Заповедник снов(11.01.12)

Глава 1.

Сон, мне давно не снились такие потрясающие, похожие на реальность сны! Это было просто великолепно: я всегда мечтала летать и теперь, ощущая потоки воздуха, поддерживающие мои крылья, чувствуя, как этот же воздух ласкает тело, была готова кричать от восторга. Где-то внизу виднелись горы, с таких заоблачных высот их можно было рассмотреть почти целиком. Как и множество ярких разноцветных существ, похожих на меня, точно так же беззаботно и весело кувыркающихся в воздухе, парящих на восходящих потоках. Они были прекрасны, и я тоже казалась себя просто великолепной с чешуей изумительного ало-черного окраса и широкими кожистыми крыльями, черными у основания, переходящими в красное и на концах почти нежно-розовыми. Совсем недалеко от меня парил изумрудно-золотой самец, легко и изящно поворачиваясь в воздухе, подставляя солнцу золотистые бока.

Ниже играли в салочки два оранжевых, как апельсин, дракончика, кажется, мы с ними из одного гнезда, но я в этом не уверена. Ведь это всего лишь сон, хоть и невероятно натуральный, красочный. Прежде я и не подозревала, что бывают такие сны, в которых можно чувствовать прикосновение воздуха к телу, запах ветра и нагретого камня. Не говоря уж о том, чтобы ощущать драконье тело так хорошо, словно оно твое собственное. Очень гибкое и ловкое тело, настолько, что я могла в воздухе свернуться в кольцо, успеть развернуться в падении и поймать воздушный поток крыльями.

Оранжевые дракончики продолжали дурачиться на маленькой высоте, эту малышню мое нынешнее "Я" воспринимало как братьев. Изумрудно-золотой дракон, издав мелодичную трель, полетел навстречу приближающейся ало-серебристой драконочке. Я, крутнувшись вокруг своей оси, направилась в сторону от гор, желая рассмотреть чудесный, навеянный сном, мир, пока есть такая возможность. Ведь утром я проснусь и, возможно, больше никогда не увижу ничего подобного.

За горами, наползая на них, начинался густой лес, в предгорьях он был преимущественно хвойным, но дальше виднелись лиственные деревья. В этом волшебном драконьем мире стояла сухая золотая осень, деревья, похожие на клены, роняли желто-оранжевые листья среди хвойной зелени. Возможно, сон был слишком ярким, возможно, зрение доставшегося мне во сне драконьего тела отличалось от человеческого. Но все, что попадалось мне на пути, казалось таким ярким и красивым, каким просто не могло быть в реальности. Каждое дерево, каждый кустик и камень играли красками. Небо сияло такой пронзительной голубизной, что невозможно было оторвать глаз.

Я полетела дальше, рассматривая осенний лес, немного снизилась, чтобы было лучше видно. Далеко впереди показалась небольшая полянка. Захотелось упасть в нее и ощутить чувствительной драконьей шкурой шелковистую изумрудную траву.

"Странно, — сквозь восторг красивого сна пробились рациональные мысли, — чешуя, а чувствительная, как кожа. И с масштабами тут что-то не так, то ли деревья огромные, то ли драконы карликовые".

Не удержавшись, я все-таки сложила крылья и рухнула прямо в траву, с наслаждением вдыхая пьянящий аромат травяного сока. Красота какая! А дома ранняя весна, холодина жуткая. Не хочу просыпаться!

Еще раз вздохнула полной грудью... и, все-таки, проснулась. С неохотой открыла глаза, созерцая знакомый потолок своей спальни, медленно поднялась и побрела на кухню заваривать любимый чай с лимоном. Вездесущая Маруська, как всегда, не вовремя подвернулась под ноги и с возмущенным мявком шарахнула меня когтями по тапочкам.

Я вяло ругнулась.

-Маруська, дурная зверюга, сколько раз тебе говорила, не лезь под ноги!

Кошка, гордо подняв хвост, не торопясь, продефилировала на кухню требовать свой законный завтрак. Всякие там Вискасы моя белоснежная привереда не признавала принципиально, зато маниакально обожала кильку в томате. Завтракали мы каждый своим любимым блюдом, Маруська уже тщательно вылизывала банку из-под кильки, я запивала припасенные с вечера булочки горячим чаем. Есть у меня такая слабость — обожаю сдобные булочки с маком на завтрак, но позволяю их себе редко и исключительно на выходные. Именно в выходные я даю себе немного расслабиться и потакаю своим маленьким капризам.

Покончив с завтраком, я задумалась, чем бы заняться в выходной день. Честно говоря, больше всего хотелось вернуться в постель и заснуть вновь, хотя я совсем не чувствовала себя уставшей. Но яркий, такой живой, сон так и манил вернуться в него. Не знаю, почему так получалось, что меняло мое восприятие, но там все казалось насыщенней, краски ярче и многообразней, запахи имели множество незнакомых оттенков, кожа, покрытая чешуей, ощущала прикосновения совсем иначе, чем я привыкла. Все так объемно и по-настоящему, что реальность после такого сна казалась серой и тоскливой, словно припорошенной пылью. Было такое странное чувство, что все поменялось местами, сон стал реальностью, а реальность, напротив, все больше напоминала тусклый и невнятный сон.

Я напрасно боялась, что этот красивый драконий мир мне больше не приснится, потому что я исправно видела его вот уже пятую ночь. Сначала это были короткие и не такие достоверные сны. Затем они становились все длинней и насыщенней, мне уже начинало не хватать обычных полетов над горами, все чаще хотелось отлететь от них подальше, посмотреть, что же там есть еще в этом мире сна. И насколько он огромен, потому что здесь невозможно было пожелать оказаться на другом конце мира и мигом туда переместиться. Все было очень реалистично, полет закономерно отнимал время и силы, а день, как положено, сменялся ночью, освещенной лиловой луной. Мне все чаще начинало казаться, что это какая-то другая реальность, а не просто ночная иллюзия, навеянная бурным воображением. А может, я себя просто убеждала в этом, не желая расставаться с такой интересной и неожиданно приятной частью своей жизни. Особенно учитывая, что после этих снов реальность становилась все более тоскливой.

День прошел ужасно бестолково. Я пыталась заняться уборкой, но все валилось из рук, хотела пройтись с подругой по магазинам, но, когда ухитрилась надеть примеряемый свитер наизнанку и совершенно серьезно одобрить выбранное подругой платье дикого ярко-малинового цвета, поняла, что из этой затеи тоже ничего хорошего не вышло.

Вернувшись домой и бессмысленно промаявшись до вечера, с облегчением рухнула в постель сразу, как только стемнело.

Опять широкая поляна с изумрудной травой, одуряющий запах, как будто кто-то только что косил сено. На самом деле это всего лишь я раздавила тонкие стебли своим телом. В лесу пахло осенью, хвоей и преющими листьями. Еще какими-то животными, разными. Но какими, я определить не могла, запах просто не с чем было сравнить. Кажется, мое нынешнее драконье тело было слишком юным и еще ни разу не удалялось от гор, а значит, никаких животных, кроме горных баранов, не видело. Или, правильней было сказать, я не видела?

В лесу мне нравилось: умиротворенно и красиво. Опять же, обилие запахов, большинство из которых незнакомы либо знакомы, но оборачиваются совершенно иными сторонами. Я нюхала и щупала все, до чего могла дотянуться. Спугнула белку, щелкающую шишкой на ёлке, шишка упала мне на голову, вызвав веселый смех. Забавно, оказывается, драконы умеют смеяться, не так, как люди, но ни с чем другим этот звук спутать было нельзя. А вот разговаривать, к сожалению, не умеют. Я пробовала, оказалось, что голосовые связки этого тела неприспособленны к человеческой речи. Драконы неразумны? Или у них свой собственный язык, подходящий для этих существ? Наверное, первое. Драконы похожи на обычных зверей, у них лапы, хоть и напоминающие руки, однако ходят эти крылатые ящеры на четырех лапах. У крыс, например, тоже весьма ловкие конечности, но они ведь не становятся от этого более разумными. Впрочем, о чем я думаю, это же всего лишь сон!

Верить в то, что весь окружающий мир — лишь сон, не хотелось. Со вздохом я решила, что пора бы чем-нибудь перекусить, собственный организм напомнил о том, что здесь все происходит, как в реальности. Я попробовала поискать какие-нибудь съедобные ягоды. Вряд ли драконы вегетарианцы, но мысль полакомиться ягодами отторжения не вызвала. А уж когда я набрела на спелую бруснику, то всякие сомнения отпали окончательно.

В тот момент я даже не догадывалась, насколько рискованна моя беспечность в этом лесу. Я просто не задумывалась над тем, что мне необходимо чего-то опасаться, не обращала внимания на посторонние звуки, увлеченно смакуя вкус алых ягод. Как оказалось, вкусовые ощущения у драконов тоже отличаются от человеческих в лучшую сторону. Раз уж обычная брусника вдруг превратилась в великолепное и почти незнакомое лакомство.

Следовало, наверное, задуматься о том, что, раз уж в этом сне все так реалистично, он просто не может быть радужно-беспечным и безопасным. Закономерный вывод, вообще-то.

Посторонние звуки я услышала и даже насторожилась, прислушиваясь. Но все тут же затихло, будто зверь, который подбирался ко мне, испугался моего движения и замер. Да и пахло тоже зверем. Правда, запах показался мне странным, словно бы не совсем живым, но сравнивать, опять же, было не с чем, а то, что удалось унюхать, настороженности не вызывало. Вероятно, это был не хищник, я вернулась к таким вкусным ягодам. Звук спустя какое-то время повторился. Настороженно прислушиваюсь, опять тишина. Так повторялось еще два раза, но, судя по ощущениям и запаху, незнакомый зверь не пытался приблизиться, а лишь обходил меня стороной.

Я до последнего момента не насторожилась, даже когда сверху упала сеть, не сразу поняла, что произошло. А когда забилась, пытаясь вырваться, сверху рухнуло тяжелое тело, вызвав приступ паники. Забилась еще сильней, даже кусалась и царапалась, но меня прижали к земле, стараясь плотней запеленать в сеть. Я не сразу сообразила, что это человек, только когда затянутая в плотную кожаную перчатку рука попыталась прижать к моему носу отвратительно воняющую тряпку. Попытка укусить успехом не увенчалась, перчатка слишком плотная, зубы наполовину завязли в толстой коже. Человек выругался на незнакомом языке и что-то крикнул, рядом рухнул второй, вместе им удалось, наконец, зафиксировать меня и прижать к носу свою тряпку. Драконьи глаза начали медленно закрываться,...

...и я проснулась в своей постели под истеричные вопли будильника.

Пора собираться на работу.

Собиралась я как на автопилоте, все еще переживая случившееся во сне. Сейчас собственное поведение казалось весьма нелогичным, как у ребенка, который и не подозревает, что в жизни существуют какие-то опасности и злые люди, от которых следует держаться подальше. Вообще, если задуматься, я очень странно чувствовала себя в драконьем теле: помнила, кем являюсь, осознавала, что заснула в своей постели, прежде чем оказаться в этом теле и в этом мире, но в то же время, если жестко не контролировала чешуйчатое тело, оно вело себя, как беспечные ребенок. И если вспомнить двух оранжевых дракончиков, которые якобы "из одного со мной гнезда", то, очевидно, так и есть.

Интересно, и с каких это пор происходящее во сне стало волновать меня настолько, что реальная жизнь отошла даже не на второй план, а, вообще, куда-то в сторону? Я даже не заметила, как добралась до работы, благо привычный за годы маршрут въелся в подкорку настолько, что я не перепутала маршрутку и не заехала на другой конец города, не попала под машину, рассеяно переходя дорогу, и даже не вляпалась ни в одну лужу.

Вот только работоспособность в этот день оказалась равна нулю, я трижды была обругана шефом, почти безразлично отреагировала на угрозу увольнения, борясь с внезапно навалившейся на меня сонливостью. Спать хотелось просто невероятно сильно, но, в то же время, засыпать было откровенно страшно. Я уже имела возможность убедиться, что мои сны чрезвычайно похожи на реальность и, помимо радости, могут доставлять и боль. И кто знает, что будет, если вдруг в таком сне я покалечусь или умру? Небезынтересная мысль, учитывая последнее происшествие.

Я выпила неизвестно какую по счету чашку кофе и упрямо попыталась вернуться к работе. Сосредоточиться не получалось, а глаза закрывались, и прогнать сон не выходило уже никаким кофе. Коллеги уже давно шептались, наблюдая за моей борьбой со сном, и страшно подумать, до чего уже договорились. Наконец, одна из моих "закадычных подруг" не выдержала:

-Что-то ты, Катерина, сегодня не в форме, — заметила она елейным голоском. — Видимо, выходные прошли с пользой. Неужели ты нашла себе красавца-мачо, и он за ночь тебя совсем укатал?

-Представь себе, и даже двух, — привычно огрызаюсь без всякого энтузиазма. Единственно, что меня сейчас по-настоящему занимало, так это попытка сдержать богатырский зевок.

Следующей реплики я уже не услышала, потому что просто рухнула на стол, мгновенно проваливаясь в сон.

Если человеку нужно стать незаметным, то самое лучшее одеться, по возможности, неброско и вести себя естественно, а вот если человеку необходимо просто остаться неузнанным, то вполне сойдет и длинный плащ с глубоким капюшоном. Ингельду Регди было безразлично, насколько он незаметен, но узнанным здесь ему быть совершенно не хотелось. Более того, узнай кто-нибудь третьего советника короля здесь и сейчас, он вполне мог бы лишиться своего места. При других обстоятельствах Регди и не подумал бы связываться с контрабандистами и браконьерами, однако сейчас ему срочно понадобился фамильяр. И это, без преувеличений, было вопросом жизни и смерти, его жизни и смерти.

Естественно, он сначала попытался достать фамильяра через официальные питомники. Это, в любом случае, было бы лучшим выходом, животное, взятое из только что вылупившейся кладки, приручается, да и обучению поддается гораздо лучше. К тому же, не без оснований считается, что дикие драконы и вовсе не поддаются дрессировке и с трудом уживаются с человеком, вероятно, они гораздо глупее тех, что разводят в питомниках. Но у Регди не осталось выбора, ближайшая кладка должна вылупиться лишь через пять дней, не говоря о том, какая на будущих фамильяров очередь среди первых семей королевства. Советник мог бы использовать свое влияние, чтобы подвинуть эту очередь в свою пользу, чем, наверняка, нажил бы множество врагов. Фамильяр, мало того, что создание — крайне полезное для своего хозяина, в некоторых случаях даже незаменимое, наличие фамильяра еще и весьма престижно. Но, пожалуй, Регди готов был и на конфликт, если бы это имело хоть какой-то смысл. Ждать, пока вылупится кладка, у него не было времени.

Советник остановился и на миг прислушался, показалось, что за ним кто-то идет, или это лишь случайный прохожий? Он нырнул в тень, пропуская идущего мимо человека, усмехнулся, обнаружив, что тот точно так же кутается в темный плащ. Еще один авантюрист, решивший обзавестись фамильяром незаконным путем? Следует поспешить, будет досадно, если то, ради чего он ввязался в столь опасную авантюру и преступил закон, уведут у него из-под носа.

Дикие драконы рождаются лишь в заповеднике, и охота на них запрещена законом. Браконьерам, пойманным с поличным, грозит казнь, а тем, кого уличат в покупке дикого дракона — конфискация имущества и изгнание, невзирая на титулы. Советник рисковал всем, связавшись с браконьерами, но и не сделав этого, он рисковал, пожалуй, большим — собственной жизнью.

Он подошел к нужному дому почти одновременно со вторым посетителем, остановился за его спиной, ожидая, пока тот постучит в потемневшую деревянную дверь под закопченным, постоянно мигающим фонарем. Рука, вынырнувшая из-под плаща, была обтянута тонкой кожей перчатки и показалась по-женски изящной.

Дверь открыл толстый низкорослый человек с лицом завзятого уголовника и пропойцы, подслеповато прищурился в едва разгоняемый фонарем сумрак.

-Проходите, господа, — угрюмо проворчал толстяк, разглядев посетителей.

Неизвестный в плаще, мгновенно осознав смысл фразы, прянул в сторону, резко оборачиваясь. Усмехнувшись под широким капюшоном, советник ловко обогнул застывшего незнакомца и нырнул в услужливо открытую дверь. Дама или нет, это неизвестно, может, и вовсе, особо нервный юнец, начитавшийся романтичных сказок. А Регди сейчас было не до церемоний, да и место неподходящее для проявления галантности.

Сердитое фырканье в спину и легкие шаги косвенно подтвердили его догадку, что под плащом прячется дама.

В небольшой комнате, куда гостей проводил насупленный толстяк, не было ничего, кроме колченогого стола, одного стула, занятого неправдоподобно тощим человеком, и неизвестного пока предмета, накрытого толстой тканью. Скорее всего, клетка с драконом. На столе стоял подсвечник на четыре свечи — единственное освещение в комнате.

-Вы обещали мне, что я буду единственным покупателем! — голос незнакомца или, скорее уж, незнакомки, был возмущенным.

Советник предпочел промолчать. Он знал, куда идет, и предполагал, что браконьеры попытаются устроить торги, странно лишь, что пригласили всего двоих. Да, они рискуют, однако и куш могут сорвать немалый, после чего залягут на дно на несколько месяцев. Единственное, что его беспокоило, насколько состоятельна незнакомка, не сумеет ли она перекупить фамильяра?

-Если вы чем-то недовольны, можете подождать в сторонке, думаю, этот господин с удовольствием купит дракона, — нахально заявил второй браконьер, не удосужившись подняться с единственного в комнате стула, чтобы поприветствовать гостей. Толстяк поддержал его угрюмым молчанием.

-Товар покажите, — потребовал Регди, в самом зародыше пресекая едва не начавшуюся перебранку.

Леди, а в этом не осталось уже никаких сомнений, вновь выразила свое отношение к ситуации возмущенным фырканьем.

Зато браконьеры без всяких возражений сняли покрывало с клетки. Регди постарался рассмотреть при неверном свете свечей будущего фамильяра. В клетке, напряженно подняв крылья и оскалив ряд мелких острых зубов, замер перепуганный маленький дракончик ало-черной расцветки. Судя по размерам, дракончик был еще совсем юным, что, несомненно, хорошо. И смертельно перепуганным, что гораздо хуже. Темно-лиловые глаза настороженно блестели, быстро перебегая от одного человека к другому.

Леди неосторожно подошла к клетке, протягивая руку к дракончику, за что едва не поплатилась пальцами. Дракончик щелкнул зубами едва не в миллиметре от них, предупреждающе зашипев. Регди знакомиться с фамильяром не спешил, предпочитая в первую очередь озаботиться практическими вопросами.

-Сколько?

-А сколько господин может предложить? — тут же алчно поинтересовался браконьер.

-Эй, погодите, этого дракона беру я! — возмутилась леди.

-Этого дракона заберет тот, у кого больше денег, — спокойно отозвался советник. И опять браконьеру: — Так сколько? Назовите начальную цену.

Браконьеры не поскромничали, назначив цену в четыре белых или четыре тысячи золотых. Да, фамильяры стоят недешево, даже в питомниках, эти проходимцы, видимо, решили стрясти с двоих глупцов все, что возможно.

-Тот, кто предложит больше, и получит этого дракона.

Незнакомка, прячущаяся под плащом, торговалась яростно, у советника сложилось такое впечатление, что ей жизненно необходим этот дракон, и, пожалуй, в других обстоятельствах он бы уступил даме. Если бы собственная необходимость не заботила его сейчас гораздо больше благородства и хороших манер. Сам Регди особых эмоций в импровизированном аукционе не проявлял, понимая, что, в конечном итоге, выиграет тот, у кого с собой наличности больше.

-Девять белых! — в отчаянии воскликнула незнакомка, швырнув на стол мешочек с тихо звякнувшими платиновыми монетами. Советник понял, что это все, что у нее было, снял с пальца золотой перстень с крупным рубином, порадовавшись, что догадался взять тот, на котором нет его личного клейма. Перстень он аккуратно положил на стол, рядом мешочек, почти такой же, как у леди.

-Восемь белых и две тысячи золотых за перстень, — сказал Регди.

Толстяк повертел в мясистых пальцах перстень, поднося его к самому пламени свечей. Однако клейм или меток на нем не было, и даже рубин не отличался особыми размерами, единственная его особенность в необычайной чистоте камня. Советник, пожалуй, даже преуменьшил, при везении перстень можно было сбыть почти за три тысячи.

-Продано, господин! — поспешно согласился его подельник. — Можете забирать.

Регди молча подошел к клетке, поднял покрывало, дракончик, все это время напряженно наблюдавший за происходящим, испуганно шарахнулся. Советник накрыл клетку покрывалом и взялся за ручку, легко поднимая клетку, зверек пока весил совсем немного, чуть побольше упитанной кошки.

Не прощаясь, он покинул дом, браконьеры поспешно делили деньги, они, явно, тоже не стремились задержаться здесь. Почти наверняка, исчезнут сразу после ухода покупателей.

Уже на улице спустя несколько минут его нагнали торопливые шаги. Тонкая рука в перчатке довольно крепко схватила за предплечье.

-Пожалуйста, господин, послушаете! Мне очень нужен этот дракон, уступите мне его, я верну вам потраченные деньги, напишу расписку, по которой вы сможете получить гораздо больше. Прошу вас!

-Простите, сударыня, но я вряд ли соглашусь пожертвовать собственной жизнью, даже если вы сейчас скажете, что дома у вас умирает единственный сын, — сухо ответил советник, одним движением освобождаясь от ловких пальцев. — Прощайте.

И поспешил прочь, не желая слышать уговоры. Регди не солгал, вряд ли даже упоминание об умирающем ребенке заставило бы его уступить дракона. Разве что совесть могла уколоть. Потом, когда он был бы полностью уверен, что собственная жизнь уже вне опасности.

Фамильяры обладали рядом довольно таки полезных и, надо сказать, в некоторых случаях жизненно необходимых, свойств. Так, например, они полностью защищали своего хозяина от ядов и проклятий, даже от тех, которые в прошлом (да, впрочем, и сейчас) считались абсолютно неснимаемыми. Также при ритуале запечатления могли вылечить хозяина от любой, самой смертельной болезни или раны. И, по слухам, сильно продлевали жизнь, чуть ли не вдвое или втрое. Последнее случалось крайне редко, вообще же, эффективность фамильяра зависела от его взаимопонимания с хозяином. Чем ближе эти двое, тем больше эффект, но добиться такого близкого контакта с фамильяром, чтобы продлить свою жизнь, удалось единицам. Регди на такую удачу и не рассчитывал, как и на половину других свойств, понимая, что с диким наладить хоть какой-то контакт будет весьма сложно. Но для него сейчас важнее всего был ритуал запечатления, вероятно, единственное, что еще может его спасти.

За две улицы от дома браконьеров советника ожидал экипаж, наемный, разумеется, который и повез его почти на другой край города. И уже оттуда он собирался добираться домой.

Ехать было далеко, Регди поставил на соседнее сидение клетку и снял покрывало, рассматривая свое приобретение. Дракончик сжался, стараясь отодвинуться как можно дальше, насколько позволяло тесное пространство клетки, но испуганным он уже не выглядел, скорее, настороженным. В экипаже присутствовало кое-какое освещение для припозднившихся клиентов, потому советник получил возможность рассмотреть будущего фамильяра, а рассмотрев, слегка скривился. Самка. Досадно, но самки, даже взятые из питомника, довольно трудно поддаются приручению, что уж говорить о дикой. Ну, что ж, выбора, по большому счету, у него все равно не было, так что стоит решать проблемы по мере их поступления. А следующим на очереди было запечатление, ритуал довольно простой, но требующий тактильного контакта с фамильяром. У которого, несмотря на скромные размеры, два ряда острейших зубов и, по всей очевидности, стойкое желание использовать их по назначению на первом, кто рискнет оказаться слишком близко. Регди оставалось лишь два варианта: либо рискнуть рукой, либо попытаться наладить контакт с испуганным животным.

-Не бойся, малышка, я ничего плохого тебе не сделаю, — стараясь говорить как можно мягче, он протянул руку к клетке. Дракончик, как и ожидалось, зашипел и оскалился. С приручением животных и детей у советника всегда имелись определенные проблемы, он просто не умел разговаривать ни с теми, ни с другими.

Некоторое время дракон и человек изучающе разглядывали друг друга, а затем советник со вздохом прикрыл глаза и откинулся на спинку сидения, понимая, как же он все-таки устал.

Глава 2.

Очнулась я в клетке. Обычная такая клетка, с круглым деревянным дном, вверху прутья сходятся куполом. В таких клетках обычно обитают дорогущие ары и какаду, но эта, пожалуй, побольше будет. Впрочем, с масштабами мне довольно сложно определиться, в данный момент клетка накрыта плотной темной тканью и, кстати, покачивается, очевидно, меня куда-то несут или везут, но сравнить свои размеры с окружающим миром это сильно мешало. А при первой, и пока единственной, встрече с людьми мне было слегка не до того. Только и показалось, что драконье тельце намного меньше тяжелой человеческой туши, примерно, как небольшая собачка. Но этим впечатлениям я пока не вполне доверяла. Чего не почудится в такой момент.

Было страшновато, я понятия не имела, зачем меня поймали и куда везут. Может быть, драконы тут деликатес, и из меня шашлык сделают? Это, конечно, было не самое логичное предположение, но откуда мне знать, для чего нужны драконы. Нервировало к тому же то, как я сюда попала. Если раньше просто видела сны по ночам, то в этот раз мгновенно провалилась в странный мир, даже не успев ничего понять. Получится ли проснуться, или я теперь навсегда заперта в маленьком драконьем тельце?

Чтобы не сходить с ума от страха, на удивление слишком сильного для моего спокойного характера, надо бы учиться лучше контролировать это тело. Так вот, чтобы успокоиться, я попыталась угадать, что происходит вокруг. Покрывало мешало обзору, но ведь обоняние и слух у меня были во много раз острее человеческих. Стоило только сосредоточиться на ощущениях, и информация обрушилась на меня огромным потоком, оставалось только осмысливать ее и сопоставлять. Скрип колес и тихое сопение, равномерное раскачивание и тихий цокот. Запах сена и животного, скорее всего, лошади. Чей-то недовольный голос, сердито произносящий короткое слово на незнакомом языке. Под покрывалом довольно душно, к тому же, запахи и звуки проходят сквозь него чересчур приглушенно, даже для драконьих органов чувств. Ко всем запахам явственно примешивается аромат сена. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сделать выводы: очевидно, меня везут в телеге, спрятав в соломе, рядом кто-то спит, а еще кто-то ругался, но местного языка я не понимаю. С одной стороны, куча информации, с другой, совершенно никакой. Ну, везут. А куда? И зачем?

Спустя два, как мне показалось, часа мою клетку вытащили из сена и подняли покрывало, затем решили накормить. Прежде чем сообразила, что делаю, я попыталась укусить протягивающую мне миску руку. Но человек был в толстой кожаной перчатке, зубы завязли в ней, судя по ощущениям, не причинив особого вреда. Человек ругнулся и коротко ударил под челюсть. Падать в клетке было некуда, потому всего лишь ударилась о прутья. Больно!

Я зашипела, стараясь сдержать внезапно подступившие к глазам слезы. Еще не хватало! Все-таки, у этого тела совершенно детские реакции.

Человек еще раз ругнулся и вновь накрыл клетку. Ближе к ночи, мы приехали, если судить по звукам, в какой-то город или просто очень населенное место, затем остановились в пустующем доме. Там пахло пылью и, кажется, давно никто не жил.

Если бы в клетке было чуть больше места, я бы, наверное, начала метаться, чтобы избавиться от этой опустошающей беспомощности и непонимания. Но клетки хватал только на то, чтобы сидеть, не скрутившись в тугой узел, да разворачиваться без помех. Так что единственное, что мне оставалось, это слушать.

Позже в дом помимо моих похитителей пришли еще два человека, и покрывало с клетки, наконец, сняли. Я следила за людьми, не понимая ни слова, но это и не нужно было, чтобы разобраться в происходящем. Торг. Двое в плащах соревновались за возможность купить меня. Под одним из плащей скрывалась женщина, об этом говорил и запах, и излишне эмоциональное поведение. В самом начале торга она попыталась прикоснуться ко мне, но я инстинктивно щелкнула зубами, давая понять, что такого не потерплю. В итоге, купил меня мужчина.

Я зябко поежилась под вновь наброшенным покрывалом. С одной стороны, судя по всему, заплатили за меня много, а значит, скорее всего, на шашлык или модную сумочку не пустят. "Точно, я себе верю? Может быть, драконье мясо — это чудодейственное лекарство?" Ладно, ладно, но, по крайней мере, с тем, кого собираются убить, не пытаются наладить контакт, а та женщина, явно, намеревалась сделать именно это.

С другой же стороны, все равно непонятно, зачем меня купили. В качестве питомца? Чьей-то домашней зверушкой мне тоже быть абсолютно не хотелось. Будущее пока что выглядело довольно мрачно, и как проснуться, чтобы вновь оказаться в собственном теле, неясно.

Мои предположения о домашнем питомце косвенно подтвердились: в карете мужчина тоже попытался наладить контакт. Протянул руку ладонью вверх и попытался сказать, очевидно, что-то успокаивающее. Да уж, этого типа к детям и животным подпускать не стоит, не знаю уж, что он там говорил, но тон при всем старании получился властным, несмотря на все попытки придать ему мягкости. Предупреждающе щелкаю зубами. Нет, я его уже не боялась, во всяком случае, не настолько, чтобы шипеть и кусаться в панике. И сделала это не инстинктивно, как прежде, а вполне осознанно. Я этому человеку не доверяю, чтобы позволять ему ко мне прикасаться, и нелишне заранее дать понять, что, в случае чего, буду защищаться до последнего, даже если с моими размерами ни на что действительно серьезное я не способна.

Человек понял, прикрыл глаза и устало откинулся на спинку сиденья. Я воспользовалась возможностью рассмотреть своего "хозяина" получше. Рост и телосложение под плащом определить было сложно, а вот капюшон он откинул, так что лицо с правильными и довольно приятными чертами мне было видно хорошо. Греческий нос, волевой подбородок. Четко очерченные тонкие губы. Под прикрытыми веками глаз не видно, но, если я правильно запомнила, они серо-голубые. Шатен, подстрижен не слишком коротко, волосы прикрывают шею. Вот и все, пожалуй, вполне привлекательное лицо, хотя, и не сказать, чтобы располагающее. Есть в нем нечто жесткое. Ну, пожалуй, еще стоит отметить излишнюю бледность и утомленный вид. Болен или просто сильно устал?

Ехали мы около получаса, затем мужчина вновь накрыл клетку и куда-то понес. Я сидела тихо, чувствуя, что уже очень скоро узнаю, зачем меня поймали. Сбежать я уже не пыталась, знала, что клетка, несмотря на кажущуюся хрупкость, очень прочная. Сломать прутья у меня просто не хватало сил, пробовала уже, за что опять схлопотала удар от похитителей.

Кажется, пришли. Хлопнула дверь, что-то зашуршало, да и запах изменился. Пахло жильем, людьми, чем-то съедобным. Запахов было много, я старалась угадать, к чему они относятся. Даже увлеклась немного и совсем не ожидала следующих действий мужчины. Он снял покрывало, поставил клетку на стол, провернул маленький ключик в хитром замке, а потом, равнодушно отвернувшись, обошел стол и сел в кресло, стоящее по другую сторону.

Я настороженно наблюдала за тем, как он неторопливо копается в ящике стола, вынимает трубку и небольшой кожаный мешочек, обстоятельно набивает ее и прикуривает, устало выпускает колечко дыма в потолок. Быстро осматриваюсь по сторонам, комната напоминает кабинет. Шкаф с книгами за спиной хозяина, старинный письменный стол, на котором стоит моя клетка, рядом подсвечник на шесть свечей и бумаги, придавленные пресс-папье. Левая стена кабинета тоже занята большим старинным шкафам с книгами, правая полностью закрыта тяжелой портьерой шоколадного цвета, наверное, там окно. Что находится сзади, я не видела, потому что не рискнула поворачиваться к мужчине спиной.

Поколебавшись немного, рискую аккуратно толкнуть лапой клетку. Та, как ей и следовало, открылась. Так, и что теперь? Выходить или не стоит? Опасливо высовываю голову из клетки, от запаха табака тянет чихать, что я и делаю, аж целых три раза, потом машинально облизнула нос языком. А у драконов, оказывается, очень длинный язык!

Мужчина смотрит на меня, нарочито не торопясь, выбивает трубку в пепельницу, затем кладет руки на стол, ладонями вверх. Наверняка, это должно дать мне понять, что он ничего плохого делать не собирается, но я, в общем-то, и так догадалась. Вряд ли он стал бы открывать клетку, если бы хотел что-то со мной сделать, в ней у меня гораздо меньше свободы действий. Понять бы еще, чего он от меня хочет. Почему-то я сильно сомневаюсь, что домашнего любимца покупают с такими сложностями, и хоть я не понимаю местный язык (ну, какой это сон после этого?!) и не разбираюсь в их денежной системе, что-то подсказывает, заплатили за меня много. Один только перстенек с рубином выглядел внушительно.

Наконец, я решилась и выбралась из клетки целиком, настороженно принюхалась к рукам мужчины, мимолетно удивляясь тому, что ориентироваться на запах и слух для меня уже кажется естественным. Руки терпко пахли табаком и человеческой кожей, и еще чем-то незнакомым, травяным. В общем-то, запах неприятных ощущений не вызывал. Придвигаюсь чуть ближе, мужчина в то же время медленно протягивает ко мне руку. Я еще колебалась, стоит ли позволить ему прикоснуться к себе или лучше не связываться, как вдруг мужчина побледнел и схватился за голову.

Я занервничала. Только этого не хватало! Он чем-то болен? А если это приступ, и он сейчас умрет? Как бы потом я виноватой не оказалась. Что же делать, ведь я ему сейчас и помочь ничем не смогу, даже искусственное дыхание не сделать. Впрочем, судя по расширенным зрачкам и выступившим на бледной коже бисеринкам пота, ему сейчас не искусственное дыхание нужно, а лекарство. Обезболивающее, как минимум.

Надо подумать спокойно, не суетиться, но и быстро, а то, пока буду соображать, человек, чего доброго, и умереть успеет. Значит так: возможно, этот приступ не первый, проверить ящик стола на предмет лекарств. Стараясь не обращать внимания на медленно оседающего в кресле мужчину, подбегаю к краю стола и лапами выдвигаю ящик, сую туда нос. Пчьхи, тьфу, все табаком провоняло. Так, стопки бумаг, две трубки, два мешочка с отчетливым табачным запахом. Еще один мешочек, но запах уже травяной. Что-то знакомое. Точно, так пахло от рук мужчины. Оно? Не знаю, но ничего более подходящего в ящике нет, а делать что-то надо, у бедняги уже губы посинели.

Развязать тонкий эластичный шнурок на горловине мешочка драконьими лапами оказалось почти нереально, во всяком случае, в приемлемые сроки. Просто разрываю его клыками, на стол выкатываются странные таблетки размером с монету, напоминающие прессованное сено. Как же он такое проглотит, да еще и в предобморочном состоянии? В панике озираюсь и с облегчением обнаруживаю у противоположной стены тумбочку с кувшином и тонкой фарфоровой кружкой. Никогда не думала, что можно за одно мгновение пролететь через всю комнату, зависнуть на одном месте, как пчела, налить в кружку воды и вернуться, не пролив ни капли.

Как я пыталась заставить его проглотить лекарство, это отдельный разговор. Маленькие размеры в данном случае стали серьезной помехой, пришлось забраться к мужчине на колени и, встав на носочки, проталкивать большую крошащуюся таблетку в рот, и только потом приставить к губам кружку. Он судорожно сглотнул, а затем послушно принялся глотать воду. Минуты через две синева с губ начала медленно сходить, да и дыхание выровнялось. Ну, слава богу, обошлось!

Но, кажется, я рано обрадовалась. Стоило только ему немного прийти в себя, как я тут же была крепко стиснута сильными руками, мужчина что-то быстро заговорил. В теле отчего-то появилась сильная слабость, и по спине побежали мурашки. "Странное ощущение, — пришла отстраненная мысль, — мурашки по чешуе". Впрочем, спустя несколько минут все прошло, и я даже смогла сердито завозиться на руках у человека и выразить свое неудовольствие негромким шипением.

-Умная девочка, — сообщил он довольно, почесав меня между рожками.

И с каких же это пор я стала его понимать?

-Умная девочка, — Регди рассеяно почесал фамильяра между коротких рожек. Можно было себя поздравить, он не только решил свою главную проблему, но, оказывается, и весьма удачно вложил деньги. Кто мог ожидать, что дикий дракон окажется настолько сообразительным, чтобы догадаться дать беспомощному человеку нужное лекарство? Советник чуть заметно поморщился, он не ожидал, что очередной, по всем прикидкам, последний приступ, настигнет его так скоро. Он должен был случиться к утру, Регди был уверен, что времени хватит, ведь приступы регулярно повторялись два раза в сутки: на рассвете и на закате. Он принял лекарство, прежде чем выйти из дома, и не стал брать его с собой. А следовало бы. Следовало бы и вовсе держать мешочек с прессованными особым образом травами при себе. Когда внезапная боль сначала взорвала голову яркой вспышкой, а затем скрутила все тело, он был уже не в состоянии дотянуться до ящика стола, не говоря уж о том, чтобы позвать на помощь. И определенно не ожидал, что помощь эта придет от его нового приобретения, на которое и надежд особых не возлагалось, разве только избавить от медленно и мучительно убивающего проклятия.

Что ж, можно считать, повезло. И даже думать, как совладать с испуганным фамильяром, чтобы провести запечатление, не пришлось. Едва начав приходить в себя Регди, только и помнил, что дракон как раз нужен, чтобы избавить его от этих приступов, потому, не особо еще соображая, прижал к себе зверька, шепча древние слова ритуала. Зверек на его коленях недовольно шипел на такое обращение, но агрессии не проявлял.

-Умная девочка, — повторил Ингельд, пересаживая дракону на стол. — И как бы тебя назвать?

Та склонила на бок чешуйчатую голову, увенчанную маленькими рожками, и посмотрела заинтересованно. Фамильяра, действительно, следовало как-то назвать, а еще подумать над тем, как его легализовать. До сих пор ему было несколько не до того, лишь бы выжить. Советник даже допускал, что ради этого придется пожертвовать титулом и всем имуществом. В конце концов, изгнание в его случае было не самым плохим вариантом, раз уж альтернатива — смерть. Но, раз уж все так удачно сложилось...

Кое-какие идеи относительно легализации фамильяра у него, конечно же, были, все-таки, Регди не мог не надеяться, что все получится. И сейчас постарался припомнить, нет ли у него должников с фамильяром-самочкой. Выходило, что таких двое, надо бы еще для верности заглянуть в свои записи. Вообще-то, вне питомников драконы размножались довольно редко, еще реже в кладке выживало больше одного детеныша. По правде сказать, драконы и в питомнике размножались не слишком хорошо, а через три-четыре поколения и вовсе превращались в обычных зверей, теряя все свои полезные свойства, да и глупели изрядно. Собственно, именно для того и существовал заповедник — для притока свежей крови и поддержания необычных свойств фамильяров. Дикие тоже считались глупыми и неподающимися приручению, но, если аккуратно изъять яйцо из кладки и правильно вырастить фамильяра в питомнике, то следующее поколение будет именно таким, как нужно.

Лениво размышляя, советник вставил в один из ящиков стола специальный маленький ключ и вынул нужные записи. Итак, что мы имеем? Барон фон Рейн, имеет фамильяра-самочку. Нет, не годится, долг его намного меньше, чем мог бы стоить дракон, так что представить это как уплату долга фамильяром не получится. Да, к тому же, барон феноменально болтлив, о таком неординарном событии, как драконья кладка, должны были узнать все его соседи. Совершенно не годится. Далее: граф Сенж. Этот, в отличие от барона, крупно проигравшегося в карты, должен был не деньги, а услугу, причем, довольно специфическую. Впрочем, для непосвященных в проблему все тоже было представлено, как карточный долг. Вот это, пожалуй, идеальный кандидат, и живет довольно далеко от столицы, и болтать лишнего не любит. Думается, он легко согласится в случае нужды подтвердить, что отдал советнику фамильяра в счет уплаты долга. И долг, в самом деле, можно простить.

Регди положил перед собой письменные принадлежности, раздумывая над письмом графу, и рассеяно потянулся за трубкой. Нащупав вместо ожидаемой пепельницы пустой стол, удивленно поднял голову. Дракона, смотря на него честными-пречестными глазами, задней лапой аккуратно отодвигала пепельницу себе за спину.

Советник усмехнулся, невозмутимо доставая запасную трубку, нарочито медленно набил-закурил и выпустил дым в сторону насуплено следящей за ним драконы. Та сердито чихнула, облизывая нос длинным раздвоенным языком.

-Ну?

Дракона, огорченно вздохнув, неохотно вернула пепельницу на место. Регди знал, в чем дело — запах. У драконов очень сильное обоняние, и многие запахи, которые нравятся людям или просто не мешают, кажутся им неприятными. До сих пор о таких мелочах он попросту не задумывался, а вот теперь... Менять привычки, чтобы подстроиться под своего фамильяра, или игнорировать? Советник с сомнением взглянул на трубку и понял, что курить не бросит даже ради железного здоровья и дополнительных ста лет жизни. Тем более, что отказ от вредной привычки вовсе не гарантирует столь плотного контакта с фамильяром.

Он отбросил ненужные мысли и вернулся к недописанному письму, не обращая внимания на дракончика, который, от нечего делать, уже успел собрать раскатившиеся по столу таблетки и теперь, сложив их в небольшую кучку, с любопытством исследовал, тщательно обнюхивая и даже осторожно пытаясь попробовать на вкус кончиком языка.

На некоторое время советник сосредоточился на письме, старясь подобрать намеки, которые поймет граф Сенж и не сразу поймет кто-то другой, если письмо все же попадет в чужие руки. Перечитал, удовлетворенно кивнул. Годится. Потер усталые глаза и только сейчас почувствовал, как хочется спать. Глубокая ночь, пора бы и отдохнуть. А все остальные проблемы можно отложить, по крайней мере, до утра. На трезвую голову.

Педантично убрав все бумаги (привычка, выработанная годами, некоторых бумаг не должны видеть даже самые преданные слуги), советник подхватил встрепенувшегося фамильяра на руки и отправился в примыкающую к кабинету спальню.

Завтра, все завтра.

Я не ожидала, конечно, всерьез, что попытка умыкнуть пепельницу увенчается успехом, но попытаться-то стоило. Ну, что поделаешь, если мне не нравится ядреный табачный запах, кстати, раньше такого за собой не замечала, все-таки, в подобном чувствительном обонянии есть и свои минусы. И как, интересно, бедные собаки терпят курящих хозяев?

Мой "хозяин" курил и что-то вдумчиво писал, не обращая на меня внимания. Заскучав, решила собрать в кучку его лекарство, как-то он небрежно отнесся к раскиданным по столу травяным таблеткам, а ну, как, приступ повторится? Все-таки, не сдержав любопытства, решила немножко поисследовать эти прессованные кругляшки. Надо полагать, большого вреда не будет, если я испорчу одну. Внешний осмотр и попытка понюхать особо интересных результатов не дали, ну, сушеная трава, ну, спрессована в довольно крупную и рыхлую таблетку. Единственное, немного удивляет, что тут до подобного додумались, все-таки, кареты-лошади и такие вот лекарства как-то не вяжутся. Впрочем, информации пока маловато для подобных выводов. Поколебавшись немного, осторожно лизнула одну из таблеток кончиком языка, немного горьковато, но, в принципе, ничего, даже приятно. Ну, и спрашивается, зачем я это сделала? Как будто не знаю, что не стоит пробовать на вкус незнакомые лекарства. Как ребенок, право слово!

Пока я предавалась размышлениям, мужчина закончил со своими бумагами — мимоходом сунула в них нос, ожидаемо ничего не поняла — и, небрежно зажав меня подмышкой, отправился в спальню. Там я была все так же небрежно спроважена в широкое кресло, а мужчина, наскоро раздевшись, рухнул в постель и тут же уснул. Нелегкий, видать, день выдался у бедняги.

Мне спать не хотелось совершенно, весь день проведя в клетке, успела неплохо вздремнуть, даже несмотря на приступы неконтролируемой паники. Значит, настала пора подумать, пока никто не мешает. И что мы имеем? А имеем мы драконье тело с поведенческими реакциями несмышленого ребенка, которые удается контролировать, хорошо, если через раз, невозможность разговаривать с людьми из-за иного строения драконьей пасти и, подозреваю, голосовых связок. А еще мы имеем хозяина, который, непонятно зачем, за большие, предположительно, деньги купил себе дракона. При этом на любителя домашних животных он не похож нисколько, значит, от меня ему должна быть какая-то иная польза. Первая заметка. Выяснить. Возможно, пригодится.

Сворачиваюсь в кресле по-кошачьи и, положив под голову лапы, вздыхаю.

Дальше. Как вернуться обратно в родное тело — неясно, и удастся ли это выяснить — тоже неясно. До тех пор придется устраиваться здесь. Как следует себя вести? Ну, с "хозяином" роль неразумной зверушки уже не сработает, я себя выдала с головой, да, к тому же, неизвестно, насколько на самом деле другие драконы разумны. Попробовать роль "малыш шкодливый, но умненький"? Люди, как правило, гораздо снисходительней относятся к сообразительным питомцам, особенно, если те имеют некоторое детское обаяние и, если шкодят, то не всерьез и без радикальных последствий. Значит, решено, демонстрируем доброжелательность, умеренную сообразительность и любознательность. А там видно будет.

Полежав еще несколько минут, я поняла, что за любознательностью дело не встанет, спать по-прежнему не хотелось, а после почти целого дня сидения в замкнутом пространстве тело требовало движения и расхода энергии. Да, к тому же, просто нестерпимо хотелось побыстрей обследовать территорию своего нового местообитания. Возможно, это какой-то драконий инстинкт, но я чувствовала насущную необходимость все понюхать, пощупать и, возможно, даже попробовать на вкус.

Не выдержав, спрыгиваю с кресла и подбегаю к хозяйской кровати. Спит. Ну, пусть спит.

Внимательно осматриваюсь по сторонам, в комнате темно, но мне это совсем не мешает. Так, кровать, кресло — неинтересно. И пушистый ковер, не удержавшись, несколько раз перекатываюсь, чувствуя, как шкуру щекочут жесткие ворсинки, ковер тоже неинтересно. Столик — пустой. Тумбочка — кувшин и медный тазик. Поднимаюсь на цыпочки, чтобы дотянуться до края тумбочки и зачем-то сую нос в тазик.

Бумс!

Несколько мгновений, сжавшись в комочек, сижу тихо и настороженно прислушиваюсь к тишине, затем осторожно высовываюсь из-под тазика. Спит. Фух! Надо бы поосторожней, все-таки, и свои нынешние габариты учитывать. Это ведь хорошо, что медный таз — вещь относительно легкая и не плоская, так что меня просто накрыло. А вот если бы по голове вот такой дурой? И прощай, крылатая ящерка.

Дальше я старалась обследовать комнату, по возможности, ничего не трогая. Понюхать, в конце концов, можно и на расстоянии, а трогать и лизать все подряд — это уже варварство какое-то. Правда, тактильных ощущений сильно не хватало, но я все же сталась держать себя в руках. Впрочем, в комнате ничего особенного больше не обнаружилось. Вообще, обстановка довольно аскетичная, если не считать ковра. Вот, ковер был просто шикарен, да, в общем-то, и другая мебель не подкачала, просто было ее мало. Сразу бросалась в глаза немного тяжеловесная красота старинных и со вкусом подобранных вещей. То есть, это, на мой взгляд, они были старинными, но, вероятней всего, здесь это был обычный стиль.

Моей сдержанности надолго не хватило, все-таки, деятельная драконья натура требовала каких-то более радикальных действий. И исследований одной только комнаты маловато. Тем более, что тут все вещи пахнут только одним человеком, их хозяином. Что, в общем-то, закономерно, но не слишком интересно. А хочется исследовать весь дом, там, наверняка, множество незнакомых запахов. Осторожно подбираюсь к двери, толкаю лапой. Незаперто.

"А лучше бы было заперто, опять ведь что-нибудь натворю", — приходит в голову последняя рациональная мысль, прежде чем исследовательский энтузиазм захлестывает с головой.

Попала я обратно в кабинет, а вот там дверь была заперта, и довольно крупный ключ торчал в замке. Причем, даже встав на задние лапы и вытянувшись в струнку, я до него не дотягивалась. Но это явно не препятствие для неуемного драконьего любопытства. Взлетаю, хватаюсь двумя лапами за ключ и пытаюсь его провернуть, тот поддается на удивление легко, послушно проворачиваясь в замке. Вместе со мной.

Не устаю поражаться феноменальной гибкости своего тела, это ведь уму непостижимо, как можно вот так — едва ли не завязаться узлом и при этом остаться висеть на торчащем в замочной скважине ключе? Который, кстати, начал подозрительно гнуться под моим весом. Начинаю усиленно работать крыльями, дверь с тихим скрипом открывается.

"Может, не надо?" — вяло трепыхнулось сомнение, но в щель уже проникло множество незнакомых запахов, потянувших меня за собой, как магнитом.

Не знаю, можно назвать плюсом или минусом чувствительное обоняние драконов, сравнивать мне не с чем, но сшибающая с ног волна ароматов захватила меня с головой. Я в ней тонула, пытаясь угадать, что и к чему относится, разобрать на составляющие невообразимую смесь запахов человеческого жилья. В хозяйских покоях, все-таки, преобладал запах одного человека, смешанный с табаком, и там он был довольно устойчив, перебивая остальные менее значительные. А вот в доме, там можно было учуять и других людей, и много что еще. Какое-то время я заворожено бродила по пустым в ночное коридорам, крутя головой в полном ошеломлении и не зная, куда податься, пока носа не коснулся совсем слабый запах съестного. В животе тут же заурчало, запоздало вспомнилось, что я ведь за последние сутки ела всего лишь один раз, если не считать бруснику в лесу. Нос сам повернулся на запах, пора поискать пропитание голодному зверю.

В конечном итоге, собственный нос ожидаемо привел меня на кухню. Было там пусто и тихо, а что обидней всего — несмотря на запах, ничего съестного при беглом осмотре я не нашла. На всякий случай проверила пустую кастрюлю, найденную на печи, та, к моему глубокому сожалению, оказалась не только пустой, но и чисто вымытой. Все самые соблазнительные запахи доносились из-за плотно закрытой двери, кладовая, очевидно. Но добраться до этих соблазнительных закромов у меня, к сожалению, не было никакой возможности. Но это же нонсенс, чтобы на кухне и не было ничего съедобного! Надо только хорошенько поискать.

Первое, на что я набрела, был толстый деревянный бочонок, от которого соблазнительно пахло какими-то солениями. Желудок предательски заурчал, заставив на время забыть о продолжении поисков. В конце концов, я бы сейчас вполне удовлетворилась и мочеными яблоками, или же квашеной капустой. Проблема состояла лишь в том, что бочонок этак в два моих роста высотой, наполовину прикрыт толстенной деревянной крышкой, которую сдвинуть мне было, вряд ли, под силу, а его содержимое, распространяющее одуряющий запах солений, покоилось где-то на самом дне.

Может, ну его? Не достану ведь!

Я принюхалась и сглотнула. Ладно, разок попробую и, если не получится, возвращаюсь обратно в хозяйскую спальню. Меня, в любом случае, должны накормить утром. В конце концов, это нелогично — заводить домашнего питомца и не кормить его.

В бочонок я все-таки полезла, зацепившись когтями задних лап за край, попыталась протиснуться в щель между краем и крышкой. Протиснуться-то протиснулась, а вот о том, что когти-то у меня далеко не кошачьи, следовало бы догадаться раньше, вес моего тела они не удержали. С протестующим писком обрушиваюсь вниз, плюхнувшись в рассол. Что-то заскрипело и резко стало темно. С нехорошим предчувствием поднимаю голову вверх. Не знаю уж, от падения или хвостом зацепила, но крышка съехала, полностью закрывая щель. Тяжелая, между прочим, крышка, а когти у меня, как уже говорилось — не кошачьи, недостаточно острые, чтобы цепляться за разные поверхности. Если вскарабкаться до верха по гладким стенкам бочонка и удастся, то выдавить крышку — вряд ли, съеду просто. Для того, чтобы расправить крылья и взлететь, места мало.

"Доигралась! — обреченно подумала я. — И винить в этом некого, кроме себя самой. И почему считается, что детство — это лучшая пора? Это же просто ужас на самом-то деле! Полная утрата здравомыслия и способности принимать адекватные решения! Неуемное любопытство в разы больше, чем инстинкт самосохранения. С этим надо что-то делать, причем, не потом когда-нибудь, а срочно! Иначе, дожидаясь, когда мое драконье тело повзрослеет самостоятельно, я рискую угробиться раньше по собственной глупости! Не факт, что в таком случае я, вообще, смогу проснуться в родном, точнее, есть у меня премерзкое ощущение, что уж тогда, точно, не проснусь".

Я посмотрела вверх на преграждающую мне путь к свободе крышку и подумала внезапно, что, может, оно и к лучшему. А то ведь у меня вполне хватило бы безрассудства найти открытое окошко и отправиться среди ночи исследовать окрестности дома. Нет уж, если я не способна контролировать собственное тело, то придется применять внешнее воздействие.

Главное, чтобы меня в этой бочке завтра все-таки нашли. И еще следовало бы помнить, что за крупные проделки домашних питомцев принято наказывать. Осталось надеяться, что мой случай таковым не сочтут.

И ведь, что самое обидное: на дне бочонка, кроме рассола и одного огурца, ничего не оказалось!

Глава 3.

Следует заметить, что переполох, который поднялся, когда в бочке из-под солений младший помощник повара нашел маленького дракона, советник позорно проспал. Это был тот редкий случай, когда он позволил себе всего лишь лишний час сна, а слуги, несмотря на небывалое происшествие, хозяина будить не посмели. Переполох унял дворецкий, резонно предположив, что хозяин всего лишь завел фамильяра. А отчего бы столь знатному господину, как их хозяин, и в самом деле не обзавестись таким полезным существом? Существо же смотрело на суетящихся вокруг людей столь умильно-печальными глазами, что даже самые недогадливые очень скоро сообразили, что найденыша обязательно надо накормить. Впрочем, в животе у насквозь пропахшего рассолом дракончика урчало не менее выразительно.

В результате советник, проснувшись утром, обнаружил полное отсутствие вчерашнего приобретения в пределах видимости и сиротливо валяющийся на полу тазик для умывания. Регди нахмурился, неприятно было признаваться в собственной оплошности, но он, вообще-то, довольно слабо представлял, что теперь должен делать с собственным фамильяром. Советник никогда не держал домашних питомцев, если не считать охотничьей собаки в юности. За собакой приглядывали опытные люди на псарне, и теперь он не слишком хорошо представлял, какие у него появились обязанности по отношению к дракону. Нет, советник не то, чтобы совсем не знал, что делать, знания его были весьма обширными, но, к сожалению, исключительно теоретическими.

В государстве, где фамильяры давно и прочно стали не только признаком высокого положения и достатка, но и частью культуры, считалось неотъемлемой частью хорошего образования прослушать обширный курс лекций о фамильярах. Так что эти лекции входили в обязательную программу обучения для юношей из аристократических семей. Но, впрочем, даже простолюдины и деревенские мальчишки, ни разу в жизни не видевшие настоящего дракона, знали о фамильярах достаточно много. Кто в детстве не зачитывался или, в крайнем случае, не заслушивался историями уличных сказителей о приключениях юного Зели Дарна и его лучшего друга дракончика Лило? Кто в юношестве не читал захватывающие приключенческие и детективные романы, в которых бравому главному герою в его приключениях всегда помогает сообразительный и ловкий фамильяр? Да что там говорить, даже в насквозь засахаренных женских романах, от которых самого Советника начинало кривить с первых строк, ловкие фамильяры часто носили юным девам тайные записки, помогали соединиться влюбленным сердцам, а также чудесным образом и весьма ловко спасали нерадивых любовников от поимки на месте преступления. Так что совсем ничего не знать о драконах, пожалуй, даже сложно. Но вот реального опыта обращения с животным эти знания, к сожалению, не дают совершенно.

Советник абсолютно не умел о ком-то заботиться, и сейчас этот досадный пробел в его образовании создал первую проблему. Фамильяр ночью куда-то сбежал, и Регди понял, что чего-то не учел. Где теперь искать шустрого зверька? Хорошо, если не выбрался из дому, а если, все-таки, выбрался? Тогда это могло грозить множеством неприятностей, начиная от проблем с легализацией, поскольку не все еще было готово, заканчивая подмоченной репутацией — от советника фамильяр сбежал, какой позор! — или перепродажей дракона. Конечно, запечатление разорвать нельзя, да и за похищение и перепродажу чужого фамильяра наказание не меньше, чем за браконьерство, но мошенников, готовых рискнуть, всегда хватает.

К счастью, забеспокоиться всерьез он в этот раз не успел, лишь начал машинально обдумывать, как поступить, если фамильяр все же сумел найти ночью путь на улицу. Однако появился дворецкий, по обыкновению помогающий хозяину с утренним умыванием, и принес пропажу, уже чисто отмытую и накормленную. Дракона тихо сидела на руках старого слуги и смотрела на хозяина невинными глазами младенца. Советник этому взгляду не поверил ни на грош, ему не раз доводилось видеть прожженных мошенников и интриганов, смотрящих такими же невинными глазами. Против ожидания, никакого протеста не последовало, когда советник решил запереть слишком активную дракону в клетку. Лишь честный взгляд сменился на печальный. Советник лишь мысленно головой качнул, глазищи у зверька большие и влажные, любое выражение демонстрируют четко и ясно, только вот эмоциями она играет слишком уж ярко. На такие дамские уловки он отучился попадаться еще, дайте боги памяти, лет в двадцать. Заодно напрочь отучившись доверять насквозь лживым придворным красавицам.

Как ни странно, пока Регди умывался и завтракал, дракона сидела в клетке тихо, только следила взглядом пристально и неотрывно, при всяком удобном случае стараясь посмотреть в глаза жалобно и укоризненно. Да и потом, поставив клетку в кабинете на край рабочего стола, советник не услышал от фамильяра ни звука, что его, несомненно, обрадовало. Работу никто не отменял, ни полугодовой отчет его величеству, который еще следует проверить в последний раз и кое-что подправить, ни написанных, но еще неотправленных писем, ни более объемную стопку еще непрочитанной корреспонденции. Впрочем, обрадовался советник рано, настороженная тишина и, более того, пристальный взгляд, который ощущался всей кожей, сильно мешали сосредоточиться. И если сам взгляд советник мог бы легко игнорировать достаточно долго, то ощущение нерешенной проблемы откровенно действовало на нервы.

А проблема, надо сказать, была не такой уж незначительной. Закономерно, что, прочно войдя в жизнь и культуру людей, драконы стали такой их важной частью, что выработались неписанные правила обращения с ними. И как водится, подобные неписаные правила иной раз бывают посильнее законов. Так, считалось плохим тоном выйти на улицу с фамильяром на поводке, а того хуже, в наморднике, совсем уж неприемлемым считалось причинять физический вред (некоторые глупцы считали побои воспитательными мерами). Это говорило о том, что хозяин животного настолько бестолков, что неспособен научить своего питомца простейшим правилам поведения. А еще любому понимающему человеку это говорило о том, что хозяин фамильяра не смог получить от него и трети полезных свойств, которые тот может дать при запечатлении. В условиях, когда и при разведении в питомниках фамильяры остаются своего рода роскошью и символом, даже, не богатства, а, скорее, принадлежности к некоему особому обществу, где ревностно следят друг за другом, подсчитывая, кому же фамильяр дал больше полезных качеств, и особым шиком можно считать попадание в список десятки лидеров, любое пренебрежение к этому существу будет осмеяно, и нерадивый хозяин вмиг прослывет неудачником. А среди аристократов репутация — это такая важная вещь, которая может повлиять едва ли не на всю твою жизнь, особенно, когда король — увлеченный драконолюб, куда там некоторым собачникам, готовым чуть ли не спать в псарне рядом с любимыми питомцами. Черно-синий Тиль имел свое законное место за столом Его Величества на званых обедах наравне с советниками и гостями. И посмей только кто-то на это место претендовать!

Советник со вздохом открыл клетку, хочешь, не хочешь, а ему придется учиться обращаться с этим существом. Воспитывать. И лучше, чтобы даже слуги не видели, что он держит фамильяра в клетке. Болтать им не запретишь, хоть увольнением грози, слухи, все равно, пойдут. А уж если они дойдут до Его Величества, можно и места при дворе лишиться. Но Регди совершенно не представлял, что теперь делать. Воспитание дракона сродни воспитанию ребенка, но детей у советника никогда не было, а если бы и были, он предпочел бы оставить ребенка на попечение нянек, уж они-то с этим справятся прекрасно. В данном случае это не годилось, фамильяр должен привязаться к хозяину, но не к постороннему человеку.

Как-то все это не вовремя сейчас. У советника совсем не было времени возиться с воспитанием дракона. У него, и так-то, была довольно насыщенная жизнь, зачастую не оставляющая времени даже на собственный досуг, а сейчас еще и прибавилась серьезная проблема, которую необходимо решить быстро, но, по возможности, скрытно. Регди до сих пор не знал, кто пытался его убить, наслав неснимаемое проклятие. Такая вот интересная ситуация — он понятия не имел, кому могло понадобиться убить его именно сейчас. Враги у советника, конечно, были, куда от них денешься при такой должности? Несмотря даже на то, что Его Величество Регди никогда особо не жаловал, хотя и уважал, в какой-то мере. За честность. Или, скорее, за то, что Его Величество считал честностью. Как прогрессивный монарх, он был убежден, что рядом всегда должен быть тот, кто не испугается в должный момент сказать правду в глаза. Советнику пришлось осваиваться с нелегкой и совершенно не свойственной ролью правдолюба. Не самое простое искусство — говорить нужную правду в нужный момент человеку, властному над судьбой целого государства, пусть не самодуру, да и умом не обделенному, но от этого едва ли легче. Скажешь не то и не тогда, и вместо королевских милостей однажды познакомишься с плахой. Предшественник Регди продержался на этой должности два года, пока не потерял осторожность от мнимой безнаказанности и не начал говорить неудобную правду. На плаху его, однако, не отправили, лишь сослали куда-то на окраину страны с обвинением в оскорблении королевской власти и запретом появляться в столице. Его Величество Арил II умел быть снисходительным. Когда ему это выгодно.

Регди занимал свою должность уже пятый год, и при дворе его не любили: за неуступчивый характер, за полное отсутствие подхалимства. Должность обязывает, кто бы еще из этих завистников подумал о том, насколько это непросто — изображать из себя королевскую совесть и тщательно просчитывать, за какую правду тебя, хоть и скупо, но похвалят (кто ж любит свою совесть?), а за какую ничего, кроме неприятностей, для себя не наживешь. И главное, не солгать ни словом, уж на такое у Его Величества чутье было просто звериное.

Советник сам не заметил, как, задумавшись, вновь вернулся к работе, читая и сортируя почту. Важное в одну стопку — прочитать, ответить немедленно, то, что может подождать — в другую, и самая маленькая стопка — всяческие глупости, вроде прошений от неких не внушающих доверия личностей и любовных записок от экзальтированных придворных дам, это и читать не стоит, на растопку пойдет. Свою почту он предпочитал разбирать сам, хотя давно мог бы нанять секретаря. Но посторонним советник не доверял, а из немногочисленных своих людей, заслуживших доверие, не было никого, кого стоило бы ради столь незначительного дела отрывать от куда более важных обязанностей.

От размышлений его оторвала сунувшаяся в очередное письмо любопытная драконья морда, чуть не пропоровшая короткими, но острыми рожками бумагу. За что между этих рожек и схлопотала щелбан.

-Не лезь, — строго велел советник, — все равно же ничего не понимаешь. — И тут же хмыкнул мысленно, поймав себя за разговорами с неразумным зверем. А с другой стороны, даже собаки в человеческой речи что-то понимают, а уж драконы куда как умней собак. В чем советник с некоторым изумлением и убедился, когда дракона вдруг стремительно метнулась по столу, схватила когтистыми лапками лист бумаги и перо, а затем начала им что-то увлеченно карябать, держа неловко и поминутно роняя кляксы. Спустя какое-то время бумага была быстро подсунута советнику под самый нос. Вглядевшись в неловкий рисунок, Регди порядком оторопел: несмотря на сильную корявость и множество клякс, на бумаге ясно и без напряжения угадывалась кривая рожица с ехидно высунутым языком.

"Художественным талантом мой фамильяр, уж, точно, не обладает", — с некоторой растерянностью подумал Регди.

Ночь в бочке прошла вполне благополучно, если, конечно, не считать рассола, в котором пришлось сидеть погрузившись чуть ли не наполовину и скуки. Единственный огурец я, естественно, съела, ибо за последние сутки ела всего лишь дважды — если считать ягоды в лесу и то, чем меня кормили похитители — и не сказать, чтобы досыта. Огурец, впрочем, проблемы не решил, но было хоть не так обидно оказаться в этой ловушке, все ж, какая-никакая, добыча.

Попытка выбраться, как и ожидалось, ни к чему не привела. Даже не смотря на то, что крышка, как потом выяснилось, закрылась неплотно, оставив небольшую щель. Об этом я догадалась, уловив в одуряющем запахе рассола тоненькую струйку свежего воздуха. Если тщательно присмотреться, эту щель даже можно было заметить, и не увидела я ее сразу лишь потому, что в кухне тоже было темно, и разница в освещении не была так уж заметна. Да только щель эта мне ничем не помогла: взлететь, как уже говорилось, места не хватило, а за гладкие стенки бочонка я просто не смогла зацепиться. Пожалуй, предположения о том, что я, вообще, смогу добраться до верха бочки, были излишне оптимистичны. Не с моими тупыми и не слишком длинными коготками, нет, если бы стенки бочки были из мягкой древесины и не такие гладкие, может, что и вышло бы. А так... а так я просидела до утра, пока крышка над моей головой не заскрипела, и в бочонок не сунулась чья-то лохматая голова.

Ой, что ж ты так кричишь-то, болезный? Можно подумать, страшное чудовище нашел. Были бы у меня уши, свернула бы в трубочку. Ужас-то какой, и почему у драконов все такое чувствительное? И слух, и обоняние, у меня, мало того, что от запаха рассола уже голова кружится, так от этого вопля еще и болит. Дальше возник совершенно нездоровый ажиотаж, создалось впечатление, что я тут очень редкая и весьма непростая зверушка. Одно радовало: обращались со мной бережно. Охали, ахали и показывали пальцами, но хотя бы этими же пальцами не тыкали и руками не хватали. Затем пришел немолодой седовласый мужчина со строгим лицом и буквально несколькими словами всех утихомирил. Но что неприятно, местный язык я по-прежнему не понимала. Довольно странное явление, получается, что понимаю я теперь только своего "хозяина"? Это плохо. Придется учить язык, а еще грамоту. Совсем замечательно было бы где-нибудь местный букварик раздобыть. Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что в качестве обычного домашнего питомца долго не протяну. Может быть, в чужом и непривычном теле еще можно как-то жить, но вот жить в отсутствии перспектив и возможности хоть какого-либо общения, точно, невозможно.

А пока что, за невозможностью объясниться с окружающими людьми, пришлось использовать мимику, которая, как ни удивительно, оказалась не только весьма выразительной, но и вполне для людей понятной. Это радовало. Во всяком случае, меня накормили, а вот затем начался процесс не слишком приятный. Меня решили вымыть, нет, я не была против, и запах рассола уже самой порядком надоел, и воду я люблю. Однако же холодная вода в тазике и речка — это две большие разницы, и грубая холстина, царапающая чувствительную чешую — ну, что за глупость, скажите мне, чешуя, а чувствительней кожи?! — это не слишком приятно. Счастье что при всей чувствительности моя чешуя оказалась достаточно прочной, рассол ее не разъел.

Затем меня отнесли к хозяину и вручили из рук в руки. Клетка была вполне ожидаема, я даже не пыталась сопротивляться, послушно позволив себя в ней запереть. Однако же перспектива в любой момент оказаться запертой в клетке меня совершенно не устраивала. Тут было два выхода. Сомнительный: попытаться стащить ключик, но вряд ли такой номер пройдет больше одного раза, да и тот не гарантирован. И второй... тоже сомнительный: попытаться объяснить человеку, что я, вообще-то, существо разумное и поддающееся обучению. Я, в общем-то, и так собиралась поступить подобным образом, тем более, что еще вчера выдала себя с головой, но вот тут до сих пор возникали некоторые сомнения. До какой степени следует демонстрировать свою разумность? Придерживаться выбранного вчера решения изображать сообразительного ребенка или следует показать чуть больше? А главное, каким образом продемонстрировать, что я не только разумна, но и, что гораздо важней, готова идти на контакт?

Раздумывая над этим вопросом, я тренировала на "хозяине" способность выражать свои эмоции взглядом. Так прекрасно подействовавшие на слуг взгляды им были проигнорированы. Человек равнодушно поставил мою клетку на край широкого письменного стола и, больше не обращая ни на что внимания, занялся своими делами. Что-то сосредоточено писал, время от времени, окуная длинное перо в чернильницу, просматривал какие-то бумаги, затем запаковал несколько исписанных листов в желтоватые, украшенные вензелями конверты, капнул некой разогретой над свечой массой на клапаны конвертов и поставил оттиск. Это сургуч или воск, а может, нечто, заменяющие их в этом мире?

Я совсем не ожидала, что меня внезапно выпустят из клетки. Подействовали жалобные взгляды? Эм... что-то не верится, этот человек не похож на того, кто из-за подобных мелочей меняет свои решения. "Хозяин", надо бы узнать, как его зовут, кстати, посмотрел на меня весьма задумчиво, весь его вид выражал некоторое сомнение, словно бы он никак не мог решить, что же со мной делать. С одной-то стороны, в клетке запереть — проще всего, а с другой, по какой-то причине, это нежелательно. Мне кажется, или этому человеку от меня что-то нужно? Ну, или очень хочется в это верить, потому что так, все-таки, спокойней. Я его, честно говоря, совсем не понимаю.

Мужчина, очень скоро забыв про меня, опять вернулся к своим делам. Стало скучно, но выбираться из клетки я немного опасалась, резонно предположив, что, если буду мешать, меня в ней снова запрут. Все-таки, не выдержав долгого бездействия, я рискнула осторожно сунуть любопытный нос в бумаги, собственно, лишь для того, чтобы посмотреть, на что похожи местные буквы. За что тут же получила по лбу. И меня осенило! Если говорить и писать я не могу, значит, надо рисовать! Неразумные животные рисовать не умеют. Ну, то есть, я, вообще-то, тоже не умею, но уж что-нибудь, хоть кривенько, изобразить смогу. Сказано — сделано, тело действует очень быстро, только подумать успевай. Единственно перо держать неудобно, лапы у меня почти как руки, да только пальцы коротковаты, и когти ощутимо мешают. А я, и так-то, невеликий мастер. Нарисовала, сунула под нос мужчине. Тот оторопел, затем высказался относительно художественного таланта.

Демонстративно поворачиваюсь к нему задом, мол, обиделась. На самом-то деле ничего подобного, смысл на правду обижаться? Но как ему еще дать понять, что я человеческую речь понимаю, а не только на интонации реагирую?

Меня примирительно погладили между рожек, а приятно, кстати, теплые человеческие руки по чувствительной чешуе. Жаль только, грубоваты они у него, мозолистые. Странно, и вроде бы, человек богатый, дом большой, прислуга. И работает, опять же, судя по всему, больше с бумагой и пером. Отчего мозоли? Ладно, отложим на потом. Сейчас общаться, уж как-нибудь. И выудить из этого человека хоть какую-нибудь информацию о моем статусе тут. Надо создать доверительную обстановку. Хм, получится из меня кошка? Разворачиваюсь к мужчине и, стараясь имитировать кошачье движение, трусь об ладонь. Намек был понят с первого раза, меня погладили и почесали под подбородком. А уж когда он сам жестами показал распластать по столу крылья и почесал у их основания, всякие умные мысли о налаживании контакта и общении вылетели из головы напрочь. Ох, я и не знала, что драконы способны издавать такие интересные звуки! Тихое и нежное курлыканье вырвалось из горла самопроизвольно. Какое это, оказывается, удовольствие — почесывание основания крыльев. Что-то именно сейчас мне вдруг очень понравилось драконье тело. И этот человек. Я его почти люблю, давай, чеши-чеши, не отвлекайся. Подождут твои бумажки.

