Игра Хаоса. Книга вторая (рабочий текст, дополнение от 07.12.2015)

Тысяча островов

Волны неспешно покачивали старый баркас. Солнце играло на воде, согревая море и расцвечивая его в цвет лазури и бирюзы. Старый Карах напрягал изо всех сил слух, чтобы расслышать приближение мерланов в шелесте волн. Он сегодня рисковал как никогда: давно уже никто в одиночку не осмеливался приближаться так близко к владениям Хозяина глубин, к этим водам, отмеченным чёрным маревом, где мерланы и Преображённые несли сметь всякому, кто осмеливался туда заплыть. Даже чистая вода не служила от них верной защитой. Среди рыбаков ходило много слухов о новом виде мерланов, которых вырастил на погибель всех — будь он трижды проклят — Хозяин глубин. Говорят, эти твари могли даже плавать в чистой, не отравленной темнотой Хозяина воде.

Карах вгляделся в волны и попробовал воду на вкус. Она хоть и немного, но всё-таки горчила. Значит, мерзость уже начала добираться и сюда. Карах взглянул на Остров синих чаек, видневшийся вдалеке. Сейчас там уже нет поселений. Стражи глубин вывезли всех людей отсюда почти восемь лет назад, после того, как Преображённые напали ночью на рыбацкие посёлки возле побережья и вырезали там всех, кроме детей, которых они увели с собой в глубину.

Карах с трудом отогнал воспоминания и пробормотал наспех молитву милостивой Селедре, благодаря её за то, что мерзость ещё не добралась до их нового дома на Острове поющих раковин. Слишком хорошо он помнил крики, раздававшиеся в ночи, и огонь, что осветил деревню. Мужчины бросились к частоколу, выигрывая время, а женщины, спасая детей, бежали вглубь острова. Изменённые пришли как всегда ночью. Убив часовых, они смогли почти незаметно пробраться к посёлку, и если бы не Стражи глубин, пришедшие на помощь, им бы не удалось устоять. Утром, когда всё закончилось, и они вернулись назад в поселение, он впервые увидел Изменённого, убитого при защите посёлка, и никогда он не забудет пасть, наполненную мелкими острыми зубами, похожими на иглы. Серая, покрытая волдырями кожа, и эти широко раскрытые чёрные глаза без зрачков. Издалека он был похож на Человека моря, но стоило подойти ближе, и без труда можно было узнать Изменённого. В ту ночь они потеряли много мужчин и недосчитались восьми женщин с детьми. А ещё через несколько дней отец, сложив всё, что смогло вместиться в небольшую рыбацкую лодку, и погрузив их с матерью и сестрой, перевёз свою семью подальше от наступающей тьмы, Изменённых и мерланов, бросив дом, в котором прожили десятки поколений его предков.

Солнце достаточно прогрело воду. Говорят, твари Хозяина глубин не слишком любят тепло и свет: не по нутру им они. Проверив груз на поясе, и ещё раз проведя пальцем по выщербленному лезвию, Карах без всплеска ушёл в воду. Делая осторожные гребки, он не спеша опускался на глубину, как учил его отец. Он привёл в порядок дыхание: выровнял его так, чтобы пузырьки изо рта не слишком быстро утекали от него. Так, а теперь пора открыть вторые лёгкие. Жабры под рёбрами приоткрылись, впуская внутрь воду и наполняя кровь кислородом.

Он, конечно, сильно рисковал, отправляясь в одиночку в такие опасные глубины, но возле обжитых островов что-то съедобное найти было почти невозможно. Рыбаки чуть ли не на ножах дрались за каждую рыбёшку, заплывшую в чистые воды. Водоросли, раковины с моллюсками, даже крабы, ползающие по дну — всё, что годилось в пищу, сметалось сотнями голодных ал-маруни. В котёл попадало всё, даже то, что раньше брезгливо выбрасывали в море, вроде скользких и противных смартов, чьё жёсткое и вонючее мясо, казалось, есть невозможно. Но теперь его вываривали, сливали воду и вновь варили, пока вонь не уходила, и можно было, закрыв глаза, запихнуть в рот рыхлую массу.

Но даже вонючего мяса смарта теперь не было в его хижине. Трижды он уходил в море, и каждый раз возвращался назад с пустыми сетями. Он больше не мог смотреть в голодные глаза дочери. Он воин и добытчик, и он добудет сегодня еду или не вернётся назад.

Выровняв дыхание, он стремительно заскользил вдоль морского дна, высматривая добычу. Стайки мелких рыбёшек стремительными огоньками промелькнули вдали. На них он даже не обратил внимания: не за такой мелочью он спустился сюда. А вот, кажется, и то, что ему нужно: среди кучки небольших камней он заметил промелькнувший панцирь крупного синего краба. Тело привычно среагировало на добычу: рука сама вырвала из-за пояса старый, ещё дедовский нож, вторая подготовила ловчую сеть с вплетёнными в неё камнями, а глаза внимательно вгляделись в дно, чтобы не упустить краба. А вот и он! Красавец! Большой, сильный, он притаился среди камней, изменив цвет панциря. Неопытный взгляд легко бы его упустил, но не глаза ловчего, полжизни проведшего на дне. Рука, раскрутив сеть, бросила её вперёд, накрывая краба. Тот, поняв, что его заметили, выставил клешни, пытаясь отразить атаку, но это ему не помогло: клешни запутались в ячейках сети, и рыбак быстрыми движениями подтянул к себе добычу, не давая ей вырваться.

Так, первая добыча есть! Карах быстро огляделся вокруг, высматривая следующую. Ага, кажется, волнистые линии на песке могла оставить песчаная змея, опасная тварь, таящаяся в морском иле и поджидающая часам добычу, которая подплывёт к ней поближе. Немало рыбаков погибло от её острых зубов и яда, что она впрыскивает в кровь жертвы. Тут надо быть осторожней.

Ещё раз проверив экипировку и поправив очки для подводного плавания, я нырнул за борт своего небольшого судёнышка. Уже в воде я призвал самфурина и достал гарпунное ружьё. Оно уже не раз хорошо показало себя в деле: простое и надёжное оружие, удобное для боя на расстоянии. Сражаться в ближнем бою я не планировал: я не слишком уверенно чувствовал себя в непривычной среде. Пока самфурин, довольный тем, что его призвали, кружился вокруг меня, я прислушался к воде, пропуская через себя её энергию, стараясь слиться с ней, стать её частью. Почувствовать её бесконечный круговорот, стать течением, несущим тёплые воды, стайкой рыб, ищущих пищу, крабом, закопавшимся в ил и подстерегающим добычу. "Я — вода, я часть тебя, а ты — часть меня", — звучала в моей душе песня морских волн. Я почувствовал состояние эйфории, молитвенного экстаза; радость тёплой волной омыла мой разум. Меня узнали и приняли за своего. Вот теперь можно приступать к работе.

Водная форма! Заглянув внутрь себя, я использовал печать Каратуана. Преобразуя своё тело, я почувствовал, как удлинились руки и ноги, как между пальцев возникли перепонки. Я буквально всем телом стал ощущать звуковые волны, распространяющиеся среди волн. Прекрасно! Теперь можно отправляться за светящимся жемчугом Тамариса.

Если ты большой, это твоё преимущество. Если мал ростом, это твоё преимущество. Главное — уметь им пользоваться. Имея печать морского божества и самфурина, глупо бегать за мелкими сделками по Осколкам, рискуя сложить голову в какой-нибудь дыре. Гораздо лучше попытать счастья в поиске светящегося жемчуга. Даже за самую крохотную жемчужину жёлтого цвета в торговых рядах Двойной спирали ты получишь не меньше двух сотен дайнов, а на крупный жемчуг в зависимости от цвета цена и вовсе не ограничена, но начинается минимум с пары тысяч, а предел лишь Хаос знает. Имея возможность изменять свое тело обходиться без покупок снаряжения и зелий необходимых для поиска жемчуга, а так же не слишком опасаться морских хищников я рассчитывал неплохо заработать перед предстоящим турниром. Конечно, на Изменённых и мерланов, одержимых тьмой морских тварей, печать не действует, но там, где я искал жемчуг, их почти не бывало, а пару раз, когда они появлялись, самфурин успевал меня предупредить. Но и жемчуга я почти не нашёл: два крохотных синих шарика не стоили тех времени и сил, что я затратил на их поиск. Поэтому, следуя своему принципу искать там, где до тебя никто не был, я купил какую-то ветхую посудину, лишь по недоразумению называемую лодкой, собрал свои пожитки и перебрался на какой-то полупустынный островок на границе Тёмных вод. Тут даже сохранилось небольшое поселение местных жителей, которые каким-то образом уцелели, несмотря на близость темноводья. Ну, мне же лучше. Заняв небольшую заброшенную хижину на краю посёлка, я отправился на своём "крейсере" бороздить просторы моря.

Глядя из глубины на своё утлое корыто, я помолился пламени Хаоса, чтобы судно дождалось моего возвращения. Я смог надёжно заделать щели в лодке, но мне очень не хотелось при возвращении увидеть своё судно на дне. Ладно, хватит мыслей пора за работу.

На спине самфурина была закреплена небольшая конструкция, похожая на седло. С обоих боков свисали кольца, куда при желании можно было вставить ноги, или держаться за них руками. Подозвав самфурина поближе, я ухватился за кольцо. Теперь нужно подумать, куда плыть дальше. Возле коралловых рифов и пальмового острова делать нечего: там местные и команды игроков уже давно всё вычистили. Возле Острова поющих раковин — тоже. Может, рискнуть и провести поиск поближе к Тёмным водам? Там, конечно, возрастает риск нарваться на мерланов. Поганые твари были опасными противниками. Я уже дважды сталкивался с ними за это время. Похожие на какую-то смесь человека и акулы, поганые твари, подкравшись с глубины, атаковали ловцов жемчуга. Двигаясь с огромной скоростью, сочетая в себе проворство и силу акулы, и при этом обладая разумом, в воде они были воистину опасными противниками. Оба раза мне повезло уйти от них, благодаря скорости самфурина и печати Каратуана. Да уж, не такой я себе представлял охоту за жемчугом! Я думал, что благодаря моим способностям и самфурину я тут за полгода насобираю столько жемчужин, что о подготовке к турниру и дайнах мне ещё долго волноваться не придётся. А тут месяц трудов — и две жемчужины, ценой в пару сотен дайнов...

Решено! Сегодня попробую поискать поближе к Тёмным водам, возле брошенных островов; может, там мне, наконец, повезёт. Из-за постоянных нападений мерланов и приближения Тёмных вод местные жители оттуда давно убрались, и игроки тоже не торопились там появляться. Шансы найти в тех местах раковины с жемчужинами существенно возросли.

Самфурин, как торпеда, нёсся вперёд, а я изо всех сил вцепился в седло, чтобы меня не снесло встречным потоком воды. Разглядеть что-то при этом было почти невозможно. Приближение к Тёмным водам я почувствовал сразу: вода стала холоднее, и дышать стало труднее, как будто ты находишься в пыльном помещении и через тряпку пытаешься втянуть в себя воздух.

Отправив самфурина плавать по большому кругу вокруг меня (пускай ведёт разведку и засекает мерланов; не хочу, чтобы эти твари подкрались незаметно), я приступил к поиску раковин с жемчужинами. Неспешно проплывая, я внимательно вглядывался в песчаное дно, надеясь заметить в нём небольшие холмики, внутри которых могли скрываться раковины с жемчугом. Так, а вот и первая находка! Я заметил между камней крупную розовую рыбину, объедавшую морские водоросли. Подводное ружьё сухо щёлкнуло в моей руке, и неосторожная рыба, затрепыхавшись, опустилась на дно. Отлично: на ужин у меня будет жареная рыба.

Спрятав добычу в кошель, я продолжил поиск. А это что там? Небольшой песчаный холмик возле кучки камней, облепленных водорослями. Разрыв его ножом, я увидел разбитый кувшин для воды. Не повезло. Ищем дальше. Так, а это что? В небольшой расселине я заметил осьминога, который, увидев меня, поспешил скрыться.

