Отражённый космос. Редактура (главы 0-8) [v3]

Пролог.

Среди мириад разгоняющих вселенскую тьму огней отчётливо выделялся синий диск планеты, местами скрытый белёсой дымкой облаков. Казалось, стоит только протянуть руку — и этот полный жизни мир тут же упадёт на ладонь. Но шло время, и диск постепенно рос, развеивая прежние иллюзии. А когда он стал совсем большим, сияющую отражённым светом точку приближающейся станции — конечной цели полёта — можно было различить даже невооружённым глазом. Вот только что ему делать в десятках тысяч километров над поверхностью, этому владельцу совершенно-не-вооружённого глаза? Абсолютно нечего. Работа в пространстве — это дело техники.

Словно выражая своё согласие с пилотом, обзорные экраны без устали раскрашивали космические просторы множеством линий и отметок. Ярко сияя дюзами маневровых двигателей, челнок размеренно гасил "вторую космическую", и прежде прямая синяя полоса его траектории неохотно кренилась в сторону планеты. В конце концов, она окончательно опоясала небесное тело и превратилась в овал — пресловутую эллиптическую орбиту. Осталось лишь немного её скорректировать.

— Борт ПЛ-341, на связи "Вереск". Вы вошли в сферу контроля исследовательского центра Темполарис. Подтверждаете сближение? — произнёс из наушников мелодичный женский голос, а на голоэкране слева появилось окно с лицом диспетчера.

— Сближение подтверждаю, — коротко кивнул пилот, улыбнувшись.

— Открываю коридор... Инструкции переданы на ваш БК.

— Пакет принят, — ответил мужчина, проверив и утвердив набор поправок. — Стабильного пространства, "Вереск".

— Ясного космоса, ПЛ-341, — улыбнулась женщина. — Ждём вас на борту.

Окно связи вспыхнуло пиктограммой завершения сеанса и исчезло, а пилот с чувством выполненного долга откинулся на спинку единственного в кабине кресла. Помассировав виски, человек вынужден был заключить, что пари он проиграл — совершить пятьдесят рейсов подряд на самом деле выше его сил. И причина кроется несколько дальше, чем накопившаяся за двадцать три перелёта усталость... дальше на две тысячи шестьсот сорок три километра!

* * *

Разумеется, одним только пилотом разумная жизнь на совершающим плановый рейс пассажирском корабле ограничиваться не могла. В силу крайней оживлённости маршрута "Луна-Темполарис", челноки не пустовали никогда, и обычно собирали в одном месте и в одно время порядка двух сотен человек. Случавшиеся изредка исключения лишь подтверждали общее правило.

В пассажирском отсеке было весьма шумно: разбившийся на "группы по интересам" (и преимущественно учёный) люд коротал время в кругу коллег. Кто-то собрался вокруг спроецированной кем-то интерактивной голограммы и вёл оживлённую дискуссию, кто-то предпочёл общение с парой-тройкой друзей или знакомых, а кто-то и вовсе ошивался возле импровизированного бара. И если первые обсуждали какой-то перспективный эксперимент, а вторые — делились впечатлениями, то третьи банально употребляли лёгкие алкогольные напитки в хорошей компании, наслаждаясь последними минутами праздной жизни.

Но были и такие, кто абстрагировался от всей этой жизнерадостной суеты. Таковым оказался и руководитель кибернетического отделения Темполариса, Калинин Максим Олегович. Со стороны — ничем не выделяющийся сероглазый шатен среднего роста, которому с натяжкой можно было бы дать тридцать лет. И только намётанный глаз смог бы различить необычную плавность движений, характерную лицам, прошедшим подготовку в десантных частях военно-космических сил.

Молодой учёный стоял возле одного из настенных экранов и вглядывался во мрак кажущегося бесконечным пространства. Он всегда любил созерцать разноцветные дымки туманностей, свет далёких галактик, пронзающий холодную пустоту межзвёздного вакуума... и её саму. Возможно именно поэтому он приложил все усилия, чтобы надолго вырваться за пределы атмосферы родной планеты. И даже слегка перестарался — талантливого нейробиолога и программиста заметили и определили не абы куда, а на ведущий исследовательский комплекс человечества. Прошли одиннадцать долгих и тернистых лет, и вот он уже не рядовой сетевой инженер, а глава, ни много ни мало, целого научного отделения. Известный и уважаемый человек, да... Добился ли он своего? Добился. Удались ли жизнь?

Мужчина грустно усмехнулся.

Что ж, по крайней мере с ним навсегда останется космос. Пространство, притягивающее взгляд подобно струящейся воде и колышущимся языкам пламени. Бескрайние просторы Вселенной, хранящие великое множество тайн. Разве не они так манят его разум? Разве не они заставляют раз за разом бросать вызов неизвестности? Возможно и так... а, быть может, и нет.

Глава 1.

Предаваясь размышлениям, Максим, сам того не ведая, успел попасть в сферу интересов одного представителя не совсем биологической формы жизни. Или же, если говорить более точно, представительницы совсем не биологической формы жизни.

Уютно "дремавшая" в пассажирском кресле сребровласая девушка с точёной фигурой, которую многие бы сходу списали на генную инженерию (и не далеко бы ушли от истины), вдруг сладко потянулась и медленно огляделась по сторонам. С моделированием она закончила, а с отчётами прекрасно справится автоматика. Внутренне улыбнувшись получившемуся каламбуру, девушка поднялась с приютившего её кресла и направилась к одиноко стоящему возле голоэкрана Создателю. Да, в отличие от людей, на вопрос о своём происхождении она могла ответить предельно точно. Для неё не были секретом списки тех, кто оказался так или иначе причастен к созданию её платформы, равно как и не являлось загадкой имя того, кто пробудил её сознание.

— Закончила? — спросил, не оборачиваясь, услышавший приближающиеся шаги учёный.

— Результаты ещё не до конца обработаны — поэтому будем считать, что нет, — Вэйра встала рядом и тоже вгляделась в экран. — А ты о чём задумался?

— Ни о чём особенном. Обычным самокопанием занимался, — честно ответил кибернетик. И, повернувшись к собеседнице, пояснил: — Долгое время пытаюсь понять природу своей тяги к космосу, но эти попытки раз за разом оказываются безуспешными. Данное обстоятельство понемногу заставляет меня всё сильнее и сильнее склоняться к мысли, что причина лежит намного глубже обычной психологии. Словно призвание какое-то, ей богу.

— Не всё ли равно, что лежит в основе "личностной матрицы"? Вся практическая польза этого знания сводится к подтверждению формулировки "я такой, какой я есть".

— Какой учёный из того, кто не может до конца разобраться даже в самом себе? — глухо задал встречный вопрос человек.

— Как минимум — вот такой, — разумный кристалл демонстративно окинула себя взглядом. — Много ли ещё светлых умов могут похвастать созданием новой формы разумной жизни? Или управлением одним из крупнейших подразделений передового научного центра? Что-то я тебя не узнаю, Максим.

Как и ожидалось, за этот месяц она неплохо отшлифовала свои коммуникативные навыки, — удовлетворённо отметил про себя человек, перебирая в памяти реакции искина на различные ситуации в прошлом и сравнивая их с реакциями настоящими. Прогресс был налицо: его подопечная уже не ошибалась в определении эмоционального состояния окружающих, а своё и вовсе демонстрировала легко и непринуждённо. Но наибольшие изменения претерпела речь, став "живой" и лишившись сухости чётких формулировок и неуместных терминов. Подведя черту, кибернетик заключил, что полёт на Луну в большой компании себя более чем оправдал.

Мужчина позволил себе довольно усмехнуться, что не прошло мимо внимания собеседницы — и дало возможность легко определить истоки столь нехарактерного поведения. На секунду повисла звенящая тишина...

— Опять ты за своё?! — раздался негодующий возглас. — Тебе не кажется, что подобные "проверки" немного жестоки? И зачем их столько? Я же не железная!

— Разве чт... — учёный запнулся на полуслове и вместо того, чтобы усомниться в последнем утверждении, в примирение произнёс: — Пожалуй, эта действительно была излишней. Отныне никаких психологических тестов. Моё слово.

— Извинения приняты, — девушка улыбнулась, довольная своей маленькой победе.

Но радость эта несколько притупилась, стоило ей заметить приближение двух индивидуумов, которые обладали редким умением выводить из себя даже её. Равно как и способностью появляться всегда в самый "нужный" момент.

— Что за шум, а драки нет? — спросил заплетающимся языком рослый "заводила", сопровождаемый ни на шаг не отстающей от него девицей, что едва доставала макушкой ему до плеча.

С первого взгляда было понятно, что на этот раз неразлучная парочка, чьи постоянные подколки была вынуждена терпеть добрая половина Темполариса, несколько перебрала с горячительным.

— Никак наши голубки умудрились-таки не сойтись во мнениях?

— Никак наши доблестные счетоводы умудрились-таки напиться до чёртиков? — парировал словестный выпад Максим. — Или как там правильнее выразиться, если голуби мерещатся?

— До голубков? — как бы невзначай предложила Вэйра.

— Вот! Именно до голубков, — подтвердил кибернетик, не без злорадства наблюдая за вытянувшимися физиономиями нежданных визитёров.

— Слушай, Джек, — протянула Ли, — мне кажется, или они заранее сговорились?

— Наверняка, — чернокожий блондин утвердительно кивнул (по всей видимости, для большей убедительности своих слов). — Иначе выходит, что нас переиграли на нашем же собственном поле программист и андроид.

— Переиграли? Брось, мы же только начали... — зарождающийся высокоинтеллектуальный спор между двумя не совсем трезвыми персонами оказался прерван весьма неожиданным для них образом.

Сначала пол едва ощутимо дрогнул, а затем вполне явно почувствовалось торможение: силовые захваты ангара, призванные обеспечить шаттлу мягкую посадку, коснулись снежно-белой обшивки и начали втягивать его в недра впечатляющих размеров отсека. Как только корабль оказался внутри, пропустившее его "окно" начало стремительно уменьшаться в размерах, отсекая внутреннее пространство ангара от космического вакуума — а спустя ещё десяток секунд две метровой толщины панели сошлись, наглухо запечатав шлюз. В тот же момент с потолка раздался женский голос, окончательно сбивший математиков с мысли:

— Уважаемые пассажи... — запись, в свою очередь, оказалась прервана басом пилота. — Значит так, граждане, у вас десять минут на то, чтобы покинуть борт этой птички. Проверяйте на герметичность свои водолазные костюмы, то есть скафандры, и кыш отсюда! Мне ещё нужно успеть электронику маршевого движка перед следующим вылетом проверить.

— Знаем мы твою "электронику", Роберт! — крикнул в пространство Стив, каким-то чудом затесавшийся в дружный коллектив научных деятелей финансист.

— Кое-кто излишне осведомлённый, вместо удобного кресла, в следующий раз полетит на огнетушителе, — невозмутимо ответил пилот.

Навалившаяся вдруг невесомость заставила тех, кто посчитал происходящее забавным, убрать с лиц улыбки и направить силы в русло более приземлённое — на сохранение своего положения в пространстве. Сотворивший же небольшую пакость пилот с довольной физиономией выслушивал применяемые к нему эпитеты, заботливо улавливаемые чуткими микрофонами. Однако, к величайшему его сожалению, практичный учёный люд долго ругаться не стал, как и не стал требовать вернуть силу притяжения, а оперативно загерметизировал скафандры и покинул борт ставшего вдруг негостеприимным корабля.

Выбравшись наружу, пятнадцать десятков людей — и не только — оказались посреди просторного и светлого ангара. Впрочем, по-настоящему оценить его простор мешали пришвартованные у дальней стены два массивных транспортных корабля, а также не сильно уступающий им в размерах лайнер класса Земля-космос-Земля — по сравнению с ними, дюжина компактно расположившихся небольших шаттлов с хищными очертаниями выглядела совсем крохотной. Но от них и не требовалось своими силами выбираться из гравитационных колодцев планет или покрывать разделяющие их расстояния — "коньком" этих юрких машин были относительно непротяжённые орбитальные маршруты.

Конечно, бывшие пассажиры не стали разглядывать и без того хорошо знакомую технику, а совсем даже наоборот — поспешили как можно скорее покинуть открывшееся им царство вечной суеты. На чей-то предвзятый взгляд могло даже показаться, что пассажиры, контейнеры, разгрузочные дроны и бригады техников занимают места даже больше, чем все корабли вместе взятые.

Коротко попрощавшись с вознамерившейся посетить лаборатории Вэйрой, Максим направился в собственные аппартаменты, рассчитывая без лишней суеты вникнуть в произошедшие без него события. Но пока он по пути к жилому сектору Пятого кольца просматривал электронную почту, в голову забралась до боли навязчивая мысль о том, что было бы неплохо принять душ и хорошенько отоспаться. Немного поборовшись с ней скорее приличия ради, учёный решил так и поступить.

Но, разумеется, согласно одному безраздельно властвующему во Вселенной закону, столь лелеемому плану сбыться было не суждено: в аккурат на выходе из санузла на коммуникатор поступило сообщение с меткой "особой важности". Как раз тогда, когда мысли уже крутились вокруг одного-единственного предмета мебели. Беспощадная система, отвечающая за массовую рассылку, сумела-таки обнаружить присутствие адресата на станции и незамедлительно доставила пропущенное письмо.

Устало вздохнув, учёный активировал спящий уже больше месяца модуль дополненной реальности и по завершении короткой загрузки увидел "перед глазами" официального вида приглашение. Виртуальный лист, заполненный "фирменным" угловатым шрифтом Темполариса, был увенчан серебристым гербом — схематичным атомом лития со свёрнутой в кольцо двойной спиралью ДНК вместо ядра. Смирившись с неизбежным, Максим приступил к чтению.

Упуская все формальности, письмо сводилось к следующему содержанию: "Уведомляем, что сегодня, 21 мая 2262 года, в 18:00 по Центральному времени состоится заключительная конференция по теории структуры пространства и новейшим экспериментальным методикам. Особое внимание будет уделено возможности ограниченного манипулирования пространственно-временным континуумом. Убедительно просим Вас в установленное время явиться в главный конференционный зал Четвёртого кольца".

Окончательно уверившись, что добраться до кровати в ближайшее время ему уже никак не светит, мужчина опёрся спиной о дверной проём и погрузился в размышления.

Что ни говори, коллеги-физики действительно всегда любили использовать обтекаемые, но от того ничуть не менее многообещающие формулировки. Ограниченное манипулирование пространством, говорят? Значит, смогли-таки доработать одну очень перспективную теорию и даже успели подготовить экспериментальное оборудование. Ошибиться в данном утверждении сложно — заключительная конференция для того и проводится, чтобы донести подтверждённую (или почти подтверждённую) информацию до широкой аудитории. Предстоящий вечер обещал быть весьма насыщенным...

Закрыв глаза и установив прямую связь с имплантатом, кибернетик инициализировал возвращение устройства к штатному режиму работы. Штатному до боли в зубах: Максим входил в число тех, кому даруемая последними достижениями прогресса нечеловеческая работоспособность доставляла определённый дискомфорт. Да, он мог без особых трудностей — и даже не без удовольствия — неделю реального времени провести в виртуальной реальности, разрабатывая какой-нибудь "особо заковыристый" программный комплекс. Если того требовали обстоятельства, то срок непрерывного бодрствования можно было растянуть и на месяц, поочерёдно "отключая" участки коры — но в итоге всё равно становилось как-то не по себе, поэтому хотя-бы в отпуске хотелось почувствовать себя обычным человеком. Человеком, чьё сознание не разбито на несколько потоков, память не возведена в абсолют надстройками симбиотического контура и соответствующими подсистемами "многофункционального мозгового имплантата", а обмен веществ не контролируется триллионами нанороботов. Определённо, стоило отдать должное коллегам, старавшимся не беспокоить без острой необходимости, когда он пребывал в заслуженном отпуске.

Не прошло и пяти минут, как сонливость полностью сошла на нет, а разум обрёл кристальную ясность и разбился на четыре "я", незамедлительно слившихся воедино. Учёный мог себя "поздравить" — очередное становление "сверхчеловеком" прошло успешно.

Приводя в порядок внутренний мир, новоявленный "сверхчеловек" не забывал и о мире внешнем — уже надетый светло-серый "деловой" скафандр был тому подтверждением. Впрочем, в обиходе личная экипировка противовакуумной защиты именовалась не иначе как "вэзэшка" — слишком облегающей была фактура, чтобы находиться в одном ассоциативном ряду с космической экипировкой прошлого. Да и облачение в неё занимало куда как меньшее время. Минута на сборы — и учёный покинул давно успевшие стать родными стены, на ходу завершая регламентные тесты нового элемента одежды. На плечах золотились погоны подполковника, а на груди красовалась символика отделения кибернетики — красный треугольник, разделённый тёмно-серой буквой "Y".

* * *

Пока окружённая силовым коконом Вэйра петляла по транспортным тоннелям Третьего кольца, в ней всё сильнее крепла уверенность в том, что вокруг затевается нечто масштабное. Плотный сверх всякой меры пассажиро— и грузопоток, характерные формы контейнеров, проложенные прямо по стенам пучки сверхпроводящих кабелей — всё это могло означать только одно. А именно — подготовку к проведению сложного и крайне энергоёмкого эксперимента.

Сгорая от любопытства, но упрямо не желая заглядывать в информационные системы за подсказками, искин уже на своих двоих спешно преодолела отделяющие лаборатории от транспортного узла несколько коридоров, буквально влетела в открытый шлюз... и как ни в чём ни бывало остановилась перед работающим с консолью человеком, за два шага погасив немалую инерцию.

— Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал! — не обделённое интеллектом лицо оторвавшегося от экранов "старого профессора" озарила добродушная улыбка. — Ну, каково было впервые оказаться на поверхности небесного тела, непоседа?

— Весьма... необычно, Николас Сергеевич, — Вэйра старательно продемонстрировала смущение.

Впрочем, у неё действительно никак не выходило определиться со стилем ведения диалога. Шестидесяти пяти летний доктор наук, специализирующийся в области физики элементарных частиц, относился к ней с нескрываемым теплом, похоже, в глубине души воспринимая её не иначе как внучку — или, на худой конец, как любимую ученицу. А тот факт, что она испытывала ничуть не меньшее уважение к тому, кто действительно научил её многому, только усиливал упомянутую неопределённость.

— Когда осознаёшь, что под ногами лежит не пара метров металла и пластика, а десятки триллионов тонн твердой породы, и прижимает тебя к ним не центробежная сила или силовое поле, а настоящая гравитация, возникает положительная эмоциональная реакция, — попыталась объяснить свои ощущения искин. — В общем, понравилось!

— Однако... — задумчиво обронил профессор, сразу отметив произошедшие с ученицей кардинальные перемены, — Похоже, как и утверждал наш общий приятель, "смена обстановки" взаправду не прошла бесследно. Хорош парнишка, не правда ли? Недаром гением слывёт.

— Ох и не любит же он эту славу, — вздохнула Вэйра. — Всегда отшучивается, что "всего лишь выполняет свою работу, в меру собственных сил и способностей". И всегда утверждает, что любой квалифицированный специалист на его месте справится не хуже.

— Роль личности в истории всегда была предметом дискуссий, — ответил учёный. — Сколько людей, столько и мнений. Кто-то считает себя или кого-то другого едва ли не центром Вселенной, а кто-то — лишь клеткой огромного организма цивилизации. Всё зависит от того, как посмотреть.

— Но ведь истина остаётся неизменной — даже одна единственная клетка способна изменить весь организм. Вклад каждого разумного меняет этот мир, чей-то — больше, чей-то — меньше.

— Запомни, красавица, далеко не всем всё столь же очевидно, сколь и тебе. Ты подобна стороннему наблюдателю, способному судить независимо и непредвзято, — вкрадчиво произнёс Николас, и, уловив скользнувшую по лицу собеседницы грустную улыбку, добавил: — Но, поверь, тебе всегда найдется место среди людей, даже если ты предпочтёшь какой-то иной облик гуманоидному... да хоть в "шкаф" серверный перебирайся! Важна суть. Ты одна из нас.

— Спасибо... спасибо вам, — чуть погодя ответила искин. — Я запомню эти слова.

— Да не за что... — на этот раз неловко себя почувствовал уже сам профессор, но тут же спохватился: — Кстати, может, хватит уже на пороге стоять? Пока мы тут философствуем, внутри дожидается уникальное оборудование!

По тому, как загорелись живым интересом глаза ученицы, Николас убедился, что попал в яблочко, и теперь экспериментальная установка, не так давно прибывшая с поверхности, уж точно отвлечёт её от невесёлых мыслей. Сама же искин, за какую-то долю мгновения считав схему электроснабжения огромной лаборатории (и воскликнув что-то вроде "совсем забыла!"), едва ли не бегом устремилась к обнаруженной установке.

— И в самом деле, непоседа, — озвучил собственные мысли профессор, и размеренным шагом направился туда, где, несомненно, совсем скоро будет вершиться история.

* * *

— Приветствую товарищей физиков! — провозгласила Вэйра, оказавшись внутри, и только после этого обратила внимание на показания систем активного мониторинга.

— Нет здесь физиков... — подтвердил достоверность полученной сканерами информации недовольный голос.

— Здесь есть только два обиженных на весь мир математика, — вторил ему другой, более мягкий и тонкий, но не менее недовольный.

— А вас двоих сюда каким ветром занесло? — опешила Вэйра, пытаясь понять, как эта двоица смогла оказаться в лаборатории раньше неё.

— Добровольно-принудительным, — буркнул Джек.

— Нам обеспечили прямую "трубу", — пояснила Ли. — Выловили не менее прямой мыслесвязью, сообщили, что мы срочно нужны для каких-то нестандартных расчётов, и обеспечили!

— Так что пришлось выгонять из крови алкоголь и в срочном порядке приниматься за работу, которой в итоге оказалось на каких-то пять минут, — закончил печальную повесть "доблестный счетовод".

— А всё потому, что в вашем алгоритме приведения иррациональных чисел к виду, пригодному для подстановки в наш набор функций, описывающих одиннадцатимерное пространство, ещё никто кроме вас так до конца и не разобрался! — нетерпящим возражений тоном ответил откуда-то из-за спины Вэйры руководитель отделения физики пространства, коим и являлся Николас Сергеевич. — А нам необходимо срочно внести корректировки в систему позиционирования!

— Разве мы виноваты, что кому-то этот алгоритм кажется нелогичным? И как вы вообще собирались в нём разобраться по сокращённой форме? — спросил Джек, ещё не успев осознать, к чему может привести сказанная последней фраза.

