Просто Гарри часть 1

Глава 1. с походом в зоопарк.

Почти десять лет прошло с того утра, как случилась та злосчастная авария унесшая жизни моих родителей. Но тисовая улица с того времени почти не изменилась. Солнце вставало над теми же ухоженными садиками и освещало всю ту же бронзовую четверку на двери дома Дурслей. Оно пробиралось в гостиную, не менявшуюся годами. Но в моем чулане было все еще темно. Как обычно.

Только стоящие на камине фотографии в рамках свидетельствовали о том, что с тех пор прошло не мало времени. Если раньше на них было изображено нечто в розовых чепчиках, то сейчас там был мой кузен — крупный светловолосый мальчик, сидящий на своем первом велосипеде, кружащийся на ярморочной карусели, играющий с отцом в компьютерные игры, мальчик в объятиях целующей его матери. Но там не было ни одной моей фотки. Меня снимали в школе, но Дурслям всегда было на меня наплевать. Да и сам я фотографироваться не люблю.

— Подьем! Вставай! Поднимайся! — и так каждое утро... Эх. Вот чего тетке не спиться в такую рань.

Тетя продолжала барабанить в дверь.

— Живо! — провизжала она.

Я услышал её удаляющиеся шаги. А затем до меня донесся звук плюхнувшейся на плиту сковородки. Я перевернулся на спину. Что же мне такое снилось? Это был хороший сон. В этом сне я летел по воздуху на мотоцикле. Вроде бы он мне уже раньше снился.

Тетя вернулась к моему чулану.

— Ты что еще не встал? — Настойчиво поинтересовалась она.

— Почти, — уклончиво ответил я тетке, она терпеть не может когда я бездельничаю. Нет я люблю готовить, но не в такую же рань.

— Шевелись побыстрее я хочу чтобы ты присмотрел за беконом. И смотри чтобы он не подгорел. — ну подумаешь сжег пару раз. — Сегодня день рождения Дадли и все должно быть идеально.

Блин, уууу!

— Что ты там говоришь? — рявкнула тетка из-за двери услыхав мои стоны.

— Нет ничего. Ничего...

День рожденье этого мелкого говнюка, как я мог забыть. Я потягиваясь выбрался из постели. Нацепил очки и дернул лампочку. Так, где мои носки. Под кроватью и нашел их, вместе с пауком. Я привык к ним их было много в моем чулане под лестницей. Нормальные люди здесь держат пылесосы, а тетка меня. Лет с четырех я живу в этом чулане. Пиздец. И это моя последняя оставшаяся родня. Просто ужас. Если тетка просто ворчит и нагружает работой по дому, то дядя Вернон меня откровенно ненавидит. У нас это взаимно. А уж Мардж это вообще. Хорошо хоть тетя Петунья её терпеть на может. А все потому, что Мардж обязательно притаскивает с собой собак. Еще и проходиться по родне тетки.

Накинув рубашку я пошел на кухню. Весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками. Похоже, Дадли подарили новый компьютер, который он так хотел. Еще один телевизор и гоночный велосипед. Вот нафига этому жирдяю велик. И ведь покататься не даст жмот. Кузен был жирным и ненавидел физические упражнения, хотя погоняться за мной он любит. Я был его любимой "грушей" для отработки ударов. Хорошо хоть по голове не бьет.

Да и ловил он меня не часто, я очень быстро бегаю. Хотя глядя на меня в это сложно поверить.

Возможно жизнь в темном чулане привела к тому, что я был меньше и слабее сверстников. К тому же я казался еще меньше и тоньше потому что мне приходилось донашивать старые вещи Дадли. А жирдяй был раза в четыре крупнее меня. Так что одежда весела на мне мешком. Хорошо хоть не рваная.

У меня худое лицо, острые коленки, черные волосы и яркие зеленые глаза. Я ношу старые круглые очки, замотанные скотчем. Дадли гад как то раз заехал мне по носу. Единственное что мне нравиться в моей внешности — это тонкий шрам напоминающий молнию. Шрам у меня с самого детства и мой первый вопрос тетке был о шраме.

— Ты получил его в автокотастрофе в которой погибли твои родители. — отрезала тетя. — И не приставай ко мне со своими вопросами.

"Не приставай ко мне со своими вопросами." — это первое правило беспроблемной жизни с Дурслями.

Когда я уже переворачивал подрумянившиеся ломтики бекона на кухню вошел дядя Вернон.

— Причешись! — рявкнул он вместо утреннего приветствия.

Примерно раз в неделю дядя смотрел на меня поверх газеты и орал что племянника надо подстричь. Меня стригли чаще всех в классе, но это не давало никакого результата. Поскольку мои волосы и так торчат во все стороны. К тому же очень быстро отрастают.

К моменту когда на кухне появились Дадли и его мать, я уже вылил на сковородку яйца и готовил яичницу с беконом. Дадли как две капли воды походит на своего папашу. У него было крупное розовое лицо, почти полностью отсутствовала шея. Маленькие глаза были водянисто-голубыми. А густые светлые волосы аккуратно лежали на жирной голове. Тетка часто твердила что Дадли похож на ангелочка. А я же всегда считал, что Дадли похож на свинью в парике.

Я с трудом расставил на столе тарелки с яичницей и беконом. Поскольку весь стол был завален подарками. Дадли начал считать их. А когда закончил лицо его вытянулось.

— Тридцать шесть, произнес он грустным голосом. Укоризненно глядя на отца и мать. Это на два меньше чем в прошлом году.

— Дорогой ты забыл о подарке от тетушки Мардж. Он здесь под большим подарком от мамы и папы! — поспешно затараторила тетка.

— Ладно, но тогда получается всего тридцать семь. — лицо Дадли покраснело.

Блин как бы этот придурок снова стол не перевернул. Надо жрать и быстро. Я начал поспешно поглощать бекон.

Тетя Петунья очевидно тоже почувствовала опасность.

— Мы купим тебе еще два подарка сегодня в городе. Как тебе это малыш? Еще два подарочка. Ты доволен?

Дадли задумался. Похоже в его голове шла сложная и серьезная работа. Наконец он открыл рот.

— Значит... — медленно выговорил он — значит их у меня будет тридцать... тридцать...

Песец. И это пятиклассник.

Тридцать девять мой сладенький — поспешно вставила тетка.

— ААа! — уже привставший было Дадли плюхнулся обратно на стул. — тогда ладно.

Дядя выдавил из себя смешок.

— Этот малыш своего не упустит, прямо как его отец. Вот это парень! — Он взъерошил волосы на голове Дадли.

Тут зазвонил телефон и тетка рванулась к трубке. А мы наблюдали, как кузен разворачивает навороченный гоночный велосипед, видеокамеру, самолет с дистанционным управлением, коробочки с шестнадцатью новыми компьютерными играми и видеомагнитофон.

Дадли срывал упаковку с наручных золотых часов, как тетя Петунья вернулась к столу. Вид у неё был раздраженный и озабоченный. Что-то случилось видать.

— Плохие новости Вернон — сказала она — миссис Фиг сломала ногу. Она не сможет взять этого.

Тетка махнула в мою сторону.

Рот Дадли раскрылся от ужаса, а у меня радостно подпрыгнуло сердце. Ура— я не увижу в этом годы старую кошатницу и её пропахший мочой кошек дом. Каждый год в день рождения Дадли Дурсли на целый день увозили его и его друга в Лондон. А там водили их на атракционы, кафе и кино. Меня же они постоянно оставляют со сбрендившей старухой Фиг. В её доме вонища и целый день рассматривать альбомы с кошками и котами выше моих сил.

— И что теперь? — злобно спросила тетка. С ненавистью глядя на меня. Блин, я то здесь причем?

Старуху стоило бы пожалеть, но я был так рад что очередной визит к ней откладывается на год. Мы можем позвонить Мардж, предложил дядя.

Меня передернуло. Только этой суки мне не хватает.

— Не говори ерунды Вернон. Мардж ненавидит мальчишку.

Опять они говорят обо мне, словно меня здесь нет. Или они меня за идиота держат?

— А как на счет твоей подруги. Забыл как её зовут... ах да, Ивон.

— Она отдыхает на Майорке отрезала тетка.

— Вы можете оставить меня одного — вставил я. Надеюсь им это придется по нраву. И я наконец посмотрю по телевизору те передачи, которые мне интересны. И может быть мне даже удасться поиграть на новом компьютере Дадли.

Тетка скривилась, словно сожрала лимон.

— Чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины. — рыкнула она.

— Но я не собираюсь взрывать дом. — но меня уже никто не слушал.

— Может быть... — медленно начала тетка. — может быть, мы могли бы взять его с собой... и оставить в машине у зоопарка.

— Я не позволю ему сидеть одному в моей новой машине. — Возмутился дядька.

Дадли громко разрыдался. То есть на самом деле он вовсе не плакал. На самом деле настоящие слезы лились из него много лет назад. Но он знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и завыть, как мать сделает для него все, что он пожелает.

— Дадли, мой маленький, мой крошка — пожалуйста не плачь, мамочка не позволит ему испортить твой праздник. — вскричала тетка крепко обнимая сына.

— Я... я не хочу... не хоч-чу чтобы он ехал с нами. — выдавил из себя дадли в перерывах между громкими всхлипываниями. Кстати совершенно фальшивыми. — Он всегда все по-по-портит!

Тетка обняла кузена, а тот высунувшись из-за спины матери повернулся ко мне и состроил отвратительную гримасу.

В этот момент раздался звонок в дверь.

— О боже это они. — в голосе тетки звучало отчаяние.

Через минуту в комнату вошел лучший друг Дадли — Пирс Полкис, вместе с матерью. Пирс был костлявым мальчишкой, очень похожим на крысу. Именно он чаще всего держал жертв Дадли, чтобы они не вырывались когда жирдяй будет их лупить. Увидев друга Дадли сразу прекратил свой притворный плач.

Через пол часа, я не веря в свое счастье сидел на заднем сиденье машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в жизни ехал в зоопарк. Тетя с дядей так и не придумали на кого меня можно оставить. Но прежде чем я сел в машину, дядя отвел меня в сторону.

— Я предупреждаю тебя. — Угрожающе произнес он, склонившись ко мне и лицо его побагровело. — Я предупреждаю тебя мальчишка, если ты что-то выкинешь Что угодно, то просидишь в своем чулане до самого рождества.

— Я буду хорошо себя вести — пообещал я. — Честное слово.

Но дядька не поверил мне. Мне никто никогда не верил.

Проблема заключалась в том, что со мной регулярно приключались довольно странные вещи и было бесполезно объяснять Дурслям, что я здесь не причем.

Однажды тетка заявила, что ей надоело, что я возвращаюсь из парикмахерской словно там не был. Взяв кухонные ножницы она обкорнала меня почти налысо. Оставила лишь маленький хохолок на лбу. Чтобы как она выразилась спрятать этот ужасный шрам. Кузен весь вечер изводил меня глупыми насмешками. И я не спал всю ночь ворочаясь, пока представлял свой позорище в школе. Надо мной и так таким издевались из-за старых вещей и заклеенных изолентой очков.

Однако на следующее утро волосы снова успели отрасти. И выглядят точно так же, как до стрижки. За это мне запретили целую неделю выходить из чулана. Хотя я пытался заверить Дурслей, что не знаю почему волосы выросли так быстро.

Другой раз тетя Петунья пыталась заставить меня надеть старый джемпер Дадли. Ужасный, просто отвратительный джемпер. Коричневый с оранжевыми кругами. Чем больше усилий она прикладывала, чтобы натянуть джемпер на меня тем меньше он становился. И в конце концов съежился на столько, что едва бы налез на куклу. К счастью тетка решила, что свитер сел после стирки и меня не наказали.

Был еще случай, когда я натерпелся неприятностей из-за того, что меня заметили на крыше школьной столовой. В тот день Дадли и его банда как обычно гонялись за мной и в какой-то момент я к удивлению как себя так и всех вокруг оказался на трубе. Наша классная руководительница послала Дурслям гневное письмо, где говорилось, что я лазаю по крышам.

Я пытался объяснить дядьке, что хотел всего лишь перепрыгнуть мусорные баки, стоящие за столовой, и сам не понял, как оказался на крыше. Но тот молча запер меня в чулане и ушел. Я решил, что когда прыгал через баки, меня подхватил порыв ветра — поэтому так все и получилось.

Но сегодня все пройдет просто отлично. Меня даже не расстраивала компания Дадли и Пирса. Ведь я проведу день не в школе, чулане или пропахшей мочой гостиной миссис Фиг. А за такую возможность нужно быть готовым дорого заплатить.

Всю дорогу дядя Вернон жаловался тете Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться. На подчиненных, на меня, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма. И снова я. Я и банк были его "любимыми" темами. Однако сегодня главной темой ворчания дядьки стали мотоциклы.

— носятся как сумасшедшие, вот мерзкое хулиганье! — проворчал он, когда нас обогнал мотоцикл.

— А мне на днях приснился мотоцикл. — неожиданно даже для себя сказал я, о своем сне. — Он летал по небу.

Дядька чуть не въехал в едущую впереди машину. К счастью он успел затормозить, а потом рывком повернулся ко мне. Ну натуральная свекла с усами.

— МОТОЦИКЛЫ НЕ ЛЕТЯЮТ! — проорал он. Дадли и Пирс дружно захихикали.

— Да я знаю. — быстро сказал я. — это был просто сон.

Я уже успел пожалеть, что открыл рот. Дурсли терпеть не могут, когда я задаю вопросы. Но еще больше они ненавидят, когда я заговариваю о чем-то странном. И не имело значения был ли это сон или я увидал что-то в мультфильме. Дурсли сразу начинали сходить с ума, словно им казалось, что это мои собственные идеи. Совершенно лишние и опасные идеи.

Воскресенье выдалось солнечным и в зоопарке было полно людей. На входе Дурсли купили Дадли и Пирсу по большому шоколадному мороженому, а мне достался фруктовый лед с лимонным вкусом. И то только потому, что меня не успели увести от прилавка, прежде чем улыбающаяся мороженщица обслужив Дадли и Пирса спросила чего хочет третий мальчик. Но я и этому был рад. Я с удовольствием лизал фруктовый лед. Вон та чешущая голову горилла вылитый Дадли только с темными волосами.

У меня давно не было такого прекрасного утра. Правда приходилось быть настороже и держаться чуть в стороне от Дурслей. Дадли с его подпевалой уже надоело смотреть на животных. Мне только очередного избиения сегодня не хватает. Но пока все вроде обходилось.

Мы пообедали в ресторанчике, находившимся на территории зоопарка. А когда кузен закатил истерику на счет слишком маленького куска торта дядя Вернон заказал ему кусок побольше. А остатки маленького достались мне.

Впоследствии я говорил себе, что начало дня было через чур хорошим, чтобы таким же оставался и его конец.

После обеда мы пошли в террариум. Там было прохладно и темно А за освещенными окошками прятались рептилии. Там за стеклами ползали и скользили по камням и корягам самые разнообразные черепахи и змеи. Мне было интересно абсолютно все. Но Дадли и Пирс настаивали на том, чтобы пойти поскорее туда, где живут ядовитые кобры и толстеные питоны, способные задушить человека в своих объятиях.

Кузен быстро нашел самую большую в мире змею. Она была настолько длинной что могла дважды обмотаться вокруг автомобиля дяди Вернона. И такой сильной, что могла раздавить её в лепешку. Но в тот момент она явно была не в настроении демонстрировать свои силы. А если серьезно, она просто спала, свернувшись кольцами.

Дадли прижался носом к стеклу и стал смотреть на блестящие коричневые кольца.

— Пусть она проснется. — произнес он плаксивым тоном, обращаясь к отцу.

Дядя постучал по стеклу, но змея продолжала спать.

— Давай еще — скомандовал Дадли.

Дядя Вернон забарабанил по стеклу костяшками кулака, но змея не пошевелилась.

Мне скучно заявил кузен и поплелся прочь, громко шаркая ногами.

Я подошел к окошку и уставился на змею. Интересно она живая вообще или умерла со скуки? Ведь змея была абсолютно одна. Её окружали лишь глупые люди целый день барабанившие по стеклу, чтобы заставить её двигаться. Это было даже хуже, чем жить в чулане единственным посетителем которого была тетка, барабанящая в дверь, чтобы меня разбудить. По крайней мере я мог выходить из чулана и бродить по всему дому.

Внезапно змея пошевелилась. А потом очень медленно подняла голову вровень с моей головой. Я смотрел на змею выпучив глаза. Что за нах? Я быстро огляделся, чтобы убедиться, что никто не замечает происходящего. К счастью вокруг никого не было. Я снова повернулся к змее и подмигнул ей.

Змея указала мордой в сторону дяди Вернона и Дадли и подняла глаза к потолку. А потом посмотрела на меня, как бы говоря и так каждый день.

— Я понимаю. — пробормотал я. Интересно, а змея услышит меня через толстое стекло? Наверно ужасно надоедает.

Змея энергично закивала головой.

— Кстати откуда вы родом? — поинтересовался я.

Змея ткнула носом в висящую неподалеку табличку. Так так. Боа констриктор, Бразилия.

— Наверно там было куда лучше чем здесь? — Боа констриктор снова махнул хвостом в сторону таблички и я прочитал.

Данная змея родилась и выросла в зоопарке.

— А понимаю, значит вы никогда не были в Бразилии?

Змея замотала головой. В этот момент за моей спиной раздался истошный крик Пирса. Я как и змея подпрыгнул от неожиданности.

— ДАДЛИ, МИСТЕР ДУРСЛЬ! СКОРЕЕ СЮДА, ПОСМОТРИТЕ НА ЗМЕЮ. ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ, ЧТО ОНА ВЫТВОРЯЕТ!

Через мгновение пыхтя и отдуваясь к окошку приковылял Дадли.

— Пошел отсюда, ты. — пробурчал он толкнув меня в ребро. Сука, больно. Я не удержался на ногах и упал на бетонный пол больно стукнувшись локтями. Дадли и Пирс стояли прижавшись к стеклу, а уже через секунду они отпрянули от него с криками ужаса.

Я сел на полу приоткрыв от удивления рот. Стекло, за которым сидел удав исчезло. Огромная змея разворачивала свои кольца, а люди с истошными криками выбегали из террариума.

Я точно слышал, как проползавшая мимо змея отчетливо прошипела.

— Бразилия вот куда я отправлюсь... спасибо, амиго.

Владелец террариума был в шоке.

— Но ведь тут было стекло — без остановки повторял он. — куда исчезло стекло?

Директор зоопарка лично преподнес тетке чашку крепкого сладкого чая, без устали рассыпаясь в извинениях. Пирс и Дадли были так напуганы, что несли разную чушь. Я видел, как змея проползая мимо них просто притворилась, что хочет схватить их за ноги. Но когда они уже сидели в машине дяди Дадли рассказывал, как она чуть не откусила ему ногу. А Пирс клялся, что она пыталась его задушить. Но самым худшим для меня было то, что пирс наконец успокоился и произнес.

— А Гарри разговаривал с ней, ведь так, Гарри?

Дядя Вернон дождался, пока за Пирсом придет его мать и только после этого повернулся кло мне, хотя он старался меня не замечать. Он был так разъярен, что даже говорил с трудом.

— Иди... в чулан... сиди там... никакой еды... — это все, что ему удалось произнести, прежде чем он упал в кресло. И подбежавшая тетя петунья дала ему большую порцию бренди.

Много позже, лежа в темном чулане я жалел что у меня нет часов. Я не знал сколько сейчас времени, и уснули ли уже Дурсли. Я был готов рискнуть и выбраться из чулана на кухню в поисках хоть какой-нибудь еды, но только если они уже легли.

Я прожил у Дурслей почти десять лет полных лишений и обид. Я жил у них почти все свое детство с ранних лет, когда мои родители погибли в автокатастрофе. Я не поню ни катастрофы, ни машины. Иногда лежа в темном чулане я пытался вытащить из памяти хоть что-то. Перед моими глазами вставало странное видение. Ослепительная вспышка зеленного света и жгучая боль во лбу. Видимо это случилось именно во время аварии, но вот откуда там взялся зеленый свет я так и не понял.

И своих родителей я тоже не помню. Тетя и дядя никогда о них не рассказывали. И разумеется ему было запрещено задавать вопросы. Фотографии его родителей в доме Дурслей отсутствовали.

Когда я был мальком я часто мечтал, что в доме Дурслей появиться какой-нибудь мой родственник далекий и неизвестный и заберет меня отсюда. Но этого так и не произошло, моими единственными родственниками были Дурсли. И я в конце концов перестал мечтать об этом. Но иногда ему казалось или ему просто хотелось верить в это что совершенно незнакомые люди ведут себя так, словно хорошо его знают.

Надо признать это были очень странные незнакомцы. Однажды когда мы с тетей Петуньей и Дадли зашли в магазин ему поклонился крошечный маленький человечек в фиолетовом цилиндре. Тетка тут же рассвирепела и спросила меня знаю ли я этого коротышку, а потом схватила меня и Дадли за руки и выбежала из магазина ничего не купив. А как-то раз в автобусе мне помахала рукой безумная с виду женщина, одетая во все зеленое. А недавно на улице ко мне подошел лысый человек в длинной пурпурной мантии пожал ему руку и ушел ни сказав ни слова. И что самое загадочное те люди исчезали в тот момент, когда я пытался внимательнее их рассмотреть.

Так что если не считать этих загадочных незнакомцев у меня не было никого и друзей у меня тоже не было. В школе все знали, что Дадли и его банда ненавидят этого странного Гарри Поттера. Вечно одетого в мешковатое старье, и расхаживающего в сломанных очках. А с Дадли предпочитали не сориться.

В общем я был одинок на этом свете. И похоже мне предстояло оставаться таким же одиноким долгие годы. Много-много лет...

Глава 2. С завалом из писем.

Меня еще никогда так не наказывали, как за историю с бразильским удавом. Когда мне наконец разрешили выходить из чулана уже начались летние каникулы. А Дадли уже успел сломать новую видеокамеру. Разбил самолет с дистанционным управлением. И в первый раз сев на свой новый гоночный велосипед умудрился врезаться в миссис Фиг, переходившую Тисовую улицу на костылях. Жирдяй на велике умудрился сбить её с ног, так что она потеряла сознание.

Я был рад, что занятия в школе закончились. Жаль только я пропустил атестацию. Вот только теперь мне было негде скрыться от Дадли и его дружков, которые каждый день приходили к нам домой. И Пирс и Денис и Малькольм и Гордон — все они были здоровыми и безмозглыми, но Дадли был самым здоровым и самым безмозглым. И именно поэтому он считался их предводителем и решал, что будет делать вся компания. И вся компания соглашалась с тем, что следует заняться любимым спортом Дадли — охотой на меня.

Из-за этого я проводил большую часть времени вне дома, шатаясь неподалеку и думая, что не так уж много времени осталось до конца каникул. Откуда мне светит небольшой лучик надежды на друзей. В сентября я должен пойти в среднюю школу и наконец-то расстаться с Дадли. Дадли перевели в частную школу, где когда-то учился дядя Вернон. Вонингс. Кстати туда же переводили Пирса Полкиса. А меня отдали в самую обычную образовательную школу Хай камеронс. Дадли это показалось невероятно смешным.

— В этой школе старшекурсники в первый же день засовывают новичков головой в унитаз. — сразу же начал издеваться Дадли. Вот урод, а. — Хочешь подняться наверх и попробовать.

— Нет спасибо. В многострадальный унитаз никогда не засовывали ничего страшнее твоей головы. Его бедняжку может и стошнить.

А теперь валим, пока до него не дошло...

Как-то в июле тетка отвезла жирдяя в Лондон. Чтобы купить ему фирменую форму одежду школы Вонингс. А меня отвела к старой кошатнице. Как ни странно теперь у миссис Фиг стало куда приятнее чем раньше. Выяснилось, что она сломала ногу, наступив на одну из своих кошек и с тех пор уже не питает к ним такую страстную любовь, как раньше. Так что она не показывала мне фотографии кошек. И даже разрешила мне посмотреть телевизор. Но зато угостила шоколадным кексом, который судя по вкусу пролежал у неё в шкафу как минимум десяток лет. Но я все равно его сожрал. Есть охота мне почти постоянно. Еще и Дадлик отбирает у меня вкусную еду.

В тот вечер Дадлик гордо маршировал по гостиной в новой школьной форме. Ученики Вонинг носили темно-багровые фраки, оранжевые бриджи и соломенные шляпы. Еще они носили узловатые палки, которыми колотили друг друга за спинами учителей. Считалось, что это хорошая подготовка к той взрослой жизни, которая начнется после школы.

Глядя на Дадли гордо вышагивающего в своей новой форме. Дядя вернон растрогался и ворчливо заметил, что это самый прекрасный момент в его жизни. Что же касается тети Петуньи то она не стала скрывать своих чувств и разрыдалась. А потом воскликнула, что никак не может поверить в то, что этот взрослый красавец её крошка сыночек, её миленькая лапочка. А я боялся рот открыть. Мне казалось, что щас у меня треснут ребра и хохот вырвется наружу. Тетка не оценит если я начну ржать.

Когда на следующее утро я зашел на кухню позавтракать там стоял ужасный запах. Как оказалось он исходил из огромного металлического бака, стоявшего в мойке. Чего там так воняет? Я подошел ближе. Бак был наполнен серой водой, в которой плавало что-то похожее на грязные тряпки.

— что это? — спросил я тетку.

Тетка как обычно поджала губы.

— Твоя новая школьная форма. — я снова заглянул в бак.

— Ну да конечно. Я просто не догадался, что её нужно намочить.

— Не придуривайся. — отрезала тетка. — я специально крашу старую форму Дадли в серый цвет. Когда я закончу она будет выглядеть как новенькая.

Она совсем рехнулась? Я все никак не мог поверить в такой бред. Но решил что с теткой лучше не спорить. Я сел за стол стараясь не думать как буду выглядеть в свой первый день в новой школе. Наверное, как вырядившийся в полусгнившие обрывки шкуры мамонта.

В кухню вошли Дадли и дядя Вернон и оба сразу сморщили носы — запах от моей школьной формы и правда шел отвратный. Дядя как обычно погрузился в чтение газеты. А Дадли принялся стучать по столу форменной узловатой палкой. Он её теперь постоянно таскает.

Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунул в специально сделанную для этих целей щель в двери. И она упала на лежащий в коридоре коврик.

— Принеси почту Дадли — буркнул из-за газеты дядя.

— пошли за ней Гарри.

— Гарри, принеси почту.

— пошлите за ней Дадли. — мне лень отрывать задницу от стула.

— ткни его своей палкой Дадли, — посоветовал дядька.

Я увернулся и пошел в коридор. На коврике лежала открытка от сестры дяди по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт. Коричневый конверт видимо со счетом. И письмо для меня.

Я в шоке смотрел на него. Потом поднял его и начал внимательно рассматривать. Внутри у меня все напряглось и задрожало. Никто никогда в моей жизни не присылал мне писем. Да и кто мог мне написать? У меня нет друзей, нет других родственников. Я даже не был записан в библиотеку из которой могло прийти гневное послание вернуть просроченную книгу. Однако письмо было у меня в руках, и там стояло не только имя, но и адрес. Даже указан был мой чулан. Письмо явно было адресовано мне.

"мистеру Г. Поттеру графство Суррей, город Литл Уингинг, улица Тисовая, дом 4, чулан под лестницей." — вот что было написано на конверте.

Конверт, тяжелый и толстый был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелеными чернилами. Марка на конверте отсутствовала.

Дрожащей рукой я перевернул конверт и увидел, что он запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом. На гербе были лев, барсук, орел и змея. А в середине была большая буква Х.

— давай побыстрее мальчишка крикнул из кухни дядя. Что ты там копаешься, проверяешь нет в письмах взрывчатки?

Дядя Вернон расхохотался собственной шутке.

Я вернулся на кухню все еще разглядывая письмо. Я протянул дядьке счет и открытку, сел на свое место и начал медленно вскрывать желтый конверт.

Дядя одним движением разорвал свой конверт, вытащил из него счет и недовольно засопел. Начал изучать открытку.

— Мардж заболела, — проинформировал он тетку — съела какое-то экзотическое блюдо и...

— пап — громко крикнул Дадли — пап, Гарри тоже что-то получил!

Я уже собирался развернуть письмо, написанное на том же пергаменте из которого был сделан конверт, когда дядя вырвал конверт из моих рук.

— это мое! — возмутился я, пытаясь завладеть бумагой.

— и кто интересно будет тебе писать? — презрительно фыркнул дядя Вернон, разворачивая письмо и бросая на него взгляд. Его красное лицо вдруг стало зеленым, причем быстрее чем меняются цвета на светофоре. Но на этом дело не кончилось. Через несколько секунд лицо его стало серовато-белым. Прямо как засохшая овсянка.

— п-п-Петунья! — задыхаясь выдохнул он. Дадли попытался вырвать у него письмо. Но дядя Вернон поднял его над собой, чтобы Дадли не смог дотянуться. Подошедшая Петунья, большая любительница сплетен и слухов, взяла у мужа письмо и прочла первую строчку. На мгновение всем показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Тетя схватилась за горло и втянула воздух с таким звуком, словно задыхалась.

Да что вообще происходит?!

— Вернон! О боже, Вернон!

Тетя и дядя смотрели друг на друга, кажется, позабыв о том, что на кухне сидим мы с Дадли. Правда, абстрагироваться на долго им не удалось, потому что Дадли не выносил, когда на него не обращали внимания. Он сильно стукнул отца по голове своей узловатой палкой.

— Я хочу прочитать письмо! — громко заявил Дадли.

— Это я хочу прочитать письмо — возмутился я. — Это мое письмо.

— Пошли прочь, вы оба, — прокаркал дядя Вернон, запихивая письмо обратно в конверт.

Надо было его в чулан спрятать.

Я не двинулся с места.

— ОТДАЙТЕ МНЕ МОЕ ПИСЬМО! — прокричал я.

— Дайте мне его посмотреть! — заорал Дадли.

— ВОН! — взревел дядя Вернон и, схватив за шиворот сначала Дадли, а потом меня, выволок нас в коридор и захлопнул за мной дверь кухни.

Мы тут же устроили яростную, но молчаливую драку за место у замочной скважины — выиграл Дадли, и я, не замечая, что очки повисли на одной дужке, улегся на пол, прикладывая ухо к узенькой полоске свободного пространства между полом и дверью.

— Вернон, — произнесла тетя Петунья дрожащим голосом. — Вернон, посмотри на адрес, как они могли узнать, где он спит? Ты не думаешь, что они следят за домом?

— Следят... даже шпионят... а может быть, даже ходят за нами по пятам, — пробормотал дядя, который, кажется, был на грани помешательства.

— Что нам делать, Вернон? Может быть, следует им ответить? Написать, что мы не хотим...

Гарри видел, как блестящие туфли дяди Вернона ходят по кухне взад и вперед.

— Нет, — наконец ответил дядя Вернон. — Нет, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответ... Да, это лучший выход из положения... Мы просто ничего не будем предпринимать...

— но...

— мне не нужны такие типы как они, ты поняла Петунья?! Когда мы взяли его разве мы не поклялись, что искореним всю эту опасную чепуху?

В тот вечер вернувшись с работы дядя Вернон совершил что раньше ничего не делал. Он зашел в мой чулан.

— где мое письмо — спросил я, как только дядя протиснулся в дверь. — кто мне его написал?

— никто. Оно было адресовано тебе по ошибке. — коротко пояснил дядя Вернон. — я его сжег.

Вот урод!

— не было никаких ошибок — горячо возразил я. — там даже было написано, что я живу в чулане.

— ТИХО ТЫ! — проревел дядя. От его крика с потолка свалилось несколько пауков. Он сделал несколько глубоких вдохов, а затем попытался улыбнуться, однако с трудом вымученная улыбка была очень болезненной. Он замялся.

— Гарри на счет этого чулана. Твоя тетя и я тут подумали... ты слишком вырос чтобы и дальше жить здесь... мы подумали будет лучше, если ты переберешься во вторую спальню Дадли.

— Зачем?

— не задавай вопросов! — рявкнул дядя. — собирай свое барахло и тащи его наверх, немедленно.

В доме было четыре спальни. Одна для дяди Вернона и тети Петуньи. Одна для гостей как правило тетки Мардж. Одна где спал Дадли и еще одна в которой Дадли хранил те игрушки и вещи, которые не помещались в его первой спальне. Мне хватило одного похода наверх, чтобы перенести все свои вещи из чулана. И теперь я сидел на кровати и осматривался.

Почти все в этой комнате было поломано. Подаренная Дадли месяц назад но уде не работающая видеокамера лежала на маленьком заводном танке, пострадавшем от столкновения с соседской собакой, на которую его направил Дадли. В углу стоял первый телевизор Дадли, который тот разбил ударом ноги, когда отменили показ его любимой передачи. В другом углу стояла огромная клетка, в которой когда-то жил попугай. Его Дадли обменял на духовое ружье. Ружье лежало рядом и дуло его было безнадежно погнуто, потому что жирдяй на него сел. Единственное что в комнате выглядело целым, так это стоящие на полках книги. Создавалось впечатление, что с момента покупки до них ни разу не дотрагивались.

С низу доносились вопли Дадли.

— я не хочу, чтобы он там спал! Мне нужна эта комната! Пусть он убирается от туда!

Я со вздохом лег на кровать. Вчера я бы отдал многое за то чтобы оказаться здесь. Сегодня я бы предпочел оказаться в чулане со своим письмом, чем сидеть здесь без письма.

На следующее утро за завтраком все сидели какие-то притихшие. А Дадли вообще был в шоке. Вчера он орал во все горло. Колотил отца новой дубинкой, давился, пинал мать, и подкидывал вверх свою черепаху, разбив её стеклянную крышу оранжереи. Но второю комнату ему так и не вернули. Я же вспоминал вчерашнее утро и жалел, что не распечатал свое письмо пока был в коридоре. Дядя и тетка обменивались мрачными взглядами.

Когда за дверью послышались шаги почтальона дядя Вернон все утро пытавшийся быть внимательным и вежливым по отношению ко мне потребовал, чтобы за почтой сходил Дадли. Из кухни было слышно, как он идет к двери, стуча своей палкой по всему, что попадалось ему на пути. А затем донесся его крик.

— тут еще одно мистеру Г. Поттеру улица Тисовая дом 4 самая маленькая спальня.

Дядя Вернон со сдавленным криком вскочил и метнулся в коридор. Я рванул за ним. Может хоть это удасться прочитать. Дяде Вернону пришлось повалить Дадли на землю, чтобы вырвать у него из рук письмо, а это оказалось непросто, потому что я сзади обхватил дядю Вернона за шею. После непродолжительной, но жаркой схватки, в которой каждый получил по нескольку ударов узловатой палкой, дядя Вернон распрямился, тяжело дыша, но зато сжимая в руке письмо, адресованное мне.

— иди в свой чулан... я хотел сказать в свою спальню. — прохрипел он, обращаясь ко мне. — и ты Дадли... уйди отсюда, просто уйди.

В этот день я долго мерил шагами спальню. Кто-то знал, что я переехал сюда из чулана. И еще этот кто-то знал, что он не получил свое первое письмо. Следовательно этот кто-то попытается передать мне еще одно письмо. И на этот раз я его точно получу. Я распланировал завтрашнее утро и лег спать.

* * *

Дышащий на ладан будильник, благодаря Дадли неоднократно побывавший в мастерской зазвонил ровно в шесть часов. Я поспешно выключил его и оделся. Надеюсь я Дурслей не разбудил? Я бесшумно оделся и вылез из своей комнаты. Так, щас бы не попасться тете Петуньи она рано встает. Я крадучись в полной темноте пошел вниз к входной двери. Включать свет было опасно.

Я хотел выйти из дома и встать на углу Тисовой и дождаться почтальона. Чтобы первым забрать письма.

А сейчас я крался по темному коридору, мое сердцо отчаяно бухало.

— ААА!

Я буквально взлетел в воздух, потому что наступил на что-то большое и мягкое, лежащие на коврике у входной двери. На что-то... живое!

Наверху зажегся свет и я с ужасом увидел, что этим большим и мягким было лицо дяди Вернона. Он лежал у самого входя в спальном мешке. Не оставалось сомнений что он сделал так для того, чтобы я не смог осуществить задуманное. И несомненно он вовсе не ожидал, что на него наступят.

Вот он разорался. После получасовых воплей дядя приказал мне сделать ему чашку чая. Я грустно поплелся на кухню, а когда вернулся с чаем почту уже принесли. Она лежала за пазухой у дяди Вернона. Я отчетливо видел три конверта с надписями сделанными изумрудно-зелеными чернилами.

— я хочу... — но дядя достал письма и разорвал их на мелкие кусочки прямо у меня на глазах.

В тот день дядя не пошел на работу. Он остался дома и намертво заколотил щель для писем.

— видишь ли — объяснял он тете Петунье сквозь сжатые в зубах гвозди, — если они не смогут доставлять свои письма они просто сдадутся.

— Я не уверена, что это поможет, Вернон.

Тетка знает кто мне пишет?

— о, у этих людей странная логика, Петунья. Они не такие как мы с тобой. — ответил дядя, пытаясь забить куском фруктового кекса гвоздь. Кекс ему только что принесла тетя. Я подавил желание покрутить пальцем у виска.

* * *

В пятницу мне принесли не меньше дюжины писем. Так как они не пролезали в заколоченую щель для писем и просунули под входную дверь, а несколько штук протолкнули через маленькое окошко в туалете на первом этаже.

Дядя Вернон снова остался дома. Он сжег все письма, а потом достал молоток и гвозди и заколотил парадную и заднюю двери, чтобы никто не мог выйти из дома. Работая, он что-то напевал себе под нос и испугано вздрагивал от любых посторонних звуков.

* * *

В субботу ситуация стала выходить из под контроля. Не смотря на усилия дяди Вернона в дом попали двадцать четыре письма для меня. Кто-то свернул их и засунул в две дюжины яиц, которые молочник передал тете Петуньи через окно гостиной. Молочник не подозревал о содержимом яиц, но был крайне удивлен, что в доме были заколочены двери. Пока дядя Вернон судорожно звонил на почту и в молочный магазин и искал того, кому можно пожаловаться на случившееся. Тетя Петунья засунула письма в комбайн и перемолола их в мелкие клочки.

— интересно, кому приспичило так сильно пообщаться с тобой. — изумлено спросил кузен обращаясь ко мне.

* * *

В воскресенье утром дядя Вернон выглядел утомленным и немного больным, но зато счастливым.

— по воскресеньям никакой почты! — громко заявил он с довольной улыбкой, намазывая джемом свою газету. — сегодня никаких проклятых писем...

Он не успел договорить, как что-то засвистело в дымоходе и ударило его по затылку. В следующую секунду из камина вылетели тридцать или даже сорок писем. Дурсли инстинктивно пригнулись и письма просвистели у них над головами, а я подпрыгнул пытаясь ухватить хотя бы одно из них.

— вон! ВОН! — дядя поймал меня в воздухе. Подтащил к двери и вышвырнул в коридор. Затем из комнаты выбежали тетя Петунья и Дадли, закрывая руками лица, за ними выбежал дядя Вернон, захлопнув за собой дверь. Слышно было, как в комнату продолжают падать письма, они стучали по полу и стенам, отлетая от них рикошетом.

— — ну все. — значимо и весомо произнес дядя. Он старался говорить спокойно, хотя нервно выщипывал из усов целые пучки усов. — через пять минут я жду вас здесь готовыми к отъезду. Мы уезжаем, так что быстро соберите необходимые вещи. И никаких возражений!

Он выглядел таким разъяренным и опасным, особенно после того, как выдрал себе полуса, что возражать никто не осмелился. Десять минут спустя дядя Вернон, взломав забитую досками дверь, вывел всех к машине, и автомобиль рванул в сторону скоростного шоссе. На заднем сиденье обиженно сопел Дадли — отец отвесил ему затрещину за то, что он слишком долго возился. А Дадли всего лишь пытался втиснуть в свою спортивную сумку телевизор, видеомагнитофон и компьютер.

Мы ехали. Ехали все дальше и дальше. Даже тетя не решалась спросить куда мы направляемся. Несколько раз дядя делал крутой разворот и какое-то время машина двигалась в обратном направлении. А потом снова следовал резкий разворот.

— сбить их со следа... сбить их со следа. — всякий раз бормотал дядя.

Мы ехали целый день не сделав ни единой остановки для того чтобы хоть как-то перекусить. Когда стемнело Дадли начал скулить. У него в жизни не было такого плохого дня. Он был голоден, пропустил пять телеопередач, которые собирался посмотреть. И он еще никогда не делал таких долгих перерывов между компьютерными сражениями с пришельцами и чудовищами.

Наконец дядя притормозил у мрачной гостиницы на окраине большого города. Мне и Дадли выделили одну комнату на двоих. В ней были две двуспальные кровати, застеленными влажными, пахнущими плесенью простынями. Дадли тут же захрапел, а я сидел на подоконнике, наблюдая за проезжающими мимо машинами. А вдруг мне удастся забрать себе хоть одно письмо? Интересно кто мне пишет и о чем? и чего родственники так всполошились?

На завтрак нам подали заплесневевшие кукурузные хлопья. И кусочки тостов в консервированными помидорами. Фу кислая гадость. Но не успел я съесть этот нехитрый завтрак, как к нам подошла хозяйка гостиницы.

— Я извиняюсь, но нет ли среди вас мистера Г. Поттера? Для него письма принесли целую сотню. Они у меня там за стойкой портье.

Она протянула нам корвет на котором изумрудными чернилами было написано.

"мистеру Г. Поттеру город Коукворт, гостиница у железной дороги, номер 11."

Я попытался схватить письмо, но дядя Вернон ударил меня по руке. Хозяйка гостиницы застыла ничего не понимая.

— я их заберу. — дядя быстро поднялся из-за стола и удалился вслед за хозяйкой.

* * *

Дорогой не лучше ли нам будет вернуться? — робко поинтересовалась тетя Петунья спустя несколько часов, но дядя похоже её не слышал.

Никто не знал куда именно мы едем. Дядя завез нас в чашу леса, вышел из автомобиля. Огляделся, потряс головой и сел обратно. И мы снова двинулись в путь. Тоже самое случилось посреди распаханного поля, на подвесном мосту, на верхнем этаже многоярусной автомобильной парковки.

— папа сошел с ума, да мам? — спросил Дадли после того, как днем дядя Вернон оставил автомобиль на побережье, запер нас в машине а сам куда-то исчез.

Начался дождь. Огромные капли стучали по крыше машины. Дадли шмыгнул носом.

— сегодня понедельник. — запричитал он. — сегодня вечером показывают шоу великого Умберто. Я хочу чтобы мы остановились там где есть телевизор.

Значит сегодня понедельник. Если сегодня понедельник, а в этом Дадли можно было доверять благодаря телевизионной программе. Значит завтра во вторник мне исполнится одиннадцать лет. У меня всегда были хреновые дни рождения. Например в прошлом году Дурсли подарили мне вешалку для куртки и пару старых носков дяди Вернона. Так что и в этом году ничего хорошего не жди. Но все же не каждую неделю тебе исполняется одиннадцать.

Дядя Вернон вернулся к машине. По лицу его блуждала непонятная улыбка. В руках он держал длинный сверток и когда тетя спросила, что это он там купил он ничего не ответил.

— я нашел превосходное место, объявил дядя Вернон — Пошли! Все вон из машины!

На улице было очень холодно. Дядя Вернон указал пальцем на огромную скалу посреди моря. На вершине скалы приютилась самая убогая хижина, какую только можно было представить. Понятно, что ни о каком телевизоре не могло быть и речи.

— Сегодня вечером обещают шторм! — радостно сообщил дядя Вернон, хлопнув в ладоши. — А этот, джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку!

Дядя Вернон кивнул на семенящего к ним беззубого старика, который злорадно ухмылялся, показывая на старую лодку, прыгающую на серых, отливающих сталью волнах.

— Я уже запасся кое-какой провизией, — произнес дядя Вернон. — Так что теперь — все на борт!

В лодке было еще холоднее, чем на берегу. Ледяные брызги и капли дождя забирались за шиворот, а арктический ветер хлестал в лицо. Казалось, что прошло несколько часов, прежде чем мы доплыли до скалы, а там дядя Вернон, поскальзываясь на камнях и с трудом удерживая равновесие, повел нас к покосившемуся домику. Брр, ну и холодрыга. Ливень хлещет как из ведра.

Внутри был настоящий кошмар — сильно пахло морскими водорослями, сквозь дыры в деревянных стенах внутрь с воем врывался ветер, а камин был отсыревшим и пустым. Вдобавок ко всему в домике было лишь две комнаты.

Ну вот. Опять мне делить комнату с жирдяем. Еще и софа была одна.

Приобретенная дядей Верноном провизия поразила всех — четыре пакетика чипсов и четыре банана. После еды — если это можно было назвать едой — дядя Вернон попытался разжечь огонь с помощью пакетиков из-под чипсов, но те не желали загораться и просто съежились, заполнив комнату едким дымом.

— Надо было забрать из гостиницы все эти письма — вот бы они сейчас пригодились, — весело заметил дядя Вернон.

Дядя пребывал в очень хорошем настроении. Очевидно, он решил, что из-за шторма до них никто не доберется, так что писем больше не будет. Я в глубине души был с ним согласен, хотя его эта мысль совершенно не радовала.

Как только стемнело, начался обещанный шторм. Брызги высоких волн стучали в стены домика, а усиливающийся ветер неистово ломился в грязные окна. Тетя Петунья нашла в углу одной из комнат покрытые плесенью одеяла и устроила Дадли постель на изъеденной молью софе. Они с дядей Верноном ушли во вторую комнату, где стояла огромная продавленная кровать, а мне пришлось улечься на пол, накрывшись самым тонким и самым рваным одеялом.

Ураган крепчал и становился все яростнее, а я не мог заснуть. Я поеживался от холода и переворачивался с боку на бок, стараясь устроиться поудобнее, а в животе у меня урчало от голода. Дадли захрапел, но его храп заглушали низкие раскаты грома: началась гроза.

У Дадли были часы со светящимся циферблатом, и когда его жирная рука выскользнула из-под одеяла и повисла над полом, Гарри увидел, что через десять минут ему исполнится одиннадцать лет. Он лежал и смотрел, как бегает по кругу секундная стрелка, приближая его день рождения, и спрашивал себя, вспомнят ли Дурсли об этой дате. Но еще больше его интересовало, где сейчас был тот, кто посылал ему письма.

До начала следующего дня оставалось пять минут. Я отчетливо услышал, как снаружи что-то заскрипело. Надеюсь, крыша домика выдержит атаку дождя и ветра и не провалится внутрь, хотя, возможно, так стало бы теплее — все равно хуже, чем сейчас, быть уже не может.

Часы Дадли показывали без четырех двенадцать. Я подумал, что, когда мы вернемся на Тисовую улицу, вполне возможно, в доме будет столько писем, что мне удастся стащить хотя бы одно.

Без трех двенадцать. Снаружи раздался непонятный звук, словно море громко хлестнуло по скале. А еще через минуту до Гарри донесся громкий треск — наверное, это упал в море большой камень.

Еще одна минута, и наступит мой день рождения. Тридцать секунд... двадцать... десять... девять... Может, имеет смысл разбудить Дадли, просто для того что-бы его позлить? Три секунды... две... одна...

БУМ!

Хижина задрожала, Гарри резко сел на полу, глядя на дверь. За ней кто-то стоял и громко стучал, требуя, чтобы его впустили. Но кто?

Глава 3. Визит Хагрида.

Бум! Снова раздался грохот. Кузен вздрогнул и проснулся.

— где пушка?! — с глупым видом спросил он. Позади нас громко хлопнула дверь, отделявшая одну комнату от другой. И появился дядя Вернон. Он тяжело дышал, держа в руках ружье. Теперь понятно что лежало в том длинном пакете, о содержимом которого он молчал.

— кто там?! — крикнул дядя Вернон. — предупреждаю, я вооружен!

За дверью все стихло и вдруг... Трах!

В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель. Вот это мощь! Дверь с сокрушительным треском приземлилась посреди комнаты.

В дверном проеме стоял великан. Его лицо скрывалось за длинными, спутанными прядями волос и огромной клочковатой бородой. Зато были видны его глаза. Маленькие и блестящие, как черные жуки. Великан протиснулся в хижину и пригнулся, но голова его все равно касалась потолка. Слишком уж он велик. Он наклонился, поднял дверь и поставил её на место. Грохот урагана, доносившийся снаружи сразу стал потише. Великан обернулся и осмотрел всех, кто был в хижине.

— Ну что? Может чайку сделаете а? непросто до вас добраться, да... устал я...

Великан шагнул к софе, на которой сидел замерший от страха Дадли.

— ну ка подвинься пузырь. — приказал незнакомец.

Дадли взвизгнул и соскочив с софы ринулся к вышедшей из другой комнаты матери. И спрятался за неё. Тетя Петунья в свою очередь шагнула за широкую спину дяди Вернона. И пугливо пригнулась, надеясь что её из-за его спины не будет видно.

— а вот и наш Гарри! — удовлетворенно произнес великан.

Я всмотрелся в свирепое, страшное лицо, скрытое волосами, и увидел что глаза-жуки сузились в улыбке.

— когда я увидел тебя в последний раз ты совсем маленький был. — сообщил великан. — а сейчас вон как вырос. И вылитый отец — ну один в один просто. А глаза материны.

Дядя издал звук похожий на скрип и шагнул вперед.

— я требую чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — заявил он. — вы взломали дверь и вторглись в чужие владения!

— да заткнись ты Дурсль!

Великан протянул руку и, выдернув ружье из рук дяди Вернона, с легкостью завязал его в узел. Словно оно было резиновое, а потом швырнул его в угол.

Дядька пискнул, как мышь которой наступили на хвост.

— да... Гарри. — произнес великан разворачиваясь спиной к Дурслям — с днем рождения тебя, вот. Я тебе принес кой-чего... Может там помялось слегка я ээ... сел на эту штуку по дороге... но вкус то от этого не испортился, да?

Великан запустил руку во внутренний карман черной куртки и извлек от туда немного помятую коробку. Я взял её дрожащими от волнения руками и поспешно открыл. Мои пальцы едва слушались меня, но я справился. Внутри был большой липкий шоколадный торт, на котором зеленым кремом было написано "С днем рождения, Гарри!".

Я посмотрел на великана. Мне еще никогда не дарили торт на день рождения. Я хотел поблагодарить его за подарок, но слова благодарности потерялись по пути ко рту. И вместо этого я брякнул.

— Вы кто? — великан хохотнул.

— а ведь точно, я и забыл представиться. Рубеус Хагрид — смотритель и хранитель ключей Хогвартса.

Он протянул огромную ладонь и обхватив мою руку, энергично потряс её.

— Ну так чего там с чаем? — спросил он, потирая руки. — я... ээ... и от чего покрепче бы не отказался, если... у вас есть.

Взгляд великана упал на пустой камин, в котором тоскливо лежали сморщенные пакетики из-под чипсов. Великан презрительно фыркнул и наклонился над камином. Я не увидел, что он там делает, но когда через секунду великан отодвинулся, в камине пылал яркий огонь. Мерцающий свет залил хижину, и я сразу почувствовал себя словно залез в горячую ванну.

Великан сел обратно на софу, прогнувшуюся под его весом, и начал опорожнять карманы, которых в его куртке было очень много. На софе появились медный чайник, мятая упаковка сосисок, чайник для заварки, кочерга, насколько кружек с выщербленными краями т бутылка с какой-то янтарной жидкостью, к которой он приложился, прежде чем приступить к работе. Вскоре вся хижина пропахла ароматом жареных сосисок, весело шипящих на огне. Я сглотнул слюну. Жрать хотелось дико. Никто не сказал ни слова, пока он жарил их, но когда Хагрид снял с огня шесть нанизанных ароматных сосисок — жирных, сочных, чуть подгоревших. Дадли беспокойно завертелся.

— чтобы он не предложил Дадли я запрещаю тебе это брать. — резко произнес дядя Вернон.

