Легенда о гибели клана Саттан

Утро было ясным и солнечным — редкая для этих мест и этого времени погода.

Все так же, несмотря на три дня сражения, вздымался над первыми линиями тяжеловооруженных бойцов южного клана Саттан густой гребень копий. Все так же перегородившая долину стеной прямоугольных, скрывавших тело от земли до шеи, деревянных щитов, обшитых по краям металлом, с стальными умбонами казалась несокрушимой. Восходящее солнце отражалось тысячами бликов на шлемах и стальных масках, закрывавших лица бойцов и окрашивало в кровь вздымающиеся в небеса вечные ледники на вершинах горного хребта Мантра: слева Хотинтши, справа двуглавую вершину Бласко, бросало алые отблески на поле будущей битвы. Дальше скорее угадывались, чем виделись другие горы.

За их спинами узкий, словно след клинка демона Бездны, и плоский, словно доска, коридор среди непроходимых гор вел в глубь континента.

Саттан бесстрастно наблюдали за тем, как бойцы северных кланов расчищали, готовя плацдарм для новой атаки, завал из еще теплых тел павших.

Джунгарша (временный военный вождь объединения северных кланов) посмотрел на врагов и скрипнул зубами. Настроение было паршивое. И ужасно болела, прямо раскалывалась голова — подобное бывало, если накануне перебрал хмельного настоя грибов, а этому были причины. Ущелье было единственной дорогой вглубь континента, а воинов клана Саттан невозможно обойти по непроходимым горам, и приходилось биться стенка на стенку, не помогало даже десятикратное преимущества орды в численности. К тому же южане превосходили в вооружении, доспехах и выучке — большая часть северян была легковооруженной пехотой.

Джунгарша нетерпеливо махнул рукой, подавая знак лучникам начинать. Дело было не только в победе, трофеях и завоевании южных варваров. По древней клановой традиции, если предводитель потерял благосклонность Демонов бездны и проиграл, ему надлежало нагромоздить холмы из вражеских трупов и умереть на поле боя с оружием в руках. А если не погиб, то мог выбирать между почетным самоубийством и позорной казнью от рук кланового палача. Джунгарша был еще слишком молод и жаждал власти, роскоши, множества женщин и умирать не собирался.

Вперед выскочили бойцы в разномастных халатах с луками в руках. Зловеще зашелестели стрелы ударили в щиты.

Лучники Саттан, прятавшиеся за спинами тяжеловооруженных воинов, в свою очередь натянули луки, подняли к небу, и туча смертоносных стрел взлетела над строем. После первых раненых и погибших легковооруженные бойцы северных кланов разбежались, но едва обстрел прекратился, они вернулись.

Дождь легких стрел вновь обрушился на Саттан, но стена щитов вновь оборвала их полет.

Ветер гнул древки значков, надрывая душу, однообразно грохотали барабаны. Под прикрытием стрелков в ущелье медленно втягивались тяжеловооруженные отряды северных кланов, пока их не накопилось достаточно, чтобы соперничать с Саттан.

Построились в широкий клин, с диким воем, от которого заходилось сердце, с ошеломительной отвагой ринулись по утоптанной тысячами ног до каменного состояния земле в ощетинившийся копьями центр стены щитов. Сблизились. В обе стороны полетели горшки с разрыв составом.

'Бах! Бах! Бах!' — под свист осколков и гром взрывов поднялись десятки огненных 'цветков', все заволокло пылью.

Клин стремительно врезался в строй Саттан. В единый миг, напоровшись телами на копья, погибли десятки 'северных', но дали следующим рядам возможность разметать первые шеренги с копейщиками; 'северные' хлынули внутрь строя. Но не успели они испустить победный крик, как наткнулись на бойцов-двуручников. Страшных противников. Стальным кликом, длинной от земли до плеча взрослого человека, единым ударом они разваливали врага от ключицы до паха, на две кровоточащие половины. Не спасала самая лучшая броня.