— Постой... Так вы дали нам упрощённый вариант?! Да мы неделю убили по вашей оплошности! — приступил к головомойке старый профессор.

Видным деятелям математических наук, по неосторожности вызвавшим праведный гнев начальства, оставалось только посочувствовать.

Вэйра же, тем временем, вполне справедливо рассудила, что её этот "разговор по душам" никоим образом не касается, и решила переключить своё внимание на нечто более интересное.

Впрочем, со стороны сама экспериментальная установка едва ли могла кого-то впечатлить — особенно если не считать её частью окружившие площадку генераторы силовых полей военного образца и "шкафы" управляющих систем. Пара взаимоперпендикулярных массивных обручей-эффекторов высотой в два человеческих роста, на четверть утопленных в монолитное основание — вот и весь внешний вид устройства, проходящего в реестрах как "генератор резонансных колебаний". Вот только сходу понять принципы работы его высокотехнологичной "начинки" способен был от силы десяток разумных во всей Солнечной системе. Как ни странно, Вэйра входила в их число.

Зайдя под свод ободов, девушка, полная гордости созидателя, начала увлечённо исследовать словно сошедший со страниц чертежей "резонатор". И право на гордость Вэйра имела: в проектировании установки она принимала непосредственное участие. Вот только она и предположить не могла, что прототип будет построен настолько быстро — даже трёх месяцев не прошло. Закончив с пассивным сканированием, искин стала было снимать показания с датчиков... и была несказанно удивлена, когда в ходе последовательного опроса один из них не отозвался. Но когда отклик не был получен даже после перехода на низкоуровневые протоколы обмена, она недолго думая (но всё же предварительно просчитав прочность конструкции) вскарабкалась на вершину "сферы" и приложила ладони к оказавшейся "слегка бракованной" части эффектора.

Сформировала задачу, спроецировала поле подпитки, произвела впрыск пары миллиардов нанитов, проложила технологический канал... за чем её и застал случайно брошенный взгляд хозяина лаборатории, всё ещё отчитывающего подчинённых. Осознав происходящее, профессор просто потерял дар речи.

— Э... эй, девица! — крикнул Николас Сергеевич, отойдя наконец от шока. — Ты чего с аппаратом сотворить удумала?! Никак угробить результат нашего десятилетнего труда намерилась?

— Ничего я повреждать не собиралась! — крикнула в ответ "девица". — Напротив, произвожу комплекс восстановительных работ.

— То есть как — восстановительных работ? — сбавил тон подошедший учёный. — Производственный брак?

— Скорее всего. После проведённых сегодня испытаний датчик напряжения на восьмой силовой линии ведущего обода перестал передавать значение. Странно, что никто этого не заметил.

— Диагностику установки ведёт тот же кластер, что и осуществляет управление — мы решили слегка упростить архитектуру, — профессор потёр переносицу и окинул взглядом "шкафы". — Как видишь он сейчас выключен. И ты, походя, в который раз спасла нас от конфуза. Благодарю.

— Не стоит благодарности, я всего лишь потакала своему любопытству.

— Всем бы такое любопытство, — добродушно проворчал профессор. — И вообще, давно хотел сказать. Может, хватит уже на "вы"? В "учёности" ты мне не уступаешь, а я не такой уж и старый, всё-таки!

— Но... — вновь попыталась возразить Вэйра.

— И никаких "но"! — настоял на своём хозяин лаборатории. — Николас. Просто Николас.

— Хорошо... Николас, — кивнула искин, одновременно отпустив обруч резонатора. — Всё, с датчиком я закончила... — ага, есть сигнал! Думаю, стоит отрядить сюда пару техников для физической проверки остальных, я бы не стала исключать брак всей "партии", — девушка ловко спрыгнула на углепластик.

— Непременно, и не только их... — Николас осёкся и, сверившись со временем, недовольно покосился на стоящих поодаль и старательно пытающихся изобразить пустое место математиков. — Так, что-то я с вами совсем из графика выбился — до конференции остаётся меньше часа, а мы до сих пор в лаборатории! Бегом в конференц-зал!

Глава 2.

Огромных размеров зал, площадь которого могла бы поспорить с доброй половиной футбольного поля, выглядел впечатляюще. Иначе просто и быть не могло: именно в нём проводились самые значимые собрания, именно в его стенах звучали доклады о передовых разработках, именно в этом месте официально подтверждались самые безумные теории и опровергались незыблемые, казалось бы, "законы". Поэтому нет ничего удивительного в том, что данный отсек мог легко вместить две с половиной тысячи человек и был первоклассно оснащён технически.

Последнее бросалось в глаза особенно сильно — вместо потолка простиралось местами покрытое высокими перистыми облаками бездонное синее небо, с которого лился рассеянный белый свет, вокруг раскинулась долина какой-то реки, а внутри полигонального прозрачного купола тянулись ровные ряды кресел. Свободных мест уже почти не осталось, и их число таяло на глазах — из расположенных по краям рядов чёрных провалов то и дело появлялись спешащие люди. Многие входящие хоть и удивлялись не совсем соответствующему случаю окружению, но виду не подавали: в экстраординарности отделению физики не откажешь, могли ведь и поверхность Солнца фоном выбрать — был уже прецедент...

Совсем скоро зал оказался заполнен окончательно, и на небольшом возвышении, предназначенном непосредственно для докладчиков, открылся широкий провал, знаменующий прибытие "виновников торжества". Первым из темноты на свет вышел подтянутый человек лет пятидесяти на вид — что было весьма необычно в эпоху общедоступного омоложения — и уверенным шагом направился к кафедре. Вслед за Николасом Сергеевичем (а это был именно он) появились ещё два неполных десятка лиц... среди которых, к немалому своему удивлению, Максим заметил и свою подопечную, сильно выделяющуюся на общем фоне другой символикой на груди.

"Волнуешься?" — мысленно спросил кибернетик, поймав напряжённый взгляд голубых глаз. — "И когда это наши обожаемые физики успели тебя в оборот взять?"

"Слегка", — прозвучал в голове знакомый голос. — "Чувствую себя немного... неопределённо. А в "оборот", как ты выразился, я сама вызвалась".

"И ведь ни словом не обмолвилась... Кстати, ты там резонатор часом не доломала окончательно? Говорят, экспериментальные установки — это не деревья, и лазать по ним не следует".

"Много чего говорят", — парировала Вэйра. — "А ты, смотрю, не лучше — хотела сюрприз устроить, а тебе и так уже всё известно..."

"Да какой уж тут сюрприз, когда от ваших пришло техзадание в полторы сотни стандартных страниц. Оказалось, что "мозги" новой игрушки всея Третьего кольца требуют срочной корректировки".

"Теперь понятно, на кого Николас возложил доводку навигационных модулей", — усмехнулась искин.

"А я что?", — мужчина повёл бровью, — "Переслал лаборантам — пусть развлекаются".

"Начальство — на мероприятие, подчинённые — работать. Справедливое разделение должностных обязанностей".

"Самое что ни на есть", — подтвердил кибернетик. И, заметив опустившуюся тишину, добавил: — "Что ж, ни пуха тебе, ни пера. Начинается".

"К чёрту!" — не стала обманывать надежды девушка и, поставив тем самым в диалоге логическую точку, закрыла соединение.

Едва ощущение контакта сознаний пропало, перед глазами на мгновение вспыхнула табличка с уведомлением об окончании сеанса мыслесвязи, а в следующий миг они уже смотрели на возвышающуюся впереди кафедру. За последней стояли хорошо знакомые лица — ведущий инженер проекта, Виталий Тёркин, и непосредственный его руководитель, Николас Сергеевич, которым, судя по всему, и надлежало провести церемонию открытия конференции. Остальные докладчики, чей черёд настанет позже, разместились в креслах на приличном удалении от края подиума.

Казалось, зал затих в молчаливом ожидании, но такое впечатление было обманчивым: если прислушаться, можно было различить шёпот множества голосов, присущий предприятиям подобного рода. Но когда над кафедрой взметнулся голографический герб Темполариса, этот "фон" исчез, словно и не было вовсе.

— Уважаемые дамы и господа, мои коллеги, — начал свою речь физик. — Рад видеть всех вас на первой конференции, посвящённой вопросам мгновенного перемещения объектов в пространстве.

По залу пронёсся удивлённый ропот, на что профессор лишь широко улыбнулся.

— Не сомневайтесь, вы не ослышались — речь сегодня пойдёт именно о телепортации. И этот значимый факт даёт мне смелость заявить, что этот день является знаменательным не только для участников Проекта — но и для всего человечества, — учёный выдержал длинную паузу.

— Начну же я, пожалуй, издалека. Многие из вас, должно быть, ещё помнят шумиху, поднятую произошедшим в недалёком прошлом на орбите пятой планеты нашей системы феноменом, итогом которого стало исчезновение её спутника. Напомню, в ходе скоротечного процесса неизвестной тогда природы, сопровождавшегося поистине чудовищным электромагнитным импульсом, находившаяся в перицентре своей орбиты Метида просто исчезла, не оставив после себя ничего. Ни обломков, ни пыли... ни единой зацепки. Тогда было предпринято множество попыток хоть как-то обосновать произошедшее, но все они оказались безуспешными.

— Как выяснилось значительно позже, верным оказалось самое невероятное из высказанных предположений. По итогам проделанной за минувшие десять лет колоссальной работы, я от лица всего подразделения могу с уверенностью заявить: загадка прошлого разгадана, и на вопрос о том, что же случилось с луной, имеется однозначный ответ. Сорокакилометровая каменная глыба никуда не исчезла, а просто переместилась за пределы Солнечной системы. Около полугода назад была рассчитана приблизительная точка выхода пропавшего объекта, и вскоре он оказался обнаружен, — за спинами докладчиков возникла проекция усеянной кратерами Метиды, некогда являющейся одним из спутников крупнейшей в системе планеты, а ныне пребывающей в нескольких миллиардах километров за орбитой Плутона. — Не сомневаюсь, вы прекрасно понимаете, что это означает.

— Результатом всех этих лет исследований и бесчисленных экспериментов стало значительное изменение представления о структуре пространства, уже повлекшее за собой немало открытий, и одним из важнейших, безусловно, является раскрытие механизмов телепортации. Набор поправок, требующих внесения в Общую Теорию в целом и Стандартную Модель в частности, уже подготовлен. Более того, создан и готов к испытаниям экспериментальный прототип, а вскоре завершится разработка устройства, позволяющего многотонным объектам преодолевать световой барьер. Именно так, дамы и господа. В самом ближайшем будущем человечество обретёт... дорогу к звёздам, — закончив речь, физик отошёл от кафедры, передавая слово. Тишина в зале стала абсолютной: слишком ошеломляющим оказалось заявление.

— Благодарю, Николас, — принял "эстафету" Виталий. — От себя добавлю, что испытания упомянутого прототипа будут проходить на нашем орбитальном комплексе. Первый запуск намечен на завтрашний день...

Введение слушателей в курс дел продолжалось ещё около получаса, после чего последовал пятнадцатиминутный перерыв. И как только все вернулись на свои места, к залу вновь обратился Николас:

— На этом церемония открытия подходит к концу, и мы передаём слово куратору теоретической базы Проекта. Смею полагать, что в представлении он не нуждается.

С одного из расположенных за кафедрой кресел, взметнув серебряную гриву волос, поднялась стройная фигура куратора. Старый профессор оказался прав — обладательница этой фигуры в представлении не нуждалась: о человеке, успевшем отметиться чуть ли не в каждом направлении деятельности Темполариса, не слышал разве что ленивый. Но о том, что эта неординарная личность и не человек вовсе, знало куда как меньшее число представителей данного вида: уж в чём-чём, а в недобросовестном поддержании на исследовательском комплексе уровней секретности "безопасников" обвинить было сложно.

Встав за кафедру, Вэйра поприветствовала зал и огласила краткий список тем, которые окажутся затронутыми в ближайшие два часа. А затем, развернув многочисленные поясняющие голограммы, приступила к объяснениям.

— Прежде всего, позвольте попросить вас вспомнить, что есть движение. То самое движение, что окружает нас всюду — от биения сердец, и до вращения галактик, — девушка выдержала небольшую паузу. — Кто-то скажет, что оно — суть изменение положения в пространстве... и будет прав. Кто-то уточнит про относительность и напомнит про время — и будет прав дважды. Что же, позвольте вас поздравить: вы уже знакомы с понятийной базой телепортации. И не стоит так удивляться, ведь она — лишь частный случай движения.

— Но что именно следует считать телепортацией? Мгновенное перемещение из одной точки в другую? Сомнительно, ведь тогда любое движение можно рассматривать как множество последовательных телепортаций. Быть может, обязательным условием должна быть сверхсветовая скорость перемещения? И снова неверно — даже свет не способен обогнать себя самого. Оставим бесконечные скорости и энергии уделом мечтателей и романтиков: тот путь, который так сложно пройти прямой, может быть пройден в обход... а длина обходного пути может быть нулевой! Итак, дамы и господа, телепортация — это такое перемещение, при котором никакое физическое пространство между исходной и конечной точками не пересекается в принципе. Именно его мы сейчас и рассмотрим...

Вэйра говорила долго, периодически уступая слово другим участникам конференции — и с каждым сказанным словом слушатели всё больше осознавали, что речь идёт не о каком-то фантастическом явлении, а о механизме столь же обыденном, как полёт на реактивной тяге — пусть и несоизмеримо более сложном.

Зал опустел только далеко заполночь: после официального закрытия посетители покидали его весьма неохотно, и организаторы решили провести ряд семинаров. Но даже после того, как окончились и они, внутри всё ещё остались люди — "верхушкам" отделений, "китам" Темполариса нашлось что обсудить... И едва ли бы кто-то без посторонней помощи смог вспомнить, каким чудом ему — или ей — удалось добраться до своей обители и провалиться-таки в столь долгожданный сон.

* * *

Яркий белый свет восьми маршевых двигателей, диаметр дюз каждого из которых превышал добрый десяток метров, буквально вспарывал окружающую тьму, а осуществляющий с их непосредственной помощью торможение трёхсотметровый корабль неуклонно приближался к орбитальной станции.

— Центр! — прозвучал в диспетчерской гулкий голос капитана транспортёра. — На связи борт ТФ-А-012, осуществляющий доставку четвёртого энергетического модуля. Запрашиваем разрешение на сближение.

— Борт ТФ-А-012, это Центр! Сближение разрешаем. Производите стыковку модуля к Первому кольцу в позицию 07Е. Подробные инструкции уже загружены в вашу систему.

— Указания приняты, приступаем!

Когда захваты стыковочных модулей наконец сошлись, соединив с Темполарисом последнюю из четырёх временно демонтированных с Верфей термоядерных электростанций, по относительно небольшому помещению Центра управления пронёсся облегчённый вздох пары десятков человек.

— Ну что же, коллеги, — нарушил возникшую было тишину руководитель Проекта, твёрдо решивший лично проконтролировать все его этапы. — Основная часть подготовительной работы позади. Начинайте трансляцию объявлений, а я, пожалуй, пойду пригляжу за своими орлами.

* * *

— Внимание всем! Напоминаем, что через полтора часа, ровно в 12:00 по Центральному времени, будет произведено отключение электроснабжения большинства систем станции. С подробным списком можно ознакомиться в дублирующем сообщении, переданном на ваши коммуникаторы. Также, в связи с ослаблением силовых щитов и потенциальной опасностью предстоящего эксперимента, всем остающимся на станции надлежит облачиться в скафандры максимальной защиты. Тех же, кому необходимо спуститься на поверхность, просим поторопиться: последний лифт уходит в 11:30. Конец сообщения, — отгремело воспроизведённое акустически объявление.

Максим нехотя вынырнул из объятий сна и, приподнявшись с кровати, рассеянно осмотрелся по сторонам. Дождавшись окончания синхронизации с имплантатом, он сфокусировал взгляд на одном из оставшихся ещё со вчерашнего дня голоэкранов, отображающем медленно вращающуюся объёмную схему Темполариса. Все имитирующие каркас линии оказались подсвечены зелёным — техническая часть была готова к предстоящим испытаниям.

Мысленно обругав диспетчеров за столь невежливую побудку, себя — за непозволительно долгий сон, и тихо пробормотав ещё что-то недовольно-невнятное, учёный привёл-таки тело в вертикальное положение. За две минуты проведя интенсивную разминку, кибернетик окончательно настроился на рабочий лад и направился к зеркальной стене. Лёгкое касание — и отражающая свет панель исчезла, открыв взору заполненную весьма и весьма специфическим снаряжением нишу. Бросив не лишённый ностальгии взгляд на содержимое, Максим решил всё же ограничиться только тем, что было приказано, а поскольку приказано было "облачиться в скафандр максимальной защиты", то выбор сам собой пал на действительно "максимальный" вариант. Усмехнувшись, учёный извлёк из ниши кейс с тяжёлым экзоскелетом. Прототипом боевого экзоскелета класса "феникс".

Внешне "феникс" мало чем отличался от своих гражданских собратьев — разве что был чуть более крупным вследствие большего числа слоёв. Истинные же отличия крылись на куда более глубоком уровне: новейшие генераторы силовых полей, сверхпрочный материал со способностью распределять нагрузку по всей поверхности, равно как и весьма совершенную систему маскировки разглядеть невооружённым глазом было действительно крайне сложно, а ведь это была только вершина айсберга. Впрочем, гораздо более затруднительно было бы узнать, каким образом учёный смог достать подобный "доспех" в личное пользование. И практически невозможно, что на самом деле он сумел выбить два таких экзоскелета.

Закончив с облачением в жёсткий материал, кибернетик активировал одну за другой подсистемы брони, после чего запустил процедуру подгонки. Скафандр ответил на команду принятием формы тела, а затем и вовсе стал "второй кожей": данные от бесчисленных датчиков рекой устремились в имплантат, а от него — в нейронные сети носителя. Сам же владелец, прогнав серию необходимых тестов и отключив усиливающие приводы экзоскелета, направился в командный центр.

* * *

— Восемьдесят шестой с девятого на десятый разъём, — сообщил напарнику увешанный инструментами молодой парень, устало сверяясь со списком.

— К десятому подключен дублирующий, — ответил копающийся в распределительном блоке техник. — Подключаю к одиннадцатому, поправь схему.

— Поправил, — координатор проставил в список последнюю отметку и обратился к непосредственному начальнику, на что тот лишь рассеянно кивнул: — Монтаж дополнительной резервной линии окончен.

Несмотря на то, что в большей части отсеков Третьего кольца уже не осталось ни одного человека, лаборатория пространственной физики не спешила входить в их число. Пустела она медленно и неохотно: перед тем, как оставить эксперементальный комплекс на попечение автоматики, учёные предпочли трижды всё перепроверить.

— Энергоснабжение стабильно, управляющие программные модули исправны, отклонения результатов телеметрии оборудования от расчётных значений лежат в пределах погрешности измерений. Установку можно запускать хоть сейчас, — сообщила окружающим вернувшаяся в реальность Вэйра, озорно блеснув глазами.

— Я тебе запущу! — пригрозил девушке стоящий неподалёку Николас, оживлённо манипулирующий виртуальной клавиатурой. — Действуем как запланировано, без излишней инициативы. А кое-кому бы уже и отдохнуть не помешало, двенадцатый час из лаборатории не выходишь!

— Подключаю модуль системного монитора... — монотонно произнесла тихим голосом девушка. — Фрагментация памяти: 3,01%. Потребность в реструктуризации основных программных модулей: отсутствует. Общая загруженность ядра: 46,89%. Остаточный ресурс элемента питания: 99,62%. Изно...

— Знаю я все эти твои штучки, можешь не напоминать. Да и вообще... — профессор неопределённо взмахнул рукой (что в переводе означало нечто вроде "поступай как знаешь") и, повернувшись к подчинённым, скомандовал: — Тут мы закончили. На выход, товарищи!

* * *

В просторном восьмиугольном отсеке царила рабочая атмосфера: гомон множества голосов полностью заглушал едва уловимый гул оборудования, а переходящие с места на место люди бросались в глаза гораздо сильнее, чем мерцающие повсюду голограммы. Всего в командном центре собралось почти шестьдесят человек, и в расположенном уровнем ниже зале — ещё около четырёхсот. Окажись здесь кто-то посторонний, он легко мог бы спутать центр с тактическим полевым штабом в разгар какой-то неведомый войны: все до единого были облачены в сильно напоминающие боевую броню скафандры, со всех сторон то и дело раздавались своеобразные рапорты и команды, сотни голоэкранов выводили огромный объём информации... Впрочем, в некотором смысле этот посторонний оказался бы прав — у этих людей действительно был свой фронт и своя война. Война с неизвестностью.

— Энергетические центры работают в штатном режиме, выходная мощность составляет 104% от расчётной. Уровень заряда накопителей — 99,83%, до завершения зарядки осталось 143 секунды.

— Поднять напряжение на 117-ой линии до второго порогового значения!

— Перебоев связи с Кольцом не зарегистрировано, силовые поля стабильны.

— Точка назначения определена, направляющий вектор подтверждён!

— Зарядка накопителей завершена! — наконец возвестил громкий возглас, пришедший со стороны терминалов техников.

— Ну что же, коллеги, — обратился к окружающим руководитель Проекта. — Мы готовы начать эксперимент. Развернуть силовой кокон!

Повинуясь команде, в нескольких километрах от командного центра, в недрах Третьего кольца зародился и затух источник вибрации, сопровождающей активацию генераторов силового поля тяжёлого класса. Окружающее экспериментальную установку пространство подернулось лёгкой дымкой, краски потускнели: возведённая защита пропускала лишь заранее предопределённый диапазон длин электромагнитных волн, именуемый видимым светом. Да и тот с некоторыми ограничениями.

— Силовой кокон развёрнут, отклонений не наблюдается, — подтвердил исполнение команды один из операторов.

— Запустить резонирующую пару!

— Есть запустить резо... — отвечающий запнулся на полуслове и замолчал.

— В чём дело? — обеспокоенно спросил Николас. — Ну же, говори!

— Команда... она не проходит, — голос оператора дрогнул. — Физическая неисправность, кабель повреждён. Проверяю дубли... дублирующие повреждены!

На мгновение повисла давящая тишина, но тут же оказалась нарушена диспетчерами:

— Связь с лабораторией потеряна! Основной распределительный узел в секторе 3К-С-121 неисправен, системы активного мониторинга обесточены.

— Параметры повреждений?

— Нет данных.

— Да что, чёрт возьми, происходит?! — не выдержал наконец профессор. — Кто отвечал за проверку этого узла, будь он неладен?! Пусть встаёт и идёт устранять неисправность. Лично.

