|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
>>
Ушастая дивизия
Тут-то и проявляется постепенно рядовой чин транспортной команды "Слава" Мухтузалиев. Поскольку именно он был назначен в тот день в сопровождение 47-мм горных орудий, переделанных из противоторпедных автоматов Гочкиса.
На выбранной для орудий позиции особо много снарядов хранить не планировалось. Всё-таки горная пушка — это даже не полевая, перемещать её с позиции на позицию гораздо проще. А артиллерийская стрельба в горах имеет много особенностей, большинство из которых требуют быстрого маневра.
Поэтому командир батареи выбрал сразу несколько позиций, с разными сеторами стрельбы, и распорядился организовать промежуточный склад выстрелов несколько поодаль. Батальон настраивался на серьёзное стояние — судя по карте и полученным радиограммам, встретившийся турецкий полк был авангардом, и крупных турецких частей ближе к морю не наблюдалось. Позиция же была вполне неплохой для обороны — не для батальона, разумеется, а хотя бы бригады. Поэтому Юденич приказал батальону закрепиться с расчётом на получение помощи в течение суток-полутора, а сам развернул горнострелковую бригаду с марша и приказал двигаться к месту завязавшегося боя.
В принципе, будь на месте турок обычная армейская часть, её командир наверняка предпочёл бы подождать подкрепления и артиллерию, и вульгарно обойти наглый русский батальон с флангов, если бы не удалось сковырнуть его шрапнелью. И началась бы гонка пота — кто успеет быстрее, русские стрелки или турецкие артиллеристы. Однако в данном случае турецкий полковник мечтал блеснуть оперативным талантом, а вдобавок к его мечтам в полку было два немецких инструктора в чине лейтенантов... и началась гонка крови.
Особенно она обострилась с учётом того, что в результате артиллерийского наступления, как это было пафосно названо в донесении, полку пришлось уступить целых пару сотен метров неудобной для лежания под шрапнелью равнинки, и откатиться к северу. Это уже переходило границы — поскольку у полковника уже было понимание, что перед ним — максимум пулемётный взвод, каким-то шайтаном занесённый вместе с батареей лёгких пушек в эти горы и практически лишённый пехотного прикрытия. Взвод против полка — это безобразие, которое ликвидируется простым способом — обходом по флангам. Поэтому спустя буквально час группы пошли.
Строго говоря, полковник был прав. Бог на стороне больших батальонов — особенно если они умеют рассыпаться на малые группы. И действовать туркам было желательно быстро — пока русские сами загнали себя в мешок. Потому что если они сбегут под покровом ночи, то завтра полк попадёт в точно такую же засаду, опять понесёт потери и застрянет ещё на день. Поскольку дорог тут не так уж и много — "здесь вам не степь!"
Кто же знал, что полк напорется на Славину удачу? Подкреплённую, правда, вполне приличным пехотным прикрытием, о котором турецкий полковник и не догадывался...
...
Слава Мухтузалиев не расставался с доверенным ему карабином. Хотя даже попробовать пострелять ему удалось всего четыре раза, и три из них — увы, как сказали бы в XXI веке, были "коммерческими". Патронов и снарядов в частях Босфорской операции в принципе было в достатке, но по старой привычке их старались экономить и не расходовать "зазря". А идея учить обозников стрелять, да ещё из карабина — это было то самое "зазря". Поэтому Слава выменял несколько десятков патронов просто на махорку — поскольку не курил, но табачное довольствие исправно получал. После чего опытные строевые, посмеиваясь, прихватили счастливого обозника с собой на занятия по стрельбе. Где он оторвался до звона в ушах, что называется, за свои кровные.
...
А ещё Слава не пил водки!
Столь здоровый образ жизни позволил ему осуществить ещё одну Мечту. Славе удалось разжиться аж двумя ручными гранатами — неучтёнными трофейными, разумеется. Ибо вольница с товарообменом казённых боеприпасов и обмундирования была Брусиловым ликвидирована быстро и жёстко — с применением пиар-технологий следующего века, почерпнутых из познавательных бесед с Императором.
А вот трофеи... не то чтобы "пожалуйста", но вполне возможно.
Слава столько раз мысленно ввинчивал запал, взводил предохранитель, бросал гранату "с оттягом", что мог бы, наверное, преподавать в академии гранатных искусств — если бы таковая была организована.
И вот теперь полностью готовый физически и морально, экипированный по последнему слову пехотной тактики, Слава шагал прилично впереди своего "отряда лёгкой ишалерии". Бдительно озирая окрестности — точь в точь, как фельдфебель Скрипчак, неделю назад ходивший в поиск и с удовольствием пересказывавший приключения отряда охотников. Каждый раз подробностей было всё больше, фельдфебель всё грознее для турок... и неусыпное славино внимание к этим рассказам очень здорово помогло. Да что там — сначала просто спасло Славу, а потом и расщедрилось на настоящий Подвиг.
Слава первым заметил сначала одного турецкого солдата, а потом и целый десяток. Медленно и печально, как обсказывал господин фельдфебель, чтобы не привлекать внимания резкими движениями, Слава отодвинулся за поворот рельефа, и уже тут отчаянно засемафорил своей "опергруппе". Опергруппа, как ни странно, не запаниковала. А сделала самое правильное, наверное, что можно было сделать — тихонько остановила ишаков и преподнесла каждому по сверхурочной порции жвачки. Счастливые ишаки, уже проникшиеся одной из главных армейских мудростей насчёт дают-бери, зачавкали нежданным угощением. Погонщики же уселись рядом на корточки с истинно восточным фатализмом. Тем более, что им совершенно не было видно, из-за чего Слава поднял весь кипиш.
И тут Слава отличился второй раз. Да так, что штабс-капитан, писавший представление, только качал головой и приговаривал что-то вроде "далеко пойдёт!"
