Ролевик: Экзорцист

Содержание

s01.e01. Earth

s01.e02. Bow and Ring

s01.e03. Stolen Hearts

s01.e04. The need

Earth

Рассвирипевший серафим

Так дунул из последних сил,

Что небо дрогнуло над ним,

И помрачился блеск светил,

Но зова медного сильней

Звучал из окон мерных храп.

Наутилус, «Труби, Гавриил!»

Владимир ехал по просёлочной дороге, гулко матерясь сквозь зубы. Его дорогущий, тюнингованный ландровер ласточкой прыгал по ухабам, с удовольствием окунаясь в дорожную грязь. Кто бы мог подумать, что строгий автомобиль английских денди таит в себе воинственную душу настоящего танка.

Ну, или ему просто достался такой водитель.

Владимир и правда был сторонником различных авантюр: то полутораметровую «пропасть» между гаражами перепрыгнет безо всякой подготовки, то доску в школе вымоет с мылом... Чуть повзрослев он начал действовать серьёзнее: принёс на студенческую попойку самодельную настойку конопли, ещё позже — закрутил роман с матерью конкурента. В своё оправдание Димир мог бы сказать, что всё было к взаимному удовольствию: та дама без зазрения совести пользовалась услугами современной медицины, умела ценить себя и других и не страдала никакими комплексами. Совсем. К сожалению, выведать корпоративные секреты через неё не удалось, но Димир был удовлетворён и неоспоримым моральным преимуществом перед конкурентом.

В общем, наш герой был далеко не из робкого десятка. Однако сейчас он, не сдерживаясь, костерил всё и вся на чём свет стоит, прекрасно осознавая, что реальность на такое обращение может и обидеться. Но выбор был невелик: либо слать проклятья всему миру, либо — конкретно Михе. Миру-то такой поток брани переживёт, а вот что будет с его другом от такого потока проклятий — страшно представить.

Михаил тоже являлся счастливым обладателем авантюрной жилки, но в более мечтательном варианте. Там, где Димир строил пакости с конкретной целью, Миха действовал чисто интуитивно, озарённый внезапной идеей, пинком прекрасного пегаса. Порой он напоминал безумного учёного, гениального, но совершенно не приспособленного к жизни. Оставить его без присмотра было бы убийством: он настолько плохо контачит с реальностью, что часто забывает поесть, не говоря уж о том, что не всегда понимает, кому можно хамить, а когда лучше молчать в тряпочку.

Запрещать что-либо Михе — значит внести это «что-то» в список «обязательно к выполнению». Лучше вовремя перевести его внимание на нечто иное, надеясь, что он забудет о своей блажи... Увы, на этот раз Димир не успел заранее пресечь зерно безумия, и его друг, радостно громыхая бутафорским оружием, побежал на встречу ролевиков, сражаться на стороне добра и справедливости.

Нет, Владимир не был против увлечений друга, тем более, что обычно они не требовали особых материальных затрат. Пока его окружение занимается поиском коньяка подороже, да шлюхи поэлитнее, Миха предпочитает клеить модели самолётиков. Или вышивать крестиком. Или играть на баяне. Или прыгать с парашютом... Да, хобби он менял часто, но это в любом случае обходилось дешевле понтов. Проблемы бывают только когда Михаил увлекается настолько сильно, что забывает о деле, и это начинает вредить бизнесу.

Вот и сейчас Димир, матерясь, ехал к чёрту на кулички чтобы подписать бумаги, которые уже к вечеру надо было переслать партнёрам. Конечно, подпись можно было и подделать, благо, за столько лет он выучил каждый её завиток, но, к сожалению, Миха каждый раз смертельно обижается на такое мошенничество, приходится долго его убеждать, что никто его из бизнеса выставить не хочет.

А ещё об этих ролевых играх ходили дурные слухи. Пропадали люди. Без каких-либо следов. Без намёка на подозреваемых. Просто пропадали — и всё. Полиция не била тревогу, не запрещала эти подозрительные сборища, хотя, казалось бы, им дай только повод. Лишь родственники иногда жаловались в интернете на такой произвол, но их сообщения мистическим образом исчезали, едва успев появиться.

Димир сам наткнулся на эту информацию случайно: ему позвонила знакомая колдунья и попросила проверить одну фотографию, мол, результат вышел до того странный, что она сама себе не верит. Владимир тоже не поверил: парня с натянутой улыбкой не было среди живых. И среди мёртвых — тоже. Нить судьбы просто обрывалась, вот существовал человек, а теперь — нет. Ни момента убийства, ни ужаса, ни боли, ни остаточных следов — ни-че-го.

Более того, если попытаешься настоять на получении информации — накатывает жутчайшая головная боль. Димир от раздражения даже швырнул чашкой в секретаршу, благо, что она оказалась понимающей и ловкой: увернулась и в суд не подала. Правда, извинятся пришлось долго и дорого.

По более земным каналам выяснилось, что парень пропал с ролевых игр. И с точно таким же «отсутствием следа» по всей России пропал как минимум десяток человек. Определённее сказать сложно, паника вокруг умело подавлялась. В основном пропадали молодые новички, впервые попавшие на игры, но была и пара профессионалов. В основном — мужчины, но в список затесались и женщины. В основном — бедные студенты, но встречались и люди среднего достатка. Единственное, что объединяло их всех — это отсутствие крепкого «поводка», привязанности к жизни. Ни жены, ни любимой работы, ни детей... Ничего такого, что бы помешало покинуть этот мир ради чего-то более интересного.

И сейчас Владимир гнал по ухабам не из-за каких-то там дурацких бумажек. Чёрт возьми! Да он запросто мог бы придумать тысячу обстоятельств, чтобы отложить их передачу! Это был просто предлог. Миха клятвенно обещал съездить только на выходные, а сегодня — вторник. Конечно, ветреный парень мог запросто потерять счёт времени, но... он был идеальным кандидатом на похищение. Димир не строил иллюзий насчёт своей важности в чужой жизни.

Перед въездом в лес его ожидал кордон эльфийской стражи.

Ну как, эльфийской?.. Владимир смерил двух разукрашенных типов оценивающим взглядом. Луки хреновые, они с Михой в пятом классе и то лучше делали... Ух, как же их потом шугались дворовые коты!.. Лица намазаны чем-то белым, причём, неравномерно; у одного сбился парик, у другого — отклеилось ухо. Одежда обычная, городская, только почему-то окрашенная в зелёный. Димир ещё удивился, а не проще было взять что-то из милитари?

— Кто посмел явится в этот час чудесный под очи древнейшей расы? — патетично спросил один, подходя к машине. Для эльфа он казался чересчур нескладым, да и длинный нос с горбинкой не слишком подходил для древней расы.

— Слышь, ребята, где тут можно найти Михаила Безбородного? — дружелюбно спросил Владимир, опустив стекло. Долгое общение с Михой учит терпимо относится к чужим заскокам и не перечить психам.

— Имя сие презренное, да благородства лишённое, уши наши формы тонкой услышать не могут никак, — отрезал второй. Это у него, кстати, ухо-то отклеилось.

Владимир сначала хотел по-привычке наехать. Безотказный метод общения с обнаглевшими индивидуумами. Потом подумал как это будет выглядеть со стороны. Приезжает такой мажор на крутой тачке, наезжает, со своим уставом в чужой монастырь лезет... «Эльфы» будут просто обязаны его послать. Поэтому он поскрёб по сусекам ящика «фэнтези» и вдохновенно начал:

— О благороднейшие и прекраснейшие эльфы! Ваш взор чудесный освещает красотой весь мир! Дозволено ли будет человечешке мелкому просить милости у вас?

Парни такого не ожидали. Удивлённо переглянулись: один совсем не по-эльфячьи фыркнул, другой кивнул на меня, мол, давай, отвечай.

— Кхе... Вещай же! — вернул прежний пафос первый.

— О милости, о малости прошу я вашу лучезарность! На зоркость глаз ваших уповаю, на чуткость неземных ушей! Ищу я наёмника смертного, Михаилом его мать нарекла, но зваться может иначе. Миха, Микаэль, Майкл и прочие производные... Серьёзно, парни, он ещё вчера обещал вернуться, жена уже волнуется, меня вот послала...

— Да не видели мы твоего Миху, — почесал в затылке эльф со сбившемся париком. Сразу стала ясна причина неполадки в костюме. — Тут столько народу собралось, эльфов бы запомнить... Да и нас почти сразу в штрафной патруль послали. Но можем проводить к мастеру, у него должна быть карта всех поселений. Только туда на машине нельзя.

На мгновение прикрыв глаза, Димир прислушался к ощущению. Часто экстрасенсорные штучки описываются синестезией: будто интуиция является «кожей» и воспроизводит информацию в виде горячо-холодно-колко. Иногда люди видят смутные образы, иногда слышат... А Владимир полагался именно на ощущения: зыбкие, ни на что ни похожие, но, тем не менее, дающие нужные знания.

— Понимаю, — покладисто кивнул он, открыв глаза. — Давайте я сейчас отгоню машину, и пойдём.

Он убрал автомобиль с дороги, поставив его параллельно лесу. Мало ли, кому-то срочно понадобиться проехать... Скорой там, пожарным... пьяным обалдуям. Бессмысленный риск Владимир не любил.

Не торопясь, он вышел из машины и подошёл к «эльфам». Зная, куда едет, он постарался одеться как можно менее цивильно, чтоб к нему было меньше вопросов. В чёрных джинсах и водолазке он мог сойти за какого-нибудь колдуна, обленившегося таскать костюм на пятый день попойки. Впрочем, рожа у него была слишком холёная, одежда — слишком качественной, кроссовки — слишком чистенькими, а на запястье — дорогущие часы. Но в деловом костюме было бы хуже, однозначно.

Они прогулочным шагом направились дальше по дороге, вглубь леса. Димиру хотелось поторопить «эльфов», но сдержался. Открыто брехать он старался поменьше, а полуправдой не удалось бы объяснить, какая вожжа ему под хвост попала, да и сам он не очень-то понимал. Просто почувствовал сегодня, что Миха теряет связь с реальностью, что ещё чуть-чуть — и его не вытащить. И Димир не стал бы успешным бизнесменом, если бы пустил дело на самотёк.

Повсюду были следы цивилизации... И это не повод для гордости. Следы вообще редко бывают хорошими: зверь, к примеру, оставляет за собой разрытую землю, поломанные ветки и экскременты. Люди же всегда отличались б?льшей фантазией... На месте организаторов, он бы заставил эльфов и прочих друидов убираться, до конца отыгрывая свою роль. Или сделать это дополнительным унижением для проигравших. Или устроить добровольно-принудительный субботник для всех участвующих... То есть, для тех, кто не успел вовремя сбежать.

— А что, этот ваш Миха, он и вправду женат? — спросил одноухий эльф.

— Правда, — коротко кивнул Димир.

— И как она относится к... его увлечению?

— Стоически, — буркнул он, но, посмотрев на ребят, добавил: — В этот раз, кажется, она помогала шить костюм.

Парни замолчали, задумались. Молодёжь, в таком возрасте всё кажется чёрно-белым: скучные цивилы, весёлые ролевики, жена — зло, даёшь гульбу! А тут, внезапно, жена-цивилка помогает шить костюм...

С Леночкой у Владимира были сложные отношения. Та всегда считала, что Димир гад, сволочь и интриган, что он дурно влияет на её супруга, втягивает в авантюры и вообще всячески эксплуатирует невинного гения. Причём, об этом она ни разу не заявляла прямо, только намёками, недомолвками и всяческими аллегориями. Создавалось впечатление, что она в принципе не способна говорить открыто, только плести интриги.

Порой Димиру хотелось её просто покусать. Насмерть. Он никогда за словом в карман не лез, но эта девушка могла поставить его в такой словесный тупик, что оставалось только гавкать. Но, увы, он понимал, что никакого права возмущаться он не имеет, это не его жена. Найти девушку, способную выдержать сложный характер Михи было сложно, а уж требовать, чтоб она терпела их обоих — и вовсе нелепо.

Пришлось мириться и устанавливать вежливый нейтралитет... Но Димир всё-таки был доволен женитьбой друга: теперь не нужно было следить за его питанием, да и от откровенного головотяпства она его уберегала. Поэтому, кстати, Владимир сразу и не пресёк увлечение ролевыми играми, просто не уследил, понадеявшись на Леночку. А она о пропаже людей, разумеется, не знала.

Сам он женат не был. Ему в личной жизни очень не везло: всегда попадались либо откровенные дуры, которых хотелось приложить лицом об стол уже после десяти минут общения, либо стервы, точно такие же хладнокровные и расчётливые, как он сам. Поэтому на семейное счастье друга он посматривал с некоторой даже завистью.

Впрочем, счастье ли это, если оно не может удержать тебя рядом?..

— Отмена тревоги, — остановился Димир. — Кажется, я его уже нашёл. Слышите?

— Эм... нет. А что мы должны услышать?

— Пение. Ну? Никак? Ребята, вам надо музыку потише слушать, так ведь и до глухоты недалеко.

На несколько секунд «эльфы» в задумчивости замерли.

— Точно, кто-то поёт, — вынес вердикт один и указал рукой в сторону от дороги: — Там.

— Нет, там, — возразил второй и ткнул пальцем в противоположном направлении.

Владимир был готов поставить двести баксов, что это было сказано только из чувства противоречия. Бывает у людей такая... конкуренция на пустом месте.

— В любом случае, источник звука где-то впереди, — оборвал он зарождающийся спор. — Пойдём дальше, там и сориентируемся.

— А вы уверены, что это ваш друг?

— Конечно. У меня-то слух получше. Ну, а если и ошибаюсь — ничего страшного, надо же с чего-то начинать.

«Эльф» глубокомысленно покивал.

Через пару минут они вышли к поляне, где вокруг костра расселись разномастные ролевики. Димир был прав, на пятые сутки строгость костюма уже никто не соблюдал, и было достаточно проблематично узнать, кто есть кто на этом празднике жизни. Хотя... Вон тот парень — явно вампир, положил вставную челюсть с клыками на колено, чтоб не мешала жрать чудовищных размеров бутерброд. Судя по количеству крошек — в оригинале он был ещё больше.

Димир прислонился плечом к дереву, не став мешать выступлению. Миха что-то вдохновенно пел про тяжкую долю героя, монотонно бренча по гитаре. Неуклюжесть мелодии компенсировалась хорошо поставленным голосом и чувствами, которые певец вкладывал в свои слова. Михаил пел с такой убеждённостью, словно это он сам сражался с бесчисленными орками, получал раны, вставал и снова шёл в бой. Хотя, кто его знает, может так оно и было, мало ли чем они тут на ролёвке занимались... В любом случае, публика была довольна, тихо жуя и покачиваясь в так словам. Изредка кто-то тяжко вздыхал и важно кивал, мол, да, чувак, именно так всё и было.

Владимир закусил губу, чтоб не заржать. Больно уж это всё напоминало ему виденные в фильмах солдатские посиделки. Впрочем... По сути, это ведь оно и было, и неважно, что война была ненастоящей. Люди сражались слишком давно, чтобы за пару поколений вытравить эту культуру кровопролития.

Миха был тут самым старшим, по паспорту ему уже за тридцатник перевалило. Однако здесь он был в доску свой, вечный ребёнок. Леночка как-то назвала его переносным детским садом, мол, где он появляется, все сразу впадают в детство. Многих это безумно раздражает, особенно тех, кто строит из себя неимоверную крутизну.

Но здесь он был желанным гостем.

Или даже хозяином. Димир предполагал, что его деятельный друг вполне мог приложить руку к организации этого мероприятия.

— О, а вот и смертушка моя пришла! — воскликнул Миха. Глаза его смеялись.

— Конечно, пришла! — возмутился Димир. — Как не прийти на такие жалобные стоны? Ты пошто инструм?нт бедный мучаешь? Он ж от стыда сгорит! Буквально! А ну-ка дай сюда, не мучай ребёнка!

Быстрым шагом Димир приблизился, взял протянутую гитару, — его гитару, — и втиснулся рядом на бревно. Нежно провёл кончиками пальцев по грифу... Ностальги-и-ия... Лет десять он её в руки не брал, а ведь когда-то давно они с Михой даже собирались организовывать собственную рок-группу. Мишка, — тогда ещё Мишка, — быстро перегорел; Вовка, — ещё Вовка, — нашёл дельце повыгоднее. Но пальцы, пальцы всё помнят.

— Ну что, давай на мелодию «Марсельезы»? — предложил Миха.

Вытащить его на приватный разговор Владимиру удалось только часа через два. За это время компания слушателей успела несколько раз смениться, милостиво прощённые «штрафные эльфы» умудрились снова напортачить и вернуться на пост, а пальцы — устать от непривычной нагрузки. Под предлогом «сходить в кусты», Димир отправил секретарше сообщение, чтоб потянула время с клиентами до завтра.

— Ты почему меня не прозвал?!

— Здорово здесь, верно? — Миха словно не услышал обвинений.

— Ага... Тьфу ты, блин!.. Педофилия какая-то. Ей хоть восемнадцать-то есть?

— Она светлая эльфийка Элениэль, ей пятьсот сорок пять лет.

— А если серьёзно?

— Четвёртый размер, друг.

— Больно уж личико детское.

— А ты ещё и на лицо смотрел?!

— С трудом. Так, ладно, не отвлекаемся, хотя тема, конечно, достойная... Так почему ты меня не позвал?

— Ты бы отказался.

— Я?!

— Конечно. Тебе не до того, ты же у нас серьёзный бизнесмен.

— С чего такие сентенции?

— Когда у нас в последний раз была совместная глупость?

— Э-э-э... Когда мы вытребовали у шведов в качестве переговорщика Эллочку-феминистку и подсунули её туркам?

— А не по работе?

— М-м-м... Андоррский Йети?

— Именно. Это было год назад.

— И это был твой коварный план мести?.. — не поверил Димир. Он сильно сомневался, что его друг способен хоть что-то запланировать.

— Конечно. Ещё я до тебя дозвониться не мог. А потом — забыл.

— Для обделённого вниманием у тебя слишком много друзей.

— Да ну, молодёжь нынче пошла... Размаха в них нет! Ежа они сунуть мастеру в палатку зассали, в атаку на клыкастых не пошли, нет мол, абсолютного преимущества... Да пока мы мялись, им уже можно было раз пять морды набить!.. Те тоже нападать не спешили, ждали чего-то, блин.

— Что, так и не подрались?

— Когда до дела всё же дошло, драки не было. Ругались до посинения у кого меч острее, а у кого — защита абсолютнее. А мастер рядом стоял, семечки грыз и вовсе не собирался успокаивать это безобразие... Тут все новенькие собрались, из опытных игроков — только сами мастера и один чел из клыкастых.

Димир насторожился. Уж не связано ли это с таинственной пропажей участников? Как следы не скрывай, но слухи всё равно вьются... Вдруг эти опытные ролевики просто не захотели рисковать?..

— И что, совсем-совсем ничего хорошего?

— Разве что когда я в ручей выше по течению кинул спрессованный краситель. Вода стала реально розовой, будто крови в неё налили. Так никто даже не испугался, блин! Одна эльфийка орала, да и то потому, что не глядя умылась и покрасилась.

Про девушек Владимир мог даже и не спрашивать. Идеализм Михи действовал похлеще брома: изменять жене — нини, как вам такое в голову могло прийти?! Конечно, он знал, что некоторые люди так делают, но считал это исключением из правил, крайней степенью подлости. И с человеком, изменяющим любимому, вообще никаких дел иметь нельзя. Ни в каком виде.

Этот аспект жизни своего друга Димиру тоже пришлось взять на себя. В далёком юношестве он сам частенько подкатывал к пассиям Михи, с целью проверки их намерений. Не выдержавшие испытаний с позорным криком «Шлюха!» изгонялись из компании. Потом, как дело пошло в гору, он стал нанимать актёров... К сожалению, от этого быстро пришлось отказаться, потому что их сообщество достаточно замкнутое и слухи там распространяются быстро.

В последний раз он уговорил одного типа-конкурента выполнить роль «соблазнителя» в обмен на некоторые плюшки. Типа-конкурент — это такой класс людей, с которыми официально ты в непримиримой войне, на самом деле — в сговоре, а подспудно так и ждёшь удара в спину или возможности ударить самому. В общем, он сыграл свою роль хорошо — Димир даже залюбовался и предложил ему идти в романтические актёры — но Леночка посмотрела на него, как на идиота, отплевалась и убежала.

Димир подозревал, что Леночка подозревает его в этой подставе. А также в том, что он установил за ней слежку. Но ничего не говорит в открытую.

А Михаил, чистая душа, искренне считает, что Димир и Леночка — лучшие друзья. И они оба старательно убеждали его в этом.

— Только не говори мне, что у тебя не осталось ни одной стоящей идеи, — нарушил молчание Владимир.

— Идеи-то есть, куда без них, — поморщился друг. — Но для их реализации нужна команда, а если что и выгорит — над результатом никто даже не посмеётся. Хотя-а-а-а...

— Да-да, я слушаю тебя.

— Я тут немного конопли с собой привёз... Вот не надо на меня так смотреть! Как будто забыл уже, как вместе смолили!..

— Тут половина участников — несовершеннолетние.

— Вот и я об этом, даже покурить не с кем. Но! Я тут неподалёку наткнулся на одну интересную полянку...

— Миха, давай ближе к делу.

— Давай развлечём молодёжь, кинем травки в костёр.

— Несовершеннолетние, — напомнил Димир. Нет, он сам-то был не против, но такая пакость как-то слабо коррелировалась с запутанными моральными принципами Михаила.

— Вряд ли догадаются о источнике. Так что никаких зависимостей, только веселье.

Владимир вспомнил «эльфов», вспомнил скучные и трагичные лица «солдатов». Вспомнил парочку вечеринок, на которых они в молодости отжигали. Встретился с выжидательным взглядом друга. И понял, что да, определённо, нужно поучить молодёжь веселиться.

— Дамы и господа! — громко начал Миха хорошо поставленным голосом, выходя к костру. — Воины и маги, достопочтенные светлые и ужасные тёмные! «Поляна бардов» — нейтральная территория, но хотелось бы обратить ваше внимание, что закат уже близок, а дров для костра нет. Так что объявляется небольшой перерыв. Все присутствующие, если хотят продолжить вечеринку, должны собрать хотя бы по паре бумажек и принести дрова.