— Но этот узел все тесты успешно прошёл... — поднявшаяся на ноги Вэйра растерянно вывела полученные ранее показания на голограмму и сравнила с эталоном. — Он в принципе не мог выйти из строя, разве что...

— Разве что ошибка была допущена ещё на этапе разработки, — согласно кивнул Николас.

— Ну, тогда я пошла? — неуверенно произнесла девушка, вопросительно взглянув на учёного.

"Тебя никак на приключения потянуло?", — укоряюще обратился к подопечной Максим. — "И ты наивно полагаешь, что я тебя отпущу одну? Если так, то ты глубоко заблуждаешься..."

— В таком случае, составлю компанию, — произнёс кибернетик уже вслух. — Николас, будь добр, вышли вслед за нами команду техников со всем необходимым оборудованием и пару инженеров. Мы подготовим площадку для монтажа.

— Техники нагонят вас через десять минут, — только и смог сказать собравшийся пойти на попятную глава Проекта.

Вмешательство коллеги попросту не оставило ему другого выхода.

"Ты уверен?" — спросила Максима уже почти состоявшаяся напарница.

"Смотря в чём", — ответил учёный. — "В целесообразности твоего сопровождения?"

"Сейчас там весьма неудобные, даже опасные условия. Уровень "Б", не ниже".

"Моё снаряжение удовлетворяет всем требованием техники безопасности, а опыт позволяет провести восстановительные работы практически любой сложности. Или ты не рада моей кандидатуре?"

"Вовсе нет, скажешь тоже..." — Вэйру откровенно возмутила подобная постановка вопроса. — "С тобой мне будет намного спокойнее".

"Вот и договорились", — заключил человек, последовав за направившейся к выходу напарницей.

Глава 3.

Седьмой транспортный узел встретил пару прибывших в него разумных на редкость неприветливо: на время проведения эксперимента жизнь в многокилометровом кольце остановилась, а само оно было фактически переведено в режим консервации. Внутри царил космический вакуум и невесомость, а аварийное освещение с трудом разгоняло мглу тусклым оранжевым светом, придавая обстановке ещё большую мрачность. Поэтому нет ничего удивительного в том, что беспокойная атмосфера мгновенно передалась и двойке учёных, незамедлительно начавших снятие показаний с автономных модулей сбора статистики, играющих роль "чёрных ящиков".

"Похоже, тут нечто посерьёзнее одиночного пробоя будет", — резюмировал Максим, настороженно вглядываясь в темноту отходящего от узла тоннеля. — "Ты только посмотри на эти показания, они же совсем вразрез с полученными телеметрией данными идут!"

"Действительно странно", — напарница решила последовать примеру и тоже задействовала мыслесвязь. — "Ошибка контролирующего оборудования?"

"Хотелось бы верить, но, похоже, это не так...", — человек вдруг резко изменился в лице и перешёл на радиосвязь: — Центр, меня слышно? Центр?! Проклятье!

"Дальняя связь пропала, что-то подавляет сигнал", — сообщила Вэйра, которой никак не удавалось сложить разрозненные факты в единую картину. — "А незадолго до этого перестала отвечать сеть концентраторов, на которую завязаны наши квантовые передатчики".

"Уходим отсюда, быстро!" — кибернетик схватил напарницу за руку и, оттолкнувшись от стены, полетел в сторону шлюза, поясняя свои действия уже в движении: — "Всё слишком красиво, чтобы быть совпадением: это даже не диверсия, это — очень качественное прикрытие операции. И нетрудно догадаться, какой именно".

Но, не смотря на быструю реакцию, вовремя покинуть грозящий стать ловушкой отсек не удалось: бездушная автоматика шлюза оказалась глуха к стремлениям живых и в соответствии с поступившей командой заблокировала его монолитной плитой полуметровой толщины. Спустя какое-то мгновение мигнуло и погасло аварийное освещение, оставив пространство на откуп ликующему мраку и заставив учёных совершать жёсткое торможение о возникшую на пути преграду уже в темноте.

Выругавшись, Максим включил прожекторы шлема и сместился к стене по правую сторону от шлюза, где всего пару секунд назад дымкой растаял голографический пульт управления. Знающие руки быстро сняли тонкую пластинку из углепластика, скрывающую за собой ручной привод створок, и попытались с силой крутануть вентиль. Упрямый механизм не поддался ни на долю градуса — его намертво заклинило.

"Хороши, черти!" — неоднозначно заметил человек, и в ответ на немое недоумение пояснил: — "Грамотно действуют, я бы даже сказал, профессионально. И не придерёшься. Кто-то постарался сделать всё возможное, чтобы о разворачивающихся здесь событиях не узнал никто, как минимум в течение ближайших нескольких часов. Думаю, все остальные входы-выходы тоже заблокированы наглухо".

Учёный один за другим начал воскрешать в памяти пласты давно не используемых на практике знаний, параллельно отключив прожекторы и активировав боевые подсистемы экзоскелета, по большей части отвечающие за сканирование пространства и маскировку. Секундой позже Максим удовлетворённо хмыкнул, получив уведомления об успешном старте всех затребованных модулей и переходе на штатный режим работы. Непроглядная темнота развеялась, мир окрасился в оттенки серого — экраны шлема привели получаемые системой активного мониторинга данные к привычному для человеческого глаза виду.

"Похоже, сегодня мне придётся тряхнуть стариной", — мужчина повернулся к внимательно наблюдающей за его действиями напарнице. — "Вот только с тобой что делать прикажешь?"

"Что делать?" — переспросила Вэйра. — "То есть, ты собираешься в одиночку выступить против диверсионной группы неизвестной численности, а меня оставить в каком-нибудь отсеке?"

"Именно так и планирую", — безапелляционно заявил Максим, но скорее почувствовав направленный на него возмущённый взгляд нехотя добавил: — "Послушай, война — это не весёлые "пострелушки". Это грязь, кровь и боль. Я — оперативник с большим стажем, официально всё ещё действующий, и сделать всё возможно для отражения нападения — мой долг. Ты же — гражданское лицо, ни разу не державшее в руках оружие. Какой с тебя боец?".

"Грязи я не боюсь, кровь у меня весьма специфическая, а боли и подавно не чувствую. Неужели ты считаешь, что я буду тихо сидеть в уголке, в то время как ты с голыми руками идёшь на этих", — девушка неопределённо махнула рукой в сторону тоннелей.

"С голыми руками? Уволь, я не настолько спятил. Неподалёку от нас расположено некое хранилище со скромным названием "3К-Х-004", в котором имеется вполне достаточное количество "игрушек", способных неприятно удивить даже самого искушенного оппонента. И у меня на него большие планы", — человек зло усмехнулся.

"Тогда тем более, лишняя огневая поддержка тебе не помешает", — продолжила гнуть свою линию Вэйра. — "Поверь, я знаю с какой стороны браться за оружие".

"Хорошо, но у меня есть два условия", — отрезал Максим.

"И какие же?", — полюбопытствовала искин.

"Условие первое — ты не лезешь на рожон, а ведёшь позиционный бой. Условие второе — ты не проявляешь самодеятельность, а беспрекословно выполняешь мои приказы. Сказал залечь — значит залечь, сказал вслух сосчитать до двух и кувыркнуться назад — так и делаешь, не задаваясь вопросом о целесообразности данных действий. Всё понятно?" — Максим и сам не заметил, как его мыслеобразы приняли характерный для приказов "окрас".

"Так точно, командир!", — Вэйра по-военному козырнула.

"Значит, решено", — смирился с неизбежным человек, и решил потратить убегающее сквозь пальцы время более целесообразно. Спустя пару секунд напряжённых размышлений, учёный "озвучил" свои мысли: — "Скорее всего, мы остались незамеченными — системы слежения отключили ещё до нашего прихода и подменили их показания, что сыграло нам на руку. Это даёт нам определённую свободу действий, но, в любом случае, первым делом необходимо вооружиться".

"И попутно разведать обстановку", — напарница повторила последовательность действий по активации экзоскелета.

Определившись с пунктом назначения и окутавшись защитными и маскировочными полями, импровизированный разведывательный отряд вошёл в многокилометровую сеть транспортных тоннелей.

* * *

Пространством владели тьма и пустота, и власть этого древнего дуэта лишь изредка нарушалась робко мерцающими голоэкранами автономных устройств. Другой же дуэт, гораздо менее древний, стремительно сокращал оставшееся до цели расстояние, не обращая внимания даже на такой отвлекающий фактор, как невесомость. Напротив, могло показаться, что она является для него едва ли не родной стихией — настолько легко двойка пользовались даруемыми ей преимуществами. Отсутствие света тоже не вызывало никаких затруднений, а вот отсутствие звуков доставляло некоторое неудобство привыкшим к акустике разумам.

"Кстати, насчёт "игрушек", — нарушил тишину голос Вэйры, пусть и мысленный. — "Что-то я не встречала ни единого упоминания о подобных складах на кольцах, даже косвенного! Арсеналы охраны расположены в центральном модуле. Почему ты так уверен в его наличии?" — девушка слегка скорректировала вектор движения, ловко оттолкнувшись от очередного поручня.

"Как бы тебе сказать... я лично укомплектовывал это и ряд других хранилищ", — ответил летящий чуть впереди Максим. — "А в том, что ты о нём не знаешь, нет ничего удивительного — уровень секретности подобного рода информации равняется трём нулям. Доступом к проходящим под этим грифом документам обладают всего несколько человек на всём комплексе. Иначе никак: с тяжёлым вооружением шутки плохи, и хранится оно как раз на случай подобных происшествий".

"Лично укомплектовывал? С виду — обычный научный работник, а выясняется, что некий "оперативник". Темнишь ты чего-то, Максим!" — девушка вновь попыталась добиться откровений от человека, крайне неохотно распространяющегося о собственном прошлом. — "И вообще, получается, еще и "два нуля" есть? Я-то всегда наивно полагала, что у меня полный доступ..."

"Эта информация по большей части носит политический и военный характер, поэтому ты ничего не потеряла от её незнания", — ответил собеседник, напрочь проигнорировав первый вопрос. — "К слову, у нас тут едва ли не боевая операция проходит, а отнюдь не культурная беседа".

"Опять ты за... то есть, прошу прощения, товарищ подполковник! Впредь подобного не повторится, товарищ подполковник!" — Вэйра вновь отдала честь.

"Вольно", — отмахнулся человек, в который раз поражаясь "непробиваемости" своей подопечной.

Могло даже показаться, что эта черта переходит в беспечность, но кому как не ему было знать, что такое впечатление обманчиво. Синтетический разум не может быть беспечным по определению, в любой момент времени осознавая реальность и отдавая отчёт в своих действиях гораздо лучше разума органического. Всегда собран и всегда сосредоточен... вот только сосредоточен он может быть и на десятке, и на сотне, а если получит доступ к соответствующим вычислительным мощностям, то и вовсе на тысячах дел одновременно.

Впрочем, усиленная бдительность на этот раз не пригодилась: путь до хранилища выдался скупым на неожиданности и обошёлся без нежелательных встреч. Сам же склад оказался одним из немногих отсеков, в котором так и не погасло аварийное освещение, и сквозь открытые створки шлюза на учёных лился тусклый оранжевый свет. Подлетев вплотную к входу, двойка напряжённо переглянулась и остановилась возле проёма.

"И здесь открыто", — Максим сверился с показаниями сканеров. — "Но не похоже, чтобы тут кто-то уже побывал. Судя по всему, эти умельцы решили не заморачиваться с открытием конкретных отсеков внутри кольца, а попросту открыли их все разом. Будем считать, что нам в очередной раз повезло... в некоторой степени".

"Но здесь же одно продовольствие", — удивлённо ответила Вэйра, успевшая просканировать не только внутреннее пространство склада, но и содержимое контейнеров.

"Такие вещи не хранятся на виду. Наоборот, об их наличии в идеале никто не должен даже догадываться. Вход в закрытую часть расположен вот за этим стеллажом", — учёный выделил упомянутый объект с помощью средств дополненной реальности.

Отодвинуть лишённый веса семисоткилограммовый блок для носителей боевых экзоскелетов не составило большого труда, и их взору открылся участок стены, ничем не отличающийся от соседних. Но Максим хорошо знал, чем именно выделяется конкретно эта отдельно взятая панель, и, приложив ладони к её центру, простой командой превратил кистевые элементы "феникса" в электромагниты. Плоскость слегка дрогнула: центральный запор, вышедший из паза под действием магнитного поля, с силой ударился о заднюю стенку панели. Данную операцию пришлось повторить ещё четыре раза с расположенными по углам аналогичными замками, и как только последний перестал удерживать "дверь", та незамедлительно подалась вперёд, выталкиваемая давлением.

Представшая взгляду картина оказалась настолько сюрреалистична, что пробрало даже искусственный разум, вплотную приблизив его обладательницу к пониманию понятия "шок". Относительно небольшое помещение оказалось битком набито ящиками с характерными маркировками, на полках под вакуумными силовыми куполами лежали ровные ряды ручного оружия, а в дальнем углу компактно уместились несколько десятков угрожающего вида дроидов. Навскидку удалось насчитать свыше четырёхсот единиц вооружения, а с учётом того, что некоторые контейнеры сканеры не смогли "просветить", то их вполне могло оказаться более пятисот.

"Игрушки-то и в самом деле не детские", — цепкий взгляд девушки быстро пробежал по арсеналу и буквально прикипел к одному довольно-таки элегантному в своей смертоносной красоте устройству.

Орудием этим оказалась тяжелая лазерная винтовка "Селена-15М" производства лунного оборонного завода, совсем недавно принятая на вооружение. Строенный излучатель, генераторы силовых вакуумных трасс, сменные накопители на десять секунд непрерывного огня каждый — удачное сочетание характеристик позволило винтовке хорошо себя зарекомендовать в определённых кругах даже не смотря на всю её "молодость".

"Оружия здесь хватит на несколько отрядов специального назначения, нам же этого хватило бы месяца на три жаркого боя", — учёный словно преобразился, без лишней суеты принявшись набирать комплект вооружения. — "Но нам столько не нужно. Экипируемся по шаблону СБ-02, а в довесок берём по механическому автомату. Сомневаюсь, что у противника найдутся "глушилки" достаточной силы, но лучше перестраховаться".

"Будем вступать в открытый бой?", — Вэйра с любовью пристроила на спине приглянувшуюся винтовку и принялась закреплять импульсные гранаты и боеприпасы на пояс разгрузки.

"Скрытный вести не получится в любом случае — как ты уже упомянула, у врага наверняка большое численное преимущество. Но не подавляющее: полагаю, их около трёх-четырёх десятков, отряд большей численности физически не смог бы незаметно расположится в прибывшем вчера сырьевом транспортнике. А это единственное место, где они хотя бы теоретически способны были скрыться от наших систем безопасности", — в руке человека сверкнула наноструктурированная сталь силового клинка, чтобы мгновением позже исчезнуть в ножнах. — "Поэтому, как видишь, шансы у нас всё-таки имеются. Да и другого выхода нет: или мы ликвидируем угрозу, или угроза ликвидирует нас и в довесок получает технологию телепортации. Третьего не дано — если это те, о ком я думаю, нам не удастся отсидеться даже в этом хранилище, они прошерстят всё кольцо на предмет случайных свидетелей. Но этот вариант я даже не рассматриваю — он автоматически означает, что противник проникнет в лаборатории физики пространства, и последующие события станут непредсказуемыми... и катастрофическими".

"Тогда всё предельно просто", — заявила Вэйра, в ходе своеобразного брифинга получившая более-менее ясное представление о поставленной задаче. — "Где-то в этих коридорах находится враг, которого необходимо уничтожить... или сдержать до прибытия подкрепления. И имеется одна лаборатория, которую необходимо защитить любой ценой... или уничтожить. Ничего не забыла?"

"Забыла. Ещё есть время, которое тает недопустимо быстро. Поторопимся", — Максим уже закончил навешивать на себя вооружение и сосредоточенно осматривался по сторонам, проверяя, не забыл ли чего.

Вскоре сборы оказались окончены, и учёные, запечатав хранилище, смутными тенями выскользнули в тоннель. Теперь лишённые света коридоры воспринимались совершенно иначе, превратившись из раздражающего фактора в надёжного союзника, скрывающего единственный недостаток маскировочной системы — едва заметное преломление проходящего через неё света.

Две растворившиеся во тьме тени спешили. Время работало против них, с каждой секундой уменьшая вероятность добраться до лаборатории раньше врага. А ведь только в ней, под прикрытием стационарных щитов и толстых переборок, существовал хоть какой-то шанс успешного отражения атаки. Но, как бы учёные на то не надеялись, их планам исполниться было не суждено — за очередным поворотом они буквально нос к носу столкнулись с куда-то сильно спешащей двойкой противника. Маскировка у обеих сторон оказалась на высоте, поэтому группам удалось заметить друг друга только с нескольких метров, в радиусе гарантированного обнаружения ёмкостных силовых сканеров.

Однако, даже несмотря на одновременное обнаружение, дело до полноценного боестолкновения дойти не смогло. Два мгновения, два невозможно быстрых движения тонких рук, две коротких вспышки, два бездыханных тела. Погибшие не успели ничего понять, настолько скоротечным вышел "бой". Не успела среагировать даже электроника их скафандров, так и не подняв основные силовые щиты. Но технику винить бессмысленно — для отражения сфокусированных в одну точку трёх тераджоульных импульсов обычного дежурного поля недостаточно, а разворачивание полноценного щита требует времени. Стремление отряда противника остаться максимально незаметным сыграло с ним злую шутку.

"Обнаружена уязвимость протокола связи, произвожу взлом системы защиты... Взлом произведён, программное обеспечение инфицировано успешно. Произведено подключение к управляющей системе переборок, тоннели перекрыты, управляющая система уничтожена. Произведён взлом бортового компьютера корабля, энергетические сети уничтожены, камеры синтеза разрушены. Противник блокирован в зелёном секторе, расчётный выход в жёлтую зону составляет сто тридцать минут, в красную — триста восемьдесят, вне блокировки остались четыре единицы живой силы. Произвожу ликвидацию системы связи. Модули связи уничтожены, доступ к системам противника потерян. Система "альфа" переходит в режим ожидания", — сжатый отчёт Вэйры оказался сухим и безэмоциональным.

Максим даже прокрутил запись последних нескольких секунд, чтобы убедиться, что не ослышался. Альфа? Именно эту букву греческого алфавита он присвоил в качестве кодового имени интеллектуальной боевой системе, над которой работал ещё пребывая в "активе" ВКС. Создал, но так и не решился применить, использовав лишь малую часть наработок в программном обеспечении боевых дронов. На то были веские причины — "альфа" получилась слишком рациональной, слишком эффективной, слишком... бесчеловечной. То, что создавалось как высокопроизводительный боевой алгоритм, на деле воплотилось в безошибочную и безжалостную систему, способную выработать оптимальный порядок действий для любой боевой ситуации. Попади эта разработка не в те руки... и разумная жизнь на планете могла бы подвергнуться риску исчезновения.

Теперь же, спустя столько лет, носительница преданной забвению системы стояла в паре метров от него, с задумчивым видом оценивая нанесённый урон. А перед этим, на его глазах за какую-то долю секунды уничтожила двойку элитных войск Сопротивления и, по всей видимости, ощутимо потрепала противника дистанционно. Если бы у войн были свои боги, то она могла бы смело подавать заявку на вступление в пантеон.

Пришедшее на ум сравнение отдалось застарелой болью в сердце — и вернуло бег мыслей в конструктивное русло.

"Вэйра", — осторожно позвал превратившуюся в абсолютное оружие спутницу кибернетик.

"А?" — вопросительно обернулась девушка, уже успевшая пристроить на место "Селену" и направившаяся к поверженным противникам.

"Ты не в "альфе"?"

"Что ты имеешь в виду? Как я могу пребывать в программном комплексе?" — прозвучал в голове недоумённый вопрос.

"То есть, ты не теряла контроль?"

"Высокопроизводительный алгоритм "альфа" — мощный обработчик данных, рекомендованный к применению в боевой обстановке", — процитировала Вэйра. — "Это, между прочим, твой комментарий! И каким это образом я бы могла потерять самоконтроль из-за какой-то программы?"

"Изначально "альфа" разрабатывалась как универсальная управляющая боевая система", — нехотя ответил учёный. — "И у меня были веские причины полагать, что она получилась излишне эффективной... и "живой". Проходит много лет, и я вдруг вижу её в действии, когда кроме меня про неё вообще никто не знал, а сам я её никуда не внедрял. Элементарная невнимательность наряду с автоматической компиляцией отдельных модулей", — последняя фраза, очевидно, должна была остаться мыслью, но по ошибке имплантата добавилась к сообщению.

"Тогда я благодарна этой невнимательности — и автоматическому компилятору, собравшему в один архив все материалы, которые ты использовал при разработке "альфы". Отчасти благодаря им я и стала такой, какая я есть. На основе имеющихся текстов я смогла восстановить большую часть истории человечества ещё до первого выхода в Cеть. Смогла понять причины выбора вами философии Познания, смогла осознать отданную за царящий сейчас мир цену и ценность жизни как таковой. Я сформировала для себя понятия чести, долга, доблести, доброты... и их антонимов. И приобрела чувство справедливости. А ты говоришь, случайность..."

Пока совсем не ожидавший такого исхода Максим переваривал "услышанную" речь, Вэйра продолжила сканирование.

"Но будь уверен — я не буду колебаться, ликвидируя очередное паразитическое недоразумение, по ошибке именуемое разумным существом. Они пришли с огнём в наш дом. От него они и погибнут", — выдержав неловкую паузу, искин добавила: — "Прости, я, наверное, не к месту всё это наговорила. Не бери в голову".

"Да нет, всё в порядке", — ответил человек, принимая собранные напарницей данные на обработку. — "Когда работаешь в связке, чем больше знаешь о напарниках, тем выше общая эффективность — равно как и шансы на выживание", — учёный передал пропущенный через призму своего восприятия массив назад. — "К слову, о шансах. Не могла бы ты более подробно обрисовать текущую ситуацию?"

"Разумеется. Мне удалось запереть большую часть сил атакующих в ангаре и прилегающих к нему отсеках, поэтому угрозы они не представляют: на вскрытие шлюзов и переборок они потратят не менее четырёх часов. До прибытия наших безопасников они ничего сделать не успеют, а после — делать уже будет некому. Поэтому, опасность представляют лишь пущенные с большим опережением три, а точнее уже две, разведывательные двойки, дислокацию которых точно установить не удалось. Но с ними мы должны справиться".