Глава 4

Объяснить малознакомому человеку, что от него требуется, с помощью жестов и каракулей, долженствующих изображать рисунки, задача непростая. Но поначалу я опрометчиво решила, что справлюсь. Не тут-то было. Спустя полчаса я не была уже так уверенна в своей способности что-то объяснить. То ли этот мужчина глуп, как пробка, то ли мои изобразительные способности ниже критической отметки. В собственной глупости признаваться было трудно, пришлось мужественно списать все на глупость хозяина. Что, впрочем, тоже ничуть не радовало. Нет, эту задачу необходимо как-то решать, чем дальше, тем серьезнее будет становиться проблема с общением. Я задумалась. Почему он никак не может понять моих жестов и рисунков? Ну, жестов — ладно, возможно, беспорядочная беготня по столу и тыканье когтистым пальцем в сторону пера, бумаги, собственных глаз и рта несут не слишком много информации. А рисунки? Скептически смотрю на испорченный лист бумаги (для моих художеств выделили только один): кляксы-каракули, каракули-кляксы. Даже я сама с трудом опознала в этом "нечто" смутный контур задуманного. Ну, что ж, следует признать, что художника из меня никогда не выйдет, я это еще со школьных времен знаю, когда учитель рисования ставил мне тройки исключительно из жалости. Ну, что сказать? И так все понятно.

К тому же, подозреваю, моему хозяину и в голову не могло прийти, о чем именно я пытаюсь его попросить, все же не каждому человеку вот так с ходу придет в голову, что домашний питомец хочет научиться грамоте. Не думаю, что он воспринимает меня настолько разумным существом. Обидно, но закономерно.

Надо нечто более понятное, чтобы подумать что-то другое было просто невозможно. Ну, и?.. Я посмотрела на заинтересованно ждущего мужчину. Есть идеи? Взгляд переместился за его спину, на книжные полки. А, есть! Куда уж понятней?

М-да, тело у меня, определенно, быстрее разума: не успела подумать, как крылья распахнулись, толкнув меня вверх, я стремительно метнулась к полкам, зацепилась за понравившийся корешок, потянула на себя и тут же рухнула вместе со своей добычей на голову мужчины. Ох, ну когда же я уже научусь сопоставлять размеры?! Книга оказалась едва ли не в половину меня весом. У хозяина, к счастью, оказалась хорошая реакция, для его, собственно, головы в первую очередь, успел отклониться и поймать меня, затем крепко и от души выразился. Такие слова при женщинах и детях употреблять нельзя. Надо же, а с виду воспитанный человек.

-Ну, и зачем тебе книга? — осведомился он, поставив меня обратно на стол.

Прогресс, однако, общается со мной уже не совсем как со зверушкой. Досадно, что ответить нормально невозможно. Ну, да ладно, прорвемся. Вопрос задан, попробуем продемонстрировать ответ. Так, по порядку, ясно и доходчиво. Лист бумаги, перо — указать на себя, раскрытая книга — указать на себя. Ну? Понял, нет? Ладно, продолжаем. Я ему даже где-то сочувствую, если бы моя кошка устроила подобную пантомиму, я бы тоже при всей очевидности жестов далеко не сразу поняла, чего она от меня хочет.

Последняя попытка, и я выдохлась. С трудом сажусь на хвост, неудобно, кстати, очень, еще с большим трудом поднимаю раскрытую книгу перед собой, изображая, что собираюсь читать. Даже страничку для наглядности перевернула, едва удерживая этот фолиант лапами. Главное, чтобы книгу не вверх ногами взяла, ибо это конфуз.

О, вот теперь точно понял, по изумленному лицу сразу видно. Однако, как он быстро себя в руки взял, видна богатая практика. Вот изумление на лице, а спустя пару мгновений — полное спокойствие, причем, такое очень естественное спокойствие, а не фальшивая насквозь маска равнодушия. Интересное умение.

Запомнить. Подумать над этим.

-Ты хочешь научиться читать? — уже не вопрос, почти утверждение.

Сообразительный ты мой! С энтузиазмом киваю. А вот книжечку надо было положить сначала, лапы-то и так держать устали, тяжелая она, да и великовата для моих карликовых габаритов. Наверняка, энциклопедия какая-нибудь, они в основном бывают такими объемными.

Мужчина со смехом вынул меня из-под книги. Вернул тяжеленький фолиант на место.

-Пожалуй, столь высокомудрые труды тебе изучать еще рано, груз знаний раздавит. Я подумаю относительно обучения.

Юморист. А вот, как обижусь сейчас? Обидеться не получилось, все-таки очень приятно, когда тебя гладят. Скоро я почувствую себя настоящей кошкой, потому что какой из меня дракон с такими наклонностями?

Потом мужчина вспомнил, что мне, все-таки, надо дать имя. Я с этим мнением была не согласна. Познакомиться, конечно же, необходимо, желательно, взаимно, а вот менять имя я не намерена. Вполне вероятно, что он решит назвать меня по-своему, однако откликаться я вряд ли буду. Кажется, мне удалось вполне ясно донести эту мысль до хозяина. Впрочем, подозреваю, ему и самому не слишком хотелось напрягать свою фантазию, чтобы придумать мне подходящее прозвище. Так что в следующие полчаса мы играли в угадайку по буквам. В итоге сошлись на Кэт. Я осталась недовольна, но, похоже, если не уступлю, меня вообще обзовут как-нибудь неприлично, да так и останется. Мужчина категорически отказался продолжать эту увлекательную игру, когда имя стало длинней пяти букв. Заявил, что не собирается ломать язык, произнося эту длинную чушь. Ну, это он изрядно преувеличил, можно подумать, мое полное имя так уж трудно произносимо. Впрочем, да, человеку, разговаривающему на совершенно другом языке, нежели тот, что знаком мне, это действительно непросто. Признаю, переборщила немного, пусть будет Кэт.

Потом я попыталась выяснить его имя, а то все "хозяин" и "хозяин", не слишком приятно, я не вещь, все-таки. Знакомились классическим способом дикарей, незнающих языка. Ткнуть пальцем и посмотреть с вопросом. Для пущего эффекта и самой бы не мешало представиться, но тут уж не судьба. Впрочем, меня и так великолепно поняли. А имя у него оказалось довольно красивое. Ингельд. Что-то скандинавское напоминает и упорно ассоциируется со льдом. Мне всегда было любопытно, влияет ли имя на характер того, кто его носит?

Общение с фамильяром советника изрядно позабавило, он даже не пожалел, что потратил на это некоторое время в ущерб работе. Никак не ожидал, что это может оказаться столь любопытным процессом. Это могло бы продолжаться еще долго, если бы не появление гостя.

Тихо вошедший в кабинет дворецкий поклонился дождавшись когда на него обратят внимание и сообщил о прибытии графа Лайра.

-Граф ожидает в малой гостиной, — с поклоном доложил дворецкий.

-Подайте графу легкое вино, я буду через несколько минут.

Заставлять ждать графа Регди не собирался, и не только потому, что тот был начальником тайной стражи короля, скорее, совсем не потому. Асмунда Лайра советник знал с детства, и по сей день они оставались хорошими друзьями. А также деловыми партнерами, Асмунд не отказывался от некоторых совместных махинаций, если те не шли в ущерб короне, что, впрочем, нисколько их дружбе не мешало.

Граф Лайр, высокий широкоплечий блондин с простодушным лицом, совершенно не соответствующим представлению о человеке его должности, сидел в глубоком кресле и с удовольствием пил вино.

-Такими темпами ты когда-нибудь все же сопьешься, Ас, — вместо приветствия сказал советник.

-С полкувшина-то вина? — скептически уточнил Лайр. — Твой дворецкий просто невероятный скупердяй. Этот кувшин можно осушить за два глотка, так он еще и неполный.

-Мой дворецкий слишком хорошо знает, сколько может поместиться в твою бездонную глотку, потому спасает мое состояние, — отбил это обвинение Регди. — А ты ведешь себя не как граф, а как простой наемник.

Асмунд улыбнулся, словно получил ожидаемую похвалу. Он уже давно забавлялся игрой в рубаху-парня и выпивоху. Те, кто сталкивался с графом Лайром впервые, и подумать не могли, что этот с виду простоватый здоровяк и есть начальник тайной стражи. А о том, насколько он бывает хитрым, изворотливым и жестким, знали лишь те, кто имел несчастье привлечь его внимание по службе. А также близкие друзья, каковых на этом свете было всего лишь двое, включая советника. Впрочем, третьего друга они не видели уже несколько лет.

-А ты, смотрю, все еще живой, пройдоха, — добродушно заметил Асмунд. — И даже фамильяра раздобыл.

Регди проследил за взглядом друга: в дверную щель просунулась любопытная чешуйчатая мордочка. Советник только поморщился, он не догадался запретить фамильяру выходить из своих покоев, теперь уже было поздно.

-Один из моих должников решил отдать долг таким образом, — дружба дружбой, а прямо признаваться в совершении преступления начальнику тайной стражи, по меньшей мере, опрометчиво. Да и о чем не знаешь, о том никому не скажешь.

-Долг, говоришь, — понимающе ухмыльнулся граф. — Очень вовремя, тебе сказочно повезло.

-Ты по делу пришел или в очередной раз разорить мои винные подвалы? — осведомился советник, проигнорировав прозрачный намек.

-А ты стал таким же скупердяем, как твой дворецкий? — привычно отшутился граф. Впрочем, взгляд у него был трезвый и предельно серьезный. — Во что ухитрился вляпаться, Ингельд?

Прямой вопрос без всяких экивок. Советник вопросительно выгнул бровь, предлагая другу уточнить свой вопрос.

-Я по твоей просьбе занялся небольшим частным расследованием, и, знаешь, что накопали мои люди?

-Откуда же мне это знать? Или ты предполагаешь, что мои люди есть и в твоем ведомстве?

-С тебя бы сталось, — недовольно отозвался граф. — Ингельд, дело серьезное. Я вынужден начать расследование этого дела официально, как бы тебе не хотелось обратного. За последние две седмицы от неснимаемого проклятья умерло двое сановников Его Величества, и третий не протянет ближайшие несколько дней. Причем, этот третий все же пришел в тайную стражу и написал официальную жалобу. Теперь я вынужден начать расследование, но его это вряд ли спасет. Ингельд, я бы поверил, что это совпадение, но мои люди уже нашли место, где проводился ритуал. Эксперты предполагают, что там было наложено, по меньшей мере, три-четыре проклятия. Я сильно сомневаюсь, что ты удостоился отдельного ритуала. Кому ты перешел дорогу, Ингельд?

-Гораздо интересней, кому перешли дорогу остальные пострадавшие, — советник только сейчас заметил, что продолжает стоять посреди комнаты, сел на один из низких диванчиков, к нему под бок тут же скользнула Кэт, поблескивая настороженными и любопытными глазами на графа. — Если проклятием наградили не только меня, вряд ли это можно считать личной местью кого-то из недоброжелателей. Ас, кто остальные пострадавшие, если не секрет?

Асмунд чуть неопределенно качнул головой, но все же не стал утаивать информацию.

-Второй заместитель министра финансов. Герцог Дайрон. Да, тот самый, замок которого Его Величество обещал посетить через полгода. И личный секретарь Его Высочества принца Эйрика. Последний пока еще жив.

-И у него есть шанс выжить, — задумчиво сказал Регди, пытаясь сопоставить всех жертв проклятия. Разные люди, герцог Дейрон, наверняка, даже не знаком с заместителем министра финансов и секретарем принца. Сам Регди лишь поверхностно знал заместителя министра и дважды видел герцога Дейрона. Последний приезжал в столицу крайне редко, предпочитая проводить время в своих, довольно обширных, владениях. Там у него был уникальный конезавод, таких лошадей не разводили больше нигде в стране.

С секретарем принца советнику общаться приходилось не раз. Разные люди, разные интересы. Где взаимосвязь? Он вопросительно посмотрел на друга.

-Я работаю, — недовольно ответил тот. Советник промолчал, догадавшись, что Асмунд тоже пока не видит никакой связи, и это задевает его профессиональную гордость. — Относительно того, что у секретаря есть шанс выжить ты, думаю, погорячился. Принц мог бы поспособствовать тому, чтобы его помощник получил фамильяра вне очереди, но сейчас в питомниках нет ни одной кладки, которая вылупится раньше, чем проклятие убьет его. Это только тебе повезло... — граф многозначительно усмехнулся, — с должником.

-Тем не менее, драконы рождаются не только в питомниках, — отозвался Регди, машинально поглаживая сидевшего у него под боком фамильяра. Кэт прислушивалась к разговору, вертя головой, но затруднительно было сказать, поймет она что-нибудь из услышанного или нет.

-Мага, накладывавшего проклятия, еще не нашли? — поинтересовался советник, вовсе не надеясь на положительный ответ.

-Ты наивно полагаешь, что он не спрятал все следы? Ищем, однако, вовсе не факт, что найдем. Маг, более чем наверняка, был лишь исполнителем, и, опираясь на свой опыт, могу сказать: есть большая вероятность, что его уже нет в живых. Впрочем, искать, конечно, будем. Собственно, я пришел лишь для того, чтобы сообщить, что замалчивать это дело или расследовать в частном порядке уже не получится. Так что, подумай, пока есть такая возможность, будешь подавать официальную жалобу, или сделаем вид, что ты к этому делу не имеешь никакого отношения?

-Предпочту остаться в стороне, — пожал плечами советник. — Не было никакого проклятия, а фамильяр, как я уже говорил, достался мне в уплату долга. У тебя есть другие пострадавшие, вот с ними и работай. Только, Ас, держи меня в курсе дела.

-Непременно, — серьезно пообещал граф. — Ну, что ж, мне пора. Да, едва не забыл, ты бы появился при дворе, Его Величество недоволен твоим двухдневным отсутствием.

-Непременно, — в том же тоне ответил советник.

Граф ушел, а Регди, рассеяно потрепав по голове любопытную Кэт, вернулся к работе. За сегодняшний день все же слишком многое нужно было успеть. А в первую очередь — срочно отправить письмо графу Сенжу, следует прикрыть тылы до встречи с королем. К сожалению, обычным путем письмо будет идти чересчур долго. Придется воспользоваться помощью мага, на службе у советника не было своего, подобную роскошь мог позволить себе лишь король. Однако был человек, который за определенную плату соглашался оказывать некоторые услуги, не задавал лишних вопросов и умел держать язык за зубами. Оставалось лишь отправить верного человека с письмом и деньгами к магу.

Ко мне закралось неприятное подозрение, что этот человек совершенно не умеет ни о ком заботиться. И я имею в виду не столько домашних питомцев, сколько, вообще, окружающих его людей. Впрочем, может, это его неумение распространяется лишь на меня, но, все же, думаю, если бы он умел заботиться об окружающих, то не забывал бы об элементарных вещах. Он с интересом наблюдал за тем, как я пытаюсь наладить с ним общение, этакий естествоиспытатель, неожиданно наткнувшийся на необычную зверушку, но, тем не менее, он совершенно не думал об элементарных вещах, которые необходимы любому живому существу. О том, например, что питомцу нужно питаться, или же, извиняюсь, об обратных процессах. О том, что даже хомячку необходимо некое "свое место", где можно скрыться от окружающих или, хотя бы, просто поспать. Об этом я успела подумать, когда Ингельд (не хочу называть его хозяином, раздражает) ушел, вызванный куда-то уже знакомым пожилым человеком, которого, после некоторого колебания, обозначила как дворецкого. Вот как раз дворецкий ничего не забывал, он еще утром показал мне, где можно при желании получить еду, и все остальное необходимое тоже. Однако же, было у меня вполне обоснованное подозрение, что это его личная инициатива, а вовсе не приказ хозяина. Своей личной территорией я после некоторого колебания решила считать уже знакомое кресло в хозяйской спальне. Оно при моих размерах вполне сойдет за широкую кровать. Надо только подушку себе приобрести, и будет совсем хорошо.

Спустя пару минут я поняла, что сидеть на столе и размышлять над своими бытовыми проблемами мне откровенно скучно. Зато очень любопытно, куда ушел Ингельд. Пойду-ка, гляну, выходить из комнаты мне ведь не запрещали. Не сказать, чтобы я так уж серьезно могла отнестись к подобным запретам, но именно сейчас предпочла бы послушаться, хватит с меня клетки один раз за день.

Высунувшись за дверь, я принюхалась и довольно легко вычленила из общей массы запахов один нужный. Все же, стоило лишь немного пообвыкнуться в этом теле, и я с легкостью начала пользоваться его возможностями так, словно для меня это вполне привычно.

Следуя за нужным запахом, осторожно сунула нос в щель, образованную неплотно прикрытой дверью. Выходить из комнаты мне, конечно, не запрещали, но, однако, не факт, что этот запрет не подразумевался сам собой. Учитывая предыдущие размышления о неспособности моего, так называемого хозяина, заботиться о ком-либо, он вполне мог забыть озвучить такую незначительную мелочь, как запрет выходить из комнаты или, скажем, показываться на глаза посторонним людям. Опс, поздно! Крупный блондин, сидящий в кресле, заметил мою торчащую из щели голову и что-то сказал. Ингельд непонятно ответил насчет долга, который ему якобы кто-то отдал. Это он обо мне, или показалось? Непонятно пока, но ругать меня никто не собирается, послушаем, раз не гонят.

К сожалению, я понимала ровно половину разговора, правда, иногда у меня создавалось странное впечатление, что я словно бы слышу у себя в голове слабое эхо некоторых слов, которые говорил собеседник Ингельда, и тогда они были мне понятны. Но это были лишь обрывки, трудноопределимые в общем контексте разговора. Однако, и из половины услышанного можно было сделать несколько интересных выводов. Так, например, в этом мире есть маги, или же люди всерьез верят в их существование, на Ингельда кто-то наложил проклятие, и не только на него, ибо есть еще некие "пострадавшие". Драконов тут, помимо всего прочего, еще и разводят в питомниках, а значит, их тут должно быть много. Так, что еще, ага, я, оказывается, вовсе не домашний питомец, а аж целый фамильяр. Что бы это ни значило.

Что я знаю о фамильярах? Совершенно ничего, слово понятное, но суть этого понятия от меня ускользает. Попытка напрячь память ничего, кроме смутных и не вполне понятных сведений, не принесла. Вроде бы фамильяр — это такое волшебное существо, связанное с хозяином и дающее ему некие полезные свойства. Хорошо, предположим. Значит, я ценный зверек, и со мной должны хорошо обращаться. Пока что это подтверждается.

Ингельд давно ушел в свой кабинет, велев напоследок и не пытаться выбраться из дома. Ладно, не буду, мало ли что со мной там сделают, с маленькой и ценной, и я, подгребя под себя маленькую круглую подушку и распластав крылья, принялась думать дальше.

Момент первый, требующий разбирательства: вчера Ингельд едва не умер от странного приступа, сегодня он даже не вспоминает о своем лекарстве. Странно для серьезно больного человека, но сегодня он таковым не выглядит. Внезапно выздоровел? Почему?

Момент второй: Проклятие. Есть тут магия или нет? Странная болезнь, внезапно прошедшая без всяких последствий. Проклятие? Или никакой связи? Ах, да, а прошла ли болезнь, или же приступы имеют большую периодичность?

Заметка: не забывать об эффекте плацебо. Ингельд мог думать, что на него наложено проклятие, и от этого едва не умереть, и также он мог думать, что проклятие каким-то образом снято. Он, в общем-то, не выглядит человеком мнительным, но кто его знает, местный менталитет. Если тут все верят в магию, то должны верить и в ее эффект.

Момент третий: по предпоследней фразе, сказанной Ингдельом своему гостю, можно сделать вывод, что фамильяры и проклятие как-то связаны. Один из полезных бонусов, которые я должна давать своему хозяину, или имелось в виду что-то иное?

Выяснить, насколько я полезна в качестве фамильяра, и зависит ли эта польза от моего желания или проявляется сама по себе, от одного лишь моего присутствия?

Так, цель поставлена. Вот над этим и подумаем пока что, а там видно будет.

Глава 5.

Скука — страшная сила и двигатель прогресса. Меня она, правда, ни на что таковое не сподвигла, кроме откровенных глупостей. Но уж лучше так, чем бестолково сидеть и, непонятно чего, ждать. Ингельд опять занялся своими важными делами, а мне предлагалось терпеливо дожидаться, пока он соизволит обратить на меня внимание. Нет, я, конечно, прекрасно понимаю, что человек он занятой, и вряд ли у него есть время, чтобы развлекать меня целыми днями. Я ничего подобного и не ожидала. Однако же, непоседливый драконий характер, перекрывающий даже мою обычную сдержанность, просто не позволил бездельничать больше часа. Да и то чудо, что утерпела так долго. Впрочем, мне было о чем поразмышлять, вот на это час и ушел. А дальше стало совсем грустно, в юном крылатом теле бурлила кипучая энергия, искала выхода и требовала действий, но я понятия не имела, на что ее применить без вреда для собственного здоровья.

В сущности, единственное, что я сейчас могла сделать, это обследовать, как следует, дом. На улицу мне выходить запретили, да я и сама понимала, что делать это в одиночку — дело рискованное. Зато ходить по дому мне никто не запрещал. А первым делом я, пожалуй, навещу кухню, что-то мой маленький, но активный организм слишком быстро переварил недавний завтрак. Вот, кстати, еще одна странность, на которую стоит обратить внимание: вчерашний день я провела практически без еды, к ночи проголодалась, закономерно, но не сказать, чтобы так уж сильно. То есть, вполне можно было терпеть, и на ночной промысел я пошла не столько из-за одолевающего голода, сколько из природной непоседливости. Уж не знаю, обладают подобным взрывным характером все драконы, или же это присуще только таким малышам, в теле которого оказалась я. Хотя есть у меня некоторое, ничем не обоснованное предположение, что, все же, это присуще всем драконам. Уж больно быстрое и энергичное мое нынешнее тело. При желании я могу развивать довольно большие скорости, настолько, что, как колибри, зависаю в воздухе. А те, между прочим, машут своими крылышками так, что движение сливается в сплошную полосу. Подозреваю, что при некотором старании я даже по воде бегать смогу, но, к сожалению, проверить это в ближайшее время не получится. И не факт, что, когда подрасту, не стану немного помедленней.

Там посмотрим, сейчас не актуально. Я все это к чему? По моим наблюдениям, маленькие существа, вроде мышей-полевок и тех же колибри, отличаются тем, что просто не способны долгое время сидеть на одном месте. Физиология у них такая, и все дело в скорости метаболизма. Так вот, я зверек вроде бы не настолько мелкий, но вот каков мой метаболизм, неизвестно. А только сидеть долго на одном месте для меня физически трудно. Однако вот весь вчерашний день я вынуждено просидела почти без движения в клетке и есть не хотела, зато вечером, активно подвигавшись, голод ощутила. Взаимосвязь очевидна? Более чем! Значит, идем кормить подрастающий организм.

Кухня, как и ожидалось, днем оказалась самым оживленным местом в доме. Там суетились поварята под руководством невысокого, толстенького, как колобок мужичка. Явно, главного повара, там же за широким столом сидели незанятые работой слуги и что-то увлеченно обсуждали. Жаль, что я не понимаю, о чем они говорят, такая возможность узнать разом все новости пропадает! Тут же крутилась пара детей — девочка и мальчик, на первый взгляд, десяти и, соответственно, шести лет. Похоже, некоторые слуги в этом доме не только работают, но и живут, иначе детей бы здесь не было. Ну, логично, вообще-то, мало ли что хозяину может понадобиться в любое время дна и ночи.

Приняли меня приветливо, даже, можно сказать, радостно, что, честно говоря, несколько удивляло. Накормить, естественно, не отказались, скорее, наоборот, я об этом даже намекнуть не успела, как мне все предоставили, к тому же, в большом ассортименте. Кажется, люди не совсем уверены, что я выберу, то ли не знают, чем питаются драконы (сомнительно, все же), то ли я такой ценный зверь, что их интересуют мои вкусы. Это хорошо, потому как я-то понятия не имею, чем питаются драконы, и пора бы с этим разобраться. Тут ведь какое дело, судя по полному набору клыков, я должна быть натуральным хищником, но, тем не менее, прекрасно помню, как ела бруснику в лесу, и маринованный огурец показался вполне даже аппетитным. Все дело, может быть, в моей человеческой памяти, а на самом деле подобные продукты в рацион драконов не входят. Однако сомнительно что-то. Попробуй, накорми дикого хищника овощами, и несварение желудка случиться может. А домашние кошечки и собачки иногда проявляют экзотические вкусы, лопают соления с превеликим удовольствием. Моя Маруська, например, обожает клубнику со сметаной и сахаром, хотя к просто сметане относится с несвойственным для кошки равнодушием. Так что тоже имеются варианты. Вот сейчас и проверим опытным путем.

Как и ожидалось, мясо мне весьма понравилось, причем, и сырое на вкус не показалось отвратительным, то есть, в принципе, я могу есть и его, но выбрала, все же, вареное. Не из-за вкусовых качеств даже, а исключительно из эстетических предпочтений. Человеческие привычки никуда не делись. Также понравился пирог с какой-то кислой ягодой и овощ, напоминающий мелкий помидорчик (на вкус тоже), а вот что категорически не понравилось, так это соленая рыба и засахаренные фрукты. Вкус у этих продуктов показался слишком резким и до отвращения неприятным. Можно сделать вывод, что чувствительность драконов сыграла свою роль и тут, слишком сладкое или слишком соленое я есть не могу. Еще приходилось ориентироваться на запах, кое-какие продукты не нравились мне по этой причине. Например, копчености. Обидно, раньше я такое любила. Ну и, похоже, я все-таки всеядная с уклоном в хищника, есть могу и растительную и животную пищу, но предпочту животную даже в сыром виде. Логично. Можно даже предположить, чем питаются драконы в природе, наверняка, мелкими птичками, ящерками и змеями, их проще всего добыть в горах, к тому же разбавляют свой рацион птичьими яйцами и всякой зеленью в окрестных лесах. Интересно, крупные орлы в тех горах водятся? Возможно, что драконы занимают как раз эту нишу в смысле охоты. Хотя это, все же, лишь предположения, узнать, как дело обстоит на самом деле, не представляется возможным.

Однако еще одно небольшое исследование своего организма можно считать успешным. А то ведь поначалу даже сомневалась, теплокровное я животное или рептилия. Понятия не имею, как это изнутри ощущаться должно, как разницу понять? Все-таки пришла к выводу, что я теплокровная. Оно и к лучшему, рептилий не очень люблю.

После небольшого перекуса я очень быстро опять заскучала. Делать вновь было совершенно нечего, для толковых размышлений над ситуацией информации катастрофически мало, местные сплетни не послушаешь — языка не знаю. А к тому же до меня только сейчас дошла вся сложность ситуации. Я ведь и грамоте учиться не смогу из-за незнания языка. Даже если меня ей Ингельд учить будет, читать-то надо на местном языке, а то, что я понимаю из его речи, кажется мне русским, хотя, если напрячься и прислушаться, говорит он, все же, на местном. Значит, надо просить его научить меня языку. Ага, а как? Тут и с грамотой чуть не надорвалась, так и он не с первого раза понял. Если попытаюсь изобразить пантомиму вроде "научи меня разговаривать", так тем более не поймет. Драконы-то не разговаривают, а в том, что человеческую речь я понимаю, Ингельд уверен. Да и вообще, человек занятой, вряд ли у него будет время возиться с моим обучением. О-хо-хо-нюшки!

Значит, опять все сама, ох, и до чего хочется проснуться в своей постели в родном человеческом теле и забыть все эти проблемы. Дракончиком, конечно, быть очень интересно, но вот, честное слово, обошлась бы я прекрасно без этих проблем. И не надо говорить, что у меня жизнь была скучная. И, слава богу, что была, я, вообще, не сторонник перемен и без всяких приключений спокойно бы обошлась. И так неплохо жилось. А теперь вот приходится ломать голову над мелкими бытовыми проблемами, которые плавно перерастают в настоящую катастрофу. Эх, знать бы еще, есть ли шанс вернуться в родное тело, или тут надо на всю оставшуюся жизнь (а сколько драконы, вообще, живут?) устраиваться?

И все же, как быть с изучением языка? Я задумчиво скользнула взглядом по любопытно таращащихся на меня детишек и едва не подпрыгнула от внезапно пришедшей идеи. Ну, конечно же, дети. Я гений! Ну, ладно, просто умница. Изучение любого языка начинается с запоминания отдельных слов, с этой задачей и детишки справиться способны. А мне ведь нетрудно с детишками поиграть, правда?

В общем, объяснить двум обормотам, что от них требуется, оказалось несложно. Игра тоже была простой. Собирая в кучку какое-то количество предметов, мне внятно и четко называли каждый, потом переставляли их в произвольном порядке и опять называли любой на выбор по очереди. А я должна была на этот предмет указать. Запомнить все слова удавалось не с первого и даже не со второго раза, но, как ни странно, процесс шел довольно быстро. А когда дважды правильно указывала все названные предметы, часть из них заменялась на другие, и все начиналось с начала. Всем было весело, я старательно запоминала слова, детишки покатывались со смеху от моих ошибок, чувствуя себя чуть ли не настоящими дрессировщиками. Затем игру усложнили, включив в нее не только мелкие предметы, но и крупные, вроде стола, лавки... и главного повара, колобком катающегося по кухне. Тут уж мне пришлось бешеным стрижом носиться по помещению, огибая препятствия, ведь нужно было еще указать на названный предмет, показывая, что правильно поняла, а значит, коснуться его. Дальше игра пошла на время, которое один из детишек отсчитывал вслух. Так я попутно выучила и цифры. Аж до пятидесяти, дальше не считали, потому что за это время я успевала коснуться всех названых предметов. Сделать, что ли, все помедленней? Но тогда будет совсем неинтересно, ни мне, ни остальным. А к нашей веселой игре, которой увлеклась уже и я сама, присоединились все свободные от работы слуги. Подшучивая, смеясь над моими ошибками и пряча нужные предметы прямо по ходу игры, чем сильно усложняли задачу. На ругань главного повара и грозное потряхивание поварешкой никто внимания особенно не обращал. Было весело, и никто не собирался так просто прерывать развлечение.

Сообразительные детишки, заметив, что, если просто четко произносить название предмета, я слишком быстро его запоминаю, начали вставлять это название в длинные фразы. Тут оказалось гораздо трудней, я этих фраз не понимала совершенно, чтобы вычленить единственное знакомое слово, приходилось поднапрячься. Но смекалистые дети все равно порадовали, ведь мы не в последний раз так играем, а значит, чем сложней построения, тем больше я выучу.

Не обошлось и без смешных казусов. А как же. В любом языке есть однокоренные или просто близкие по звучанию слова, немудрено перепутать. Например, колпак повара и подол служанки оказались очень даже похожи по звучанию. Забавная такая ошибка, ну, и повод для небольшого хулиганства, признаюсь уж честно. Вспомнила вдруг знаменитую фотографию Мерлин Монро. Вспомнила буквально на лету, посему решение похулиганить было спонтанным, тем более что служанка стояла уж очень удачно. Ну, а тело уже действовало само: резко снизить высоту, пролетая у самого пола и стараясь не зацепиться крыльями за чьи-нибудь ноги (ну и маневры, аж дух захватывает), цапнуть лапой низ куполообразной юбки и вверх!

Девчонка-служанка с визгом ловит взметнувшуюся вверх юбку (симпатичные панталончики, кстати, в цветочек), остальные хохочут, я пытаюсь выровнять полет, чтобы не влепиться в красного от гнева главного повара, он от безобразий, творящихся на родной кухне, был уже почти в невменяемом состоянии. Еле успела сманеврировать, сбив с головы толстячка белый накрахмаленный колпак и обдав потную лысину ветром от бешено работающих крыльев. C приземлением я самую малость не рассчитала, все же инстинкты далеко не всегда заменяют опыт, а опыта по таким хитрым воздушным маневрам у меня на самом деле маловато. Тут еще этот колпак в лапах, явно лишняя деталь. Для приземления я выбрала стол, но, слегка не рассчитав, проехала по нему животом, так еще и нырнула головой в злополучный колпак. Пришлось срочно выпутываться, получалось, правда, как-то наоборот. В процессе выпутывания я ухитрилась залезть в это колпак почти наполовину, да еще и проткнуть в нескольких местах рожками и шипами гребня, последние были короткими, но зато частыми и острыми.

Ну вот, чувствую себя котенком, заигравшимся с клубком и запутавшимся в нем. Тем более что выпутываться из этого колпака пришлось примерно тем же способом, стаскивая передними и задними лапами. А он словно специально цепляется!

Смех вокруг вдруг разом затих. Я испуганно замерла, прислушиваясь к напряженной тишине. Кажется, что-то случилось. А что у нас может такого внезапного случиться? Почему-то вспомнилось, как замолкал наш развеселый девичий отдел, стоило шефу нагрянуть с внезапной проверкой (что за отвратительная привычка у человека, а?).

"Значит, начальство пожаловало, — сделала я вывод, спешно выпутываясь из проклятого колпака. — А кто у нас начальство? Дворецкий? Сомнительно, утром он тоже наводил порядок, когда меня в бочке нашли, но так странно на него не реагировали. Значит, начальство пострашнее, а пострашнее у нас... упс!"

Выпутавшись, наконец, я настороженно обернулась, понимая уже, что угадала на все сто. Да уж, могу поспорить, что прежде эта кухня ни разу не удостаивалась такой чести, как посещение хозяина дома. И если я хоть что-нибудь понимаю в этой непростой жизни, всех нас в скором времени ждет большой нагоняй. И меня, и бессовестно отлынивающих от работы слуг, и даже возмущенного происходящим в его вотчине безобразием главного повара вкупе с командой поварят. Не думаю, что Ингельд будет самолично отчитывать слуг, но вот дворецкий, стоит только ему уловить малейшее недовольство хозяина, пропесочит всех с особым тщанием. Ну, а мне лично от хозяина достанется, найдет, за что. Начальство всегда находит.

Так дело не пойдет, мне ведь могут и запретить общаться с прислугой, или же они сами этого не захотят, если поймут, что от меня слишком много неприятностей. Совсем не годится, возникнут проблемы с обучением языку, да и общения все же хочется, а поскольку из дому выходить мне нельзя, общаться возможно только со слугами.

Так, надо Ингельда срочно отвлечь, пока он не успел ни на что рассердиться. И зачем он, вообще, сюда пришел? Не хозяйское это дело — по кухням ходить!

Быстро перелетаю со стола на плече Ингельда — кстати, тот еще маневр, успеть сложить крылья и приземлиться, не вцепляясь в человеческую плоть когтями — и пытаюсь по-кошачьи потереться об его щеку. Ой, нет, рожки! Ладно, меняем план, обнять за шею лапами. "Мур". Получилось скорее что-то между курлыканьем и урчанием, но тоже неплохо. Ингельд снял меня с плеча и машинально почесал между рожками. Ну, что ж, можно считать, сработало. Были сомнения, все же он не производит впечатление сентиментального человека, умиляющегося гладя на пушистого котенка или толстолапого щенка. А я именно на это ставку и делала.

Ингельд развернулся уходить, когда нам вслед в полной тишине что-то сказал жалобный детский голосок. Я разобрала только слово "игра", но догадаться, о чем речь, было не столь уж сложно. Девочка спрашивала, сможем ли мы еще поиграть. Храбрая, кроме нее никто больше не решился заговорить в присутствии хозяина. Я подергала Ингельда за рукав и, дождавшись, когда он обратит на меня внимание, состроила максимально просительную мордочку с жалобными глазами и даже лапки сложила в молитвенном жесте. Вся моя поза явственно выражала лишь одно "ну, пожа-а-алуйста!".

Ингельд улыбнулся.

-Ладно, можешь играть с детьми. А сейчас мы идем во дворец.

Закончив с отчетом, советник устало расправил плечи, с хрустом размял шею и удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Бумажная работа никогда не была для него чем-то тяжелым, Регди обладал усидчивым и ровным характером, долгое занятие чем-то однообразном его не нервировало. Хотя часть подобной работы все же брал на себя секретарь, прикрепленный к советнику во дворце. Но личные бумаги Ингельд ему не доверял.

Что ж, с письмами он закончил, с отчетом Его Величеству тоже. Пожалуй, пора и дворец посетить, прав Асмунд. И ежевечерний прием для этого подойдет как нельзя лучше: Его Величество там бывает редко, зато большинство придворных малый прием стараются не пропускать. Никакой работы, лишь показаться в обществе, послушать сплетни, чтобы знать, чем нынче живет двор, даже двухдневное отсутствие в его случае уже много, и, да, продемонстрировать наличие фамильяра. С этим лучше не медлить, поскольку завтра фамильяра придется представить Его Величеству. Такую новость король ни в коем случае не упустит, и значительно лучше, если ее донесут до него придворные вместе с разработанной уже легендой, которую сегодняшним вечером советник аккуратно запустит в общество с помощью некоторых сплетников.

Неторопливо переодеваясь в изукрашенный золотой вышивкой камзол и пристегивая к поясу парадный меч (не такая уж и бесполезная игрушка, как выглядит) в нарядных ножнах, он обдумывал, кого из придворных сплетников стоит использовать для своих целей, и что именно говорить. Легенда уже проработана, но нелишне повторить в уме, все же, покупка фамильяра у браконьеров — поступок исключительно незаконный, здесь нельзя ошибиться или сказать компрометирующее. Именно сейчас, когда все так удачно складывается, советнику совсем не хотелось отправиться в изгнание.

Собрался советник привычно быстро и без помощи слуг. Он, вообще, не слишком любил посторонних в своих личных покоях. Кроме старого дворецкого, к которому Регди привык с детства, и столь же немолодой служанки сюда больше никто не допускался.

Со сборами было покончено довольно быстро, а вот теперь предстояла непростая задача — найти непоседливого фамильяра, опять исчезнувшего в неизвестном направлении. Регди сам себе не смог бы объяснить, почему он не приказал найти дракончика кому-то из слуг, а отправился на поиски самостоятельно. Наверное, ему было просто любопытно своими глазами увидеть, куда успела сунуть свой любопытный чешуйчатый нос Кэт.

До кухни он добрался, пожалуй, больше благодаря интуиции, чем понимая, где следует искать фамильяра. В служебных помещениях дома или на половине для слуг он был, в лучшем случае, дважды. Впрочем, в какой-то момент советник уже шел на шум и громкий смех, поддавшись любопытству, и успел как раз на момент шалости с юбкой служанки и срывания колпака с повара. Сразу его не заметили, однако, когда все же заметили, Регди испытал некоторую досаду. Наблюдать за фамильяром было занимательно, уж, во всяком случае, гораздо интересней, чем общаться с придворными во дворце.

Кэт, видимо, решив, что ее сейчас будут ругать, начала активно подлизываться, при этом состроила такую невинную и в то же время хитрую мордашку, что советник едва удержался, чтобы не рассмеяться. Чего только стоили молитвенно сложенные лапки и умоляющие глаза. Умный и сообразительный фамильяр среди аристократов всегда был предметом гордости, не говоря уж о том, что можно приобрести определенный вес в своеобразном клубе драконовладельцев, образовавшемся при дворе с легкой руки Его Величество. Регди уже успел прикинуть, какие дивиденды можно получить от вступления в это закрытое сообщество, куда принимали лишь тех, у кого есть фамильяр, и никак иначе.

Королевский дворец, как обычно к наступлению вечера, был наряжен во множество огней. Обширный парк тоже был освещен весьма ярко, а большой фонтан еще и весело журчал разноцветными струями, раскрашенный радужными огнями. Выглядело красиво, любопытная Кэт высунула мордочку в окошко кареты и заворожено наблюдала за этим танцем воды и света. Даже когда он шел ко дворцу, она старательно выворачивала голову, а затем и вовсе просунула ее ему под мышку, чтобы лучше видеть. Так он и вошел в малый бальный зал, с небрежно зажатым под мышкой драконом. И, конечно же, неизбежно привлек к себе внимание, ибо в зале находились и другие драконы. В воздух тут же взвился десяток дракончиков и закружился вокруг советника, пытаясь рассмотреть новичка.

Кэт с интересом поглядывала на сородичей, но с рук советника спускаться не спешила. Впрочем, возбужденных драконов тут же угомонили подоспевшие хозяева, зато Регди тут же взяли в оборот сразу четыре весьма настойчивых леди.

-О, советник, вы все же решили завести себе фамильяра?! Какая прелесть! Ну, отпустите же ее, вашей малышке, наверняка, хочется познакомиться с другими драконами.

Кэт особого желания знакомиться с сородичами не проявляла, однако Ингельд опустил ее на пол. Дракона быстро осмотрелась и осталась на месте, постаравшись, по возможности, держаться ближе к его ногам.

-И как же зовут это чудное создание? — леди не собирались так быстро оставлять свою добычу.

-Позвольте представить вам, дамы, моего фамильяра, это Кэт.

Поименованное чудо шаркнуло лапкой, чуть присело, расправляя крылья. Получился некий своеобразный драконий книксен. Леди умилились и преисполнились восторгом.

-Какая лапочка!

-Какая умничка!

-Красавица!

Советник стоически терпел этот щебет. Кэт, и вовсе, ощутив угрозу быть немедленно затисканной, проворно нырнула советнику за спину, оттуда с опаской наблюдая за пылко восторгающимися леди. За несколько минут советнику задали тысячу и один вопрос, он пытался ответить хотя бы на один из пяти, пока не засыпали новыми. Одно в этом было хорошо: именно эти леди наилучшим образом подходили для того, чтобы запустить при дворе легенду о карточном долге и отданным в счет этого долга фамильяре. Если даже он упустит какие-либо детали, то леди и сами их додумают, будучи уверенными при этом, что все, и впрямь, было именно так.

Впрочем, разговор этот затянулся, и Регди был бы и рад ретироваться, да вот только достойного повода откланяться не находилось. К счастью, от страшной участи быть заговоренным насмерть его спас вовремя появившийся Асмунд.

-Покорнейше прошу прощения, милые леди, но я украду на время вашего собеседника, — граф подарил дамам свою самую обаятельнейшую улыбку.

Отведя советника в один из безлюдных уголков, он тут же посерьезнел, мгновенно утратив веселость и легкость, за которую его так обожали все придворные дамы.

-Ингельд, береги своего дракона. Глаз не спуская.

-Ас, в чем дело? — советник нахмурился, не понимая, зачем такие советы. Он и так понимал, что дракон — существо крайне ценное.

-Я выяснил, что за последние две недели в столице украли нескольких фамильяров.

-Разве это случилось в первый раз? — удивился Регди. — Фамильяров похищают время от времени, все же, они достаточно дороги.

-Да, но один из пострадавших вскорости после этого умер от проклятия. А значит, фамильяр мертв, или кто-то смог разорвать связь. Какого уровня маг для этого нужен, надеюсь, объяснять не нужно? К тому же, такие совпадения... Будь осторожен.

-Спасибо за предупреждение, — озабоченно поблагодарил друга советник.

Глава 6.

Посещение дворца произвело на меня удручающее впечатление. Нет, сам дворец был великолепен, а фонтан меня просто заворожил. Конечно, нечто подобное я видела и дома, помню, однажды ездила в Кисловодск отдыхать, и там был танцующий фонтан. Его подсвеченные разноцветными прожекторами струи поднимались и опадали под звуки музыки в опускающихся на город сумерках. Помнится, тогда я очень долго стояла и смотрела на эту завораживающую красоту. Не ожидала увидеть и здесь что-то хотя бы отдаленно похожее. Никак не могу уловить, что же в этом мире за уровень развития. С одной стороны — кареты и аристократы, и даже мечи (я не поленилась потрогать висящие на боку Ингельда ножны), а с другой — фонтан и вполне современное освещение дворца. Пресловутая магия?

Однако же люди, собравшиеся в ярко освещенном бальном зале, ничем мою фантазию не поразили. Дамы в платьях с широкими юбками и глубокими декольте, мужчины в шитых золотом и серебром камзолах. Парча, бархат, шелк. Кто хоть раз смотрел исторические фильмы или о тех же мушкетерах, подобным нарядам не удивится, хотя, на первый взгляд, местная мода имела лишь отдаленное сходство с нашим средневековьем. Кстати, многие мужчины в зале имели оружие, богато изукрашенное драгоценными камнями. Преобладали короткие мечи, однако же, имелись и шпаги. Сильно и не слишком приятно пахло смесью разных благовоний и духов. Нет, все же с нашим средневековьем этот мир можно сравнить лишь отдаленно, что, впрочем, неудивительно. Я бы, скорее, пришла в недоумение, если бы обнаружилось близкое сходство. Но это вряд ли могло бы меня хоть как-то огорчить.

Удручающее впечатление произвела попытка общения с так называемыми сородичами. В первый момент еще была какая-то надежда. Они разговаривали, и я их понимала! Сперва, впрочем, они не столько даже разговаривали, сколько бестолково галдели, кружа разноцветной стаей вокруг нас с Ингельдом, однако некоторые слова в этом шуме можно было различить. Все же, я не спешила так вот сразу знакомиться с сородичами. Незнакомые драконы вызывали некоторую опаску, к тому же, все они были значительно крупнее меня. Если я размером с не слишком упитанную кошку — не считая крыльев, составляющих практически половину объемов тела — то взрослые драконы оказались примерно схожи по размерам с крупным псом. Было тревожно, но когда Ингельд отошел в сторону с блондином, который приходил утром, я все же решилась вступить в контакт с сородичами. Рано или поздно придется, как не хотелось оттянуть этот момент.

Меня обступили тесным кружком, с любопытством рассматривая. Драконы были разными, ярких расцветок, мне даже показалось сначала, что в их окрасе присутствуют все существующие цвета и их сочетания. Но, немного присмотревшись и привыкнув, поняла, что это не совсем так. Количество цветовых сочетаний и оттенков, наверное, и впрямь могло быть бесконечным, но вот базовых цветов было, кажется, не так уж много: вся радуга и черный с белым. Например, был такой же алый, как и я, самец, но переходы цвета у него не в черный, а почти в оранжевый.

Драконы принюхивались и присматривались, я тоже. Они пахли приятно, но странно, словно бы чего-то ощутимо важного не хватало.

-Новенькая, пугливая, — тараторил кто-то.

-Маленькая совсем, только вылупилась.

-Тебя как зовут?

Я несколько растерялась, пытаясь отвечать на сыплющиеся со всех сторон вопросы и понять, что в этих драконах кажется мне странным. И вдруг меня осенило, когда черный с серебром самец подобрался ко мне со спины и по-хулигански дернул за хвост, я внезапно поняла, что не так! Они ведут себя, как дети: взрослые драконы подпрыгивают на месте от нетерпения и любопытства, сыплют разными вопросами, как любознательные детишки, и тянут новичка за хвост.

Мне стало очень не по себе, я еще не совсем поняла, почему, однако остро захотелось вырваться из кольца любопытных драконов и убежать. Находиться рядом с ними было просто тяжело. Хвост почему-то прижался к брюшку, а крылья, наоборот, поднялись, почти соединившись за спиной и развернув крыльевой коготь вперед, в атакующую позицию. Я и не знала, что эти когти способны поворачиваться!

Драконы растерянно переглянулись и попятились.

-Ну, ты чего? Дикая какая-то! — обиженно сказал кто-то из драконов.

Я нашла взглядом Ингельда и, стремительно взлетев, почти через весь зал полетела к нему, отчаянно работая крыльями. Молнией пронеслась над головами людей и плюхнулась прямиком на руки слегка опешившему мужчине.

-Кэт, что случилось? Кто тебя напугал?

Глупый вопрос, как будто я могу на него ответить! Тем более что ответа на него я сама не знаю. Чем меня напугали драконы, ведущие себя, как любопытные детишки? Наверное, дело в том, что я до самого последнего момента надеялась на их разумность. Нет, не так, я очень хотела верить, что драконы — полноценная разумная раса, не хуже людей, просто иная. Не верю, что обычный, к тому же не слишком крупный, зверек способен уместить в себя человеческий разум. И вот ожидания почти оправдались, но только почти, драконы не превзошли в своем развитии пяти-, максимум, восьмилетних детей. Огромное разочарование! Я не знаю, удастся ли мне вернуться когда-нибудь в свой мир, но если нет, страшно даже представить, что я навсегда останусь в мире, где существа одного со мной вида — вечные дети. Это же просто ужас! Никакого полноценного общения, никакой личной жизни (брр, неужели я всерьез думаю о таком?), всю жизнь быть лишь полезным домашним питомцем?..

-Не бойся, — Ингельд почесал меня между рожками, — тебя здесь никто не обидит.

Ох, если бы дело было в этом! Но с рук мужчины я больше не спускалась, напряженно обдумывая ситуацию. Сама себя обманула, с чего я, вообще, решила, что разумные существа согласятся с ролью домашних животных? Ну, пусть весьма ценных фамильяров, а не просто домашних животных, все равно, для любого разумного существа это унизительно. Однако и местные драконы не совсем животные, вечный детский сад, да. Но вот вопрос: развились они так за счет постоянной связи с людьми, или же, наоборот, именно поэтому деградировали? Существуют еще и дикие драконы, какие они? Узнать бы. Но кто же меня отпустит?

Гм, а с чего я, взяла, что эти драконы не дикие? Покопавшись в памяти, сообразила: Ингельд, разговаривая утром с блондином, мельком упоминал что-то о питомниках и почему-то не хотел говорить другу правду о том, где меня купил. Значит, что? Значит, купил нелегально. Браконьерство. Но ведь не может быть, чтобы я была одна такая! Браконьерство — выгодное дело, должны быть и другие дикие драконы. Только как же их отличить от домашних? Еще не знаю, как, но обязательно постараюсь найти. Для сравнения. Вероятно, что меня ждет большое разочарование, скорее всего, дикие даже глупей домашних, но я обязательно должна убедиться в этом лично.

Да и вообще, не мешало бы побольше узнать. Для общего развития. А для этого, опять же, нужно выучить язык и местную грамоту. Ну, замкнутый круг! Ладно, будем считать это долгосрочными планами, если мне, конечно, не повезет проснуться раньше.

Еще немного походив по залу и пообщавшись с разными людьми, Ингельд решил, что пора уходить. Я смогла вновь полюбоваться на разноцветный фонтан, мужчина, явно, потакая моим желаниям, задержался там на несколько коротких минут. А затем мы вышли на дворцовую площадь и с удивлением обнаружили отсутствие нашей кареты. Это было очень странно. Могу понять, что на моей родине угон машины — дело обычное, но угонять карету с кучером с площади перед дворцом, где довольно много людей и охрана поблизости, по меньшей мере, странно.

Ингельд пробормотал что-то нелицеприятное в отношении мелочных мстителей и пошел разыскивать карету. Если я правильно поняла его короткое, но не вполне цензурное высказывание, некие недоброжелатели намеренно перегнали нашу карету, желая сделать мелкую гадость. Только кучер-то куда делся? Впрочем, простой слуга вряд ли мог возразить какому-нибудь графу, если тот прикажет убраться прочь, пожелав занять именно это место. Ингельд ведь не приказывал ему оставаться на месте, несмотря ни на что.

Карета обнаружилась едва ли не на другом конце площади, там, куда почти не доставал свет фонарей. К тому же она была на половину загнана в узкий проулок между домами, и у меня возникло подозрение, что вытащить оттуда наш транспорт будет не просто. Кучера в пределах досягаемости не наблюдалось. Кто-то основательно хотел испортить Ингельду вечер. И отчего мне так тревожно?

Ингельд скептически посмотрел на карету, обернулся на сверкающий огнями дворец, словно сомневаясь, стоит ли пытаться в одиночку вытащить карету из проулка или, все же, позвать кого-то на помощь? Лучше бы он так и сделал, не знаю уж, отчего, но эта карета меня нервирует. И лошади странно тихо себя ведут, заснули они в этом проулке, что ли? Да и как их туда загнали?

В узкой щели между каретой и стеной дома вдруг обозначилось смутное движение. А затем оттуда вылетело что-то странное, похожее на светящийся желтым светом мыльный пузырь размером с футбольный мяч, и понеслось прямо на нас. Я в панике сорвалась с рук мужчины, все мои инстинкты кричали о том, что с этим лучше не сталкиваться. Вот только скорость у странного шара была не меньше моей, а расстояние между нами совсем маленьким. Пузырь лопнул, обдав кожу кипятком. Яростно закричав, я заложила сумасшедший вираж и нырнула в темноту проулка, где смутно просматривался человеческий силуэт. Он убегал, но от отчаянно храброго с перепуга дракона не убежишь, я рухнула сверху, вцепляясь когтями в лицо. Человек вскрикнул, скидывая с себя мое легкое тельце. Столкновения со стеной я каким-то чудом успела избежать и даже приземлилась почти без потерь, лишь чуть подвернув лапу. Ингельд только-только успел протиснуться в узкую щель между каретой и домом, держа в руках свой декоративный меч.

Только сейчас сообразив, что все это безумие уложилось в считанные мгновения, я почувствовала, как же все болит, и голова тяжелая. Глаза медленно закрылись...

И почти без перехода открылись вновь. Глянцево отблескивающий белой краской потолок над головой, пыльный плафон. Почти минута понадобилась на то, чтобы осознать, что же я вижу. В поле зрения внезапно возникает морщинистое лицо, седые, подкрашенные хной волосы, прикрытые белой шапочкой, морщинистая рука в белом рукаве, тянущаяся к чему-то над моей головой.

-Ты меня слышишь, милая? Погоди, сейчас доктора позову.

Веки невыносимо тяжелые, медленно опускаются, как я ни старалась удержать глаза открытыми хотя бы один лишний миг. Они все же закрылись, несмотря на отчаянное сопротивление.

Советник нервно покосился на закрытую дверь, пожалуй, впервые в жизни не в состоянии принять нужное решение. Что сейчас важнее: дождаться вердикта целителя или же пойти поговорить с Асмундом? Ему сказали, что лечение будет длиться не меньше часа, и настоятельно просили не мешать, но и Асмунд не будет его так долго дожидаться. У начальника тайной стражи и без того работы достаточно, поговорить обо всем можно и завтра. Но и хотелось быть в курсе дела уже сейчас, Ас, наверняка, уже успел доложить о происшествии королю и получить некоторые указания.

Регди сердито тряхнул головой, поймал пробегавшую мимо служанку и, приказав немедленно доложить, как только целитель закончит свою работу, отправился беседовать с графом. Асмунд ждал в малой гостиной, как всегда, пил вино, как всегда, абсолютно не пьянел. Для советника оставалось загадкой, каким образом Асмунду при таком неумеренном употреблении вина удавалось не только сохранять ясную голову, но и не спиться до сих пор. Наверняка, штатный маг тайной стражи поработал, или же это какой-то редкий амулет. Регди уже не в первый раз мельком подумал, что надо бы вытрясти из друга этот секрет, глядишь, и себе пригодится.

-Ну, что там? — первое, что спросил граф.

-Целитель работает, — лаконично уведомил советник, вздохнул и налил себе вина. Рассеяно полюбовался на то, как лучики света играют в гранях хрустального бокала, как блики этого света скользят по золотистой жидкости. Это должно было помочь собраться с мыслями, однако мысли собираться категорически не желали. Советник чувствовал лишь раздражение от всего происходящего.

-Кто-то сильно заинтересован в твоей смерти, — заметил граф. — Что возвращает нас к вопросу о том, кому ты перешел дорогу? Самое время вспомнить, облегчи мне работу.

-Я об этом уже думал, — Регди пригубил вино и, поморщившись, отставил бокал в сторону, сейчас он предпочел бы что-то покрепче. — Дорогу я перешел многим и знаю слишком много. Даже больше, чем мне официально положено.

Да, чужих тайн советник знал, пожалуй, явно больше, чем положено живому человеку, посему лишить его жизни желали многие. Из тех, кто о его осведомленности знал, не меньше было тех, кто пока еще спал спокойно, не подозревая, куда утекают их секреты. Началось все это довольно давно, когда три юных отпрыска знатных, но не слишком богатых родов, увлеклись играми в шпионов. Юноши были по-своему талантливы и очень скоро сообразили, что чужие тайны не только удовлетворяют любопытство, но и приносят неплохой доход. Со временем все трое значительно улучшили благосостояние своих семей и приобрели немалое влияние. Однажды едва не заигрались, перейдя дорогу весьма влиятельному человеку, после чего одному из троих друзей пришлось спешно бежать из страны. Урок, наглядно продемонстрировавший трем выскочкам, что знать чужие тайны не только выгодно, но и крайне опасно. А также, что доверять не следует никому, даже тем, кого ты считаешь самым близким человеком. Познавательный опыт, болезненный, но крайне полезный.

Заняв высокие должности при дворе, они вовсе не прекратили свою не вполне законную деятельность, напротив, не стесняясь использовать служебное положение, развили обширную шпионскую сеть. В придворном политическом болоте, наполненном шантажом, интригами и заговорами, информация всегда в цене. И платят за нее не только деньгами. Услуга иной раз может стоить куда как дороже.

Но в данный момент Ингельд понятия не имел, в чем причина покушений. Врагов у него было более чем достаточно, однако в равной степени причина могла быть, как в его должности советника, где он успел нажить немало недоброжелателей, как и в прочей... деятельности.

-Врагов у меня более чем достаточно, — повторил свою мысль Регди, выныривая из размышлений.

-И ты не устаешь наживать их еще больше, — не преминул уколоть граф. — Взять того же барона Эттера. Какой демон тебя тогда за язык тянул, скажи на милость? Зачем ты назвал эту мстительную сволочь лизоблюдом и подхалимом в присутствии Его Величества? Мне пришлось опуститься до гнусного шантажа, чтобы заставить отказаться это ничтожество от мести! Ты мог бы и сам этим заняться, это все же твой враг.

-Еще скажи, что он на самом деле не подхалим и лизоблюд, — поморщился советник. — И Его Величество прекрасно об этом осведомлен. Было бы странно, ответь я на его вопрос как-то иначе. У меня работа такая — правду говорить.

-Не умеешь ты быть дипломатом, — насмешливо заметил граф.

Регди очень внимательно посмотрел на друга, словно спрашивая, долго ли тот еще намерен заговаривать ему зубы.

-Что? — Асмунд, как всегда, не желая выдавать всю информацию сразу, предпочитал для начала слегка потрепать нервы собеседнику. Советник на подобные провокации уже давно не поддавался. Однако Асмунд до сих пор не оставлял попыток вывести друга из себя. Регди не без оснований подозревал, что граф тренировал свою язвительность и актерское мастерство. Ну и, в конце концов, кто еще станет терпеть его скверные шутки, кроме лучшего друга? Однако в данный момент советник был совершенно не расположен потакать Лайру в его развлечениях. Сейчас ему хотелось лишь выпить рюмку коньяка, закурить любимую трубку и немного подумать в одиночестве.

-Ты зануда, Ингельд, — сдался граф под тяжелым взглядом друга, — совершенно лишенный чувства юмора. Ладно, рассказываю по порядку: твоя Кэт разодрала нападавшему лицо, моим ищейкам лишь оставалось пойти по следу крови, его взяли довольно быстро. Как я и предполагал, нападавший не маг, а наемник с одноразовым амулетом. Отогнать твою карету и усыпить лошадей ему помогали двое лихих ребят, эти ничего не знают, делали то, за что им заплатили. Их уже тоже взяли. Убийцу нанимали через посредника, но, готов спорить на свой фамильный меч, цепочка окажется гораздо длинней. Такие новости на данный момент, — граф словно бы невзначай коснулся уха, где, как знал Ингельд, прятался маленький гвоздик зачарованной серьги. Впрочем, серьга у него была также и в губе, однако маленькую металлическую точку рассмотреть там было непросто. Непростое устройство связи, изготавливаемое штатным магом тайной стражи, представляло из себя микрофон с наушником, и начальник сей достойной организации в курсе того, чем занимаются его подчиненные, даже находясь в другом конце города.

Советник понимающе кивнул. Что ж, он и не ожидал каких-либо существенных новостей так быстро, но быть в курсе дела следовало. А обо всех подробностях, которые Асмунд сочтет нужным ему поведать, можно будет узнать и завтра. Осталось лишь узнать, что сказал по поводу произошедшего покушения Его Величество, ведь Ас наверняка доложил ему о происшествии сразу же.

-К тебе будет приставлена охрана, — уведомил граф. — И не делай такое кислое лицо, это приказ Его Величества, и на этот раз я с ним полностью согласен. На данный момент ты единственный оставшийся в живых свидетель, о котором нам известно.

-Свидетель чего?

-Вот это и необходимо выяснить. Пока известно лишь то, что кто-то успешно убивает дворян, приближенных к трону. И это, согласись, мало соотносится с личной местью кого-то из твоих врагов. Ты единственный из всех, кто пока выжил (тех, кого медленно убивает проклятие, уже можно сбросить со счетов). Я намерен ловить злоумышленников на твою ценную персону. Ясно?

Советнику было ясно одно: в ближайшее время ему предстоит играть роль наживки, хочет он того или нет. Особо ценной и тщательно охраняемой, ибо за провал дела король с графа голову снимет, но, тем не менее, наживки. Асмунд встал на след, и сдвинуть его с этого следа не в силах даже горная лавина.

-Охрана, так охрана, — вынужденно согласился Регди.

-Не беспокойся, я подберу надежных людей, даже твоя паранойя не сможет к ним придраться. А охрана тебе давно по статусу положена, теперь всего лишь повода отказаться не осталось.

На этом их разговор и завершился. Служанка, которую советник оставил дожидаться завершения работы целителя, сообщила, что тот закончил. Регди поспешил попрощаться с графом и перехватил целителя, только-только выходящего из комнаты. По его заверениям, с Кэт все было в порядке. Магический удар и последовавшая за ним потеря сознания обошлись без каких-либо серьезных последствий. Присущий драконам в той или иной степени иммунитет к магии у Кэт оказался достаточно высок и уберег от большей части негативных последствий столкновения с заклинанием. Остальное поправил целитель, но все же он порекомендовал пациентке в ближайшие дни покой и интенсивное питание. Советник ощутил изрядное облегчение. Пожалуй, потеря фамильяра сейчас могла бы стать для него фатальной.

На столицу опустилась ночь, закончился еще один длинный и беспокойный день. Ингельд, стоя у окна и задумчиво наблюдая, как один за другим затухают огни засыпающего города, медленно пил коньяк из пузатого бокала и курил трубку. Мысли в голове ворочались ленивые и неторопливые. Советник докурил, выбил трубку и, раздевшись, лег в постель. "Полчаса на то, чтобы подумать, — сказал он сам себе, — и спать".

Край покрывала, свисающий с постели, тихо зашуршал, а спустя какое-то время на постель залезла поникшая Кэт, волоча за собой опущенные крылья. Забралась на грудь мужчины, блеснув в темноте грустными глазами.

-Что-то ты приуныла, малышка, — советник почесал ее между рожками. И вдруг, поддавшись внезапно пришедшей в голову мысли, спросил: — Рассказать тебе о том, что происходит?

Кэт заинтересованно наклонила голову, и он принялся рассказывать все с самого начала, с непонятно откуда взявшегося проклятия, лихорадочных поисков и срочной покупки фамильяра у браконьеров. Все детали этого странного дела. О, нет, ему вовсе не хотелось выговориться, однако советник знал одну простую истину: когда рассказываешь или объясняешь что-то другим, сам невольно структурируешь информацию и начинаешь понимать гораздо больше, чем раньше. Регди не раз пользовался этим приемом, но, в то же время, жизнь научила его тому, что даже с близкими друзьями излишняя откровенность может дорого обойтись. А дракон... что ж, дракон умеет слушать, живо реагируя на каждое слово, блестя любопытными глазами, недоуменно наклоняя голову на непонятные моменты и в нетерпении подергивая хвостом. Великолепный слушатель, который просто не способен никому раскрыть тайны хозяина.

Глава 7

Утром я проснулась неприлично бодрой, особенно учитывая все вчерашние происшествия. И проснулась, между прочим, оттого, что меня придавила тяжелая рука. Мне же Ингельд вчера рассказывал о своих проблемах, да так мы и заснули. А проблемы у него оказывается... да и у меня тоже. Наконец-то я узнала, что такое быть фамильяром. Я, и впрямь, оказалась очень полезной зверушкой, но, к тому же, еще и накрепко привязанной к своему хозяину. Как оказалось, с драконом проводится особый ритуал инициации, который связывает его с человеком некой, как я поняла, ментальной связью. Пока еще не совсем понятно, что будет, если я вдруг решу уйти, ведь меня, по сути, никто не удерживает, но Ингельд почему-то ведет себя так, словно это, в принципе, невозможно.

Впрочем, в данный момент особенно раздумывать обо всем услышанном вчера мне не очень хотелось, успею еще. Как уже говорилось, проснулась я удивительно бодрой, а вместе со мной проснулась неуемная жажда деятельности.

Смотрю на беспечно спящего человека. Ну, как можно до сих спать? Тихо выбираюсь из-под тяжелой руки и осторожно тяну мужчину за ухо. Никакой реакции. Дергаю сильней, но, вместо того, чтобы проснуться, он всего лишь поворачивает голову, прижимая пострадавшее ухо к подушке. Крепкий сон у человека, наверное, совесть чистая. Или ее совсем нет. Так, ладно, я своего все равно добьюсь.

Расправляю крылья, подпрыгиваю повыше и приземляюсь прямо на грудь спящему мужчине.

-Ох! Отстань, животное, — отмахивается он. Переворачивается на живот и продолжает спать. Нет, ну, ты от меня так просто не отделаешься! Взлетаю на небольшую высоту и падаю ему на спину.

Ингельд со стоном перевернулся, посмотрел на меня сердито.

-Ну, зачем ты меня будила... в такую рань?

И, правда, зачем? Да просто я уже такая бодрая, а он спит! Как можно спать в такое хорошее утро? Почему, кстати все так замечательно? Вчера было так скверно, даже после того, как целитель что-то со мной сделал, и стало легче, все равно во всем теле чувствовалась сильная слабость. Я даже до кровати Ингельда с трудом добралась. А сегодня я такая бодренькая, так и хочется что-нибудь натворить! Впрочем, стоит ли удивляться? Выспалась, отдохнула.

-Ну, и? Зачем ты меня разбудила? И чего скачешь? Целитель, между прочим, рекомендовал постельный режим, что значит — сидеть тихо и не прыгать.

Я бодро помахала крыльями, демонстрируя, что постельный режим мне совсем не нужен. Что-то этот целитель напутал. Да, и вообще, мне скучно. Ингельд, в конце концов, считает себя моим хозяином, вот пусть и выполняет свои хозяйские обязанности. Занимается моим воспитанием или образованием, в принципе, и то, и то — важно. Надо же нам начать получше узнавать друг друга, в свете вчерашних откровений это становится особо актуальным. Мы связаны... что это значит для меня? Нет, правильней спросить: что это меняет для меня? Эти сведения мне нужны, чтобы понять, как вести себя дальше. Шанс вернуться в свой мир есть, я это поняла вчера. Но... когда и как?

-Ну, и чего ты хочешь? — спросил Ингельд.

Собственно говоря, чего я хочу на данный момент, мне совершенно ясно: я хочу получить как можно более полную информацию о драконах. И получить ее можно пока что только с помощью одного единственного человека. Но вот вопрос: как ему объяснить это? Что ж, разыгрываю сложную пантомиму с перелетами в кабинет и тыканьем лапой в книжные полки. Пришлось изрядно потрудиться, пока мужчина, наконец, соизволил нехотя выбраться из постели, а затем, поняв, что от него требуется, начал по порядку читать названия книг, медленно водя пальцем по их корешкам.

Большинство названий ни о чем не говорили. Скажем, как понять по названию "Жаркие страны Сарвомата", что это такое — приключенческий роман или географический справочник? Или вот "Истории сэра Роуэльда" — автобиография, рыцарский роман? К счастью, среди всего этого изобилия нашлась книга под названием "Фамильяры и особенности их воспитания". Надо полагать, как раз то, что мне и нужно.

Ингельд скептически посмотрел на книгу в руках, на нетерпеливо подпрыгивающую на столе меня (веду себя совсем, как ребенок) и обреченно вздохнул.

-Хорошо, но не больше часа. Не понимаю, зачем фамильяру пособие по воспитанию фамильяров же.

Ингельд читал мне вслух, а я заглядывала ему через руку, разглядывая изумительные иллюстрации. Незнакомый художник любовно и аккуратно рисовал драконов в разных позах и разных ситуациях, смотреть было очень интересно. Впрочем, я не забывала и слушать, не задумываясь, пробегая взглядом по строчкам незнакомых букв.

Конечно же, научиться читать таким образом было невозможно. Однако в какой-то момент я с удивлением осознала, что могу распознать некоторые слова. Не поверила сама себе, указала на слово, которое мне показалось понятным, знаками объяснила Ингельду, чтобы прочитал еще раз. И очень удивилась, я, и впрямь, угадала. Совпадение? Но повторные эксперименты доказали, что это вовсе не совпадение, в процессе чтения я каким-то образом смогла понять, что означают некоторые слова, и даже запомнила несколько букв.

Я села на хвост и озадачено почесала сама себя между рожек. Это эффект той самой ментальной связи? Ведь такое происходит и с языком: когда я нахожусь рядом с Ингельдом, то понимаю отдельные слова его собеседников. В то же время, без него я ничего не понимаю, проверено вчера на кухне.

В книге, в которой, к слову, оказалось довольно много интересной и полезной информации, написано, что ментальная связь между человеком и фамильяром образуется сразу после проведения обряда инициации. Каковой весьма прост. Ингельд, видимо, провел этот обряд сразу, как только принес меня домой, после того памятного приступа. Впрочем, это сейчас уже совершенно неважно, гораздо важней, что еще написано в этой поистине полезной книге. А написано там много интересного, в том числе и про ментальную связь. Как оказалось, эта связь может развиться до такой степени, что позволит фамильяру телепатически общаться с человеком, однако подобных случаев было зафиксировано все лишь три за всю историю симбиоза драконов с людьми. А местные ученые считали это именно симбиозом, к тому же они полагали, что драконы обрели некое подобие разума именно благодаря ментальной связи, обычно она проявляется на эмоциональном уровне, в большей обучаемости драконов и улучшении памяти.

Ну, допустим, это действительно так, я имею в виду разум драконов. Связь с человеком служит своеобразным костылем. Но тогда они должны умнеть из поколения в поколение, развиваться, а в книге четко написано, что все обстоит с точностью до наоборот. Через несколько поколений драконы теряют свои особые свойства и глупеют. С особыми свойствами более-менее объяснимо, вероятно, что в Заповеднике, где они рождаются (не пора ли уже говорить "мы"?) присутствует какой-то особый фактор, наделяющий драконов присущей им магией. Но разум-то тут причем? Он должен развиваться в контакте с людьми, но этого не происходит. Что-то тут не сходится. Не понимаю.

Ладно, мало сведений, чтобы понять, нужно добывать информацию. А вот с обучением языку и грамоте, кажется, начинает что-то проясняться. Мой мозг не нужно подтягивать до уровня возникновения разума, и все ресурсы идут на другие нужды: улучшение памяти, более быстрое обучение языку. Хорошая теория, имеет право на жизнь. Но так же вероятно, что все дело в моем теле, которое, по сути, принадлежит ребенку, и способно усваивать большое количество информации в короткие сроки.

А в книге рекомендуют человеку постоянно взаимодействовать с драконом, общаться, воспитывать. В целом, просто проводить больше времени вместе, это способствует укреплению ментальной связи, которая, теоретически, должна приносить большую пользу обоим. Правда, с пользой именно для драконов все пока еще очень туманно. Но я разберусь.

-Все, — Ингельд захлопнул книгу.

Я вздрогнула. Надо же, как задумалась, даже пару последних страниц пропустила. Впрочем, не страшно, память у меня теперь, и впрямь, очень хорошая. Следовательно, при необходимости все, что нужно, вспомню.

А после завтрака, первого нашего совместного (мне выделили специальное место и даже поставили что-то похожее на детский стульчик с очень длинными ножками, но без спинки), так вот, после завтрака в доме появился весьма странный молодой человек. О его приходе, как всегда, доложил дворецкий.