Публика, которую к тому моменту развлекал другой бард, заворчала, но всё-таки согласилась с необходимостью генеральной уборки и расползлась по лесу. Владимир с умным видом стал собирать угли в одну кучку и принимать дрова, мол, он ответственный по костру. Между ветками он аккуратно засовывал крепко перевязанные пучки трав. Конечно, сунуть чистую коноплю в огонь было бы глупо: сейчас каждый младенец знает, как она выглядит. Но вот если её обернуть другой, менее известной, но такой же глючной травой... Выходит прекрасная диверсия.

Выглядел Димир уже не так цивильно: к водолазке прилип репей, в одном ботинке хлюпало, щёку располосовал веткой, а руки покраснели от жутко тяжёлой работы травника. Но он был до смерти доволен предстоящей пакостью. Если рассказанное Михой хотя бы на двадцать процентов правда — веселье будет неимоверное. Главное, вовремя сбежать, чтобы можно было ржать над происходящим из-за угла.

Владимир внезапно остро почувствовал, как ему всего этого не хватало. С тех пор, как они оставляли следы «Йети» на горнолыжном курорте, он ведь и в правду ничего такого не устраивал... от души, без далеко идущих планов. Там, кстати, было целое представление. Особо скептическим кислым минам Димир лично стучался в окошко. Сначала скрипы, перебои с электричеством нарушают сон, потом внезапно, ни с того, ни с сего, просыпаешься и видишь через стекло жуткую волосатую морду.

Равнодушных не было.

Особый шик процессу придавали гонения охраны. Ну как гонения?.. Половину секьюрити они подговорили: небольшая взятка и острое желание подгадить высокомерным клиентам сделали своё дело. И вот они с честными рожами гонялись за «йети» и с удовольствием врали брыжжющему слюной начальству. Пришлось ещё доплатить, чтоб «йети» продолжало безобразничать немного после их отъезда, чтоб всё было чисто. Кажется, того парня поймали и уволили... а чуть позже вернули, но должность штатного мохнатика.

Ибо клиенты повалили как из рога изобилия.

Тут Владимир вынужден был признать, что Леночка в чём-то права. Нормальный человек ни за что бы не поддержал идею вырядиться в йети, чтоб пугать соседей по курорту. Нормальные люди вообще считали, что Миха генерирует бред в чистом виде. Его терпеливая жена была уверена, что иногда он дело говорит... Редко, очень редко... Но женился же он как-то на ней?.. Да и толковую мысль она от него когда-то слышала...

Владимир же за годы общения вычислил точную пропорцию: 59% опасных, никому не нужных, неэффективных идей; 35% нейтрального, вроде этих шуток-прибауток; 5% превосходных, эффективных, нужных идей; 1% — гениальность в чистом виде. Но чтобы извлечь эту гениальность, необходимо дать ему уверенность в своих силах, чему сильно помогает реализация тех сорока процентов безопасных идей.

Ну да, Димир — расчётливый гад. Однако это не значит, что ему не понравилось в образе йети пугать богатых индюков.

И да, так он праздновал своё тридцатилетие.

Разведя костёр и вручив молодому «барду» гитару, друзья с важным видом удалились в лес. У старшего поколения дела, а вы развлекайтесь, развлекайтесь...

— Ну что, поехали домой? — лениво предложил Димир, прислонившись к дереву возле палатки. На ней, кстати, очень чётко чувствовалась рука заботливой Леночки: вся такая целая, комфортная, с подушечкой и спальным мешком. С Михи сталось бы приехать вообще без палатки.

— Сейчас? — не менее лениво удивился тот. Они сами слегка надышались в процессе пакостничества.

— Нет, конечно, после второй части плана.

Найденная ими трава, при всей своей прелести, не была галлюциногеном. Она всего лишь расслабляла и обостряла ощущения, снижая подозрительность. Для настоящего веселья этого было маловато. Так что друзья решили немного «простимулироваться» молодёжь: светящиеся красные глаза во тьме ночной, подозрительные шорохи, «выстрелы», внезапное озеленение костра и прочие Хеллоуинские прелести.

Приступят, как только их самих слегка отпустит.

— А всё-так в этом что-то есть, — признал Димир спустя некоторое время.

— Что?

— Травки, птички... непуганые детки. Пр-рирода, мать её!

— Кстати, про «непуганые». Большое упущение, между прочим.

— Ага. Пошли исправим.

— Я могу рассчитывать на твою адекватность?

— Не сегодня.

— О да, я хотел этого услышать.

— Надеюсь, это ты не меня изначально хотел коноплёй обкурить.

— Ну что ты. Если бы я захотел, я бы что-нибудь поинтереснее тебе в пирожок сунул.

— Ты готовить не умеешь.

— У меня получаются изумительные шашлыки.

— Это не пирожки.

— А мне Леночка поможет.

— И не поспоришь... Ты в состоянии идти?

— Зелёных единорогов, вроде, не вижу...

— А видел?

— Я имею право не свидетельствовать против себя.

— Это можно расценивать как согласие.

— Пошли уже, психолух, — отмахнулся Миха, вставая.

— Если что, я предупреждал. — Димир последовал его примеру.

— Предлагаешь контракт написать?

— Это было бы забавно, если бы не было так компроментирующе.

— Боишься шантажа конкурентов?

— Да не... Леночка нас быстрее убьёт.

— До смерти-то может и не убьёт...

— Тебя — возможно.

— И не поспоришь.

Сойдясь на этом, друзья не сговариваясь подобрали материалы для «пугалок» и направились в сторону поляны бардов. Идти-то было всего минут пять, причём по протоптанной тропинке, но ни через десять, ни через пятнадцать минут к костру они не вышли.

— Странно, — довольно заметил Миха. Он любил всё странное.

— Более чем, — согласился Димир, но оптимизма друга он не разделял. Более того, дурное предчувствие всё крепло.

— Вроде бы эта травка не влияет на восприятие пространство. Ну, насколько я знаю. Попробуем вернуться?

— Как бы не заблудиться окончательно.

— Предлагаешь сидеть здесь и ждать, пока нас найдут?

— Или пока отпустит. Не хотелось бы прийти в себя посреди леса.

— Да ладно, тут леса-то... Специально не заблудишься.

— В Барселоне ты так же говорил.

— Не считается. Тогда я был пьян.

— А сейчас — трезв?

— В любом случае, мы те ещё эльфы. Всегда остаётся возможность вернуться по той траншее, что мы проломили.

— Хочешь сказать, что умеешь читать следы?

— Конечно. А ты не знал?

В принципе, Димир догадывался, что его друг умет всё на свете. Проблема в том, что всё — одинаково хреново. Но да, их путь можно отследить по облысевшим репьям — Владимиру казалось, что он собрал их всех.

— Будем надеяться, что ты прав, — наконец сказал он. — Пошли.

Теоретически Димир знал, как можно найти путь с помощью ощущшни, но он ни разу не использовал эту технику и вообще старался не состыковывать реальное и эфемерное. То есть, угадать по ощущению настроение и состояние собеседника — это он любит и практикует, но вот биться об заклад насчёт цвета рубашки он бы не стал. Можно было просто настроиться на поиск скопления людей, но почему-то такая мысль пришла к нему гораздо позже, когда было уже поздно.

— Этого ручья здесь быть не должно, — торжественно заявил Миха.

— Ага. Здесь должна быть палатка.

— В смысле, на территории только два ручья и оба — с песчаным дном.

— А тут — камни...

Димир пригляделся повнимательнее. В вечерних сумерках было плохо видно, но почему-то ему казалось, что ручей должен быть светлее... И не таким зловещим.

— Мих... А ты краситель только в один ручей подкладывал?

— Ну да. У Леночки одна пачка отсырела и стала монолитным комком. А что?

— И его сразу достали и выкинули?

— При мне в костёр бросили.

— Хм... Либо ты не один такой шутник. Либо в ручье кровь. Много крови.

Причём Димир точно знал, что это так. Ощущение буквально вопило об этом. Но человек всегда надеется на лучшее.

— Надеюсь, кто-то просто неаккуратно зарезал барашка, — серьёзно кивнул Миха. — Хм... Хотя это можно считать хорошим способом избавления от трупа. Лужу крови на земле найти легко, особенно если с поисковыми собаками. А так — ручей разнесёт кровь и запах на многие километры, причём у источника материала будет меньше. «Сухой» труп воняет значительно меньше, и если закопать его на хорошую глубину...

Димир и бровью не повёл на такие рассуждения. Привык.

— Не хотелось бы мне угодить на «шашлычки», — только и заметил он. — Даже если это действительно был барашек.

— Тогда нам вниз по течению.

Логично. Только вот Владимир сомневался, что это им чем-то поможет. Одной из основных версий исчезновений ролевиков были так называемые параллельные реальности, в которые местечковым экстрасенсам доступ закрыт. И чем больше Димир присматривался, тем больше отличий от привычного лесопарка он находил.

Стало холоднее. Сначала это можно было списать на вечернее понижение температуры, но что-то слишком суровая разница, они же не в пустыне. Деревья какие-то не такие, трава... Даже сам цвет сумерек казался странным. Можно было списать это на накурку, но та травка действительно была безобидной и не могла дать таких эффектов.

Для проверки Димир попробовал коснуться знакомой колдуньи. Глухо. Её как будто и не существует вовсе.

— Кажется, мы попали в другой мир, — задумчиво сообщил Миха.

Был бы Димир чуть помоложе, он обязательно бы свалился от удивления в ручей. А сейчас ничего, всего лишь приподнял брови и уточнил:

— С чего ты так решил?

— На Земле нет таких деревьев.

— С каких это пор ты стал ботаником?

— В нашей стране уж точно. Это какой-то одревенелый папоротник, никогда такого не видел.

— Может, завезли откуда-то с тропиков, сдохнуть ещё не успели...

— А ещё по ролёвкам гуляют слухи, что есть некий божок, который делает роли реальностью и отправляет игроков туда, где они нужны. Эльфов в Лихолесье, гномов в горы, ведьм — на Лысую Гору и так далее.

— Только не говори, что ты этого божка видел...

— Не уверен, но у меня есть пара подозреваемых.

— Но ты специально ездил на игру, чтобы увидеть.

— Да.

— За столько лет я мог бы и привыкнуть... А вот хрен.

— Наслаждайся. Без меня жизнь была бы скучна!..

— Тут не поспоришь.

Злиться на Миху было бесполезно. Как и порицать, и призывать к осторожности. Приходилось мириться, что друг в очередной раз, вопреки всем прогнозам, не отстал. Димир бы не удивился, если бы тот как-нибудь при встрече буднично так спросил: «И как там поживает твоя подружка-ведьма?»

Лес внезапно кончился. Миха только отогнул очередную разлапистую ветвь «папоротника», как перед ними оказалось пустое пространство. Поляна, даже поле... покрытое человеческими телами.

— Что-то мне уже хочется домой, — заметил Димир.

— Смотри на вещи позитивно. Тут ты тоже сможешь запросто оторвать бесячей личности башку.

— Плюс, однозначно. Осталось только получить аристократический титул и научиться обращаться с мечом.

— М-да... Судя по костюмчику, здесь то ещё средневековье...

— А даже если это и не так, купцы никогда в военное время не считались элитой.

— Кажется, эффект той травки ещё не прошёл...

— Думаешь? А мне кажется, у меня просто шок... Ауч!

— Вот видишь, нормальная реакция на боль, никакого шока или допинга. Просто у тебя стальные нервы.

— Скорее яйца.

— А я что сказал?

— Стоп. Занос.

— Есть немного. Что делать будем? Мародёрничать?

— Сначала осмотримся, нет ли поблизости защитников добра и справедливости.

— Справедливого раздела имущества, то бишь. Да уж, было бы неплохо. Кажется, там виднеются какой-то свет... Посмотрим?

— Не хотелось бы...

— Но надо.

— Надо. Только аккуратно.

Оба понимали, что оставлять за спиной неведомую опасность по меньшей мере неосмотрительно. К тому же, это мог быть раненый, и Миха никогда бы не позволил, чтобы из-за его трусости кто-нибудь умер, а Димир ни за что бы не упустил возможность завести должника. На источник света требовалось хотя бы... посмотреть.

Друзья осторожно двинулись в сторону огоньков, стараясь ни на кого не наступить и не вляпаться при этом в лужу крови. Миха делал это строго из уважения к павшим, Димир же просто не хотел нарываться на конфликт с гипотетическими наблюдателями. Чуть подумав, он наложил на них обоих «отвод глаз», простенькое заклинание, не имеющее особой силы, но пару раз спасавшее его от неприятных встреч. Неизвестно, конечно, как магия поведёт себя в этом мире, но стоило рискнуть: ниндзя из них аховые.

По пути они разглядывали павших. Миха был прав, это было что-то вроде средневекового побоища, где сосед идёт на соседа — униформой регулярных армий тут даже не пахло. Единственное отличие заключалось в том, что часть воинов была в вычурных доспехах с шипами и фигурными черепами на наплечниках, а другая — только в плотных кольчугах. Можно предположить, что это офицерский и солдатские составы.

— Смотри-ка, женщина. — Миха указал чуть в сторону от их маршрута.

Сгоряча Димир хотел было послать пару лучей поноса в того, кто выпустил на поле боя самку, но осёкся. Скорей уж она сама выпускала на поле, и не абы кого.

— Кажется, мы не первые попаданцы сюда, — весёлым шёпотом поделился Михаил.

— Это ты по бронелифчику догадался? — Димир не удержался, подошёл рассмотреть поближе сие инженерное чудо.

— А кто ещё в здравом уме сделает такую непрактичную вещь?

Димир не стал припоминать другу, когда он делал ещё более непрактичные глупости. Вместо этого он разглядывал это чудо — живую (пардон, мёртвую) деву в бронелифчике. Она лежала на спине, раскинув руки в стороны, и не вызывала ничего, кроме какого-то нездорового любопытства. По-правде, на ней был скорее бронекорсет с глубоким вырезом и декоративными наплечниками в форме черепов. Он-то её и погубил: ровнёхонько между грудей была рана, как от пули. Ну, или стрелы с нешироким наконечником, которую тут же достали и выкинули.

Больше никаких повреждений не было видно.

— Пошли уже, — дёрнулся Миха. — Или ты внезапно в некрофилы ударился?

— Да нет же, здесь что-то не так... Ты видел тут хоть одну стрелу?

— Ну-у-у... Вон лук валяется. — Михаил поднял его, как бы в доказательство. — А стрелы...

— Вот именно. — Его друг присел рядом с девушкой на корточки. — Ни одной... Чем же они стреляли?..

— Берегись!

Девушка, казавшаяся до этого совершенно мёртвой, вдруг крепко схватила Димира за запястье и приподнялась, стараясь что-то сказать, но выходило лишь невнятное бульканье. Он пялился на неё, не в силах ничего сделать, только положил свою руку поверх её, то ли пытаясь освободиться, то ли — удержать.

— У, скотина недобитая! — Миха нетолерантно бил девушку луком по голове. — А ну отпусти его! Я те щаз покажу, как моих друзей трогать!

На последнем слове лук засветился мягким золотистым светом, и девушка расслаблено свалилась обратно в грязь, словно из неё разом вынули все кости.

— Димир! Димир! Вовка! Да очнись ты, не пугай меня!

— А вдруг... она живая была? — сдавленно спросил он.

— Какой живая, она уже закоченеть успела! Ты как? Живой? Она тебя не поцарапала?

— При чём тут... поцарапала? — У Димира перед глазами всё ещё стоял образ посиневших губ девушки, с которых срывались кровавые пузыри.

— Зомби же. Мало ли... Хотя тут, скорее, фэнтези, так что нам надо найти того шутника-некроманта и врезать уже ему.

— Отличный план, — очнулся Димир. Включился аварийный протокол «Миха задумал какую-то глупость, срочно спасать!» — Надеюсь, он не очень силён.

— Если судить по этой жалкой попытке зомбификации, то мы запросто с ним справимся. Вставай, мой друг, враги не ждут!

И, закинув зарекомендовавший себя лук на плечо, Миха бодро затопал в сторону огоньков. Димир тоже поднялся, с трудом подавив в себе желание встряхнуть друга хорошенько, чтоб до него всё-таки дошло, что это не игра. Увы, это был уже давно опробованный метод, доказавший свою неэффективность, оставалось только принимать всё как есть и не забывать вовремя стелить соломку.

И только сделав пару шагов Димир понял, что в руке у него осталось кольцо, которое, видимо, спало с пальца трупа. Подумав, он решил его оставить себе в качестве моральной компенсации.

— О святой Трандуил и его остроухое племя! — с восхищением прошептал Миха. — Настоящий магический бой!

Димир был с ним в чём-то солидарен, хотя спрашивать, кто такой Трандуил принципиально не стал. И вообще предпочёл бы отползти.

Они на корточках сидели под древесным папоротником и как любопытные мальчишки следили за происходящим. Хотя нет, конечно, как серьёзные разведчики, изучающие потенциального противника.

— Ёлки-каталки, файербол!

— Как будто ты его раньше не видел...

— Настоящего — нет!

А Димир видел. И даже создавал. Только его творения не выжигали в угольки целую поляну, а максимум заставляли противника вспотеть.

— Трое на одного, — сетовал Миха. — Ну как так можно?

Тут Димир был полностью согласен. Трое здоровенных долбодятлов уже около получаса не могли проломить защиту раненого парнишки. Тот одной рукой зажимал рану в боку, другой — опирался на посох, потихоньку сползая на землю. Когда Димир с Михой только подползли, он ещё был на ногах, теперь же — стоял на одном колене. Вокруг него матово-белым цветом мерцала защита, в которую время от времени кто-нибудь из долбодятлов кидал заклинанием.

— Мы должны ему помочь, — твёрдо сказал Миха.

— Согласен, — кивнул Димир. Даже он сходу насчитал в защите парня три уязвимости, а значит, долбодятлы либо клинические идиоты, либо клинические же садисты. Ни с теми, ни с другими ему иметь дел не хотелось. — Только у меня-то нет такого прекрасного лука... И тебе не кажется, что он слишком лёгкий для ударного оружия?

— Он же магический, — он любовно погладил светлое древко. — Видел ту вспышку, когда я леди зомби успокаивал? То-то же. И сейчас что-то мне подсказывает, что он с радостью поможет в этой битве.

Вместо того, чтобы покрутить пальцем у виска, Димир мысленно коснулся оружия, спрашивая про намерения. В ответ пришло что-то вроде «Не твоё собачье дело», но хотя бы можно было с уверенностью сказать, что лук непростой.

— Ладно, допустим...

— А для тебя у меня есть прекрасная булава. В крови почти не испачкана, инструкции по применению не требует. Цени мою заботу!

— Когда ты?..

— Да у нас тут ещё один сосед. У него и позаимствовал.

Димир взвесил в руке предложенное оружие. Да-а-а... Это вам не пошлая бейсбольная бита или несбалансированный гаечный ключ. Это настоящее оружие, которое с одного удара может снести полголовы.

— Тогда давай на счёт двадцать. Я беру на себя левого, ты правого... И будем надеяться, что парнишка ещё в состоянии прибить центрального.

На том и порешили. Пока они обходили полянку с боков, Димир морщился от производимых ими звуков и гадал, почему же их всё ещё не засекли. Ему хотелось бы верить, что это из-за его «отвода глаз» или хотя бы из-за врождённого идиотизма долбодятлов, уверенных в своей безнаказанности, но всегда оставался вариант, что все всё знают и просто ржут про себя.

... двадцать!

Не давая себе передумать, Димир выскочил из на поляну, но запнулся о корень и едва не растянулся на траве. Мужчина удержал равновесие, хотя сердце этого не заметило, упав в пятки.

Долбодятел, как в замедленной съёмке, начал оборачиваться на звук. Владимир взмахнул булавой по диагонали, снизу вверх.

Раздался смачный, влажный звук. Противник упал по дуге. Весёлым фонтанчиком взметнулись вверх кровь и мозги.

Димир крутанулся на месте по инерции оружия, а когда завершил поворот — в него уже летела фиолетовая молния. Он отмахнулся от неё булавой, будто теннисный мячик отбил в сторону.

Сложно был сказать, кто был удивлён больше: сам Димир или колдун. Но маг опомнился первым и уже начал поднимать руку для следующего залпа...

Как из его груди вылезла золотая стрела.

Долбодятел в немом изумлении посмотрел на неё и рухнул, открывая взгляду Владимира Миху. Друг замер в позе лучника и выглядел не менее удивлённым. Его оружие светилось мягким золотистым светом, отбрасывающим блики на всё вокруг.

Послышался чистый хрустальный звон, которого просто не могло быть среди леса, среди крови и разбросанных мозгов. Мерцающая защита вокруг парня с посохом исчезла. Он медленно, будто демонстративно, поднялся и по-армейски выпрямился, гордо вздёрнув подбородок.

Димиру немедленно стало досадно за свою чисто гражданскую выправку и намечающийся животик.

— Спасибо за помощь, — хрипловато сказал парень. Он оглядел друзей с ног до головы и остановил взгляд на Михе. — И добро пожаловать на службу, экзорцист.

Bow and Ring

Кровавая улыбка на бледном лице —

Такое забудешь нескоро...

Им казалось, что я защищал себя,

Но я защищал боксёра...

Наутилус, «Боксёр»

— Добро пожаловать на службу, экзорцист.

Весь мир замер в ожидании: ветер притих, оставив кроны деревьев в покое, замолкли во́роны, почуяв важность момента. Димир почувствовал как мысли начали течь всё медленнее, как неохотно стало сокращаться сердце.

— Рад помочь, — ответил Миха, чуть наклонив голову.

И сразу отпустило. Ветер взвыл ещё сильнее, сердясь за задержку. Во́роны радостно стали обсуждать будущий пир. А Димир с холодком ощутил как невидимые нити связывают его друга с оружием, да так, что безнадёжность охватывала даже при мысли о том, чтобы порвать их.

— Я пресви́тер Га́ла, служу длани Отца Небес, — парень тоже склонил голову. Было заметно, что это ему далось тяжело. — Как я понимаю, вы о нём никогда не слышали?

— Честно говоря, нет. — Миха развёл руками, словно извиняясь.

— Ничего страшного. Когда Небесный Лук не находит поблизости подходящего кандидата, он может вмешаться в процесс телепортации. Такие случаи записаны в хрониках. Мой долг — помочь вам освоиться в наших землях.