Я решил изучить место, где караулил добычу осьминог. Камни, водоросли, мелкие рыбёшки... А что это у нас там спряталась между камнями? Осторожно ножом разгребаю кучку песка и вижу небольшую серебристую раковину размером с ладонь. Ну здравствуй, красавица! Долго я искал встречи с тобой! Ну-ка иди ко мне!

Осторожно приподняв ракушку, я бережно бросил её в сетку на поясе. Так, поплыли искать дальше. Окрылённый первой находкой, я с усиленным рвением бросился на поиск новых раковин, распугав стайку небольших рыбёшек.

Захваченный азартом и первыми успехами, я продолжал поиск, посмеиваясь про себя над теми глупцами, которые держались подальше от Тёмных вод. Конечно, риск есть, он неизбежен. Но здесь за день я нашёл больше раковин с жемчужинами, чем за десять дней в Тёплых водах. Да и ал-маруни давно сбежали бы отсюда, если бы тут совсем невозможно было жить. Ведь что-то они едят?..

Я как раз обшаривал очередное небольшое ущелье, когда услышал сигнал самфурина. Он не предупреждал об угрозе, а наоборот, звал меня к себе. Достав из крепления ружьё для подводной охоты, я как можно быстрее поплыл на звук сигнала, пытаясь понять, зачем он меня позвал. Вынырнув из-за скалы, я с удивлением увидел странную картину: мой самфурин плавал по кругу, защищая ныряльщика из посёлка, а рядом крутились семеро Изменённых, сжимавших оружие в руках. Рыбак был ранен и зажимал распоротый бок; на боку самфурина был виден длинный разрез, из которого сочилась кровь. Изменённые тоже не обошлись без потерь. Тело одного из них лежало на дне разорванным брюхом: видимо, мой помощник не зря ел свою рыбу. Всё было мне более-менее понятно, кроме одного. Во имя чёрного пламени Хаоса и всех девяти кругов ада, какого дьявола эта тупая рыба вмешалась? Я не отдавал ей такого приказа! Она должна была меня предупредить, а не бросаться спасать незнакомого мне рыбака!

Ладно, с тупой рыбой разберусь потом, а сейчас нужно действовать. Изменённые добычу так просто отпускать не собирались. Разделившись, они постарались атаковать самфурина сразу с флангов и в лоб. Сжимая небольшие трезубцы в руках, они стремительно поплыли на сближение, а мне оставалось лишь выбрать, в кого стрелять первым. Наверное, вон в того, здорового, сжимающего большой трезубец в руках: он тут, скорее всего, главный. Прицелившись, я надавил спуск, и струя сжатого воздуха выплюнула гарпун, ударивший в бок предводителя. На второго из нападавших набросился самфурин, а вот третий атаковал меня, сжимая в руках два коротких широких клинка.

А вот теперь Активатор! Мы тут не в игры играем, а за жизнь сражаемся. Распад. Давно хотел посмотреть на его действие под водой. Специально в лавке купил, чтобы иметь что-нибудь под рукой, одинаково эффективное и на суше, и в воде. Золотые огоньки заплясали на груди Изменённого, и от его тела стремительно стали отваливаться куски плоти. Два-три удара сердца, и на дно моря опускается чистый скелет без единого куска плоти. Хорошая вещь, не жаль и потраченных дайнов. А не то устроила бы мне сейчас эта тварь пляски с клинками под водой. На суше я, может быть, и схлестнулся, но не под водой, это точно: я слишком слабо её знаю, чтобы ставить свою жизнь на успех в рукопашной схватке.

А что там у нас с последним? Тоже всё. Самфурин, заработав себе ещё одну рану на морде, прикончил последнего врага. Предводитель, которого я подстрелил первым, бултыхался уже дохлым. Торговец, который мне продал яд для гарпуна, не обманул: действительно, три вздоха, вряд ли больше, и враг мёртв. Надо ещё будет прикупить при случае.

Стремительно взмахнув руками, я направился к рыбаку. Бедняга уже еле шевелил ногами. Подхватив его за пояс, я поплыл к небольшой лодке, стоявшей на якоре неподалёку; видимо, на ней он и приплыл. Перед тем, как затащить беднягу на борт, я отменил преобразование тела: дышать в водной форме на суше никак не получится.

Теперь займёмся спасением. На боку и бедре три длинных и глубоких разреза. Наверное, от трезубца вожака. Поединок они устроили, что ли? То, что Изменённые этого беднягу на куски не построгали, я иначе не мог объяснить. Потом вмешался (непонятно зачем) самфурин, и убил одного из них. А потом и я на помощь прибыл...

Размышляя про себя, я оказывал первую помощь рыбаку. Сначала я направил Активатор на бедро: там наиболее глубокая рана. Розовое облачко, вырвавшееся из жезла, обволокло бедро, и спустя миг пропало, оставив после себя свежие затянувшиеся рубцы. Теперь поясной кошель, трофей, доставшийся мне от чересчур самоуверенного мотылька. Оттуда я достал бинт и баночку с мазью. Густую желтоватую массу я нанёс на рану на боку, а потом перемотал бинтом. Всё, жить будет, но лучше зелье бодрости влить.

Едва зеленоватая жидкость попала ему в рот, как рыбак смог приоткрыть глаза и часто задышав, уставился на меня. Я уставился на него. Ничего нового для себя я не видел: тощий гуманоид, похожий на исхудавшего человека. Две руки, две ноги, жабры, чешуйчатая зеленоватая кожа, странная форма головы и глаза чуть ли не на пол-лица. Я за циклы в игре чего только не навидался. Для меня скорее экзотикой станет увидеть кого-нибудь одного со мной вида.

— Ты как себя чувствуешь? Говорить можешь? — спросил я, когда, как мне показалось, рыбак немного оклемался. Тот продолжал оглядываться по сторонам, потом начал себя ощупывать.

— Ты кто такой? — наконец, выдавил он.

— Я игрок. По-вашему — нездешний. Прибыл на этот остров пару дней назад, поселился в хижине на краю острова. Искал светящийся жемчуг вместе с моим чересчур отзывчивым другом, — я кивком головы указал на самфурина, высунувшего свою любопытную морду из воды, наверное, чтобы удостовериться, что его помощь больше никому не нужна. — Когда на тебя напали Изменённые, оставить тебя им на расправу мой друг не смог, и вмешался, а там уж и я подтянулся. Ты жив, враги мертвы, раны я подлечил. Можешь начинать благодарить меня за спасение твоей жизни.

— Тихая Вода запретил нам общаться с тобой. Что-либо брать у тебя или просить тоже запретил. Меня с дочкой могут выгнать из деревни, если узнают, что я с тобой разговаривал.

Тихая Вода? Это, кажется, местный жрец Селедры. Припоминаю. Вчера вечером после моего прибытия он заявился ко мне, и пытался выгнать из деревни: что-то бормотал, бил в молитвенный барабан, а потом ещё окуривал ворота моего дома зачем-то какой-то вонючей травой. Когда мне его вопли надоели, я запустил в него пустой бутылкой из-под вина, и местный борец с Хаосом предпочёл покинуть поле боя. А тут смотри ты, как всё строго! Изгонят из деревни!

— А чего ты в море один пошёл? — спросил я у рыбака, чтобы прервать тишину. — В этом мире даже игроки-охотники за жемчугом ныряют командами по пять-шесть игроков, из которых половина — бойцы. И это в Тёплых водах, где Изменённые и прочие твари почти не появляются. А здесь до Тёмных вод рукой подать, и Изменённые как у себя дома, смотрю, плавают...

— Есть нечего, — устало махнул рукой рыбак. — Возле Большого острова всё выловили. Чтобы что-то найти, надо идти на глубину, а у меня ещё и долг перед жрецом: пять жемчужин за лечение дочери. Если не отдам, лодку с сетью заберёт, а я у него рабом стану. А что тогда с моей дочерью станет? С голоду помрёт. Вот и решил рискнуть, на большую рыбу сходить. А тут Изменённые, поганые ублюдки!

Он раздражённо сплюнул, и продолжил:

— Хорошо, что поединок решили устроить. Главный захотел позабавиться, а как мне с ним драться? У него трезубец; видно, был когда-то Стражем моря. А у меня вон, — кивнул он на небольшой нож, вырезанный из чёрного камня. — Если бы не ты и не твоё чудище, плавал бы я уже на дне моря со вспоротым брюхом.

Ладно, поплыли к берегу. На сегодня поиски жемчуга, считай, закончены. А с Тихой Водой, местным жрецом надо решать что-то. Мне тут ещё жить, и контакты с местным населением портить не надо.

Посмотрев на мои неуклюжие попытки поставить парус и сплюнув, рыбак кое-как смог подняться со дна лодки, и держась за бок, помог мне справиться с парусами. Ветер дул попутный, и захлопавший на ветру парус, натянувшись, потащил баркас назад. Самфурин плыл рядом, то обгоняя лодку, то возвращаясь назад, и весело издавая трели. Он был похож на весёлого пса, а не грозного бойца, убившего пару минут назад двоих Изменённых.

Возле берега, привязав лодку у причала, я помог выбраться рыбаку. Он ещё был слаб: раны хоть и затянулись, но кровопотеря была большой. Идти было недалеко: деревушка находилась почти на берегу моря. Небогатая хижина рыбака, как и моя, была расположена почти на окраине деревни. Заборы здесь не принято ставить, так что я довёл его до порога дома. Опираясь на моё плечо, он приоткрыл дверь и приглашающе махнул рукой. Пригнув голову, я заглянул внутрь, и увидел всё небогатое убранство его дома: небольшой очаг, сложенный из камней, в котором сухо потрескивал огонь, глиняные кружки и чашки, стоящие прямо на полу, и дочку рыбака, накрытую кучей тряпья возле очага. Я даже успел удивиться: какой странный ребёнок! Нет, чтоб кинуться к отцу, встретить его на пороге, а она лежит возле очага, как столетний дед, греющий кости. Потом я увидел, как отец, бережно взяв её на руки, прижал к себе. Тоненькие ножки, как сухие сучья, бессильно висели, почти касаясь земли.

— Что с ней? — спросил я, стараясь скрыть свой стыд за недобрые мысли. Отец бережно обтирал тело дочери влажной тряпкой, и ответил не сразу.

— На колючую медузу наступила. В тот день была сильная буря. На берег иногда выносит немало полезного. Дети как раз играли на берегу или помогали взрослым, когда моя девочка наступила на эту пакость. Её совсем не было видно. Я был с ней рядом, в пяти шагах, но не успел ничего сделать. Медуза была уже мёртвой, но всё равно смогла ужалить, когда моя девочка наступила на неё. Я до сих пор помню, как она бежит ко мне, а потом ноги подламываются, и она падает, чтобы больше никогда не встать.

— А где её мать?

— Погибла четыре года назад. Она была лучшей ныряльщицей за светящимся жемчугом. Моя Сэлла могла дольше всех задерживать воздух на глубине, и нырять глубже всех. Тогда были хорошие времена. У нас с ней была большая лодка, хороший парус. У меня было хорошее копье, и я мог защищать свою любимую от морских хищников, пока она искала на дне жемчужины. Мы с ней побывали почти везде, на всех островах Солёной гряды. Заплывали даже к Сломанным клыкам, к скалам возле Тёмных утёсов. А какие мы добывали жемчужины! Не чета тому мусору, что ты нашёл! — он брезгливо махнул рукой на три серебристые раковины, висевшие в сетке на моём поясе.

— Потом у нас родилась

* * *

**. И она плавала среди островов на нашей лодке, — рассказывая об этом, он даже улыбался, вспоминая то хорошее, что было в его жизни. — Но мы стали слишком самоуверенными, думали, что удача всегда будет с нами. Я отговаривал её в тот день выходить в море. Мы искали жемчуг на Харегайне, а он очень близок к Тёмным водам. Прошедшая буря принесла холодные воды, которые любят твари Хозяина глубин, и мы рисковали нарваться на них. Но моя Сэлла настояла... Незадолго до этого мы нашли редкое место, всё усеянное раковинами жемчужниц. Мы боялись, что кто-то соберёт их раньше нас. Хорошо, что дочь оставили на берегу. Их было восемь, Изменённых. Здоровые, сильные, с оружием, да ещё и скат, тварь, которая может оглушать на расстоянии...