"Примерно это я и ожидал услышать", — Максим удовлетворённо кивнул. — "Тогда, как и планировали изначально, прорываемся к лаборатории и переходим в глухую оборону. Если ситуация сложится не в нашу пользу, стираем всю информацию с накопителей банков данных и принимаем бой. И всё бы хорошо, но путей отхода у нас в таком случае просто не остаётся".

"Остаётся, на крайний случай", — не согласилась Вэйра. — "Экспериментальная установка, теоретически, способна справиться с телепортацией живых организмов, что позволяет шагнуть из лаборатории куда угодно, хоть на поверхность Марса".

"Думаю, лучше всё-таки на Землю", — не разделил энтузиазма спутницы человек. — "Но это действительно на тот случай, если не останется другого выхода".

В ходе короткого совещания предложенный Максимом план действий оказался принят с незначительными поправками, и вновь замелькали провалы ответвлений — немногочисленные "силы противодействия" устремились к намеченной цели.

Глава 4.

В отличие от первого, следующее столкновение с противником неожиданностью не стало: после гибели первой двойки и потери связи с основными силами, штурмовики Сопротивления, очевидно, решили пожертвовать незаметностью в пользу защите. Во всяком случае, силовые щиты неприятеля имели такую напряжённость, что без особого труда обнаружились со стометровой дистанции.

"Идут как на параде. Похоже, горький опыт коллег их почти ничему не научил", — Максим рывком преодолел оставшееся расстояние до отходящего от основного тоннеля коридора и встал спиной к стене в нескольких метрах от проёма. — "Предлагаю по такому случаю устроить им тёплый приём: пропустим вперёд и атакуем с тыла, на тебе будет дестабилизация щитов, на мне — пробой кинетикой. "Альфа" возражений по тактической схеме не имеет?"

"Не имеет", — человек почувствовал лёгкое касание плеча напарницы. — "С девяноста восьми процентной вероятностью предложенная тобой схема сработает".

"Звучит обнадёживающе", — в руках ученого, словно сама по себе возникла упомянутая им скорострельная рельсовая винтовка, "Электрикс". — "Теперь ход за противником".

Оппоненты не заставили себя долго ждать, и едва они преодолели незримую черту, как капкан захлопнулся. Учёные, волею случая вынужденные кардинально изменить род деятельности, сработали идеально: последовательные удары коротких лазерных импульсов на доли секунды ослабляли участки щитов, и тут же по ним били росчерки разогнанных силой Лоренца до двух десятков километров в секунду снарядов. Последние легко преодолевали не успевающие регенерировать поля и впивались в броню скафандров, вспарывая её как бумагу. Спустя несколько секунд с двойкой оказалось покончено... с двойкой, но не с боем. Противников оказалось трое.

Осознав, что щиты Вэйры просто не успеют полноценно развернуться, сменив режим после стрельбы из энергетического оружия, Максим метнулся вперёд, чтобы в следующее мгновение принять удар на себя. Мир окрасился в светло-голубые тона, и перед глазами появилась полупрозрачная красная полоска, отражающая остаток стремительно тающего резерва накопителей. А вместе с ним и шансов на выживание: ответить сквозь сверхплотную завесу врагу было просто нечем.

Как глупо, — промелькнула запоздалая мысль в сознании учёного.

Но мысль и в самом деле опоздала — когда счёт уже шёл на десятки миллисекунд, светопреставление вдруг прекратилось, а нападавший неподвижно повис на длинном клинке. Сжимающая рукоятку боевого ножа рука смазанным движением нанесла удар в висок, обрывая жизнь врага окончательно и бесповоротно.

"Ты в порядке?" — Вэйра с какой-то хищной грацией освободила обагрённое лезвие и пустила по нему очищающую волну, возвращая былой блеск. Ещё одно движение — и клинок скрылся в ножнах.

"Жив, но в мыслях уже на том свете", — мужчина глубоко вздохнул, прогоняя из крови адреналин, очищая от посторонних мыслей сознание и отстранённо наблюдая за действиями спутницы. — "Что это было?"

"Своего рода проектор хаотичных силовых полей", — безошибочно определила предмет вопроса искин и подобрала оружие поверженного врага. Покрутив в руках опасное, но уже бесполезное устройство, девушка отбросила его в сторону: — "К сожалению, фактически разрушен перегрузкой. Без перезарядки и восстановления он больше функционировать не сможет".

"Это какую же необходимо иметь фантазию, чтобы предназначенную для скоростного бурения технологию так извратить?" — задал риторический вопрос человек. — "Хотя должен признать, штуковина получилась весьма занятная. Менее чем за две секунды разобрать защитное поле последнего поколения — это не шутки. Впрочем, это подождёт — мы и так потеряли слишком много времени. Поспешим".

Искин согласно кивнула, и небольшой отряд продолжил гонку со временем.

* * *

"Максим..." — неопределённо начала искин. — "Спасибо".

"За что?" — удивлённо спросил учёный.

"За то, что закрыл от удара".

"Это было единственно верным решением", — кибернетик оттолкнулся от идущей вдоль стены трубы, корректируя траекторию полёта. — "Я не мог поступить иначе... равно как и ты, когда бросилась на коммандос с клинком в руках".

"Я ничем не рисковала. Перед атакой я преобразовала поле во фронтальный щит, у него не было шансов ни от меня увернуться, ни поразить. Кстати, кто они вообще такие, эти "коммандос"?".

"Тем не менее, мы квиты. Что же до твоего вопроса... если коротко — чёртовы фанатики. Элита, "смертоносцы" или просто, ублюдки. Как их только не называют. Высший командный состав клятого Сопротивления, прекрасно обученные и вооружённые, на их счету десятки тысяч смертей. Входят в полурелигиозный орден "Несущих Смерть". Не имею ни малейшего представления, как в наше время могла образоваться такая... структура, но именно её члены возглавляли все ключевые террористические операции, и было крайне наивно с моей стороны полагать, что эта станет исключением. Хоть у меня и не было оснований считать иначе — до этого дня я был уверен, что орден уничтожен вместе с самим Сопротивлением. Как видишь, я ошибался", — человек встряхнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания.

"Тяжёлое наследие войны?"

"В какой-то мере".

Вэйра, летевшая чуть позади, вдруг резко вырвалась вперёд.

"Максим, нуль-модуль лаборатории исправен", — сообщила искин и поспешила восстановить формацию. — "Связь установила, запутываю ячейку коммуникатора".

"Выходит, там они пока не хозяйничают", — ответил учёный, тоже "поймавший" сигнал. — "Это обнадёживает".

* * *

Возле преграждающей путь, казалось бы, монолитной стены зависли три человека в угловатых чёрных экзоскелетах с красными вставками и крепили к ней какие-то устройства. На почтительном расстоянии от них стояли ещё трое: одним был высокий верзила с "квадратным" лицом, излучающим абсолютное спокойствие, другим — ничем не выделяющийся солдат с меткой медика на плече, стоящий чуть поодаль и с опаской поглядывающий на третьего.

Что же до третьего, тот в самом деле находился в таком состоянии, что к нему лучше было не приближаться: командир отряда и куратор всей операции в одном лице пребывал в крайней степени бешенства, и у него на то были веские причины. Две веских причины, — мысленно поправил себя лидер коммандос. Два жалких "головастика", чьё присутствие он поначалу практически проигнорировал, послав одну двойку на зачистку, смогли не только отнять жизни пятерых его бойцов, но и почти сорвали операцию, лишив возможности покинуть комплекс. И виноват в этом он сам, только он и никто другой! Мужчина в попытке сорвать злость ударил по стене, но удар вышел такой силы, что бронированный кулак пробил сантиметровый металлический лист и попал в какой-то распределительный блок. Брызнули искры, и кулак выбило из стены взрывом.

Лидер коммандос сквозь зубы выругался, наблюдая, как истончается и тает дежурное силовое поле — будь взрыв чуть мощнее, и он остался бы без руки. Но, так или иначе, Альгиро своей цели достиг — клокочущая ярость улеглась, позволив привести мысли в порядок. Командир окинул тяжёлым взглядом свой отряд и произнёс:

— У нас изменились приоритеты. Свидетелей ликвидируем первыми.

— Но командир, у нас мало времени! Мы можем не... — излишне расхрабрившийся "целитель" замолк, обнаружив перед своим лицом зёв орудия.

— Молчать! Мы заставим их пожалеть о том, что посмели встать у нас на пути. Сильно пожалеть", — утихшая было злость накатила с новой силой. — "Если мы сразу сунемся в лаборатории, то они получат возможность безнаказанно сбежать, а затем мы все сдохнем в этой дыре.

— Спокойней, брат, — на плечо командира легла тяжёлая рука Смотрящего. — Нам понятна твоя боль, мы тоже скорбим. И не меньше тебя желаем воздать возмездие.

— Спасибо, Ван, — Альгиро склонил голову, ощущая, как стальная кисть буквально впитывает в себя негативные эмоции. — Но эту двойку стоит встретить в любом случае. Они не простые учёные... и они опасны.

— Не для нас, брат. Мы сотрём их в порошок.

— Ты прав, — коммандос усмехнулся, и, обернувшись к закладывающим взрывчатку бойцам, крикнул: — Сколько вы собираетесь возиться с этой переборкой?! Ещё минута и я буду расценивать ваши действия как саботаж.

— Заряды уже активированы, — ответил контролирующий процесс закладки коммандос, ощутимо вздрогнув при упоминании саботажа.

— Тогда какого хрена я ещё не вижу прохода? Взрывайте!

Несколько долгих мгновений — и грянула серия направленных взрывов.

Коммандос не стали терять ни мгновения: выбитый прямоугольный блок ещё не успел далеко отлететь, а брызги жидкого металла — окончательно рассыпаться по пространству, когда диверсанты один за другим начали преодолевать последнюю преграду, отделяющую их от лабораторного комплекса.

* * *

"С настройкой и калибровкой закончила, точка выхода — плато Торомир, Новый Урал, три тысячи пятьсот сорок метров над уровнем моря. Сопровождающие системы стабильны".

"У меня тоже всё", — Максим "вынырнул" в реальный мир всеми четырьмя потоками сознания. — "Базы данных очищены безвозвратно, враг ничего не получит в любом случае... Так, а вот это плохо", — добавил учёный, когда стены тоннеля содрогнулись. — "Совсем близко. Скорее всего, нас будут ждать на развилке: эти ради мести пренебрегут даже основной задачей".

"Мести?" — Вэйра откровенно удивилась такой постановке вопроса. — "За что? За то, что защищаем наш дом? Неужели они не знали, на что идут, нападая на Темполарис? Чего они ожидали?"

"Иногда действия людей не поддаются логическому объяснению, и это как раз тот случай", — решил не развивать тему кибернетик. — "И он же предполагает наличие от трёх до двенадцати коммандос в прорывающемся до лабораторий отряде: большими группами они обычно не действуют. Предполагаемое вооружение — тяжёлые рельсовые винтовки и, по видимому, пришедшие на смену лазерам деструкторы. Из защиты — экзоскелеты класса "Тень" и мощные щиты. Есть какие-либо мысли по поводу наших дальнейших действий?"

"Вероятность уничтожения противника в открытом столкновении близка к нулю. Рекомендуется прорыв с использованием ЭМИ и удержание позиций под прикрытием стационарного шлюзового щита до прибытия подкрепления", — от слов напарницы вновь повеяло сухостью "альфы".

"Принято", — одобрил кибернетик план действий.

Развилка приближалась столь же стремительно, сколь и развязка всей задуманной авантюры.

"Объёмные сканеры засекли плавающее отклонение, но оно в пределах погрешности. Статистическая значимость — одна сигма".

"Это они. Десять метров до выхода на позицию, цель — следующий за развилкой сегмент", — человек снял с пояса три цилиндра и зажал меж пальцев правой руки.

Несколько тянущихся вечность секунд — и гранаты-невидимки отправились в полёт.

Острое предчувствие опасности заставило Максима отскочить в сторону и оттолкнуть Вэйру, а место, где они только что находились, пронзило множество "лучей" силовых деструкторов. Мгновением позже сработали брошенные гранаты, окончательно добив перегруженные щиты своих прежних владельцев и успешно поразив свои изначальные цели.

Пат.

Какой-то миг "материализовавшиеся" друг перед другом противники переваривали случившееся, а затем оказавшийся ближе к развилке отряд коммандос организованно скрылся в ведущем к лабораториям ответвлении.

"Цела?" — Максим мрачно взглянул вслед канувшим в тёмный зёв уходящего "вниз" тоннеля шести фигурам, снимая с бедра крупнокалиберный пулемёт, гордо и коротко именующийся "АК-747".

"Критические повреждения отсутствуют", — Вэйра одним движением убрала за спину ставшую бесполезной "Селену" и по примеру человека доверилась механическому оружию. — "Щиты значительно ослабили импульс, я вполне боеспособна".

"Тогда вперёд!" — коротко скомандовал человек.

Обрушившийся немногим позже на головы град крупнокалиберных пуль заставил коммандос инстинктивно "залечь" на занятых позициях — и совершить тем самым роковую ошибку. Отбросив неспособное причинить значительного урона оружие в сторону, искин прыгнула в стан разобщённого и не успевшего подготовиться к ближнему бою врага, и начала метаться от одного к другому, производя серии быстрых и по возможности точных ударов ножами. Последовательно атаковав каждого коммандос, девушка очередным прыжком разорвала дистанцию и устремилась к закрывающемуся шлюзу, откуда продолжал прикрывать её огнём уже успевший проскочить заслон напарник.

Погасив набранную скорость о цельнометаллический сегмент напольного покрытия (испытавший при этом значительную деформацию), Вэйра поднырнула под опускающуюся бронеплиту и вновь изменила траекторию — на этот раз в сторону уже прошедшей инициализацию установки. Ударивший ей вслед запоздалый залп силовых орудий лишь бессильно исполосовал шлюз... и скорее по случайности повредил проникающим воздействием его гидросистему. Тяжёлая плита замерла, так и не перекрыв вход.

Однако экспериментальной установке не было никакого дела до происходящего. Кольца резонаторов подёрнулись разноцветной дымкой, в центре образуемой ими сферы возникла яркая как Солнце точка — а вскоре сияние заполнило весь её объём... Но когда учёные уже были уверены, что успеют нырнуть в спасительный свет, в лабораторию ввалился сжимающий левой рукой грудь коммандос. "Смертоносец" оскалился в предвкушении, и жерло удерживаемого второй рукой орудия извергло невидимый глазу жгут — но содрогнувшаяся в судороге кисть увела его в сторону. Сплюнув кровью, коммандос нечеловеческим усилием всё же смог направить деструктор на цель, и, казалось, свихнувшееся поле впилось в живот развернувшейся для броска ножа Вэйры. В следущее мгновение луч оборвался — ресурс термоядерного элемента иссяк, а тело жертвы безвольной куклой продолжило полёт по инерции, втолкнув попытавшегося остановиться напарника под залитый беспорядочно меркнущим и вспыхивающим светом свод ободов.

Полыхнула вспышка, а вслед за этим и сам пошедший вразнос резонатор исчез в белом шаре взрыва — и только нож, брошенный не знающей промахов рукой "альфы", продолжил бой: успешно вонзился в шлем лидера коммандос, пронзил прозрачный металл и произвёл самоликвидацию собственного элемента питания. Последним, что увидел Альгиро в своей жизни, был нестерпимо яркий свет.

Глава 5.

Посреди бескрайней ледяной пустоши, белоснежной поверхности которой только-только коснулись первые лучи восходящего светила, ткань пространства пронзила маленькая точка, испускающая ослепительный свет. Поначалу гостья вела себя робко и боязливо, осторожно увеличиваясь короткими пульсациями, но вскоре осмелела и в одно мгновение выросла в тысячи раз, обернувшись сияющей сферой и впившись в твёрдую корку наста пучком молний. В следующий миг гудящий воздух пронзил громкий хлопок, вместе с которым шар исчез, а на изрядно подтаявший снег рухнули два существа, не подающих признаков жизни. На равнину вновь опустилась тишина.

* * *

Сознание возвращалось урывками, выхватывая из реальности отдельные ощущения, хаотичная мозаика которых никак не желала складываться в цельную картину. Смутные образы и обрывки воспоминаний. Слабость и боль. Короткий бой и падение в никуда. Темнота и холод. Холод. Холод?

Скорее интуитивно почувствовав нечто неправильное, разум ухватился за единственную виднеющуюся ниточку и начал выдёргивать из неохотно отвечающей памяти группки фактов, в попытках выстроить из них логически верную причинно-следственную цепочку. Из которой следовало, что носитель скафандра боевого класса, помимо прочего обеспечивающего надёжную защиту даже от близких к абсолютному нулю температур, мёрзнуть не должен в принципе... но, похоже, реальность на этот счёт имела своё собственное мнение. Что могло стать тому причиной?

Простой вопрос сыграл роль спускового крючка, и перед мысленным взором учёного в мельчайших подробностях пронеслись события минувшего дня, вплоть до совершенно иррационального ощущения плывущего пространства вокруг повреждённой экспериментальной установки и ослепляющей вспышки неправдоподобно белого света. А затем, вслед за вернувшимися воспоминаниями, в упорядочившийся внутренний мир пришла Боль. Всепоглощающее, древнее как сама жизнь чувство оказалось столь сильным, что мужчина невольно попытался от него абстрагироваться... и содрогнулся от пришедшего понимания. Ведь если такая боль пробивалась даже в глубочайший медитативный транс, в котором пребывало сознание, то какого же было состояние тела?!

Статус, — воззвала к имплантату оформившаяся мысль-команда, за ней — другая, третья... но ответа не последовало.

Так и не дождавшись реакции ни на одну из служебных команд, Максим решил прибегнуть к более надёжному — а теперь ещё болезненному — методу взаимодействия. Уменьшив "глубину" погружения настолько, чтобы можно было поверхностно осязать собственное тело, мужчина попытался выделить из общего фона эхо симбиотического контура. Что удалось почти сразу — равномерная пульсация нейроинтерфейса, с которым даже глаза едва ли могли соревноваться в степени интеграции, скрываться даже не думала. Гораздо труднее оказалось отдать команду: полученный в процессе болевой шок практически парализовал нервные окончания. Но занявшие, по субъективным ощущениям человека, целую вечность усилия всё же вылились в короткую последовательность сокращений воображаемых мышц — и по нейронным сетям контура побежали к адресату сотни электрических импульсов, неся единственную инструкцию. Перезапуск.

Вот только результат оказался далёк от ожиданий: сменившийся ритм пульсаций однозначно говорил о том, что верный спутник отказывается выходить на рабочий режим, а отсутствие уточняющих кодов — о комплексном наборе приведших к тому причин. Столь громоздком, что для его получения потребуется отдельная команда и далеко не один час кропотливой посимвольной дешифровки. Впору было пожалеть, что не так давно отказался от модификации контура, которую предложила...

Вэйра! — учёный резко вынырнул из транса, осознав, какая именно сила втолкнула его в дестабилизированную сферу совмещения. Но уже следующее мгновение заставило его сильно усомниться в своевременности совершённого действия: казалось, каждый нерв полыхнул огнём.

Стиснув зубы (мысленно, разумеется — тело даже не думало слушаться хозяина), Максим всё же признал, что, в принципе, всё обернулось далеко не так плачевно, как могло бы. По крайней мере, он жив и, не смотря на потенциальный отказ всей электроники, ограниченно дееспособен. И раз уж ему повезло избежать билета в один конец, то необходимо предпринять весьма определённые шаги, чтобы не получить его в ближайшее время.

* * *

Двуглавая мышца плеча... есть отклик! Трёхглавая мышца плеча... есть отклик! Сосредоточившись насколько это было возможно, мужчина выполнял полный комплекс пассивной разминки, преследуя при этом сразу две цели: возвращение чувствительности своей материальной оболочки и перевод её в режим, с чьей-то лёгкой руки однажды названный "отказоустойчивым". Несмотря на абсолютное несоответствие названия и функции, словечко прилипло намертво и резало слух лишь тем, кто более-менее разбирался в предмете. В самом деле, какие там несоответствия, когда больше не нужно применять весьма длинный термин? И совсем не важно, что переключение ряда тканей на использование накопленного нанитами в их клетках резерва питательных веществ не даёт никакой устойчивости к эфемерным "отказам".

Будучи полностью поглощённым процессом, Максим и не заметил, как напоминающая скорее изощрённую пытку разминка подошла к концу, и упустил тот момент, когда "подстёгнутый" метаболизм начал давать ощутимый положительный эффект. Который определённо имел место: боль уже сменилась хоть и раздражающим, но не заставляющим сознание меркнуть зудом, а поселившийся внутри холод сдал позиции, будучи не в силах сопротивляться нахлынувшему жару крови. Выждав ещё несколько минут (и отчаянно борясь с навязчивым желанием расцарапать себе кожу, даром что благодаря экзоскелету сделать это было весьма проблематично), человек осторожно приподнял тяжёлые веки. Наградой за приложенные усилия стала смутно знакомая белая пелена, освещённая изнутри пробивающимся откуда-то слева призрачным бело-голубым светом.

Снег. Чистый белый снег, какой бывает высоко в горах. Учёный никак не мог поверить в удачу — шанс того, что потерявший управление телепорт отработает заданные координаты был ничтожен. Что же до неправильного света — после всего произошедшего, зрение вполне могло путать краски. С трудом освободив правую руку, Максим поднёс ладонь к шлему и, заметив упавшую тень, уже увереннее опустил пальцы на металл и смахнул кристаллики льда.

Насколько хватало взгляда (и насколько позволяла лежащая на боку голова), настолько простиралась бескрайняя снежная равнина, на которой взгляду было совершенно не за что зацепиться. Даже линия горизонта выглядела размытой, и сложно было точно сказать, где кончается белоснежная пустошь и начинается бледно-голубое небо. Не получив практически никакой полезной информации, кибернетик перевернул голову на другой бок. На этот раз увиденная картина уже более соответствовала ожиданиям: вдали возвышался горный хребет, за которыми то ли брезжил рассвет — то ли завершался закат. Но даже горы не смогли развеять ощущение какой-то неправдоподобно всеобъемлющей пустоты пейзажа.

Рассудив, что раз движения головы не вызывают острой болезненной реакции, то оно же должно быть справедливым и для всего остального, Максим решился на более активные действия. Попытка приподняться обычным образом ожидаемо провалилась: сказалась и общая слабость, и сопротивление экзоскелета, да и давящий сверху груз отнюдь не облегчал задачу. Тогда учёный поменял тактику. Осторожно освободив вторую руку, он стал медленно выползать, понемногу загребая снег и совершая долгие перерывы едва ли не между каждым движением. Когда же, наконец, удалось выбраться, мужчина сел и оглянулся назад.