— Ну, как я заметил, у вас тут очень весело, — кивнул Миха. — Но проблема в том, что во время... м-м-м... телепортации, я был со своим другом. И я не уверен, что он захочет остаться.

— Шутник... — Димир отвлёкся от разглядывания лука. — Тут бронелифчики, огненные шары и настоящие мечи. Куда я пойду?

— А как же бизнес?

— А как же Леночка?

Синхронные ухмылки.

— Мы решили остаться, — повернулся Миха к пресвитеру. — Вакансии для двоих найдутся?

— Думаю, да... — замедленно кивнул он, внимательно оглядывая Димира. — К физическому труду вы явно не привыкли. Грамотный, надеюсь? Пи́сари храму всегда пригодятся.

Владимир стиснул зубы. Так небрежно по его физической форме ещё никто не проходился. И ладно бы с целью оскорбить, можно было ответить «сам дурак», а тут вежливо, деловито... почти по-медицински.

— А может лучше поваром? Он вкусно готовит!

— Не знаю... Там же тесто месить надо, и много. Сдюжит?

— Кх-кхм! — обратил на себя внимание Димир. — На поляне четыре трупа. В тех кустах — ещё два. Сколько на той поляне, что мы прошли — затрудняюсь сказать. Почему-то мне кажется, что сейчас не время и не место обсуждать мою форму.

— Простите, вы правы, дэн... — Гала вопросительно взглянул на Владимира.

— Димир.

— Вы правы, дэн Димир. Мне сейчас предстоит важное и очень неприятное решение, поэтому трусливый разум ищет любой предлог, чтобы не думать о нём.

— Что за решение? — насторожился Димир.

— Не про вас, не беспокойтесь. Просто где-то бродит ещё один колдун. Возможно, он побежал к своим за подкреплением. Возможно — бродит где-то здесь, собирает ценности. Возможно — следит за нами из соседних кустов.

Самое время начать пугливо оглядываться, но друзья уже лет десять не велись на такие уловки. Только Димир не удержался, прислушивался к ощущению, которое смутно указало, что где-то далеко сзади по левую руку есть кто-то живой и активный. Что тоже ничего не значило — местные колдуны могли уметь закрываться от экстрасенсорики.

— И мне нужно решить: либо бежать сломя голову докладывать в Храм, либо сначала похоронить павших, а потом бежать докладывать.

— А бросится в погоню? — уточнил Миха.

— Колдуны — мастера маскировки, а я больше специализируюсь на защите, чем на поисках, — виновато улыбнулся Гала. — И сейчас, когда вы появились... Экзорциста надо как можно быстрее отвести в Храм, чтобы начать обучение.

— Обучение мне Лук уже сейчас устроил, — отмахнулся Миха, потирая висок. — С большим энтузиазмом.

— Да?.. Странно, так быстро? Вы тоже грамотный, дэн?..

— Миха. Да, грамотный.

— Но не волнуйтесь, это вышло случайно, — кивнул Димир. — В остальном он сильный, честный воин света и справедливости.

— И это очень хорошо, — серьёзно кивнул пресвитер.

Шутка улетела в молоко.

Димир лихорадочно думал. Когда человек хочет сам принять решение, он никогда не станет рассказывать условия задачи окружающим, чтобы не напороться на кучу советов. Если говорит — значит хочет услышать эти советы, хочет переложить часть ответственности. И решать придётся им с Михой. Это-то понятно, это логично. Загвоздка в другом. Почему есть сомнения между хоронить или не хоронить?

Во время такого неадекватного действа как война, самой адекватной, обычно, остаётся... религия. И никакой церковник не стал бы требовать от одного человека, к тому же наверняка раненного, чтобы он похоронил всю эту толпу. Особенно когда у него в руках весть, способная спасти живых. Даже если бы вести не было — правильнее было бы дойти до ближайшей деревни и попросить помощи там.

Значит, есть что-то ещё, что-то очень важное, из-за чего нужно больше опасаться мёртвых, чем живых...

— Колдуны любят прогуливаться после смерти? — спросил Миха, за секунду до того, как эта светлая мысль добрела до сознания Димира.

Как всегда, впрочем.

— К сожалению, — кивнул пресвитер. — Свет Отца Небес не даёт им пошевелится, но с заходом солнца они встанут и разойдутся на многие километры.

— И поймать их тогда будет в десятки раз сложнее, — кивнул Димир.

— Именно.

— И чего мы тогда ждём? Быстрей начнём, быстрей закончим!

К счастью, рыть могилы, даже братские, не пришлось. Магия весьма облегчает местным жизнь, и по заверениям пресвитера Гала, мёртвые после заупокойной сами уйдут под землю. Надо только стащить их в одно место, чтобы ему не надо было проводить ритуал несколько раз.

Таща за ноги очередного бедолагу, Димир мрачно подумал, что они с Михой очень удачно попали именно в этот момент. Поучительно. Одно дело, когда ты с ходу врубаешься в драку, в руке — меч, который одним взмахом десятерых косит, да за правое дело, да прекрасную эльфийку защищать... И совсем другое — когда в компании святоши приходится убирать последствия таких развлечений... Зная, что «спасибо» никто не скажет, это ведь обычное дело. Обезопасить мирный народ от нашествия зомби, что может быть естественнее?

И когда видишь бедолагу с половиной черепушки, невольно думаешь, что ты мог бы запросто оказаться на его месте. Нет, никаких сантиментов — эти люди Димиру никто. Но трупы он не так уж часто в своей жизни видел, чтоб, глядя на них, не задумываться о бренности жизни.

Колдунами оказались типы в вычурных доспехах. В простых кольчугах — дружина длани Отца небес. Димир невольно отметил, что культурная и экономическая разница весьма серьёзная, неудивительно, что они воюют. Одни в явно дорогих доспехах, на которые потратили много металла и времени... но которые казались чуть ли не декоративными. Другие — в одинаковых лёгких кольчугах, закрывающих с головы до ног. Лёгких-то лёгких, но тем не менее — прочных. Среди пятидесяти тел, что перетащил Димир, дырки в кольчуге обнаружились только у двоих, что весьма показательно.

Хотя если учесть магию... становится вообще непонятно, зачем колдунам доспехи. Разве что колдуньям: грудь в бронелифчике — то ещё оружие, гипнотического свойства. Один раз взглянул — и меч уже не поднимешь.

Иногда Димир с беспокойством поглядывал на Миху. Если его самого трупы настраивали на философский лад, то его честный друг преисполнялся праведным негодованием. Правда, в какую сторону — угадать сложно. Павшие были с обеих сторон, и война — вообще несправедливая штука. Кому тут высказывать, что он неправ? Но за неимением поблизости военачальников, Владимир решил пустить дело на самотёк. Прямо сейчас его друг никому морду не набьёт, а потом — может и забудет...

К удивлению Димира Гала потребовал собрать все тела в одну кучу. Ладно, допустим, пресвитер не хотел, чтобы его соратники остались без упокоения, после того, как он отпел врагов. Но можно было хотя бы на две символические кучки поделить.

— Смерть всех ровняет, — качал головой Гала. — Эти люди сотворили много бед в своей жизни, но сейчас уже поздно что-то менять. Сейчас они все — павшие дети Матери Земли, и только она решает, кто чего заслуживает. Мой долг — проводить к ней всех.

Димир подумал, что с мёртвым противником можно и побыть благородным. Хотя и хочется пнуть напоследок. Главное, чтоб с живыми так не рассусоливали, а то ему придётся мигрировать из этого стана самоубийц. А ещё — что в такой компании его ждёт множество разговоров о морали и религии. Не то, чтобы Димир сильно их боялся — он однажды забодал свидетелей Иеговы, доказав им, что он, без креста и агитационных листовок имеет больше шансов попасть в рай, чем они.

А Миха просто как-то раз по-рассеянности вышел к ним голышом.

После того, как все трупы оказались в одной внушительной куче, пресвитер Гала начал торжественно читать заупокойную. Спустя минуту от тел пошёл дымок, спустя десять — все загорелись ровным таким золотистым пламенем.

— Это так их предают земле? — шепнул Миха.

— Ты хочешь рыть могилу?

— Ах да, точно, пепел — это же прекрасное удобрение!

Вспышка! Димир прикрыл глаза рукой, а когда проморгался — на поляне осталась только куча тряпок и металла. Пресвитер молча подошёл к ней, вытащил два длинных плаща и протянул их друзьям.

— Э-э-э... — Димир отступил на шаг. — В наших землях не принято надевать вещи умерших.

— Не дурите, — нахмурился Гала. — Всё, что павшие хотели, они уже взяли с собой. Это форменные плащи дружины. Без них вас просто не подпустят к блокпосту.

— А что, если какой-то колдун захватит дружинника и подойдёт в его плаще? — заинтересовался Миха, тут же завернувшись в тяжёлый, всё ещё пахнущий кровью и пеплом плащ.

— Он умрёт в Радужной Пещере. Плащи — защита не от колдунов, а от местных. Ну же!

С большой неохотой Димир набросил плащ на плечи. Крови на нём уже не было, но запашок... Мужчина мысленно отметил себе постирать его при случае.

— Просветите нас насчёт геополитической картины мира? — примирительно улыбнулся он.

— Да. Это мой долг, — серьёзно кивнул Гала. — Но в пути, потому что тот, оставшийся колдун мог уже доложить, что Радужный пост остался с половиной своего гарнизона.

— Хорошо-хорошо. Только можно я ещё булаву возьму? А то у вас такой прекрасный посох, у Михи — магический лук... А я один гол, как сокол.

— А сможешь? — пресвитер посмотрел на Димира с таким сомнением, что чуть не оказался битым.

Переход в другой мир, трупы, кровь, огненные шары — тут поневоле станешь нервным и обидчивым. И кто бы другой тут же начал доказывать свою силу и выносливость, но... Димир видел, что это намеренная провокация, причём — второй раз одна и та же. И пусть от этого она не становилась менее обидной, но душу греет осознание превосходства. Разгадал. Не поддался.

— Посмотрим, — беспечно пожал плечами Димир. — Если станет так уж тяжело — выкину.

Гала внимательно на него посмотрел и замедленно кивнул. Владимир улыбнулся — улыбайтесь чаще, это ободряет друзей и раздражает врагов, — и деловито начал рыться в куче железа, разыскивая ту самую булаву, что уже сослужила ему такую хорошую службу. Ощущение подсказывало, что она где-то буквально во-о-от здесь, под этой тряпкой... Ага, есть.

— А почему ты не взял эту, она же ближе, — пресвитер ткнул пальцем в точно такую же булаву, которая действительно была на самом верху.

— А я её не заметил, — нежно улыбнулся Димир.

Да что и говорить, оружие в руках поднимает настроение любому мужчине. И монашек, который сначала показался грозным боевым инквизитором, теперь как-то стал ниже ростом и у́же в плечах. Магия магией, а против лома нет приёма.

И они пошли. Без сидения на дорожку, долгих сборов и прочей мишуры. Димир заметил, что у отряда почти не было запасов еды и, конечно, никакого обоза. Скудные познания средневекового военного дела подсказывали, что у любой армии есть обоз. Но вот нужен ли он отряду в пятьдесят человек?.. Димир не знал. Но вряд ли они так точно рассчитали количество еды, чтобы дойти до этой поляны и не оставить ни крошки. Значит, они еды вообще не взяли и то место, откуда они пришли, не так уж и далеко.

Солнце поднялось в зенит. С Земли они исчезли на закате, а тут появились — на рассвете. Межмировые часовые пояса, однако.

А Димир... устал. Сначала нервы, потом травы, потом нервы и таскание здоровенных трупов по пересечённой местности. Он порвал водолазку, посадил ссадины на ладони и вообще имел полное право начать себя жалеть. Но он скорее удавился бы, чем сказал бы хоть слово. Не потому что у него такая уж особая мужская гордость, с которой он будет мужественно терпеть любую боль, но... У него гордость рациональная: повреждения не смертельные, усталость — так это организм капризничает, на деле он может пахать и больше. И жаловаться лучше симпатичной девушке, которая будет восхищённо вздыхать и мазать зелёнкой повреждения. А эта аудитория... В лучшем случае — поржёт, в худшем — добьёт из жалости.

— Так как насчёт геополитической ситуации? — спросил Димир наиграно-бодро.

— Потом... — мотнул головой пресвитер. — Сейчас надо...

Вот у кого голос звучал действительно устало. Димир даже рискнул прислушаться к ощущению, хотя и был риск, что Гала умеет замечать попытки сканирования. Но при такой усталости... он и огнешар не сразу заметит.

Димир чуть прикрыл глаза и попытался вообразить пресвитера. Получилась какая-то фигня. Попытался ещё раз, мол, может внутреннее зрение ещё не включилось и работает как раз его дурное воображение. Та же фигня. Попытался ещё раз. Стирал изображение, просил выдать в других тонах, представлял картинку вроде рентгена...

Одно и то же. Всё время.

Он перевёл взгляд на «оригинал», внимательно осмотрел и... решил, что это не такая уж и небылица.

— Миха?

— Угу...

Димир бросил в его сторону настороженный взгляд. Чтоб его гиперактивный друг, да не разглядывал пейзажи иного мира, да не комментировал всё подряд и вообще был вял в таких обстоятельствах?.. Ан нет, всё в порядке.

— Отвлекись немного от своего нового учителя, — раздражённо шепнул Димир.

— Чего тебе? Скучно? — Миха действительно опустил Лук, который до этого прижимал чуть ли не к сердцу.

— Да. Так скучно, что прям изнываю, места себе не нахожу... А наш пресвитер-то — баба.

Миха чуть запнулся.

— Уверен?..

— Глаза разуй.

А посмотреть было на что. Пресвитера можно было принять за подростка... Спереди. На поле боя. В предрассветных сумерках. Глядя на короткую стрижку и сурово нахмуренные брови. Но фигура вполне сформировавшаяся, женская. И пропорции... нет подростковой угловатости, несуразности.

— Это вам не Мила Йовович... — протянул Миха.

— Мила была на той стороне. В бронелифчике. Повернём обратно?

— Сбрендил?

— А что? По сути, мы ни о тех, ни о других ничего не знаем. Гадами могут оказаться оба.

— У меня же Лук. Таких как я там убивают сразу.

— А жаль... Бабы там симпатичнее.

— Ну, может, тут не все такие... Всё-таки пресвитер... Наверняка есть и нормальные женщины.

— Твои бы слова, да богу... Оп-оп-оп-оп!

Друзья бросились вперёд, спеша подхватить запнувшуюся за камень Галу. Та разам обмякла в руках, безвольно откинув голову.

— У неё кровь! — Миха поднял испачканную руку.

— Лечить умеешь, избранный?

— Нет.

— Помоги уложить, вот тут ровно... Куда руку убрал?! Зажимай рану. Ножичек, отлично! Чуть попортим одежду...

— Ну и дырища... Как она с таким ещё сражалась? Наверное, магией блокировала, а сейчас силы кончились...

— Зажимай-зажимай, учёный, блин. Щаз у неё на поясе пороюсь, должен же быть у боевого монаха набор первой помощи.

— А если всё магией?

— Не каркай мне тут.

— Интересно, а чем это её?

— Я тебе что, патологоанатом?

— Наверное, колющий мечом... Смотри какие края ровные!

— Ещё раз отпустишь рану и у меня на руках будет уже два трупа.

— Прости, нервы.

— Тебя чему-нибудь полезному эта деревяшка уже научила?

— Я... Я знаю, где ручей. Тут метрах в двадцати. И... Лук изгоняет зло, может и воду продезинфицировать.

— Надо же, хоть на что-то сгодился. Ладно, надеюсь Гала не обидится, что ей слегка укорочу рясу, всё равно она только на выброс. Помоги мне её раздеть.

— Зачем?

— А бинтовать её тоже через дырку будем? На, держи, дуй к ручью дезинфицировать. Быстрее!

Грохоча, как стадо слонов, Миха ринулся в сторону, прямо сквозь кусты. Димир выругался сквозь зубы. О да, это было бы очень поучительно: в первый же день потерять первого же соратника. Типа это вам не сказка, нюхните реальности.

А вот хрен.

Димир сцепил зубы и сосредоточился. Тут же остро кольнуло и заныло в левом боку, там же, где рана у Галы. Эмпа́тия, будь она неладна! Как нормальные целители не дохнут вместе с пациентами?.. В любом случае, для Димира даже попытка лечения может обернуться печально. Если сразу в обморок от истощения не упадёт, то потом на костёр потащат.

Единственное, что он мог сделать — это достать осколок меча. Ощущение ясно указывало, что он ещё внутри и с каждой секундой уходит всё глубже. Димир полил на ладонь нечто из фляжки Галы. Оно напоминало алкоголь, а в его мозг прочно врезалось, что нужно всё дезинфицировать.

И сунул руку в рану.

Не стошнило его только чудом. Одно дело — мёртвое, обескровленное мясо, и совсем другое — живой человек, пульсирующий внутри и чуть постанывающий при каждом неосторожном движении.

Наконец, Димир нащупал малюсенький осколочек, который натворил столько бед. Он прижал его одним пальцем к ладони и начал медленно вытаскивать руку, стараясь не слушать чавкающие звуки.

— Я принёс. Ты что творишь?!

Димир молча вынул руку и раскрыл ладонь.

— А-а-а... — глубокомысленно заметил Миха. — И когда ты успел на хирурга выучиться-то?

— Давай бинты!

— Подожди, надо промыть рану. Я воду принёс. Есть тут один цветок, что после себя герметичные мешочки оставляет.

— Не ядовитый?

— Лук говорит, что нет.

— Давай.

Димир взял одну из тряпок и начал осторожно очищать края раны.

— Кстати, у тебя какая группа крови? — спросил следящий за ним Миха.

— Вторая, кажется. А что?

— А у меня первая. Идеально! Пожертвуешь пару капель, чтобы остановить кровотечение?

— Ты о чём?

— Кровь не той группы вызывает иммунную реакцию. Если влить внутрь, человек может и умереть, но если чуть-чуть и приложить к ране, это поможет коагуляции.

— Коа... чему?!

— Свёртыванию. Кровь остановим.

— А если группа совпадёт?

— Поэтому и надо кровь двоих, чтоб наверняка. Хотя если у неё четвёртая — то это не поможет. Но хоть какой-то шанс.

Димир подумал, кивнул. Идея, конечно, безумная, но у Га́лы внутреннее кровотечение, простыми бинтами тут не поможешь.

Они надрезали руки и щедро вылили крови в рану, а потом — на тряпки, которые прижимались вплотную к повреждению, и перебинтовали. Димир старался не думать, что это очень похоже на какой-то магический ритуал.

Затем на пресвитера натянули остатки рясы, уложили на один плащ, накрыли вторым и... остановились в нерешительности.

— Надо идти дальше, — заявил Миха. — Я примерно знаю, где блокпост.

— А двоих дотащишь?

— В смысле?

— В отличие от тебя, я ещё не супермен. Порез на руке ещё не затянулся, а я — смертельно устал.

— Мы не знаем, какие тираннозавры водятся в этих папоротниковых прериях. Но зомби тут точно есть.

— Пусть они меня уже сожрут, отмучаюсь.

— Ты же всегда говорил, что между ленью и...

— Ленью, Миха?! Ленью?! У меня руки не поднимаются! Знаю, тебе сложно понять это будучи под допингом, но я вот сейчас просто не встану.

Помолчали.

— Ладно, компромиссный вариант, — сказал, наконец, Димир. — Небольшой привал. Ты, как самый бодрый, разводишь костёр и подстреливаешь что-нибудь на обед. Надеюсь, твой Лук способен на такое.

— М-м-м... Да. Хотя на следующий раз он мне для охоты порекомендовал использовать обычные стрелы.

— Даже деревяшка понимает критичность ситуации больше тебя.

— Не драматизируй.

— Ещё не начинал. Ладно, замяли. После обеда пойдём дальше. Надеюсь, к этому моменту Гала уже очнётся. Если нет, придётся тащить. Присмотри там пару молодых деревьев для носилок.

— А если кто придёт?

— Его и съедим. Если это не зомби, они тухлые. Вперёд, добытчик! На поиски приключений!

Миха взглянул на него, колеблясь, но всё же ушёл вглубь леса. На этот раз — тихо, почти как заправский эльф. Димир нахмурился, прикрыл глаза. Ощущение подсказывало, что ничего крупного и опасного по близости нет. Значит, можно немного отдохнуть и попытаться восстановиться.

Ах, многое бы отдал Димир, чтоб в жизни было как в компьютерных играх: одна шкала для здоровья, другая — для маны, а третья — вообще для усталости. Только, увы, в реальности оно всё вместе. Устал — хрен поколдуешь. Болеешь — хрен поколдуешь. Наколдовался — устал. Наколдовался до полного истощения — заболел. Зато иногда можно обратиться к источникам, попросить у них силы, что поможет избавиться от болезни и усталости... Если ещё хватает сил попросить.

Увы, его энергия оказалась на двадцати семи процентах, и это... маловато. К источникам можно обращаться с сорока. Димир попытался прогнать жар по телу, чтобы снять симптомы усталости. Вроде бы получилось, но когда он попытался встать... Все болячки заболели в три раза сильнее. Ах да, надо же ещё и подождать, пока все изменения вступят в силу...

Случайно Димир наткнулся мыслью на кольцо. Сначала он и не понял, что это и откуда, но потом всё-таки вспомнил, что оно с руки той колдуньи в бронелифчике. Столько всего произошло, как тут всякую мелочь упомнить... Димир невольно вспомнил одну странность: у него не возникло и мысли о том, чтобы стащить пару амулетов у других колдунов. Более того, он старался не прикасаться к ним, будто интуиция его берегла. А это — сразу заграбастал.

На первый взгляд, это был не амулет, а накопитель. Никакого заклятья, никакой функции, просто небольшой кусочек энергии... стихийной, скорее всего. У людей не бывает такой чистой и свежей энергетики, будто ключевая вода. Димир не удержался, полез в карман и осмотрел кольцо физически. Простое, безо всяких символов. Миха вон на безымянном пальце такое же носит. Никаких рун, надписей... Никаких заклятий. Только небольшой омут ключевой воды.

Димир знал, что это неизведанный артефакт чужой расы и пользоваться им — себе дороже, но... Бойся он странного и непонятного — никогда бы не подружился с Михой. И не оказался бы в такой ситуации. Так что — пренебречь, вальсируем!