Вообще, у меня на родине этот молодой человек вовсе не показался бы странным. Бледнокожий и веснушчатый, с рыжими, скорее даже, медными волосами, завязанными в небрежный пушистый хвост на затылке, и глазами болотного цвета. А также с длинной серебряной серьгой в ухе и пирсингом в губе. Вот последнее меня и удивило, признаться, меньше всего я ожидала встретить в этом сказочном средневековье подобную моду.

Ингельд отнесся к этому молодому человеку вполне серьезно, на нестандартные украшения внимания не обратил, из чего можно сделать вывод, что здесь они вполне заурядны. По нескольким фразам Ингельда я предположила, что это телохранитель. К тому же, охранять он будет не только "хозяина", но и меня. Такое требование выставил Ингельд. Я ожидала, что телохранитель каким-нибудь образом покажет свое недовольство, все же, какой бы важной зверушкой ни являлся фамильяр, у меня в голове не укладывалось, что ко мне можно относиться настолько серьезно. Все равно, что кошку охранять. Оказалось, может, я сильно недооценила влияние драконов на здешнее общество.

Телохранитель воспринял все серьезно и даже предпринял попытку познакомиться. Ответственный человек, но он всерьез думает, что я смогу ответить, как меня зовут? Ах, не думает, ответить должен был Ингельд, это, видимо, дань вежливости. Но протянутую для знакомства руку я все-таки понюхала. Приятный запах, этот парень мне нравится, от его рук пахнет молоком и железом. А зовут его Бьёрн, что означает медведь.

Не похож этот рыжий на медведя, на лиса, вопреки рыжему колеру, тоже. Любопытно, как ответственно он ко всему относится. Вон, как отрекомендовался, с переводом имени. Удивительно серьезный парень, и железом от него не зря так сильно пахнет. Я заинтересованно сунула лапу в рукав протянутой для знакомства руки, меня тут же насмешливо щелкнули по носу и продемонстрировали остро заточенную штуку, больше похожую на граненое шило с ручкой. Чего и следовало ожидать, у него, наверное, под одеждой и другого железа спрятано немало.

Ингельд наблюдал за нашими действиями с интересом.

-Познакомились? Сейчас мы идем во дворец.

И мы пошли во дворец. Сегодня там все было иначе: фонтан уже не светился всеми цветами радуги, потухли освещающие дворец огни, и на площади не было множества карет. Он уже не выглядел таким праздничным и нарядным, как вчерашним вечером, люди деловито суетились, занимались чем-то, наверное, важным с озабоченными лицами, а не гуляли по парку или танцевали на балу. Надо же, я всегда считала, что королевский дворец — это такое место, где всегда найдутся те, кто ничего не делает, а лишь придается развлечениям. Вероятно, тут бездельничать с утра не принято, либо же здешний король не любит бездельников. Сейчас дворец больше напоминал некое серьезное учреждение, полное разнообразных, очень занятых чиновников. Впрочем, по сути, именно им он и был.

У Ингельда здесь, оказывается, был свой кабинет с двумя секретарями, что примечательно, оба мужчины. Видимо, принимать на эту работу женщин в данном мире не принято. Вероятно, не дошли еще до такой прогрессивной идеи, что длинноногую красотку начальство может использовать и по прямому назначению, а не только в качестве секретаря. Мне, определенно, импонирует их патриархальный уклад.

Пока Ингельд вместе со своими помощниками занимался каким-то отчетом, подготавливая его для короля, мы с Бьёрном откровенно заскучали. Охраны во дворце и так немало, оба подопечных у телохранителя на глазах. От нечего делать мы начали играть в крестики-нолики, рыжий научился быстро — с третьего раза сообразил. И играл с таким же серьезным выражением лица, с каким, кажется, делал все, за что брался. Вот только за испорченный стул нам слегка влетело, дальше играли выданным одним из секретарей мелком. Впрочем, и стул-то мы не сильно испортили, не совсем глупые, перевернули сначала, да и поцарапали совсем немного. Вообще-то, я не ожидала, что Бьёрн так легко согласится на откровенное хулиганство, это была чистой воды провокация. Согласился. Даже не спросил, зачем я стул порчу. И обыгрывал меня два раза из трех!

Мне этот странный рыжий парень определенно нравится. Жаль, что я его не понимаю. И я бы предпочла и дальше играть в крестики-нолики, но Ингельд вынужден был идти на доклад к королю, а я естественно с ним. Его Величество, оказавшийся представительным мужчиной с умным лицом и ироничными глазами, очень заинтересовался мной. А затем меня познакомили с черным драконом. Ну и самодовольная наглая морда, так и захотелось полоснуть по ней когтями!

Зачитывая его величеству отчет (весьма нудный, надо заметить, даже по мнению автора сего достойного труда), советник краем глаза старался посматривать на Кэт и охранника. Те с первых же минут хамски игнорировали Тиля, с которым Кэт пытались познакомить. Знакомство оказалось коротким, и теперь Бьёрн и Кэт увлеченно играли в какую-то игру, а королевский дракон, избалованный постоянным вниманием, растерянно топтался рядом, пытаясь привлечь это самое внимание, совался под руки, дергал за рукав Бьёрна. Его не прогоняли, но и не обращали внимания.

-Советник, будьте добры, не отвлекайтесь, — укоризненно заметил Его Величество. Сам король, впрочем, то и дело посматривал в сторону драконов, они ему были гораздо интересней унылого отчета.

Иной раз Регди просто недоумевал, зачем Его Величеству нужны эти отчеты, они ведь, по сути, были ни о чем. Да, советник обязан быть в курсе политической жизни государства, он, вообще, обязан быть в курсе очень и очень многого, а иначе какой же он советник. Но весьма сложно понять, зачем Его Величеству понадобилось, чтобы все три советника писали обширные, но абсолютно поверхностные отчеты об этой самой политической жизни. Возможно, для короля это своеобразное развлечение, возможно, проверка профессионализма советников, но необходимость тратить время на эти, бессмысленные по своей сути, отчеты Регди изрядно раздражала.

Впрочем, после этого началась настоящая работа. Советник поприсутствовал на совещании, привычно наградил первого советника парой язвительных замечаний, выступил в роли скептика при обсуждении союзного договора с Ларинией и совершенно искренне охарактеризовал ларнийского посла скользким, как угорь, но чрезвычайно умным человеком. На что первый советник не преминул съязвить: "Неужели, более скользкий, чем вы, Регди?". Ингельд картинно оскорбился, предложив доказать свои слова в дуэльном круге. Его Величество привычно урезонил недолюбливающих друг друга советников. В общем-то, совещание было вполне рутинным: обсуждение государственных вопросов, принятие королем решений.

К концу дня советник как-то невзначай вдруг подумал, что в последнее время непростительно пренебрегал личной жизнью. Пора бы и навестить любовницу, пока она не нашла себе более внимательного покровителя. Цепкая и целеустремленная, как захирадская ведьма, Хильда не была дворянкой. Молодая, но, тем не менее, весьма умная и самостоятельная вдова одного из крупнейших в стране банкиров. После смерти супруга она, вопреки сопротивлению родни покойного мужа и его бывших партнеров, взяла в свои цепкие ручки дело, оставшееся от мужа. Мало того, чтобы не позволить отобрать у себя наследство покойного под предлогом того, что она слабая женщина и ничего не понимает в банковском деле, Хильда догадалась предложить сотрудничество советнику на тех же условиях, что и покойный супруг. То есть, информация и кредиты под малый процент в случае необходимости — в обмен на покровительство и защиту. Саму себя она предложила в качестве приятного бонуса, от которого советник благоразумно не стал отказываться.

Что примечательно, молодая вдова вполне успешно вела дела, приумножая свои капиталы.

Все, решено. Этим вечером он непременно навестит Хильду. Вот только стоило бы подумать, куда на это время пристроить Кэт и телохранителя. Эти двое за день благополучно спелись и без него вряд ли заскучают. Но Регди сильно сомневался, что ему удастся избавиться от их общества так просто.

Инга, графиня Налит, уже больше часа сидела в совершенно пустой приемной и безуспешно пыталась справиться с раздражением. Она чувствовала себя здесь не слишком комфортно, к тому же леди вполне обоснованно подозревала, что задержка являлась всего лишь проверкой ее выдержки. Очень типичные методы для той организации, с которой она имела неосторожность связаться.

Инга украдкой вздохнула над своей горькой судьбой. Ощущение, что она добровольно продает себя в рабство, довлело над ней уже на протяжении нескольких дней. И, надо сказать, это было не так уж далеко от истины. Тайная стража — это не та организация, в которую легко попасть, уйти оттуда куда как сложней. Тайная стража не занимается всяческими мелочами вроде ограбления ювелирной лавки или отравления заштатного барончика обиженной женой. Тайная стража надзирает безопасностью короны и всем, что с этим связано. Понятие "безопасность короны" этой организацией трактовался всегда довольно широко.

Леди прикрыла глаза, вспоминая, с чего все началось. Младшая сестренка заболела полгода назад. Поддалась на лживые посулы некоего беспринципного ловеласа, а подлец, соблазнив наивную глупышку, сбежал, оставив сестренке на память позорную и, что гораздо хуже, трудноизлечимую болезнь. На самом-то деле это была не совсем болезнь, а скорее, особое саморазмножающееся проклятие, не смертельное, но со временем основательно уродующее тело заразившегося. Самое опасное заключалось в том, что изначальный носитель проклятия может довольно долго не знать о том, что он носит в себе подобную заразу, зато всем, кто вступит с ним в близкие отношения, очень не поздоровится. Инге было больно смотреть, как страдает малышка Астрид. Это наивное юное создание, которое маменька в свое время с боем отвоевала у папеньки и, в отличие от Инги, воспитывала, как тепличный цветок, оберегая от всех бед и проблем. Может, напрасно оберегала, иначе бы сестренка не поддалась бы на посулы того подонка. Это Ингу отец воспитывал иначе — так, как воспитывал бы сына, несмотря даже на то, что маменька пыталась этому сопротивляться изо всех сил. И делал он это вовсе не от того, что мечтала о сыне, барон Налит любил своих дочерей и даже гордился ими, и эксцентриком он тоже не был. Все куда как проще и банальней, но в то же время и сложней: больше свои знания ему передать было некому, не наградили боги барона с баронессой сыновьями.

Дело было в том, что барон Налит владел особой техникой, позволяющей из слабого мага, уровня знахаря, сделать сильного боевого. Такой маг получался узкоспециализированным и серьезно ограниченным лишь боевой техникой, однако же, имелись и преимущества. Маг, обученный по этой системе, не зависел от мест силы, а значит, был мобилен и никогда не оставался полностью беззащитным, как обычные маги, истощившие свой резерв вдали от места силы. Таких магов, как правило, весьма настойчиво приглашали на государственную службу, в частности, в тайную стражу. Барон Налит в свое время отказался, Инга тоже сопротивлялась, как могла, что не слишком хорошо отразилось на благополучии семьи. Их род и без того был небогатым, а после гибели отца стало совсем тяжело. Мать слегла с сердечным приступом, узнав о болезни любимой дочери.

Иной раз Инге начинало казаться, что это злой рок или намеренная травля тайной стражи с целью заставить принять их настойчивые предложения. Таких, как бароны Налит, всегда старались держать под контролем государства, а при любой возможности выведать секреты обучения. И эти секреты еще не утекли на сторону лишь потому, что их, как правило, защищала фамильная магия.

Ситуацию с болезнью сестры нужно было как-то решать. Даже если бы не чувство ответственности за младшую и не искренняя любовь, делать все равно что-то надо было. Если бы о болезни стало известно... какой позор для благородного семейства! Благородная девица, словно гулящая девка, подхватила позорную болезнь, немыслимо!

Для решения этой проблемы было целых три варианта: найти мага-целителя, достаточно сильного и опытного, чтобы он смог справиться с болезнью. Мага, который согласится уехать достаточно далеко от своего места силы и потом молчать, кого он лечил и от чего. Ах, да, и который не побоится иметь дело с семейством Налит, имея ввиду, как бы его, обессиленного после столь сложного лечения, просто не убили. Такие тайны среди аристократов принято хоронить глубоко и надежно.

Второй вариант мог бы решить все проблемы разом: вылечить Астрид, предотвратить возможность заболеть снова, да и сохранить в тайне позорное для семьи происшествие тоже. Всего лишь найти фамильяра. Однако через официальные питомники это сделать было практически невозможно. Ибо очередь огромна и на невылупившихся еще дракончиков претендуют куда более богатые и влиятельные семьи.

Третий вариант Инге не нравился особенно, тогда еще она считала, что согласится на настойчивые предложения работать на тайную стражу лишь в самом крайнем случае. Хотя уж здесь-то и могли легко найти нужного мага и скрыть всю эту неприглядную историю. И даже разыскать того подонка, что едва не сломал жизнь Астрид, если бы Инга поставила такое условие.

Она выбрала вариант с фамильяром. Чего ей стоило выйти на браконьеров, собрать все сбережения семьи и влезть в долги, чтобы найти для сестры дракончика. И, казалось, все получилось, она даже успела увидеть это маленькое испуганное создание, то ли алого, то ли черного цвета, что в полумраке разглядеть было непросто. Все сорвалось в последний момент, всего лишь не хватило денег перекупить дракончика, браконьеры, не предупредив, в последний момент решили устроить аукцион.

Инга до сих пор удивлялась, почему она не убила тогда конкурента? Чудом не сорвалась, остановило лишь понимание того, что убийство дворянина обязательно будет тщательно расследоваться, а, судя по поведению, мужчина не был простолюдином. Более того, переступив через собственную гордость, она просила его уступить дракона! Но как же она потом ненавидела этого человека, как проклинала его за то, что встал на ее пути, и себя за трусость и нерешительность. И в то же время испытывала некоторое облегчение. Ради любимой сестренки баронесса могла бы пойти на убийство, определенно могла, но никогда бы себе этого потом не простила. К счастью или к сожалению, но на тот момент она еще не дошла до той степени отчаяния, когда человек готов на все.

-Баронесса? — от размышлений ее оторвал строго одетый мужчина. — Проходите, вас ждут.

Инга вошла в кабинет и с некоторым интересом посмотрела на своего будущего начальника, она ожидала увидеть графа Лайра — самого грозного главу тайной стражи и даже немного разочаровалась, обнаружив за широким письменным столом пожилого седовласого господина.

-Итак, баронесса, все ваши условия были выполнены. Ваша сестра здорова, виконт Залиан арестован за намеренное причинение вреда здоровью нескольким женщинам. Подписывайте договор, леди.

-И чем я буду заниматься в вашей конторе? — Инга лишь пробежалась глазами по договору, без раздумий подписывая его. Все пункты были знакомы ей едва ли не наизусть.

-Для начала поработаете телохранителем, насколько нам известно, ваша подготовка вполне позволяет выполнять эти обязанности. У вас будет напарник, на время выполнения этого задания — он ваш непосредственный начальник. Возьмите документы, — мужчина протянул ей папку, — здесь все, что вам нужно знать о человеке, которого вы будете защищать.

Инга вышла из кабинета и, открыв папку, прочла имя, написанное на первой странице. Ингельд Регди. Третий советник короля.

Глава 8

Ингельд работал, мы с Бьёрном послушно таскались следом. Было скучно. Ладно, рыжий, ему по должности положено, да и железную его выдержку и непробиваемую серьезность, казалось, ничто не может поколебать. А вот я, чем дальше, тем больше чувствовала себя ненужным балластом.

Мы играли в крестики-нолики, потом в "камень, ножницы, бумага". Хотя Бьёрн, пожалуй, так и не смог до конца вникнуть в суть игры. Что, впрочем, нисколько не мешало ему периодически выигрывать и отвешивать мне легкие щелбаны. Вообще-то, в эту игру я выигрывала гораздо чаще, исключительно за счет скорости реакции, и щелбанов телохранителю, соответственно, доставалось больше. Таких же легких. Но он не расстраивался, к этому процессу относясь не менее серьезно, чем ко всему остальному. Поразительный человека, он вообще не способен к проявлению легкомыслия? Если подумать, он ведь и ко мне не должен бы относиться столь серьезно. Ну, что тут такого важного — маленький дракон от скуки пытается играть со взрослыми людьми? Да тут таких великое множество. Взять хотя бы того же разбалованного до крайности Тиля. Однако же Бьёрн вел себя так, словно выполнял великую миссию.

Между прочим, Тиль так и продолжал крутиться рядом. Его наше пренебрежение удивляло настолько, что бедолага этим даже возмутиться забыл. Мне его даже стало немного жаль, этот дракон всего лишь не в меру избалованный ребенок, выросший, но не повзрослевший. Сам он в собственном самодовольстве и заносчивости не так уж и виноват, и в том, что задрал нос при знакомстве со мной, тоже. Он-то, этот вечный ребенок, считает себя взрослым и очень-очень значимым существом, королевский дракон, как-никак. Вот только мы с Бьёрном изрядно сбили с него спесь своим равнодушием. Бессовестно не впечатлились важностью персоны, нехорошие создания, и играть с собой не позвали. Он растерялся и слегка обиделся, но, в то же время, еще сильней захотел привлечь наше внимание и узнать, во что же такое интересное мы играем, что его в упор не замечаем. Сперва он злился, потом бегал кругами, пытаясь сунуть свой любопытный нос под руки телохранителю, а потом и вовсе начал тихонько и жалобно поскуливать, переминаясь на лапах и возбужденно расправляя крылья.

Я почувствовала себя жестокой мучительницей, заставляющей страдать несчастного ребенка. Самое интересное, что никто и не пытался вмешаться. Даже король лишь изредка посматривал на нас с интересом, но ничего не предпринимал. Здесь, вообще, довольно интересным образом относятся к драконам, я это уже заметила: люди предоставляют им определенную свободу действий, не вмешиваясь во взаимоотношения. А, казалось бы, король вполне мог бы попробовать повлиять на меня через Ингельда, и, скорее всего, я бы послушалась, просто потому, что не хотелось бы подставлять человека, с которым мне, возможно, придется жить бок о бок продолжительное время. Впрочем, издеваться над несчастным драконом я не стала, а то такое ощущение, что он, бедолага, вот-вот заплачет. Что-то уж очень подозрительно глаза у этого черненького блестят, так и кажется, еще немного и набухнут крупными слезами, которые потекут по темной чешуйчатой мордочке. Кстати, я немного ошиблась: Тиль не совсем черный, скорее, черный с темно-синим, такой цвет, который при определенном освещении кажется именно черным, а при другом — синим, как ночное небо.

Тиля мы все же позвали играть, точнее, я позвала, а Бьёрн отнеся к этому с привычной уже серьезностью. А мне внезапно подумалось, что Тиль, вообще-то, довольно таки ценный источник информации, он постоянно находится при короле, и от него вряд ли что-то скрывают. Люди уверены, что драконы не умеют разговаривать, они (пора бы уже научиться говорить "мы"), и впрямь, не умеют, по-человечески. Зато между собой очень даже неплохо.

-Ты вредная, — обиженно сообщил дракон, безбожно продув в крестики-нолики в третий раз и потирая ушибленный щелбанами лоб. — Почему ты не хочешь со мной дружить?

Ну, сущий ребенок, еще немного и я почувствую себя воспитателем в детском саду.

-Это ты вредный. Думаешь, тут самый важный?

-Я — королевский дракон! — гордо задрало нос это наивное создание. Еще и крылья расправил для внушительности.

-Ну и что? — интересуюсь, смотря на него снизу вверх. Забавный он в чем-то, будь я человеком, и сама бы не отказалась от такого милого и смышленого питомца. Но сейчас, находясь по другую сторону, чувствую себя даже неуютно, смотря на существо почти в три раза крупнее меня, обладающее непредсказуемым и переменчивым разумом ребенка. Только вот показывать свою неуверенность ни в коем случае нельзя, иначе опять нос задерет. Мне нужна информация о драконах, и получать ее логично именно от драконов.

Дракон ощутимо растерялся. Бедняга, все, к чему он привык, что с детства казалось само собой разумеющимся, вдруг перевернулось с ног на голову. Появляется какая-то малявка, только-только вылупившаяся из яйца, и начинает вести себя непонятно как. И ведь обижать его или по-настоящему ссориться мне нельзя, не только потому, что хотелось бы получить информацию, но и потому, что Тиль действительно королевский дракон. Не хотелось бы подставлять Ингельда. Ладно, значит, будем дружить. Что ж еще делать?

Вспомнить бы еще, как нужно с детьми обращаться. Однажды после краткого общения с двоюродными племянниками я пришла к выводу, что детей предпочитаю любить на расстоянии, а сестра, что педагог из меня никудышный. Думаю, она была совершенно права.

-Ладно, — говорю, — я буду с тобой играть, а ты мне расскажешь что-нибудь интересное. Идет?

-А он будет со мной играть? — Тиль кивнул на Бьёрна.

-И он будет, — пообещала я.

Тон, к счастью, был выбран верный, за обещание играть с ним Тиль с энтузиазмом согласился рассказывать мне все, что я захочу. Ну, вот и славно, можно считать, что у меня при дворе появился свой источник информации. Осталось еще выучить местный язык и грамоту, и можно считать, что этот источник появился и у Ингельда. Не знаю пока, нужно ли ему это, и стану ли я с ним делиться всем, что узнаю, однако, как дополнительный козырь в этой непростой жизни пригодится.

Впрочем, прежде чем размышлять, как я распоряжусь добытыми сведеньями, следовало бы эти самые сведенья получить. На практике это оказалась не такая уж и простая задача, как думалось, начиная с того, что я вообще смутно себе представляла, как общаться с этим беспокойным созданием. Следовало постоянно поддерживать его интерес, чтобы жгучее любопытство не сменилось скукой, и столь ценный источник информации не сбежал от меня играть с другими драконами. Ну, с этой проблемой я с горем пополам справилась. Однако тут же образовалась другая — выдаваемая Тилем информация страдала некоторой... гм.. недостоверность. Нет, дракон, действительно, знал многое, и от него ничего не скрывали. Он с одинаковым простодушием мог выдать как государственную тайну, так и информацию о том, что Его Величество вчера ел на завтрак. Вот только не стоило забывать о его детском разуме, который воспринимал и интерпретировал некоторые события настолько замысловатым образом, что я просто терялась.

Простой пример: попытка разузнать, какие обязанности при дворе исполняет Ингельд. На что мне простодушно и совершенно искренне было заявлено, что "третий советник говорит всем гадости". На мой ошарашенный вопрос "Всем?" было отвечено, что да, всем. Даже королю, более того, королю Ингельд говорит гадостей больше всех, ибо таковы его обязанности.

Я села на хвост и озадачено почесала между рожек, пытаясь стимулировать мыслительный процесс. То ли здешний король страдает легкой формой мазохизма, то ли я чего-то очень сильно не понимаю. Надеюсь, все же второе, потому что первый вариант выглядит несколько удручающе. Если тут король такой... странный, то каков же мой "хозяин", если согласился на эту работу?

Бросив взгляд на Ингельда, который, не стесняясь присутствия короля, в очередной раз "сказал гадость" одному из своих коллег, и, обреченно вздохнув, принялась выяснять у Тиля подробности. Этот трудоемкий процесс чем дальше, тем больше вызывал у меня ощущение легкой сумасшедшинки. Я поняла, что помимо детского разума драконы обладают некой не вполне понятной для человека логикой и мир вокруг воспринимают немного иначе. В рассказе дракона о людях упор всегда делался на запахи и звуки, а не на слова и поступки. В каком-то смысле я могу понять, как от человека может пахнуть обидой или радостью, уже успела убедиться, каким хорошим обонянием обладают драконы, да и читала где-то, что при смене эмоций у человека меняется и запах. Однако одно дело знать и совсем другое различать эти эмоции по запаху и уверенно в них ориентироваться. Тиль различал и ориентировался, не задумываясь, более того, эти запахи для него были намного понятней мимики или поступков людей. Подозреваю, в мимике он как раз не разбирался совсем.

Но, в общем, если немного приспособиться и вникнуть в его логику, Тиля вполне можно научиться понимать. Так что день, несомненно, прошел не бесполезно. Тем более, что спустя некоторое время после того, как мы пришли во дворец, Ингельд с королем и другими своими коллегами ушел на какое-то совещание, продлившееся не один час, и, что интересно, нас с Тилем туда не пустили, как и Бьёрна, что, кстати, менее удивительно, нечего телохранителю знать о государственных делах. Но вот то, что не пустили нас, это в каком-то смысле показательно, я ведь уже успела увериться, что фамильярам в этом мире можно все. Как выяснилось, некоторые ограничения все же имеются.

Как ни странно, но этот незначительный факт вызвал у меня скорее облегчение, чем разочарование. Это было более объяснимо и понятно, чем вседозволенность на грани поклонения. А то я постепенно начала ощущать себя чем-то вроде священной кошки.

В целом, день прошел не бесполезно, в итоге я узнала о здешней обстановке достаточно много. Слегка разобралась, кто есть кто и почему. В частности, узнала, что друг, приходивший к Ингельду, никто иной, как Асмунд граф Лайр, грозный глава тайной стражи. Название организации несколько даже поэтичное, но, по всей видимости, это самые обыкновенные спецслужбы. А с виду этот блондин такой простодушный гуляка, трудно даже подумать, что он начальник такой непростой организации. Впрочем, с Ингельдом почти та же история. Помучив Тиля расспросами, я все-таки уразумела, что работа моего "хозяина" все же не говорить людям гадости. Скорее, он тут работает кем-то вроде королевской совести, ну и остальных вниманием не обделяет. Причем должность эту ввел даже не нынешний король, а его прадед, отличавшийся чрезмерной вспыльчивостью и привычкой решать некоторые государственные вопросы импульсивно и не всегда обдуманно. Человеком он был умным и о своих недостатках знал, потому-то и ввел должность третьего советника, который и должен был напоминать Его Величеству в нужный момент, что тот крупно не прав и поступает, как круглый дурак. Поскольку должность была опасная — вспыльчивый король и советника мог запросто отправить на плаху за не вовремя сказанное слово — родился закон, по которому третьего советника нельзя казнить даже по приказу короля в течение десяти дней после этого самого приказа. А советник за эти десять дней имеет право любым способом оправдаться перед королем или же доказать тому, что тот опять-таки неправ и, вообще, самодур. С предком нынешнего короля такой фокус проходил не единожды, и его советник, тот первый, на этой непростой должности дожил до девяноста лет и благополучно умер от старости в своей постели.

Хорошо, что Тиль знает историю, потому что эта история вышла довольно интересной. Но, возвращаясь к Ингельду, меньше всего я могла представить этого человека на подобной должности. Третий советник традиционно должен быть человеком чести, честным и неподкупным, с безупречной репутацией. Во всяком случае, Тиль именно так и сказал, явно что-то цитируя. Нет, ничего не хочу сказать против Ингельда, я его еще слишком мало знаю. Но что-то мне подсказывает, что человек с подобными характеристиками, узнав о наложенном на него проклятии, должен бы сообщить об этом королю или, хотя бы, своему другу начальнику тайной стражи, чтобы тот начал официальное расследование. А вовсе не тайком покупать у браконьеров фамильяра, явно, рискуя своей теоретически безупречной репутацией и не только ей, если это незаконно. А это таки очень даже незаконно, судя по реакции Тиля на совершенно невинный вопрос. Он аж на месте подпрыгивал от избытка эмоций, рассказывая, какие нехорошие люди эти браконьеры.

В общем, либо я в здешней жизни опять чего-то основательно не понимаю, либо Ингельд, как и его друг, хороший актер. А вообще, тот еще интриган. И это, пожалуй, хорошо, не верю идеалистам, они опасны для всех, кто оказывается рядом.

Надо все как следует обдумать, проанализировать и решить, какие вопросы в дальнейшем задавать Тилю. Да и с другими драконами, пожалуй, все же стоит познакомиться, хоть я рядом с ними и чувствую себя единственным взрослым в детском саду, однако они, находясь рядом со своими хозяевами, очень многое слышат и видят. Информация в любом мире — сильное оружие.

Иной раз советника немало удивляло, как настроение Его Величества зависит от его дракона. Король обожал драконов какой-то просто фантастической любовью, а к своему Тилю относился, пожалуй, как к родному сыну. Обе юные принцессы и то видели от отца меньше любви и заботы.

Об этой его страсти к драконам знали все, и послы соседних государств, желая задобрить короля, дарили дорогие подарки не ему, а Тилю. Мало того, если дракону подарок чем-то не приглянется, неудачливый посол вполне мог остаться без королевских милостей. Самые сообразительные старались выбирать подарки не дорогие и изысканные, а именно такие, что могут понравиться дракону.

Ингельд, как и все окружающие, был прекрасно осведомлен об этой слабости короля, однако одергивать Кэт, когда та отказывалась играть с Тилем, не стал. Это выглядело бы как неприкрытое подхалимство, а Его Величество подобные вещи замечал быстро и безошибочно. Лучше было оставить все, как есть, тем более Кэт оказалась драконочкой сообразительной (в чем Регди уже почти и не сомневался), и после совещания обнаружилось, что она уже вполне успешно общалась с Тилем. Его Величество, понаблюдав эту идиллическую картину, заметно подобрел, изволил даже дать несколько советов по воспитанию драконов. Несомненно, полезных советов, что тут говорит, но Ингельда сильно позабавило настроение короля. Очевидно, тот давно не относился к третьему советнику столь благосклонно. Регди на королевские милости не рассчитывал, ненадежная это вещь — королевское настроение.

В целом же прошедший день советника вполне удовлетворил, осталось лишь достойно его завершить. В постели Хильды, желательно. Однако достаточно веского повода отослать на время охранника и Кэт он так и не изобрел. Если Кэт достаточно просто оставить дома, что вовсе, вовсе не гарантировало ее безопасности, то у телохранителя строгий приказ: ни на шаг не отходить от подопечного. Естественно, Бьёрн вполне способен держать язык за зубами, другого бы Асмунд к нему и не приставил, да и сам граф Лайр был прекрасно осведомлен о личной жизни друга. Однако существовали вещи, которые Ингельд предпочитал делать без посторонних глаз. Такие, как посещение любовницы.

Хильда терпеть не могла посторонних в своем доме, равно как и встречаться с Ингельдом на его территории. Эта женщина любила чувствовать себя хозяйкой положения, хотя бы в мелочах. Регди ей это позволял, в конце концов, кому нужны конфликты по пустякам? Оба они прекрасно отдавали себе отчет в том, кто в действительности хозяин положения.

Регди послал доверенного слугу предупредить женщину о своем визите, давая ей время подготовиться к встрече. Женщинам для этого нужно много времени. Ингельд не всегда заранее предупреждал любовницу о своем приезде. Но в данном случае этого требовала ситуация, как и достойного подарка. Пришлось послать и за ювелиром.

Хильда умела быть эффектной, Советник с нескрываемым удовольствием окинул взглядом великолепную фигуру неторопливо спускающейся по лестнице женщины. Поднятые вверх, в нарочито небрежную прическу, светлые волосы открывали взгляду длинную шею и линию ключиц.

-Ты сегодня великолепна, — не дежурный комплемент, истинная правда. И советника несколько не смутило, насколько собственнические нотки прозвучали в этой простой фразе.

Женщина удовлетворенно улыбнулась, плавно спускаясь вниз. Извечная игра: заставить мужчину гордиться тем, что он обладает такой женщиной.

-Вы сегодня с компанией, мой господин, — Хильда одарила телохранителя чуть задумчивой улыбкой. Голос у нее был под стать внешности: глубокий, грудной.

Советник прекрасно понимал, почему немолодой уже банкир некогда женился на дочери мелкого купца. Хильда умела себя показать.

Бьёрн коротко поклонился

-Сударыня, — после чего продолжил успешно изображать из себя статую. Из-за его ног высунулась любопытная мордашка Кэт, весьма выразительно окинула женщину оценивающим взглядом, встретив в ответ такой же.

Дамы отнеслись друг к другу настороженно.

Ночь. Полумрак спальни, тихое потрескивание догорающих свечей...

Ингельд решал вопрос почти вселенской сложности: закурить или нет? С одной стороны, процесс набивания трубки, вдумчивый и неторопливый, требует некоторых усилий. Лень. Да и курить в постели трубку не совсем удобно, значит, придется вставать. Опять же лень. С другой стороны — курить хочется.

-Дорогой, ты давно меня не навещал, — заметила Хильда с легкой укоризной.

Советник мысленно вздохнул: трубка подождет.

-Было много дел.

Хильда промолчала. Вот за что советник уважал эту женщину, так это за отсутствие истерик и обвинительных криков о том, что он нашел себе другую. Все, что она думала по поводу долгих отлучек, Хильда благоразумно держала при себе. Хотя Ингельд даже не сомневался, что одна из служанок в его доме поставляет любовнице подробные сведения о его личной жизни. Впрочем, служанка более чем вероятно работала и на кого-то еще, потому Регди периодически аккуратно сливал через нее дезинформацию. Асмунд по его просьбе уже некоторое время пытался проверить, на кого еще, кроме Хильды, работает эта предприимчивая девушка. Поскольку кое-какая информация, ушедшая через служанку, всплыла в другом месте, а в то, что утечка произошла через Хильду, Ингельд не верил. Не потому, что доверял ей (он даже Асмунду до конца не доверял), но потому, что Хильду неоднократно и тщательно проверяли, к тому же, как умная женщина, она прекрасно понимает, что предавать его крайне опасно и невыгодно.

Хотя она могла бы. При других обстоятельствах и за достойную цену. Да, могла бы, в этом советник нисколько не сомневался.

-О чем задумался, дорогой? — в голосе женщины появились обиженные нотки.

-О работе, — ответил советник и, не желая отвечать на дальнейшие вопросы, поцеловал. Напомнил себе, что находится в постели с красивой женщиной, которую, к тому же, не видел довольно продолжительное время, о делах подумать можно будет и позже. Гораздо позже.

...Хильда любила поговорить в постели. Неважно, о чем, но она знала, что может интересовать любовника. Слухи, сплетни, нередко малоизвестные факты о жизни первых людей королевства. Владелица крупнейшей банковской сети королевства, она содержала очень неплохую информационную службу, чем советник без зазрения совести и пользовался. Ингельда лишь удивляло, как эта женщина в их постельных разговорах ухитрялась не коснуться своих коммерческих тайн. Во всяком случае, Хильда умело избегала тем, связанных со своими клиентами и банком. Потому несколько удивился, когда она затронула эту тему в разговоре:

-Сигвальд Грайн внезапно расплатился со всеми своими долгами и погасил задолженность по кредиту, — поймав удивленный взгляд Ингельда, Хильда улыбнулась. — Это не тайна, половина сотрудников банка видела, как он принес деньги (довольно глупо, с такой крупной суммой ему следовало вызвать банковскую карету, а не ходить с ней по улице), к тому же Грайн явился с одним из своих кредиторов. Кто-нибудь обязательно проболтается. Однако я надеюсь на твою порядочность...

Ингельд кивнул, давая понять, что распространяться об услышанном в этой спальне в ближайшее время не намерен.

-Откуда у Грайна такие деньги?

-Я тоже об этом подумала, все же неблагонадежный клиент, кредит он пока еще не погасил... — Хильда неопределенно повела обнаженным плечиком, несколько отвлекая советника от разговора. — И я помню, ты им интересовался.

-И?

-Сигвальд получил наследство.

-Вот как? Граф Грайн умер? — Эта новость советника неприятно удивила.

-Официально об этом еще не объявлено, о том, что граф скончался, знают лишь близкие родственники, и не будет объявлено до тех пор, пока Сигмунд не вступит в права наследования. Но один из особняков семьи он решил продать, очевидно, те деньги, которыми он расплатился с долгами — задаток.

Ингельд все-таки встал с постели и, найдя свой камзол, достал трубку и кисет.

-Отчего граф умер, известно?

-Он был уже стариком... — Хильда пожала плечами и недовольно посмотрела на трубку.

Старик... советник выпустил в потолок струйку дыма. Еще в те времена, когда Ингельд познакомился с графом Грайном, тот уже был стар. Крепкий, желчный и чрезвычайно умный старик, он держал в железном кулаке и сына-игрока, и всю свою челядь. Именно граф когда-то объяснил самоуверенным юнцам, что, помимо удовлетворения собственного любопытства, на чужих секретах можно еще и заработать. И что пытаться совать свой нос в секреты старого интригана, по меньшей мере, самонадеянно, а шантаж тоже своего рода искусство. Ингельд считал старого графа своим учителем, как, впрочем, и Асмунд. Грайн сыграл в их жизни очень важную роль. И едва не поплатился за это. Тот неприятный скандал, когда одному из троих друзей пришлось срочно покидать страну, едва не стоил графу очень дорого, но и после этого он не отказался поддерживать связь с Ингельдом и Асмундом. Хотя, по мнению советника, имел полное моральное право полностью отказаться от любого общения.

Графу пришлось удалиться в свое поместье подальше от столицы и вести очень благопристойный образ жизни. Однако Ингельд с ним регулярно переписывался... И вот такие новости. Да, в таком преклонном возрасте это могло случиться в любой момент. Но. Но если бы не последние события. Возможно, смерть графа Грайна всего лишь совпадение, однако его сын спешно продает поместье...

-Какое поместье продает Сигмунд? — уточнил Регди, почти зная ответ.

-То, что в пригороде столицы.

Ингельд медленно прикрыл глаза, выпуская через ноздри струйку дыма.

Тайник.

Ночевать у Хильды он в этот раз не остался.

А ранним утром, едва начало светать, к нему в дом ввалился радостный и чем-то до крайности возбужденный Асмунд. Небрежно представил свою спутницу, оказавшуюся второй телохранительницей. Ингельд девушкой не заинтересовался, гораздо больше его интересовал друг, на лице которого был написан просто лихорадочный азарт.

-Ты пьян с утра?

-Нисколько! — небрежно отмахнулся Лайр. — Дружище, ты не поверишь, сегодня ночью меня пытались убить!

-Граф Грайн умер, — словно бы невпопад отозвался Регди задумчиво. — И Сигмунд продает поместье.

Глава 9

Дамочка эта, любовница Ингельда, мне категорически не понравилась. Терпеть таких не могу: холенная блондинка с грудью а-ля Памела Андерсон. Интересно, в этом мире магический силикон не практикуют? И ведь блондинка-блондинкой, а по глазам видно — не дура. Особенно мне не понравилось, как она на Ингельда смотрит. Ревную, что ли? Вот глупость-то! Ну, в самом деле, какое мне дело до его любовницы, взрослый мужчина, имеет право. Сейчас я дракон размером с кошку, а он мой хозяин. Да и был бы он человеком... если уж на то пошло, то Бъёрн мне гораздо симпатичней. Если о подобных вещах в данной ситуации уместно говорить. Мне сейчас положено заглядываться на мужественных рогатых драконов. Или по малолетству пока еще вообще не положено? Как вспомню Тиля, так и вовсе не хочется. Будем считать, что мне еще по возрасту не положено.

Интересно, что любовнице Ингельда я тоже не слишком понравилась. Не знаю уж, каким местом, но, кажется, она почуяла во мне соперницу. Во всяком случае, на его внимание и свободное время я имела прав гораздо больше. В этот раз она считала себя победительницей, до утра внимание Ингельда принадлежало лишь ей. Нас же с телохранителем отправили в гостевую комнату. Хорошо хоть покормить не забыли.

Впрочем, это я уже наговариваю. Если хозяйка этого дома мне не нравится, это вовсе не значит, что она последняя стерва.

А вообще я сегодня впервые задумалась над тем, что Ингельд для меня не просто посторонний человек. Не знаю, что нас на самом деле объединяет, та ли самая пресловутая магия, в которую я пока и верю-то с трудом, но к этому человеку я чувствую некоторую привязанность. Ну, вот, казалось бы, кто он для меня? Человек, который считает себя хозяином и который, кстати, купил меня насквозь незаконным способом. Практически незнакомый, с которым я общалась всего-то пару раз, да и не назвала бы это общение полноценным. Тем не менее, сейчас я поняла, что нас с ним что-то крепко связывает. Это странное ощущение, которому должны быть объективные причины, а не какая-то метафизическая связь. В любом случае, я буду защищать его интересы, как свои. Что для меня не характерно вообще-то, я эгоистка и забочусь только об интересах тех, кто мне по-настоящему дорог. Даже оправдываться не буду, что в нашем мире сейчас почти все такие, выживают, как могут. По-моему, тут все дело лишь в характере, а не в окружающем мире. Эгоизм только одна из его черт.

Что-то мои размышления стали похожи на пустое псевдофилософствование. Это от скуки.

Мне и впрямь скучно. Ингельд, нехороший человек, приятно время проводит, а мы тут с Бьёрном вынуждены скучать. Хотя рыжий, как мне думается, скучать не способен в принципе. Вот выдержка у человека, лежит на широком диване лениво книжку листает. А я прямо завидую, сама бы что-нибудь почитала, да не могу. Напрячь, что ли, Бьёрна, чтобы мне вслух почитал? Хоть голос послушаю. Рыжий возражать не стал, внял моим умоляющим гримасам и начал читать. Ой, лучше бы он этого не делал, книга оказалась каким-то нудным любовным романом, да еще и написанным довольно архаичным языком. Ужасно! В конечном итоге Бъёрн просто уснул, а я, поскучав еще некоторое время и дождавшись спокойного ровного дыхания рыжего, осторожно потрогала дверь. Естественно, никто нас не запирал.

Дверь даже не скрипнула отлично смазанными петлями, позволяя протиснуться в узкую щелку.

Наверное, бродить по чужому дому ночью и без разрешения хозяев не слишком хорошо. Но совесть меня нисколько не мучила. Хозяйка этого дома мне активно не нравится, потому прогулку по дому можно считать легкой диверсией в том случае, если я таки ухитрюсь что-нибудь случайно натворить. А если серьезно, то не думаю, что об этом кто-нибудь узнает.

Было тихо, почти так же, как в доме Ингельда в ту первую ночь. Почти, потому что из комнат второго этажа доносились приглушенные звуки, говорящие о том, что хозяйка и ее гость спать пока не собираются. Все-таки хороший у драконов слух, однако. Стены тут отнюдь не картонные, как мне думается, халтурить на строительстве в этом мире еще не научились, тем не менее, мне кое-что слышно. И завидно, между прочим, у людей тут личная жизнь вовсю, а у меня хвост, чешуя и сплошное огорчение.

Тихо прикрыв дверь комнаты лапой, я осмотрела длинный коридор и принюхалась. Тут же волна разнообразных запахов ворвалась в нос, словно резко став сильней и четче. В мозгу сами собой выстраивались образы, соответствующие этим запахам. Так, вот тут, по соседству, гостевые комнаты — пахнет жилым помещением, но не так, если комнатами пользуются постоянно. Это мне неинтересно. Вот в ту сторону, вниз по лестнице и налево, точно, кухня. Слабый аромат съестного тонкой струйкой доносился именно оттуда. В ту сторону — хозяйские покои, это мне тоже не слишком интересно.

Дом оказался довольно большим, по первым впечатлениям раза этак в два побольше, чем у Ингельда. Мне смутно казалось, что должно быть наоборот. Все же социальное положение повыше: советник короля и, наверняка, аристократ. Размер дома и его богатое убранство, это ведь тоже показатель престижа, соответственно и дом у Ингельда должен быть богаче и больше, ему по должности положено свою значимость демонстрировать. Хотя мне-то какое дело, по большому счету?

В какой-то момент я поймала себя на том, что крадусь по коридору на цыпочках, выгнув спину дугой и напряженно задрав крылья и хвост. Когти бесшумно вязли в толстых коврах, не издавая ни звука. Я тихо фыркнула, остановилась, складывая крылья и опуская хвост. Чувствую себя то ли разведчиком, то ли уличной кошкой, забравшейся в чужой дом. Тоже мне, Штирлиц чешуйчатый.

По дому я бродила без всякой цели, но, очевидно, мой нос и мое любопытство лучше знали, что мне нужно, безошибочно выведя к открытом окну. С улицы привлекательно пахло свежим воздухом и незнакомыми ночными цветами. Я, как завороженная, взобралась на широкий подоконник и с трепетом выглянула наружу. По двору бегали два здоровущих черных пса, где-то дальше, невидимый с моего места, ходил охранник. Я слышала его шаги и тихое покашливание. Уже не в первый раз убеждаюсь, что в темноте вижу не намного хуже чем днем.

Нестерпимо захотелось расправить крылья и взмыть в небо. Только в этот момент осознала, насколько моему телу не хватает свободного полета. Можно сколько угодно летать по помещению, ловко лавируя между предметами мебели, но с небом это не сравнится никогда. Небо — это бесконечный простор и свобода, это ветер, держащий крылья. И сейчас мне безумно хотелось туда, ощутить все, чего мне так не хватало. Понимаю, что нельзя, понимаю, что может быть опасно, но сопротивляться этому желанию почти невозможно. Крылья нервно подрагивали, от возбуждения готовые в любой миг расправиться и подбросить меня в воздух. Я уже до половины свесилась из окна, цепляясь когтями за подоконник, чтобы не выпасть...

-И куда это ты собралась?

От неожиданности я присела и разжала пальцы. Тут же почувствовала, как меня крепко хватают за хвост и затягивают в дом, не давая выпасть из окна. Так я и повисла вниз головой, понуро свесив лапы и крылья. Впрочем, притвориться мертвой тушкой не удалось.

-Тебе же говорили, что нельзя на улицу одной.

Оборачивалась я с изрядной опаской, однако Бьёрн особо сердитым не выглядел и, кажется, ругать меня не собирался, уже легче.

Но летать-то как хочется!

Я сложила лапки в молитвенном жесте и сделала очень жалобные глаза. Не самое простое дело, скажу я вам, изображать такие пантомимы, вися вверх хвостом, как вяленая вобла. Телохранитель строго нахмурился, и я сделала глаза еще более жалобными, даже исхитрилась издать звук, похожий на писк голодного котенка.

-Нельзя, — строго заявил рыжий.

Вот зануда! Ну, чуть-чуть, хоть несколько минут, пусти, а? Я же с ума сойду, небо вот оно, рядом, но почти недоступно.

-Ладно, но только над домом и недолго, — для наглядности сопроводив свои слова понятным жестом, разрешил он неохотно. — И вернешься сразу, как позову.

Я с энтузиазмом закивала и мигом рванула в окно, стоило только Бьёрну разжал руку, чуть не встретилась с рамой, сделав в полете замысловатый кульбит. Быстрей отсюда, пока этот доблестный страж не передумал и не поймал меня за хвост снова.

Ночное небо. И почему его часто сравнивают с бархатом? По-моему, ночное небо похоже на темную глазурь, усыпанную сияющими искорками звезд. И запах... ночь пахнет совершенно по-особенному, даже в городе. Она пахнет ветром, свободой, предутренней росой, грозовыми тучами или ночными цветами. Ночь имеет много запахов.

Я носилась над домом на предельной скорости, так, что начало ломить крылья. Это было такое невыразимо великолепное ощущение, что хотелось смеяться и кувыркаться в воздухе. Этому желанию я тоже поддалась с легкостью, резвясь высоко над домом, иногда ныряя вниз, чтобы показаться на глаза пристально наблюдающему телохранителю. Не удержалась от маленького хулиганства. Псы по двору бегают такие важные, сытые, с лоснящейся шерстью. На бреющем полете прошлась когтями по хребту одного из псов, едва хвоста не лишилась (и дался всем мой хвост!), у собачки тоже отменная реакция.

Бьерн тут же высунулся в окно и сделал мне недвусмысленный жест рукой. Пришлось возвращаться.

И вдруг меня пронзила внезапная мысль, от которой я едва не сложила крылья на лету. До меня внезапно дошло, что Бьёрн со мной разговаривал! Он мне книгу читал, и я его понимала!

Вот почему тот роман показался таким странным, я же больше половины слов не поняла. Или понимала не вполне четко. Вот это новости! Это что же получается: я за несколько дней выучила незнакомый язык на самом примитивном уровне? Стихи, пожалуй, читать еще не смогу и, как выяснилось, самые простые литературные произведения пока еще не вполне воспринимаю. Однако короткие фразы телохранителя перевела свободно. Хотя...

В задумчивости я выровняла полет и аккуратно приземлилась на подоконник. Тут же была сграбастана в охапку. Ладно, пусть несет, а мне подумать надо и кое-что понять. Я действительно поняла несколько коротких фраз, сказанных Бьёрном? Пришлось вспомнить все, что он мне говорил, до мелочей, несколько раз прокрутить в голове. Ага, вот! Некоторые слова я все-таки не поняла, потому что просто не знала или не помнила, совершенно машинально додумала по контексту. Абсолютно не факт, что правильно додумала, но приблизительный смысл, думаю, верен. Выводы? Язык я еще не выучила, но учусь с невозможной скоростью. И мозг у меня работает, как неслабый компьютер. Чего не понимаю, это почему с такими возможностями драконы не смогли развиться до полноценной разумной расы? Очевидно, у драконов мозг устроен как-то по-особенному. Еще одна деталь, которую не мешало бы как-то выяснить. Правда, пока не совсем понятно, как...

Остаток ночи прошел вполне спокойно, поскольку я решила больше не искать себе приключений, а удовлетворенно уснула под боком у Бьёрна. Все больше замечаю за собой кошачьи повадки: использовать окружающих людей в качестве подушки и грелки, оказывается, очень удобно. И главное, тебя в любом случае не поймут неправильно.

Асмунд на сообщение о смерти графа мгновенно подобрался и стал серьезным. Это он умел отлично — на лету менять собственное настроение. Или, уж скорее, поведение, поскольку большей частью это было просто игрой на публику.

Телохранителей они временно отослали заниматься своими делами (Ингельд хотел оставить с ними и Кэт, но та намертво вцепилась в рукав, всем своим видом давая понять, что избавиться от нее можно только вместе с этой деталью одежды), и советник пригласил друга в свой кабинет. Ингельд весьма не любил пускать кого-то на личную территорию, коей считал и кабинет, даже если речь шла о лучшем друге. Потому в кабинете не было и лишнего кресла для посетителей, его пришлось принести из комнаты. Разговор предстоял серьезный, и Регди был уверен, что уж тут-то их никто не побеспокоит. Ради этого, пожалуй, стоит на время придушить собственную паранойю.

-Меня интересует только одно, — сказал советник, ссаживая Кэт на стол, — почему о смерти графа я узнал от постороннего человека, а не от тебя?

На это Асмунд лишь недовольно передернул плечами:

-И у меня бывают осечки. Можно подумать, ты не знаешь, как легко этот старый лис вычисляет моих людей в своем окружении. Лучшие мои люди продержались не больше недели. И на ком я теперь буду новичков экзаменовать?

Ингельд понимающе кивнул. Он тоже неоднократно пытался внедрить своих шпионов в окружение учителя. У него, конечно, были не столь обширные возможности, как у Асмунда, но нужные люди все же имелись. Что нисколько не мешало графу спустя какое-то время отправлять их обратно. Благо хоть живыми и здоровыми, разбрасываться такими специалистами было бы, по меньшей мере, расточительно. Граф же иногда снисходил до пояснений, на чем прокололся очередной невезучий шпион. Бесспорно этот старый интриган был в какой-то мере почти гением. Ученикам так и не удалось его превзойти.

-Тем не менее, присматривать со стороны твои люди могли бы, — счел нужным заметить советник.

-Разумеется, как и твои, очевидно, — пожал плечами Асмунд. — Как видишь, этого оказалось недостаточно. Думаю, смерть графа старались тщательно скрыть. Все-таки очень уж "вовремя" он умер.

-Полагаешь, его смерть связана с остальными покушениями? — спросил советник. Пожалуй, лишь для очистки совести спросил, сам он в этом не сомневался.

-Если бы не покушения на меня и тебя, я бы допустил, что граф умер от старости. Или, что более вероятно, его убил сын, желая получить наследство и расплатиться с долгами. А сейчас... у меня возникло странное предположение, что покушения на нас и смерть графа не связаны с остальными убийствами.

Советник молча посмотрел на друга, предлагая объясниться.

-Можешь считать это моей интуицией, поскольку пока доказательств никаких, но вот мнится мне, что кто-то решил использовать эти убийства, чтобы под шумок избавиться от нас.

-Сомнительно, — Ингельд недоверчиво покачал головой. — Ведь для этого нужно заранее знать о готовящихся покушениях. В случае со мной еще и договориться с магом, что накладывал проклятия, чтобы он "обслужил" еще одного "клиента". Нет, это нецелесообразно, да и рискованно слишком.

-Знаю, и, тем не менее, — не стал спорить Асмунд. — Хотя есть еще вариант, что кто-то из исполнителей, кроме основной цели, решил поквитаться с личными врагами. В любом случае следует забрать документы из тайника, раз уж граф умер, до того, как это сделает кто-то другой.

-И желательно побыстрей, Сигвальд продает поместье.

-Еще не продал? Перекупить, считаешь, не получится?

-Сомневаюсь, у Сигвальда плохая репутация, он получил крупный задаток, а такие деньги под честное слово не дают, особенно подобным ненадежным личностям. Скорее всего, он уже подписал договор. Можно, конечно, попробовать перекупить и заплатить неустойку, но... у меня тут возникла одна интересная мысль...

-Не вмешиваться и посмотреть, не сунется ли кто-нибудь к тайнику? — продолжил его мысль Асмунд.

-Именно, — кивнул советник. — И проследить, кому этот некто передаст то, что достанет из тайника.

Конечно, попытаться проследить, интересуется ли кто-то тайником, было бы не лишним, однако оставлять спрятанные там документы на прежнем месте Ингельду категорически не хотелось. Попади они в чужие руки даже случайно... информация, могла стоить ему и Асмунду головы. Это в лучшем случае. В самом деле, быстрая смерть на плахе гораздо предпочтительней пыточных подвалов Тайной стражи и безвестной могилки в тех же подвалах. Ингельд имел некоторое представление о том, какие специалисты работают на Асмунда. Впрочем, граф Лайр тоже вряд ли имел желание попасть в руки своим палачам.

Советник вынул из камзола трубку с кисетом, неторопливо набил ее и с удовольствием раскурил. Асмунд мелкими глотками потягивал вино из бокала, не желая напиваться с утра. Обычно же вино он потреблял кувшинами.

Несмотря на все свои не совсем законные манипуляции, Ингельд считал себя патриотом и со шпионажем принципиально не связывался. Хватило одной глупой ошибки молодости. Насколько он знал, Асмунд был и вовсе патриотом воинствующим и шпионов тихо ненавидел, по той же причине. Их глупая самоуверенность чуть не погубила тогда всех, а Ас потерял очень дорогого для себя человека, впрочем, не только он (советник на миг прикрыл глаза, вызывая перед внутренним взором улыбчивое личико младшей сестры, за любовь которой боролись два его лучших друга), об ошибках прошлого они помнили хорошо. Особенно потому, что о них не давали забыть припрятанные графом Грайном материалы. Старый интриган не доверял своим ученикам ни на грош, хотя прекрасно понимал, что они не посмеют использовать подобный компромат против него, даже если он попадет к ним в руки. Самим дороже обойдется. Ингельд вообще предпочел бы уничтожить документы. А граф, напротив, словно насмехаясь, спрятал их в тайник, который никто не смог бы вскрыть, пока он жив. В их присутствии спрятал, так, чтобы они знали, где тайник, но не могли до него добраться. Ингельд иногда удивлялся, почему ни у одного из них так и не хватило смелости попытаться убить графа. Наверное, оттого, что оба все еще продолжали слепо верить, что старик переиграет их и тут. Хотя, стоит признаться... один раз советник все же пытался. Неудачно, как и следовало ожидать.

Выкрасть же документы было почти невозможно. Родовая магия — штука сложная, как и обычная, она привязана к месту силы, но подчиняется не магу, этим местом владеющему, а хозяину самого места.

-У тебя на примете нет мага, которым не жалко пожертвовать? — почти зная ответ, спросил советник.

Граф оторвал рассеянный взгляд от книжных полок и крайне неодобрительно посмотрел на друга.

Разумеется, глупый вопрос. Умелый маг, да еще и способный подчинить себе чужое место силы — это не вор-домушник какой-нибудь. Всегда на виду, ибо сложно оставаться безвестным, когда на всю столицу таких меньше десятка. Весьма уважаемые и очень занятые люди. Слабых магов, естественно, в разы больше, да только на многое ли они без мест силы годны? Фокусами баловаться да проклятиями, уж там-то заемной силы вдосталь. Зато и исчезновения подобных личностей никто не заметит.

-А баронесса, что ты привел? — на всякий случай уточнил советник.

-Чистый боевик, да и специфика не та, — тут же убил последнюю надежду граф. — К тому же неразумно использовать столь редкого специалиста для разовой операции. Я слишком много сил потратил, чтобы ее заполучить.

-Жаль...

-А мне, поверишь ли, ничуть, особенно, когда представляю, каким образом мы устраняли бы боевого мага после этой операции.

Регди на это заявление лишь неопределенно хмыкнул. Проблема заключалась в том, что тайник со смертью графа стал ненамного доступней. Открыть тайник может лишь официальный владелец поместья, чье право на собственность будут подтверждены бывшим владельцем (в данном случае — наследником, который о тайнике и понятия не имеет), либо же, если подтвердить некому, пришлось бы устраивать довольно сложный ритуал, который не гарантировал стопроцентного успеха. Для любого другого человека тайник оставался невидимым.

Хм... человека...

Ингельд задумчиво посмотрел на Кэт, ощущая, как на краю сознания забрезжила пока еще смутная идея. Дракона, заскучав, умыкнула с полки книгу и сейчас, распластавшись на столе и свесив набок длинный язык, с любопытством листала страницы, рассматривая гравюры.

Он слегка почесал ее под крылышком, так и этак прокручивая в голове постепенно оформляющуюся мысль. Тайник скрыт только от людей, никому не пришло бы в голову сделать магический тайник от драконов. У тех особые отношения с местами силы, за что их часто недолюбливают маги. Безусловно, нашлись те ловкачи, которые додумались использовать фамильяров для вскрытия магических сейфов и тайников. Посему против драконов используют замысловатые кодовые замки. Фамильяры существа сообразительные, с почти идеальной памятью и хорошо обучающиеся, вот только научиться они способны далеко не всему. С логическим мышлением у драконов имелись большие сложности.

Советник попытался припомнить, действительно ли он вчера видел, как Кэт играла с Бьёрном в логические игры, или же ему показалось? Впрочем, это легко проверить. Он зашарил в ящике стола в поисках чего-нибудь походящего, естественно, не нашел, поскольку подобных вещей в его столе никогда не водилось. Пришлось вызвать прислугу и озадачить срочной доставкой счетных палочек.

Асмунд посмотрел на друга крайне подозрительно.

-Я ни в коей мере не хочу мешать твоим, без сомнения, важным размышлениям, — заметил он с большим ехидством, — но, давай, мы прежде все-таки поговорим о делах?

-Разумеется, однако я сейчас думаю над тем, что может очень помочь в нашем деле, так что, будь так любезен, помолчи.

К счастью, ждать долго не пришлось. Озадаченной странным приказом хозяина прислуге повезло: дочка эконома обучалась счету, и у нее имелись искомые предметы. Уже несколько минут спустя советник приступил к задуманному эксперименту. А все было просто — в детстве Ингельду нравилось решать логические головоломки на сообразительность, да и повзрослев, он не отказывал себе в этом удовольствии. Некоторые из этих задачек выглядели, как выложенные из счетных палочек либо других похожих предметов геометрические фигуры, в которых надо правильным образом переместить несколько элементов, чтобы решить поставленную задачу. Такие маленькие головоломки всегда успокаивали нервы и настраивали его на благодушный лад.

Советник выбрал одну из самых простых: три квадрата из двенадцати палочек, выложенных в шахматном порядке (один сверху, два снизу по бокам), каждый соприкасается только одним углом с соседним.

-Что это ты задумал? — удивился Асмунд, наблюдая за его действиями. — Друг мой, тебя, никак, одолело раннее старческое слабоумие, раз ты взялся за детские игры?

-Не мешай, будь любезен, я всего лишь хочу кое-что проверить. Кэт, подойди.

Дракона подобралась ближе, с любопытством разглядывая выложенную на столе фигуру.

-Смотри: надо переложить три палочки так, чтобы получилось четыре квадрата.

Дракона свесила на бок длинный язык и глупо похлопала круглыми глазами.

-Похоже, ты слишком многого хочешь от своего фамильяра, — хохотнул Асмунд.

-Я бы с тобой согласился, если бы не знал точно, что это хитрое создание соображает не намного хуже нас с тобой, — усмехнулся советник, — как бы она ни притворялась. Кэт?

Дракона выразительно насупилась, на некоторое время замерла над фигурой, затем уверенно переместила палочки на нужное место.

-Понял? — спросил Ингельд у друга.

-Ну-ка, еще раз! — потребовал тот. — Что-нибудь посложней.

Было еще, потом еще и еще раз. Регди помнил множество разных головоломок, и некоторые из них требовали времени и значительного напряжения разума. В какой-то момент даже Асмунд увлекся одной из задач. Ее никак не удавалось решить, и граф вместе с драконой увлечено перебирал варианты, перекладывая палочки с места на место. Эти двое ухитрялись даже спорить, впрочем, Кэт могла это делать лишь жестами, зато очень выразительно. Сложно не понять, что о твоих умственных способностях думает оппонент, если тот крутит пальцем у виска или выразительно стучит по твоему лбу чешуйчатым кулачком.

-Ну, и кто из нас впал в детство? — поинтересовался советник, устав дожидаться, когда эти двое угомонятся. — Ас, твоя увлеченность меня умиляет. С каких это пор ты стал так серьезно относиться к детским забавами?

-Гм, — грозный глава тайной стражи смущенно кашлянул. — Интересная оказалась задачка. Сам не ожидал.

-Я тебе задачник подарю, — совершенно серьезно пообещал советник другу.

-Буду благодарен, недурная разминка для ума. Ладно, к делу, ты прав, она действительно сможет открыть тайник.

Оба одновременно посмотрели на подобравшуюся, как для прыжка, Кэт. Та попятилась и интенсивно замотала головой из стороны в сторону.

-Что-то она у тебя подозрительно умная, — прокомментировал Асмунд эту пантомиму. — Не бойся, мы тебя прикроем. Но тайник вскрывать тебе все равно придется. — Граф озадаченно полюбовался на чешуйчатый кулачок, скрученный в замысловатую конструкцию. — И что бы это значило?

-Понятия не имею, — советник пожал плечами, созерцая незнакомый жест. — Но думается мне, тебе только что некультурно объяснили что ты неправ.

Асмунд рассмеялся.

-И все-таки она у тебя слишком умная для фамильяра!

Глава 10.

Так и знала, что не смогу долго притворяться, актриса из меня, что не говорите, отвратительная. Все намерения вести себя незаметно и не слишком выделяться пропали напрасно. Чего доброго, скоро Ингельд начнет задаваться вопросом: а откуда я, такая вся умная, взялась? С другой стороны, вопросы — вопросами, но ответы на них вряд ли удастся получить. Даже мне, поскольку я их тоже не знаю.

Пока же меня ни о чем не спрашивают, зато эти два авантюриста пытаются уговорить ограбить чей-то сейф. То есть тайник, конечно, но по мне, сейф от тайника отличается лишь тем, что о последнем не должен никто знать. Я только одного понять не могу: зачем, ну, зачем начальнику тайной стражи и советнику короля заниматься воровством? Что такого важного в этом тайнике, принадлежавшем какому-то старому графу? И почему приятель Ингельда не не хочет использовать служебное положение, чтобы достать это важное? Предположим, украсть действительно непросто, но такая серьезная организация, как тайная стража, наверняка, может пойти и официальными путями.

В любом случае, уговариваться на эту авантюру я категорически отказывалась. Не желаю заниматься такими опасными вещами, понятия не имея, как это делается. Странно, но тот факт, что это вообще-то еще и незаконно, меня волновал крайне мало. Уж, во всяком случае, значительно меньше, чем то, что мне просто не нравится авантюра, в которую меня хотят втянуть. И ведь втянут же, как бы я ни сопротивлялась. Потому что, если хорошо подумать, то деваться мне, по большому счету, некуда. Но упиралась все равно до последнего, пусть поуговаривают. Должна ж я хоть моральное удовлетворение получить от процесса, прежде чем рискну своим маленьким драконьим тельцем? В конце концов, это было очень забавно наблюдать, как глупо выглядят двое взрослых мужчин, пытающиеся уговорить малолетнего дракона на совершение несомненного преступления. Потому как и ребенку понятно, что взлом чужого тайника и есть преступление. Очень огорчало, что эти двое остолопов совершенно не понимали скрученной у них под носом фиги, оказывается, подобный жест в этом мире не в ходу. Здорово хотелось проверить, поймут ли они более неприличный жест, все-таки штука почти универсальная, даже если в жизни не видел, интуитивно догадаешься, но изображать этакое я не решилась. Понять, может, и поймут, а вот как отреагируют, совершенно неясно.

Но в конечном итоге мне все-таки пришлось уступить. А что было делать? Надо, так надо.

После моего согласия эти два авантюриста довольно переглянулись, приказали слугам принести завтрак и принялись за инструктаж. Мне в подробностях объяснили, где может находиться тайник, как до него добраться и какой замок там скорее всего установлен. Тайник, вопреки моим ожиданиям, покойный хозяин поместья устроил не в своем кабинете и не в спальне. Наверное, я узко мыслю, но почему-то казалось, что именно в таких местах обычно и устраивают тайники. У покойного графа фантазия, очевидно, оказалась побогаче моей, а может быть, местная загадочная магия диктовала место для тайника, но лично у меня никогда в жизни не хватило бы сообразительности искать его в кладовой для прислуги. Весьма, мягко говоря, необычное место для тайника. Хотя, если абстрагироваться от шаблонов, то какая разница, где устраивать тайник, если он существует только для одного человека — хозяина поместья? Да хоть на самом видном месте его устраивай, увидеть сможет только дракон. А против драконов ставятся специальные кодовые замки-головоломки. Тоже штука странная. Понятно, что необходимость заставляет местных изобретать всякие сложности, драконы ведь существа сообразительные, научить их можно довольно многому, с такой-то памятью. Да, в этом я оказалась вовсе не уникальна. Но вот логика... как я уже заметила, с логикой драконы не то, чтобы не дружат, она у них, скорее, какая-то иная. Бывает детская логика? Вот уж чего не знаю.

Как я сама этот хитрый замок вскрывать буду, пока тоже не совсем понятно. Ибо как он может выглядеть, смутное представление составила со слов обоих мужчин. А как разгадывать возможную головоломку — это вопрос. Обычно ведь условия задачи, вроде "сделать это, чтобы получилось то-то" озвучивают вслух или пишут рядом. Иначе как узнать, что именно нужно делать? Плохо, что я пока по-местному не читаю. Пожалуй, можно было бы попробовать научиться, благо время еще есть. Вот только я язык еще не слишком хорошо знаю, получится ли тогда усвоить грамоту?

Впрочем, ладно, присмотрюсь на месте. Тем более что операцию назначили уже на сегодняшнюю ночь. Спешат. Меня даже любопытство заело: что же там такое, в этом тайнике? Мне вряд ли скажут.

Весь день меня старательно инструктировали. Ну, если честно, то только полдня. Потом я просто не выдержала, легла, где сидела, и демонстративно зажала лапами уши. На самом деле вместо ушей у меня всего лишь два маленьких отверстия, но их заткнуть даже проще. От меня, наконец, отстали. Временно, конечно, но хоть так. А то еще немного, и я нервничать начну, потому что, ну, совсем не хочу заниматься вскрытием чужих тайников, даже знать не хочу, как это делается на самом-то деле. Так, отставить панику, хватит дергаться попусту, пойду лучше познакомлюсь с новой телохранительницей. Хоть на настоящего мага посмотрю, если я правильно Асмунда поняла. А то столько слышала "магия, магия", но все равно до сих пор в нее не верю. Сказки какие-то. Ну, не могу я всерьез относиться к такой насквозь непонятной вещи, как магия.

Оба телохранителя сидели в гостиной и общались. Гм, точнее, девушка пыталась общаться, а Бьёрн отделывался короткими фразами, пытаясь подремать, сидя в кресле. Сразу видно опытного человека: вроде бы телохранителей отпустили отдыхать, то есть выделили комнаты, в которых они могли бы находиться, пока не понадобятся, но рыжий, с одной стороны, предпочел остаться поближе, а с другой — не собирался упускать возможность добрать то, что не доспал из-за меня ночью. Только ему явно не давали этого сделать.

Я тихонько протиснулась в приоткрытую дверь, с любопытством посмотрела на обоих. Ну и что в этой девушке такого магического? Совершенно обычная, очевидно, внешне маги от других людей не отличаются. А на запах? Драконы полагаются на обоняние гораздо чаще, чем на зрение.

Пытаюсь подобраться поближе, но девушка меня замечает. Наклоняется, протягивая вперед руку.

-Эй, малышка, иди сюда. Иди, не бойся.

Непроизвольно морщусь. Понимаю, что такое обращение оправдано, но, тем не менее, терпеть не могу, когда сюсюкают! Ладно, на первый раз простим, но надо будет дать понять, что такое обращение меня не устраивает. Прозвище, которое заменяет мне здесь имя, тоже не предел мечтаний, но это все же лучше, чем глупое "малышка".

Принюхиваюсь к протянутой руке, девушка терпеливо ждет. Что-то... а запах-то, кажется, знакомый! Пытаюсь припомнить, чем этот запах может быть знаком. Девушка не убирала руку, дожидаясь, пока я со всей тщательностью обнюхаю ее пальцы. Впервые драконья память подвела, вспомнить никак не удавалось. А ведь такой особенный запах: пряный, с чуть холодноватой ноткой, человеческой коже вовсе не свойственный. Может, это из моей прошлой жизни, потому и вспомнить не могу? Духи какие-нибудь экзотические? Нет, не помню!

Но вообще ничего особо впечатляющего я в девушке не обнаружила. Ну, не считая запаха, который действительно может оказаться всего лишь духами, хотя для нее он кажется каким-то особенно естественным. Но ничего такого магического в ней нет. Не там искала, наверное? Сплошное разочарование. Может, она хоть покажет что-нибудь этакое?

Я посмотрела на девушку этак прицельно, она на меня, скорее, растерянно. Словно тоже что-то пыталась припомнить. Что ж, разберемся со временем. Общаться нам, полагаю, еще долго.

Оставшаяся половина дня прошла не так насыщено. Я крутилась вокруг телохранителей, слушала их разговоры и пыталась угадать значение многих незнакомых слов. Зато как стемнело... зашла в кабинет Ингельда и не удержалась от глупого хихиканья. Два ниндзя. Оба одеты в черное с ног до головы, у Ингельда на поясе некая непонятная штуковина, подозреваю, незнакомое мне оружие, у Асмунда шпага. А меня, случаем, перекрасить не собираются для пущей конспирации?

Что-то я нервничаю, а когда нервничаю, шутки у меня глупые. Вот, честное слово, мне до сих пор не верится, что я на все это согласилась.

Не ожидала, что мы возьмем с собой телохранителей. Но взяли, правда, им не сказали, куда мы идем, а в конечном итоге вообще оставили дожидаться в карете. Хотя Бьёрн все же пытался возражать начальству. Кое, грозно нахмурив брови, велело исполнять приказ. Я даже порадовалась, что рыжему приказали остаться, помня утренний разговор Ингельда с его другом, я опасалась, что знающего лишнее телохранителя просто убьют. Чтобы не разболтал ненароком. А мне Бьёрн нравится, не хочу, чтобы его убили.

Девушка, в отличие от рыжего, помалкивала и в герои не рвалась. Я всегда была уверена, что женщины умнее мужиков. Надо бы все же постараться вспомнить, где мне мог встречаться ее запах. А то тревожно, словно это отчего-то важное.

Я заметила, что оставшийся в карете с напарницей Бьёрн тревожно теребит пирсинг на губе, провожая нас взглядом. Волнуется? А казалось, что его ничем пронять невозможно. Это даже приятно, кажется, у меня в этом мире появился первый настоящий друг.

От кареты до нужного особняка мы шли пешком около получаса. Меня Ингельд спрятал под широким плащом, который надежно скрывал его лицо и фигуру. Асмунд был одет точно так же. Особняк оказался довольно большим, окруженным ухоженным садом и несколькими хозяйственными постройками. Судя по запаху, это конюшня и псарня. Псиной, кстати, пахло сильно, песики по двору, могу поспорить, бегают.

-Свет, — лаконично заметил Асмунд, указывая на окно третьего этажа. Там в одном из окон действительно горел свет, это говорило о том, что в доме кто-то есть. Плохо, я-то наивно надеялась, что меня отправят грабить хотя бы пустой дом. Может, на другой раз отложат? Надежда в который раз не оправдалась.

