет!

Естественно, не забыл строго предупредить:

— Естественно, Сергей Владимирович, не забудьте настоять, чтоб в технической документации их футы и дюймы были переведены в метрическую систему за счёт фирмы. А то получится как с Туполевым…

Тот, видимо расслабился и осмелился схохмить:

— А что «получилось» с Туполевым, Иосиф Виссарионович? Наркомом авиастроения был назначен?

С прищуром на Ильюшина глядя, не торопясь ответил:

— Сказать по правде, я долго колебался в выборе кого назначить на эту должность — Вас или Туполева… Но потом всё же решил: любящий отец своего сына сутенёром в бордель работать не пошлёт. Вы для меня — больше, чем сын… Вы, Сергей Владимирович — образец настоящего советского человека! Так оставайтесь и впредь таким и, не портите свой имидж.

И тот потом полчаса, не меньше, объяснял мне, что он вовсе не то имел в виду и извинялся…

Еле-еле успокоил.

Действительно, если Ильюшин и не блистал особенно в авиастроении, то среди своих коллег авиаконструкторов по воспоминаниям современников — отличался принципиальностью, скромностью и честностью:

«Ильюшин на деле претворял в жизнь известный потом лозунг „Экономика должна быть экономной“. Он экономил на всем. Когда я стал директором завода, я заимел огромный зуб на Ильюшина, потому что у нас не было летной базы в Жуковском, стоял один фиговенький сарай. А у Туполева дворцы. Почему Ильюшин ничего этого не сделал? Что ему стоило снять трубку и сказать Сталину, зная, насколько, мягко говоря, напорист в этом отношении Туполев?

Сейчас нам ставят в укор то, что туполевская фирма в два раза больше, чем наша. А Ильюшин всю жизнь гордился, что имел людей в четыре раза меньше, чем у Туполева, выполнял не меньше интересных и сложных заданий, и самолеты строил не хуже. Об этом забывают».

Он говорил: я государственный человек, и главный наш девиз: «Малыми силами — большие дела!»3.

Вячеслав Молотов об Ильюшине говорил так:

«Не был он человеком Чего Изволите. Он был лидер, и его организация напоминала модель крепкого государства. Потому и государство было мощным, что оно состояло из таких цементирующих организаций. Сам Ильюшин, как и Сталин в масштабе страны, работал больше других, был примером для других — не отнимешь. И разговаривал одинаково и с уборщицей, и с премьер-министром...»4.

* * *

Среди люда входящего в состав авиационной делегации Ильюшина в составе «Большого посольства», в свою очередь входит группа инженеров, авиаконструкторов и лётчиков-испытателей возглавляемая Михаилом Ивановичем Гудковым…

Да, да!

Тем самым, что из триумвирата «ЛаГГ».

Пообщался с ним — довольно умный, бойкий и предприимчивый молодой человек с заметными задатками организатора.

Цель его поездки — истребитель Bell P-39 «Airacobra» компании «Bell Aircraft Corporation». Тоже не за горами тот момент, который мне никак нельзя упустить — не перестав себя уважать как попаданца прогрессорского типа.

Почему именно он, этот истребитель?

Ну, начну с того, что больше нам ничего не светит до самого 42-го года — когда «в реале», Вермахт стоял уже на Волге и Северном Кавказе. В сколь-нибудь значимых количествах, естественно.

А в данном конкретном случае, шанс есть. Причём, не просто получать их готовыми из Америки…

Меня это не устраивает, от слова «абсолютно»!

Сборка «Аэрокобр» из готовых узлов и деталей, должна производиться на одном из авиазаводов в СССР, с последующей локализацией производства. И я через Гудкова предлагаю руководству компании контракт на полторы тысячи комплектов самолётов до конца этого года и на пять тысяч на следующий — 1941-й год.

Благоприятный момент если и не созрел, то вот-вот созреет.

Впечатлённое рекламой, Британское правительство сперва заказало несколько сот самолётов у фирмы «Bell»…

Но вскоре оказалось, что британские лётчики были согласны сесть снова на «Харрикейны» — лишь бы не на «Аэрокобры» и, уже к концу 41-го года Королевские ВВС полностью отказались от этих, аннулировав контракт. Не были от них в восторге от неё и американские пилоты. И лишь советские асы, которым эти истребители всучили потому что другие их не брали — буквально кипятком писцались от этого истребителя кипятком.

Почему?

Мнений на этот счёт приходилось читать-выслушивать много, можно выбрать любое из них или выдумать что-то своё.

Например, что «Кобра» — была такой же «вертлявой» в управлении, что и всем привычный «Ишак». Поэтому наши быстро адаптировались под неё, а западные пилоты так и не смогли.

Что бои на Западе шли на большой высоте, а на них истребитель компании «Bell» уступает «Спитфайерам» и «Мессерам». На Востоке же, лётчики обоих сторон предпочитали высоты до пяти километров, где он максимально мог проявить свои лучшие лётно-технические характеристики.

Что у «Аэрокобры» советским лётчикам нравился обор, комфорт и особенно качество радиосвязи — что на советских аналогах зачастую просто не предусматривалось. Не говоря уже про писсуар, про который наш асс не мог даже и мечтать:

«Бывало, что и по малой нужде сходить некогда. В кабине писсуар был, а трубка от него выходила вниз, рядом с трубкой слива топлива при переполнении баков при заправке. Вот раз как-то я сижу в кабине, техники заправляют самолет. Решил я воспользоваться писсуаром. Техники кричат: «Смотри, бензин течет!» Прибежали. Разобрались, посмеялись…».

А в нашем «Яке» (МиГе, ЛаГГе и так далее), по версии его создателя — лучшего истребителя Второй мировой войны, наш лётчик должен был сцать в штаны — со всеми отсюда вытекающими последствиями.

И, что ещё очень нравилось и что не помешало бы иметь и, на наших боевых машинах:

«В кабине был хороший бортпаек. На каждый прием пищи полагалась отдельная упаковка, в ней все парафином залито и положены продукты. Еще там была хорошая аптечка. В ней специальный шприц с обезболивающим. Тебе надо только колпачок снять, и можешь себя сразу уколоть. Перевязочные материалы были отличные».

Кстати, прикупить бы не помешало энное количество бортпайков и аптечек для размещения на машинах советского производства. А то как вспомню Маресьева из «Повести о настоящем человеке», как он шёл-полз через лес, питаясь как белка одними сосновыми шишками…

Так вздрогну!

Медведь тому по дороге попался, так застрелив косолапого из «ТТ» — лётчик его даже разделать не смог, чтоб покушать мясца.

Значит, нож для выживания лётчику нужен.

И ещё бы ракетницу и какие-нибудь цветные дымы для подачи сигнала «я — здесь».

А то ещё случай ещё до войны, совсем недавно был. Совершил лётчик аварийную посадку в лесу (кстати, совсем неподалёку от своей части), будучи раненным не смог выбраться из машины… Над ним летали, искали, но обнаружить не смогли. А тому нечем было подать сигнал:

«Я — здесь!».

И лётчик умер от голода.

УЖАС!!!

Бортпайки и средства сигнализации, в аварийных комплектах советских лётчиков появились спустя много лет после войны, когда вышеописанный случай произошёл уже с целым экипажем дальнего стратегического бомбардировщика, совершившего вынужденную в сибирской тайге.

Не… Я всё-таки Филина и половину НИИ ВВС расстреляю и пусть про Реципиента потом, что угодно пишут.

Ну и наконец, ещё одна версия: «новейшие» советские истребители конструкции «молодых, перспективных — но прежде зажимаемых старичками» конструкторов, были на самом деле таковы, что летающие на них лётчики — предпочитали им устаревшие «Ишаки» и «Чайки», или самые худшие из западных машин. Ведь не на пустом же месте родилась легенда о словах Покрышкина, сказанные им в ответ на предложение командования перевооружить его дивизию с «Аэрокобр» на Ла-7:

— Летайте сами на этом дерьме!

А ведь в отличии от ЛаГГ-3, например, последний дерьмом никак назвать нельзя.