Великан мрачно усмехнулся.

— да ты чего разволновался то, Дурсль? — насмешливо спросил он. — да мне б и в голову не пришло его кормить. Вон он у тебя жирный то какой.

Он протянул мне сосиски. Я был настолько голодным, что проглотил их в мгновение ока. В жизни не ел ничего вкуснее. Сосиски явно не наших магазинов. Но даже божественный вкус сосисок не отвлек меня от великана. Наконец я решился задать вопрос, продолжая наш разговор.

— извините, но я до сих пор не знаю кто вы такой. — вежливо обрек я в слова фразу "ты кто?"

Великан сделал глоток чая и вытер рукой блестевшие от жира губы.

— зови меня Хагрид просто ответил он. — меня так все зовут. А вообще я ж вроде все тебе о себе рассказал. Я хранитель ключей в Хогвартсе. Ты, конечно, знаешь, что такое Хогвартс?

— вообще-то нет. — Робко выдавил я из себя. Неудобно то как.

У Хагрида был вид, словно его облили холодной водой из ведра.

— извините. — быстро сказал я.

— извините?! — рявкнул Хагрид и повернулся к Дурслям, которые спрятались в тень. — это им надо извиняться. Я ...эээ знал что ты наших писем не получил, но чтобы ты вообще про Хогвартс не слышал? Не любопытный ты видать, раз ни разу не спросил, где родители твои всему научились...

— Научились чему? — непонимающе спросил я.

— ЧЕМУ?! — прогрохотал Хагрид вскакивая на ноги — ну ка погоди, разберемся сейчас!

Казалось разъяренный великан стал еще больше. И заполнил собой всю хижину. Дурсли съежились от страха у дальней стены.

— вы мне тут чего хотите сказать? — прорычал он, обращаясь к Дурслям. — что этот мальчик — ЭТОТ МАЛЬЧИК! Ничегошеньки не знает о том что... ничего не знает ВООБЩЕ!

Я решил что великан зашел слишком далеко. В конце концов я ходил в школу и не так уж плохо учился. В конце концов когда я был заперт в чулане кроме учебников читать было не чего. А свет у меня был.

— кое что я знаю, — заявил я. — математику например и прочие другие вещи.

Но Хагрид просто отмахнулся от меня.

— я ж не об этом... а о том что ты о нашем мире ничего не знаешь. О твоем мире. О моем мире. О мире твоих родителей.

Он о чем вообще. Тетка побледнела еще больше.

— Каком мире?

У Хагрида был такой вид, будто он сейчас взорвется.

— Дурсль! — прогремел он.

Дядя Вернон, побледневший от ужаса, что-то неразборчиво прошептал. Хагрид отвернулся от него и посмотрел на меня полубезумным взглядом.

— но ты же знаешь про своих родителей. Ну кем они были? — с надеждой спросил он. — да точно знаешь, не можешь не знать... к тому же они не абы кто были, а люди известные. И ты... эээ... знаменитость.

— что? — я не поверил своим ушам. Бред. Я знаменитость. Да и родители. Тетка всегда говорила что они пьющие бездельники. — разве мои мама и папа... разве они были известными людьми.

— значит ты не знаешь... ничегошеньки не знаешь... — Хагрид дергал себя за бороду глядя на меня изумленным взором.

— Ты что даже не знаешь кто ты такой есть? — наконец спросил он. Дядя Вернон внезапно обрел дар речи.

— Прекратите! — Скомандовал он. — прекратите немедленно, сэр! Я запрещаю вам, что либо рассказывать мальчику!

Хагрид посмотрел на него с такой яростью, что даже более храбрый человек чем дядя Вернон сжался бы под этим взглядом. А когда Хагрид заговорил казалось, что он делает ударение на каждом слоге.

— вы что никогда ему ничего не говорили, да? Никогда не говорили что в том письме было, что Дамболдор написал? Я ж сам там был у дома вашего, вот этими глазами видел, как Дамболдор письмо в одеяло положил! А вы выходит за столько лет так и не рассказали ему ничего. Прятали все от него, да?

— прятали от меня что? — поспешно поинтересовался я.

— ПРЕКРАТИТЕ! Я ВАМ ЗАПРЕЩАЮ!! — нервно заверещал дядя Вернон. Тетка глубоко втянула воздух с таким видом, словно ужасно боялась того, что последует за этими словами.

— эй вы пустоголовые, сходите проветритесь вон, может полегчает. — посоветовал им Хагрид разворачиваясь ко мне. — короче так, Гарри, ты волшебник. Понял?

В доме воцарилась тишина нарушаемая лишь отдаленным шумом моря и приглушенным свистом ветра.

— я кто? — у меня отвисла нижняя челюсть.

— ну ясно дело кто. Волшебник ты. — Хагрид сел обратно на софу, которая протяжно застонала и просела еще ниже. — И еще какой! А будешь еще лучше... когда немного... э подучишься, да. Кем ты еще мог быть то с таким то родителями? И вообще пора тебе письмо свое прочитать.

Я протянул руку и наконец-то после столько времени ожидания в ней оказался желтоватый конверт. На нем изумрудными чернилами было написано, что данное письмо адресовано мистеру Поттеру, который живет в хижине расположенной на скале посреди моря и спит на полу. Я вскрул конверт, вытащил письмо и прочитал.

"ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА ХОГВАРТС.

Директор: Альбус Дамболдор.

(кавалер ордена Мерлина 1 степени.

Великий волшебник, верховный чародей.

Президент международной конфедерации магов.)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать вас, что вам предоставлено место в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Пожалуйста ознакомьтесь к приложенному к данному письму списку книг и предметов.

Занятия начинаются первого сентября. Ждем вашу сову не позднее тридцать первого июля.

Искренне ваша Минерва МакГонагалл заместитель директора."

Мне показалось, что у меня в голове устроили фейерверк. Вопросы один ярче и жарче другого взлетали в воздух и падали вниз. А я все никак не мог решить какой задать первым. Прошло несколько минут прежде, чем я неуверенно выдавил из себя.

— что значит: они ждут мою сову?

Хагрид поклялся Горгоной, что я напомнил ему кое о чем, хлопнув себя по лбу так сильно, что этим ударом мог бы сбить с ног лошадь. А затем запустил руку в карман куртки и вытащил оттуда сову. Настоящую, живую и немного взъерошенную — а так же длинное перо и свиток пергамента. Хагрид начал писать, высунув язык, а я внимательно читал написанное.

"Дорогой мистер Дамболдор!

Передал ему его письмо. Завтра еду с ним, чтобы купить с ним все необходимое. Погода ужасная. Надеюсь, в свами все в порядке.

Хагрид!"

Хагрид скатал свиток, сунул его сове в клюв и подошел к двери, вышвырнув птицу туда, где бушевал ураган. Затем вернулся и сел обратно на софу. При этом вид у него был такой, словно сделал он нечто совершенно обычное, например поговорил по телефону.

Я быстро захлопнул раскрытый рот. Нефиг сидеть как придурок.

— так на чем мы с тобой остановились? — спросил Хагрид.

В этот момент из тени вышел дядя Вернон. Лицо его все еще было пепельно-серым от страха, но на нем отчетливо читалась злость.

— он никуда не поедет. — сказал дядька. Хагрид только хмыкнул.

— Знаешь, хотел бы я посмотреть, как такой храбрый магл как ты его остановит...

— Кто? — с интересом переспросил я.

— Магл — пояснил Хагрид. — Так мы называем всех не волшебников — маглы. Да не повезло тебе... ну в том плане, что хуже маглов чем эти, я в жизни не видал.

— когда мы взяли его в наш дом мы поклялись, что положим конец всей этой ерунде. — упрямо продолжил дядя Вернон. — Что мы вытравим и выбьем из него всю эту чушь! Тоже мне волшебник!

— так вы знали? — недоверчиво спросил я. — вы знали, что я... что я волшебник?

— Знали ли мы?! — внезапно взвизгнула тетя Петунья. — знали ли мы? Да, конечно, знали! Как мы могли не знать, когда мы знали, кем была моя проклятая сестрица! О она в свое время тоже получила такое письмо. И исчезла, уехала и каждое лето на каникулы приезжала домой. А её карманы были полны лягушачьей икры, а сама она все время превращала чайные чашки в крыс. Я была единственной кто знал ей цену. Она была чудовищем, настоящим чудовищем! Но не для наших родителей они то с ней сюсюкались. Лили то, Лили это! Они гордились что в семье есть своя ведьма!

Она замолчала чтобы перевести дыхание и после глубокого вздоха разразилась не менее длиной и гневной тирадой. Казалось, что эти слова копились в ней много лет. И все эти годы она хотела их выкрикнуть но сдерживалась и только сейчас позволила выплеснуть их наружу.

— а потом в школе она встретила этого Поттера, и они уехали вместе и поженились и у них родился ты. И конечно же я знала что ты будешь такой же странный, такой же... ненормальный! А потом она видите ли взорвалась а тебя подсунули нам! — Я побледнел как полотно, какое-то время он не мог произнести ни слова. Как они могли. Я столько гадостей слышал про своих родителей с самого детства. Я не мог вымолвить ни слова. Наконец дар речи вернулся ко мне.

— взорвалась?! — вымолвил я. — вы же говорили что мои родители погибли пьяными в автокатастрофе!

— АВТОКАТОСТРОФА! — прогремел Хагрид и так яростно вскочил с софы, что Дурсли попятились обратно в угол. — да как автокатастрофа могла погубить Лили и Джеймса Поттеров. Ну и ну вот дела то! Вот это да! Да быть такого не может, чтоб Гарри Поттер ничего про себя не знал! Да у нас его историю любой ребенок с пеленок знает! И родителей твоих тоже!

— Но почему? — настойчиво спросил я. — И что с ними случилось с мамой и папой?

Ярость сошла с лица Хагрида. На смену ей вдруг пришла озабоченность.

— да, не ждал я такого. — сказал он низким взволнованным голосом. — Дамболдор меня предупреждал конечно, что непросто будет... ну... забрать тебя у этих. Но я и подумать не мог, что ты вообще ничего не знаешь. Не я, Гарри должен бы рассказать тебе все... но... э кто-то должен, так? Ну не можешь ты поехать в Хогвартс не зная кто ты такой.

Он мрачно посмотрел на Дурслей.

— Ну что ж думаю будет лучше, если я тебе расскажу. Ну... то что могу, конечно, а могу не все, потому, что ээ... загадок много осталось, непонятного всякого...

Он снова сел и уставился на огонь.

— наверное начну я... с человека одного. — произнес Хагрид через непродолжительную паузу. — нет, поверить не могу, что ты про него не знаешь. Его в нашем мире все знают...

— а кто он такой? — спросил я, не дав Хагриду замолчать и уйти в себя.

— ну... я вообще-то не люблю его имя произносить. Никто из наших не любит.

— а почему?

— Ну люди все еще бояться, Гарри. — поклялся он драконом. А блядь, не легко все это... Короче, был там один волшебник который... который стал плохим. Таким плохим, которым только можно стать. Даже хуже. Даже еще хуже чем хуже, насколько вообще можно быть плохим. Звали его...

Хагрид задохнулся от волнения и замолк.

— может быть, вы лучше напишите это имя?— предложил я. Он видать сильно напуган.

— Нет... не знаю я как оно пишется. Ну ладно... э... Волдеморт. — выдавил наконец Хагрид передернувшись. — и больше не проси меня ни за что не повторю. В общем этот волшебник лет эдак... двадцать назад начал себе приспешников искать. И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделиться. А власть у него была ого-го и чем дальше тем больше её становилось. Темные были времена. Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он понимаешь. Нет с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Даже мест безопасных почти не осталось... разве что Хогвартс, да! Я так думаю что Дамболдор был единственный кого Ты знаешь кто боялся. Потому и на школу напасть не решился... ээ... тогда по крайней мере. А твои мама и папа — они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками в школе было, первыми в выпуске. Не пойму правда чего ты знаешь кто их раньше на свою сторону перетянуть не пытался. Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на темную сторону не пойдут. А потом подумал, может что их убедит... а может хотел их... ээ с дороги убрать, чтобы не мешали. В общем никто не знает. Знают только что десять лет назад в Хеллоуин он появился в том городке, где вы жили. Тебе всего год был, а он пришел в ваше дом и... и...

Хагрид внезапно вытащил откуда-то грязный, покрытый пятнами носовой платок и высморкался громко, как завывающая серена.

— Ты меня извини... плохой я рассказчик, Гарри. — виновато произнес Хагрид. — но так грустно это... я ж твою маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти, а тут... в общем ты знаешь кто их убил. А потом — вот этого вообще никто понять не может — он и тебя попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может ему просто нравилось людей убивать. Вот и тебя хотел, но не вышло, да! Ты не спрашивал никогда откуда у тебя этот шрам на любу? это не порез никакой. Такое бывает когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. Так вот родителей твоих он убил, даже дом разрушил. А тебя убить не смог. Поэтому ты и знаменит, Гарри. Он если хотел кого убить то он уже не жилец был, да! А с тобой вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил Маккиннонов, Боунсов, Прюэтов. А ты ребенком был и выжил.

Хагрид замолчал, а я вдруг ощутил резкую головную боль. Перед моими глазами отчетливо возникла картина из прошлого. Только теперь ослепительная вспышка зеленого цвета была куда ярче. И заодно я вспомнил кое-что еще, то что никогда раньше не всплывало в моей памяти. Громкий, ледяной, беспощадный смех.

Хагрид с грустью наблюдал за мной.

— я тебя вот этими руками из развалин вынес. Дамболдор меня туда послал. А потом я привез тебя эти...

— Вздор и ерунда! — раздался из угла голос дяди Вернона.

Я аж подпрыгнул от неожиданности, я с этим разговором совсем забыл про Дурслей. А вот они обо мне нет. Особенно дядька к которому, кажется, вернулась смелость. Он сжимал кулаки и яростно смотрел на Хагрида. Дадли в это время подбирался к коробке с тортом. Ну и фиг с ним.

— послушай меня, мальчик! — прорычал дядя Вернон — я допускаю что ты немного странный, хотя возможно хорошая порка вылечила бы тебя раз и навсегда. Твои родители действительно были колдунами, но как мне кажется, без них мир стал спокойнее. Они сами напросились на то что получили, только и общались с этими волшебниками, этого следовало ожидать, я знал что они плохо кончат.

Не успел он договорить, как Хагрид спрыгнул с софы, вытащил из кармана потрепанный розовый зонтик и наставил на дядю Вернона словно шпагу.

— я тебя предупреждаю Дурсль, я тебя в последний раз предупреждаю. Еще раз рот откроешь...

Видимо дядя представил себе как великан нанизывает его на свой зонтик, и его смелость сразу испарилась. Он прижался к стене и замолчал.

— так то лучше. — Хагрид вздохнул и сел обратно на софу, которая на этот раз прогнулась до самого пола.

На языке у меня вертелась сотня вопросов.

— а что случилось с Вол... с тем вы сами знаете кто?

— хороший вопрос Гарри. Исчез он. Растворился. В ту самую ночь, когда тебя пытался убить. Потому ты стал еще знаменитей. Я тебе скажу это самая настоящая загадка... он все сильнее и сильнее становился и вдруг исчез и... это... не понятно почему. Кой-кто говорит, что умер он. А я считаю что чушь все это, да! Думаю в нем ничего человеческого не осталось уже... а ведь только человек может умереть. А кто-то говорит, что он тут еще где-то поблизости, просто прячется... ээ... своего часа ждет, но я так не думаю. Те кто с ним был они на нашу сторону перешли. Раньше они... эта... как заколдованные были, а тут проснулись. Вряд ли бы так вышло будь он где-то рядом, да! Хотя большинство людей думают он где-то тут, только силу свою потерял. Слишком слабый стал, чтобы дальше бороться и все завоевать. В тебе что-то было, что его... сломало. Чой-то приключилось той ночью, чего он не ждал, не знаю что да и никто не знает... но сломал ты его это точно.

Во взгляде Хагрида светилось тепло и уважение. Я же вместо того чтобы быть польщенным или возгордиться, с ужасом осознавал, что все это ужасная ошибка. Волшебник? Он, Гарри Поттер волшебник? Всю жизнь меня шпынял и притесняли дядя Вернон и тетя Петунья. А если я волшебник почему они не превращались каждый раз в бородавчатых жаб всякий раз, как запирали меня в чулан? Если когда-то он смог победить величайшего темного мага в мире, Дадли всегда пинал его и гонял по школе и по всему дому, как футбольный мяч?

— Хагрид — тихо произнес я. — боюсь, что вы ошибаетесь. Я не думаю, что я волшебник... что я могу стать волшебником.

К его удивлению Хагрид рассмеялся.

— Значит не волшебник и никогда с тобой такого не было, когда ты злился или огорчался.

Я уставился в огонь. А ведь правда, если подумать все те странные вещи, происходящие с ним и неизменно приводящие в ярость тетку и дядьку, все они случались, когда он был огорчен или разозлен. Например, когда за мной гналась банда Дадли, а я смог ускользнуть от них, оказавшись на крыше школьной столовой. Или когда тетя Петунья остригла меня практически на лысо и я с ужасом думал, как покажусь на следующий день в школе. Мне же удалось вырастить волосы за ночь. А самый последний случай, когда Дадли ударил меня в террариуме. А я сам не подозревая напустил на жирдяя бразильского удава. Я улыбнулся, перевел взгляд на Хагрида и лицо великана просияло.

— ну что, убедил я тебя теперь, да? А говоришь что Гарри Поттер не волшебник. Погоди ты скоро в Хогвартсе самым знаменитым учеником станешь.

И тут снова подал голос дядя Вернон. Видимо испуг прошел, и он решил, что не сдаться без боя.

— разве я не сказал вам, что он никуда не поедет. — прошипел Дядя, — он пойдет в школу Хай камеронс и он должен быть благодарен нам за то что мы его туда определили. Я читал эти ваши письма, что ему нужна целая куча всякой ерунды. Вроде книг заклинаний и волшебных палочек...

— если он захочет там учится, то даже такому здоровенному маглу, как ты, его не остановить, понял? — прорычал Хагрид. — Помешать сыну Лили и Джеймса Поттеров учиться в школе — да ты свихнулся что ли?! Он родился только, а его уже записали в ученики, да! Лучшей школы чародейства и волшебства на свете нет... и он в неё поступит, а через семь лет сам себя не узнает. И жить он там будет с такими же как он, а это куда лучше, чем с вами. А директором у него будет самый великий директор какого только можно представить, сам Альбус Дам...

— Я НЕ БУДУ ПЛАТИТЬ, ЗА ТО ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ОПОЛОУМЕВШИЙ СТАРЫЙ ДУРАК УЧИЛ ЕГО ВСЯКИМ ФОКУСАМ! — прокричал дядя Вернон.

Тут он зашел слишком далеко. Хагрид схватил свой зонтик, завертел им над головой, а его голос загремел словно гром.

— НИКОГДА... НЕ ОСКОРБЛЯЙ... ПРИ МНЕ... АЛЬБУСА ДАМБОЛДОРА!

Зонтик опустился и острием указал на Дадли, жрущего торт. Потом вспыхнул фиолетовый свет и раздался такой звук, словно разорвалась петарда. Затем послышался пронзительный визг, а в следующую секунду Дадли обхватив руками свой жирный зад, затанцевал на месте, вереща от боли. Когда он повернулся ко мне спиной я увидел что в штанах Дадли появилась дырка а в неё торчит поросячий хвостик. Клас. Я усмехнулся.

Дядя Вернон с ужасом посмотрев на Хагрида, громко закричал, схватил тетю Петунью и Дадли, втолкнул их во вторую комнату и с силой захлопнул дверь.

Хагрид посмотрел на свой зонтик и почесал бороду.

— Зря я тек, совсем уж из себя вышел. — сокрушенно произнес он — и ведь не получилось вссе равно. Хотел его в свинью превратить, а он похоже и так уже совсем свинья, вот и не вышло ничего... хвост только вырос...

Он нахмурил кустистые брови и боязливо покосился на меня.

— Просьба у меня: чтоб никто в Хогвартсе об этом не узнал. Я... ээ... нельзя мне чудеса творить если по правде. Только немного разрешили, чтобы за тобой мог съездить и письмо тебе передать. Мне еще и поэтому такая работа по душе пришлась... ну и из-за тебя, конечно.

— а почему вам нельзя творить чудеса? — интересно ведь.

— Ну... я сам же давно в школе учился и меня... ээ... если по правде выгнали. На третем курсе я был. Волшебную палочку мою... ээ... сломали пополам и все такое. А Дамболдор разрешил мне остаться при школе и работу дал. Великий он человек Дамболдор.

— а почему вас исключили?

— поздно уже, а у нас делов завтра куча. — ворчливо ушел от ответа Хагрид. — в город нам завтра надо книги тебе купить и все такое. И это давай на ты нечего нам с тобою выкать мы ж друзья.

Он снял с себя толстую черную куртку и бросил её к моим ногам.

— под ней теплее будет. А если она... шевелиться начнет, ты внимания не обращай. Я там в одном кармане пару мышей забыл. А в каком не помню.

глава 4. Та что с косой аллеей.

На следующее утро я проснулся рано. я знал, что уже рассвело, но не торопился открывать глаза.

"Это был сон,-твердо сказал я себе. — Мне приснилось, что ко мне приходил великан по имени Хагрид, чтобы сообщить мне, что я пойду учиться в школу волшебников. Когда я открою глаза, то окажусь дома в своем чулане".

Внезапно раздался громкий стук

"А вот и тетя Петунья", — подумал я с замиранием сердца. Но глаза мои все еще были закрыты. Сон был слишком хорош, чтобы просыпаться.

Тук ТукТук

— Хорошо, — пробормотал я. — Я встаю.

Я сел, и тяжелая куртка Хагрида, под которой я спал, упала на пол. Хижина была залита светом, ураган кончился, Хагрид спал на сломанной софе, а на подоконнике сидела сова с зажатой в клюве газетой стучала когтем в окно.

Я вскочил с постели. Счастье распирало меня изнутри, словно я проглотил воздушный шар. Я подошел к окну и распахнул его. Сова влетела в комнату и уронила газету прямо на Хагрида, но тот не проснулся. Затем сова спикировала на пол и набросилась на куртку Хагрида.

— Прекрати!

Я замахал руками, чтобы прогнать сову, но она яростно щелкнула клювом и продолжила терзать куртку.

— Хагрид! — громко позвал я. — Тут сова...

— Заплати ей, — проворчал Хагрид, уткнувшись лицом в софу.

— Что?

— Она хочет, чтоб мы ей денег дали за то, что он газету притащила. Деньги в кармане.

Казалось, что куртка Хагрида состоит из одних карманов. Связки ключей, расплющенные дробинки, мотки веревки, мятные леденцы, пакетики чая... Наконец я вытащил пригоршню странного вида монет.

— Дай ей пять кнатов, — сонно произнес Хагрид.

— Кнатов?

— Маленьких бронзовых монеток

Я отсчитал пять бронзовых монеток, и сова вытянула лапу, к которой был привязан кожаный мешочек. А затем вылетела в открытое окно.

Хагрид громко зевнул, сел и потянулся.

— Пора идти, Гарри. У нас с тобой делов куча, нам в Лондон надо смотаться да накупить тебе всяких штук, которые для школы нужны.

Я вертел в руках волшебные монетки, внимательно их разглядывая. Я только что подумал кое о чем, и мне показалось, что поселившийся внутри меня шар счастья начал сдуваться.

— М-м-м... Хагрид?

-А? — Хагрид натягивал свои огромные башмаки.

— У меня нет денег, и вы...

Великан внимательно посмотрел на него, словно напоминая о вчерашнем уговоре. Я вдруг понял, что мне, всегда такому вежливому и обращающемуся на "вы" ко всем старшим, будет легко называть Хагрида на "ты". Потому что Хагрид относился ко мне с большей теплотой, чем кто бы то ни было, и вел себя как друг.

— Ты слышал, что сказал вчера вечером дядя Вернон. Он не будет платить за то, чтобы я учился волшебству

— А ты не беспокойся. — Хагрид встал и почесал голову. — Ты, что ли, думаешь, что твои родители о тебе не позаботились?

— Но если от их дома ничего не осталось...

— Да ты чо, они ж золото свое не в доме хранили! — отмахнулся Хагрид. — Короче, мы первым делом в "Гринготтс" заглянем, в наш банк Ты съешь сосиску, они и холодные очень ничего. А я, если по правде, не откажусь от кусочка твоего вчерашнего именинного торта. Да торт был хорош. Очень вкусный. Но я лучше съем сосиску.

— У волшебников есть свои банки?

— Только один. "Гринготтс". Там гоблины всем заправляют.

Гарри уронил кусок сосиски, который я держал руке.

— Гоблины?

-Да, и поэтому я тебе так скажу: только сумасшедший может решиться ограбить этот банк. С гоблинами, Гарри, связываться опасно, да, запомни это. поэтому если захочешь... э-э... что-то спрятать, то надежнее "Гринготтса" места нет... Разве что Хогвартс. Да сам увидишь сегодня, когда за деньгами твоими придем — заодно и я там дела свои сделаю. Дамблдор мне поручил кой-чего, да! — Хагрид горделиво выпрямился. — Он мне всегда всякие серьезные вещи поручает. Тебя вот забрать, из "Гринготтса" кое-что взять — он знает, что мне доверять можно, понял? Ну ладно, пошли.

Я вышел на скалу вслед за Хагридом. Небо было чистым, и море поблескивало в лучах солнца! Лодка, которую арендовал дядя Вернон, все еще была: здесь, но после урагана она была залита водой.

-А как ты сюда попал? — Гарри огляделся, но другой лодки так и не увидел.

— Прилетел, — ответил Хагрид.

— Прилетел?

-Да... не будем об этом. Теперь, когда ты со мной мне... э-э... нельзя чудеса творить.

Мы уселись в лодку, а я продолжал внимательно разглядывать Хагрида, пытаясь представить! его летящим.

— Хотя... да... если по правде, глупо было б грести самому. — Хагрид покосился на Гарри. — Если я... э-э... Если я сделаю так, чтоб мы побыстрее поплыли, ты ведь никому в Хогвартсе не расскажешь?