-Здесь наверняка постоянно живет управляющий, присматривающий за домом в отсутствии хозяев, — предположил Ингельд. — Но что он делает в хозяйских покоях?

-Это несущественно, — ответил Асмунд. — Главное, чтобы его не понесло в служебные помещения для слуг.

-Ну, — Ингельд вынул меня из-под плаща, — вперед. Ищи открытое окно. Где нужная комната, помнишь? Первый этаж, третья дверь налево по коридору от кухни. Если дверь будет заперта, используй отмычку.

Я сосредоточено кивнула. Некая загадочная магическая отмычка уже висела у меня на шее на тонкой серебряной цепочке и выглядела, как самый обычный медальон. Доверия эта штука не вызывала, поскольку я вообще слабо представляла, как она должна действовать, к тому же Ингельд предупредил, чтобы я не трогала ее раньше времени, поскольку драконы очень часто разрушают магию, а значит, эта штучка может не сработать в нужный момент, если ее лишний раз теребить. Ну, все, хватит оттягивать. Пора.

Я взлетела повыше и для начала облетела по кругу дом и сад. Собаки действительно присутствовали, но как раз они меня волновали меньше всего: даже заметить не смогут, если буду аккуратна. Затем, снизившись, принялась искать открытое окно, которого, кстати, могло и не быть. Зачем проветривать дом, в котором почти никто не живет? Окно, однако, нашлось, чему я почти огорчилась.

Аккуратно протиснувшись сквозь широкие прутья кованой рамы, внимательно прислушиваюсь и принюхиваюсь. Дом пах запустеньем и самую малость — пылью, но присутствие человека все же чувствовалось. Так обычно пахнет в помещении, где регулярно бывают люди, но не живут постоянно. Ладно, меня это не касается.

Спрыгиваю на пол (хорошо, все же, что тут все полы в комнатах и коридорах предпочитают устилать пушистыми коврами) и на кончиках пальцев бегу по коридору. Нужно найти лестницу на первый этаж. Вот, кто бы мне объяснил, почему, когда я ночью бегала по дому Ингельда и его любовницы, то не нервничала так, как сейчас?

Звук захлопнувшейся двери, тихие шаги и покашливание, раздавшиеся, словно, над самым ухом, заставили меня сжаться в комок и метнуться в ближайший темный угол. Только потом сообразила, что местный сторож должен находиться на третьем этаже, а я — на втором. Чуткий драконий слух, конечно, имеет свои преимущества, но вот если слишком внимательно прислушиваться, можно и перепутать, с какого расстояния идет звук. Фух, а я уже и струхнуть успела. Ингельд со мной за это в жизни не расплатится!

Лестница нашлась быстро, вместо того, чтобы спускаться по ней, сиганула вниз, расправив крылья. Дальше и вовсе просто: кухня (по запаху), нужный коридор и отсчитать третью дверь. Та, вполне ожидаемо, оказалась заперта. Замок обычный, самый что ни на есть примитивный, но без подручных средств я бы его вряд ли взломала, просто потому, что не умею. С некоторым трепетом сняла с шеи медальон-отмычку и, повиснув на дверной ручке вниз головой, приложила его к замку. Едва слышный щелчок — и дверная ручка с тихим скрипом повернулась. Я кубарем скатилась вниз и, подобрав крылья, нырнула в образовавшуюся щель. Ну, вот, можно считать, первый этап закончен, теперь, собственно, осталось найти тот самый тайник.

Вот уж чего мне в голову не приходило, так это, что загадочный тайник придется откапывать из-под метел, ведер и прочего хозяйственного инвентаря. И это нужно делать очень осторожно, чтобы весь этот хлам не завалился, загрохотав так, что на улице слышно будет. Ну, почему у покойного графа мозги не работали чуть более стандартно. Или это специально, чтобы предполагаемый взломщик, докапываясь до тайника, поднял тревогу лишним шумом? Так я даже не уверена, что в нужном месте раскопки провожу. Оказалось, и впрямь, с первого раза промахнулась. Пришлось подкапываться в самый дальний угол.

О, вот оно! Квадрат другого цвета на стене, размером эдак тридцать на тридцать сантиметров. Выглядит так, словно его просто нарисовали. Я пощупала пальцем стыки на переходе цвета. Стена — как стена, одна фактура, а по идее, должно быть что-то вроде щели. Или не должно? Ну, сейчас проверим, на самом ли деле это тайник, или это кто-то развлекался разукрашиванием стенки. Как там Ингельд объяснял? Положить ладонь на середину квадрата, чуть надавить, сдвигая справа налево. Квадрат слегка засветился, и на его поверхности выступила некая конструкция, напоминающая пятнашки.

Честно признаться, когда Ингельд и его друг рассказывали о замках против драконов, я весьма удивилась, почему не использовать обычный кодовый замок? Потом сообразила, что механический любой дракон взломает с легкостью. По щелчкам, а сложные электронные в этом мире вряд ли смогли бы изобрести. Зато могли бы чисто магический, который драконы способны варварски сломать, просто смешав магические потоки. А еще код замка можно просто украсть или выпытать у хозяина. А вот замки-головоломки, оказывается, многовариантны. Чем сложней и дороже замок, тем больше задачек он в себе содержит, и каждый раз подсовывает новую тому, кто хочет его открыть. В том числе и хозяину тайника или сейфа. Вот, маразм-то, а? Но, наверное, до чего-нибудь более толкового тут пока не додумались.

Я вздохнула и задумчиво уставилась на выступившие на стене "пятнашки". Местные цифры я, к счастью, уже знала. Осталось только решить задачку и открыть, наконец, этот тайник. Эх, давненько я ничем подобным не баловалась, аж со школьных времен. Придется вспоминать, что к чему. Когда все время опасаешься, что тебя вот-вот поймают, поминутно прислушиваешься к каждому шороху, вздоху или скрипу половиц, думать продуктивно очень сложно. С головоломкой провозилась долго, один раз, и вовсе, застряла и сильно пожалела, что тут нет возможности нажать сброс и начать заново. Когда мимо моей подсобки прошелестели тихие шаги, у меня чуть сердце не выскочило. А ну, как заметит, что дверь не заперта? И что этого сторожа сюда понесло?

Но наконец-то удалось сложить все фишки, как надо. Что-то внутри тайника щелкнуло, фишки словно утонули в стене, превратившись в картинку, а затем проем открылся. Техномагический замок — это, все-таки, лихо, непонятно только, почему я не разрушила его магию? Сунув нос внутрь, нащупала какой-то прямоугольный пакет. Цап в зубы и ходу, быстрей отсюда, к знакомому уже окну.

И уже у самой лестницы вдруг услышала торопливые шаги и сердитый окрик, ударивший в спину:

-Стой! А ну, стой!

Сама не поняла, как в один миг взлетела на второй этаж и, заполошно работая крыльями, понеслась по коридору. Сзади меня преследовали хриплое дыхание и быстрый топот. Что-то пронеслось мимо и, ударившись о стену, с хрустом разбилось. На скорости пытаюсь нырнуть между решетками окна, и, как назло, пакет застрял. Я затрепыхалась, спеша развернуть застрявший пакет до того, как меня догонит сторож, чьи шаги приближались все быстрей. Мне уже начинало казаться, что его частое дыхание совсем рядом, рука вот-вот схватит за хвост. Ну же, чертов пакет. Быстрей!

-Попался!

-Ай! — с диким воплем вываливаюсь из окна вслед за злополучным пакетом, успеваю поймать его почти у самой земли, увернуться от щелкнувшей клыками зубастой пасти и на бреющем унестись прочь от этого дома.

Фу-ух, эту ночь я никогда не забуду!

Глава 11.

Ингельд едва сдержал неприличные слова, когда на него сверху бесшумно упал плотно запакованный и перевязанный пеньковой веревкой пакет. Потом на плечо рухнула сердитая дракона, ударила по лицу крылом и нахохлилась, как мокрый воробей на ветке. Советник все же ругнулся тихо сквозь зубы, с трудом удержав равновесие. Маленькая-то Кэт, маленькая, но если на тебя с высоты падает нечто, размером с упитанную кошку, это все же ощутимый удар.

Из окна особняка высунулась голова управляющего, Асмунд поспешно дернул приятеля в сторону, заставляя отступить в тень.

-Идем, пока он не вызвал стражу. Нам здесь больше делать нечего.

Ингельд, не глядя, спрятал пакет под плащ. Встречаться со стражей им было не с руки. Разумеется, начальника тайной стражи и советника короля задержать не посмеют, мало ли, по какой надобности те оказались рядом с обворованным домом, однако подобную встречу стражники наверняка зафиксируют в своих отчетах. Неизвестно, где это потом всплывет, и какие выводы из этого можно сделать.

Всю дорогу до кареты Кэт сидела на его плече, нахохленная и сердитая. А в карете демонстративно перебралась к Бьёрну на колени и, свернувшись клубком, словно кошка, сделала вид, что уснула. Ингельд мысленно усмехнулся, он уже успел убедиться, что фамильяр достался с характером. Придется еще приложить усилия, чтобы вновь наладить отношения. Сейчас ему явно и недвусмысленно давали понять, что обижены и прощать в ближайшее время не собираются. Настолько демонстративно, что советник не сомневался: Кэт хочет добиться от него чего-то конкретного. И Ингельд даже готов был в этом уступить, заслужила. Вскрытие тайника прошло неожиданно удачно, даже не смотря на то, что Кэт едва не поймали. Для первого раза, практически без всякой подготовки, это весьма неплохой результат. Ингельд уже прикидывал, для чего можно применить умения своего фамильяра, особенно если как следует ее обучить.

Бывали случаи, когда возникала насущная необходимость заглянуть в чей-то тщательно охраняемый сейф, но вот возможности осуществить это не было. Даже при том, что и у Асмунда, и у самого советника имелись нужные специалисты, способные вскрыть любой, даже самый защищенный, сейф, большинство тех, кому было, что прятать, предпочитали иметь надежную комплексную защиту. Посему зачастую эти специалисты просто не могли добраться до своей цели. Дракон же при должном обучении может проникнуть туда, куда человеку просто невозможно.

Осталась самая малость — уговорить Кэт на это.

Карета подъехала к дому советника, но прежде, чем Ингельд взялся за ручку дверцы, собираясь выйти, Асмунд и Бьёрн одинаковыми движениями прикоснулись к серьге в ухе. Это означало, что с обоими кто-то связался. Телохранитель нахмурился, а граф, наоборот, озадаченно и почти удовлетворенно хмыкнул.

-Мои люди обнаружили слежку за твоим домом, — сообщил он советнику.

-Твои люди наблюдают за моим домом? — поинтересовался Ингельд.

-Разумеется, — оскорбился Асмунд, — неужели ты думал, что я ограничусь лишь телохранителями?

Ингельд пожал плечами, конечно же, он так не думал, всего лишь уточнил собственную догадку.

-Ждем, — сказал Асмунд, — пока мои люди возьмут наблюдателя.

Бьёрн вопросительно посмотрел на своего шефа, но тот жестом велел оставаться на месте. Лишь продолжал рассеянно теребить мочку уха с серьгой, явно к чему-то прислушиваясь. Разочарованно поморщился.

-Упустили! Уволю этих раззяв с волчьим билетом! (не будем усложнять, естественно, Асмунд использовал аналогичное по смыслу, но совершенно другое выражение).

Ингельд молча выбрался из кареты, краем глаза заметив, как Кэт, вскочив с колен телохранителя, метнулась следом. Как бы она ни притворялась спящей, а советник замечал любопытно поблескивающий глаз в щелочке почти сомкнутых век.

Догнала она его уже в дверях, ловко сманеврировав и вновь бесцеремонно плюхнувшись на плечо, так, что советник, как в прошлый раз, покачнулся, ругнувшись сквозь зубы.

Оказавшись в своем кабинете, Ингельд, наконец, вскрыл добытый из тайника пакет. С самого начала советника удивил его малый размер. С одной стороны, это хорошо: что-то более крупное Кэт вряд ли смогла бы унести, не говоря уж о том, что с грузом фамильяры летают плохо. С другой же стороны, в такой незначительный объем могло бы поместиться весьма ограниченное количество бумаг, что наводило на неприятные мысли. Например, покойный граф мог хранить часть компромата в другом месте. Разумно и вполне в его стиле. Окрыленные идеей послать фамильяра вскрывать тайник, они почему-то упустили такую немаловажную деталь, как грузоподъемность маленького дракона. Что означает: не следовало планировать операцию в такой спешке. В пакете оказались не бумаги, развернув несколько слоев упаковки, Ингельд обнаружил там небольшую шкатулку. Совершено обычную лакированную шкатулку из красного дерева, без всяких украшений. Длиной в его ладонь и высотой в четыре пальца.

-А старый лис, похоже, был даже хитрей, чем мы думали, — с уважением заметил Асмунд.

-Похоже, — согласился Ингельд, пытаясь открыть шкатулку. Ему пришлось повозиться, прежде чем удалось нащупать потайную кнопку. Шкатулка беззвучно раскрылась, раздвинув веером три узкие части. Каждая из частей шкатулки была изнутри заполнена бархатной подкладкой с небольшими круглыми углублениями, в которых в ряд лежало по десять янтарных шариков.

То, что советник сейчас держал в руках, стоило целое состояние само по себе, не считая хранящейся внутри информации. А уж с содержимым... и представить трудно. Ну, просто не мог покойный граф использовать столь дорогой способ хранения информации лишь ради компромата на незадачливых учеников. Тем более что для этого и одного янтарного шарика с лихвой хватило бы. Что в остальных? Ингельду очень бы хотелось это узнать, однако получалось, что сейчас они оказались в том же положении, что и до вскрытия тайника. Лежит на виду, а достать невозможно.

Технология хранения информации в янтаре была разработана относительно недавно, около восьми лет назад. Она пока еще была довольно дорогой и сложной в эксплуатации, но, тем не менее, очень удобной. Янтарные хранилища были двух видов. Одни содержат в себе саму информацию, как правило, в виде изображения, которое можно просмотреть с помощью специальных считывателей. Второй вид хранит в себе материальные предметы, точнее, их магические слепки, которые можно мгновенно восстановить ровно в том же виде, в котором был снят слепок, до последней пылинки. Сам предмет при снятии слепка исчезает, превращаясь в информационную матрицу, после чего изменить слепок уже невозможно, вплоть до той же пылинки или пятна от вина. Если уж было изначально, уже ничем не сотрешь. Такой способ использовали чаще всего для документов или же предметов, которые необходимо сохранить в подлинном виде.

Вся загвоздка заключалась в том, что изготовлением янтарных накопителей занимались три разных мастера-мага, и к каждому набору шариков необходим был свой собственный считыватель. Никакой другой с ними работать не мог. То ли маги защищались от копирования своих изделий, то ли им просто в голову не приходило подгонять их под общие стандарты, но, помимо большой цены, это являлось главным неудобством их использования.

Считывателя у двоих друзей, разумеется, не было.

-У меня такое ощущение, что этот старый лис решил подшутить над нами и после смерти в обычной своей манере, — мрачно заметил Ингельд. — Теперь еще и считыватель придется искать. Могу поспорить, граф его неплохо припрятал.

-Не обязательно, — не слишком убежденно возразил Асмунд, — возможно, он остался в тайнике.

Оба с надеждой посмотрели на Кэт. Та озадачено моргнула и отрицательно помотала головой. Ну, что ж, не стоило рассчитывать на такое простое решение, не в характере старого графа. А вот подшутить таким образом над учениками он вполне мог. Найдут выход из положения — получат неплохой бонус. Нет — что ж, сами виноваты.

-Я не удивлюсь, если все хранилища пусты, и нас заставили гоняться за призраками, — заметил Ингельд раздраженно. Он поставил шкатулку на стол, туда тут же сунула нос любопытная Кэт.

-Ну, это вряд ли, — Асмунд беззаботно откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову, уставился в потолок. — Согласись, нелогично тратить огромные деньги на столь дорогую вещь, устраивать тайник, и все только ради того, чтобы подшутить над нами? Нет, что-то там все-таки есть. Не удивлюсь, если та самая пресловутая база данных графа, о которой мы с тобой одно время просто грезили. Как раз для этого и могло понадобиться три десятка янтарных хранилищ.

-Без считывателя они абсолютно бесполезны. Есть идеи, где его искать?

-В библиотеке, — не задумываясь, ответил граф.

Ингельд и Кэт дружно повернули головы в сторону книжных полок.

-В библиотеке графа, — уточнил Асмунд.

Советник ругнулся. Как он сам до этого не додумался? И впрямь в стиле графа, положить нужную вещь практически на виду, но так, что искать ее можно годами. Библиотека Грайнов тщательно собиралась не одним поколением графов, по размерам она, пожалуй, уступала только королевской. А считыватели, как известно, чаще всего изготавливаются в виде книг. Считалось, что это самая удобная форма для восприятия информации.

-Перерыть всю библиотеку Грайнов в поисках одной книги не представляется возможным, — вздохнул Ингельд. — Да Сигвальд нас туда и не пустит. Есть идеи?

-Похитить библиотекаря графа, — легкомысленно предложил Асмунд.

-Запугать и заставить искать для нас считыватель?

-Запугать и заплатить, — уточнил граф. — От денег он точно не откажется. Никто от денег не отказывается.

Кэт скептически хмыкнула, покосившись на него лиловым глазом.

Кошмар, с кем я связалась, а? Советник короля и начальник тайной стражи, а ведут себя... Нет, ну, просто какие-то криминальные элементы. Так и норовят кого-нибудь ограбить, похитить или запугать, еще и меня во все это втягивают. Ингельд всерьез думает, что я для него теперь сейфы грабить буду? Еще не хватало, совершенно не собираюсь этим заниматься! Мне одного раза хватило, и точно могу сказать — не понравилось. Так что обойдутся эти интриганы. Если когда еще и соглашусь делать что-то подобное, то лишь по самой крайней необходимости, когда по-другому будет просто нельзя. Но Ингельду, думаю, о подобной позиции лучше не сообщать, а то он, чего доброго, ко всему жизненную необходимость приплетет и заставит меня чужое добро из сейфов воровать. Нет уж, лучше просто дать понять, что это был первый и последний раз.

А эти двое нет, чтобы успокоиться, начали обсуждать похищение библиотекаря покойного графа. Бедный библиотекарь, наверняка ведь какой-нибудь тихий дедушка с близорукостью от постоянного чтения и хроническим кашлем от бумажной пыли. Эти уголовники, чего доброго, со своими похищениями и запугиваниями старичка до инфаркта доведут. А с виду ведь приличные люди.

Что-то я сегодня ворчу много, хоть и про себя, это, наверное, оттого, что поговорить не с кем. Устала я уже, честно говоря, от постоянного молчания. Не считать же общение с королевским драконом нормальным полноценным разговором? Хорошо хоть я теперь стала понимать, что люди вокруг говорят, не всё, конечно, однако, смысл улавливаю, что радует, а иначе стало бы совсем тоскливо. Все-таки память у драконов уникальна, не в первый раз убеждаюсь, что запоминаю с первого раза: любое слово, любой зрительный образ. Но память у меня определенно не абсолютная, если какая-то информация совсем не используется, то она все-таки забывается. Иногда и с той же основательностью, что и запоминается. То есть так, словно ничего и не было. К счастью, таких вещей, которые совсем не используются, в жизни, почти не существует. Даже если это совсем ерунда, бесполезная и случайно подслушанная в чужом разговоре, она может быть связана с каким-то другим событием, и будет регулярно всплывать в ассоциативной цепочке к этому событию. Наверное, именно поэтому драконы почти никогда ничего не забывают, но если уж что-то забывают, то очень основательно? Любопытно, сильно ли мозг дракона отличается от человеческого? По идее, должен, конечно, но что я вообще в этом понимаю?

Прислушиваюсь к разговору Ингельда и Асмунда. Те после некоторого обсуждения пришли к выводу, что для начала похищать библиотекаря вовсе не обязательно, нужно лишь предложить ему денег и чуть припугнуть. Тем более оба этих интригана были уверены, что сын покойного графа обязательно снизит зарплату такому необязательному в хозяйстве служащему, как библиотекарь. От денег тот в таком случае точно не откажется. Ну и хорошо, не угробят дедушку. А то сразу похищать, что за уголовные наклонности?

А с чего я вообще решила, что библиотекарь — старик? Стереотипы мышления, наверное, ну, и логика. Как правило, на такую работу берут людей образованных, каковыми по меркам здешнего почти средневековья не могут быть ни женщина, не безусый юнец, скорее, человек средних лет, который к тому же проработал на графа не одно десятилетие. Хотя мне, по большому счету, до этого какое дело? Лишь бы меня не заставили этот считыватель искать. Обойдутся!

Я сама не заметила, как заснула под разговоры. Проснулась уже глубокой ночью в своем кресле. Меня, похоже, перенесли и даже накрыли небольшим одеяльцем. Ингельд продолжает мирно спать в своей постели. Закрываю глаза и пытаюсь вновь уснуть. Бесполезно, внутри уже свербело некое беспокойное чувство, толкающее на глупости, например, выскользнуть тихонько из комнаты и отправиться бродить по дому в поисках приключений. Я попыталась сделать вид, что не замечаю этого зуда. Ну, в конце концов, мне что, сегодня приключений мало? Да больше, чем достаточно! Разумнее всего просто закрыть глаза и продолжать спать, вместо того, чтобы искать проблемы на свою голову.

Самовнушение не сработало, меня просто распирали энергия и желание действовать. Попав в драконье тело, я окончательно утратила всякое благоразумие. А может, просто драконы ночные существа, вынужденные подстраиваться под распорядок жизни людей?

Спрыгиваю с кресла и подхожу к постели Ингельда, встаю на задние лапы и заглядываю. Спит, крепко. Наверное, совесть чистая, а скорее, у него ее вообще нет. Если бы проснулся, мог бы меня остановить, но он не проснулся, а я с легкостью покинула комнату. То, что дверь заперта, меня не остановило, совсем не трудно взять ключ с туалетного столика, вставить его в замок и провернуть. Я намеренно не старалась сохранять тишину, но и не шумела специально, это, однако ничего не изменило — из комнаты я выбралась беспрепятственно.

Не знаю, на самом ли деле драконы ночные существа или это только мне на месте не сидится в такое время, но похоже подобные прогулки начинают входить в привычку. Пойти, что ли, Бьёрна разбудить? Он точно не позволит мне наделать глупостей и, почти уверена, не слишком рассердится за внеурочную побудку.

Комнату телохранителя я легко нашла по запаху, он, естественно, тоже крепко спал, перевернувшись на живот и обхватив руками подушку. Даже будить его стало жалко, спит человек после нелегкого трудового дня, зачем ему мешать? Посему я забралась на край постели, подперла подбородок лапами и некоторое время смотрела на то, как Бьёрн спит, посапывая в наволочку (любопытно, почему на мое присутствие никто не реагирует, я такая безопасная?), тоже в своем роде интересное занятие. Впрочем, надолго моего созерцательного настроения не хватило.

Бьёрн что-то невнятно пробормотал и попытался зарыться лицом поглубже в подушку. Но я коварно пощекотала его кончиком крыла у основания затылка под волосами, а затем резко сдернула одеяло.

-Кэт, дай поспать, — пробормотал Бьерн, натягивая одеяло обратно.

Ну, нет, раз уж решила будить, значит, все равно разбужу.

Бьёрн, наконец, перевернулся и посмотрел на меня сонными глазами, смачно зевнул.

-Ну, что ты опять по ночам бродишь, летать хочешь?

С энтузиазмом киваю! Отличная идея, летать я и в самом деле хочу! К тому же потрачу лишнюю энергию на относительно безопасное (под присмотром-то телохранителя) занятие, а потом спокойно вернусь спать дальше.

-Ладно, но недолго, — согласился Бьёрн, неохотно выбираясь из-под одеяла. Замечательный человек, любые мои выходки невозмутимо терпит, настоящий друг. Я его почти люблю!

Все-таки мне очень нравится летать, это, пожалуй, с лихвой компенсирует все остальные недостатки драконьего тела. Ощущение свободного полета, слегка щекочущая нервы высота, ветер, толкающий под крылья. И ощущение собственного тела, ловкого и стремительного. Обожаю это!

В этот раз Бьёрн не стал ждать у окна, а вышел вместе со мной во двор. Сторожевых собак у Ингельда не водилось, а охранники нас не беспокоили. Я даже не была уверена, что они вообще существуют, поскольку по ночам во двор еще не выбиралась.

-Эй, вы что тут делаете? — во двор вышла Инга. — Уже утро почти.

-Кэт опять не спится, — отозвался Бьёрн, — я за ней присматриваю. — А ты сама, почему не спишь?

-Не знаю, показалось, что где-то поблизости творят чужую магию. Тут ведь нет поблизости места силы, так? Значит, кто-то использует сильные амулеты. Вы бы ушли со двора, ребята, а я тут осмотрюсь.

Бьёрн моментально насторожился.

-Кэт, возвращайся в дом, — и Инге: — Я с тобой. И впредь докладывай, если заметишь что-то необычное. Никакой самодеятельности.

О, а рыжий умеет быть строгим! Я с его приказом спорить не стала, вернулась в дом, так как меня все равно заставили бы это сделать. А то, что я немножко в окно высунулась, это ничего страшного, будет что-то опасное, обратно спрячусь. Впрочем, Бьёрн явно переоценил мое благоразумие, просто сидеть и ждать было скучно, я дождалась, пока оба телохранителя скроются за углом, с минуту посидела и тихо полетела следом. Шум боя я услышала почти сразу, и, не подумав, рванула туда. То, что следовало бы для начала осторожно осмотреться, а уж потом лететь, я сообразила уже потом.

Инга и Бьёрн сражались с какими-то людьми, рядом на земле лежали два человека, наверное, охранники, без видимых повреждений, но, определенно, уже мертвые. Инга и один из нападающих яростно обменивались непонятными светящимися штуками, которые, промахиваясь мимо цели, разлетались в разные стороны по самым диким траекториям, и приходилось от них шустро уворачиваться. Почему-то эти светящиеся кляксы очень мне не нравились, они напоминали ту, которой меня сшибли после королевского бала. Уворачиваться было непросто, потому что эти... магические снаряды, наверное... по прямой, как и положено снарядам, лететь не желали ни в какую.

А Инга и Бьёрн продолжали сражаться с нападающими, на мой дилетантский взгляд, очень неплохо сражаться. Бьёрн вместо меча ловко орудовал двумя катарами, одаривая своего противника точными колющими ударами. Очень занятное оружие.

Так, помочь им я ничем не могу, значит, надо звать подмогу.

Увернувшись от очередного снаряда, я уже развернулась, собираясь лететь обратно, как заметила, что в спину Бьёрна полетел еще один снаряд. Проклятая драконья импульсивность, я сообразила, что делаю, только когда уже летела наперехват. Передумать или придумать что-то более толковое, уже не было времени, только испугаться. Оставалось только ловить эту магию своим телом, надеясь, что выживу и в этот раз, и Бьёрну это поможет.

Магический снаряд врезался в меня, я — в спину Бьёрна, в голове словно лампочка взорвалась и свет погас.

Глаза открывались с трудом, нехотя. Тело было тяжелым и затекшим, словно очень долго пролежало без движения. Я медленно повернула голову из стороны в сторону, осматриваясь. Белый потолок, белые стены, унылый больничный запах, странно тусклый, словно у меня случился внезапный насморк. Просторная палата, по обеим сторонам от меня больничные кровати со спящими на них людьми. Аппаратура незнакомая возле стен.

Я подняла руку к глазам и с удивлением ее рассмотрела. Рука как рука, самая обыкновенная, в смысле, моя родная. Пальцы розовые, ногти коротко острижены. Непривычно. Словно и не в родное тело вернулась, а наоборот.

Что я делаю в больнице? Впрочем, глупый вопрос, где я еще могла оказаться, заснув посреди дня на рабочем месте? К тому же неизвестно, сколько проспала, скорее всего, те несколько дней, что пробыла в драконьем мире. Или же лучше сказать, видела во сне?

Пытаюсь встать, чувствуя себя куклой с заржавевшими шарнирами. Движения получались неуклюжими и медлительными, как у тяжелобольного человека. Наверное, я здесь пролежала гораздо дольше, чем думаю, раз все так сильно затекло. Вокруг было странно тихо, остальные пациенты лежали на своих местах без движения, некоторые — подключены к разным приборам. Только по дыханию и можно определить, что живые.

Придерживаясь одной рукой за спинки кроватей, а другой поддерживая длинный подол нелепой ночной рубашки, выбралась из палаты. В коридоре тоже оказалось пусто, но откуда-то выскочила пожилая медсестра, подбежала ко мне и срузу начала что-то быстро говорить успокаивающим тоном. При этом подталкивала меня обратно к палате. Слушала я ее рассеянно, все никак не удавалось справиться со странным ощущением нереальности и блеклости окружающего мира. Из всего сказанного поняла лишь, что пролежала в коме несколько дней, но все обязательно будет хорошо, не нужно волноваться. То, что она говорила, в принципе, и сводилось к тому, что все будет хорошо, и ни в коем случае не надо волноваться.

Останавливаюсь в дверях и внимательно смотрю на медсестру.

-Я чем-то больна? — глупый вопрос вообще-то. Что в больнице здоровому делать?

-Завтра доктор придет и все вам расскажет.

-Почему не сегодня?

-Сегодня воскресенье.

-А дежурного врача разве нет? — удивилась я.

-Вам нужно дождаться своего лечащего врача, — твердо сказала медсестра.

Я не стала спорить, завтра так завтра. Тем более что в попытках понять, что со мной не так, почему мир кажется таким тусклым, словно я смотрю сквозь пыльное стекло, я, кажется, пришла к правдоподобному выводу. Мне не хватало запахов, которое давало драконье обоняние, не хватало крыльев и стремительной реакции. Я сейчас сама себе казалась заторможенной, слегка близорукой и с заложенным носом.

Можно ли привыкнуть к несуществующему телу, которое видишь во сне, настолько, что отвыкаешь от родного?

Мне вернули некоторые из вещей, там был и мобильный, я тут же позвонила родным и друзьям. Мама в этот день приехать не смогла, зато приехали подруги. Фальшиво улыбались, радуясь, что я уже "иду на поправку", заверяли, что моя кошка сытая, довольная и под присмотром, и смотрели с жалостью, когда думали, что я этого не замечаю. Они, очевидно, знали, что со мной, но не желали об этом говорить. Значит, точно ничего хорошего. Что ж, я не стала спрашивать, завтра узнаю у врача.

-...опухоль мозга, — пожилой усатый доктор крутил в руках свою ручку, иногда постукивая ей по столу.

-Рак? — на удивление равнодушно поинтересовалась я. — Доктор молча кивнул. — Лечение?

-Гхм... опухоль уже не операбельная.

-Почему же я раньше не замечала никаких симптомов, головные боли или еще что-то?

Врач лишь развел руками.

-Хорошо, а сон? Почему я заснула так внезапно? Потом видела настолько яркий и реальный сон, словно жила это время в другой реальности.

-Трудно сказать, почему вы уснули, все-таки мозг человека один из самых малоизученных органов. Что же касается ваших снов... знаете, при таком заболевании нередки весьма реалистичные галлюцинации и наяву.

В общем, из всех объяснений врача можно было понять, что он и сам не знает, почему я не обнаружила раньше никаких симптомов болезни еще на той стадии, когда это можно было лечить. Причин внезапного сна, переходящего в кому, врачи тоже не знают, но не исключают повторения. А все, что я пережила в этом состоянии — всего лишь слишком реалистичные видения, последствия болезни.

Покинув кабинет врача, я долго стояла у окна в коридоре, смотрела на улицу и думала. По сути, все, что мне сказали, это несомненный приговор, но почему-то по-настоящему сильных эмоций я не испытывала. Мысль о скорой смерти давила тяжелым гнетом, но истерики или всепоглощающего ужаса так и не случилось. Оказалось, в легком ощущении нереальности окружающего мира есть и свои плюсы. Сейчас меня занимала лишь одна мысль: что лучше, уснуть вновь и прожить оставшееся время в драконьем теле без боли и страданий, или попытаться побыть с близкими? Отчего-то я была уверена, что могу сделать этот выбор, хотя, казалось бы, от меня тут не должно ничего зависеть. И, пожалуй, предпочту иллюзорный мир. Может, это и бегство, но не хочу сочувствия, натужного веселья и вымученных улыбок.

Интересно, если я умру во сне, там все исчезнет? Или этот мир не такой уж иллюзорный? В последнее хотелось верить даже вопреки здравому смыслу, все-таки полноценная жизнь, пусть и в образе маленького дракончика лучше, чем ничего. Если я, конечно, и впрямь, смогу туда еще когда-нибудь вернуться.

Глава 12.

Инга добила своего противника коротким магическим импульсом и обессилено опустилась на землю. Она была выжата почти полностью, слабая сторона мага без места силы — неоткуда подпитываться. Но если уж противник сильней, то, истощив свои силы, окажешься перед ним полностью беззащитной. В данном случае противник Инги магом не был, зато очень профессионально пользовался вживленными в тело амулетами, следовательно, свои силы не тратил...

Бьёрн сидел рядом и сосредоточенно вытирал свои катары о траву. Сидел, потому что стоять тоже не мог, и из его правого бедра в прореху разорванной штанины обильно сочилась кровь. Инга отстраненно подумала, что кровотечение слишком сильное, не задета ли артерия? Тогда телохранитель может не дождаться помощи.

Почему так поздно сработала сигнализация? Когда Инга выходила из дома, она заглянула в комнату охраны. В доме постоянно жили шестеро профессиональных охранников (таких ребят, насколько знала баронесса, с детства обучают в специальных школах, и ничего, кроме своей работы, они не умеют), дежурили они, как правило, по двое, в специальном помещении, где установлены амулеты охранной системы, отслеживающие обстановку в доме и по периметру высокого каменного забора. Так вот, перед тем, как выйти из дома, Инга зашла к охране поинтересоваться, не сработала ли сигнализация? Оказалось, некий странный сигнал, больше похожий на сбой, все же поступил, дежурившие охранники, разбудив сменщиков, отправились проверять. Инга тогда пошла следом по той же причине, возможно, действительно сбой, и то, что она почувствовала, всего лишь фон от охранной системы.

Теперь ребята остывали на заляпанной кровью траве, на свою беду наткнувшись на хорошо подготовленных убийц. А сигнализация сработала только в конце скоротечного, но довольно напряженного боя. Инга слышала, как к месту схватки бегут люди.

-Где Кэт? — спохватилась она.

-Здесь, — мрачно отозвался Бьёрн. Он уже, оказывается, успел туго перетянуть бедро собственным ремнем и каким-то добраться образом до лежащего на земле фамильяра, а сейчас с беспокойством ощупывал неподвижное драконье тельце.

Несмотря на удручающее состояние, Инге нестерпимо захотелось стукнуться головой обо что-нибудь твердое. Не уследили! Не смогли уберечь своего подопечного! И это на первом же задании. Нет, конечно же, Кэт ей было жаль, но себя гораздо жальче. Инга пришла на эту службу в качестве просителя, отрабатывать выздоровление сестры, и провалила первое же, довольно важное, задание. Страшно даже представить, что на это скажет граф Лайр! И какие санкции за этим последуют.

-Она?..

-Жива, — Бьёрн аккуратно взял на руки маленькое драконье тельце. Инга заметила, что этот совершенно невозмутимый парень со странной теплотой относится к драконам. А может, быть только к Кэт?

К месту недавнего боя подбежали остальные охранники, первым делом рассыпались по лужайке в поисках еще живых врагов, и, только убедившись, что тех нет, оказали помощь раненым. Инга с трудом поднялась, опираясь на руку одного из них. Ноги подкашивались, и она повисла на своем помощнике. Бьёрна и вовсе поддерживали двое. Его, сильно ослабленного кровопотерей, приходилось почти нести.

Сразу, как только они вернулись в дом, был послан слуга под присмотром одного из охранников за целителями для Кэт и Бьёрна, а Инга попала в цепкие руки советника, который вознамерился дотошно выспросить все подробности происшествия вплоть до самых незначительных деталей. И, как бы плохо ей ни было, пришлось подробно отвечать на вопросы.

Ингельд вытащил из баронессы все, что было возможно, едва ли не каждый шаг в эту злополучную ночь, каждую мысль и ощущение. Вероятно, мучить девушку расспросами не было такой уж острой необходимости, все равно расследовать это дело будут люди Асмунда, куда как профессиональней. Советник видел, что баронессе плохо, и она с большим трудом сохраняет не только ясность мысли, но даже и вертикальное положение, однако не успокоился, пока не понял, что вытащить из девушки уже просто больше нечего.

Советник был зол, да что там, он был просто в ярости! И главным образом, потому, что сейчас, когда все уже закончилось, он чувствовал себя совершенно бесполезным. Нападение было дерзким до безобразия, но, надо признать, очень хорошо подготовленным. Злоумышленники каким-то образом смогли нейтрализовать считавшуюся одной из самых надежных охранную систему, и, если бы не наличие в доме мага, нападение могло бы увенчаться успехом. Впрочем, и что можно было считать победой, оптимизма не внушало. Двое охранников и люди Асмунда мертвы, оба телохранителя выведены из строя, а фамильяр прибывает в странном состоянии, и лучший из доступных сейчас целителей битый час не мог привести ее в чувство. Ко всему прочему, напавших допросить тоже невозможно, поскольку оба оказались слишком хорошими бойцами, чтобы телохранителям хватило сил взять их живыми.

Зачем они приходили: чтобы убить, или же им понадобилось содержимое тайника графа Грайна? Недаром же вчерашним вечером люди Асмунда засекли возле дома чужого наблюдателя, и видимо, упустив его тогда, теперь поплатились жизнями. Кто-то очень оперативно организовал эту акцию, буквально за ночь. И этот кто-то советнику все больше не нравился.

Появление Асмунда, в окружении команды телохранителей, тоже настроения не подняло. Если уж начальник тайной стражи, который до сих пор демонстративно обходился без охраны (во всяком случае, без явной), вдруг тоже обзавелся телохранителями, дело явно плохо.

-Ну, и что смотришь? — поинтересовался граф. — На меня тоже покушались, если ты не забыл. Пришлось принимать меры. А что тебя, собственно, удивляет?

-Что даже ты изменил своим привычкам. Нас уже настолько запугали?

Асмунд на это лишь насмешливо хмыкнул, вот уж кто ни при каких обстоятельствах не терял своей жизнерадостности. Что заставило советника тут же успокоиться и задвинуть свою неконструктивную злость подальше.

-Думаю, разумней будет забрать все, что было в тайнике в управление тайной стражи. Выкрасть что-либо из моего сейфа будет гораздо сложней.

Ингельд без вопросов согласился, его уже тоже успела посетить эта мысль. После всего случившегося тайная стража куда более надежное место для хранения важных документов, чем его дом. Пожалуй, пора бы сменить охранную систему и увеличить штат охраны. Жаль, он не додумался сделать это раньше, впрочем, это вряд ли помогло бы предотвратить нападение.

Люди Асмунда наводнили дом, обследуя все, до чего дотянулись, вытряхнули из постели полубессознательную баронессу, вновь замучив ее вопросами. Прочесали весь сад на месте боя и вокруг, даже забрали тела погибших. На рассвете в доме давно никто не спал, включая слуг и их маленьких детей. Асмунд гонял своих следователей, как проклятых, и кажется, они там даже что-то нашли. Самого советника вежливо попросили в работу профессионалов не вмешиваться, и даже не стоять над душой (Асмунд), когда он решил всего только понаблюдать. В результате советник в собственном доме оказался не у дел, изгнанный в кабинет, из которого опасно было выходить, не рискуя быть затоптанным или замученным вопросами следователями тайной стражи. Работать в такой обстановке затруднительно, идти во дворец слишком рано. Его Величество никогда не был ранней пташкой и работать предпочитал по вечерам, иной раз до поздней ночи, потому дворцовая жизнь успокаивалась, как правило, после полуночи, но и начиналась поздним утром. Помаявшись немного, Ингельд отправился к целителю, занимающемуся Кэт, в надежде хоть там, наконец, получить более внятные новости. К сожалению, его и тут ждало разочарование: Кэт по-прежнему оставалась без сознания, и, как целитель ни старался, помочь ничем не мог. Это ее состояние он объяснял тем, что магический удар, под который попала дракона, "разорвал связь телесную и духовную, от чего сие юное создание не может, или не хочет найти путь обратно". Ингельда мало интересовали подобные детали, ему нужен был конкретный результат, или хотя бы рекомендации по его достижению. Каковых не имелось, целитель ничего поделать не мог, по его мнению, для исцеления Кэт нужно лишь время, дабы связи духовные и телесные могли восстановиться должным образом.

-И как много это займет? — мрачно поинтересовался советник.

-Это зависит от ее желания вернуться к жизни и силы воли.

-А что будет, если желание и воля окажутся недостаточно велики?

-Тогда, боюсь, дух окончательно утратит связь с телом, кое после того неминуемо умрет, — ответил целитель. — Вам остается лишь ждать и верить в лучшее.

Советнику подобный ответ категорически не понравился, терять фамильяра из-за каких-то неопределенных факторов, это даже не досадно — глупо.

-И нет способа как-то ускорить воссоединение... э-э... духа и тела?

-Можно попробовать, — пожал плечами целитель, — если у вас, конечно, есть что-то настолько важное для нее, чтобы докричаться до тех далей, куда уходит дух, не соединенный с телом прочными связями.

Вот уж задачка. Ингельд понятия не имел, что может быть для Кэт настолько важно, чтобы заставить ее по-настоящему захотеть вернуться к жизни. А главное, есть в этом вообще необходимость? С какой это стати, скажите на милость, энергичному юному дракону терять волю к жизни? Да и все эти целительские умствования были слишком туманными для руководства к действию.

Но все же, то, что Кэт пребывает без сознания, и придется ждать, пока она очнется, было весьма некстати. В таком состоянии все полезные свойства фамильяров сходят почти на нет. Что означало: на неопределенное время советник вновь оставался без защиты от ядов и проклятий, и скрыть это вряд ли удастся. Ему сегодня обязательно нужно присутствовать во дворце на приеме в честь прибытия послов из Аронта. Многие заметят, что он пришел без своего фамильяра, и уж связать это с ночным происшествием...

Ингельд вздохнул и отправился искать Асмунда, который по прежнему не давал покоя своим подчиненным. Что, впрочем, лишь заставляло их работать с большим усердием. Советник не считал себя знатоком в подобных делах, но кое-что о том, как работают следователи тайной стражи, знал и предполагал, что люди Асмунда тщательным образом собрали даже пыль на поляне, где шел бой, разобрали на запчасти тела убитых, вынув имплантированные амулеты с тем, чтобы определить, кто их изготовил и вживил. Уж точно не забыли замерить магический фон во всем доме и проверить охранную систему, допросить всех свидетелей. И делали они все это с таким тщанием, что у советника невольно возникало впечатление, еще чуть-чуть, и его дом разберут по камешку, исследуют каждую пылинку и соберут обратно.

-Не мешай, — отмахнулся Асмунд, сосредоточенно слушая доклад одного из своих людей. Под временный штаб он занял одну из гостиных, и там постоянно происходило некое, на первый взгляд, совершенно хаотичное движение.

-Я, вообще-то, в своем доме, — заметил советник, без особого, впрочем, раздражения. Ас, часто увлекаясь, становился совершенно бесцеремонным, удивительно при этом, что он всегда безошибочно угадывал, кому можно хамить безнаказанно, а к кому относиться со всей вежливостью. — Отвлекись на несколько минут, нужно поговорить. Наедине.

-Позже я обязательно сообщу тебе все результаты, — попытался отговориться граф. Подчиненные почтительно молчали, ожидая, когда начальство закончит разговор.

-Замечательно, — не отставал советник, — но все же мне хотелось бы поговорить с тобой наедине.

Асмунд нахмурился недовольно, но вынужден был согласиться. Отослал подчиненных и выжидательно уставился на друга.

-Ну? Что такое срочное произошло?

-Сможешь сделать так, чтобы о сегодняшнем происшествии узнало как можно меньше людей? И как можно позже, желательно.

-Вряд ли. Мои люди, разумеется, будут молчать. Но оба целителя — сомнительно. Как и твои соседи, возможно, шум боя никто и не слышал, учитывая расстояние, на котором расположены дома друг от друга в этом районе, но вот приезд тайной стражи вряд ли остался незамеченным, даже ночью.

-С целителями я поговорю, а соседи на тебе.

-И что ты предлагаешь мне с ними делать? — ехидно поинтересовался Асмунд. — Поубивать, чтобы молчали?

-Да что хочешь, то и делай, скажи, что это дело тайной стражи, и за разглашение секретной информации они все угодят в подвалы к твоим палачам. Не мне тебя учить как, что в таких случаях делать. Мне нужно как минимум два дня, пока Кэт не придет в себя. Или хотя бы баронесса вновь не накопит потраченные силы. Сам знаешь, от яда или проклятия никакие телохранители не защитят. Учитывая, что они и сами себя защитить не могут, — ворчливо добавил советник.

-Ну, это ты напрасно, — счел нужным заступиться за подчиненных граф. — Нападающие были отличными профессионалами, если бы не случайность, они, скорее всего, имели все шансы проникнуть в дом незамеченными. Взлом охранной системы и вовсе шедевр, мои эксперты пищат от восторга. Эти двое принадлежат к группе довольно известных наемных убийц, их уж четвертый год стража разыскивает по всей стране. Ходили слухи, что они сбежали год назад в Аронт после одного громкого дела.

-Значит, теперь вернулись?

-По крайней мере, двое, если их, конечно, не было больше этой ночью, видимо, им хорошо заплатили за твою голову. Теперь мы сможем прижать и мага, который им помогал, импланты довольно специфические, такие ставят у нас и у армейцев. Заставляет задуматься, да? Попробуем выйти через мага на заказчика.

-Замечательно, — скептически кивнул Ингельд, — так ты сделаешь то, о чем я прошу?

-Сделаю, но не надейся, что это поможет, все равно кто-нибудь рано или поздно проболтается.

-Спасибо. Держи меня в курсе, — советник вернулся в свой кабинет, сел за стол и положил перед собой чистый лист бумаги, перо, неторопливо набил трубку, плеснул в широкий бокал коньяка и, глубоко затянувшись, принялся писать...

1) Дать задание своим информаторам аккуратно разузнать, не нанимал ли кто в последнее время в столице наемных убийц и специалистов по взлому, для весьма выгодного дела.

2) Скоординировать действия с Асмундом.

3) Навестить Трагата...

Все было, как во сне или во время болезни, когда высокая температура, и весь окружающий мир кажется не более чем горячечным бредом. А бред, напротив, пугающе похож на реальность. Позже, когда выздоравливаешь, очень сложно бывает понять, что же привиделось, а что было на самом деле.

Я существовала словно в густом тумане, полусон-полуявь, все смешивалось и путалось: больница и врачи, встревоженный и сердитый Ингельд, полузнакомая девочка, вливающая в рот сладковатую теплую жидкость. Знакомая пожилая медсестра и капельница, заплаканная мама и белый пыльный больничный потолок. Полумрак комнаты, привычное уже кресло и лоскутное стеганое одеяльце, бледный до синевы хромой Бьёрн. Чей-то мокрый язык по носу и огорченно-перепуганная мордочка Тиля. Смутно-удивленная мысль: ты-то тут откуда, детеныш?

А были еще какие-то странные видения, совсем не относящиеся к тем местам, где я сейчас находилась в обоих мирах. Горы, кажется, даже те самые, в которых я совершила свой первый полет в драконьем теле. Заповедник. Множество драконов в небе и на камнях. Кто-то разноцветными брызгами метался в поднебесье, беззаботно играя, кто-то охотился, не на шутку сцепившись с орлом. А вот стремительная темная молния выметнулась из густых лесных зарослей, что раскинулись у подножия гор.

В самом центре этого драконьего царства есть небольшая пещера. Чтобы попасть туда, надо пробраться через узкий лаз. Взрослому дракону пролезть там очень и очень сложно, а маленькие могут сделать это свободно. Я не помню, чтобы это делала, но, внезапно оказавшись внутри пещеры, откуда-то о нем знала. А сама пещера... она действительно была меленькой, около трех квадратных метров, как мне показалось (вспомнилось?) потом. Круглая, как донце яичной скорлупы. Наверное, ее выдолбил за многие годы тающий по весне и стекающий ручейками с вершин снег. Потому что на дне поблескивало гладкое, как стекло, и хрустально-прозрачное озерцо, а в потолке было несколько отверстий, сквозь которые днем пробивались тонкие лучики света, играя на водной глади яркими бликами. Но самым интересным в пещере было, конечно же, не это.

В самом центре озера, наполовину скрытая водой, лежала огромная жемчужина. Размером примерно с футбольный мяч. И никакая это, конечно же, не жемчужина. Но как еще назвать это? Голубовато-фиолетовая, с ясно различимыми перламутровыми переливами, полупрозрачная, словно не вполне материальная или из дымчатого стекла. И в то же время я точно знала, что жемчужина тверже алмаза и прочнее... даже и не знаю, чего. Не со сталью же сравнивать, это даже нелепо. Когда я смотрела на эту "жемчужину", то точно знала, что, даже обрушься на пещеру вся гора, этот с виду хрупкий стеклянный шар останется цел и невредим и под грудой камней. А пока он существует, драконы...

Что?

Я так и не успела понять, какое отношение эта "жемчужина" имеет к драконам. Досадно, но все эти видения приходили неравномерными и непоследовательными частями между всем остальным. Между моими метаниями из больничной палаты в мир снов и маленьких дракончиков. Так что досмотреть эту историю про подгорную жемчужину я так и не успела. Но когда очнулась, когда впервые по-настоящему очнулась, вырвавшись из этого вязкого, как кисель, бреда — задумалась. Возможно, эта пещерная жемчужина и есть то, что делает драконов такими особенными? Некое излучение, изменяющее их, наделяющее особыми свойствами. И без этого излучения уже через пару поколений они деградируют, вырождаются, превращаясь в обычных животных, не слишком разумных и совершенно не волшебных.

Забавно, но мне даже в голову не пришло, что это, может быть, всего лишь сон, не имеющий ничего общего с реальностью. В прошлой своей жизни в первую очередь так и подумала бы, мало ли что может присниться, когда болеешь. Но я решила, что раз уж это все бред умирающего мозга, он, по крайней мере, должен быть логичен. Видела — значит, зачем-то нужно. Такие подробные и детальные галлюцинации — это как кино посмотреть, если уж в начале нечто этакое показали, то к концу оно обязательно должно вписаться в сюжет. Вот и посмотрим, как впишется эта пещера.

Ох, и что ж я над всякой ерундой голову ломаю? Как будто мне сейчас и подумать больше не о чем. Есть вообще какой-то смысл лежать с закрытыми глазами и думать непонятно о чем с такой серьезностью, словно это и впрямь может на что-то повлиять? Ты еще под оделяло с головой спрячься, трусиха!

Но глаза в этот раз я так и не открыла, отчаянно боясь увидеть в этом мире какие-либо признаки иллюзорности, или просто боялась, что он теперь тоже будет таким же тусклым и выцветшим, словно старая фотография, как тот родной и, как будто бы, настоящий. Так и лежала, зажмурившись, а вскоре меня опять затянуло в это липкое состояние полусна-полуяви.

Что совсем удивительно, в этом состоянии я ухитрялась время от времени адекватно реагировать на внешние раздражители, даже общаться с людьми, хотя и казалась им, наверное, слегка заторможенной и рассеянной. Поговорила, наконец, с плачущей мамой и даже каким-то невероятным чудом смогла ее немного успокоить, при этом ни слова не запомнив из этого разговора. Как жаль, именно это я бы хотела помнить, ведь может так случиться, что мы и не увидимся больше... Отреагировала на Ингельда вялой радостью и с удовольствием заснула на руках у Бьёрна. По-настоящему заснула, без всех этих мутных видений.

Когда проснулась второй раз, было тихо и безлюдно, тяжелые шторы на окнах раздвинуты, на пол падает прямоугольник яркого солнечного света, в котором кружатся пылинки. Я с удовольствием зажмурилась и потянулась, чувствую себя... как выздоравливающий после тяжелой болезни человек, проснувшийся утром и обнаруживший, какой ослепительно-солнечный день за окном, как громко и радостно поют птицы, а из открытого окна сногсшибательно пахнет свежескошенным сеном. И в теле такая невероятная легкость, что, кажется, стоит только пошевелиться — и взлетишь, как воздушный шарик. Мир вокруг, словно тщательно отмыли, и он стал таким же ярким, каким воспринимался в детстве. Ничего себе, разница в восприятии! Вот в этом и есть самое главное преимущество драконьего тела — легкость и яркость, к которым очень быстро привыкаешь. Если бы не один жирный минус — отсутствие полноценного общения, я бы сказала, что хочу остаться драконом навсегда. Впрочем, выбора-то все равно нет, жаль, что это тоже, скорее всего, ненадолго.

Ладно, смысла нет сейчас об этом думать. Что будет, то и будет.

Я принюхалась. Из-под двери, ведущей в кабинет, отчетливо просачивался запах табачного дыма, значит, Ингельд там или только что вышел. Надо проверить.

Легкость легкостью, а для того, чтобы спуститься с кресла, пришлось приложить немало усилий. Лапы-то, оказывается, дрожат и повиноваться категорически отказываются. В конце концов, я попробовала взлететь и в результате брякнулась вниз головой на пол. Ну, не очень умная была идея, признаю. Если уж лапы не держат, то крылья... Хорошо хоть падать невысоко и ковер мягкий.

Кое-как собрав себя с пола, я упрямо поплелась к кабинету. Уперлась в дверь лбом и, монотонно перебирая лапами, попыталась ее открыть. К моей удаче, дверь открывалась наружу и не была заперта. Занятая проблемой передвижения, я даже не сразу заметила, что в кабинете Ингельд не один. Асмунд вальяжно развалился в кресле и пил вино. Вот, прорва, по-моему, это уже алкоголизм. И ведь ничего ему не делается, пьет, как воду.

Асмунд произнес короткую фразу, увидев меня, и я очень удивилась, сообразив, что поняла лишь два слова: "шустрая" и "проснулась". Что за новости, я забыла уже почти выученный язык за несколько дней? Что-то я о подобном феномене не слышала, иностранный язык можно забыть за годы, но не за несколько дней. Да еще с драконьей памятью. Хотя слышала как-то, что при повреждениях мозга такое бывает... м-да...

-Шустрая, — ответил Ингельд другу, — только целитель рекомендовал строгий постельный режим. Не думаю, что это предусматривает пешие прогулки и бодание головой дверей.

Он поднялся, взял меня на руки и вернулся в свое кресло. Я только рада, у самой лапы уже подгибались. Но вот то, что я уже практически выученный язык забыла, это обидно. Может быть, есть шанс вспомнить?

Это очень неудобно — опять слушать разговоры наполовину. Ингельда я понимаю, а Асмунда... ну, разве что отдельные слова. Говорили о каком-то посольстве, о том, что какой-то маркиз — скользкая личность и явно что-то темнит. Интересно, и что у них тут успело случиться, пока меня не было? Что говорил Асмунд, приходилось только догадываться, по контексту и редким знакомым словам, все-таки это очень неудобно. Надеюсь, меня позже возьмут во дворец, посмотреть, что там за посольство, а в первую очередь расспросить Тиля, что происходило интересного за время моей болезни — в доме и во дворце. Если мне не приснилось, этот непоседа каким-то образом ухитрился побывать здесь.

Глава 13

Прежде, чем отправляться во дворец, советник дождался появления новых телохранителей, приставленных Асмундом взамен раненых. Он не стал утруждаться запоминанием их имен, прекрасно зная, что замена эта временная. Бьёрн и Инга советника полностью устраивали, и привыкать к другим Ингельд был не намерен. Несмотря на собственное ворчание по поводу беспомощности телохранителей, советник понимал, что ему достались лучшие. Даже неопытная Инга, как маг редкой специализации, представляла немалую ценность.

Во дворце царило оживление, готовились к прибытию послов. Слуги носились по коридорам на приличной скорости, стремясь успеть все и сразу. В одну сторону — слуга с такими ворохом подушек и перин, что под ними и человека не видно, всем встречным, несмотря на ранг и звание, приходится жаться к стенам, уступая ему дорогу. В противоположную сторону спешит другой, с гроздью серебряных подсвечников. Мимо пробегает стайка озабоченных горничных.

Послы далеко не всегда останавливаются в королевском дворце. На то каждое уважающее себя государство имеет в столице свое посольство. Да и подобной чести удостаивается далеко не каждый. Королевский дворец все же не гостиница, чтобы там селить любого. Но в данном случае с посольством прибывал племянник короля Аронта. Вообще-то, не весть, какая важная персона, в Аронте традиционно символом достатка и благополучия, даже для лиц королевской крови, считается большая многодетная семья. Посему у Его Величества Роджера детей-племянников столько, что он их наверняка и в лицо не всех помнит. Да и при посольстве он не пойми кто, однако ж, королевских кровей, и этикет требует проявить гостеприимство и пригласить его остановиться во дворце. Со всем посольством, разумеется. К счастью для Его Величества, тот же этикет требовал от гостя спустя десять дней откланяться и не обременять больше хозяина дома своим присутствием. Иначе от всяких нахлебников, имеющих самое отдаленное отношение к королевским семьям, было бы не избавиться.

Ингельда интересовало, зачем прибыло посольство на самом деле. То есть, он знал, конечно же, что дело опять в спорных землях и пограничных конфликтах. Но это не объясняло, зачем в посольство нужно было включать племянника короля Роджера. В то, что это случайность, или этот самый племянник (как бишь, там его?) решил присоединиться к посольству из любопытства, Ингельд не верил ни на миг. Такие вещи на самотек не пускают, зачем-то арнотцам нужно задержаться во дворце. Или это уже паранойя?

Советник поморщился и прибавил шагу, лавируя между носящимися по коридору слугами. Сейчас Его Величество можно застать только в рабочем кабинете. Там уже расположились первый и второй советники, маршал и министр иностранных дел.

-Только вас и ждем, советник, — заметил король, когда Ингельд вошел и вежливо поклонился. — Граф Лайр мне уже обо всем доложил. Итак, господа, приступим. Полагаю, все знают, зачем мы здесь собрались? — король обвел всех пристальным взглядом и дождался подтверждающих кивков на риторический, в общем-то, вопрос, когда все присутствующие сосредоточат на нем свое внимание, перестав ерзать и перешептываться, затем продолжил:

-Аронтцы решили вновь поднять вопрос о спорных территориях. Пограничные конфликты в тех районах участились в разы, нас явно подталкивают к столкновению. Господа, у кого есть, что сказать по этому поводу?

-Усилить пограничные гарнизоны, — тут же, не задумываясь, высказался маршал.

-Это несомненно, — согласно кивнул король, — но, к сожалению, дорогой маршал, нашу проблему никоим образом не решает.

Конфликт с Аронтом за небольшой, в общем-то, клочок земли продолжался вот уже полтора столетия. За это время его успели уже несколько раз продать, подарить или завоевать обе стороны, так что теперь уже просто не представлялось возможным доказать, кому же по закону принадлежат Филакейские долины. Каждая из конфликтующих сторон настаивала, что это ее территория, потрясая кипой документов. В итоге конфликт то затухал, то начинался снова.

Вообще-то, с первого взгляда в Филакейских долинах не было ничего особенно выдающегося: небольшой городок да великолепные талианские* луга. Ах, да, еще коровы молочных пород. Не бог весть, какие богатые ресурсы. Если бы не две немаловажных детали: в долине находилось одно из мощнейших из известных на данный момент мест силы (к сожалению, совладать с ним мог не каждый маг, потому уже около трех десятилетий оно оставалось незанятым), и второе: долина вплотную примыкала к драконьему заповеднику. Пока что у аронтцев только-только набирала ход мода на фамильяров, и они вынуждены были за немалые деньги покупать драконов у соседей. Получи аронтцы прямой выход к заповеднику, и ни у кого не возникало сомнений, что браконьерство расцветет буйным цветом.

-Возможно, нам следует пойти на некоторые уступки, — предложил министр иностранных дел. — Снизить цены на фамильяров, разрешить поставки из Заповедника.

-У нас и так очередь в питомниках на годы вперед, — неодобрительно возразил первый советник, — самим не хватает.

Министр вознамерился было что-то возразить, однако король оборвал возражения одной фразой:

-Для увеличения количества фамильяров придется изымать больше драконов из Заповедника.

Министр тут же утратил все возражения, а Ингельд сделал себе мысленно пометку срочно узнать, почему из заповедника всегда берут строго ограниченное количество маленьких драконьих яиц или маленьких дракончиков до определенного возраста. Он так привык, что этот закон строго соблюдается, а браконьеров ловят чуть ли не как государственных преступников, что даже не заинтересовался реальной причиной этого. Теперь, вот, в голову пришло, что она не только в контроле количества фамильяров и поддержании высокой цены. Оказывается, упустил какой-то немаловажный факт. Министр, видимо, знает, иначе продолжил бы настаивать на своей идее.

-Вероятно, дело вовсе не в фамильярах, а в месте силы, — высказал свое мнение второй советник. — Есть вероятность, что у них появился маг, способный взять его под контроль?

-Такая вероятность всегда есть, — поморщился министр иностранных дел, — разведка тут бессильна. Пока маг без места силы, он меньше, чем середнячок, будучи даже реально великим.

Ингельд мельком подумал, что на этом совещании определенно не хватает начальника внешней разведки и придворного мага, впрочем, Его Величество после приема послов наверняка устроит более расширенное совещание.

-Если аронтцы тоже пойдут на уступки, значит, у них все-таки есть маг, — предположил маршал.

-Слишком очевидно, — Ингельд выплыл из своих размышлений, — а вот устроить провокацию и потребовать спорные земли в качестве компенсации — это вполне возможно. Зачем в посольстве племянник Роджера? Не стоит ли приставить к нему охрану, под предлогом большого уважения к дорогому гостю? К тому же у нас имеется вполне законный предлог, учитывая участившиеся покушения в последнее время, мы не имеем права подвергать члена королевской семьи даже малейшей опасность. Ну, и так далее в этом ключе.

-Я об этом подумаю, — серьезно кивнул король. — Что ж, на этом, пожалуй, закончим. Напоминаю, что завтра жду вас всех в малом совещательном зале.

Старого посла, насколько знал советник, отозвали, вместо него должен был прибыть некий маркизх Эжен, личность совершенно незнакомая, он даже в прежних посольствах мелькал лишь пару раз, и собрать о маркизе какие-либо достоверные сведенья пока не удалось. То есть, разведка, разумеется, уже что-то знала, и Его Величеству наверняка на стол легло по возможности полное досье, но по своим каналам Ингельд ничего существенного раздобыть не смог. Маркиз оказался невысоким, тонколицым шатеном с настолько доброжелательно-честным взглядом, что невольно закрадывалось подозрение: врать маркиз умеет мастерски. А еще говорить неприятные вещи в красивой упаковке велеречивости и комплементов, так что не сразу и поймешь, что тебе говорят, да и поблагодарить не забудешь. В чем советнику почти тут же и довелось убедиться.

Маркиз говорил долго и красиво, не забыв вручить Его Величеству богатые дары. Голос у него был негромкий и мягкий, заставляющий прислушиваться к каждому слову, а карие глаза — добрые, как у столетнего мудреца, изрекающего непреложные истины. Но если отбросить это кружево слов, речь его сводилась к одному: аронтцы предлагают по-хорошему уступить их законные территории, и они даже великодушно согласны в ответ заплатить некую, не превышающую разумные пределы, сумму, а иначе дорогих соседей ждет война, кара богов за жадность и прочие беды.

Нагло. Похоже, в Аронте внезапно все же образовался маг достаточной силы, чтобы подчинить столь желанное место силы. А это значит, что война неизбежна. Они ни за что не упустят такой великолепный шанс усилить свои позиции.

После окончания приема король внезапно пожелал поговорить с третьим советником наедине. Тот в полном недоумении задержался, гадая, о чем же Его Величество хочет говорить, не о прошедшем же приеме, это, право слово, даже глупо. Что такое советник мог бы сказать сегодня, что нельзя отложить до завтрашнего совещания? Или же разговор пойдет о ночном происшествии?

-До меня дошли слухи, советник, — начал король, — что в прошлом вы имели некие не вполне понятные контакты с разведкой Аронта.

Ингельд мгновенно вспомнил, что, помимо даров, маркиз передавал королю и какие-то бумаги. В критических ситуациях мозг, как правило, работает очень быстро. Неужели всплыло? Откуда?! По позвоночнику пробежал неприятный холодок.

-Это какая-то ошибка, Ваше Величество, — по возможности спокойно ответил он. — Я неоднократно имел общие дела с аронтцами, но не припомню, чтобы кто-то из них имел отношение к разведке.

-Вот как? Что ж, можете быть свободны на сегодня. Думаю, после ночного происшествия вам не лишним будет немного отдохнуть.

-Благодарю, Ваше Величество, — советник поклонился и заспешил домой, чувствуя настоятельное желание закурить. И выпить.

*Вместо "альпийские"

Еще несколько дней после того, как я пришла в чувства, меня никуда не выпускали из дому, и Ингельд ни в какую не соглашался брать с собой во дворец. Даже когда строила очень жалобные и умоляющие глазки, этот человек на подобные провокации упорно не поддавался. Он вообще не отличается сентиментальностью и не ведется на все маленькое и с виду милое. Так что подобные фокусы с ним проходят далеко не всегда, ну, что ж, стоило хотя бы попробовать. Вдруг в силу моего несчастного и больного положения мне бы сделали поблажку? Не сделали, но зато ко мне, наконец, пустили Тиля. Малыш пришел в сопровождении телохранителя, как очень важная персона. Забавно, что этот черный дракончик раза в два крупнее меня и, даже не знаю, насколько старше (причем есть вероятность, что даже меня-человека старше), а я его иначе, чем малышом, называть просто не могу. Ребенок, он ребенок и есть.

Тилю, конечно же, никто не объяснил, что существуют такие вещи, как секретность, потому он по первой же просьбе с восторгом выложил все новости. И про посольство, и про некоего племянника короля (я наивно уточнила "принц"? мне недоуменно ответили "маркиз"), и про посла, который тоже маркиз, и который простодушному Тилю активно не нравится, ибо "все время обманывает". На вопрос, кого обманывает, я получила исчерпывающий ответ: короля. Ну, конечно, что еще может быть настолько важно этому наивному детенышу?

В целом во всей этой политике я мало что уяснила. Нет, восторженную и наполненную эмоциями и запахами речь Тиля я уже научилась понимать, как надо, но он все равно упускал слишком много важной информации просто потому, что она для него была не интересна. Так, например, суть конфликта двух государств я не вполне поняла. Что-то они там делят, то ли землю, то ли ресурсы, Тиль этим никогда не интересовался, потому толком и не знал.

Плохо и то, что я сама сейчас разузнать ничего не могу. Что-то не нравится мне все происходящее, беспокойно, словно большие неприятности надвигаются. А куда ж им еще надвигаться, если и так вокруг сплошные интриги и покушения?

Тиль рассказал еще одну тревожную новость: посол передал королю некие документы, касающиеся Ингельда, и король теперь слегка не в настроении. Очень расплывчато. Не в настроении, это значит, сердит на своего советника? А документы, получается, какой-то компромат. К сожалению, точнее Тиль сказать тоже не мог. Бумаги от него никому прятать и в голову не приходило, но его и читать не учили.

Так, подумаем логически. Если компромат — это очень плохо, только королевской немилости сейчас и не хватало. Ингельд не сказать, что бы очень законопослушный гражданин, постоянно какие-то авантюры затевает. А с его должностью штрафом или ссылкой не отделаешь, можно сразу на плаху угодить. С другой стороны, его пока не арестовали, хотя с момента приезда посольства прошло уже не меньше недели, значит, либо компромат неубедительный, либо идет расследование. Без привлечения тайной стражи, естественно, иначе Ингельд об этом уже знал бы. А впрочем, почему я думаю, что не знает, только лишь потому, что мне об этом не сказали? Но все же не думаю, что король настолько глуп, чтобы привлекать к расследованию лучшего друга подозреваемого, наверняка ведь, кроме тайной стражи, существуют и какие-нибудь другие структуры, способные этим заняться. Но пока неизвестно, что на самом деле происходит.

Я постаралась настроить Тиля на то, чтобы он как-нибудь попробовал узнать, что за документы передал королю посол, и намерения самого короля в этом отношении. Надежды, разумеется, мало, но если повезет, малыш, вероятно, сможет подслушать хоть что-то полезное, а я уж придумаю, как передать это Ингельду. Еще я несколько минут вполне серьезно обдумывала возможность выкрасть эти бумаги с его помощью, или хотя бы скопировать. Поняла, что идея совершенно бесперспективная, вор из меня никакой, из Тиля и того хуже. Попадемся оба, не знаю, что и будет тогда. Идея скопировать... тоже не очень, мягко говоря. Даже если удастся научить дракончика перерисовать буковки, не понимая их смысла, как он это будет делать при короле, а потом еще и из дворца вынесет? У драконов карманов не водится, что иногда очень неудобно. В общем, никак не годится. Жаль. Надо думать дальше.

Плохой из меня вор, и шпион не лучше, даже не знаю, радоваться или огорчаться этому факту? Осталось надеяться, что Ингельд и сам разберется с этими проблемами, потому что я ничего толкового придумать так и не смогла.

Тиля вскоре увели, и я вновь заскучала. Абсолютно нечем себя развлечь. Впрочем, почему это нечем? Следовало бы, наконец, плотно заняться изучением здешнего языка и письменности. То, что я "забыла" после болезни, начало активно вспоминаться, и сейчас я восстановила уже процентов восемьдесят из того, что знала. Еще немного практики, и не только вспомню все, что уже знала, но и дальше продвинусь. Только учителя нужны. Ну, Ингельду, как водится, не до того, он активно мотается между дворцом и своим домом, попутно занимаясь какими-то своими загадочными махинациями. А вот Бьёрна и Ингу вполне можно напрячь, они тоже выздоравливающие и ничем не заняты.

Почти ничем, как оказалось. Телохранители оккупировали одну из малых гостиных и коротали время за полезным делом. Бьёрн полировал свои катары, Инга то ли медитировала, то ли просто дремала в неудобной позе, вполуха слушая рыжего, который, если я правильно разобрала, объяснял ей некоторые профессиональные приемы. Проводят время с пользой.

Первым делом подхожу к Бьёрну, но на руки забраться не пытаюсь, они у него оружием заняты, просто приветствую. Затем к Инге, она привычно протягивает руку, словно давая понюхать. И нюхаю. А запах-то у нее изменился и очень сильно, почему? Внешне вроде бы никаких ранений не видно, однако выглядит она не слишком здоровой. И этот ее новый запах уже не кажется мне смутно знакомым, жест кажется, а... я ошарашено села на хвост. Вспомнила! Ведь она тогда точно так же руку протягивала, как бы знакомясь! Невероятно, это что же получается, если бы обстоятельства сложились чуть иначе, моей хозяйкой стала бы Инга? Или она не для себя?..

Так, стоп. Не о том думаю, самое главное, о чем стоило бы беспокоиться: знает ли Ингельд? И что будет, если Инга тоже вспомнит? И как это сейчас не вовремя все!

С обучением сегодня не сложилось, я напряженно размышляла, каким образом сообщить Ингельду об Инге, по-моему, ему стоит об этом узнать, и чем раньше, тем лучше. Пока она сама не вспомнила. Мысль о том, что Ингельд и так знает, что Инга — та самая девушка, которая пыталась меня перекупить, я сразу отбросила. Нет, такое мог бы устроить Асмунд: постараться держать человека, который может стать потенциальным врагом, поблизости. Но не советник, он ни за что не стал бы доверять свою безопасность телохранителю, который, возможно, имеет на него зуб. А у нее есть все основания, потому что к браконьерам обращаются только тогда, когда никакого другого выбора уже нет. Ну, ладно, положим, у Инги какой-то выбор все-таки был, раз она до сих пор жива-здорова.

В любом случае я считаю, что Ингельду надо знать о ней. Вот, только как, КАК ему рассказать?!

В общем, когда Ингельд вечером, наконец, вернулся домой, начался настоящий концерт по заявкам. В первую очередь мне пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить: это важно, а не просто попытка поиграть от безделья. Когда он все-таки понял, что уделить мне время проще, чем отмахнуться, я приступила к пантомиме.