Сказать по правде, я особо не парюсь на этот счёт. Возможно, как это очень часто бывает в реальной жизни, «истина где-то посередине». Меня же в истребителе Bell P-39 «Airacobra» привлекает совершенно другое:

Культура его производства!

Которой, так не хватает нашей авиапромышленности и не только ей.

Технология производства этого самолёта была очень хорошо и тщательно продумана и отлажена и, по факту — была один в один с производством автомобилей у Генри Форда. Сборка производилась на конвейере из отдельных агрегатов и узлов. А могла она производиться и, по хорошо знакомому мне «отвёрточному» способу. В СССР, к примеру, собирали годные машины из присланных фирмачами ремкомплектов прямо в полевых мастерских5 авиачастей.

Хотя вообще-то они — «ремкомплекты», не для того были предназначены.

Специально под этот истребитель, американскими инженерами было разработано множество специального оборудования, оснастки и приспособлений и, многие детали — аналоги которых на других предприятиях (даже американских) изготавливались вручную, у «Bell Aircraft Corporation» фабриковались на автоматизированных станках.

Особенно это касалось таких больших, объёмных деталей — как панели капота, фюзеляжа, крыльев и всего такого прочего — подобного вышеперечисленному. Если на советских заводах, из плоского дюралевого листа они выколачивались молотками с резиновыми набойками на деревянных болванках, то на предприятиях фирмы «Белл» — штамповались на специальных прессах.

Именно благодаря этому на авиазаводах изготавливающих «Авиакобры», могли работать неквалифицированные рабочие и, в отличии от советских машин — конечные готовые изделия при этом не теряли качество…

И надо ли говорить, насколько это важно для наших условий?

И надо ли объяснять, что получив такое оборудование и технологии от фирмы «Белл» — можно использовать его и при производстве других самолётов — уже чисто советской конструкции?

В «реальной истории», из десяти тысяч выпущенных истребителей, более половины было направленно в СССР. Поэтому, будущее «Bell Aircraft Corporation» очень сильно зависит от сотрудничества с нашей страной.

Как знать, что с неё было бы в «реальной истории», если бы не советские заказы?

А ведь и кроме истребителей, там есть чем поживиться!

В октябре 1942-го начались летные испытания первого американского реактивного самолета Bell P-59 «Airacomet». А 29 декабря этого же года, совершил и первый подлёт первый экспериментальный вертолёт компании — модель Bell-30. Впоследствии на его основе был разработан исключительно удачный в техническом и в коммерческом смысле вертолёт Bell-47.

Наконец уже после войны, этой же фирмой был разработан первый в истории мировой авиации сверхзвуковой самолёт Bell «X-1».

Так что с этой фирмой надо дружить!

Поэтому инструктируя Гудкова:

— В общем, в средствах не стесняйтесь. Если для пользы дела надо будет с потрохами купить эту фирму (через подставное лицо, разумеется), обращайтесь напрямую к товарищу Звереву.

А чтоб это было легче проделать, соответствующие спецслужбы СССР будут с моей подачи распускать порочащие слухи об истребителе фирмы «Белл». И в первую очередь в Британии… Чтоб вся первая партия в 475 машин (плюс 200 французский заказ), досталась не привередам из RAF, а нашим сталинским соколам.

А шесть с лишним сотен современных боевых машин — это уже довольно внушительная сила!

Но опять же: ждать их надо не раньше августа-сентября. Потом ждать столько — сколько надо, пока он будут освоены лётчиками…

Впрочем, последнее можно несколько ускорить.

Как уже говорил, Гудков отправляется в командировку не один, а во главе целой группы, в которую в свою очередь входят девять лётчиков испытателей во главе с генерал-майором ВВС Михаилом Михайловичем Громовым.

Довольно известная на мировом уровне личность!

Как участник рекордных довоенных перелётов из СССР в Америку, его очень хорошо знали в Штатах.

С 1940-го года он — Начальник Научно-технической группы при Наркомате авиационной промышленности СССР.

Генерал Громов и его группа должны будут освоить этот самолёт, чтобы потом стать инструкторами для строевых советских лётчиков. Это должно сократить время между появлением «Аэрокобр» в СССР и появлением их на советско-германском фронте.

В «реальной истории», напомню, командование советских ВВС целый год вело собственные испытания и доводку американского истребителя. При испытаниях в СССР погибло трое опытных летчиков-испытателей. А немалую роль в освоении и доводке «Аэрокобры» сыграл тот самый генерал М.М. Громов.

Ему и карты в руки!

* * *

Конечно, согласен: истребитель Bell P-39 «Airacobra» — машина своеобразная и, кроме несомненных плюсов — имеет и досадные минусы.

Одно шасси с носовой рулящей стойкой чего стоило!

С одной стороны — прекрасный обзор вперёд в полёте и при рулёжке, невозможность капотирования — когда самолёт по той или иной причине, при взлёте или посадке — переворачивается через нос.

Но были и свои нюансы, которым осваивающим его лётчикам предстояло ещё узнать, набивая себе «шишки»:

«Другая особенность: «кобра» трехточечная, а наши самолеты все с хвостовым колесом. Соответственно на нашем самолете взлет осуществлялся так: ручку на себя, бежишь, набираешь скорость, отдаешь немного ручку, поднимаешь хвост, еще разгоняешься, потом добираешь ручку и взлетаешь. А на «кобре» хвост поднимать необходимости не было. Но у нас же инструкции не было, мы не знали. Взлетали, как было положено по нашим нормам, как привыкли. Первым на «кобре» вылетал Кутахов. Он ручку на разбеге на себя взял, потом отдал ее. Самолет бежит, бежит и никак не взлетает. Наконец скорость набрал, а тут уже конец аэродрома, но все-таки машина взлетела…».

Однако, всё просто — когда знаешь, как!

«…Потом мы доперли, что ручку надо держать нейтрально, пусть машина бежит, пока не наберет скорость подъема передней ноги, а потом уже можно ее отрывать»6.

Опять же из-за заднего расположения двигателя и дверей автомобильного типа, прыгать из «Аэрокобры» с парашютом в аварийной ситуации — это целая наука!

«Покидать самолет с парашютом было непросто. На «кобре» нажатием рычага левая дверь кабины сбрасывалась, и при прыжке летчик часто погибал от удара о стабилизатор. В нашем полку так погиб на моих глазах Сергей Акиншин».

Опытные лётчики перед тем ка выпрыгнуть, сперва открывали правую дверь, потом сбрасывали левую и воздушным потоком — их буквально выбрасывало из кабины. Если при этом не забывали подогнуть ноги, то прыжок заканчивался вполне благополучно для лётчика.

Но самым опасным, конечно, являлся штопор — в который «Аэрокобра» входила очень легко, а вот выходить из него…

Чтоб не быть голословным, вот воспоминания воевавших на ней из «Послезнания»:

«Если говорить о «кобре», то это была очень строгая машина. Приходилось даже некоторым молодым летчикам запрещать выполнять вертикальные фигуры. Этот самолет срывался в штопор на любой скорости, в любых положениях. Очень капризный, он унес на тот свет немало пилотов.

Еще когда в крутой штопор «кобра» срывалась, можно было на что-то надеяться. Из плоского штопора самолет вообще не выходил. А ведь были еще перевернутый, комбинированный… Один раз так крутанет, другой раз так…

…В наш полк попал рыжеволосый Витя Свирин, молодой мужик, боевой такой. Говорил все время нам: «Как это так, такой дорогой самолет, а бросаете его! Надо выводить!» Надо же было случиться, что один раз он на пилотаже тоже сорвался в штопор. Дает на вывод, а самолет ни в какую. Наоборот, из крутого штопора самолет перешел в плоский штопор. Мы отсчитали, что он сделал 22 витка. Кричим Вите: «Прыгай, прыгай!» Но он до последнего хотел спасти самолет, потом возле самой земли уже сбросил дверь, но самому выпрыгнуть не хватило высоты. Не смог даже вылезти из кабины — ударился, погиб».

Жуть, да?!