Слава нашептал донесение сначала одному аульнику и отослал его к господину фейерверкеру. Потом опять аккуратно сбегал глянуть на турок. Потом подкинул осликам жвачки, и послал с донесением второго аульника. Оставив казённое имущество без присмотра, себя чуть ли не под трибуналом, но здраво рассудив, что информация важнее. А также быстро прикинув, что два аульника вместе дойдут гораздо медленнее и не туда, а порознь — глядишь, кто и попадёт на глаза строевым.
Отряд турок-башибузуков тем временем довольно близко подтянулся к месту славиной теперь уже засады. И пора было принимать решение — делать ноги в одиночку, пытаться уводить аж трёх осликов, или начать геройствовать. Хотя, честно сказать, первые два момента Слава уже упустил — оставалось только геройство.
Почему-то в своём умении стрелять Слава сомневался гораздо сильнее, чем в способностях гранатомётчика. Возможно, из-за того, что стрельбу он попробовать вполне успел, а боевой бросок гранаты был вновинку? Хотя — мы же помним, сколько раз боец Мухтузалиев мысленно попадал гранатой прямо в круг врагов — а то и в лоб их командиру!
В общем, Слава начал с того, что метнул обе гранаты... "А дальше закружило-понесло".
...
Всё-таки в описываемые переломные времена в войне многое оставалось от спорта. Пускай опасного, головоломного, — но соревнования "с элементами соблюдения правил приличия". Особенно между противниками, ощущавшими себя равными.
Турки собирались неожиданно выйти в тыл русским и, в зависимости от обстоятельств, либо сначала пальнуть пару раз, а потом крикнуть оставшимся "рус, сдавайся!", либо сразу перейти к последнему пункту. В этой войне тоже частньно не брали пленных, но это поисходило обычно в горячке боя, либо при явном нарушении противником тех принципов честной драки, которые исповедовала побеждающая в данный момент сторона. Эрих Мария Ремарк ещё не прославил своё имя, но я-то помнил один из эпизодов книги "без перемен". Когда фронтовики-старожилы первым делом изымают у новичков пополнения штатные штыки и выдают им неуставные. Потому что тех, кто захвачен противником со штатным "живодёрским" штыком, ждала мучительная смерть, невзирая ни на какие Гааги и Женевы. В окопах своя юриспруденция и дипломатия...
Турки собирались неожиданно пробить "хук справа" — и нарвались на аперкот. Бывает. В таких случаях "словившему" боксёру сама Природа рекомендует не суетиться, но лечь и спокойно поразмыслить над своими ошибками. Боёв в этой жизни будет ещё достаточно... если не стремиться эту самую жизнь искусственно укоротить.
Поэтому, когда турки услышали разрывы аж двух гранат (никого не убило, и лишь одного прилично задело осколком), а потом их накрыло толстым слоем отборного русского, турецкого, татарского и башкирского мата, сопровождаемого несколькими выстрелами явно в воздух... все сразу всё поняли.
Окружены со всех сторон превосходящими силами. Противная сторона не питает кровожадных намерений, гарантирует гуманное обращение и предлагает мирно положить оружие.
Что же — вполне по-джентльменски, на взгляд рядовых, набранных в северных бедноватых вилайетах. Да и командир отряда, находящийся в чине, соответствующем младшему сержанту будущей советской армии, тоже всё понял. Бросать дорогостоящие гранаты просто "на испуг", а потом стрелять в воздух, могут только в одном случае — при подавляющем численном и огневом превосходстве. Поэтому он утвердил своим авторитетом ту идею, которая уже обуяла его подчинённых — кратко скомандовал бросить оружие. Что и было сделано.
...
А когда солдат Первой Мировой бросил винтовку в сторону, он снова становится крестьянином северного вилайета, который по доброй воле эту винтовку в руки уже не возьмёт, нет! Так что последующие действия русских (и примкнувших к ним башкир и татар, регулярно поминавших как Аллаха, так и его антиподов), выглядели перестраховкой. Тем не менее русские не успокоились, пока всё оружие (включая гранаты), не было сложено аккуратными кучками: винтовки отдельно, затворы отдельно, подсумки сами по себе, гранаты неподалёку. Догадливые военнопленные декхане сами отошли на приличное расстояние, чтобы не раздражать нервных пленителей, время от времени в особо сложных для объяснения местах продолжавших палить в воздух.
...
Самое смешное, что турки так и не узнали о том, что всю эту кутерьму устроил один-единственный рядовой "ушастой" дивизии — Салават-Слава. Потому что, пока решались все эти оргвопросы, на взрывы и шум стрельбы подтянулся аж целый взвод, предводительствуемый эталонным фельдфебелем Скрипчаком. И первое, что увидели турки, было дуло ручного пулемёта "мадсен", приданного взводу для увеличения огневой мощи. Что лишний раз убедило турок в правильности выбранной линии поведения. Особенно в сочетании с добродушно ржущей физиономией пулемётчика.
В общем, "все выжили" и остались вполне довольны итогами этого эпизода Большой Войны, понемногу катившейся к своему странному и неожиданному финалу...
Аль-Рашид, Николай Александрович, очень приятно!
Идея "хождения в народ" начала превращаться во что-то конкретное.
Во-первых, большое количество дел были запущены, и требовали уже не внимания и управления, а спокойного выжидания. Так что небольшое частное приключение смотрелось вполне ко времени.
Во-вторых, Спиридовичу после помятия Нашего Величества его сотрудниками на недавнем покушении было всё ещё довольно стыдно, и он не мог протестовать против "этой авантюры" столь же активно, как неделей ранее.
И в-третьих, схема "путешествия" и, что немаловажно, охраны, сложилась и в голове, и на бумаге.
