|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Насчитали мы с Поней триста пятнадцать штук. Это всё, что я не заспал. Куда он потом делся, это вопрос. Был почему-то уверен, что умотал на такси. А утром проснулся водички попить — нет во дворе его "Геленвагена". В квартире такой же бардак, но ничего не пропало. Деньги раскиданы по кухонному столу на неравные кучи, чтоб легче было считать. В одной упакованные банковские купюры номиналом по пять тысяч, в другой — то же самое, но на развес. А чтобы шальным ветерком на пол ничего не сдувало, сверху золотая цепура...
Как я её Аркашке не сбагрил, тоже вопрос. Хотел ведь любыми путями избавиться от неё. Вплоть до того, чтоб, как в прошлый раз, подарить. Не нужна она в доме. От мамки не спрячешь. Это ж такая мисс Марпл, что всё найдёт. А мне, если и скажет, то в последнюю очередь. Сначала пойдёт к тёте Рае, поделится своими сомнениями. А это, считай, информация Решайле на стол. Как и когда он пустит её в ход, это вилами по воде.
Через силу помыл посуду. Бутылки из-под спиртного выбросил на помойку. Убрал на столе. Деньги спрятал на случай, если мамку выпишут-привезут до одиннадцати часов. С полами разбираться не стал. Переложил это дело на гаджет: "Чтоб было не хуже чем утром вчера". Пусть и ему будет нехорошо.
Маялся, маялся — не уснуть: каждые десять минут ходишь на водопой. Чёрт бы взял этот коньяк двадцатипятилетней выдержки. Его же, наверное, надо лизать, а не пить.
Нет, думаю, надо менять обстановку. Пробздеться, развеяться, свежим воздухом подышать. А заодно избавиться от улик. Где-где, а на планете Двух солнц мамка цепь не найдёт. Пусть там до поры до времени полежит. Попутно проинспектирую дагов. Узнаю, как там у них со средним образованием. А то выдернет меня Мастер из кабинета юриспрудэнта, да в самое неподходящее время. Повесил на шею Понину сбрую — и туда.
* * *
В этот раз я наставнику докладываться не стал. И выбрал для перемещения чёрные скалы, где в случае чего, можно спрятаться. Вдруг выхлоп учует? И вообще, как сам он недавно сказал, "только борьба тёмных и светлых сил удерживает равновесие, не позволяет планете ввергнуться в хаос и держит в узде проживающие на ней племена". А какая же это борьба, если каждую пакость приходится согласовывать и говорить "отставить" в тех случаях, когда на неё не получено начальственное "добро"?
Любой ревизор начинает инспекцию с поисков толкового гида. Так проще прищучить ответственное лицо. Я выбрал скалу в центре архипелага, как самое безопасное место для здешней гражданской администрации. Там, по моим прикидкам, должен был жить вождь, или шаман со своим окружением. Вояки обычно располагаются по периметру.
Вблизи территория зла выглядела как цепочка остроконечных вершин. Нужная мне, возвышалась над уровнем океана метров на пять, а дальше терялась в дымке вулканических испарений. Я бы добавил туда немножко растительности, чтобы раскрасить пейзаж. Ей, пожирателю углекислого газа, было бы в кайф.
Если наоборот, смотреть из воды, окажется, что многие острова имеют одно основание и в купе представляют собой нечто среднее между главным зданием МГУ, термитником и современным жилым комплексом. Только входы в подъезды сосредоточены не в нижних частях фасада, а по вертикали, каждый на своей высоте. Всего этих "комплексов" было пять, по девять этажей в каждом. Если не брать во внимание те, что спрятались в облаках.
Выбранная мною вершина на деле оказалась пологой. В центре её пролегал глубокий разлом. Только был он прилизан и выглажен, как шкура свирепого волка под руками умелого скорняка. Там я и встретил дага из молодых, что нёс караул у входа в сводчатый грот.