Но опять, же если знаешь заранее все особенности этой машины — то ничего страшного:

«У нас в эскадрилье был Саша Чуприн. Он как-то сорвался в штопор, выпрыгнул на парашюте, а машина сама вышла из штопора. В 16-м полку Сухов Костя сорвался в штопор и выпрыгнул. Александр Иванович Покрышкин был на аэродроме и командовал ему по радио: «Давай, ручку вот так. Вот, молодец, выходишь, теперь выбирай ручку. Потихонечку, потихонечку…». А кто-то рядом с Покрышкиным говорит: «Товарищ командир, вон он висит на парашюте. Машина сама вышла». Я это тоже учел. А действительно, бросишь ее, рули бьются, она выходит. Летчик, как и любой другой человек, если вправо крутится машина, хочет ее влево вывернуть. А даешь ручку влево, он еще больше закручивается. На больших углах атаки элероны не помогают. Надо дать ей ногу против вращения, она сразу крутиться перестает, и тут можно дать элеронами по вращению, и она резко перекидывается в другую сторону. Особенность в резком переходе, который надо поймать и не дать самолету крутануться в другую сторону. А у нас как? Старшие говорят, что из штопора она не выходит, а мы верим. Вот когда сам «пощупал» и летчикам своей эскадрильи рассказал — это другое дело. Если сорвался, лучше брось управление, ноги сними с педалей и жди, если есть высота. Она сама выйдет».

Естественно перед «командировкой», я встретился с генерал-майором Громовым с глазу на глаз и ссылаясь на «данные советской разведки» (хахаха!!!), не вдаваясь в ненужные ему подробности — проинформировал об вышеописанных особенностях пилотирования этого самолёта и, строго предупредив делая при этом страшные глаза:

— Только смотрите, товарищ генерал, не проболтайтесь перед фирмачами компании «Белл» об этих тонкостях! Мало того, что агентуру мою спалите, так ещё и дадите им лишний повод так задрать цену, что эта «Кобра» нам в золотую встанет. Наоборот — критикуйте самолёт, нос брезгливо морщите и, сквозь зубы цедите — мол, только исключительно по нужде великой берём такой отстой… И своих орлов не забудьте предупредить.

И тот побожился на портрете Маркса, что скорее язык себе откусит, чем ляпнет невпопад.

* * *

Опять же с Гудковым едет группа инженеров-конструкторов и технологов из Наркомата авиапромышленности. Естественно, они должны хорошенько изучить технологию сборки и технического обслуживания самолёта, чтоб потом применить свои знания на производстве и передать их в войска в виде инструкций для техников-механиков строевых частей.

Но не только!

«Кабина, радио, обзор, управляемость «кобры» были великолепными. Из недостатков можно выделить «слабый хвост». При определенных нагрузках он скручивался. В полку хвостовое оперение всех машин укрепляли уголками».

Так или иначе, не мытьём так катаньем, но надо заставить фирму «Белл» этот недостаток устранить ещё на заводе. Опять же, необходимо подогнать эту машину под хотя бы элементарные советские стандарты, чтоб на месте не пришлось переделывать. Это в первую очередь касается пилонов для сбрасываемых топливных баков, ракетных снарядов, бомбодержателей… Неплохо было бы таблички на русском языке и показания приборов в метрической системе.

Ну и в первую очередь — основное бортовое оружие, без этого никак не обойтись.

На первых «Аэрокобрах» кроме двух крупнокалиберных и двух обычных пулемётов (обе — системы «Браунинг»), стояла вовсе не 37-мм M4 — а 20-мм авиационная пушка «Hispano-Suiza» Mk 404. Точно не скажу, но вроде это — французский девайс, выпускающийся по лицензии в Штатах и Британии.

Не говоря уже про проблему с боеприпасами, нашим лётчикам она не нравилась категорически:

«Я считаю, что 20-мм пушка на «кобре» была хуже нашей ШВАК. У последней была выше скорострельность, а это очень важная характеристика…».

Впрочем, позже стоящая на этих истребителях 37-мм авиапушка M4, нравилась им ещё меньше. По крайней мере — некоторым из них, которым видимо не достались «на зубок» бомбардировщики Люфтваффе:

«…Но будь моя воля, я бы оставил хотя бы эту 20-мм пушку, но не ставил 37-мм. Из нее стреляешь — пух-пух-пух. Допустим, я взял упреждение, выстрелил: один снаряд прошел выше, а второй, который должен был бы попасть, так поздно летит, что проходит ниже. Конечно, если из нее попал, то тут шансов у врага нет, но попасть было крайне тяжело. К тому же очень ограниченный боезапас».

Поэтому в Америку везутся полноразмерно-весовые макеты 23-мм авиапушек Волкова-Ярцева и 12,7-мм пулемётов Березина УБ, которыми будут вооружены версии «Аэрокобры», предназначенные для СССР.

Напутствую в последнем слове:

— И обязательно заставьте переделать управление оружием под возможность стрельбы залпом из пушки и двух пулемётов сразу. Обязательно заставьте!

* * *

Однако, главной болячкой этого истребителя, был её мотор, изрядно погодившей её репутации. Нелестные отзывы наших ассов об стоящих на P-39 «Airacobra» движках, можно публиковать страницами:

«Двигатель был «Аллисон». Мощный, но… ненадежный, особенно на первых типах — Q-1, Q-2. У них и двигатель послабее был. У нас после первых 3-4 боев все десять «кобр» «встали», у всех вышел из строя двигатель».

«Эти первые «Аллисоны» и половины ресурса не вырабатывали. Часов 50 — это был его предел, часто бывало и меньше. Обычно 10-15 полетов, если с боем. Клинил, подшипники выплавлял. У меня у самого такой случай был. «Без движка» садился. За двигателями следили строго. Как только чуть стружка в масле появляется, двигатель меняли. Запасных двигателей много было, но не всегда успевали их доставлять. Бывало, на Ли-2 двигатели возили, по 4 шт. на самолет, такая в новых движках была потребность. Но все равно, несмотря на контроль, заклинивания были. Правда, шатунами двигатель не «стрелял», этого на наших не было. На «пятерках» и дальше двигатели уже были более мощные и надежные. Высотность двигателя была 8 тысяч, а выше ни мы, ни немцы не летали».

«Вообще двигатель на «кобре» был «нежным», требовавшим хороших масел и ухода. В нем применялись посеребренные подшипники. Пока он новый, еще ничего, а после того как его отремонтировали на нашей базе, уже никуда не годный. Черт его знает, какие там подшипники ставили… Вот такие двигатели часто отказывали. Но у меня самого, к счастью, отказов двигателя не было».

«О двигателе «кобры» двояко можно сказать. С одной стороны, он неплохой, чистенький против наших. На наших во время войны и герметика-то не было, самолет выбрасывал масло до самого хвоста. А «кобра» в этом плане была здорово сделана. Зато после каждого вылета нужно было с ним возиться. Нужно было снимать фильтр Куно и смотреть, не появилась ли стружка. Если стружка есть, то он заклинит на следующем вылете. Кроме того, если летчик проворонил температуру антифриза или масла, то есть перегрел мотор, считай, что ты будешь садиться на вынужденную или прыгать. Потому что заклинит мотор наверняка».

«Мощности двигателя «кобры» было недостаточно, чтобы вести бой на «вертикали». «Мессер» ее превосходил в этом маневре существенно. Кроме того, во время боя приходилось все время следить за наддувом. На наших самолетах в бою я давал газ до конца, сектор газа аж сгибается, а я все давлю. А на «кобре» этого делать было нельзя. Если я до конца дам газ, то произойдет перенаддув, повысится степень сжатия, произойдет детонация, и двигатель откажет. Поэтому на «кобре» надо было летать осторожно, все время следить за наддувом».

«Вообще двигатель на «кобре» был «нежным», требовавшим хороших масел и ухода. В нем применялись посеребренные подшипники. Пока он новый, еще ничего, а после того как его отремонтировали на нашей базе, уже никуда не годный. Черт его знает, какие там подшипники ставили… Вот такие двигатели часто отказывали. Но у меня самого, к счастью, отказов двигателя не было».

Вот такая фигня на поверку оказалась!

Одни сплошняком отрицательные отзывы.