— Конечно нет! — выпалил я, мне не терпелось увидеть что-нибудь магическое.

Хагрид вытащил свой розовый зонт, дважды стукнул им о борт лодки, и та помчалась.

-А почему только сумасшедший может попытаться ограбить "Гринготтс"? — поинтересовался я.

— Заклинания, колдовство, — ответил Хагрид, разворачивая газету. — Говорят, что там у них самые секретные сейфы драконы охраняют. К тому же от туда еще выбраться надо... Гринготтс глубоко под землей находиться... сотни миль под Лондоном, чуешь? — ну это он гонит. Они что в мантии планеты плавают? — Глубже чем метро. Даже если повезет грабителю и получиться у него украсть от туда, он с голоду помрет, пытаясь выбраться от туда, да!

Я сидел и думал об услышанном. Хагрид читал газету ежедневный пророк. Дядя Вернон твердил, что когда человек читает газету, он не любит чтобы ему мешали. Но сейчас оставить Хагрида в покое было нелегко, потому как никогда в жизни у меня не было столько вопросов в голове.

— ну вот министерство магии опять дров наломало. — пробормотал Хагрид переворачивая страницу.

— а есть такое министерство? — я совсем позабыл, что мешать читающему газету не следует.

— есть-есть. — ответил Хагрид. — сначала хотели, чтобы Дамболдор министром стал, но он никогда Хогвартс не оставит, во как! Так что в министры старый Корнелиус Фадж пошел. А хуже его не найдешь. Он теперь каждое утро к Дамболдору сов посылает за советами.

— а чем занимается Министерство магии?

— ну их главная работа, чтобы люди не догадались, что в стране на каждом углу волшебники живут.

— Почему?

— Почему? Да ты че Гарри? Все ж сразу захотят волшебством свои проблемы решить, эт точно! Не лучше, что б о нас не знали.

В этот момент лодка тихо стукнулась о стену причала.

— хагрид, а ты не мог бы отправить её назад. Дурслям как то выбираться с острова надо.

— Ну ладно Гарри, надеюсь её никто не увидит.

И мы поднялись по каменным ступеням причала и оказались на улице.

Пока мы шли к станции, жители маленького городка во все глаза смотрели на Хагрида. И я их прекрасно понимал. Дело было даже не в огромном росте Хагрида, он еще всю дорогу тыкал пальцем в самые простые на взгляд Гарри вещи, вроде парковочных счетчиков и громко восклицал.

— Ну дела Гарри! Чего эти маглы только не придумают!

— Хагрид! — произнес я немного запыхавшись, потому что поспевать за великаном было нелегко. — ты сказал, что в Гринготтсе есть драконы?

— ну, так говорят. — ответил Хагрид. — эээ, хотел бы я иметь дракона.

— ты хотел бы иметь дракона?

— всегда хотел... Еще когда маленьким совсем был. Все пришли мы.

Мы были на станции. Поезд на Лондон уходил через пять минут. Хагрид заявил, что ничего не понимает в деньгах маглов и сунул мне несколько купюр, чтобы я купил билеты.

В поезде на нас глазели еще больше, чем на улице. Хагрид занял сразу два сиденья и начал вязать что-то похожее на шатер канареечного цвета. Вроде тех, где устраивают представление циркачи.

— а письмо то у тебя с собой, Гарри? — спросил он, считая петли.

Я вытащил из кармана пергаментный конверт.

— Отлично — сказал Хагрид. — там есть список всего того, что для школы нужно.

Я развернул второй листок бумаги. Я его даже не заметил вчера. Начал читать.

"ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА ХОГВАРТС

Форма:

Студентам первокурсникам требуется.

Три простых рабочих мантии черных.

Брюки (юбки), рубашки, свитеры и пр. под мантию.

Одна простая остроконечная шляпа черная на каждый день.

Одна пара защитных перчаток. Из кожи дракона или аналогичного по свойствам материала.

Один зимний плащ черный застежки серебряные.

Пожалуйста не забудьте что на одежду должны быть пришиты бирки с именем и фамилией студента.

Книги: каждому студенту полагается иметь следующие книги.

Курсическая книга заговоров и заклинаний" (первый курс). Миранда Гуссокл

"История магии". БатильдаБэгшот

"Теория магии". АдальбертУоффлинг

"Пособие по трансфигурации для начинающих". Эмерик Свитч

"Тысяча магических растений и грибов". Филли-да Спора

"Магические отвары и зелья". Жиг Мышъякофф

"Фантастические звери: места обитания". Ньют Саламандер

"Темные силы: пособие по самозащите".Квентин Тримбл

Также полагается иметь: 1 волшебную палочку,

1 котел (оловянный, стандартный размер Љ2), 1 комплект стеклянных или хрустальных флаконов, 1 телескоп, 1 медные весы.

Студенты так же могут привезти с собой сову или кошку или жабу.

НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКУРСНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЕТЛЫ."

— ах, и это все можно купить в Лондоне?

— если знаешь, где искать. — ответил Хагрид.

* * *

Я никогда раньше не гулял по Лондону. А Хагрид хотя и знал куда нам надо, но обычным способом туда никогда не добирался. Для начала он застрял в турникете метро. А после жаловался, что сиденья в вагонах слишком маленькие. А поезда слишком медленные.

— не представляю, как маглы без магии обходятся. — сказал он когда мы поднялись вверх по сломанному эскалатору и оказались на улице полной магазинов.

Хагрид был так велик, что без труда прокладывал себе дорогу через толпу. Мне же требовалось лишь не отставать. Мы проходили мимо книжных и музыкальных магазинов, закусочных и кинотеатров, но ни одно из этих мест не было похоже на то, где можно купить волшебную палочку. Это была обычная улица, забитая обычными людьми.

Мне на мгновение показалось, что это сон. Ну разве может находиться под землей волшебный банк, набитый золотом? Разве существуют магазины торгующие книгами заклинаний и метлами? А может все это ужасная шутка, которую придумали Дурсли? Нет у них совершенно нет чувства юмора. Да и верю я Хагриду. Хотя все что он говорил было невероятно.

— пришли, — сказал Хагрид остановившись. — Дырявый котел. Известное местечко.

Это был крошечный невзрачный бар. Если бы Хагрид не указал на него, я бы его даже не заметил. Проходящие мимо люди на бар не смотрели. Их взгляды скользили с большого книжного магазина на магазин компакт дисков, а бар находящийся между этими магазинами они похоже вовсе не замечали. Похоже только я и Хагрид видим его. Но прежде чем я успел спросить об этом, Хагрид завел меня внутрь.

Для известного местечка быр был слишком темным и обшарпанным. В углу сидели несколько пожилых женщин и пили вино из маленьких стаканчиков, одна из них курила длинную трубку. Маленький человечек в цилиндре разговаривал со старым лысым барменом, сморщенным, как грецкий орех. Когда мы вошли все разговоры сразу смолкли. Очевидно Хагрида здесь все знали, ему улыбались и махали руками. А бармен потянулся за стаканом со словами:

— тебе как обычно Хагрид?

— не могу Том, я здесь по делам Хогвартса. — ответил великан и хлопнул меня своей огромной ручищей, так что подогнулись колени.

— Боже милостивый, — пробормотал бармен пристально глядя на меня. — это... неужели это...

В Дырявом котле воцарилась тишина.

— Благослови мою душу, — прошептал старый бармен — Гарри Поттер, какая честь!

Он поспешно вышел из-за стойки, подбежал ко мне и схватил меня за руку. В глазах бармена стояли слезы.

— добро пожаловать домой, мистер Поттер. Добро пожаловать домой.

Я не знал что сказать. Все смотрели на меня. Старуха сосала свою трубку не замечая, что она погасла. Хагрид сиял.

Вдруг разом заскрипели отодвигаемые стулья, и следующий момент я уже обменивался рукопожатиями со всеми посетителями "Дырявого котла". Блин, выпустите меня отсюда. Придурки не лезьте ко мне!

— Дорис Крокфорд, мистер Поттер. Не могу поверить, что наконец встретилась с вами.

Век бы тебя не видел.

— Большая честь, мистер Поттер, большая честь.

И тебя.

— Всегда хотела пожать вашу руку... Я вся дрожу.

А я как дрожу... от злости.

— Я счастлив, мистер Поттер, даже не могу пере дать, насколько я счастлив. Меня зовут Дингл, Дедалус Дингл.

— А я вас уже видел! — воскликнул я — тетка тогда еще утащила нас прочь из магазина, и Дедалус Дингл так разволновался, что его цилиндр слетел с головы и упал на пол. — Вы однажды поклонились мне в магазине.

— Он помнит! — вскричал ДедалусДингл, оглядываясь на остальных — Вы слышали? Он меня помнит!

Я продолжал пожимать руки. Дорис Крокфорд подошла к мне во второй раз, а потом и в третий. Да когда же это прекратится?!

Вперед выступил бледный молодой человек, он очень нервничал, у него даже дергалось одно веко.

— Профессор Квиррелл! — представил его Хагрид. — Гарри, профессор Квиррелл — один из твоих будущих преподавателей.

— П-п-поттер! — произнес, заикаясь, профессор Квиррелл и схватил меня за руку. — Н-не могу п-пе-редать, насколько я п-польщен встречей с вами.

— Какой раздел магии вы преподаете, профессор Квиррелл?

— Защита от Т-т-темных искусств, — пробормотал Квиррелл с таким видом, словно ему не нравилось то, что он сказал. — Н-не то чтобы вам это было н-нужно, верно, П-п-поттер? — Профессор нервно рассмеялся. — Как я п-понимаю, вы решили п-при-обрести все н-необходимое для школы? А мне н-нуж-на новая к-книга о вампирах.

Вид у него был такой, будто его пугала сама мысль о вампирах. И это наш препод, какой кошмар.

Но остальные не желали мириться с тем, что Квиррелл безраздельно завладел вниманием Гарри. Прошло еще минут десять, прежде чем зычный голос Хагрида перекрыл другие голоса.

— Пора идти... нам надо еще кучу всего купить. Пошли, Гарри.

Ну наконец-то.

Дорис Крокфорд напоследок опять пожала мне руку. Хагрид вывел меня из бара в маленький двор, со всех сторон окруженный стенами. Здесь не было ничего, кроме мусорной урны и нескольких сорняков.

-Ну, что я тебе говорил?-Хагрид ухмыльнулся.— Я ж тебе сказал, что ты знаменитость. Даже профессор Квиррелл затрясся, когда тебя увидел... хотя, если по правде, он всегда трясется.

— Он всегда такой нервный?

— Да. Бедный парень. А ведь талантливый такой, да! Он пока науки по книгам изучал, в полном порядке был, а потом взял... э-э... отпуск, чтоб кой-какой опыт получить... Говорят, он в Черном лесу вампиров встретил, и еще там одна... э-э... история у него произошла с ведьмой... с тех пор он все, другим совсем стал. Учеников боится, предмета своего боится... Так, куда это мой зонт подевался?

Вампиры, ведьмы, кто еще водиться в этом страшном мире? А ведь я думал, что в сказку попал. Страшненькая сказочка получается.

У меня кружилась голова. А Хагрид тем временем считал кирпичи в стене над мусорной урной.

— Три вверх... два в сторону, — бормотал он. — Так; а теперь отойди, Гарри.

Он трижды коснулся стены зонтом.

Кирпич, до которого он дотронулся, задрожал, потом задергался, в середине у него появилась маленькая дырка, которая быстро начала расти. Через секунду перед нами была арка, достаточно большая, чтобы сквозь нее мог пройти Хагрид. За аркой начиналась мощенная булыжником извилистая улица.

Ух ты!

-Добро пожаловать в Косой переулок, — произнес Хагрид.

Он усмехнулся, заметив изумление на моем лице. Мы прошли сквозь арку, и я, оглянувшись, увидел, как она тут же снова превратилась в глухую стену. Они так опасаются маглов? Видимо да.

Ярко светило солнце, отражаясь в котлах, выставленных перед ближайшим к нам магазином. "Котлы. Все размеры. Медь, бронза, олово, серебро. Самопомешивающиеся и разборные" — гласила висевшая над нами табличка.

— Ага, такой тебе тоже нужен будет, — сказал Хагрид. — Но сначала надо твои денежки забрать.

Я пожалел, что у меня не десять глаз. Пока мы шли вверх по улице, я вертел головой, пытаясь увидеть все сразу: магазины, выставленные перед нами товары, людей, делающих покупки. Полная женщина, стоявшая перед аптекой, мимо которой мы проходили, качала головой.

— Печень дракона по семнадцать сиклей за унцию — да они с ума сошли...

Из мрачного на вид магазина доносилось тихое уханье. "Торговый центр "Совы". Неясыти обыкновенные, сипухи, ушастые и полярные совы" — прочитал я. Несколько мальчишек примерно моего возраста прижались носами к другой витрине, разглядывая выставленные в ней метлы.

Для чего они, не для уборки же?

— Смотри, — донеслось до меня от мальчишки справа, — новая модель "Нимбус-2000", самая быстрая.

Здесь были магазины, которые торговали мантиями, телескопами и странными серебряными инструментами, каких я никогда не видел. Витрины по всей улице были забиты бочками с селезенками летучих мышей и глазами угрей, покачивающимися пирамидами из книг с заклинаниями, птичьими перьями и свитками пергамента, бутылками с волшебными зельями и глобусами Луны...

— "Гринготтс", — объявил Хагрид.

Мы находились перед белоснежным зданием, возвышавшимся над маленькими магазинчиками. А у отполированных до блеска бронзовых дверей в алой с золотом униформе стоял... Гоблин?! Прямо как в книжке Толкиена.

-Да, это гоблин, — спокойно сказал Хагрид, когда мы поднимались по белым каменным ступеням.

Гоблин был на голову ниже меня. У него было смуглое умное лицо, острая бородка и, как я заметил, очень длинные пальцы и ступни. Он поклонился, когда мы входили внутрь. Теперь мы стояли перед вторыми дверями, на этот раз серебряными. На них были выгравированы строчки:

"Входи, незнакомец, но не забудь,

Что у жадности грешная суть,

Кто не любит работать, но любит брать,

Дорого платит — и это надо знать.

Если пришел за чужим ты сюда,

Отсюда тебе не уйти никогда."

— Я ж тебе говорил: надо быть сумасшедшим, бы попытаться ограбить этот банк, — сказал Хагрид.

Два гоблина с поклонами встретили нас, когда мы прошли сквозь серебряные двери и оказались в огромном мраморном холле. На высоких стульях за длинной стойкой сидела еще сотня гоблинов — они делали записи в больших гроссбухах, взвешивали монеты на медных весах, с помощью луп изучали драгоценные камни. Из холла вело больше дверей, чем я мог сосчитать, — другие гоблины впускали и выпускали через них людей. Хагрид и я подошли к стойке.

— Доброе утро, — обратился Хагрид к свободному гоблину. — Мы тут пришли, чтоб немного денег взять... э-э... из сейфа мистера Гарри Поттера.

— У вас есть его ключ, сэр?

— Где-то был, — ответил Хагрид и начал выкладывать на стойку содержимое своих карманов.

Хагрид блин... И почему мой ключ у него? Надо забрать.

Пригоршня заплесневелых собачьих бисквитов посыпалась на бухгалтерскую книгу гоблина. Гоблин сморщил нос. Я наблюдал за гоблином, сидевшим справа и взвешивавшим груду рубинов, огромных, как пылающие угли.

— Нашел, — наконец сказал Хагрид, протягивая крошечный золотой ключик.

Гоблин изучающе посмотрел на него.

— Кажется, все в порядке.

— И у меня тут еще письмо имеется... э-э... от профессора Дамблдора, — с важным видом произнес Хагрид, выпячивая грудь. — Это насчет Вы-Знаете-Чего в сейфе семьсот тринадцать.

Гоблин внимательно прочитал письмо.

— Прекрасно, — сказал он, возвращая письмо Хагриду. — Сейчас вас отведут вниз к вашим сейфам. Крюкохват!

Крюкохват тоже был гоблином. Когда Хагрид распихал все собачьи бисквиты по карманам, мы последовали за Крюкохватом к одной из дверей.

— А что такое это Вы-Знаете-Что в сейфе семьсот тринадцать? — спросил я. Интересно ведь.

— Не могу я тебе сказать, — таинственно ответил Хагрид. — Очень секретно. Это школы "Хогвартс" касается. Дамблдор мне доверяет. А я своей работой слишком дорожу, чтобы секреты тебе раскрывать.

Крюкохват открыл перед нами дверь. Я, ожидавший увидеть вокруг мрамор, был удивлен. Мы стояли в узком каменном коридоре, освещенном горящими факелами. Дорога круто уходила вниз, на полу были тоненькие рельсы. Крюкохват свистнул, и к нам с лязгом подкатила маленькая тележка. Мы забрались внутрь — Хагриду это удалось с трудом — и поехали.

Сначала они неслись сквозь лабиринт петляющих коридоров. Я пытался запомнить дорогу— налево, направо, направо, налево, на развилке прямо, опять направо, опять налево, — но вскоре оставил это бесполезное занятие. Казалось, дребезжащая тележка сама знает дорогу, потому что Крюкохват ею не управлял.

Меня обдало ледяным воздухом, глаза защипало, но я держал их широко открытыми. В какой-то момент мне почудилось, что я заметил вспышку огня в конце коридора, и я быстро обернулся, чтобы увидеть, не дракон ли это, но опоздал — тележка резко ушла вниз. Сейчас она проезжала мимо подземного озера, на по толке и стенах росли сталагмиты и сталактиты.

— Знаешь, Хагрид, — громко произнес я, пытаясь заглушить шум тележки. — Я никогда не знал, в чем разница между сталактитом и сталагмитом.

— В слове сталагмит есть буква "м", — ответил Хагрид. — И больше не спрашивай меня ничего... меня, похоже, сейчас наизнанку вывернет.

Хагрид был весь зеленый. Когда тележка наконец остановилась перед маленькой дверью в стене, он выбрался из нее, прислонился к стене и подождал пока у него перестанут дрожать колени.

Крюкохват отпер дверь. Изнутри вырвалось облако зеленого дыма, а когда оно рассеялось, я ахнул. Внутри были кучи золотых монет. Колонны серебряных. Горы маленьких бронзовых кнатов. И это все мое?!

— Это все твое, — улыбнулся Хагрид.

"Все твое" — это было невероятно. Дурсли наверняка не знали об этих деньгах, иначе они отняли бы их у него, не успел бы он и глазом моргнуть. Сколько раз они жаловались, что я им дорого обхожусь? А все это время глубоко под Лондоном хранилось принадлежащее мне сокровище.

Хагрид помогал мне бросать монеты в сумку.

— Золотые — это галлеоны, — пояснил он. — Один галлеон — это семнадцать серебряных сиклей, а один сикль — двадцать девять кнатов, это просто, да? Ладно, тебе этого на пару семестров хватит, а остальное пусть тут лежит. — Он повернулся к Крюкохвату. -А теперь нам нужен сейф семьсот тринадцать... и... э-э... пожалуйста, нельзя ли помедленнее?

— У тележки только одна скорость, — ответил Крюкохват.

Теперь они спускались еще ниже, а тележка ехала почему-то еще быстрее, чем раньше. Воздух становился холоднее. Когда они проезжали над подземным ущельем, я перегнулся, чтобы разглядеть, что скрывается в его темных глубинах, но Хагрид со стоном схватил меня за шиворот и втащил обратно.

В сейфе номер семьсот тринадцать не было замочной скважины.

— Отойдите, — важно сказал Крюкохват. Он мягко коснулся двери одним из своих длинных пальцев, и она просто растаяла.

— Если это попробует сделать кто-то, кроме работающих в банке гоблинов, его засосет внутрь, и он окажется в ловушке, — произнес Крюкохват.

-А как часто вы проверяете, нет ли там кого внутри? — поинтересовался я.

— Примерно раз в десять лет, — ответил Крюкохват с довольно неприятной улыбкой.

Я был уверен, что в этом сверхсекретном сейфе лежит что-то ужасно важное, как минимум, драгоценные камни невероятных размеров, и я поспешно шагнул вперед, чтобы увидеть, что там. Сначала мне показалось, что там вообще пусто. Затем я заметил на полу маленький невзрачный сверток из коричневой бумаги. Хагрид нагнулся, подобрал его и засунул во внутренний карман куртки. Мне хотелось узнать, что там, но я понимал, что спрашивать не стоит.

— Пошли обратно к этой адовой тележке, и не разговаривай со мной по дороге. Лучше будет, если я буду держать рот закрытым, — сказал Хагрид.

* * *

Еще одна бешеная гонка на тележке — и вот мы уже стоим на улице у банка, щурясь от солнечного света. Сейчас, когда у меня в руках была сумка, полная денег, я не знал, что с ними делать, и с трудом подавлял в себе желание начать покупать все подряд. Мне даже не было интересно, каков курс галлеона по отношению к фунту, — важно было, что сейчас у меня денег больше, чем за всю мою жизнь. Даже больше, чем когда-либо было у Дадли. О том, что это волшебные деньги и их можно тратить только в волшебном мире, я как-то забыл.

— Ну что, надо бы купить тебе форму, — заметил Хагрид, кивнув в сторону магазина с вывеской "Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни". — Слушай, Гарри, ты... э-э... не против, если я заскочу в "Дырявый котел" и пропущу стаканчик? Ненавижу я эти тележки в "Гринготтсе"... мутит меня после них.

Хагрид на самом деле был все еще бледным, поэтому я кивнул. Хотя я немного нервничал, входя в магазин мадам Малкин в полном одиночестве.

Мадам Малкин оказалась приземистой улыбающейся волшебницей, одетой в розовато-лиловые одежды.

— Едем учиться в Хогвартс? — спросила она прежде, чем Гарри успел объяснить ей цель своего визита. — Ты пришел по адресу: у меня тут как раз еще один клиент тоже к школе готовится.

В глубине магазина на высокой скамеечке стоял бледный мальчик с тонкими чертами лица, а вторая волшебница крутилась вокруг него, подгоняя по росту длинные черные одежды. Мадам Малкин поставила Гарри на соседнюю скамеечку.

— Привет! — сказал мальчик. — Тоже в Хогвартс?

— Да, — ответил Гарри.

— Мой отец сейчас покупает мне учебники, а мать смотрит волшебные палочки, — сообщил мальчик. Он говорил как-то очень устало, специально растягивая слова.-А потом потащу их посмотреть гоночные метлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую... а потом как-нибудь тайком пронесу ее в школу.

Мальчик сильно напомнил мне моего кузена.

— А у тебя есть своя собственная метла? — продолжал тот.

— Нет. — я отрицательно кивнул головой.

— А в квиддич играешь?

— Нет, — повторил я, спрашивая себя, что же это такое — квиддич.

— А я играю. Отец говорит, что будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета, и я тебе скажу: я с ним согласен. Ты уже знаешь, на каком будешь факультете?

— Нет, — в третий раз произнес я, с каждой минутой чувствуя себя все большим дураком. Надо расспросить Хагрида. А то выгляжу как идиот.

— Ну, вообще-то никто заранее не знает, это уже там решат, но я знаю, что я буду в Слизерине, вся моя семья там была. А представь, если определят в Халфпаф, тогда я сразу уйду из школы, а ты?

— М-м-м, — неопределенно промычал я, жалея, что не могу сказать что-нибудь более содержательное.

— Ну и ну, ты только посмотри на этого! — внезапно воскликнул мальчик, кивком показывая на окно. За окном стоял Хагрид, улыбаясь мне и показывая на два огромных мороженых, словно объясняя, почему он не может войти внутрь.

— Это Хагрид, — радостно пояснил я. Мне было приятно, что я знаю что-то, чего не знает этот мальчик — Он работает в Хогвартсе.

— А-а-а, — протянул тот. — Я о нем слышал. О там что-то вроде прислуги, да?

— Он лесник, — сухо ответил я. С каждой секундой этот мальчик нравился мне все меньше и меньше.

-Да, точно. Я слышал, он настоящий дикарь. Живет в хижине на территории школы и время от времени напивается и пытается творить чудеса, а все кончается тем, что вспыхивает его собственная постель!

— Лично мне он очень нравится, — холодно парировал я.

— Вот как? — На лице мальчика появилась презрительная усмешка.-А почему он с тобой? Где твои родители?

— Они умерли, — коротко ответил я. Мне не хотелось разговаривать с мальчиком на эту тему.

— О, мне очень жаль, — произнес тот, хотя по его голосу нельзя было сказать, что он о чем-либо сожалеет. — Но они были из наших или нет?

— Они были волшебники, если ты об этом.

— Если честно, я не понимаю, почему в школу принимают не только таких, как мы, но и детей не из наших семей. Они ведь другие. Они по-другому росли и ничего о нас не знают. Представь, некоторые даже никогда не слышали о Хогвартсе до того дня, как получили письмо. Я думаю, что в Хогвартсе должны учиться только дети волшебников. Кстати, а как твоя фамилия?

Но прежде чем я успел ответить, в разговор вмешалась мадам Малкин.

— Все готово, — произнесла она.

Нельзя сказать, чтобы я был огорчен тем, что у меня появился повод закончить разговор, и я поспешно спрыгнул со скамеечки. Пошел этот пацан в жопу.

— Что ж, встретимся в школе, — бросил мне вслед мальчик.

Я молча ел купленное Хагридом мороженое— ванильно-шоколадное с колотыми орешками. Мороженое было настолько вкусным, что есть и одновременно разговаривать было бы слишком. Но Хагрид заметил, что я какой-то притихший и грустный.

— Чой-то случилось? — спросил он.

— Все в порядке, — соврал я.

Мы зашли в магазинчик, чтобы купить пергамент и перья. Я немного развеселился, купив флакончик чернил, которые меняли цвет в процессе письма. Класс. Еще бы научиться перьями писать...

— Хагрид, а что такое квиддич? — спросил я, когда мы вышли из магазина.

— блядь, Гарри, разве можно не знать, что такое квиддич?! Извини... э-э... все время забываю, что ты почти ничего не знаешь.

— Перестань. Мне и так плохо,-мрачно сказал я. И рассказал Хагриду о том, что произошло в магазине одежды. — И еще он сказал, что детей из семей маглов не следует принимать в школу, и...