Первым делом прикатила предусмотрительно найденную еще днем клетку, ту самую, в которой меня, собственно, и купили. Прикатила потому, что клетка была раза этак в полтора побольше меня (странно, раньше казалось, что во все два), и транспортировать ее можно было исключительно путем перекатывания, хорошо, хоть, круглая. Прикатила, ткнула лапой, вопросительно посмотрела на Ингельда. Тот задумчиво пыхнул трубкой и уточнил:

-Клетка?

Ну-ну, указываю на окно.

-Вечер?

Закрываю глаза лапой.

-Ночь?

Пока все идет нормально. Ладно, следующий ребус. Изображаю лапами в воздухе нечто гитарообразное. Мне так и ответили. Гитара, мол. Изображаю еще раз, теперь лира. Издевается он, что ли? Еще б виолончель вспомнил. Пришлось встать на задние лапы, балансируя крыльями и упираясь для устойчивости хвостом в пол, и все нужные округлости выразительно изобразить на себе.

-Женщина? — спросил Ингельд.

Ну, надо ж, сообразил! Если он так медленно угадывает очевидные вещи, то со следующей моей пантомимой, чувствую, мы еще намучаемся. Так и оказалось. Все, что я до этого пыталась изобразить, было достаточно просто, а вот дальше, как ни ломала голову, так и не придумала, как понятней показать. В результате просто повторила лапами гитарообразную фигуру и завернулась в край шторы.

-Клетка, ночь... женщина в шторе? — выбивая трубку в пепельницу, задумчиво перечислил Ингельд.

Открываю рот и ошеломленно таращусь на него. Ге-ни-ально.

Ладно, пойдем более сложным путем. Подхожу и дергаю его за штанину.

-Штаны?

Смотрю на него почти раздраженно.

-Хм... одежда?

Так, "гитара", штора.

-Женщина в одежде, похожей на штору?

Гр-рр! Нет, он точно издевается! Может, ну его, все к черту, пусть сам разбирается? А вдруг из-за того, что он вовремя не узнает про Ингу, возникнут какие-нибудь проблемы? Я ведь тогда себе не прощу, что знала и не предупредила. Хорошо, попробую еще раз, и, если не угадает, тогда уж я ни в чем не виновата. Ингельд, к его счастью угадал, я даже подпрыгнула от избытка чувств, услышав заветное "женщина в плаще". Потом повторила всю пантомиму с самого начала, добавив в композицию еще и себя. Получилось "я в клетке", "ночь" и "женщина в плаще".

Ингельд, наконец, всерьез задумался. Зацепок я дала достаточно, очень удивлюсь, если он не сможет понять, что это означает. Он, конечно же, понимает.

-Хочешь что-то рассказать мне о ночи, когда я тебя купил, и о женщине, участвовавшей в аукционе?

С энтузиазмом киваю и пытаюсь вытолкать его из кабинета. Скорей, конечно, в ногах путаюсь, но Ингельд понимает и послушно идет за мной до комнаты Инги.

-Инга? — удивляется он. — А она-то тут при чем?

Пантомима с "гитарой" и занавеской на окне в коридоре получилась привычно, словно я ее всю жизнь отрабатывала.

-Инга — женщина в плаще? — очень тихо переспросил Ингельд и, прищурившись, посмотрел на закрытую дверь.

Ну, слава богу, я свое дело сделала! Дальше они уж как-нибудь сами разберутся. Главное, чтобы ее потом не убили за лишние знания.

Глава 14

Время бездействия и почти полной недееспособности способствует размышлениям. Инга, являясь уникальным магом, не нуждающимся в месте силы, имела и свои недостатки: ей необходимо было больше времени для восстановления потраченных сил. И в этот период она была беспомощна и физически слаба. Зато в наличии имелось много времени подумать, поскольку отстранять от только недавно занятой должности телохранителя ее никто не собирался, и даже обошлось без особо строгого выговора от начальства. Вот Инга и думала, по большей части, чтобы не впасть в тоску от скуки. В процессе этих раздумий ее посетило некое подозрение или, скорее даже, предположение, что, возможно, советник тот самый человек, который не так давно буквально из-под носа увел у нее фамильяра на торгу у браконьеров. А Кэт, соответственно, тот самый фамильяр. Она покрутила эту мысль так и этак и отставила в сторону, нет, не забыла, но... это абсолютно недоказуемо, во всяком случае, с теми фактами, что ей известны. То, что Регди никак не мог взять фамильяра из питомника, было очевиднейшим и бросающимся в глаза фактом, просто не совпадали по срокам ближайшая вылупившаяся кладка (общественно доступная информация по всем питомникам) и возраст Кэт. В то же время не стоит отрицать, что иногда (очень редко) случались кладки и вне питомников. К тому же Инга вынуждена была честно признаться себе, что не помнила, какой окрас был у фамильяра в клетке браконьеров. То ли коричневый, то ли темно-бордовый, то ли вовсе черный с отливом в красный, в неверном свете свечей она не смогла этого как следует рассмотреть. Теперь, после общения с Кэт, ей казалось, что фамильяр в клетке был ало-черным, но баронесса старалась быть объективной и не позволить своим домыслам незаметно заместить настоящие воспоминания. Потому-то эти самые домыслы она спрятала поглубже в собственное сознание и перестала о них думать, почти забыв. Возможно, она бы вскорости забыла об этом и вовсе, убедив себя, что всего лишь желает найти виноватого в своих проблемах, однако жизнь иной раз внезапно подбрасывает очень странные подсказки.

Небольшое заклинание на свою комнату в доме советника Инга поставила еще до того боя, что лишил ее всей силы. Очень простенькая "сигналка", требующая минимум силы, необходимая лишь для того, чтобы предупредить ее о приближении хозяина дома. Дело в том, что баронесса несколько опасалась, что советник может попытаться потребовать от нее помимо всего прочего и услуг интимного характера. Возможно, она, конечно, напрасно подозревала советника в подобном, повода он пока не давал, но, тем не менее, девушка уже не в первый раз сталкивалась с подобным отношением к женщинам-подчиненным среди высокородных, даже если эти женщины тоже принадлежат к знатному роду. Она не хотела рисковать.

Сработавшая однажды вечером "сигналка" Ингу откровенно удивила. Она уже и не думала, что советник и впрямь может поступить подобным образом, и "сигналку" не сняла лишь потому, что не хотелось тратить на нее сейчас тот мизер сил, что удалось накопить. А советник, значит, все-таки пришел, Инга даже мимолетно испытала разочарование, Регди трудно было назвать хорошим человеком, но ей все же показалось, что он не из тех, кто пристает к женщинам, пользуясь их зависимым от себя положением и беспомощностью. Но странно, советник так и остался за дверью, не попытавшись войти или хотя бы постучать.

Инга, стараясь вести себя как можно тише, подкралась к двери. Зачем пришел советник, и почему, не пытаясь войти, стоит за дверью? К тому же девушке показалось, что она слышала его голос. Он пришел не один?

Она прижалась ухом к двери и услышала... судя по всему, разговор советника с Кэт, тихий цокот коготков пробивался даже сквозь дверь. Быстро отпрянула, еще не совсем понимая, что именно услышала, но почему-то опасаясь, что драконочка ее учует. Регди вместе с Кэт давно уже ушли, а Инга еще долго думала над подслушанным диалогом, который скорее можно было назвать монологом. Думала, и пыталась понять, это на самом деле было? И правильно ли она поняла то, что подслушала, или же просто приняла желаемое за действительность? Казалось бы, ну, что такого Кэт сообщила советнику? Всего лишь два коротких слова "женщина в плаще". В любой другой ситуации Инга на это и внимания бы не обратила, а если бы и обратила, то не поняла. Но когда услышанное так легко ложится на собственные подозрения... Нет, на самом деле не так легко, все дело было еще и в том, что Инга, как маг, обладала прекрасной памятью и точно знала, что Кэт до сих пор никак не могла видеть ее в плаще. Просто потому, что баронесса этот предмет одежды терпеть не могла, даже в непогоду предпочитая заменить его либо пелериной, либо камзолом охотничьего костюма. Но зато плащ великолепно подходит для того, чтобы спрятать под ним лицо и фигуру. Выводы можно сделать однозначные.

И все же Инга еще долго колебалась, мучилась сомнениями до самого утра. Ей было недостаточно просто уверенности, что она права в своих догадках, хотелось как-то компенсировать собственные потраченные нервы и силы. Но вряд ли, если она придет к советнику со своими претензиями и ошибется, это хорошо кончится. Для нее, уж точно, плохо.

Утром она все же решила, что не ошиблась. Может, фактов в подтверждение ее догадки было и немного, но интуиция подсказывала, что она все-таки права.

Инегльд не стал долго раздумывать, что делать, узнав столь интересную новость о баронессе. Ему нужен был маг, но он поостерегся бы теперь доверять этой девушке свою жизнь. И пытаться отослать ее куда-нибудь подальше от столицы, пожалуй, теперь поздно. Да к тому же для этого пришлось бы объяснять Асмунду причину подобного желания. Вряд ли друг адекватно воспринял бы аргумент вроде "я ей не доверяю". Если уж придется объяснять в любом случае, то Ингельд предпочел бы держать Ингу на виду, теперь уже как можно ближе. И желательно запугать, чтобы ей даже в голову не приходило проболтаться. Либо привязать к себе иным способом. Мелькнувшую было в голове мысль сделать Ингу своей любовницей, советник отбросил почти сразу. Такая гордячка лишь больше обозлится от подобного и, скорее всего, попытается навредить обидчику, даже понимая, что ей самой обнародование факта связи с браконьерами тоже пользы не принесет. Нет, запугать, пожалуй, будет гораздо надежнее.

План в голове сложился почти мгновенно. Порывшись в ящике стола, он достал квадратный камень размером с кулак. Амулет связи, неудобный и громоздкий, к тому же способный связать владельца лишь с несколькими заранее заданными при изготовлении абонентами, вовсе не то, чем пользуется начальник тайной Стражи и его люди, и многие армейцы. В принципе, Ингельд вполне мог приобрести и более современный амулет, но большинство тайных стражей (если они, конечно, не были глубоко законспирированными оперативниками) узнавали как раз по этим амулетами, а точнее, по проколотым ушам и губе. Советник предпочитал, чтобы его в некоторых случаях, по возможности, не связывали с тайной стражей или другими органами правопорядка. Потому приходилось пользоваться менее удобной связью. Но советника подобная необходимость не очень огорчала. Он связался с Асмундом и кратко посвятил того в родившийся в голове экспромтом план. Конечно, пришлось все же рассказать правду о том, откуда у него взялась Кэт, но этого было не избежать. Главное, он подстраховался на случай, если Инга все же что-то вспомнит. Возможно, что этого никогда не произойдет, или произойдет очень нескоро, но врасплох она его уже не застанет.

Все-таки Кэт молодец, сообразила предупредить. Умный фамильяр ему достался, даже слишком умный, как постепенно начал понимать советник. Все ее действия уже сложно назвать просто необычайной сообразительность, нет, Ингельд все больше начал осознавать, что Кэт не просто быстро и с выдумкой реагирует на события, не просто учится, как большинство маленьких дракончиков. Она действует разумно, взвешенно и порой даже запланировано, что говорило о наличии полноценного разума, способности анализировать ситуацию и принимать самостоятельные решения. Вообще-то он уже давно догадывался об этом, но, оказалось, очень сложно принять очевидные факты и поверить в них. Даже когда Кэт начала разыгрывать свою пантомиму, он сперва подумал, что она просто заскучала и решила поиграть.

И отчего всегда считалось, что дикие фамильяры глупы и не поддаются обучению? Оттого, что они часто улетали от хозяев, даже несмотря на ритуал? Или потому, что большинство из них категорически не желали идти на контакт с хозяевами и хоть чему-то учиться? Но если предположить, что они более разумны... Нет, вот об этом он как-нибудь в другой раз подумает, сейчас есть гораздо более важные проблемы, чем решать, насколько же разумны драконы. То есть, это, разумеется, тоже довольно важная тема, если дать небольшую волю фантазии, то выходит, что разумные фамильяры дают куда больше преимуществ своему хозяину, их можно использовать очень... многопланово. Но в то же время приручить их вряд ли возможно. Тут нужен совсем иной подход, не приручение, нет. Скорее, попытка подружиться. Но об этом он действительно подумает позже, учитывая, что Кэт не пытается даже куда-то сбежать и весьма активно помогает хозяину, этот вопрос срочного решения уже не требует.

Подстраховываясь от возможных действий Инги, советник даже не подозревал, что это может пригодиться очень скоро. Посему даже несколько растерялся, когда она пришла к нему уже следующим утром. Растерянность длилась всего несколько мгновений, но баронесса успела это заметить и, кажется, всерьез решила, что преимущество на ее стороне.

-Я знаю, что вы купили Кэт у браконьеров, — заявила она прямо. — И вы знаете, что я тоже была там. Но, полагаю, если я сообщу об этом кому-либо, у меня будет значительно меньше неприятностей, чем у вас.

Вот именно в этот момент Ингельд и испытал легкую растерянность. Потому, что Инга пришла так скоро, и потому, что не ожидал от нее столь бестолковой прямолинейности. Ну кто же так делает? Шантаж — это тоже искусство, мало просто знать компрометирующую информацию, необходимо морально задавить того, кого ты пытаешься шантажировать, убедить, что у него нет выхода, кроме как выполнять все поставленные условия. Ибо безвыходных ситуаций на самом деле не бывает, но очень часто человек понимает это, уже когда поздно, и он полностью завяз в своих проблемах, лишь усугубив их. И, разумеется, прежде чем решиться на шантаж, обязательно нужно подстраховаться от агрессивных действий будущей жертвы. Ведь зачастую проще убить шантажиста, чем платить ему.

Советник как-то иррационально понадеялся, что хотя бы о последнем пункте баронесса не забыла. Ему определенно было бы проще, если забыла, но подобная беспечность просто в голове не укладывалась.

Инга же, приняв его замешательство за страх разоблачения, заметно приободрилась, все-таки она до конца не была уверена в своих выводах и изрядно рисковала. Советник своей реакцией подтвердил, что она не ошиблась в выводах.

-Я вас слушаю, — спокойно произнес Ингельд, рассеяно погладив между рожками заинтересованно поблескивающую глазами Кэт. Драконочка изъявила желание присутствовать во время разговора с баронессой, и советник не стал прогонять. Заслужила. Ему вообще вдруг пришло в голову, что фамильяры знают огромное количество секретов своих хозяев. Как, например, Тиль, с которым Кэт так удачно подружилась. Очень неожиданная мысль, надо бы плотней заняться обучением Кэт грамоте, как она просила... — Так что вы хотите от меня, баронесса?

-Мне не нравится работать на тайную стражу, это не то, чего бы мне хотелось в жизни. Я не утверждаю, что вы в этом виноваты, но уж посодействовали, по крайней мере. Понимаю, что сейчас меня никто не отпустит, но я хочу, чтобы сразу после того, как вам больше не нужны будут мои услуги, я могла спокойно уйти из тайной стражи. И не стоит пытаться задержать меня под надуманными предлогами.

-Это все? — советник постарался ничем не выдать легкого изумления. Нестандартный шантаж, что тут скажешь. Даже Кэт посмотрела на Ингу этак оценивающе. Словно спрашивала, почему та не додумалась потребовать чего-нибудь более существенного?

-Нет, не все, — Инга едва заметно замялась, словно все еще сомневалась, стоит ли озвучивать то, что пришло ей в голову, или лучше уж ограничиться тем, что уже есть. — Меня не устраивает зарплата младшего сотрудника тайной стражи, — баронесса нахмурилась и упрямо посмотрела на советника. — Мне семью содержать надо и сестру замуж выдать. Думаю, будет справедливо, если вы утроите мое жалование.

-Баронесса, — Ингельд с трудом удержал саркастическую усмешку, так и норовящую растянуть губы, — а вам, прежде чем решиться на шантаж, не приходило в голову, что устранить вас для меня гораздо проще, чем соглашаться на какие-либо условия?

-Не думаю, что вам это поможет, — холодно ответила Инга. — Вчера вечером я отправила зашифрованное сообщение своему очень хорошему другу. Если со мной что-то случится, он получит ключ от шифра и всю известную мне информацию.

Ингельд даже ощутил некоторое облегчение, вопреки всякому здравому смыслу. Нет, не дура, что определенно радует. Женщины без проблеска разума в голове в отличие от мужчин с тем же симптомом, совершенно непредсказуемы. Слегка наивна и на удивление честна, заметно было, что такие вещи, как шантаж, девушке претят, но она упрямо, переступая через свои принципы, пытается получить то, что ей нужно. В чем-то Ингельд ее даже понимал, младшие сотрудники, и стажеры тайной стражи и впрямь не могли похвастаться большими доходами, что впрочем, вряд ли продлится долго, Асмунд не настолько беспечен, чтобы упускать ценного сотрудника из-за подобных мелочей. Но Инга этого пока не знает, а женщина-глава семьи, к тому же незамужняя, это действительно сложно. Да советник в чем-то ее понимал, однако это вовсе не значит, что собирался потакать. Впрочем, кнут и пряник...

-А теперь послушайте меня, баронесса, — он поставил локти на стол, сцепил руки в замок и чуть наклонился вперед, словно намереваясь подавить собеседницу авторитетом. — Я не собираюсь спрашивать, как вы оказались в столь сомнительном месте, но вы вмешались в проводимую тайной стражей операцию. Вам, баронесса, не претензии нужно предъявлять, а молить меня, чтобы я молчал о вашем там присутствии. Только потому, что вы теперь тоже сотрудник тайной стражи, на этот факт закроют глаза, но все же советую молчать об увиденном и не распространять секретную информацию.

-Это какую же операцию вы там проводили? — недоверчиво и чуть ядовито поинтересовалась Инга.

"Контрольную закупку", — чуть слышно хихикнул в сознании советника чей-то тихий голос. Он едва удержался от того, чтобы не тряхнуть головой. Почудилось?

-Операция по выявлению и задержанию преступной сети браконьеров и контрабандистов, — не моргнув глазом, выдал советник, имеющий представление о том, каким языком иной раз "общаются" люди Асмунда.

-И вы думаете, я в это поверю?!

-Неважно, поверите или нет, — вот тут Ингельд уже не сдержал легкой усмешки, на миг дрогнув уголками губ. — Главное, что в это поверит король. Своему советнику и главе тайной стражи, а также предоставленным доказательствам в виде задержанных преступников. Так что будьте благоразумны баронесса. Впрочем, жалование я вам, так и быть, удвою.

Ну, Инга, прямо слов нет. Я за ней, конечно, и прежде замечала некоторую прямолинейность и просто-таки рыцарскую честность. Но не до такой же степени! То, что она так быстро обо всем догадалась, молодец, вызывает уважение. Однако с таким характером пытаться шантажировать опытного интригана?

А я теперь сижу и думаю, что Ингельд c ней после этого сделает? Вроде бы ему маг сейчас очень нужен, так что пока ничего радикального не сделает, но проблемы у девушки точно будут. И из-за меня в какой-то степени, что неприятно. Нет, в чем-то она, в общем-то, и сама виновата, да и я не жалею, что вовремя рассказала все Ингельду, лучше уж пусть будут неприятности у Инги, чем у него. Все, постараюсь как-нибудь убедить Ингельда помягче с ней. Правда, есть сомнения, что он меня послушает, тем более что объясниться по-прежнему нет никакой возможности, разве что очередную пантомиму устроить. С пантомимой я решила подождать, посмотрим, как дела дальше пойдут.

Жизнь вроде бы налаживается, я выздоровела, Ингельд занимается своими делами, во дворец регулярно ходит и особо встревоженным не выглядит. Возможно, в следующий раз он и меня туда возьмет, удастся подробнее выяснить, что же там происходит. Потому что жизнь-то, конечно, налаживается, а чувство тревоги у меня отчего-то только растет. Так и кажется с каждым днем все сильней, что вот-вот какая-нибудь особенно неприятная пакость случится. С чего бы это? Впрочем, я об этом уже думала и не раз. К сожалению, ничего толкового так и не придумалось.

А еще меня недавно посетила одна интересная мысль. Хочу побывать в драконьем заповеднике и поискать ту пещеру с шаром, похожим на жемчужину, что я видела во сне. Возможно, этой пещеры и вовсе не существует, но мне отчего-то надо обязательно в этом убедиться. Не сейчас, разумеется, это вообще не срочно, но когда-нибудь — обязательно.

Сегодня Ингельд вернулся из дворца довольно рано, в принципе, он туда всего-то на пару часов отлучился и без меня. На что я выразила свое недовольство. Меня погладили между рожками и клятвенно пообещали в следующий раз взять с собой. Ну, хоть что-то, а то я уж засиделась. Впрочем, как оказалось, он не зря вернулся так рано, явно собирался куда-то еще и, судя по тому, что он решил оставить телохранителей дома, визит этот важный и секретный. Настолько, что Ингельд решил пренебречь собственной безопасностью. И это меня тревожит, честно говоря, ну, не следует ему ходить куда-то без охраны. Хоть бы Бьёрна с собой взял, раз новым телохранителям не слишком доверяет. Рыжий еще слегка прихрамывает, но здешняя медицина явно получше нашей, они это даже магией не считают, а Бьёрн уже вовсю тренируется, и небольшая хромота, которая скоро наверняка пройдет, ему не мешает. Но даже рыжего Ингельд с собой брать не стал, не знаю, уж куда он там собрался, но любые посторонние глаза и уши ему там явно не нужны. Могу поспорить, опять какая-нибудь насквозь незаконная авантюра. Ну, что этому человеку спокойно не живется?

Интересно, а меня с собой он возьмет, если очень настоять? Настаивать пришлось всерьез и долго, в конечном итоге поняв, что мирными методами я ничего не добьюсь, взлетела, села на его плечо, вцепившись когтями в одежду, и всем своим видом дала понять, что отодрать меня получится только с мясом. Ингельд нахмурился.

-Я собираюсь не в самое безопасное место, тебе лучше остаться дома, под охраной.

Ага, и он всерьез полагает, что меня можно отговорить подобными аргументами? Нет уж, тем более не отпущу одного! Вот, спросил бы сейчас кто-нибудь, зачем мне это надо? И ответить бы толком не смогла. Разумом-то понимаю, что лучше сидеть дома и не высовываться, в случае серьезных неприятностей я Ингельду ничем и помочь-то не смогу, ну, разве чуток пугнуть нападающего внезапным налетом, да и то только слабонервного какого-нибудь убийцу. Но, тем не менее, по отношению к Ингельду (и, как ни странно, Бьёрну) чувство самосохранения и здравый смысл у меня отключаются совершенно. Что интересно, за Ингу я так не беспокоилась, и предполагаю, что в случае опасности для нее, может, и попыталась бы ей помочь, но, точно, не рискуя собственной шкурой.

Поняв, что уговорить меня по-хорошему не получится, Ингельд, в конце концов, смирился и позволил отправиться с ним. Не догадался, что меня можно просто-напросто отодрать от плеча вместе с одеждой, запереть в клетке и потом просто сменить испорченный костюм? Я этого, вообще-то, больше всего опасалась, а он почему-то даже и не пытался сделать. То ли и впрямь не догадался, то ли решил отчего-то, что раз я так стремлюсь пойти с ним, значит, это мне очень надо. Ну, оно и в самом деле так, действительно, очень надо.

Кстати, перед тем, как гнусным шантажом заставить взять меня с собой, я наблюдала, как он собирается. И вооружается. В этом мире, как я успела заметить, в основном используют холодное оружие и магию. Из разговоров Бьёрна и Инги также поняла, что широко используют некие амулеты и амулеты-импланты. И это предметы разного класса, однако они позволяют применять магию и обычному человеку. Имплантов у Ингельда, насколько я знаю, нет, а знаю я это теперь точно. Поскольку в какой-то момент сообразила, что могу чуять магию на запах, то-то иной раз мне начинало казаться, что я чувствую от некоторых вполне безобидных предметов странный, незнакомый мне запах. Так вот, имплантов у Ингельда не имелось, ибо ничем необычным от него не пахло, но зато были два амулета: перстень-печатка и небольшой каменный овальный кулон на толстой серебряной цепочке. К сожалению, предназначение амулетов по запахам я определять пока не научилась, да и вряд ли когда-нибудь научусь, посему, для чего они нужны, понятия не имела и вообще ни разу не видела, чтобы Ингельд ими пользовался. Даже, кажется, и не надевал никогда прежде. Впрочем, за это не поручусь, иногда я бываю жутко невнимательной к подобным мелочам. Амулеты по этой причине за оружие решила не считать, пока на практике не смогу убедиться в обратном. Меч... меч у Ингельда, разумеется, есть, и он его даже регулярно использует. В качестве парадного оружия, да и вообще, как я заметила, не слишком жалует. В этот раз он отстегнул ножны, не задумываясь. А вот оружие, которое Ингельд решил брать с собой... я даже и не знаю, как назвать. Когда-то давно я мельком читала, что существовали такие вещи, как маленький наручный арбалет, а может, это всего лишь придумка фантастов. Такая игрушка должна быть наверняка очень слабой, да и не совсем понятно, как плечи лука под рукавом прятать.

Штука, которую Ингельд выбрал в качестве оружия, имела только одно сходство с вышеописанным — она тоже надевалась на руку. Этакая обойма для коротких острых дротиков, в развернутом виде она выглядела, как полоса, составленная из наложенных друг на друга внахлест тонких металлических пластин. По всей длине шли зажимы для тонких дротиков, снабженные не вполне понятными для меня пружинками и рычажками. Еще от этой обоймы изрядно несло магией. Нет, запах этот не был неприятным, скорее непонятным, поскольку не походил ни на что знакомое, но оказался настолько сильным, что я, не удержавшись и сунув нос поближе — обнюхать, сильно расчихалась. Получила легкий щелбан по носу и совет не лезть.

Понятия не имею, как это оружие называется, а тем более работает, но сильнейший магический "запах" вызвал невольное уважение. Уже дважды за мою недолгую жизнь в драконьем теле поймав магический удар, я стала относиться к этому немного более серьезно. Может быть, в реальном мире магии и не существует, а в моем странном сне она не только есть, но и может запросто убить. С этим приходилось считаться.

Собственно говоря, как раз по этим сборам я и поняла, что Ингельд собирается не просто на прогулку или свидание с любовницей. На свидание, кстати, он бы ни меня, ни телохранителей взять не постеснялся бы.

Наконец, закончив сборы и споры со мной, Ингельд надел плащ, взял меня на руки, спрятав под полой, хотя, конечно, моя подросшая тушка все равно ощутимо торчала, а любопытный глаз то и дело выглядывал в щель, и мы пошли. Точнее, сначала поехали, в закрытом экипаже. Причем экипаж был наемный, а не из личной конюшни, на котором имелся герб советника. Вот, между прочим, герб... Только сейчас сообразила, что ни разу не поинтересовалась, какой у Ингельда титул. Ведь быть того не может, чтобы советник короля простолюдин. Да и с графом он, в таком случае, вряд ли смог бы дружить с детства. То есть всякое бывает, разумеется, даже графским детям иногда свойственно дружить с деревенскими мальчишками, но только лишь до тех пор, пока им не объяснят взрослые, насколько это неподобающе для высокородных. Не верю я отчего-то в местную демократию, да.

Ехали мы долго, почти через весь город. И чем дальше ехали, тем более непривлекательным становился окружающий пейзаж. Нет, я понимаю, что в любом городе, пусть даже и в столице, тем более в столице, есть такие районы, куда разумный человек без оружия и толпы охраны не сунется, но вот не ожидала, что Ингельд рискнет отправиться в такое место один. И, судя по всему, он делает это не первый раз. Трущобы не трущобы, однако ж районы не самые благополучные. Очень надеюсь, что нас тут не попытаются ограбить и прирезать в первом же переулке.

Кучер, как только получил плату, тут же развернул свой экипаж и, то и дело нахлестывая лошадей, умчался прочь. Я занервничала еще больше. До того еще была какая-то надежда, что Ингельда просто зачем-то потянуло в бедняцкие районы. Может, у него там жена тайная? Ну, да, надо было меньше слезливых женских романов читать, это только там благородный влюбляется в простолюдинку и тайно на ней женится. Явно не про Ингельда, сильно подозреваю, что этот прагматичный субъект если когда и женится, то исключительно по расчету.

Между тем Ингельд уверенно двинулся вперед по улице, не слишком обращая внимание на немногочисленных прохожих, провожавших его настороженными взглядами. Под его ногами тихонько похрустывала подмерзшая и размокшая от утреннего дождя земля. Нормальным тротуаром или хотя бы и не слишком ровной брусчаткой тут и не пахло. И вообще, серые маленькие дома, разбитая копытами и колесами повозок после дождя, да так и застывшая, прихваченная морозом дорога, голые деревья — все выглядело здесь уныло.

Зима скоро.

Приземистый двухэтажный дом, кажется, единственный такой на всю улицу, остальные гораздо скромней по размеру. Маленькие окошки первого этажа почти вровень с землей. Жидкий старый забор, потемневшие от времени деревянные ворота. Ингельд уверенно остановился перед ними и коротко постучал. Открыли нам почти сразу же и впустили без всяких разговоров. Впрочем, плечистый привратник, прежде, чем отступить в сторону, пропуская посетителя, почти минуту всматривался в его лицо и потребовал показать, что под плащом. Я тут же на вполне законных основаниях высунула из-под плаща свой чешуйчатый нос, уже порядком надоело прятаться. Привратник молча кивнул, открывая створки чуть шире. Петли тяжелых ворот даже не заскрипели, а просто таки истерично взвизгнули. Такое ощущение, что их специально не смазывают. А может, и в самом деле? Самая древняя в мире сигнализация.

Во дворе, вопреки моим ожиданиям, никого не было, если не считать, конечно, облезлого пса, мелко подрагивающего от холода под крыльцом. Бедная животина, мне-то под плащом тепло.

А вот в доме нас встретили, сразу же открыв после короткого стука, и проводили в просторную, жарко натопленную комнату с большим камином. Несколько кушеток, свечи в простых медных подсвечниках, на полу ковер, хоть старый и потертый, но видно, когда-то было довольно дорогим. Вообще вся эта комната выглядела чуждой и не подходящей не только всему бедняцкому району, но даже и дому, в котором коридоры сырые и обшарпанные, а рамы на окнах потемневшие от времени и, кажется, даже подгнившие. Словно в этом доме никто уже очень давно не живет, да и следят за ним не очень хорошо, и только эта комната специально предназначена для тайных встреч. Или даже не тайных, а просто на нейтральной территории. Ингельда ведь тут определенно знали, более того, он, скорее всего, в этом доме бывает уже не первый раз.

Мужчина, расслабленно сидевший на одной из кушеток и неторопливо попивающий что-то горячее из круглой чашки, не подходил этому месту и этому дому еще больше, чем комната с камином. Хорошо одетый, вальяжный, с холеным лицом. Ну, просто какая-то явка заговорщиков, не иначе. И во что я влипла за компанию с этим авантюристом, а?

-Добрый вечер, друг мой, — между тем поприветствовал мужчина. Тон, впрочем, у него был немного суховатый, сквозь него чуть заметно проскальзывали нотки истинных эмоций, вполне благожелательных, как ни странно.

-И вам доброго вечера, Трагат, давно не виделись, — невозмутимо отозвался Ингельд, отдал свой плащ провожатому. — Мне, как всегда, нужны ваши услуги.

-Не сомневаюсь, — мужчина коротко улыбнулся, — до сих пор наше сотрудничество было весьма плодотворным. Я осведомлен о некоем недавнем... происшествии в вашем доме. Спешу заверить, что это были не мои люди.

-Знаю, — спокойно согласился Ингельд. — Это были весьма нахальные гастролеры, которых уже достаточно давно разыскивала не только тайная стража, но и разведка. Если к вам за помощью обратятся оставшиеся в живых члены этой группы, настоятельно советую им отказать. Иначе вам вряд ли удастся избежать пристального внимания тайной стражи.

Мужчина кивнул, давая понять, что принял совет к сведенью, как уж там он отнесся к подобному заявлению, больше похожему на завуалированную угрозу — непонятно, однако резко сменил тему разговора:

-Я смотрю, вы обзавелись фамильяром, советник?

-Да, выпал случай. Она еще весьма молода и непоседлива, не возражаете, если погуляет немного по дому, пока мы будем беседовать?

Гулять по этому мрачному и не очень чистому дому мне не хотелось совершенно, но собеседник Ингельда благосклонно дал свое разрешение.

-Кэт пойди, прогуляйся, осмотрись. Только далеко не уходи и дом не покидай.

Я озадаченно моргнула, пытаясь сообразить, на что мне сейчас прозрачно намекают. То ли Ингельд хочет выставить меня из комнаты, чтобы не подслушала чего ненароком, то ли предлагает слегка пошпионить. Я вздохнула и пошла. Осматриваться.

Глава 15

С Трагатом советник имел дело второй год. И первое, что о нем можно было сказать: очень неординарная личность. Манеры и почти правильная речь выдавали образование, доступное лишь аристократам и, в меньшей степени, очень богатым людям. Можно было предположить, что этот человек или обедневший дворянин, или чей-то бастард, получивший хорошее образование, но не признанный отцом. Впрочем, для Ингельда это было куда менее важно, чем личные качества Трагата. А личные качества... надо быть очень не простым человеком, чтобы не только первым создать, но и заставить успешно работать такую организацию, как гильдия убийц. Разумеется, такие попытки предпринимались и до него, но подобные объединения скорее напоминали не гильдию, а банды, к тому же враждующие друг с другом за лидерство, и каждая такая банда пыталась насаждать свои порядки. В столице в то время было весьма неспокойно. В конце концов, Его Величеству надоело, что столица королевства напоминает рассадник криминала; получившая строгий выговор городская стража в короткие сроки и максимально жестко навела порядок. Еще несколько лет после этого любого, кто выступал с предложением об объединении, тихо приканчивали свои же. А потом появился Трагат и все-таки создал гильдию, став ее мастером. У него хватило ума и изворотливости обзавестись крепкими связями в городской (ходили даже слухи, что там служит его хороший приятель) и тайной страже, объединить вольную преступную братию под своим началом и даже не вызвать их недовольство тесными связями с властями. Тем не менее, всем известно, что своих гильдия не сдает, с проштрафившимися разбираются в узком кругу, даже стараясь вытащить из тюрьмы тех, кто попался. Но главное, что позволило новообразовавшейся гильдии процветать, это то, что Трагат умел быть полезен даже тем, кто по всем законам должен был за ним охотиться. К тому же придумал новую статью доходов для гильдии. Вряд ли кому-то еще могло бы прийти в голову, что наемным убийцам иногда выгодней не убивать своих клиентов. И впрямь выходило, нет большой разницы, платит кто-то за свою жизнь или за чужую смерть. За жизнь оказалось значительно выгодней, поскольку можно взять плату не единожды. Впрочем, подобные услуги оказывались лишь избранным клиентам, в число которых входил и Ингельд. Очень не дешевое удовольствие, однако, хотя бы с этой стороны он мог быть спокоен за свою безопасность, гильдия старалась поддерживать свою репутацию и перекупить заказ, любой, что было почти невозможно. Ну, и Трагат с лихвой компенсировал эти затраты полезной информацией.

Ко всему прочему, советник уже некоторое время выступал посредником между гильдией и тайной стражей, что давало дополнительные плюсы и гарантии безопасности. Асмунд в этих делах предпочитал делать вид, что он в стороне и ни о чем не знает.

Именно поэтому Ингельд не слишком беспокоился за свою безопасность, идя сюда. Непредвиденное, разумеется, может случиться всегда, но Трагат слишком умен и расчетлив, чтобы променять стабильный доход, полезные связи и репутацию гильдии на мимолетную, пусть и очень крупную выгоду. Если к тому и приходили с заказом на советника или начальника тайной стражи, те узнают об этом первыми, может быть, даже с намеком на личность заказчика. Впрочем, все это лишь до тех пор, пока он не поймет, что противники нынешних партнеров сулят большую выгоду, в долгосрочной перспективе, в этом Ингельд не обманывался. Более того, был намерен аккуратно прощупать Трагата насчет подобных перспектив. Сейчас, однако, за себя он не слишком беспокоился, как и за Кэт, которую отправил прогуляться по дому.

Кстати, и отослал он ее вовсе не потому, что опасался того, что слишком умная драконочка услышит лишнее. Куда уж больше? Она и без того знает столько, что, имей она возможность кому-нибудь рассказать, советник рисковал немедленно расстаться с головой. Им в данный момент скорее руководила интуиция. Не то чтобы советник всерьез опасался каких-либо неприятностей со стороны Трагата или же рассчитывал, что Кэт удастся подслушать что-нибудь по-настоящему важное, скорее он решил использовать момент для тренировки, раз уж все равно согласился взять ее с собой. В меру опасно (все же логово наемных убийц, а не институт благородных девиц) и имеется некоторый шанс, пусть и минимальный, действительно узнать что-либо важное. Самый подходящий повод проверить, как Кэт поведет себя в незнакомой обстановке, сможет ли действовать без подсказок и приказов хозяина, принимать разумные и осознанные решения? Вот пусть и прогуляется, а сам советник пока побеседует с мастером гильдии.

Трагат сделал знак одному из своих помощников, скромно подпирающему стену в уголке, и получил от него небольшой, в две ладони, цилиндр из темного лакированного дерева. Передал его советнику.

-Как обычно. Тут все, что вы просили в прошлый раз.

-Благодарю, — Ингельд взял цилиндр, в свою очередь, отдав взамен увесистый кошель. Цилиндр являлся всего лишь обычным футляром, какие разнообразные чиновники и канцелярские крысы использовали для переноски бумаг. Такие футляры вошли в моду с тех пор, когда вместо бумаги еще был пергамент, заворачивающийся в свитки. Внутри находилась заказанная Ингельдом при прошлой встрече информация. Не сказать, чтобы в данный момент она столь же актуальна, как тогда, когда советник ее заказывал, сейчас на первое место встал вопрос собственного выживания, а все прежние интриги и комбинации отошли на второй план. Но лишним не будет. От Трагата иной раз удавалось получить гораздо больше нужной и полезной информации, чем от "штатных" агентов. Кстати, о штатных... впрочем, ладно, это подождет.

-Так что же вам нужно на сей раз, советник? — поинтересовался Трагат. — Судя по тем слухам, которые настойчиво гуляют по столице, при дворе не все ладно, и многим сановникам Его Величества грозит опасность. Надо полагать, речь пойдет именно об этом?

-Вы как всегда проницательны, — Ингельд чуть усмехнулся, он нисколько не сомневался, что Трагат в курсе происходящего, если уж не полностью, то обо всех возникших слухах осведомлен прекрасно. А делать правильные выводы он всегда умел. — Меня, прежде всего, интересует, не появлялись ли в городе еще заезжие гастролеры и подозрительные личности вроде тех, что недавно напали на мой дом. Кстати, не поделитесь информацией, откуда вы так оперативно об этом узнали?

Собеседник лишь коротко, нейтрально, улыбнулся. Советник вернул ему улыбку, что ж, он и не рассчитывал на ответ.

-Еще мне крайне интересны любые слухи о последних покушениях с применением проклятий, я знаю, что ваша гильдия не связывается с запрещенной магией, но исполнитель, вероятно, был найден в городе, так что, возможно, остались какие-то следы. Ну, и в целом: что говорят об этом, кому подобные покушения могут быть выгодны. Все, что заслуживает внимания по этой теме, думаю, вы лучше меня знаете, что искать.

Трагат чуть двинул подбородком, что в его исполнении должно было означать согласный кивок.

-Хорошо. Что-нибудь еще?

Ингельд поколебался. Да, ему хотелось узнать кое-что еще, и он был уверен, что мастер гильдии убийц со своими многочисленными связями с самыми разными личностями столицы легко добудет для него эти сведенья. Вот только советнику совершенно не хотелось давать Трагату дополнительную информацию о себе. Даже учитывая, что тот вряд ли побежит в городскую стражу докладывать о незаконной деятельности королевского советника. Или все же стоит рискнуть? А что он, собственно, может узнать? Инегльда интересовало происхождение Кэт, слишком уж умна она была для дракона, но, по здравому размышлению, ничего, кроме того, что браконьеры похитили маленького дракончика, а может быть, и яйцо, из заповедника, вряд ли можно что-то узнать.

-Нет, остальное как обычно, — ответил он. "Как обычно" — это значит: разнообразные городские слухи и крупицы достоверной информации, что мастерски удавалось выуживать Трагату с помощью своей весьма разветвленной шпионской сети. Имея разнообразные связи, от карманных воришек, купцов средней руки и до мелких чинов городской стражи, глава гильдии постоянно был в курсе всего, что происходило в столице. Порой советник начинал всерьез подозревать, что Трагат уже давно не только глава гильдии убийц, но и негласный лидер всех криминальных элементов города. Или же вполне успешно стремится стать им.

-Относительно покушений ничего сейчас не могу сказать, — заметил мастер. — Мы, и впрямь, стараемся не связываться с проклятиями, это грязное дело. И слухов по этому поводу удивительно мало. Но я поинтересуюсь. А вот что касается чужаков в городе... — он на миг задумался, проведя тыльной стороной ладони по гладко выбритому подбородку. — Крутятся подозрительные личности в городе. Вот что, дня через два пришлю посыльного, он сообщит, где можно будет забрать информацию. Но за срочность придется доплатить.

-Разумеется.

Еще некоторое время они поговорили на нейтральные темы, Ингельд убедился, что Трагат даже намеком не выказывает свое отношение ко всем ранее обговоренным событиям. Словно его это и не касается. Советник даже готов был поверить, что гильдии и в самом деле не предлагали контракт на его жизнь, Однако логика и собственная паранойя поверить мешали, не использовать самый доступный инструмент для решения задачи — это, по крайней мере, глупо. Трагат то ли раздумывал над своими дальнейшими действиями по этому поводу, то ли уже принял решение, но, как бы то ни было, не желал демонстрировать свое мнение.

На этом разговор можно было завершать и откланяться, осталось только Кэт найти. Искать ее, впрочем, не пришлось, уже спустя несколько минут Кэт появилась сама, забралась на колени советнику и всем своим видом показала, что готова в обратный путь. Теперь оставалось лишь без приключений выйти из этого не самого презентабельного района, куда очень редко заглядывали извозчики, а обычная пешая прогулка могла закончиться крупными неприятностями. А могла и не закончиться, это как повезет. В общем-то, грабителей советник не слишком боялся, был достаточно хорошо вооружен, чтобы отбиться от мелкой банды в три-четыре человека. Наличие телохранителей, конечно, было бы предпочтительней, но контакты с мастером гильдии убийц не та тайна, которую следовало бы афишировать. Разве что Бьёрна Ингельд, пожалуй, решился бы взять с собой, парень надежный и умеет держать язык за зубами. Но тот пока еще не полностью здоров.

Однако Ингельд не спешил выбраться из этого неблагополучного района, в голову пришла идея, которую хотелось осуществить, несмотря на некоторый риск. Главное, уговорить Кэт, она далеко не всегда слушается и не факт, что согласится.

После десятиминутной пешей прогулки он нырнул в ближайший безлюдный тупичок и вынул драконочку из-под плаща.

-Дорогу до того дома запомнила?

Кэт, помедлив немного, неохотно кивнула. Советник и не сомневался, всю дорогу туда и обратно любопытный драконий нос то и дело высовывался из-под плаща.

-Сейчас быстренько летишь обратно. Дом хорошо рассмотрела? Заберешься внутрь и постараешься послушать, о чем говорят. Долго не задерживайся, если ничего интересного, сразу обратно. Я здесь буду ждать. И не бойся попасться, если что, я тебя просто заберу, — на самом деле советник был почти уверен, что Кэт не попадется, поймать быстрого и ловкого дракона для обычного человека очень непросто. Это как зайца за задние лапы ловить: отдельные умельцы и подкрасться сумеют, и схватить, но большинству остается только смотреть вслед задавшему стрекоча косому. Дракона можно поймать только с помощью мага или когда он зазевается и подпустит к себе близко. Но даже если такое и случится, Ингельд был уверен, что Трагат легко отдаст Кэт обратно, не станет он конфликтовать из-за этого. И вряд ли додумает, что фамильяра можно использовать в качестве шпиона.

-Давай-ка, не капризничай, это важно.

На выразительной драконьей мордашке нарисовалось непередаваемое выражение, скепсис пополам с недовольством и даже сомнением в умственных способностях хозяина. Но, тем не менее, она расправила крылья и стрелой взвилась в воздух. Советнику оставалось лишь ждать, когда она вернется, и надеяться, что из этой затеи выйдет толк. Честное партнерство — это, конечно, замечательно, однако не нравился Ингельду излишне демонстративный нейтралитет Трагата. Все же тот определенно что-то знает, но не желает говорить. Не определился с выбором?

Так и не поняла, зачем Ингельд меня отослал. Он сам-то знал? Потому что ничего интересного я не нашла, дом, как уже заметила раньше, нежилой и не в очень хорошем состоянии. Если за ним и следят, то не слишком тщательно, а скорее, вообще не следят. Стены, обшарпанные до неприличия, это ладно. Но рассохшиеся оконные рамы, сквозь которые поддувает ледяной сквозняк, сырость и дорожки плесени, потрескавшаяся штукатурка. Бр-рр, мрачность и запустение. Чувствую себя чуть ли не героем какого-нибудь триллера, а то и вовсе ужастика. Вся из себя такая настороженная крадусь по темному сырому подвалу, а из-за угла... И без разницы, что в этой одноэтажной избушке подвала нет, и я, вообще-то, ищу вход на чердак, потому что сам дом обследовала за несколько минут. А навстречу мне может выйти максимум один из охранников, которые периодически сменяют друг друга на посту во дворе. И больше тут ничего живого не водится, даже тараканы, эти или вымерли, или к соседям ушли. Остальные охранники сидят на кухне возле печки, греются травяным отваром (дисциплина, однако, могли б и чем более крепким!), который заменяет местным чай, и играют в незнакомую мне карточную игру. Я к ним уже успела заглянуть, изобразила дикого, но любопытного зверька. В смысле, в руки не давалась, но и не убегала тут же. Попутно обнаружила, что в этом мире даже такие суровые, явно криминальные личности относятся к драконам, как дети, в зоопарке впервые увидевшие слона. Так и норовят потрогать или что-нибудь скормить.

Меня, разумеется, сразу же попытались подманить, но я на приманку в виде кусочка желтоватого сахара не купилась, хотя соблазн, честно говоря, был, очень уж я с некоторых пор сладкое любить стала, а сахар в этом мире вкусный, не то, что наша "белая смерть".

Если кто-то пытался подойти ближе и поймать, отбегала в сторону, но не уходила совсем. Вскоре им это надоело, и меня перестали ловить, можно было посидеть, послушать, о чем говорят. Я, правда, не надеялась, что простые охранники начнут вдруг государственные тайны выдавать, разговоры у них были, как и ожидалось, самые простые. О женщинах, общих знакомых и оружии. Не думаю, что Ингельду будет так уж интересна история о некоем мастере метать ножи, который и воробью в глаз попадет, не глядя, но, сволочь такая, в жизни не согласится обучить кого-то своему искусству, скорее сам прибьет, чтобы не плодить конкурентов. Жадный какой товарищ.

Было довольно много незнакомых слов, видимо, местный сленг, а может, и вовсе... идиоматические выражения, которые мат по-простому. Меня этому, в любом случае, не учили.

В общем-то, я с этой компанией просидела не долго, затем быстренько пробежалась по другим помещениям, пользуясь преимуществами драконьего слуха и обоняния для определения, если кто живой поблизости. Ничего, кроме сырости и разрухи, не обнаружила и оправилась искать вход на чердак. Не потому, что оно на самом деле было нужно, а просто что-то у меня в голове заклинило на поиске чердака. Может быть, какие драконьи инстинкты сработали относительно поисков убежища повыше? Или это что-то сродни кошкам. Сама не знаю, но вот ищу зачем-то, из чистого упрямства. В доме, правда, я этот вход не обнаружила, может, тут и нет никакого чердака? Но меня уже зацепило, раз уж решила искать, то буду искать до победного конца!

В который раз убеждаюсь, как удобно иметь крылья, а также быть маленькой и юркой. Цели я добилась, и, как оказалось, самым простым способом. Всего-то и надо было, что выбраться на улицу и забраться в чердачное окно. Оно было даже не закрыто, а уныло хлопало по ветру покосившейся рамой, некогда забитой вместо стекла потемневшими досками. А может, стекла тут и не было никогда, дорогое удовольствие для такого домика.

Чердак мне категорически не понравился, мало того, что пыльный и воняет прелой соломой, мой чувствительный нос, не выдержав это, расчихался, так еще и все перекрытия прогнили. Ужас какой, как тут все еще не обвалилось, ведь дыры же сплошные?! Очень надеюсь, что моего веса недостаточно, чтобы все это рухнуло, там же Ингельд где-то внизу, будет очень неприятно, если ему кусок потолка на голову свалится, со мной в довесок.

Небольшая осторожная прогулка по чердаку подарила неожиданное открытие: дырявый потолок и мой драконий слух позволяли без особого труда услышать все, что происходит в доме. И болтовню охранников на кухне, и беседу Ингельда с их главным, у которого глаза, как лазерный прицел. Так и чудится в этих зрачках перекрестье целеуказателя и циферки данных, ну, чистый терминатор. Или моя буйная фантазия.

Подслушать, о чем шел разговор, почти не удалось, хотя мне было очень любопытно, но застала только самый конец. Надо возвращаться, сейчас меня искать начнут, с первого раза не найдут, конечно, чего доброго, проблемы начнутся. Совсем мне не хочется, чтобы Ингельд с этим человеком ссорился. Вернулась я, кажется, даже раньше, чем кто-то успел подумать, что меня искать надо.

Пришло в голову, что надо бы на будущее договориться о каких-нибудь условных знаках, чтобы он мог меня в любой момент позвать, и я издалека услышала. Свисток, что ли? Изобрели тут что-нибудь вроде свистков для собак, которые человеческому уху не слышны? Почему-то думаю, что я как раз услышу. Только как я эту мысль до Ингельда донесу? Задумался бы он уже об обучении меня местной письменности. Самому некогда, так пусть прикажет кому-то из слуг, я точно знаю, что среди них грамотные есть. Только подозреваю, этот параноик никому не доверит стратегически важную информацию о моей разумности, все еще лелеет мысль сделать из меня шпиона. Ага, спешу и падаю, не собираюсь рисковать своей ценной шкуркой, она у меня скоро одна останется. Воспоминание о скорой смерти резко портит настроение, одна единственная мысль не дает покоя, постоянно всплывая в сознании: если я умру в своем мире, здесь что-нибудь будет? Или этот мир существует, лишь пока умирающий мозг генерирует реалистичный бред? Иногда мне кажется, что я об этом никогда и не узнаю, так и буду жить в драконьем теле, пока все вдруг внезапно не кончится, так или иначе. Один раз мне в голову даже пришла крамольная мысль, что этот мир совершенно реален, но я его все-таки придумала. Иногда от отчаянья какую только глупость не придумаешь.

Однако, если задуматься, так ли уж сильно мое отчаяние? Драконье ли тело не дает впадать в меланхолию, или насыщенная событиями жизнь, но страдаю по поводу утраченной родины и скорой утраты жизни я как-то вяло. Неправдоподобно даже.

Я сильно задумалась, пригревшись под плащом Ингельда, укачанная его размеренными шагами, как младенец в люльке, и была очень недовольна, когда меня вытащили наружу. Бррр, холодно, да и не собираюсь я никуда лететь и шпионить за всякими криминальными личностями, ему надо — пусть сам и шпионит. Нет, умом-то я понимаю, что ничего особо страшного мне не грозит, в шпионаже вряд ли заподозрят, скорее, решат, что любопытный дракончик от хозяина сбежал. И уж точно не убьют, в крайнем случае, попытаются ценную зверушку продать на сторону. Я это все понимаю, но, тем не менее, возвращаться в этот полуразвалившийся дом у меня нет никакого желания.

Важно. Ну и что с того?

Я состроила недовольную мину и все-таки взлетела. Ну почему меня так легко уговорить? А с другой стороны, вдруг это и в самом деле важно?

Дорогу к дому я не запомнила, хоть и высовывалась периодически из-под плаща, но это на самом деле не важно, достаточно просто взлететь повыше — и я все, что надо, разгляжу. Пешком, может, и далеко идти, а на крыльях любая дорога прямая. Но в сам дом я, пожалуй, не полезу, нет уж, это Ингельд уверен, что мне ничего страшного не грозит, но что-то проверять не тянет. Да и потом, зря я, что ли, чердак искала?

За прошедшее время в доме почти ничего не изменилось, только исчезли куда-то заседающие на кухне у печи охранники. Зато на месте Ингельда, в той самой, единственной приличной комнате, сидел совсем другой человек. Кто это, я с чердака разглядеть, понятно, не могла, а голос был явно не знаком. Определить, был ли этот человек в доме раньше, не удалось. Судя по тембру голоса, мужчина уже немолодой.

-Ну, что там? — поинтересовался бывший собеседник Ингельда. — Долго еще твои парни возиться будут?

-А ты, как всегда, куда-то спешишь, — чуть насмешливо отозвался второй. — Уже недолго, нужно проверить, не привел ли твой гость за собой хвост.

-Он достаточно осторожен, — обронил... как бишь там его охранники называли, мастер?.. пусть будет мастер.

-Осторожен? — фыркнул его собеседник саркастически. — Советник — авантюрист. А это плохо сочетается с осторожностью. Кстати, собираешься ему сказать или все-таки примешь заманчивое предложение тех загадочных господ, что готовы платить за голову советника баснословные деньги?

-Помимо денег они делают еще и весьма выгодные предложения, — задумчиво сказал мастер. — Не знаю пока. А сам что думаешь?

-Это твоя задача — решать такие вопросы, моя — обеспечивать твою безопасность, — не задумываясь, ответил мужчина, в голосе его явно сквозила подначка.

-Да ладно тебе, Старый, не кокетничай.

-Ну, если уж тебе так интересно мое мнение... Тут явно пахнет политикой, а это дело, сам знаешь, такое: поставишь не на ту лошадку — голова долой. С другой стороны, выгода может быть действительно немалая, если эти господа способны выполнить свои обещания.

-Но они тебе не нравятся?

-Не девки, чтобы всем нравиться, — отозвался Старый недовольно.

-А все же...

-Скользкие они, — еще более недовольно, — на крючок ведь ловят, на самое заветное, и даже не стесняются этого демонстрировать. И тебя, как мальчишку сопливого... Дался тебе этот титул? Давно б забыть пора!

-Вот я и размышляю...

Ух, какие у них тут разговоры, оказывается, не подвело Ингельда чутье! Половины не поняла, но это точно важно. Посмотреть бы на этого Старого, очень уж уважительно мастер с ним разговаривает, хоть тот явно и подчиненный. Поколебавшись, осторожно ковырнула когтем чердачный настил, гнилое дерево отломилось большой рассыпающейся в труху щепкой, между досками образовалась небольшая щель. Боже мой, как этот дом вообще строили, а? Такое ощущение, что балки перекрытий просто толстыми неструганными досками оббили и соломой посыпали, на этом и успокоились. Или, может, так и надо строить? Что я в этом понимаю, вообще, кроме того, что пару раз в своей жизни недостроенный дом видела? Но ощущение, что все вот-вот развалится, меня не оставляло.

Так, ладно, не отвлекаемся. Ковырнула второй раз, уже не так осторожно... и внезапно провалилась обеими лапами! Кусок трухлявой деревяшки размером с мой хвост отломился и полетел вниз. Ой, что будет, если он кому на голову упадет! — успела испугаться я, но, судя по звуку, деревяшка упала на пол. Мужчины в комнате ругнулись, а я замерла, боясь пошевелиться, чтобы не рухнуть туда следом, и очень надеясь, что никто не заметит торчащие из потолка лапы.

-Пора уже искать новое место для таких встреч, — ворчливо высказался Старый, я, наконец, его разглядела: седой немолодой мужчина со шрамом на скуле, словно его туда чем-то круглым ткнули. — Если кому-то на голову упадет потолок, это сочтут изощренными покушением. Пойдут слухи, что наша гильдия изобрела новый коварный способ убийства.

-Фантазия у тебя... — в голосе мастера явственно слышалась усмешка. — Собственно, этот дом мы используем в последний раз... Старый, взгляни, чудится мне, или из потолка и в самом деле торчат чьи-то шкодливые лапы?

Ой, мама, что сейчас будет! Я перепугано рванулась назад, что-то жутко затрещало, и кусок потолка, вместе со мной и моим перепуганным визгом, рухнул вниз! Каким-то невероятным чудом успеваю извернуться в падении обломков, куда лечу, с перепугу не вижу, мечусь по комнате, выделывая кульбиты высшего пилотажа чуть ли не хвостом вверх и никак не могу сориентироваться, где же тут пол, а где потолок в этом облаке пыли. И закономерно в кого-то врезаюсь, конечно же. "Хорошо, хоть не головой, а всем телом, — мелькает успокоительная мысль, — там же рожки". Человек, растерявшийся от моих непредсказуемых траекторий, и снесенный немалой скоростью, падает, не забыв, правда, при этом обхватить меня руками.

Поймал меня, оказывается, Старый. Я испугано вжала голову в плечи, думая, что теперь будет? Надо ж было так глупо попасться!

-Так вот кто у нас тут хулиганит, — мужчина поднял меня на вытянутых руках и с любопытством заглянул в глаза. — Тебе не говорили, что шпионить нехорошо, а, малышка?

Поспешно делаю самый глупый взгляд, на который способна, и отчаянно думаю, как же теперь буду из этого всего выбираться? Не выйдет из меня шпион, так ведь и знала!

Глава 16

-Я ее заберу, не возражаешь? — спросил Старый, когда оба мужчины прочихались, отряхнулись от пыли, а кое-кто и поднялся на ноги, держа меня подмышкой, точно нашкодившего кота. Я свесила лапы, хвост и крылья, старательно делая вид, что вообще не понимаю происходящего. Потом подумала: не слишком типичное поведение для маленького любопытного дракончика и принялась старательно вертеть головой, изображая, что мне очень-очень интересно все вокруг, но не как шпиону, а как маленькому ребенку, желающему попробовать на вкус все, что под руку-лапу подвернется.

-Зачем тебе? — с иронией поинтересовался мастер на вопрос Старого. — У тебя уже есть один дракон, больше не положено.

Сразу видно, что эти двое друг друга давно знают, постоянно шутят и подтрунивают. Однако, какие новости: у Старого есть свой дракон. Или не только у него?

-Да вот хочу подружку своему Тору подыскать, а то что-то он привередливый больно, — отшутился мужчина. Как ни старалась изображать маленького глупого дракончика, но тут не сдержалась. Задрав голову, попыталась заглянуть Старому в лицо. Надеюсь, он это не всерьез?

-Маловата она еще для подружки, — насмешливо заметил мастер и тут же отбросил шутливый тон: — Я не собираюсь сейчас портить отношения с советником, не раньше, чем будет принято окончательное решение. Так что фамильяра мы вернем по первому требованию.

-Твоя уступчивость его только насторожит, это совсем на тебя не похоже. Лучше потяни время, потребуй выкуп. Намекни, что нам интересно, отчего вдруг фамильяр советника оказался в этом доме, никак шпионит?

-Не смеши меня, какой из дракона шпион? — отмахнулся Трагат (вспомнила, наконец, как его зовут) и, в последний раз взглянув на обвалившийся потолок, направился вон из комнаты. — Драконы, что дети: ни на какую серьезную деятельность не способны. Тут же забудут, что им поручили, и играть побегут.

-Для того, чтобы запомнить все, что видишь и слышишь, много ума не надо, — возразил Старый, следуя за своим младшим другом и, похоже, по совместительству начальником. Или я чего-то в этой жизни не понимаю, или он занимает при мастере должность начальника службы безопасности.

-Зато чтобы не попасться — надо. Впрочем, в чем-то ты, несомненно, прав. Если правильно обучить да убедить дракона, что это тоже игра, вероятно, и получится сделать из фамильяра шпиона. Но не думаю, что у советника было время на это, насколько я знаю, он не так давно обзавелся драконом. Забудь.

-Как скажешь, — пожал плечами Старый, не став спорить с начальством. Однако у него определенно имелось свое мнение по этому поводу, и оно мне совершенно не нравилось. Стереотип, что драконы милые и ограниченно разумные, чуть умнее собаки, неспособные заниматься серьезными делами в силу своей детской непостоянности, мне только на руку. — Так я ее все-таки заберу? Пока ты будешь улаживать с советником вопрос о выкупе.

Они уже вышли из комнаты, мастер обернулся. Лицо не слишком довольное. Я затаила дыхание, сейчас откажет или хотя бы поинтересуется, зачем это надо, не в шутку, а по-настоящему. Потому что дружба дружбой, но ни один начальник не станет потакать ничем не обоснованным просьбам подчиненного.

-Зачем тебе?

-Потом расскажу, клянусь. Хочу все-таки проверить, можно ли научить фамильяра шпионить, у меня давно такая мысль была.

-Это глупость...

-Пусть так, но дракон от этого нисколько не пострадает, — быстро вставил Старый.

Трагат задумался, несколько мгновений скользя по мне рассеянным взглядом, я мало того, что не дышала, так еще и постаралась стать как можно меньше, кивнул.

-Хорошо, но вернешь по первому требованию в целости и сохранности.

-Конечно.

Судорожно перевожу дыхание, а мужчина крепче сжимает меня подмышкой, не давая никакого шанса сбежать. Ой, как же мне все это не нравится! Почему такое нехорошее чувство, что этот человек догадывается, что я тут делала? И главное, зачем я ему все-таки нужна, и как теперь выбираться? Только б Ингельд не пошел прямо сейчас меня забирать, выдаст же обоих только так. Этому ушлому седоволосому дядечке, чую, только подтверждение его подозрений и нужно, а если Ингельд знал, куда я улетела, значит, не сбежала и заблудилась случайно, а сам послал. С другой стороны, слишком мало времени прошло с тех пор, как мы из этого дома вышли, куда б я еще могла полететь?

В любом случае лучше бы ему отложить мои поиски на время, а потом заплатить выкуп. Или мне удастся сбежать раньше. Только вот договориться об этом заранее мы позабыли, обоим почему-то всерьез в голову не пришло, что я могу попасться, даже мне, хотя и опасалась этого. Оставалось надеяться, что Ингельд сам все поймет. Я очень старательно об этом думала, даже проговаривала про себя, как бы ведя несуществующий диалог. Как будто хотела донести эти мысли до Ингельда. Иногда мне казалось, что такой способ и в самом деле с ним срабатывают, но, скорее всего, лишь потому, что наши с ним мысли нередко совпадают, а вовсе не из-за моих выдающихся телепатических способностей. В которые я, нисколько не верю. Однако в этот раз, показалось, может быть, как будто получила слабый отклик.

Наконец мы покинули этот злополучный разваливающийся дом. К седому подошел один из ранее заседавших на кухне охранников и что-то сказал негромко, я навострила несуществующие уши в надежде подслушать, но меня тут же передали Трагату с просьбой держать крепко и не отпускать. Сами они отошли подальше, так что мне даже с драконьим слухом тихий разговор хоть и было слышно, но слов разобрать почти не удавалось. Нет, все-таки этот Старый точно меня в чем-то подозревает, иначе бы и не подумал такие тайны разводить в моем присутствии.

Потом, закончив все дела и разговоры, мы сели в подъехавшую к самым воротам карету. Ну, ладно, они сели, а меня занесли, как котенка. Или хорошо упитанного отъевшегося кошака, как моя Манька, если сопоставлять размеры. Воспоминания о кошке, оставшейся в той жизни, вызвало легкую грусть и сильный дискомфорт. Я уже успела привыкнуть к своему драконьему телу настолько, что с некоторым трудом вспоминаю, каково оно — быть в человеческом, однако иногда воспоминания прорываются даже сквозь драконью жизнерадостность и неспособность зацикливаться на плохом. В такие моменты весь мир вокруг начинает казаться сюрреалистическим сном, который остро конфликтует с "правильной реальностью". Вот и сейчас на какой-то миг я показалась себе неестественно маленькой на коленях у крепко держащего меня мужчины, а все вокруг ненормально большим и подавляюще выпуклым. Как в кривом зеркале, когда смотришь на свое отражение, а там маленькая голова на неестественно распухшем туловище, или же наоборот: огромная голова на маленьком. Только в данном случае весь окружающий мир был таким искаженно-гигантским. К горлу подкатила тошнота, я поспешно зажмурилась, всего лишь на секунду, но когда открыла глаза, все вновь стало нормальным. Фух, надо бы поменьше вспоминать о прошлом и сравнивать с собственной кошкой, а то так и с ума сойти недолго. Но вот так и начинаешь время от времени сомневаться в реальности этого мира, если он выкидывает такие фортели, как зависающая программа.

Я бы с удовольствием отвлеклась от неприятных мыслей, посмотрев в окно, но оно, к сожалению, было плотно занавешено: сквозь узкую щелочку, образующуюся меж плотных штор при движении кареты, можно было разглядеть лишь хлопья снега. Зима уже совсем наступила.

Недовольно насупившись, принялась отвлекать себя всякими разными размышлениями. Например, о том, к кому же я попала. То, что эти люди как-то связаны с криминалом, сомнений не вызывало, но с каким именно? Любопытно, но непонятно, рассказать об этом Ингельд мне позабыл. И вообще, какие-то они тут все интеллигентные, нет, не то слово. Воспитанные. Вот эти двое — так точно. Не дошел здешний прогресс до блатных бандитов, может быть, тут даже благородные разбойники не перевелись, если они, конечно, вообще где-нибудь когда-то существовали.

Так и развлекала себя совершенно бессмысленными размышлениями, стараясь не думать о том, что буду делать дальше, пока карета не остановилась, и Старый, уже привычно подхватив меня, не вышел наружу. Остановились мы, оказывается, перед высокими воротами, которые молча открыл сухонький сморщенный старик, пропуская хозяина во двор дома. Большой такой домик, из серого камня. Выложенный брусчаткой двор и почти никакой растительности, кроме низких кустов, напоминающих самшит, и те, выстроенные, как по линейке, присыпанные снегом — и вовсе похожи на высокий бордюр. Минимализм, однако.

В доме присутствовал тот же стиль: минимум мебели, никакой вычурности, никаких растений в древних вазах, золотых статуй или украшений на стенах, ковров и оружия тоже не наблюдается. Сами стены затянуты дорогими шелковыми обоями однотонных пастельных оттенков. Интересный человек этот Старый, вот так посмотришь на его дом, и сразу становится понятно, что не любитель он бессмысленного бахвальства и излишних украшательств. Могу поспорить, в этом доме всегда все стоит на своих местах, и пыль протирают два раза в день. Не представляю, как здесь можно жить.

Но одна комната, именно та, куда меня несли, оказалась удивительно уютной, несмотря на лаконичную обстановку. Такой симпатичный гибрид гостиной и библиотеки. Наверняка не потому, что в доме мало места для хранения настоящей библиотеки, но, видимо, хозяин предпочитает держать самые любимые книги поблизости, там, где их можно почитать с комфортом. Например, у камина. Да, камин тоже имелся, несоразмерно громадный по сравнению с остальной довольно изящной обстановкой. Вообще, стоит, наверное, описать подробней. У правой стены, если от двери смотреть, средних размеров книжный шкаф и длинная кушетка с живописно разбросанными по ней подушками в количестве трех штук, рядом с кушеткой этакий странный гибрид подсвечника и торшера на десяток свеч, которые должны прятаться в стеклянные колбочки, видимо, чтобы пожара не случилось. На левой стене — огромное окно до пола, французский балкон. Креслице возле него невысокое, на тонких резных ножках, и под стать ему миниатюрный круглый столик на одной ноге. Пол паркетный, а посредине перед камином чья-то белая шкура небрежно брошена, и полный простор. Этакая варварская роскошь посреди почти аскетичного минимализма. И вся мебель. Зато главная достопримечательность, возлежит, по-другому и не скажешь, в позе сфинкса на фоне пылающего пламени камина. Будто бы какой-то зверь расстался со своей белоснежной шкурой только ради того, чтобы оттенить золотой блеск чешуи. Эффектно, черт возьми! Теперь я точно знаю, что и среди драконов бывают пижоны. А на пушистой шкуре лежал именно дракон, золотой, как новенькая монета, с медными подпалинами. Отсветы пламени на чешуе играют, аж блики по стенам разбрасывают, а он так и лежит, словно та самая статуя сфинкса, из чистого золота отлитая. Крупный дракон, я таких еще и не видела, если обычно взрослые дракончики размером с хорошо отъевшегося добермана, тот этот и на бычка потянет. Я рядом с ним, что моська рядом со слоном. Не знаю, откуда такое, наверное, драконьи инстинкты сработали на сородича, но вот есть у меня ощущение, что золотой этот, ох, как не молод.

Человек опустил меня на пол.

-Тор, я тебе подружку привел, пообщайтесь пока, вернусь поздно. Присмотри за ней, дружище.

Дракон степенно кивнул, повернул голову и воззрился на меня немигающим взглядом. Смотрю в ответ, но подходить не спешу, очень уж здоровый, страшновато мне к нему приближаться. Да и настораживает его поведение, драконы, они ведь живые такие, непосредственные, даже те, что крупные. Одно слово — дети. А этот лежит, точно статуя золотая, и взгляд почти змеиный. То ли вековая мудрость в этом взгляде таится, то ли вовсе, полное отсутствие каких либо мыслей, вот так с ходу и не поймешь. Но страшно. А седой ушел, и щелчок закрывающегося замка заставил невольно вздрогнуть. Ну, того не легче.

-Подойди ближе.

А я стою и с места не двигаюсь, лихорадочно пытаюсь сообразить, что дальше делать. На свой хвост могу поспорить, что он разумный. Радоваться бы стоило, но я только больше испугалась. Ведь понятно же, зачем меня Старый сюда привез — подтвердить подозрение, что я тоже разумна, а значит, шпионила за ними. И что тогда будет? Так, ладно, без паники. Я маленький глупый дракончик, или хотя бы не глупый, а просто маленький. На том и стоим.

-Иди сюда, малышка, не бойся, — золотой, кажется, тоже решил, что я маленькая и глупая. Вот и прекрасно.

-А я и не боюсь!

-Что же ты тогда стоишь там? Подойди, я не сделаю тебе ничего плохого.

Ага, сам-то, может, и не сделаешь, да вот стоит только на чем-то проколоться — тут же своему хозяину доложишь. А уж что он сделает... совершенно неизвестно.

Но любопытно, черт возьми! Нет, не реакция человека, а этот дракон мне крайне любопытен. Откуда он? Почему живет с человеком, если разумен? Тоже некуда податься, или этот ритуал, который люди проводят с драконами, подействовал на него сильней, чем на меня? Потому что я-то, чувствую, легко смогу покинуть Ингельда... если, конечно, у меня будет хоть какой-то смысл делать подобную глупость. Эх, сколько вопросов, и не задать их никак!

Золотому тем временем надоело дожидаться, когда я хоть что-нибудь решу, он неторопливо поднялся, очень грациозно, кстати, в отличие от моих порывистых движений, взрослый дракон двигался очень плавно, так вот, подошел ко мне и, взяв под мышку, отнес на шкуру. Нет, что за мода меня все время подмышкой таскать, и почему все такие большие, а я такая мелкая?! Зато движения дракона мигом утратили всякую грациозность, со мной в охапке он стал похож на хромую утку. Не сдержавшись, хихикаю над таким сравнением, за что меня тут же роняют в пушистый мех спиною вниз. Мягкие шерстинки приятно защекотали чувствительную кожу крыльев. Дракон навис надо мной, низко опустив крупную, увенчанную рогами голову, блеснули в усмешке не такие уж и маленькие клыки.

-Веселишься, шкода маленькая?

Показываю ему язык. А что? Раз изображаю ребенка, так будем дурачиться по-честному, тем более что настроение почему-то вдруг резко скакнуло вверх. Мне уже вовсе и не страшно, больше любопытно и весело. А еще на самом деле хочется немножко пошкодить. И с чего бы это вдруг, интересно?

-Ну, — дракон сел так, что я оказалась ровнехонько между его лап, и почти по-собачьи наклонил голову на бок, разве что задней лапой не почесался за ухом, за неимением последнего, надо полагать, — рассказывай, ребенок.

Делаю наивные глаза. Интересно, как долго я смогу играть в эту игру, пока меня не раскусят? Глупой-то притвориться не велика сложность, но тут, боюсь, требуется нечто другое, моего актерского таланта не хватит.