Фирменный 12-цилиндровый V-образный двигатель типа 1710-35 (E5) фирмы «Аллисон» мощностью 1150 лошадиных сил вызывал нареканий у лётчиков не меньше, чем наш родной «Климов», «Микулин» или «Шевцов». Полный ресурс, а это часов 100, «Аллисоны» начали реально вырабатывать только в 1944-м году.

А с другой стороны — без наших шаловливо-очумелых ручек тоже не обошлось:

«Не выхаживали «Аллисоны» положенный ресурс? А как ему выходить, когда нам не на прогулку летать надо было, а воевать и бить врага? Мы, когда поняли, где что в моторе, так ограничители того… Конечно, если не больше 2200 оборотов давать, то он, может, все 200 часов и выдал бы. Кто б только ему такую возможность дал. 2500, дорогой, 2500…

Но если в бой, да так, чтобы наравне с «фоками» и «мессами», — будь добр, 2500 оборотов. Да форсаж, не по инструкции, а когда надо летуну. Понятно, что 80-90 часов — и мотор в утиль. А мы что? Мы морды вениками и к зампотеху. Списывай, дескать, мотор, негоден. Плохой какой-то попался. Пиши докладную. Если кто хочет, пускай освидетельствует. А ограничители, понятное дело, как надо стоят. С теми же пломбочками заводскими. Нам воевать надо было, а не моторесурс вырабатывать, так вот. И летчику надо было в бою все взять от машины, чтобы врага в землю воткнуть. А остальное — мелочи.

Я уже в 22-м ЗАПе служил, после госпиталя, так американцы часто приезжали. Вежливые, дотошные. Они реально пытались понять, почему такие проблемы с самолетом. Но как со штопором ничего умного не придумали, так и с моторами тоже. А одно не смогли — кто ж поверит, что в другом что не так?».

Так что не всё так просто…

Всё очень и очень непросто!

Однако и здесь у меня была одна «созревшая» идейка, которая при своевременной реализации могла стать весьма и весьма многообещающей.

Как известно, самым успешным авиадвигателем Второй мировой войны считается «Merlin» британской фирмы Rolls-Royce Limited, которых на островах, в доминионах и по лицензии в других странах, с 1933-го года по 1960-й было выпущено почти 150 000 штук.

Он стоял на…

Да где он только не стоял!

В том числе и на британских танках «Коммет», «Кромвель», «Челленджер», «Центурион», «Конкерор».

Последний выпускался с 1955-го по 1959-й год, напомню.

Однако с началом Второй мировой войны, у британской моторостроительной промышленности возникли определённые проблемы и фирма «Rolls-Royce Limited» решила часть производства разместить в США на однопрофильных предприятиях американской компании «Packard». В июне 1940-го года техническая документация на «Merlin» прибыла в Штаты, но по какой-то неизвестной мне причине (видимо второпях нарушили какие-то правила) были…

…Арестованы на таможне.

Держите меня семеро!

Дальше пошла история ещё более загадочная.

Каким-то совершенно непостижимым для меня образом, с этой документацией ознакомились инженеры компании Генри Форда. Видимо по прямому указанию своего босса, они быстренько копирнули свою — более упрощённую версию «Мерлина», опробовали её и найдя весьма пригодной для применения в авиации, предложили своим воякам из ВВС.

Если моё «послезнание» не брешет, а такой вероятности исключить нельзя, движок получился весьма и весьма зачётным — высокотехнологичным, высокопроизводительным, высоконадежным и просто легким и мощным. По крайней мере не худшим, чем исходный образец.

Однако Министерство обороны США уже имело контрактные обязательства с другими фирмами-производителями — той же «Аллисон», поэтому «Ford Motor Company» не обломилось стать крупным производителем авиационных моторов. Как мзвестно, позже двигатель «Merlin» стал по лицензии производиться в Штатах…

Но это уже совсем другая история.

А меж тем история с фордовским клоном имела своё продолжение!

С началом широкомасштабного развертывания производства танков, американцы столкнулись с отсутствием специального танкового двигателя. В «Гранты» и «Шерманы» что только не ставили — от радиальных авиационных двигателей, до сборки из полудюжины автомобильных. Как «оно» там всё работало — Маркс весть, но я не про это…

Генри Форд понял, что это его шанс — не только вернуть потраченные баксы, но и немного подзаработать и, не упустил его.

Начав апгрейдить в сентябре 1941-го года, его инженеры вскоре из 12-ти цилиндрового авиационного двигателя — «запилили» 8-ми цилиндровый танковый, дефорсировав его мощность до пятисот (сведения о мощности разнятся от 450-ти до 600) лошадиных сил. Новый двигатель, тут же запущенный в производство на заводе в Детройте, назвали «Ford GAA» (иногда в документах использовалось название «Ford GAA-V8» или просто «Ford V8») стал одним из лучших танковых двигателей в истории. Легкий и компактный, технически довольно простой, без каких-либо «выпендриваний».

Хотя выражение «стал одним из лучших танковых двигателей в истории», это скорее дань уважения «чуду» отечественного моторостроения — танковому дизелю В-2.

А если сравнить?

В американском моторе при той же мощности в полтора раза меньше цилиндров и клапанов. В нем вообще нет технически чрезвычайно сложной системы впрыска с форсунками и ТНВД, с которой наши мурыжились аж до 1942-го года, а в полной мере освоили лишь после войны, за счет трофейного германского оборудования. Вдобавок Ford GAA намного легче, чем B2 — а это значит, что на него уходило меньше алюминия, чем на советский дизель.

Для B2 пятьсот-шестьсот «кобыл» — это непреодолимый предел, а такова же мощность у Ford GAA была искусственно ограничена регулятором. Технически подкованные американские танкисты снимали регулятор — и мотор без особых проблем выдавал до 3800 оборотов в минуту вместо штатных 2600, с соответствующим ростом мощности — до 1200(!) лошадей…

Так что «один из лучших танковых двигателей в истории» он, или — самый лучший, это ещё поспорить можно. Если не вставать в известную позу квасного патриота, конечно.

Medium Tank M4A3 или просто «Шерман» с Ford GAA, американская армия придерживала только для себя, не поставляя по Ленд-Лизу даже своим ближайшим союзникам — англичанам. Ими же были оснащены истребители танков GMC M10, GMC M36 и самоходные установки GMC M7B1. Форсированный до 520 л.с. мотор применялся на неудачливом штурмовом танке T14.

Позже, танковые двигатели Форда стояли на послевоенных Heavy Tank M26 и прочей боевой технике.

В общем, это — очень удачный мотор и раз у меня появилось «окно возможностей» (от момента отказа ВВС США от авиадвигателя Форда и до начала работ «Ford Motor Company» над его танковой версией), я должен в полной мере им воспользоваться.

Программа-минимум у меня: добиться того, чтоб для СССР истребители «Аэрокобра» выпускались только с двигателями «Ford GAA-V12».

Программа-максимум, же…

Инструктируя Александра Александровича Микулина — главу делегации от Наркомата моторостроения СССР в составе «Большого посольства», я заострял его внимание на следующих моментах:

— Во-первых, свои личные амбиции оставьте в Союзе или засуньте себе куда-нибудь поглубже… Подсказать, куда именно?

— Не надо, товарищ Сталин. Мои личные амбиции не помешают мне выполнить ваше поручение.

Действительно, об этом человеке я слышал только хорошее. Если скоопирайтенный с «Мерлина» двигатель Форда окажется лучше его АМ-35/38, то он не станет кривить душой — а просто копирнёт тот в свою очередь и немного поработав напильником, выдаст за свой.

Так все делают, а нам то что попу морщить?

— Рад это слышать, товарищ Микулин! Я верю Вам, поэтому предоставляю определённую свободу действий. Вы можете тупо купить у Форда пару тысяч авиадвигателей (или сколько там понадобится?), заключить контракт с Генри об доводке вашего АМ-35/38 до параметров «Ford GAA-V12», купить лицензию на производство последнего в СССР вместо вашего — откровенного говоря убогенького… «Добра»!

Действительно: фронтовые «Терминаторы» и стратегические «Возмездии» с аналогами «Мерлина» — это предел моих мечтаний.