— Но ты же не из маглов, — горячо возразил Хагрид. — Знай этот мальчишка, кто ты есть... Он твое имя с детства знает, если он из наших... Ты ж видел, как тебя встречали в "Дырявом котле". И вообще ничего он в этом не понимает, да! Ты мне поверь, среди лучших магов такие есть, которые от маглов родились и с ними жили. Да вот хоть маму твою возьми и сестру ее...

— Ты мне так и не ответил: что такое квиддич?

— Это наш спорт. Спорт волшебников. Что-то вроде... э-э... футбола у маглов. Все играют в квиддич, и болельщиков куча. В него в воздухе играют, на метлах, и там четыре мяча... ну., сложно это, в общем, тебе все объяснять, правила и все такое...

— А что такое Слизерин и Халфпаф?

— Школьные факультеты. Их четыре всего. Про Халфпаф говорят, что там самые тупицы учатся, но...

— Готов спорить, что я попаду в Халфпаф, — мрачно заметил я.

-Лучше в Халфпаф, чем в Слизерин, — еще более мрачно ответил Хагрид. — Все те, кто потом плохими стали, они все из Слизерина были. Ты-Знаешь-Кто тоже оттуда.

— Вол... извини... Ты-Знаешь-Кто учился в Хогвартсе?

— Много-много лет назад, — ответил Хагрид. После этого мы зашли за учебниками в магазин под названием "Флориш и Блоттс", где было столько книг, сколько я ни разу в жизни не видел, — они стояли на полках, занимая все пространство магазина от пола до потолка. Там были гигантские фолианты в кожаных переплетах, каждый весом с огромный булыжник; там были книги размером с почтовую марку и книги в шелковых обложках; там были книги, испещренные непонятными символами, и книги, в которых были только пустые страницы. Эти книги не оставили бы равнодушным даже Дадли, который никогда ничего не читал. Хагриду пришлось буквально силой оттаскивать меня от учебника профессора Виндиктуса Виридиана "Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас" ("Очаруйте ваших друзей и одурманьте ваших врагов. Самые современные способы взять реванш" — гласил подзаголовок книги. — "Выпадение волос. Ватные ноги. Немота и многое-многое другое").

— Я пытался узнать, как наслать проклятие на Дадли, — объяснил я.

— Не скажу, что идея плоха, но ты пойми, нельзя... э-э... пользоваться магией в мире маглов. Хотя, если по правде, иногда можно... н-ну.. от ситуации зависит. — Хагрид покивал, показывая, что с пониманием относится к тому, что сказал я, — ведь это именно из-за Хагрида у Дадли вырос поросячий хвостик — Но ты ж все равно так не сможешь пока — этому не сразу учат. Тебе сначала многое другое надо будет узнать.

Хагрид не позволил мне купить котел из чистого золота.

— В списке сказано, что тебе оловянный нужен, значит, оловянный и купим. — Тут великан был неумолим.

Зато мы купили очень красивые и точные весы, а еще приобрели складной медный телескоп. Затем мы посетили аптеку, в которой все было так волшебно, что я даже не обратил внимания на ужасный запах — там пахло тухлыми яйцами и гнилыми кабачками. На полу стояли бочки с какой-то слизью, вдоль стен выстроились стеклянные банки с засушенными растениями, толчеными корнями и разноцветными порошками, а с потолка свисали связки перьев, клыков и загнутых когтей. Пока Хагрид разговаривал с аптекарем — нам нужно было купить всякие ингредиенты для приготовления волшебных снадобий, — я изучал серебряные рога единорога стоимостью в двадцать один галлеон каждый и крошечные глаза жуков, блестящие и черные (пять кнатов за ковшик).

Выйдя из аптеки, Хагрид попросил Гарри показать ему письмо и еще раз внимательно его изучил.

— Не, еще не все... еще одна вещь осталась, — сказал он. — Я тебе до сих пор... э-э... подарок не купил, а у тебя ж день рождения сегодня.

Я почувствовал, что краснею. Блин, как неудобно. Он ведь не обязан. Мне никто никогда ничего не дарил. Дурсли со своими носками не в счет.

— Но вы совсем не обязаны...

-Да знаю я, что не обязан, — отмахнулся от меня Хагрид. — Вот чего... куплю-ка я тебе животное. Может, жабу... хотя нет, жабы сто лет как из моды вышли, тебя в школе на смех подымут. И кошек я не люблю, мне от них... э-э... чихать охота. Во — купим тебе сову. О совах все дети мечтают, да и к тому же полезные они, почту твою носят, и все такое.

Двадцать минут спустя мы вышли из магазина под названием "Торговый центр "Совы"", и я зажмурился от яркого солнца, потому что в магазине царила полная шорохов, шелеста и шуршания перьев тьма, освещаемая лишь мерцанием ярких, как драгоценные камни, глаз. В руке я держал огромную клетку, в которой сидела красивая полярная сова. Сова спала, засунув голову под крыло. Меня распирало чувство признательности, и я никак не мог остановиться, в сотый раз говоря Хагриду большое спасибо и начиная заикаться, как профессор Квиррелл.

Сова классная. Такая белая и большая. И мне она нравиться.

— Ну хватит тебе, — ворчливо заметил Хагрид, пытаясь скрыть смущение — он явно был очень польщен. — Я ж так понял, что Дурсли эти тебя... ну., не особо подарками баловали. А ты не с ними теперь, а с нами, тут... э-э... по-другому все будет. Ладно, нам только волшебная палочка осталась. В "Олливандер" пойдем, лучшее место для этого. Там тебе такую палочку подберут, закачаешься, да!

Я затаил дыхание: получить волшебную палочку мне хотелось больше, чем все остальное, что было в списке.

Магазин находился в маленьком обшарпанном здании. С некогда золотых букв "Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры" давно уже облетела позолота. В пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка.

Когда мы вошли внутрь, где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного длинного тонконогого стула, на который уселся Хагрид в ожидании хозяина. Я чувствовал себя очень странно — словно я попал в библиотеку, в которой были очень строгие правила. У меня возникла куча новых вопросов, которые я собирался задать Хагриду, но здесь не решался. Вместо этого я рассматривал тысячи узеньких коробочек, выстроившихся вдоль стен от пола до потолка. Я почувствовал, как по коже побежали мурашки. Здешние пыль и тишина были полны волшебных секретов казалось, издавали почти неслышный звон.

-Добрый день, — послышался тихий голос.

Гарри подскочил от неожиданности Хагрид по-видимому тоже подскочил, потому что раздался громкий треск, и великан быстро отошел от покосившегося стула.

Перед нами стоял пожилой человек, от его больших почти бесцветных глаз исходило странное, прямо-лунное свечение, прорезавшее магазинный мрак.

— Здравствуйте, — выдавил из себя я. Хотелось забиться в угол и не отсвечивать.

— О, да. — Старичок покивал головой. — Да, Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер. — Это был не вопрос, а утверждение. — У вас глаза, как у вашей матери. Кажется, только вчера она была меня, покупала свою первую палочку. Двадцать шесть сантиметров, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы.

Мистер Олливандер приблизился ко мне почти вплотную. Мне ужасно захотелось отвернуться и просто моргнуть. От взгляда этих серебристых глаз мне стало не по себе.

— А вот твой отец предпочел палочку из красного дерева. Двадцать восемь сантиметров. Тоже очень гибкая. Чуть более мощная, чем у твоей матери, и великолепно подходящая для превращений. Да, я сказал, что твой отец предпочел эту палочку, но это не совсем так. Разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника.

Мистер Олливандер стоял так близко ко мне, носы почти соприкасались. Я даже видел свое отражение в затуманенных глазах старика.

— А, вот куда...

Мистер Олливандер вытянул длинный белый палец и коснулся шрама на лбу Гарри.

— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку которая это сделала,-мягко произнес он — Тридцать четыре сантиметра. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках.. Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы...

Он потряс головой, и вдруг, к моему облегчению, ведь я больше не мог выдерживать этот взгляд, заметил Хагрида.

— Рубеус! Рубеус Хагрид! Рад видеть вас снова... Дуб, сорок сантиметров, очень подвижная, не так ли?

— Так и было, да, сэр, — ответил Хагрид.

— Хорошая была палочка. Но, как я понимаю, ее переломили надвое, когда вас отчислили? — Мистер Олливандер внезапно посуровел.

— Э-э-э... Да, так и было, сэр, — согласился Хагрид, изучая свои ноги и зачем-то вытирая их об пол. И вдруг просиял. — Но зато у меня остались обломки.

— Надеюсь, вы их не используете? — строго спросил мистер Олливандер.

— О, конечно нет, сэр, — быстро ответил Хагрид. Я заметил, что Хагрид очень крепко сжал свой розовый зонтик. Видимо половинки там. И почему его отчислили?

— Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с Хагрида испытующего взгляда. — ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать — Он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями. — Какой рукой вы держите палочку?

— Я?.. — замялся я, наконец спохватившись. Может, он имеет виду какой рукой я буду колдовать? — А, я правша!

— Вытяните руку. Вот так.

Старичок начал измерять мою правую руку. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы.

— Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — пояснял старичок, проводя свои измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка фирмы "Олливандер" индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. И конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будет пользоваться чужой палочкой.

Я внезапно осознал, что линейка сама меня измеряет, а мистер Олливандер давно отошел к полкам и снимает с них одну коробочку за другой.

— Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Двадцать три сантиметра. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните.

Я взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, немного помахал ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из моей руки.

-Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Восемнадцать сантиметров. Очень хлесткая. Пробуйте.

Я попробовал-хотя едва я успел поднять палочку, как она оказалась в руках мистера Олливандера.

— Нет, нет, берите эту — эбонит и шерсть единорога, двадцать два сантиметра, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте ее.

Я пробовал. И снова пробовал. И еще раз попробовал. Я никак не мог понять, чего ждет мистер Олливандер. Гора опробованных палочек, складываемых мистером Олливандером на стул, становилась все выше и выше. Но мистера Олливандера это почему-то вовсе не утомляло, а, наоборот, ужасно радовало. Чем больше коробочек он снимал с полок, тем счастливее выглядел.

— А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно... а кстати... действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, двадцать восемь сантиметров, очень гибкая прекрасная палочка.

Я взял палочку, которую протягивал мне мистер Олливандер. И внезапно пальцы моей руки потеплели. Я поднял палочку над головой, со свистом опустил ее вниз, разрезая пыльный воздух, и из палочки вырвались красные и золотые искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах.

— О, браво! Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Так, так, так., очень любопытно... чрезвычайно любопытно...

Мистер Олливандер уложил палочку обратно в коробку и начал упаковывать ее в коричневую бумагу, продолжая бормотать:

— Любопытно... очень любопытно...

— Извините, — спросил я, — что именно кажется вам любопытным?

Мистер Олливандер уставился на меня своими выцветшими глазами.

— Видите ли, мистер Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что ее сестра, которой досталось второе перо того феникса... Что ж, зачем от вас скрывать — ее сестра оставила на вашем лбу этот шрам.

Я судорожно вздохнул.

— Да, тридцать четыре сантиметра, тис. Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих.

Я поежился. Я не был уверен, что мне нравится мистер Олливандер. Я заплатил за палочку семь золотых галлеонов, и мистер Олливандер с поклонами проводил нас с Хагридом до двери.

* * *

Была уже вторая половина дня, и солнце опускалось все ниже, когда мы с Хагридом прошли обратно сквозь Косой переулок, потом сквозь стену и вошли в "Дырявый котел", в котором уже не было ни единого посетителя. Выйдя оттуда, мы оказались в другом мире, но я шел молча и словно не замечал этого. Я даже не обратил внимания на то, как смотрели на нас люди, когда мы с Хагридом ехали в метро, нагруженные разнообразными свертками причудливой формы и вдобавок ко всему со спящей совой. Мы поднялись по эскалатору и оказались на Пэддингтонском вокзале. А я, мысленно все еще пребывающий в Косом переулке, осознал, где мы находимся, лишь когда Хагрид потрепал меня по плечу.

— Надо б немного перекусить... как раз до твоего поезда успеем, — произнес Хагрид.

Он купил себе и мне по гамбургеру, и мы уселись на пластиковые стулья. Я, очнувшись от своих мыслей, озирался по сторонам. Мир, к которому я привык, в котором прожил одиннадцать лет, теперь казался мне каким-то странным.

— С тобой все нормально, Гарри? — спросил Хагрид. — Что-то ты очень тихий.

Я не был уверен, что смогу объяснить свое состояние, и жевал гамбургер, пытаясь подобрать нужные слова. Да, сегодня у меня был лучший день рождения за всю мою жизнь, но все же, все же, все же...

— Все думают, что я особенный, — наконец произнес я. — Все эти люди в "Дырявом котле", и профессор Квиррелл, и мистер Олливандер... Но я же ничего не знаю о магии. Как они могут ожидать от меня чего-то великого? Да, я знаменит... но я даже не могу вспомнить, как произошло то, из-за чего я стал знаменитостью. Я ведь совсем не знаю, что случилось, когда Вол... извини, я хотел сказать Ты-Зна-ешь-Кто... В общем, я не знаю, что случилось в ту ночь, когда умерли мои родители...

Хагрид перегнулся через стол. Трудно было поверить в то, что этот ужасающего вида великан с заросшим бородой лицом и кустистыми бровями может так тепло улыбаться.

— Да ты не волнуйся, Гарри, — посоветовал он. — Ты всему быстро научишься. В Хогвартсе все начинают с самого начала, так что ты будешь в полном порядке. Просто будь собой — и все дела. Я понимаю, тебя выделили из всех остальных, ты знаменитость. Таким, как ты, всегда непросто. Но поверь мне, тебе будет очень здорово в Хогвартсе... как мне было здорово, да и до сих пор здорово, если по правде.

Когда подошел поезд, на котором Гарри должен был возвращаться к Дурслям, Хагрид втащил в купе все мои вещи и на прощанье протянул конверт.

— Это твой билет на поезд до Хогвартса, — пояснил он. — Первое сентября, вокзал "Кингс Кросс" там все написано, в билете этом. Если с Дурслями... э-э... какие проблемы, ты мне... ну... письмо пошли с совой, она знает, где меня найти... Ну, скоро свидимся, Гарри.

Поезд тронулся. Я пытался получше рассмотреть Хагрида, пока тот не исчез из виду, — я встал с сиденья и прижался носом к окну. Но стоило мне моргнуть, и Хагрид растворился в воздухе.

Глава 5 ПУТЕШЕСТВИЕ С ПЛАТФОРМЫ НОМЕР ДЕВЯТЬ И ТРИ ЧЕТВЕРТИ

Тот август, что я прожил у Дурслей перед тем, как уехать в Хогвартс, нельзя было назвать особенно веселым.

Нет, конечно же после знакомства Дурслей с Хагридом их поведение изменилось. Дадли теперь так боялся меня, что опасался находиться со мной в одной комнате. А тетя Петунья и дядя Вернон больше не осмеливались запирать меня в чулане, принуждать меня к чему-нибудь или кричать на меня. Если честно, они вообще со мной не разговаривали. Они были ужасно напуганы и одновременно злы на меня и вели себя так, словно меня не замечали. Конечно, это было значительно лучше, чем раньше, но я радовался таким переменам только поначалу, а потом стал тосковать.

Я почти не выходил из своей комнаты, тем более что теперь мне было с кем поговорить-у меня была сова. Гарри решил назвать ее Хедвиг, это имя я нашел в "Истории магии". Этот учебник, как и все другие, оказался жутко интересным. Целыми днями я лежал на кровати и читал до поздней ночи, а Хедвиг развлекалась, время от времени вылетая на охоту. К счастью, тетя Петунья перестала заходить ко мне в комнату — ей бы не понравилось, что Хедвиг приносит с охоты дохлых мышей. Каждую ночь перед тем, как лечь спать, я рисовал еще одну палочку на специальном листке, который я приклеил к стене. Так было легче считать, сколько дней осталось до первого сентября.

В последний день августа я подумал, что мне следует поговорить с тетей и дядей по поводу того, что завтра мне надо быть в Лондоне на вокзале, и я спустился в гостиную, где Дурсли смотрели телевикторину. Я прокашлялся, чтобы они обратили на меня внимание. Заметивший меня Дадли тут же с криком выбежал из комнаты.

— Э-э-э... Дядя Вернон, — робко произнес я. Дядя Вернон промычал что-то, показывая, что он слушает. Ну поехали.

— Э-э-э... Завтра мне надо быть на вокзале "Кингс Кросс", чтобы... чтобы ехать в Хогвартс.

Дядя Вернон снова промычал — по-видимому, это означало, что я могу говорить дальше.

— Вы не могли бы меня отвезти?

В ответ раздалось мычание — я предположил, что это знак согласия.

— Спасибо, — поблагодарил я и уже выходил из гостиной, когда дядя Вернон подал голос.

— Путешествие на поезде — странный способ добираться до школы волшебников. А что, все волшебные ковры-самолеты съедены молью?

Гарри предпочел промолчать.

— А где, кстати, находится эта школа?

— Не знаю, — честно ответил Гарри, впервые задумавшись над тем, что и вправду не знает адреса Хогвартса. Он вытащил из кармана билет, который купил ему Хагрид. — Мне просто надо сесть на поезд, который отходит в одиннадцать часов утра от платформы номер девять и три четверти, — произнес я, оторвав глаза от билета.

Тетя и дядя посмотрели на меня как на ненормального.

— Какой платформы?

— Девять и три четверти.

— Не говори ерунды, — резко оборвал меня дядя Вернон. — Платформы с таким номером нет и быть не может.

— Но так написано на моем билете, — возразил я.

— Психи, — покачал головой дядя Вернон. — Самые настоящие психи. Все они. Подожди, сам это увидишь. А насчет вокзала — ладно, мы тебя отвезем. Тебе просто повезло, что нам все равно надо в Лондон, иначе бы тебе пришлось добираться туда самому.

— А зачем вам в Лондон? — поинтересовался я, хотя мне было все равно, зачем Дурсли едут в город. Я просто хотел, чтобы разговор закончился мирно.

— Отвезем Дадли в больницу, — прорычал дядя Вернон. — Ему придется удалить этот проклятый хвост, прежде чем он отправится в школу.

* * *

На следующее утро я проснулся в пять часов и уже не смог заснуть, я был слишком взволнован. Я встал и влез в джинсы — наверное, не стоило ехать на вокзал в мантии волшебника, проще было переодеться в поезде. Я тщательно изучил присланный мне список необходимых книг и вещей, чтобы убедиться, что ничего не забыл, запер Хедвиг в клетку и начал ходить взад-вперед по комнате, дожидаясь, пока проснутся Дурсли. Два часа спустя дядя Вернон запихнул огромный чемодан в багажник своей машины, тетя Петунья с трудом уговорила Дадли сесть на заднее сиденье рядом со мной, и мы поехали.

На вокзале "Кингс Кросс" мы были ровно в десять тридцать. Дядя Вернон перетащил мой чемодан на тележку и сам отвез ее на перрон. Я шел следом, думая о том, что дядя Вернон необычно добр ко мне. Но все стало ясно, когда дядя Вернон наконец остановился и огляделся по сторонам, издевательски усмехаясь.

— Ну что ж, мальчик, вот ты и на месте. Вот платформа девять, а вот платформа десять. Твоя платформа, по идее, должна быть где-то посередине. Но, судя по всему, ее еще не успели построить.

Разумеется, он был абсолютно прав. Над одной платформой висела большая пластиковая табличка с цифрой девять, а над другой — такая же табличка с цифрой десять. Посередине ничего не было. Блин...

— Ну что ж, счастливой учебы. — Улыбка на лице дяди Вернона стала еще злораднее. Дядя повернулся и ушел, не говоря ни слова. Я обернулся и увидел, как машина Дурслей отъезжает от вокзала, а дядя Вернон, тетя Петунья и Дадли смотрят на него и смеются.

У меня пересохло во рту. Я совершенно не представлял, что делать. Мое волнение усиливалось с каждой минутой, потому что стоявшие на платформе люди начали бросать на него странные взгляды — наверное, все дело было в Хедвиг. Все, что я мог придумать — это спросить у кого-то, где находится нужная мне платформа. Но у кого?

Я помахал рукой проходившему мимо полицейскому, дежурившему на вокзале, но когда тот остановился, так и не решился упомянуть платформу номер девять и три четверти, опасаясь, что полицейский примет его за сумасшедшего. Выяснилось, что полицейский никогда не слышал о школе Хогвартс, а Гарри даже не мог объяснить ему, в какой части страны находится школа, потому что сам этого не знал. В конце концов полицейский начал раздражаться. Наверное, ему показалось, что Гарри просто дурачится. Уже отчаявшись, Гарри спросил, какой поезд уходит в одиннадцать часов, и услышал в ответ, что такого поезда не существует.

Полицейский ушел, бормоча что-то про бездельников, отнимающих у людей время, а я прикладывал все силы к тому, чтобы не запаниковать. Если верить большим вокзальным часам, у меня оставалось десять минут на то, чтобы сесть на поезд и отправиться в Хогвартс, а я не представлял, как мне это сделать. Я стоял посреди платформы с огромным чемоданом, который с трудом мог оторвать от земли, с карманами, полными волшебных денег, и с клеткой, где сидела большая сова.

Наверное, Хагрид забыл сказать мне, что надо будет сделать, когда я окажусь на вокзале, — что-нибудь вроде того, что Хагрид проделал, чтобы попасть в Косой переулок, постучав по третьему кирпичу слева. Я уже подумывал о том, чтобы вытащить из чемодана волшебную палочку и начать постукивать ею по билетной кассе между платформами девять и десять.

В этот момент мимо него прошла группа людей, и до меня донеслись обрывки разговора.

— Я так и думала, что тут будет целая толпа маглов...

Что за...? Я резко повернулся. Эти слова произнесла пухлая женщина, разговаривавшая с четырьмя огненно-рыжими мальчиками. Каждый вез на тележке чемодан тех же размеров, что и у меня, и у них была сова.

Я почувствовал, как сильно забилось мое сердце, и изо всех сил толкнул вперед свою тележку, стараясь не упустить их из виду. К счастью, они вскоре остановились, и я тоже остановился, оказавшись достаточно близко для того, чтобы услышать, о чем они говорят.

— Так, какой у вас номер платформы? — поинтересовалась женщина.

— Девять и три четверти, — пропищала маленькая рыжеволосая девочка, дергая мать за руку. — Мам, а можно, я тоже поеду...

Здесь еще и несколько платформ видимо.

— Ты еще слишком мала, Джинни, так что успокойся. Ну что, Перси, ты иди первым.

Один из мальчиков, на вид самый старший, пошел в сторону платформ девять и десять. я внимательно следил за ним, стараясь не моргать, чтобы ничего не пропустить. Но тут рыжеволосого мальчика загородили от меня туристы, а когда они наконец прошли, Перси уже исчез.

— Фред, ты следующий, — скомандовала пухлая женщина.

— Я не Фред, я Джордж, — ответил мальчик, к которому она обращалась. — Скажи мне честно, женщина, как ты можешь называть себя нашей матерью? разве ты не видишь, что я — Джордж?

— Джордж, дорогой, прости меня, — виновато произнесла женщина.

— Я пошутил, на самом деле я Фред, — сказал мальчик и двинулся вперед.

Его брат-близнец крикнул ему вслед, чтобы он поторапливался. И через мгновение Фред исчез из виду, а я никак не мог понять, как ему это удалось?

Теперь пришла очередь третьего брата. Он тоже пошел вперед и исчез так же внезапно, как и первые двое.

Ситуация снова оказалась безвыходной. Я собрался с силами и подошел к пухлой женщине. Ну не съест же она меня. Смелее, Гарри.

— Извините меня, — робко произнес я.

-Привет, дорогуша.-Женщина улыбнулась мне — Первый раз едешь в Хогвартс? Рон, мой младший, тоже новичок.

Она показала на последнего из четырех мальчиков. Он был длинный, тощий и нескладный, с большими руками и ступнями, а лицо его было усыпано веснушками.

-Да, — подтвердил Гарри. — Но дело в том... дело в том, что я не знаю, как...

— ...как попасть на платформу, — понимающе закончила за меня пухлая женщина, и я кивнул. — Не беспокойся. — Женщина весело подмигнула мне. — Все, что тебе надо сделать, — это пойти прямо через разделительный барьер между платформами девять и десять. Самое главное — тебе нельзя останавливаться и нельзя бояться, что ты врежешься в барьер. Если ты нервничаешь, лучше идти быстрым шагом или бежать. Знаешь, тебе лучше пойти прямо сейчас, перед Роном.

— Э-э-э... ладно, — согласился Гарри, хотя на душе у него скребли кошки.

Я толкнул вперед свою тележку и посмотрел на барьер. Барьер показался мне очень и очень прочным.

Я двинулся по направлению к барьеру. Двигаться быстро было нелегко — меня постоянно толкали снующие мимо люди, к тому же тележка была очень тяжелой. Но страх не попасть в Хогвартс оказался сильнее, и я ускорил шаг. Я был уверен, что сейчас врежусь прямо в билетную кассу и на этом все закончится, но, вспомнив слова пухлой женщины, налег на поручень тележки и тяжело побежал.

Барьер все приближался, и я понимал, что остановиться уже не смогу, потому что мне не удастся удержать разогнавшуюся тележку. Оставалось каких-то два шага. Я прикрыл глаза, готовясь к удару. Удара не произошло, и я, не замедляя бега, открыл глаза.

Я находился на забитой людьми платформе, у которой стоял паровоз алого цвета. Надпись на табло гласила: "Хогвартс-экспресс. 11.00". Я оглянулся назад и увидел, что билетная касса исчезла, а на ее месте находится арка с коваными железными воротами и табличкой: "Платформа номер девять и три четверти". Значит, я смог, значит, у меня все получилось.

Над головами собравшихся на платформе людей плыли извергаемые паровозом клубы дыма, а под ногами шмыгали разноцветные кошки. До меня доносились голоса, скрип тяжелых чемоданов и недовольное уханье переговаривавшихся друг с другом сов.

Первые несколько вагонов уже были битком набиты школьниками. Они высовывались из окон, чтобы поговорить напоследок с родителями, или сражались за свободные места. Я двинулся дальше, заглядывая в окна вагонов в поисках местечка.