Так что в вечерних московских сумерках Государь привычно проследовал в трёх авто "на ближнюю дачу в Кунцево", и даже туда доехал, заночевал и наутро приказал его не беспокоить... Правда, в тех же вечерних сумерках из ворот Кремля вышел невзрачный штабс-капитан в сопровождении одного из офицеров дворцовой охраны. Поскольку документы у обоих были в порядке, караул пропустил их без вопросов.
Офицеры взяли извозчиков, несколько церемонно распростились, и каждый двинул по своим делам.
Где Гиляй вечеряет, установили?
Точно так, ваш-с-тво!
Хорошо. Тогда давай и двинем к этому трактиру.
Пролётка резво, но без суеты, двинулась по вечерним московским улицам. Пассажир рассеянно поглядывал по сторонам с видом человека, который никуда не торопится, и у которого в делах и судьбе всё в порядке. По крайнй мере, пассажир доволен этим порядком.
Я действительно никуда не торопился. Когда начинаешь погружаться в совершенно новый для себя мир, лучше не ставить конкретных задач. Иначе рискуешь нацепить на восприятие слишком сильные фильтры и пропустить много важного. В народ, так в народ. Причём медленно и аккуратно, поэтапно. Как учил инструктор по дайвингу: и при погружении, и при подъёме следует делать компрессионные и декомпрессионные остановки. Иначе организму может стать печалька. Начать знакомство с Москвой через знакомство с "дядей Гиляем" — мысль была в меру продуктивная и в меру безопасная. Но, если бы дядя Гиляй не пошёл бы нынче ужинать в свой любимый трактир, можно было задействовать и запасные варианты.
...
Очень приятно, Николай Александрович Ротмистров! Весьма рад личному знакомству! Заочное знакомство по Вашим стихам, книгам и статьям произошло сугубо ранее...
Да уж полно Вам, Николай Александрович! Пишем, что видим — вот многим и нравится узнавать себя и знакомые места! А Вы, скажите, с фронта? По виду — не москвич!
Вы наблюдательны, Владимир Алексеевич! Наверное, так писателю и полагается? Не москвич, действительно. Но, не совсем с фронта, скорее наоборот.
Я постарался произнести последнее слово так, чтобы все вокруг прониклись. А некоторые и поняли. Основной моей легендой для офицерской аватары была "партизанская". Дескать, шустрил на неприятельских коммуникациях, только вернулся — вызвали в Москву с докладом, вот и не знаю многих тонкостей... и язык стараюсь не распускать.
Гиляровский, по крайней мере, осознал всё в нужном ключе. И даже для непонятливых, поглядывая на меня с подчёркнутым уважением, поведал пару баек из своего личного "спецназовского" опыта времён предыдущей турецкой войны.
Постепенно разговор, несколько всколыхнувшийся с моим присоединением, вернулся в русло.
...
"Да, земгусары, похоже, достали всех. И если начать чистить массово, то под этот повод можно спокойно прибрать многих из тех, кто мешается. Главное — делать "интеллигентно", и быстро показать, что органы работают аккуратно и справедливо. Прихватить с явным избытком, обращаться вежливо, условия содержания обеспечивать по категории "разбираемся", а не "колем"... И начать быстро выпускать с извинениями и намёками на оговор. Тогда отношение и к властям, и к органам, должно улучшиться и укрепиться. Запомним..."
Да, нынче положение многих рабочих существенно улучшилось. С поправкой на войну, конечно. Единственное, чего им недостаёт — это времени на окультуривание! Всё же двенадцатичасовой рабочий день не располагает к чтению книг и хождению в театры, а в воскресенье дай Бог с семьёй в церковь успеть, и снова на работу!
Вы полагаете, что для культуры необходим восьмичасовой рабочий день? Но ведь, насколько я знаю, иностранные рабочие имеют столь же, если не более, рабочий день — но живут не в пример культурнее!
Вы заблуждаетесь, Пётр Сергеевич! Культурно живёт высшая прослойка иностранных рабочих — так у неё и рабочий день близок к восьми часам, и доходы позволяют тратиться на культуру. Даже у нас на Ижевских, скажем, заводах — и работают без надрыва, и получают хорошо, и условия труда вполне культурные — не сравнить с шахтами или красильней. Кроме того — любой может иметь свой домик с огородом, а это реальное подспорье и качество жизни. Тем более огородом и скотиной занимаются женщины, и мужчин это хозяйство не отвлекает. Так они своих детей, кто показывает тягу к гуманистическим дисциплинам, вплоть до гимназии обучают, не хуже купцов какой-нибудь второй гильдии! В домах чистота, топят голландками и шведками, а у некоторых дочери, верите, имеют на дому фортепиано и обучаются вполне на уровне! Но таковых — проценты, если не доли процента. Остальным на окультуривание нужно и время, и деньги, и условия.
Начинать всё же следует со столиц. Культура из Ижевска в Петербург? Вы в это верите?
А вы не скажите, Пётр Сергеевич! Вот мы любим сравниваться с нынешними союзниками. Да, у них вся культура, да и наука с техникой — почитай, в столицах. Но возьмите Германию или Североамериканские Штаты? Там что ни губернский, по нашим меркам, город — так и театры, и музеи, и университеты — не говоря об инженерных работах вокруг производств. И главное — самобытность, но на высочайшем европейском уровне. Тот же Гёйдельберг — это ж наш какой Бобруйск! А как славен!
"Это мне повезло с собеседниками! Вдумчиво, рассудительно — и о действительно важном, а не о Шаляпине и премьерах! Хорошо ещё, трактир — дамы не присутствуют..."