Димир «отпил» немного энергии из кольца, удивляясь, как она быстро ассимилировалась. Только пробежалась свежестью по сознанию и уже всё, впиталась. Обычно чуждые энергии «перевариваются» дольше. Он снова коснулся мыслью кольца... которое оказалось полным. Димир «отпил» ещё раз. Ещё. И ещё.

Энергия в кольце не кончалась.

Внешне казалось, что её немного, никаких каналов к источникам. Просто... не кончается. Или восстанавливается чуть ли не быстрее, чем осушается.

Димир сунул кольцо в карман, стараясь унять дрожь в руках. Ла-а-адно, кажется он поспешил с выводами. Он тоже теперь супермен. Ещё какой. Ему не хотелось каркать, но если это бесконечный источник — хотя бы в человеческом масштабе — это открывает чуть ли не безграничные, или близкие к этому, возможности.

Хотя немного портило радость осознание того, что предыдущую хозяйку кольца всё-таки убили. Так что одевать красные трусы поверх штанов ещё рано, рано...

Миха с грохотом вышел из леса. На одном плече он небрежно нёс кучку дров, за другое закинул двух птичек. Весёлый, бодрый... Димир его таким давненько не видел. Вот что значит — находиться в своей стихии.

— Привет, добытчик. Птички съедобные?

— Привет, хранитель домашнего очага. Как пациент? Жив ещё?

— Жива, спит. Жара, вроде нет. Хотя я не знаю, хорошо ли это.

— Птички съедобные. Разделывать будешь?

— Ещё чего. Давай сам, у тебя инструктор есть. А я вообще на позиции больного. Меня надо кормить, холить и лелеять.

— С ложечки кормить?

— Можно и с шампура, — милостиво разрешил Димир.

Миха усмехнулся и принялся разделывать добычу, действительно время от времени прислушиваясь к невидимым инструкциям. Димир невольно подумал, что день у них какой-то кровавый. И что ему надо помучится угрызениями совести, мол человека убил.

Ха-ха.

Нет, они с Михой как-то ездили на охоту и приходилось разделывать добычу. С этим проблем нет. Но если можно спихнуть работу на кого-то другого — почему бы и нет? К тому же ему есть, чем заняться.

Димир снова пробежался мыслью по телу, накачивая перетруженные мышцы энергией с приказом восстанавливаться. Заболело ещё больше, но зато и почувствовалось, что на этот раз да, на этот раз хватит сил, чтоб излечиться. Не мгновенная регенерация, но за пару часов будет как новенький.

Тем временем Миха развёл костёр, разделал местных куропаток и воткнул будущие шашлыки рядом с огнём, под углом. Ждать, пока костёр прогорит и останутся угольки он не хотел. Надвинется ночь с её опасностями и что тогда делать?

Гала зашевелилась, приходя в себя. Парни тут же бросили все дела и склонились над ней.

— Ох-х... как всё болит... — она с трудом разлепила глаза. — Я жива?

— Истинно так! — согласился Миха.

Она начала приподниматься на локте, парни тут же перехватили её и прислонили к дереву. Странно будет, если деятельная пресвитер согласится лежать тихо.

— Это... вы сделали? — она нащупала бинты.

— Да. Извини за рясу: плащи были слишком плотные, — кивнул Димир.

— Нельзя... нельзя мешать, когда Отец Небес призывает...

— Если бы ему сильно надо было, наши усилия не помогли бы. А так — у тебя небольшая отсрочка. На тот свет ещё успеешь, — заверил Миха.

— Надо... идти.

— Сначала пообедаем, сделаем носилки, а потом уж пойдём, — подтвердил Димир.

— Вы не понимаете... надо предупредить...

— Надо-надо предупредить, — покивал Миха. — А не сдохнуть по пути. Это же надо было додуматься, идти куда-то с колотой раной в животе, да и ещё с осколком внутри!

— Осколок... Достали?

— Вон валяется. Хочешь на память?

— Миха, следи за мясом!

К счастью, шашлычок не успел подгореть... Неизвестная птица, да без соли, да недоперепрожаренная... Была съедена за пять минут.

Голод — лучшая приправа.

— Надо... идти... — Гала начала тяжело приподниматься.

— Тихо-тихо, сейчас носилки подготовим и пойдём... — всполошился Димир.

— Не... надо... Я воин Отца Небес!

— Раненный. Раненному воину нужны носилки.

— Нет... я могу...

— Лежать, дура! — гаркнул Миха. — По глупости своей попала, а теперь ещё и капризничает! Чего стоило сразу рану перевязать?

Пресвитер мрачно промолчала.

— Наверное, думала, что хватит сил дойти, — предположил навскидку Димир.

— Или стеснялась? Даже не знаю, что хуже: убийственная самоуверенность или убийственная же скромность.

Гала промолчала ещё раз. Друзья обменялись кивками — пациент больше не рыпается, можно приступать.

Собрались быстро. Вообще, на разговоры и обсуждения тратится гораздо больше времени, чем на само действо. Булавой подкосили два молодых древесных папоротника, повязали плащи, усадили Галу, подхватились и пошли. Отдыхали на удивление редко: Миху заряжал бодростью Лук, который ещё и грозился устроить кучу тренировок; Димир потихоньку таскал силы из кольца. Гала пару раз засыпала, убаюканная плавным ходом добровольных лошадок.

Среди пыхтения незаметно подкрались сумерки. Идущий впереди Миха начал беспокойно оглядываться в поисках места для привала, нарушая плавный ход.

— Немного осталось, — подбодрила Гала. — Помогите мне встать.

— Не думаю, что... — начал Миха.

— Рана уже заросла. Я ещё слаба, но могу идти сама. Честно. Я ещё в пути хотела залечить, но не учла, что остался осколок... Видит Мать, колдуны специально надпил на мече сделали, чтобы он обломился.

— Покажи.

— Дэн Димир, в наших землях такое считается неприличным.

— А в наших — неприлично стесняться врачей. Либо показываешь закрытую рану и идёшь сама, либо дальше катаешься на наших ручках. Что выбираешь?

— Вам надо надеть плащи, иначе вас расстреляют с блокпоста!

— У вас, что, такие звери работают? — с отвращением сказал Димир. — Убивают без проверок даже тех, кто раненных везёт?

— Таков приказ, — тихо сказала пресвитер. — Им будет очень неприятно, но таковы правила. Стрелять во всех, кто не с плащом дружинника или не с посохом монаха...

— Зачем? Что вы такое охраняете? — удивился Миха.

— Радужную пещеру, единственный выход из этой долины в Светлые Земли.

Димир едва удержал фырканье. Почему-то он не сомневался, что колдуны свои земли тоже светлыми называют. Или, учитывая религиозных наклон противников, просвещёнными.

— Колдуны не могут пройти через Пещеру, но могут пройти обычные люди. И это иногда бывает во много раз опаснее.

— Почему? — не понял Миха.

— Они несут идеи.

У Димира перед глазами пробежали цепочки ассоциаций: диктатура — СССР — цензура; Сирия — интернет — революция; женщины — феменизм — хамки-потребляди. Э-э-э... То, что некоторые идеи действительно не совсем полезны, ещё не отменят того, что правителям выгоднее держать свой народ в неведении.

— Мы бы и рады принять беженцев из Земель Магии, если бы они признавали Отца Небес и Мать Земли! Но даже угнетённые колдунами, они не хотят признавать, что так жить нельзя.

— Как «так»? — уточнил Димир.

— Одиноко. Уповая лишь на себя. И не доверяя никому.

— Да-да, как можно... — покивал он. — А почему колдуны не могут пройти через Радужную Пещеру?

— Она создана Отцом Небес и не пропускает тех, кто не признаёт Его волю.

Димир едва заметно вздохнул и снова подумал, что надо было идти к колдунам. Привычней как-то, за своего можно сойти, да и бабы симпатичнее. Но куда там: Миха уже загорелся идей вступить в это утопическое сообщество. Только почему-то если присмотреться к любой утопии, она оказывается антиутопией.

— Так можно я слезу?

Миха повернулся, посмотрел вопросительно на Димира. Тот пожал плечами:

— Болтает она бодро.

Быстро сменили положение, отвязали плащи. Счастье, что у папоротниковых деревьев не было сучьев, а то с непривычки, да в потёмках... остался плащик на ветвях. По кускам.

Через полчаса они вышли на опушку леса, к подножью горы. Навскидку она казалась не очень высокой, даже километр высоты вряд ли наберётся. Но она была вертикальной. Полностью. Из чего-то чёрного блестящего и гладкого, вроде гранита или обсидиана. И эта гора уходила право и влево до самого горизонта, чуточку выгибаясь по бокам.

— Мы в гигантском стеклянном стакане, — нейтрально заметил Димир.

— Как чувствуется, что ты русский, — отозвался Миха. — Но по пропорциям это скорее чашка Петри.

— Что за?..

— Плоская такая штука, в которых опыты в лаборатории проделывают.

— Спасибо, мне полегчало.

— Пожалуйста, Незнайка. Либо у них тут залежи кремния поплавились, либо тут был суровый магический батл.

— Этот горный хребет возник во времена битвы Отца Небес и Вора Пламени, — кивнула пресвитер. — Земля горела, моря испарялись, а затем падали на головы несчастных раскалённым оловом. Но Отцу удалось вернуть Пламя Матери Земли.

— О как... — только и смог выдавить Димир. — И давно это было?

— Да тысячелетий пять назад, не волнуйтесь. Вор уже давно погиб, Пламени Матери ничего не грозит. Разве что его кольцо...

— Кольцо?

— Ну да. Говорят, в нём секрет его могущества. И что оно до сих пор гуляет по Землям Магии, ища себе достойного хозяина. Но даже среди подлых колдунов вряд ли найдётся равный по подлости Вору. Нам сюда. Извините, чуть сбилась по пути.

Димир скривился, будто уксуса хлебнул. Он не сомневался, о каком кольце речь. И эпитеты были... неприятны. Тем более, что они не были полнейшей выдумкой, ему иногда самому от себя тошно становилась. Потом. Опосле. Когда исправить уже ничего нельзя. Что делать? Улыбаемся и машем, всё так и задумано.

Впереди на абсолютно-гладкой стене показался вытянутый вверх бугорок. Димир не сразу понял, что это не часть горы, а прижатая вплотную башня.

— Слушь, а мотивчик-то повторяется, — шепнул Миха. — И тут Кольцо Всевластия. Хотя бы браслетик сделали, что ли... Для разнообразия.

— Бедная у людей фантазия, ничего нового не придумывают.

— Хотя нет, вооружить луком экзорциста — весьма оригина-а-ально... — протянул он и тут же повысил голос: — Пресвитер Гала, а расскажите о моём Луке!

— Его создали три века назад в городе Эфито́ле, — охотно начала она. — Колдовские ереси тогда были очень сильны и тысячи паломников стекались в Верховный Храм, моля, чтоб Отец помог защитить детей от них. Дети уходили из дома, танцевали в лесу срамные танцы, пили кровь друг друга и славили Вора.

Миха с Димиром быстро переглянулись. Нормальное такое подростковое поведение, особенно «славить вора». Ну, может разве что насчёт вампиризма можно поспорить. Хотя кто их знает, любителей Сумерек.

— Отец не мог наказывать заблудших детей своей рукой, — продолжала пресвитер. — Она слишком тяжела. Поэтому он явился к великому мастеру Ила́ндру и спросил, хочет ли он сделать работу, которая вернёт детей родителям, а его имя прославит в веках. За месяц он сделал тридцать великолепных луков, лучших в своём времени!.. Он принёс их в Храм, положил на алтарь и... умер.

— Как это умер? — не понял Миха.

— Увы, все эти тридцать дней ему нельзя было ни есть, ни пить. Он держался только на мощи Отца. А когда закончил работу...

— Это... жестоко, — заметил Димир.

— Почему же? Мастер знал, на что идёт. Зато его работа спасла тысячи душ и продолжает спасать. Это ли не награда для истинного мастера?

— Может, ещё пожить немного было бы неплохо?..

Гала посмотрела на Димира, как эскимос на жирафа.

— Хотя да, конечно, такой подвиг совершить — гораздо важнее, — торопливо кивнул он.

— Так вот, Луки... — продолжала Гала, неохотно отводя подозрительный взгляд от Димира. — Благодаря Отцу, они обладают своим собственным разумом и могут выбирать себе... партнёра. Обстоятельства сложатся так, что нужный человек сам найдёт Лук.

— А что, если сначала его возьмёт кто-то другой?

— Он будет просто самым обычным оружием, немного устаревшим к тому же. Солнечные стрелы может выпускать только экзорцист. И только в порыве благородства, не ради себя.

— И... это ведь не обычная стрела?

— Нет. Она убивает только зло в сердце. К несчастью, бывают люди, у которых кроме зла в душе ничего нет. Они умирают.

— То есть, если я в вас сейчас выстрелю, вам ничего не будет?

— Никто не безгрешен на земле, а Лук — строг. Наверное, я покашляю недельку.

— И вы не устраиваете массовых расстрелов из Луков в целях профилактики? — удивился Димир.

— Уберегать людей от зла — забота Храма, — качнула головой Гала. — Было бы нечестно переваливать эту ношу на горстку экзорцистов. Но они помогают тем, кто уже отказался слушать голос Отца, с кем словами уже не справится. Кто сам смущает молодые умы...

— Экзорцисты убивают колдунов, — сделал вывод Димир.

— Да. Если нет другого выхода.

— Ну и как тебе работа инквизитором, мой друг?

— Лучше уж я, чем кто-то другой, — твёрдо ответил Миха.

Димир вздохнул, но не стал спорить. Он прекрасно понимал, что Миху может занести похлеще Токвема́ды, но говорить об этом другу более чем бесполезно: не поверит.

За разговором они неспешно прошли мимо башни. За ней оказался вход... в пещеру. В круглую дырку в хребте, в которую запросто пролетит Боинг 747. Почувствуй себя букашкой, называется... Димир подумал, что все церковные архитекторы Земли со своими куполами и шпилями дружно бы перевернулись в гробах от зависти.

Пресвитер Гала решительно двинулась вглубь пещеры.

— Э-э-э... А нам разве не в башню?

— На этой стороне пещеры нас слушать никто не станет. Идёмте.

Димир зашагал вперёд, стараясь не смотреть вверх и не думать о том, что по местным меркам он колдун, да ещё и с кольцом местного Прометея в кармане. Освещения не были, только где-то далеко впереди мерцали звёзды. Пол ровный, стены захочешь — не заденешь, а шаги звучали с пугающей чёткостью.

— Уютное местечко, — шепнул Димир.

— И не говори... Летучих мышей только не хватает для полного комплекта.

— И бродячих скелетов.

— Со ржавыми мечами.

— Тс-с-с! Молчите, это святыня!

Друзья замолчали, внезапно осознав, что подбадривали друг друга, как мальчишки.

Димиру было жутко. Неоправданно, иррационально жутко. Когда-то давно он устал бояться и пошёл напролом, удивляясь, насколько просто всё стало. Но сейчас он не мог избавиться от липкого чувства страха, что заползал в сердце. Причём буквально: он почти видел, как эти чёрные щупальца вьются вокруг, лезут в грудь. И мысль проходила сквозь них, не в силах отпихнуть.

Зная, что это наваждение, Димир просто шёл вперёд, обрывая любую мысль. Мысли — они такие, всегда найдут чего испугаться. Внезапно показалось, что шаги Михи теперь впереди, далеко впереди... Димир поспешил нагнать и сразу же врезался в друга.

— Поаккуратнее можно? Тут шестьдесят метров в ширину, есть где разминуться!

Его голос звучал недовольно, до ужаса обычно.

— И есть где заблудиться, — Димир цапнул его за локоть. — Нет уж, не сбежишь. Пропадать, так в хорошей компании.

— Ты чего?..

— Да так, клаустрофобия разыгралась.

— У тебе нет никаких фобий.

— Я тоже так думал.

— Тс-с-с!!!

Миха замолчал, но вырываться не стал. Димиру полегчало, но ненадолго: вскоре ему по казалось, что по телу бегают пауки. Большие таки, мохнатые ядовитые пауки. И хотя он знал, что они ненастоящие, он всё равно старался не делать резких движений, чтобы не провоцировать. А его друг об этом не знал, тянул вперёд и не давал сбросить скорость.

Димир с замиранием сердца почувствовал, как паук взбирается по его шее на затылок, шевелит волосы на макушке и ме-э-эдленно перебирается на лицо.

«Господи, да за что?!!» — мысленно взвыл он.

И тут же всё пропало. Страхи исчезли, оставив звенящую тишину. Пауков — как не бывало. И даже в пещере стало как будто светлее, стали видны очертания людей. Димиру не верилось, что всё закончилось вот так просто, он старался даже не думать ни о чём, чтобы случайной мыслью не вернуть тот страх...

Что доводил менее удачливых магов до инфаркта.

— Ну вот и всё, пришли, — с облегчением выдохнула Гала. — Добро пожаловать на Радужный блокпост!

— Здравствуй, Димир...

— Здравствуй. Я... Я знаю тебя.

— А я — знаю тебя.

Я огляделся. Это сон, точно сон... Только осознанный, его ни с чем не спутаешь: одновременно и полное осознание себя, и ощущение власти над гибким пространством.

— Ты — одна из пропавших ролевиков.

— Как и ты.

Более того, он сам однажды пытался отследить её по фотографии. Он знал эту энергетику, весьма специфичную, к слову.

— Покажись! — потребовал я.

— Мне нужны гарантии безопасности. Я на твоей территории, в твоей власти. Не хотелось бы, чтобы ей... злоупотребляли.

— Мне кажется, или ты меня успокаиваешь?

Раздался мягкий, грудной смех. Из тумана неопределённости вышла женщина. По фото я искал девушку, почти девочку, а тут — женщина. Уверенная в себе, вкусившая власти и обожания... и оставившая надежды на нормальную жизнь.

— Ваше Величество, — чуть склонил голову я. — Никак вампиров покорили?

— Было дело. Теперь меня называют А́дуор. Я знаю твоё имя, ты знаешь моё. Но сейчас те имена ничего не значат. К тому же, многие обижаются, когда их зовут... цивильно.

— Присядете, миледи? — Я создал роскошное кресло, которое почему-то переливалось всеми цветами радуги.

— Первый осознанный сон?

— Второй.

— Неплохо. — А́удор выверенным движением опустилась в кресло и, заметив мой недоумевающий взгляд, добавила: — Второй тяжелее первого. Простите меня, но я ненадолго. Хотела просто объясниться.

— Весь во внимании.

— Среди ролевиков обычно исчезают одиночки. Во-первых, таким легче осуществить переход, их не держат социальные связи. Во-вторых, одиночками проще управлять. Обмениваются информацией неохотно, о доверии лучше умолчу.

— Значит, они всё-таки общаются.

— Да. Ролевики. Когда это выгодно некоторым богам.

— И тут олигархи!

— Увы. И да, общаются только ролевики.

— Не я?

— Не вы, увы. В том мире я обрела некое... могущество и смогла подстроить так, чтоб следующим кандидатом оказался ваш друг и... вы.

— Почему?

— Вы умеете работать в команде. Знаете, что это и как. Я не против того, что нас отправляют в другие миры, мне грех жаловаться. Я против того, чтобы нас стравливали. Использовали втёмную. И убивали.

— Хотите организовать профсоюз попаданцев?

— Да, что-то вроде. Я не одна такая, многие хотят объединиться, чуют, что вместе мы сильнее, но... Не все готовы поступиться своими интересами. Многие из них, по сути, ещё дети, для которых это просто увлекательное приключение.

Я невольно вспомнил одного такого великовозрастного ребёнка.

— Именно, — кивнула Аудор. — Мне нужны взрослые. Действительно взрослые, а не застывшие в серьёзности. Те либо сидят по домам и не попадают, либо попадают, но не идут на контакт. За редким исключением.

— Поэтому именно этот мир?

— Мир выбирала не я. Он сам посмотрел и решил, что именно ваш друг ему нужен. Сами понимаете, дети, воспитанные на свободе и индивидуализме капиталистического мира не очень-то подходят для страны победившего социализма.

— Скорее напоминает жёсткую теократию.

— Религия — лишь декорации для идеологии общественного строя. С красочными декорациями и пьеса будет удачнее смотреться, но можно обойтись без них. Вам там понравится.

— Предпочёл бы их прямых противников...

— А что вы там не видели? Рабовладельческий строй, как в Древнем Египте. Разве что молниями умеют швыряться, но это тоже в какой-то мере... декорации.

Димир промолчал. С одной стороны, ему, как всем, не нравилось, когда за него выбирают. С другой — он понимал, что ничего в данном вопросе не смыслит. Если прыгаешь с парашютом — то тебе либо изучать все виды и снасти, либо доверить свой выбор специалисту. А потом можно подучиться и ткнуть этого специалиста носом в его ошибку.

Если она не будет фатальна.

— Значит, это по вашей вине мы с Михой тут оказались?

— Да.

— Не боитесь, что морду набью?

— Боюсь. Всегда есть шанс ошибиться и выбрать не того человека. — Она поднялась, спокойная и величественная. Я невольно подумал, что она не первый год на троне сидит. — На сегодня хватит. Вам ещё выспаться надо успеть. И не бойтесь кольца, это всего лишь источник. Злодеяния творили люди.

Её голос растаял...

...а Димир поймал себя на том, что пялится в потолок.

Stolen hearts

Ты говоришь, что нет любви,

Есть только пряник и плеть.

Я говорю, что цветы цветут,

Потому что не верят в смерть.

Ты говоришь, что не хочешь быть

Никому никогда рабой.

Я говорю: «Значит будет рабом,

Тот, кто будет с тобой».

Наутилус, «Небо и трава»

Димир сам патриотизмом не страдал и относился к этому явлению с подозрением. Чаще всего за этим словом пряталась не любовь к родине, а ненависть к чужбине. Ненависть же, по его глубокому убеждению, всегда являлась продуктом либо слабости, либо глупости. Даже врага не надо ненавидеть — просто методично уничтожить его без лишней траты нервов. А уж такая неприязнь к такому достаточно размытому понятию, как чужая страна...

В принципе, Димир понимал причины этого явления: с одной стороны, выгода государства от патриотизма неоспорима, а значит, культивировать её надо всеми силами; с другой стороны, чтобы прекратить ненавидеть чужбину, надо её понять. Для этого необходимо включить мозг, а это для обывателя уже подвиг.