— Бабушка, я снова потерял жабу, — растерянно говорил круглолицый мальчик, мимо которого я проходил.

— О, Невилл, — тяжело вздохнула пожилая женщина.

Через несколько метров дорогу мне преградила толпа, сгрудившаяся вокруг кудрявого темнокожего мальчика.

— Ну покажи, Ли, — громко просили несколько голосов. — Ну давай, чего ты...

Кудрявый приподнял крышку коробки, которую держал в руках, и все стоявшие вокруг него отпрянули с криками ужаса. Гарри успел заметить, что из коробки высунулась длинная волосатая лапа.

Гарри продолжал протискиваться сквозь толпу и наконец нашел пустое купе в вагоне, находившемся почти в самом хвосте состава. Сначала он занес в вагон клетку с Буклей, а потом попытался загрузить туда свой чемодан. Однако мне никак не удавалось поднять его на нужную высоту, и дважды чемодан падал и больно бил его по ноге. Да твоюж мать. Больно. Вроде ничего особо тяжелого в чемодане нет. Разве что книги.

— Помощь нужна? — обратился ко мне рыжеволосый мальчик. Это был один из тех близнецов, чья мать подсказала мне, что нужно делать.

— О, спасибо. — я тяжело перевел дыхание.

— Эй, Фред! Иди сюда и помоги мне! Близнецы затащили чемодан в купе и поставили

его в угол. — парень то что кирпичей набрал? Фух.

— Спасибо, — улыбаясь, произнес Гарри, отбрасывая назад мокрые от пота волосы.

— Что это у тебя? — внезапно спросил один из близнецов, заинтересовавшись шрамом на моем лбу.

— мать твою! — выдохнул второй. — А ты, случайно, не...

— Это он, — уверенно заявил первый близнец, — Это ведь ты?

— Кто — я? -не понял я.

— Гарри Поттер — это ты? — хором спросили близнецы.

— А вот вы про что, — уклончиво произнес я, немного стесняясь. — Ну, в смысле, да, это я.

Близнецы смотрели на меня, выпучив глаза и раскрыв рты. Я покраснел. Но тут, к моему облегчению, откуда-то донесся женский голос.

— Фред? Джордж? Вы здесь?

— Мы идем, мам.

И, с трудом оторвав взгляд от меня, близнецы вылезли из вагона.

Я сел к окну и, надеясь, что меня не видно с улицы, наблюдал за рыжеволосым семейством. Пухлая женщина внезапно вытащила из кармана носовой платок.

— Рон, у тебя что-то на носу.

Самый младший из мальчиков попытался увернуться, но она схватила его и начала тереть платком кончик его носа.

— Мам, отстань! — запротестовал мальчик, но высвободиться ему удалось, только когда мать сама его отпустила.

— Ой-ой-ой, у маленького Ронни грязненький носик, — насмешливо пропел один из близнецов.

— Заткнись, — бросил в ответ Рон.

— А где Перси? — спросила мать.

— Вон он идет.

Старший мальчик, о котором шла речь, подошел к остальным. Он уже переоделся, и на нем была черная школьная форма, а на его груди Гарри заметил блестящий серебряный значок с буквой "С".

-Я всего на секунду, мам, — произнес он.-Я там, в самом начале поезда, — там выделили вагон для старост...

— Так ты теперь староста, Перси? — жутко удивился один из близнецов. — А что же ты не сказал, мы ведь и не знали.

— Перестань, он, кажется, что-то нам говорил, — встрял в разговор второй близнец. — Как-то раз...

— Или два, — подхватил первый.

— Или три, — продолжил второй.

— Или все лето...

-Да заткнитесь вы. — Перси махнул рукой.

— А почему это, собственно, у Перси новая форма, а у нас старая? — спохватился один из близнецов.

— Потому что он теперь староста. — По голосу матери чувствовалось, что она гордится сыном. — Ну, дорогой, желаю тебе хорошей учебы, и пришли сову когда доберетесь до места.

Она поцеловала Перси в щеку, и он ушел. А женщина повернулась к близнецам.

— Так, теперь вы двое. В этом году вы должны вести себя хорошо. Если я еще раз получу сову с известием о том, что вы что-то натворили — взорвали туалет или...

— Взорвали туалет? — изумился один. — Мы никогда не взрывали туалетов.

— А может, попробуем? — хмыкнул второй. — Отличная идея, спасибо, мам.

— Это не смешно, — отрезала мать. — И приглядывайте за Роном.

— Не бойся, мы не дадим крошечку Ронни в обиду...

— Заткнитесь вы, — снова пробурчал Рон. Хотя он и был младше близнецов, но роста все трое были примерно одинакового. Кончик носа у Рона заметно покраснел — видимо, мать, вытирая его платком, немного перестаралась.

— Да, мам, ты себе и представить не можешь, -начал один из близнецов. — Угадай, кого мы только что встретили в поезде?

Я быстро откинулся назад, чтобы меня не заметили.

— Помнишь черноволосого мальчишку, который стоял рядом с нами на вокзале? — спросил женщину второй. — Знаешь, кто он?

— Кто же?

— Гарри Поттер!

До Гарри долетел тонкий голос девочки.

— Ой, мам, можно, я залезу в вагон и посмотрю на него? Мам, ну, пожалуйста...

— Ты его уже видела, Джинни. И вообще не надо пялиться на бедного мальчика, как на животное в зоопарке. Так это действительно он, Фред? Откуда ты это знаешь?

— Я его спросил, — пояснил Фред. — Увидел его шрам и спросил. А шрам на самом деле такой, как говорят, — похож на молнию.

— О, бедняжка, неудивительно, что он был один! — воскликнула женщина.-Я все еще думала: почему его никто не провожает? Он такой вежливый, такой воспитанный.

— Да ладно, не в этом дело, — перебил ее один из близнецов. — Как ты думаешь, он помнит, как выглядит Ты-Знаешь-Кто?

Мать внезапно посуровела.

-Я запрещаю тебе спрашивать его об этом, Фред. Даже и не думай. Неужели ему нужно напоминать об этом именно сегодня?

— Да ладно, ладно, не буду. — Прозвучал громкий свисток

— Давайте, поживее! — произнесла женщина, и трое рыжеволосых мальчишек влезли в вагон и, оставшись в тамбуре, посылали сестре и матери воздушные поцелуи. Девочка неожиданно расплакалась.

— Перестань, Джинни, мы завалим тебя совами, — утешил ее один из близнецов.

— Мы пришлем тебе унитаз из школьного туалета, — пообещал второй.

— Джордж! — возмущенно воскликнула женщина.

— Да я шучу, мам.

Поезд двинулся с места. Гарри увидел, как женщина машет сыновьям рукой, а маленькая девочка, то ли смеясь, то ли плача, бежит за вагоном. Но вскоре она отстала, потому что поезд набирал скорость.

Поезд чуть вильнул вправо, и платформа пропала из вида. За окном замелькали дома. я ощутил прилив возбуждения. Я еще не знал, что ждет меня там, куда я еду, но я был уверен: это будет лучше, чем то, что я оставлял позади.

Дверь в купе приоткрылась и внутрь заглянул один из рыжих мальчиков.

— Здесь свободно? — спросил он меня, указывая на сиденье напротив. — В других вообще сесть некуда.

Гарри кивнул, и рыжий быстро уселся. Он украдкой покосился на меня, но тут же перевел взгляд, делая вид, что его очень интересует пейзаж за окном. Я заметил на носу у мальчика черное пятно, которое матери так и не удалось стереть.

— Эй, Рон! — окликнули его заглянувшие в купе близнецы. — Мы пойдем. Там Ли Джордан едет в двух вагонах от нас, он с собой гигантского тарантула везет.

— Ну идите, — промямлил Рон.

— Гарри, мы так тебе и не представились. — Близнецы улыбались. — Фред и Джордж Уизли. А это наш брат Рон. Еще увидимся.

-До встречи, — почти одновременно произнесли Рон и я. И близнецы ушли.

— Ты действительно Гарри Поттер? — выпалил вдруг Рон, и сразу стало понятно, что его распирало от желания задать этот вопрос. Он ради этого и подсел в мое купе, хотя в вагоне была куча свободных мест.

Я кивнул.

— О, а я уж подумал, что это очередная шутка Фреда и Джорджа, — выдохнул Рон. — А у тебя действительно есть... ну, ты знаешь...

Он вытянул палец, указывая на мой лоб. Я провел рукой по волосам, открывая лоб. Рон, увидев шрам, не сводил с него глаз.

— Значит, это сюда Ты-Знаешь-Кто...

— Да, — подтвердил я. — Но я этого не помню.

— Совсем ничего не помнишь? — судя по голосу, Рон надеялся на обратное. — Ну вообще ничего?

— Я помню лишь много зеленого света, и все.

— Ух ты, — качнул головой Рон. Он сидел и смотрел на меня, не отводя глаз, как зачарованный, но потом спохватился и уставился в окно.

— У тебя в семье все волшебники? — спросил Я. Рон был мне интересен в той же степени, насколько я был интересен Рону.

— Э-э-э... да. Думаю, да, — после некоторого раздумья выдал Рон. — Кажется, у мамы есть двоюродный брат, он из маглов, бухгалтер, но мы о нем никогда не говорим.

Вполне очевидно, что Уизли были из тех настоящих семей волшебников, о которых говорил бледный мальчик в магазине, где Гарри купил школьную форму.

— Я слышал, что ты жил у маглов. — В глазах Рона светилось жуткое любопытство. — Какие они вообще?

— Ужасные... хотя, наверное, не все. Но мои тетя, дядя и двоюродный брат — они ужасные. Я бы хотел, чтобы у меня было трое братьев-волшебников, как у тебя.

— У меня их пятеро. — Голос Рона почему-то был совсем невеселым.-Я шестой. И мне теперь придется сделать все, чтобы оказаться лучше, чем они. Билл был лучшим учеником школы, Чарли играл в квидцич, носил капитанскую повязку. А Перси вот стал старостой. Фред и Джордж, конечно, занимаются всякой ерундой, но у них хорошие отметки, и их все любят.

А теперь все ждут от меня, что я буду учиться не хуже братьев. Но даже если так и будет, это ничего не даст, ведь я самый младший. Значит, мне надо стать лучше, чем они, а я не думаю, что у меня это получится. К тому же когда у тебя пять братьев, тебе никогда не достается ничего нового. Вот я и еду в школу со всем старым — форма мне досталась от Билла, волшебная палочка от Чарли, а крысюк от Перси.

Рон запустил руку во внутренний карман куртки и вытащил оттуда жирного серого крыса, который безмятежно спал.

— Его зовут Паршивец, и он абсолютно бесполезный — спит целыми днями. Отец подарил Перси сову, когда узнал, что тот будет старостой, и я тоже хотел, но у них нет де... я хотел сказать, что вместо этого получил крысюка.

У Рона покраснели уши. Казалось, он решил, что сказал много лишнего, поэтому замолчал и стал смотреть в окно.

Я подумал, что не стоит стесняться того, что у твоих родителей нет денег, чтобы купить сову. В конце концов, у него никогда в жизни не было денег-до начала прошлого месяца, — и он рассказал об этом Рону. И о том, как донашивал за Дадли старую одежду и никогда не получал нормальных подарков на дни рождения. Рон немного приободрился.

— А пока Хагрид мне не рассказал, я даже не знал о том, что я волшебник, — продолжал я. — И ничего не знал о своих родителях и о Волдеморте...

Рон отпрянул от него, вцепившись в сиденье.

— Ты что? — удивился Гарри.

— Ты назвал по имени Ты-Знаешь-Кого! — В голосе Рона звучали испуг и уважение. — Я-то думал, что кто-кто, но ты...

— Я вовсе не пытался казаться храбрецом, — пояснил Гарри. — Просто я не знал, что это имя нельзя произносить. Теперь ты понял, о чем я говорил? Я еще столько всего не знаю, мне еще столько предстоит выучить... И боюсь... Боюсь, что я буду худшим учеником в школе — я выразил мысль, которая уже давно меня тревожила.

— Не бойся, — обнадежил меня Рон. — В школе много учеников, которые выросли в семьях маглов, и они довольно быстро всему учатся.

Пока мы болтали, поезд выехал из Лондона и сейчас несся мимо полей и лугов, на которых паслись коровы и овцы. Я и Рон примолкли, глядя в окно.

Примерно в половине первого из тамбура донесся стук, а затем в купе заглянула улыбающаяся женщина с ямочкой на подбородке.

— Хотите чем-нибудь перекусить, ребята? — Я не ел со вчерашнего вечера и поспешно

вскочил, услышав заманчивое предложение. У Рона снова покраснели уши, и он пробормотал что-то насчет того, что прихватил с собой сандвичи. Так что в коридор я вышел один.

Когда я жил с Дурслями, у меня никогда не было в карманах денег, а следовательно, и возможности покупать себе сладости. Но сейчас мои карманы были полны золотых и серебряных монет, и я был готов купить столько батончиков "Марс", сколько смогу унести. Но у женщины не было батончиков "Марс". На ее лотке лежали пакетики с круглыми конфетками-драже "Берти Боттс", которые, если верить надписи на пакетиках, отличались самым разнообразным вкусом. Еще у нее была "лучшая взрывающаяся жевательная резинка Друбблс", "шоколадные лягушки", тыквенное печенье, сдобные котелки, лакричные палочки и прочие сладости мира волшебников, которых я никогда не видел и не пробовал. Чтобы ничего не упустить, я набрал всего понемногу и заплатил женщине одиннадцать серебряных сиклей и семь бронзовых кнатов.

Рон удивленно смотрел, как я возвращаюсь на свое место с полными руками и сваливаю покупки на свободное сиденье.

— Ты такой голодный?

-Я умираю с голоду, — ответил Гарри, разворачивая тыквенное печенье и откусывая сразу половину.

Рон вытащил откуда-то бумажный пакет и вынул из него четыре сандвича.

— Она всегда забывает, что я не люблю копченую говядину, — грустно произнес он.

— Меняю на свое. — я протянул ему печенье. — Давай присоединяйся...

-Да нет, тебе эти сандвичи не понравятся — мясо сухое, и соуса никакого нет, — покачал головой Рон и вдруг напрягся. — Мама просто забыла — нас же у нее много...

— Давай ешь. — я кивнул на свои сладости, у меня никогда не было того, чем можно было бы поделиться с другими. А если честно, делиться тоже было не с кем. Так что я испытывал очень приятное чувство, сидя напротив Рона и вместе с ним поедая купленные припасы. Про сандвичи мы так и забыли.

— А это что? — спросил я, беря в руки упаковку "шоколадных лягушек". — Это ведь не настоящие лягушки, правда?

Следовало признать, что я не удивился бы, если бы лягушки оказались настоящими. Мне вообще казалось, что теперь меня ничем не удивишь.

— Нет, не настоящие, они только сделаны в форме лягушек, а сами из шоколада, — улыбнулся Рон. — Будешь есть, вкладыш не выбрасывай — у меня Агриппы не хватает...

— Что? — не понял я.

— А, ну конечно, ты не знаешь, — спохватился Рон. — Там внутри коллекционные карточки. Из серии "Знаменитые волшебницы и волшебники". Многие ребята их собирают. У меня их примерно пять сотен, только вот Агриппы нет и Птолемея, кажется, тоже.

Интересно. У меня никогда не было ничего в коллекции. Может тоже начать собирать карточки?

Я развернул "лягушку" и вытащил карточку. На ней был изображен человек в затемненных очках, с длинным крючковатым носом и вьющимися седыми волосами, седыми усами и седой бородой. "Альбус Дамблдор" гласила подпись под картинкой.

— Так вот какой он, этот Дамблдор! — воскликнул я.

— Только не говори мне, что ты никогда не слышал о Дамблдоре! — запротестовал Рон. — Можно, я возьму одну "лягушку" — может быть, Агриппа попадется...

Гарри перевернул карточку и прочитал:

"Альбус Дамблдор, в настоящее время директор школы "Хогвартс". Считается величайшим волшебником нашего времени. Профессор знаменит своей победой над темным волшебником Грин-де-Вальдом в 1945 году, открытием двенадцати способов применения крови дракона и своими трудами по алхимии в соавторстве с Николасом Фламелем. Хобби — камерная музыка и игра в кегли."

Я снова перевернул карточку и с удивлением заметил, что картинка куда-то делась.

— Он куда-то исчез! — завопил я.

— Но ты же не ждал, что он будет торчать тут целый день, — заметил Рон. — Он вернется. А вот мне опять попалась Моргана, а у меня таких уже шесть штук. Может, возьмешь и начнешь собирать коллекцию?

Рон как бы случайно окинул взглядом кучку "лягушек", которые дожидались, когда их развернут.

— Угощайся, — предложил Гарри, проследив направление его взгляда. — Кстати, ты знаешь, что у маглов, если человека фотографируют, то он никуда не исчезает с фотографии?

— Да ты что? — ужасно удивился Рон. — Что, они вообще не двигаются? Ну дела!

Я смотрел на карточку до тех пор, пока на ней снова не появилось изображение Дамблдора, который неожиданно улыбнулся ему. Рон этого не заметил, вопреки заверениям, его вообще куда больше интересовал процесс поглощения шоколада, чем разглядывание карточек А я глаз не мог от них отвести. Скоро, помимо Дамблдора и Морганы, в его коллекции появились Хенгист из Вудкрофта, Альберик Граннион, Цирцея, Парацельс и Мерлин. Прошло немало времени, прежде чем он отложил последнюю карточку, на которой неспешно почесывала нос жрица друидов Клиодна.

-Ты поосторожнее, — посоветовал Рон, заметив, что Гарри взял в руки пакетик с драже. — Там написано, что у них самый разный вкус, так вот, это истинная правда. Нет, там есть вполне нормальные вкусы — апельсин, скажем, или шоколад, или мята, но иногда попадается шпинат, или почки, или требуха. Джордж уверяет, что ему как-то попалась конфета со вкусом соплей.

Рон выбрал зеленое драже, внимательно осмотрел его и откусил кусок

— Фу! — поморщился он. — Брюссельская капуста!

Мы неплохо повеселились, поедая эти драже. Гарри попробовал конфеты со вкусом жареного хлеба, кокоса, фасоли, клубники, карри, травы, кофе и сардин. И даже смело откусил кусочек от серой конфетки, к которой Рон побоялся прикоснуться, — оказалось, что она была со вкусом перца.

Местность за окном резко изменилась. На смену возделанным полям пришли леса, реки и зеленые холмы.

Кто-то постучал в дверь купе. На пороге появился круглолицый мальчик, мимо которого я проходил, когда шел по платформе. Выглядел он так, словно собирался вот-вот расплакаться.

— Извините, — сказал мальчик — Вы тут не видели жабу?

Рон и я дружно покачали головами, и мальчик начал причитать.

— Я потерял ее! Она вечно от меня убегает!

— Она найдется, — заверил его я.

— Да, наверное, — грустно произнес круглолицый. — Что ж, если вы ее увидите...

И с этими словами он ушел.

— Не пойму, чего он так волнуется. — Рон пожал плечами. — Если бы я вез с собой жабу, я бы потерял ее еще на платформе. Хотя мой крыс немногим лучше жабы, так что не мне об этом говорить.

Крыс все еще спал, уютно устроившись у Рона за пазухой.

— Может, он давно умер, а может, и спит — разницы никакой. Выглядит одинаково, — с отвращением проговорил Рон. — Вчера я пытался его заколдовать, чтобы он стал желтого цвета — я подумал, что так он будет выглядеть поинтереснее, — но ничего не получилось. Я тебе сейчас покажу, смотри...

Рон порылся в своем чемодане и вытащил оттуда потрепанного вида волшебную палочку. Она была выщерблена в нескольких местах, а на конце поблескивало что-то белое.

— Шерсть единорога почти вылезла наружу, — смущенно заметил Рон. — Итак...

Не успел он поднять палочку, как дверь купе снова открылась. На пороге снова появился круглолицый мальчик, но на этот раз с ним была девочка с густыми каштановыми волосами, уже переодевшаяся в школьную форму. Ее передние зубы были чуть крупнее, чем надо.

— Никто не видел жабу? Невилл ее потерял, а я помогаю ему ее отыскать. Так вы ее видели или нет? — спросила девочка прямо-таки начальственным тоном.

— Он здесь уже был, и мы ему сказали, что не видели, — ответил Рон, но девочка, кажется, его не слушала, ее внимание было приковано к волшебной палочке в руках Рона.

— О, ты показываешь чудеса? Давай, мы тоже посмотрим.

Она опустилась на свободное сиденье, и Рон занервничал.

— Э-э-э... — нерешительно протянул он. — Ну ладно.

Он прокашлялся и снова поднял палочку:

-Жирная глупая крыса, перекрасься ты в желтый цвет и стань такой же, как масло, как яркий солнечный свет.

Он помахал палочкой, но ничего не произошло. Паршивец по-прежнему оставался серым и все так же безмятежно спал.

— Ты уверен, что это правильное заклинание? — поинтересовалась девочка. — Что-то оно не действует, ты не заметил? А я тут взяла из книг несколько простых заклинаний, чтобы немного попрактиковаться, — и все получилось. В моей семье нет волшебников, я была так ужасно удивлена, когда получила письмо из Хогвартса, — я имею в виду, приятно удивлена, ведь это лучшая школа волшебства в мире. И конечно, я уже выучила наизусть все наши учебники — надеюсь, что этого будет достаточно для того, чтобы учиться лучше всех. Да, кстати, меня зовут Гермиона Грэйнджер, а вас?

Она говорила очень быстро, и все же я уловил смысл сказанного и забеспокоился. Но, посмотрев на Рона, по его застывшему лицу убедился, что тот тоже не выучил учебники наизусть.

— Я — Рон Уизли, — пробормотал Рон.

— Гарри Поттер, — представился Гарри.

— Ты действительно Гарри Поттер? — Взгляд девочки стал очень внимательным. — Можешь не сомневаться, я все о тебе знаю. Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в "Современной истории магии", и в "Развитии и упадке Темных искусств", и в "Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке".

— Да? — только и вымолвил я. Я был слишком ошеломлен, чтобы сказать что-то более значительное.

— Господи, неужели ты не знал? — удивилась девочка. — Если бы я была на твоем месте, я бы прочитала о себе все, что можно найти в книгах. Да, вы не знаете, на какой факультет попадете? Я уже кое-что разузнала, и хочется верить, что я буду в Гриффиндоре. Похоже, это лучший вариант. Я слышала, что сам Дамблдор когда-то учился на этом факультете. Кстати, думаю, что попасть в Равенкло тоже было бы неплохо... Ладно, мы пойдем искать жабу Невилла. А вы двое лучше переоденьтесь, я думаю, мы уже скоро приедем.

И она ушла, забрав с собой круглолицего.

— Не знаю, на каком я буду факультете, но надеюсь, мы с ней окажемся на разных, — прошептал Рон и засунул волшебную палочку обратно в чемодан, — Ничего у меня не вышло, и все из-за этого глупого заклятия. Джордж меня уверял, что оно сработает, а теперь мне кажется, что он сам его придумал, чтобы надо мной подшутить.

— А на каком факультете учатся твои братья? — спросил Гарри.

— Гриффиндор, — кивнул Рон, снова погрустнев. — мама и папа тоже там были. Не знаю, что будет, если я попаду на какой-нибудь другой. Неплохо было бы попасть в Ровенкло, но не представляю, что будет, если меня определят в Слизерин.

— Это тот факультет, где учился Вол... Ты-Знаешь-Кто?

— Ага, — кивнул Рон и замолчал. Вид у него был какой-то подавленный.

— Знаешь, мне кажется, что усы у Паршивца посветлели, значит, заклинание хоть немного подействовало, — произнес я, чтобы отвлечь Рона от мрачных мыслей. — А твои старшие братья, которые уже кончили школу, они чем сейчас занимаются?

Мне было любопытно, ведь я плохо представлял себе, что делают волшебники, закончив школу.

— Чарли в Румынии, изучает драконов, а Билл работает на банк "Гринготтс" и уехал в Африку по их делам, — пояснил Рон. — Ты слышал о "Гринготтсе"? А что там на днях случилось, слышал? "Пророк" об этом писал... хотя да, у маглов же другие газеты...

В общем, кто-то пытался ограбить сверхсекретный сейф.

Я вытаращил глаза.

— На самом деле? И что случилось с грабителями?

— Ничего. Вот почему об этом так много писали, не поймали. Папа говорит, что наверняка это был сильный темный волшебник, иначе бы ему не удалось пробраться в "Гринготтс" и залезть в сейф а потом выйти оттуда целым и невредимым. Но самое странное, что грабители ничего не похитили. Конечно, все боятся, что за этим стоит Ты-Знаешь-Кто. Гарри судорожно обдумывал услышанное. Теперь, когда кто-нибудь или даже он сам упоминал Вы-Знаете-Кого, ему становилось немного страшно. Наверное, так и должно быть, раз теперь он оказался в волшебном мире. Но лично ему было намного удобнее произносить имя Волдеморт, потому что он не задумывался, произнося его, и оно совсем его не пугало.

— Ну, а про квиддич ты, конечно, слышал. -В голосе Рона была абсолютная уверенность. — Ты за какую команду болеешь?

— Э-э-э... Вообще-то я не знаю ни одной команды, — признался я.

-Да ты что! — Рон выглядел потрясенным. — Это же лучшая игра в мире!

И Рон начал объяснять мне, что в квиддич играют четырьмя мячами, что в каждой команде по семь игроков и у каждого есть свое место на поле и свои функции. Потом он начал описывать самые знаменитые матчи, на которых ему удалось побывать со своими братьями. Потом рассказал, какую метлу он бы себе купил, если бы у него были деньги. Рон объяснял Гарри тонкости правил игры, когда дверь купе снова открылась. Но это уже был не потерявший жабу Невилл в компании Гермионы Грэйнджер.

В купе вошли трое мальчишек, и я сразу узнал того, кто был в центре, — тот бледный мальчик из магазина мадам Малкин, где Гарри покупал школьную форму. Сейчас он смотрел на Гарри с куда большим интересом, чем тогда в магазине.