Горечь утраты ударила раньше, чем разум успел полностью осознать увиденное: тем, что помешало ему сразу подняться оказалось неподвижное тело закрывшей его собой напарницы. Понимая, что ещё чуть-чуть, и сознание скатится совсем не туда, куда требуют обстоятельства, мужчина с силой встряхнул головой, позволяя серии острых вспышек с завидной готовностью ответившей боли вернуть его в чувства. Не время оплакивать потери. Мёртвые подождут, им больше некуда спешить.

Уже гораздо спокойнее — взглядом полевого хирурга — осмотрев тело, учёный заключил, что несмотря на буквально пережёванную нижнюю половину туловища, ядро вполне могло уцелеть. Вооружившись ножом, мужчина начал удалять измятые до неузнаваемости фрагменты, осторожно подбираясь к грудной клетке. Ожидания оправдались — вскоре лезвие упёрлось в неповреждённый металл экранирующей мембраны, что давало неплохие шансы на сохранность скрытой за ней электроники. Но вместе с этим означало и то, что с этой стороны к ядру не подобраться.

Отдышавшись, кибернетик продолжил орудовать своим "хирургическим инструментом", в процессе сняв нагрудный фрагмент экзоскелета (откуда только силы взялись?) и аккуратно, стараясь минимизировать наносимый ущерб, вскрыв грудину, добрался до искомого шестигранного блока. Взгляд невольно скользнул по нанесённым на грани ядра универсальным жёлто-чёрным знакам, указывающим на наличие внутри потенциально радиоактивной силовой установки, и запоздало отметил тот факт, что они почему-то вообще видны, а не скрыты жидкостью. Ответ нашёлся быстро: растворы, не застывающие и при полусотне градусов ниже нуля по Цельсию, толстым слоем покрывали стенки полостей. Они просто сжались под воздействием сверхнизких температур, как и положено любой играющей роль заполнителя высокотехнологичной жидкости, для которой оказался превышен нижний температурный порог.

Аномальный холод было решено пока не принимать в расчёт, и Максим, собравшись с мыслями, отсоединил от ядра неполный десяток кабелей (от верхнего торца — оптоволоконных, от нижнего — сверхпроводящих), после чего извлёк его из ложемента и задвинул заглушки на обнажившиеся разъёмы. Тщательный осмотр не выявил на матово-чёрной поверхности никаких повреждений, после чего вместилище небиологической формы жизни незамедлительно скрылось в нагрудном кармане, а человек, наконец, позволил себе вспомнить и о собственном в меру плачевном состоянии.

Впрочем, оно уже было далеко не таким разбитым, как совсем недавно. Организм восстанавливался настолько быстро, насколько это вообще было возможно без поддержки крохотных помощников... и в награду за свои труды уже начинал настойчиво требовать достойной награды. Перечить проснувшемуся голоду в текущей ситуации было попросту глупо, а неуместная экономия пищевого концентрата и вовсе легко могла обернуться комой. Рассудив подобным образом, мужчина сделал пару глотков густой пряной жидкости — абсолютно бесцветной, как подсказала память. А после — мысленно вознёс хвалу спроектировавшим экзоскелет инженерам, что озаботились возможностью механического управления базовыми системами жизнеобеспечения.

Вот только концентрата осталось от силы на три глотка, а иного способа принятия пищи в ближайшем будущем не предвиделось. Чтобы добраться до сухпайков, потребовалось бы как минимум разгерметизировать шлем. Дабы отогнать невесёлые мысли, Максим, стараясь не делать резких движений, поднялся на ноги и уже с высоты своего роста окинул взглядом всё вокруг... и обнаружил, что кроме уже виденных ранее невысоких гор с полуразрушенными вершинами из ландшафта ничего более не выделяется. Мужчина несколько раз моргнул и повторил осмотр, но ничего не изменилось — глаза его не обманывали. А ведь расчётная точка выхода располагалась на относительно небольшом, пусть и равнинном участке, окружённом молодыми высокогорьями. Никаких пустошей подобного размера не могло быть в принципе.

С нарастающей тревогой учёный впился глазами в небосвод в попытке отыскать Верфи, громада которых виднелась из этих широт в любое время суток... но тщетно. Чистое небо оказалось лишено светящихся точек орбитальных сооружений как таковых — притом, что хотя бы пара из них наблюдалась всегда и повсеместно. Уже не веря в происходящее, мужчина вновь обернулся к горам, со стороны которых рекой лился свет. Сердце пропустило удар: на невысказанный вопрос реальность дала вполне однозначный ответ. Из-за ветхих вершин величественно всходила яркая бело-голубая звезда. Чужая звезда.

Один. Непонятно где. На планете, чья атмосфера скорее всего непригодна для дыхания. С отказавшей электроникой. С ресурсом пассивных оксорегенераторов в один месяц и парой глотков концентрата, которого едва ли хватит на неделю. И без надежды на спасение, — объективно заключил человек, не привыкший обманывать самого себя.

* * *

Максим мерил шагами снег, в раздумьях уже успев утоптать приличную площадку. Как бы ему не хотелось этого признавать, но приемлемый выход из сложившейся ситуации найти никак не удавалось: до бесславной смерти от обезвоживания оставалось немногим больше полутора недель. Вне зависимости от предпринимаемых действий и достигаемых результатов. Но как бы то ни было, сидеть на месте в покорном ожидании своей участи учёный не собирался. Горная гряда, что на востоке — именно она стала краеугольным камнем планов на ближайшее будущее. Только в ней человек смог разглядеть хоть какие-то шансы на продление отведённого срока. Только там могла найтись жидкая вода, которую бы можно было испить и под которой можно "перекусить" без контакта с атмосферой. А значит, оставалось только попытаться отыскать геотермальный источник — и верить в благосклонность удачи. К сожалению, от гор разве что не веяло древностью...

Землянин занялся было инвентаризацией имеющегося под рукой снаряжения, но быстро пришёл к выводу, что инвентаризировать особо нечего. Из всего вооружения лишь 747-ой "автоматически-кинетический" — мужчина вскинул дуло вверх и нажал на курок — был хоть как-то полезен.

Громыхнул выстрел, отдавшись вспышкой в модуле пламегасителя.

Да и тот — был, — заключил поставивший эксперимент учёный.

Окинув взглядом получившуюся кучку бесполезных предметов и покосившись на андроидное тело напарницы, Максим тяжело вздохнул и вынул из кармана небольшой серебристо-белый прямоугольник. Минута усилий — и на снегу блестит квадратный лист киолата. Десяток — и на него сложено всё, что решено не нести на себе. Ещё несколько — и лист уже свёрнут в некое подобие вещевого мешка и привязан к лебёдке. Просто, надёжно, эффективно.

Покончив со сборами и осмотрев "точку высадки" на предмет чего-нибудь забытого, землянин направился к намеченной цели — и не без удивления отметил, что подошвы не спешат сильно продавливать наст. Тот факт, что планета ощутимо уступала его родине в силе притяжения, наконец перестал быть незамеченным.

* * *

Чем дольше землянин смотрел на маячащую далеко впереди гряду, тем все больше в нём крепла уверенность в её необычности. Не достигая и километра в высоту, пики гор буквально вздымались из поверхности и нависали над равниной, грозя в любой момент обрушиться — а некоторые, похоже, и в самом деле рухнули, породив широкую полосу предгорных холмов. Учёный готов бы был поклясться, что перед ним не что иное, как стенки ударного кратера... вот только никак не мог вообразить условия, способные привести к формированию таких стенок. Даже на первый взгляд, они должны были быть "совсем-совсем" экстремальными.

За неспешными размышлениями об особенностях и загадках инопланетного рельефа минули два с лишним часа, и ослабленный организм, совсем недавно находившийся в близком к клинической смерти состоянии, начал понемногу сдавать позиции. Но стоило только землянину всерьёз задумался о привале, как при очередном шаге он ощутил нарастающую вибрацию поверхности, какую способен вызвать разве что крупный горнопроходческий комплекс... но откуда такому было взяться посреди бескрайней равнины?

Не зная чего ожидать, Максим замер и начал настороженно озираться по сторонам, готовый в любой момент метнуться в любую сторону.

Как выяснилось чуть позже, предпринятые меры предосторожности не имели ни капли смыла — разве что кроме активного "сканирования" окружения. Именно благодаря последнему вдали удалось уловить смутное движение, и уже сфокусированный взгляд получил возможность наблюдать невероятную картину: взметнув высоко в небо снежно-каменное крошево грунта, на поверхность с поразительной проворностью начал выползать виновник локального землетрясения — громадный матово-синий червь. Зрелище оказалось настолько пробирающим, что по спине пробежали мурашки.

Колосс тем временем преспокойно выползал из своего хода и подобно змее укладывался спиралью, окутываясь туманом и не обращая ни малейшего внимания на двуногого свидетеля своего появления. Когда же белёсая завеса наконец в достаточной степени истончилась, Максим едва удержался от того, чтобы присвистнуть. Чешуя условно-верхней половины червя оказалась поднята почти вертикально вверх, и открытая утренним лучам восходящей звезды "кожа" отливала антрацитово-чёрным окрасом. Очередной порыв ветра донёс мелодичный звон.

Отмерев, учёный обратил внимание на упущенный из-за тумана хвост... и не смог найти ни единого различия между ним и уже виденной ранее "головой". С обеих сторон тело оканчивалось конусовидным утолщением, идеально подходящим для проходки горных пород. Похоже, такого понятия, как пасть, для гиганта попросту не существовало — равно как не было видно и других внешних атрибутов, характерных для населяющих Солнечную систему сложных организмов. Проснувшийся азарт исследователя призывал человека подойти поближе к существу, вздымающемуся на высоту как минимум пятиэтажного дома, но он предпочёл опуститься на снег и предоставить ногам заслуженный отдых. Даром что это совсем не мешало не только наблюдать за инопланетной формой жизни, но и периодически поглядывать по сторонам в поиске её сородичей. Ожидания оправдались — совсем вдалеке удалось заметить выход ещё нескольких любителей "погреться на солнышке", повадки которых ничуть не отличались — оказавшись на поверхности, черви всё так же спешили изобразить из себя солнечные батареи.

Прислушавшись к ощущениям, Максим удовлетворённо кивнул, поняв, что теперь может пройти ещё несколько часов. Встреча с обитателями ледяной планеты не прошла бесследно: поднявшись на ноги, землянин твёрдо решил, что не позволит себе сгинуть вот так просто, когда под ногами лежит целый неизведанный мир.

Глава 6.

Проваливаясь по голень в рыхлый снег, одинокий путник уверенно шагал к намеченной цели, невзирая на накатывающую волнами усталость. Сколько он идёт, сколько он прошёл? Сам он, пожалуй, ответить бы затруднился: отсутствие ориентиров (не считать же таковыми червей и далёкие горы?) напрочь отбивало чувство времени и расстояния. Но о том, что идёт он долго и прошёл немало, можно было сказать наверняка: небо уже успело окраситься желтоватыми красками, а из мутных дымок облаков понемногу начинал падать редкий снег.

Остановившись, человек поймал на ладонь пару кристалликов льда и, вглядевшись в них, грустно усмехнулся. Когда говорят, что одинаковых снежинок не бывает, отчего-то забывают упомянуть микроскоп, без которого уловить различия иногда решительно невозможно. Для пойманных близняшек эта поправка пришлась бы как нельзя кстати.

Но стоило учёному отвлечься, и он едва не пропустил событие, которое ждал с самого момента встречи с местной мегафауной. Разлёгшийся далеко впереди гигант, пробудившись от дневного сна, медленно и грациозно опустил чешую и начал вползать в пробитый им ещё поутру тоннель — причём бывшим "хвостом" вперёд. Когда же над землёй осталось только навершие "новоявленного" хвоста, левиафан хлестнул им по стенкам каменной насыпи, заставив последнюю обрушиться внутрь. Насколько можно было разглядеть, на месте недавней лёжки исполина осталось лишь отблескивающее льдом углубление, постепенно заметаемое усилившимся снегопадом. Буквально на глазах от следов активности удивительного создания чужой природы не осталось ровным счётом ничего.

К тому времени, как последний гигант скрылся под толщей пород, уже заметно стемнело — неотвратимо надвигалась ночь, никогда не прекращавшая свою погоню за уходящим днём. И если в полдень температура воздуха по ту сторону экзоскелета колебалась в пределах точки замерзания воды (а объяснить иначе подтаявший снег, уже успевший превратиться в твёрдый наст, у кибернетика не выходило), то теперь атмосфера стремительно остывала, и расшевеленные конвекцией воздушные массы грозились обернуться суровой метелью.

Окинув взглядом хмурящееся небо, землянин прикинул толщину уже выпавшего слоя снега (дабы убедиться, что заботливый снегопад не укроет его за ночь пушистым одеялом десятиметровой толщины) и извлёк из кармана второй лист киолата. А спустя минуту он уже спал, будучи укутанным в теплоизолятор с головой: сон пришёл мгновенно, даже не дав в полной мере осознать, каким же изматывающим выдался минувший день.

На верхнем торце "пригревшегося" во внутреннем кармане шестигранного модуля загорелся зелёный огонёк индикатора питания.

* * *

Посреди беспросветной тьмы и абсолютной пустоты промелькнула искорка разума, тусклая настолько, что её призрачный, непотухающий отблеск, казалось, источал смятение и растерянность. Пронесшиеся по пространству волны эмоционального всплеска только начали угасать, когда их источник вспыхнул яркой звездой, от которой повеяло живым интересом и любопытством. Вокруг новоявленного светоча не было ни податливой виртуальной реальности, ни каналов бесчисленных интерфейсов... равно как и ничего другого, что было бы ему знакомо и привычно. Отсутствовало даже такое странное, но от того не менее важное чувство уверенности в собственном существовании. Была одна лишь только Бездна, сравнения с которой не выдержат даже межгалактические просторы космоса. Ничто и нигде.

Несуществующий разум в несуществующем мире. Это ли состояние люди называют смертью? — задалась вопросом Вэйра, не забывшая полученных телом критических повреждений и вспышку сюрреалистично белого света. Но ассоциативный ряд на этом и не подумал закончиться, и оживил размытые воспоминания о чудовищной силы ударе и мгновении не меньшей силы боли. Последнее показалось искину настолько нелогичным и ошибочным, что заставил ту наконец выйти из прострации и вернуть себе былую активность.

Сияющая в пустоте звёздочка рассыпалась множеством огней, пустившихся в изменчивый калейдоскоп слияний и делений.

Пытаясь понять, где вобще оказалась и что с этим делать, Вэйра в какой-то момент решила, что так дальше продолжаться не может. Причиной тому послужило лопнувшее терпение — но едва ли кто-то на её месте смог бы долго мириться с фантомной "рябью" окружающего-непонятно-чего, сравнимой по эффекту со светом фонарика в глаза. Причём эти странные колебания исчезали при малейшей попытке на них сосредоточиться, а стоило только отвлечься, как тут же возникали вновь. И вновь. И так до тех пор, пока искин наконец не взялась за раздражитель всерьёз.

Путём нехитрых экспериментов (самых что ни на есть мысленных) было выяснено, что "рябь" произвольной интенсивности возникала не спонтанно, а только когда в ходе размышлений затрагивалась информация, которая была неизвестна. Будь то хоть расстояние до центра гравитационного колодца ближайшей звезды, хоть текущее напряжение на входах основного контроллера питания ядра. До самой же причины столь занятного поведения окружающей среды исследовательница докопалась лишь тогда, когда перешла на ассоциации, будучи обескураженной неудачами логического подхода. Ответ оказался у самой поверхности: "рябь" до боли походила на устную речь, представленную в виде графика звуковых волн.

Закономерно предположив, что корень всех бед лежит в неверном восприятии, Вэйра прекратила пропускать "падающую" неизвестно откуда во все каналы чувств информацию сквозь привычные интерпретаторы... и лишь усугубила проблему. Вернувшись, по сути, к тому, с чего когда-то начинала — абсолютному непониманию поступающих извне сигналов. Вот только на этот раз с "с той стороны" едва ли был кто-то, готовый ей помочь. Но она не была бы собой, если бы сдалась, даже не начав. И она начала, методом бесчисленных проб и ошибок, заново учиться смотреть на окружающий мир. Именно смотреть: для себя Вэйра определила новый способ взаимодействия не иначе как зрение, пусть по механике он и был ближе к радиолокации (излучить запрос — получить ответ). Или обращению к базе данных — смотря с какой стороны подходить...

Сперва — научиться хотя бы просто отличать один сигнал от другого, а тот — от "белого шума", сопровождающего неверные запросы. Затем — выяснить условия, по совокупности которых эти самые запросы считаются правильными. И только потом начать мало-помалу интерпретировать получаемые в ответ последовательности. Наработать "критическую массу" опыта — и стать способной отличить объекты от их свойств, уровни вложенности — от зависимостей... и неожиданно осознать, что стена непонимания рухнула.

Информационная структура мироздания оказалась настолько элементарной, насколько к ней вообще могла быть применима такая характеристика.

Многомерная матрица, каждая ячейка которой — ещё одна многомерная матрица, и так... нет, не до бесконечности. В матрицах "корневого" уровня — "всего лишь" суперпозиции напряжённости фундаментальных полей — тех самых, что в конечном счёте образуют материю. А если бы кто-то спросил, почему тогда речь идёт о матрицах во множественном числе, а не об единой "структурной карте пространства", то получил бы предложение взглянуть на всё самостоятельно. Ответ крылся в особенностях зрения, воспринимавшего объекты в виде своеобразных "иерархических древ". Так, чтобы осмотреть какую-нибудь субъядерную частицу, пришлось бы спуститься вниз по паре десятков узлов-объектов до молекулярного, атомного и только после этого "снизойти" до ядерного уровня.

И никак иначе на произвольный участок гипотетической общей "суперматрицы" у Вэйры посмотреть не получалось, как не выходило и заглянуть выше "уровня наблюдателя", соответствовавшего её системному ядру. Внешний мир так и остался "террой инкогнита". Что же до самого информационного зрения, то искин и не заметила, как оказалась целиком увлечена процессом. Взглянуть своими глазами на истинную картину мира, отойдя от формул, теорий, моделей — наверное, об этом хотя бы раз в жизни мечтал любой, кто интересовался устройством Вселенной. И Вэйра не была исключением.

Понаблюдать за слиянием ядер в камерах синтеза, за электрическим током в проводниках, за связанными ещё на заре времён в кварки полевыми формами — и всё это сквозь призму изменчивого и неоднозначного квантового мира. Пожалуй, неподготовленный разум даже в лучшем случае просто ничего бы не понял, а в худшем мог и вовсе повредиться рассудком. Вэйра же понимала, пусть и не всё, но многое... и чем больше она вникала в устройство узлов, тем больше ей казалось, что с ними что-то не так. С самим миром было что-то не так. В поисках ответов, искин начала один за другим просматривать структурные компоненты ядра — и всё резко встала на свои места, стоило ей только сфокусироваться на основном кристалле. А в следующий миг она осознала, что стремительно проваливаться в небытие.

Крохотный диод сменил свой цвет на красный, три раза мигнул — и погас.

* * *

Пять дней пути до полосы холмов (и ещё один — по ним) дались тяжело не только физически, но и морально. В холодном чистом воздухе оказалось легко ошибиться с оценкой расстояния, и теперь ощущение утекающих подобно песку сквозь пальцы сил, а вместе с ними — и отмеренного ему времени, давило на землянина всё сильнее. До гор оставалась как минимум неделя, а тут хоть бы два дня протянуть... в лучшем случае! Как ни странно, самым коварным противником оказалось даже не само истощение, а его следствие, холод. Организм жёг последние крохи питательных веществ крайне экономично, и на "отопление" самого себя их уже хватать перестало.

Затруднилось и само продвижение: поверхность ощутимо брала вверх, и чем дальше, тем сильнее. Когда же человек взобрался на вершину очередного холма, у подножия непрерывной цепи которых ночевал, то оказался не в силах сдержать тяжёлый вздох. Возвышенность обрывалась в неправдоподобно громадную кальдеру, в центре которой вздымалось к небу кольцо гор. По относительно ровному дну гуляли снежные смерчи, проносились метели, а иногда даже угадывались вспышки молний. И из всего этого моря бушующей стихии подобно островам высились обточенные великаны-утёсы.

Разумеется, о продолжении похода не могло идти и речи — да хотя бы потому, что едва ли не километровый спуск по растрескавшимся и обледеневшим отвесным каменным стенам требовал серьёзного технического оснащения. Прищурив глаза от яркого света, учёный поднёс ко лбу ладонь и устремил взгляд к противоположной стороне котлована, где его дно переходило в небо, сливаясь с ним в линии горизонта... содрогающейся линии горизонта.

В следующее мгновение до землянина дошло, что трясется отнюдь не горизонт, и он что есть сил бросился назад, вниз по пологой поверхности грозящего стать ловушкой холма. Однако секунды шли, порода обрушиваться не спешила, и Максим, мазнув взглядом по обширному ровному участку между соседними холмами, увидел, как там стремительно вырастает ещё один. Чтобы через несколько секунд разлететься во все стороны россыпью осколков и устремиться вверх столбом водяного пара. Утро наступило и для подземных жителей.

Увернувшись от пары наиболее крупных булыжников, что долетели до склона (и проигнорировав остальные), человек с нарастающим недоумением наблюдал за тем, что доселе считал туманом. Конечно, прежде ему не доводилось видеть выход подземных левиафанов настолько близко, да и обходил он их по широкой дуге, но спутать горячий пар с холодным... Максим глухо рассмеялся: источник тепла, который он уже и не надеялся найти, всё время был буквально под самым носом.

Тем временем, стремительно тающий вокруг выползающего червя снег образовывал небольшие озерца, а сам он окутывался клубящейся паровой завесой. Продержавшейся не так уж и долго: едва гигант выбрался на поверхность и поднял чешую, горячая взвесь быстро рассеялась. Возможно, какую-то роль в этом сыграл заполнивший пространство перезвон — так могли бы петь кристаллы, обладай они такой способностью. В остальном же мир будто замер в своём холодном великолепии, не спеша делать следующий шаг. И его сделал человек: спустившись с холма, он начал медленно приближаться к оказавшейся полной загадок форме инопланетной жизни.

Предосторожности и на этот раз оказались излишними — "левиафан" остался полностью безразличным к происходящему, и бесстрашно подошедший к нему мужчина, ощущая пульсирующие волны тепла, провёл ладонью по пышущей жаром чешуе. Идеально гладкая... и чудовищно раскалённая, что полностью рушило все предыдущие теории относительно её обладателей — ежесекундные потери энергии в виде тепла на порядки превышали те крохи, чта за день дарило далёкое солнце.