Хотя под конец ужина присутствующих потянуло на общерусское добродушие насытившихся, да и принявших, невзирая на сухой закон, людей. Начались уверения в дружбе и уважении... Я понял, что мне пора закругляться, да и спать уже реально хотелось, сослался на последствия лёгкой контузии и откланялся. Добившись напоследок приглашения от "дяди Гиляя" посещать сей трактир, когда буду бывать в Москве, и адреса гостиницы, в которой "не в пример тише и чище, чем в ваших номерах, а цена мало что на целковый ниже!"
Будучи человеком по натуре прижимистым, я искренне поблагодарил "певца Москвы" и двинул своей дорогой. Физохрана снялась буквально пять минут спустя, когда я с трудом "отшил" назойливого извозчика, согласного уже везти в любой конец за "как вашему благородию будет угодно". Усевшись в "прикреплённый" экипаж, я достаточно громка проговорил адрес гостиницы... и свернул к Курскому вокзалу. Было у меня некоторое желание и дела в "третьей столице"...
...
Когда мне принесли сценарий фильма "Государь в Семнадцатом", я даже вздрогнул. И чуть не затряс головой от ощущения дежавю. Хотя прошло уже больше пятидесяти, наверное, лет — или не дошло столько же? До "Ленина в 18-м году", я имею в виду?
Это ощущение меня долго не покидало — хотя казалось, что я уже плотно врос в это время — но вот такое простенькое даже не совпадение, а тень совпадения — навеяло столько... Может и к лучшему — что так ярко вспомнился конец того XX века и начало следующего. Обострилось восприятие, снова стало ярко понятно — ради чего работаем, против чего боремся...
А так хотелось произнести с авказским акцентом: "Нэ так всё было!" — и оттоптаться по-полной...
Хотя кончилось простенькой резолюцией...
"Пускай!" (не удержался-таки!). И приписка:
"Надеюсь, потомки поймут — зачем сейчас столь глупый фильм. Но название — сменить на менее пафосное!"
В итоге на афишах значилось просто: "Семнадцатый". И — легендарный силуэт "Императрицы Марии".
...
Нэ так всё было...
...
Сцена: солдат Иван Шатров, с Георгием на поношенной и залатанной шинели, без ноги на самодельном деревянном протезе, торгует папиросами на улице неподалёку от фешенебельного трактира. Метёт позёмка. Входящие в трактир "земгусары" презрительно обходят Ивана. Иван голоден, видно по лицу. Из последних сил он пытается предложить дешёвые папиросы "господам", но те только более раздражаются. Один даже замахивается на Ивана. Он отшатывается, едва не падает, но натыкается на господина в партикулярном. Тот подхватывает Ивана и подаёт ему упавшую шапку.
Император (задумчиво глядя на "земгусар"): Да, неловко тебе, братец, с одной-то ногой! Где потерял?
Иван (узнаёт по выправке и обращению офицера): Благодарствуйте, Ваше высокоблагородие! В Карпатах, осенью пятнадцатого!
Император (задумчиво кивает, продолжая глядеть на закрывшуюся дверь трактира): Понятно! И давно так бедствуешь? Сам-то городской, или из деревни? Да и не благородие я нынче, а товарищ таким, как ты...
Иван, обалдело: Так вот с этой весны, почитай, и кормлюсь папиросами! Был до войны слесарем, да теперь с одной ногой сноровки нет, не берут! А ведь здоровье-то работать есть, да и руки помнят, а вот не берут, с одной-то ногой... Ваше высокоблаго... извиняйте, товарищ!
Император (поворачиваясь к Ивану и более внимательно оглядывая его): Да ты давно ли последний раз горячее ел?
Иван (пытается сохранить гордость): Да надысь! Только вот крайние два дня туго, деньги отдал за койку, да ещё должок остался... это с торговлишкой плохо, торопятся тут... на вокзал счас пойду, там скоро эшелон пойдёт, говорили...
[это точно, это я помню! Военной тайны в тылу в то время не существовало, только-только контрразведка начала обращать внимание на профилактику]
Император (решительно, но мягко): А пойдём-ка, товарищ, угощу тебя обедом... ты мне про Карпаты и пятнадцатый расскажешь, я тебе про шестнадцатый расскажу, вот и будем квиты!
(Император направляется к трактиру, Иван дисциплинированно двигает за ним, постепенно отставая в изумлении — Император идёт к тому самому трактиру, где скрылись земгусары. Иван всё больше робеет, но подходит к двери, где его ожидает Император. Император внимательно смотрит на швейцара, швейцар, обалдело — на Императора и Ивана)
Император: Что, дверь застыла?
Швейцар: Ваше... Ваше сиятельство! Нельзя его!
Император (деловито, чуть передразнивая): Отчего нельзя его?
Швейцар: Ваше Сиятельство! Его нельзя!
Император (изменившись в лице, медленно, с паузой): Дверь! Открой!
Швейцар (испуганно, открывает суетливо дверь, быстро-быстро): Ваше сиятельство! Добро пожаловать, ваше сиятельство! Его-то нельзя! Нельзя его, Ваше сиятельство!
Император (делает знак Ивану, обалдевший Иван проходит в дверь, император даёт швейцару пятиалтынный на чай, проходит с Иваном)
...
В зале
Метр-д-отель вводит в зал уже раздевшихся Ивана и Императора. Император хмур, метр-д-отель пытается прийти в себя — видно, что ему досталось крепче, чем швейцару. Половой очумело подвигает стул странному цивильному, потом Ивану, не отводя глаз от Императора. Иван неловко садится, стесняясь и ничего не понимая. Но аура уже идёт по зале.
Император: Водки... хорошей. Что уже горячее на кухне?
Половой: Щи стерляжьи, борщ малороссийский, уха белужья, татарский хаш...
Император: Давай щи, обоим, потом скажу остальное! Иди! И каравай!
(Половой возвращается моментально, даже с графинчиком. Выставляет всё на стол и, не дыша, замирает поодаль)
Император: Ну, теперь можно и познакомиться по русскому обычаю. Николай Александрович!
