Та сторона

17 июня 1980 года, Зуля Хакимова

— Странный он какой-то был, этот Пришлый!

— Почему странный-то, Зулейка?

— А ты сам не замечал, Стёпка? Ни огород вскопать толком не может, ни лошадь запрячь. Щепочки какие-то собирал, землю в баночки складывал, воду в склянки с пробками наливал... У меня как-то раз попросил несколько волосков от косы отрезать. Разговаривал очень складно, но самого простого, о чём у нас каждый мальчишка знает, никогда не слышал. Когда пришёл, одет был странно. Может, мы зря в его избушку забрались?

— Так он же издалека, из Челябинска! Говорил, что учёный, — снисходительно махнул рукой Степан.

Мы с ним такие разные: я черноволосая, чуть раскосые тёмно-карие глаза, как у любой чистокровной башкирки, а у моего четырнадцатилетнего лучшего друга волосы светлые, глаза голубые. Просто братец Иванушка с картинки из русских народных сказок.

— Ага, 'учёный'! А не знает, что Челябинск разбомбили в первый же день. Как и Уфу...

— Да откуда ты знаешь, что в том Челябинске сейчас?

Степан по-деловому шарился по ящикам комода, пытаясь найти какое-нибудь ценное имущество, оставшееся от чужака, застреленного позавчера 'баскаками'.

'Баскаки' приехали по дороге из Исянгулово на двух грузовиках — 'эмке' с округлым капотом и 'газоне', у которого капот практически квадратный. 'Собирать дань' они обычно приезжают не меньше, чем вдесятером: вокруг Зилаира непролазные леса, у людей на руках полно охотничьих ружей. Как всегда, все с автоматами. Семеро с тяжеленными ППШ, хорошо узнаваемыми по круглым барабанам, а трое — с некрасивыми, целиком железными, но более лёгкими ППС. Ещё от плотины пруда один из них выпустил очередь в воздух, извещая жителей нашей полупустой деревни о своём приезде.

Старостиха Галина Ахметовна, дородная пожилая женщина, возившаяся в палисаднике с цветами, услышав стрельбу, ругнулась под нос по-башкирски и, грузно переваливаясь с одной больной ноги на другую, пошла в сторону сельсовета.

— Опять припёрлись, ироды!

Доковыляв до сельсовета, она напустилась на 'баскаков'.

— Ну, чего вы приехали? Нечего ещё отдавать! Июнь же, ягоды в лесу только-только цвести начали, а картошку даже окучивать рано.

— Не прибедняйся, старая! — захохотал старший из 'баскаков'. — Соления, небось, не все за зиму съели? Куры тоже несутся, масло у вас точно есть, рыбы, вон, уже насолили! Армию Волжско-Уральской Свободной Республики кормить надо! Или вам тут жалко жратвы для своих защитников?

Старший, разминавший ноги возле 'эмки', угрожающе передвинул ППС, болтающийся на плече, себе на брюхо.

— Я тебя, Галина Ахметовна, не трогаю только из благодарности за то, что ты не позволила меня из школы выгнать. Но надо мной начальство стоит, и если ты еду давать не будешь, то я не смогу ему объяснить, почему это Зилаир по первому требованию продукты не поставляет. Так что давай, суетись! Кстати, не только яйца, но и сами куры — тоже пойдут.

— А людям чем питаться, Валерка? Сейчас выгребете, потом осенью выгребете, когда картошку выкопаем. К зиме, когда скотина подрастёт, снова приедете...

— Так мы же, Ахметовна, осенью вам налог уменьшим. На ту сумму, что сейчас заберём. Открывай свою богадельню и распорядись, чтобы нас с дороги покормили. И поживее! Мне сегодня надо ещё в Юлдыбаево успеть.

Старостиха, вполголоса ругаясь на 'баскаков', отомкнула замок на дверях сельсовета, чтобы впустить их внутрь, и принялась раздавать указания набежавшим к зданию любопытным мальчишкам. А через час, когда приехавшие уже ели и пили, к сельсовету понесли снедь, чтобы отвязаться от сборщиков 'налога'. Бывшая учительница математики, выбранная старостой деревни, что-то помечала в старом школьном журнале, превращённом в амбарную книгу.

Из сельсовета Валерка вышел сытый и попахивающий самогоном.

— Дай-ка, Галина Ахметовна, гляну, чего ты тут нам собрала, — отнял он у бывшей школьной учительницы её журнал.

— Фу, как от тебя разит! — поморщилась она. — Ты же вроде татарин, а пьёшь, как русские мужики!

Светловолосого и светлоглазого Валерку Седикова, тридцатилетнего сидевшего мужика, действительно многие принимали за русского. Но не школьная учительница, помнившая молодыми ещё его родителей.

— Ну, татарин. И что из этого? А чего это у тебя Абызова уже второй раз ничего не сдаёт?

— А то ты не знаешь, что у неё мужа лесиной покалечило?! Нечего ей дать, чуть ли не всё хозяйства распродала, чтобы Салавата на ноги поставить.

— Нечего дать, говоришь? — сально усмехнулся Седиков. — Ну, это мы сейчас проверим...

— Ты чего удумал? — возмутилась старостиха.

— Отстань! — отмахнулся Валерка и зашагал по переулку в сторону улицы Советской, на которой жили Абызова. — Мои закончат жрать — пусть грузят машину.

Минут через пять из дома, куда он ввалился, выскочила, пытаясь запахнуть порванный халат, Лиля Абызова, невысокая брюнетка примерно одного возраста с Седиковым. За ней гнался полураздетый Валерка.

— Стой, сука! — ухватил он за волосы просящую помощи беглянку, и поволок её назад во двор.

В завязавшейся драке Пришлый оказался сильнее, и 'баскаку', обливающемуся кровью из разбитых губ и носа, пришлось не сладко. Но скоро к Седикову подоспела подмога. Короткая очередь из автомата, и Валерка, несколько раз пнувший безжизненное тело своего противника, приказал сбросить мёртвое тело в пруд.

17 июня 2020 года, Андрей Веремеев

О том, кому меня передают, я догадался сразу. А кому по силам вытащить 'с кичи' осуждённого за военные преступления? Ну, да. Не совладал с эмоциями, покромсал на кусочки пару пленных ублюдков, сделавших то же самое с моими ребятами. Медленно кромсал, с чувством, с толком, с расстановкой. И попался за этим занятием наблюдателям ОБСЕ... Судили меня за это уже на территории России. Здесь и сел.

То, что забирают 'конторские', с одной стороны, радует, а с другой настораживает: если им понадобился человек с таким 'хвостом', значит, они это делают явно не за 'просто так'. И неизвестно, что лучше: остаться на зоне или оказаться привлечённым к какой-нибудь 'особенной' работе 'конторы', в результате которой можно и без башки остаться.

Куда после карантина и прививок везли, трудно понять. Только при перегрузке из 'столыпина' в автозак краем глаза успел увидеть здание вокзала, и узнал его: Магнитогорск, где однажды доводилось бывать в командировке. Меня и ещё троих повезли куда-то дальше. Долго везли, часа четыре. Один из попутчиков даже уже бухтеть начал:

— Начальник, что ты над нами издеваешься? Отлить бы!

— Потерпишь! Немного осталось.

Не соврал. Минут через пятнадцать, попетляв по сельской улице, машину подогнали вплотную к крыльцу одноэтажного коттеджа, срубленного из бруса. Холмы, заросшие лесом, с трёх сторон река.

Особенно хорошо стало ясно, что выдернули совсем не просто так, когда я увидел личные дела всех остальных 'счастливчиков', трое из которых уже 'осваивали территорию'. Все, как один, с опытом боевых действий и очень тяжкими статьями. У меня звание майора, капитан Строков, старший лейтенант-десантник Нестеров, лейтенант Букреев, сержанты Щукин и Громов, младший сержант Мусин. Грабежи, убийство, торговля оружием... Возраст от двадцати пяти у Букреева до тридцати пяти у меня, Андрея Веремеева.

Точки над i через два дня, в течение которых нас снова терзали инфекционисты, поставил гражданин в штатском, представившийся нашим куратором, полковником ФСБ Евсеевым.

— Будем считать, что ядро вашей особой ДРГ в сборе. Командир — Веремеев, с прочими ролями определитесь самостоятельно. Ясно?

— Нет, — мотнул я головой. — Каким будет характер нашей деятельности?

— Я же сказал: диверсионно-разведывательная группа. Разведывательные и диверсионные спецоперации. Но в особых условиях.

— Отказаться можно? — подал голос Щукин.

— Можно! — кивнул полковник. — Но перед этим рекомендую учесть тот факт, что никого из вас не существует.