-О чем рассказывать?

-Обо всем рассказывай, — веско ответил дракон, положив мне когтистую лапу на живот, не давая перевернуться или сдвинуться. И отчего же мне опять нисколько не страшно, еще один драконий инстинкт, заставляющий поверить, что старший дракон не обидит малыша? Ведь глупость же, понадобится — еще как обидит. Или нет?

Ох, что-то я уже сама себя не понимаю, однако упрямо продолжаю строить наивные глазки. Между делом еще поскребла когтем золотую чешую, надо же, блестит прямо, как настоящий метал, а на ощупь, конечно же, как и у меня, то ли хитин, то ли еще что.

Дракон посмотрел на меня насмешливо и скептически, словно спрашивая, долго ли еще собираюсь дурачиться, по глазам вижу, не верит ни на грош. Не знаю, где я ошиблась, а только он с самого начала все знал. И как теперь быть, дальше продолжать попытку его обмануть или?..

-Есть хочешь? — внезапно спросил он.

Я, слегка ошарашенная резкой сменой темы, растеряно кивнула. Есть и в самом деле хотелось, не так чтобы сильно, но зато появится небольшая пауза, дающая время сообразить, как быть дальше.

Дракон, Тор, так его назвал Старый, вновь поднялся и неторопливо пошел к закрытой двери, сложенные за спиной крылья напоминали дорогой плащ. А как он открывать будет, если нас снаружи заперли? Но Тор всего лишь довольно громко постучал когтем по косяку. Я заинтересованно ждала, что же будет дальше? Откроют? А что, если... я ведь быстрей его, намного быстрей, и уж тем более, быстрей любого человека, успею проскочить, когда откроют дверь? Нет, с такого расстояния точно не успею, комната большая, значит, надо подобраться поближе.

Идея провалилась в самом начале, стоило мне только спуститься со шкуры на пол, когти тут же клацнули по паркету.

-И не думай даже, — тут же отреагировал дракон.

Чуть глупо не ляпнула, что именно не думать? Потом сообразила, конечно, не трудно было догадаться, что при первой же возможности я попробую сбежать.

-Вот ты и попалась, девочка, — усмехнулся дракон. — Здешние глупые малыши и не стали бы задумываться о причине запрета. Попытаешься сойти со шкуры, и я прикажу, чтобы сюда принесли клетку. Общаться это нам не помешает.

-Вот блин! — стало ясно, что долететь до двери прежде, чем она захлопнется перед моим носом, я с такого расстояния не успею. Этот дракон, конечно, крупнее меня и двигается медленней, но с чего я решила, что у него реакция хуже? Я же этого не видела, в любом случае он быстрее человека, а попытка сойти со шкуры теперь приравнивается к побегу. В клетку мне не хотелось, так шансы на побег будут еще меньше. Пришлось вернуться обратно на шкуру.

Вскоре замок на двери щелкнул, и в образовавшейся щели, в которую я при всем желании все равно не протиснулась бы, показалось сморщенное лицо того самого дедули, что открывал ворота. Дракон сделал ему какой-то знак лапой, и тот исчез. Интересно, у них так все отработано, и когда только успели договориться? Можно подумать, каждый день разумных драконов в плен берут. Но, чтобы принести еду, дедуле все равно придется открыть дверь пошире и хотя бы на несколько мгновений встать в проеме, а он невысокий. Рискнуть проскочить над головой?

Ага, сейчас! Тор вернулся и без церемоний прижал меня увесистой лапой к шкуре. Предусмотрительный, зараза.

-Давай ты не будешь делать глупостей? — предложил он спокойно. — Ничего тебе здесь не грозит, и никто обижать не собирается.

-Ты, может, и не собираешься, а твой хозяин?

-И он тоже, кстати, не хозяин, а друг.

-Ну да, — хмыкнула я скептически. — Вот так возьмет и отпустит?

-Посмотрим, — уклончиво ответил дракон.

Да кто бы сомневался!

Спустя еще какое-то время вновь клацнул замок, старичок внес широкий поднос, заставленный разнообразными тарелочками и мисочками, поставил его на шкуру, поближе к камину. Я внимательно наблюдала за его действиями, прижатая тяжелой лапой. Вообще-то, держал меня дракон довольно деликатно, но чувствовалось, что легко пресечет любую попытку двинуться без разрешения. Самое простое, если я все-таки выскользну, это поймать за крыло. Будет довольно болезненно и, если слишком сильно дернуться, то может и до перелома дойти. Потому я даже и не пыталась. Потом буду искать способы сбежать, когда меня перестанут так сторожить.

-Угощайся, — гостеприимно повел лапой дракон, когда старик ушел, и дверь опять громко щелкнула замком. На подносе было много всего, но в основном фрукты и мясо, привычный рацион драконов, как я успела убедиться. Наверное, в природе они только этим и питаются.

Втянув носом вкусные запахи, поняла, что на самом деле здорово проголодалась. Столько всего сегодня произошло, уже ночь на улице. Ладно, что я, в самом деле, тушуюсь, меня же тут травить не собираются.

Это было даже забавно и в какой-то степени приятно. Мы лежали на мягкой шкуре напротив друг друга, таскали с подноса еду наперегонки, уютно потрескивало в камине пламя, а за окном в темноте неторопливо падали крупные хлопья снега. Ёлки не хватает. Новогодней, с огоньками.

-Познакомимся для начала? — предложил дракон. — Как тебя зовут?

-Катя. Катерина, — я представилась настоящим именем, потому что дурацкая кошачья кличка надоела ужасно, пусть хоть кто-то называет настоящим именем.

-Меня, как ты уже, должно быть, знаешь, Тор. Спрашивай.

-О чем? — я настолько удивилась, что даже есть перестала.

-У тебя наверняка множество вопросов, можешь их задать.

Вопросов у меня, разумеется, имеется уйма, однако я как-то не ожидала, что мне на них будут отвечать. Ну, раз сам предлагает... я мысленно потерла лапки, теперь с этого дракона не слезу, пока не узнаю все, что мне нужно.

-Первое, что меня давно интересует, это разумные драконы. Почему почти все, то есть до тебя фактически все, кого я встречала, сумели развиться максимум до уровня маленьких детей? Теперь я понимаю, что существуют и разумные драконы, сколько нас, и в чем причина таких отличий? — про переселение сознания я упоминать не стала, вероятно, что это вообще единичный случай.

-А сама как думаешь?

-Эй, — возмущаюсь, — вообще-то, это я у тебя спрашиваю.

-И все же, мне интересно узнать, до чего ты додумалась сама, возможно, и объяснять ничего не придется.

-Ну... ладно. Первое время я думала, что одна такая, уникальное стечение обстоятельств. Но теперь я вижу тебя, а значит, это предположение было ошибкой, где два, там и три, а где три, там и сотня. Теперь у меня еще один вопрос: ты ведь из Заповедника?

-Да, — Тор с интересом наблюдал за ходом моих рассуждений.

-Это было второе мое предположение, — киваю собственным мыслям. — Заповедник некое уникальное место, дающее драконам возможность обрести разум. У меня только некоторые мелочи не стыкуются: почему люди до сих пор не знают о разумности драконов, ведь браконьеры некуда не делись? Да, с ними жестко борются, да, поймать и продать дракона непросто, но ведь это происходит регулярно. Почему же люди тогда считают, что драконы из Заповедника еще более неразумные, чем те, которых выводят в питомниках, к тому же не приручаемые? Тут у меня версии, — поощрительный кивок Тора, и я продолжаю: — Первое предположение: не все драконы даже в Заповеднике обретают разум. И второе: они просто не хотят иметь дело с людьми. Оба имеют слабые места.

Делаю небольшую паузу, чтобы глотнуть уже остывшего сладкого отвара из чашки.

-Ну-ну, продолжай, — подбадривает Тор, — пока все верно.

-По первому предположению, не может быть, чтобы в руки браконьеров попадались только неразумные. И потом похищают, вероятно, малышей и яйца — и транспортировать проще, и приручаются легче. Должны быть какие-то исключения, вот, как мы с тобой. По второму предположению то же самое, малыши и яйца, которые, между прочим, и постоянно в официальные питомники для разведения берут. Ни те, ни другие пока что себя излишней разумностью не выдали. Можно сделать вывод, что совсем маленькие дракончики ничем не отличаются от тех, что разводят люди, разум они обретают уже потом, когда подрастут. Правда, непонятно, как сюда я вписываюсь. Вот так вот, и какая из этих версий верная, не знаю, я в растерянности.

-Вторая, ты почти все верно поняла. Как правило, для того, чтобы новая душа вошла в тело новорожденного дракончика, нужно некоторое время — от двух недель до двух месяцев. Однако это крайние сроки, скорее исключение, вероятно, ты как раз в него попала, обычно же месяц-полтора...

-Погоди, погоди, — прервала я, — ты что, хочешь сказать, что все разумные драконы когда-то были людьми?!

-Отчего же, не все, меньше половины...

-А...

-Остальные принадлежали к другим разумным видам, часто даже не гуманоидным.

-Ой!

-Да, к сожалению, сами драконы, как биологический вид, настоящего разума так и не развили, — продолжал Тор, словно не замечая моего изумления. — Те, что живут с людьми, получают некий его суррогат через ментальную привязку. Мы же живем взаймы.

-Слушай, а как же те, которые не гуманоиды, к новому телу привыкают? — перебила я.

-Да так же, как и мы, — пожал плечами Тор, вынул из вазочки краснобокий мохнатый персик и с удовольствием его обнюхал. Почти как собака, а ведь я и сама так теперь делаю. — Надо полагать, все мы в прошлой жизни обладали высокой адаптивностью. А возможно, душа, срастаясь с новым телом, подстраивается под его потребности.

-А?

-Бранд вернулся, теперь, думаю, пришла твоя очередь отвечать на вопросы, — не дал мне ничего сказать дракон. Я не сразу сообразила, кого он мог назвать Брандом, а когда сообразила, тут же вспомнила, что, вообще-то, тут в плену, и попалась на шпионаже, и хозяин этого дракона не кто-нибудь, а самый настоящий бандит. Сразу стало как-то грустно.

-Погоди, — поспешила задать последние вопросы, пока еще есть время. — Почему драконы дают людям такие возможности, защиту от яда и прочее?

-Побываешь в заповеднике и все сама узнаешь.

-А ты мне не скажешь?

-Нет.

Замок на двери клацнул, меня тут же прижали лапой к шкуре, а в комнату вошел Старый.

-Ну, что, пообщались?

Глава 17

Ожидание все длилось и длилось, а Кэт не возвращалась, советник начал беспокоиться. Неужели все-таки попалась? Возможно, послать фамильяра на разведку было не столь уж разумной мыслью. С другой стороны, Регди прекрасно понимал, что если Трагат решит играть против него, наличие фамильяра не спасет. Гильдия не связывается с проклятиями и запрещенной магией, а от кинжала под ребра или арбалетного болта из-за угла, маленький дракончик не спасет. В то же время, если мастер гильдии по-прежнему лоялен к своим партнерам, забрать Кэт обратно несложно, в самом крайнем случае просто заплатить выкуп. Но это само по себе будет показателем того, что Трагат не желает портить отношений. Впрочем, этот человек достаточно умен, чтобы продемонстрировать свою лояльность, вернув фамильяра, даже если уже отдал приказ убить советника. Однако и в случае успеха имелся шанс получить весьма полезную информацию.

Ну, что сказать, это решение было риском, осознанным и спонтанным одновременно. Советнику свойственны подобные спонтанные решения, посему он старался по возможности быстро все обдумать и взвесить. Не сказать, чтобы все подобные решения были верными, но ошибался он, как правило, нечасто. Оставалось надеяться, что не промахнулся и в этот раз.

Время шло, становилось холодней, и снег валил гуще, застилая белой пеленой все вокруг, а Кэт так и не вернулась. Стало окончательно ясно, что ее необходимо выручать. Вопрос лишь в том, возвращаться сейчас в недавно покинутый дом, или завтра послать доверенного человека к Трагату? Несмотря на некоторое волнение о маленькой драконе, он склонялся ко второму варианту. В какой-то момент советнику даже показалось, что кто-то пытается подсказать ему именно этот вариант решения. Ингельд передернул плечами, почудится же! Тем не менее, это действительно разумно: не стоит пороть горячку и наводить столь опасных людей на мысль, что за ними шпионят. Разумеется, драконы не блещут особым умом, однако же, научить их просто подслушивать, пожалуй, нетрудно. К тому же смертельная опасность Кэт не грозит, только безумец станет убивать фамильяра, скорее попробует провернуть авантюру с перепродажей. Ингельд задумчиво хмыкнул, а ведь, пожалуй, так даже лучше. Может, не спешить вызволять Кэт, затянуть это дело на пару дней? Поторговаться с Трагатом. Там она пока даже в большей безопасности, а связь с фамильяром, дающая ее хозяину все те особенные свойства, ослабевает лишь при значительном расстоянии. Саму связь разорвать почти невозможно, вообще-то, по официальной версии, невозможно совсем, однако с некоторых пор советник был не склонен верить официальным версиям, и высоконаучным трудам об исследованиях драконов: они единогласно утверждали, что фамильяры не обладают полноценным разумом.

Советник неопределенно хмыкнул и, покинув свое убежище в темном переулке, решительно пошел прочь. Окончательно стемнело, снег валил сплошной стеной, на расстоянии вытянутой руки было почти ничего не видно. Крупные влажные хлопья падали на плечи и липли к плащу. На улицах пустынно, даже в этом неблагополучном районе не нашлось безумцев, готовых отлавливать случайных прохожих в темных переулках, дабы поживиться их кошельками. Ингельд благополучно добрался до более пристойных мест, где можно было без проблем поймать извозчика. На его памяти это был, пожалуй, первый случай, когда подобный поход обошелся совсем уж без происшествий. Впрочем, именно этот район и этот дом Трагат для встреч использовал не так часто. У него было еще, по крайней мере, два дома в разных районах города, предназначенных для приватных разговоров с клиентами. И угадать, какой из них в следующий раз он выберет, довольно затруднительно.

А вернувшись, домой, советник обнаружил в своей гостиной Асмунда. Сосредоточенного, мрачного и с чашкой горячего чая в руках вместо неизменного вина. Последний факт сам по себе настораживающий. Чтобы Асмунд не дурачился и не пил вино, что же должно произойти?

-Где тебя носит? — грубо поинтересовался он. — Я тут второй час сижу!

-Что-то случилось? — Ингельд проигнорировал хамство друга. Асмунд явно пребывал не в духе, а в таком состоянии он, бывало, не только хамил, но и разговаривал исключительно нецензурно, особенно с подчиненными. Любые намеки на то, что графу так себя вести недостойно, он небрежно игнорировал. Когда же игнорировать не получалось, то заявлял, что лучше знает, как разговаривать со своими подчиненными, чтобы те выполняли приказы и не садились на шею начальству.

-Тебе не понравится, — ответил граф уже успокоившись.

-Идем в мой кабинет, — устроившись за столом, Ингельд, достал из верхнего ящика трубку и кисет, неторопливо раскурил. Поймал себя на мысли, что не хватает недовольного фырканья Кэт с края стола, где она обычно устраивалась. Надо же, не так и много времени прошло с тех пор, как он завел фамильяра, а вот успел привыкнуть к ее постоянному присутствию.

Асмунд терпеливо ждал, как ни странно, слегка успокоившись. Да, новости у него были не самые приятные, да и долгое ожидание не прибавило настроения. Он терпеть не мог бездействовать, особенно если чувствовал, что и любые его действия в данный момент не способны принести никакую пользу.

-Ну, что случилось все-таки? — поинтересовался советник.

-Король на тебя изрядно сердит, ему что-то о тебе донесли. И не морщись, пожалуйста. Моему человеку во дворце и это с трудом удалось узнать. Сам понимаешь, о нашей дружбе при дворе только ленивый не знает, странно, что меня еще с должности не сняли.

-Значит, все не так плохо, — резонно заметил Ингельд, — Иначе, прежде чем снять с должности, тебе дали бы приказ на мой арест. Думаю, это все еще интриги аронтцев, после приезда посольства Его Величество уже намекал на мои связи с их разведкой. Вероятно, король инициировал расследование в обход твоей конторы.

-Ну, насчет ареста ты ошибаешься, если найдутся хоть какие-то доказательства, нас обоих арестуют. Не появляйся в ближайшее время во дворце, скажись больным. Или можно организовать на тебя очередное "покушение" с "тяжелым ранением". Будешь лежать дома в постели и выздоравливать, а я пока постараюсь разузнать, отчего Его Величество на тебя так зол. Может, это всего лишь очередная кляуза.

-Это выглядело бы подозрительно, — отрицательно качнул головой советник. Пододвинул к себе пепельницу и выбил трубку. — К тому же, никаких доказательств не осталось. Все, кто что-то знал, давно мертвы, а единственные документальные свидетельства мы недавно забрали из тайника Грайна.

-Пока не найдем считыватель, убедиться в этом не выйдет, — напомнил граф. — С библиотекарем Грайнов я, кстати, договорился. Он заявил, что на поиски понадобится минимум неделя, но это в самом лучшем случае. Полагаю, это означает, что реально рассчитывать стоит примерно на три. Если он вообще там. И... не забывай, что один человек, который все знает, вероятно, все еще жив.

Советник поморщился. Да, об этом забывать не стоило. Бывший лучший друг, беглец. У него не было никаких доказательств, кроме собственного слова. Но в некоторых случаях и этого могло быть достаточно. Ингельд прекрасно осознавал простой факт: если имеешь представление, что и где искать, найти можно почти всегда.

-Что ж, — сказал он, вздохнув. — Подождем и посмотрим, что будет дальше.

Появление хозяина дома ясно давало понять, что теперь-то меня будут спрашивать всерьез и отвертеться вряд ли удастся. Наверное, следовало бы испугаться... то есть я и испугалась, но отчего-то на первое место вышел не страх, а попытка понять, на чем же я прокололась. Потому, что, начав разговаривать с Тором, я просто приняла это как данность, но причину, по которой он даже и не сомневался в моей разумности, пришло в голову обдумать только сейчас. Очень подходящий момент, ничего не скажешь! И вот еще вопрос: почему я тоже почти сразу уверилась в его разумности? Тоже ведь особых оснований не было. Обдумала это со всех сторон и поняла. Взгляд. У драконов очень выразительные глаза, я давно заметила. И это единственное, что я не могу контролировать, то есть совсем никак, потому что даже не вижу, что получается. Вот и все объяснения, никакой мистики. Старый опытный дракон знал, куда нужно смотреть и что увидеть, потому все мои ужимки изначально были бесполезны.

Пока я напрягала мозги ненужными сейчас размышлениями, мужчина и его дракон молчали. Давали мне возможность собраться с мыслями? Ну не смешно, им сейчас бы на меня насесть вдвоем, пока в себя прийти не успела, может, и добились бы чего. Или им про Ингельда ничего узнать не интересно? Сомнительно.

Я осторожно скосила глаза на этих двоих. Старый полулежал на белой шкуре, проигнорировав единственное в комнате кресло, Тор сидел рядом, пристально смотря в лицо человека. Они... как будто общались.

Занимательная мысль: способен ли дракон мысленно общаться со своим человеком? Я ведь уже о чем-то подобном недавно думала. А если это и впрямь возможно, чем мне грозит разговор этих двоих? Да понятно, чем, перед Тором можно притворяться или нет, пока это только между нами, но если он способен вполне внятно и понятно поделиться с хозяином своими выводами насчет меня, то уж перед человеком притворяться, нет никакого смысла. Никого я не обману. Грустно! Но пока не проверю свои предположения, не стоит отчаиваться.

Старый, наконец, переключил свое внимание на меня.

-Значит, твой хозяин послал тебя шпионить за нами? — это походило скорее на утверждение чем на вопрос. Ему не нужен был мой ответ, но я все же искренне возмутилась:

-И ничего не посылал!

Конечно, понять меня мог только Тор, но...

-Вот как, — мужчина улыбнулся, бросив короткий взгляд на своего дракона. — И что же ты тогда делала на чердаке?

-А никто не сказал, что на чердак нельзя! — я решила проверить на практике утверждение, что лучшая защита — это нападение. — И кто вам виноват, что он прогнил насквозь?!

Интересно, я не слишком наглею? Сомневаюсь, что этих двоих можно сбить с толку подобными вещами. Но интересно ж, как отреагируют. Они засмеялись, оба. Ну, тоже хорошо, все-таки они не воспринимают меня серьезно, могу дурачиться потихоньку. Если не перегибать палку, возможно, удастся отбрехаться. Ну, или хотя бы свести вред от их расспросов к минимуму.

Старый добродушно почесал меня между рожками. Я бы даже поверила, что он и впрямь хорошо ко мне относится и не собирается причинять вред. Мало ли, человек, хоть и бандит, но драконов любит. И это вполне могло быть правдой, не зря же Тор с ним, вот только если бы не слова, произнесенные одновременно с этим почесыванием:

-Сама ты оказалась на этом чердаке, или твой хозяин послал — не имеет никакого значения. Достаточно того, что могла услышать лишнее, только поэтому мне прямо сейчас следовало бы тебя аккуратно придушить.

У меня прямо мурашки по шкуре пробежали. Так, спокойно, не паниковать, думать головой. Ему приказали меня вернуть по первому требованию, значит, мою смерть нужно будет как-то оправдывать, несчастный случай вроде "сунула шею под ножку стула и самоудушилась" не пройдет. Следовательно, ему придется рассказывать о шпионаже и о разумных драконах. А доказательства? Тор. Хе-хе, а у Мастера тоже есть дракон, и могу поспорить, что Тор с ним дружит точно так же, как я с Тилем. Нет, ничего этот престарелый бандит мне не сделает и ничего никому не расскажет. И запугивает, чтобы я покладистей была. Ладно, сделаю вид, что испугалась.

Испуганно моргаю, поджимаю хвост и смотрю исподлобья.

-И ничего такого я не слышала. Честно! — вроде бы думала я не долго (с перепугу-то мозги быстро работают), надеюсь, вышло правдоподобно. В крайнем случае, небольшую паузу можно списать на ступор от страха. Я маленький глупый дракончик, самая безопасная роль.

-Думаю, мы это как-нибудь решим, договоримся с твоим хозяином, — благодушно сообщил мне Старый. "Но сначала ты нам все-все расскажешь", — подумала я.

— Однако прежде я должен знать, что ты слышала и что поняла.

О, самую малость не угадала! А может быть, у меня просто паранойя? Нет, не паранойя, но лучше бы это и в самом деле была она, потому что взялись за меня всерьез и ловко. Нет, сперва-то это был всего лишь разговор, доброжелательный и в некотором смысле ни о чем. Меня и впрямь спрашивали, как попала на чердак, что там услышала и что из этого поняла. Решила, что самое лучшее — сказать правду: чердак нашла от нечего делать, когда Ингельд общался со своим собеседником. Слышала мало, поняла еще меньше. Мне показалось, что ответы их не интересовали. Однако дальше вопросы посыпались, как горох из дырявого мешка, частые, с двух сторон и совершенно невпопад. Это сильно сбивало с толку, я не успевала подумать, что отвечать, а о чем стоит промолчать. И как они только успевают? Ведь судя по всему, Тор передает все мои слова хозяину, не может же человек понимать это чириканье, шипенье и попискивание?

Но и эту мысль обдумать, как следует, мне не дали времени. Все силы уходили только на то, как избежать ответов на вопросы, которые могли бы принести вред мне или Ингельду. Да и вообще, как бы не сказать лишнее. Это же просто какой-то немыслимый труд! Бедные мои мозги!

-Какие у тебя отношения с советником?

-Часто бываешь во дворце, что там интересного случается?

-И часто тебя берут на такие встречи, как сегодня? Не приходится дома сидеть, пока советник занимается всякими интересными делами?

-Ты ведь недавно из Заповедника? Расскажи, как попала к людям? Не хочешь вернуться?

Да это настоящий допрос! И как тут не сказать случайно лишнего? Но я старалась, конечно, иногда использовала знакомый прием, когда отвечаешь на последний вопрос, делая вид, что на остальные не успеваешь. Мне такое еще с подругами помогало, когда они любили трещать в телефон без умолку и нужно было как-то вклиниться в этот бесконечный монолог. Тут тоже срабатывало, но редко. Эти двое периодически и невпопад делали паузы между вопросами, достаточно короткие, чтобы я не успела, как следует обдумать ответ, но и сделать вид, что не успеваю ответить, тоже не получалось. Часто просто говорила "не знаю" и невинно хлопала глазами, изображая испуганного наивного ребенка. Однако и это не всегда помогало. На такое "не знаю" сыпался еще ворох уточняющих вопросов, хотя бы на один из которых мне приходилось хоть как-то, но все-таки отвечать. Хотелось надеяться, что я не наболтала лишнего, но чем дальше, тем больше сомневалась в этом. И такому дилетанту, как я, было ясно, из подобного допроса можно извлечь массу информации, даже если правдивым будет один из пяти ответов. Ох, как все плохо.

Наконец, уже глубокой ночью, меня оставили в покое. Хозяин дома ушел, а мы с Тором остались все в той же комнате. Я устало зевнула. Денек выдался нелегким. Столько событий, даже чересчур много, пожалуй.

Может, это покажется странным, но я легко и без всяких колебаний заснула под боком у золотого дракона, все на той же белой шкуре. Наверное, так устала, что мне было абсолютно все равно, да и горячий бок дракона приятно грел, только сильней навевая сон. Потому стоило лишь устроиться поудобней и закрыть глаза, как сразу отключилась.

Снилось мне странное, куски из прошлой жизни, точнее, даже не прошлой, а то, что могло бы быть со мной в данный момент, пребывай я в своем человеческом теле. Уставшая и осунувшаяся мама, больница, непонятная суета врачей вокруг, еще снились полеты над Заповедником. Почти так, как в самом начале, когда я еще и не подозревала, что это не совсем сны. Только сейчас это все изрядно утратило былую реалистичность. Наверное, это весьма странно — во сне видеть сны о сне. Ох, и придет же в голову такой каламбур!

И сквозь весь сон протянулось необъяснимое чувство, словно я мечусь между той и этой реальностью, не в силах выбрать, какая мне все-таки ближе. "Как будто есть выбор! — рассердилась на саму себя. — Нет уже никакого выбора, драконом останусь, они хоть живут долго!". Нет, ну надо было настолько устать, чтобы подобная чушь снилась!

А проснулась отдохнувшая, в прекрасном настроении, и даже неприлично для раннего утра бодрая, словно огромный груз с плеч сбросила. И ведь меньше чем полночи спала, рассвело только часа полтора как! Тор продолжал спать, вытянувшись на белой шкуре и распластав во сне крылья. Одно из них я беззастенчиво использовала вместо одеяла. Аккуратно выбравшись из-под него, как можно тише, стараясь не цокать когтями по паркету, подобралась к окну, и заворожено уставилась на улицу, уткнувшись носом в прозрачное стекло. Толстая снежная перина, еще совсем нетронутая, сверкала первозданной белизной под утренним солнышком. Красотища! Там мороз, наверное.

Хочу на улицу, провалиться в эту пушистую холодную подушку по самые ноздри, при нынешних моих размерах как раз будет, снежок слепить и в кого-нибудь запустить. Так не выпустят же. Эх!

-Что ты там увидела такое? — сонно поинтересовался Тор.

-Снег, — отвечаю, не оборачиваясь, — смотри, красотища, какая!

-И мороз, — недовольно отозвался дракон.

-Ты старый, лишенный всякой романтики ящер! — расстроилась я.

-Старый, — равнодушно согласился дракон. — А ты наивный ребенок. Люди хоть одеться могут, чтобы не мерзнуть, но что ты будешь делать на морозе со своей тонкой чувствительной шкуркой?

Н-да, об этом я как-то не подумала. Хотя, погодите-ка!

-А в Заповеднике как драконы живут? Там ведь должен быть круглый год снег, горы же.

-Сразу видно, что ты там толком не освоилась, — укорил золотой дракон. — В Заповеднике есть всего-то две настолько высокие горы, что на их вершинах даже летом не тает снег. В остальном горы там довольно молодые и низкие, климат более мягкий, чем в столице. И драконы предпочитают жить поближе к подножью, чтобы охотиться в окрестных лесах.

-Понятно, — я отвернулась от окна. Тор перевернулся на спину, распластав большие крылья, и со вкусом потянулся, выгибаясь мостиком и вытягивая вверх лапы с хищно полусогнутыми пальцами, увенчанными когтями. Мышцы выразительно перекатывались под блестящей золотой чешуей. Я с интересом наблюдала, во-первых, с эстетической точки зрения смотреть приятно, а во-вторых, интересно, какая я через несколько лет. Взрослый дракон выглядит внушительно: крупное, мощное существо, оснащенное набором клыков и когтей. Пусть не такая громадина, как в сказках, которые напридумывали люди в моем мире, но, полагаю, для человека он может быть весьма опасен. Даже для вооруженного человека. Тиль не был таким угрожающе-мощным, как и другие драконы. То ли не доросли, то ли драконы, родившиеся вне Заповедника, такими не бывают.

Кстати, о драконах, пока не забыла!

-Тор, как ты разговариваешь со своим хозяином? — спрашиваю.

-Сколько раз повторять — не хозяин, а друг! — рассердился дракон.

-Да мне все равно! — тоже начинаю сердиться, и у меня есть на то все основания. — Хотя бы в качестве извинений за вчерашний допрос мог бы мне, и поведать эту великую тайну, а не строить из себя древнего мудреца.

Дракон посмотрел на меня укоризненно, но я, в самом деле, была изрядно сердита. Пусть поделится, не обеднеет от этого, тем более, если такое принципиально возможно, я-то и сама рано или поздно дойду. Однако, зная принцип, сделать это наверняка легче и быстрей.

-Хотя бы из уважения к моим преклонным годам ты могла бы проявить немного учтивости, — заметил Тор насмешливо.

И что теперь, не скажет? Вот зараза, так и норовит увести разговор, чтобы не ответить даже на самый простой вопрос. Ладно, попробуем другой способ. Глазки жалобные сделать и ресницами похлопать.

-Ну, тебе что, жалко? Знаешь, как тяжело, когда даже поговорить не с кем? У тебя-то есть человек, который тебя понимает.

-Оставайся здесь, будешь говорить со мной.

-Ага, а сам своего... друга бросил бы?

Дракон посмотрел на меня скептически.

-Полагаю, ты и так могла бы догадаться, некоторые открытия приятней делать самостоятельно. Но коли настаиваешь, расскажу.

-Внимаю вашей мудрости, мастер Йодо, — в ответ неприкрытое удивление. — Все, молчу-молчу. Рассказывай.

-Ритуал, который проводится для того, чтобы дракон стал фамильяром человека, создает ментальную связь между двумя, настраивая ее на одну волну. Я об этом упоминал раньше? Ну, не важно, выслушаешь еще раз, если упоминал. Именно за счет нее драконы делятся особыми способностями с человеком, дракону же дается возможность понимать чужой язык, любой, который известен человеку.

-Я это знаю! А разговаривать-то как?

Тор недовольно поморщился.

-Не перебивай.

-Прости. Молчу.

-Связь со временем укрепляется, но это, впрочем, зависит не только от времени, но и от того, насколько эти двое совместимы характером и ментально.

-А совместимость эта возможна не всегда?

-Разумеется, нет, ты ж не думаешь, что все настолько одинаковые, чтобы легко находят общий язык? Здешние малыши просто не способны сравниться своим разумом с человеком, чтобы достичь такой глубины ментальной связи. Ну, а из Заповедника... не все они в прежней жизни были людьми.

— Что получается, если у нас с Ингельдом есть эта совместимость, мы сможем разговаривать (мысленно, я ведь правильно поняла?), а если нет, то этого уже никак не добиться?

-И мысленно, к тому же твой друг научится понимать драконий язык, примерно так, как ты научилась понимать незнакомый человеческий. Впрочем, только в том случае, если он действительно станет другом. Вам придется старательно налаживать отношения, любые достаточно сильные отрицательные эмоции по отношению друг к другу ослабляют ментальную связь. Вплоть до полного разрыва.

-Слушай, Тор, а кем ты был до того, как стал драконом?

-Да я уже и не помню, — он пружинисто поднялся на лапы, с хлопком сложив крылья. — Завтракать пора.

Опять ушел от ответа. Ох, чувствую, это будет такой же долгий и занимательный день, как вчера.

Глава 18

Следующий день у советника выдался хлопотным, в первую очередь надо было что-то решать с Трагатом и Кэт. Забрать ее как можно быстрей, или же наоборот затянуть, как думалось вчера? Неясно пока, что более выгодно сейчас, и каким образом повлияют на ситуацию принесенные Асмундом новости. В конечном итоге решил действовать по ситуации. Однако самолично мчаться на встречу с главой гильдии убийц было несолидно, да и бесполезно. Трагат никогда не соглашался на такие вот внезапные личные встречи. А значит, в первую очередь послать гонца в условное место и дождаться, когда там передадут сообщение главе гильдии и принесут ответ. Да не один раз, скорее всего. Долго и в самом деле хлопотно, гонец постоянно отрывает от других дел, да и возвращается почему-то постоянно не ко времени. Хорошо, что Кэт самому забирать не обязательно, даже как-то и не солидно советнику по таким мелким делам суетиться, можно и послать кого-нибудь. И даже ясно кого — Бьёрна. Надежный и неболтливый парень, ему вполне можно получить это дело.

В свете последних проблем следовало бы временно ограничить до минимума все контакты с гильдией. Но тут уж ничего не поделаешь, Кэт нужно забирать. Придется немного рискнуть. Если бы Ингельд знал заранее, что все так серьезно, он бы просто отменил вчерашнюю встречу с Трагатом. Но не судьба.

К обеду явился гонец из дворца: Его Величество желает видеть своего третьего советника сегодня вечером. Это было нетипично, потому тревожно. Нет, вызов во дворец дело привычное, советник мог день или два не появляться при дворе, если не было ничего срочного. И король, разумеется, мог в любой момент вызвать своего советника, но обычно по вечерам никаких рабочих совещаний не было, а о прибытии чужеземных послов всегда было известно заранее.

Если уж на чистоту, в отличие от двух других советников, работы у Ингельда не так уж много. Какие должны быть обязанности у человека, который изображает из себя совесть короля? По сути, вовремя сказать, что тот не прав, не поплатившись за это головой. В других королевствах с этим успешно справлялся шут, однако предок нынешнего короля считал, что шут — это несерьезно, ему, конечно, многое позволено, но к словам шута часто просто не прислушиваются, а королевского советника выслушать положено по определению, на то он и советник. Однако Его Величество бездельников рядом с собой не терпел, так что регулярно подкидывал третьему советнику ту или иную работу. Вот и получалось, что график Ингельда был хоть и свободным, однако очень неравномерным.

Что ж, посмотрим, что Его Величество скажет сегодня. Увиливать Ингельд не собирался, было бы что-то по-настоящему плохое, король отправил бы не приглашение во дворец, а гвардейцев с приказом на арест.

Прислал сообщение Асмунд, обещая заглянуть в гости перед тем, как советник отправится во дворец. Возможно, у него будут новости, которые позволят лучше подготовиться к предстоящему разговору с Его Величеством.

Но сегодня советник ждал еще одного гостя и ждал с нетерпением. Этот человек работал на него уже три года и обычно занимался разнообразными деликатными поручениями и работой с сетью осведомителей за пределами столицы. Вегард, невысокий сорокалетний блондин с обаятельной улыбкой и веселым нравом. Чем-то он сильно походил на Асмунда, на этой почве оба очень быстро нашли общий язык, и граф регулярно пытался переманить Вегарда в тайную стражу. Тот обычно отшучивался, не спеша менять что-то в своей жизни. Асмунд не отчаивался и предлагал снова и снова сменить место работы, скорее уже в шутку, чем всерьез, надеясь получить положительный ответ. И никогда не спрашивал у Вегарда о причинах такой верности.

Ингельду причина была прекрасно известна, но с другом он ей делиться не собирался, не потому, что не доверял, дело было в том, что он обещал не раскрывать никому этой тайны. И слишком ценил Вегарда, чтобы нарушать обещание. Бывший разведчик и рейнджер был обязан советнику жизнью, и не только своей, но жены и, тогда еще не родившегося, ребенка. Оказать услугу этому человеку у Ингельда получилось случайно, но Вегард считал себя должником, а понятия о чести у него были совершенно рыцарские.

Разведчику приходилось постоянно бывать в разъездах, последний раз он уезжал по одному важному поручению на два месяца. Впрочем, все "важные" поручения в свете последних событий отходили на второй план. Советник был рад, что теперь будет кому поручить работу с информаторами и сбор слухов. Вегард разбирается в этом намного лучше. И своих, личных осведомителей у него было достаточно и в столице.

Асмунд и Вегард появились почти одновременно, советник уже собирался во дворец, времени оставалось мало.

-Ты почти опоздал, — заметил советник, — я уже ухожу.

-Я тебе все равно ничего особенного сказать не могу, — развел руками Асмунд. — Аронтцы подсунули королю намек на то, что ты занимаешься шпионажем в их пользу и посоветовали обратить на тебя более пристальное внимание. Доказательств у них нет, иначе бы предоставили их сразу. Но торговля информацией всплыла, это только укрепит подозрения в шпионаже, даже если ничего незаконного они не нарыли.

Советник поморщился.

— Выяснил, кто ведет расследование? Получится к ним как-то подобраться?

-Ты чересчур много от меня хочешь, — усмехнулся граф. — Не думаешь же, что у меня полный дворец агентов? Всего лишь свой человек среди близкой к Его Величеству прислуги. Можно кое-что подслушать, но уж точно не совать свой нос в секретные документы.

-Резонно. К тебе еще не приходили с вопросами?

-Нет, однако, полагаю, уже знают, что мы работаем вместе. Скорее всего, проверили сразу. Думаю, не следует это отрицать. Мы работаем вместе, ты работаешь на меня. Тайный агент тайной стражи, — Асмунд усмехнулся собственному каламбуру. — Будем настаивать на этой версии.

-Не ради денег, а исключительно из патриотизма? — советник вернул усмешку.

-Ну, это будет уже совсем подозрительно, ты, и совсем без выгоды, — не согласился граф. — Тебе даже король не поверит.

-Приму к сведению. Мне пора во дворец. Введи в курс дела Вердана. Боюсь, ему не удастся отдохнуть после поездки, пусть поработает в городе.

-Ты ему доверяешь?

-У меня есть основания, сам знаешь.

Его Величество был хмур и явно не очень рад приходу своего третьего советника. Но никаких вопросов Ингельд не дождался, ему буквально с порога было заявлено:

-Я не желаю видеть Вас в столице в ближайшее время, советник. Вы отправляетесь с инспекцией в Филакейские долины. Аронцы в последнее время чрезвычайно активны. Вы должны выяснить, что именно им нужно в спорных землях: доступ к Заповеднику или же место силы.

-Мои полномочия?

-Самые широкие, зайдите завтра в канцелярию, Вам вручат приказ за моей подписью. И, советник... извольте покинуть столицу как можно быстрей.

-Как прикажете, Ваше Величество, — Регди поклонился и вышел из кабинета короля весьма озадаченным. Он никак не мог понять, что это, почетная ссылка? Провокация, не попытается ли он связаться с аронтцами, оказавшись вдали от столицы и надзора ищеек короля? Или же Его Величество решил таким образом зачем-то на время убрать советника подальше от непонятных покушений?

Много неясного, но результат разговора с королем советника озадачил.

День подходил к концу, а за мной так никто и не пришел. Пора начинать беспокоиться, или еще рано? Мне казалось, что Ингельд все же не будет тянуть с этим, но мало ли. Может, у него случилось что? Вот это меня больше всего и беспокоило. За себя не волновалась уже совсем, со мной тут обращались вполне деликатно, из комнаты разве что выпускали только по естественным надобностям, да и то под очень пристальной опекой Тора. Зато мы очень много с ним разговаривали, не сказать, правда, чтобы особенно плодотворно, на отвлеченные темы дракон разговаривал с превеликим удовольствием, многословно и иногда так растекаясь мыслью, что спустя какое-то время было сложно вспомнить первоначальную тему разговора. А вот если я пыталась выяснить нечто по-настоящему важное, тут начинались проблемы! Эта дурацкая игра в шпионов за весь день довела меня до белого каления, моментами мне просто хотелось вцепиться в Тора клыками и когтями и трясти, трясти, трясти, пока он, наконец, не научится нормально отвечать на вопросы вместо того, чтобы постоянно увиливать! Уф, ну или хотя бы пристрелить, чтоб не мучиться. Мне не мучиться.

Кругом сплошная конспирация, интриги и шпионаж. Помешанные тут все на них, что ли? Лишнего слова не вытянешь без боя даже у дракона, да и тот норовит в сторону увильнуть каждый раз. И все-таки кое-что полезное мне из него выудить удалось. Благо, нам и не мешали, Старый как ушел утром, так больше и не появлялся.

Но чем ближе вечер, тем больше я нервничаю. Почему меня никто не забирает? Что там случилось у Ингельда? А вдруг его там без меня и убили уже?! Неприятная такая мысль. Что ни говори, а к Ингельду я уже успела очень сильно привязаться, к нему и к Бьёрну, больше, пожалуй, в этом мире нет никого, о ком я могла бы всерьез волноваться.

Когда начало темнеть, я от беспокойства уже не могла усидеть на месте, да и просто жутко не хватало движения в замкнутом пространстве, так что вскорости начала бегать по комнате, иногда даже по стенам. В самом прямом смысле. Собственная скорость и крылья позволяют чуть ли не потолку бегать, но по потолку неудобно, падаю.

-Успокойся, — Тор недовольно отвернулся к камину, — у меня от тебя уже в глазах рябит.

-Не могу! — делаю еще один, уже неизвестно какой по счету, круг по комнате. — Я нервничаю.

-Совершенно бессмысленное занятие, — прокомментировал Тор, закрывая глаза.

-Знаю, — останавливаюсь, чтобы отдышаться, — но ничего не могу с собой поделать.

Дело было, конечно, не только в том, что я нервничала. На меня в буквальном смысле давили стены. Никогда прежде не страдала клаустрофобией, но, по всей видимости, очень скоро ей обзаведусь. Это Тор, может быть, старый и ленивый дракон, ему все равно. А я дракон молодой, энергичный и, главное, крылатый. Мне простор нужен и возможность для приложения накопившихся за сутки безделья сил. Да, комната достаточно большая и в ней минимум мебели, что не затрудняет движения. Но она заперта! И это, как оказалось, сейчас моя главная проблема.

Беспокойство за Ингельда, полная неизвестность и действующие на нервы стены накладывались друг на друга, превращаясь в гремучий коктейль.

-Еще чуть-чуть, и я кого-нибудь загрызу, — смотрю на Тора. — Тебя, например!

-Все вы молодые — беспокойные, — неодобрительно заметил Тор.

-Зато ты старая ленивая ящерица!

Тор открыл один глаз, взглянул укоризненно.

-Ну, извини, — вздыхаю. — Меня эта неопределенность очень раздражает. Хоть бы уже твой хозя... прости, друг пришел и что-нибудь сказал. Или меня и вовсе возвращать не собираются?

-А ты настолько хочешь обратно к этому человеку?

-Знаешь, да, — я забралась в кресло и свернулась клубочком. Какое же оно все-таки маленькое! — Хочу. Я слишком хорошо еще помню свою человеческую жизнь, чтобы всерьез воспринимать идею перебраться в Заповедник. Не думаю, что там можно найти такие достижения цивилизации, как: мягкая кровать, теплый туалет и горячая ванна. Полагаю даже, что питаться там можно исключительно тем, что собственноручно поймаешь, да еще и в сыром виде.

-Ты забываешь, что там обитают вполне разумные существа, — хмыкнул Тор. Его позабавили мои рассуждения.

-Ну, допустим, они в самом деле обеспечивают себе минимальный комфорт, — не стала спорить я. — Но перспектива ловить на завтрак птичек с тем, чтобы потом поджарить их над примитивным очагом, меня все равно ничуть не вдохновляет. Да тебя самого-то, как видно, больше устраивают теплый дом с камином и слуги, почтительно приносящие все готовое на подносе, иначе не сидел бы здесь, а улетел в Заповедник. Скажешь, я не права?

Дракон неопределенно хмыкнул, не спеша отвечать на вопрос, и перевел тему:

-Но ты ведь не можешь не понимать, что твоя привязанность именно к этому человеку создана искусственно. Комфорт вовсе не означает необходимость возвращаться именно к нему.

Интересно, он очевидных вещей не понимает или же просто подначивает меня? Скорее, второе, тоже мне, великий учитель.

-А смысл мне менять шило на мыло?

-Что, прости?

-Да не важно, выражение такое. Я имею в виду, какой смысл мне что-то менять? Драконы ценны именно как фамильяры, так что любой человек, который пожелает обеспечивать мое комфортное существование, прежде всего сделает это ради того, чтобы обзавестись фамильяром. Следовательно, к нему у меня тоже возникнет искусственная привязанность. Так какой смысл менять того, к кому я уже привыкла, на неизвестно что? К тому же рядом с Ингельдом есть и другие люди, которые симпатичны мне по вполне естественным причинам, это тоже важно.

-В логике тебе не откажешь, — улыбнулся Тор.

-Да тут много ума не надо, чтобы сообразить, — отмахнулась я. — Слушай, как тебе не скучно тут все время сидеть?

-Сама же говорила: я старая ленивая ящерица.

Вот ехидная зараза, подловил все-таки! Я подумала: сделать вид, что обиделась, что ли? Однако пока решала этот занимательный вопрос, в комнате появился новый персонаж. Вернулся Старый.

-Можешь радоваться, — сообщил он мне, — тебя сегодня забирают. Часа через два.

Наконец-то! Замечательная новость, она действительно стоит того, чтобы порадоваться. Домой хочу! Никогда не страдала никакими фобиями, теперь у меня точно есть одна. Всего-то за сутки.

Мужчина вынул меня из кресла, и сел сам, странно, как он вообще поместился в этой маленькой хрупкой конструкции, напоминающей детский стульчик своими габаритами.

-А теперь, малышка, слушай внимательно. Все, что я тебе сейчас расскажу, ты должна будешь передать советнику. Как можно подробней.

-Каким образом? — интересуюсь. — Разговаривать с ним я еще не могу, местную грамоту не знаю. Пантомимы разыгрывать? Извините, это несерьезно.

-Исхитришься как-нибудь, — усмехнулся Тор. — Я в тебя верю.

-Вот, спасибо!

-Я продолжу? — Старый посмотрел на нас чуть насмешливо.

-Да, конечно, извините.

-Значит, так: в гильдию недавно пришел заказ на советника. Заказчики потребовали личной встречи с руководством гильдии, что уже само по себе странно. Ко всему прочему они уверенно гарантировали, что вскорости советник попадет в опалу. И, возможно, даже потеряет должность при дворе.

И станет гораздо менее полезным для своих криминальных партнеров, угу. Но теперь я хотя бы поняла, с кем же Ингельд ведет дела. Наемные убийцы. Нет, он точно ненормальный авантюрист!

Я слушала и размышляла одновременно. Люди, которые обратились в гильдию, готовы были платить и весьма дорого. Мужчина не сказал этого прямо, но я так поняла, выгода этого предложения вполне могла превысить ту, что имеется сейчас от сотрудничества гильдии с Ингельдом. Но Старый почему-то не хотел, чтобы гильдия соглашалась на их условия. Не нравились ему эти подозрительно скользкие типы, чуял он, что они из тех, кто не гнушается и проклятиями баловаться, а в этом мире как я уже успела узнать, это считается чем-то крайне подлым и бесчестным. К тому же от всего этого дела ощутимо попахивало политикой, что в такое неспокойное время для гильдии могло завершиться плачевно.

Ох, тут он прав, похоже, и про политику, и про то, что все может очень плохо кончиться. Не знаю, как для гильдии, мне на нее плевать, если честно, а вот для Ингельда — очень может быть. Потому что это наверняка все те же личности, что устроили ему проклятие и прочие покушения. А есть еще аронтцы, которые почему-то хотят дискредитировать Ингельда перед королем. Действуют они независимо друг от друга, или это одна и та же сила? А зачем дискредитировать, если все равно пытаются убить? Не все ли равно покойнику, какая у него репутация?

Ох, и каша заварилась! Надеюсь, мы из этого выберемся.

Старый к тому же потребовал, чтобы я не говорила Ингельду, от кого все это узнала. Подслушала. Смотрю на него скептически. С чего бы это?

-Я рискую головой, рассказывая сейчас все это, так что ты помалкиваешь, а я в свою очередь постараюсь отговорить Трагата принимать заказ на голову советника.

Понятно, я помалкиваю, и все будет хорошо, а если наоборот — нас будут убивать. Справедливо. Из того, что я подслушала, действительно можно сделать некоторые выводы, похожие на то, что мне сейчас рассказали. Да, если ты начинающий Шерлок Холмс. Ладно, надо молчать — буду молчать.

Как же все-таки это все сложно. Но, видимо, очень уж неприятные эти люди, которые хотят убить Ингельда, раз Старый решился на подобное. Конечно, в случае чего он сможет все спихнуть на меня, открыв тайну разумных драконов. Подслушала и все додумала сама. Но... очень шаткое оправдание. Не такой я гений, чтобы вот так все понять по нескольким коротким фразам.

Впрочем, это уже его проблемы, а я, так уж и быть, умолчу кое о чем, благо, сейчас это сделать будет проще, чем рассказать все в подробностях. Еще придется крепко подумать, как это сделать.

Примерно через час меня завернули в небольшую попону, как для лошади, только гораздо меньше, явно Тор от души оторвал, передали какому-то незнакомому тощему пареньку.

-Не волнуйся, — сказал Тор, хотя начать волноваться я еще и не успела, — этот парень доставит тебя куда надо. Не пытайся сбежать по дороге, пожалуйста. Потеряешься еще в городе или нарвешься на кого-нибудь, кто пожелает нажиться на бесхозном драконе.

-Ну, не считай меня совсем ребенком, устраивать побег я не буду. Если меня действительно доставят домой, а не куда-нибудь еще.

Дракон лишь усмехнулся.

-Счастливо. Надеюсь, еще увидимся.

-Я тоже, — отвечаю искренне, — пока.

Вот только вопреки заверениям, парень, которому меня поручили доставить домой, направился вовсе не туда, а в какое-то кафе. Или по местным меркам это таверна? В таких заведениях в этом мире я еще не бывала. Уже начинать нервничать, или пока не стоит?

Увидев за одним из столов ужинающего Бьёрна, поняла, что нервничать не стоит, все идет как надо. Могла бы и раньше догадаться, вообще-то, у них тут тайны и шпионские игры. Доставить меня просто на место, без всей этой конспирации, ну, натуральная катастрофа будет.

Парень передал меня из рук в руки Бьёрну, забрал кошель со звякнувшими в нем монетами и молча ушел.

Опять почувствовала себя товаром, как в тот день, когда Ингельд меня купил. Неприятно. В такие моменты ощущаю себя маленьким беспомощным зверьком радом с людьми. Вроде мышонка или, в лучшем случае, кошки. Неприятно, но Бьёрна я все-таки видеть рада, успела соскучиться. Он, кажется, тоже.

-С тобой все в порядке? Не знаю, что происходит, но я за тебя беспокоюсь.

Ох, и что же такое происходит, если спокойный, как каменная стена, и такой же нелюбопытный Бьёрн вдруг начал задавать подобные вопросы? Хотя, я все равно ответить не могу, потому, наверное, и спросил. И все же забота приятна, Бьёрн хороший друг. Я улыбнулась и, как кошка, потерлась щекой о его руку.

Хочу домой. Только сейчас поняла, что незаметно для себя начала так называть дом Ингельда.

Глава 19

Возвращение домой принесло неожиданные новости. Утром мне сказали, что мы срочно уезжаем, уже завтра. Я даже расстроилась слегка: перспектива ехать куда-то зимой в местных, почти средневековых условиях не особенно вдохновляла. Были, однако, и свои плюсы — мы окажемся поблизости от Заповедника, Тор отчего-то очень настаивал, чтобы я там побывала, намекая на множество полезных знаний. Лететь непонятно куда и непонятно зачем, к тому же еще и в одиночку, я бы, пожалуй, не рискнула. Но вот заглянуть по пути... это может оказаться даже полезным. Возможно, там действительно есть что-то, что мне необходимо увидеть. И с другими драконами познакомиться любопытно. И я все же предпочла бы предпринимать подобное путешествие летом. Но уж как вышло, вероятно, оно и к лучшему. Как бы я не старалась остаться жить среди людей, Тор зародил во мне кое-какие сомнения. Полагаю, именно этого он и добивался — заставить задуматься, что я теперь дракон, и нельзя же всю теоретически очень долгую жизнь провести в качестве уникальной домашней зверушки. Не факт, кстати, что я таки додумаюсь именно до тех результатов, к которым он меня так старательно подталкивал, пока что я лишь пришла к выводу, что нужно иметь запасную платформу, где в случае чего я смогу быть просто одной из многих, а не этим самым уникальным питомцем.

Сейчас меня, впрочем, гораздо больше занимало, как донести до Ингельда то, что рассказал мне Старый. Легко сказать — придумаешь. А вот не придумывается! И главное, Ингельд понимает, что у меня есть что-то важное, уж это-то я объяснить смогла, но дальше дело не пошло. Особенно угнетало то, что информация жизненно важная, и промедление может очень дорого обойтись.

Начинаю всерьез завидовать Тору — он имеет возможность спокойно общаться со своим человеком. А мой до сих пор не додумался научить меня грамоте, вот сейчас бы половину проблем разом решили. Надо ему намекнуть как-то, нельзя же, в конце концов, тянуть до бесконечности. Есть надежда, что с моей драконьей памятью я научусь писать раньше, чем с таким риском полученные сведенья безнадежно устареют.

Я постаралась объяснить это Ингельду, ну уж тут всяко проще, чем пересказать результаты моей шпионской деятельности. Небольшая пантомима с привлечением книг, пера и бумаги, а также настойчивая мысль: "Научи меня писать. Или пусть Бьёрн научит". Телохранитель даже предпочтительней, он всегда находит для меня время, к тому же отличается спокойствием и терпением. А Ингельд, напротив, постоянно занят, и сейчас ему ко всему прочему необходимо готовиться к путешествию.

"Научи меня читать и писать, — я гипнотизировала его проникновенным взглядом. — Или пусть Бьёрн научит, он надежный и не болтливый".

Ингельд посмотрел на меня слегка ошарашено, тряхнул головой. Я воспряла духом, неужто получилось-таки?

-Мне сейчас некогда... — медленно проговорил Ингельд. — Но, думаю, пора учить тебя грамоте, этим займется... Инга.

Я скривилась, и вот пойми теперь, получилось внушить ему нужную мысль или сам дошел. Нет, Инга, безусловно, девушка хорошая, но чем-то неуловимо она мне не нравится. Друзьями мы так и не стали.

Заметив мою несчастную мину, Ингельд утешающе почесал между рожками.

-Бьёрн пока что мне нужен, а из прислуги мало кто умеет читать и писать, в лучшем случае, по слогами и с ошибками. Они ничему полезному тебя научить не смогут. Но вечером, если будет желание, можешь попрактиковаться с Бьёрном.

Пришлось смириться, выбора-то особенно нет. Важную информацию Ингельду нужно передать как можно скорей, а полноценно разговаривать мы сможем еще не скоро. Значит, остается только заниматься с Ингой и ждать Бьёрна. Уверена, он в помощи не откажет.

Инга, что неудивительно, тоже не проявила особого энтузиазма от необходимости меня чему-то учить. Она явно не из тех, кто получает удовольствие от возни с маленькими детьми и милыми зверушками, к тому же, кажется, единственная, кто еще не осведомлен о степени моей разумности. Наверняка полагает, что я лишь чуть более сообразительна, чем положено обычному дракону.

Магические способности девушки еще не до конца восстановились. В этом мире маги делятся на две очень неравные категории: те, что восстанавливают свой магический резерв практически мгновенно, но жестко привязаны к месту силы, и такие уникумы, как Инга, абсолютно автономные, но в то же время восполняющие потерю силы очень медленно, особенно если потратили больше определенной границы. И девушку длительный процесс восстановления раздражал не меньше, чем необходимость возиться со мной. От вынужденного безделья характер у нее портился, чем дальше, тем больше.

На самом-то деле Инга уже вполне могла бы выполнять свои обязанности телохранителя, не факт, что ей пришлось бы каждый день пользоваться магией направо и налево. Пока как раз ничего такого не случилось, с чем бы нельзя справиться без магии. Однако Ингельд и Бьёрн дружно решили, что использовать единственного доступного мага всего лишь в качестве телохранителя нецелесообразно и довольно расточительно. Растратит свои силы на то, с чем и рыжий вполне способен справиться, а когда нужда возникнет именно в маге, от нее и пользы никакой. Не знаю уж, додумалась ли сама Инга до этого или нет, но объяснять ей, разумеется, ничего не стали. Вообще-то и мне тоже не стали, но достаточно, что обсуждали в моем присутствии.

А Инге кажется, что ее намеренно игнорируют, дабы поставить на место. Мол, Ингельд за ту выходку с шантажом решил наглядно ей продемонстрировать, в насколько подчиненном положении она здесь находится. Даже Бьёрн, простолюдин, не имеющий никакого титула, вправе ей приказывать. Вероятно, она и не зря все это подозревает, Ингельд вполне мог бы, однако необходимость заниматься со мной восприняла как еще одно наказание, бессмысленное, по мнению Инги, тем более что я сама старалась не демонстрировать излишнюю сообразительность. Не догадывается девушка, что я выхожу за рамки обычных фамильяров, вот пусть и дальше не догадывается. И как можно дольше.

Но чему-то она меня все-таки научила, несмотря на общую непродуктивность процесса. Я выучила алфавит, что, в общем-то, несложно с драконьей памятью, единственное, что оказалось непросто — это не путать некоторые похожие буквы. Здешний алфавит даже отдаленно не напоминал ничто привычное, земное. Он для меня все равно, что китайские иероглифы: запомнить-то запомнила, но больше, как картинку. Некоторые казались очень похожими на вид. Потренировалась писать самые простые короткие слова и читать. С последним оказалась самая большая проблема — прочитать вслух, так, чтобы меня поправили, если что-то не правильно, я не могла. К тому же в этом языке, так же как и в русском, некоторые сочетания букв писались не так, как читались, ко всему прочему имелся некий значок, похожий на обычную галочку, пишущийся под некоторыми буквами или их сочетаниями, назначение этого знака я поняла далеко не сразу, поначалу сочтя чем-то вроде ударения. Потом выяснилось, что ошиблась, это аналог нашего твердого знака. Не буква алфавита, а такой вот отдельный знак. Со знаками препинания вышла примерно та же проблема, половина из привычных мне в этом языке то ли вовсе не использовались, то ли Инга не смогла мне доступно объяснить. Учитывая, что переспросить у меня возможности нет, оба варианта равно вероятны.

В целом, результатом сегодняшних трудов стали несколько десятков самых простых слов, которые я научилась писать относительно без ошибок, и построение коротких и чудовищно безграмотных фраз, а также болящие от напряжения лапы. И крайне раздраженная моей бестолковостью Инга. Она оказалась не лучшим педагогом, сердилась, когда я делала элементарные ошибки или не понимала объяснений. А как тут поймешь? Язык я уже, конечно, знаю достаточно хорошо, чтобы разбирать, что говорят вокруг, но не настолько, чтобы понимать все, и что сложней, я не могу сказать, что не поняла, и попросить повторить объяснение.

Чем дальше, тем больше чувствую себя первоклашкой, причем первоклашкой бестолковой. Наконец Инге это надоело:

-Это бесполезная трата времени. Хватит на сегодня.

Ну, хватит, так хватит, мне и самой это уже начало порядком надоедать. И полное отсутствие педагогических талантов у Инги, и неудобное перо, к которому совершенно не приспособлены драконьи лапы с длинными когтями и короткими пальцами. Они уже начали болеть от долгих упражнений, словно весь день провозилась, а оказалось, всего-то четыре часа.

Ну и чем теперь заняться все оставшееся время? Была бы человеком, готовилась бы к предстоящему путешествию, а теперь готовиться могу разве что морально. Из личных вещей у меня имеется любимое одеяльце и, вот уж смех, да и только, клетка. Так себе имущество, и, как ни странно, до сих пор меня это вполне устраивало.

Вот так живешь в доме, который уже практически считаешь своим, и вдруг обнаруживаешь, что твоего-то в нем и нет почти ничего. Наверное, это такая особая драконья неприхотливость, потому что стоило только об этом всерьез задуматься, и я поняла, что ведь ничего особенного мне и не нужно. До сих пор не возникло ни единой необходимости обзаводиться личными вещами.

Нет, так не пойдет! Дело не в том, что мне внезапно понадобилось какое-то имущество. Я действительно не чувствую такой уж необходимости в вещах, что вообще-то даже странно для меня, в своей человеческой жизни я часто слишком сильно привязывалась к вещам, по сути, не таким уж значимым. Но в том-то как раз и дело, мысли о личных вещах и привязанностях, в том числе и к знакомым местам и людям потянули за собой и другие. Я все еще воспринимаю этот мир, как сон, как нечто временное. Как будто вопреки всему все еще надеюсь вернуться и потому опасаюсь привязываться к кому-то и чему-то. Ну, с привязанностью к людям вышла осечка, она образовалась помимо моей воли. Пора, пожалуй, и об остальном подумать, не верю ж я, в самом деле, что смогу вернуться? Возвращаться уже некуда, даже если это все-таки окажется бредом больного мозга, то однажды просто все закончится. Очень разумные мысли, и в голову приходят не в первый раз, однако в глубине души я все равно в них не верю.

И какой вывод из всех этих размышлений? Пора обрастать корнями, которые привяжут меня к этому миру и заставят, наконец, поверить в его реальность. Дело, разумеется, не в личных вещах, я так и не смогла придумать, что же мне может быть настолько необходимо, что я не могла взять на время попользоваться у Ингельда, а хотела бы иметь свое. Но, тем не менее, отказываться от всего только лишь на том основании, что в случае чего я потом буду скучать по какой-то безделушке, это и вовсе глупость несусветная. Да и сейчас скучаю — по кошке, любимым книгам и плееру. И ничего, живу вот как-то.

До чего ж занимательные мысли иногда от безделья в голову приходят, кто бы мог подумать. Самое время сейчас приобретать какое-нибудь имущество, перед отъездом, ну да. Чтобы было, из чего чемоданы собирать. Пойти, что ли, ограбить рабочий стол Ингельда?

Совершить акт вандализма мне не дали, что, пожалуй, и к лучшему. Ингельд, наконец, вернулся. Неожиданный отъезд изрядно перемешал все его планы, и советнику пришлось мотаться по городу, срочно улаживая дела. У него слишком много разнообразных связей в столице, чтобы можно было себе позволить просто уехать никого, не предупредив, не перенеся или отменив сделки и прочие свидания.

Пообщаться не удалось, Ингельд наскоро поужинал и засел в своем кабинете работать с какими-то бумагами. На мои грустные вздохи и выразительные взгляды он не реагировал. Ну и ладно, не очень-то и хотелось! Значит, к Бьёрну пойду, дальше учиться читать и писать.

Это, наверное, выглядело очень забавно, жаль, что нельзя посмотреть со стороны. Маленький дракончик с зажатыми в передних лапах перьями, кипой бумаги и чернильницей целеустремленно несется по дому, сосредоточено работая крыльями. Еще забавней стало, когда поняла, что маневрировать на большой скорости с таким грузом я не могу. Перевешивает вперед и заносит на поворотах. Пока коридор прямой — еще ничего, а вот на повороте-то и занесло. И быть бы мне расплющенной о стену и обрызганной стойкими чернилами, если бы Бьёрн очень вовремя не вышел из своей комнаты. Меня поймали на лету, да так ловко, что даже пискнуть не успела. Только вот от неожиданности весь свой груз выронила. Злополучная чернильница полетела вниз, догоняемая ворохом более легких перьев и бумаги... упала на ковер и покатилась. Мы с Бьёрном напряженно проводили ее взглядами. Хорошая непроливашка оказалась, не только не разбилась, но даже и не разлилась, а то, боюсь, мне пришлось бы оправдываться за испорченный ковер. И было бы очень стыдно, потому что даже Ингельд до сих пор воспринимает меня чем-то средним между ребенком и шкодливым щенком, значит, и наказывали бы соответственно.

Вот за что я люблю Бьёрна, так это за его сдержанность и неразговорчивость. Не проронив ни слова, отпустил меня на пол, помог собрать разбросанные вещи и так же молча открыл дверь в свою комнату, пропуская вперед. Никаких вопросов и никакого удивления, когда я разложила все принесенное добро и с помощью жестов, а также корявых букв, объяснила, зачем пришла. Подумаешь, фамильяра надо учить читать, еще одно ответственное задание, за которое он взялся со всем прилежанием. И ведь хорошо взялся! В отличие от Инги, которая злилась и нервничала, если не получалось объяснить элементарные вещи, рыжий одинаково ровно относился к любым моим ошибкам, коряво нацарапанным глупым вопросам и не ленился в третий, а то и десятый раз повторить, что я путаю похожие буквы (вот тебе и драконья память!). Он бы, наверное, мог быть идеальным учителем, если бы не один маленький недостаток: ругать или хвалить Бьёрн тоже не считал нужным. И ведь на первый взгляд это сущая мелочь, а как оказалось, мелочь важная, потому что без этого очень трудно ориентироваться в своих ошибках и успехах. И то самое чувство удовлетворения за хорошо проделанную в первый раз работу или выученный урок — пропадает. Получаются просто рутинные, необходимые занятия. Детей или местных дракончиков он бы точно учить не смог, и тем, и другим необходима похвала в качестве стимула.

А вообще мы неплохо провели вечер. Удалось пообщаться чуть более полноценно, чем жестикуляция и выразительные взгляды. И я, наконец, смогла задать давно мучающий меня вопрос.

"Ты ко всем драконам так хорошо относишься или только ко мне?" — написать такую длинную фразу оказалось непросто, и Бьёрн потратил несколько минут, чтобы вчитаться в мои каракули и понять, что там написано, наверняка, если это прочитать вслух, оно будет звучать с чудовищным акцентом. Машинально исправил все ошибки (много!) и только потом, задумчиво помедлив, начал отвечать:

-Мне всегда нравились драконы... но таких сообразительных, как ты, прежде не встречал, — он помолчал и добавил, кажется, неожиданно даже для самого себя: — В детстве я сам мечтал стать драконом.

Скупая кривоватая ухмылка на бледных губах, наверное, должна была продемонстрировать, как он относится к собственным наивным детским мечтам. Ну и что тут такого? Кто в детстве не мечтал иметь крылья?

"Хочешь фамильяра?" — я постаралась формулировать покороче. И ошибок меньше и прочесть легче.

-Ну что ты, это невозможно, — Бьёрн улыбнулся, почесал у основания моего крыла. Я перебралась к нему на грудь, подставляя крылья под ласку и чувствуя себя кошкой. Спрашивать "почему" я не стала, но он и так все понял по моему взгляду.

-У меня не хватит ни знатности, ни денег, чтобы взять фамильяра из питомника, — объяснил очевидное телохранитель. — Ты и не представляешь, какие там очереди. Порой и знатные семьи годами ждут.

М-да, я давно подозревала, что это искусственно созданный дефицит, что там ни говори, а не верю я, будто драконы рождаются так редко. Это при наличии-то нескольких питомников в стране. Да и не может быть, чтобы они вне питомника не размножались совсем, пусть это и впрямь большая редкость, но, учитывая количество драконов, должно случаться время от времени.

"А Заповедник?"

-Это браконьерство, — Бьёрн щелкнул меня по носу. Я фыркнула. Браконьерство, тоже мне, это рабство на самом-то деле. Интересно, а можно какого-нибудь молодого и любопытного дракончика уговорить добровольно подружиться с человеком, и будет ли это считаться браконьерством? Не ради ритуала фамильяра, а именно просто подружиться. Не думаю, что Бьёрну так уж жизненно необходим фамильяр, а заполучить просто дракончика, наверное, будет приятно. И насчет ритуала они и сами потом как-нибудь решат, между собой. Надо будет попробовать, все равно мы поблизости от Заповедника будем, и я туда обязательно полечу.

Ночевать я осталась у Бьёрна. На самом деле даже не осталась, а просто уснула во время разговора у него на груди под теплой ладонью, почесывающей основания крыльев. Мы еще в процессе занятий перебрались на кровать, так что и место дислокации менять не пришлось ради крепкого сна.

Рано утром мы отправились в путь, на улице хмурое снежное утро, холодно и промозгло. Просыпаться я отказалась наотрез, Бьёрн был вынужден завернуть меня в одну из своих запасных курток и отнести в карету. Ее, как оказалось, заложили персонально для меня. Нет, на самом деле в карете ехала и Инга, но у нее, ко всему прочему, имелась полностью оседланная лошадь, и она явно не собиралась проводить все время в карете. Впрочем, обо всем этом я узнала гораздо позже, часа через два-три, когда соизволила проснуться и немного осмотреться. На удивление хорошей оказалась карета, с мягким ходом и рессорами, что меня даже несколько удивило. Но зато спалось в ней ой как сладко. Попытка высунуть нос на улицу увенчалась полным фиаско. Слишком холодно. Предчувствие подсказывает мне, что путешествие будет длинным, я скосила взгляд на письменные принадлежности, которые предусмотрительный Бьёрн не забыл взять с собой, услышала тоскливый вздох Инги и поняла, что путешествие действительно будет длинным. А также весьма скучным.

Глава 20

Утренний мороз постепенно спадал, становилось теплей. Хмурые низкие тучи разразились снегопадом. Крупные снежные хлопья падали на плечи, облепляли волосы и ресницы. Видимость резко ухудшилась. Зима все больше вступала в свои права, теперь такие снегопады не будут редкостью. Зима в этих краях никогда не была особенно суровой, сильные морозы бывали не часто, зато снегопады — наоборот. По весне неизменно случались разливы рек. Проблема это была давно известная, потому многие прибрежные деревни и села строились на сваях, существовали даже плавучие деревни. Этакие речные кочевники на больших плотах. Более крупные города, те, что строились сразу, а не вырастали постепенно из деревень, располагались на небольшом расстоянии от рек, потребность же в воде обеспечивалась акведуками. Крупные города, как правило, закладывались в местах силы, достаточно мощных, чтобы там мог обосноваться могущественный маг или несколько послабей. Это позволяло во много крат ускорить стройку и обеспечивало защиту города. При наличии места силы и с городскими коммуникациями все в порядке — канализация, водопровод и ночное освещение улиц. Если маг впоследствии по какой-то причине покидал город либо умирал, все это продолжало работать, получая энергию прямо из места силы без посредничества мага. К сожалению, таких городов имелось, в лучшем случае, процентов тридцать от общего числа. Остальные, так называемые "старые", возникали естественным путем, век за веком прирастая вокруг замков знати или зажиточных сел. Иногда "старым" городам могло посчастливиться обзавестись местом силы: те имели свойство изредка возникать в самых неожиданных местах. Но событие это настолько редкое, что и упоминать об этом не стоит.

К чему советник об этом вдруг вспомнил? К тому, что уезжать из столицы, да к тому же зимой, в последний раз ему случалось очень давно. А к комфорту привыкаешь быстро. К канализации вместо деревянного строения на заднем дворе, продуваемого всеми ветрами или ночного горшка, к горячей ванне, которую можно получить, всего лишь открутив пару вентилей, и её, разумеется, не сравнить с толпой слуг, таскающей кипяток ведрами, наливая его в деревянную бадью.

На самом деле все предстоящие лишения не представлялись такими уж ужасными, разве что вызывали некоторую досаду. Ингельд всего лишь задумался о магах и местах силы, что и повлекло за собой остальные размышления. О магах же он вспомнил в связи с целью поездки и несколько расплывчатым поручением: инспекция с самыми широкими полномочиями. Полномочия у советника, надо сказать, и впрямь были весьма широкие, а вот их применение...