Был он всего на полголовы выше меня. Имел при себе ловчую сеть из тонких водорослей, трезубец на длинной ручке и нож через шею, на ремешке. О внешности не скажу, ещё не привык. Как мы для негров "все на одно лицо", так и глубинные для меня. Главное, что не спит — службу несёт. И, судя по тому, что животом дышит, никакие даги не рыбы, а земноводные. Одет он был, как и все даги, которых я до этого видел: в широкий кожаный пояс со свисающей до колен бахромой.
На всякий случай, я пошумел, щёлкнул пальцами под подобием носа. Часовой ни гу-гу, даже запах коньяка не учуял. Не потому что я бог, просто ему видеть меня не дано.
За спиной ихтиандра обнаружилась дверь из бочечных клёпок, оббитая железными полосами. Это была первая неожиданность. То ли творец эволюции сам засучил рукава, то ли умышленно вводил меня в заблуждение постулатом о том, что кроме плетения ловчих сетей, за душами моих подопечных только пиво, охота и секс. Кто-то же дверь смастерил? Пусть даже из "импортных" составляющих, но сам?!
На этом чудеса не закончились. Просочившись сквозь дверь, я оказался в шахте с неровным сводом и ступенями, ведущими вниз. Как её вырубали в скале и чем? — это уже выше моего понимания. Не могла бы природа в лице вездесущего Мастера Она так топорно работать. За что ни возьмётся этот педант, всё у него продумано до мелочей. А для любимых рыб его ОТК такую халтуру точно бы не пропустил. Я не строитель, а вижу: всё сделано "на глазок". Уклон волнами, ступени тяп-ляп! Будто дошкольник из пластилина лепил. И отпечатки ладоней на стенках оставил. Поковырял пальцем: нет, это не штукатурка — материковый базальт. Куда же тогда девалась выбранная строителями порода? Чудны дела твои, Мастер Он!
В этой шахте было много дверей. И чем ниже я опускался, тем больше. Сквозь какие-то я проникал, другие проходил мимо. Понял уже, что всё это подсобные помещения. На самом верху коптильня, ниже какие-то мастерские, оружейные комнаты и склады, где даги хранили то, что в солёной воде может быстро испортится.
Всё б хорошо, но чем дальше я шёл, тем сильней беспокоился. Куда подевались даги? За какую дверь ни заглянешь: ни ирокеза — ни плавника. Не выдержал, вслух произнёс:
— Где все?
Усилитель подумал-подумал и посчитал, что поскольку вокруг никого нет, этот вопрос задавался конкретно ему. Так, сам того не желая, я оказался в недостроенном языческом капище, создаваемом в мою честь.
Будь я сейчас при теле, не протолкнулся. Полчище дагов стояло голова к голове, внимая негромкому голосу:
— Отцу нашему, проникшему в тайны глубин, создателю всего сущего и несущего...
Вот это он сказанул! Знал бы служитель культа, что "несущие" это прапорщики, а ссущие вместо них — замы по тылу.
Ластоногий вещал складно и без запинки. То ли учил наизусть, то ли смотрел в шпаргалку и читал по написанному. Меньше всего мне хотелось внимать осаннам и прочему славословию. Душе оно, может быть и приятно, но для больной головы — не аспирин. А не уйдёшь! Нужен мне этот глубинный. Кто лучше жреца справится с ролью гида и прояснит: с чем я сейчас столкнулся, письменностью или фольклором?
Чтоб оглядеться, пришлось вознестись к потолку. Перемещаясь в пространстве, я не заметил окон, дверей и даже намёка на то, что их собираются делать. Служители, прихожане и зодчие проникали сюда из глубины океана, сквозь майну в полу, где дышала морская вода, то поднимаясь к ступеням, то отступая вниз.