Сам Димир путешествовал достаточно, чтобы понять: рай на Земле ещё не построили. Но и ада как-то не наблюдается. Везде свои особенности. Однако, чтобы их увидеть, нужно в принципе понимать, что можно жить по-другому, что твоя манера общения с миром не единственно верная. А то так приезжают в чужой монастырь со своим уставом, и удивляются, чего вокруг такие злые люди.

Например, в Таиланде за деньги можно сделать практически всё. В России важны не столько деньги, сколько связи — выигравшего в лотерею лоха оберут быстро и качественно. В России дружба стоит перед законом, с другом можно и труп идти закапывать. В Германии закон стоит выше всего, поэтому друг тебя первым и сдаст, ради твоего же блага. В России есть остатки «понятий», а в США тебя подставят и ещё удивлённо посмотрят: «А что такого? Ты сам мне дал возможность». А в Испании и с деньгами, и со связями ничего сделать не получится или получится, но очень медленно, ибо «fiesta, siesta y mañana».[1]

Так что фрустрацию человека, выкинутого из привычного круга общения в чужой мир с непонятными правилами Димир представлял. И даже понимал, что некоторые люди могут всю жизнь прожить в одном окружении, не понимая, что даже в рамках одного государства есть различные протоколы поведения. Гопники, офисный планктон, светские львы, клубы по интересам... Что правильно в одном — смертельно в другом.

Но всё равно ему было дико, что люди в кровь бьются об реальность всего лишь из-за того, что не могут пересмотреть свои модели поведения.

К новому, в прямом смысле, миру Димир приспособился быстро. Теократия была удобна тем, что законов в привычном понимании там мало, всего каких-то жалких пятнадцать заповедей. А всё остальное — в ведомости смутных понятий «правильно», «неправильно», «хорошо» и «плохо», которыми можно спекулировать.

Например, предполагалось, что экзорцисты должны ходить по стране в одиночку. Человек с Луком сам по себе армия, любая компания будет ему балластом. Но Димир с Михой сходили к Координатору по внутренним делам и устроили сценку в духе «Он жеж мне как брат!», «Лук из другого мира нас вдвоём вытащил!» и «Как вообще можно путешествовать в одиночку?!». После получаса убеждений тот сдался и дал Димиру статус помощника экзорциста с окладом, формой и обслуживанием без очереди в храмах Длани Матери Земли.

А уже через неделю краткого курса молодого бойца их отправили на первое задание.

* * *

— Вот чёрт!

— Полностью с тобой согласен.

Лес. Свинцовые тучи. Моросящий дождь. И десяток зомби-девиц в белых в тонких мокрых саванах. Р-романтика!

— Простое задание, говорили они. Мирная деревенька, говорили они. Самое то для новичков, говорили они...

— Заткнись и стреляй.

— А я что делаю?! И вообще, я этот диалог где-то уже слышал!

— Меньше фильмов смотри.

— Эх, мне нравились про зомби-апокалипсис...

— Осторожно! — Димир поймал на рогатину неожиданно ловко прыгнувшего зомби. — Здесь сейфов нет!

— О, какие ты слова знаешь! Можешь, подскажешь, что кастует наш маг?

Галу тоже отправили с ними, на первое время. И сейчас она тупо уставилась в небо, бормоча что-то жутковатым шопотом.

— Миха, блин! Стреляй или я тебя сам прибью, чтобы нервы не трепал!

Тот, наконец, заткнулся и начал сосредоточенно отправлять стрелы. Десяток зомбей экзорцисту? Фигня!

Если бы этот экзорцист ещё стрелять умел!

Проклиная всё на свете, Димир послал по рогатине импульс «Упокойся с миром, бля!» Зомбятина развалилась. Рогатина — тоже. Мужчина как-то не учёл, что деревяшка тоже мёртвой материей была.

Димир отряхнул руки, пригнулся, уходя от соблазнительных полусгнивших лапок и схватил валяющийся на земле посох Галы. Его любимая булава в данной ситуации казалась коротковатой, а уж как её потом отмывать — даже думать не хотелось.

— За родину, за Сталина! — завопил Миха.

Отчаявшись выпустить ту самую стрелу, он начал тупо колотить зомби луком. Димир врезал особо прыткой дамочке, которая пыталась добраться до Галы. Волшебный посох с лёгкостью снёс мертвецу его пустую башку. Остальная часть барышни судорожно подхватила подол и побежала за головой.

Владимир с уважением посмотрел на посох и перехватил его поудобнее, готовясь отправить ещё парочку «мячей» в полёт.

— Ма-а-а-це! Ма-ай... дце! — дружно скандировали девицы, протягивая к ним руки.

— Не буду я вас мацать! — нервно отказался Миха, повторив бейсбольный подвиг друга.

— Кажется, именно этого они и хотят, — хмыкнул Димир.

Он уже давно заметил, что зомби лезли к ним с какими-то мутными, но неагрессивными целями. Здешние мертвяки были шустры и при необходимости могли прыгать метра на два-три, а уж нечеловеческая силища — и вовсе обязательный компонент. Но эти почему-то придвигались медленно, вытягивая вперёд расслабленные кисти.

— Маце-э-э-э!!! — истерично завыла одна из зомбей, топнув ножкой в таком типично-женском жесте, что Димиру на секунду показалось, что она живая. А нет, всё в порядке, снова побежала голову ловить.

Блям!

— Покой... — прошелестело над лесом.

Девушки задумались, немного пошевелили плечиками и улеглись спать. Натурально. Свернувшись калачиком и положив голову на ладошки. Правда, тем двум, чья целостность слегка нарушилась, голову пришлось обнимать как подушку, но от этого, казалось, им было только удобнее.

— Быстрее, — прохрипела Гала, чуть не падая. — Мы должны уйти с их территории, пока они не очнулись.

— А когда они очнутся? — уточнил Миха, подхватывая пресвитера под локоток. С другой стороны то же сделал Димир.

— Скоро. Быстрее.

Друзья переглянулись — зомби были явно милее Галы — но пожали плечами и почесали прочь, куда они, собственно, и направлялись до того как.

— И что это было? — уточнил Миха, как только дверь захлопнулась.

Димир ничего уточнять не мог. Он сползал по стенке и отчаянно уговаривал себя не пользоваться Кольцом. Получалось плохо, потому что он всерьёз подозревал, что схватит инфаркт от такой ударной пробежки и предшествующей ей дозы адреналина. Гала на допингованного Луком экзорциста тоже смотрела с ненавистью.

— Это же был обычный вызов? — не унимался тот. — Сеть засекла какую-то слабую магическую активность, вроде, проклятье. Нас сюда послали и... толпа зомби-моделей? Серьёзно?

— Всего десяток, — заметил Димир.

— Ладно, десяток. Десяток зомби, в которых не мог выстрелить мой Лук. Плюс давно мёртвая деревня, в которой любезно распахнуты все двери. Гала, скажи, это цель нашего визита или мы случайно забрели в какое-то заброшенное поселение, что поблизости?..

— Кало́ — единственная деревня в этом регионе, — прикрыв глаза, проговорила пресвитер. — И это значит, мы безнадёжно опоздали.

— Это значит, что нам надо разделиться, — хмыкнул Миха. Гала посмотрела на него странно. — Не обращай внимания, это так, наши непонятные шутки...

Лук даёт владельцу ощущение непобедимости и всемогущества, поэтому некоторые слегка так... съезжают с катушек. Димир не стал объяснять местным, что Миха и по жизни такой.

— А почему Лук в них не стрелял? — не сдавался он.

— Может, тебе их жалко было? — предположил Димир. — Всё-таки симпатичные девушки, хоть с них и падают куски мяса...

Теперь Гала странно смотрела на него. И Димиру нечем было оправдаться.

— Не знаю, — наконец, ответила пресвитер. — Но я тоже не смогла их упокоить, только усыпить ненадолго. Надеюсь, сюда они не доберутся...

— А по деревне и не скажешь, что тут зомби бывали... — хмыкнул Миха и начал баррикадировать входы-выходы. Хорошо, что на окнах тут были ставни, надёжнее.

Гала, покачнувшись, встала и начала ему помогать. Димир ограничился тем, что переполз на другое место, чтобы не мешать двигать мебель. Не он тут был штатным Суперменом, скорее, как раз штатным злодеем, так что можно злодейски поваляться в углу.

— А что они кричали, «Маце»? — озадачился «злодей».

— Может, «Любовь моя, возьми моё сердце!», но голосовые связки уже сгнили, — хмыкнул Миха. — Меня больше волнует сигнал. Сеть ведь может отличить толпу зомби от проклятья?

— Безусловно, — с достоинством кивнула Гала. — Она очень точно определяет характер сигнала.

— Но не всегда его улавливает, — добавил «злодей».

Пресвитер поджала губы, но промолчала.

Сеть — это комплекс охранных молитв, которые сканируют эфир на возмущения. Только жизнь сама по себе магия, каждой мыслью, каждым желанием люди возмущают эфир. Да что там, даже озеро является самостоятельным объектом в магическом поле. Так что мудрецы церкви подумали, почесали в бородах и сделали привязку к материальным объектам. То есть, Сеть ловит только «чистые» колдунства, особо развращающие душу, потому что являются характерной чертой противников из Тёмной Империи, но стоит только пустить заклинание через предмет...

— Стоп, а разве Сеть могла засечь зомби? — озадачился Миха.

— А, ну поэтому Гала так уверенно и заявляла о проклятии... — покивал Димир.

Пресвитер метнула в него злобный взгляд. Мужчина беззаботно усмехнулся. Гала была из девушек в духе «Стукну-ка я его канделябром, чтобы он не понял, что он мне нравится». Димир таких ещё со школы не встречал и искренне веселился всем негодующим взглядам.

— Нам надо придумать, как избавиться от мертвяков, — мрачно сказала пресвитер.

— Димир одного зомби как-то укокошил, — заметил Миха.

А вот Димир не заметил, что Миха заметил.

— Вместе с рогатиной, — напомнил «злодей».

— Может, это было какое-то особое дерево, уничтожающее живых мертвецов? — предположил его друг.

— Чушь. Таких деревьев не бывает, мы бы уже знали, — отрезала Гала.

— К тому же, я ткнул до этого двух-трёх дамочек, эффекта не было, — кивнул Димир. — Может, у зомби вышел срок годности?.. Или я попал в какую-то особую точку?

Владимир врать умел и любил. И собирался строить из себя удачливого идиота до тех пор, пока не удастся вытащить Миху из толпы этих фанатиков.

— Может быть, — неохотно призналась пресвитер. — Рисунок какой-нибудь или амулет... надо понять, какой именно...

— Подождите-подождите! — вскочил Миха. — А как Сеть вообще уловила сигнал?.. Она же идёт от храма к храму, если поблизости нет больше поселений, а тут людей больше нет... Нужно попасть в местный храм!

— Там могла сохраниться сила, — пожала плечами Гала. — Но явно недостаточно, чтобы кого-либо защитить, иначе все жители были бы там...

— А если её достаточно?..

Повисла тишина.

— А ведь действительно... насколько я помню наспех буркнутую мне матчасть, — начал Миха, — мертвецы могут вставать только когда нет света Отца Небес. Люди могли посмотреть на погоду, собрать манатки и эвакуироваться в храм. Там же есть просторные и защищённые подвалы.

— Разумеется. Но... деревня выглядит давно заброшенной.

— Я бы поставил, что конкретно в этом доме никого не было пару лет, — кивнул Димир. — Вряд ли всё произошло так давно. Да и девицы выглядели относительно свежими.

— Да, рудник выработали, люди потихоньку уезжали, сейчас население вдвое меньше, чем может вместить это поселение. — Миха выучил домашнее задание.

Димир — нет. Он в это время пытался сделать так, чтобы Миху на его экзорцистские дела не отправляли одного. Бюрократия в теократическом мире оказалась неподкупной, но жалостливой.

— И год назад тут проезжал один из братства, ничего странного не заметил, — добавила Гала.

— Налоги поступают? Храм никаких странных запросов не посылал?

— Нет, всё в порядке, я была уверена, что это проклятье... Никто бы не отправил экзорциста первым заданием на бойню.

Димир не был бы в этом так уверен. Всегда найдётся тот, кому ты мешаешь, особенно если ты не просто серая масса, а что-то значишь для сил правопорядка.

— В любом случае, — мотнула головой пресвитер, — сначала мы должны упокоить этих мертвяков.

И шагнула к двери.

— Нет. — Миха мягко перехватил её.

— Сначала мы должны выяснить, что здесь произошло, — подхватил с другой стороны Димир.

— Если придётся драться, мы будем... — добавил экзорцист.

— ...но сначала надо выяснить, кто заманил нас в это милое местечко. Это явно сделал не зомби...

— ...а самое безопасное место сейчас — храм...

— ...значит, сначала надо осмотреть его.

Гала вырвалась, с возмущением глядя на друзей.

— Что? — хором спросили они.

— Не делайте так больше, — подняла руку пресвитер. — Это жутко.

Мужчины переглянулись и синхронно ухмыльнулись. Да, давненько они не ловили одну волну. В последний раз это было... до Андоррского Йети, однозначно. Скорее, когда поймали делового партнёра на попытке сбежать к конкурентам и устроили ему мини-разнос. Димир играл злого копа, Миха — доброго, но к концу всё как-то перепуталось.

Чтобы выйти, пришлось отодвигать шкаф. Супермен слегка перестарался.

Сумерки стали гуще, словно день клонился к закату, но положения солнца не определишь — слишком плотные тучи. Моросящий дождь наплевал на законы гравитации и завис в воздухе, на грани становления туманом. Видимость была близка к нулю. Димир подключил ощущение.

— Знаешь, а мне тут нравится, — шёпотом признался Миха. — Зомби, настоящая опасность, магия...

— ...девушки, — напомнил Димир.

— Да, с этим облом. Надо срочно искать эльфов.

Местные каноны красоты возносили крепких и здоровых дам в свободных одеждах. Красители, не говоря уж о косметике — табу, всё натуральное. И не то, чтобы друзья богемно зациклились на тощих моделях, но, кхм, местные дамы вызывали по меньшей мере опасения. Особенно когда радостно пытались откормить «тосюсенького экзортистика».

— Ну посуди сам, тут жизнь, настоящая, бьёт ключом! — настаивал Миха, сверкая золотистыми искрами в глазах.

Что под магическим допингом, что обычно — один фиг.

— Как будто она тебя на Земле не била, — пробурчал Димир.

— Нет. В последнее время ничего интересного не попадалось.

— Я знаю, что подарю тебе на день рождения. Медаль. С гравировкой: «Жопа, которую боятся приключения».

— Дай угадаю, с одной стороны будет «жопа», а с другой — всё остальное?

— Истинно, друг мой.

— В конце концов, этот мир ты ещё не захватил, — подмигнул Миха.

Подколка была старой, как их дружба. Михаила всегда удивляло, как это его друг умудряется везде иметь связи и влияние. Нет, он догадывался, что стоило больших сил, но сам такое не практиковал, предпочитая напевать Имперский Марш перед началом совещания.

— Кажется, Храм покинули первым, — заметил Миха.

Даже сумерки и туман не могли скрыть запустение этого места. Обломанные украшения, плесень, грязь. Крыша местами обвалилась, от витражей не осталось ничего.

— Жутковато, — признался Димир.

— Что-нибудь ляпнуть?

— Не-е-ет. Дай хоть раз ужастик нормально посмотреть.

— Хорошо. А то у меня что-то язык не поднимается.

Димир кинул на друга быстрый взгляд. Чтоб Миха, да ляпнуть не мог?.. Дело действительно серьёзное.

Они по очереди прошли в проём двери. Гала сразу же прошла в центр помещения, к алтарю. Димир и Миха сначала осмотрели стены... Ну, то есть, убедились, что там непроглядный мрак, в котором запросто спрячется полдесятка зомби.

Пресвитер обошла алтарь, нагнулась и открыла люк.

— Это самое святое место в храме, ни одна нечисть сюда не подойдёт...

— Пока храм окончательно не потеряет силу? — уточнил Миха.

Весёлым оптимистом он никогда не был. Скорее, его рассуждения вообще не несли какой-то определённой эмоциональной окраски. Ну хорошо, так хорошо; ну плохо, так плохо... Умалчивать что бы то ни было не в его характере. Истина дороже.

Поэтому в светское общество Димир старался его не пускать.

— Нет, пока будет цел алтарь, — возразила Гала.

Миха уважительно хмыкнул. Димир краем глаза заглянул вниз. Тьма была густой, бархатистой и крайне негостеприимной. Тут бы вспомнить о всяких монстрах, что хватают тебя за ноги из темноты, но воспоминания о том, как он в сумерках навернулся с лестницы было ярче и ощутимее.

— Не похоже, чтобы там был кто живой, — нейтрально заметил Димир.

Гала молча ударила концом посоха об пол, заставив светится его навершие, и опустила его в зияющий провал. Фонарик вышел неважный — фокусировкой света никто не озаботился, и он больше слепил, чем освещал. Но где-то внизу послышалось движение и дрожащий женский голос спросил:

— Кто здесь?..

— Пресвитер Гала, что Длани Отца Небес служит. Со мной экзорцист Миха и дэн Димир. Вам нечего бояться, выходите.

— Ох, слава Отцу, вы пришли! — воскликнуло из темноты. — Спускайтесь! Мертвецы сюда не пройдут, а мне так много надо вам рассказать, предупредить... это так ужасно...

Не успел Димир и рта открыть, как Гала уже оказалась внизу. Миха последовал за ней. М-да... Никто не хочет слушать мрачных и пугающих предостережений, которые однажды могут спасти жизнь... если прежде не доведут до тотальной паранойи и инфаркта. Димиру ничего не оставалось, как последовать за ними.

В подвале оказалось просторно, кажется, он занимал всю территорию храма, а не только его фундамент. Несколько кроватей, полки по всему периметру и алтарь по центру.

— Как хорошо, что вы пришли! Я... О, святой отец! — К ним выбежала девушка в простом белом платье, прижимая руки к обширной груди, которая этим самым платьем была недовольна. Девушка с разбега бухнулась на колени, схватила подол мантии пресвитера, прижала к груди и посмотрела на Галу снизу вверх сияющими в темноте голубыми глазами. — Я согрешила, я так согрешила! Я... я не хотела, но мне пришлось проклясть моего брата. Он творит чудовищные, чудовищные дела, вся деревня погибла, только я выжила, он считает меня милой сестрёнкой... но я не могу больше его покрывать!..

— Кажется, я такое уже где-то видел... — задумчиво произнёс Димир.

— В порнухе? — уточнил его друг.

— Точно! — Подозрительный взгляд. — А ты откуда знаешь? Тоже этот ролик смотрел?

— Классический сюжет, однако. «Падре, я согрешила!» На колени, в слёзы, а ещё в процессе могут участвовать розги.

Гала кашлянула, выдернула из рук девушки мантию и отступила на шаг назад. Уточнять свою половую принадлежность она не стала, но смутилась порядочно.

— Кхм, — кашлянул Миха. — Девушка, объясните всё по порядку. Начиная с имени.

— Я... — Она приподнялась, посмотрела на него с надеждой и смиренно опустила плечики. — Я Таисия Дон, дочь бортника. Мой брат, Вернон Дон — он... он...

Голубые глаза наполнились слезами. Димир не выдержал, прижал к себе девушку за плечи. Лучший вариант, если причина расстройства не вы.

— Мой брат колду-у-ун... — глухо заныла Таисия. — Он... Года три назад он уезжал в куда-то по делам. Мёд продавать. У нас тут хороший мёд, из луговых цветов, попробуйте обязательно. Ой. Ах, да... Мой брат... он был влюблён в Мико, жену горняка... Тот баловался, — всхлип, — медовухой и часто бил супругу. Мой брат... он подкатывал к ней, я знаю, я же сестра, я всё видела, всё-всё!.. Но Мико была верна своему выбору, говорила, что они обвенчались перед Отцом и это всё меняет... И что Вернон... Вернон её оскорбля-а-а-ет...

Димир прижал к себе девушку крепче, покачиваясь из стороны в сторону. Рассказ прервался по техническим причинам.

— И вот три года назад, — продолжала она, — когда он вернулся из поездки, Мико вдруг изменила своё решение. Они начали тайком встречаться. Я была очень рада за них, ведь Вернон действительно любил Мико... Она забеременела и... И как только об этом стало известно всем, М-мико... Она... Она убила себя, повесилась! Понимаете? Повесилась!

Друзья переглянулись. Самовольный уход из жизни и здесь считался грехом. Помирать разрешалось только от не подконтрольных пациенту факторов или во имя вящего блага Церкви.

— Для Вернона это стало ударом. Он... он был страшен! Он в ярости кинул стулом в стену и впервые поднял на меня руку. Он меня ударил! Меня! Мой старший бра-а-атик! — Таисия взвыла, захлёбываясь слезами.

Гала отошла, демонстративно прочищая ухо. Но девушка на неё уже не смотрела, прижимаясь всеми прелестями к Димиру и, иногда, поднимая на него свои голубые глазищщи.

— А через два дня он уже ходил к жене другого горняка. И к жене мельника. И дочери старосты, а ведь она была совсем крошкой!.. Я молчала, боялась. Я видела, видела, что что-то не так!.. О, если бы я тогда сказала нашему священнику, Куаню! Просто взяла и сказала бы! Поделилась бы сомнениями. Но нет, я боялась. Боялась брата. И боялась за брата. Я глупая, да?..

Таисия впилась требовательным взглядом в Димира.

— Ну что ты, — неловко сказал он, убирая от её лица светлую прядку. — Ты просто заботилась о брате.

— Наверное, лучшей заботой было бы обо всём рассказать, — девушка прижалась лбом к его рубашке. — Через месяц после смерти Мико погиб её муж. Его нашли с выдранным сердцем возле погоста. Староста ничего такого не подумал, нет... Ну упился опять, ну жену поведать ходил, ну уснул на могилке, а тут какой-нибудь волк мимо проходил... и не прошёл мимо. Потом пропал его брат. Его косточки нашла я, рядом с пасекой... Тогда староста всем запретил ходить поодиночке и собрал отряд, чтобы убить того волка, вкусившего человеческой крови... Только это был не во-о-олк...

Почти успокоившись, Таисия вновь разнылась.

— ...это была Ми-и-ико, мёртвая Ми-и-ико, понимаете?.. Она убила всех их. Десяток взрослых мужчин! Ничто её не брало, ни оружие, ни святое слово, ни — Прости Отец! — древние обере-е-еги... А потом мой брат... Мой брат утешил вдов и...