— Это как?

— По-разному. Согласно заключениям тюремных врачей, у кого-то произошёл сердечный приступ, кто-то в тюремной больничке загнулся от коронавируса, кто-то убит при попытке к бегству, кому-то урки всадили заточку в печень, с кем-то произошёл несчастный случай на производстве: на зоне, сам знаешь, разное случается...

— Шантажируете, начальник! — нахмурился сержант.

— Нет, пытаюсь обезопасить вас от необдуманных поступков, а порученное мне дело — от неоправданного затягивания сроков решения поставленных задач.

— А гарантии какие? Ну, что с нами не произойдёт 'несчастного случая на производстве' и 'попытки к бегству' после выполнения этого задания, — насторожился Строков.

— Задание не единичное. Ваша ДРГ будет действовать и исполнять приказы командования на протяжении длительного времени. Какого именно — не знает никто. По крайней мере, пару лет точно. После этого вам будет предложено либо продолжить службу, либо начать новую жизнь. И останетесь ли вы к тому времени живы, зависит только от вас самих. От того, насколько вы хорошо подготовлены.

— То есть, мы смертники...

— По большому счёту, да, Букреев. А ты хотел, чтобы тебя просто взяли и выпустили на свободу после особо жестокого убийства четырёх человек по пьянке? Но вам даётся шанс выйти на свободу не через пятнадцать лет, а намного раньше.

— Четырнадцать, — поправил полковника лейтенант.

— А теперь появится возможность освободиться не позже четырёх лет и восьми месяцев. Ещё вопросы есть?

Год за три, значит? Это о многом говорит.

— Страна, климат, языки? — поинтересовался я.

— Язык русский, климат... Пожалуй, умеренно-континентальный, хотя возможны некоторые варианты. Страну назвать не могу, поскольку её название само по себе секретное. Но не Российская Федерация.

Загадками говорит полковник!

— Хватит на сегодня вопросов. Завтра с утра получаете обмундирование, оружие, и отправляетесь на полигон. Ясно, Веремев? На восстановление боевых навыков вам даётся неделя.

Место, куда нас привезли, оказалось небольшой турбазой, огороженной свежим забором из 'рабицы'. Стоящей на полуострове, с запада, севера и востока ограниченном рекой. Южную часть полуострова занимали три арочных ангара, сверкающие свежим оцинкованным покрытием. Помимо них, по периметру базы растянуто несколько десятков армейских палаток.

— Что будем делать, мужики? — поинтересовался Сергей Нестеров. — Соглашаемся?

— Есть другие выходы? — вопросом на вопрос ответил молчавший до этого Громов, руки которого бугрились мышцами. — Так у нас будет хотя бы шанс выжить.

— Не боишься, что после задания нас просто грохнут? — усмехнулся Щукин. — Ты же слышал, что полковник сказал: нас уже нет в живых.

— Утром посмотрим! — отрезал я. — Там уже будет видно, насколько у них серьёзные планы.

Утром нас под конвоем загнали в один из ангаров, где прапорщик принялся метать на 'прилавок' комплекты формы, ни разу не ошибясь с размерами.

— А вот берцы сами меряйте!

Потом всех загнали в 'класс', где инструктор, старший лейтенант с шевроном одной не очень ласковой конторы, принялся пересказывать ТТХ и особенности устройства оружия времён Великой Отечественной: ППШ, ППС, СВТ, Наган, ТТ, 'Машинен-пистоль-38/40', немецкая же ФГ-42, которой вооружались парашютисты, американские М1 'Гаранд', 'Томми-Ган' и М3, британский 'Стен'...

— На хрена ты нам про это старьё паришь? — недоумённо пробухтел Громов, который откровенно заскучал. — Нас же не в лавку оружейного антиквариата консультантами хотят определить.

— Мне приказали, я и рассказываю. Чтоб представление имели с тем, с чем можете столкнуться!

Да где же с этим старьём можно столкнуться? Сейчас весь мир воюет, если не с 'калашами', то с американскими М16! Которые всем присутствующим известны прекрасно. Ещё бы! У Мусина за плечами Сирия, у меня, Строкова и Громова Осетия, у нас с Нестеровым, Букреевым и Щукиным — Донбасс. Не говоря уже о других местах с жарким климатом, где кое-кто успел отметиться.

— Курящие есть? — поинтересовался, наконец, старлей. — Можете выйти на перекур, остальные, если есть желание, могут рассмотреть стволы поближе.

После перерыва началось более интересное: новинки и редкое специальное оружие, современные 'обвесы', боеприпасы.

Обед, и все бегут на полосу препятствий. Тоже сооружённую совсем недавно. Поймал себя на мысли, что форму я подрастерял, 'прохлаждаясь' в тагильской колонии. И хотя на зоне тоже приходилось вкалывать физически, видимо, при этом работали совсем другие группы мышц. Впрочем, остальные, кроме 'качка' Громова, тоже не блистали.

— Определились со специализацией? — поинтересовался подошедший посмотреть, как идут занятия, Евсеев.

— Строков и Щукин подрывники, Букреев и Мусин — снайперы. Громов, Нестеров и я — разведка и огневая поддержка. Хотя Громов может выступать и снайпером, а старший лейтенант знаком с минным делом.

— А ты, Ведьмак?

— Проверяете, товарищ полковник? Вы же наверняка моё личное дело наизусть вызубрили.

— Вызубрил, вызубрил! И командиром группы тебя назначили не из-за звания, а из-за большого боевого опыта. Размялись? Тогда собирай своих орлов, и вперёд, на занятия по радиоделу. Пока вы отсиживались по зонам, много чего новенького в этом сфере появилось. Муса, скорее всего, кое с чем, сталкивался, а остальные — вряд ли.

Это только называется 'радиодело'. Помимо правил работы с карманными и более мощными заплечными рациями, ещё и дали нам азы работы с беспилотником-квадрокоптером. Способным, кстати, в горных условиях выполнять и функцию ретранслятора. А после теоретических занятий погоняли 'вертолётик' уже на практике. Занятная штука! Это не детские китайские игрушки, способные держаться в воздухе 6-10 минут и снимать общим планом окрестности на плохонькую камеру.

Стрелковую подготовку проводили в два приёма. Пока Строков, Щукин и Нестеров ковырялись с разного рода минами под руководством инструктора-майора, остальные четверо отстрелялись из СВТ и СВД. А после этого перешли к более современному, чисто диверсионному оружию: 'Вал', ВСК-94, 'Винторез'. Под бдительным надзором взвода пацанов с автоматами. Нет, не доверяет нам ещё полковник!

Кстати, правильно делает! Меня самого пару раз посещала мысль дёрнуть из этого 'пионерлагеря строго режима', пробраться в Донбасс, а там и любые документы сделать можно, и просто 'залечь' так, что никто не найдёт до скончания века. Одному, правда, не справиться с толпой салаг, не сильно их покалечив, а вот втроём-вчетвером вполне можно прорваться и уйти по горам куда-нибудь в недалёкий Оренбург.

Откуда я знаю, где мы находимся? Да сколько ни шифруй наше местонахождение, а кое-где на турбазе сохранились башкирские надписи, название речки, протекающей мимо неё, мы слышали: Сакмара. Значит, мы где-то на юге Башкирии, не так уж и далеко от Оренбурга. Почему ещё не ушёл? Наверное, потому что пообещал этому чекисту. Да и физическую форму надо восстановить перед тем, как бежать надумаю. Вон, после стрельб опять нас на полосу препятствий загнали.

О том, что что-то случилось, я понял по суете возле штабного домика. И не удивился, когда меня прямо со стрельбища, где мы опробовали новейшие российские автоматы, вызвали к Евсееву.

— Садись, Ведьмак. Придётся тебе и кому-нибудь из твоих уже сегодня на задание отправляться. Выбери, с кем пойдёшь, и после занятий со спецтехникой выезжаете.

— Какая задача?

— Человек у нас на той стороне пропал. Надо либо восстановить с ним связь, либо выяснить, что произошло. Во втором случае — привести 'языка'.

— 'На той стороне' — это в Казахстане, что ли? Так мы с казахами, вроде, не воюем... Если мягко говорить.

Полковник усмехнулся, поняв, что я уже догадался, где мы находимся.

— Нет, майор. Не в Казахстане. В сорока с небольшим километрах отсюда, в селе Зилаир. Но...

17 июня 1980 года, Стёпа Лукашин

— Смотри, какие у Пришлого смешные трусы! — захохотал я, разворачивая перед подружкой вещь, вынутую из бельевого ящика комода. — Как девчоночьи! У тебя такие же, да?