Иван: Шатров, Иван!
Император: А по батюшке тебя, Иван?
Иван: Савватиевич... (подумав пару мгновений) товарищ...
Император: Ну и славно, Иван Савватиевич! За знакомство!
(Император с Иваном крестятся, опрокидывают стопки и начинают есть горячее. Иван пытается сдерживаться, но видно, что не ел давно. Император занят тарелкой и задумчив. Меж тем за столиком "земгусар" нарастает шум. Половой оправдывается и разводит руками. Наконец встаёт тот самый, что замахивался на Ивана, и слегка нетвёрдо подходит к их столу. Видно, что успел принять. Да скорее всего и ранее.)
Земгусар (видно, что из купчиков-скоробогатеев, но пытается изображать): М-милоствый гсдарь! Не имею чести...
Император (согласно кивает): Не имеете!
Земгусар (выпучив глаза): Чтэ? Я! (Несколько секунд пытается собрать мысли и выпаливает как видно заготовку, с которой шёл от своего стола) Тут хамам нельзя!
Государь (согласно кивает): Нельзя! (Через мгновенье, задумчиво глядя на земгусара как на пустое место) Кто же вас, хама такого, сюда пустил?
Земгусар (сколь можно ещё выпучив глаза и побагровев [но-но! какое "побагровев"? Это первый звуковой фильм в мире! Но ещё никак не цветной! Хотя "мы работаем над этим"]): Чтэ! Я!
Государь (вставая): Хам! Сын Ноя, по Писанию, глумившийся над отцом, кормильцем и защитником. Он — (показывает на Ивана) защитник Отечества и кормилец его. А вы — хам. Извольте извиниться перед Иваном Савватиевичем и испросить разрешение загладить!
(Земгусар хлопает глазами и опасается что предпринять. Однако, видя заминку и вставшего Государя, от столика поднимаются прочие земгусары и пара ожидавших их купцов. Иван приподнимается, ставит ногу потвёрже и берётся за стул. В его лице решимость. Но в тот же момент в руке Государя появляется револьвер)
Государь: Всем сесть! (Растерявшемуся первому земгусару) — туда! (Показывает левой рукой)
(Немая сцена, как в Ревизоре. Государь презрительно обводит её взглядом. Половой ни жив, ни мёртв. Метр-д-отель тихо пытается сойти из залы)
Государь: Половой!
Половой: Ваш-ство!
Государь: Телефон у вас тут есть?
Половой: Так точно, ваш-ство!
Государь: Телефонируй 1-1-1-1! Скажешь, одиннадцать-семнадцать просил сюда наряд! Стой! (Ринувшийся было половой останавливается в дверях). Повторить!
(Половой — повторяет).
Государь (кивает): об исполнении вернёшься и доложишь! Ступай!
(Половой улетучивается).
Государь (глядя на метр-д-отеля): Каши с бараниной! И чаю!
(Садится, положив револьвер перед собой. Наливает ещё по стопке, машет Ивану — мол, садись и ты! Государь пробует щи — они ещё не остыли, довольно кивает Ивану)
Государь: Ну, за почин!
...
(Финальная сцена эпизода, без слов, с наплывом камеры, звук разговора неразборчив)
Государь беседует о чём-то с молодым поручиком ВЧК. Чекисты в богатырках и с автоматами выводят понурых "земгусар" [явно на экспорт вставлял! Ещё бы чекисты прямо на белых медведях гарцевали! Опергруппы изначально одевали удобно и по сезону. Шинель кавалерийская, к которой "богатырка" и полагалась — её попробуй сними-надень! А про автоматы, да]
Все прочие посетители сидят в ошеломлении. Один Иван продолжает медленно доедать кашу, время от времени встряхивая головой и бросая взгляд на Государя...
...
Нэ так всё было! Но наврал — красиво! Охальник... однако — отлично!
Леонид Борисович Красин. Кадры решают всё.
Леонид Борисович Красин был в глубочайшем раздрае и удивлении. Последняя неделя была не то что богата на сюрпризы — нет, она была наполнена абсолютно невероятными событиями. Хотя, конечно, что-то подобное приглашению к Императору могло быть просчитано заранее. В этом-то невероятия мало — падающая власть довольно часто хватается за соломинки, а Красин был целым бревном. Сначала — бревном в глазу царского самодержавия, одним из самых непримиримых и активных большевиков. Особенно опасный тем, что никогда не терял головы и все свои действия подкреплял крепким инженерным расчётом. Ас и организатор успешных силовых действий — одновременно совершенно неприводимый в полицейском смысле.
Нет, во времена "столыпинских галстуков" и военно-полевых судов лучше было просто не попадаться на глаза, законность была в стране контрреволюционная, по принципу "у кого револьвер больше". Шлёпнули бы, и даже не извинились. Но когда поутихло, а Красин по своим мотивам отошёл от большевиков и перестал подставляться, вдруг выяснилось, что инкриминировать ему совершенно нечего и приводить не за что. Был Леонид Борисович Красин, молодой инженер из "техноложки" и Харьковского технического, неизвестно где шатавшийся несколько горячих лет, но ни в чём официально не замеченный. Да, по-молодости были грешки, но потом вроде бы женился-остепенился...
И была целая плеяда большевистских отморозков с непотребными кличками: Никитич, Лошадь, Винтер, Юхансон и масса других.
Молодой инженер Лёня Красин нежно любил жену и детей и постоянно пытался обеспечить семье средства к существованию, пока не нашёл работу "технического негра" в Берлине.
Жуткие большевистские террористы из Боевой Технической Группы проводили эксы, добывали оружие, организовывали восстания, истребляли "социально близких" власти народных представителей... бревно в глазу не просто присутствовало, оно было-таки воткнуто от всей широты русской разночинной души. Но вроде к Лёне Красину данное бревнототношения оформленного не имело.