— Это правда? — с порога спросил бледнолицый. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Потер. Значит, это ты, верно?

— Верно, — кивнул я.

Те двое, что пришли с бледнолицым, были крепкие ребята, и вид у них был довольно неприятный. Стоя по бокам бледнолицего, они напоминали его телохранителей.

— Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил их бледнолицый, заметив, что я рассматриваю его спутников. — А я Малфой, Драко Малфой.

Рон прокашлялся. Мне показалось, что он таким образом сдерживает смех. Драко Малфой неодобрительно покосился на Рона.

— Мое имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Мой отец рассказал мне, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем могут себе позволить их родители.

Выдав эту убийственную тираду, Малфой снова повернулся ко мне:

— Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться.

А не офигел ли он?

Он протянул руку для рукопожатия, но я сделал вид, что этого не заметил.

— Спасибо, но я думаю, что сам могу понять, кто чего достоин, — холодно заметил я.

Драко Малфой не покраснел, но на его бледных щеках появились розовые пятна.

— На твоем месте я был бы поосторожнее, Поттер, — медленно произнес он. — Если ты не будешь повежливее, то закончишь, как твои родители. Они, как и ты, не знали, что для них хорошо, а что плохо. Если ты будешь общаться с отребьем вроде Уизли и этого Хагрида, тебе же будет хуже.

Я и Рон одновременно поднялись со своих мест. Лицо Рона стало таким же медно-красным, как и его волосы.

— Повтори, что ты сказал, — потребовал Рон.

— О, вы собираетесь с нами драться, не так ли? — презрительно выдавил из себя Малфой.

-Да, если ты немедленно отсюда не уберешься, — храбро заявил я, хотя, если честно, голос мой был куда смелее, чем я сам. Все-таки Крэбб и Гойл были намного крупнее, чем мы с Роном.

— О, мы вовсе не собираемся уходить, правда, ребята? — усмехнулся Малфой, поворачиваясь к своим спутникам. -А к тому же мы проголодались, а у вас тут куча еды.

Гойл потянулся к лежавшим на одном из сидений "шоколадным лягушкам". Рон прыгнул на него, но, прежде чем ему удалось коснуться Гойла, тот издал ужасающий крик.

На руке Гойла повис Паршивец, впившийся ему в палец маленькими, острыми зубами. Крэбб и Малфой попятились назад, а Гойл размахивал рукой, пытаясь стряхнуть крысу и завывая от боли. И как только Паршивец наконец разжал зубы и отлетел в сторону ударившись о закрытое окно, все трое молниеносно испарились. Наверное, они подумали, что в купе прячется еще множество крыс, а может, они услышали шаги, потому что через секунду в купе заглянула Гермиона Грэйнджер.

— Что тут у вас происходит? — спросила она, глядя на разбросанные по полу сладости и Рона, державшего за хвост крысу.

— Думаю, что он потерял сознание, — произнес Рон, обращаясь ко мне. А потом повнимательнее присмотрелся к Паршивцу. — Нет... не могу поверить! Представляешь, он снова уснул.

Паршивец на самом деле спал.

— Ты раньше встречался с Малфоем? — поинтересовался Рон.

Я рассказал о нашей встрече в Косом переулке,

— Я слышал о его семейке, — мрачным тоном начал Рон. — Они одни из первых перешли обратно на нашу сторону, когда Ты-Знаешь-Кто исчез. Они сказали, что он их околдовал. А мой отец в это не верит. Он сказал, что отцу Малфоя не нужно было даже повода для того, чтобы перейти на Темную сторону.

Гермиона все еще стояла на пороге купе, и Рон повернулся к ней:

— Мы можем тебе чем-нибудь помочь?

— Вы лучше поторопитесь, иначе не успеете переодеться. Я только что была в кабине машиниста и разговаривала с ним. Он сказал, что мы уже почти приехали. А вы тут что, дрались? Хороши, нечего сказать. Еще не доехали до школы, а уж попали в неприятную историю!

— Это Паршивец дрался, а не мы. — Рон сердито посмотрел на девочку. — Может быть, ты выйдешь и дашь нам переодеться?

— Разумеется. Я вообще-то зашла к вам просто потому, что во всех вагонах жуткая суета, все ведут себя как маленькие дети и носятся по коридорам. — Гермиона презрительно хмыкнула, как бы говоря, что не одобряет такого поведения.-А у тебя, между прочим, грязь на носу, ты знаешь?

Рон проводил ее свирепым взглядом, а я уставился в окно. За окном, там, где высились горы и тянулись бесконечные леса, начало темнеть, а небо стало темно-фиолетовым. Поезд замедлил ход.

Я и Рон быстро сняли куртки и натянули длинные черные мантии. Мантия Рона была ему немного коротковата, из-под нее высовывались спортивные штаны.

— Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно.

Я так разнервничался, что у меня даже живот скрутило, а Рон сильно побледнел, и веснушки на его лице стали еще ярче. Мы рассовали остатки сладостей по карманам (потом доедим) и вышли в коридор, где уже толпились остальные.

Поезд все сбавлял и сбавлял скорость и, наконец остановился. В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут я все-таки оказался на неосвещенной маленькой платформе. На улице было холодно, и я поежился. Затем над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и я услышал знакомый голос:

— Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, Гарри, у тебя все в порядке?

Над морем голов возвышалось сияющее лицо Хагрида.

— Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

Поскальзываясь и спотыкаясь, мы шли вслед за Хагридом по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Нас окружала такая плотная темнота, что мне показалось, будто мы пробираемся сквозь лесную чашу. Все разговоры стихли, и мы шли почти в полной тишине, только Невилл, тот мальчик, который все время терял свою жабу, пару раз чихнул.

— Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — крикнул Хагрид, не оборачиваясь. — Так, осторожно! Все сюда!

— О-о-о-! — вырвался дружный, восхищенный возглас.

Мы стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд.

— По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега.

Гарри и Рон оказались в одной лодке с Гермионой и Невиллом.

— Расселись? — прокричал Хагрид, у которого была личная лодка. — Тогда вперед!

Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними.

— Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид, когда они подплыли к утесу

Все наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, мы попали в темный туннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни.

— Эй, ты! — крикнул Хагрид, обращаясь к Невиллу. Хагрид осматривал пустые лодки и, видимо, что-то заметил. — Это твоя жаба?

— Ой, Тревор! — радостно завопил Невилл, протягивая руки и прижимая к себе свою жабу.

Хагрид повел нас наверх по каменной лестнице, освещая дорогу огромной лампой. Вскоре все оказались на влажной от росы лужайке у подножия замка.

Еще один лестничный пролет-и теперь мы стояли перед огромной дубовой дверью.

— Все здесь? — поинтересовался Хагрид. — Эй, ты не потерял еще жабу?

Убедившись, что все в порядке, Хагрид поднял свой огромный кулак и трижды постучал в дверь замка.

Глава 6 РАСПРЕДЕЛЯЮЩАЯ ШЛЯПА

Дверь распахнулась. За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах. Лицо ее было очень строгим, и я сразу подумал, что с такой лучше не спорить и вообще от нее лучше держаться подальше.

— Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, — сообщил ей Хагрид.

— Спасибо, Хагрид, — кивнула ему волшебница. — Я их забираю.

Она повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Они оказались в огромном зале — таком огромном, что там легко поместился бы дом Дурслей. На каменных стенах — точно так же, как в "Гринготтс", — горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи.

Мы шли вслед за профессором МакГонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери справа, я услышал шум сотен голосов — должно быть, там уже собралась вся школа.

Но профессор МакГонагалл вела нас совсем не туда, а в маленький пустой зальчик. Толпе первокурсников тут было тесно, и мы сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала нас профессор МакГонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Халфпаф, Равенкло и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями.

Ее глаза задержались на мантии Невилла, которая сбилась так, что застежка оказалась под левым ухом, а потом на грязном носу Рона. Я дрожащей рукой попытался пригладить свои непослушные волосы. Блин, я постоянно как ежик хожу.

— Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, — сообщила профессор МакГонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. — Пожалуйста, ведите себя тихо. Я с шумом втянул воздух.

— А как будет проходить этот отбор? — спросил я Рона.

— Наверное, нам придется пройти через какие-то испытания, — ответил тот. — Фред сказал, что это очень больно, но я думаю, что он, как всегда, шутил.

Гарри ощутил, как бешено заколотилось его сердце. Испытания? Перед всей школой? Но ведь он не знаком с магией. И что же он в таком случае будет делать? Если честно, он совершенно не рассчитывал, что сразу по приезде сюда его ждет нечто подобное. Он беспокойно огляделся и заметил, что и остальные тоже напуганы. Все молчали, кроме Гермионы Грэйнджер, которая стояла рядом со мной и шепотом рассказывала всем вокруг о том, какие заклинания она уже выучила, и вслух гадала, какое из них ей понадобится на церемонии отбора.

Гарри старался ее не слушать. Я еще ни разу в жизни так не нервничал — даже когда Дурсли получили письмо из моей школы. А в письме, между прочим, говорилось, что Гарри имеет самое прямое отношение к тому, что парик его учительницы каким-то образом поменял цвет и из черного превратился в голубой. Тогда мне пришлось плохо, но сейчас я чувствовал себя намного хуже. Я уставился в пол, пытаясь набраться мужества и настроиться на предстоящее испытание. Ведь профессор МакГонагалл могла вернуться в любую секунду и повести меня на страшный суд.

Внезапно воздух прорезали истошные крики и Гарри даже подпрыгнул от неожиданности.

— Что?.. — начал было он, но осекся, увидев, в чем дело, и широко раскрыл рот. Как, впрочем, и все остальные.

Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки — их было, наверное, около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или делая вид, что не замечают. Судя по всему, они спорили.

— А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнес один из них, похожий на маленького толстого монаха. — Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс...

— Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком...

Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил.

— Эй, а вы что здесь делаете? — Никто не ответил.

— Да это же новые ученики! — воскликнул Толстый Проповедник, улыбаясь собравшимся. — Ждете отбора, я полагаю?

Несколько человек неуверенно кивнули.

— Надеюсь, вы попадете в Халфпаф! — продолжал улыбаться Проповедник — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился.

— Идите отсюда, — произнес строгий голос. — церемония отбора сейчас начнется.

Это вернулась профессор МакГонагалл. Она строго посмотрела на привидения, и те поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать одно за другим.

— Выстройтесь в шеренгу — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — и идите за мной!

У меня было ощущение, словно мои ноги налились свинцом. Я встал за мальчиком со светлыми волосами, за мной встал Рон, и мы вышли из маленького зала, пересекли зал, в котором уже побывали при входе в замок, и, пройдя через двойные двери, оказались в Большом зале.

Я даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала нам повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам.

Передо мной были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на меня взглядов, я посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами.

— Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала опять оказавшаяся рядом Гермиона. — Я вычитала это в "Истории Хогвартса".

Было сложно поверить в то, что это на самом деле потолок мне казалось, что Большой зал находится под открытым небом.

Я услышал какой-то звук и, опустив устремленный в потолок взгляд, увидел, что профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Тетя Петунья сразу бы выкинула такую на помойку.

"Интересно, зачем она здесь? — подумал я. В голове сразу запрыгали сотни мыслей. — Может быть, надо попытаться достать из нее кролика, как это делают фокусники в цирке?" А я не смогу. И что мне делать?

Я огляделся, заметив, что все собравшиеся неотрывно смотрят на Шляпу, и тоже начал внимательно ее разглядывать. На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела:

Может быть, я некрасива на вид,

Но строго меня не судите.

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Что вы там ни говорите.

Шапки, цилиндры и котелки

Красивей меня, спору нет.

Но будь они умнее меня,

Я бы съела себя на обед.

Все помыслы ваши я вижу насквозь,

Не скрыть от меня ничего.

Наденьте меня, и я вам сообщу,

С кем учиться вам суждено.

Быть может, вас ждет

Гриффиндор, славный тем,

Что учатся там храбрецы.

Сердца их отваги и силы полны,

К тому ж благородны они.

А может быть,

Пуффендуй ваша судьба,

Там, где никто не боится труда,

Где преданны все, и верны,

И терпенья с упорством полны.

А если с мозгами в порядке у вас,

Вас к знаниям тянет давно,

Есть юмор и силы гранит грызть наук,

То путь ваш — за стол Когтевран.

Быть может, что в Слизерине вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей.

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надежные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но я горжусь собой.

Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла.

— Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь ее примерить? — прошептал Рон.-Я убью этого вруна Фреда, ведь он мне заливал, что нам придется бороться с троллем.

Я с трудом выдавил из себя улыбку. Да, конечно, примерить Шляпу было куда проще, чем демонстрировать свои познания в магии, но меня смущало, что на меня будет смотреть такое количество людей. А к тому же Шляпа требовала от него слишком многого — сейчас я не чувствовал себя ни сообразительным, ни остроумным, ни тем более храбрым. Если бы Шляпа сказала, что один из факультетов предназначен исключительно для тех, кого от волнения начинает тошнить, я бы сразу понял, что это мой факультет.

Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна!

Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение...

— ХАЛФПАФ! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой.

— Боунс, Сьюзен!

— ХАЛФПАФ! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной. — Бут, Терри!

— РАВЕНКЛО!

Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри.

Мэнди Броклхерст тоже отправилась за стол факультета Равенкло, а Лаванда Браун стала первым новым членом факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и Гарри увидел среди кричавших рыжих близнецов.

Миллисенту Булстроуд определили в Слизерин. Возможно, дело было в игре воображения, но после того, что Гарри услышал о Слизерине, все, кто попадал туда и кто сидел за их столом, казались ему неприятными личностями.

Я начал чувствовать себя по-настоящему плохо. Я вспомнил, как было в моей старой школе на уроках физкультуры, когда учитель назначал капитанов команд для игры в футбол или баскетбол. А те сами выбирали себе игроков. Гарри всегда выбирали последним, и не потому, что он был физически неразвитым, а потому, что никто не хотел ссориться с Дадли.

— Финч-Флетчли, Джастин!

— ХАЛФПАФ!

Я заметил, что иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так, Симус Финниган светловолосый мальчик, стоявший в шеренге передо мной, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора.

— Гермиона Грэйнджер!

Судя по всему Гермиона, в отличие от Гарри, с нетерпением ждала своей очереди и не сомневалась в успехе. Услышав свое имя, она чуть ли не бегом рванулась к табурету и в мгновение ока надела на голову Шляпу.

— ГРИФФИНДОР! — выкрикнула Шляпа.

Рон застонал — видимо, несмотря на все свои сомнения, он верил, что попадет туда же, где были его братья, а учиться вместе с настырной и всезнающей Гермионой ему явно не хотелось.

Мой мозг вдруг пронзила страшная мысль одна из тех, которые всегда появляются, когда слишком нервничаешь.

"А что, если Шляпа решит, что я не подхожу ни для одного из факультетов?"

Я вдруг представил, как я сижу на табурете со шляпой на голове, как проходит минута, другая, а потом десять и двадцать, и кажется, что уже прошла вечность, а Шляпа все молчит. Молчит до тех пор, пока профессор МакГонагалл не срывает ее с моей головы и не сообщает мне, что, по всей видимости, произошла ошибка и мне лучше сесть на обратный поезд до Лондона.

Правда, нервничал не только я. Когда вызвали Невилла Долгопупса, того самого мальчика, который все время терял свою жабу, тот умудрился споткнуться и упасть, даже не дойдя до табурета.

Шляпа серьезно задумалась, прежде чем выкрикнуть "ГРИФФИНДОР". Невилл, услышав свой вердикт, вскочил со стула и бросился к столу, за которым сидели ученики факультета, забыв снять Шляпу. Весь зал оглушительно захохотал, а спохватившийся Невилл развернулся и побежал обратно, чтобы вручить Шляпу Мораг МакДугал.

Когда вызвали Малфоя, он вышел из шеренги с ужасно важным видом, и его мечта осуществилась в мгновение ока — Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала:

— СЛИЗЕРИН!

Малфой присоединился к своим друзьям Крэббу и Гойлу ранее отобранным на тот же факультет, и выглядел необычайно довольным собой.

Не прошедших отбор первокурсников оставалось все меньше.

Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перкс и, наконец...

— Поттер, Гарри!

Гарри сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.

— Она сказала Поттер?

— Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что увидел я, прежде чем Шляпа. Упала мне на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала черная стена.

— Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. — Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так, — и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно... Так куда мне тебя определить?

Гарри крепко вцепился обеими руками в сиденье табурета.

"Только не в Слизерин, — подумал он. — Только не в Слизерин".

— Ага, значит, не в Слизерин? — переспросил тихий голос. — Ты уверен? Знаешь ли, ты можешь стать великим, у тебя есть все задатки, я это вижу, а Слизерин поможет тебе достичь величия, это несомненно... Так что — не хочешь? Ну ладно, если ты так в этом уверен... Что ж, тогда... ГРИФФИНДОР!

Мне показалось, что Шляпа выкрикнула этот вердикт куда громче, чем предыдущие. Он снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошел к своему столу. Я испытывал такое сильное облегчение по поводу того, что меня все-таки выбрали и что я попал не в Слизерин, что даже не замечал, что мне аплодируют более бурно и продолжительно, чем другим. Рыжий староста Перси вскочил со своего стула, схватил мою руку и начал ее трясти, а близнецы Фред и Джордж в это время вопили во весь голос:

— С нами Поттер! С нами Поттер!

Пожав руки всем желающим, я плюхнулся на свободный стул, оказавшись как раз напротив призрака в трико, которого я видел перед началом церемонии. Призрак похлопал меня по руке, и я внезапно испытал очень неприятное, испугавшее меня ощущение — мне показалось, что я сунул руку в ведро с ледяной водой.

Теперь я наконец получил возможность увидеть главный стол, за которым сидели учителя. В самом углу сидел Хагрид, который, поймав мой взгляд, показал мне большой палец, и я улыбнулся в ответ. А в центре стола стоял большой золотой стул, напоминавший трон, на котором восседал Альбус Дамблдор. Я сразу узнал его — он был таким же, как на карточке-вкладыше из "шоколадной лягушки". Серебряные волосы Дамблдора сияли ярче, чем привидения, ярче, чем что-либо в зале.

Еще Гарри заметил профессора Квиррелла, нервного молодого человека, с которым он познакомился в "Дырявом котле". Сейчас на голове Квиррелла красовался большой фиолетовый тюрбан, так что профессор выглядел еще более странным, чем раньше.

Церемония подходила к концу, оставалось всего трое первокурсников. Лайзу Турпин зачислили в Равенкло, и теперь пришла очередь Рона. Я видел, что тот даже позеленел от страха. Я скрестил под столом пальцы, и через секунду Шляпа громко завопила:

— ГРИФФИНДОР!

Я громко аплодировал вместе с другими до тех пор, пока Рон не плюхнулся рядом.

— Отлично, Рон, просто превосходно, — с важным видом похвалил его Перси Уизли, в то время как последний в списке Блейз Забини уже направлялся к столу Слизерина. Профессор МакГонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала Волшебную шляпу.

Я посмотрел на стоявшую передо мной пустую золотую тарелку. Я только сейчас понял, что безумно голоден. Казалось, что купленные в поезде сладости я съел не несколько часов, а несколько веков назад. Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и широко развел руки. На его лице играла лучезарная улыбка. У него был такой вид, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы.

-Добро пожаловать! — произнес он.-Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!

Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет.

— Он... он немного ненормальный? — неуверенно спросил я, обращаясь к сидевшему слева от него Перси.

— Ненормальный? — рассеянно переспросил Перси, но тут же спохватился. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но, в общем, ты прав, он немного сумасшедший. Как насчет жареной картошки, Гарри?

Я посмотрел на стол и замер от изумления. Стоявшие на столе тарелки были доверху наполнены едой. Я никогда не видел на одном столе так много своих любимых блюд: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп и непонятно как и зачем здесь оказавшиеся мятные леденцы.

Надо признать, что Дурсли никогда не морили меня голодом, но и никогда не давали мне съесть столько, сколько мне хотелось. А Дадли всегда съедал то, что особенно нравилось мне, даже если его самого от этого тошнило. Но сейчас я был не в доме Дурслей. Я положил в свою тарелку всего понемногу — за исключением мятных леденцов — и накинулся на еду. Она была просто великолепной. Ням ням, вкусно. Рон налегал на куриные ножки.

— Неплохо выглядит, — грустно заметил призрак в трико, наблюдая, как я поедаю стейк.

— Вы хотите... — начал было Гарри, но призрак покачал головой.

— Я не ем вот уже почти четыре сотни лет. У меня нет никакой необходимости в еде, но, по правде говоря, мне ее не хватает. Кстати, я, кажется, не представился. Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, к вашим услугам. Привидение, проживающее в башне Гриффиндора.

— Я знаю, кто ты! — внезапно выпалил Рон. — Мои братья рассказывали о тебе-ты Почти Безголовый Ник!

— Я бы предпочел, чтобы вы называли меня сэр Николас де Мимси, — строгим тоном начал призрак, но его опередил Симус Финниган. Тот самый светловолосый мальчик, который стоял передо мной в шеренге.

— Почти безголовый? Как можно быть почти безголовым?

Сэр Николас выглядел немного недовольным, словно беседа зашла не туда, куда бы ему хотелось.

— А вот так, — раздраженно ответил он, дергая себя за левое ухо.

Голова отделилась от шеи и упала на плечо, словно держалась на пружине и приводилась в действие нажатием на ухо. Очевидно, кто-то пытался его обезглавить, но не довел дело до конца. Лежащая на плече голова Почти Безголового Ника довольно улыбалась, наблюдая за выражениями лиц первокурсников. Затем он потянул себя за правое ухо и голова с щелчком встала на место. Привидение прокашлялось.

— Итак, за новых учеников факультета Гриффиндор! Надеюсь, вы поможете нам выиграть в этом году соревнование между факультетами? Гриффиндор никогда так долго не оставался без награды. Вот уже шесть лет подряд победа достается Слизерину. Кровавый Барон — это привидение подвалов Слизерина — стал почти невыносим.

Гарри посмотрел в сторону стола Слизерин и увидел жуткого вида привидение с выпученными пустыми глазами, вытянутым костлявым лицом, и в одеждах, запачканных серебряной кровью. Барон сидел рядом с Малфоем, который, как с радостью отметил я, был вовсе не в восторге от такого общества.

— А как получилось, что он весь в крови? — выпалил Симус, которого почему-то очень заинтересовал этот вопрос.

— Я никогда не спрашивал, — деликатно заметил Почти Безголовый Ник

Когда все наелись — в смысле съели столько, сколько смогли съесть, — тарелки вдруг опустели, снова став идеально чистыми и так ярко заблестев в пламени свечей, словно на них и не было никакой еды. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги...

Пока Гарри наполнял свою тарелку разнообразными десертами, за столом заговорили о семьях.

— Лично я — половина на половину, — признался Симус. — Мой папа — магл, а мама — волшебница. Мама ничего ему не говорила до тех пор, пока они не поженились. Я так понял, что он совсем не обрадовался, когда узнал правду.

Все рассмеялись.

— А ты, Невилл? — спросит Рон.

— Я... Ну, меня вырастила бабушка, она волшебница, — начал Невилл. — Но вся моя семья была уверена, что я самый настоящий магл. Мой двоюродный дядя Элджи все время пытался застать меня врасплох, чтобы я сотворил какое-нибудь чудо. Он очень хотел, чтобы я оказался волшебником. Так, однажды он подкрался ко мне, когда я стоял на пирсе, и столкнул меня в воду. А я чуть не утонул. В общем, я был самым обычным — до восьми лет. Когда мне было восемь, Элджи зашел к нам на чай, поймал меня и высунул за окно. Я висел там вниз головой, а он держал меня за лодыжки. И тут моя двоюродная тетя Энид предложила ему пирожное, и он случайно разжал руки. Я полетел со второго этажа, но не разбился, — я словно превратился в мячик, отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке. Они все были в восторге, а бабушка даже расплакалась от счастья. Вы бы видели их лица, когда я получил письмо из Хогвартса, — они боялись, что мне его не пришлют, что я не совсем волшебник. Мой двоюродный дядя Элджи на Радостях подарил мне жабу.

Тут я прислушался к тому, о чем говорили сидевшие слева от него Перси и Гермиона. Впрочем, он мог бы догадаться: Гермиона, естественно, говорила о занятиях.

— Я так надеюсь, что мы начнем заниматься прямо сейчас. Нам столько всего предстоит выучить. Лично меня больше всего интересует трансфигурация, вы понимаете, искусство превращать что-либо во что-либо другое. Хотя, конечно, это считается очень сложным делом.

— На многое не рассчитывай. Вы начнете с мелочей, будете превращать спички в иголки, примерно так.

Я согрелся, размяк и ощутил, что у меня начинают слипаться глаза. Чтобы не заснуть, я вытаращил их и начал глазеть по сторонам, наконец уткнувшись взглядом в учительский стол. Хагрид что-то пил из большого кубка, профессор МакГонагалл беседовала с профессором Дамблдором, а профессор Квиррелл, так и не снявший свой дурацкий тюрбан, разговаривал с незнакомым мне преподавателем с сальными черными волосами, крючковатым носом и желтоватой, болезненного цвета кожей.

Все произошло совершенно внезапно. Крючконосый вдруг посмотрел прямо на меня — и голову пронзила острая боль. Мне показалось, что мой похожий на молнию шрам на мгновение раскалился добела.

— Ой! — Гарри хлопнул себя ладонью по лбу.

— Что случилось? — поинтересовался Перси.

— Н-н-ничего, — с трудом выдавил из себя я. Боль прошла так же быстро, как и появилась. Но вот ощущение, которое возникло у меня, когда я поймал взгляд крючконосого, — ощущение, что этому преподавателю очень не нравится Гарри Поттер, осталось.

— А кто это там разговаривает с профессором Квирреллом? — спросил я у Перси.

— А, ты уже знаешь Квиррелла? Не удивляюсь, почему он такой нервный — занервничаешь тут, когда рядом сидит профессор Снейп. Он учит тому, как надо смешивать волшебные зелья, но говорят, что это ему совсем не по душе. Все знают, что он хочет занять место профессора Квиррелла. Он большой специалист по Темным искусствам, этот Снейп.