— Дурак, — обиделась Зульфия.

Но мне было не до её обиды: я нашёл очень, очень странную вещичку.

— Зуль, смотри! А что это такое?

Какая-то пятнистая коробочка, раскрашенная бурыми, жёлтыми и зелёными разводами. Один из торцов коробочки сужается клинышком, переходящим в пятисантиметровый шип. А на боковой грани резинка прикрывала какую-то выемку. Я ногтём ковырнул край резинки, и она отодвинулась, открывая красный язычок небольшого переключателя.

— Смотри: я так наживаю, и лампочка загорается. Так нажму — гаснет, — попробовал я побаловаться.

— Выключи сейчас же! А вдруг это опасно! Ты же не знаешь, что это такое.

Зулька старше меня почти на два года и, как любая девчонка, всё время чего-то боится.

— Да ничего же не произошло! — нехотя отложил я игрушку. — Зуль, а как ты думаешь, где он мог деньги прятать?

— Так ты сюда пришёл деньги искать? А мне говорил, что тебе просто интересно...

— Интересно, конечно! Но если бы деньги нашли, я бы тебе на них какой-нибудь подарок купил.

— Мне? — смутилась Зулейка.

— Ага, тебе! Я давно хочу тебе что-нибудь подарить, да денег нету. Что мать успевает накопить, вечно то на соль тратит, то на тряпки какие-нибудь. Но ведь не может учёный, да ещё и пришедший из самого Челябинска, совсем без денег жить!

Зулейка покраснела от такого признания.

— Ой, а чего так потемнело-то? Стёпка, грозища будет! — всплеснула она руками. — Тучища чёрная-чёрная идёт! Я думала, у меня в животе бурчит, а это гром где-то далеко гремел.

Она засмеялась, а я, выглянув в окошко, понял, что гроза действительно будет нешуточная.

— Проголодалась, что ли? Вон, от Пришлого картошка в мундирах осталась и немного хлеба. Всё равно по домам до дождя добежать не успеем, так давай хоть поедим. Ему всё равно еда уже не нужна.

— А может, успеем?

— Может... Но тогда поесть не успеем. А картошка в чугунке уже два дня лежит, испортиться может до завтра. И хлеб совсем зачерствеет.

Снаружи прогрохотало так, что у Зульки совершенно не осталось сомнений в том, что это не в животе у неё с голода бурчит. А я уже тащил на стол найденную еду.

— Молоко скислось. Простоквашу будешь?

Хороший получился ужин! Картошка с солью и кусочком масла, выуженным из баночки с водой, чёрствый хлеб с простоквашей. Прокисшую и начавшую вонять уху, правда, пришлось выплеснуть прямо с крылечка. Уютно было: сумрак от закрывших небо туч и давно не мытых окон, снаружи ветер бушует, ветки деревьев хлещут по тесовой крыше домика, простоявшего несколько лет без хозяев, а мы вдвоём, совсем по-семейному, ужинаем...

— Смотри, как ливануло! — ткнул я алюминиевой вилкой в сторону окошка.

— Ага! Ужас просто!

А следом по крыше лупанули, затрещали сухим горохом градины. Я доел и плюхнулся на кровать, застеленную каким-то тряпьём, оставшимся от давным-давно похороненных хозяев. Правда, недавно постиранным новым хозяином домишки, стоящего на самой окраине деревни. Кровать у окошка, и с неё удобно наблюдать за бушующей на улице непогодой.

— Иди сюда! Отсюда здо́рово видно! Пролезай к окошку, — подвинул я подушку для Зульки.

Зулейка неуклюже переползла через меня, пытаясь при этом прикрывать ноги подолом своего сарафанчика. Для того я и пустил её к окошку, чтобы на её ноги под подолом поглядеть. А может, и ещё что-нибудь мелькнувшее успею заметить. Да только она хитрая оказалась, прикрыла. И едва подружка устроилась на подушке, тут же ляпнул ладошку ей на грудь.

— Стёпка! — откинула она руку.

— А чё? Ты же в прошлый раз говорила, что тебе приятно! — снова сделал я то же самое, и она уже не вредничала. — Вон, смотри, как там жутко!

А чего? Ведь правда же приятно! Она же сама говорила, что ладошка у меня мягкая, тёплая. Её грудь я не тискаю до синяков, как другие пацаны, а просто держу. Ну, чуть поглаживаю, и от этого соски у Зулейки становятся твёрдые-твёрдые, как горошины.

— Ой, как сверкает-то!

— Сейчас шараааахнет! — в предвкушении раската грома хихикнул я и, воспользовавшись моментом, сунул руку через вырез подмышки уже под сарафан.

— Бессовестный! — муркнула Зулька, покрепче прижимаясь ко мне, потому что действительно на улице так загрохотало, что стёкла зазвенели.

А у меня аж дух перехватило, слюну сглатывать начал. Главное — чтобы смеяться не начала из-за того, что ей в бедро упирается что-то, похожее на сучок. Что это за 'сучок', она прекрасно понимает, вон, как сама задышала!

— Стёп, давай одеялом укроемся. Я стесняюсь... И вообще, маленький ты ещё для этого!

— Я-то маленький? Да мне четырнадцать с половиной, почти уже пятнадцать! — обиделся я, натянув на обоих рваное одеяло, и рука как-то сама собой полезла Зульке под подол.

— А мне уже шестнадцать! И знаю я, чего тебе надо...

Я тоже знаю.

Дождь уже закончился, сквозь прохудившуюся крышу на облезлый пол домика Пришлого капала вода, просочившаяся через щели между тесинами кровли и потолочными досками. Темнело уже не только из-за туч, но и потому, что наступал вечер, а мы спали, тесно прижавшись друг другу. Совершенно голые, как настоящие муж и жена. Тем более, перед тем, как начать ЭТО, я пообещал Зулейке, что непременно на ней женюсь, когда подрастём.

Мы с Зулькой проснулись от скрипнувшей половицы, ещё не понимая, ни где находимся, ни сколько прошло времени после того, как оказались в доме Пришлого. И, открыв глаза, я увидел две какие-то фигуры без лиц. Точнее, с лицами, закрытыми какими-то тряпками, из-под которых видны были лишь глаза. На головах обоих платки с такими же разводами, как и на странной коробочке, найденной в ящике. А ещё успел заметить в руках у обоих автоматы. Не привычные, с которыми приезжали 'баскаки', а какие-то неизвестные. И тут Зуля с испугу завизжала так, что я чуть не оглох.

17 июня 2020 года, 17 июня 1980 года, сержант Громов

— Ведьмак, как у вас там?

Проход ещё работал, в него с нашей стороны довольно сильно задувало ветром (знать, неплохая разница давления между его сторонами!), и радиосвязь сквозь него действовала.

— Гроза у нас. Просто жуткая гроза с ливнем и градом! Но уже заканчивается. Думаю, минут через пятнадцать можно будет двигаться.

Мы с майором наверняка назвали бы эфэсбэшника чокнутым, если бы в подтверждение своих слов он не демонстрировал на экране телевизора фотографии и видеофрагменты, сделанные на той стороне.

В общем, в чём суть. При разработке новых средств радиоэлектронной борьбы исследователи случайно обнаружили побочный эффект, возникающий при работе одной из экспериментальных систем. Ни много, ни мало, а установка открывала проход в параллельное измерение. Я именно так понял слова полковника. Теоретики возможность существования таковых давно предсказывали, но, как говорил классик, 'теория без практики мертва, практика без теории слепа'. И 'оживил' теорию этот совершенно случайно обнаруженный эффект, открывший проход в один из таких возможных миров.

Точную дату 'отделения' того мира от нашего не могли назвать даже самые крутые теоретики. Но именно с периода, соответствующего нашим 1940-м, всё пошло совсем иначе. Почему 'соответствующего', а не точно? Да потому, что сейчас в том мире — вовсе не 2020-й год, а 1980-й.

Всё пошло иначе именно в начале 1940-х, поскольку к 1945 немцы таки сумели собрать два ядерных заряда, которые и взорвали, когда возникла угроза Берлину. Один — в самом конце марта во время захвата союзниками Рурского промышленного района, а второй — на Зееловских высотах, когда танки Жукова прорвали немецкую оборону. Оттянуть падение столицы Третьего Рейха и самоубийство Гитлера этим удалось всего менее чем на месяц, но дальше события понеслись по совершенно другой колее.