Как по мне, здесь было уже красиво. В интерьере главенствовал культ матери черепахи. Свод прогибался рельефным панцирем. Его подпирали четыре колонны в виде чешуйчатых лап. В свете свечей, поверх алтаря, стилизованного под кладку яиц, выступал из стены горельеф горбуна омерзительной рожей. Судя по синюшным губам, крепко выпивающий тип. В скрюченных пальцах, двумя руками, он поднимал заздравную чашу, вместимостью литров пять. Там даже было что-то налито. Но в самых мизерных количествах. Жидкость растекалась по дну, оставляя участки суши.
Дагон! — догадался я. — Кто, же ещё, кроме такого угробища, мог покуситься на честь черепахи, будучи в трезвом уме?
Образ сродни голосу. Был этот тип отдалённо похож на хомяка с запасом зерна в защёчных мешках и... председательницу нашего избиркома. Нечто вроде цепи или бус, пришпандоренных местным скульптором, усиливали последнее сходство. Ну, — думаю, — одно к одному! Мало того что голова болит, еще и такое!
Чтоб не расстраиваться, я слился с каменным телом и наблюдал теперь за происходящим застывшими глазами божка.
С этого ракурса стало заметней, насколько он стар и немощен, избранный мною гид. Выцветший ирокез уже не стоял матюком, он растёкался по черепу парадным беретом французского легионера. Складки шеи одрябли, а смотровые щели в покрытых морщинами яблоках век, покрылись белесою пеленой...
Это меня разочаровало сильнее всего. Такими глазами толком ничего не прочтёшь. Стало быть, письменность отметаем, остаётся один фольклор. И тот дышит на ладан.
Из майны, тем временем, то-то вынырнул. Судя по смачным шлепкам, этот кто-то олицетворял власть. Плотная стена прихожан податливо раздалась, образуя почтительный коридор. Стало тихо, и от того многократно усилились прочие звуки: падение капель воды, потрескиванье свечей, дыхание моря в тесном пространстве купели, Только слепой проповедник, в гордыне своей, посчитал причиной тому значимость фразы: "В тёмные времена ты — свет!" И дважды повторил её всуе.
Начальствующий даг нёс голову выше всех. Он торопился, но не спешил. Мощное тело играло буграми мышц. Каждый шаг был наполнен той необузданной мощью, что свойственна хищникам. В прорезях глаз горел ровный огонь.
— Кто это? — невольно подумал я.
— Стратег, — пояснил усилитель. — Имя его Отт, что означает "Несущий свет".
Пройдя к алтарю, Отт шевельнул губами, коротко, по-гусарски, склонил ирокез, приветствуя Дагона, как равного.
— В тебе наша сила! — хором повторил зал.
Только тогда проповедник осёкся и замолчал.
Он ещё и глухой, — с грустью констатировал я. — И кажется мне, свыкся с тем, что его унижают прилюдно.
— Время охоты! — провозгласил, между тем, стратег, попирая плечом жреца, и с той же неторопливой значимостью направился к выходу. "Живой коридор" не смыкался до последнего шлепка его ласт.
Зал постепенно пустел. Даги возвращались в стихию, которая кормит. Что им каменный идол, если всё, чем живёт стая, приносит стратег Отт? Что им цитаты из проповеди, если никто не видел, как выглядят тёмные времена?
Пора принимать меры. Если слово расходится с делом, нет ему веры. Там где храм не достроен в душе, таким ему быть и в камне. Когда боги почивают на лаврах, власть обожествляет себя.
— Пусть эта охота не будет удачной, — озвучил я первое, что подсказывал жизненный опыт и шевельнул пальцем.
Оставшийся без паствы служитель заканчивал проповедь уже в одиночестве. Наблюдая за ним, я заметил, что даги не могут стоять на коленях и наклоняться вперёд. Не позволяют ласты и плавники. Даже кивок Отта, который я посчитал непочтительным, стоил им некоторых усилий. И это, пожалуй, лучшее из того, что придумал наставник.