— Через год они покончили с собой, восстали из мёртвых и начали убивать? — уловил Миха систему.

— Угу-у-у... — простонала Таисия.

— Но почему об этом никто не доложил? — не поняла Гала.

— Так Куань, священник наш, в том отряде был! Он крепкий малый, Длани Отца служил. Так и полёг. А когда они не вернулись, мы с собаками нашли их тела... На нас что-то напало, мы едва убежали. И просто побоялись пройти через лес к железной дороге. Мы запирались в домах, думали, мертвяки не смогут открыть двери, но...

— Однажды они смогли, — безжалостно припечатала пресвитер.

— Угу-у-у... — ныла девушка.

— Ты знаешь, что случилось? — осторожно спросил Димир.

— Это мой брат, это всё он!.. В той поездке он... он нашёл где-то эту чёртову магическую книгу! Он приворожил Мику! Она встречалась с ним, не хотела, но встречалась, хотела убежать, но не могла устоять, шла на его зов... Она решила, что смерть... смерть поможет ей убежать, вырваться, но это оказалось не так... А потом он приворожил Режу. Алю. Госю. Боже, они все там, наверху, ходят, не могут уйти и не могут остаться.

Димир снова прижал её к себе, давая выплакаться. Такая хрупкая... нежная... столько всего пережила... Сколько она в себе это носила?.. Три года? Чудовищная тяжесть, чудовищные сомнения. И, наконец, почти предательство. Во благо, конечно, но всё равно предательство.

— Сколько живых осталось? — деловито спросил Миха. — И сколько тут бродит мёртвых?

— Только мой брат и я. Он в доме старосты, дом защищён от мертвецов. Это было в той же книге!.. Он собирается уходить из этого проклятого места, но я знаю, что мертвецы пойдут за ним, куда бы он не направился, и будут нападать на всех, кто окажется рядом. Я... я не могу. Я боялась, я молчала, но я не могу позволить, чтобы кто-то ещё так страдал...

— Это ты наслала проклятье? — уточнила Гала.

— Да. Я... я оживила молитвами алтарь, но я же не священник, я не знаю, как бить тревогу. Я подглядела в Книге проклятье и... использовала его, зная, что Церковь не оставит это без внимания. — Таисия подняла голову, посмотрев на Димира благодарным взглядом. — И вы не оставили.

— А сколько мертвяков-то? — снова спросил Миха.

— Я не зна-а-аю!!! Много!!! Что, думаете, я следила за каждым шагом брата?! Я боялась и до сих пор боюсь! Я даже не знаю, может ли он управлять этими мертвецами, или они пришли по его душу! А вдруг он уже там, снаружи, вместе со всей своей армией... ждёт меня. И улыбается. Он в последние годы так улыбается... так... Я его бою-у-усь.

— Не бойся. — Димир прижался подбородком к её макушке. — Мы тебя защитим.

— Ага. Только убьём твоего брата — и всё сразу станет хорошо, — кивнул Миха.

Друг украдкой показал ему кулак. Экзорцист развёл руки в жесте «Что?» И то правда. У местных инквизиторов философия проста: «Нет колдуна — нет проблемы». Все заклинания, все проклятья, все неучтённые последствия исчезают со смертью автора. Если, конечно, колдун не делает артефакт... Но и это не проблема — обычно с колдуном торжественно сжигают все его вещи. И устраивают всенародный праздник.

Димир сделал себе пометку при случае подкинуть дровишек и хорошенько поплясать.

— Я... я не хочу смерти моего брата, но... Боюсь, он давно уже мёртв. Мёртв с того момента, как только прочитал первое заклинание. Тот, кто ходит с его лицом — это не он. Это настоящее ворово отродье!

— Ну, давайте нанесём ему визит, — зевнул Миха. — Быстренько убьём, пожрём и баиньки.

— Как ты можешь?! — шокировано воскликнул Димир.

— Война войной, а обед по расписанию. А ты лучше отпусти романтичную особу, по-ходу, это заразно.

— Ну и шуточки у тебя!..

— Ты никогда не жаловался. Ладно, поехали. Гала, поизображай Гэндальфа, пока мы не выберемся из подвала... э-э-э... подсвети нам, но на улице убери. Думаю, мы сможем пройти к дому старосты, не привлекая лишнего внимания. Димир, на тебе девушка, смотри, чтоб её не загрызли... Но лучше пусть загрызут её, чем тебя, понял?

Димир нахмурился и задвинул Таисию за спину. Миха понимающе усмехнулся. Юная дева, да вся твоя, да глядящая на тебя как на героя... Тут и чёрствое сердце успешного бизнесмена не выдержит.

Они по очереди вылезли из подвала и вышли на улицу. Стемнело. Димир уже отвык от этой всепоглощающей тьмы, сопровождающей мир без электрических фонарей. Снова зарядил моросящий дождь, влага настолько пропитала воздух, что газом его можно было назвать с трудом. Вода скреблась по горлу, пытаясь попасть в лёгкие, вызывая нехороший, влажный кашель и мысли о предстоящей простуде.

— Ты помнишь куда идти? — спросил Миха. Его очертания больше ощущались, чем были видны.

— Д-да... Тут, соседний дом... Н-надо идти вдоль забора, не заблудимся, — заикаясь, пробормотала Таисия, прижимаясь к Димиру.

Тот нахмурился. Если всё было так близко, то почему Вернон их ещё не заметил и как-нибудь не прореагировал?..

— Мне страшно, Дими-и-ир, — громким, плачущим шёпотом проговорила девушка. — А вдруг он меня убьёт?.. Ну, экзорцист. Я ведь тоже колдовала...

Мужчина сжал зубы, но промолчал. Местные к любым проявлениям колдовства относились неадекватно и действительно могли убить девочку за проклятье и за то, что она так долго покрывала брата.

— Давай сбежим?.. — продолжала шептать Таисия. — Они сильные, они справятся... А мы тихонько сбежим, отправимся туда, где нас никто не знает... Я знаю, Димир, ты не такой, как они, ты особенный...

— Берегись!!!

Окрик Михи опоздал. Нечто швырнуло Димира в сторону, отрывая от Таисии. Он с чавканьем упал на влажную землю и проехался пару метров по грязи. Мужчина вскинул голову, но видимость не улучшилась за эти мгновения. Он прислушался к ощущению. Миха. Гала. Таисия...

И десяток мертвецов вокруг.

— Ве-е-е... ма-а-а... се-е-е... — стонали они.

— Это парни! — завопила Гала. — Вор подери, это парни!

В следующее мгновение Миха вскинул лук и направил золотую стрелу в сторону Таисии.

— Нет! — рыкнул Димир и, как в плохих боевиках, кинулся спасать любимую из-под удара.

Оттолкнуть-то он её оттолкнул, но золотая стрела попала в него.

— Димир! — воскликнул друг в духе тех же боевиков.

— Тащи его в дом, живо! — не растерялась та, для кого эти боевики были реальностью.

А Димир медленно опустился лицом в грязь.

* * *

Очнулся он от настойчивого запаха гари. Было тепло. Мокро, но тепло. Светло. И чуточку нервно. Всё тело затекло, пошевелиться удалось со второй попытки... чтобы обнаружить, что руки связаны за спиной. Щекой он упирался во что-то мягкое, пахнущее псиной. А ещё Димиру было тошно. Не так тошно, будто съел несвежее мясо, а тошно, будто жизнь потеряла смысл, мир катится в тартарары и ничего хорошего больше никогда не будет.

— Она его приворожила! Эта сука его приворожила! Не могу поверить!

Голос был определённо Михи. Его же интонации. И его же волнение, заставляющее дрожать что-то в диафрагме Димира. Но он не понимал, почему друг так нервничает.

— Да, приворожила, — отвечала Гала. — Ведьмы делают это, знаешь ли.

— И я не заметил!

— Если бы заметил, насторожилась бы я. В момент создания заклятия его может увидеть только другой колдун, причём очень опытный.

— О, как здорово. И почему, говоришь, я не могу прямо сейчас пойти и убить суку?..

— Потому что она сбежала. Потому что она выросла в этих лесах. И мы не знаем, сколько у неё зомби. А ты, уж извини, но ходишь по лесу как лось во время гона.

— Димир.

— Да плевал я на это! Я её найду и убью! И с каждой секундой она уходит всё дальше!

— Ты ранен, Миха. К утру Лук залечит твои раны и восстановит силы, тогда и убьёшь её. Меня тоже не радует, что ведьма гуляет на свободе, но это не повод бежать куда-то сломя голову.

— М-м-м...

Это подал голос Димир. Его с причитаниями посадили вертикально, напоили, потеребили, но рук таки не развязали.

— Где... Таисия?.. — спросил он, с трудом разлепив глаза.

— Сбежала. Ты как?

— И правильно, — твёрдо кивнул Димир. — Ты же пытался её убить.

— Потому что на нас напали зомби. Парни-зомби. Думаешь, Вернон их для себя привораживал?

— А почему нет? Что за дикс... дискриминация?

— Песец. Ты точно не в себе. Ну, допустим, нам об этом сказали свидетели.

— Сви... свидетели?

— Вернон и его подружка. Кажется, она была дочерью старосты. Самая молодая, продержалась дольше всех. Они-то нам и сообщили, что их подельница Таисия подставила их, вызвав сюда экзорциста.

— Пусть это они мне сами скажут.

— Это сложно технически. — Миха махнул рукой куда-то в строну.

Димир прищурился, фокусируя взгляд. Чёрная продолговатая штука с дымком. А-а-а... обгоревший труп. Два обгоревших трупа.

— Эт ты их керосином? — не понял Димир.

— Луком. Ну же, очнись! Хоть прореагируй как-то на то, что я убил двух человек!

— За моралью — это точно не ко мне... Значит, у тебя только твоё слово против неё. Слово убийцы, чей мозг захватил подозрительный артефакт, против слова невинной и беззащитной девушки...

— Димир!

— Слово лучшего друга, с которым ты знаком полжизни против слова девчонки, с которой ты знаком час.

— Лучший друг в меня стрелял.

— Я целился в Таисию. А ты кинулся защищать её в совершенно несвойственной тебе альтруистической манере.

— Миха, это бесполезно, — напомнила Гала. — Он под приворотом, он просто не поверит в твои слова, какими бы верными они не были. Лучше отдохни.

— Отдохнуть? О да, конечно, я усну, когда Димир смотрит в пространство глазами зомби. А вдруг он вспомнит, что он вообще-то умная сволочь, освободится от верёвок и прирежет нас во сне?..

— А он на такое способен?..

— В трезвом виде — нет, разумеется. Но чего ждать от этой марионетки, я не представляю. Ты посмотри, он даже в разговор не вмешивается, если к нему напрямую не обращаются!

— Димир!

— Да, это совсем странно. Ложись уже, герой.

— Слушай, но ведь как-то эти женщины кончали с собой? Как-то освобождались от этой затуманивающей мозг хрени.

— Это тёмная магия, Миха. Я — пресвитер Длани Отца Небес. Я не разбираюсь в тёмной магии. Я знаю только один способ снять заклинание — убить колдуна. Чем мы и займёмся. Утром.

— Слушай, а у вас тоже есть легенды, что поцелуй истинной любви может разрушить любые чары?..

— Допустим. Но это только легенды. Ничем и никем не проверенные. Да и где мы возьмём истинную любовь? Он всего две недели в этом мире. Девочки в бухгалтерии от него, конечно, без ума, но они далековато, чтобы устраивать тесты.

— Слушай, а может ты?

— Что я?

— Поцелуешь его. Ну, то есть, ты его истинная любовь.

— В одном он прав — с твоим мозгом что-то не так.

— Да ладно. Ты к нему точно не равнодушна. Зачем тогда его постоянно оскорблять и следить, как к нему относятся в бухгалтерии?..

— Если я его поцелую, ты от меня отстанешь?..

— Да. Клятву о неразглашении дать?

— Было бы неплохо.

— Клянусь ни перед кем не разглашать сей позорящий тебя факт. А теперь — целуй!

Послышался тяжёлый вздох, шуршание одежды. Ощущения Димира коснулось что-то донельзя тяжёлое, усталое, отчаявшееся.

— Осмысленности в глазах не появилось, — заключила Гала. — Теперь ты пойдёшь спать?..

— М-м-м... Слу-у-ушай, я недавно смотрел фильм...

— Смотрел что?..

— Типа представления. Так вот, там была сказочная история о том, что злые чары разрушились под воздействием материнской любви. И слышал о том, что есть такая история про сестринскую... Может, и дружба сойдёт? В конце концов, я провёл с ним больше времени, чем кто-либо ещё...

— Хочешь его поцеловать?

— В фильме... то есть, постановке, обошлись объятьями.

— Так обними его, и пошли уже спать!

Шорох одежды. Тяжёлое дыхание. Ощущение улавливает нездоровую нервозность, будто кто-то перепил энергетиков и зажевал их метом. Рядом — что-то слишком горячее, оно окружает, стискивает, шепчет на ухо:

— Ну, давай же, очнись, Димир! Хм... Он, кажется, вырубился...

— Димир!!!

В этот раз декораций не было. Платья, улыбки и даже сам разговор — это всего лишь имитация нормального разговора, но ничего нормального в астральном общении не было. Димира накрыло ощущением безграничной, всепоглощающей уверенности, не имеющей какого-либо определённого оттенка. Просто могу. Могу всё.

А в голове настойчиво всплывали знания. «Украсть сердце» — это не идиома, это буквально. В мире энергий расстояния имеют иные, причудливые правила и вполне может оказаться так, что сердце продолжает биться, находясь в руках человека, убежавшего на другой конец ойкумены.

Что не буквально, так это «сердце». У энергетики такого органа нет, колдуны просто берут одну из частей, которые невозможно восстановить, без которых обойтись либо совсем нельзя, либо очень сложно.

И вот человека тянет. Он хочет убежать, но не может. Он хочет жить, но не может: удалённое «сердце» бьётся, но не так, чтобы очень.

Зависимость. Рабство. Приворот.

Больше дровишек ведьмам в костёр! Особенно тем, кто «просто хотел любви», не отрастив себе мозги.

Избавиться можно тремя способами. Отрезать себе «сердце» и постепенно вырастить себе новое. Но это очень больно, требует немалой отваги и умений, а главное — времени. Можно передать проклятье добровольцу, в легендах этот метод освещён как «поцелуй истинной любви». На добровольца заклятье будет действовать медленнее, и есть шанс, что с годами оно вовсе сойдёт на нет.

Третий вариант — самый простой и беспроблемный.

Убить ведьму.

Димир очнулся, тяжело дыша. Сердце стучало где-то в глотке, в носу появилось жжение, словно вот-вот пойдёт кровь. Под волосами что-то шевелилось, будто нейроны получили слишком много новой информации и теперь спешно перестраивались.

Он лежал на мягкой медвежьей шкуре. Руки по-прежнему связаны за спиной. Неподалёку — громкое сопение и лёгкий храп. Димир повернул голову, неожиданно ясным взглядом окидывая помещение. Богатая обстановка для местного захолустья. Кровать аж двуспальная. На ней валетом расположились Миха и Гала. Но одеяло, похоже, досталось Димиру...

Он прикрыл глаза, мысленно потянувшись к Таисии. Та нашлась легко — где-то неподалёку на востоке, целеустремлённо идущая куда-то, подсвеченная лучами рассвета. Димир огляделся по сторонам, пытаясь найти, чем бы сподручнее её убить. Просто остановить сердце или шею пожать — не вариант, люди слишком хотят жить, и мужчина не был уверен, что в прямом противостоянии воли он сейчас может одержать победу.

А вот заставить её оступиться и напороться на острый сук, да прямо под рёбра... Да, тут она бы не успела ничего сделать.

Но, к сожалению, древесные папоротники были оскорбительно целыми и мягкими.

Димира кольнуло сожаление — она ведь такая, такая!.. Но он воспринимал его несколько отстранёно, словно сам ещё не до конца проснулся, и чувства были не его, а как бы сюжетные.

Димир следил за ней, долго. Терпеливо дожидался подходящего момента, чтобы раз и наверняка, чтоб уже не встала. И вот Таисия встала на краю овражка, прикидывая дальнейший путь.

Раз — толкнуть её между лопаток.

Два — с силой двинуть голову виском о плоский камень.

И всё. Пустые глаза смотрят на вспаханную изящными ручками землю. Люди редко думают, что могут умереть так нелепо. Словно случайности над ними не властны.

Словно только их воля правит миром.

Димира швырнуло в тело с чувством болезненного облегчения. Восприятие разбилось на осколки и вновь собралось — но уже более-менее нормально. Ни следа той слепой покорности, того желания защищать Таисию во что бы то ни стало... Или желания её так же убить. Тут только он, с затёкшими руками, потянутыми мышцами, в промокшей одежде и очень усталый.

Только он...

— Димир?

Ах, ну да...

— Да, Аудор, — прикрыв глаза подумал он.

— Ты в порядке?..

— Да... Теперь, да. Спасибо за помощь.

— Не за что.

— А, ещё. В меня попала стрела экзорциста.

— Заклинание, наложенное не на того человека, действует в разы слабее. Мне пора. Удачи.

— И тебе.

— Мне она не нужна.

С лёгким смехом присутствие абсолютной уверенности исчезло. Димир глубоко вздохнул, успокаиваясь. Мысль о том, что Аудор напрямую его контролировала, вызывала панику. И имела под собой все основания. Неизвестно, кто и что она.

Димир телекинезом развязал узел на руках, размял запястья и аккуратно сложил верёвку. Конечно, можно было её сжечь или порвать — это потребовало меньше усилий и внимания, — но она, чай, не казённая, ещё в походе пригодится. Затем он переоделся в сухое, разорил запасы съестного и с комфортом устроился ужинать или, скорее, завтракать за столом. Могучий экзорцист и воин длани Отца Небес продолжали мирно посапывать.

«Не похоже, чтобы Аудор считала это чем-то из ряда вон, — продолжал размышлять Димир. — Угу, конечно, нужны ей командные игроки, а сама в команде играть не умеет. Ладно в этот раз интересы сошлись, а если нет?..»

Он был знаком с одним очень неприятным косяком человеческого сознания: инертностью. Сознание не любит актуализировать информацию и чаще всего пользуется устаревшими образами. Но жизнь не стоит на месте, условия меняются, а люди — растут. И тут Димир как-то не учёл, что обычная земная девочка может не просто завоевать трон, научиться всяким сверхъестественным штучкам, но и стать... чем-то. Чем-то настолько уверенным, что походя как минимум подавляет волю.

Гала зашевелилась, потянула носом и подняла голову от подушки.

— Надо же... Ты действительно освободился.

— И тебе доброе утро, — меланхолично ответил Димир. — Завтракать будешь?..

— Ты в порядке?

— Вполне.

— Неужели объятья действительно помогли?..

— А, может, твой поцелуй?.. — Димир улыбнулся, но посмотрев на стремительно побагровевшую Галу, сжалился: — Скорее, объятья в комбинации с золотистой стрелой, от которой мне до сих пор как-то не по себе. И жрать хочется.

Миха совершенно по-граждански натянул на голову подушку и пробурчал что-то недовольное.

— Вставай, Рэмбо, пора мир спасать.

— Рэмбо мир не спасал. Он убивал кого ни попадя, а потом плакал в уголке от осознания тщетности бытия.

Такого Димир в упор не помнил, но спорить с инерпретацией не стал.

— Хорошо, тогда... Супермен, вставай, пора мир спасать!

— Скажи Лексу, что я опоздаю на стрелку.

Тут Димиру пришлось притормозить. Сражаться с Михой на поле киновселенных было бесполезно. Это нормальные люди после работы шли домой усталые, а он: «Новый изврат человеческой фантазии, ом-ном-ном!»

— Я без тебя пойду ведьму убивать.

— А сдюжишь?..

— Если нет, мой бездыханный труп будет на твоей совести.

— Ты где у меня её видел?

— Вон тот товарищ, — Димир кивнул на Лук, — утверждает, что она у тебя есть. Будешь оспаривать?

— Я до сих пор не понимаю, почему ты не адвокат...

Гала вздохнула, вылезла из кровати и поплелась наружу. Чужих в свои перепалки друзья давно не втягивали, но и слушать это окружающим тоже быстро надоедало.

— Так что, обнимашки или поцелуй?.. — над спинкой кровати показалась взлохмаченная голова с горящими глазами.

— Какой-то нездоровой энтузиазм для твоего возраста, не находишь?..

— О, да ладно. Мы ещё в школе поклялись никогда не взрослеть.

Такого Димир тоже не помнил, но спорить опять не стал. Вместо этого он спросил:

— А какой тебе ответ больше хочется?..

— Хм... Конечно, почесать себе Эго нашей великой дружбой было бы неплохо. Но я за то, чтобы помогла Гала — желаю счастья в личной жизни, с любовью, Пух.

— Там не так было.

— Не важно. Так как, обнимашки или поцелуй?

— Не знаю, — вздохнул он. — Мне кажется, тут какой-то третий вариант.

* * *

Этот «третий вариант» они нашли к обеду.

— Велико могущество Отца Небес. — Гала смиренно поклонилось солнцу. — Не оставил без наказания нарушившую заветы.

Димир чуть дёрнул уголками губ.

— Тут скорее поработала Мать Земли, — авторитетно заявил Миха. — Почва осыпалась и камень попался.

— Мать не склонна к жестокости. Да и было это на рассвете, в ведомости Отца, — отрезала пресвитер.

— Не будем разводить тут теологический спор, — вмешался Димир. — Поблагодарим обоих, а сами — встряхнёмся. Вряд ли нам второй раз так повезёт.

— Ладно. — Миха выбрался из оврага. — Только ты с ведьмами больше не обнимайся.

— Ничего не могу обещать. Все женщины — ведьмы, и сердце украсть могут без всякой чёрной магии.

Гала посмотрела на них, вздохнула и начала читать заупокойную молитву. Ждать, когда эти двое закончат — бессмысленно.

Они не закончат никогда.

Сноски:

«Праздник, обед и завтра» (исп.)

[Обратно]

The Need

Гаснут золотые ворота,

Чей-то голос скажет: «Лети».

Надпись на дверях туалета:

«Будешь на Земле — заходи».

Звёздочка сверкнёт у порога,

Догадайся, сколько ей лет.

Выйдешь на пустую дорогу —

Щёлкнет за спиной пистолет.