Ингельд перед отъездом тщательно изучил все, что касалось места предстоящей "командировки". Впрочем, он и прежде много знал о Филакейских долинах. Вокруг спорных территорий постоянно возникали разнообразные конфликты, в том числе и пограничные. Там регулярно ловили чужих шпионов. Если попытаться определить, какой из двух стратегически важных объектов наиболее привлекателен для тех же аронтцев, то на ум первым делом приходит место силы. Но на самом деле это не так. Место силы подобной мощи доступно далеко не каждому магу, в Найраде такого до сих пор не было. И за годы с тех пор, как было открыто это место силы, его так и не удалось найти, несмотря на развитую службу поиска талантливых магов. Однако поиск дело не такое уж простое, и вовсе не потому, что магов мало и они уникальны, как раз наоборот, способностями к магии обладает каждый десятый. Треть из них может работать с местами силы, и еще меньше, в конце концов, получают доступ к ним и становятся настоящими магами. Но тех, кто способен работать с по-настоящему уникальными местами силы, действительно, единицы.

Могущество мага, сила дара — это лишь красивые слова, за которыми стоят два определяющих фактора: пропускная способность и умение манипулировать минимальным количеством силы на выходе. Чем больше силы маг способен пропустить через себя за раз, не сварив себе при этом мозги, тем более сильным он считается. Но, выплескивая всю эту мощь разом, в одном заклинании, он подобен гигантскому тарану. Может снести все на своем пути, но непригоден для ювелирной работы. От мага же в равной степени требуется то и другое, но это уже искусство. Не только пропускать через себя всю мощь места силы, но уметь, взяв необходимое количество, отсечь лишнее.

Логично, что место силы квалифицируется почти по тем же параметрам. Чем больший поток энергии оно выдает единовременно, тем, соответственно, сильней.

В любом случае Ингельд сильно сомневался, что аронтцам вдруг удалось найти такого уникального мага. А если даже удалось (нельзя все же исключать подобную возможность), не факт, что они смогут его контролировать.

Слишком много допущений: то ли было, то ли не было. А вот Заповедник... эта цель советнику представлялась более значимой. Ценность фамильяров гораздо выше, чем могло бы показаться на первый взгляд. Далеко не все об этом знают или даже дают себе труд задуматься, но драконы не просто экзотические домашние любимцы с некоторым набором полезных свойств. Точнее, эти свойства сразу же покажутся гораздо более значимыми, если поразмышлять как следует и посчитать, какое огромное количество одаренных людей так и не смогли обойти более удачливых конкурентов, не получив свое место силы и могущество настоящего мага. И что им остается? Мелкие балаганные фокусы и запретная темная магия, проклятия. Та магия, что питается от жертвы и не требует места силы. Эти колдуны вне закона, их слишком сложно отследить, проклятие определяется уже после того, как оно наложено, или же если рядом окажется достаточно опытный маг, чтобы его почувствовать. И снять Проклятие может только фамильяр, в редких случаях тот, кто наложил. Но любой разумный человек понимает, что фамильяр значительно надежней. А люди, облеченные властью и имеющие множество врагов, понимали это еще лучше.

Посему советник с большой долей уверенности предполагал, что цель аронтцев в первую очередь именно Заповедник. А место силы цель скорее вторичная, не столько желание захватить для собственного пользования, сколько не оставлять в руках извечного соперника, даже если тот тоже пока не способен с ним ничего сделать.

И теперь новоявленному инспектору предстояло проверить, исправно ли несут службу егеря и не слишком ли наглеют браконьеры. А также, не ловит ли ворон Служба регистрации магических проявлений вместо того, чтобы отслеживать состояние места силы и отыскивать перспективных магов.

Так или иначе, Ингельд собирался добросовестно исполнять волю Его Величества и вполне серьезно провести настоящую инспекцию, даже если поручение — это всего лишь прикрытие для чего-то другого. В последнем Ингельд и не сомневался. Опала? Несерьезно, ну, не мог же, в самом деле, Его хитроумное Величество отправить человека, подозреваемого в шпионаже, туда, где полно чужих агентов, и не иметь в виду, что его попробуют завербовать, всего лишь пообещав помощь в оправдании перед королем и снятии всех обвинений, или же сам, якобы опальный, советник попытается удрать с помощью своих заграничных друзей? Если Его Величество и в самом деле до такого не додумался, так найдется у него, кому подсказать. Советник же теперь пытался просчитать, как себя вести, если его и впрямь попытаются вербовать? Изображать "деву непорочную", упорно не понимая прозрачных намеков и блюдя репутацию? Или же, повозмущавшись для вида, все же идти на контакт, аккуратно поставляя вражеским агентам дезинформацию? Последний вариант был рискован вдвойне: свои могли истолковать (а Ингельд не сомневался, что за ним будут наблюдать) подобную уступчивость не в его пользу, в свете имеющихся подозрений, чужие же сильно расстроятся, если догадаются вдруг, что их водят за нос. Причем все это могло случиться и одновременно, тогда советник и вовсе окажется меж двух огней. Но, все же рискнув и сыграв в эту весьма рискованную игру, можно получить гораздо больше дивидендов, чем трусливо осторожничая.

Все-таки в третьем королевском советнике не менее, чем в юности, жила немалая толика авантюризма, которая и являлась причиной большинства его проблем. И только здравый смысл не позволил принимать рискованное решение спонтанно, а вкрадчиво нашептывал для начала прибыть на место и действовать по обстановке.

Мое первое настоящее путешествие в этом мире. Не думаю, что стоит считать таковым поездку в клетке, накрытой покрывалом, в компании браконьеров. Но, как оказалось, данное путешествие отличается от того лишь большим комфортом. Наша невеликая, но грозная команда (а вместе с двумя телохранителями Ингельд взял с собой и десяток обычных охранников) успела лишь недалеко отъехать от города, как пошел снег. Стало теплей, и не было даже малейшего дуновения ветерка, но крупные влажные хлопья снега валили сплошной стеной, лишив меня всякой возможности разглядеть окрестности в окошко. Стоит, наверное, порадоваться, что это окошко вообще есть: стекло в этом мире, как я успела понять, удовольствие недешевое, но все же не роскошь. Такой обеспеченный человек, как Ингельд, может себе позволить стекло и на окнах в доме, и в карете, причем стекло хорошего качества, прозрачное. Да толку-то с этого? Все равно сплошная белая стена, ничегошеньки не видно. А еще мне было очень жаль охранников, зимой, в снег, да в железных доспехах. Конечно, у них имелись толстые поддоспешники и тяжелые плащи, подбитые мехом, но все равно железо зимой — это очень неприятно. Суровые, обвешанные этим самым железом мужчины, впрочем, не жаловались. Они привычные. Даже Ингельд, Бьёрн и Инга были в кольчугах, остается порадоваться, что на драконов кольчуги делать еще никто не додумался, а то и меня бы обрядили, в целях безопасности. И вообще, я маленькая и юркая, в меня, если что, попасть трудно, а остальные пусть в кольчугах ходят, им полезно.

Полдня пути, и уже невыносимо скучно, еще и тесно. Не везет мне в последнее время на замкнутые пространства, боюсь, драконам они противопоказаны. Мне хотелось выбраться наружу, в снег и холод, лишь бы не трястись весь день в тесной деревянной коробке. Я даже попробовала, хотя Ингельд мне и запретил высовываться. Правильно, кстати, запретил, холод, конечно, можно было бы и потерпеть, особенно если быстро двигаться. Но оказалось, что в такой снег ничего не видно, стоит только подняться чуть выше, и начинает казаться, что весь мир превратился в бесконечную снежную стену. Где верх, где низ — не понять, белые снежинки плавно кружатся со всех сторон, холодные, но мягкие и пушистые. Красиво невероятно и страшно. Потому что теряешь всякую ориентацию, мечешься среди этих снежинок, пытаясь понять, куда лететь, а перепонки крыльев медленно замерзают, теряя чувствительность.

В общем, когда я, наконец, сообразила, что лучший указатель направления в таком случае — это законы гравитации, и почти рухнула на крышу кареты, то поклялась себе больше никогда не летать в такую погоду, если только от этого не будет зависеть моя жизнь. Перепугалась знатно и из кареты больше вылезти самостоятельно не пыталась. Это нисколько не помешало мне позже упросить Бьёрна устроить мне небольшую прогулку под его плащом. Правда, он очень сопротивлялся, аргументируя тем, что у телохранителя должны быть свободные руки, и если вдруг что, ему будет очень сложно действовать со мной за пазухой. И ведь почти отбился! Но Ингельду очень скоро надоела моя умоляющая физиономия, расплющенная о стекло (и, подозреваю, мысленное нытье, что-то он таки почувствовал), потому что он все-таки разрешил. На целых полчаса. Сам меня на руки брать не стал, сделал вид, что не заметил прозрачных намеков. Догадался, что если мне уступить, то не отстану?

Остальное время я практиковалась в местной грамоте, очень жалела, что не взяла с собой книг. Думаю, Ингельд пожертвовал бы парочкой из своей библиотеки. Ингу замучила до такой степени, что она сбежала от меня в снег и холод. А я всерьез задумалась над сложным вопросом: как притворяться дурочкой и одновременно продолжать учиться? Наша магичка — единственная, кто имеет хоть немного времени, чтобы со мной заниматься, но вот как раз ей нежелательно демонстрировать лишнюю сообразительность. А если продолжать в том же духе, она меня скоро собственноручно придушит. Я бы придушила, точно.

Словом, было скучно и мучительно недоставало движения. Под конец дня я дошла до того, что начала перепрыгивать с одного диванчика на другой, чуть расправляя крылья и ловя слабенький поток воздуха. Инга, вернувшаяся погреться, очень удивилась азартно сигающему по карете дракону и тут же ретировалась обратно. Я даже заподозрила, что она вовсе не погреться хотела, а выяснить, отчего это карета ходуном ходит. Сообразив это, сунулась к окошку и увидела множество удивленных лиц. Ох, могу себе представить, что они подумали, мне б в таком случае одни только пошлости в голову полезли. Здесь, надеюсь, люди не настолько испорченные.

К вечеру снег утих, наметя большие сугробы. Казалось бы, в такую погоду, да еще и зимой дорога должна быть совершенно непроходима, да и никто в здравом уме не станет по ней ездить. Но это я ни разу не угадала. Королевская дорога не бывала пустой в любое время года. Пользовались ей, в основном, королевские чиновники, курьеры и военные. Королевскую дорогу даже от снега очищают, правда, не целиком, а лишь на небольших участках рядом с почтовыми станциями и придорожными гостиницами. Остальное путникам приходилось расчищать самостоятельно, нам сегодня тоже не раз приходилось снижать скорость до черепашьей, чтобы кони втаптывали рыхлый, липнувший к копытам снег в дорогу. К счастью, сугробов по пояс намести не успело. Движение по Королевской дороге хоть и не очень интенсивное, но все же регулярное. Снег утаптывал не только наш небольшой отряд.

О Королевской дороге мне рассказала Инга, дабы отвлечь от учебы, которая уже начала порядком действовать ей на нервы. И теперь я убедилась, что все это правда, в сумерках была видна и почтовая станция, и ярко освещенное здание гостиницы. И множество людей вокруг. А я тут от скуки бешусь, карету раскачиваю. Да здравствуют рессоры!

Меня посетило странное чувство. Тот, кто в детстве уезжал куда-нибудь далеко от дома и выходил из поезда в чужой ночной город, меня поймет. Все сияет волшебными огнями и пахнет совсем не так, как дома, множество незнакомых людей суетятся вокруг. Это утром оказывается, что сказочный замок — это всего лишь обшарпанный старый вокзал, и город, за редким исключением, тоже самый обыкновенный. Но первое впечатление все равно запоминается навсегда. Здесь не было ни вокзала, ни шумного поезда, а было много огней, в основном факелы, мерцающий в неровном свете живого огня снег и множество ржущих и всхрапывающих лошадей. Но чувствовала я себя примерно так же, как в далеком уже детстве. Пожалуй, сейчас мне все казалось еще более необычным, потому что нечто подобное раньше я могла увидеть разве что в каком-нибудь историческом фильме. Но никакой фильм не даст такого эффекта присутствия, щиплющего за нос мороза, запахов горящего дерева и смолы, конского пота.

Я вертела головой из стороны в сторону, наполовину высунувшись из-под плаща Ингельда и не обращая внимания на холод. Интересно было буквально все. Оружие и доспехи чужих охранников, изукрашенные гербами кареты, лошадиная сбруя. Да даже факелы, вот чего я здесь еще не видела вблизи, свечи и светильники, то ли магические, то ли просто действующие на неизвестном мне принципе, но факелы... Настоящее средневековье, потрясающе!

Мой восторг слегка поутих, когда мы поднялись в номер, и там вместо привычного светильника обнаружилось с десяток свечей. Чадящих! Досадливо чихаю. Что-то я совсем расслабилась, это же не кино, а реальность. В этом путешествии я, видимо, имею все возможности окунуться в почти настоящее средневековье, ну, с поправкой на местные особенности. И как-то пока не вполне понятно, это хорошо или плохо? Что интересно, так несомненно!

День прошел настолько спокойно и скучно, что я уже успела подзабыть о грозящей нам опасности. За Ингельдом охотятся неизвестные убийцы, которые, дай им только малейший шанс, не задумываясь, отправят его на тот свет. И со мной они с удовольствием проделают то же самое, причем в первую очередь, чтобы не защищала Ингельда от ядов и проклятий. Сейчас об этом совсем не думалось, слишком много необычных впечатлений, словно я долго жила в изоляции и, наконец, выбралась к людям.

Оставив вещи в номере, мы спустились в местный ресторан. Я вертела головой по сторонам, стараясь все рассмотреть и понюхать, и на язык бы попробовала, наверное, но Ингельд держал крепко и ни в какую не отпускал. Попытка изобразить царапучую кошку успехом не увенчалась, если не считать таковым обидный щелбан.

-Даже не вздумай убегать! Здесь слишком много чужих людей, и среди них попадаются не самые законопослушные личности.

Грустно, но он прав. Проезжий народ, никто друг друга в лицо не знает, умыкнут, и пискнуть не успею. Ну, по крайней мере, смотреть и нюхать мне никто не запрещал. Это для местных все вокруг — ничем не примечательная обыденность, а для меня экзотика. Словно еще раз в другой мир попала, всего-то день пути от столицы, и все так изменилось. Ночь вообще многое меняет, особенно когда языки живого племени пляшут в огромном зеве камина, выхватывая из полумрака большого зала лица людей, отблескивая то на рубиновом перстне дворянина, то на наплечнике или эфесе меча война, а то и вовсе бляхе курьера, случайно выпавшей из-за ворота камзола.

А еще, ничего себе экзотика, в зале присутствовал настоящих менестрель с неким струнным инструментом, который в темноте и на глазок я окрестила помесью гитары с балалайкой. Что это было на самом деле, наверное, узнаю не скоро. Пел парень очень даже неплохо и голос имел сильный, зато выглядел так, что хотелось спрятать этого доходягу за ширму, чтобы посетителей не пугал. Тощее длинное недоразумение с острым носом-клювом, засаленными блондинистыми волосам и впалыми щеками профессионального дистрофика. Казалось, что его даже на сцене от каждого чиха слушателей шатает. Оторвав взгляд от этого недокормленного субъекта, принялась и дальше разглядывать зал, там было еще немало интересного.

Я даже еще одного дракона заметила, крупный, лиловый, кажется, и уже не молодой. Он был вместе с дамой средних лет, закутанной в белые меха. У нее охраны как бы ни больше, чем у Ингельда, и не менее солидно вооруженная. Не мы одни такие ненормальные, кто отправился в длительную поездку среди зимы. Пообщаться нам, к сожалению, не позволили, а переглядываться через половину зала было довольно скучно, к тому же почти сразу стало ясно, что этот дракон самый обычный, излишним интеллектом не блещет. Жаль.

Менестрель между тем перестал петь и пошел по залу, как выяснилось, это традиция такая здесь: певцу деньги за выступление не на сцену бросают, а дают прямо в руки, кто сколько посчитает нужным. Но не меньше определенной суммы, это считается плохим тоном. Если жадность обуяла или денег не хватает, можно угостить певца вином, он примет или откажется, но в любом случае вежливость будет соблюдена. Совмещать не возбраняется. Это все мне Бьёрн шепотом объяснил в ответ на мой недоумевающий взгляд. Менестрель уже был ближе, двигаясь по ломаной траектории, он выбирал самые богатые столы, даму с драконом он не пропустил, нас тоже не пропустит. Так оно и вышло. Все было точно так же, как за другими столами, Ингельд дал певцу денег и предложил вина. Того уже слегка качало от выпитого, но он взял кувшин и налил себе еще, сам, потому что не та персона, чтобы кто-то за нашим столом ему наливал. Охранники-то ужинали за соседним. Менестрель выпил, откланялся и ушел. Не устроился где-нибудь в уголке поужинать после работы, совсем ушел. Устал, наверное. А я подумала: почему так вышло, что мы оказались последними в его извилистом пути между столами?

Потом мы еще посидели, неторопливо доедая ужин и беседуя. Ну, остальные беседовали, а я слушала и в шутку воевала с Бьёрном за засахаренные фрукты. Рыжий бессовестно поддавался, и я грозилась ему за это отомстить.

Ингельд потянулся за кувшином с вином, налил в свой кубок и задумчиво покрутил его в руках. Я поспешно засунула отвоеванный кусочек персика за щеку и внимательно следила за ним. Донести кубок до рта он не успел, я двигалась так быстро, что даже не сообразила, что делаю. Только замерев на краю стола и ошарашено наблюдая, как кубок с металлическим звоном катится по полу, а вино веером брызг выплескивается из него, я поняла, что намеренно ударила так, чтобы брызги не попали на еду. Ни-чего-го не понимаю!

На несколько мгновений все потрясенно замерли, затем Бьёрн и Инга, словно догадавшись о чем-то, одновременно потянулись к злополучному кувшину. Предупреждающе шиплю, все еще до конца не понимая, что же происходит. Но Инга шепчет короткое непонятное слово, делает замысловатый жест рукой, и над кувшином на миг возникло серое облачко и тут же пропало.

-Яд, — констатировала девушка очевидное уже даже для меня.

Разносчица в аккуратном белом передничке, подошедшая убрать устроенное мной безобразие, перепугано охнула, уронила обратно поднятый, было, кубок и куда-то умчалась. Как через пару минут выяснилось, за начальством. Усатый дядька, подошедший к нашему столу, кланялся и горячо убеждал, что его люди тут не причем, никто бы не посмел покуситься на жизнь господина... В общем, говорил он много и быстро, но мужчину никто и не обвинял. Ведь это вино простояло на столе часа полтора, и его уже пили, там меньше половины осталось, и тот менестрель тоже пил. Менестрель! Ведь он единственный, кто прикасался к кувшину! И после него никто к нему не приближался!

К этой мысли пришла не только я, люди вокруг не глупее. Причем до того же самого додумались и соседи, к которым певец подходил раньше нас, и очень возмутились. Хотя, казалось бы, их все это должно касаться в меньшей степени. В результате искать отравителя отправилась целая толпа народа, у многих здесь была охрана, даже дама с драконом отправила несколько своих людей. Местных благородных господ возмутил сам факт, что какой-то безродный актеришка посмел поднять руку на одного из них! Этак и любого могут запросто отравить. Они жаждали мести. Только мы в поднявшейся суете остались сидеть на месте, Бьёрн был убежден, что уже поздно суетиться и Ингельд с ним согласился. Что вскоре и подтвердилось, поиски окончились, не успев толком начаться. Менестрель не стал дожидаться, пока к нему придут обозленные мстители, а уехал сразу же, как вышел из зала. Отправляться в погоню ночью, в крепчающий мороз желающих не нашлось. Особо мстительным оставалось лишь утешаться мыслью, что и сам отравитель по такой погоде может никуда не доехать, но надежда на это была слабая.

Ночью, когда Ингельд уже уснул, я долго ворочалась у него под боком, размышляя над произошедшим. Предполагается, что я должна защищать своего хозяина от проклятий и ядов. До сих пор была уверена, что самим своим присутствием, то есть как нельзя Ингельда проклясть, так должно быть и невозможно отравить. Но почему тогда я почувствовала опасность от отравленного вина, если оно не должно было навредить? Загадка!

А еще я твердо решила, что завтра же постараюсь написать все то, что рассказал мне Старый. Коротко и самыми простыми словами, которые успела выучить. И, конечно же, делать это надо не в присутствии Инги. В крайнем случае, консультироваться с Бьёрном. Получится, наверняка, очень коряво, однако, комбинируя метод пантомим и вопросов-ответов, думаю, все непонятное удастся уточнить. Главное — передать саму суть. И тогда я не буду себя чувствовать такой бесполезной и бестолковой. Не хочу быть просто движущимся талисманом, защищающим хозяина от разнообразных бед, да еще и слегка бракованным, судя по сегодняшнему происшествию.

Уснуть так и не удавалось. Поворочавшись еще немного, решила, а почему, собственно, завтра? Свеча, стол и бумага — вот они. А Ингельд пусть спит, я тихонько.

Глава 21

Добрались, наконец! Местный губернатор, граф Агари, принял нас со всей помпой и радушием, на какое только был способен. Полагаю, дело вовсе не в том, что он и впрямь был очень рад нас видеть, а в полномочиях Ингельда, которые давали ему очень широкие возможности, вероятно, вплоть до смены губернатора. Впрочем, если даже не так, простой отчет о нерадивости мог бы обойтись графу так же дорого. Или это я такая циничная, а на самом деле этот высокий, чуточку полноватый бородач, и в самом деле широкой души человек, бескорыстно радующийся всем гостям без исключения? В любом случае приняли нас хорошо, и это, после долго путешествия в тесной карете и ночевок в придорожных гостиницах, порадовало. Все-таки зимнее путешествие — это долго, помнится, когда браконьеры везли меня от Заповедника в столицу, добрались тогда почти в два раза быстрей. Горы, впрочем, мы миновали, объехав по большой дуге, и двинулись дальше на юго-восток, к филакейским долинам. Что заняло еще без малого три дня.

Места тут, надо сказать, сказочно красивые, даже зимой. На горизонте виднелись снежные шапки гор, то и дело притягивающие мой взгляд. А вокруг них и на низких склонах густые леса, сейчас серые, без листьев, но я точно помню, что там много хвойных, пихта, можжевельник, сосна. Они есть и здесь, даже в городе люди не стали вырубать высокие стройные сосны. Две из них даже росли прямо на центральной площади, перед самой резиденцией графа.

На самом деле все эти сосны и можжевельники наверняка назывались здесь как-то иначе, да и на знакомые мне земные походили лишь в общих чертах, но посмотреть на них все равно было приятно. Да и не только посмотреть, в тех местах, где растут хвойные деревья, всегда изумительно вкусный воздух.

Ах, да, совсем забыла, город называется Странбор, столица графства Агари. И это вовсе не значит, что граф автоматически должен был стать губернатором, это скорее его заслуга как хорошего управленца. Граф, кстати, оказался вполне приятным человеком, несмотря на мои подозрения в его фальшивом радушии. По крайней мере, он хороший актер и достаточно умен, чтобы держаться с достоинством и не заниматься откровенным подхалимажем.

Нас пригласили в дом, я с сожалением оглянулась на далекие горы и хмыкнула насмешливо. Дом, как это граф выразился скромненько, дворец самый настоящий! Не королевский, разумеется, но тоже очень достойно. Из белого камня, как говорится, скромно и со вкусом. Скромно потому, что никаких лишних украшений, статуй, вычурных колонн и лепнины. Но чисто-белый камень с попадающимися иногда бледно-голубыми прожилками (мрамор, что ли, или что-то местное, мне не знакомое), и такой весь дворец, по самую крышу. Просто глыба льда, выполненная в камне, натуральный айсберг. Красиво, что тут скажешь, есть чем восхититься. А между тем оказалось, что нас не просто в гости и отобедать пригласили, мы в этом айсберге теперь жить будем. Так и хотелось ехидненько сказать: насовсем останемся. Сказать этого вслух я, естественно, не могла, а посему нервы хозяина избежали встряски.

Граф с Ингельдом любезничали друг с другом, попутно стараясь получить интересующую их информацию. Ингельд о местной обстановке, а граф о цели нашего визита. Он уже знает об инспекции, но не знает, кого или что будет проверять гость. Только и слышно:

-Ваше сиятельство, как Вам наши края? Здесь изумительный воздух, Вы еще успеете в этом убедиться.

-Вы правы, Ваше сиятельство, особенно великолепны горы.

И оба сиятельства, Ингельд, оказывается, тоже. То есть я воспринимаю это обращение, как близкое к знакомому титулу, а насколько оно соответствует местному этикету, понятия до сих пор не имею. На самом деле я даже не поинтересовалась до сих пор, какой титул у Ингельда — граф, барон или вовсе герцог. Впрочем, это сейчас неважно, к разговору я почти не прислушивалась, забралась на широкий подоконник и смотрела в сторону заснеженных горных вершин. Размышляла, как там живут драконы? Особенно сейчас, зимой, когда в полете мерзнут тонкие перепонки крыльев, а ведь нужно охотиться, добывать себе пропитание. Да, здесь значительно теплей, чем в той же столице, так ведь в горах все равно холодно. Или они делают запасы на зиму? Мне трудно себе это представить, хоть и понимаю теперь, после общения с Тором, что драконы вполне разумные существа, большая часть из которых раньше была людьми, и они наверняка сохранили прежние знания, но все равно воспринимаю их скорее как зверей. Это нормально — думать так и о себе?

И все же как-то они выживают, не первый век даже. А уж хорошо живут или не очень, это я узнаю, только побывав в Заповеднике.

Внутри зрело томительное беспокойное чувство, понукающее бросить все и прямо сейчас лететь туда, к белеющим на горизонте горным вершинам. Лететь мне никуда не хотелось, неизвестность скорее пугала, чем пробуждала желание искать приключения на свою голову или, уж скорее, место, откуда хвост растет. Однако то самое беспокойное чувство, которое сродни ноющему зубу, невольно заставляло задуматься, не сильно ли я подведу Ингельда, если улечу прямо сейчас? По всему выходило, что ему это на пользу не пойдет, но и я сопротивляться желанию побывать в Заповеднике не могла.

Эх, проводника бы какого-нибудь. Должны же здесь быть люди, которые ходят в Заповедник. Вот, хотя бы за драконьими яйцами. И Ингельд наверняка может мне такого найти, только как ему объяснить, что мне туда очень надо и не насовсем, а только туда и обратно? И отчего мне упорно кажется, будто я что-то упускаю?

Прокручиваю все свои размышления в голове раз и еще раз. Не так уж много их, этих размышлений, гораздо меньше, чем сумбурных эмоций. Но было же что-то такое, я точно помню! Крутилась в голове мысль, которую никак не удавалось поймать за хвост. Досадно.

Я снова посмотрела в окно, на далекие горы. Живут там драконы... как-то. Чем-то занимаются, обязательно, это только звери могут охотиться да детенышей выводить, а разумные должны и что-то другое делать. Обустраивать свою жизнь, упрощая добычу пищи и улучшая быт, изучать окружающий мир. Ну неужели же им не любопытно?

Ох, вот оно, то самое, что я так старалась поймать! Не может быть, чтобы драконы жили изолированно и не интересовались людьми, люди-то ими интересуются весьма активно. Игнорировать этот факт глупо и бессмысленно. Среди них вполне достаточно тех, кто это понимает и постарается не упускать людей из виду. Как Тор... да, Тор, а ведь это мысль! Драконы-шпионы. Нет, слишком невероятно, хотя... почему нет? Такие вот старые и мудрые, способные жить среди людей, не выдавая свою разумность, такие драконы вполне могут приглядывать за людьми. А остальные сидят в Заповеднике и по возможности оттуда не высовываются, и, уж если сталкиваются с людьми, то старательно поддерживают легенду о том, что дикие драконы даже глупей одомашненных. А может, у них там и свое государство образовалось, которое проводит политику скрытности?

К чему я все это подумала? Да просто поняла вдруг, что не нужен мне никакой человек-проводник, ни за что не поверю, что в этом городе или окрестностях не найдется ни одного дракона из Заповедника. Достаточно лишь как следует присмотреться ко всем встречным драконам, уверена, замечу среди них нужного мне. Если, конечно, я не ошиблась в своих предположениях.

Много мыслей, много бесполезных размышлений. А решение так и не принято. По сути, улететь я могу в любой момент, даже сейчас без всяких проводников. Но вот вопрос: а на самом деле могу ли? Оставить Ингельда одного без той защиты, которую дает мое присутствие? Пока не решу этот вопрос, все остальное лишь разминка для ума.

Самое интересное, что разыскивать разумного дракона мне не пришлось, он нашелся очень скоро. Сам, можно сказать, пришел, неторопливо забрался в кресло рядом с подоконником, который облюбовала я, свернулся калачиком и умостил рогатую голову рядом с моей лапой, тоже устремив взгляд на далекие горы. А ведь могла бы и догадаться, если уж у кого здесь есть фамильяр, то в первую очередь у графа. Впрочем, то, что он разумный, я определил далеко не сразу. Такой безмятежный, ничем не замутненный взгляд редко встретишь даже у местных вечных детей. Да и по поведению графа никак не скажешь, будто он осведомлен о разумности своего фамильяра. Конспирация, однако! К тому же, примечательный момент: этот дракон тоже оказался немолодым самцом. Двух случаев маловато для статистики, но если и третий встреченный мною в человеческих землях дракон будет самцом, я уверюсь в том, что своих дам они к людям не выпускают.

Начинать разговор он не спешил, а я и не знала, что сказать. Так и сидели, вроде как любовались пейзажем, да вполуха слушали, как граф с Ингельдом любезно общаются. Он молчал, я нерешительно мялась, не зная, что сказать, тем более не была уверена, что мне не показалось, будто этот дракон разумен. Расцветки он, кстати, редкой и совершенно изумительной: изумрудно-золотой, бока, разводы на морде и концы крыльев отливали золотом, а спина ярко-изумрудная. Это смотрелось даже выгодней, чем похожий на отлитую из золота статую Тор. Где-то я такого дракона уже видела. Или похожего.

Поздороваться, что ли, для начала?

-Э-ээ... привет?

Он повернул ко мне морду и взглянул из-под век таким лукавым взглядом, что я чуть не запищала от восторга. Кривоватая ухмылка на драконьей морде только добавила ему обаяния. Просто не смогла не улыбнуться в ответ. Вот так, с первого взгляда и с первой улыбки уже чувствую к незнакомому дракону полное доверие. И здравый смысл даже не пискнул, да я и забыла о его существовании.

-Привет. Скучаешь, малышка? — взгляд изумрудного дракона вновь стал безмятежным и устремленным вдаль.

Почему-то я сразу поняла, что он спрашивает не об обычной скуке. Тоже вновь посмотрела на горы.

-Нет, просто... не знаю, тянет туда.

-Это хорошо, — сообщил он так, словно похвалил. Мне даже приятно стало. И, неожиданно: — Хочешь медовый пряник?

-А... нет, не хочу пряник. Вот шоколадку бы... — я мечтательно прикрыла глаза. Шоколаду хочу уже давно, боюсь только, мне придется с ним окончательно распрощаться.

-Чего нет, того нет, — он вновь кривовато улыбнулся, показывая длинные белые клыки, скосил на меня лукавый темно-лиловый глаз. — А пряник очень даже вкусный. Таким грустным малышкам полезно есть сладости.

Я не выдержала и рассмеялась. Рядом с этим драконом на удивление легко. Невероятное обаяние, еще ни разу в жизни такого не встречала. Я бы даже подумала на некую неведомую драконью маги, но уже знаю, что мы — как талисманы: на людей полезное действие оказываем, а сами никакой магией не владеем.

На пряник я все-таки согласилась. Трудно было оказаться от такого заманчивого предложения. И он действительно оказался вкусным, особенно под местный чай, честно говоря, больше похожий на отвар из нескольких трав. Тем не менее, этот "чай" мне очень даже нравится.

Все это нам принесли по первому требованию. Слуги графа уже наизусть знали все жесты его дракона, ему достаточно было лишь этак замысловато повести лапой и потыкать пальцем в сторону стола. На подоконнике нам просторно и уютно, потому мы не стали перебираться в другое место. Непринужденный разговор завязался сам собой.

-Будем знакомиться, малышка?

-Будем, — согласилась я, откусывая изрядный кусок пряника. Знаю, я совершенно невоспитанное создание, но общение с Тором меня кое-чему научило. Неприятно, когда тебя с легкостью раскручивают на любую информацию, начиная от имени и заканчивая личными секретами. Так что буду помалкивать, делая вид, будто занята едой. А вдруг сработает?

Дракон улыбнулся, заботливо подсунув мне еще один пряник.

-Я — Гест.

Не вышел номер.

-Кэт... тьфу, Катя. Хотя без разницы, я уже и к прозвищу привыкла. Кстати, давно спросить хотела, как обычно поступают другие драконы — оставляют старые, из прошлой жизни, имена? Или берут себе новые прозвища?

-А тебе как удобней? — каверзно интересуется он.

-Ээ... — озадачиваюсь, — я ведь не про себя спрашиваю, а про других.

-Так я и ответил, — и улыбается, зараза. — Ты пряничек-то жуй, жуй.

Ну и что тут будешь делать?! Еще один любитель недомолвок, или это у них у всех возрастное, вроде желания заставить молодежь думать? Но злиться на него не получалось, смотришь на эту насмешливую ухмылку, и стыдно становится за свою тупость и недогадливость. Мне же вроде ответили, отчего я этого ответа не понимаю?

Особенно досадно, когда, задумавшись, все поняла. Ну, не нужно быть гением, чтобы сообразить.

Вот, ведь, как маленькую!

Сижу, угрюмо жую пряник, раздумываю, есть ли смысл задавать этому дракону другие вопросы? Или как с Тором получится? Я — вопрос, а он мне — улыбочку и десять в ответ еще и с подковыркой какой-нибудь. Да ладно, что я, сама не разберусь? Вон он, Заповедник, в пределах видимости. Сама долечу, надо только Ингельда предупредить.

Отправляться куда-то в неизвестность было по-прежнему страшновато, но Гест меня раззадорил. Нет, не разозлил, на него по-прежнему не злиться не выходило но пробудил азарт и желание получить ответы несмотря ни на что. Не знаю уж, специально или это само получилось, глядя на эту хитрющую морду, я готова поверить в тайный умысел чего угодно, даже если его там в помине нет и не предполагалось.

Хорошо, а теперь стоило бы подумать, что же мне, собственно, нужно в Заповеднике? Пора уже не просто стремиться туда, словно перелетная птица на юг, подчиняясь неведомым инстинктам, а четко определиться с целями.

Первое: понять, как я попала в этот мир, механизмы возникновения разумных драконов таким странным способом и перспективы моей дальнейшей жизни в этом теле. А то мысль, что все это может внезапно кончиться, как-то тревожит подспудно. Чую, все это взаимосвязано.

Второе: узнать, как живут драконы, и смогу ли я в случае чего туда вернуться на постоянное поселение? А то ведь может и так оказаться, что тех, кто связал себя с людьми, в драконье общество больше и не принимают. Вряд ли, конечно, но мало ли. Или прилетишь туда, а обратно не пустят, потому что из Заповедника выпускают только старых умудренных опытом самцов, во имя конспирации и продолжения драконьего рода. В общем, я и не такое нафантазировать могу. Но лучше бы знать точно. Последнее еще бы и заранее.

-Идем, — предложил вдруг Гест.

Я, занятая своими размышлениями, озадачено поморгала.

-Куда?

-Покажу тебе дом и расскажу, как добраться до Заповедника. И кто тебя туда проводит.

Нет, он, кажется, специально задался целью сбивать меня с толку каждой новой фразой. Так и тянуло глупо открыть рот и вытаращить глаза.

-А-а... ты разве не проводишь?

-Нет, — он развернулся и спрыгнул с кресла. Обернулся на замершую меня. — Ну, идешь? Или хочешь еще пряник?

-Не-не, не надо больше пряников! — спрыгиваю с подоконника и поспешно бегу следом за удаляющимся драконом. Теперь-то поняла, как надо себя с ним вести, чтобы он не вынес мне мозг. Молчать, делать все, что скажет, ни о чем не спрашивать и ничему не удивляться. Либо ему раньше надоест издеваться над такой скучной мной, либо я таки получу ответы на все вопросы, даже не задавая их.

Торопясь за Гестом, пыталась сообразить, где мы сейчас найдем другого дракона. И у кого, кроме графа, может быть здесь еще один фамильяр. Наивно полагала, что нам придется куда-то идти его искать. А может, это и не дракон вовсе, а человек? Гест же не сказал, кто именно меня будет провожать до Заповедника.

Мой проводник тем временем исполнял роль гида, правда, в своей неповторимой манере. Готова свой хвост прозакладывать, он годами, если не веками, репетировал эту манеру ставить всех в тупик совершенно нелогичным поведением. Иначе как еще можно объяснить такую странную экскурсию? Идем молча по коридору, и вдруг он глубокомысленно изрекает:

-Когда-то графство Агари основал человек, дочь которого после смерти стала драконом.

Я споткнулась, клюнула носом в хвост впередиидущего дракона и еще минут десять пыталась осознать бездну новой информации, вот так вот небрежно вываленную на мою голову всего лишь одной фразой, и не запутаться в лапах.

-А?.. — наконец-то созрела для вопросов.

-А это портрет прабабки нынешнего графа, — перебил меня дракон, ткнув лапой в направлении громадного полотна, на котором изображена пожилая леди в темно-кофейном платье. Ну и зачем мне знать, кто она? — Рагнхильд Агари была последней в раду Агари, кто доподлинно знал о разумности драконов.

Я отчетливо ощутила скрип собственных мозгов. Какое счастье, что Гест дал мне несколько минут передышки для осмысления, а затем выдал очередную глубокомысленную фразу:

-В этом замке содержится одна из десяти самых крупных в Найраде библиотек.

Задаваться вопросом, зачем вот это мне нужно знать, уже не стала. Ну, библиотека, ну, одна из самых крупных. Замечательно.

Гест посторонился, пропуская меня в какое-то помещение, продолжая говорить все тем же доброжелательным тоном:

-Знакомься, это Артем. Он сейчас проводит тебя в Заповедник.

-Сей... — начала возмущенно я, обошла своего провожатого и рассмотрела, куда он меня привел, а также неизвестного пока Артема. Из горла сам собой вырвался истерический смешок. Теперь-то я поняла, что происходит: это предсмертный бред, последний привет от умирающего от болезни мозга. Иначе как можно объяснить происходящее вокруг сумасшествие? Помещение оказалось библиотекой, посредине стояли огромное кресло и массивный дубовый стол, в кресле сидел некрупный темно-бронзовый дракон и неторопливо читал здоровенный фолиант, то и дело когтем поправляя на морде дурацкие круглые очки.

Все, занавес. Выпустите меня, кто-нибудь, из этого дурдома!

Глава 22

-Да ты не волнуйся, — бронзовый дракон аккуратно снимает с носа очки, кладет на книгу и лишь после этого спрыгивает со своего огромного кресла. — Гест, он всегда такой, надо только привыкнуть и не обращать внимания. Он тебя заболтал, да? — улыбается мне сочувственно. Наверное, выгляжу совсем жалко.

-Зачем тебе очки? — спрашиваю невпопад.

Он как-то разом смущается.

-Я понимаю, что близорукий дракон — это нонсенс, но что поделаешь, я и впрямь плоховато вижу без очков.

-А летаешь как же? — удивляюсь так, что совершенно забываю о вежливости. Не поздоровалась, не представилась, уже уйма вопросов. А Гест-то незаметно испарился, оставив нас общаться наедине.

-Да я почти и не летаю, — отвечает он безразлично. — В этой библиотеке так много интересного, мне некогда отвлекаться на что-то другое.

Нет, Гест все-таки ухитряется озадачивать своей нелогичностью, даже когда его нет рядом. Предполагается, что этот близорукий парнишка, практически не расстающийся со своими книгами, должен провожать меня до Заповедника? А он сам-то дорогу найдет?

Артем довольно молодой дракон, я уже научилась различать возраст по размеру и манере двигаться — с возрастом она становится более плавной и тягучей. Вряд ли он намного старше меня. Это слегка обнадеживает, молодых драконов не держат взаперти в Заповеднике, как я уже было заподозрила. Вот только драконьих женщин (самок? ой, что-то мне совсем не хочется, чтобы кто-то называл меня самкой) я так и не увидела. Так что не все подозрения пока опровергнуты.

-Ну, надеюсь, ты сможешь проводить меня до Заповедника? — спрашиваю.

-Конечно. А зачем?

-Затем, что мне туда нужно, и Гест сказал, что провожать будешь ты. Или тут еще драконы есть?

-Ну, если Гест сказал... — он совершенно человеческим жестом почесал затылок. — Только я туда никогда сам не летал. Да ты не волнуйся, дорогу знаю. И в очках все нормально вижу.

Чудик. Он, наверное, и в человеческой жизни такой был. Ему кирпич на голову упадет, а он и не заметит, или машина собьет, когда, зачитавшись, растяпа на красный пойдет. Ведь наверняка именно так он здесь и оказался. Причем земляк, как видно. Надо спросить, конечно, но у меня и так никаких сомнений, что Артем не только землянин, а не какой-нибудь инопланетянин с неведомого мира, но и вовсе русский. Но это потом выясню, а вот что сейчас не лишним было бы, так это порасспросить, не думаю, что у него тоже успела образоваться эта досадная привычка — делать тайну из всего на свете.

Ага, разбежалась! На первый же, казалось бы, совсем невинный вопрос, Артем лишь виновато вздохнул.

-Прости, не могу тебе ничего рассказывать.

-Вот тебе раз! С чего это?

-Видишь ли, пока ты не побывала в Заповеднике, ничего рассказывать тебе нельзя. То есть что-то, наверное, и можно, но я, честно говоря, понятия не имею, что. Гест знает.

-Только Гест мне вообще ничего не говорит, да еще и голову морочит, — возражаю. — Ну, ладно, а объяснить-то, почему такая таинственность, хотя бы можно?

-Да, наверное, — дракон вновь рассеянно почесал затылок. — Тут такое дело, обычно совсем маленькие дракончики, которые только... ээ... воплотились, Заповедник не покидают и фамильярами не становятся. Вообще, на такое соглашаются уже взрослые, или даже старые, драконы.

-На то, чтобы стать фамильяром? — уточняю. — А в чем разница-то? Все мы в прошлой жизни, если я все правильно поняла, уже были взрослыми самостоятельными людьми. Ну, или не совсем людьми.

-Нет, ты не понимаешь! — Артем экспрессивно взмахнул лапой. — То ведь людьми. Вот ты была человеком и оказалась среди людей в драконьем теле совсем маленькой еще, не зная, как живут в Заповеднике. И люди тебе по-прежнему ближе, хоть ты уже дракон и драконом навсегда останешься. Да еще фамильяры искусственно привязываются к своему человеку. А старшие, они же уже забыли почти, кем были в прошлой жизни, воспринимают себя настоящими полноценными драконами.

-Ага, — начала понимать. — Это значит, пока я не докажу свою лояльность, мне никто ничего не скажет? А как хоть определять будут, насколько мне можно доверять?

Артем только крыльями развел. Тоже военная тайна, видимо.

-Слушай, а меня хоть оттуда выпустят, или вдруг решат, что я слишком много знаю, и запрут в этом вашем Заповеднике?

-Да выпустят, — отмахнулся дракон, нетерпеливо оглядываясь на оставленную на столе книгу. — Просто не расскажут ничего важного.

Ну, замечательно! Что-то я уже не очень уверена, нужно ли мне в этот Заповедник, или как-нибудь своими силами обойдусь? Одно радует, что бы там Гест не говорил, а сегодня мы никуда не полетим, понятное дело. И это хорошо, потому что улетать, ничего не объяснив Ингельду, мне было бы очень неприятно. Только вот в свете вновь открывшихся фактов... а что же мне теперь разрешается ему объяснять? Этак случайно выболтаешь что-нибудь не то, а потом окажется, что это была драконья государственная тайна. Хорошо, пока наше общение сводится к моим корявым запискам.

Пока я размышляла, Артем тихонько слинял обратно к своей книжке. Тоже мне, сова ученая. Вот, мужики, бросили меня одну, можно подумать, я дорогу запомнила. Гест, как специально, кругами водил, чтобы я сама обратно до завтра выбиралась. Артема же от книги отрывать было жалко, к тому же есть у меня подозрение, что из него выйдет тот еще Сусанин. Заведет так, что вместе потом дорогу обратно не найдем.

В общем, не стала я никого просить о помощи, пошла самостоятельно искать своих. И побродила по замку аж до позднего вечера, вовсе не потому, что заблудилась. Планировка тут толковая, очень легко разобраться, куда какой коридор ведет, но мне было интересно погулять, все обследовать. Нам тут жить какое-то время и нужно знать территорию. Инстинкты типично кошачьи, но я таким вывертам собственного сознания уже и не удивляюсь. Остановить меня никто не пытался, даже внимания особенно не обращали, так, кто-нибудь иногда проводит рассеянным взглядом и дальше идет. Словно это нормально, когда чужие драконы по замку как хотят шляются. Ну, мне от этого только лучше, никто не мешает осмотреться.

Уже поздно, ближе к ночи, я добралась до комнаты Ингельда. Он сидел в кресле и с задумчивым видом читал какие-то бумаги, иногда недовольно хмурясь.

-Нагулялась? — спросил рассеянно.

-Угу, замок осмотрела.

-Нашла что-нибудь интересное? — спросил он, не отрываясь от чтения.

-Да нет, а надо было искать что-то конкретное? Я ж не знала. Вот драконы тут интересные.

-Из Заповедника?

-Ага, из Зап... — я замолчала на полуслове и ошарашено уставилась на него. Ингельд поднял обалделый взгляд, несколько листов бумаги выпали из его рук, рассыпавшись по полу.

-Ой! — нет, я знала, конечно, что рано или поздно это случится, но почему-то была уверена, все будет происходит постепенно: сначала Ингельд будет иногда улавливать мои мысли, а потом мы начнем потихоньку общаться. К такому сюрпризу я была морально не готова, потому и разговаривала с ним, не задумываясь, о чем, просто чтобы не сойти с ума от невозможности поговорить, а что я скажу — все равно ведь не поймет.

-Ты, главное, не волнуйся, — ляпнула я с перепугу. — Это тебе все только кажется.

Ой, надо ж было такую чушь выдать. Лучше б промолчала.

-Вот как, слуховые галлюцинации? — Ингельд коротко хохотнул. — Слабо верится. Значит, ты еще и разговариваешь?

-Ну вот, "оно разговаривает"! — проворчала я недовольно. Все-таки очень уж неожиданно все это получилось. Так хотелось поговорить, теперь же, когда это стало возможно, страшно нечаянно наболтать что-нибудь важное.

Ингельд поднялся с кресла, потянулся, прогибаясь в спине, и прошелся по комнате, озабочено потирая подбородок. Похоже, какая-то проблема назрела. Хотя когда их у нас не было? Надеюсь только, это не из-за меня.

-Случилось что-то? — интересуюсь осторожно.

-Нет, всего лишь размышляю. Устал разбирать эти каракули. Ни-че-го примечательного. Мелкие нарушения, всего лишь. То ли меня интуиция подводит, то ли не там ищу.

Я сунула свой любопытный нос в отложенные бумаги. Действительно, каракули, для меня — так в особенности. Я и печатный-то текст с трудом читаю, как первоклашка, по слогам, а тут как курица лапой накарябано. Правда, проблемы у меня вовсе не потому, что плохо научилась читать на местном языке, а из-за того, что все прочитанное мысленно перевожу на родной язык. Забавно, что с устной речью такой проблемы нет, переводить мне лишь изредка приходится те слова, которые я раньше не слышала, или же те, что не часто употребляют. Интересно, что мой прежний опыт изучения иностранных языков подсказывает, что устная речь всегда запоминается хуже, чем письменная, по крайней мере, в моем случае. С другой стороны, у меня в прошлой жизни и не было такого универсального переводчика, как Ингельд, да еще и подключенного напрямую к мозгу.

Ну, ладно, все это размышления, а мне все-таки надо поговорить с ним о Заповеднике. Несмотря на свою непредсказуемость, Гест недвусмысленно дал понять, что постарается отправить меня туда поскорей, да и сама уже чувствую: в горы тянет, как магнитом.

-Кхм, кхм, ты все еще размышляешь?

-Нет, — Ингельд вернулся в кресло и отодвинул в сторону недочитанные бумаги. — Это хорошо, что ты заговорила, очень удачно.

-Да я вообще-то и раньше разговаривала, просто ты не понимал. А сейчас связь укрепилась. — "А может, и не только связь, — думаю про себя. — Мое драконье тельце растет, ведь оно было совсем детским. Мозг развивается, кто знает, какие связи там выстраиваются?"

-Ну что ж, очень удачно.

-Ээ, — я начала понимать, к чему он ведет. — Если ты думаешь, что я теперь буду для тебя шпионить, даже не надейся!

Ингельд усмехнулся, подхватил меня под живот и посадил себе на колени, вернувшись в покинутое кресло. Пальцы его ловко почесывали основание крыльев и чувствительную кожу между рожек. Очень умиротворяющие действия, но я же не кошка, чтобы размякнуть, замурлыкать и на все согласиться.

-И почему же?

-Потому что мне это не нравится, — объясняю со вздохом. — И потому что это опасно, а из меня никудышный шпион. Единственный раз рискнула и то попалась по-глупому. И вообще, я очень ценная и полезная зверюшка, меня надо всячески беречь и ублажать, чтобы получить побольше всяких бонусов, а не в сомнительные авантюры втягивать. А то улечу от тебя в Заповедник.

-А ты можешь? — спросил с интересом.

-Почему нет?

-Считается, что ритуал фамильяра крепко привязывает дракона к хозяину.

-Ну... вообще так оно и есть, но не совсем. Это эмоциональная привязанность. То есть для тех драконов, которых люди выращивают в питомнике, хозяева, наверное, очень много значат. Не думаю, что этим детишкам и в голову придет взять и уйти от хозяина. Да они, наверное, в одиночку и жить не способны. Но я-то достаточно разумна, чтобы понимать искусственное происхождение этой привязанности.

-Я до сих пор полагал, что фамильяры абсолютно преданы своему хозяину, — задумчиво сказал Ингельд, и тон его мне не понравился. Ох, чую, теперь доверять разные секреты мне будут с большой опаской. А не зря ли я об этом вообще заговорила? С другой стороны, рано или поздно пришлось бы. Этот человек достаточно умен, чтобы понять, в конце концов: я — разумное существо и хозяина над собой терпеть не буду, только друга или партнера. Вот пусть и задумается об этом пораньше.

-Преданность — это, конечно, вещь хорошая, — говорю осторожно, — большинству фамильяров и в голову не придет предать хозяина, просто ума на это не хватит. Так что специально они этого не сделают, а вот случайно — запросто, — нет, я на самом деле не хочу ничего плохого сказать об этих вечных детях, но надо чтобы он понял, во всем есть свои плюсы и минусы, в безмозглой преданности тоже.

-Это каким же образом? — недоверия я в его голосе не услышала, скорее любопытство. Уже хорошо.

-Да самый простой пример, вот я, например, с Тилем общаюсь, а он, между прочим, не просто так, а королевский фамильяр, и хозяйские секреты мне выбалтывает с легкостью. Он ведь не знает, что этого делать нельзя, ему и в голову не придет промолчать на вопрос другого дракона. А Его Величеству не придет в голову ему запретить. Да и не поможет это, ведь Тиль не поймет, почему ему нельзя болтать, например, со мной, но не возбраняется с другими.

-М-да, а я ведь о таком варианте даже не подумал. Королевский дракон действительно имеет возможность услышать и увидеть очень много интересного, — и с таким предвкушением это было сказано, что я даже хмыкнула насмешливо. Вот губы-то раскатал!

-Да ты не обольщайся, видит-то он многое, да толку с него мало. У Тиля восприятие, как у маленького ребенка, он некоторых вещей не понимает, и объяснить ничего не в состоянии.

-А ты, значит, взрослая?

Ой, ну сегодня я точно головой не думаю! Я Ингельду доверяю, но все-таки не стоит ему пока знать, что разумные драконы получаются из бывших людей. Как-нибудь потом, может быть.

-Ну, не совсем взрослая, — отвечая как бы смущенно. — Но уже почти. На самом деле разумные драконы очень быстро взрослеют.

-Я так и думал, что ты не одна такая, — хмыкает он удовлетворенно.

Болтун — находка для шпиона, угу. Ладно, об этом он бы и так скоро догадался. И он еще хочет, чтобы я для него информацию добывала. Да из меня самой что угодно кто угодно вытрясет без особого труда.

Вот и поговорили. А самого главного-то я так и не сказала.

-Послушай, мне ведь и в самом деле в Заповедник надо. Если я прямо завтра на пару дней улечу, это будет большой проблемой?

-На пару дней? — переспрашивает задумчиво.

-Может быть и дольше, или наоборот, быстрей вернусь, — говорю поспешно. — Я там задерживаться не собираюсь вообще-то.

-Ну и зачем же тебе в Заповедник?

Врать не хотелось, но и правду говорить... да я сама пока не знаю, где эта правда.

-Родных навестить, — выдаю внезапно. И вдруг понимаю, что это, в общем-то, тоже правда. У меня ведь там действительно какие-то родственники драконьи имеются, родители и, кажется, даже братья. И, как выяснилось, я до сих пор даже представления не имею, какие у драконов семейные отношения, учитывая, что они заранее знают: в только что появившегося на свет малыша обязательно вселится чье-то чужое сознание. Или же он навсегда останется неразумным зверем, не обретя даже того подобия разума, который есть у фамильяров, связанных с людьми. Какое при таких обстоятельствах должно быть отношение к семье и детям? У меня фантазия на этот счет отказывает. При этом проскальзывает исключительно практический интерес, а вдруг случится такое (представить трудно, но все же), и я тоже решу того... яйцо отложить? И что потом делать с тем, что из него вылупится?

Вот и еще один пунктик добавился к моему списку целей. Только прямо завтра Ингельд меня не отпустил. После часа споров удалось договориться, что через три дня он поедет с инспекцией к егерям, базирующимся непосредственно на территории Заповедника, у самого подножия гор, и там пробудет пару дней. За это время я должна буду управиться со своими делами и вернуться. Ну что ж, вполне приемлемо, и проводник, наверное, не понадобится. Впрочем, Артем, если захочет, вполне сможет к нам присоединиться, он тут, оказывается, живет в качестве гостя, старательно избегая попыток окружающих сделать его фамильяром.

Ингельд читал документы, с легким шелестом переворачивая чуть желтоватые листы, местные чиновники предпочитали отчего-то использовать дешевую, не лучшего качества, бумагу, вероятно, предпочитая складывать разницу от выделенного королевской казной обеспечения себе в карман. Регди задумался об этом лишь мельком, пытаясь понять, входят ли подобные мелкие недоразумения в сферу его обязанностей или не стоит даже внимания обращать? Инспекция инспекцией, но не значит же это, что он теперь должен озабочиваться каждым мелким нарушением! Очень неудобно, когда тебе выдают большие полномочия, "забыв" указать конкретную цель их применения. Он бы предпочел просто выполнить приказ "от" и "до" в максимально короткие сроки и сразу же вернуться в столицу.

Советник перевернул очередной исписанный лист, мимолетно возвращаясь к прежним размышлениям. Решил: будет достаточно лишь выразить свое недовольство, не потому, что его волновала мелочь, что складывает в свой карман какой-то мелкий чиновник, а из-за банального раздражения. Листы неприятно шелестели, к тому же имели изрядную ворсистость, отчего писцы наставили множество клякс, порой приходилось не столько читать, сколько догадываться, что там написано. Хорошего настроения это не прибавляло, как и редкостное косноязычие, с которым были написаны эти отчеты.

У Ингельда даже возникли подозрения, что все это было сделано специально, чтобы отбить у него всякое желание читать эти отчеты. Читать он, разумеется, не бросил, но раздражение накапливалось.

В бумагах содержались отчеты за последние полгода, и ничего сверх ожидаемого советник в них не обнаружил. Посему у советника кроме раздражения появилось и некоторое недоумение: что же от него пытаются спрятать? Или же он уже просто привык искать везде подвох, а это лишь небрежность далеких от столицы чиновников?

В отчетах не содержалось ничего, что выглядело бы необычным или неожиданным. Аронтцы устроили военные учения на границе, но очень аккуратно, в сторону соседей ни одна стрела не полетела. Несколько раз были пойманы нарушители границ, якобы охотники, преследующие подраненную добычу, или же пастухи, потерявшие отбившуюся от стада корову. Сейчас, с наступлением зимы, дорогие соседи несколько поутихли. Да и ловить нарушителей хорошо заметных на белом снегу стало значительно легче. Если они не используют маскирующие амулеты. Ну, так и пограничники оснащены распознающими, и тут уж в борьбу вступают мастерство и изобретательность магов, создавших те и другие. Сила в подобных тонких вопросах играет далеко не главную роль.

Еще в отчете имелась запись о подкупе мелкого чиновника аронтской разведкой, воспользоваться полученной взяткой бедолага даже не успел, был пойман, экстренно осужден и повешен. Теперь уже и не ясно, был ли этот недотепа и впрямь шпионом, или же его изящно устранили более ловкие конкуренты. Судя по бестолковым действиям "шпиона", второе.

Были пойманы два браконьера, один пытался вынести из Заповедника два драконьих яйца, второй и вовсе ухитрился поймать взрослого уже дракона. То и другое было конфисковано, яйца, защищенные магом от перепадов температуры, отправлены в питомник, а вот дракон остался жить в доме графа, не проявляя желания вернуться обратно в горы, но и ловко уклоняясь от любых попыток сделать его чьим-либо фамильяром.

Граф, впрочем, как догадался советник, не особенно и возражал. Два дракона изрядно увеличивали его престиж, невзирая на то, что один из них не являлся фамильяром. Самого Ингельда дракон тоже заинтересовал, любопытно было узнать, так же он разумен, как Кэт, или она в своем роде уникальна?

Советник отложил отчеты, сдерживая разочарованный вздох. Беглое прочтение ничего не дало, а вникать в это безобразие прямо сейчас не было никакого желания. Нужно будет перечитать позже, еще раз, спокойно и вдумчиво.

А сейчас... Ингельд потребовал немедленно устроить ему экскурсию к месту силы. Граф, кажется, слегка обиделся на то, что дорогой гость, отказавшись от предложенной программы отдыха, тут же, буквально не выходя из-за обеденного стола, принялся за работу. Это и впрямь было крайне невежливо, однако советник прекрасно знал, стоит ему только согласиться, и его будут неделю старательно развлекать, не давая ни одной свободной минуты, какая уж тут инспекция, себя бы помнить. Народная же любовь ему сейчас вовсе ни к чему, брать взятки советник не собирался. Ибо репутация.

Посещение места силы не несло в себе никого практического смысла. Как человек, почти полностью лишенный магических способностей (те крохи, что в нем нашли еще в раннем детстве и на темную магию не сгодились бы), советник не смог бы определить даже точное местонахождение этого стратегически важного объекта. Если бы не данный в сопровождение графом местный ученик мага или Инга, которая такие места тоже вполне успешно определяла. Впрочем, человек, достаточно наблюдательный, и без магических способностей вполне догадался бы, что где-то рядом находится магический источник. Место силы располагалось в центре огромного парка. И сейчас, зимой, парк этот поражал воображение своей красотой и величественностью. Даже не склонного к любованию природой советника впечатлили огромные величественные сосны, укутанные в снежные шубы и неохватные стволы платанов, раскинувших свои широкие ветви в разные стороны. Такие огромные деревья не в каждом лесу встретишь.

Инга и молодой ученик мага дружно сообщили, что место силы стабильно, никаких перепадов энергии или ее постепенной откачки не наблюдается, что являлось, несомненно, признаком отсутствия мага, к нему подключенного. Девушка к тому же еще и успела слегка пополнить свой резерв за счет бесхозной энергии. В отличие от классических магов, ей не было необходимости подключаться к месту силы, чтобы впитать рассеянную в воздухе энергию.

Что ж, теперь можно и город посмотреть, заодно приняв приглашение на ужин одного из помощников графа-губернатора. Послушать, что интересного там ему поведают.

Рассеяно обозревая городские зимние пейзажи из окна кареты и слушая все того же ученика мага, которого заодно назначили еще и в экскурсоводы, Ингельд размышлял над своими проблемами. Например, над посланием Старого, принесенным Кэт. Эта информация, уже не раз уточненная посредством пантомим и игры в вопросы и ответы, уже не один день занимала ум советника. Кто же его так хочет устранить, да причем не банально убить, а дискредитировать перед королем? Была даже мысль, что это действуют две разные группы, он и сейчас ее не отбросил, но после долгих размышлений советник пришел к несколько иным выводам.

Это лишь догадка, но на данный момент она казалась ему вполне правдоподобной. Советник предположил, что имеет доступ к неким весьма важным сведениям, которые ни в коем случае не должны попасть к Его Величеству. Отсюда не только покушения, но и попытки подорвать доверие короля к своему советнику. Осталось понять сущую мелочь, что же он такое знает или в силах узнать, что так мешает неведомым убийцам? Кому? Аронтцам?

При всем старании этого определить ему так и не удалось. При этом он вовсе не считал собственное предположение бессмысленной разминкой для ума. Как ни странно, у него действительно могли оказаться некие сведения, об истинной ценности которых Ингельд пока даже не подозревал. У него скапливалось множество разнообразной информации, составляющей своеобразный банк данных, некоторые сведения, подвергшись лишь поверхностному изучению, и, на первый взгляд, на данный момент совершенно бесполезные, откладывались на потом в некий архив для последующего тщательного анализа и попыток придумать, куда их следует применить. Возможно, показавшееся в тот момент ерундой теперь для кого-то имеет ценность. К сожалению, большая часть имеющегося архива осталась в столице.

В дом губернатора советник вернулся лишь поздно вечером, решив перед сном еще раз перечитать ненавистные отчеты. Пока в тщетной попытке найти что-то стоящее в этих бездарных каракулях он перебирал желтоватые листы, появилась Кэт, где-то пропадавшая с фамильяром графа. И тут Ингельда ждал почти шокирующий сюрприз. Он довольно много читал о драконах. Когда твой непосредственный начальник и король, увлекается этими существами, приходится хотя бы для общего образования кое-что изучить. Это к тому же позволяет неплохо поддерживать разговор. Так вот, советник многое читал о драконах, даже некоторые научные труды известных магов и ученых, но нигде, ни в одной книге не было написано, что фамильяры способны говорить!

В какой-то момент Ингельд даже подумал, а не чудится ли ему это? Или на прошедшем ужине ему подсыпали наркотик, вызывающий слуховые галлюцинации? Тем более, оправившись от первоначального удивления, он обнаружил, что "слышит" своего фамильяра вовсе даже не ушами, а словно бы мысленно. Впору усомниться в здравости собственного рассудка, однако слегка испуганное замечание Кэт: "Ты, главное, не волнуйся. Это тебе все только кажется", — изрядно его насмешило и, как ни странно, полностью убедило в обратном.

-Вот как, слуховые галлюцинации? — ему было смешно оттого, что сам еще минуту назад был в этом уверен. — Слабо верится. Значит, ты еще и разговариваешь?

-Ну вот, "оно разговаривает"! — проворчала драконочка недовольно. Ее мысленный "голос" был глубоким и очень женственным, совершенно не подходящим такому маленькому и юному созданию. Это несоответствие, как и вполне взрослая манера разговора, удивительно не подходящая существу, которому вряд ли больше полугода от роду, сбивали с толку и несколько настораживали. Во время этой короткой беседы Ингельд пришел к выводу, что от него пытаются что-то скрыть. Подумав, не стал настаивать, пытаясь добиться правдивых ответов. Надавишь чуть сильней — и вовсе останешься без фамильяра. Он и раньше подозревал, что Кэт существо достаточно независимое, что бы там не писалось в умных книжках про ритуал, привязывающий драконов к хозяевам, теперь в этом убедился окончательно.

Следовало бы, наверное, задуматься, стоит ли доверять столь независимому существу тайны, которые могут стоить ему головы. Советник, пожалуй, и задумался об этом всего-то на несколько секунд. И почти сразу отбросил эту мысль. Поздно беспокоиться, знает Кэт уже достаточно много и, научившись писать, имеет возможность поделиться своими знаниями с кем угодно, пока что однако не изъявила желания этого делать. Даже закадычный приятель Бьёрн, судя по всему, еще не знал ничего лишнего. Так что самым разумным было бы аккуратно приглядывать за самостоятельной драконочкой и не давать ей повода для обид, не ограничивая ее свободу сверх необходимого. Но приглядывать достаточно пристально.

Уже засыпая после столь занимательного разговора, советник решал, кому поручить присмотр за Кэт в нынешних условиях. Здесь людей, которым он безоговорочно доверял, у него не было. Бьёрн? Парень надежный и не болтливый. Нет, они слишком сдружились, как бы не договорились за его спиной. В том, что Кэт вполне сможет договориться с рыжим телохранителем не распространяться о некоторых ее маленьких секретах, Ингельд не сомневался. А если Инга? Обе друг друга слегка недолюбливают, к тому же Инге вряд ли придет в голову, что с Кэт вообще можно о чем-то договориться. Несмотря на то, что магичка самолично учила дракону читать и писать, она почему-то до сих пор была уверена, что та ненамного умней других фамильяров. Значит, решено — Инга. С этим советник и уснул.

Следующие два дня у него был весьма плотный график. Ингельд, как и собирался, добросовестно выполнял данное королем задание, действуя на нервы своими полномочиями всем заинтересованным лицам. В частности, начальнику стражи, у которого затребовал отчет. Требуемое ему выдали в рекордные сроки, и выглядел он несравненно лучше тех каракулей, которые он получил от графа. Впрочем, как позже случайно выяснилось, губернатор, обиженный пренебрежением столичного гостя его гостеприимством, а граф заранее приготовил обширную развлекательную программу, осуществил мелкую месть, подсунув советнику черновик отчета, написанный то ли учеником писаря, то ли каким-то мелким клерком.

После прочтения отчета устроил смотр городской страже. Попенял за недостаточное рвение в поимке контрабандистов, но в целом похвалил за хорошую работу. А потом неожиданно нагрянул к пограничникам, вызвав у армейцев паническую суету. Они, разумеется, знали о предстоящей инспекции, но никто не ожидал, что столичное начальство заявится так рано. В результате советник имел удовольствие наблюдать несколько суетливые попытки не пустить его туда, куда, по мнению армейского начальства, инспектору заглядывать не следовало. Но в целом пограничники справились с проверкой вполне пристойно, все же не столичный гарнизон какой-нибудь. Здесь на границе с не самым дружелюбным соседом дисциплина и боеспособность личного состава поддерживалась на должном уровне. А то, что у простого полковника вдруг оказался совсем юный фамильяр, едва ли старше Кэт, которого по закону тот вообще-то обязан был сдать в питомник...

-Так он, почитай, у меня в руках вылупился, господин советник, — разводит руками полковник. — Я его самолично выходил-выкормил, привязался, как к родному.

Сделаем вид, что не заметили. В конце концов, у самого такая же, вот уже и общается с сородичем. И жаль, что нельзя принять в подарок бутылку дорого аронского вина из редкой голубой лозы. Зато ее вполне уместно распить прямо здесь, в хорошей компании.

-Вам следует своевременно сдавать конфискованную контрабанду, в следующий раз подобная оплошность будет стоить вам карьеры. Драконьи же яйца — сдавать в питомник, дабы не нарушить температурный режим, иначе будущий фамильяр погибнет. Те, кто стоит в очереди годам, вам этого не простят, — последние слова сопровождались улыбкой, показывая, что собеседник слегка шутит.

Полковник оказался человеком умным, намек уловил сразу. Ингельд был уверен, что тот теперь не рискнет утаивать конфискат, а по мелочи... мало найдется тех, кто на такой должности не захочет рано или поздно придержать для себя бутылку редкого вина или пару незарегистрированных амулетов-личин. Главное, что работу свою полковник делал хорошо и на совесть.

Вечером третьего дня произошли два весьма интересных события, заставившие советника всерьез задуматься о своих дальнейших действиях. На амулет связи пришло сообщение от Асмунда: "Библиотекарь нашел считыватель. Просматриваю содержимое накопителей, за треть того, что тут собрано, нас прикончат особо жестоким способом. Старик время зря не терял. Не помнишь, за что мы чуть не влетели в шпионаж?"

Ингельд помнил. Разработка одного малоизвестного мага, что-то касающееся мест силы. Подробностей самой разработки на данный момент уже не осталось, там было множество специфических терминов, понятных только для магов. Но уже тогда ему показалось несколько странным, что кому-то, а уж тем более иностранной разведке, могло понадобиться это сомнительное изобретение. Как показала практика, его дилетантские представления были ошибочными. Но если эта разработка настолько перспективная (он все же попытался припомнить подробности, но не смог, в те времена магией будущий советник интересовался исключительно в рамках классического образования любого наследника богатого рода), так вот, почему за столько лет кроме аронтцев этой разработкой больше никто не заинтересовался?

Отметил себе поинтересоваться этим подробней. Он что-то пропустил из появившихся в магическом сообществе новинок? Что-то такое, специфическое, интересное исключительно самим магам. И узнать о судьбе изобретателя. Вероятно, тот по какой-то причине не обнародовал свое детище?

Вторым интересным событием стало обнаружение на собственной постели, в выделенных ему графом покоях, записки. На ней аккуратным, но незнакомым подчерком было написано: "Ваша светлость, возможно, Вас заинтересует информация по поводу совершаемых на Вашу персону покушений. Если это так, предлагаю встретиться на границе территории Заповедника в любое удобное для Вас время. Дабы сообщить о своем согласии, за день до встречи поставьте на подоконник в Ваших покоях бронзовый подсвечник и зажгите среднюю свечу".

Кэт сунула в записку любопытный нос:

-Что там?

Ингельд прочитал вслух.

-А вдруг это ловушка? — заволновалась драконочка.

-Весьма вероятно.

-Так, может, не пойдешь?

Советник неопределенно качнул головой.

-Тогда не ходи, пока я не вернусь.

-Полагаешь, сможешь мне чем-то помочь? — с сомнением спросил Ингельд.

-Я могу попросить нескольких драконов полетать вокруг места встречи и посмотреть, не прячется ли по кустам толпа вооруженных людей.

-Разумно. Хорошо, я подожду.

На завтра у них был запланирован визит к егерям и отбытие Кэт в Заповедник.

Глава 23

Я здорово нервничала. Вроде бы, и повода особого нет, и все-таки мандраж был такой, что казалось, сейчас зубами стучать начну. Заповедник приближался, я постоянно смотрела на высокие пики гор в окно кареты. Артем, который все-таки пожелал присоединиться к нам, в окно смотреть не стал, нацепил свои смешные очки и вновь уткнулся носом в очередную книгу, типичный ботаник. На него я старалась оборачиваться поменьше, потому в этих круглых очках он напоминал мне черепаху Тортилу, и трудно было удержать глупое хихиканье.

Вчера у меня состоялся очередной разговор с Гестом, действующий на мои неокрепшие мозги покруче, чем новогодняя попойка. С этим драконом невозможно общаться долго и при этом не почувствовать, что мир вокруг напрочь лишен логики и иллюзорен, как видения шизофреника. Я начинаю бояться этого дракона.

-Тебе нужно больше внимания уделять своей драконьей жизни, — сообщает со своей лукавой улыбкой.

И я озадаченно задумываюсь, что же он имел в виду? Как я могу недостаточно уделять внимание своей драконьей жизни, если я ею живу?

-Мы не так уж сильно нужны людям, гораздо больше люди нужны нам, — этакое философское замечание между делом. И самое интересное, я до сих пор искренне считала, что дело обстоит с точностью до наоборот. Но Гест, он старый и мудрый (если не сумасшедший, конечно), ему видней.

И опять, казалось бы, совершенно не имеющая отношения к нашему разговору и даже странная фраза заставила меня всерьез задуматься о многом. Например, о том, что о взаимоотношениях драконов и людей я знаю лишь с одной точки зрения, как фамильяр. А как оно выглядит с другой стороны, с точки зрения вполне разумного вида, вынужденного, тем не менее, притворяться не просто дикарями, а дикими животными, жить в резервации и терпеть людей, которые регулярно похищают их новорожденных детей. В таком ракурсе и вовсе непонятно, кто же кому на самом деле нужен — люди драконам или драконы людям.

В общем, разговор с Гестом весь прошел в таком же ключе. Он говорил что-то на первый взгляд совершенно нелогичное и к разговору не относящееся, а я вдруг задумывалась над этим, как над настоящим откровением. В результате, о чем говорили, толком не помню, но осталось стойкое ощущение, что в отношениях людей и драконов все очень не просто и точно не так, как выглядит на первый взгляд.