Он замолчал. Слова были не нужны. И так всё было понятно.

— Когда я очнулся, тело Сэллы я так и не нашёл. Нашу лодку потопили Изменённые. Так мы и остались вдвоём с

* * *

**. И даже её я не смог уберечь!

Он заплакал, а девочка, лежавшая рядом, молча смотрела на отца, и пыталась его утешить, гладя по руке.

Вздохнув, я отогнал грустные мысли. Сначала девочка.

— Тай, мне нужна твоя помощь. Какие-нибудь рекомендации по поводу излечения ребёнка есть?

Симбионт, странный прощальный дар Юмари, был со мной уже больше года, и только в последние месяцы начал приносить пользу. Я уже думал, что эта странная штука, переданная мне старым вождём, так и не заработает, пока внезапно не проснулся посреди ночи от голоса, говорившего в моей голове:

— Симбиоз активирован. Требуется дополнительный ввод информации от оператора.

Я уже успел к тому времени позабыть о странном устройстве, и когда этот голос у меня в голове заговорил, я решил, что спятил, ведь голоса в голове — это верный признак сумасшествия. К счастью, к утру, немного придя в себя, я разобрался, что это, наконец, активировалась Тайвари, которая почти год незаметно подстраивалась под меня.

— Требуется диагностика.

— Хорошо. Что мне нужно делать? — Я всё ещё привыкал к тем невероятным возможностям, которые она давала.

— Поднеси руку к ребёнку. Я проведу анализ.

Взглянув на рыбака, который кормил дочку кусочками рыбы, я подошёл к ним и взял в руки тонкую, как тростинка, руку ребёнка.

— Послушай. Я постараюсь помочь твой дочери, но для этого мне нужны пара капель её крови.

Рыбак подозрительно взглянул на меня.

— Зачем тебе это? Подобные тебе не раз появлялись на наших островах. Вы как саранча охотитесь за нашим жемчугом. Я слышал о деревнях, где все погибли после появления нездешних. Что тебе нужно от меня и моей дочери?

— Почти ничего. Мы не ангелы, это правда, и редко делаем что-то просто так. И если бы не ваша богиня Селедра, всех живущих на ваших островах давно пустили бы под нож. Но ссориться с богами из-за пары тысяч голов Совет старших не захотел, и поэтому ваш мир не тронули. Здесь мы собираем поющий жемчуг, который потом перепродаём в магические миры, или используем сами. Ты знаешь, что эти жемчужины — почти идеальный накопитель магической энергии? Мало того, что они удерживают энергию, которую в них влил маг, так они ещё постепенно сами восстанавливают её до прежнего объёма, извлекая её из окружающего мира. Кроме вашего мира, ни в одном из миров Игры ничего подобного нет.

Поэтому я хочу предложить тебе сделку, рыбак. Я исцелю твою дочь, вновь верну её к нормальной жизни, и выкуплю твой долг у жреца, а ты взамен покажешь мне те места, где вы ныряли с твоей женой.

Главная проблема с поиском жемчуга всегда заключалась в том, что его слишком многие хотят найти. Узнать места, где встречаются раковины, было почти невозможно: местные жители не стремились раскрывать игрокам свои секреты, а прочёсывать море наугад слишком долго и трудно. А вот с опытным охотником за жемчугом эта задача упрощается в разы. Я в предвкушении даже на миг прикрыл глаза, представляя потоки жемчуга, текущие в мой карман. Как странно всё-таки устроена жизнь! Ещё месяц назад я жалел о своей авантюре с поисками поющего жемчуга, и лишь из-за упрямства всё ещё не вернулся назад, и вот уже к концу дня подсчитываю возможные богатства.

Рыбак, услышав мои слова, с сомнением качнул головой.

— Меня за это точно изгонят из деревни, и не на одном из островов не примут, если узнают, что я помогал тебе искать светящийся жемчуг. Это дар богини нашему народу, а вы, чужаки, увозите его отсюда, продаёте в другие миры. А ты знаешь, что для того, чтобы крохотная жемчужина появилась в раковине, нужно не меньше семи лет? Больше двадцати лет нужно, чтобы она стала среднего размера, и больше шестидесяти, чтобы она стала большой. Во времена моего деда мы такие жемчужницы даже не трогали, — и он брезгливо махнул на раковины в моей сетке. — Давая время им вырасти. А вы тащите всё без разбору, как глупые мерланы, которые жрут, пока не лопаются от собственного обжорства!

Выслушав его, я обвёл взглядом убогое жилище рыбака, его парализованную дочь, сжимавшую в руках вырезанное из дерева изображение Селедры. Резчик постарался: богиня удалась на славу. Крылья из облаков за спиной, она идёт, едва касаясь морских волн; богиня воды и ветра. Видимо, ей обращало свои безмолвные молитвы это дитя. Почему же ты так далека от своего народа? Ведь ты есть! Ты не выдуманная богиня, чьим именем жрецы собирают дары у доверчивай паствы.

— Скажи, как тебя зовут? — спросил я у рыбака после недолгих размышлений.

— Карах, — угрюмо буркнул рыбак, глядя на свою дочь.

— Ты же знаешь, Карах, что не сможешь отказаться от предложенного мной. Я вижу, что ты любишь свою дочь, а я хочу помочь и ей, и тебе. Я понимаю, что тебя волнует. Я чужак, и местные не тронут меня. Я в силах за себя постоять, а вот тебе после того, как я уйду, среди них жить. Это непросто. Люди бывают злы и несправедливы. Они спокойно будут смотреть, как ты с дочерью здесь гибнешь, умирая с голоду, но не простят тебя, если ты поможешь мне искать слёзы Селедры. Они не простят и не забудут это ни тебе, ни ей, — я кивнул в сторону ребёнка, лежащего на руках отца. — Поэтому поступим по-другому. Каждая третья жемчужина из найденных мной в указанных тобой местах, будет твоей. Если мы хорошо поработаем, то за сезон ты заработаешь столько, что сможешь навсегда уехать с Разбитого архипелага в Мокрые земли, в Город-на-сваях, или на Тонущие острова, где никто не сможет тебя ни в чём упрекнуть. Что скажешь теперь?

Карах оторвал свой взгляд от дочери, и я заметил слёзы, текущие из его глаз.

— Я согласен, чужак, — тихо произнёс он. — Не ради себя, а ради дочери я буду помогать тебе. Главное — исцели её.

— Хорошо, договорились. А теперь посмотрим, что с твоей дочкой.

Я осторожно поднёс руку к ребёнку.

— Тай, приступай! — отдал я команду симбионту. Из запястья показалась тонкая серебристая нить. Она прикоснулась к ребёнку, и по ней перетекли несколько капель крови; затем нить снова исчезла в руке. Всё, теперь осталось ждать. Надеюсь, Тайвари сможет помочь. Всё-таки иной вид. Она ко мне больше года пристраивалась; сможет ли она разобраться в чужом организме, я не знал. Самому любопытно, что из этого получится. Для себя я уже давно решил, что буду делать, если Тайвари не справится: зелья регенерации и очищения должны были помочь. Зелье очищения должно вывести токсин, который впрыснула медуза, парализовав ребёнка, а зелье регенерации должно запустить восстановление организма, если нервные клетки повреждены или разрушены. Конечно, нужно будет время, чтобы вновь восстановиться и начать ходить, но это всё преодолимо.

Прошло почти полчаса, прежде чем откликнулась Тайвари. За это время мы уже успели поесть и обсуждали с Карахом, что нам необходимо для поиска жемчуга. Перед моими глазами замелькали столбы зеленоватых иероглифов языка Юмари. Некоторые из них были отмечены красным цветом; потом появился силуэт тела, отдалённо напоминающий тело ребёнка. Возле головы и на позвоночнике горели красные точки, указывающие поражённые места.

— Рекомендации, — зашелестел голос Тайвари. — Обратиться в ближайший медицинский центр и пройти курс восстановления.

"Умница ты моя, а где же я тебе его возьму?" — развеселился я, услышав рекомендации. Ладно, придётся самому. Книга! Призвав её, я извлёк пару пузырьков, один зелёного, а другой — желтоватого цвета. Благодаря карте "Лавка сумасшедшего алхимика" у меня собрался небольшой запас зелий.

— Держи, — протянул я их Караху. — Пускай она их выпьет по очереди, сначала жёлтый, потом зелёный. А я пока поговорю с Тихой Водой по поводу твоего долга. Ты пока думай, что нам понадобится для нашего предприятия. Снаряжение, припасы; ты лучше меня знаешь, что нужно...

Найти дом жреца в крохотной деревушке было несложно. Едва выйдя, я сразу пошёл к большому красивому дому в центре деревушки, и не ошибся. Отпихнув с дороги слугу, попытавшегося загородить проход, я вошёл в дом, где и увидел местного жреца. Пухленький толстячок стучал по молитвенному барабану и нараспев тянул какие-то стихи. Напротив стояла статуя Селедры, и я только сейчас сообразил, что это не только дом жреца, но и храм местной богини. Пришлось терпеливо ждать за порогом, пока закончился ритуал, и жрец, отложив барабан, соизволил обратить на меня взгляд.

— Чего ты хочешь, чужак?

— Карах и его долг перед тобой.

— Что тебе до его долга?

— Мне нужен помощник. Хочу его нанять, чтобы помогал.

— Он мне должен пять розовых больших жемчужин, — неспешно произнёс жрец, облизнув толстые губы. Почуял, что здесь он может неплохо заработать! Я покачал головой, услышав его слова.

— На всём этом острове нет ничего, включая тебя, что стоило бы хотя бы одну. За что он тебе их должен?

Жрец недовольно уставился на меня. Привык, что местные рыбаки и слово поперёк сказать боятся. Ну ничего, я и не таких обламывал. Не чета тебе, жирный хорёк!

— Я трижды молил Селедру, чтобы исцелить его дочь, провёл неделю, отказывая себе в еде и вкушая лишь воду, чтобы обратить её милостивый взор на дочь Караха. Но слишком велики его грехи перед милостивой госпожой. Когда они с женой были богаты, слишком редко посещали они храмы милостивой госпожи, и не подносили должных даров её служителям. За это Хозяйка вод и ветров их и наказала, лишив своей милости.

— То есть, ты тут в барабанчик постучал, и требуешь пять розовых солнц (так у нас называли большие розовые жемчужины, размером с маленькое яйцо; одна такая жемчужина стоила не меньше десяти тысяч дайнов)? Не знаю, как у вас, жрец, но в моём мире принято платить за результат. Девочка не ходит, а значит, работу не сделали ни ты, ни Селедра. — оглядев его толстую фигуру, на которой не видно было следов долгого поста, я с сомнением спросил. — А точно ли ты не вкушал еды, довольствуясь лишь водой? Может, это ты у нас нарушил ритуал, и из-за этого Селедра не услышала твои молитвы?

Жрец поплотнее запахнул расшитый волнами халат, пряча пухлый животик.

— Значит, так. Девочку ты не исцелил, поэтому жемчуга ты не получишь. Будешь мешать, и я тобой займусь сам. Что мы можем, я думаю, ты догадываешься. А это чтобы ты лучше представлял!

Призвав жезл, я ткнул им в сторону какой-то живности, бегавшей по двору жреца. Мелкая пухлая ящерица лопнула, как перезревший фрукт, разбросав по двору внутренности.

— А если тебе что-то не нравится, можешь жаловаться своей милостивой госпоже, Хозяйке волн и ветров, — и я в раздражении плюнул на алтарь Селедры, стоящий перед её статуей.

Гнева богини я не боялся. У Хозяйки волн и ветров полно было своих проблем, с которыми она не справлялась. Твари Хозяина глубин то и дело устраивали набеги на обжитые острова, вырезая жителей, опустошая деревни, сотнями уводя пленников в глубины вод, где сила Хозяина Тёмных вод преобразовывала их, делая из них безжалостных тварей, охваченных жаждой убийства и способных подчиняться лишь его воле. Сила Хозяина глубин и Тёмных вод преображала не только ал-маруни, но и морские создания, создавая таких монстров, что даже команды игроков, искавших здесь жемчуг, предпочитали с ними не связываться, отступая подальше. Стражи вод, воины Селедры, не справлялись с ордами тварей, лезущим из глубин: слишком их было мало. Так что богиня вряд ли услышит молитвы этого толстячка и станет отвлекаться на такую мелочь, как я.