'Северные' затоптались на месте. Битва зависла в неустойчивом равновесии.

Строй бойцов Саттан изогнулся еще сильнее, дугой обхватив прорвавшихся. К крыльям этой дуги подбежали резервы, сформировав два узких клина.

Ударили, в мгновение ока разорвав надвое отряды северных кланов.

Рев, дикие крики и звон оружия.

Немалое число отборных воинов оказались в окружении, но не растерялись и бросились на прорыв живой стены, внезапно выросшей перед ними.

Битва разгорелась с новой силой: ломались копья, тупились мечи, удары проминали прочный металл доспехов, — но попавшие в окружение бойцы северных кланов погибли все. Остальные бежали к выходу из ущелья, где оно переходило в холмистую равнину.

И снова посреди ущелья застыла металлическая стена. Насколько хватало взгляда долина перед ней была забита сотни мертвых и умирающих бойцов и смотреть на картину внезапного и беспощадного разгрома было тяжело.

До позднего вечера северные кланы так и не решились на новую атаку.

Джунгарша, в окружении телохранителей, которые все больше становились похожими на стражу, пошел к себе. Опять видел бой 'северных', окруженных Саттан, мельтешение убийственных копий и горы, горы трупов и двоюродного брата, лежащего навзничь, всего усеянного золотистыми лепестками горных цветов, причудливо и страшно окропленных кровью...

Никто не знал, как победить Саттан и Джунгарша чувствовал себя униженным — во всех смыслах новое для него чувство скреблось в горле, словно оно уже чувствовало удавку кланового палача.

— Принесите настой грибов! — приказал телохранителям и откинул полог палатки.

Зайдя внутрь, поднял взгляд и с проклятием выхватил из ножен кинжал, выставил перед собой, спина ощутила матерчатую стену.

В шаге от него, в полутьме глубины палатки, стояла, игнорируя оружие в руках мужчины, женщина. Очень юная внешне — гладкая белая кожа, русая коса через плечо, желтый сарафан и белая рубаха. Ее выдавали глаза, красные, без белка, без зрачка, как у... перерожденной ведьмы; пустой, голодный взгляд, устремленный в лицо Джунгарша. Ненормальные... Безумные. Бездушные. Кровожадные чудовища, которые нападают на любого не раздумывая. Вроде как...

Человек приготовился к почти безнадежному бою с порождением Зла и Холода. Мысли с бешеной скоростью сменяли друг дружку, не давая возможности сосредоточиться. И только одно его занимало: она одна? Или рядом есть еще?

Телохранители, Демоны бездны возьми вас! Где вы?

Мгновения текли, но ведьма не нападала, только слышалось ее хриплое дыхание и это породило надежду.

Судорожно сглотнул.

— Что тебе надо, ведьма? — произнес после паузы, стараясь чтобы голос не дрожал.

— У тебя проблемы, — произнесла ведьма голосом, в котором не было и тени эмоции, — а я могу помочь тебе решить их... Чувствуешь, как удавка кланового палача сжимает твою шею?

— Что ты можешь, ведьма, — пробормотал Джунгарша не отводя полыхнувшего ненавистью взгляда от бесстрастного лица женщины.

— Я могу рассказать, как заставить Саттан сдаться, — тихо произнесла ведьма.

— Сдаться? Саттан? Как? — охнул Джунгарша, кинжал в руке дрогнул, — да может такое быть?

— Приведи их семьи и потребуй сдаться под страхом их казни.

— Семьи? — взгляд Джунгарша застыл, произнес тихо, — Ты издеваешься, ведьма? Они ушли в горные леса — их невозможно найти в чертовых чащах!

— Тебе невозможно, человек! Тебе! А для меня в этих лесах тайн нет!..

Прошли день и ночь. Северные кланы не нападали, но и не уходили.