Гарри какое-то время понаблюдал за Снейпом, но тот больше не смотрел на него.

Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли.

— Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом...

Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли.

— По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец , я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

Гарри рассмеялся, но таких весельчаков, как он, оказалось очень мало.

— Он ведь шутит? — пробормотал я, повернувшись к Перси.

— Может быть, — ответил Перси, хмуро глядя на Дамблдора. — Это странно, потому что обычно он объясняет, почему нам нельзя ходить куда-либо. Например, про лес и так все понятно — там опасные звери, это всем известно. А тут он должен был бы все объяснить, а он молчит. Думаю, он, по крайней мере, должен был посвятить в это нас, старост.

-А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор.

Я заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки.

Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова.

— Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали!

И весь зал заголосил:

Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс,

Научи нас хоть чему-нибудь.

Молодых и старых, лысых и косматых,

Возраст ведь не важен, а важна лишь суть.

В наших головах сейчас гуляет ветер,

В них пусто и уныло, и кучи дохлых мух,

Но для знаний место в них всегда найдется,

Так что научи нас хоть чему-нибудь.

Если что забудем, ты уж нам напомни,

А если не знаем, ты нам объясни.

Сделай все, что сможешь, наш любимый Хогвартс,

А мы уж постараемся тебя не подвести.

Каждый пел, как хотел, — кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. И естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а близнецы Уизли все еще продолжали петь школьный гимн — медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор начал дирижировать, взмахивая своей палочкой, а когда они наконец допели, именно он хлопал громче всех.

— О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш!

Первокурсники, возглавляемые Перси, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и поднялись вверх по мраморной лестнице.

Ноги снова налились свинцом, только уже не от волнения, а от усталости и сытости. Я был очень сонным и даже не удивился тому, что люди, изображенные на развешанных в коридорах портретах, перешептываются между собой и показывают на первокурсников пальцами. И воспринял как само собой разумеющееся то, что Перси дважды проводил нас сквозь потайные двери — одна пряталась за раздвижными панелями, а вторая скрывалась за свисающим с потолка длинным гобеленом. Зевая и с трудом передвигая ноги, мы поднимались то по одной лестнице, то по другой. Я не переставал спрашивать себя, когда же мы доберемся до цели и тут Перси вдруг остановился.

Перед нами в воздухе плавали костыли. Как только Перси сделал шаг вперед, костыли угрожающе развернулись в его сторону и начали атаковать. Но они не ударяли, а останавливались в нескольких сантиметрах, как бы говоря, что он должен уйти.

— Это Пивз, наш полтергейст, — шепнул Перси, обернувшись к первокурсникам. А потом повысил голос: — Пивз, покажись!

Ответом ему послужил протяжный пердеж.

— Ты хочешь, чтобы я пошел к Кровавому Барону и рассказал ему, что здесь происходит?

Послышался хлопок, и в воздухе появился маленький человечек с неприятными черными глазками и большим ртом. Он висел, скрестив ноги, между полом и потолком, и делал вид, что опирается на костыли, которые ему явно не были нужны.

— О-о-о-о! — протянул он, злорадно хихикнув. — Маленькие первокурснички! Сейчас мы повеселимся.

Висевший в воздухе человечек вдруг спикировал на них, и все дружно пригнули головы.

— Иди отсюда, Пивз, иначе Барон об этом узнает, я не шучу! — резким тоном произнес Перси.

Пивз высунул язык и исчез, уронив свои костыли на голову Невиллу. Мы слышали, как он удаляется от нас, из вредности стуча чем-то по выставленным в коридоре рыцарским доспехам.

— Вам следует его остерегаться, — предупредил Перси, когда мы двинулись дальше. — Единственный, кто может контролировать его — это Кровавый Барон, а так Пивз не слушается даже нас, старост. Вот мы и пришли.

Они стояли в конце коридора перед портретом очень толстой женщины в платье из розового шелка.

— Пароль? — строго спросила женщина.

— Капут драконис, — ответил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв круглую дыру в стене.

Все пробрались сквозь нее самостоятельно, только неуклюжего Невилла пришлось подталкивать. Круглая уютная Общая гостиная Гриффиндора была заставлена глубокими мягкими креслами.

Перси показал девочкам дверь в их спальню, мальчики вошли в другую дверь. Мы поднялись по винтовой лестнице — очевидно, комната находилась в одной из башенок — и, наконец, оказались в спальне. Здесь стояли пять больших кроватей с пологами на четырех столбиках, закрытые темно-красными бархатными шторами. Постели уже были постелены. Все оказались слишком утомлены, чтобы еще о чем-то разговаривать, поэтому молча натянули свои пижамы и забрались на кровати.

— Классно поели, правда? — донеслось до меня бормотание Рона, скрытого от меня тяжелыми шторами. — Уйди отсюда, Короста! Представляешь, Гарри, он жует мои простыни!

Я хотел спросить Рона, что из сладкого ему больше всего понравилось, но не успел — я заснул, едва голова коснулась подушки.

Наверное, странный сон, приснившийся мне, объяснялся тем, что я слишком много съел. Во сне я расхаживал в тюрбане профессора Квиррелла, а тюрбан беседовал со мной, убеждая меня, что я должен перейти на факультет Слизерин, поскольку так мне предначертано судьбой.

Я категорично заявил тюрбану, что он ни за что не перейду в Слизерин. Тюрбан становился все тяжелее и тяжелее, и я пытался его снять, а тот сжимался, больно сдавливая голову. Рядом стоял Малфой и смеялся над тщетностью предпринимаемых мной попыток. А затем Малфой превратился в крючконосого преподавателя по фамилии Снейп, который хохотал громким леденящим смехом. Потом ярко вспыхнул зеленый свет, и я проснулся, обливаясь потом и содрогаясь.

Я перевернулся на другой бок и снова заснул. А когда проснулся следующим утром, я даже не мог вспомнить, что мне приснилось.

Глава 7 СПЕЦИАЛИСТ ПО ВОЛШЕБНОМУ ЗЕЛЬЕВАРЕНИЮ

— Вон он, смотри!

— Где?

— Да вон, рядом с высоким рыжим парнем.

— Это который в очках?

— Ты видел его лицо?

— Ты видел его шрам?

Этот шепот я слышал со всех сторон с того самого момента, как на следующее утро вышел из спальни. За дверями кабинетов, в которых у меня были занятия, собирались толпы школьников, желающих взглянуть на меня. Одни и те же люди специально по нескольку раз проходили мимо, когда я оказывался в коридоре, и пристально смотрели мне в лицо. Я предпочел бы, чтобы они этого не делали, потому что они меня отвлекали, а мне надо было сосредоточиться на том, чтобы добраться до очередного кабинета.

В Хогвартсе было сто сорок две лестницы. Одни из них были широкие и просторные, другие — узкие и шаткие. Были лестницы, которые в пятницу приводили меня совсем не туда, куда вели в четверг. Были лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек в тот самый момент, когда я спускался или поднимался по ним. Так что, идя по этим лестницам, надо было обязательно прыгать.

С дверями тоже хватало проблем. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока к ним не обращались с вежливой просьбой. Другие открывались, только если их коснуться в определенном месте. Третьи вообще оказывались фальшивыми, а на самом деле там была стена.

Запомнить расположение лестниц, дверей, классов, коридоров и спален было очень сложно. Казалось, что в Хогвартсе все постоянно меняется и сегодня все иначе, чем было вчера. Люди, изображенные на портретах, ходили друг к другу в гости. И я был убежден, что стоящие в коридорах рыцарские латы способны бегать.

Добавляли хлопот и привидения. Я всегда оказывался в шоке, когда сквозь дверь, которую я пытался открыть, вдруг просачивалось привидение. С Почти Безголовым Ником, призраком башни Гриффиндор и, следовательно, союзником, проблем никогда не было. Даже наоборот — он всегда был счастлив показать первокурсникам, как пройти туда, куда нам надо. Но вот Пивз был опаснее двух закрытых дверей и ведущей в никуда лестницы — особенно если встретить его, когда опаздываешь на занятия. Пивз ронял на головы первокурсникам корзины для бумаг, выдергивал из-под них ковры, забрасывал их кусочками мела или благодаря своей невидимости незаметно подкрадывался и внезапно хватал за нос с хриплым криком: "Попался!"

Казалось, что хуже Пивза ничего и никого быть не может, однако выяснилось, что это не совсем так. Школьный завхоз Аргус Филч оказался куда более неприятной личностью. В первое же утро Гарри и Рон обратили на себя его внимание-к сожалению, в плохом смысле слова. Филч застал их в тот момент, когда они пытались открыть одну из дверей. К несчастью, выяснилось, что именно за этой дверью начинается тот самый закрытый для всех коридор на третьем этаже, про который говорил на банкете Альбус Дамблдор. Филч отказывался верить, что мы просто заблудились. Смотритель был уверен, что мы специально хотели проникнуть на запретную территорию, и угрожал запереть нас в находящуюся в подземелье темницу. Но в самый критический момент нас спас проходивший мимо профессор Квиррелл.

У Филча была кошка по имени миссис Норрис — тощее пыльно-серое создание с выпученными горящими глазами, почти такими же, как у Филча. Она в одиночку патрулировала коридоры. Стоило ей заметить, что кто-то нарушил правила — сделал хотя бы один шаг за запретную линию, — и она тут же исчезала. А через две секунды появлялся тяжело сопящий Филч. Филч знал все секретные ходы лучше, чем кто-либо другой в школе — за исключением, пожалуй, близнецов Уизли, — и появлялся так неожиданно, словно был привидением. Ученики его ненавидели, и для многих пределом мечтаний было отважиться дать пинка миссис Норрис.

Но найти нужный кабинет было еще полдела, потому что занятия оказывались порой куда более непростыми, чем поиск той или иной комнаты. Как быстро выяснил я, магия вовсе не сводилась к помахиванию волшебной палочкой и произнесению нескольких странных слов.

Каждую среду ровно в полночь мы приникали к телескопам, изучали ночное небо, записывали названия разных звезд и запоминали, как движутся планеты. Трижды в неделю нас водили в расположенные за замком оранжереи, где низкорослая полная дама — профессор Стебль — преподавала им травологию, науку о растениях, и рассказывала, как надо ухаживать за всеми этими странными растениями и грибами и для чего они используются.

Самым утомительным предметом оказалась история магии — это были единственные уроки, которые вел призрак. Профессор Бинс был уже очень стар, когда однажды заснул в учительской прямо перед камином, а на следующее утро он пришел на занятия уже без тела. Бинс говорил ужасно монотонно и к тому же без остановок. Ученики поспешно записывали за ним имена и даты и путали Эмерика Злого с Уриком Странным.

Профессор Флитвик, преподававший заклинания, был такого крошечного роста, что вставал на стопку книг, чтобы видеть учеников из-за своего стола. На самом первом уроке он, знакомясь с курсом, взял журнал и начал по порядку зачитывать фамилии. Когда он дошел до Гарри, то возбужденно пискнул и исчез из вида, свалившись со своей подставки.

А вот профессор МакГонагалл была совсем другой. Гарри был прав, когда, увидев ее, сказал себе, что с ней лучше не связываться. Умная, но строгая, она произнесла очень суровую речь, как только первокурсники в первый раз пришли на ее урок и расселись по местам.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.

После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро.

Потом профессор МакГонагалл продиктовала нам несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что мы должны превратить эти спички в иголки. К концу урока только у Гермионы Грэйнджер спичка немного изменила форму-профессор МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и улыбнулась ей. Эта улыбка поразила всех не меньше, чем превращение стола в свинью, — ведь казалось, что профессор МакГонагалл вовсе не умеет улыбаться.

С особым нетерпением все ждали урока профессора Квиррелла по защите от Темных искусств, однако занятия Квиррелла скорее напоминали юмористическое шоу, чем что-то серьезное. Его кабинет насквозь пропах чесноком, которым, как все уверяли, Квиррелл надеялся отпугнуть вампира, которого встретил в Румынии. Профессор очень боялся, что тот вот-вот явится в Хогвартс, чтобы с ним разобраться.

Тюрбан на голове Квиррелла тоже не прибавлял его занятиям серьезности. Профессор уверял, что этот тюрбан ему подарил один африканский принц, которому он помог избавиться от очень опасного зомби. Но по-настоящему никто не верил в эту историю. Во-первых, потому, что, когда Симус Финниган спросил, как Квиррелл победил зомби, Квиррелл покраснел и начал говорить о погоде. А во-вторых, потому, что тюрбан как-то странно пах, а близнецы Уизли уверяли всех, что это не подарок африканского принца, а просто мера предосторожности. По их словам, под одеждой Квиррелл был весь обвешан дольками чеснока, и в тюрбане его тоже был спрятан чеснок, поскольку профессор, боясь вампиров, желал быть полностью защищенным. И даже спал в том, в чем ходил по школе, — чтобы вампир не застал его врасплох

За первые несколько дней учебы я с облегчением убедился в том, что я не хуже, чем другие. Очень многие школьники родились и выросли в семьях маглов и, как и я, даже понятия не имели о том, кто они такие, пока не получили письмо из Хогвартса. К тому же первокурсникам столько всего предстояло выучить, что даже Рон, родившийся в семье волшебников и кроме родителей имеющий пятерых старших братьев, не имел особого преимущества перед остальными.

Пятница стала для меня и Рона великим днем. Мы наконец смогли спуститься в Большой зал на завтрак, ни разу не сбившись с пути.

— Что у нас там сегодня? — спросил я, посыпая сахаром овсянку.

-Два занятия по зельям — заниматься будем вместе со слизеринцами, — ответил Рон. — Занятия ведет профессор Снейп, а он их декан. Говорят, что он всегда и во всем на их стороне, выгораживает их перед остальными преподавателями и ставит им лучшие отметки. Вот как раз и увидим, так ли это.

— Хотел бы я, чтобы МакГонагалл всегда заступалась за нас, — задумчиво произнес я.

Профессор МакГонагалл была деканом факультета Гриффиндор, но это не помешало ей позавчера дать нам огромное домашнее задание.

Пока мы завтракали, прибыла почта. Теперь я уже привык к этому, но в свое первое утро в школе я даже испугался, когда во время завтрака в Большой зал с громким уханьем влетело не меньше сотни сов. Они начали кружить над столами, высматривая своих хозяев и роняя им на колени письма и посылки.

Пока Хедвиг не принесла мне ни одного письма. Сова иногда залетала в зал вместе с другими, чтобы посидеть у меня на плече и ласково похватать меня клювом за ухо. А потом, съев кусочек тоста, улетала в совятню, как называли в школе домик, где жили совы, и там спокойно засыпала. Но этим утром Хедвиг, приземлившись между сахарницей и блюдцем с джемом, уронила в тарелку мне запечатанный конверт. Я тут же вскрыл его -просто не мог спокойно завтракать, не прочитав свое первое письмо.

"Дорогой Гарри, — было написано в письме неровными буквами. -Я знаю, что в пятницу после обеда у тебя нет занятий, поэтому, если захочешь, приходи ко мне на чашку чая примерно часам к трем. Хочу знать, как прошла твоя первая неделя в школе. Пришли мне ответ с Хедвиг. Хагрид."

Я одолжил у Рона перо, нацарапал на обороте письма: "Да, с удовольствием, увидимся позже, спасибо"— и вручил письмо Хедвиг.

Мне повезло, что впереди меня ждал чай с Хагридом, потому что занятия по зельеварению оказались самым неприятным из всего, что со мной пока произошло в школе.

На банкете по случаю начала семестра я почувствовал, что профессор Снейп почему-то невзлюбил меня с первого взгляда. К концу первого урока я уже понял, что ошибся. Профессор Снейп не просто невзлюбил меня — он меня возненавидел.

Кабинет Снейпа находился в одном из подземелий. Тут было холодно — куда холоднее, чем в самом замке — и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные.

Снейп, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Флитвик, он остановился, дойдя до фамилии Поттер.

— О, да, — негромко произнес он. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

Драко Малфой и его друзья Крэбб и Гойл издевательски захихикали, прикрыв лица ладонями.

Закончив знакомство с классом, Снейп обвел аудиторию внимательным взглядом. Глаза у него были черные, как у Хагрида, только в них не было того тепла, которым светились глаза великана. Глаза Снейпа были холодными и пустыми и почему-то напоминали темные туннели.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он.

Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства... могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной. Я и Рон, подняв брови, обменялись недоуменными взглядами. Гермиона Грэйнджер нетерпеливо заерзала на стуле — судя по ее виду, ей не терпелось доказать, что уж ее никак нельзя отнести к стаду болванов.

— Поттер! — неожиданно произнес Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

"Измельченный корень чего с настойкой чего?" — хотел переспросить Гарри, но не решился. Он покосился на Рона, но тот, похоже, был не менее ошарашен вопросом. Зато Гермиона Грэйнджер явно знала ответ, и ее рука взметнулась в воздух.

— Я не знаю, сэр, — ответил Гарри.

На лице Снейпа появилось презрительное выражение.

— Так, так... Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. Снейп упорно не желал замечать поднятую руку Гермионы. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

Гермиона продолжала тянуть руку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вскочить с места. А вот я абсолютно не представлял, что такое безоаровый камень. И старался не смотреть на Малфоя, Крэбба и Гойла, которые сотрясались от беззвучного смеха.

— Я не знаю, сэр, — признался он.

— Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, Поттер?!

Гарри заставил себя не отводить взгляд и смотреть прямо в эти холодные глаза. По правде, он читал свои, новые учебники, пока жил у Дурслей, но неужели Снейп рассчитывал на то, что он наизусть выучит "Тысячу волшебных растений и грибов"?

Снейп продолжал игнорировать дрожащую от волнения руку Гермионы.

— Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

Гермиона, не в силах больше сидеть спокойно, встала, вытягивая руку к потолку.

— Я не знаю, — тихо произнес я. — Но мне кажется, что Гермиона это точно знает, почему бы вам не спросить ее?

Послышался смех. Я нервно оглянулся, чтобы увидеть, кто еще надо мной смеется, кроме Малфоя и двух его приятелей, — ему показалось, что смеявшихся было человек десять, как минимум, — и встретился взглядом с Симусом. Симус одобрительно подмигнул ему, и я подумал, что смеются, видимо, не надо мной, а над моим ответом, который почему-то всем показался остроумным. Но как бы там ни было, Снейп его таковым не нашел.

— Сядьте! — рявкнул он, на мгновение повернувшись к Гермионе.-А вы, Поттер, запомните: из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. А волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит. Поняли? Так, все записывайте то, что я сказал!

Все поспешно схватились за перья и зашуршали пергаментом. Но тихий голос Снейпа перекрыл поднявшийся шум.

— А за ваш наглый ответ, Поттер, я записываю штрафное очко на счет Гриффиндора.

Для первокурсников факультета Гриффиндор уроки Снейпа обещали быть не самыми приятными. После того как Снейп усадил меня на место, произошло еще кое-что совсем безрадостное. Снейп разбил учеников на пары и дал нам задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как мы взвешиваем высушенные листья крапивы и толкли в ступках змеиные зубы. Снейп раскритиковал всех, кроме Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал. В тот момент, когда Снейп призвал всех полюбоваться, как Малфой варит рогатых слизняков, темница вдруг наполнилась ядовито-зеленым дымом и громким шипением. Невилл каким-то образом умудрился растопить котел Симуса, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они готовили в котле, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а Невилл, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились красные волдыри.

— Идиот! — прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?

Невилл вместо ответа сморщился и заплакал — теперь и нос его был усыпан красными волдырями.

— Отведите его в больничное крыло, — скривившись, произнес Снейп, обращаясь к Симусу. А потом повернулся ко мне и Рону, работавшими за соседним столом. — Вы, Поттер, почему вы не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или вы подумали, что если он ошибется, то вы будете выглядеть лучше его? Из-за вас я записываю еще одно штрафное очко на счет Гриффиндора.

Это было ужасно несправедливо. Я уже открыл рот, чтобы возразить, когда Рон пнул меня под столом.

— Не нарывайся, — прошептал Рон. — Я слышал, что Снейп, если разозлится, может очень сильно навредить.

Час спустя, когда мы вышли из темницы и поднимались по лестнице, голова моя была полна всяких неприятных мыслей, а радостное настроение с которым я приехал в Хогвартс, совсем улетучилось. В первую же неделю пребывания в школе я заработал два штрафных очка — и все из-за того, что Снейп почему-то возненавидел меня. И я очень хотел бы узнать почему.

— Выше нос,-подбодрил его Рон. — Фреду и Джорджу тоже не везет на уроках Снейпа. Знаешь, сколько штрафов они у него получили? Слушай, а можно, я пойду с тобой к Хагриду?

Без пяти три мы вышли из замка и пошли по школьной территории к дому Хагрида. Он жил в маленьком деревянном домике на опушке Запретного леса. Над входной дверью висел охотничий лук и пара галош.

Когда Гарри постучал в дверь, мы услышали, как кто-то отчаянно скребется в нее с той стороны и оглушительно лает. А через мгновение до нас донесся зычный голос Хагрида:

— Назад, Клык, назад!

Дверь приоткрылась, и за ней показалось знакомое лицо, заросшее волосами.

— Заходите, — пригласил Хагрид. — Назад, Клык!

Хагрид пошире распахнул дверь, с трудом удерживая за ошейник огромную черную собаку. Как называется эта порода, Хагрид не знал, хотя и пояснил, что с такими собаками охотятся на кабанов.

В доме была только одна комната. С потолка свисали окорока и выпотрошенные фазаны, на открытом огне кипел медный чайник, а в углу стояла массивная кровать, покрытая лоскутным одеялом.

— Вы... э-э... чувствуйте себя как дома... устраивайтесь — сказал Хагрид, отпуская Клыка, который кинул ся к Рону и начал лизать ему уши. Было очевидно, что Клык, как и его хозяин, выглядел куда опаснее, чем был на самом деле.

— Это Рон, — сказал я.

В это время Хагрид заваривал чай и выкладывал на тарелку кексы. Кексы соприкасались с тарелкой с таким звуком, что никаких сомнений в их свежести не возникало — они давным-давно засохли и превратились в камень.

— Еще один Уизли, а? — спросил Хагрид, глядя на веснушчатое лицо Рона. — Я полжизни провел, охотясь на твоих братьев-близнецов. Они все время... ну... пытаются в Запретный лес пробраться, а мне их ловить приходится, да!

О каменные кексы легко можно было сломать зубы, но я и Рон делали вид, что они им очень нравятся, и рассказывали Хагриду как прошли первые дни в школе. Клык сидел около меня, положив голову мне на колени и пуская слюни, обильно заливавшие школьную форму.

Гарри и Рон ужасно развеселились, услышав, как Хагрид назвал Филча старым мерзавцем.

— А эта кошка его, миссис Норрис... ух, хотел бы я познакомить ее с Клыком. Вы-то небось не знаете, да! Стоит мне в школу прийти, как она за мной... э-э... по пятам ходит, следит все да вынюхивает. И не спрячешься от нее, и не обманешь... она меня нюхом чует и везде отыщет, во как! Филч ее на меня натаскал, не иначе.

Я рассказал Хагриду про урок Снейпа. Хагрид, как и Рон, посоветовал мне не беспокоиться, потому что Снепу не нравится подавляющее большинство учеников.

— Но мне кажется, он меня ненавидит.

— Да ерунда это! — возразил Хагрид. — С чего бы это ему?

Однако мне показалось, что Хагрид, произнося эти слова, чуть-чуть отвел взгляд в сторону.

— А как твой брат Чарли? — поспешно поинтересовался Хагрид, повернувшись к Рону. — Мне он жутко нравился: уж больно хорошо он со зверьем умел обращаться.

Гарри спросил себя, не специально ли Хагрид сменил тему разговора. Пока Рон рассказывал Хагриду о Чарли, который изучает драконов, Гарри взял кусок бумаги, лежавший на столе под чехлом для чайника Это была вырезка из "Пророка".

"ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ О ПРОИСШЕСТВИИ В БАНКЕ "ГРИНГОТТС" — гласил заголовок статьи.

Продолжается расследование обстоятельств проникновения неизвестных грабителей или грабителя в банк "Гринготтс", имевшего место 31 июля. Согласно широко распространенному мнению, это происшествие — дело рук темных волшебников, чьи имена пока неизвестны.

Сегодня гоблины из "Гринготтса" заявили, что из банка ничего не было похищено. Выяснилось, что сейф, в который проникли грабители, был пуст, — по странному стечению обстоятельств, то, что в нем лежало, было извлечено владельцем утром того же дня.

Мы не скажем вам, что лежало в сейфе, поэтому не лезьте в наши дела, если вам не нужны проблемы, — заявил этим утром пресс-секретарь банка "Гринготтс".

Я вспомнил, как в поезде Рон рассказал мне о том, что кто-то пытался ограбить "Гринготтс", но Рон не назвал дату. А теперь...

— Хагрид! — воскликнул я. — Ограбление "гринготтса" произошло как раз в день моего рождения! Возможно, грабители проникли туда, как раз когда мы с тобой там были!

На этот раз не было никаких сомнений в том, что Хагрид избегает моего взгляда. Великан промычал что-то нечленораздельное и предложил мне еще один каменный кекс. Я вежливо поблагодарил его, но кекс брать не стал, а вместо этого еще раз перечитал заметку.

По странному стечению обстоятельств, то, что лежало в сейфе, в который проникли грабители, было извлечено из него владельцем утром того же дня.

Тем утром Хагрид кое-что извлек из сейфа номер семьсот тринадцать — маленький коричневый сверток. Не это ли искали воры?

Когда я с Роном шли обратно в замок на ужин, карманы наши были набиты каменными кексами, от которых мы из вежливости не смогли отказаться. Я думал, что ни один из уроков не дал мне столько поводов для размышлений, как встреча с Хагридом. Если я был прав, то Хагрид забрал из сейфа сверток как раз вовремя, но случайно или нет? И где этот сверток хранится теперь? Ведь чтобы его не выкрали, требуется гораздо более надежное место, чем "Гринготтс"?

И еще Гарри спрашивал себя, не знает ли Хагрид о профессоре Снейпе чего-нибудь такого, о чем не захотел ему рассказывать.