Впав в ступор от моей наглости, жрец не нашёлся, что сказать, лишь боязливо взглянул на двор, живописно украшенный кровью и потрохами ящерицы.

— Богиня тебе этого не простит, — это было всё, что он смог произнести.

— Когда она справится с Хозяином глубин, с Изменёнными и прочими тварями, и сделает так, чтобы дети, наступившие на жгучую медузу, вновь смогли ходить, тогда я попрошу у неё прощения. А пока иди и стучи в свой барабанчик, толстяк. Глядишь, хоть немного жира сбросишь.

Оттолкнув его, я отправился назад к хижине рыбака, бросив на прощание взгляд на статую Селедры. На миг мне показалось, что вместо стекляшек, вставленных в глаза статуи, на меня смотрят настоящие глаза. Тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, я вновь взглянул на статую, но не увидел ничего, кроме синего стекла. Показалось.

В хижине рыбака было светло. Не пожалев дров, Карах разжёг большой костёр, повесил над ним котёл, и что-то вовсю кухарил. Дочка, сидящая возле очага, чистила, рыбу помогая отцу. Молодец!

— Ноги не двигаются, — сказал Карах, протянув ей миску с горячей похлёбкой.

— Не всё сразу, Карах. Нужно время. Но результаты, я думаю, ты скоро сам увидишь, поверь мне. Кстати, я решил вопрос с твоим долгом.

— Хорошо, чужак, я постараюсь поверить тебе. Завтра утром выходим в море. Буду учить тебя искать слёзы Селедры.

Шепчущий всматривался в сферу душевного покоя и равновесия. Успокаивающее тепло обволакивало его разум, неся радость и гармонию. Разноцветные огоньки вспыхивали и гасли, унося вместе с собой ярость, боль и ненависть, что переполняли сейчас его душу.

— Насколько всё плохо, Маркал? — прошептал наг, когда действие сферы начало сказываться.

Маркал, главный торговый агент нага, прежде чем ответить, немного прокашлялся и снял потёртые очки.

— Это катастрофа, мой господин, — говорил он негромко, и было видно, что ему с трудом давались эти слова. — Всё полностью уничтожено: рабочие цеха, здания, оборудование, котлы и склады с готовой продукцией. Персонал, хвала Хаосу, удалость частично спасти: начальник охраны догадался вывести работников с территории завода, когда всё началось, и они успели разбежаться перед ударом Гидры. Кислотное дыхание, конечно, многих зацепило, но всё-таки почти половина работников уцелела, хотя и нуждается в лечении. Я отдал приказ охране ещё раз всё прочесать. Может, удастся ещё кого-то найти. Но всё остальное, мой господин...

Маркал сокрушённо покачал головой. И Шепчущий понимал, что это значит. Он видел снимки с места атаки Тайвериса. Проклятый ублюдок призвал Гидру, спустив эту тварь в Форлейге, нейтральном мире, где трудились сотни тысяч рабов и пленников из захваченных миров. В Форлейге было всё необходимое для Великой игры: мастерские, заводы и плантации, питомники для рабов, где сотни тысяч рук создавали всё необходимое для хаоситов. Оружие, снаряжение, лекарства, еда — почти всё, что продают на Торговой площади, создавалось там. Не надеясь на милость Смеющегося господина, ещё первые игроки тысячи циклов назад попросили его дать им один мир, который не будет исчезать, как прочие миры после Фестиваля, а останется в Игре навсегда. И маленький безлюдный мир, укутанный снегами и пронзаемый холодными ветрами, закружился среди Внутренних миров. Волей игроков и трудами сотен тысяч пленников он постепенно преображался. На поверхности появлялись поселения и здания, разбивались плантации и парники, из разных миров доставлялись семена и животные, оборудование и материалы, а руки пленников, вырванных из родных миров, трудились, не жалея сил. Именно здесь создавалось всё то, что ели, пили, носили, и даже то, чем сражались игроки. И теперь всё это погибло!

Шепчущий вглядывался в снимки, но по-прежнему отказывался верить глазам. Разум отказывался это принимать. Как это вообще стало возможно? Форлейг был нейтральным миром, в котором запрещены любые конфликты; ни разу за всё существование Игры там не проходили сражения между игроками. Случались, конечно, бунты рабов, вспышки эпидемий, даже налёт каких-то космических оборванцев, случайно наткнувшихся на этот мир и решивших немного его пограбить... И со всем этим игроки справлялись. Бунты усмиряли, эпидемии останавливали, заражённых истребляли. Даже пиратов, или кто там напал на этот мир, успешно уничтожили, сожгли даже корабль, на котором они прилетели. Но с таким Шепчущий столкнулся впервые. Чтобы свой, игрок, владыка, сумев каким-то образом обойти свои клятвы, нанёс удар туда, где его никто не ждал?.. Стремясь как можно скорее возвыситься, Тайверис нанёс по игрокам удар, сравнимый по последствиям лишь с катастрофой под Кейданом. Тогда погибли лучшие из лучших, сильнейшие из игроков, а сейчас уничтожено то, что строилось и собиралось даже не веками, а тысячелетиями! Парники, в которых выращивались овощи и фрукты, не способные расти в холодном климате планеты, фермы с животными и загоны с рабами, мастерские и заводы. Удар Гидры ничего не пощадил. Кислота с одинаковым успехом растворяла в себе всё: и дерево, и камень, и плоть, и металл; а то, что сумело устоять перед ней, уничтожала сама тварь. Шепчущий видел, что стало с громадными котлами, в которых вызревал для перегонки

* * *

**. Весом в несколько тонн, два огромных котла, занимавших целое здание, сначала были расплющены, а потом разорваны на куски. Было видно, что Тайверис стремился отыграться за ту небольшую шутку, что сыграл с ним наг. И эти чувства Шепчущий отлично понимал. Он и сам поступил бы так же, если бы над ним так пошутили.

Он не понимал одного: как Тайверис смог это сделать. Как он смог обойти все те клятвы, что он принёс? Почему он до сих пор жив, а не воет, сгорая в чёрном пламени Хаоса, которое сжигает клятвопреступников? Почему он не погиб, едва отдав приказ Гидре? За эти знания он не пожалел бы и миллиона дайнов. Хотя после подобных потерь он был не уверен, что сможет себе это позволить.

Каждый из крупных домов игроков имел свою специализацию. Кто-то создавал оружие, кто-то шил одежду, кто-то выращивал еду или рабов на продажу. Дом змеи, в котором когда-то состоял наг, уже тысячи лет варил спиртное. Больше половины того алкоголя, что продаётся в забегаловках по всей Торговой площади, было сделано там. Каждая вторая бутылка выпивки, продающаяся в торговых рядах, была разлита на винокурнях, принадлежащих этому дому, и несла на себе эмблему, давно ставшую знаком качества: змею, обвивающую бокал. После гибели дома наг, как единственный из уцелевших его представителей, продолжил прибыльное дело. Игроки, потоком хлынувшие в Игру, щедро вливали в себя спиртное, стараясь заглушить в себе страх и остатки совести, а дайны, что они платили, звонким потоком устремлялись в карманы нага, позволяя ему не беспокоиться о расходах и разрабатывать всевозможные проекты, вроде строительства Несокрушимого. Но теперь, глядя на сожжённые кислотой обломки зданий, наг понимал, что старые добрые времена прошли. Ничто уже не будет так, как прежде, и теперь ему придётся во многом пересматривать свои планы.

— Что ещё? — прошипел он, отвлекшись от своих мыслей и взглянув на Маркала.

— Господин! Меньше большого цикла осталось до нового Фестиваля и парада планет. В это время собираются все игроки, и цены на алкоголь вырастут до небес. Предлагаю придержать до этого времени остатки того, что мы не успели распродать, чтобы хоть немного компенсировать потери.

— Хорошо. Ступай! — наг устало махнул рукой. Когда его помощник скрылся, наг взглянул на свою руку. Чешуя понемногу отрастала, но ещё виднелись следы старых ожогов. Больше года прошло после того злосчастного боя, а наг до сих пор так и не успел до конца оправиться от него. Сила Света, та невероятная сила, что пробудилась благодаря самопожертвованию Вестника, почти погубила нага. Охваченный огнём, он лишь невероятным усилием воли успел активировать Карту бегства, выдернувшую его из полыхающего светом храма и вернувшую в дом; и даже там он чуть не погиб от последствий удара. Чешуя отваливалась, всё тело превратилось огромный ожог, а боль была столь невероятно сильной, что даже предательски мелькнула мысль о смерти, которая принесла бы избавление. Заклятия исцеления и эликсиры лишь на время приносили облегчение, а потом боль возвращалась, и так почти полный большой цикл. Слишком силён был последний удар маленькой Вестника. Но со временем магия Хаоса смогла преодолеть воздействие Света, и его тело восстановило — почти восстановило — былые красоту и силу.

Наг возобновил тренировки и готовился к новым свершениям, когда Тайверис преподнёс сюрприз, о котором теперь вряд ли когда-либо забудут. Трусливый и недалёкий Тайверис, лишь волей случая сумевший подняться столь высоко, умудрился совершить то, о чём веками мечтают Рыцари гармонии, фактически уничтожив Форлейг. Теперь потребуются века, чтобы вновь восстановить всё то, что было там создано. И этого наг ему никогда не простит. Пускай этот глупец тешится мыслью, что он всех обманул и сумел избежать последствий своих поступков. О нет! Это всего лишь начало гораздо более захватывающей игры!

Наг кровожадно усмехнулся. Он был уверен, что не он один желает рассчитаться за этот последний подарок Повелителя Гидры. Он наверняка найдёт тех, кто захочет помочь ему предъявить Тайверису счёт за все его опрометчивые поступки. Пускай этот глупец тешит себя надеждами, что все его враги заперты в Игре и нескоро смогут поквитаться с ним. Конечно, необходимо узнать, что этот глупец загадал, какую награду для себя он выбрал. Наг искренне надеялся, что это будет какая-нибудь глупость, вроде бессмертия, а не по-настоящему серьёзные вещи. Ну ничего: времени осталось немного, а потом можно узнать о последнем желании Тайвериса.

Наг призвал Компас. Церемония скоро должна начаться. Пора возвращаться в Город Двойной спирали. Быстро выскользнув из дома, наг стремительно пополз к вратам, лишь мимоходом бросив взгляд на янтарную статуэтку. Присев на камень, девушка куда-то напряжённо всматривалась, возможно, пытаясь высмотреть вдалеке угрозу.

А вот и каменный диск на небольшом постаменте. Наг привычно повернул рукояти на диске, выстраивая знаки...

Шепчущий внимательно рассматривал росток серебряного дуба, несколько дней назад показавшийся из земли в саду его дома. Призрак садовника подобрал для него хорошее место: почти на краю сада, меньше чем в десяти шагах от бездны. Наг смог оценить красоту замысла садовника, представив на краю своего парящего в пустоте дома огромный дуб, усыпанный тысячами серебристых листьев в окружении бесконечного сияния звёзд, шёпота ночи и звука падающей в пустоту воды. На эту красоту он сможет любоваться вечно.

— Сколько нужно времени, чтобы дуб полностью вырос и вошёл в силу? — прошипел он парящему рядом призраку садовника.

— Не меньше восьмидесяти больших циклов, господин, — прошептал призрак. — Но процесс роста можно ускорить. Нужна лунная вода, господин, и серебро для подкормки дерева. Тогда оно вырастет быстрее, и крона дерева будет гуще.

— Насколько быстрее вырастет дерево? — произнёс Шепчущий, размышляя над тем, что сообщил садовник. Лунную воду он сможет достать без труда, а вот с серебром есть сложности. Редкий и весьма дорогой металл теперь стоит почти две сотни дайнов за большую унцию, а на подкормку его надо, если он правильно помнил, почти четыре большие унции в год.

— Примерно шестьдесят четыре больших цикла, господин, и дерево вырастет.

Ещё немного подумав над словами призрака, наг, наконец, принял решение.

— Хорошо. Ты получишь всё тебе нужное.