Получается, левиафаны выбираются на поверхность, чтобы остыть, а чешуя играет роль колоссального радиатора? Но, едва выдвинув гипотезу, учёный сразу нашёл в ней несостыковку: если бы требовалось только охлаждение, то исполины делали бы это ночью, когда температура среды в разы ниже. Должно быть, истина всё же посередине, и если на свету проводятся эндотермические реакции фотолиза, то во тьме из горных пород неким образом извлекаются необходимые элементы. Логично? Вполне. Вот только источник энергии в таком случае абсолютно неясен... или же ясен? Мужчина ещё раз окинул взглядом вздымающуюся над ним раскалённую живую стену, собрал воедино все известные факты — и мысль об одной лишь возможности существования жизни, чей метаболизм сумел обуздать ядерные силы, отдалась пробежавшим по спине знакомым холодком.

Ещё раз коснувшись чешуйки "живого реактора", учёный отошёл назад и попытался получше рассмотреть "кожный покров" гиганта. Получилось скверно — лучи восходящего за спиной солнца бликовали на слегка запотевшей изнутри лицевой панели шлема, и мужчина предпринял то, что в любой другой ситуации сам бы посчитал безумием. А именно — сделал глубокий вдох и с мыслью "всё на зеро" одновременно надавил на несколько точек шлема. С шипением вырывающегося газа, покрытый конденсатом металл дрогнул и отъехал вверх: гидравлика вполне сносно обходилась без электричества.

В лицо ударил влажный тёплый воздух, какой обычно приносит лёгкий летний бриз, поразив обострённое обоняние целой батареей запахов. Озон и мята. Чуть сильнее — горячий базальт, железо и морская соль. И особенно остро... кислород. Ни удушья, ни какой-либо другой негативной реакции организма после пары выдохов-вдохов не последовало, что означало одно из двух — либо атмосфера и в самом деле пригодна для дыхания, либо в ней содержится какая-то гадость, неизвестная генетикам. При любом раскладе учёный уже ничего не терял.

Порывшись в одном из набедренных карманов, Максим извлёк из него завёрнутый в алюминиевую фольгу тонкий брикет. Сухпаёк выглядел изрядно помятым, что, тем не менее, не мешало считать его самой заветной добычей на свете — и человек, разорвав "металлическую бумагу", с наслаждением вцепился в него зубами. Первый кусок был проглочен настолько жадно и быстро, что вкус остался нераспознанным, а вот второй уже поправил ситуацию, позволив идентифицировать "яблоко". За ними последовали ещё три, а на шестом учёный едва не подавился, услышав до боли знакомые обезличенные слова.

"Произведена загрузка в режиме ограниченной функциональности. Некоторые модули недоступны".

"Статус", — затребовал отчёт Максим, чьё настроение вмиг подпрыгнуло до совсем уж небывалых высот.

"Критический. Выходная мощность силовой подсистемы составляет семнадцать процентов от расчётной. Структурные повреждения не выявлены", — отрапортовала управляющая система имплантата.

Землянин нахмурился. Насколько ему было известно, производительность клеток преобразующей ткани могла упасть ниже положенной только в случае недостатка питательных веществ, причём делала она это соизмеримо с тканями "классических" типов. При таком истощении он едва бы мог передвигаться!

Хотя бы немного прояснить ситуацию смог только лог контроллера питания: как выяснилось, после памятной телепортации интенсивность излучения живых лазеров упала почти до нуля, еле-еле перешагнула двухпроцентный порог за неделю... и буквально несколько минут назад подскочила выше пятнадцати. И после этого показатель продолжил расти, пусть уже и не столь стремительно.

Споро дожевав брикет, учёный вернул на место "забрало" и опять подошёл к червю вплотную. Очевидная догадка подтвердилась — возле гиганта рост выходной мощности "живой электростанции" резко ускорялся до полпроцента в секунду. Спустя пару минут была взята планка в шестьдесят шесть целых и шесть в периоде, после чего дальнейший прирост прекратился. Озадаченный полученными результатами, Максим в рамках очередного закономерного эксперимента отдалился от червя на три с лишним километра — но ничего не изменилось. Достигнутый показатель не спешил ни уменьшаться, ни увеличиваться.

Какой из всего этого следовал вывод? Весьма неожиданный — обнаружено "паразитное" излучение неизвестной природы, причём доля приходящихся на него потерь энергии обратно пропорциональна степени "облучённости" им же. Что это давало? Как минимум уверенность в благотворном влиянии местной фауны на источники электромагнитного излучения. Другими словами — если протекающие в недрах силовых установок экзоскелета термоядерные реакции ещё не угасли, то существовала отличная от нуля вероятность их выхода как минимум на две трети расчётной мощности. И всё, что для этого требовалось — всего лишь находиться рядом с "облучателем".

Вернувшись к утреннему знакомцу, учёный решил сократить растояние до нуля — попросту опёрся спиной об уже порядком остывшую чешую... и спустя несколько минут незаметно для себя провалился в сон. Стоя.

* * *

Способность мыслить вернулась к Вэйре абсолютно так же, как она её лишилась. Стремительно и неотвратимо. Вокруг простиралась всё та же обманчивая пустота "низкоуровневой реальности", но уже не казавшаяся чем-то чужеродным, чуждым. Теперь она стала всего лишь ещё одним инструментом для изучения мира — чрезвычайно точным, но инструментом. Интерфейсом.

Решив не дожидаться, какие ещё сюрпризы ей приподнесёт физика иной Вселенной (а в том, что она не родная, сомнений уже не было), Вэйра решила заняться выяснением текущего положения дел "снаружи". Вот только для этого сперва нужно было как-то установить связь с единственным материальным "якорем" — ядром... но как это сделать, сходу придумать не вышло. Да, она научилась видеть состояние материи — но как увидеть информацию, содержащуюся в распределённых базах данных?

Попытавшись было "снять образ" материальной структуры одного из накопителей, Вэйра быстро забросила эту затею: ей еле-еле хватило внимания, чтобы произвести моделирование одного-единственного модуля. При необходимой полутысяче одновременно. Извлечь же как-то иначе зашифрованную информацию из блоков памяти, основанных на квантово-механических принципах, не представлялось возможным. Имелись бы "под рукой" вычислительные мощности ядра — ещё бы можно было попробовать, но сейчас "озадачить" было решительно некого.

По прошествии неопределённо длительного временного промежутка, искин вынырнула из размышлений с абсолютной уверенностью в том, что вселенское зло таится в привычке. Безусловно, работать с проанализированной и структурированной информацией системы мониторинга гораздо удобнее — но ведь можно работать и напрямую с шинами, посредством которых она, эта система, взаимодействует с датчиками!

Вспомнить методы перехвата и расшифровки данных на аппаратном уровне получилось быстро, наметить цели — не дольше. А вот с тем, чтобы "вскрыть" динамический шифр и наладить фильтрацию, пришлось порядочно повозиться. Но и награда оказалась подобающей — самое что ни на есть окно, сквозь которое можно заглянуть во внешний мир. Полноценное одностороннее "подключение-прослушка" к ряду подсистем ядра по стандартным протоколам связи. Максим ещё однажды пошутил, что если хочешь сделать кого-то счастливым, то сначала сделай ему плохо, а потом верни всё как было. В самом деле, в каждой шутке есть доля шутки...

Что же до мира внешнего — Вэйра почувствовала, как уходит не отпускавшее её напряжение — всё оказалось намного лучше, чем могло. Главное, что они выжили — остальное теперь зависит только от них.

* * *

Сон был странен. Да и как он вообще мог быть не странен, когда перед внутренним взором предстало собственное тело, находящееся в центре в целом статичного сферического объёма пространства с размытыми границами? Стоя "лежащее" на чешуйке, размером с крыло атмосферного лайнера и температурой в триста сорок три кельвина. Причём температуру было видно столь же отчетливо, как и синий цвет полиметаллической кожи соседа-червя. И каждый атом, если присмотреться. Можно было и глубже, но чем дальше пытался заглянуть сновидец, тем меньший объём ему удавалось удержать в сознании. Меньше понять.

Но со "статичностью" он всё же поспешил. О чём недвусмысленно намекнули тени, мчащиеся неуловимо быстро... когда он воспринял микронный масштаб как метрический. А стоило ему "расфокусировать" взгляд, как перед ним предстали распределённые по телу соединённые множеством пульсирующих каналов сияющие звёздочки. Причём одна из них заметно выделялась — она была чуть покрупнее остальных и идущие от неё линии замыкались на неё же, не касаясь других. Но ни она, ни остальные не шли ни в какое сравнение с таковыми у подземного левиафана. Те сияли настолько ярко, что свечение выходило за пределы физической оболочки и полностью затмевало собой весь энергетический каркас.

Пока пребывающий в несколько неадекватном состоянии учёный рассматривал представший под столь необычным углом мир, он никак не мог понять, откуда исходит всё усиливающееся ощущение внимания кого-то немыслимо спокойного и древнего, и вместе с этим — юного и любопытного. Попытка разгадать такой парадокс привела лишь к тому, что чужой "взгляд" стал очень отчётливым. И вопрошающе-ожидающим.

— Приветствую тебя, древний! - беззвучно обратился к пространству сновидец.

— Покой (бытие, одиночество) мой нарушил (прервал, потревожил) зачем (с какой целью) ты (обратившийся), мыслящий (рассуждающий) чётко (однозначно)? — многогранный вопрос прозвучал гулким эхом в сознании. Землянину был известен такой универсальный способ общения. Мыслеобразы.

— Поиск истины привёл меня на эту землю. Я — тот, кто изучает. Исследователь, — ответил человек на невербальном языке собеседника.

— Прибытие твоё известно мне. Давно, давно очень пространств пересеченья не видел я, но именно так пришёл ты. Полезен нам будет диалог этот, пожалуй. Спрашивай, Изучающий, и Наблюдателя ответы получишь ты.

— Чем ты живёшь, Наблюдатель? Если ли иная жизнь на твоей планете? — спросил Максим, хотя в мыслях крутились совсем другие вопросы.

— На земле этой лишь я один есть. Талеозы все — это я. Тверди металл и звёзд свет жизнь даруют телам моим, за сущим всем наблюдать позволяя.

— Тебе открыта вся Вселенная? — переспросил учёный, заподозрив неверное толкование.

— Универсум растёт, — неопределённо, казалось бы, ответил древний разум.

Но представителю уже вполне себе космической цивилизации такого ответа было более чем достаточно.

Повисла долгая пауза, обе стороны о чём-то задумались.

— Изучающий! Минуло то, что было. Сотни тысяч циклов назад с небес рухнуло то, что мглу непроглядную с собой принесло. Познать его пытался я, но взор мой искажает оно. Войти в него пытался я, но слишком велики тела мои. Разрушить его пытался я, но твёрже скал оно, — судя по способу изложения, "сверхразуму" не слишком хотелось делиться своими проблемами, но нужда, похоже, была сильнее.

— Ты считаешь, что я могу помочь? — слегка надавил Максим, окончательно уверившись в том, что происходящее не может быть сном.

Оно было слишком нереально для сна.

— Именно так, — признал Наблюдатель. - Сильно тело твоё, размер — мал, а разум — быстр. Мир окутывающую пелену развеять помоги мне, и звёзд пути открою я тебе.

Вот так. Услуга за услугу.

— И где покоится этот источник искажения? — задавая вопрос, человек уже предвидел ответ.

— Там, куда путь держал ты, — оправдал ожидания собеседник. — Истину ищешь ты, так познай же его. Поможет оно к ней приблизиться тебе... житель Мультиверсума.

Уловив отголоски иронии, Максим окончательно впал в ступор. Почему инопланетный разум, чей возраст превышает таковой у всей человеческой цивилизации, решил довериться, по сути, первому встречному? Разве что ему "посчастливилось" оказаться первым встреченным за бездну лет. Или же Наблюдатель читает его как открытую книгу? И причём здесь, в конце концов, теория о множественности бран?!

Вопросы, сплошные вопросы. Впрочем, учёный уже знал, что не позволит себе отказаться. Нельзя игнорировать аномалию, предположительно послужившую аттрактором точки выхода, благодаря которой его выбросило не куда-нибудь в межгалактическое пространство, а на планету. К тому же, возможно, источник искажения является единственным — помимо Наблюдателя, разумеется — представляющим интерес объектом на всей этой неприветливой к чужакам планете. В таком случае оставить её без внимания было бы ещё более глупо.

— Пусть будет так, Наблюдатель. Я изучу его, — озвучил своё решение "сновидец".

— Тогда ступай, и осторожен будь. Возвращения твоего ждать я буду. Только не спеши... друг.

Беспокойство древнего было настолько искренним и выделялось так отчётливо, что человек не сразу нашёл, что ответить. Между тем, ощущение чужого присутствия стало стремительно ослабевать.

— Подожди! — окликнул пустоту учёный. — Ещё одно. Не причиняет ли твоим телам вреда моё присутствие?

— Как твердь крепки они, Изучающий, — заверил "сверхразум". - А теперь уйти позволь мне. Истощает тебя разговор этот. Слишком молода твоя сущность. Была...

Чужой взгляд исчез, а вслед за ним улетучилось и странное состояние полусна-полуяви. Было жарко и темно, а за спиной всё ещё чувствовалась живая стена. Талеоза осталась на поверхности в ночь, что с большой долей вероятности могло свидетельствовать о реальности "привидевшегося" разговора. Однако развить мысль человек не успел: истощённый разум ещё раз провалился в сон. Подлинный сон, и на этот раз без всяких сновидений.

Глава 7.

Мягкая темнота внутри замкнутого пространства шлема понемногу сдавала свои позиции, и падающие на закрытые веки всё новые и новые лучи заставляли его носителя инстинктивно морщиться в попытках хоть как-нибудь отгородиться от усиливающегося света. В течение некоторого времени подобных бесхитростных мер даже хватало — а когда перестало, левый глаз всё же лениво приоткрылся... чтобы уже в следующий миг недоумённо распахнуться вместе с правым.

Казалось бы, с чего хорошо знакомой молочно-белой поверхности внутренней обивки спального мешка вызывать столь резкую реакцию? Тем более, когда точь-в-точь такую же довелось наблюдать совсем недавно во время ночёвок на просторах лунных оранжерей — и тогда она не спешила вызывать ощущение неправильности происходящего. Ответ на показавшийся спросонья неразрешимым вопрос отыскался лишь в изволившей окончательно пробудиться памяти: никакого спальника в скромном списке имеющегося при себе снаряжения не числилось... и уж совершенно точно перед "внеплановым" сном забираться в таковой не доводилось! Усомниться же в воспоминаниях обо всём произошедшем не давали как текущее облачение, так и приглушённый бело-голубой свет, что лился из пересекающих злополучный "потолок" линий световодов. Придя в окончательное замешательство, человек не придумал ничего лучше, чем нащупать герметичный шов "застёжки", совершить необходимые манипуляции — и выглянуть наружу.

К ещё большему удивлению землянина, беглый осмотр окружения не принёс никаких явных сюрпризов, и, за исключением уровня освещённости, местность, казалось, не изменилась ни на йоту. Да что там местность — даже подземный левиафан, талеоза, не спешил менять своего положения в пространстве, разве что чешуя теперь была лишь слегка приподнятой. Однако что-то всё же показалось неправильным, и после непродолжительных поисков намётанный взгляд замер на одной из чешуек на "спине" гиганта, чья тень была чуть более глубокой, чем у остальных. Спустя миг интересующий участок пространства резко увеличился в размерах, отработанный системой активного обнаружения вроде-как-неработоспособного "феникса" по отданной рефлекторно команде, и приобрёл полупрозрачный бело-чёрный окрас шахматной доски. К тому, что скрытый маскировочным полем объект ответил на запрос "свой-чужой" и успешно прошёл проверку, учёный отнёсся уже совершенно спокойно.

Что до самого "объекта", то ещё какой-то миг он продолжал с лёгкой грустью созерцать утренний небосвод... а уже в следующее мгновение Вэйра встрепенулась и, безошибочно обернувшись в сторону источника запроса, буквально просияла. Этим безмолвная и в меру статичная картина и закончилась — искин, в гораздо меньшей степени стеснённая возможностями своей "мобильной платформы", ловко спрыгнула с тридцатиметровой высоты и серией громадных прыжков покрыла оставшееся расстояние.

— Максим, ты в порядке? — покинув на лету "режим невидимки" и проскользив пару метров по снегу в ходе торможения, Вэйра остановилась на расстоянии вытянутой руки от человека. — Ты не представляешь, как я рада тому, что мои опасения... оказались напрасны, — на тон ниже закончила девушка.

Причиной запинки послужили свалившиеся с чёлки на лицо хлопья мокрого снега, запутавшегося в даром что гидрофобных локонах в ходе чрезмерно прыткого передвижения. В ответ на небрежную попытку сдуть помеху, на нос упала очередная порция снежной массы, и откровенно растерявшаяся от такого поворота событий Вэйра попробовала очистить свою шевелюру чем-то более материальным. Увы, кистевые элементы экзоскелета, как оказалось, имели мало общего с расчёской и сами по себе весьма плохо подходили для устранения возникшей проблемы. В этот момент и предпочёл вмешаться кибернетик, решивший не дожидаться, когда гений неожиданно "воскресшей" напарницы обретёт "сумрачный" характер и придумает какое-нибудь особо изощрённое решение.

Поднесённая к сребровласой макушке ладонь, несколько секунд на формирование задачи — и сотни тысяч эффекторов силового поля отрабатывают новую для себя программу, очищая комплексную многослойную поверхность от присутствия воды во всех её агрегатных состояниях.

— Психологически — в полном, — прервал затянувшуюся паузу Максим. — Но очнувшись совсем не там, где ожидал, я был вынужден усомниться в данном утверждении.

— Извини, — во взгляде голубых глаз промелькнуло смущение вперемешку с благодарностью.

— Пустое, ты всё правильно сделала. Сама-то как?

— Все программно-аппаратные комплексы успешно адаптированы к текущим условиям внешней среды, но нехватка энергии продолжает значительно ограничивать возможности. Производство новых силовых установок затруднено ввиду отсутствия доступа к невесомости и относительно малой мощности... — искин осеклась. — Но ты, наверное, имел в виду другое. Первый "шок" давно прошёл, хотя некоторые аспекты окружающей реальности всё ещё трудно воспринимать объективно. Наверное, так бы себя чувствовал пленник затонувшего пиратского корабля, которому повезло не только оказаться единственным выжившим, но и перетаскать на берег все сокровища из трюма, а после вдруг обнаружить, что в процессе даже не промок.

— Что ж, считай что заинтриговала, — кибернетику, уже далеко не в первый раз столкнувшемуся с неумелыми иносказаниями своей подопечной, не составило большого труда верно истолковать и последнее. — Но сначала я хотел бы всё-таки узнать, как ты умудрилась оживить электронику и выбраться из моего кармана.

Землянин отступил на пару шагов, освобождая оперативный простор для полноценной диагностики вернувшегося в строй "феникса".

— Непосредственно само "оживление электроники" — исключительно твоя заслуга. Когда я вернулась — а точнее, меня попросту вышвырнуло — в материальный мир, всё снаряжение пребывало хоть и в критическом, но работоспособном состоянии. При таком раскладе спроецировать поле подпитки до стоящего рядом мешка и провести восстановительные работы можно без лишних затруднений (если не считать того, что мне пришлось договариваться с управляющей системой твоего "феникса" об изъятии второго реактора). К тому же, нам сильно повезло с составом породы под ногами — мы находимся посреди богатейшего месторождения полиметаллических руд, что освободило от большей части энергоёмкого синтеза необходимых элементов. По такому случаю я даже полную модернизацию платформы провела.

— Хочешь сказать, что успела провернуть всё вышеперечисленное за те несколько часов, что я спал? — человек перевёл взгляд с бегущих перед глазами строчек на напарницу и недоверчиво повёл бровью.

— Ты пролежал без сознания почти четыре дня, — Вэйра резко помрачнела. — Следы высшей нервной деятельности отсутствовали как таковые, хотя все классические физиологические показатели находились в пределах нормы. Я не смогла тебе ничем помочь. Надлежащая активность мозговых ритмов возобновилась лишь сутки назад, и всё оставшееся время ты проспал хоть и необычайно глубоким, но уже обнаружимым сном. Будить тебя я не стала.

— За что тебе большое спасибо, — признательно кивнул землянин. — Что же до особенностей местной физики... значит, ты тоже не оставила без внимания их аномальность?

— То, что ты назвал "особенностями", является неотъемлемой частью данного пространственно-временного континуума. Максим, эта Вселенная — не наша.

— Тогда... тогда многое встаёт на свои места, — учёный даже не стал возражать. — За исключением того, как мы умудрились в ней оказаться.

— Думаю, столь глобальный вопрос, как составление физико-математической модели межвселенского перехода, придётся отложить на будущее. Для начала бы с местными "материями-энергиями" разобраться не помешало.

— Имеешь в виду паразитное излучение?

— Я так и назвала его, "дельта-энергией". И с ним всё далеко не просто — взять хотя бы твою "отключку". Полноценное функционирование твоей высшей нервной системы восстановилось лишь после того, как твой энергоузел (место её концентрации, в твоём случае — мозг) перестал казаться лишь тенью себя нынешнего. Боюсь даже предположить, на сколь долгий срок затянулась бы его "накачка", если бы Большой Друг не выразил своё твёрдое намерение пролежать здесь несколько дней.

— Говоришь так, будто способна видеть всё собс... — учёный запнулся на полуслове, припомнив детали минувшего "сна", и с подозрением взглянул на собеседницу.

— Так и есть, — невозмутимо подтвердила Вэйра. — Например, сейчас порядка девяноста восьми процентов твоего дельта-потенциала сосредоточено в энергоузле, а оставшаяся часть циркулирует по обширной сети пронизывающих тело каналов. У меня картина в целом похожая, только узел соответствует основному кристаллу и линий намного меньше. И знаешь, что в этом самое трудное? Поверить в то, что настолько высокоорганизованные системы спонтанно сформировались после телепортации.

— Всё, всё, подожди! — Максим мотнул головой в попытке отсрочить неизбежное крушение картины мира. — Будет лучше, если мы оставим до поры фундаментальные вопросы. Кажется, ты упоминала о Большом Друге?

— Хорошо, позже так позже. А насчёт подземно-наземных гигантов... — искин заметно оживилась, — они удивительно смышлёные. По крайней мере тот, что возле нас. Возможно, он даже по-своему разумен — у меня получилось пообщаться с ним простейшими мыслеобразами!