Наутилус, «Берег»

Димир смотрел в окно и кутался в тёплый экзорцистский плащ.

Лето — не иначе как специально для гостей из другого мира, — выдалось на удивление дождливым. Каждое утро начиналось с плотного тумана, из-за которого даже поход в клозет становился испытанием. Днём небо загораживала серая однородная масса, создающая впечатление, что эту планету освещает не приличная звезда главной последовательности, а безжизненный белый карлик. Не то, чтобы на обычных звёздах кипела жизнь... во всяком случае, точно не органическая... В общем, сквозь облака местное светило выглядело очень неубедительно.

А по ночам гуляли ливни.

Люди ворчали, ругались, вопрошали, чего Отец на них разгневался... Это вселяло надежду, что непогода когда-нибудь закончится. Было бы хуже, если бы местные хихикали и заявляли: «То ли ещё будет! Вот подожди пару недель, туман будет такой густой, будто облака укрыли всю землю».

Миха старательно тренировался, не расставаясь с Луком и в ванной. Наверное, он и не заметил, что весь мир погрузился в депрессивные настроения — у него же была цель жизни, новая, такая вкусная информация и куча классной еды с необычными вкусами. А Димир... он гнал от себя апатию как мог: начал качаться, вспоминая все виды спорта, которыми он когда-либо занимался; знакомился с новыми людьми, читал местные книги, но...

Но.

Ещё совсем недавно Владимир самоуверенно полагал, что легко впишется в этот мир. Какая разница? Люди — они везде люди, надо всего лишь узнать их и показать, что сам такой же. Ага. Конечно. Что-то похожее с ним было, когда он, желая подтянуть свою магию, открыл какую-то книгу по буддизму и утонул в обилии незнакомых слов. Когда нашёл их значения — оступился на том, что в самих объяснения много непонятного. А когда ему показалось, что он разобрался, слова снова обманули его: притворялись понятными по отдельности, но разбегались, хихикая, при попытке сложить их вместе.

Тогда он перешёл на более популярную литературу, которая подтвердила, что дело не только в терминах, это просто иное. Слишком сложное и... совершенно не его. Наверное, так же чувствуют себя люди, пытающиеся изучить новый язык в солидном возрасте: огромный пласт взаимосвязанной информации, к которой не знаешь, как подступится, чуть куда двинешься — ошибка, ни в чём нельзя быть уверенным. И умный, умеющий и, главное, привыкший изъясняться человек превращается в умственно отсталого персонажа с задержкой речи.

К примеру, деньги здесь не имели значения. Нет, они были, но в изначальной своей функции — как инструмент, упрощающий обмен ценностями. Но сапожник мог запросто отказать клиенту, чьё приветствие ему не понравилось, а трактирщик — налить человеку, что показался ему слишком потерянным.

Конечно, какие-то ранги существовали. Здесь не настолько сошли с ума, чтобы считать всех равными и одинаково прекрасными. Но эти ранги были какими-то эфемерными... будто очки уважения. Вот этот — уважаемый человек, а вот этот — не особо. Причём, причины, по которым уважение выдаётся тоже виделись Димиру весьма смутно... Вежливость, да, но не лесть... Общественные заслуги, но без навязчивости... Помощь, но не всякая...

И популяризаторской книжки нет.

Из мира, в котором если у тебя есть деньги, то никого не волнует какой ты, Димир попал в мир, где вопрос «Кто ты?» определяет, будешь ли ты сегодня есть. Это не смертельно, просто... утомительно, да... Димир устал.

Да ещё погода эта...

— Привет. Как ты себя чувствуешь? — В комнату осторожно заглянул Миха.

С эмоциональными «муси-пуси» у него по-прежнему была беда, но чисто на логике он догадался, что не видеть друга пять дней подряд — это не очень-то нормально.

— Старым, — проворчал Димир. — Холодно постоянно, да ещё и суставы ноют от сырости. Представляешь? У меня и ноют суставы. Пора меня в дом престарелых сдавать.

— Эм... — Михаил зашёл в комнату, стараясь не отходить от двери.

Он небезосновательно полагал, что ему могут настучать по голове за исследовательский эгоизм. Точнее, не по голове — они же взрослые люди.

Бить его будут в совесть.

— Может, ты отойдёшь от местного совсем не герметичного и продуваемого окна, закроешь ставни и пересядешь к камину?

— А ты мне принесёшь кружку горячего шоколада, чтобы страдать было сподручнее?

— Тут ты неправ. В последнее время страдать модно именно на подоконнике.

Димир фыркнул и обернулся. Миха старался выглядеть виноватым и обеспокоенным, но актёр из него всегда был неважным. Его буквально распирало от счастья, желания что-то делать, бегать, прыгать и бороться с нечистью — магический допинг действовал исправно. Настолько, что сейчас Михаил казался младше лет на пять — Лук постепенно приводил его тело к идеальной физической форме.

А ещё говорят, что старость не болезнь.

— Ладно. Хорошо. Для здоровья действительно полезнее страдать у камина, — признал Димир и поплёлся менять дислокацию.

Комнату ему выделили аскетичную, но просторную. А, главное, камин в этом мире был точно такой же нормой, как в России — батареи.

— Может тебе, это... книжку принести? — осторожно спросил Миха, но тут же осёкся. Местное письмо по структуре напоминало иероглифическое, и изучению поддавалось неохотно. А Димиру, в отличие от «главного героя», грамматику никто прямо в мозг не загружал. — Ну... или по бабам?

— Ещё хуже.

Мало того, что нравы здесь были пуританскими — до свадьбы ни-ни, а после — только для размножения, так ещё и в моде масса под центнер. Оно и понятно, избытка пищи тут нет, и лишние килограммы являются символом достатка. Но одно дело понимать это умом, и совсем другое — принимать.

Димир подозревал, что через годик эти дамы покажутся ему очень красивыми и привлекательными, но пока его эстетическое чувство на такое не поднималось и требовало моделей.

— Э-э-э... я что пришёл-то, — задёргался Миха. — Олсо обещал показать способы ориентирования при такой видимости... Хочешь со мной?

— Только простуды мне не хватало. Иди сам, Супермен. Небольшая меланхолия меня не убьёт.

— Но может превратить в унылого обывателя. Это хуже смерти.

— Хорошо, в унылого обывателя я тоже превращаться не буду. Обещаю.

Миха вздохнул, но подумав, что сделал всё что мог, и удалился.

А Димир продолжил тупо пялится. На этот раз — в огонь.

В этом мире для него места не было предусмотрено. Его навыки купли-продажи и организации здесь оказались никому не нужны. Автаркия и контр-потреблятство прилагаются. Причём, не как в СССР, здесь из-за природной изоляции всё-таки удалось убедить народ, что не в шмотках счастье. Но и на торговле образованием не заработаешь: «Всё в руке Отца», «Надо прожить свою жизнь достойно», «Негоже нарушать гармонию Матери» и всё в таком же духе. В научном познании никто не заинтересован, либо Димир таких ещё не нашёл...

— Блять!

Мужчина шарахнулся от камина, но было поздно: из огня выстрелило щупальце, схватило его и потащило внутрь. Димир и пикнуть не успел, как оказался лежащим спиной на прогоревших дровах, а напротив него была...

— Аудор?.. — недоверчиво спросил Владимир, медленно осознавая, что ему, конечно, жарковато, но шашлыком он почему-то не становится.

— Привет, — улыбнулась жен... девушка. Она вся состояла из пламени, буквально. — Извини, что так резко. Чрезвычайные обстоятельства.

— Ка... — «Какие ещё обстоятельства?!» хотел спросить Димир, но не успел.

Аудор засунула руку ему в грудь.

Димир выгнулся от неожиданного жара. Рот открылся в попытке закричать, но воздух в лёгких сгорел.

— Смотри, какой милашка. — Аудор сжимала в кулаке толстого чёрного извивающегося червя. — Димир, познакомься, это депрессия. Депрессия, знакомиться не предлагаю, жить тебе и без того осталось недолго.

И разорвала его пополам.

Червь бешено завертелся, неумолимо распадаясь в чёрный дым, а девушка улыбнулась и нависла над Димиром, остановившись в паре миллиметров от его носа.

— Ну как, полегчало? — спросила она невинно. Ответа не последовало: мужчина спешно проверял, не сгорели ли у него лёгкие. — Извини, что через огонь, но местные боги не любят гостей, а излучение пламени меня немного маскирует.

— Не л-любят г-гостей? А кто?!

— Когда это боги обращали внимание на людей? Одним больше, одним меньше, подумаешь... — она опустилась ниже, прижимаясь упругой огненной грудью. — Это как леснику муравьёв считать. В крайнем случае посчитает муравейники, но не отдельных букашек. Но вот если на его территорию заберётся кто-то, такой же как он...

— Ты... богиня?

— Да... — с придыханием произнесла Аудор, почти целуя. — Войны.

— Не похоже что-то...

— Так войны же, а не воинов. А её устраивают не солдаты, а короли...

Она опустилась ниже, прижимаясь губами, и...

— Димир!!!

Крик прошёлся по нервам жидким азотом. Кто-то дёрнул его за руку, вытаскивая из камина.

— Во имя Отца! Во имя правды и истины! Изгоняю тебя, нечестивое создание! — с яростью воскликнула Гала, направляя посох на камин.

Аудор усмехнулась и растворилась в пламени за мгновение до того, как святое оружие вспыхнуло белым светом.

Димир перевернулся на спину и проморгался. Комната после огня казалась почти чёрной и очень холодной. Такой... приятно-холодной, потому что Димир сейчас сам себе напоминал раскалённый кусок металла.

— Ты как? — Пресвитер быстро ощупала его восхитительно холодными руками на предмет ожогов. — Тебя надо к целителям. И сообщить о нападении.

— Ч... что это было?.. — Перед глазами Димира плыли круги, и, кажется, его раздевали. Освобождали от раскалённой одежды.

— Наверное, саламандра. Я о них слышала... в сказках. Они принимают соблазнительный облик и заманивают мужчин в огонь. Те не испытывают боли, пока не становится слишком поздно... И тогда огненные девы наслаждаются их муками.

— То есть, это... не настоящая?

— А у тебя много знакомых, что могут жить в огне?..

Димир промолчал. Мозг уже достаточно остыл, чтобы не объяснять радикальной монашке о всех потенциальных возможностей его знакомых. Мужчина не знал, способна ли реальная Аудор на такие фокусы... Вполне возможно. Но версия с двойником звучала убедительно, хотя бы потому, что эта девица была... иная.

— Встать можешь? — спросила Гала.

— Мне... мне лучше на улицу.

Идея была дурацкой, но...

— Да, ты прав. Ванну набирать долго, а тебе нужно остыть. Пойдём, я выведу тебя, потом побегу за целителями. Попытайся далеко не убредать, хорошо?..

Димир кивнул, не совсем уверенный, что в таком состоянии он вообще сможет куда-нибудь идти. Но пресвитера это не смутило: она закинула его руку себе на шею и потащила как пьяницу.

Под дождём действительно стало легче. Мужчина поднял голову, чувствуя, как по лицу стекают капли воды, и... ощущая, что он на улице не один.

— Здравствуй, Димир, — послышался голос Аудор так чётко, будто произносился прямо в голове.

Он обернулся. Девушка... женщина стояла в четырёх метрах от него. Капли стекали по кожаному плащу с глубоким капюшоном.

— Ты ко мне в огненном виде не приходила? — уточнил он на всякий случай.

— Зачем бы мне делать это? — она плавно подошла ближе, остановившись ровно в зоне дружеского комфорта.

— Мало ли... говорят, местные боги не любят конкурентов.

Он испытующе посмотрел на Аудор. Та не смутилась, только мягко улыбнулась

— Верно. Но местные уже давно забыли, что значит быть человеком.

— И что это значит?

— Это значит, что встреча не обязательно должна быть личной. Иногда достаточно позвонить.

— Так тебя здесь нет? — Димир прикрыл глаза. Веки отсекли изображение серой мути, от потоков дождя... Но Аудор продолжала стоять там же.

— Нет, — спокойно подтвердила она. — Я просто визуально-слуховая галлюцинация, небольшая аномалия. Мне незачем прятаться в огне... да и будь я реальной, меня бы никакое пламя не скрыло.

— Так ты реально богиня?..

— Что-то вроде. Боги — это слишком расплывчатое понятие.

— И... как так вышло?

— Неспокойные времена, из грязи в князи — сам понимаешь, как это бывает... Так что у тебя был за визитёр?..

Димир глубоко вздохнул и прогнал перед мысленным взором всю сцену. Если Аудор сейчас галлюцинация, то бессмысленно пересказывать всё вслух.

— Фалль, — только и сказала она под конец представления. — Плохо.

— Кто?..

— Богиня, которой мне всё-таки следовало оторвать голову в своё время, — спокойно призналась Аудор, обходя Димира по дуге. — К сожалению, тогда я не понимала, что и богов можно запросто уничтожать.

— И что она от меня хотела?..

— Втереться в доверие. Сделать тебя должником — любит она делать непрошеные подачки за рубль, а потом спрашивать на миллион. Возможно, в любовницы метила.

— В твоём облике?..

— Мы похожи, — пожала плечами женщина.

Димир посмотрел на неё с сомнением.

— Были похожи, — поправилась она. — Когда-то мне предрекали, что если я выживу, я стану богиней лжи, как Фалль. Не учли человеческий фактор. Ложь — это не только обман. Это чувства, это всё то субъективное, что есть у людей, включая желание жить. Я осознавала это и могла стать кем угодно, несмотря на начальное ограничение.

— Но стала богиней войны?..

— Времена неспокойные. Возможно, потом сменю профиль... Тут ещё полдюжины богов ошивается в надежде урвать свой кусочек или просто из-за врождённой программы. Запомни главное, боги из тех, что таким рождён или создан, полностью оправдывают поговорку «сила есть — ума не надо». Возможно, они обладают бóльшим количеством информации или более эффективными схемами влияния, но это исключительно из-за опыта. Изобретательность у них близка к нулю.

— Серьёзно?..

— Да. Иначе бы им не нужны были люди. — Аудор серьёзно посмотрела на него, а затем прислушалась. — За тобой идут. До встречи и... удачи.

Она чуть склонила голову и исчезла.

— Димир! Хорош мокнуть! — раздался голос Михи. — Лягушонком станешь!

Мужчина усмехнулся и пошёл внутрь, в тепло. Он и не заметил, как все негативные последствия исчезли.

* * *

Друзья сидели перед дэном Баундом, медведеподобным мужиком, что раньше тоже практиковал стрельбу из Лука по нечисти, но отказался от артефакта, чтобы организовывать работу всех экзорцистов. Взгляд Баунда был тяжёлым и очень недобрым, но совесть Михи была чиста, невинна и слепа и совершенно не представляла, с чего ей чесаться.

А совесть Димира... кхм... не будем о трупах.

— Ладно, — наконец, сказал дэн Баунд, признавая, что психологическая атака не удалась. — Может, объясните, как это получилось, что вы двое — один Экзорцист?

Друзья синхронно подняли левую бровь.

— Да, это похоже на ответ, — кивнул начальник.

— А объясните для чужестранцев? — поднял руку Миха.

— Экзорцист — это не только подставка для Небесного Лука, — со вздохом признал Баунд. — Что толку в самом могущественном оружии мира, если не видно того, против кого его направлять?..

— Эм. Выслеживание, детективные навыки? — предложил Димир.

— Слишком долго, сложно и ненадёжно. Лук создаёт определённый коэффициент неудачливости так, чтобы экзорцист сам находил всякую магию. У обычного человека этот показатель около четырех. У экзорциста — от шести до девяти, в зависимости от начальных условий и срока службы. У тебя, — Баунд ткнул пальцем в сторону Михи, — коэффициент всего пять. А у тебя, — в сторону Димира, — целых восемь. Вы понимаете, что это значит?..

— Больше никто не будет покушаться на мой плащик, — хмыкнул Димир, погладив его по рукаву.

Форма экзорцистов действительно оказалось очень удачной: прочной, тёплой, удобной... Димир как увидел его, сразу влюбился; а как одел — отказался снимать. Теперь щеголяет в нём даже в помещении, благо, лето выдалось холодным и дождливым. Серьёзно. Получить по-настоящему качественную вещь после всемирного заговора, в котором даже самая дорогая одежда должна расползаться по швам через определённый срок.

Баунд вздохнул так тяжело, что Димиру мгновенно стало его жалко. В любом мире 95% населения — тупицы, и работать только с умными — непозволительная роскошь. И чисто по теории вероятности, если кто-то брякнул глупость, это действительно от скудоумия, а не невинная шутка.

— Это значит, что я буду маяком для неприятностей, а Михе придётся меня оберегать, — исправился Димир. — Причём я могу попадать с гораздо большей скоростью, чем он меня — спасать.

В тайне от своего здравомыслия, он был рад, что всё так обернулось, что он не остался за бортом, без места в чужом мире.

— Это очень плохая система, — скривился бывший экзорцист. — Ты не обладаешь регенерацией и достаточно мощным оружием.

— Тогда мне надо будет спасать его быстрее, — улыбнулся Миха. Он тоже был до чёртиков рад, и ему не надо было скрывать это от своего здравомыслия за его полным отсутствием.

Баунд вздохнул ещё тяжелее. В отличии от этих двоих, он понимал, что значит коэффициент неудачи в восемь единиц. У него самого такой был, и он едва выживал с полной поддержкой Лука, а когда доросло до девяти — пришлось складывать полномочия и переходить на бумажную работу.

— Я спрошу пресвитера Галу, будет ли она возиться с вами после практики, — вздохнул он, прекрасно понимая, что одной пары глаз будет маловато. — Иначе придётся искать какого-нибудь другого монаха Длани Отца, а их и так немного. Ладно... можете идти.

Друзья синхронно кивнули — отвешивать поклоны они пока не привыкли — и гуськом выбрались за дверь. Начальники — они такие, попадёшься на глаза — подкинет проблем.

Димир ненавидел начальников.

* * *

Что будет делать человек, когда узнает, что уровень его неудачи близок к смертельному? Спрячется в бункере? В сейфе в пару метров толщиной? Телохранителей наймёт, наконец? Не-е-ет. У такого осторожного человека и уровень неудачи оказался бы пониже.

Димир брёл по самому криминогенному району столицы и размышлял о логичности своего диагноза. Нет, серьёзно. Даже Миха оказался в пролёте по вполне понятной причине: он всего лишь был ходячей катастрофой. А вот Димир был тем, кто с этой катастрофой дружил на протяжении многих лет. Добровольно. И ещё понятно, как он добился успехов — местный концепт неудачи учитывал только способность вляпываться, а не проигрывать, как на Земле. При сноровке из любой проблемы можно извлечь профит.

Димир открыл дверь, над которой висела вызывающе-неопрятная вывеска «Преступное кафе», и, пригнувшись, шагнул внутрь. В нос ударил запах пива, немытых тел и громкий гомон голосов.

И да, это был реальный преступный притон.

Ка-а-ак Димир ржал, когда в первый раз на него наткнулся!.. А как он ржал, когда понял, что это не шутка!

Преступные элементы есть в любой цивилизации, это неизбежно. Эволюции не выгодно, чтобы все люди были как под копирку, всегда должен быть тот, кто думает иначе. Просто иначе. Иногда это настоящие психи, иногда — гении. А иногда всего лишь асоциальные элементы, не принимающие нормы морали. Если цивилизация вдруг накроется медным тазом, то кто-то из инакомыслящих наверняка догадается не гибнуть гордо вместе со всеми, а сбежать куда-нибудь в более безопасное место и восстановить популяцию там. Другое дело, что эволюция пока не определилась, какое мышление самое крутое, так что людям приходится жить рядом и с той шибко нежной феечкой, и с тем волосатым байкером.

Но преступники, являясь асоциальным элементами, всё равно остаются продуктом цивилизации. Своей цивилизации.

Димир представлял это в виде картины «Эволюция человека», только «Эволюция гоп-стопа»:

«Эй, поц, есть что? Ага, есть. Сейчас мы тебя ограбим, изнасилуем, попытаем, убьём, ещё раз изнасилуем и съедим».

«Эй, поц, есть что? Ага, есть. Сейчас мы тебя ограбим, изнасилуем, попытаем, убьём и ещё раз изнасилуем. Есть? Да кому ты нужен, костлявый, мы на твои деньги в таверне нажрёмся».

«Эй, поц, есть что? Ага, есть. Сейчас мы тебя ограбим и... Насиловать? Фу, ну ты и извращенец. Нет, только благородно убьём. Можем попытать, если настаиваешь!»

«Эй, поц, есть что? О, давай свой айфончик, не то побьём. Убивать? Эй-эй, ты на нас мокруху-то не вешай!»

Нет, конечно, всегда были особо асоциальные элементы, которые выделялись и среди преступной братии своей жестокостью... Серийные убийцы, маньяки, извращенцы, каннибалы... Но они, во-первых, редкость. А, во-вторых, не особо любят «стандартных» бандитов.

Так что Димир спокойно приходил в местный притон и... отдыхал душой.

— Смотри, куда прёшь, дылда! — завопил юный тонкий абориген. Дылдой-то тут как раз был он, едва не задевая макушкой потолок.

— Отвянь, сопля, — отмахнулся Димир и отошёл к своему любимому месту в углу.

О да, здесь ругались... Неловко, чрезмерно, но ругались. А ещё — пили пиво. И даже устраивали драки. Возможно, ещё тут планировались настоящие чёрные делишки, но Димир в это не лез, просто наслаждаясь не такой правильной атмосферой. Да и понимал он — самые чёрные дела в любом случае творятся в правящей или околоправящей верхушке. Учитывая специфику мира — церковной. А тут... так, отстойник для бунтарей среднего возраста.

— Не стоило приходить сюда, дэн Экзорцист, — нахмурился трактирщик, подходя.

Он всегда так говорил. И Димиру каждый раз стоило больших усилий, чтобы не распасться на сотню маленьких умилённых котят. Потому что владелец крупнейшего преступного притона столицы не угрожал. О нет...

Он заботился о репутации Димира.

— Не беспокойся, я не по работе, — мужчина старался не лыбиться совсем уж откровенно, но уголки губ всё равно ползли вверх. — Мне как обычно.

Трактирщик поджал губы и ушёл выполнять заказ. Димир, хихикая про себя, огляделся.