Время шло. Пора бы вступить в контакт, а пастырь не умолкал. То вздымал к потолку свои перепончатые ладони, то, сжимая их в кулаки, колотил себя в грудь. Но самое странное, я ни словечка не понимал. Какие-то посвисты, скрипы. Как будто под носом у этого экземпляра не рот, а заднее место. Пришлось подключать гаджет:
— Как его имя?
— Асс, что означает, "Видевший бога".
— На каком языке он говорит?
— У дагов два языка, — пояснил усилитель, — общепринятый средиземный и тот, на котором стая общается под водой, во время охоты.
— Я должен его понимать?
— Ты бог. Ты обязан.
— Пусть будет так! — распорядился я, хоть щеку и сводило от сдерживаемой самодовольной улыбки.
И будто бы из ушей убрали беруши. Неслышимые ранее звуки. наполнили зал. Они обрели порядок, сложились в слова: "Не оставь меня в немощи!"
Закончив молитву, Асс тяжко вздохнул всеми складками своей морщинистой шеи и привычно направился по заученному ногами маршруту. Он почти безошибочно останавливался, чтоб нащупать ладонями пламя свечи перед тем, как её загасить.
Вступая в права местного божества, я даже не представить не мог, сколь хлопотное хозяйство легло на мои плечи. А всё этот Он:
"Приходи, пакости от его имени..." А главная пакость в том, что я пустил это дело на самотёк.
Жизнь, чему учит? Был, помню, у нас в учебке командир роты. В чине капитана ходил. Так он перед нами если когда появлялся, то после вечерней поверки, с повязкой дежурного офицера на рукаве. Залезет в карман, бумажку достанет:
— Так, Иванов! Ты что позавчера делал в двадцать один десять в районе дежурного магазина? Старослужащие послали? От имени старослужащих, четыре наряда вне очереди!
Карманов у него много. Но даже зимой, когда он при шинели, не было случая, чтоб в какой-то, да не полез.
И что? — по итогам комплексных смотров, наша рота всегда была лучшей. А всё почему? Да потому, что сам капитан никогда ни хрена не делал, а ставил вместо себя кондового жлоба старшину.
Пора перенимать опыт. Благо, кандидатура есть. Подшаманить его, омолодить, вернуть зрение, слух, уверенность в своих силах. А главное — авторитет. Пусть каждый глубинный знает: служитель Дагона выше по статусу и возможностям, чем какой-то там, сраный стратег.
— Ты слышишь меня, сын? — спросил я на языке Средиземья.
Мог бы и просвистеть, но не стал опускаться до уровня паствы. Это дисциплинирует.
— Я слышу тебя, отец, — почти прошептал Асс, отдёргивая от свечи обожжённую руку.
— Слышишь ли ты шёпот воды, дыхание океана?
— Слышу, отец, — столь же тихо сказал Асс. — Я будто попал в те времена, когда носил детское имя и видел тебя так хорошо, как слышу сейчас.
Опачки! — думаю. — Не уж-то, старый знакомый? Не тот ли гонец, которого я крышевал во время пивной эпопеи? Это сколько же лет здесь пролетело с нашего земного позавчера? Надо будет в другой раз не ломиться сюда наобум, а подгадывать время.
Как я ни старался придать своему голосу хоть толику доброты, он звучал по-прежнему мерзко. Для тех же, что чаще посвистывают и скрипят, чем общаются на языке Средиземья, он, наверное, лился елеем. Судя по скорбным складкам в углах лягушачьего рта, душа у слепого служителя точно была.
— Помнишь ли ты, о чём я тогда говорил? — Задал я первый из наводящих вопросов.
— Помню, отец. Ты призывал нас учиться, но не сказал у кого.
Я мысленно хмыкнул — типично земная отмазка.
— Старейшины, — вспоминал проповедник, — послали гонцов к близлежащим народам и племенам. Просили о помощи. Обещали хорошо заплатить рыбой и жемчугом. Но никто так и не понял, что конкретно от них надо. "Жизнь научит, — говорили они. А читают и пишут каждый на своём языке". И тогда появился Он — мудрый альв с длинною бородой, рождённый ещё до времён первородного хаоса.