Кора и листья серебряного дуба входили в состав трёх очень недешёвых эликсиров и одной мази, и это не считая других зелий, в которые их можно включить для усиления состава.

Ещё раз бережно проведя рукой по тоненьким веточкам маленького дуба, наг пополз по дорожке к своему дому, размышляя над насущными делами. Сегодня он проводил большое собрание своих слуг и доверенных агентов. Именно они торговали всем, чем возможно, в Городе Двойной спирали; через их руки проходили зелья, карты, дайны информация и слухи. Они покупали и продавали оружие, редкие металлы, — всё, что только возможно найти в этом невероятном месте. И чтобы быть в курсе событий, раз в малый цикл Шепчущий собирал их всех вместе в своём доме, обсуждал наиболее важные вопросы и определял дальнейшие шаги. Наг хорошо помнил лекции в Академии войны и мира на Беренгаре, которую он закончил почти шестьсот циклов назад: экономика и информация — это основа любой войны. Именно они определяют победителей и проигравших.

Быстро взобравшись на крыльцо своего дома, он открыл дверь и услышал приглушённый гул голосов и звон бокалов. Вокруг большого круглого стола, уставленного закусками и бокалами с вином, с комфортом расположились его доверенные слуги и агенты. Справа, откинувшись в кресле и любуясь игрой света в бокале вина, сидел Маркал. Несмотря на полученную из рук Шепчущего свободу, он предпочёл и дальше работать на нага, возглавляя сеть из уличных попрошаек. Ему подчинялись многочисленные слуги, набранные из детей, все эти мальчишки и девчонки, толкавшиеся на нижней площадке среди игроков, выпрашивающие подачки, бегающие на посылках, разносящие спиртное и еду. Именно ему они доносили обрывки разговоров, подслушанные среди игроков, слухи, разносящиеся среди них; или наоборот, сами их распускали. Дайнов это приносило немного, но информация, которую добывал Маркал, порой была бесценна. Из обрывков случайных фраз Маркал умел выловить то, что действительно могло быть полезно, и за это наг его сильно ценил.

Чуть поодаль от него на стуле сидел невысокий толстяк с заплывшим жиром лицом и несколькими подбородками. Пододвинув к себе блюдо с мясными закусками, он быстро его опустошал, как будто боясь, что у него скоро заберут еду. Это был Тулсар. Несмотря на свой аппетит и любовь к обжорству, он обладал неслабым умом, и уже больше двухсот циклов возглавлял принадлежащие Шепчущему лавки, где торговали зельями.

На противоположном краю стола сидел высокий, похожий на высушенную мумию, мужчина, с большим моноклем в глазу. Он читал книгу и пощипывал гроздь сумранского винограда. Деменкис, возглавляющий "Карточный дом Деменкиса". Через него осуществлялись сотни сделок по купле и продаже карт, их обмену или аренде. Безупречная репутация дома на протяжении сотен циклов привлекала новых клиентов и выступала гарантией проведения сделок. Деменкис был лучшим экспертом на Торговой площади по картам, он знал о них всё. Не было такой карты, про которую он не мог бы рассказать, дать оценку, установить стоимость обмена или сообщить количество этих карт в игре. Деменкис возглавлял карточный дом уже больше тысячи циклов. Он подчинялся когда-то владыке Шалратшуру, повелителю Дома змеи, погибшему в битве на Кейдане.

Усевшись на своё привычное место во главе стола, Шепчущий кивнул Маркалу, разрешая начать доклад.

— За последние дни интересного происходило мало, господин. Из важного: вернулась наёмная партия из Алмакиса, которую возглавлял Грем Камнемолот. Поход прошёл удачно: своих не потеряли, взяли добычу, но немного, так что цены на паутину алмазных пауков вряд ли упадут. Мои мальчишки смогли подслушать разговор бойцов. Похоже, что они планируют повторить набег на Каменную гряду.

Наг кивнул. Это интересно. Грем Камнемолот, огромный аспараи, был серьёзным бойцом, и хоть в Игре он не так уж и долго, но меньше чем за четыреста циклов сумел подняться на тридцать шесть ступеней. Он возглавлял небольшой клан подобных ему человекозверей. Но угрозы для себя с его стороны наг не видел. Конечно, можно попытаться подловить их охотничью партию при вылазке на Каменную гряду. Там обитают семьи алмазных пауков, небольших паучков размером меньше ногтя. Их паутина густо укутывает склоны гор. Она чудесным образом впитывает в себя свет солнца и звёзд, а насекомые питаются собирающейся в ней чистейшей росой. Они жестоко карают тех, кто пытается нарушить целостность её покрова. Практически неподверженные воздействию магии, эти пауки обладают смертоносным ядом, способным за несколько ударов сердца убить практически любое живое существо. И если бы не свойства их паутины, их бы никто не беспокоил. Но именно из неё можно создавать плащи, делающие своего владельца практически невидимым для невооружённых глаз. Идеальное снаряжение для разведчиков и убийц, да и любые другие игроки не отказываются от подобной экипировки. Цена на такую вещицу доходит до сотни тысяч дайнов и оправдывает риск погибнуть от яда пауков. Хотя на взгляд нага эти плащи слишком переоценивают: обоняние, слух и ментальные способности ещё никто не отменял. К нему незаметно и на две сотни шагов не смогли бы подобраться!

Ещё раз обдумав возможность нападения на Грема Камнемолота, наг решил от этого отказаться. Сейчас это ни к чему.

— Что ещё? — спросил он Маркала.

— Дом ящеров и Дом Летящих на пороге большой войны, господин. Ящеры опять атаковали охотничьи партии мотыльков, убили троих или четверых игроков, и это уже четвёртое нападение за малый цикл.

Наг снова кивнул. Грядущая война между ящерами и Домом Летящих давно назревала. Эти два дома всё никак не могли поделить между собой сферы влияния во Внутренних мирах; но начавшись, она грозила всерьёз всколыхнуть расстановку сил в Игре. И в Дом ящеров, и в Дом Летящих входят сотни игроков, а помимо них есть ещё малые объединения, подчиняющиеся этим домам. Взамен на ежегодную плату они получают защиту и поддержку этих домов, и если ещё и они сцепятся друг с другом, то война затянется надолго. Что, в общем, вполне устраивало нага, собиравшегося на этом хорошо заработать.

— Что ещё, Маркал?

— Это всё, господин, — сказал тот, опустив голову и проявляя почтение к Шепчущему.

— Ты узнал что-нибудь по тому вопросу, Маркал?

— Нет, господин. За минувший большой цикл нам не удалось установить ни одного игрока, совершившего резкий скачок и преодолевшего сразу десяток или больше ступеней, господин. Всё в пределах допустимого: одна-две ступени, не больше.

— Хорошо, — кивнул наг. Почти год прошёл с тех пор, как кто-то вывел Водную сферу из Игры, опередив нага, а ему так и не удалось узнать, кто это был. Может, местные как-то смогли убить хранителя сферы? Учитывая, сколько она в год топила кораблей, те вполне могли скинуться и нанять целую команду опытных героев или убийц из других миров, чтобы её уничтожить. Этого уже не узнать...

— Я приказываю приостановить поиски, — после раздумий произнёс наг.

— Как пожелаете, господин.

— Тулсар, что у тебя?

— Всё хорошо, господин. В преддверии Малого турнира зелья берут нарасхват. Выручка поднялась на тридцать процентов. Особенно хорошо идут зелья Быстрого шага и Силы великана...

— Что ещё?

— Маулскрим, аптекарь из третьей лавки просит помошницу. Говорит, что ему трудно справляться одному. Покупателей много. Нужно и продавать, и советовать, что лучше купить, и заказы на зелья принимать, а это всё на нём одном.

— Что ты думаешь? — спросил наг, взглянув на Тулсара.

— Можно предоставить, повелитель. Маулскрим зря просить не будет. Оборот у лавки хороший. Скоро турнир, а там, если всё будет хорошо, и Летящие с ящерами сцепятся, от клиентов отбоя не будет. Глупо упускать дайны из-за того, что Маулскрим не успевает всех обслужить.

— Хорошо, я подумаю, что можно сделать. Деменкис, что у тебя?

— Есть кое-что интересное, господин. Пару дней назад на продажу были выставлены несколько партий делвмерейна, господин, достаточных для того, чтобы изготовить четыре полных доспеха. Ещё раньше в продаже появились хвосты дохов, господин, и я об этом вам говорил.

— Помню, — кивнул наг, с улыбкой вспомнив купленный им почти за две тысячи хвост доха, редкого подземного зверя, живущего в Чёрных песках. Его нежное розовое мясо было несравнимо ни с чем. Но если редкий деликатес, оставивший приятные воспоминания, сам по себе был маловажен, то делвмерейн для Шепчущего был жизненно необходим.

— Тебе удалось его купить? — прошипел он срывающимся от волнения голосом.

— Мы договорились с продавцом, что я заплачу на десять процентов больше от любой предложенной цены. Но нужно ваше разрешение, господин, для подтверждения сделки. Сумма достаточно серьёзная.

— Хорошо, — кивнул, успокаиваясь, наг. Дайны для него не являлись проблемой. Делвмерейн необходим для строительства Несокрушимого. Чёрный хрусталь — это идеальное внешнее покрытие для голема. После гибели торговца, заключавшего для нага сделки с сэкхеями, Шепчущий почти перестал надеяться собрать достаточное количество кристаллов делвмерейна, а тут прорыв! Впервые за столь долгие циклы кто-то смог возобновить торговлю с детьми песка и ветра, или разграбить их караван, что тоже возможно.

— Удалось установить, кто продавец? — спросил наг.

— Да, господин. Делвмерейн на продажу выставили Проводники Хаоса, небольшой клан, специализирующийся на Осколках. Но это ещё не всё, господин. Увидев мою заинтересованность в делвмерейне, они поинтересовались моей готовностью купить у них ещё большую партию чёрного хрусталя, причём в ближайшее время.

— Сколько они готовы продать?

— Двести пятьдесят кусков, господин.

Наг удивлённо взглянул на своего слугу. Такой объём — это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но если это правда, то покупка этой партии позволит полностью решить вопрос с внешним покрытием Несокрушимого, и строительство голема наконец-то сдвинется с мёртвой точки.

— Свяжись с ними и сообщи, что мы возьмём всё.

— Как прикажете, господин.

— Пока отдыхайте! — наг махнул на стол с закусками и вином. А сам неспешно пополз на второй этаж в сокровищницу, где он хранил шкатулку с кристаллами душ. Помощницу для Маулскрима можно было подготовить и из рабов, но смертные товар скоропортящийся. Менять каждые тридцать-сорок больших циклов рабов нагу быстро надоедало. Не успеешь к нему привыкнуть, как он уже состарился, и вот-вот собирается умереть. Слуги всё-таки надёжнее. Не болеют, не умирают. Те же рабы, только принадлежат тебе не только телом, но и душой.

В небольшой комнате на полках стояли и лежали вещи, которыми наг особо дорожил. Быстро подползя к дальнему углу, он снял с нижней полки небольшую шкатулку. Откинув крышку, он взглянул на наполнявшие её кристаллы душ, размышляя над тем, кто лучше подойдёт на должность помощника в лавке торговца зельями. Может быть, вот этот? Наг на миг с помощью силы разума прикоснулся к одному из кристаллов и сожалением отказался: чиновник из небольшого городка вряд ли подойдёт для этой работы. Здесь умение брать взятки и писать липовые отчёты ни к чему. А может быть, эта? И он взял в руки небольшой кристалл цвета весенней листвы. Ещё раз внимательно вглядевшись в него, наг окончательно принял решение: подходит.

Убрав шкатулку назад на полку, наг пополз в комнату ритуалов. В небольшом помещении посреди пустой комнаты стоял алтарь, на который наг положил карту без изображения. Царапнув когтем по запястью, он капнул несколько капель своей крови на карту. Подождав, пока кровь растечётся, он снял свой медальон и приложил его на время к карте. Убрав, он довольно кивнул головой, глядя на отразившееся на поверхности карты изображение медальона. Теперь кристалл душ. Его он аккуратно положил в центр карты и стал наблюдать, как кристалл медленно растекается по её поверхности. Постепенно стало проявляться изображение. Сначала показалось лицо молодой человеческой женщины с ярко-зелёными глазами и густыми каштановыми волосами. На взгляд нага она была слишком тощей, но человеческим самцам такие вроде нравятся. Потом появились контуры тела. Наг нетерпеливо щёлкнул хвостом, ожидая, когда душа и карта соединятся, чтобы завершить ритуал. Наконец, рисунок на карте обрёл глубину и яркость. Пора. Шепчущий приступил к самой главной части.