Воспользовавшись тем, что Жуков получил серьёзное радиоактивное облучение, из-за чего и не принял командование советскими войсками в оккупированной Германии, британцы посчитали, что в состоянии реализовать разработанный ещё по приказу Черчилля план операции 'Немыслимое'. Совместным ударом англо-франко-германских дивизий при поддержке американцев, нанесённым 1 августа, они начали 'вытеснение' Красной Армии из Европы. Естественно, никакой речи о вступлении СССР в войну с Японией, подготовка к которому уже шла полным ходом, речи больше не шло.

По Японии американцы отбомбились атомными бомбами, но не в августе, а в начале сентября, и японцы обратились к советскому правительству с предложением заключить союз против США и бывших союзников СССР по антигитлеровской коалиции. И Сталин согласился.

Тяжелейшие бои в Европе и отступление практически до Варшавы продолжались до ноября 1945 года, и лишь под польской столицей союзники окончательно выдохлись. На других фронтах ситуация складывалась удачнее. В октябре англичан полностью выбили из Ирана. Иранский шах, высоко оценивший посещение его Сталиным во время Тегеранской конференции, обратился к народу, и британцев из этой страны мы гнали вместе с персами. После переброски Квантунской армии на Японские острова советские войска без боя заняли Манчжурию и Северную Корею. Начались поставки Японии советской авиации, что серьёзно осложнило положение американцев на Тихом океане.

Окончившееся в последних числах ноября сражение под Варшавой привело к коренному перелому в войне, завершившемуся к концу октября 1946 повторным освобождением Европы. Но теперь уже до самого Лиссабона. При этом, когда наши войска приблизились к Парижу, а англичан снова, как в 1940 году, прижали к Ла-Маншу, де Голль вышел из войны и объявил нейтралитет.

Своим чередом шло вытеснение британцев с Ближнего Востока. В марте 1946 при поддержке еврейских повстанцев Красная Армия заняла Палестину, где в июне 1946 года, было создано государство Израиль под советским протекторатом. Совместными действиями со срочно вооружённой израильской армией был заблокирован Суэцкий канал. Несмотря на демонстративно объявленный югославским лидером Иосифом Броз Тито нейтралитет, под совместными ударами войск СССР, Болгарии и Румынии англичан вынудили эвакуироваться из Греции.

В то же время, весной 1946, американцы провели удачную десантную операцию по высадке войск на Сахалине и Курилах. Но уже к осени Красная Армия выбила их оттуда, заняв и Южный Сахалин, и оккупированные ими Курильские острова.

В августе 1946 при поддержке итальянских партизан, традиционно придерживающихся левых взглядов, была полностью занята Италия. Англо-американцы эвакуировались вначале на Мальту, а когда возникла угроза перекрытия Гибралтара, в Африку.

После захвата нескольких плацдармов на левом берегу Нила развернулось Второе Сражение под пирамидами, и в сентябре 1946 остатки разгромленных британцев отошли на запад. В том же месяце Индия провозгласила независимость, и после кровавых столкновений со сторонниками независимости началась эвакуация британцев из страны. Несмотря на поддержку американской авиации, к лету 1947 промышленность Британии была практически уничтожена авианалётами, и Великобритания была вынуждена заключить мир.

Капитуляцией закончилась и борьба Японии. В апреле 1947 года, после тяжёлых боёв на Окинаве и острове Кюсю, в ходе которых американцы понесли тяжелейшие потери, император Хирохито сдался. И это позволило американцам сосредоточиться на войне с СССР. Летом 1947 они произвели атомную бомбардировку Владивостока, Петропавловска-Камчатского и Магадана, а также высадились на Чукотке. В те же дни объединённые силы СССР, КНР и КНДР полностью выбили их с Корейского полуострова.

Мир настал лишь после того, как в январе 1948 произошло успешное испытание советской атомной бомбы, сделанной из урана на основании данных советской разведки и помощи захваченных в плен немецких ядерщиков. Через два с половиной месяца после этого в Токио был заключён мирный договор между СССР и США. По его условиям Штаты вывели свои войска с Чукотки, СССР из Африки, Израиля и Западной Европы — Испании, Португалии, Франции, Италии, стран Бенилюкса, Дании, Скандинавии.

В июне 1949 года Советский Союз провёл испытание уже плутониевой бомбы, а в августе — ракеты Р-1. И этим ещё больше напугал американцев, потерявших атомную монополию. Настолько, что в 1950 году они создали НАТО, состав которого несколько отличался от известного нам: США, Британия, Канада, Исландия, Ирландия, Франция, Бенилюкс, Испания, Португалия, Дания, Норвегия. После военных переворотов, произошедших в ряде стран, к блоку в 1953 году присоединилась Италия, в 1957 году — Турция, в 1958 — Греция.

Затянувшаяся Мировая война отсрочила и другие события. Запуск в космос Гагарина случился только в 1964 году. А годом спустя произошло событие, бесповоротно изменившая тот мир.

Карибский кризис 1965 года закончился не миром, а обменом ядерными ударами между СССР и США. Но что ещё страшнее, в ходе нового конфликта американцы применили бактериологическое оружие, разработанное на основе лёгочных штаммов, испытывавшихся японцами в оккупированном Китае, а потом доработанных в тайных лабораториях Штатов.

За два года от ядерных ударов, из-за воздействия радиации и бактериологического заражения вымерло до 90% населения СССР, Восточной и Центральной Европы, Азии, Африки, Южной Америки. Штаты и их союзники, 'обезопасившие' своё население заранее сделанными прививками, восприняли это как победу, поскольку им удалось добиться смертности от вируса на своих территориях всего лишь 10-15% населения, выжившего после ответного ядерного удара. И они начали оккупацию Восточной Европы и СССР. Но штаммы под воздействием радиоактивного заражения мутировали, и начали уничтожать, в том числе, своих создателей. В итоге от действия ядерного оружия, радиации и инфекций погибло около 70% населения Западной Европы, США, Канады, Австралии. К 1969 эпидемия прекратилась, поскольку у выживших появился иммунитет к заразе.

Свою лепту в уменьшение жителей планеты внёс и эффект 'малого ледникового периода', вызванный массовым применением ядерного оружия и длившийся около 5 лет. А реальных победителей в этой войне не оказалось, несмотря на то, что натовцы считали иначе. Не оказалось, поскольку из-за повсеместного катастрофического сокращения численности населения произошла полная деградация индустрии, скатывание уровня развития промышленности и уровня жизни населения к 19 веку.

— Писец! — лаконично прокомментировал я услышанное. — И что теперь на территории СССР творится?

— А что там может твориться? — пожал плечами Евсеев. — Крупнейшие промышленные центры и административное управление были уничтожены в первую очередь. А поскольку свято место пусто не бывает, в 1967-70 годах возник целый ряд оккупированных, а также относительно независимых государств и квазигосударственных образований. Попросту — захватившие власть политики, военные или крупные бандитские группировки контролируют территории, мало связанные друг с другом. Ну, там где оккупации нет. Мы уже около года изучаем то, что там происходит, так что уже даже успели составить политическую карту этих 'государств'. И наверху принято решение начать наведение порядка ТАМ.

— Отсюда? Из этих мест? — удивился я. — Это же ж*па мира!

— Вот именно! — хмыкнул полковник. — Радиации после атомной войны минимум. Местное население очень немногочисленное. Зато есть возможность установить контроль над важнейшими ресурсами: нефть, железо, медь, газ, древесина, пахотные земли. Место очень удобное для того, чтобы затем двигаться хоть на восток, хоть на запад. Ну и, кроме того, 'высоколобые' подсказку дали, в каких именно местах Проход можно сделать настолько 'широким', что хоть пароходы через него туда-сюда гоняй. Кстати, не так уж и много подобных мест.

— Только как эти ресурсы гонять, если тут до железной дороги три дня лесом, два дня болотом? — усмехнулся Веремеев.

— Всему своё время, майор. Всему своё время. Но начинать удобнее всего именно отсюда, как мы просчитали. А там уже и до мест, где 'чугунка' проложена, доберёмся...

Грозу переждали, и бегом по лесным дорожкам, ведущим через горки, на запад. Всего-то чуть больше семи километров от фермы, тоже 'оккупированной' 'учёными в погонах', до самого́ Зилаира. Точнее, от места, где она расположена в нашем мире, до деревни этого мира.

Перед заброской Евсеев не только показал нам на карте 1960-х годов домик, где поселился агент, но и фотографии, сделанные этим человеком. Так что идентифицировали домишко мы сразу. Хорошее место, у самого леса, никаких свидетелей. А поскольку уже смеркаться начало, и электричества тут нет, то и вовсе можно незаметно прокрасться.

Сомнения в словах полковника у меня ещё оставались, но после того, как я собственными глазами увидел деревушку, исчезли окончательно: не врал 'конторский', рассказывая нам про иной мир!