— Как его звали? — переспросил я, думая, что ослышался.
— Он, — повторил даг. — Это имя такое — Он.
— Расскажи мне о нём.
— О-о-о! — Асс закатил глаза. — Это мудрейший из тех, кого я когда-либо знал. Настоящий волшебник! Он подарил дагам огонь, научил размягчать камень и строить жилища в глубинах подводных скал. Он мог опуститься к морскому дну быстрее любого из дагов, и выйти на берег сухим. Мог сутками обходиться без пищи, воды и сна. А знания, которые Он вкладывал в наши неокрепшие головы, оставались там навсегда...
Чем больше рассказывал слепой проповедник, тем явственней предо мной представал образ вездесущего Мастера. А после слов: "Старейшины его невзлюбили за то, что Он постоянно критиковал принимаемые ими решения", последние сомнения отвалились, как хвост у малька дага, готового встать на ноги. Итог был печальным для его самолюбия. Через восемь отливов Мастера попросили уйти.
То есть, насколько я понял, пока Он обучал взрослых особей делам практичным и, безусловно, полезным для утробы и тела, его скрепя сердце терпели. Но только он принялся образовывать молодняк, это терпение лопнуло.
В общем, обидели старика. То-то, упоминая глубинных, Он так настаивал на войне. У самого, стало быть, не поднялась рука.
— С ними потом ничего не случилось? — спросил я на всякий случай, имея в виду старейшин.
— Нет. Они отошли за каменный пояс в отведённые временем сроки. А почему ты спросил, отец?
— Видишь ли, сын, — намекнул я, но так, чтобы Асс понял — тот, кто рождён до времён первородного хаоса, может быть только тем, кто породил хаос.
— Так это был Бог?! — в голос воскликнул даг.
Звуки, которые он порождал на больших децибелах, так сильно царапали слух, что я попросил: "Тише!", а когда стихло эхо, сказал:
— Все мы в какой-то степени боги. И каждый на своём уровне.
Ты, например, бог своего тела. Когда ему что-то нужно, оно подаёт сигнал. Просит то, что ему недоступно без твоей осознанной воли: согреть, напоить, накормить, дать отдохнуть уставшей или больной
руке. А я в свою очередь, бог дагов, поскольку в ответе за вас перед Всевышним. Ты сказал: Не оставь меня в немощи!" Тем самым, дал мне понять, что тебе плохо. Поэтому я здесь. А Он, — я перешёл на шёпот. — Он создатель и этой планеты, и солнца, которое восходит над ней. А также всего, что ты видел и сможешь увидеть, когда я тебе помогу. Мир бесконечен. Поэтому выше меня и Она есть боги, которые тоже имеют своих богов.
Наглость, конечно, ставить себя на один уровень с Мастером. А как по-другому сказать? Он типа прораб на вселенской стройке, а я вообще прозябаю в учениках? В общем, объяснил, как умел. Только по-моему рановато проповедника обнадёжил. Он как услышал, что я здесь исключительно из-за него — так всё остальное в пол уха. О чём-то своём думал.
Задал ему контрольный вопрос:
— Что на планете создано мной?
А он отвечает:
— Всё!
Это, конечно, приятно, только нам чужого не надо. А с другой стороны: какая солдату разница, кто там Министр обороны, если в казарме старшина жлоб?
Ладно, думаю, пускай прозревает, может, с мыслями соберется. А он, бедолага, палец обжёг, отпрянул да как грохнется! Давненько, наверное, у него со зрением нелады. Тело отвыкло ориентироваться в пространстве. Это такое дело, что тонкая настройка нужна. Взять моего пахана: он как очки надел, так перестал лазить по лестницам.
Глянет с нижней ступеньки: вот она земля, рядом, а только шагнёт — что-то в позвоночнике хрясь!