Насчёт же танковых «Ford GAA-V8» для наших танков…

С одной стороны — очень заманчиво. Фордовская «восьмёрка» — гораздо короче наших танковых двигателей, а это открывает очень заманчивые перспективы по апгрейду нашей бронетехники. А с другой стороны…

А стоит ли давать Форду подсказку?

Думаю, что не стоит.

Наши танкисты, если не получится ничего с сухопутной версией авиадизеля М-30, вполне благополучно отвоюют своё на М-17. А проблема с двигателями для «Грантов» и «Шерманов» — это проблема американских танкистов, а не моя с Микулиным.

* * *

Однако, мои с Фордом интересы в основном пересекаются на автомобилестроении.

Я всерьёз намереваюсь заменить ленд-лизовские «Виллисы», «Доджи» и «Студеббекеры» отечественными аналогами и, здесь Генри может мне помочь как никто другой. Ведь компания «Ford Motor Company» это один из крупнейших производителей, не только автомобильной техники — но и промышленного оборудования для её производства. А у её управляющего, ещё с конца 20-х годов имеется немалый опыт по взаимовыгодному сотрудничеству с большевиками.

Вот про это — про «взаимовыгодное сотрудничества» в прошлом, когда Фордом был построен первый в СССР Горьковский автомобильный завод «Имени Молотова», я и упомянул в своём личном письме этому воистину — великому человеку, начинавшемуся словами:

«Если я б не был Иосифом Сталиным, я бы хотел быть Генри Фордом…».

Но об прошлом — только вскользь и мимоходом!

Гораздо пространнее я распинался про взаимовыгодное сотрудничество в будущем.

Мол, когда очередная большая европейская война кончится, в СССР начнётся период бурного развития экономики, промышленности — в том числе (и прежде всего) автомобильной. Демонтировав «Железный занавес» — предназначенный главным образом против проникновения фашистской заразы, а вовсе не западной демократии, раскинувшаяся на одну шестую часть Глобуса страна откроет свои границы для проникновения иностранного капитала и если «уважаемый товарищ Форд» — заранее проявит дальновидность и, ещё до войны поможет с кое-какими ништяками…

То будет иметь очевидные преференции перед своими западными конкурентами.

К концу 30-х, компания «Дженерал моторс» оттеснила «Форд моторс» на второе место на автомобильном рынке Штатов и, это без всякого сомнения — как серпом по яйцам «товарищу Генри».

Когда писал эти строки, держал пальцы крестиком…

Но не всегда.

Чтоб ездить после войны на нормальных машинах, без помощи американских промышленников не обойтись. Об этом говорит опыт послевоенного развития автопромов Японии, Германии и так далее… В СССР тоже это в конце-концов поняли, но было уже несколько поздновато и пришлось идти на поклон к макаронникам.

Но никакого монополизма, у Форда в Союзе не будет…

Только конкуренция!

Впрочем, это я забежал очень далеко вперёд и взялся делить скальп ещё не убитого индейца…

В личном письме Сталина переданном через руководителя делегации от Наркомата автомобильной промышленности СССР, я в довольно сдержанных тонах просил Генри Форда в первую очередь посодействовать в отмене «Морального эмбарго». А он обладает определённым политическим влиянием и вполне может помочь, если захочет.

Во вторую очередь меня интересовало оборудование для строившихся в стране автозаводов, особенно для Барнаульского шинного комбината — дублёре Ярославского, единственного в стране.

В третью очередь — уже готовые автомобильные детали, узлы и агрегаты… Одних автомобильных покрышек в Штатах, я собираюсь купить не менее ста тысяч в течении года.

Ибо, с последними — просто беда!

Беда и с автомобильными и авиационными свечами, которые выпускает один-единственный завод в Белоруссии…

Беда со стартерами, которые производились только в Ленинграде…

Беда с радиаторами, которые выпускались только на московском ЗиСе и Горьковском ЗиМе…

Кругом беда!

Если Генри друг — то он за мои деньги поможет мне построить по «заводику» по выпуску каждого вида этой критической продукции. Ну, а если нет…

Найдём себе другого друга!

Ну и наконец — уже готовые легковые автомобили (или пикапы на их базе) компании Форда. Их я даже готов брать поддержанными, но прошедшие капитальный ремонт. Всего-то ничего — десять тысяч штук до июня 41-го года, для Форда это раз плюнуть. Их я собираюсь пустить в свободную продажу по рыночной цене… С аукциона то есть.

Надо же как-то выкачать деньги с населения, которому кроме самого элементарного — еды чтоб не сдохнуть и тряпок чтобы прикрыть срам, купить больше нечего?

Ну а после начала войны с Германией объявления всеобщей мобилизации, эти автомобили будут конфискованы для нужд армии.

Афера?

Конечно!

Но надо понимать, что простой работяга — американский автомобиль, даже поддержанный — не купит.

Только, точно такой же аферист как я.

А того, сам Маркс велел надуть!

* * *

Опять же, если из-за «морального эмбарго» нет возможности покупать самолёты целиком, возможно есть возможность покупать их поагрегатно.

Вот например, великолепные американские самолётные радиостанции.

«Радиостанция на «кобре» была шикарная. На И-16, для сравнения, не было никакой рации. На земле выкладывали полотнищами: летите туда, там противник. А в «кобре» уже было 3 радиостанции, 2 передатчика. Кроме того, был еще радиополукомпас».

«Для связи с землей настраивали один передатчик, а второй — для связи между самолетами. То есть можно было всегда обменяться репликами по другой линии».

«Радиосвязь отличная по сравнению с нашими. На «Кобрах» мы уже запросто разговаривали. Раньше на «ЛаГГах», «Яках» по фамилиям обращались. Иногда матом пустишь в воздушном бою. А на «Кобрах» как сейчас мы с вами разговариваем».

Так почему бы не купить радиостанции отдельно, без самолётов?

Обязательно купим, чего бы это не стоило!

Если получится — то на все вновь выпускаемые советской промышленностью самолёты, благо такого «вала» как «в реале» — уже не будет. С недавних пор в отрасли действует правило:

Качество — это наше всё!

Тем более для большого количества современных самолётов нет — ни как следует подготовленных лётчиков, ни высокооктанового бензина.

И почему только авиационные?

Если попадутся танковые, пехотные или ещё какие рации — берём!

Нет в свободной продаже современных самолётных (или ещё каких) радиостанций?

Берём те, какие есть.

Я дал разрешение приобретать устаревшие, даже уже списанные с баланса, лишь бы исправные. Здесь «не до жиру — быть бы живу», ибо зачастую «связь» в ВВС КА была такой:

«Летом 1940 года нас перебазировали в Кексгольм, сейчас он называется Приозерском, а оттуда отправили под Псков, где мы приняли участие во вводе войск в Эстонию. Как нам тогда говорили: «Мы подаем братскую руку помощи дружескому эстонскому народу». Скажу о том, что видел своими глазами. У нас тогда какая задача была? Допустим, идет колонна по дороге, впереди легковая машина «Эмка», а за ней машины, танки, пехота. Мы должны были найти эту колонну, определить ее местоположение и сбросить им вымпел с указаниями направления движения. После этого мы должны были дождаться ответа, который они напишут, и забрать его. Забирали его так: между двумя шестами натягивалась веревка, но не привязывалась, а закреплялась свободно. Посередине привязывалось послание. Задача наша была — пройти низко, выпустить «кошку», зацепить веревку и подтянуть послание в кабину. Вот такая связь была в те времена».

Мда… И слов то нет, одни вредные для здоровья эмоции…

Кто-то ещё будет меня уверять, что к войне в СССР — именно готовились, а не просто имитировали подготовку?

Какой «Ледокол», какая «Гроза», гражданин Витя Резун?

Красная Армия без приключений войска в Прибалтику ввести не может, а Вы что-то о советском Блицкриге против Третьего Рейха лопочите…

Хорош уже галлюциногены жрать, пожалейте здоровье.

Если невозможно приобрести радиостанции целиком даже за золото, то надо покупать отдельные радиодетали. Про наушники и ларингофоны для хотя бы наших топ-ассов я уже говорил, остаётся ещё напомнить про радиолампы, реле, резисторы, конденсаторы…

Если нет возможности купить радиодетали, надо покупать сырьё для их изготовления в СССР.

