Ярость. Зима 1237-38-го. Глава 12 (начало)

Глава 12

Бежавшая от Коломны, так и не переведавшаяся с татарами в битве московская дружина подъезжала к родному городу. Прошли всю дорогу ходко, опасаясь погони. Но Бог миловал — враги следом не увязались. Под рукой молодого князя Владимира Юрьевича сейчас было пятьсот семьдесят два конных воина. В основном бояре и их детские. Ну и еще пять десятков без двух человек его — Владимира гридней. Гридни оружны хорошо — Владимир ревностно относился к этому. Боярские детские по-разному, но и из них совсем уж бездоспешных не имелось.

Почти весь путь к Москве Владимир маялся, считая себя виноватым в том, что допустил обойти владимирское войско. Мало того — допустил, так еще и сбежал, даже не попытавшись исправить эту свою ошибку. Доходило до слез, когда он представлял, что по его вине погиб старший брат. Дважды он даже пытался развернуть воинов обратно и ударить на торжествующих победу татар. Филлип Нянка — воевода и воспитатель князя остановил неразумный его порыв. Как мог он утешал и успокаивал Владимира. По многу раз повторял, что тут не обошлось без предательства, раз выставленная на тайных тропах сторожа не предупредила их о появлении татар. Людей в тех сторожах вполне хватало для того, чтобы какое-то время подержать татар на тропинках и послать весть москвичам. Не иначе тайные подсылы перебили ту сторожу, или провели татар тайными путями по лесным дебрям. А когда показались татары на опушке, делать что-то было уже поздно. Погубили бы бесполезно дружину. А сейчас эта дружина очень им пригодится при обороне родного города. Поставят воинов на стены и, глядишь, обломают татары зубы о валы и стены Московские. А Владимиров старший брат Всеволод воин опытный, побывавший не в одной битве. Он еще загодя — Филлип сам это слышал — узнал у местных коломенцев про дороги и тропы, ведущие в заокские чащи. Так что спасся Всеволод наверняка и многих воинов с собой увел. Пусть он — Владимир в этом не сомневается. Слушая эти речи своего дядьки и воеводы Владимир помалу успокоился и начал думать о предстоящей обороне Москвы. Филлип при этом, как водится, давал дельные советы.

К городу подъехали на второй день к полудню. Владимир с воеводой Филлипом Нянкой и пятком ближников ехал в полуверсте впереди дружины. Головного дозора не выставляли — спереди врага не ждали. А вот позади в версте ехала полусотня тылового охранения. Но и сзади татар пока видно и слышно не было.

День выдался солнечным и тихим. Морозец поджимал, но терпимо. Ели и сосны по берегам реки поблескивали под солнечными лучами искорками снежинок на темной хвое. Под копытами коней похрустывал свежевыпавший прошлой ночью снег. Казалось, нет никакой войны, и не двигается на Москву страшный враг, сжигая на своем пути города и веси, убивая и забирая в полон их жителей. Только брошенные деревни и села, попадающие на пути отступающего войска, напоминали о приближении находников.

— Когда узнать о нашем поражении успели? — проезжая мимо очередной брошенной деревеньки, произнес Владимир.

— Плохие вести быстро разлетаются, — пожал плечами воевода Филлип. — А, скорее, решили укрыться еще раньше — прослышали какая сила сюда из степи прет.

— Когда к Коломне шли, деревня еще жилой была, — не согласился Владимир.

Филлип еще раз пожал плечами и промолчал.

И вот за очередным речным поворотом показалась Москва. Боровицкий холм, на котором стоял город, возвышался среди окрестных хвойных, по большей части, лесов своей безлесной плоской вершиной, увенчанной бревенчатой крепостной стеной. С закатной стороны город прикрывает речка Неглинная с болотистыми берегами. Сейчас болота, конечно, замерзли, но берега боровицкого холма вдоль речки обрывисты и высоки. От оползней и осыпаний они укреплены толстыми дубовыми бревнами, которые удерживаются крючьями, уходящими в толщу холма. С юго-восточной стороны склоны Боровицкого холма не менее круты. С полуночной стороны прокопан ров, соединяющий речку Неглинную с Москва-рекой, заполненный речной водой, так что крепость находится, как бы, на острове. И здесь вода, само собой, замерзла, сделав подступы к валам и стенам более доступными, что, конечно, жаль.

Стены Москвы высотой в две, а где и в три сажени сделаны из срубов, заполненных камнями и глиной. Стоят они на валах в три-четыре сажени высотой. В город ведут двое ворот: Неглинные с закатной стороны врезаны в крутой склон холма и прикрыты мощной трехъярусной воротной башней. От них начинается мост через речку Неглинную, дальше за мостом идет дорога, проходящая среди полей и огородов. Дорога эта теряется в полутора верстах среди деревьев соснового бора. Далеко на закате она раздваивается. Та, которая поворачивает на полдень, ведет в Чернигов, другая, продолжающая вести прямо на закат, — в Смоленск. Дороги оживленные — идут по ним и зимой и летом купеческие обозы.