В общем, поднял я служителя культа, прислонил к ближайшей колонне инструкцию прочитал, как подобает себя вести только что прозревшему дагу, с поправкой на то, что здоровье его это отныне всеобщее достояние. Раскрыл заодно карты: что мне конкретно от него надо.
В ходе беседы выяснилось, что Асс обучен чтению и письму, а также "Истории Рода", так как у "мудрого альва" числился лучшим учеником по гуманитарным предметам. А вот в части точных наук вне не конкуренции был Эрр, что означает "Оживляющий камень" — тот самый архитектор и скульптор, что изваял на меня памфлет. Их двое осталось из выводка, помнящего времена Оновы. Только Эрр сейчас так плох, что как говорят у нас в преисподней, вот-вот склеит ласты.
Вспомнив о нём, Асс натурально взмолился:
— Спасибо за всё, отец! Нет для меня высшего счастья, чем с каждым приливом идти сюда, чтобы служить тебе. Только пусть я ослепну, чем снова увижу этот храм недостроенным.
Что ж, думаю, делать? Надо и каменотёса ставить на плавники. С двумя педагогами за спиной, проще налаживать образование. Не успел шевельнуть пальцем, толком задание сформулировать, голос из темноты:
— Кто это своевольничает?!
Оборачиваюсь, а там Мастер Он. Наверно с утра промониторил пространство, понял что у "любимых рыбок" с охотою нелады — и сюда, на суд и расправу. Аж борода с нижней губой подрагивают. Я его таким злым никогда не видел. Ну, думаю, щас, невзирая на чин, отпарафинит в присутствии паствы.
Не угадал. Отдышался создатель, походя "мыкнул" и говорит:
— А, это ты! Похвально конечно, что данное слово для чёрного колдуна не пустой звук, но мог бы и предупредить. Я б тебя научил выбирать нужное время. Ревизию намечали на завтра, ты пропустил четыре десятилетия, а даги так долго не живут. Отсюда и неувязки. Что у них тут с охотой?
Я коротко доложил, что местный стратег окончательно потерял берега. Служителя храма не ставит ни в грош, Дагона считает чуть ли ни равным себе. Даже имя носит двусмысленное, с покушением на божественный пантеон. Вот вся причина, исходя из которой, я принял решение слегка опустить светскую власть в угоду духовной.
План такой: когда даги соберутся в святилище по итогам неудачной охоты, им будет явлено какое-нибудь чудо. К примеру, та стая рыб, за которой они только что безуспешно охотились, вдруг выпрыгнет из майны в полу и ляжет к подножию алтаря...
— Ты делаешь успехи, — подумав, похвалил меня Мастер. — Это тот случай...
Проповедник, меж тем, делал свою работу: менял догоревшие свечи, мёл пол, споласкивал заздравную чашу, наливал в неё свежее пиво. Судя по неловким движениям, к своему новому состоянию он ещё не совсем привык. Как это обычно бывает в присутствии моего наставника, нас он не замечал. И вообще, судя по поведению, был в полной уверенности, что я свалил. Потом он направился к проруби с широкой, как тазик, раковиной в руке. То ли хотел сполоснуть, то ль зачерпнуть солёной водички, но поскользнулся на влажном полу и бултыхнулся вниз головой, сбив Мастера с мысли.
— Кто это? — машинально спросил он, возвращая служителя в храм.
— Не узнаешь? — отозвался я, выуживая из бездны утерянный проповедником хозяйственный инвентарь. — Если Видевший Бога немного не прихвастнул, в детстве он был твоим лучшим учеником по части гуманитарных наук.
— Насколько я понял, — улыбнулся наставник, — вчерашний малыш Ай признан верховным жрецом. Это хорошая новость, хоть я и тогда предсказывал, что он далеко пойдёт. Ну, что ж, действуй. Это тот редкий случай, когда я с тобой согласен. Возникнут какие-то трудности, позовёшь. Пора привыкать к самостоятельности...