«Разве своего сырья нет? Да у нас в стране — вся таблица Менделеева буквально под ногами валяется!».

Я тоже так раньше думал, но не всё так просто оказывается.

Для положим производства шести типов резисторов и конденсаторов по технологии американской компании «Интернейшинел Резистанс К» на воронежском радиозаводе «Электросигнал» — требуется тунговое масло, цейлонский графит, специальные сорта сажи и некоторые другие материалы, которых в нашей стране нет.

Заменители ищутся, но пока не нашлись равноценные им.

Для изготовления современных самолётных и танковых радиостанций с фиксированными частотами, требуются кварцевые резонаторы. Последние в СССР выпускаются, конечно, но в крайне недостаточном количестве.

Почему?

Как можно понять по самому названию, для изготовления этой радиодетали позволяющей мгновенно настроиться на нужную волну и сколько угодно долго не ней работать не подстраиваясь, нужен в первую очередь кварц. Точнее, вырезанная из кристаллического кварца и специально — с ювелирной точностью обработанная пластинка.

««Кварц»?!

Да это ж — песок на пляже.

В чём проблема, то?

Тем более в СССР имеются известные месторождения кристаллического кварца — Урал, Сибирь, Средняя Азия и так далее…».

А вот квак бы, не квак!

Дело в том, что нужен не первый попавшийся под руку, а специальный: так называемый — «пьезокварц»: кристаллы сверхчистого кварца образовавшиеся в условиях низких температур. Пластинки из этого самого «пьезокварца» используются не только в резонаторах радиоволн — но и в микрофонах, телефонах, звукоснимателях электрических проигрывателей…

Да много где ещё!

Так вот: известные в этот период времени месторождения пьезокварца находятся только в Бразилии, где добываются в достаточно ограниченных количествах и даже в «моё» время стоят безумно дорого — около тысячи долларов за килограмм. Учитывая то, что в то же — в «моё» время, уже давно налажено производство искусственных монокристаллов пьезокварца (в СССР это произошло в 60-х годах), это о многом говорит…

Очень о многом!

Началась Вторая мировая война и стоимость сырья возросла многократно. И это ещё не беда: компания одной великой демократической державы разрабатывающей бразильские пьезокристаллы — стала продавать их выборочно, разделяя покупателей на своих и чужих.

А после введения «Морального эмбарго», СССР никак не мог относиться к «своим».

Так что есть обстоятельства, выше которых — даже попаданец вселившийся в самого(!) Сталина прыгнуть не сможет. И это — как раз одно из них.

* * *

Однако, попробовать «прыгнуть» всё же можно…

И надо!

Не все члены «Большого посольства» едут в США. В его составе имеется и делегация, из Штатов отправляющаяся на Кубу — где попытается заключить контакт на поставку сахара. Другая и довольно-таки представительная — следует транзитом в Латинскую Америку. И не только за сухими листьями коки…

Это — вторично!

Главное — поставки мясопродуктов и технической кожи из Аргентины, конечно.

Опять же на лицо благоприятный момент, которым грех будет не воспользоваться…

История мне этого не простит!

Не успев начаться в далёкой Европе, Вторая мировая война ударила по Аргентинской экономике «стремительным домкратом». Вывоз основного продукта экспорта — сельхозпродукции, снизился в шесть раз. А это не только мясо и кожи — но и зерно, хлопок, шерсть, табак, кофе…

Каучук!

На портовых складах и элеваторах скопилось огромное количество товара, не находящего реализации. Предприниматели разоряются, обанкрочиваются и массово стреляются… Их жёны и дочери массово выходят на панель… Стремительно растёт безработица и аргентинские города переполняются бывшими гаучо — готовыми грабить и даже острым гаучо резать глотки за кусок чимичурри и стакан самой дешёвой чичи.

Мнится мне, такое происходит не только в Аргентине — но и по всей Латинской Америке и, если срастётся с итальянским торговым флотом…

То только вывози и вывози — пока «Дядя Сэм» не очухался и не наложил свою звёздно-волосатую лапу на это добро!

Кроме того, у меня имеется пара достаточно привлекательных проектов, которые я хочу предложить латиноамериканским бизнесменам и их правительствам. Например, об устройстве китобойной и рыбо— перерабатывающей базы на Фолклендских (Мальдивских) островах. Норвегия оккупирована Германией и самый крупный в мире норвежский китобойный флот, вмиг став бесхозным и разбрёлся по всем портам-пристаням. В таком же положении оказался и рыболовецкие флоты многих европейских стран.

Так почему бы, не почему?

Моё золото, сказочно дешёвая рабочая сила Латинской Америки и воды вокруг Антарктиды — просто кишащие ещё нетронуто-непугаными биоресурсами. Китов, например — там начали отлавливать только после войны и, причём «пионерами» были именно советские китобои.

А кит — это не только амбра для духов и «ус» для женских корсетов и мягкой мебели — но до ста тридцати тонн жира и мяса!

Не считая костей для холодца и для суп-наборов.

Не скажу насколько мясо китов диетическое — нет такой инфы, но с нашей голодухи — зайдёт «на ура».

Правда в данном случае потребуется подключить Великобританию… Но уверен, здесь проблем не будет.

Ну и конечно же, если удастся как следует заякориться в Латинской Америке — можно будет поближе подобраться к бразильским месторождениям пьезокварца. Если не получится приобретать этот минерал легальным путём (наверняка, это вотчина Штатов), можно попробовать тырить его и втихоря вывозить контрабандно — как в моё время алмазы из Африки.

Стоимость этих кристаллов такова, что среди горячих латинос обязательно найдётся достаточно забубённых головушек — готовых заняться этим рисковым делом за советское золото.

* * *

Кстати, о «золоте»…

Не всё то золото, что блестит!

Например, информация о грядущем — разве это не золото?

Золото, да ещё и какое!

Улетевший вместе с Полиной Жемчужной и Александром Головановым в Америку Вольф Григорьевич Мессинг — уже сделал ставку на то, что 27 февраля фильм режиссёра Альфреда Хичкока «Реббека» — получит наибольшее число «Оскаров» (одиннадцать). На втором месте будет картина «Багдадский вор» — три «Оскара», на третьем — «Гроздья гнева»…

Только это, принесёт нам (тьфу, тьфу, тьфу!!!) порядка полумиллиона «вечно зелёных»!

И опять же: «Большое посольство» везёт в Америку золото не только в металлических слитках, но и в идеях.

Книжку я нужную когда-то в будущем читал!

Через родного брата Полины Жемчужной — американского бизнесмена Сэма Карповски, я собираюсь запатентовать в Штатах с десяток изобретений Иллариона Мозга. Некоторые из них принесут мгновенный эффект — раскладной кейс-щит телохранителя, другие рассчитаны на перспективу и не всегда ближнюю…

К последним относятся «отзывы о продавце» — 90-е годы, «готовые ужины» — 60-е, стандартные грузовые контейнеры — конец 50-х, самособираемые книжные шкафы типа «Билли» — 50-е, индексные фонды — 70-е…

ФУФФФ!!!

Пожалуй хватит, надо что-то и хроноаборигенам оставить.

Так вот, это — миллиарды!

Но в будущем.

Но есть и идеи, которые начнут работать вот-вот — «исследование рынка», например. Впервые этим всерьёз, как раз в 41-м, занялся ученый-социолог Роберт Мертон. «В реале» он позже сожалел, что не запатентовал эту идею и не получает за нее роялти.

Так вот: будет он об этом сожалеть и в «текущей реальности» — ибо я уже эту «золотую жилу» уже зачикал.

Ничего личного, только бизнес!

Довольно пикантная ситуация сложилась с таким изобретением как стрежневая радиолампа. По моим рисункам с соответствующими письменными разъяснениями, советские учёные довольно быстро сумели воспроизвести стержневой пентод толщиной с карандаш, но…

Но вот освоение таких электронных приборов промышленностью в то время, когда заводы Наркомата радиопромышленности СССР — уже в режиме военного времени работают в три смены, грозит надолго затянуться.