17 июня 1980 года, майор Веремеев

Входили в дом через открытую дверь по всем правилам, прикрывая друг друга. Но внутри оказался не наш агент, а пацан с девчушкой, мирно посапывающие под одеялом, прижавшись друг к другу. Судя по разбросанной одежде, мы их застукали 'на горячем'. И пока я размышлял, как с ними быть, по ушам резанул отчаянный визг.

— Тихо! Тихо! Никто тебя не обидит! — постарался я говорить успокаивающим тоном девчонке, которой зажал рот рукой.

Девчонка некоторое время пыталась вырываться, но куда ей справиться с моей хваткой? Пацан же, которого держал Громов, к счастью, не орал, как его подружка, а что-то другое сделать в железных лапах 'качка'-десантника, просто был не в состоянии. Впрочем, и девица буквально спустя минуту перестала вырываться.

— Если не будешь орать, мы вас обоих отпустим. Поняла? Не будешь кричать? Вот и ладненько.

Ребятня, освободившись из наших рук, быстро натянула очень уж истрёпанное одеяло по самые подбородки.

— Ну, а теперь рассказывайте, кто вы такие, что здесь делаете, и куда подевался человек, который тут жил ещё несколько дней назад.

— Я Стёпка. А это Зулейка. Грозу пережидали.

Хорошо, видно, пережидали! Зря времени не теряли. Из молодых, да ранних. Пареньку-то на вид лет пятнадцать, да и девица вряд ли намного старше.

— Пришлого позавчера 'баскаки' убили. Валерка Седиков хотел Лилю Абызову изнасиловать, а Пришлый её у него отбил. В смысле, побил Валерку и не позволил Лилю обидеть. Вот 'баскаки' его и застрелили.

Глупо, чёрт возьми! Как глупо.

— А где похоронили... Пришлого?

— Нигде. Его 'баскаки' в пруд сбросили, — явно чем-то беспокоясь, ответила Зулейка.

Про 'баскаков' я читал в 'оперативке', данной нам полковником для вхождения в курс дела. Так местные называли местную шайку бандитов, занимающуюся сбором продуктов в этой части 'Волго-Уральской свободной республики', объединяющей кусок Башкирии, Оренбургской и Самарской областей, лежащих между Волгой, Уральскими горами и рекой Урал. Агент знал о них только то, что они базируются в селе Исянгулово, куда после 'Болезней' стянулись уцелевшие жители окрестных сёл. Удобное, кстати, место, это Исянгулово: река, множество полей, несколько дорог сходятся, а неподалёку горные леса начинаются.

— Я писять хочу! — вдруг выдала девочка.

Громов от неожиданности гыгыкнул.

— Чего ржёшь-то? Лучше бы принёс помойное ведро, я его у порога видел! — оборвал я товарища. — Извини, Зуля, но пока мы с вами не договоримся об остальном, выпустить вас я не могу. Писяй тут, за печкой, а мы пока за столом посидим, отвернувшись.

Какое-то время, судя по шуршанию ткани, заняло одевание, в ходе которого Зулейка пару раз шикнула на дружка: 'Отвернись! Не подсматривай!'

— Всё уже! — сообщила она, красная, как рак, сидя на кровати рядом с тоже одевшимся Стёпкой.

Да мы слышали, что уже всё. Извини, девочка, но отпускать тебя просто так во двор я не могу. Даже в сопровождении Грома.

— Искали что-нибудь в доме?

Пацан молча кивнул.

— Нашли?

— Вещи разные. Носки, майки, трусы...

— И коробку какую-то с хвостиком Стёпка нашёл. Он баловаться ей начал, а я сказала, что это опасно.

Ага! Вот откуда, значит, несколько секундных включений маяка, задающего координаты точки прохода, зафиксированные оператором установки перед самой нашей заброской!

— Где?

Стёпка нехотя вынул из ящика маяк, который я, бегло осмотрев, сунул в карман разгрузки.

— Ещё что-нибудь нашли?

— А что-то ещё было?

— Сейчас проверим. Гром, займись!

— Отпусти́те нас. А? — заныла девочка. — Мамка ругаться будет...

Ну, да! В таком возрасте 'мамка ругаться будет', это очень веский аргумент! Особенно, если мамка не знает, что её девочка... Как бы это помягче сказать? В общем, уже не девочка.

— Придумать что-нибудь сможешь, чтобы мамке объяснить, где ты пропадала? Ну, чтобы она не догадалась про то, чем вы тут со Стёпкой занимались.

Покрасневшая Зуля подумала и кивнула.

— Тогда иди. Но только никто не должен знать о том, что ты нас здесь видела. Иначе не только мамка, но и все про это узнают.

Шантажировать, так шантажировать!

— А Стёпка?

— А со Стёпкой мы ещё чуть-чуть поговорим. Кроме того, тебе же самой лучше будет, если вас с ним вместе не увидят. Гром, пропусти ребёнка!

Зулька, натянув на ноги резиновые калоши, сделанные из обрезанных сапог, быстро выпорхнула на улицу. Но не рванула прямо вдоль неё, а кустами двинулась в сторону пруда.

Стёпа тем временем с удивлением наблюдал, как сержант выкладывает разнообразные диковинки, вынутые из тайников, сделанных агентом. Карманная рация, ещё один маячок, диктофон, портативная камера, пистолет Стечкина с запасными магазинами...

— А это что? И вообще, кто вы?

— Много будешь знать — скоро состаришься. Ты ничего этого не видел. Понял? И нас тоже не видел. Расскажи лучше: эти 'баскаки' давно в Исянгулово уехали?

— Одни уехали, а другие тут торчат. Они вчера возвращались из Юлдыбаево, и у них 'эмка' сломалась. Седиков двоих у машины оставил продукты караулить, с двумя сюда пешком пришёл. Отобрал мотоцикл у старика Валеева, послал их на нём в Исянгулово за запчастями, а сам второй день в сельсовете медовуху пьёт.

— Медовуха — это хорошо! — хмыкнул Громов, закончивший 'шмон'. — Я бы сам с удовольствием башкирской медовушки попробовал! Она, говорят, очень даже ничего.

— А не знаешь, Стёпка, далеко отсюда у них машина сломалась?

— Да нет, недалеко! У мостика через речку Баракас. Мостик-то уже почти развалился, они вброд сунулись, а когда выползать в горку стали, машина-то и сломалась. Что-то там в ней 'стукануло'.

— 'Стукануло' — это ещё лучше, чем медовуха! Это надёжно, — улыбнулся я. — Проще трактором приволочь, чем в чистом поле ремонтировать.

— Они и хотели трактором, да солярки после посевной ни у кого не осталось. Денег-то у людей нет. Вот грибы пойдут, бабы солений наделают, тогда и поедет кто-нибудь продавать их в Исянгулово. Может, на уборочную и привезёт полбочки солярки на всех. А там картошку продадим, лес, овощи всякие, сено...

— Он там один в сельсовете? Седиков-то. Или кто-то с ним вместе пьянствует?

— Да кто с ним пить будет? С этим гадом опущенным!

Ого, какие словечки Степан знает!

— А с чего ты решил, что он опущенный?

— Да все говорят. Его же перед Болезнями в тюрьму посадили за изнасилование. Там, говорят, таких обычно сразу опускают. В Исянгулово, может, про это не знают, вот и поставили десятком 'баскаков' командовать. А в Зилаире люди помнят. Вот он и не любит зилаирских, дерёт всегда с нас три шкуры... Дядь, я тоже писять хочу!

Я подумал, переглянулся с сержантом, усевшимся на табуретку, и кивнул.

— Ладно, Стёпка, иди. Совсем уже стемнело, действительно мамка тебя может хватиться. Только ни слова! Ни про нас, ни про то, что сам здесь был.

— Ладно, дядь! — подорвался пацан и быстро вылетел на улицу.

17 июня 1980 года, 17 июня 2020 года, сержант Громов

Ведьмак, проследив взглядом за пацаном, вылетевшим из домика, выждал ещё минуту-другую, и спросил:

— Ну, кого брать будем? 'Петуха' или гавриков, которые машину караулят?

Я наморщил лоб.

— Знаешь, майор, по понятиям как то западло с 'дырявым' возиться. Я бы его просто шлёпнул, и дело с концами.

— Ты, Иван, отвыкай от понятий. Нам с тобой на зону уже точно не вернуться. Слышал же, что полковник говорил? Либо служим, либо в расход нас пустят. Я предпочитаю служить. Может, и ненамного дольше проживу, но шанс потрепыхаться имеется. Так что забывай про 'западло'.