* * *
Что не отнять, "бывший малыш Ай" отличался трудолюбием и упорством. Четвёртый, по-моему, раз его понесло к проруби. В этой попытке он съехал в воду на пузе. На цыпочках подобрался, прилёг, ухватился свободной рукою за край, но слишком дофига зачерпнул.
Меня аж заинтересовало: что за идея фикс засела под его ирокезом?
И как я не догадался заранее задавать вопросы, а не решать их в виде проблем? Пока обессиленный Асс нырял за своей раковиной и приходил в себя, мой усилитель много чего интересного рассказал про этих глубинных. Никакие они, оказывается, не земноводные, а вполне себе люди. Полноценная средиземная раса, в незапамятные времена выбравшая местом жительства океан. И рождаются они без жабр и хвостов. И дышат как мы лёгкими, а под водой — кожей. А ирокезы, ласты да плавники это та самая частичная трансформация, которая им дарована свыше.
При создании рыбок своей мечты, Мастер Он руководствовался поверхностным описанием, найденным в интернете. В реале же всё оказалось не так. Детёныши дагов с рождения до трёх лет не умели дышать кожей. Процесс адаптации длился ещё года четыре-пять. В шею молодняку втиралась мазь, стимулирующая нужный процесс. В составе животный жир, желчь морской саламандры и что-то ещё, содержащее атропин, способствующий расширению пор. В общем, ко Дню Водоположения, каждый вчерашний недоросль должен был пробыть под водой не менее получаса.
С таким вот, раскладом, глубинным, как виду, было просто не выжить без сухих помещений с доступом воздуха. Решая проблему, наставник рассуждал так: частичная трансформация тоже, в какой-то степени, колдовство. И подарил дагам способность размягчать ладонями камни. Если взглянуть со стороны скалы, то это и будет частичная трансформация. Не всю же её размягчают, а только лишь там, где намереваются выгребать и лепить.
Что до идеи фикс, это был обязательный ритуал. Ведь пиво, на четверть разбавленное морскою водой, у дагов священный напиток. В нём соль океанских глубин, крепость прибрежных скал, ароматы земных злаков. Вот Асс и хотел испортить продукт, налитый в мою чашу.
Разобравшись в происходящем, я громко сказал:
— Не надо! Сегодня не разбавляй!
Асс вздрогнул:
— Ты ещё здесь, отец?
— Куда же мне от тебя? — сварливо проворчал я. — Пока не поставлю на ноги нашего архитектора, не уйду. Веди-ка его сюда! — И повторил вслух давешний афоризм, — Если храм не достроен в камне, таким ему быть и в душе.
— Эрр ослабел. Он даже не может пошевелиться, — со вздохом сказал Асс. — Жена заходила, плакала. Некому выложить грот, где он упокоится. Они ведь, бездетны.
Ладно, думаю, трудности нас не пугают. И шевельнул пальцем.
...Тело на грязной циновке из водорослей, являло собой жалкое зрелище: зодчий сгнивал заживо. Если б не умные, всепонимающие глаза на лице, искажённом болью, я бы сравнил его с кучей дерьма. Даже Верховный Жрец старался в ту сторону не поворачиваться.
— Подай-ка сюда священную чашу, — сказал я ему.
— Боюсь, мне её не поднять, — робко возразил он.
Пришлось повышать голос:
— Делай что говорят! Оправдываться будешь потом.
Припёр-таки. Не без помощи усилителя, но припёр. Даже пиво не расплескал, хоть такое и расплескать мудрено: густое, как мёд. И аромат из чаши божественный. Дурнем буду, если не заценю после вчерашнего коньяка. Ради такого дела можно и образ явить.
Припал я к "источнику", несколько раз глотнул... будто заново на свет народился. И по шарам не ударило, и в голове просветлело. Даже вспомнил, как наяву, почему золотая цепь осталась лежать на столе, а не отправилась к Поне в карман. Я у него в качестве платы адрес адвоката спросил. Он как услышал — задницу в горсть и вон! Побоялся проговориться. Вот тебе и Игорь Петрович! Как бедного зашугал!