Нарком Иоффе так и сказал:

— Это невозможно, товарищ Сталин. Надо выбрать что-то одно: или наращивать выпуск продукции военного предназначения на классических радиолампах или останавливать предприятия и осваивать стержневые.

С досады аж прикусив до крови губу, спрашиваю:

— Сколько времени потребуется для перестройки?

— От двух месяцев до полугода.

Меня такое не устраивает от слова «совсем»:

— Нет, так дело не пойдёт! Надо искать какой-то другой выход…

«Выход» был мной найден и вот теперь Абрам Фёдорович Иоффе, лично летит в США договариваться с лидером американской радиопромышленности — компанией «Radio Corporation of America» (RCA), об совместном эксплуатации патента на стержневые радиолампы.

Денег я с неё не беру!

Но по предполагаемому договору, до четверти выпускаемой по этому патенту продукции, компания будет направлять в СССР. В течении года построит «под ключ» радиозавод в Новосибирске и в дальнейшем поможет с модернизацией уже действующих советских предприятий Наркомата радиопромышленности.

Что такое реально — я не сомневаюсь!

Ведь RCA — давний и проверенный на деле партнёр советских радиопроизводителей.

По договору о техпомощи заключенному с этой фирмой, с 1935-го по 1940-й год — была проведена почти полная модернизация советских предприятий. В результате вместо ламп «французского типа», в СССР было налажено производство малогабаритных американских радиоламп в металлических и стеклянных баллонах с октальным цоколем.

Начиная с 1937-го года, на базе этих радиоламп разрабатывалась вся та радиоаппаратура — с которой части Красной Армии вступили в Великую Отечественную войну и закончили её. Это были пехотные радиостанции РБ (3-Р) и 12-РП, танковые 9-Р и 10-Р, авиационные РСИ-4 и РСИ-6.

Точно такой же подход я решил применить и к другим «изобретениям».

Например, по моей подсказке профессор Виноградов «открыл» белый стрептоцид и освобождённая от необходимости производить огромное количество боевых отравляющих веществ советская химическая промышленность, стремительно наращивает его выпуск.

С этим то проблем нет…

Но вот с оборудованием по переливанию физраствора раненым — просто беда!

В этом году массово не освоим.

А вот с помощью американских фармакологических фирм…

Вполне может быть.

А локтевые костыли для наших раненых и инвалидов?

Из дерева их сделать практически невозможно, а алюминия в стране на них практически нет…

Так что же так и им и мучиться — ковыляя на ещё прадедовских деревянных, с упором под мышку?!

Категорически не согласен!

Запатентуем сей продукт в Америке, с условием бесплатных поставок в СССР определённого количества уже готовых изделий.

* * *

Прислушался к происходящему в зале…

Народный комиссар государственной безопасности товарищ Пономаренко, судя по всему, завершал свой вводный инструктаж отъезжающим (вернее — отлетающим) за океан членам делегаций «Великого посольства»:

— …При возникновении дискуссий с гражданами США на политические темы не уклоняйтесь от них, а используя данную каждому из вас специальную методичку — активно отставайте свою позицию. Особенно используя цитаты великих, например Аристотеля: «Демократия — это когда каждый человек свободен и имеет минимум трех рабов». Или Альфреда Нобеля: «Каждая демократия в итоге вырождается в диктатуру подонков». Или, наконец весьма уважаемого среди американцев Генри Форда: «Демократия начинается в 2,5 долларов в час»…

Мол не могут пока в СССР платить такие деньги, поэтому и демократии нет. А вот когда смогут — так вы здесь все в Америке от зависти сгорите!

Однако, для отдельных категорий трудящихся в СССР, «демократия по Генри Форду» уже на подходе!

Специальной группой будет производиться вербовка высококвалифицированных американских специалистов для работы в СССР на американских же станках и оборудовании. И я готов платить им по двадцать пять долларов в час. Пока наши освоят, если ещё не переломают…

Это обойдётся дороже.

Ведь, как было у нас во время войны?

У Наркома авиапрома Шахтарина, если не ошибаюсь, читал что работа целого моторостроительного завода зависела от двух токарей обтачивающих шейки коленвалов… И вдруг, выпуск продукции резко упал.

Что такое?

Приезжает тот на завод, а те двое шатаются от голода стоя у станков!

ЭТО ЧТО?!

Это — наша с вами «реальная история», дАрагие рАссияне.

Потребовалось вмешательство целого наркома, чтоб очень… Даже — жизненно важных… Даже не для завода жизненно важных — для всей страны, для всего советского народа — с крайним напряжением сражающейся за само своё существование.

Чтоб двух специалистов — хотя бы кормить стали по-человечески.

Ну как назвать такое положение дел?

Я не нахожу в своём лексиконе нужных слов — даже матерных…

У меня же, подобные специалисты (хоть свои, хоть американцы или европейцы — вербовка которых уже началась в оккупированных Германией странах), будут жить в квартирах директоров заводов или секретарей райкомов или обкомов — если другой жилплощади для них не нашлось.

И зарабатывать они будут по-человечески!

Чтоб хотя бы для сравнительно небольшой части советских граждан, наступила «демократия по Генри Форду».

Заодно и мощнейший стимул стать специалистами для других.

А то ведь в СССР эпохи «Застоя» говорили и я повторял — было дело:

«Хочешь сей, а хочешь куй — всё равно получишь… Орден!».

И распался он в полном соответствии с цитатой одного древнегреческого мудреца:

«Обречена та страна, где раб стоит столько же сколько и осёл».

И за этим я буду тщательно бдить!

Глазами «Главного промышленно-экономического отдела при Совнаркоме СССР» (ГПЭО СНК СССР) — где комиссар государственной безопасности III ранга Богдан Захарович Кобулов, уже организовал специальное подразделение — взявшее на учёт каждого специалиста, подобного тем двум токарям.

Ведь в соответствии с новыми веяниями в государственной идеологии, напомню, «специалисты» — это один из двух классов при социализме. И за его интересы, государство должно стоять горой!

Меж тем, Пономаренко продолжает:

— …Если же спор зайдёт об Финляндии — против которой мы якобы совершили агрессию, Восточной Польше, Бессарабии или Прибалтике — которых мы якобы «аннексировали», приводите цитату Отто Бисмарка: «Большие государства всегда ведут себя как бандиты, а маленькие ведут себя как проститутки, пытаясь ублажить большие».

— Говорите, что они — американцы, точно такие же «бандиты» — как и мы. И, США ведут себя в Центральной или Латинской Америке — точно также, как СССР в вышеуказанных странах.

* * *

На войне пригодится всё — заранее не предугадаешь, поэтому главам делегаций «Большого посольства» я сказал накануне:

— Берите всё, что дают — потом разберёмся!

Действительно, если посмотреть на список того, что в «реальной истории» поставлялось в СССР в годы войны по Ленд-Лизу — то чего там только нет, даже телефонный провод, железнодорожные рельсы и колючая проволока. И причём, всего этого…

Много!

Уверен, что в «текущей реальности» — до жизни такой не дойдём, не дав захватить Донбасс и окружить Ленинград, но всё же…

Лишний рельс, он как говорится, не лишний!

На крайняк «ежей» с них наварим или в штыки перекуём.

А вот со всех трёхсот тонн золота, что везёт с собой «Большое посольство» — даже самого @уёвого ножичка не сделаешь!

Однако, кроме вышеперечисленного, в приоритете стояло следующее: крупнокалиберные зенитные пулемёты, стрелковое оружие и боеприпасы, большегрузные грузовики (можно бу), тягачи, сельскохозяйственные трактора и другая техника…

Оборудование для нефте— и газодобычи (вплоть до труб для трубопроводов), металлорежущие станки, инструменты, дистанционные взрыватели для зенитных снарядов…

Легирующие добавки (в первую очередь — никель), алюминий, быстрорежущая сталь, тетраэтилсвинц и другие компоненты для изготовления авиабензинов, взрывчатые вещества…

Долгохранящиеся продукты питания и…

Ширпотреб!

И последнее — очень важно.