С другой стороны, уже четыре года Красин был опорным бревном индустриализации России, причём в самой прогрессивной её части — электрической. Официальный представитель, а потом и глава, подразделений компании Сименс в России. А с 1 августа 1914 года — главный инженер-управляющий ещё и пороховых заводов, работающих ну совершенно не пацифистским образом. И никак не в пользу идеи Ленина о пораженчестве. Скорее наоборот — единственный военный материал, в котором Россия не испытывала недостатка в Новой Отечественной, это был красинский порох.
Так что привлечь Леонида Борисовича к работе на Самом Высоком Уровне — поверить в это было вполне возможно. Особенно с учётом слухов и прямой информации, доходившей из научных кругов. Российский естественно-технический мирок был чрезвычайно тесен, и рассказы о встречах с Государем уже вовсю циркулировали по нему не первую неделю.
И даже стиль приглашения — коротенькая собственноручная записка Императора, доставленная тем не менее по всем правилам военно-бюрократического искусства — со звяканьем шпор, блеском аксельбантов и заверениями в совершеннейшем почтении — стиль не сильно выбивался из того, к которому Красин постепенно привыкал последние мирные (для него лично) годы.
Но вот сама беседа... Да ещё под конец "на троих" со старым кавказским знакомцем Кобой, к которому Красин особой симпатии не испытывал и которого меньше всего ожидал видеть в кремлёвском кабинете Императора.
"Такими, наверное, будут производственные совещания лет через пятьдесят!" — подумалось Леониду Борисовичу, — надо будет взять на вооружение!
Но эта мысль стыдливо маскировала другую. Ту, которая была действительно неожиданной и ни с какой стороны не подходила под прошлый опыт, что инженерной, что революционной работы. Красин согласился на эту авантюру!
Что сыграло главную роль? Слова Императора? Жёлтые глаза Кобы? Стиль обсуждения задачи? Сама задача, захватывающая дух и будящая все наличные возможности воображения? Красивое название для будущей должности? Огромные возможности для творчества? Перспективы?
В иные секунды Красину хотелось потрясти головой, чтобы отогнать наваждение. Император России лихо и со знанием дела пользовался марксистской терминологией!
Государь шестой части суши проявлял знания тончайших технических подробностей и был в курсе последних открытий и споров в физике!
Властелин жизни и смерти двухсот миллионов человек говорил о тонкостях восприятия мира рабочими, крестьянами, революционерами, торговцами, буржуазией и помещиками разных сортов.
А в иные моменты казалось, что перед Красиным вообще очень знакомый человек... С характерным прищуром, но без картавости. С огромной внутренней энергией и верой в собственную правоту, правда без доли нервности. Такой же Ульянов-Ленин, только привычный к огромной власти и озабоченный не сиюминутными делами, а сложнейшими отдалёнными перспективами нынешних решений.
Уже не удивила такая мелочь — ему предложили самостоятельно придумать названия для всех необходимых должностей и организаций. Включая название собственного поста.
Но, наверное, хватит интриг, и имеет смысл перейти к прямой речи?
Вы, разумеется, знакомы, Леонид Борисович, с принципами работы нынешней социальной, экономической и финансовой системы. Не буду вас особенно вас интриговать и играть в вопросы-ответы, изложу уже сделанные выводы. Тем не менее, если какие-то из них покажутся вам спорными, прошу вас немедленно это объявлять. Мы сможем заняться анализом оснований и цепочек таких выводов.
Первое, из чего мы исходим — из потребностей трудового класса в широком смысле этого слова. Не принципиально, идёт ли речь о трудовом классе отдельной страны или нескольких развитых стран.
Почему именно трудового класса? Потому что именно трудовой класс обеспечивает жизнь социальных организмов всех масштабов — от семьи до федеративных государств и империй. Обеспечивает жизнь и развитие, обеспечивает восхождение по спирали развития.
Если мы внимательно проанализируем, что определяет положение трудового класса, то мы увидим, что в нынешнем веке положение крупных групп населения будут определять три фактора. Разнообразный доступ к "сырым" материалам, наличие квалифицированного рабочего и наличие грамотного управления. Это видно и в мирной жизни, но особенно заметно в войне. При этом в современную эпоху бурного развития науки и техники чисто производственный капитал в виде станков, оборудования и прочего транспорта — дело наживное, а при правильной постановке — быстро наживное...
Кого мы относим к трудовому классу? Любого человека, который создаёт что-то новое, необычное для Природы. В этом смысле южноамериканский сборщик бананов, китайский кули или русский бурлак не есть трудовые классы, сколько бы пота они не проливали. Собирать бананы умеет любая обезьяна, таскать тяжести прекрасно способны волы и слоны... привычка привлекать людей к работам такого характера есть позор для общества, а сами люди, занимающиеся таким трудом, теряют многое из человеческого. Или не могут приобрести — и в целом, социально и физически деградируют.
К трудовому классу можно отнести крестьян, выращивающих и сохраняющих урожай вопреки капризам Природы и её привычкам. Индийский крестьянин борется с джунглями, российский — с нашей необычайно рискованной погодой и странным распределением солнца, почв и вод. Можно отнести рабочих, использующих сложный инструмент или имеющих сложные объекты труда. Можно отнести учителей и иных преподавателей, формирующих из детского tabula rasa нового члена общества. Можно отнести часть чиновников, занятых направлением к созданию нового, а не защитой старого. Врачей. Инженеров. Служителей религий — тех, кто врачует души, а не тех, кто голосисто поёт с клироса. Военных... стремящихся к победе над противником за счёт умения и организации, а не за счёт "удали", "молодчества"... и потерь, — Император настолько холодно произнёс последние несколько слов, что в кабинет, показалось, ворвалось дыхание Таймыра... после секундной паузы, сопровождаемой позвякиванием ложечки в стакане, Государь продолжил более спокойно.