— Да мне тоже как-то больше по душе самому стрелять, чем пристреленному лежать. Я думал, п*здит краснопёрый про 'параллельный мир', а тут сам убедился в том, что это правда. Может, и с остальным не соврал.

— Так что скажешь по делу?

— 'Петух', конечно, более ценный кадр, из него больше информации высосать можно. Но как его через всю деревню к Проходу приволочь? Это же километра полтора по улицам тащить, а потом семь вёрст до места, где нас забросили. Проще, наверное, бедолаг, караулящих машину, взять. Вместе с машиной. Представляешь, сколько коллекционеры заплатят за 'эмку', на которых советские генералы в войну катались?

— Не путай одну машину с другой. В 60-е 'эмкой' называли ещё и грузовик 'Урал-355М'. Что-то вроде Зил-130, только более примитивное. А то, что с этим Седиковым слишком много возни будет, ты верно гуторишь. И вообще: давай-ка отсюда сваливать.

— Боишься, что пацаны нас сдадут?

— Не то, что боюсь, но не хотелось бы раньше времени перед местными 'светиться'. Малолетки же: мамка по заднице врежет, они, чтобы 'отмазаться', и начнут рассказывать, что какие-то странные дядьки их в доме Пришлого 'в плену' держали. Да и я бы с Базой связался, прежде чем принимать решение о том, кого брать.

Деревня уже почти полностью погрузилась в темноту, только небо на севере по-прежнему оставалось более светлым, чем обычно. Всё-таки середина июня, самые короткие ночи в году. Да кое-где в окошках всё ещё светились тусклые огоньки керосиновых ламп.

Один из маяков, найденных в доме агента, воткнули в землю, отойдя всего пару сотен шагов от опушки леса. 'Контора' установила ретранслятор на антенне сотовой связи, и через Проход связь с вышкой действовала в любой точке в окрестностях деревни. Спустя пару минут красный светодиод на маячке сменил цвет на зелёный, а вокруг приборчика возникло едва различимое в темноте голубоватое свечение. И тут же ожила рация.

— База на связи.

— База, Ведьмаку: как слышно?

— Ведьмак, слышу нормально.

— База, докладываю...

И рысцой по лесным тропкам, только уже на восток, к тому месту, где нас сюда забросили. Хорошо, что берцы пропитаны отталкивающим воду составом, иначе бы на мокрой после ливня траве мои ноги давно бы уже хлюпали в ботинках с высокой шнуровкой.

Евсеев тоже рассудил, что брать надо сначала караулящих машину.

— Если Седиков исчезнет без свидетелей, то нагонят в деревню бандитов, и люди ни за что пострадают. Завтра его будем брать, среди бела дня.

Машину на дороге нашли быстро, воспользовавшись приборами ночного видения. Дальше было дело техники: ручка-крюк поворачивается до упора вниз, дверь на себя, жертва выбрасывается из кабины и вырубается ударом в голову. А пока он 'отдыхает', руки стягиваются за спиной пластиковыми 'наручниками', и проводится беглый обыск.

Добычей стали два ППШ, по запасному диску к ним и пара самодельных ножей.

— Чё, совсем охренели? — подал голос первый оклемавшийся. — Да вас же, бл*дь, зароют за то, что на нас руку подняли!

— Очухался? Это хорошо! Пасть закрой и делай, что говорят, — рывком поднял его на ноги Веремеев. — Гром, ты там своего не пришиб?

— Да нет, вроде как шевелится.

— Тогда поставь его на ноги и волоки сюда.

Обычные молодые мужики, одетые по местной 'моде': растоптанные кирзачи, сатиновые штаны, пиджачок поверх рубашки в цветную клеточку. Ах, да! Кепочки свалились на землю, пока деревенские модники из кабины пикировали. Это Ведьмак поправил, даже грязь с картузов отряхнул.

— Слушаем сюда! Удар по почкам заменяет кружку пива. За каждое сказанное не по делу слово — 'кружка пива'. Таким же 'пивом' награждается тот, кто плохо шевелит ногами. Ясно? Тогда вперёд, за мной! А Гром будет на раздаче 'пива'.

Я по себе знаю, насколько неудобно ночью топать по лесу со связанными руками, поэтому не особо свирепствовал, когда пленные спотыкались и падали. Просто брал за шкирку и ставил на ноги. Но осмелившийся спросить 'Куда ведёшь, начальник?', заткнулся после тычка в почку и весь оставшийся путь молчал. Он же и полетел первым мордой вперёд в голубоватое свечение Прохода, когда мы прибыли на место.

— Часа четыре можете отдохнуть, — разрешил Евсеев, заслушав рапорт майора. — А мы пока этими займёмся.

Он повернулся к охренело щурящимся от яркого электрического света 'баскакам'.

— Оружие сдавать? — поинтересовался Веремеев.

— Лучше сдайте вещи агента и трофеи. А ваше оружие и снаряжение вам уже утром понадобится.

Ну, спасибо за доверие, гражданин полковник! Впрочем, я и сам теперь понял, что после этой ночи никуда отсюда драпать не буду. Хоть с оружием, хоть без оружия.

18 июня 2020 года, майор Веремеев

Поутру Евсеев, вызвавший нас к себе в комнатёшку домика 'фермы', где, похоже, всё это время допрашивал пленных 'баскаков', выглядел вымотавшимся. Лицо покрасневшее, глаза тоже, руки подрагивают от выпитого кофе.

— Будете? — ткнул он пальцем в баночку с гранулами. — Мне уже хватит, а вам — самое время, чтобы взбодриться. Тогда сами намешивайте, как вам нужно. Вам сегодня полдня на ногах, а то и больше.

Пока грелся электрочайник, я поинтересовался:

— Рассказали что-то новенькое эти 'баскаки'?

— Принципиально нового они и не могли ничего поведать. Так, уточнили кое-что про состав своей банды, фамилии поназывали. Ну, и о том, как 'работают'.

— А о ЧП с агентом?

— Ты, майор, думаешь, он у нас первый, кто погиб на той стороне? И до него были, и ещё будут. Думаешь, вашу группу сформировали, чтобы подобными историями заниматься? Вовсе нет. С этим наши оперативники неплохо справляются. Вас вместо них отправили, чтобы вы познакомились с обстановкой в том районе, где вам дальше придётся действовать. Да и навыки восстановить, конечно. Теперь к делу!

Пленные ждали машину техпомощи сегодня к середине дня. Водитель, парень лет двадцати пяти, сразу оценил, что придётся раскидывать двигатель 'Урала-355М', а на берегу речки это будет геморройно, так что грузовик всё равно придётся тащить в Зилаир. Ещё одним грузовиком. На нём привезут комплект запчастей, в него перегрузят собранные по деревням продукты. А двое останутся ремонтировать сломавшуюся машину.

— Поэтому вначале вы должны перебросить с той стороны грузовик, посланный на помощь, и лишь после этого возьмёте Седикова. Первое проделать незаметно, второе — демонстративно, чтобы видело как можно больше людей. Машина с помощью должна просто исчезнуть, так и не доехав до деревни, — с завистью глянул полковник на то, как мы отхлёбываем горячий кофе. — Выбери двоих из вашей команды, кто ещё с вами пойдёт. Пока их сюда везут, прикиньте, как будете второй грузовик захватывать, и какой спектакль разыграете в Зилаире при захвате Седикова.

— Светить, что мы не местные, в деревне можно?

— Не можно, майор, а нужно! Чем больше непоняток создадите, тем лучше. Надо, чтобы вся округа гудела: что за странные чужаки появились в их местах? А исянгуловские 'баскаки' разъехались этих чужаков и пропавших товарищей искать.

— Мусин и Строков, — назвал я кандидатов. — Мусину ВСК-94, остальным — оружие пофутуристичнее, полная экипировка. А для привлечения внимания — полицейский 'уазик': у него 'обезьянник' есть, куда Седикова 'с почётом' впихнём.

— Будет, — прикинув что-то в уме, кивнул Евсеев.

Часа через два из Малоюлдыбаево, деревни, где располагалась 'турбаза', приехала аппаратная радиоэлектронной борьбы и два бронетранспортёра с бойцами. Среди выгрузившихся 'крутой' экипировкой выделялись невысокий чернявый Муса и Роки, сломанный нос которого говорил о том, что капитан действительно раньше имел какое-то отношение к боксу.

— Живые? А мы уже думали, что вы 'в ящик сыграли', и нас следующими посылают каштаны из огня таскать, — пожал нам руки капитан.

— Не дождётесь! — хохотнул басом Громов.

— Муса, ты по-башкирски говорить умеешь? — поинтересовался я.

— Я татарин, но языки похожие. Если надо, то могу по-татарски что-нибудь завернуть.