Ведь критически недостаточно платить тем же специалистам высокие зарплаты в бумажных рублях, чтоб стимулировать их на высокопроизводительный труд. В условиях, когда купить за деньги практически нечего, бумажные деньги даже бесполезнее почётных грамот и переходящих знамён…

Те, хоть на стену повесть можно!

А что с деревянными рублями делать?

Поэтому закупка в Соединённых Штатах одежды, обуви, часов всех видов, патефонов с «винилом», велосипедов и так далее — может дать эффект не меньший, чем закупка уже готового оружия.

Нарком госбезопасности закончил инструктаж и выжидаючи уставился на товарища Сталина.

Придя в себя от нависшей тишины и устремлённых на меня взглядов, я не торопясь встал и обратился ко всему составу «Великого посольства» с последним словом:

— Товарищи! Все мы люди и ничто человеческое нам не чуждо. Каждый из вас захочет привезти из командировки какие-то вещи себе или своим близким — тем более соблазнов в самой богатой стране мира будет с избытком.

— Мы с товарищами это всё заранее предусмотрели, поэтому в составе делегаций создана специальная группа, занимающаяся именно этим вопросом. Пишите заявление что именно вам и сколько надо и, адреса куда это выслать… В разумных пределах, конечно! И всё это будет приобретено за государственный счёт и через дипломатические каналы отправлено в Союз.

— Кроме того, за успешное выполнение задания правительства, предусмотрены вещевые премии… Вплоть до автомобиля!

Переждав восторженный гул, в весьма жёстком тоне заявляю:

— Но предупреждаю: несознательным лицам — замеченным в барахольстве в ущерб государственным интересам… Не поздоровится! И не поздоровится от слова «крепко».

* * *

После обеда поехал в Генеральный штаб ВС СССР. До вечера проработал с Бонч-Бруевичем и группой писателей во главе с написавшим ранее «Аэлиту» Толстым… Ээээ… По-моему — Алексеем и, к вечеру был практически «никакой» физически и со «сдвинутой» психологически «крышей».

Уже ближе к ночеру, вдруг вспомнив перед отъездом домой:

— А что там у нас с планом «Продолженной Советско-финской войны», Дмитрий Михайлович?

Тот подозрительно сверкнув «стёклышками», вынул из сейфа и положил передо мной папочку с грифом «Совершенно секретно»:

— Вот — предварительные, но хорошо проработанные наброски с выкладками.

Потирая руки, в предвкушении открываю:

— Ну-ка, ну-ка поглядим, что Вы там напланировали…

Бегло читаю и, вдруг кровь бросается мне в лицо. Захлопнув папку, схватив, вскочив — в бешенстве, с размаха хлопаю ею об стол — так что страницы разлетелись по всему кабинету:

— Вы опять за своё, товарищ маршал Советского Союза?! Спятили на старость лет? Что за бред? Что за стариковско-ребятническая фантазия? Вам напомнить, что у нас на кону? Вы понимаете, чем для нас это может кончиться? Или, Вы ни хрена не понимаете?

Тот, собирая по кабинету разлетевшиеся листки с таблицами, графиками и схемами местности:

— Всё понимаю, всё помню, ничего напоминать не надо…

— Раз всё понимаете, товарищ Бонч-Бруевич, уймите ваш улётный маразм и разработайте нормальный — реалистичный… Понимаете? По слогам: реа-лис-тич-ный(!) план «Продолженной Советско-финской войны». Или, Вы из-за своей забойной хроноаборигентской отстойности — не понимаете, что такое «реалистичность»?

— Да всё я понимаю, товарищ Сталин… Успокойтесь!

Бурчу, остывая:

— Успокоишься тут с вами… Нет, я Вас понимаю: хотите остаться в истории мира, как величайший полководец всех времён и народов… Понимаю, одобряю и даже готов всемерно содействовать. Но всё же надо знать меру!

Собрав листки в папку, а последнюю спрятав обратно в сейф, Бонч-Бруевич уставился на меня через пенсне:

— Иосиф Виссарионович!

Мне было страшно стыдно от своей поведения, поэтому я не поднимая на него глаз:

— Аз езмь.

— А что если этот, как Вы выражаетесь — «стариковско-ребятнический план», доработать как резервный?

Ну слава Марксу — вроде не обиделся старикан, помнящий живым ещё Брусилова!

Шутливо грожу пальчиком:

— Ой, не хитрите — ибо, я Вас — хроноаборигенов, насквозь вижу и всякую вашу хитрость — разоблачаю ещё на стадии смелых замыслов.

— Нет, я серьёзно? Вдруг, если вашими словами — «что-то пойдёт не так».

— Если «что-то пойдёт не так», нам с вами придётся не фантазировать — а линять куда подальше. Я например, в Туруханск поеду — меня там все знают, вплоть до последней ездовой собаки… А Вы куда?

Тот, не приняв шутливый тон игры, гнёт свою линию:

— Ну, или как ложный план — подбросив который, как Вы говорите — «финникам», мы отвлечём их внимание от истинного плана?

Коротко хохотнув:

— Дураков ищите, Дмитрий Михайлович? Финны — парни лоховатые, согласен… Но не до такой же степени!

— Ну, а вдруг поверят? Тем более, что мы предпримем для этого кое-какие меры…

— Это, какие же?

В двух словах объясняет и, я задумываюсь:

«Ну а чем Зиновьев не шутит, когда Ленин в шалаше спит»?

Нехотя, как будто с натугой из себя выдавливая:

— Ну, что ж… Даю этому вашему плану «добро» как отвлекающему…

Бонч-Бруевич перебив, продолжил:

— …И резервному.

Попробовав испепелить его взглядом и потерпев фиаско, нехотя кивнул:

— И резервному. Так сказать План «Б».

Затем:

— У нас в будущем, говорят: «Как вы яхту назовёте — так она и поплывёт!». Название уже придумали, Дмитрий Михайлович?

Тот, озадаченно чешет стариковскую плешь и виновато:

— Эээ… Признаться, даже не задумывался.

Вздыхаю тяжко:

— Всё, буквально всё за Вас приходится делать! Даже названия вашим улётным фантазиям придумывать. И угораздило же меня к вам попасть… Итак, назовём резервный план операции по разгрому Финляндии… Ээээ…

Посмотрев минуту на потолок, выдаю:

— Операция «Шок и тремор».

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ !!!

Всё-таки публикация «с колёс» — к которой я до сих пор прибегал до сих пор, не устраивает меня по своей растянутости по времени.

Да и вас, я уверен.

Поэтому следующую часть романа «Я не Сталин, я хуже» начну только после того, как она будет полностью готова, хотя бы в виде невычитанного черновика.

По приблизительным прикидкам, это может произойти не раньше начала июня — когда пойду в отпуск и, у меня будет уйма времени.

Ну и чтобы мои друзья про меня не забывали, возможно будет опубликовано несколько коротких, но надеюсь — интересных «романчиков», которые пишу параллельно с основным…

Ну, когда тот до смерти надоедает, для отдохновения.

Итак….

ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ !!!

Надеюсь, соскучиться мы друг по другу не успеем.

Notes

[

←1

]

На 1 января 2023 года, золотой запас Российской Федерации по официальным данным составил 2332,76 тонн.

[

←2

]

На гидросамолете Boeing-314 «Clipper» названным «Dixie Clipper», в 1943 году Президент Франклин Рузвельт преодолел 9000 км для встречи с Уинстоном Черчиллем и Шарлем де Голлем для обсуждения следующего этапа Второй Мировой Войны

[

←3

]

А.В. Шапошников, Директор авиационного завода.

[

←4

]

Из книги Ф.Чуева «140 бесед с Молотовым».

[

←5

]

Об подобном даёт право заявить фраза ветерана ВОВ из А.Драбкина «Мы дрались на истребителях»: «В Иванове был расположен один из трех центров подготовки летчиков для полетов на американской и английской технике, поступавшей по ленд-лизу. Уже с весны 1943 года стали приходить «аэрокобры» — самолеты «Белл Р-39», которые здесь же и собирали».

[

←6

]

Здесь и ниже из рассказов лётчиков-истребителей, ветеранов ВОВ из сборника А. Драбкина «Мы дрались на истребителях».