— Силой Хаоса, своей кровью и твоей душой я призываю тебя, смертная, для вечного служения мне! Приди на мой зов, утратившая душу! Отныне я твой господин, а ты моя раба!

После завершающих слов игрока посреди комнаты появилась молодая женщина, изображённая на карте. Она ошалело хлопала глазами, явно пытаясь понять, что происходит. Наг, не давая ей опомниться, подполз, и взяв за подбородок, всмотрелся ей в глаза, прикасаясь к её разуму. Хорошо развитый интеллект, амбициозна, способна к обучению. Есть небольшие способности к магии. На них её и поймали Тёмные эмиссары. Так, теперь воспоминания. Из хорошей семьи, аристократка, мечтавшая о большем, чем просто выйти замуж за выбранного для неё родителями мужа и нарожать тому детишек. Связалась не с теми людьми, пытаясь сама, в тайне ото всех, обучаться волшебству. Сумела найти пару книг по магии и привлекла к себе внимание тёмных. С их помощью она приобрела книги по запретному колдовству, за которые легко попасть в пыточную, и тут ни деньги, ни титул не помогут. Потом были донос, обыск, и девчонка вместе с семьёй загремела в инквизицию, откуда был путь только на костёр. Там к ней и явились для заключения контракта: её душа в обмен на жизнь и свободу её близких.

Конечно, придётся немного повозиться. Гонора у неё хватает, но материал подходящий. А дальше из неё вылепят то, что будет нужно для нага. Опыта хватает.

— Как тебя зовут? — спросил наг, рассматривая свою новою служанку.

— Илона, — растерянно произнесла она, оглядываясь по сторонам.

— Следуй за мной, — бросил наг девушке и пополз назад к своим слугам. У него на сегодня ещё много дел. Нужно отдать новую служанку Тулсару и отправляться в Двойную спираль.

Девушка ещё нерешительно делала первые шаги, а наг уже сполз вниз.

— Тулсар, заберёшь новенькую и проведёшь к Маулскриму, — заметив маслянистый взгляд толстяка, обращённый на девушку, наг раздражённо прошипел: — И без глупостей у меня! Узнаю, что к ней пристаёшь, кастрирую, или самого отправлю в бордель для мужеложцев. Там тебя быстро объездят и научат хорошим манерам!

— Но почему, господин? — испугано прошептал толстяк. — С неё ж не убудет...

— Это хороший материал. Пускай пока в лавке оботрётся, а мы присмотримся к ней. Если толк будет, можно из неё мага подготовить, или алхимика. И Маулскриму передай, пускай готовит потихоньку, учит, рассказывает, что да как, но мягко, по-хорошему.

— Как прикажете, господин, — тихо произнёс Тулсар. Жаль, конечно, что с новенькой нельзя будет порезвиться, но воля господина — это закон для слуги. Рисковать милостью Шепчущего и тёплым местом управляющего он точно не будет.

Отправив слуг вместе с новенькой служанкой назад в Город Двойной спирали, наг заполз в свой дом. К следующей встрече лучше быть подготовленным и хорошо вооружённым. Сначала в оружейную. Выбрав одну из карт, лежащую отдельно на бархатной подушке, Шепчущий поместил её в Активатор, и через миг в его руке появился амулет. Глаз бога. "Ничто не может скрыться от его взора" — гласила надпись на карте. Амулет позволял видеть сквозь чары иллюзии или сокрытия; ни тени, ни ослепительный блеск не могли укрыть от его взора; сколько кладов и тайников наг нашёл в своё время, используя этот амулет! Жаль только, что скрытые врата из-за особенности их природы этому амулету были недоступны. Но во всём остальном он был идеален.

Так, теперь пора позаботиться о защите разума. Он не сомневался в собственных способностях, но в этот раз он предпочтёт подстраховаться. На следующей карте было изображено кольцо с крупным синим камнем в центре. Активировав жезл, он взглянул на кольцо, что появилось у него в руках. Кольцо Ледяного разума. Перстень защищал своего владельца от всех известных воздействий на разум, но при этом лишал игрока возможности самому использовать подобное воздействие. В этот раз его развитые способности вряд ли понадобятся, а вот за собственный разум Шепчущий опасался.

Набор карт в книге тоже нужно поменять. Свет испепеляющий, идеальное оружие против созданий холода и тьмы. Взрыв серебряных стрел, Щит яростного пламени, Доспех кровавого сокола, любимые клинки... Ещё несколько заклинаний против созданий тьмы и смерти. Но всех этих карт ему показалось недостаточно, и он заполз в комнату, где у него хранилось оружие из техномиров. Окинув взглядом полки, наг подполз к одной из них и снял оттуда массивное оружие, густо исписанное серебряными рунами. Наг с удовольствием ощутил приятную прохладу оружия, которое он сжимал в руках. Тяжёлый штурмовой огнемёт Братства очищения. Он ещё ни разу его не подводил. Серебряные руны защищали как само оружие, так и владельца от тёмных чар, а струя пламени из этого "малыша" выжигала всё живое и неживое на расстоянии полусотни шагов. Именно с этими огнемётами Братство очищения шло на штурм Цитадели крови во время войны с Детьми ночи. "Раритет, сейчас таких уже не найти," — с сожалением вздохнул наг.

Подхватив с полки пистолет, стреляющий разрывными пулями и пояс с зажигательными гранатами, он переполз в комнату с магическими артефактами и оружием. Там он взял несколько фляг с водой, несущей благословение Света. Из небольшой стопки со свитками подготовленных заклинаний он выдернул несколько отмеченных красными печатями с изображением кулака и солнца. Личный знак Салкариса Раш-Турана, поборника Света, истребителя Тьмы, и одного из самых знаменитых и прославленных экзорцистов.

Что ж, пожалуй, он готов к переговорам. Теперь пора. Он торопливо пополз по дорожке, ведущей через сад к камню врат. По привычке он взглянул на янтарную статуэтку, предвосхищая то, что он увидит. Но девушка, присев на небольшой камень, всё так же куда— то задумчиво вглядывалась. "Интересно, что или кого она там хочет рассмотреть?" — подумал про себя наг.

Подползя к каменному диску, наг привычно выстроил рисунок двойной спирали. Прежде чем вползти в портал, ведущий в Город игроков, он накинул маскировочный плащ. Теперь никто не сможет увидеть, чьё лицо скрывается под капюшоном. Лишнее внимание ему сегодня ни к чему.

Тысяча островов

Огромное щупальце пронеслось рядом с лицом, обдав потоком воды, и я, не теряя времени, выпустил из подводного ружья стрелу с разрывным наконечником, целясь в центр тела твари. Мелькар, одна из тварей Хозяина глубин, был похож на морского ежа, вместо иголок у которого были толстые щупальца, усыпанные присосками и тонкими белыми крючками, с помощью которых эта гадина и питалась, разрывая и пожирая тела своих жертв. Моя стрела, утонув ворохе щупалец, пробила одно из них, и с громким хлопком взорвалась, разорвав пополам конечность твари. Почувствовав боль и угрозу с моей стороны, мелькар немедленно меня атаковал, ударив сразу десятком конечностей и не давая времени перезарядить ружьё.

Отбросив оружие, я рванул в сторону, надеясь укрыться за небольшой скалой, возвышавшейся у входа в логово мелькара. Зелье ускорения и страх придали мне силы, но тварь была матёрой и очень опытной. Отвлекшись на щупальца, что были за спиной, я не заметил то, что ударило сбоку. Меня как будто со всего размаха ударили бревном, утыканным сотням гвоздей. От удара я отлетел в сторону, вдобавок ко всему приложившись спиной и головой о кусок подводной скалы. Ещё не придя в себя от удара и звона в ушах, я увидел новые щупальца, тянущиеся ко мне. Проклятая гадина даже вылезла из пещеры, чтобы поскорее ко мне дотянуться!

Краем глаза я увидел Караха и самфурина, вынырнувших из-за высокой каменной гряды. Карах, сжимавший в руках копьё, без раздумий бросил его в центр тела мелькара, туда, где за толстым и прочным панцирем скрывался мозг проклятой твари. Копьё, не встретив на пути щупалец, врезалось в чёрный панцирь твари, и спустя миг по нему забегали искры электрических разрядов. Щупальца самой твари, так и не сумев меня достать, бессильно повисли в воде. Я был уверен, что копьё Караха не сможет пробить панцирь, покрывающий тело ужаса глубин, и поэтому наложил на него купленную давным-давно в лавке Руну-молнию, высвобождающую при ударе электрический заряд, который и испёк мозги твари.

Карах и самфурин подплыли ко мне. Ныряльщик с помощью жестов поинтересовался, нужна ли мне помощь. Я отрицательно помотал головой. Конечно, бок болел сильно, но раны были лишь поверхностными: порвана кожа на боку, да пара ребер, возможно, треснули; ничего страшного. Ухватившись за седло на спине самфурина, я призвал Компас и активировал поиск. Из-за опасной твари, что здесь поселилась, игроки могли и не сунуться сюда в поисках даров Владыки.

Похлопав самфурина по боку, я послал его вперёд, оставив Караха собирать добычу: он в этом деле гораздо опытнее меня, да и глаз у него намётан. Там, где я найду в лучшем случае пару раковин, он найдёт пять, а то и шесть. У местных это в крови: это их дом, их мир, а мы, игроки, лишь гости, прибывшие ненадолго. Для меня этот охотник за поющим жемчугом оказался настоящей находкой.

Бок продолжал болеть, и кровь всё так же сочилась из ран: я понадеялся на регенерацию, предполагая, что они сами затянутся. Добравшись до лодки, я с трудом перевалился за борт, и стал осматривать повреждения. В голове зашелестел голос Тайвари:

— Мы чуть не погибли. Вы не вправе подвергать свою жизнь столь высокому риску, не выполнив взятые на себя обязательства и не передав весть о выживших.

— Да знаю я! Кто же мог подумать, что эта тварь такая быстрая. Лучше оцени степень повреждений. Рёбра треснули или нет?

В голове возникла картинка моего тела с красными отметинами на боку и спине. Неплохо я приложился: разорваны мышцы, одно из рёбер треснуло, а от раны, которую мне нанесли крючья твари, расползалось зеленоватое пятно; похоже, она меня ещё чем-то отравила. Отлично поохотился!

Призвав книгу, я извлёк из неё зелья лечения, противоядия и мазь, которой щедро намазал кровоточащий бок. Впитавшись, она затянула раны, как вторая кожа, а я оценивающе глянул на свои запасы медикаментов, изрядно сократившиеся за последний малый цикл. Особенно быстро расходились зелья регенерации.

Наконец, Карах показался из воды, забросил в лодку сетку с уловом, привязал к корме тонкую веревку, а затем уже залез сам. Я тем временем рассматривал наш сегодняшний улов: шесть малых раковин, три средних, и одну большую. Раковину таких размеров я видел в первый раз; до этого нам такие не попадались. Я с любопытством вертел её в руках. Покрытая тёмно-серебристыми разводами, она, казалось, светилась изнутри. Если внутри будет жемчуг, это оправдает риск, на который я сегодня пошёл.

Верёвка, привязанная к седлу на спине самфурина, натянулась, и наша лодка неспешно поплыла в сторону берега. Оглянувшись, я понял, что запасливый Карах к корме нашей лодки привязал убитую морскую тварь.

— Зачем она тебе? — спросил я Караха, кивнув в сторону дохлой твари, плывущей вслед за лодкой.

— В деревне голод. Еды совсем нет, а эта тварь как раз и жила в самом рыбном месте. Там водоросли и кораллы, и всегда много рыбы, но мы там ловить не могли. Эта тварь переворачивала лодки и убивала рыбаков. Столько людей из-за неё погибло! Пусть все увидят, что там теперь безопасно. Да и жалко оставлять еду...