Название работы, статуса или должности неважно. Важны результаты деятельности. Можно говорить о революционерах, чьим результатом является существенное улучшение народной жизни — и революционерах, итог которых есть лишь кровь и страдания. Можно говорить о монархах, заботящихся о процветании паразитических классов, и о монархах, способствовавших социальному прогрессу. Их было немного — но они были, и это признавали и господин Маркс, и иные революционеры, имевшие желание подойти к истории научно и объективно.
Трудовой класс. Занимающийся физическим и умственным трудом. А также — трудом политическим и организационным, трудом по просвещению и воспитанию, трудом по выработке новых отношений между людьми и коллективами.
Трудовой класс — те, кто движет вперёд историю и культуру, технику и науку, медицину и искусство. Художник, картины которого возвышают людей... композитор, мелодии которого заставляют плакать и смеяться... Поэт, писатель, строки которых зовут к счастью, свободе, светлому будущему — такие же инженеры, как строители паровозов и дорог, позволяющих маневр зерном в голодный год или между земледельческими и производственными губерниями. Инженеры человеческих душ...
Разумеется, отношение к трудовому классу требуется доказывать непрерывно, полезными результатами своего труда. Если господин Эдисон, трудящийся изобретатель, перестанет изобретать и начнёт проедать своё богатство, он перестанет быть трудящимся. Если крестьянка Мария, получив нежданно наследство, перестанет ухаживать за домом и уйдёт по богомолью, она перестанет быть трудящейся.
Только трудящийся класс имеет право на весь окружающий нас мир — потому что он украшает этот мир не фактом своего существования, а своим трудом. Уйдёт красота женщины-белоручки — уйдёт без следа. Красота, созданная белошвейкой — останется надолго. Некоторые образчики такой красоты специально хранят музеи... а брюссельские кружева и малороссийские рушники люди покупают для красоты в личных домах. Как там, в русской версии Интернационала? Лишь мы, работники всемирной, великой армии труда?
Трудящийся класс не может ныне забрать власть в свои руки по одной-единственной причине. По причине отсутствия навыка самоуправления. А навык самоуправления вырабатывается долгим трудом над собой, и хорошим образованием... которое тоже не даётся без труда. Трудящийся класс сможет — в будущем — держать в своих руках власть. И сможет эффективно пользоваться этой властью. Но для этого он должен начать жить достаточно хорошо в материальном плане, чтобы иметь время на усвоение знаний и на выработку привычек самоуправления. И должен внутренне осознать, зачем ему собственная власть, зачем ему это самоуправление, почему эту власть управления нужно осуществлять только самому и ни в коем случае не передавать в посторонние руки, какими бы чистыми и умелыми они не представлялись.
Ибо если рабочий, трудящийся класс, делегирует свою власть кому-либо, то он её потеряет. Даже самая лучшая группа, партия, религиозный или политический орден... Получив власть над главным производительным ресурсом общества они обязательно выродятся. Если мы разделяем управление как труд над обществом и производительный труд над природой, если мы отдаём один труд одним людям, а другой другим, то управленческий класс выродится в класс паразитический. По одной простой причине — он не будет иметь связи с реальной материальной жизнью. И у него не будет объективного критерия успешности своей деятельности. Будут в цене те, кто лучше всего улестил или обманул избирателей и своих коллег. Потому что будет править мнение, пусть коллективное, а не результат.
Однако... В период от сегодняшних дней до установления реального самоуправления, с ротацией управляющих и людей — творцов "конечного продукта", предстоит использовать для управления тех людей, что есть. То есть нас с вами и тех, кого мы сочтём подходящими для этой цели. Будет безумно трудно, но мы не имеем права отступить, отдать ответственность кому-либо. Потому что мы знаем больше прочих. И можем наши и чужие чувства поверять знанием. Тем, которое уже есть и тем, которое предстоит понять и оформить в эффективную теорию. Без теории нам смерть...
Государь как-то странно взглянул на собеседников. Было ощущение, что он хочет что-то открыть им, что-то необъяснимо важное... но пока не видит возможности и готовности... или сомневается в целесообразности такого знания... Но это мгновение промелькнуло, и Император продолжил, как ни в чём не бывало.
Итак. Если мы ставим задачу существенного улучшения положения рабочего класса и шире — любого трудящегося элемента, мы должны прежде всего уточнить эту задачу в измеримых терминах. Например, сказать, сколько часов будет длиться рабочий день, насколько опасна будет эта работа, сколько дней в неделю будет рабочих, каков будет отпуск для восстановления сил... Как будет организовано пенсионное обеспечение и медицинское обслуживание, сколько денег будет получать рабочий за свою работу... и чего будут стоить эти деньги.
Современный труженик, ассоциировавшись с дополняющими его профессиями, физически может всё. Если на его пути не встанут деньги.
Деньги... С помощью денег можно построить дом, дорогу или фабрику, осушить болота и обводнить пустыни, вырастить и воспитать здорового и образованного человека, не гнушающегося никаким трудом... А можно закабалить массу людей, лишить их возможности взять даже те дары Природы, что лежат без движения и надобности нынешним владельцам денег. Можно заставить одних людей ненавидеть и убивать других. Искренне ненавидеть и изощрённо убивать... Деньги могут лечить и калечить, созидать и разрушать, кормить голодных и отнимать имущество у богатых и бедных... Деньги — такой же инструмент, как секира плотника... который может прекрасно служить палачу. Или..., — Император на секунду запнулся, подбирая образ, — или утюг для платья, который может прекрасно служить орудием пыток!