— Пойдёт! Значит, слушаем сюда.

— Не понял. А нахрена нам на своей же территории такую корриду затевать? — выслушав план, изложенный старшим группы, пожал плечами капитан.

— Вас ещё не инструктировали, что ли? — удивился Громов.

— Какой, к чёрту, инструктаж? Подняли, экипировку выдали, сказали, что оружие на месте вручат, и засунули в бэтр, — скривился Роки.

— Тогда рассказываю вкратце, — взял на себя роль инструктора сержант. — Там, за Проходом, не наша территория. Там реально другой мир. Параллельный он или перпендикулярный, в этом пусть учёные разбираются. В общем, с какого-то момента там история по-другому пошла. Устроили ядерную и бактериологическую войну, и процентов 90 населения угробили. Сейчас оклёмываться начинают, но жопа всё равно знатная: нищета, разруха, какие-то банды кусочки бывшего Союза и других стран под себя подмяли. Вот таких бандитов нам и нужно сегодня взять.

— А ты не того? — покрутил пальцем у виска Мусин. — Может, фантастики перечитал, пока на зоне парился?

— Ты, сука, мне что-то рассказывать будешь про фантастику? Мы с Ведьмаком шесть часов, как оттуда вернулись. Понял?

— Не горячись, Иван, — взял я процесс в свои руки. — Сами увидите, мужики. Сначала посмо́трите на здешний Зилаир, а потом на тот, что на той стороне. Затем и поговорим подробнее. На разные темы. Всё, хватит дискутировать. Вон, кажется полковник нас 'благословлять' идёт.

До деревни ехали на броне, а возле райотдела полиции пересели на 'уазик', у которого недовольные менты заклеили ярко-красной липкой лентой все надписи о принадлежностью машины Зилаирскому району Башкирии, а также сняли номера.

К нашему приезду в выбранном по карте месте солдаты уже выставили оцепление и заканчивали развёртывание аппаратной. Движения на шоссе тоже уже не было: под предлогом учений дорогу перекрыли пикеты, выставленные в паре километров восточнее и западнее.

— Готово! — наконец, козырнул капитан, начальник аппаратной. — Проход закрываем после вашего ухода и открываем грузовой коридор по габаритам двух маяков минут через пять после их включения. Чтобы успеть дорогу очистить. Назад, как я понял, перейдёт один и снова уйдёт на полицейской машине. Обратно возвращаетесь по следующему сигналу маяков. Всё верно?

— Всё!

— Тогда начинаем.

18 июня 1980 года, сержант Громов

Какие ощущения, когда входишь в Проход? Да никаких! Просто шагаешь в едва подрагивающую плёнку воздуха, и оказываешься уже на той стороне. Главное — не тормозить, чтобы в случае неожиданного отказа техники не оказаться одной частью здесь, а другой там.

Вынырнули на обочине старой грунтовки, параллельно которой и построили шоссе. И сейчас-то в окрестностях Зилаира немного машин ездит, а в этом опустевшем мире и вовсе, кажется, можно неделю никакого транспорта не увидеть.

Я-то уже туда-сюда ходил, обстановку чуть-чуть видел, а Роки с Мусой с большим интересом головой по сторонам вертят. Местность и та же, и совсем другая: горки на месте, но лес на них по-иному растёт, от шоссе ни в ту, ни в другую сторону и следочка не осталось. Сзади мостик у слияния речушек Малый и Большой Шор, хоть и старенький, но есть.

— Ну, что скажешь, Муса Неверующий? — хмыкнул я.

— Промолчу пока, — нахмурился Рашид.

— Правильно сделаешь, что промолчишь. А ещё — выбери позицию, откуда колесо грузовику прострелишь, — уже начал командовать Ведьмак. — Мы с Роки в этой рощице засядем, а Гром нас вон из-за того куста прикроет на случай, если кто-то попытается за машиной спрятаться.

— Может, наоборот? Мне вон оттуда, со склона, удобнее будет стрелять.

— Наоборот так наоборот!

ГАЗ-51 появился только часа через три. С разрешения Веремеева мы за это время успели перекусить сухпаем, запивая чаем из фляжек, а Строков и перекурил пару раз.

— Работаю, — прозвучал в рации его голос, и чрез несколько секунд грузовик встал, двигатель заглох.

На послышавшиеся матюки водителя из кузова спрыгнул ещё один 'баскак', а второй выбрался из кабины, разминая затёкшие ноги.

— Что случилось?

— Колесо! Не пойму, чем его могло так пробить?

— Как чем? Пулей! Пулей калибра 9 миллиметров. Аккуратно кладём автоматы на землю, чтобы и вас такими же не нашпиговали, и становимся мордами к машине. Ноги на ширину плеч, руки над головой на машину!

Насладившись немой сценой, длившейся пару секунд, майор пошевелил стволом автомата.

— У кого-то проблемы со слухом? Сейчас поправим! Делать, что я сказал!

После беглого обыска всех троих положили мордами в придорожную траву.

— Гром, прими их в кузове. Ноги тоже на всякий случай стяни, — скомандовал Ведьмак и ткнул носком ботинка одного из пленников. — Встал и полез в кузов!

Когда все 'разместились', Веремеев воткнул в землю в трёх метрах от бампера машины маячки и уселся за руль.

— Через пять минут вернусь назад. Готовьтесь к погрузке.

Ну, не через пять, а минут через десять из едва подрагивающего марева, струящегося между маячками, показался капот серо-голубого полицейского 'уазика'. Но такая задержка уже не критична.

— Забери маяки, — скомандовал майор мне. — А ты, Муса, дальше работаешь у нас водилой.

По улицам Зилаира катили намеренно медленно, чтобы все, выглядывающие в окна, успели рассмотреть необычную машину. Лишь перед тем, как завернуть к сельсовету, Мусин немного разогнался, разбрызгивая колёсами лужи. А едва машина встала, из неё выскочили трое крепких мужиков в камуфляже и балаклавах, рванувшие к дверям здания, навстречу услышавшему звук мотора Седикову.

Разоружили его мгновенно, выволокли наружу и показательно попинали на глазах у случайных свидетелей. Пока Валерка корчился в грязи, я сходил в здание, откуда приволок стопку каких-то бумаг и шмотки 'баскака'. А майор, делая вид, что проверяет исправность отнятого у Седикова автомата, дал очередь в воздух: задача была устроить представление и привлечь как можно большее внимание.

На протяжении всего этого времени Мусин, открыв капот и ругаясь по-татарски, делал вид, будто копается в двигателе машины, а Строков грозно возвышался над жрущим землю Валеркой, позволяя людям полюбоваться этой сценой. В общем, затянули действо минут на пятнадцать, чтобы зрителями успели стать не только мгновенно набежавшие дети, но и некоторые взрослые. И лишь когда дальше тянуть резину стало уже неприлично, пинками подогнали побитого 'баскака' к задней двери полицейской машины, чтобы впихнуть его в 'собачник'. Тот пытался угрожать, но получил от меня мощный подсрачник.

— Закрой клюв, петушара!

Эта фраза вызвала смех некоторых взрослых, проводивших одобрительными взглядами машину, неторопливо тронувшуюся в обратный путь в сторону Исянгулово.

— Ну, и кто из нас фантастики начитался? — задал я вопрос Мусе, когда мы уже переехали плотину.

— Никто не начитался! — признался тот.

19 июня 2020 года, майор Веремеев

Мне с Громом полковник дал сутки отдыха, а Мусаев и Строков снова 'впряглись' в подготовку уже следующего 'дела'. И мрачные разговоры в команде сразу сошли на нет: и Громов, и Мусаев, и Роки уже убедились в том, что их акция не одноразовая, и точно никто не собирается 'шлёпать' 'смертников' после неё.

Сутки-то сутки, а уже вечером следующего дня Евсеев вызвал меня к себе и выложил на стол три папки досье.

— Это будущее пополнение в твою команду. Будем доводить её по численности до полноценного отделения.

Первым лежало личное дело... девицы.

— Тоже смертница?

— Не совсем. Убийство по неосторожности. Гара́чые дагестанские мажоры решили порезвиться с девушкой. Да только не знали, что она пятикурсница училища ВДВ, рукопашница и мастер ножевого боя. Перестаралась девочка: так одному пяткой в челюсть заехала, что шею свернула. Не считая поломанных рук-ног. А поскольку у папаши одного из пострадавших денег немеряно, адвокатам удалось переквалифицировать дело в преднамеренное убийство. Училище она не закончила, но не отказалась от нашего приглашения заняться кое-чем другим вместо шитья рукавиц в какой-нибудь колонии. Подробности прочтёшь без меня.