Местные преступные элементы, все как один, были верующими. Даже более верующими, чем гражданские. Многие были обвешаны десятками амулетов по типу: «Удача Отца», «Хранитель Отца», «Силы Матери»... Но церковными среди них была хорошо если треть, половина — вовсе не работала, а остаток пахал на хорошей такой, классической стихийной магии.

Но Димир сюда действительно приходил не расследования проводить.

— Ваш заказ, — миловидная, по местным меркам, дочь хозяина очаровательно, по местным меркам, бухнула перед ним большое блюдо вкуснейшей, по местным меркам, еды.

— Спасибо, — вежливо улыбнулся девушке Димир...

...и с тоской посмотрел на полную тарелку жаренных тараканов.

Местные любили насекомых. Очень. Следует признать, что эти твари тут большие, жирные, на постоянный источник протеинов годятся прекрасно. Их содержат в специальных клетках, кормят травками... разводят. Личинки гигантских бабочек, к примеру, в жаренном виде да в темноте могут сойти за немецкие сосиски. Кормовые тараканы обладают большими размерами и очень тонкой, нежной хитиновой оболочкой, её даже не надо чистить... Разводят тут и шелкопрядов, и пауков для создания одежды.

Некоторые женщины пауков держат в качестве чихуахуа, в сумочках. Говорят, они милые пушистики.

Димир искренне радовался, что не страдает инсекто— и арахнофобиями... И без того он едва не наложил кирпичей, впервые увидев, как дама умилённо целуется со своим паучком, с тушей килограмма на два весом. Но ему до сих пор не удалось заставить себя попробовать самое классическое и распространённое блюдо — жаренных тараканов.

Нет, конечно, тут были и нормальные домашние животные: лошади, как средство передвижения; коровы, как источник молока; овцы, что дают шерсть; куры, делающие яйца; сторожевые собаки... Их тоже иногда использовали в пищу, — включая лошадей и собак, — но специально на мясо не разводили.

Димиру было слегка обидно, что никто его брезгливости не разделял. Михе особо понравились местные кузнечики с длинными лапками, которые не помещаются во рту и которые вообще-то надо отрывать до того, как начинаешь их есть.

А особенно Миха любил пожирать насекомых рядом с другом.

И вот сейчас Димир медитировал на миску, полную местных деликатесов, пытаясь, как белый человек, взять себя в руки и съесть таракана.

— Ты украл этот плащ, — заявил некто, бесцеремонно плюхаясь рядом.

— Разумеется, — рассеяно согласился Димир. — Я убил экзорциста, съел его труп, изнасиловал собаку... Что ещё? Ах да, и плащ украл, конечно.

Комментатора как ветром сдуло. Димир поднял одного таракана уровень глаз и старательно думал о том, что это почти креветка, только сухопутная.

— Ты чего здесь вынюхиваешь, федерал? Тебе здесь не рады! — неизвестный предпринял ещё одну попытку наезда.

Димир вздохнул, положил таракана. Обернулся. Всё тот же дылда, который его так радушно поприветствовал. Кажется, он пробовал раздуваться в ширь, но это не слишком-то помогало отличить его от столба. За его спиной стояли три мрачных мужика, на которых крупными буквами было написано: место работы — какие-нибудь шахты.

«Федералу» Димир даже не удивился — заклятье-переводчик, хоть и работало на удивление хорошо, но не всегда находило в его мозгу адекватные понятия, выдавая наиболее близкие. Например, на многие виды здешних насекомых вылазили латинские названия, которые мужчина не иначе как случайно прочитал в далёкие школьные времена.

— Мальчик, ты потерялся? — с участием поинтересовался он. — Я могу помочь найти твою маму... если ты хорошо попросишь.

Дылда дёрнулся от возмущения и наконец-то пустил в ход кулаки. Димир лениво уклонился, размышляя, почему некоторые люди не могут просто молча напасть, даже если это их изначальное намерение. Наверное, физического превосходства мало, надо ещё доказать морально-интеллектуальное.

...словив от «работяги» удар в ухо, Димир опомнился и активировал Кольцо. Мысли очистились, движения ускорились... откуда-то подгрузились принципы айкидо, и Владимир, подхихикивая, начал встречать «работяг» обо все твёрдые поверхности и друг друга. Трактирная драка — классика приключенческого фэнтези!

Димиру осталось только эльфийку для размножения найти, и можно смело вешать на грудь значок — Главный Герой.

...и он даже не понял, кто и когда его вырубил. Просто в какой-то момент он был в тёплом, освещённом свечами зале а в следующее мгновение уже пытается открыть глаза, будучи, в каком-то тёмном, холодном и сыром помещении. Голова болела так, что не оставляло никаких сомнений в том, по какому месту пришёлся удар.

А ещё — здесь ужасно воняло.

— Мне ужасно жаль, что приходится это делать, — сдавленный шёпот коснулся лица Димира ужасающий вонью. Его бы стошнило — если бы организм помнил, как это делается.

Димир с трудом разлепил глаза. Посмотрел. Закрыл. Открыл. Подумал. И глубокомысленно заявил:

— Йоц. Вампир.

— Простите, что? — вежливо удивился субъект с красными глазами и клыками.

Димир присмотрелся повнимательнее. В темноте, да с контузией видно было плохо, но красные светящиеся глаза не заметить было сложно, как и клыки, не помещающиеся во рту. В остальном на кинематографическим вампирчиков субъект походил мало, скорее уж, на в конец одичавшего Робинзона.

— Вампир, — твёрдо сказал Владимир. — Ты — вампир.

— Вы знаете, кто я? — субъект склонил голову на бок.

— А ты — нет?

— Простите. Я... наверное, мне лучше отойти.

Димир рухнул на жёсткий холодный пол. Каменный мешок примерно на десять квадратных метров. Небольшое окошко под потолком, забранное решёткой. Напротив — мощная металлическая дверь.

А на ней — глубокие царапины.

Ни Кольца, ни плаща, ни даже часов и ботинок на Димире не оказалось. Он попытался прислушаться к ощущению, но оно врезалось об стены и отступило. Будто вся реальность ограничивалась этой камерой... Мужчина сел, опираясь спиной о стену, и прикрыл глаза. Чувствовал он себя как с жесточайшего похмелья. Не только из-за головной боли, в конце концов, она может болеть и по другим причинам. Скорее, из-за самого ощущения, что совсем недавно ты творил такую херню, ну такую херню, что прям непонятно, каким образом ты до этой херни вообще додумался.

— Ты колдун? — спросил субъект.

— А что, похож?

— Колдун в тюрьму бы не попал.

— В точку.

«Не колдун я, долбоящер, — подумал Димир, стукаясь головой об стенку. — Такой артефакт просрать!..»

Голова на общем фоне вялую попытку самобичевания даже не заметила.

— Что такое вампир? — спросил субъект, прячась в дальней тени. Только глаза и сверкали.

— Существо, нуждающееся в живой крови для выживания. Большие клыки, красные глаза, боязнь солнечного света. Сверхскорость, сверхсила, регенерация... некоторые представители обладают способностями к телепатии и магии крови, — Димир оттарабанил это так, словно зачитал страничку Википедии.

Ситуация была пиздецовой, да, но разве это повод расстраиваться?.. Если каждый раз при виде пиздеца впадать в панику, то не останется ни сил, не времени, на решение этого пиздеца.

— Как тебя зовут? — Димир решил начать с установки контакта с возможным... противником?.. союзником?.. палачом?.. Вряд ли в этой стране с вампирами хорошо обращаются, можно на этом сыграть.

— Вардо, — субъект обернулся. — А вас?

— Димир. И давно ты такой, Вардо?

— Сквозь эту решётку я видел целых семь зим. Столько же зим мне было, когда на наш дом напали... Вы меня не боитесь, — насторожился вампир.

— Боюсь, — возразил Димир, прикрыв глаза.

— Да, простите, ошибся... Вы боитесь, но не так, как другие. Другие... они молились, складывали по-разному пальцы и верещали. Мне требовались дни и часы, чтобы уговорить их поговорить со мной, прежде... прежде чем...

— Жажда пересиливала?

— Да, — он облегчением улыбнулся. — Во имя Отца, я пытаюсь сдерживаться, быть хорошим человеком... но я проклят.

Субъект уселся у противоположной стены, зеркально повторяя позу Димира.

— Так почему вы меня не очень боитесь?.. — Вардо смотрел незамутнённым взглядом, даром, что глаза красные.

Димир смущённо почесал нос. Однажды в их тусовку деловых людей проникла мода на молодых студенток. Чтоб всё чин-чинарём, совершеннолетние, но в тоже время максимально молодые, красивые и невинные. Ну, насчёт невинности теоретик этого направления загнул, девочки по циничности иногда обходили и самого Димира. Но мозгов и опыта им это не прибавляло. И вот одна такая решила, что им пара обязательно должна сходить на какой-нибудь романтический фильм...

Типа «Сумерки».

Тогда-то Димир и решил, что мода — модой, но психика дороже. А ещё этот проклятый фильм испортил прекрасный образ опасных кровососов. Теперь там только контуженные, покрытые мелом ребята, больше напоминающие зомби.

— Понимаешь, я родом из далека... — начал Димир.

— Из Тёмной Империи? — тут же насторожился вампир.

Владимир напомнил себе, что это хоть обмонстренный, но всё ещё патриот.

— Нет. Моя родина гораздо дальше, чем земли колдунов. Мы о них бы даже и не услышали, если бы неудачная телепортация.

— Неудачная телепортация? Ты экзорцист? — красноглазый всем своим видом выразил сомнение. — Экзорцистов в тюрьму не сажают.

А Димиру стало жутко от такой проницательности. Нормальные люди после семи лет заточения тупеют, сходят с ума, а не задают умные вопросы к месту.

«Обращение несёт в себе не только физические, но и психологические изменения, — раздался женский голос в голове Димира. — Смену приоритетов в инстинктах, активацию новых моделей поведения, дезактивацию старых. Плюс более эффективное распределение питательных веществ».

«Аудор! — Димир чуть не схватился за сердце. — Так и заикой можно сделать. Ты чего это... Следишь, что ли?»

«Выдалась свободная минутка, решила заглянуть».

«А что стены непроницаемые, тебя не смущает?»

«Стены или их отсутствие меня вообще никогда не смущали. Только перед тобой не вампир, те свободолюбивы до абсурда, а этот сознательно себя ограничивает. Возможно, оборотень. Выясни обстоятельства обращения».

«Ты у меня теперь за магический справочник?..»

«Такой есть у Михи. Я всего лишь уравниваю шансы».

Димир хотел спросить, на что конкретно она увеличивает шансы, но не успел — ощущение присутствия Аудор пропало. А субъект неопределённой расы вдруг оказался совсем близко, принюхиваясь к чему-то. Непонятно только, как он может что-то учуять через собственную вонь.

— Извини, задумался, — неловко улыбнулся Димир. — Какой был вопрос?..

— Экзорцистов в тюрьму не сажают. Почему ты здесь?..

— Эм... Видишь ли, телепортировался я не один, с другом. Ему достался Лук, а мне — повышение фактора неудачливости.

— Фактор неудачливости?..

Димир почувствовал облегчение. Хоть чего-то этот парень не знает...

— Да. Лук создаёт что-то вроде проклятия или благословения, из-за которого Экзорцисту не надо специально искать проявления магии, он на них просто натыкается.

— И ты наткнулся на меня?..

— Да.

— И ты хочешь меня убить?.. — Вардо приблизился ещё больше, глядя куда-то мимо расфокусированным взглядом.

— Нет, — честно признался Димир.

— Ты хочешь, чтобы твой друг убил меня?..

— Что? Нет!

— А почему? Это же ваша работа.

— Главные монстры — это всегда люди. А ты просто жертва проклятия.

Вардо задумался, отодвинулся, сел.

— Я убил многих. Я опасен. Отец отвернулся от меня.

— Я тоже не невинная овечка. А насчёт отвернулся... В моих землях говорят, что Отец ни от кого не отворачивается, он только посылает испытания. Скорее, даже уроки. Сможешь ли ты быть хорошим человеком, несмотря на проклятье?..

Тут Димир бил со знанием дела, по самому больному. «Быть хорошим человеком» было главной целью каждого жителя Светлых земель, благословлённых Отцом и Матерью. Именно это сильнее всего тормозило прогресс — кто будет думать о развитии себя и общества, если все озабочены слежкой за собой и за друг другом?.. Правда, говорят, что при храмах ведутся какие-то разработки, но Димир в них не особо верил. Под надзором инквизиции тяжело креативить.

— Я... — Красные глаза растерянно моргнули. — Я опасен. Я плохой. Я убиваю людей, а потом ем их. Я чудовище...

— Нет, чудовище — это тот, кто тебя сюда посадил и регулярно скидывает неугодных им личностей. Потому что мне, максимум, что можно приписать — это драку в баре, которую начал не я. И в которой даже никого не убили. Кто-то использует тебя в качестве палача. Кто-то нечестный.

Вардо опустил голову. Мрак сгустился ещё больше, снаружи начался ливень. Через решётку на пол полился ручеёк мутной воды. Димир уже отсидел себе всю пятую точку, но шевелится было лениво. Ему казалось, что малейшее движение превратит его в ледышку, а так... так — нормально. Терпимо.

— А откуда ты знаешь, что ты не первый, кого со мной запирают? — Вардо резко поднял голову и вцепился в Димира взглядом.

Темнота для них обоих была не совсем темнотой.

— Таким как ты нужна чужая жизнь для продолжения существования. Ты утверждаешь, что убиваешь людей и ешь их. Ты утверждаешь, что уже семь лет сидишь в этой камере. Ты говорил, что другие тебя боялись и шептали молитвы, значит, встретил ты их уже здесь. Достаточно упоминаний, чтобы понять, что я далеко не первый в этой клетке?..

— Да, — Вардо внезапно чисто и искренне улыбнулся. — Вполне достаточно.

Димир с запозданием осознал, насколько парню не хватало общения. Не зря самым жутким среди современных гуманных наказаний является одиночная камера. Людям нужно общение, они нуждаются в нём... Сколько бы ни кричали homo sapiens о своей самодостаточности, мы всё равно остаёмся стайными существами. А неотъемлемой частью общения является понимание. Скажи человеку, что понимаешь его, что согласен с ним — и можешь вить из него верёвки.

И вряд ли те узники особо жаждали понять красноглазого монстра. Хотя говорить — просто о себе, рассказывать байки, — спустя некоторое время наверняка начинали.

Димир вспомнил ещё об одной очень важной потребности и медленно протянул руку ладонью вверх. Вардо недоверчиво посмотрел на неё, не понимая жеста. Димир пошевелил указательным пальцем, приманивая. Парень осторожно, всё ещё не веря, коснулся ладони...

...а в следующий момент Димир оказался в тисках.

Он вдохнул поглубже, но возмущаться не стал и даже попытался изобразить ответное объятие. Да, конечно, Вардо силы не соразмерял и вонял... как узник, которого семь лет не пускали в душ, но...

«Это же ребёнок, — с внезапным щемящим чувством понял Димир. — Рано повзрослевший и не осознавший этого ребёнок. Одинокий, замученный, ненавидящий себя ребёнок...»

Пересилив себя, Димир провёл по спутанным грязным волосам. Руки-то он потом помоет, а этого ребёнка семь лет никто не гладил. Можно, конечно, сбежать, отмыть его, а уже потом лезть с лаской, но... это-то как раз и казалось грязным. Будто такой, измученный и вонючий, он никому не нужен. Только к чистому ему можно прикоснуться, и то ограниченное время, он же монстр.

Димир перебирал спутанные пряди, меланхолично прикидывая, что их придётся отстричь. Дреды он, как и всякий разумный человек, недолюбливал, а расчесать это гнездо точно не представлялось возможным. А Вардо всё цеплялся за него, вздрагивая. Димир не знал, плакал ли парнишка, да и не хотел знать. Он просто присутствовал, молчаливо обещая, что никуда не уйдёт.

— Недели две я смогу себя контролировать, — сообщил Вардо деловитым тоном, но чуть сдавленным голосом. — А потом вы сможете найти мне какого-нибудь преступника?..

— Конечно, — заверил Димир, про себя подумав, что с его удачей парню голодать точно не придётся. А то сейчас такой тощий — позвонки ладонь чуть ли не режут.

— Тогда нам надо сбежать, — серьёзно кивнул Вардо, распрямляясь. — Только я не знаю как. Дверь открывают только после того, как оглушают меня молитвой. А на твои крики никто не придёт, многие пытались.

— Что насчёт решётки?..

— Пробовал. Держится крепко.

Димир смерил взглядом ручеёк, который, слава Отцу, убегал в небольшой слив.

— А давно пробовал?..

— Ещё в самом начале, а что?..

— Вода камень точит.

Димир встал, слегка размялся, чувствуя мучительное покалывание чуть ли не во всём теле. Проверил ресурсы. Всё было не так уж плохо. Конечно, Кольца Всевластия он лишился, но треклятый дождь внезапно оказался полезен — в воздухе оказалось столько силы воды, что чихнуть страшно, вдруг чего колдунёшь?..

Загибая рукава водолазки, мужчина морально готовился к физическому труду: нагонял в мышцы силы и старательно не думал, в насколько грязное чудовище он превратится. Но камень под решёткой действительно выглядел неважно, что вселяло надежду...

...которая трусливо слиняла куда-то через полчаса.

Вардо послушно пыхтел рядом, но он, хоть и монстр, был не в лучшей свой физической форме. У Димира быстро кончился азарт, чуть больше продержалось упрямство, но всё равно свалило. В конце он остался висеть и дёргать просто потому, что заняться было больше нечем.

И именно в тот момент, когда он хотел разжать руки, он грохнулся на пол. С прутом решётки в обмнимку. Вардо радостно заорал и ужом протиснулся в проём. Димир безнадёжно посмотрел на окно, в которое он не смог бы пролезть и после кремлёвской диеты. Он далеко не подросток, которого весь самый нежный возраст плохо кормили, а здоровый мужчина...

И, кажется, он только что выпустил монстра в город. Ну, да ладно...

Димир глубоко вдохнул, пытаясь впитать в себя как можно больше силы воды. Но у заёмной энергии всегда есть пределы, она вымывает собственные силы. Так что одна-две «затяжки», и он превратится в апатичное сонное нечто. Ну, а пока...

Он всё-таки может попытаться выбраться.

Димир тянул второй прут уже минут десять как, когда его окатило особо объёмным и мерзким потоком воды.

— Подожди, я сейчас, — пропыхтел Вардо, подсовывая в щель под решёткой монтировку. — Сейчас-сейчас, всё пойдёт.

— Против лома нет приёма, — согласился мужчина, переводя дух и делая вид, что всё так и надо. Высказать о том, кто что и почему себе понапридумывал можно и потом, в более... тёплой обстановке. А сейчас надо экономить силы, их и так не очень.

Не выдержав лома и энтузиазма подростка-оборотня, прут решётки сдался. Димир попытался уцепиться за край окошка и подтянуться, но то было слишком скользким для онемевших от холода пальцев. Вардо выдернул его наружу как морковку.

— Напомни мне прочитать тебе лекцию о сохранении чувства собственного достоинства у окружающих, — прохрипел Димир.

— Что?

— Ничего. Пошли, нам туда...

Вокруг была кромешная тьма, с плотными струями воды, но Димир не мог сдержать улыбки: ощущение вернулось. Он теперь не в крохотном мирке из четырёх стен, а в огромном мире, где потоки силы текут, смешиваются и сбивают с ног.

Они оказались у городской тюрьмы, буквально в двух кварталах от казарм монахов Длани Отца, куда их с Михой поселили как Экзорцистов. Возвращаться после подставы туда, где тебя ждут, конечно, глупо... Но ещё большая глупость уходить из города в такую погоду, да без провианта, нормальной одежды и оружия. Так что Димир выбрал компромисс и полез по любезно растущей на стене виноградной лозе в комнату к Михе.

— А почему мы лезем в окно? — спросил Вардо, послушно забираясь рядом. — Почему не в главный вход?..

— Не имею никакого желания отвечать на неудобные вопросы. Тем более, среди вопрошающих может оказаться тот, кто меня подставил.

— А-а-а...

Димир пихнул прикрытую створку. Раздался звук разбившегося стекла. Это Миха, в приступе паранойи, поставил «сигнализацию». Только толку-то? Его в комнате даже не оказалось.

Его друг перевалился через подоконник и понадеялся, что новоявленный герой ищет его не покладая рук, а не загулял где-нибудь... Или, что ещё хуже, заработался. Если ты пьян, весел и не думаешь о пропаже друга — это нормально, алкоголь затуманил мозг, да и счастливым людям всегда кажется, что все вокруг счастливы. Но если ты в трезвом уме и твёрдой памяти о нём забыл — берегись! Мстя будет страшна.

— Ой!

Димир чертыхнулся и обернулся. Он забыл предупредить оборотня, что тут осколки. А ботинки-то у них обоих конфисковали.

— Посиди здесь, я сейчас, — засуетился он, пытаясь понять, где в организованном хаосе Михи могут быть бинты.

— Да нет, ничего, я в порядке, — застенчиво улыбнулся Вардо, шевеля пальцами на ногах.

И точно, его раны затягивались прямо на глазах.

— А, ну да, конечно, — спохватился Димир, с беспокойством отметив у себя появление инстинкта наседки. — Давай я сначала ополоснусь, а потом возьмёмся за твоё долгое и мучительное отмачивание и отмывание?

— Конечно. Но, может, сначала включим свет?.. — невинно предложил Вардо. Димир замер, кляня себя за такую оплошность. Конечно, он приложил немалые силы, чтобы видеть в темноте, и сейчас он чувствовал себя в незнакомой комнате достаточно уверенно. А ведь сейчас кромешная ночь, фонари здесь не водятся. — В ваших... в ваших землях это нормально — видеть в темноте?

Димир закусил губу. Он мог бы соврать, но тогда не исключено, что парнишка брякнет что-нибудь при Михе.

— Нет.

— Тогда... ты тоже монстр?

Вардо подошёл ближе. Лихорадочное биение его сердца было слышно с двух шагов.

— Да. В некоторой степени. — Димир прикрыл глаза. Мало ли что решит оборотень-фанатик.

— И... ты хороший человек?

— Я... — вопрос оказался полной неожиданностью. — Я стараюсь им быть.

Вардо облегчённо вздохнул и отошёл.

Кажется, он нашёл семью. Другой, хороший монстр — что может быть лучше?..