— А меня тебе не жалко? — проворчал я, держась за ноющий бок. — Эта гадина чуть меня пополам не порвала!

— Ну мы же справились. Да и ты сам загорелся её прикончить. Мол, и деревне поможем, и раковины поищем...

— Да знаю я, — устало вздохнув, махнул я рукой. — Кто же знал, что она такая быстрая. Но в следующий раз приманкой будешь ты, а я буду сидеть в засаде.

— Как скажешь, — мотнул головой Карах, всматриваясь в приближающийся берег. Кого он там высматривал, было понятно: в толпе, которая встречала нас на берегу, впереди всех стояла его дочь, держась за руку соседки, которая помогла ей прийти на пляж. Не дожидаясь, когда нос лодки, подтянутой самфурином почти к берегу, уткнётся в песок, Карах прыгнул в воду и поплыл к берегу, а навстречу ему, ещё не способная ходить как прежде, заковыляла дочь, осторожно переставляя худенькие ножки.

— Папа! Папа! Ты живой! — речь к ней вернулась значительно раньше. На берегу нас встречала, наверное, вся деревня: мужчины, женщины, дети — почти сотня человек — и все они рассматривали тварь, лежащую на мелководье. Теперь она не выглядела опасной: толстые чёрные щупальца бессильно колыхались в воде, гладкий панцирь, из которого они росли, матово отблёскивал на солнце. Они смотрели на ужас глубин, не в силах поверить, что тварь, которая убила десятки рыбаков, теперь мертва.

Тёплая вода, жрец Селедры, притащился со своим молитвенным барабанчиком, и пялился на мелькара вместе со всеми. Неожиданно он подошёл ко мне, и сняв небольшую белую раковину, которая висела у него на груди, повесил её мне на шею, а потом неспешно побрёл назад к своему храму. Я недоумённо взглянул на Караха, подошедшего ко мне вместе с дочерью на руках.

— Что произошло? Как это понимать? — я показал на раковину на своей груди.

— У него сын погиб из-за этой твари три года назад. Он тоже был рыбаком.

— Понятно. А что это такое?

— Знак милости Селедры. Такие раковины жрецы дарят тем, кто борется с тварями Хозяина глубин. С ней нам будет проще на других островах.

— Ты думаешь, пора? — я взглянул на уже ставший привычным для меня островок, на людей, которые, привязав верёвки к щупальцам мелькара, вытаскивали его на берег для разделки. За короткое время, которое я здесь провёл, я успел привязаться к этим простым людям; отчасти ради них, а не только ради жемчуга, я и попытался убить опасную тварь. У местных рыбаков на это не было шансов: их копья и остроги просто не смогли бы пробить панцирь твари, а рубить щупальца было бесполезно — мелькар быстро отращивал новые. Оставалась лишь надежда на Стражей глубин. Эти воины владели магией воды, и могли на равных противостоять опасным тварям. Но у них сейчас слишком много дел: десять дней назад произошёл новый набег на острова Коралловой гряды. Погибло множество жителей. Твари смогли прорваться к храму Селедры, и даже пара игроков, ошивающихся в тех местах, погибли, не успев сбежать. Мне повезло, что я решил перебраться сюда, а не остался на Центральных островах: похоже, ни Хозяину глубин, ни Селедре нет дела до маленького, всеми забытого островка, и умирающего с голодухи племени.

— Ну что, пошли домой! — подхватив сетку с нашим уловом, я уже зашагал было прочь, когда меня кто-то потянул за руку. Оглянувшись, я увидел пожилую женщину, с надеждой глядящую на меня.

— Скажи, не видел ли ты моих сыновей? Они тоже уплыли ставить сети к Чёрным камням.

Я недоумённо взглянул на Караха: я не мог припомнить никаких лодок, кроме нашей, в тех местах. Тот подошёл к ней, и с какой-то неожиданной для меня нежностью заглянул ей в глаза.

— Нет, матушка Румила, мы их там сегодня не видели. Видимо, они уплыли дальше. Давайте я отведу вас домой.

— Не надо, — грустно помотав головой, она убрала руку. — Я ещё немножко подожду их на берегу...

По дороге к нашей хижине я спросил Караха:

— Что с ней? Где её сыновья?

— Погибли почти три года назад. Одними из первых, считай. Мы тогда не знали, что за зло у нас завелось, да и тварь хитрая попалась. То месяц там спокойно, то за неделю лодка или две попадут. Грешили на Изменённых, а тут ужас глубин оказался. Вот с тех пор она их и ждёт. Утром выходит, вроде как провожает, а потом до вечера сидит на берегу и ждёт, когда они с рыбалки вернутся.

— Мне жаль её, — это было всё, что я мог сказать. Ещё одна беда чужой, разбитой, изломанной жизни.

В хижине над очагом висел котёл, и варилась похлебка. Маленькая хозяйка успела приготовить обед для отца и меня.

— Ну что ж, посмотрим, что мы сегодня выловили, — сказал я, пододвигая сетку с уловом. Вскрывать раковины мы, как обычно, доверили

* * *

**: за прошедшее время это уже стало традицией.

* * *

** относилась к заданиям со всей серьёзностью. Достав раковину, она стала осторожно вскрывать её небольшим ножиком.

Как я понимаю добытчиков жемчуга! Рискуешь жизнью, целыми днями не выбираясь из воды, ищешь, и даже найдя раковину, ты запросто можешь получить пустышку. Больше половины из жемчужниц пусты, независимо от размера, цвета и молитв богам.

Вот первая из раковин вскрыта. Я раздражённо плюнул в сторону. Пусто! Следующая тоже оказалась пустой, а вот третья порадовала крохотным голубым шариком. Ножик в руках

* * *

** мелькал стремительной серебристой рыбкой, вскрывая раковины одну за другой, пока очередь не подошла к самой большой.

Наша первая с Карахом находка такого размера! Чтобы успокоить нервы, я достал из сумки бутылку с вином и сделал большой глоток.

— Давай,

* * *

**, открывай. Пусть Повелитель случая будет сегодня на нашей стороне.

Нож раздвинул створки раковины, и прямо в подставленные ладони Караха скатилась жемчужина размером с яйцо певчей птички. Пурпурная, с золотистым отливом, она была прекрасна! Карах сжал на несколько минут ладони, затем раскрыл их, и мы увидели, как она светится, освещая скромную хижину рыбака. Сокровище, достойное украсить корону.

Остаток вина я вылил в огонь, который ярко вспыхнул, принимая угощение. Слепец не оставил меня.

Внезапно в моей голове раздался писк, отрывая от созерцания роскошной жемчужины. Игра напомнила о себе: кто-то решил отправить мне письмо. Призвав Книгу, я быстро пробежал глазами по посланию, а затем устало вздохнул. Похоже, мои приключения на островах подошли к концу.

— Карах, мне нужно на время покинуть ваш мир.

— Хорошо, — тот качнул головой — Но нужно решить, что мы будем делать дальше. Рядом с островом жемчуга не осталось. Нам надо перебираться на новое место, поближе к Тёмным водам.

— В чём сложность?

— Нужна лодка для большой воды. На твоей мы далеко не уплывём.

С этим я спорить не мог: старая развалюха едва держалась на воде, и нам постоянно приходилось вычёрпывать воду, сочившуюся из щелей. Вдали от обитаемых островов мне понадобятся зелья лечения, еда и вино. Да и в лавке кое-что прикупить нужно; парочка рун точно не помешают. Решено!

— Карах, отдохни пока. Побудь с дочерью, поищи походящую лодку. Я отправлюсь в Двойную спираль. У меня там есть дела, да и пополнить припасы нужно. Дней через двадцать я вернусь, и мы продолжим поиски.

Достав месячный улов из сумки, я быстро раскидал разноцветные жемчужины по кучкам. Отделив долю Караха, я протянул её ему.

— Держи. Игра Хаоса полна сюрпризов. Если я не вернусь, я не хочу чтобы вы с

* * *

** голодали.

Карах отодвинул мою руку.

— Я не могу их взять, нездешний. Я и так должен тебе и за спасение своей жизни, и за то, что дочку исцелил. Это не ты мне, а я тебе должен платить. Держи!

Порывшись за пазухой, он протянул мне на ладони большую голубую жемчужину, гораздо больше той, что мы нашли утром.

— Её нашла моя Сэлла возле Харлейга. Это последняя из найденных нами жемчужин. Даже когда пришёл голод, я так и не смог её продать. Хотел оставить её дочери, как память о матери. Но будет справедливо, если она достанется тебе. Ты нам очень помог, нездешний. Возьми жемчуг, и ступай...

Карах дремал возле входа в хижину, а маленькая

* * *

** спала возле очага, раскинув руки во сне. А ко мне сон не шёл. Задумавшись, я сидел и перекатывал в руках голубоватый шарик, едва светящийся в темноте. На торговой площади за неё дадут не меньше тысячи дайнов. Ради неё игроки вырезали бы всё живое на островах. А мне её отдал рыбак за исцеление дочери.

Тихонько встав, чтобы не разбудить ребёнка, я подошёл к ней и вложил жемчужину в её раскрытую ладонь. Возможно, я потом и буду сожалеть об этом поступке, но сейчас я не стану сволочью, которая заберёт у ребёнка единственную память о погибшей матери. Игра Хаоса безжалостно перемалывает игроков, превращая нас в беспощадных убийц и мерзавцев; но пока я жив, я до последнего буду оставаться человеком.

Долгие прощания, ненужные слова... Компас, Двойная спираль. Прыжок!

Двойная спираль

Многоголосье торговой площади неожиданно ударило по ушам. Толкотня, суета, крики — всё это как-то непривычно навалилось на меня; отвык я за прошедшее время от такого количества людей. Уши ещё не успели привыкнуть к происходящему, как подлетевшие ко мне мальчишки начали наперебой предлагать товары и услуги: еду, спиртное, наркотики и даже себя, и только после того, как я отвесил пару пинков, испарились, убежав куда-то дальше. Оглянувшись, и не увидев никого из знакомых, я быстрым шагом направился на средний ярус. Поверхность слегка пружинила под ногами. Всё-таки хорошо, что мир Тысячи островов является узловым: из него можно без долгих переходов сразу попасть в Город игроков.

Витки двойной спирали привычно раскручивались под ногами, а я про себя гадал, сколько времени у меня займёт подъём на средний ярус. Каждый раз бывало по-разному. В своё время я случайно заметил эту особенность Города игроков: время и пространство здесь не являются чем-то незыблемым. Гуляя по улочкам торговых рядов ты можешь случайно наткнуться на лавку с редкими картами или оружием, а стоит оттуда уйти, и дорогу к этому месту ты уже не сможешь найти, сколько бы ни искал. Да, это место хранит сотни тайн и загадок, и даже игроки, прожившие в Игре тысячи циклов, вряд ли знают их все.

Дом тысячи чаш, место для встреч и переговоров. Всё, что сказано в его стенах, в них и остаётся. Здесь скрепляют сделки и заключают союзы. Это место существует столько же, сколько существует Игра, а хозяин за множество тысячелетий ни разу так и не поменялся. Но тот, кто был мне нужен, ждал меня не внутри, а снаружи. Присев на корточки и уставившись вниз, он сидел чуть в стороне от входа, слегка покачиваясь на согнутых ногах. Я ещё был шагах в двадцати от него, как он, почуяв меня, быстрым рывком встал, чтобы нетерпеливым шагом, почти бегом, пойти мне навстречу.

— Ну здравствуй, волчонок, — сказал я, рассматривая его. Почти большой цикл прошёл с момента нашей последней встречи, когда он, едва не нарушив правила Игры, хотел наброситься и убить Шепчущего, куда-то ползшего по своим делам. Я тогда его остановил, хотя и рисковал сам; среди игроков существует негласное правило не лезть в то, что тебя не касается. Наг явно хотел развлечься, посмотреть на гибель этого юнца, и я этого развлечения его лишил. В Игре Хаоса убивают и за меньшее, но в тот раз обошлось. Наг не повесил на нас охотничьих меток или ещё какой-нибудь пакости: я проверял; видимо, очень торопился.