Новый утро начиналось на узком проходе сквозь горный хребет Мантра заметно позже, чем на равнине. Там, на открытом пространстве, всякая живность, предпочитающая свет дня ночи, уже вовсю заливалась, приветствуя солнце, веселым гомоном, а здесь солнечным лучам препятствовали горы и едва начало светать. И только ледники, высоко в горах, пламенели, словно окровавленные. Ночные хищники, уже не торопясь, направлялись в норы, сытно отрыгивая и щеголяя раздувшимися от теплого мяса животами, а дневные еще не смели высунуть нос наружу. Здесь ночь еще не кончилась...

Но все так же дорогу перекрывала неприступная стена щитов клана Саттан.

Тревожные резкие звуки рантама (металлический, духовой музыкальный инструмент, длиной более 2 м) раскатились над ущельем. Звуки плыли в теплом прозрачном воздухе, пока среди бойцов не стих шепот, а с гор не откликнулось звонкое эхо.

Тогда из строя вышел богато одетый воин с пушистой веткой дерева ноин — традиционным сигналом мира и вызова на переговоры и, замер впереди строя одноклановцев.

Из стены щитов вышли двое предводителей Саттан и пошли к врагу, навстречу им — переговорщик северных кланов. Встретились посередине между двумя войсками.

— Что вам надо от нас? — надменно произнес один из — высокий, в стальной кольчуге, усиленной на груди двумя щитами, и скрестил руки. На груди массивная золотая цепь — знак достоинства старейшины клана, из-за спины торчит эфес меча, короткий кинжал заткнут за пояс. Лица не видно — его закрывала маска с изображением оскаленного демона. Второй, с такой же цепью на груди, остановился немного дальше.

— Мне? — деланно удивился посланник 'северных', — это вам нужно кое-что сделать! — он обернулся и махнул рукою, строй северных кланов раздвинулся и Саттан увидели в глубине строя связанных женщин и детей.

Вожди Саттан застыли, вглядываясь в родные лица — в первых рядах пленников стояли их семьи, а еще через миг, стоявший впереди вырвал из ножен за плечами меч, клинок блекло сверкнул голубизной. Еще миг и ударит.

— Только посмей! — отступил на шаг и, хватаясь за эфес клинка, прошипел 'северный'. Меч в руках старейшины дрогнул, — и твоя семья умрет! Умрут все семьи Саттан! Время вам, чтобы сдаться, до полдня! И слушай волю Джунгарша! На рассвете следующего дня вас отпустят! Отпустят всех — наше оружие не прикоснется к вам! В этом твердое и последнее слово Джунгарша, иначе вашим семьям смерть!

Если бы взгляд мог убивать, то переговорщик 'северных' немедленно пал замертво, но взгляд не убивает. Саркастически улыбнувшись, неспешной походкой направился к своим, а старейшины Саттан, стараясь ступать твердо и уверенно, пошли к строю щитов.

Ровно в полдень над ущельем прогремел рев рантама и, едва эхо замерло между гор, Саттан услышали крик:

— Что вы решили?

Несколько мгновений стояла тишина потом на землю упал щит и копье, за ним еще и еще и еще, через несколько мгновений Саттан стояли безоружные.

Их связали и пригнали к куче пленных их семьи, а потом случилось страшное.

Поскольку собственные законы северных кланов не разрешали им убивать добровольно сдавшихся, то они придумали для посмевших сопротивляться им иное наказание. Мужчин, женщин, детей уложили на землю, сверху положили трофейные щиты. Укрыв их коврами, заставили щедрыми угощениями, 'северные' уселись на них и устроили пирушку в честь победы, с танцами и ритуальными боями.

Всю ночь из-под щитов доносился хруст костей и крики детей и женщин, и проклятия мужчин, под утро только стоны, потом затихли и они. На следующее день 'северные' выполнили, что обещали — сняли щиты и развязали пленников, но живых Саттан больше не было.

Северные кланы прошли сквозь горы и покорили южные кланы. Последующие почти две сотни лет их владычества на материке запомнились как эпоха смертей, периодических голодовок и деградации.