Ладно бы только это, отложенные дела и проблемы легли предо мной, как вскрытый расклад в преферансе. В квартире бардак, мать вот-вот привезут, к одиннадцати часам... чёрт побери, когда же оно закончится это "к одиннадцати часам к адвокату"! Пора бы линять, да слиняешь тут! Столько всего наворочено! Зодчий одной ногой за каменным поясом, другой начал сучить. Пытается встать. Неудобно ему занимать горизонтальное положение в присутствии божества.
Помог я ему. Усадил. Голову приподнял. Сунул под нос чашу.
— Пей, — говорю, — три глотка!
Тут супруга его...
Я понял, что это жена архитектора, хоть раньше не сталкивался с глубинными слабого пола. А тут едва не столкнулся. Выпрыгнула из майны, как пробка из бочки в которой взыграло пиво. Чуть чашу из рук не вышибла. Глаза с желтизной, в них решимость расчленить и порвать. Увидала меня, отшатнулась, застыла с раскрытым ртом.
— Как смела ты,..., войти в святая святых?! — строго спросил Асс.
Служитель обратился к дагине звуком, похожим на букву "А". Я не ослышался. Как подсказал гаджет, так у глубинных принято называть представительниц слабого пола. А в имени собственном, тот же звук означает их принадлежность отцу или мужу и ставится в окончании слова. Данный экземпляр звали Эрра, а если дословно, "Оживляющего камень жена".
Вид у неё был настолько обескураженным, что мне захотелось за неё заступиться. Поэтому я произнёс:
— Сегодня можно. В теперешнем состоянии, мужики, толку от вас ноль, а звать кого-то из посторонних, не входит в мои планы. — И добавил, обращаясь к дагине, — ты готова мне помогать?
— Да, господин, — кротко кивнула она, встряхивая косичками.
Здесь надо отметить, что самки глубинных ирокезы не носят. У них на том месте что-то типа волос — растительность синего цвета, которую они заплетают во множество мелких косичек, что делает их похожими на медузу Горгону. Ещё б я отметил рост. Насколько Стратег казался мне гренадёром, Эрра была, пожалуй, крупнее его. Во всём остальном, особенно в части несмолкаемых причитаний и ловкости перепончатых рук — баба как баба.
На пару с ней мы смогли напоить страждущих. Строителя сразу вырубило, проповедника чуть погодя. Лежат возле проруби, сопят в четыре дыры. Оно и понятно: физиология. Масштабные изменения в организме невозможно переносить на ногах. Пойло-то непростое. Я его желанием зарядил, чтоб каждого из будущих педагогов лет на десять (в земном исчислении) омолодить.
Предложил я и Эрре хлебнуть три глотка из священной чаши. С ужасом в глазах, отказалась. Как у глубинных всё сложно!
Если б Мастер проинспектировал какую-нибудь учебную часть, или нашу роту спецназа, он тоже бы по итогам сказал, что "солдаты живут стаями по сотне голов в косяке". Вот и в случае с дагами всё оказалось не настолько поверхностно. Архипелаг за границей добра и зла, нёс в себе главные доминанты земного армейского разума. А именно: единоначалие и некое подобие дедовщины. Матёрые особи могли претендовать на семью с отдельной жилплощадью, порцию пива и право помыкать молодняком. А все остальные — на место в строю, или у домашнего очага.
В общем, не стал я настаивать. Сказал как есть:
— Думай сама. Не хочется мне вашу семью разбивать, а боюсь, что придётся. Видишь, как муж на глазах молодеет? Останется он с тобой после того как очнётся, или загуляет налево пока не подыщет себе новую пару?
Лучше б я этого не говорил. Эрра пила, пока не упала. Мужики уже встали на ноги, а дама в глубоком отрубе.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