Майор открыл второе досье.

— Диверсант-подрывник, воевал в Славянске, потом в Иловайске, потом в Дебальцево. Попал в плен, был обменян. Лечился в России, получил гражданство. Приехал в Москву к друзьям и случайно встретил одного из тех, кто его пытал в плену. Это уже чистое умышленное убийство, причём с отягчающими. Возможно, ты в Донбассе и слышал об этом парне. Третий — доброволец. Специалист по радиосвязи, электронике, компьютерным технологиям и управлению беспилотниками.

— Ботан, значит? — даже не открывая папки, сделал я вывод.

— Можно и так назвать. Плюс первый разряд по пулевой стрельбе, плюс инструктор по штурмовому альпинизму...

Всё бы ничего, если бы в эту компанию не затесалась баба!

— Пополнение прибудет на днях. А с завтрашнего утра вы организуете круглосуточное скрытное наблюдение за Зилаиром. Пост выставите вот здесь, — ткнул полковник пальцем в карту. — Это скалистый утёс над плотиной пруда.

— Ждём кого-то?

— А ты бы на месте этих... 'баскаков' не выслал людей, чтобы выяснить, куда у тебя целое отделение бойцов и две машины пропали? Учитывая, что у тебя в подчинении меньше роты и девять грузовиков. И начальство при этом требует поставок продуктов. Я не сомневаюсь в том, что о вашем концерте уже знают в Исянгулово: в деревнях скорость стука очень близка к скорости звука...

— Вы бы объяснили, Григорий Александрович, какая цель всей этой нашей возни. Чтобы каждый воин не просто знал, а ещё и понимал свой манёвр. Про конечную я уже слышал: наведение порядка и доступ к ресурсам. А на данном этапе?

— На данном этапе — создать замешательство у тех, кто сидит в Бузулуке, у главарей этой самой 'свободной республики'. Выбить их местных боевиков, чтобы бузулукские власти стянули в эти края побольше своих сил. Но при этом избежать необоснованных жертв, которые могут возникнуть из-за нас среди местного населения.

— Они стянут, а мы их тут разом и прихлопнем?

— Совершенно верно! А ваша группа — приманка для них. Они знают о вашем существовании, пока знают, что вас немного, но не в курсе, ни кто вы, ни где вы базируетесь.

— Какие у них силы?

— Пока известно лишь то, что в Исянгулово базируется около роты. Вооружены лёгким стрелковым оружием, есть пара ручных пулемётов и БТР-152 с установленным на нём СГМБ.

— Более или менее ясно. Насколько я понимаю, задача нашего наблюдения — зафиксировать появление поисковой группы в Зилаире, выяснить, не оставили ли они какой-то гарнизон, и проследить, куда эта поисковая группа отправилась дальше.

— Совершенно верно, майор! — подтвердил Евсеев. — В огневой контакт пока не вступать, контактов с местными жителями избегать.

— Разрешите предложение, товарищ полковник?

— Валяй.

— Я бы всё-таки вышел на того пацана, что мы в доме агента встретили. Наблюдение наблюдением, а он может и какие-то дополнительные сведения дать.

— Надо подумать. По любому, это нужно делать не раньше, чем поисковая группа побывает в Зилаире.

21 июня 1980 года, Стёпа Лукашин

Ох, и пересудов было о том, как Валерку Седикова отпинали и вывезли куда-то! Я-то накануне уже видел людей в похожей форме и с таким же оружием в доме Пришлого, но решил молчать об этом. И Зулейку предупредил, чтобы ни-ни!

— Да ты что? — возмутилась Зуля. — Ни в жизни! Знаешь, что со мной мамка тогда сделает, если про это узнает?!

— А может, сегодня снова... туда сходим?

— Нет, Стёпочка. Сегодня я не могу.

— Я тебя обидел чем-то, что ли?

— Не обидел. Я не по-этому не могу, — почему-то покраснела Зулька.

— Обиделась! А говорила, что тебе хорошо было!

— Правда, хорошо.

— Даже лучше, чем с Вахиткой?

Зуля ахнула от неожиданности.

— Откуда ты про Вахитку знаешь?

— Да он всем пацанам рассказал, когда уезжал в Исянгулово на элеватор работать!

-Ты... Ты... Ты такой же, как Вахитка! Он меня напоил, и я даже ничего почувствовать не успела, кроме боли! Не хочу тебя больше видеть!

Я сам расстроился, что так получилось. Зулейка хорошая девчонка, только чего она ломаться начала? Позавчера можно было, сегодня нельзя! Вот я и вылепил про Вахитку от обиды.

Понурившись, поплёлся домой. Да что там делать? Картошку, как мать сказала, окучивать нельзя, потому что земля после грозы ещё не просохла. Взять удочку, накопать червей в навозной куче возле коровника и на рыбалку сходить? Там хоть никто не помешает переживать из-за того, что с Зулейкой поссорился...

— Куда это ты собрался? — перехватила меня мать, когда я возился с удочкой, снятой с крыши сарая.

— На рыбалку...

— А навоз уже убрал за коровой? А воды ей на вечер принёс? Нет? Так никакой тебе рыбалки! Сделаешь всё по хозяйству, тогда и пойдёшь. Только не сегодня, а завтра.

Назавтра тоже не до того было. В деревню вдруг на двух грузовиках нагрянули 'баскаки'. Видно, весть о том, как чужаки расправились с Седиковым, дошла аж до Исянгулово.

Первая машина почти сразу укатила дальше, по дороге на Юлдыбаево, а высадившиеся из кузова другой пошли по дворам, расспрашивать, как дело было. Меня тоже спрашивали, и я рассказал про неизвестную машину, похожую на ГАЗ-69, только пошире, покрашенную в серый цвет с синими и красными полосами, и с надписями 'Полиция'. Про каких-то людей с закрытыми лицами и в странной форме, про ругающегося по-татарски водителя, про то, как Валерку пинками к машине гнали. А чего мне скрывать-то? Это все видели.

— А куда Седикова увезли?

— Откуда приехали, туда и увезли: по дороге на Исянгулово...

— А машина, которую выслали за сломавшейся, куда уехала?

— Какая машина? Не приезжало больше никакой машины! — удивился я.

Примерно через час вернулся и укативший дальше грузовик, таща на сцепке сломавшуюся 'эмку'.

— А люди-то, которые машину караулили, пропали.

— Как сквозь землю провалились.

— Ни следочка...

— И продукты частью птицами поклёваны, частью зверьём поедены.

— Значит, этой ночью их уже точно в машине не было, — уже через четверть часа принялись судачить деревенские бабы.

А я прикусил язык: я же помню, кому рассказывал про сломавшуюся машину! И даже объяснил, где её искать. Неужто ЭТИ убили тех, кто машину караулил? Да нет, бабы судачили, что 'баскаки' нигде ни кровинки не нашли. Просто испарились шофёр со своим напарником, как в воздухе растаяли.

'Баскаки', наверное, ещё час по деревне бродили, людей расспрашивали. А потом отцепили у сельсовета сломанную машину, погрузились в обе целые и укатили назад, наказав, что сдерут стоимость в троекратном размере, если кто-нибудь что-то с поломанного автомобиля скрутит.

— Фу! Уехали, слава богу, — перекрестилась старостиха.

Она, полу-башкирка, полу-русская, будучи школьной учительницей, называла себя неверующей, но когда случалось что-то серьёзное, и Аллаха поминала, и крестилась.

— Ахметовна, а про мой мотоцикл они ничего не говорили? Когда они его вернут-то? — перехватил старостиху старик Валеев.

— Ой, Хакимзян! Да какой там мотоцикл? У них не только караулившие сломанную машину пропали. У них ещё одна машина, ехавшая к нам, где-то по дороге потерялась. Вместе с людьми. А ты со своим мотоциклом...

Неужели та самая, про которую меня 'баскак' спрашивал?

В общем, было мне о чём думать, пока шёл до дома, возле которого попался на глаза матери.

— Да хватит переживать так! — по-своему поняла она то, почему я голову повесил. — Иди уж, иди на свою рыбалку! Я сама воду на поливку огурцов натаскаю.

Два раза меня просить не нужно, когда от какой-нибудь работы поблажку дают. Как тут не обрадоваться? Пять минут, и ржавая консервная банка полна червяков, удочка, сделанная из молодой сосёнки, на плече, а сам я уже топаю по улице в сторону плотины. На той стороне пруда, где с крутого склона в него впадает небольшой ручеёк, не только мелкие окуньки вертятся, но и чебака в полторы ладони, если повезёт, выудить можно! А пока за поплавком из гусиного пёрышка следишь, и подумать можно.