Сказал так, да... Прочувствованно. Со знанием дела. Как будто сам держал утюг в руках, или наоборот — лежал, прикрученный до полной недвижимости, и ждал того мига, когда раскалённый металл коснётся кожи...
Коба даже незаметно поёжился — настолько ярко вспомнились некоторые развлечения солдат над арестованными и каторжными политическими. Да и над уголовными... Там тоже попадались люди с характером, которых было интересно мучить...
"Почему он так говорит? Так не может говорить человек, который не переживал подобного сам! Откуда это в главе царственного дома одной из крупнейших держав мира?"
Но сами по себе взятые деньги могут лишь закабалять людей. Превращать их в своих рабов. Это — статистически достоверный факт. То, что мы пока не понимаем природы этого факта, не отменяет его истинности. Поэтому деньги нельзя оставлять без присмотра, пускать на самотёк, разрешать им двуигаться по законам хаоса. Они в этом случае будут создавать ещё больший хаос, станут катализатором хаоса, разрушителем порядка и развития. Деньгами нужно будет управлять. Целенаправленно.
Наша задача — поставить деньги на службу людям. Трудовому классу — в первую и основную очередь. Превратить деньги из абстракции и фетиша в рабочий инструмент преобразования природы и общества в лучшую, более прогрессивную форму. Провести существенную переработку всей денежной системы. И заняться этим вопросом практически... и теоретически... мы попросим товарища Красина! Разумеется, не покинув его на этом поприще одного, а обеспечив всемерной поддержкой и всеми необходимыми ресурсами!
* * *
Сказано было так, что ну совершенно не хотелось отнекиваться. Видно было, что кандидатур перебрали немало, взвесили многие "за" и "против" — включая полное отсутствие соответствующих "образований". Оставалось соглашаться — и начинать работать.
* * *
Самое технически опасное для денежного обращения — это обесценивание денег, инфляция. Мы хорошо знаем примеры инфляции как по собственной истории, так и по истории других стран. Особо важными я бы назвал два примера — в гражданской войне САСШ и в Испании XVI-XVII веков.
Почему именно они? Потому что в первом случае инфляция произошла в богатейшей стране с очень развитым сельским хозяйством и промышленностью. Развитым "на душу населения", в качественном смысле. С высокопрофесиональным рабочим, управленческим и сельскохозяйственным классом. Испания же нам интересна в том смысле, что инфляция в ней произошла на металлических деньгах, на чистом золоте и серебре. Пример Испании говорит нам о том, что форма денег, их золотое содержание не так важны, как это объявляется.
Подавить инфляцию можно только массовыми действиями по продаже потребных товаров по фиксированной цене. То есть если владельцы данных товаров не будут их продавать по первому требованию по фиксированной цене — инфляция будет либо в явной форме, либо в скрытой. Как, например, мы видим сейчас скрытую инфляцию в области продовольствия во всех воюющих державах, исключая Россию. И многих не воюющих.
А в России мы видим открытую инфляци. Которую многие искренне хотят подавить административно, переведя хотя бы в скрытую. Поэтому для подавления инфляции нам нужна либо жесточайшая централизация всех товаров, либо массовое и добровольное участие производителей и торговцев в поддержании цен. И, наверное, массовое участие покупателей в этом поддержании, поскольку лучший способ не переплачивать — это не давать продавцу денег сверх объявленной цены.
Император слегка улыбнулся. Дежурно.
В этом отношении наибольшую опасность представляет физический дефицит товаров. Дефицит относительно того количества денег, которое есть на руках у трудящегося... и спекулирующего населения. Даже если товаров будет физически достаточно для удовлетворения потребностей, спекулянты легко могут создать искусственный дефицит. Что, собственно, происходит сейчас с сахаром, хлебом, керосином и прочими продуктами первой необходимости.
При физическом недостатке товара первой необходимости на рынке уже любой покупатель, в том числе и самый честный и сознательный трудящийся, будет вынужден вырывать товар из рук собрата-конкурента. Сначала — предлагая большую цену, потом — чисто силой, грабя либо отдельных лиц, либо склады товаров. Голодный человек быстро превращается в зверя...
Мы не имеем права допустить таких безобразий в краткосрочной перспективе. И здесь мы задействуем прежде всего ВЧК. Но в долгосрочной перспективе нам требуется решать вопрос иными средствами. Добровольно и заблаговременно согласуя добрую волю и потребности нескольких уважаемых... и важных для страны... социальных групп.
...
В общем, есть от чего голове пойти кругом. Пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что — да ещё и построить-сконструировать непонятно какую систему. Как выразился Государь — "мы являемся первыми сознательными социальными инженерами. И это хорошо."
С другой стороны, компания подбирается неплохая. Тот же Коба... которого Красин знал как достаточно делового человека, по нескольким совместным мероприятиям. И который — похоже, совершенно неожиданно для себя — получил просьбу "вплотную заняться вопросами хлеба". Включающую, как выяснилось, не просто заготовку и доставку продовольствия, но и создание запасов промышленных товаров, интересных для крестьян и других производителей хлеба. Император так спокойно произнёс фразу "полагаю, нужно будет построить десяток тракторных, автомобильных и иных сельхозтехнических заводов, а также разработать месторождения сырья для минеральных удобрений, создать заводы по синтезу селитры и аммиака... и главное — обучить крестьян всем этим грамотно пользоваться, с учётом погоды и почв. И желательно — консолидировать крестьянские хозяйства, сделать их коллективными, артельными". Тоже, как сказать, задачка... "а денег на это напечатает товарищ Красин". Точно так! А рабочих обученных тоже товарищ Красин напечатает? Хотя вот это как раз забота Кобы... С другой стороны — едва ли не смешно: борец за права рабочего класса получил от монарха задание изготовить себе рабочий класс "по собственному вкусу". В добрый путь!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