— Ты быстро пришёл. Я ждал недолго.

— Зайдём, поговорим? — я махнул рукой на вход в Дом чаш.

— Нет, — волчонок махнул головой, — Слишком шумно, много запахов и звуков. Всё это мешает, отвлекает. Иди за мной, я покажу тебе другое хорошее место. Там мы поговорим.

После чего он быстро пошёл вперёд, не оставляя мне иного выбора, как следовать за ним.

Стараясь не отставать, я пытался сообразить, куда ведёт меня это дитя природы, и что для него хорошее место, да ещё на среднем ярусе: арена, мясные ряды или какая-нибудь лавка с пряностями или специями. Антропоморфы — одни из самых, на мой взгляд, непредсказуемых игроков. Боги, забавляясь и играя в свои малопонятные игры, создавали их. Люди-кошки, люди-волки, люди-медведи, люди-ящеры, люди-обезьяны... Обладая разумом, они, тем не менее, во многом повиновались инстинктам. Взрывная и непредсказуемая смесь, а учитывая непрерывное воздействие эмбиента, у них слишком часто возникали проблемы с самоконтролем.

Волчонок шёл, не оглядываясь, ныряя в проходы между лавок и сворачивая в какие-то закоулки, пока мы не вышли в какой-то переулок, о существовании которого я даже и не знал. Оглянувшись по сторонам и пытаясь понять, где мы хоть приблизительно, я не узнал ни одного здания, да и выглядело место каким-то заброшенным, я бы даже сказал, забытым. Иногда такое чувство возникает, когда попадаешь в места вроде старых подвалов или чердаков, где слишком долго не появлялись люди. Тем временем волчонок, подойдя к каменной маске, висевшей на стене, сунул лапу в раскрытый рот, и что-то там дёрнул. Раздался скрип, и часть стены, на которой она висела, отъехала в сторону, открывая проход.

Махнув мне лапой, он последовал вперёд, а я, стараясь не отставать, последовал за ним; этот мохнатый молчун сумел меня заинтриговать и удивить. Сгорая от любопытства, я, склонив голову, нырнул в проход, чтобы через минуту оказаться в другом мире. Тёплый ветерок подул мне в лицо, неся с собой запах цветущей сирени. Я растерянно стоял и смотрел вокруг, пытаясь понять, где я нахожусь. Густая зелёная трава под ногами, чуть впереди — несколько кустов сирени и пара яблонь. Сделав пару шагов по дорожке из красного камня, я не выдержал и сорвал пару травинок, чтобы проверить, что это: иллюзия или реальность. Но трава никуда не исчезла. На ощупь, запах и даже вкус это была обычная трава, растущая в очень необычном месте.

Сразу за деревьями я увидел беседку, стоящую на небольшом островке, вокруг которого бежал ручеёк. К беседке через ручей был перекинут небольшой каменный мост, где волчонок уже ждал меня, задумчиво уставившись в воду. Кажется, я понял куда, он меня привёл! Я слышал от других игроков о подобных вещах, скрытых проходах и потайных комнатах, которые остались в Игре чуть ли не со времён первых игроков. Тогда в Игре ещё не существовало домов, уголков, где игроки могли бы расслабиться, отдохнуть, побыть в одиночестве и безопасности, и многие из них создавали такие убежища, пряча их в укромных местах. Сейчас подобное невозможно, да и не нужно, если можно заплатить дайны и купить свой маленький мир; но тогда это было важно. Интересно, сколько же тысячелетий этому месту? Задумавшись, я оглянулся по сторонам, пытаясь найти какие-либо подсказки, раскрывающие тайну этого места. Потом, взглянув на волчонка, я вздохнул, подошёл к нему и встал рядом. Головоломки и загадки могут подождать: не за ними я сюда пришёл.

Журчание воды прервал голос человека-волка:

— Я почти большой цикл прождал его, но он так ни разу здесь не появился.

— Зачем? Чтобы вновь попытаться его убить? Я же тебе тогда ясно объяснил, что нага убить в Двойной спирали невозможно. Это закон бытия, воля Хаоса и Смеющегося господина. Чтобы ты ни предпринял, убить его здесь ты не сможешь.

Волк продолжал смотреть на воду. Наконец он снова негромко заговорил:

— Я это знаю и помню. Тогда ты правильно сделал, что меня остановил. Я бы погиб, месть осталась бы незавершённой, и моя семья не смогла бы выйти на лунную дорогу и попасть в леса доброй охоты. Я хотел найти его след, почуять его запах, услышать стук его сердца, ощутить вкус его крови, и тогда бы я смог следовать за ним повсюду. Найти его не здесь, а в другом месте, где нет запретов.

Я задумчиво кивнул головой. Расовая способность антропоморфов. Я слышал о подобном. Она позволяет настраиваться на избранную жертву, устанавливать ментальную связь, позволяющую чувствовать местонахождение жертвы. Благодаря этой способности люди-волки были одними из лучших охотников за головами.

— И что бы тебе это дало? Если бы ты смог его найти?

От этих слов он даже заскрипел зубами, а когти с такой силой вонзились в каменные перила, что по ним едва не побежали трещины.

— Я убью эту тварь! Вспорю ему брюхо и вырву сердце. Он заплатит за всё. За нашу деревню, за мою мать, отца и сестру. За всех, кого он убил.

— Ага, вот так просто найдёшь его, и убьёшь. Я ничего не перепутал? — произнёс я, оглядываясь по сторонам. Всё-таки чудесное место! Тот, кто его создал, был явно человекоподобным. Ни мотыльки, ни ящеры не смогли бы оценить или создать такую красоту.

— Нет, ты всё верно сказал.

— Скажи, мой друг, сколько заполненных сегментов на твоём медальоне? Как велика армия, которую ты можешь призвать, и какого она типа? Заодно напомни мне количество золотых карт в твоей книге, чтобы я посоветовал правильную последовательность для максимально эффективного удара. Ты же, без сомнения, подготовился к этому бою. Ты же не будешь настолько глуп, чтобы бросать вызов одному из сильнейших игроков в Двойной спирали, не будучи к этому готовым? Ты же сделал всё необходимое: собрал информацию о нём, например, узнал, что Шепчущий на сегодняшний день — единственный чемпион Арены, оставшийся в живых после Кейдана. Или, например, о слабых и сильных сторонах легиона мёртвых, отряда, который он призывает в бой, будучи полководцем. А также примерный набор его атакующих и защитных карт. Если ты всё это проделал, собрал армию, подготовил припасы, нашёл союзников — так ступай же, и порази зло. Я буду мысленно с тобой!

Ты молчишь, и тебе нечего сказать, как и тогда в Двойной спирали. Ты хочешь броситься в бой, не думая ни о чём. И знаешь, что я тебе скажу? Результат будет таким же. Теперь я даже жалею, что вмешался тогда: ты бы умер, не мучаясь. Ты думаешь, что выследишь нага, подкрадёшься и прикончишь его в честном бою. Нет, так не будет. Но я знаю, что будет. Он убьёт тебя, даже не дав приблизиться и на пару сотен шагов, прихлопнет, как глупую и назойливую муху каким-нибудь заклинанием.

— Он должен заплатить за кровь! Моя жизнь ничто, если я не смогу отомстить за близких. Я ждал. Я готовился. Я смогу, только помоги его найти.

— Идиот! — От злости, не выдержав, я стукнул кулаком по перилам. — Хорошо. Если ты так хочешь умереть, кто я такой, чтобы мешать тебе в этом благородном порыве? Но у меня есть небольшое условие. Сейчас мы пройдём на арену битв и проведём учебный поединок. Победишь меня, и я подскажу тебе самый простой и быстрый способ найти Шепчущего. Вернее, он сам тебя найдёт. Не победишь — откажешься на время от попыток преследовать его, хотя бы на пару больших циклов. У меня девятая ступень, у тебя одиннадцатая. Я более опытный, зато у тебя хорошие боевые навыки. Так что всё-более менее честно. Согласен?

— Да, — согласился он, кивнув головой. — А разве на арене битв можно проводить учебные поединки?

— Можно, — подмигнул я ему. — Только это небольшая тайна, и о ней молчок. Ты открыл мне одну тайну, а я взамен открою другую. На Арене можно проводить тренировочные бои, и места для поединков там представлены те же, что представлены в схватках во время дуэлей. Можно использовать любую магию, существ, и любое оружие. Ничего страшного не случится, даже если проиграешь во время поединка. Это здорово помогает готовиться к предстоящему турниру, например, чтобы отработать тактику и способы ухода от атаки. В общем, очень полезные знания, даже для тебя. Но сначала скажи: что ты знаешь об этом месте, и как ты его нашёл?

Волк безразлично взглянул в сторону деревьев и островка, и снова уставился в воду.

— Ничего. Это место пустое, и уже очень давно здесь никто не появляется, кроме меня. Я был ранен после боя, вернулся в Двойную спираль, искал безопасное место, чтобы вылечить раны, остановить кровь... Мне нужны были земля, вода и деревья. Я шёл и искал, а потом почувствовал дорогу. Зов. Он привёл меня сюда. Долго не мог войти, потом нашёл вход. Тут есть всё, что мне нужно. Теперь прихожу сюда лечить раны и голову. Это место хорошее, успокаивает, проходят боль и злость, снова становишься собой. Да и раны быстрее заживают.

Ай да волчонок! Какой же ты молодец! Такое чудесное место отыскал! Теперь понятно, как ты не спятил за все эти годы, без конца охотясь на диких планетах и поднимаясь по ступеням. После нашего знакомства я долго не мог понять, как он ещё не сошёл с ума от эмбиента, и не стал берсеркером, убивающим всё живое. За двадцать больших циклов подняться на одиннадцать ступеней — это очень много и быстро; для этого практически безостановочно нужно истреблять всё живое, что прыгает, бегает, хрюкает и мяукает; и те, кто так поступают, почти всегда теряют разум. А он, получается, здесь отсиживался, когда начиналась жажда эмбиента. Видимо, старый хозяин что-то предпринял, чтобы быстрее восстанавливать здесь тело и рассудок. Теперь я начал понимать и ценить великодушие моего спутника, показавшего мне это место.

— Я пойду осмотрюсь, — сказал я волку. Тот всё так же безразлично смотрел на воду, думая о своём, потом нехотя кивнул:

— Я буду ждать здесь.

Каменная беседка была небольшой и очень уютной. Сложенная из белого камня, тёплого на ощупь и похожего на мрамор, она была густо увита виноградной лозой. Внутри я увидел два странных подсвечника, стоящих в небольших нишах. Вместо свечей в них были вставлены кристаллы, в одном зелёные, а в другом — синие, которые слабо светились. На столе, установленном посреди беседки, лежала раскрытая книга, которая, видимо, осталась ещё со времён первого владельца этого места. Я бегло её пролистал, но не нашёл знакомых букв: язык книги был мне незнаком. Её я сунул себе в сумку: пригодится.

Над скамьями, расположенными вокруг стола на первый взгляд не было ничего видно, но меня так просто не проведёшь. Достав нож, я немного поковырялся в стене беседки, и довольно хмыкнул, когда каменная панель отъехала в сторону. За ней стояли несколько бутылок и бокалов. Открыв одну из них, я сделал глоток и почувствовал вкус хорошего вина. Видимо, хозяин, чтобы припасы здесь не портились, использовал магию, сохраняющую всё, что здесь оставлено, на века.

Так, что у нас тут ещё есть? Обследовав стены беседки, я нашёл ещё шесть скрытых панелей. К сожалению, каких-то сокровищ владелец этого места здесь не хранил, или забрал перед тем, как его покинуть. В одной из потайных ниш лежала полупустая аптечка с незнакомыми мне лекарствами, в другой — комплект постельного белья и запасной одежды. В следующей была еда: засушенные фрукты, орехи и ещё что-то незнакомое. Только в одной из них находки порадовали меня: за панелью стоял десяток книг и лежал проектор с набором кристаллов. Вставив один из кристаллов в разъём, я включил проектор, и на столе появилась полуобнажённая девушка, танцующая эротический танец. В общем, в беседке нашлось всё, что необходимо, чтобы скрасить досуг и подлечить раны. Покидав книги в сумку, я последовал к своему скучающему спутнику.