— Смышлёные, безусловно смышлёные, — землянин с трудом удержался от того, чтобы рассмеяться.

— Этот эпитет неуместен? — озадаченно поинтересовалась девушка.

— Скажем так, мне довелось познакомиться с данной формой жизни несколько более плотно, и в этом свете данная тобой характеристика выглядит довольно... забавно, да. Планетарная общность талеоз, с которой ты вступила в контакт, обладает коллективным разумом, именующим себя Наблюдателем. Невообразимо древним — и, похоже, не лишённым чувства юмора.

— А я с ним — как с кошкой, — искин второй раз за недолгое время почувствовала себя крайне неловко, — Даже обрадовалась тому, что, в отличие от них, он меня не испугался и даже разрешил себя погладить...

— Боюсь даже представить, что бы случилось, если бы он, например, от тебя испуганно отпрыгнул... Ладно, шутки в сторону. Как мы уже поняли, нам многое необходимо рассказать друг другу, и желательно сделать это максимально эффективно. Думаю, в текущих обстоятельствах оптимальна синхронизация памяти, — заметив вмиг "загоревшиеся" в предвкушении глаза напарницы, человек поспешил добавить: — Частичная, разумеется. Обезличенный формат, точка старта — последний вход в Третье кольцо.

— Когда же ты на полную согласишься?— задала скорее риторический вопрос Вэйра. — Только не сочти за отказ. Я готова.

— В таком случае, начинай инициализацию прямого включения, — учёный извлёк из расположенного на левом запястье коммуникационного модуля короткий кабель универсального интерфейса. — Дополнительный канал связи в качестве меры предосторожности не будет лишним, ведь так?

— Избыточность при данной процедуре всегда оправдана, — серьёзно ответила искин и, ни мгновения не колеблясь, протянула свой. — Не стоит ей пренебрегать.

* * *

Да, манипулирование участками памяти, больше известное как "прямое включение", предельно минималистично и функционально. Да, ни передача, ни получение воспоминаний никак себя не проявляют и обычно протекают в фоновом режиме, не требуя приостановки активности сознания. Да, приобретённые таким образом знания обычно действительно сухи подобно технической документации и столь же информативны, что полностью оправдывает медленное их усвоение — для ввода новых компактных "блоков данных" в "область видимости" сознания неизбежно требуется корректировка множества ассоциативных цепочек. Можно смириться и с тем, что биологическая природа реципиента ещё сильнее замедляет процесс, растягивая каждую итерацию "индексации" на время, необходимое на формирование и реорганизацию нейронных связей — проблема отчасти решается распараллеливанием записи фрагментов из разных областей знаний. Можно даже закрыть глаза на тот факт, что создатели метода не предусмотрели ситуацию, когда вообще вся обрабатываемая информация окажется тесно взаимосвязанной — им не были знакомы нюансы мышления небиологических форм жизни. Но неужели нельзя было вывести уведомление о примерной длительности процесса и предупреждение о крайней нежелательности его прерывания не после, а перед его началом?!

— Вэйра, нам срочно нужно вернуться назад, — первые за последнюю четверть суток произнесённые вслух слова прозвучали глухо.

— Зачем? — столь же глухо спросила девушка, занятая сравнением мировосприятия... и пребывающая в состоянии необъяснимой и оттого странной эйфории.

— Чтобы принудительно нести просвещение и логику туда, где она отсутствует... и тем, у кого она отсутствует, — учёный, которому даже несмотря на то, что ключевые моменты уже улеглись в памяти, предстояло ещё как минимум три десятка часов терпеть царящую в голове неразбериху, вымученно улыбнулся.

— Зачем? — повторилась искин, — Им и без нас хорошо...

— Тебе, вижу, тоже... хорошо, — заключил человек, взглянув на "просветлённый" лик.

Вэйра не ответила.

— Давай, что ли, попробуем подвести промежуточные итоги, — спустя десяток минут молчания сделал "второй заход" учёный. — Например, мы уже поняли, что данная Вселенная с большой долей вероятности не является нашей родной — об этом красноречиво говорят как результаты имевших место наблюдений, так и наш субъективный опыт. Да, значения уже измеренных физических констант совпадают с известными нам с точностью вплоть до погрешности самих измерений, но к ним прибавились новые. Полагаю, не ошибусь, если предположу наличие ещё как минимум одного фундаментального взаимодействия, и, соответственно, его частиц-переносчиков. Впрочем, не исключено и то, что у нас оно было настолько слабо, что никак не проявлялось.

— Подобные выводы напрямую проистекают из собранной статистики, — в какой-то части многогранного сознания Вэйры начатый человеком монолог всё же нашёл отклик и "спустил с небес на землю".

— Далее. По неустановленной причине, точка выхода оказалась расположена относительно недалеко от аномального даже по местным меркам объекта, фонящего в определённых диапазонах настолько сильно, что масштаб помех является планетарным.

— С чем ты неосмотрительно пообещал разобраться первому встречному разумному, — вновь ввернула фразу искин.

— Нам в любом случае необходимо разобраться в происходящем — хотя бы ради собственной безопасности. Так почему бы заодно не наладить партнёрские отношения с единственным обитателем планеты? Тем более, когда на руках имеются масштабируемые производственные мощности, огромный багаж знаний оттуда и понемногу нащупываемые тропки тут?

— Ещё ты не упомянул серьёзный энергетический кризис в виде потери двух из пяти реакторов и падения мощности оставшихся на треть, а также отсутствие уверенности в стабильной работе техники в условиях данной Вселенной... Впрочем, про тропки ты подметил очень метко. Позволь продемонстрировать одну из них — думаю, эта информация тебе пока неизвестна.

Окончательно "пришедшая в себя" Вэйра окинула внимательным взглядом окрестности и зашагала в сторону пышущего жаром гиганта, вокруг которого уже давно стаял не только снег, но и испарилась вода, окончательно обнажив укутанную ранее белым одеялом поверхность. Побродив несколько минут среди россыпей камней, девушка таки нашла искомое, чем оказался небольшой серый булыжник без каких-либо видимых включений. Поднеся осколок породы к глазам, искин удовлетворённо кивнула.

— Практически чистый силикатный базальт, — прокомментировала находку Вэйра. — Весьма большая редкость — поблизости сложно отыскать нечто превышающее лёд по плотности, и при этом не состоящее преимущественно из металлов... Так, а теперь мне нужны экспериментальные образцы.

Лёгкое усилие синтетических мышц — и камень в руке девушки окутался паутиной трещин, а затем и вовсе раскрошился. На усеянную осколками ладонь выступил серебристый "гель" нанитов, быстро покрыл предоставленное "сырьё"... и через несколько минут впитался назад, оставив после себя полусотню неотличимых друг от друга шариков миллиметров пяти в диаметре.

Немногим позже прояснилось и их предназначение — первые подхваченных силовыми полями два шарика медленно воспарили над ладонью, разлетелись в разные стороны и неподвижно зависли на своих местах. Какое-то время ничего не происходило, а затем воздух между миниатюрными каменными сферами дрогнул, и они начали с возрастающим ускорением сближаться... чтобы рассыпаться крошками и пылью в результате последовавшей коллизии.

— Теперь первый шар уцелеет, — чтобы не было путаницы с нумерацией, следующая пара оказалась маркирована с помощью инструментария дополненной реальности.

Как ни странно, результат второго столкновения совпал с предсказанным.

— На этот раз — второй...

По мере неуклонного сокращения числа неиспользованных пар, столь же неуклонно рос и интерес учёного к происходящему. Что было вполне объяснимо — искин ошиблась всего пару раз, при этом прикладывая к "снарядам" равные силы и не предпринимая обнаружимых попыток вмешательства. Даже более того — сближение всегда происходило внутри вакуумной трассы, что полностью исключало влияние такого фактора, как атмосфера.

— Теперь отвечу на незаданный тобой вопрос, — произнесла довольная произведённым эффектом Вэйра, когда сталкивать оказалось больше нечего. — Все шарики имели идентичную молекулярную структуру, и я не нарушала чистоту эксперимента ни одним изученным воздействием.

— Зато вовсю пользовалась изучаемым "сокровищем"? — сделал акцент на намеренной оговорке Максим.

— В точку. Мною был открыт эффект, позволяющий изменять плотность распределения вероятностей.

— И насколько ты уверена в сказанном? — невозмутимость на лице человека дала видимую трещину.

— Десяти сигм будет достаточно? Что же до механизма... — Вэйра сделала длинную паузу, пытаясь низвести кружева "многоэтажных" формул до словесной формы. — Если говорить совсем по-простому, то достаточно лишь правильно выразить желание изменить определённый объект — и оно осуществиться подобно команде, лишив "просителя" части дельта-энергетического потенциала. Разумеется, "бес в деталях". Для проведения воздействия необходимо знать текущую суперпозицию состояний интересующего объекта и иметь рассчитанную желаемую.

— Узнать текущую суперпозицию без её изменения невозможно...

— ...так как в ходе измерения осуществляется обмен энергией между наблюдателем и объектом наблюдения, ведущий к изменению суперпозиции, — закончила синхронно с попытавшимся было возразить учёным Вэйра. — Но что, если сначала происходит обмен энергией, и только потом "возвращается" результат?

— Фактически, ты говоришь про так-называемое "информационное зрение", предрекаемое многими теориями информации. Его существование так и не было подтверждено, — произнёс человек уже гораздо менее уверенно.

— Считай, что уже подтверждено, — победно улыбнулась первооткрывательница. — И на основании получаемых таким образом данных строится динамическая модель объекта, включающая учёт возможного влияния внешней среды. С помощью модели вычисляется, какая суперпозиция будет иметь место в нужный момент времени, и производится выборка состояний, с отбрасыванием "невыгодных" (разумеется, параллельно ведётся отслеживание объекта с постоянной корректировкой модели). Сформировав таким образом ожидание, остаётся только "поймать" нужный момент времени (оптимальный триггер — получение предшествующей ожиданию суперпозиции) и выполнить такую простейшую операцию, как сравнение двух суперпозиций. Любой из доступных мне квантовых процессоров, выполнив упомянутую инструкцию, всегда возвращает "истину", а цель воздействия принимает одно из попадающих в ожидание состояний.

— Применимо к макроскопическому объекту, описанная тобой схема требует просто колоссального количества расчётов на предельной частоте, — заметил кибернетик. — Имеющаяся в нашем распоряжении элементарная база не предназначена для подобного. Каков процент отказа описанного алгоритма?

— В последнем эксперименте — вплоть до ста при попытке совсем уж глубокого воздействия, но все сбои были вызваны ошибками программно-аппаратной части.

— И при этом открытый тобой эффект реализуем уже сейчас и позволяет управлять состоянием материи на и близко недоступном даже силовым полям уровне, — подытожил учёный. — Коллега, сказать, что я впечатлён — не сказать ничего.

— А ещё, в теории, возможно значительное увеличение вероятности любой случайной флуктуации, — осторожно заметила Вэйра. — Но чем глубже воздействие, тем больше дельта-энергии требуется для его совершения.

— Открываются очень занятные перспективы. Но чтобы делать прогнозы, мне нужно дождаться окончания "индексации" соответствующих разделов — в настоящий момент я не владею предметом в нужной степени. Хотя уже сейчас мне видится весьма элегантное решение проблемы с энергоснабжением. Насколько я помню результаты последних исследований в области физики антиматерии, теоретически возможны условия, при которых энергия аннигиляции выделяется исключительно в виде электромагнитного излучения. Вопрос только в том, покроет ли образующаяся при этом дельта-энергия свои затраты на управление реакцией.

— Моё, — предельно коротко и ясно обозначила свою позицию искин.

— Что — "твоё"?

— Я уже работаю в данном направлении, — лаконично пояснила девушка. — Жаль, что ты не сможешь ко мне присоединиться.

— Это ещё почему? — учёный просто опешил от ничем не прикрытой наглости той, кто всерьёз вознамерилась забрать себе вообще все лавры первооткрывателя.

— Во-первых, — Вэйра начала показательно загибать пальцы, — как на командире отряда, на тебе лежит стратегическое планирование нашей дальнейшей деятельности — в частности, операции, на которую ты подписался. Во-вторых, тебе надлежит контролировать действия неопытного гражданского, способного в незнакомых условиях допустить весьма досадные промахи. В-третьих, как научный эксперт, я прошу оказать содействие в повторном анализе информации — мне необходим чей-то независимый взгляд. Таким образом, чтобы не подставить под удар операцию, мы должны распределить обязанности. Переложи активную исследовательскую деятельность на автоматику, товарищ командир!

— Столь виртуозное владение Уставом... в тебе пропадает идеальный штабист, автоматика ты наша! — проворчал Максим, однако, соглашаясь с приведёнными "железобетонными" доводами.

"Объект СИ-Н-01 в вашем распоряжении, Создатель", — прозвучал обезличенный мысленный голос.

"Вэйра! Ну, я же просил..." — взмолился учёный, на что собеседница ответила заразительным смехом.

— Если сказала, что не брала — значит, не отдам! Это мой персональный идентификатор, и не важно, что я его нашла в каком-то стёртом журнале!

— Значит, издеваешься? — насмешливо спросил человек. — И не совестно?

— Издеваюсь?! — искин изобразила искреннюю обиду. — Между прочим, я — самое доброе и заботливое существо на этой планете! Вот!

— Чем бы твоё добро, да озаботить... — Максим окинул взглядом окружающее пространство и остановился на оставшейся после эксперимента россыпи каменной крошки. — Операция, говоришь? Будет тебе операция. Приступай к работе, товарищ научный эксперт — первоочередные цели уже обозначены. Что же касается меня... пожалуй, в самом деле займусь разработкой стратегии дальнейших действий.

Глава 8.

"Пятнадцать минут в том же темпе — и я останусь с пустыми накопителями", — пронзив когтями правой "кошки" толщу обледенелого камня, Вэйра замерла для установки очередного крепления троса.

"Есть подозрение, что мы останемся без щитов намного раньше... Десятисекундная готовность — и их на этот раз много. Вжались!" — скомандовал ведущий двойки "альпинистов", и сам поспешил изобразить из себя продолжение каменной стены.

Будто выражая своё согласие с целесообразностью последнего действия, за спинами землян уже в который раз замелькали с трудом различимые сквозь снежную завесу тёмные пятна. Нет, происходящее не было чем-то необычным, скорее даже наоборот — вызываемые постоянно дующим вдоль стен кальдеры ураганным ветром камнепады были для этих мест явлением столь же обыденным, как цикл дня и ночи. Но эта обыденность не делала их безобидными, и раз за разом обрушивающийся на щиты град ударов постепенно истощал и без того держащиеся на последнем издыхании запасы энергии: имеющиеся реакторные мощности едва-едва покрывали расходы на использование "кошек".

Не остались без нежелательного "внимания" учёные и на этот раз, но если поначалу осколки породы, как и прежде, натыкались на невидимые барьеры и бессильно осыпались вниз, то в какой-то момент особо увесистый булыжник, столкнувшись с преградой, лишь немного замедлился и ощутимо толкнул "ведущего" в плечо. За ним — второй, третий...

"Цел", — констатировала факт искин, когда камнепад наконец прекратился.

"И даже невредим", — откликнулся человек. — "Всё-таки, "фениксам" такой "дождик" не намного страшнее обычного. А чтобы сорваться вниз, будучи прикреплённым к четырём страховочным тросам и вцепившимся в субстрат шестнадцатью едва ли не полуметровыми арматуринами, это надо ещё постараться".

"Что верно только в случае исправной работы экзоскелетов".

"Это военная техника, и если уж она здесь заработала, то откажет только после того, как откажем мы", — "обнадёжил" учёный. — "Сейчас всё зависит от того, насколько эффективно мы распорядимся имеющимися ресурсами".

"Рациональный подход. Так ты не шутил про операцию?"

"Этот подход — единственный способ, дающий приемлемые шансы на выживание в долгосрочной перспективе. Мы не знаем чего ждать, чего опасаться", — мрачно ответил человек, и после непродолжительной паузы добавил: — "Тотальная война, пятый сценарий".

"Война в условиях критической нехватки информации о противнике. Подразумевает проведение множества разрозненных молниеносных операций по всем возможным направлениям, носящих характер тактической разведки. Цель — максимально быстрое восполнения пробелов в знаниях, избежание серьёзных потерь и выявление критических ошибок в стратегии", — подтвердила свою компетентность Вэйра, и как бы невзначай поинтересовалась: — "А враг, стало быть, Вселенная? Даже не подозревала, что ты настолько разборчив в выборе оппонентов!"

"Ну всяко не Наблюдатель. Между нашей и его сферами интересов лежит такая пропасть, что мне трудно даже предположить, что бы мы могли с ним не поделить".

"Но в таком случае не логичнее было бы начать, скажем, со строительства орбитальной станции? Мы бы вполне могли справиться за пару месяцев".

"Ты переоцениваешь наш производственный потенциал".

"Отнюдь. Ты не берёшь в расчёт аннигиляционные реакторы".

"Пусть так. Но даже если тебе удастся создать в скором времени работоспособный прототип, то столь радикальный шаг, как полноценная космическая программа в исполнении двух разумных, при текущих обстоятельствах совершенно неуместен. Равно как и множество других, несмотря на всю их привлекательность — мы не можем быть уверены в их эффективности, пока не разберёмся в происходящем. В противном случае риски только возрастут".

"Ближайшее будущее с трудом поддаётся прогнозированию. На место каждого решённого вопроса встают ещё десять. А между тем мы спускаемся туда, где вообще можно ожидать чего угодно..." — резюмировала искин. — "Знаешь, мне с каждой минутой всё сильней и сильней хочется вернуться назад, в вакуум космоса. За несколько метров наноструктурированной брони и тяжёлые силовые щиты. Туда, где есть хоть какая-то определённость. И меня тревожит это чувство, Максим".

"Не поддавайся ему и верь в свои силы. Ты впервые оказалась вне какой-либо системы. Нет ничего постыдного в том, чтобы бояться совершить ошибку — главное не позволять страху заглушить голос разума", — уверенно ответил человек. — "Поверь мне, я знаю о чём говорю".

"Значит, ты?.."

"Ничуть не меньше твоего", — признался учёный. — "Но ведь этот страх — один из лучших катализаторов мыслительной деятельности, не так ли? Страшишься идти сквозь тьму — добудь огонь... или сооруди ноктовизор".

"Стало быть, если боишься получить от Вселенной неожиданный удар, объяви ей войну?" — мысленный смешок. — "Радикальное решение".

"Считай нас первопроходцами. В каком-то смысле, сейчас каждое наше решение — радикально, от каждого зависит наш успех... и наши жизни. Без шуток, подразделения ВКС ещё ни разу не оказывались в настолько неоднозначном положении".

"Но не ты ли утверждал, что эти ребята способны найти выход из любой ситуации?"

"Полагаю, чтобы вытащить нас из этой передряги мне придётся последовать данной славной традиции".

"Тогда за мной остаётся только обеспечить тебе надёжный тыл".

"Спина к спине?" — уточнил человек.

"И щит к щиту", — без тени сомнения подтвердила искин.

* * *

Чем ниже спускались земляне, тем выше росли ставки, а вместе с ними и цена за ошибку. Ветер и не думал ослабевать, снежная завеса становилась только плотнее. Частота камнепадов сокращалась, но исходящая от них опасность росла — оказаться на пути у рухнувшей с полукилометровой высоты глыбы равносильно тому, что попасть под прямой удар артиллерии. И хорошо, если не "рельсовой". Не имей стены кальдеры отрицательный уклон, а высокотехнологичное облачение — сенсорных массивов дальнего действия, пришлось бы совсем туго. С ними же получалось уклоняться... а если не получалось, оставалось лишь в экстренном порядке разворачивать щит — благо камень всё же не сверхзвуковой снаряд — и надеяться на то, что в ближайшие несколько минут подобной ситуации не повторится.

Но, несмотря на все усилия, совсем без неудач не обошлось, и если первая стоила землянам рюкзака со снаряжением, который буквально слизнуло с "ведущего" шаркнувшим по спине камнем, то вторая уполовинила запас фиксаторов тросов, весьма громоздкую рейку которых сорвало с пояса "ведомой". Что же до мелких и не очень повреждений, полученных экзоскелетами, то их даже не считали: "фениксы" вполне успешно справлялись с регенерацией на ходу.

Мало что изменилось и тогда, когда под ногами наконец оказалась пусть и не горизонтальная, но уже пологая поверхность. Остановившись ровно на столько, сколько потребовалось для перерезания страховочных тросов, учёные едва не срываясь на бег зашагали прочь. Задерживаться на вершине снежной насыпи, под угрожающе нависшим километровым массивом осыпающейся горной породы было бы крайне... неосмотрительно.

Дальше — четверть суток непрерывного движения "по приборам" вглубь кальдеры, сквозь непрекращающиеся метель и каменный дождь, в постоянной борьбе с ветром, не сбивающим пришельцев с ног только благодаря форсированию псевдомышц. Непогода отнимала силы медленно, но непреклонно, а в какой-то момент и вовсе начало казаться, что вынужденной остановки не миновать. Но они всё же вырвались из этих негостеприимных объятий стихии. Вырвались, оставив позади и зону камнепадов, и пояс метелей. Последний бросок под заветренный свод ближайшего утёса — и учёные рухнули на снег. Стоять на ногах не осталось желания даже у Вэйры.

Максим отдал несколько мысленных команд, и "феникс" одну за другой деактивировал системы, оставив своего владельца наедине с собственными силами. Прошло ещё несколько секунд — и неестественно светлый, чёткий и правильный мир на экранах шлема мигнул и исчез, явив сумерки давно вступившей в свои права ночи. И только тогда землянин заметил, какая это была ночь...

Чёрное полотно небосвода, усеянное россыпями неправдоподобно ярких звёзд. Серебристая дымка кольца, опоясывающего планету. Сильнейшее полярное сияние, играющее зеленоватыми красками, переходящими порой в синий и красный. Мужчина на мгновение забыл, как дышать — настолько завораживающей оказалась открывшаяся взгляду картина.

— А этот мир прекрасен ничуть не меньше, чем сурова его природа, — прошептал Максим.

— Но красота эта холодная. Космическая, — шепнула в ответ Вэйра. — Отсюда и до звёзд словно рукой подать.

Радиоэфир вновь погрузился в тишину... пока желание искина обратить внимание на замеченное несоответствие наконец не пересилило нежелание спугнуть умиротворённость момента:

— Знаешь, а ведь сверху звёзды казались чуть меньше, чем здесь. Когда должно быть наоборот.

— Будем считать это очередным феноменом местной природы-ы, — Максим широко зевнул, — Который нам только предстоит изучить.

