Топор и бирдекель

Фант 17, тема: СЛАДКАЯ РАДОСТЬ КОЛИ УГРЮМОВА

Сегодня, как и всегда, майор Угрюмова в первый раз дежурила в новогоднюю ночь.

— Угрюмова! — голос генерала Тропа развеял тихую предпраздничную радость майора. — Репу готовить собираешься? На праздник?

— Так точно, трищ генерал! — отчеканила следователь.

— Как?

— Парить буду. Денька три.

— Парить? Вот парить не надо — колоть надо! Коли, Угрюмова, коли его!

— Не созрел ещё...

— Так ты не тяни! Потом созреет! Сам светлейший Князь на горизонте! Бегом ко мне!

Автобус фыркнул дверьми, и остановка, покачиваясь, проплыла перед взором следователя Угрюмовой. Выполняя пожелание начальства, она пробежалась сначала на месте, а потом и взад-вперёд. Пора было докладывать наверх, начальству. Михал Иванычу.

В это время в столовой номер шесть рецидивисту Щербатому не докладывали туда-сюда. И ладно бы только не докладывали, так ещё и не доливали сюда-туда. Официантка бодро бегала на месте, но ни капли 'Репы на коньяке' в тарелке не прибавлялось. Это совсем не входило в планы и требовало отстоя пены. Хотя бы в кашпо с новогодней яблоней, украшенной винтажными костерами и бирдекелями. Щербатый сдул пену на яблоню. Яблоне понравилось.

На свежеукрашенной берёзе поблескивали румяными боками надувные стеклянные апельсины. Умилённо-удовлетворённое лицо Угрюмовой отразилось в них бодрящими сфероидами.

— Жила-была у самого синего моря гражданка Мезархия, дщерь Анафорина, и была она бабуся, и старуха, и процентщица, и злостная алиментщица, а ещё ростовщица и банкирша, а ещё альтруистка, феминистка и пофигистка, старая-престарая, жадная-прежадная, глупая-преглупая, — привычно начала Угрюмова , — и жили-были у неё... —

— ...два весёлых! Ты мне тут жили-были не разводи! Докладывай! — Генерал назидательно поднял палец вверх, но смутился, ибо ему уже не раз намекали, что так можно попасть пальцем в нёбо. — А как доложишь, так изволь туда-сюда. Это тебе не трах-тибидох. И про Репу не забудь, не тяни, а то привыкла тут тянем-потянем разводить. А потом вытянуть не можем!

И с чего бы это наверху лично взяли под контроль и козырёк дело о гоп-стопе цеховика Анафоры Петровича Хиазмова?

Дело было тощим, некормленным. Непонятно, почему им заинтересовались там-сям. Репой вон никто сверху не интересуется, только генерал по собственной инициативе. Обычный, заурядный гоп-стоп. Да и похитили там-сям всего-ничего. Вроде бы раз ничего, то и делов-то всего. Ан нет, торопит Троп.

Положим, косточки вишнёвые и скорлупу яичную уже год как пора бы в ориентировку подать. Но как туда подать репутацию дочери ограбленного? Да ещё и в кратчайшие сроки. И вообще ещё неизвестно, когда у этой перезрелой вишенки её похитили. Вместе с косточками и скорлупой? А может, вообще всучила грабителю и косточками теми и расплатилась.

Ориентировка сработала быстро. Всё, кроме просроченной репутации, заложил рецидивист Щербатый. А его самого заложил ювелир Шмуль из ломбарда.

— Не допустить самоликвидации репутации! — скомандовала Угрюмова и с оперативником Жучковым отправилась задерживать похитителя яичной скорлупы и вишнёвых косточек.

Воровская малина цвела пышным цветом в столовой номер шесть на приусадебном участке продавщицы бакалеи Кошкиной, где скрывался, срывая пивные цветы наслаждения с обширной яблони хозяйки, матёрый рецидивист. Игра в клиента и официантку была в самом разгаре. Обрызганный пеной бирдекель как раз в очередной раз подвергался хиастической каламбуризации.

— При обыске постарайтесь найти репутацию гражданки Хиазмовой, — попросила следователь участкового.

Угловатый участковый оглядел вверенный ему участок и прикинулся пареной репой. Для него это было проще простого.

— Выходи, подлый трус и рецидивист Щербатый! — крикнула следователь Угрюмова. — Мы нашли вишнёвые косточки, скорлупу и репутацию! Тебя сдал сам Репа!

За дверями столовой номер шесть воцарилась громовая тишина.

В этой тишине из окна с треском вылетели: жареная треска, пивная пена, пивная кружка, бирдекель, бинокль, монокль, новогодняя берёза и старогодняя официантка. Окно Овертона в столовой номер шесть захлопнулось.

Последним выполз Щербатый — изрядно пощипанный, но не побеждённый.

— Вот у Репы репутацию и тяните, — осклабился он. — Лишнего на себя не возьму!

— Коли их, Угрюмова! — сладострастно постанывал генерал Троп стройным хором. Томное предвкушение победы разливалось по участку, где продолжал молчать Щербатый Репа.

Угрюмова замахнулась топором.

— Стойте! — в допросную ворвался запыхавшийся оперативник Жучков. — У меня для всех нас пренеприятнейшее известие! До нас доехал сам светлейший Князь!

— Мышкин? — охнула Угрюмова.

— Мышкин!

Всеобъемлющая радость заполонила всю сущность Репы. Адвокат Мышкин тянет-потянет и вытянет любого! Ни одного проигранного дела. Для Мышкина любое дело развалить — что хвостом махнуть.

Шербатый сплюнул.

Репутация гражданки Хиазмовой палладиевой фиксой выскользнула из-за щеки и упорхнула в окно. — Люблю тебя, Угрюмова! — махнул бирдекелем Щербатый и раскололся.