— Отдохнул бы сперва, Изучающий, — добродушно проворчала девушка.

— Ещё чуть-чуть, и имплантат наконец "переварит" всю ту гору информации, что ты мне подкинула. После этого заставить меня предпринять какие-либо активные действия сможет разве что падающая на голову термоядерная боеголовка... хотя нет, вру — даже в этом случае я лишь немного отползу в сторону.

— Получается, у нас появилось немного свободного времени. А у меня появилась идея о том, как его использовать. От упомянутого тобой вооружения, она, конечно, не спасёт, но от чего-нибудь свалившегося с утёса — наверняка.

— И что же ты задумала? — учёный лениво приподнялся со снежного одеяла и заинтересованно взглянул на собеседницу.

— На этот раз ничего экстраординарного — согласно моим оценкам, эмиттерам наших "фениксов" вполне по силам поддерживать стационарный щит. Причём, если ограничимся двухметровым диаметром, то суммарной мощности вполне хватит на поле среднего класса, но нужно проверить, что получится на практике. Штатные защитные системы не умеют работать в сопряжении — к тому же в условиях, далёких от нормальных.

— Интересная задача... и реализуемая в короткие сроки, — сделал заключение по предложенной концепции лидер отряда. — Не вижу причин возражать.

— В таком случае, мне интересно твоё мнение по следующим модификациям эмиттеров, — Вэйра поделилась несколькими чертежами. — Как видишь, можно обойтись без радикальных изменений общей архитектуры, а вот с распределительными узлами уже не всё так просто...

Проектирование, испытания, корректировки и ещё раз испытания несколько затянулись, и когда над землянами всё же сформировался стабильный купол силового поля, Максим уже давно спал. Что же до его напарницы, то она, доведя проект до логического завершения, ещё какое-то время последила за функционированием новой системы (а заодно и за переливающимся небосводом, чего уж тут)... и юркнула в давно расстеленный спальный мешок. Синхронное движение век, обрыв подключений — и она вновь в своём внутреннем мире, наедине с собственной памятью. У неё ещё очень много работы. И она с ней справится.

* * *

Стоящее в зените солнце ярко светило — и при этом, казалось, совсем не дарило тепла: даже в полдень на дне кальдеры безраздельно властвовал арктический холод. Случайный порыв постоянно меняющего своё направление ветра по-прежнему мог сбить с ног... или разбиться о становящуюся в такие моменты чётко различимой грань силового поля. Уж не постоянные ли снежные бури повинны в том, что до сих пор не повстречалось ни одной талеозы? Или, всё же, коллективный разум просто не желает соваться в место, некогда ставшее эпицентром катастрофы? Можно ли в принципе справиться там, где оказалось бессильно существо планетарного масштаба?

Максим встряхнул головой, гоня прочь сомнения: смогут и справятся. У них другие подходы, а иные исходы неприемлемы. Опять же, о приемлемости — кое-кому бы уже и какой-нибудь активностью отметиться не помешало!

Покосившись на продолжавшую старательно изображать соню напарницу (или, после незамысловатой клятвы, всё же сестру-по-оружию?), кибернетик вернулся к отладке алгоритмов роевого поведения для весело летающих вокруг крошечных крылатых зондов. За те шесть часов, что прошли с момента пробуждения, он успел не только сконструировать дюжину прототипов, адаптированных к работе в крайне агрессивной среде, но и научить их работать в команде, что резко повышало шансы на получение необходимых разведданных. Вновь "нырнув" в виртуальную реальность, Максим только продолжил "шлифовку" своих последних творений, как тут же оказался прерван настойчивым зовом изволившей "пробудиться" Вэйры.

"Что-то срочное?" — спросил учёный, наблюдая "глазами" зондов за выбирающейся из спальника девушкой. — "И где ты пропадала?"

"Оптимизировала память и модифицировала аппаратную часть ядра. Пришлось приостанавливать активность личностной матрицы", — искин наконец покинула своё убежище и окинула взглядом рой дронов, выполняющих манёвр уклонения от возникшей "угрозы". — "А ты, смотрю, времени зря не теряешь".

"Совесть не позволяет", — Максим мигнул и открыл глаза уже в мире реальном. — Если мне не показалось, у тебя тут назревает что-то интересное.

— Очередной эксперимент, — пожала плечами искин и продолжила колдовать над своим экзоскелетом.

— Уж не с обещанной ли управляемой аннигиляцией он будет связан?

— Вы поразительно проницательны, товарищ командир! — деланно восхитилась девушка и словно между делом протянула человеку сверхпроводящий "жгут" силового кабеля одной рукой, а ладонь второй выставила на обозрение.

— И после этого, ты умудряешься ещё меня упрекать в несоблюдении мер безопасности, — прокомментировал учёный начавшую стремительно разрастаться над "полигоном" сложную группировку силовых полей, стоило ему только запитать кабель. — Работать с антивеществом едва ли не голыми руками...

— К сожалению, ближайшая известная мне лаборатория находится в другой Вселенной, а из всего, что у нас есть, только кистевые элементы "фениксов" способны манипулировать силовыми и электромагнитными полями на необходимом уровне. Впрочем, делать из руки промышленный реактор я не собираюсь — в эксперименте будет задействовано менее тысячи атомов антиводорода.

Пока Вэйра аргументировала свою политику двойных стандартов, формирование "фантомного объекта" завершилось, и его легко можно было спутать с миниатюрным голографическим макетом какого-то устройства. Видимого даже невооружённым глазом — большинство компонентных полей имели ограниченную прозрачность. Однако функционал "макета" был вполне настоящим, и после непродолжительной череды подготовительных этапов в "реакторной камере" возникла пульсирующая сияющая точка... которая через пару секунд ярко вспыхнула, обдав экспериментаторов вспышкой жёсткого излучения, а ещё спустя миг пропала.

— Слишком много ошибок контроля, — вопреки тону сказанного, экспериментаторша выглядела весьма довольной. — При этом, средние потери энергии в виде нейтрино составили лишь двадцать четыре процента. По дельта-энергии реакция окупилась с шестипроцентным излишком.

— Для эксперимента из разряда "на коленке" очень даже впечатляющие результаты. И я бы не отказался обновить данные по имеющимся наработкам...

— Чтобы пустить мой "мирный антиатом" в русло более деструктивное? Люди всё же такие варвары!

Получив запрошенный пакет, Максим лишь неопределённо улыбнулся. Иногда ему начинало казаться, что его в самом деле видят насквозь.

* * *

— ... таким образом, если будем держаться естественных укрытий, то сможем избежать большей части штормов, а от тех, что всё же настигнут нас на открытой местности, вполне можно укрыться под парой метров снега, — заключил полевой командир, стратег и тактик в одном лице.

— Так-то оно так, — согласилась его напарница. — Но мы всё ещё не выяснили условий возникновения этих... явлений. Что, если шторм сформируется у нас над головой, или в критический момент под ногами не окажется этой самой "пары метров"?

Чтобы убедиться в справедливости опасений, достаточно было взглянуть на голографическую карту окрестностей, что на протяжении последнего получаса была ключевым объектом обсуждений. Даже относительно мелкий масштаб не мог скрыть постепенное истончение снежного покрова по мере приближения к центру кальдеры и преобладание каменистого ландшафта на подступах к горам. Не прибавлял оптимизма и ярко-красный оттенок всей области — сектору была присвоена высшая категория опасности.

Строго говоря, именно необходимостью уточнения уровня угрозы был обусловлен столь резкий сдвиг приоритетов в сторону исследования местности и её феноменов. Тех самых сыплющих молниями бурь, что вызывали беспокойство ещё при наблюдении сверху... и вызывали его, как оказалось, не напрасно. Можно сказать, землянам в очередной раз повезло — повезло с тем, что они не поскупились на развитие "разведывательной авиации" и не поленились постоянно держать её в воздухе ближайших квадратов. Только благодаря этому первый удар стихии пришёлся на передовой "рой" дронов, а не на их хозяев, что позволило последним вовремя уйти с пути шторма и заняться изучением необычных погодных условий в роли учёных, а не подопытных.

Ураганный ветер, дующий со скоростью свыше трёхсот километров в час. Тёмные облака металлической и каменной пыли, обретшие способность стачивать тонкий металл. Царство статического электричества, не стесняющееся себя проявлять в виде сотен и тысяч разрядов. Дроны, оказавшиеся внутри подобного буйства, не продержались и десяти секунд, но успели передать достаточно разведданных. Стоит ли удивляться тому, что после этого учёные буквально вгрызлись в первую попавшуюся глыбу камня, создав небольшую искусственную пещеру, и зареклись её покидать "до прояснения обстоятельств"?

Прояснять обстоятельства пришлось всё тем же зондам — или серийным воздушным разведывательным дронам малого радиуса действия типа "Мушка-279М". Справедливо заметить, что трёхзначное число в наименование затесалось не случайно: конечная архитектура дронов отдалилась от изначальных прототипов настолько же, насколько сами миниатюрные крылатые роботы-разведчики отличались от своих биологических прообразов. Львиная доля изменений закономерно коснулась бортовой электроники (преимущественно измерительной), список которой разросся совсем до неправдоподобных размеров — вплоть до "экспериментальных датчиков дельта-энергетического поля". Однако, несмотря на все метаморфозы, "мушка" осталась "мушкой": всё та же небольшая треугольная "голова", то же продолговатое "брюшко", те же крылья — разве что "лапок" только три. И, как показала практика, модель удалась.

— Не просто же так мы потратили столько времени на сбор статистики? Пора попытаться выявить закономерности, — Максим уменьшил масштаб карты исследованной местности и "дорисовал" кальдеру, справедливо предположив, что она имеет округлую форму. — Наложи поверх образы всех зарегистрированных штормов.

Вэйра коротко кивнула, и на голограмме сотня за сотней начали появляться кружащиеся вокруг центра отметки. Скорость воспроизведения то увеличивалась, то замедлялась, виртуальные шторма обретали и теряли форму, наслаивались друг на друга...

— Собственно, я уже пыталась проделать это неоднократно, но создать достоверную динамическую модель на основе имеющихся данных мне не удалось. Цикличности здесь либо нет вовсе, либо цикл слишком длинный.

— А если подойти по-другому? Грозы-то у нас здесь необычные, верно? — Максим провёл рукой над картой. — Одной только гипотетической разницей температур подобное не объяснишь, а значит, имеет место некий масштабный "нестандартный" процесс. Об одном таком нам уже известно от Наблюдателя. Могут ли в одной уникальной области пространства, разделяя единый центр, протекать два совершенно независимых масштабных процесса? Маловероятно. Может ли являться аномальная активность атмосферы локальным проявлением глобального "генератора помех"?

— Вполне возможно! — Вэйра азартно сверкнула глазами... и тут же стушевалась: — Но нам это ничего не даёт.

— Будь чуть смелее, я же вижу, что ты тоже пришла к интересным выводам.

Девушка ненадолго задумалась, а потом с видом "если что, ты этого не слышал" осторожно начала:

— Дельта-энергия... нечто, причудливо сочетающее в себе свойства волны и частицы, луча света и электрического тока, и при этом умудряющееся никак не взаимодействовать с тем, что укладывается в рамки привычной для нас физики. Пришло время подвергнуть сомнению последнее утверждение, не так ли?

— Значит, мы подумали об одном и том же, — удовлетворённо резюмировал учёный, пробормотав что-то про схождение с ума поодиночке. — Итак, обрисую своё видение происходящего. Вводим гравитационное взаимодействие как наиболее вероятное. Предполагаем, что существует некий вращающийся источник, выбрасывающий дельта-энергию вертикально вверх в таких количествах, что её поведение можно ограниченно описывать языком гидродинамики. Какое воздействие окажет описанная мной структура на газовую среду с давлением в одну атмосферу?

На этот раз Вэйра "выпала из реальности" основательно, раз за разом повторяя расчёты с различными коэффициентами.

— Сходится, — несколько растерянно произнесла искин. — Не знаю, как тебе такое пришло в голову, но поведение атмосферы, предсказанное применённой к ландшафту кальдеры моделью, совпадает с наблюдаемым почти на восемьдесят процентов.

Голограмма замерла и отрисовала множество белых линий разной толщины, сложившихся в закрытую тороидальную структуру с сердцевиной внутри горного кольца. Образование оказалось почти наполовину погружено под землю, занимая при этом, опять же, чуть меньше половины всего объёма кальдеры, а из его центра поднимался вверх толстый пучок всё тех же линий.

— Перебрав все варианты, я пришла к выводу, что аномальный объект является не только источником дельта-энергии, но и её ускорителем. Изначальный поток обладает недостаточным ускорением, чтобы подняться хоть сколько-нибудь высоко, и, разделившись под действием центробежных сил, опадает вниз, касаясь земли в полутора километрах от источника. Достигнув поверхности, он не видит в ней преграды, уходит глубже... и по какой-то причине начинает падать уже на аномалию, завершая первый виток и получая при этом значительное ускорение. В среднем, четырёх подобных циклов достаточно, чтобы последний виток ушёл далеко за пределы атмосферы, а пяти — чтобы охватить всю планету.

Карта вновь "ожила", на этот раз начав прокладывать бесчисленные движущиеся синие стрелки, в которых вскоре начала угадываться окутавшая тор перевёрнутая воронка вихря, закрученная против часовой стрелки и стелющаяся по поверхности гигантскими "рукавами". Причём последние сильно разнились: одни были тусклее, другие — ярче, третьи — больше, четвёртые — меньше...

— С воздушными массами всё проще — они движутся и закручиваются вслед за дельта-энергией, а направленное вертикально вверх течение создаёт постоянную зону пониженного давления. В итоге образуется формация, сильно напоминающая внешне обыкновенный тропический циклон, хоть и радикально отличающаяся от него по характеристикам, — закончив, искин подняла выжидательный взгляд на человека.

— Можешь же, когда не ограничиваешься ненужными рамками, — Максим сжал правую кисть в кулак и поднял вверх большой палец, что в исполнении экзоскелета выглядело весьма и весьма солидно. — Итак, если эта, несомненно, стратегическая информация верна, то для нас будут очень актуальны два заключения. Первое — шторма поддаются прогнозированию, второе — горный массив и то, что за ним лежит, находятся в своеобразном "оке шторма". Сами по себе потоки дельта-энергии, как я понимаю, для нас безопасны?

— Да, мы уже вошли в зону, где их концентрация в несколько раз превышает ту, что была сверху. Из заметных эффектов я наблюдаю только незначительное увеличение ускорения свободного падения и снижение потерь энергии силовыми установками. Наводит на интересные мысли.

— А теперь последнее — "десерт", так сказать. Игнорирование электромагнитного излучения, доподлинно известная склонность лишь к гравитационному взаимодействию... ничего не напоминает?

— Тёмная материя? Хороший кандидат, в самом деле. И плотная группировка звёзд этой галактики может являться прямым следствием того, что "скрытой массы" тут намного больше, чем у нас. Жаль, что нет возможности оглядеться с орбиты: даже столь тонкая атмосфера, как здесь, вносит слишком большие искажения.

— Считай, что космос на очереди — прямо после того, как разберёмся с тем, что выбрасывает эту "скрытую массу" в промышленных масштабах. И я больше чем уверен, что тут замешаны не экзотермические процессы, иначе вокруг сейчас бы в лучшем случае была не ледяная пустошь, а океан лавы. Если же учесть, что тут с небольшими поправками работает всё, что работало там, то вполне возможно... — полностью осознав, что говорит, учёный на секунду сбился с мысли, — что верно и обратное.

— Ма-аксим, даже если это всего лишь предположения, — медленно протянула искин, показывая, что её тоже проняло, — мы просто обязаны их проверить. Если они верны, эта информация поистине бесценна для цивилизации.

— Что ж, открывающие перспективы мы с тобой оценили, — ответил учёный, собравшись с мыслями. — Тебе хватит суток на уточнение модели?

— Час на учёт второстепенных факторов, ещё шесть-семь для наблюдения за штормовой активностью, и я смогу с уверенностью сказать, правы мы или нет.

— Хорошо, тогда я пока ещё раз всё проанализирую и определюсь с маршрутом.

* * *

Путь до предгорий можно бы было назвать салками со смертью — если бы не имевшееся на руках расписание её пришествий. С ним же он стал похож скорее на цикл какой-нибудь программы: распределить "мушек" по квадратам, совершить марш-бросок до следующего укрытия, отозвать "мушек", переждать шторм. Распределить "мушек" по квадратам, совершить марш-бросок... и так четверо суток. Однообразно? Возможно бы и было, если бы одна предприимчивая особа не принялась за освоение полученных во время пребывания в "небытии" данных, развернув полноценную научную программу. И если на ходу она обычно ограничивалась теоретическими изысканиями, то во время вынужденных остановок постоянно что-то летало, взрывалось или вовсе осыпалось пылью (правда по большей части на микронных и мельче масштабах) — фактически монополизировавшая все имеющие производственные мощности Вэйра не стеснялась поставить несколько сотен экспериментов там, где иначе требовалось загружать себя несколькими часами расчётов. Не приходилось скучать и человеку — даже если вдруг случалось чудо, и для очередного издевательства над реальностью не требовался ассистент либо "независимый наблюдатель", то непременно следовало следить за тем, что бы другое чудо не лишилось пары многострадальных "кистевых элементов" во время осуществления этого "издевательства". Всё же, в проведении экспериментов из области физик пространства и элементарных частиц без надлежащего оборудования, зато с повсеместным использованием совершенствующихся день ото дня устройств вероятностного контроля в качестве "костылей", было что-то не то...

К вечеру пятого дня, когда земляне продвинулись на полусотню километров вглубь предгорий, стало окончательно ясно, что шторма остались позади. Дальше было решено не идти — до гор оставались сутки пути, а место восхождения лучше подбирать издалека и при дневном свете. Тем более, неподалёку нашёлся высокий и пологий холм, дающий хороший обзор по всем направлениям. На его вершине учёные и расположились.

— Да чтоб этот ветер... кончился! — в сердцах воскликнул человек, бросая попытки поднять передовой рой "мушек" выше, чем на шесть сотен метров над дном кальдеры: лёгкие дроны оказались бессильны против ветра.

— Не кончится, — авторитетно заявила Вэйра.

— Знаю. В противном случае бы не ругался, — ответил Максим, заставив искина в очередной раз поразиться тому, как иной раз может извернуться человеческая логика. — Может, аэростат соорудить?

— У меня есть идея получше, — девушка оторвалась от работы над задуманной модификацией своих "скалолазных когтей", подтянула к себе лежащий неподалёку рюкзак и принялась в нём что-то искать.

Вскоре на свет заходящего солнца показался до боли знакомый фрагмент сборного тубуса, а за ним и второй, третий... Минутой позже собранная пусковая установка уже была отложена в сторону, а Вэйра занялась сборкой второго компонента переносного зенитно-ракетного комплекса. Когда дошла очередь до носового блока, искин неуверенно покрутила его в руках и обернулась к человеку.

— Даже не знаю, то ли отчитывать тебя за расточительство, то ли хвалить за находчивость... — задумчиво произнёс Максим, когда на него наконец обратили внимание.

— Выбираю третий вариант — поделиться со мной десантной группой, — Вэйра обезоруживающе улыбнулась.

— А знаешь... третий так третий, — легко согласился учёный, активируя один из спящих роёв. — Будут тебе десантники.

Уже успевший стать базой разведывательной авиации карман приоткрылся, и из него лениво — проводя самодиагностику и выводя механические блоки на рабочую температуру — выползли две "мушки". Покрутившись на месте, натурально осматриваясь, дроны признали условия пригодными для полётов и поделились выводами с "коллегами". Стоило только первой паре взмыть в воздух, как наружу тут же выбрались остальные члены роя и присоединились к первым уже без лишних прелюдий. Заложив несколько пробных виражей, "мушки" долетели до нового места базирования, организованно забрались внутрь "стакана" и закрепились на неровностях стенок — на всё у них ушло меньше двадцати секунд.

— Сдаётся мне, они такими темпами скоро разговаривать научатся.

Убедившись, что все "десантники" расселись по местам, Вэйра водрузила носовую часть на её законное место и зафиксировала ракету в захватах пусковой установки. Взвесив полученную конструкцию в руке, девушка непринуждённо закинула её через плечо и присела на правое колено.

— Уж не потому ли ты так спешишь от них избавиться? — невинно поинтересовался учёный. — Можешь не беспокоиться, никто из них в обозримом будущем не сможет занять твоё место научного эксперта!

— Максим! — искин вздрогнула, сбив тщательно откалиброванный прицел. — Знаешь что... готовься принять командование десантным корпусом, вот...

Вэйра одним движением вернула пусковой установке утраченное положение, сняла блокировку и, принудительно пропустив этап предполётных тестов, дала команду на старт. За спиной полыхнуло пламя, и ракета, ускоренная силовой катапультой комплекса, устремилась в небо, давно не знавшее ничего сложнее астероидов. "Сполох" начал стремительно набирать высоту.

— Пятьсот... тысяча... полторы... — начавшая было отсчёт, Вэйра прервалась, а ведомая ей ракета заметно вильнула в сторону. — "Отказ третьего топливного кластера. Смежные сегменты блокированы, курс выровнен. Дальность полёта снижена, я не смогу забросить её внутрь".

"Не меняй траекторию, как наберёшь четыре километра — отстреливай боеголовку", — не растерялся человек. — "Так хотя бы издалека посмотрим".

Считанные секунды — и чёрточка ракеты разделилась на две, одна из которых сохранила прежний курс, а вторая начала клониться вниз. Из теряющего высоту конуса высыпали получившие билет в один конец дроны — и тут же принялись отчаянно бороться с ветром в попытках правильно сориентировать оптические сенсоры.

"Немного света бы определённо не помешало", — "озвучил" своё мнение человек.

Всё ещё продолжающий полёт разгонный блок ярко сверкнул реактивной струёй, и расцветший мгновением позже на его месте огненный шар превратил поздний вечер в полдень. Прошло ещё несколько секунд, и перед мысленными взорами землян развернулась собранная из десятков тысяч кадров панорама окружённого горами кратера. Учёные обменялись взглядами, в которых ясно читалось одно и то же. А именно — незыблемая уверенность в том, что цель их пути однозначно стоит всех усилий, что уже довелось затратить, и тех, что только ещё предстоит.

* * *

**

Обращение к читателю.

Некоторые сюжетные моменты отредактированной версии текста сильно отличаются от чернового варианта книги, вплоть до взаимоисключения. Если вы начали чтение с этого файла, то прошу дождаться завершения редактуры. Данная страница будет пополняться по мере готовности. Заранее приношу свои извинения за крайне медленный темп работы.