И вот, наконец, Заповедник, уже практически приехали. Уже видно большое деревянное строение, похожее на русский терем, местообитание егерей, дальше никому, кроме них, хода нет. Сейчас Ингельд отправится их страшить своей инспекцией, а мы с Артемом полетим дальше.

Карета остановилась перед высоким деревянным частоколом.

-Ну... мы полетели, да?

А сама только нос из кареты высунула, трусиха. И чего бояться-то, спрашивается? Ингельд молча вынул меня из кареты и отошел в сторону. Понятно, поговорить хочет без свидетелей. Ну, захотелось человеку со своим фамильяром поговорить, никто бы не удивился. Но Ингельд, он иногда настоящий параноик. Правда, с нами пошел Бьёрн, который вежливо держался на расстоянии, но из поля зрения не выпускал. Безопасность превыше всего.

-Ты тут осторожней, — говорю немного нервно, — хорошо?

-Разумеется, — соглашается Ингельд. — Постарайся управиться со своими делами за два-три дня, больше у меня не будет повода здесь задерживаться.

-Да я и самостоятельно до города доберусь, думаю, меня и проводят, если что.

-Если что... драконы против браконьеров могут не многое, — недовольно заметил Ингельд. — Так что давай ты не будешь рисковать понапрасну.

-Ладно, но ты тоже не рискуй. Не ходи на ту встречу без меня. И вообще, чего мы прощаемся, будто я не на пару дней улетаю?

-Потому что ты впервые улетаешь одна и нервничаешь, — замечает Ингельд.

Ну, раз уж и он это заметил... пора брать себя в руки и перестать трястись, как заячий хвост. Приподнимаюсь, быстро обнимаю его за шею и, спрыгнув с рук, лечу к Бьёрну, его тоже обнимаю, мимолетно ткнувшись носом в щеку. И Бьёрну хочется сказать, чтобы был осторожен, но это глупо при его-то работе. Да и вообще, хватит уже этих глупых сантиментов!

Машу Артему, чтобы догонял, и срываюсь в сторону гор. Бедолага, придерживая одной лапой очки, а второй книгу, помчался за мной, петляя и кренясь на одну сторону. Вот ведь, книжка ему лететь мешает, но этот чудик и не додумался даже, что ее можно оставить в карете.

Мы летели, и по пути я пыталась что-нибудь вспомнить о Заповеднике. Это оказалось довольно сложно. В памяти сохранилось немногое: в то время, когда мне снились чудесные сны о полетах, я мало смотрела вокруг, наслаждаясь самим ощущением свободы. Куда уж там по сторонам смотреть, а тем более что-то запоминать. Теперь жалею, ведь могла бы иметь хоть какое-то представление о том, куда лечу.

Драконы живут в гнездах и выводят в них маленьких драконят? И зимой тоже?

Но горы были тихи и безлюдны, точнее, бездраконны. Есть такое слово? Ну, будем считать, что теперь есть. А если серьезно, в Заповеднике действительно было на удивление тихо, никого мы не встретили. И на обледенелых скалах имелось несколько заброшенных гнезд, но неизвестно, принадлежат ли они драконам или, может, и вовсе местным гигантским орлам. Должны же тут какие-то птички водиться, или нет?

Лететь было холодно, но движение немного помогало согреться. Однако если мы будем лететь так еще долго, то точно замерзнем. В который раз убеждаюсь, что драконы приспособлены для более теплого климата, а совсем как люди, живут вовсе не там, где им комфортно.

Замедляю полет, поджидая Артема.

-Ну, что, куда дальше? Пустовато тут, куда все делись? — в самом деле, прекрасно помню, что раньше все небо было заполнено драконами. Они парили в высоте или стремительно пикировали вниз, в лес. А сейчас пусто и безжизненно, словно и не живет тут никто. Попрятались от холода? Но куда?

Артем хитро усмехнулся и полетел вперед, показывая дорогу. Мы летели еще несколько минут, и я уже начала чувствовать, как мерзнут кончики крыльев, когда Артем неловко нырнул под опасно нависающий каменный карниз, чуть не зацепив крыльями нависшую на нем шапку снега. Я, примерившись, последовала за ним, тут же влетев в широкий, (впритык развернуть крылья взрослому дракону), но низкий лаз. Лететь там было очень неудобно, пришлось почти сразу приземляться и пешком догонять ковыляющего на трех лапах Артема. Четвертой он старательно прижимал к боку свою неразлучную книгу.

Лаз был не очень длинным, но в одном месте довольно узким. Мне-то нормально, но взрослому дракону едва протиснуться, если прижать крылья плотно к телу. А вот человеку, пожалуй, только на четвереньках. Лаз ожидаемо закончился пещерой, просторной, с высоким потолком. Пещера ярко освещена пылающим в большом очаге огнем. Очаг был аккуратно сложен из крупных камней и даже скреплен каким-то раствором. Я почему обратила внимание на эти мелочи? Такое монументальное сооружение, видно, что свои функции оно выполняет уже не первый год. Дым от очага уходит куда-то в потолок пещеры. А вокруг огня, на удобных деревянных топчанах расположились несколько драконов, они пьют что-то исходящее паром из простых, даже немного корявых глиняных чашек и негромко переговариваются.

Потрясающая картина, для моего воображения она была просто запредельна. Казалось бы, что такого, ну, отдыхают драконы, чай пьют? Пограничники на службе, отдыхают в своей сторожке. Ну когда, когда я уже привыкну к мысли, что драконы Заповедника разумны?! Дурацкая инерция мышления! Я ведь прекрасно это знаю, но вот клыки, лапы, крылья, и я уверена, что они живут, как звери, словно глупые птицы, сидят в гнездах на голых скалах. Хотя даже птицы не будут этого делать,

Главный среди этой отдыхающей компании (я его сразу определила) крупный пепельно-черный дракон неторопливо повернул к нам голову. Движения у него были, как у Тора или Геста, плавные, обманчиво неторопливые. Только казались особенно хищными, наверное, из-за глубокого черного цвета шкуры и глаз, не лиловых, как у большинства драконов, а почти алых.

-Привет, Ворон, — весело поздоровался Артем.

Я не сдержавшись, хихикнула. Брутальный дракон. Повезло ему с расцветкой и именем. И со слухом, тихий смешок был услышан, и я очень порадовалась, что не могу покраснеть больше, чем уже есть. Очень неловко вышло, когда на меня обратился вопросительный взгляд алых глаз.

-Классная масть, — говорю, — очень внушительно.

Дракон обозрел меня этак скептически, но комментировать не стал. Оно и к лучшему, а то ведь еще какую глупость выдам, совсем стыдно будет.

Нас пригласили к огню, налили чая, который оказался обычным травяным сбором с медом и ягодами. Я опознала малиновые веточки, мяту и ежевику. Было, впрочем, очень вкусно. Пока мы с Артемом с удовольствием грелись и пили чай, один из драконов куда-то убежал. Наверное, докладывать о нашем прибытии. Строго у них тут, таможня. Хорошо хоть документы спрашивать не стали.

Я поспешно уткнулась носом в чашку, широкую пиалу, как раз для драконьей морды, чтобы скрыть очередное неуместное хихиканье. Глупый смех, еще за дурочку примут и не сильно ошибутся, если честно. Потому что именно дурочкой я себя сейчас и чувствую, или ребенком, попавшим в странную сказку. Словно все вокруг не такое, каким, кажется, а каким оно должно быть, еще непонятно.

Отогревшись и выпив две чашки вкусного отвара, я начала приглядываться ко всему окружающему повнимательней. Пещера явно была природной, если ее и обрабатывали когда, то невооруженным взглядом не видно. Зато очаг сложен аккуратно и явно со знанием дела. А вот топчаны, застеленные, кстати, обычной сухой травой, выглядели коряво и очень неаккуратно сделанными. Как и глиняные пиалы, они были грубыми, из толстых кусков глины, некоторые слегка не симметричными. Приглядевшись, я уже без удивления обнаружила, вмятины от когтей, которые появились на глине явно еще тогда, когда она была мягкой.

Ну ничего себе! И что они тут еще делают своими руками, точнее, лапами?

Скоро нас с Артемом повели дальше. Ворон лично решил нас проводить, в компании с еще одним драконом. Как он серьезно относится к своей работе.

Я знала, что еще не раз удивлюсь, слишком все не соответствует моему наивному представлению о драконьей жизни. Знала, морально готовилась не открывать рот при виде очередной неожиданности, но все равно не могла удержать удивления. Огромная анфилада пещер, эти горы, похоже, изрыты ходами вдоль и поперек, большие и маленькие и даже не все обитаемые. Были и совсем нетронутые, заросшие причудливым лесом сталактитов и сталагмитов. Настолько причудливым, что где-нибудь на Земле такое вряд ли увидишь. Вероятно, подобные прозрачные (там, где они не закрыты неизвестными мне потеками) голубоватые кристаллы и можно где-то увидеть, но вряд ли они так же светятся в темноте. Не отражают свет, а именно светятся, не ярким, но ровным голубоватым светом. Нереально выглядит в темноте, я даже притормозила немного, полюбоваться.

Но вся эта красота впечатляла меня лишь до тех пор, пока я не увидела жилые пещеры. Вот это и в самом деле потрясающее зрелище! Высоченные колоны из того же светящегося камня, сталагнаты, так это кажется, называется. А от них во все стороны тянутся, сплетаясь, толстые светящиеся полупрозрачные канаты, и все это образует множество ячеек, в которых, как в гнездах или пчелиных сотах, обитали драконы. Света в обитаемых пещерах было гораздо больше, за счет очага, расположенного в середине, и множества бликов от пламени. Освещение почти как днем, если не считать необычного голубоватого оттенка. Можно долго разглядывать то буйство красок, которое представляет собой сборище такого количества драконов. У каждого индивидуальная раскраска всех цветов радуги, плюс еще немного.

В этих оригинальных светящихся жилищах имелось еще и множество усовершенствований, сделанных согласно вкусам жильцов. У кого — самое настоящее гнездо из веток и соломы, у кого — просто соломенная подстилка и закрывающая вход грубо плетенная травяная занавеска, у некоторых свисала длинная веревочная лестница, а внизу имелись деревянные стеллажи, служащие не жилищем, а складом разнообразных предметов. Там можно было разглядеть что угодно, от ножей, кривоватых глиняных поделок (горшков, мисок, пиал), до блестящего начищенным боком большого медного чайника. Еще какая-то мелочевка, я не стала вникать. Что-то, скорее всего, сами делают, что-то у людей берут. Могу поверить, что драконы, если очень постараются, способны и кузнечное дело освоить, но в том, что они могут делать достаточно крупные и сложные предметы, очень сильно сомневаюсь.

Да, ничего более странного и необычного, чем этот подземный драконий город (а жилых пещер тут несколько), я еще в жизни не видела.

-А это удобно? — спрашиваю в пространство. — Жить вот так?

-А что не так? — удивился Артем.

-Даже не знаю, все это выглядит очень странно. И... тесно, — в один домик-ячейку свободно помещались два взрослых дракона. Ну, то есть как, свободно? Они могли там развернуться, не цепляясь хвостами и крыльями. Много это или мало? Мне до сих пор одного кресла хватало.

-Это удобно.

-А? — я оторвалась от собственных размышлений и завороженного созерцания световых бликов цветового разнообразия активно летающих круг к другу в гости драконов.

-Это удобно, — повторил Ворон с терпеливой снисходительностью, мол, что с несмышленого ребенка возьмешь.

Я лишь беззвучно хмыкнула. Тоже мне, вояка. И чего это он лично пошел нас провожать?

Мы пошли дальше. Остановились только у третьей жилой пещеры, самой большой из увиденных мной здесь.

-А почему тут очага нет? — интересуюсь тут же.

-Вентиляция плохая, — коротко объяснил Ворон.

Я с любопытством вертела головой, идя за провожатыми по узкому светящемуся пандусу. Наблюдать повседневную драконью жизнь было ужасно интересно, несмотря на то, что ничего особенного не происходило. Все как у людей. Два дракона, алый и сине-зеленый увлеченно болтают. Несколько малышей гоняют кожаный мячик, подныривают под пандусы, складывая крылья, ловят мячик и вновь взлетают вверх, весело попискивая и чирикая. А вот перламутрово-серебристая дракона вяжет толстыми деревянными спицами, отодвинув в сторону ажурную вязаную занавеску на своем жилище. Аж засмотрелась, проходя мимо, а она весело мне подмигнула. Я, смутившись, поспешно отвернулась, таращусь тут, как в зоопарке.

У меня медленно копилась большая куча исключительно практических вопросов. Просто было любопытно, как они решают те или иные бытовые проблемы. Чем питаются зимой, например, где хранят запасы продуктов? Ведь не охотятся же сейчас каждый день? Охотно верю, что даже зимой можно что-то поймать, а драконы не такие уж маленькие существа, как может показаться на первый взгляд, некоторые крупнее волка вырастают. Но таким способом подобную толпу не прокормишь. И что это за минерал такой, из которого растут светящиеся сталактиты и подобные нити, как лианы в лесу или паутина. И, похоже, прочные как стальные канаты, а я всегда думала, что сталактиты штука довольно хрупкая. Хвост готова позакладывать, что без магии не обошлось. Все, что в этом мире странного, не обходится без магии.

И ведь, что примечательно, хвост остался при мне! Вот эти светящиеся штуки и впрямь результат природной магии самого Заповедника. Магии древней и очень мощной, затаившейся где-то глубоко под горами и влияющей на все, что оказывается в пределах ее досягаемости. Нетрудно догадаться, что она же и причина разумности драконов и их полезных свойств.

Про пещеры же мне рассказали подробней, это местный природно-магический феномен. Не такой уж редкий при совпадении некоторых условий, место силы рядом с достаточно старыми горами, где много пещер, например. Когда сталактиты и сталагмиты срастаются в колонны, из них начинают расти множество тонких и очень прочных нитей, по которым, словно по электрическим проводам, циркулирует энергия. Впрочем, это никого не волнует. Драконы обламывают ненужные нити, пока они еще тонкие и относительно хрупкие, позволяя расти нужным. Это иногда занимает годы, но тут очевидно никто не спешит. В результате получаются своеобразные ячейки-дома и пандусы, которые драконы уже обустраиваются на свой вкус. А если такую пещеру совсем не трогать, спустя какое-то время она зарастает так, что и мышь не пролезет.

-Ну и чудеса, — удивляюсь. — А если такую штуку отломить и улицу вынести — что будет?

-Ничего не будет, — Ворон сделал многозначительную паузу. — Светиться прекратит почти сразу, потом превратится в обычный невзрачный кристалл. Маги такие любят использовать для создания светильников.

-Понятно. Но жить внутри гигантской лампочки — это оригинально.

— Магия — это не электричество, — Ворон лишь крыльями повел, словно на этом все объяснения и исчерпываются. Хотя я действительно подумала, что эти светящиеся канаты напоминают электрические провода. Эх, тяжело быть магически необразованной, всем все понятно, одна я глазами хлопаю.

Но на другие вопросы мне никто не ответил, о чем я занудно напомнила. Ворон сделал вид, что не расслышал, второй провожатый и вовсе молчал всю дорогу, как немой, очень неразговорчивый парень. Пришлось Артему брать на себя обязанности гида, хотя мы уже, кажется, приближались к цели этого длинного похода, и рассказывал он коротко. А коротко все очень просто: летом охота, рыбалка и собирательство. Зимой продукты хранят в холодных пещерах. А еще тут имеются подземные озера и грибные плантации. Забегая вперед, мне потом показали эту рыбу и эти грибы, я тут же вспомнила парк вокруг места силы в Страйнборе. Там тоже все было просто огромное, даже голуби не намного меньше меня. Начинаю подозревать, что и драконы мутировали из каких-нибудь мелких ящерок, исконно обитающих в этих горах.

Наконец эта длинная экскурсия завершилась, меня провели насквозь через самую большую пещеру, подвели к небольшому проходу под самым потолком, закрытому плетеной занавеской и деликатно подтолкнули.

-Иди.

Нерешительно останавливаюсь.

-Иди, там ничего страшного, просто поговоришь со старичками, — подбодрил Артем.

Это он считает, что подбодрил, а меня это только еще больше нервировало. Знаю я этих старичков, с ними без подготовки и наедине разговаривать вредно для рассудка. Но пошла, куда же деваться?

Впрочем, все оказалось не так уж страшно. Короткий ход вел в маленькую пещеру, размером буквально с небольшую комнату. А в ней три дракона, Артем опрометчиво назвал их старичками, да, все трое явно демонстрировали признаки немалого возраста, пожалуй, самые старые драконы, каких я видела в этом мире, но вот эпитет "старички" к ним не подходил совершенно. К тому же одна из трех явно и, несомненно, дама, и выражение морды у нее стервозное до безобразия. Характер, должно быть, еще тот.

-Входи, — это не дама сказала, а самый старший из драконов. Седой или это у него масть такая, перец с солью? Необычная. — Не бойся.

Ага, они что, ожидают, я скажу "не боюсь!" и храбро шагну навстречу приключениям? Шагну, конечно, молча.

-Здрасте...

-Здравствуй, здравствуй, деточка.

Нет, мне эта дракона заранее не нравится. Тоже мне, придумала деточку! Но молчу, спорить сейчас было бы глупо.

-Ну, расскажи нам, деточка, как тебе живется среди людей?

Ага, и кто бы сомневался, что меня об этом в первую очередь спросят?!

Глава 24

Кэт улетела. Советник, проводив ее взглядом, переключил свое внимание на егерский форт. Деревянный частокол, некоторые участки блестят белизной свежеструганной древесины, сам форт каменный, позади небольшая деревенька. Многие егеря семейные, служат поколениями, почти не покидая окрестностей Заповедника.

Интересное место и интересные люди. Ингельд и приехал сюда по большей части не ради инспекторской проверки, а из желания поближе пообщаться с егерями. Очень закрытая организация, в любом другом случае он мог сколько угодно пытаться наладить контакт, был бы равнодушно послан у закрытых ворот форта и вернулся, не солоно хлебавши. А тут представился такой замечательный случай, уж королевского инспектора не только впустят, но и на все вопросы ответят, то есть, разумеется, не на все, но большую часть. Между тем сама проверка, по мнению Ингельда, была скорее формальностью, чем необходимостью. Нет, он, конечно, не собирается игнорировать свои обязанность и честно выполнит все необходимые действия... по минимуму. Егеря могли бы гордиться своей репутацией, которая в данном случае значительно уменьшит количество свалившихся на их голову проблем. Любой, кто дал себе труд хоть что-то узнать о егерях, первым делом обнаруживал, что их верность долгу, дисциплина и честность граничат с фанатизмом.

Когда-то егеря служили короне так же, как рейнджеры или королевская гвардия. Номинально все и сейчас оставалось по-прежнему: они охраняли Заповедник, получали жалование. Фактически же егеря превратились в настоящий орден, рыцарский или мистический, советник затруднялся с определением, скорее что-то среднее.

Перед поездкой Ингельд озаботился тем, чтобы узнать как можно больше о Заповеднике и, естественно, егерях, и обнаружил много интересного. Так, например, они считали своим долгом защиту драконов Заповедника и сохранение равновесия между людьми и драконами, что бы под этим не подразумевалось. Впрочем, после того как советник узнал о разумности других драконов, кроме Кэт, у него появились подозрения на этот счет.

Интересно, что в какой-то момент егеря заявили, что пора изменить некоторые порядки и перестали пускать в Заповедник не только всех посторонних, но и служащих питомников, которые занимались отбором драконьих яиц для разведения. Было заявлено, что теперь они будут заниматься этим самостоятельно, ибо знакомы с повадками драконов.

Однако уступили им в этом без особого сопротивления. Забраться в драконью кладку на самом деле не так уж и просто, существа они хоть и не очень крупные, однако имея, когти, клыки и нападая с воздуха стаями, куда как поопасней волков. К тому же в результате такое решение оказалось более выгодным, драконьи яйца, как выяснилось, требуют более-менее стабильного температурного режима и, что даже более важно, покоя, они очень чувствительны к тряске. При перевозке часть неизбежно повреждалась. Теперь егеря выводили их прямо в форте создавая маленьким дракончикам все необходимые условия, а позже развозили маленьких их по местам назначения.

Обо всем этом, что удивительно, Ингельд узнал лишь здесь, с высоты столичной жизни некоторые малозначительные детали теряются. Советник и сам считал, что ничего нового в устоявшейся уже за многие десятилетия системе обнаружить не сможет, но вот стоило заинтересоваться егерями и удалось выяснить кое-что ранее неизвестное.

Он заинтересовался егерями, в том числе и в связи с разумными драконами, ему было любопытно, насколько они осведомлены о настоящем положении дел? Несколько поколений рядом, бок о бок... Ингельд просто не верил, что никто ничего не заметил. К тому же советник был уверен, что драконы, пусть и очень осторожно, но попытаются контактировать с людьми. И егеря в этом плане наиболее привлекательны: уже достаточно давно живут рядом, есть время, чтобы понаблюдать и решить, стоит ли иметь с ними дело. Они охраняют Заповедник от браконьеров ворующих яйца и детенышей и, что важней, искренне любят драконов.

Что ж, у него есть возможность с пользой провести все то время, что Кэт улаживает свои дела. А затем, дождавшись ее возвращения, сравнить полученные сведенья. Велико ли будет совпадение?

В форте было много драконов, это сразу бросалось в глаза, когда во время некоторых приемов по залу могли беспрепятственно бродить десятки разноцветных фамильяров. Здесь, однако, в отличие от дворца, один молодняк, лишь двое крупных взрослых дракона устроились в сторонке, лениво, в полглаза, приглядывая за малышней.

-Советник, — ему навстречу вышел высокий сухощавый человек средних лет. На висках его блестела седина, придавая худому лицу особую строгость. Голос был тоже сух и лишен эмоций. — Весьма рад приветствовать вас, советник.

-Командор, — Регди чуть склонил голову в знак уважения, мимоходом отметив, что звание командира егерей больше подошло бы какому-нибудь ордену. — Вы оказываете мне честь личной встречей.

Командор коротко качнул подбородком, отметая разом все лишние любезности.

-Прошу, — он сделал короткий приглашающий жест и бросил странный взгляд советнику за спину. Ингельд подавил недостойное желание тут же обернуться. Он прекрасно знал, что за спиной никого, кроме телохранителей, быть не может. Даже остальные охранники чуть отстали.

Далее все двигалось по привычному сценарию, советника пригласили на обед. Впрочем, командор сразу отошел от обычного сценария встречи, приведя высокопоставленного гостя не в обеденный зал, а в общую столовую. От безликого казарменного вида ее отличала некоторая уютность, вроде занавесок на окнах, вышитых скатертей и улыбчивых официанток, но в остальном — обычная столовая, большая и шумная.

Ингельд мысленно усмехнулся: ему явно ненавязчиво дают понять, чтобы не мнил себя слишком важной персоной, ради которой будут менять устоявшиеся правила. Ну что ж, в казарменных столовых ему обедать еще не доводилось, никто не догадался проявить гостеприимство столь оригинальным образом, это будет даже любопытно.

На них смотрели, кто сидел за ближайшими столами, старались делать это как можно незаметней, и вполне успешно, их внимание не казалось особенно назойливым. Но те, кто находился дальше, проявляли любопытство более открыто.

Инга, которая после той давешней попытки отравления теперь уже не задумываясь, привычно проверила всю пищу на предмет отравления, тоже с интересом осматривалась. Егерский форт сочетал в себе, казалось бы, несовместимые вещи: казарменную безликую строгость и почти домашний уют. Во всем этом ярко прослеживалась женская рука, мужчинам вряд ли пришло бы в голову обустраивать свой быт таким образом, вышивать скатерти, ставить букеты с цветами на столы. Об этом заботились их жены и дочери, вероятно, даже вопреки желаниям мужчин. Девушке были хорошо знакомы этакие вояки, фанатично поддерживающие раз и навсегда установленный порядок и не одобряющие любые "излишества". Она выросла среди таких и с тех пор приобрела стойкую неприязнь к казарменным порядкам и дисциплине.

-Почему они на нас смотрят? — тихо спросила Инга, краем глаза слушая, как советник общается с командором.

Бьёрн, в отличие от нее, по сторонам не смотрел, наоборот, сидел, уткнувшись взглядом в свою тарелку, и старался казаться как можно незаметней. Это было даже странно, он всегда очень серьезно относился к своей работе, Инга еще ни разу не видела, чтобы напарник делал хоть что-то в ущерб безопасности подопечного. Сейчас он даже не пытался внимательно следить за залом, полным людей. Вопрос, тем не менее, услышал и так же тихо ответил:

-Здесь очень редко бывают чужие люди, кроме чиновников служащих в питомниках. Но и они, как правило, одни и те же, эти люди годами не видят новых лиц.

Инга заметила, как советник чуть скосил на них взгляд, явно слышал и принял к сведенью. Командор, как оказалось, тоже расслышал, слух у него был прекрасный.

-Ваш телохранитель прав, милорд, мы редко когда пускаем сюда чужих. Но это говорит о том, что он хорошо осведомлен о наших порядках. Почему вы так старательно прячете лицо, молодой человек, не желаете быть узнанным?

Бьёрн неохотно оторвал взгляд от собственной тарелки.

-Вряд ли вы меня помните.

-Ну, отчего же, — голос командора был все по-прежнему сух, казалось, его самообладание ничто не способно поколебать. — Я вас помню, вам было восемь лет, когда ваши родители погибли под обвалом. Вы тогда, если не ошибаюсь, гостили у родственников матери в столице, там и остались.

-Поразительно, какая у вас великолепная память, — удивился Ингельд.

-Вовсе нет, — возразил командор. — Просто это был первый за последние несколько лет случай, когда сын егеря не только не пошел по стопам отца, но и вовсе был увезен из Заповедника. Потому молодой человек мне хорошо запомнился, трудно не узнать такого рыжего.

Бьёрн лишь равнодушно пожал плечами. Пусть ему было совсем мало лет, когда пришлось покинуть форт и Заповедник, но кое-какие местные традиции он все еще помнил хорошо. Именно поэтому желал как можно дольше остаться не узнанным, зная, что в противном случае неизбежно начнутся сетования по поводу попрания традиций. Кто же знал, что у командора окажется такая хорошая память?

-Я надеюсь, вы выделите нам провожатого, чтобы показать здесь все? — обратился Ингельд к командору к концу обеда. — Не сочтите за обиду, я вполне верю, что не найду здесь никаких нарушений, репутация егерей говорит сама за себя. Однако Его Величество поручил мне эту работу, и я хотел бы сделать ее как можно лучше.

-Разумеется, я понимаю, что такое долг. Вам будет предоставлен провожатый и все необходимое. Однако вглубь Заповедника вас не пустят, несмотря на все полномочия.

-И отчего столь строгие ограничения? — удивился советник, он-то естественно знал, почему, но хотелось послушать, что ответит командор.

-Драконов нервируют чужаки, — не моргнув глазом, невозмутимо ответил командор. — К тому же сейчас вам там совершенно нечего делать. Зимой у нас вся жизнь замирает, драконы прячутся в своих пещерах, их почти невозможно увидеть снаружи. Даже браконьеры в холода нас почти не беспокоят.

-Вот как? — Ингельд мгновенно ухватился за последние слова. Он все пытался выбрать момент, чтобы этак невзначай намекнуть о своей осведомленности о разумности драконов. И посмотреть на реакцию. От этого зависела дальнейшая стратегия, как действовать и о чем следует говорить с командором, а о чем умолчать. — Значит, браконьеров сейчас можно не опасаться?

-Вас это беспокоит? — впервые на лице собеседника проступило нечто вроде удивления.

-Мой фамильяр полетел навестить родных, мне бы не хотелось, чтобы она случайно попала в руки браконьеров, как выяснилось, они похищают и вполне взрослых драконов.

Командор промолчал, самую малость дольше, чем необходимо для обдумывания столь короткого ответа:

-Не беспокойтесь, для вашего дракона это безопасно.

И все, больше никакой реакции, говорящей о том, что он понял намек. Ну да ладно, советник и не рассчитывал, что все будет просто. Время есть подбросить еще несколько намеков и показать, что с ним можно иметь дело. Не меньше советнику хотелось пообщаться с собственным телохранителем, да чего уж там, ему не терпелось оказаться вдали от посторонних глаз и как следует расспросить того. Ингельд не верил, что Бьёрн совсем уж ничего не помнит из своего проведенного среди егерей детства. Многие вещи дети впитывают едва ли не с пеленок, потом всю жизнь считая их само собой разумеющимися, например, теперь легко объяснялась несколько преувеличенная любовь телохранителя к драконам.

Так или иначе, однако сейчас у них поговорить без посторонних не было возможности. Зато инспекция никуда не делась, раз уж советник всячески подчеркивал намеренье добросовестно выполнить поручение короля, он не мог делать это спустя рукава. И первое, что подлежало проверке... ну, разумеется, драконы!

И взявшись за дело, советник изрядно растерялся. Ибо даже на глазок количество обитающих в форте драконов превышало отраженное в отчетах как минимум в два раза. Советник никак не ожидал, что ему с этакой непосредственностью вручат все доказательства нарушений, даже не попытавшись их скрыть, а на вопрос, почему такие вопиющие несовпадения отчетов и реального положения вещей, выделенный командором егерь лишь простодушно развел руками. Драконы, мол, существа совершенно непредсказуемые, никакому учету не поддаются. Естественно, Ингельд заинтересовался таким положением вещей и в первую очередь заподозрил самое очевидное. Что егеря, пользуясь близостью к заповеднику, придерживают драконов для себя. Не угомонился, пока точно не выяснил, что это не так: фамильяров в форте было всего лишь двое, вполне взрослые, обитающие тут уже не первый год. Несмотря на фанатичную любовь к драконам, к остальным малышам егеря относились достаточно отстраненно. Заботились, кормили, позволяли совать свой любопытный нос в любой уголок форта, но вовсе не спешили обзавестись фамильяром. Словно это им совсем не нужно. Другим нужно, а им вот нет.

Вообще советнику порой казалось, что вся жизнь, культура и экономика его родины крутится вокруг драконов. Многие во что бы то ни стало стремятся заполучить фамильяра — такие интриги разворачиваются, за место при дворе и то они не столь интенсивны и изощрены. Люди отдают целые состояния, чтобы взять фамильяра из питомника вне очереди, существуют негласные рейтинги тех, кто смог получить наибольшее количество полезных свойств от своего дракона. И большинство людей делает все это, не задумываясь, потому что как все, потому что модно. Исчезни вдруг драконы — и все просто рухнет.

Егеря же вели себя так, словно эта всеобщая погоня за фамильяром или, скорее, за статусом и престижем, с ним связанными, их не касаются. Они относились к драконам очень трепетно, едва ли не молились на них, однако в то же время не проявляли ни малейшего желания заполучить в свою собственность. Впрочем, об этом Ингельд узнал несколько позже, пока лишь отметив различия, но пока не до конца осознавая их. Но уже и сейчас советнику стало любопытно, куда же, в таком случае, деваются "лишние" малыши? Ну, не на сторону же они их продают, в обход питомников? В такое было трудно поверить. То есть советник допускал и такой вариант, он вообще многое допускал, но, тем не менее, именно в это верилось меньше всего. Командор производил впечатление человека, способного не задумываясь нарушить закон ради идеи, но не ради наживы.

Советник разбирался в людях, хорошо ли, плохо, но был уверен, что впечатление о командоре составил правильное, если тот, конечно, не гениальный актер. Разобраться с загадкой в этот день Ингельду так и не удалось. Командор старательно избегал повторного разговора — нетривиальная задача, учитывая, что форт не так уж велик. Однако командор знал собственные владения, как свои пять пальцев, к тому же у него имелась весьма уважительная отговорка — дела. А королевскому инспектору несолидно самолично гоняться за нужным человеком по форту и окрестностям. Советник, впрочем, тоже имел неплохой предлог бродить по форту и окрестностям, как ему вздумается: всего лишь осмотр местности.

Здесь было на что посмотреть. Форт Ингельда интересовал мало, в конце концов, без людей это просто еще одна постройка. А вот люди, как уже говорилось, были интересны. Конечно, за неполный день мало что можно было узнать и понять, но советник умел быть настойчивым и умел спрашивать, даже если ему не особенно охотно отвечали. Под рукой имелось целых два объекта для расспросов — Бьёрн и приставленный командором провожатый. Последний старался отмалчиваться, но в итоге и уступил расспросам первый, парень был совсем молодой и горячий, плохо умел сдерживать эмоции, такого легко спровоцировать на откровенность парой, на первый взгляд, небрежных замечаний.

-Фамильяры! — взорвался парень искренним возмущением. — Придумают еще! А драконы, они ведь не просто звери, у них не должно быть хозяев!

На его громкие высказывания обернулось несколько человек, но никто не приблизился. Экскурсия по форту уже давно завершилась там же, где и началась — в столовой. Время к вечеру, сейчас здесь было почти пусто, лишь небольшая компания в противоположном углу просторного зала.

-Отчего же? — советнику понравился такой ход разговора, легче зацепиться за то, что вызывает столько эмоций и вынудить сказать лишнее. — Люди заботятся о своих фамильярах, сама природа связи требует этого.

-Да потому что!.. — взвился молодой егерь, Ингельд мысленно сделал стойку, как вставшая на след гончая, но парень, поняв, что чуть не сказал лишнего, замолчал на полуслове. Советник готов был биться об заклад, что так и не прозвучавший главный аргумент в защиту драконов — "потому что они разумны".

Ингельд посмотрел на Бьёрна. Тот молча пожал плечами, не спеша высказывать свое мнение. Он вообще предпочитал помалкивать и быть как можно незаметней, что для телохранителя, несомненно, достоинство, но в данный момент советнику, нацеленному на получение нужной ему информации, это казалось скорее недостатком. Телохранитель — не вспыльчивый мальчишка, его не разговоришь несколькими вовремя брошенными провокационными словами. Тем не менее, советник не спешил отступать.

-От меня вам мало пользы, — пожал плечами Бьёрн, поняв, что отмолчаться все-таки не выйдет. — Я почти ничего не помню, был слишком мал для посвящения.

-Посвящение? — ухватился советник за крупицу информации. — Ритуал?

Про посвящение ему рассказал егерь, хоть и посматривал на Бьёрна неодобрительно. Ингельд, тем не менее, не совсем понял, что в этом такого секретного, это скорее присяга, клятва — верно служить королю и защищать Заповедник, которую юноши дают в тринадцать лет. Но, разумеется, советнику рассказали не все связанное с этим посвящением.

Так, незаметно, за работой и разговорами день подошел к концу. Когда рядом не осталось посторонних, Ингельду все-таки удалось вытянуть из телохранителя еще кое-какие занимательные сведения о егерях и драконах.

-Здесь с детства прививают особое отношение к драконам, можно сказать, что весь мир этих людей сосредоточен вокруг них, — с неохотой объяснил рыжий, в очередной раз поняв, что от него не отстанут. Хотя бы утомившуюся за день Ингу советник отослал. — Егеря верят, что после смерти их души переселятся в тела драконов. Не все имеют шанс на это, но самые достойные.

-Они верят, что после смерти обретут новую жизнь, став драконами? — удивленно переспросил советник. Эта мысль ему неожиданно понравилась. Разумные драконы — просто бывшие люди? Однако не сходится. Почему же Кэт ведет себя так, словно ничего не знает об окружающем мире? Но, по крайней мере, понятно такое странное отношение егерей: если там, в горах, которые ты вынужден охранять, живут твои предки, и ты сам можешь однажды оказаться среди них, собственная работа раскрывается совершенно с иной стороны. — И ты в это тоже веришь?

Бьёрн молча посмотрел в окно на близкие горы, выделяющиеся мрачной громадой на фоне усеянного колючими звездами зимнего неба, так ничего и не сказав, вышел из комнаты. Ингельд тоже вгляделся в темноту, вздохнул. Глупый был вопрос. Что на него должен был ответить человек, потерявший родителей еще в раннем детстве? Что очень хочется верить, будто там, среди разноцветных крылатых существ, есть и они, живые и счастливые? Конечно же, он в это верит.

А совсем поздно ночью, когда советник уже успел обдумать все, что узнал за день, составить кое-какие планы на завтра и собирался спать, пришло сообщение от Асмунда. В очередной раз, мимолетно подумав, что пора бы обзавестись более компактным средством связи, он ответил.

-Здравствуй, Ас. Что у тебя?

-То же, что и раньше, — Асмунд отчего-то говорил негромко и устало. Даже обычной веселости в голосе изрядно поубавилось. — Я разобрался с архивом из накопителя.

-Погоди с архивом, — перебил Ингельд друга. — У тебя там что-то случилось?

-Ничего особенного, очередное покушение, на этот раз чуть более "удачное" , чем обычно. Меня слегка продырявили, выживу. Ты слушать-то будешь? — прорезавшиеся в голосе друга насмешливые нотки несколько успокоили советника. Раз шутит и насмешничает, значит, все не так плохо, как показалось на первый взгляд.

-Так что там с архивом?

-Знаешь... оказалось, все не так бредово, как мы думали. Я имею в виду ту самую информацию, из-за которой едва не влетели в шпионаж. Ты не поверишь, но это вполне работоспособная система форсирования способностей магов. Из любой посредственности — едва ли не в архимага. Тут, правда, есть один существенный недостаток: чем сильней форсировать, тем меньше такой маг проживет, надорвется, проще говоря. Но, думается мне, немало найдется тех, кто в прямом смысле отдаст полжизни за то, чтобы стать хозяином такого места силы, как, например, в Страйноборе.

-Да уж, за такую власть... — рассеянно согласился советник. — Но это чушь полнейшая! Если эта методика, как ты говоришь, работоспособная, то почему маг, ее открывший, не обнародовал свое открытие еще тогда? Ведь все исследования, насколько я помню, остались при нем, их лишь скопировали.

-А он и не мог, умер спустя всего лишь несколько дней после того. Тихо сгорел в своей лаборатории вместе со всеми исследованиями, с магами оно, знаешь ли, случается время от времени, — ответил граф с некоторым ехидством. — Но если серьезно, на тот момент его методика была совершенно бесполезна. Только в последние полтора года, в свете новых открытий в области магии ее применение стало возможно. И угадай, кто именно сделал эти открытия?

-Неужели аронтцы? — уныло поинтересовался Ингельд. В последнее время почти все подозрительные происшествия, так или иначе, крутились вокруг аронтцев, и это уже начинало порядком действовать на нервы. Да и не сложно было догадаться, Аронт традиционно считался одной из передовых в сфере магических наук страной.

-Угадал! — тем временем довольно воскликнул Асмунд. — Сдается мне, они еще тогда начали эти исследования.

-Что за исследования хотя бы? Кажется, я достаточно пристально слежу за передовыми открытиями в области магии, но каких-либо существенных достижений, пришедших из Аронта, не припомню.

-Потому что у нас конкретно это открытие запрещено личным королевским указом.

Советник слегка удивился, что такого должны были изобрести аронтские маги, чтобы Его Величество запрещал это личным указом? Под запретом находились многие черные ритуалы и человеческие жертвоприношения, но в остальном у магов практически никаких ограничений, хотя некоторые их изобретения можно было считать не намного более безопасными, чем те же черные ритуалы.

Асмунд объяснил. Способ стабилизации контакта мага с местом силы — весьма важное для магов изобретение во многих областях, особенно, что касается рискованной работы с нестабильным источником. Но кроме всего прочего именно этой небольшой, но, как оказалось, существенной детали не хватало для того, чтобы методика форсирования магических сил стала не только работоспособной, но и хоть сколько-нибудь безопасной. Во всем этом был лишь один, однако весьма существенный недостаток, для стабилизации необходим живой проводник. И наилучшими для этой цели оказались драконы, не просто драконы, а из Заповедника. То, что несчастная жертва подобного эксперимента в восьмидесяти случаях из ста этого просто не переживет, а остальные погибнут после второго раза, аронтцев, видимо, нисколько не волновало.

-Это им, значит, не любые нужны, а разумные, — пробормотал советник, набивая трубку и пытаясь переварить все только что услышанное. — Бред какой-то! Ради того, чтобы обезопасить каким-то недоучкам работу с их местами силы гробить существ, обладающих множеством уникальных способностей. Их так и на два поколения не хватит!

-Это у нас вся жизнь крутится вокруг драконов, даже политика и экономика, если вдуматься, — заметил Асмунд, — а для аронтцев они всего лишь домашние питомцы с некоторыми полезными свойствами, отчего бы не использовать их еще и таким способом? Вот на кошках наши маги экспериментируют, а их во многих странах в доме держат, как наших драконов.

-Зачем? — рассеяно спросил советник. Кошки его на самом деле не интересовали абсолютно, просто никак не удавалось уложить в голове столь бессмысленную... расточительность аронтцев. Сам Регди никогда не питал особого желания заполучить фамильяра, если бы не обстоятельства, наверное, и не стал бы этого делать, но, как выяснилось, образ мыслей у него все равно такой же, как у большинства соотечественников.

-Они мышей ловят, — просветил друга граф. — Да не забивай себе голову, нам друг друга все равно никогда не понять. Тут замешаны вековые традиции и воспитание. Их просто так логикой не перешибешь.

-Я вот тут подумал, а не продают ли егеря лишних драконов аронтцам, на эксперименты? — Ингельд выпустил в потолок колечко дыма и задумчиво проследил, как оно рассеивается.

-Егеря? — с сомнением переспросил Асмунд.

-Да, я тоже сомневаюсь, что они на это способны, но на миг пришла в голову такая мысль. Что-то же с лишними драконами они делают, — и он рассказал другу о результатах своей проверки, а заодно о странной вере егерей в переселение душ.

-Так, может, они их разводят? — предположил граф. — Для себя, ну, чтобы было куда переселяться.

-Может быть, — улыбнулся советник, выбив потухшую трубку в пепельницу, — может быть...

Глава 25

У меня серьезная этическая проблема. Эти "старички" требуют, чтобы я рассказывала им о жизни среди людей, подробно рассказывала! Что неизбежно приводит к тому, что мне придется поведать и о жизни Ингельда. И как это сделать, чтобы не выдать все его опасные Тайны? Одно неосторожное слово — и нам это, ох, как аукнется потом. Ведь только кажется, что драконы не имеют с людьми никаких контактов, кроме случайных. Да и то, наверное, лишь таким бестолковым, ничего не знающим об окружающем мире малькам, как я. Узнавая больше о происходящем вокруг, все меньше верю в демонстративную драконью изоляцию и человеческую слепоту. Деталей, понятно, я не знаю, но Ворон уже успел проговориться, что драконы с людьми торгуют, как минимум этими странными кристаллами. Возможно, и информацией торгуют, как и Ингельд: ничего не весит, места не занимает, а стоит при удаче дорого. Теперь приходится за каждым словом следить, чтобы не сказать ничего лишнего и не навредить себе и ему. Как же я это терпеть не могу — постоянно всех в чем-то подозревать и все время следить за своим языком, словно вокруг одни враги!

И пусть меня в последнее время этак ненавязчиво и очень обаятельно пытаются подтолкнуть к мысли, что за своих надо держаться, они плохого не пожелают, охотно верю. Только вопрос этот для себя я еще не решила — кто свои? И выбор, кстати, совсем не очевиден.

Но вот беда, как не ответить, если при попытке что-то умолчать тут же задают несколько уточняющих вопросов? И если бы они попытались надавить или чего-то потребовать, можно было бы на законных основаниях обидеться и вообще отказаться разговаривать. Нет, давить на меня никто не пытался, наоборот, спрашивали очень мягко и корректно, даже вредную старую драконицу одергивали, если она начинала вдруг излишне цепляться к недомолвкам. Мне не оставили никакой возможности отказаться отвечать, никакого морального преимущества. Нет, можно было бы, конечно, упереться рогом и вообще перестать разговаривать, но без всякой причины это сочли бы всего лишь дурацким капризом. И все же, когда со мной так вежливо начинают разговаривать те, кто делать этого вовсе не обязан, начинаю подозревать, что им от меня что-то очень надо. Видимо, паранойя и в самом деле заразная штука.

Не люблю, когда меня в угол загоняют, ох, как не люблю. И когда неудобные вопросы под благовидным предлогом задают, тоже не люблю. Зачем, спрашивается, драконам знать, чем занимается Ингельд при дворе, причем плоть до того, кто и что сказал? Докажите мне теперь, что это лишь простое любопытство. Но зря они решили, что своей вежливостью лишили меня всякой возможности для маневра. Я ли повод для обиды не найду, если очень надо?

Эти высокомудрые патриархи и сами подставились. Главной их ошибкой стало то, что они считали меня этаким несмышленым ребенком, что все время проскальзывало в словах и в отношении.

Конечно, с высоты их возраста даже моя человеческая жизнь — не срок, но мне-то оно сейчас только на руку. Полагают, что разговаривают с ребенком? Вот пусть и получат совершенно детскую обиду за подобное отношение.

Очередной снисходительный вопрос: не тяжело ли тебе, деточка, жить среди людей и других, неразумных драконов, где и к тебе относятся так же, как к другим фамильярам? Его-то я и выбрала, как повод поскандалить.

Можно было и пропустить мимо ушей, конечно, не велика обида. Даже поверить, что мне искренне сочувствуют. Но... такой шикарный случай проверить, как они себя дальше поведут!

Делаю вид, что обиделась. Получайте детскую истерику, многомудрые старцы!

-Да люди ко мне в сто раз лучше, чем драконы, относятся! По крайней мере, не пытаются постоянно выудить из меня какую-то информацию, отделываясь в ответ туманными намеками и невнятными обещаниями! Хотите что-то узнать, задавайте прямые вопросы, а не выпытывайте окольными путями. И пока на мои вопросы тоже не начнут отвечать, больше ни слова не скажу. Все!

На самом деле изображать партизана на допросе и отмалчиваться до победного конца я с самого начала не собиралась. Глупо и бесперспективно. Этот спич и нужен-то был для двух целей: получить передышку для обдумывания своих дальнейших действий и заполучить хоть минимальное преимущество, чтобы иметь возможность задавать и свои вопросы. Так что достаточно пообижаться немного для вида и начать торговаться. А там уж видно будет, как они действовать начнут, если этим драконам что-то от меня нужно, они, поторговавшись, рано или поздно уступят. А если подобные расспросы — стандартная процедура для таких, как я, то на особые поблажки можно не рассчитывать. Максимум — объяснят, зачем им это надо.

Однако мой маленький концерт имел слегка не тот результат, что ожидалось. Я-то думала или уговорить попытаются, или на место поставить, тогда-то торговля и начнется. А меня просто отпустили, разрешив погулять по окрестностям и пообщаться с родственниками. Мол, отдых с дороги, до завтра, а завтра можно и поговорить с новыми силами.

Вот те раз! Или им и в самом деле ничего от меня не нужно? Ну, во всяком случае, времени для раздумий у меня теперь достаточно.

Однако перспектива общения с родственниками меня откровенно озадачила. Я об их существовании все время помнила, даже Ингельду в качестве причины полета в заповедник наплела. Однако о чем с этими совершенно незнакомыми драконами разговаривать, не представляю, хотя, кажется, и надо. Я их, пожалуй, и не узнаю при встрече, в памяти ничего, кроме весьма смутных образов, не сохранилось.

Выбралась озадаченная из пещерки, а снаружи меня только Ворон и поджидает, остальные куда-то испарились. Этот стоит, глыба черная с нечитаемым выражением на морде. И что мне с ним делать? Скосив взгляд на дракона, глубоко задумалась.

Ладно, общение с родственниками, так общение с родственниками! Тоже полезно. Им-то надеюсь, никто не догадался запретить отвечать на все мои вопросы? А если и догадался, всегда есть шанс, что случайно что-то сболтнут. Осмотрюсь, в общем, за драконьей жизнью понаблюдаю.

-Меня отпустили с семьей пообщаться, — сообщаю Ворону. Ноль реакции. — Эй, статуя командора, очнись. Я вообще-то не знаю, где обитают мои здешние родственники.

-Я тоже не знаю, — пожимает крыльями.

Неожиданно!

И мы пошли искать. Это была та еще эпопея. Ходили, спрашивали у тех, кто мог бы помнить, у кого осенью пропал недавно вылупившейся из яйца ребенок. На меня поглядывали с любопытством. Даже порадовалась сперва, что Ворон постоянно рядом, а не сбежал в неизвестном направлении, как Артем, очкарик бессовестный. Потом огорчилась, когда поняла, какой шанс упускаю безнаказанно задать тучу вопросов. У большинства драконов, с которыми мы разговаривали, я вызывала интерес, они вовсе не прочь были пообщаться.

Но интерес этот меня несколько удивил. Неприятно чувствовать себя этакой диковинкой, вроде редкого уродца в цирке. Отношение к пропаже чужого ребенка тоже вызывает некоторое недоумение. "В самом деле такая беда случилась? Да мы и не знаем, не интересовались совсем". И так отвечают почти все, с небольшими вариациями. Не то чтобы мне было очень обидно от такого пренебрежения, но понять не могу, им всем, что ли, настолько все равно? Настолько рядовое событие, детишки регулярно пропадают, и это уже никого не трогает?

Я хотела узнать, какое отношение у драконов к детям, которые по своей сути являются всего лишь телами для совершенно чужих личностей? Ну, узнала. Теперь даже и соображу, как к этому относиться? Потомством обзаводиться в ближайшее время вроде бы не собираюсь, а если вдруг и соберусь, отношения буду строить самостоятельно, не по чужому образцу.

С другой стороны, детворы здесь полно, я внешне, наверное, и не намного старше выгляжу. И ведут они себя, как самые обычные дети, дурачатся, мячик гоняют, иногда получают нагоняй от родителей. Всех и отличий от нормальных детей, что необычная рассудительность и полноправное участие в разговорах взрослых. Никто не выпроваживает их и не шикает при попытке что-то сказать. Никакого равнодушия на первый взгляд не заметно.

Нет, какая-то противоречивая картина вырисовывается, надо бы понаблюдать повнимательней. Явно тут все немного не так, как мне показалось на первый взгляд.

Интересно, на чем же держится это общество, если родственным связям и впрямь не придают почти никакого значения? Общность интересов? И как подобного добиться, если в тела драконов вселяются сознания людей не только разных миров и культур, но и вообще не гуманоидных существ, чей разум и логика наверняка очень сильно отличаются от человеческих? Как они находят общий язык?

Наконец мы нашли того, кто что-то знал о моей родне, он даже сказал, в какой пещере их можно найти. Отреагировал на меня этот дракон точно так же, как и другие, что уже стало откровенно нервировать. Только еще спросил у Ворона непонятное:

-Так она не "пустая"? — на подтверждающий кивок черного задумчиво покачал головой и наградил меня непонятным задумчивым взглядом.

И что значит "пустая", в каком смысле?

Чувствую себя первооткрывателем. Сколько всего тут неясного, меня азарт разобрал, в который уже раз, разобраться во всем назло всем этим конспираторам. Уже начинаю прикидывать, как бы избавиться от Ворона хоть на время, а то ходит за мной, как надзиратель. Уж я б тут пошарила без него как следует!

И, наконец, "долгожданная" встреча с родственниками. Может, я черствое и равнодушное существо, но никаких эмоций, кроме неловкости, испытать так и не удалось, несмотря на все попытки. И, наверное, я склонна судить всех по себе, но кажется мне, что родственники тоже особой любовью к потерянному ребенку похвастаться не могли. Смотрели они на меня ровно с тем же недоверчивым любопытством, что и все остальные драконы.

-Ворон, не мог бы ты?.. — и глазами показываю, не соблаговолите ли удалиться, дорогой товарищ?

Дракон мою пантомиму понимает мгновенно и без дополнительных разъяснений. Недовольно кривится, но уходит.

Ну, и что же дальше? Родственники... мама, папа и два младших брата-близнеца креативной апельсиновой расцветки. Что осталось о них в памяти моего нынешнего тела? Вроде бы я любила братьев и по-детски восхищалась отцом, о матери не помню ничего, кроме того, что она была постоянно занята близнецами и на меня внимания совершенно не обращала. Впрочем, это совсем не мои воспоминания, они слишком детские, еще незамутненные взрослым скепсисом. Как раз тот период, когда мне начали сниться полеты, и я больше присутствовала в этом теле в качестве наблюдателя, чем управляла им.

Только на нынешний момент это проблему никак не решает. Не имею ни малейшего представления, что делать с родственниками дальше. А значит, в сторону лишние сантименты, от них сейчас все равно никакой пользы, будем общаться в деловом ключе. И в качестве собеседника я сразу выбрала главу семейства, за редкую масть, не зря мне расцветка Геста показалась знакомой. Драконий папа был похож на него, как брат-близнец, что вполне может оказаться правдой.

-Поговорим? — предлагаю.

Он лишь согласно кивнул, в выразительных лиловых глазах отразилось одобрение. Мы найдем общий язык.

Остальные родственники даже с некоторым облегчением вернулись к своим делам, радуясь, что их избавили от тягомотной обязанности изображать эмоции, которых они не испытывали. А мы с главой семейства отправились на неторопливую прогулку до ближайшего очага, где готовили что-то вкусно пахнущее.

Разговор начинаю первой.

-Понимаю, что такой подарок, как я, тут никому не нужен, да и сама не очень-то стремлюсь влиться в семью, но общая ситуация вызывает недоумение. У вас всегда так равнодушно относятся к пропаже детей? И почему на меня все смотрят, как на уродца в цирке?

Дракон бросил на меня чуть виноватый взгляд. Что, совесть мучает? Так совершенно напрасно, я ведь ни в чем не обвиняю, просто понять хочу. Так и сказала. Дракон вздохнул и покачал головой.

-Жалею, что проглядели тебя, У нас ведь не принято привязываться к "пустым" детям. Ты была поздняя, мы не рассчитывали, будто что-то изменится.

-А теперь можно доступно для тех, кто ничего не знает о вашей жизни? Кто такие "пустые" и почему к ним такое отношение?

Подошли к очагу, повара вручили нам две небольшие миски с вкусно пахнущим рагу. Ум, грибочки, люблю! Устроились чуть в сторонке, чтобы никому не мешать, и я на время забыла о обо всех своих вопросах, ублажая вдруг вспомнивший о насущном желудок. Сегодня удалось только позавтракать, да и то не слишком плотно.

Но как только я удовлетворила первый голод, мы вернулись к разговору. Узнала, наконец, кто же такие "пустые" дети. И... нет, аппетит у меня не пропал, и даже настроение не испортилось. Потому что я ожидала чего-то подобного, да и остальное меня не шокировало, все вполне закономерно.

Пустые — дети, которые так и не обрели разум. Меня, помнится, занимал этот вопрос: бывают ли в Заповеднике те, кому не досталось чужого сознания? Значит, бывают, и родители стараются к ним не привязываться. И вовсе не потому, что не хотят любить таких неполноценных, хотя на самом деле они даже более неразумны, чем фамильяры, которых разводят люди, у тех хотя бы за счет ментальной связи с хозяином какой-никакой разум появляется, а эти просто звери. Однако все дело в том, что их отдают людям, еще в самом раннем возрасте. Это позволяет "пустым" обрести некое подобие разума и заодно работает на легенду о полной дикости и безмозглости драконов Заповедника. Потому что фамильяры из них получались гораздо более глупые, чем из питомников, особенно если затягивать с тем, чтобы отдать малышей.

-Я думала, люди невылупившиеся яйца забирают, их разве транспортировать не проще?

-Нет, с тех пор, как мы договорились с егерями, яйца почти не трогают, с ними как раз сложней, нужен определенный температурный режим, от него зависит пол ребенка.

-Как у крокодилов, что ли? — спрашиваю.

-Да, — он улыбается, — примерно.

-И я, значит, была такая "пустая"?

-Не ты, — педантично уточняет дракон.

-Ну да, это тельце, — соглашаюсь. — Но все равно, вот, пропала я, и что, даже никто не забеспокоился, не искал?

-Отчего же, искали сутки. Тело не обнаружили, значит, это не волки и не рысь. Егеря всегда предупреждают, если забирают малышей. Остаются лишь браконьеры.

Железная логика.

-А браконьеры, значит, нормально?

-Разумеется, ведь итог один. На самом деле для нас нет большой разницы между егерями и браконьерами. И те, и другие со всеми предосторожностями доставляют малышей к людям.

Я не стала уточнять, что бывает, если происходит ошибка, и браконьеры украдут не того. То же, что и со мной или с Артемом, в его случае просто вернулся обратно в Заповедник.

О моральной стороне проблемы я даже задумываться не стала. Потому что не мое это дело совершенно, оставаться здесь не собираюсь. То есть и раньше не собиралась, а теперь окончательно убедилась, что не мое это. И дело вовсе не в том, что драконьи родственники приняли не радостно, сама-то тоже энтузиазмом не блистала. Слишком во мне еще свежа память о человеческой жизни, чтобы легко принять драконью родню. Нет, все гораздо проще, я не могу себе представить, как вообще смогу жить в каменных пещерах, при такой скученности да еще и среди этих экзотических светящихся кристаллов. Чтобы такое воспринимать нормально, надо, наверное, с детства привыкать. Я имею в виду драконье детство.

Вернув поварам пустую посуду, мы отправились дальше, прогуливаясь и беседуя. Я расспрашивала о разнообразных мелких подробностях драконьего быта, было просто интересно. Узнала заодно, как зовут моего собеседника, а то прямо даже неудобно, не знаю имени главы семейства. Имя было необычным, Лазарь. Впрочем, как он объяснил — прозвище, оставшееся от прежней жизни, а своего старого имени они уже почти и не помнит. Все равно не пользуется им здесь.

Оригинальненько так, впрочем, новая жизнь, новое имя, в чем-то это даже логично. Ко мне вот прозвище тоже прилипло, как уж оно не нравится, но привыкать начала.

В процессе разговора осторожно поинтересовалась у Лазаря, его тоже предупредили, чтобы не рассказывал мне ничего лишнего, или нет? Предупредили, подтвердил он, однако забыли четко обозначить границы, за которыми начинается лишнее. И улыбнулся поощрительно.

Замечательно, значит, мы сейчас и побеседуем, о драконьем быте исключительно. И глубоко философский вопрос обсудим заодно, например, один меня чрезвычайно интересует давно: откуда же мы все взялись?

-А вот это даже тут достоверно не многие знают, — ответил мне дракон. — Существует легенда... а сколько в ней правды, определить затруднительно.

-Что за легенда? — интересуюсь.

-Древняя, поэтичная и очень длинная — улыбнулся дракон. — Я могу пересказать коротко самую суть, но тебе лучше получить разрешение посетить библиотеку и прочитать самой.

О, у них тут и библиотека есть? Хотя чему я удивляюсь? Невзирая на отличную драконью память, передавать знания из уст в уста, как дикари, очень не рационально, особенно если большая часть населения грамотна. А грамотных тут должно быть много.

Ну, что ж, послушаем краткий пересказ, потому что в библиотеку меня вряд ли пустят.

Легенда оказалась об этаких местных Ромео и Джульетте, только уже взрослых, умудренных жизнью и наделенных неслабой магической силой. Значит, жили-были два мага, любили друг друга давно и безнадежно, а безнадежно потому, что принадлежали к давно враждующим магическим орденам, причем состояли в правящей верхушке. В те далекие времена магические ордена были еще в порядке вещей и воевали очень серьезно, захватывая территории размером с целые государства.

После многих лет войны враждующие ордена решили заключить перемирие на десять лет. Влюбленные маги тоже были в числе инициаторов этого полезного начинания, они и вовсе вместе с небольшим количеством единомышленников надеялись превратить короткое перемирие в полноценный мир. Но были и те, кто не хотел прекращения войны, для них она была привычней и выгодней.

И вот собралась верхушка ордена обсуждать условия перемирия. Понятное дело, что столько лет вражды заставили их всерьез не доверять друг другу, потому были приняты всяческие меры безопасности. И самой главной мерой стало то, что встречу назначили на территории, где поблизости не было ни одного даже самого захудалого места силы, маги разом утратили большую часть своего могущества и были вынуждены полагаться лишь на собственный запас энергии, который даже у самых сильных был удручающе мал. Разумеется, у большинства из них имелось множество разнообразных боевых амулетов, под завязку заряженных магией, однако перед решающей встречей в целях безопасности пришлось расстаться и с амулетами. Руководство обоих орденов очень опасалось провокации, пойди что-то хоть чуть-чуть не так — и переговоры будут сорваны.

Получилось, что самые сильные маги оказались, по сути, беззащитны и вынуждены полагаться лишь на охрану, среди которой в основном были обычные люди и неполноценные маги, те самые, кому не хватило сил на место силы, но хватает на мелкую, но опасную черную магию.

Что и было ошибкой. Сама же охрана на своих хозяев и напала, когда они этого меньше всего ожидали. В основном, среди них и были те, кто меньше всего хотел мира.

-Погоди-погоди, — прервала я рассказ. — Что за чушь?! Там же охраны с обеих сторон было полно, они, что же, сговорились и напали на своих руководителей только для того, чтобы потом беспрепятственно воевать между собой?

-Я же говорил — это легенда, — усмехнулся в ответ на мое недоумение Лазарь. — Причем о любви, а не о войне, поэтичная и наполненная иносказаниями. Точные сведения из нее можно извлечь только путем тщательного анализа. А в оригинале звучало примерно так, — он прикрыл глаза и процитировал: — "И те, кто возжелали не мира, но войны, подняли оружие против своих хозяев".

-Прямо так и написано?

-Примерно, — ответил дракон, — но это не точная цитата.

-Понятно. А драконы-то тут причем?

-Все это лишь предыстория, история начинается потом. Легенда о влюбленных магах, а не о войне, не забывай.

Почти все маги во время того нападения погибли. А те, кто не погиб, получили смертельное проклятие, двое магов, о которых эта история, тоже оказались в числе выживших, но обреченных. Он был уже почти при смерти, ему досталось больше, а она все же смогла пронести на эту встречу пару собственноручно сделанных амулета. Они были не боевые, вероятно, потому их и удалось спрятать. Один ослабил проклятье, тем не менее, не отклонив его полностью, второй позволил сбежать сквозь каменную стену, прихватив своего возлюбленного.

Далее шли слезные признания героев в любви друг к другу, и Он прощался с Ней, чувствуя скорую смерть и жалея о потраченном времени. Я поморщилась и попросила Лазаря это пропустить, мне интересны факты, а не страдания героев легенды. Насколько я понимаю, вариантов финала тут два: либо все кончится хорошо, либо все умрут.

Дракон посмеялся, но легко уступил моей просьбе, радует, что не стал цитировать дословно. Магичка была лучшим магом-теоретиком ордена. Не боец, но ученый и экспериментатор. Она чаще составляла новые заклинания для других, чем использовала их сама. В те времена, когда фамильяров еще не было, многие маги искали надежное средство защиты от проклятий. У нее тоже был свой проект, как и у многих, почти уже законченный. Для окончательной реализации не хватало последнего, но самого решающего шага. Был готов сложнейший артефакт, найдено место силы подходящей мощности и потрачено несколько лет на создание сложнейшего заклинания, которое можно использовать всего лишь раз. Не доставало всего одного компонента — короткого, но мощного импульса энергии, который позволит соединить артефакт, заклинание и место силы в одно целое. И источником такой энергии мог стать черный ритуал. Добровольная жертва. Самая большая отдача. Вовсе не удивительно, что два обреченных мага решились на ритуальное самоубийство.

...Странно, чем больше рассказывает Лазарь, тем яснее я вижу картину произошедшего, не просто легенду, а настоящую историю, словно все это происходило перед моими глазами. Дракон ли оказался таким хорошим рассказчиком или у меня такая богатая фантазия, однако начало казаться, что вижу даже те детали, которых в рассказе Лазаря там не могло быть по определению.

Решение обреченных магов не было актом самопожертвования, трудно поверить, что такие люди стали бы жертвовать собой ради чьего-то гипотетического блага в будущем, скорей они использовали бы оставшееся время, чтобы попытаться спастись. Но это и была попытка, последняя соломинка, призрачный шанс, если не на жизнь, то хотя бы на подобие существования. Жаль, в легенде не говорится, знали они, что не просто умрут, а навсегда отдадут свои души артефакту? Или она лишь предполагала, а он ей просто поверил? Все равно, у них не было никакого выбора.

Она убила сначала его, героическая женщина, человека, которого любила, если любила, конечно, а потом завершая заклинание — себя. Так в глубине гор, тогда еще не успевших стать Заповедником, появилась Драконья жемчужина, уникальный артефакт, намертво спаянный с питающим его местом силы двумя добровольно отданными жизнями крепче, чем стальными канатами.

А спустя три месяца из лаборатории, расположенной там же, в глубине гор, выбрались первые маленькие драконы. Ровно десять разноцветных созданий размером чуть поменьше кошки. Самые первые драконы. Среди людей в это время шла тотальная война орденов, в последствии изменившая весь мир.

-Мощно, особенно если что-то подобное на самом деле было, — вздыхаю уважительно. Уже давно наступила ночь, и мы между делом устроились в чьем-то пустом домике в стороне от остальных. — Только непонятно, зачем сюда всю эту романтику приплели? По-моему, эта история об отчаянной попытке выжить в неспокойное время.

Дракон только крыльями развел.

-Чтобы легенда выглядела более красивой и героичной. А как все происходило на самом деле, определить уже трудно, неизвестно даже, кто написал эту легенду. Ведь согласно ей же очевидцев не было. Существует, правда, легенда, что время от времени эти двое магов выбираются из своей жемчужины, становясь драконами, затем возвращаются обратно, ведь они ее вечные пленники. Они же сами эту легенду и написали.

-Да в жизни не поверю! Взрослые же люди, а не подростки какие, чтобы о себе такую слезливую чушь писать. А Драконья жемчужина, значит, притягивает в этот мир души из других миров и подселяет в тела драконов?

-Да, именно так.

-Другие версии нашего мироустройства есть?

-Уверена, что тебе это надо?

-Ну, интересно же, — отвечаю.

-Ну, смотри... Среди драконов много тех, кто верит, что на самом деле мы все обитаем внутри жемчужины, весь мир вокруг лишь иллюзия, создаваемая артефактом для своих первых хозяев, и они здесь боги. Просто это все их бесконечный сон, и иногда те, кто засыпает в своем мире, тоже попадают в эту ловушку. Мы все вечные пленники Жемчужины.

-Шутишь что ли? — спрашиваю недоверчиво. Дракон лишь пожимает крыльями. — Да ла-адно...

Мне вдруг вспомнился сон, который приснился, когда неприкаянное сознание, вышибленное из тела магическим ударом, болталось между тем и этим миром. Маленькая пещерка с тем, что я тогда назвала прозрачной жемчужиной, и вот кажется мне, что она та самая, Драконья. Я решила, что нужно ее обязательно найти и посмотреть своими глазами. Любопытно, если не найду, это будет означать, что я все-таки внутри, а не снаружи?

Глава 26

Проснулась ночью вдруг, то ли от незнакомого звука, то ли, наоборот, от непривычной тишины. Так бывает, когда в первый раз ночуешь в незнакомом месте: сон чуткий, на любое изменение обстановки реагируешь. Проснулась, прислушалась, пытаясь понять, что же разбудило. Тишина? По сравнению с прошлой жизнью, когда даже ночью всегда слышен гул машин и прочая городская суета, едва уловим шелест драконьих крыльев и легкое дыхание могли бы и впрямь показаться тишиной, но за последнее время в этом, не обремененном техническим прогрессом мире, я успела уже отвыкнуть от такого рода шума. Может быть, звук какой-то незнакомый?

Да, в общем, и не важно, по большому счету, отчего я проснулась.

Повозившись немного, я поняла, что рой мыслей, образовавшихся в голове, пополам с любопытством прогнали всякие остатки сна. Сон позволил осмыслить все услышанное накануне, и родилось множество вопросов, на которые, что-то мне подсказывает, не станет отвечать даже Лазарь.

Покосилась на спящего в соседней "ячейке" дракона. Он по-кошачьи свернулся калачиком и накрылся крылом. Спит... Поколебавшись пару мгновений, бесшумно расправляю крылья и ныряю в едва подсвеченную голубоватым светом темноту.

Драконы спали в своих светящихся домах, но даже если бы кто-нибудь из них и проснулся, вряд ли им пришло бы в голову остановить меня или поинтересоваться, куда я лечу.

Выбравшись из пещеры в узкий коридор, с опаской огляделась. Было какое-то необъяснимо глупое ощущение, что вот сейчас из-за ближайшего угла выскочит Ворон с победным криком "попалась!". Никто, разумеется, не выскочил, напрасно я себя накручивала. Тихо и пусто, ночь.

Ну, и куда теперь? Раз уж меня на приключения потянуло среди ночи (Жемчужину искать?), то надо решить, с чего начинать, пока не поймали. Тогда уж точно никуда не пустят.

Ладно, следуя логике, где может находиться эта Жемчужина? Логика внятных ответов не дала, спасовав на дальних подступах. Интуиция, которая суть та же логика, но с подвывертом, робко намекала, что искать надо где-то в глубине гор, в недрах, так сказать. Очень расплывчатые координаты, вряд ли мне хватит остатка ночи, чтобы по ним что-нибудь найти. По хорошему мне бы пару недель, дабы тут все как следует разведать, да где ж их взять?

В общем, обычные методы мне никак не подходят, ударимся в метафизику и прочие догадки. Если немного поразмыслить, все драконы накрепко связаны с Драконьей Жемчужиной, ведь именно она притягивает чужие сознания из других миров в этот. И видела я ее как раз, когда болталась между этим и тем миром. Если, конечно, принять как данность, что Жемчужина вообще существует. Ну, будем исходить из того, что существует. Раз я ее все-таки видела. Делаем закономерный вывод: чтобы найти Жемчужину, надо всего лишь выйти из тела. Ничего себе задачка, да? Я не йог и не экстрасенс, такие фокусы на раз проделывать. Проверенный и надежный способ — прободаться с какой-нибудь особо убойной магией, каковой по близости не наблюдается.

Начинаю понимать всю бесперспективность затеи и, конечно, немедленно расстраиваюсь. Сама пока не знаю, на кой мне сдалась эта Жемчужина вкупе со всеми остальными драконьими тайнами, но вот хочу и все тут! А когда мне чего-то по-настоящему хочется, из шкуры вывернусь, но своего добьюсь. И данный случай, похоже, тот самый. Вообще, полагаю, если бы от меня старательно не скрывали все подряд, я бы так сильно и не заинтересовалась. Да и попыток раскрыть все тайны, во что бы то ни стало, наверное, предпринимать не пыталась бы. Во всяком случае, не слишком активные.

Ну да ладно, это все лирика. Решаем задачи по мере их сложности. А именно: где прямо сейчас взять магию? И не просто магию, а достаточно опасную. Ну да, и сунуться в нее своим любопытным носом, чтобы из тела вышибло. Нет, что-то этот план меня тоже не слишком радует, опасный он уж слишком.

Неторопливо бреду по коридору, задумчиво поглядывая по сторонам. Периодически встречаются проходы в другие пещеры, далеко не все из них жилые. Чаще попадаются совсем маленькие отнорки, сплошняком заросшие светящимися голубыми кристаллами, так что и палец не просунешь, видимо, никому и в голову не приходит их прореживать. А скорее, специально оставляют, догадываюсь позже — какое-никакое освещение в коридорах.

Чувствую себя, как в каком-то фантастическом фильме: голубоватый полумрак, равномерное мерцание, местами странным образом искажающее предметы. Длинные пустые коридоры кажутся загадочными волшебными туннелями. Довольно холодными, кстати, только сейчас сообразила, что в жилых помещениях значительно теплей.

Нервно передергиваю крыльями и, наконец, понимаю, что же меня разбудило. Ощущение такое, словно под высоковольтными проводами спишь. Днем это было незаметно за суетой и прочими впечатлениями, а вот ночью стало очень действовать на нервы. Хотя я, пожалуй, с трудом даже сама себе могу объяснить, почему именно так. Какое-то особое напряжение, звук? В смысле, характерного для высоковольтных проводов гудения нет. Впрочем... дохожу до ближайшего кристалла и прижимаюсь ухом, хотя он в каких-то сероватых потеках, напоминающих известковый налет на старом водопроводном кране, местами еще и плесень. Брр, гадость! Но в самом деле гудит, кажется... Или даже нет. Шепчет? Наверняка это мне просто чудится, потому что думаю, будто должен быть какой-то звук. После рассказа Ворона у меня эти кристаллы прочно ассоциируются с электропроводкой.

А вот, кста-ати, насколько эта самая магическая энергия похожа на электричество? То есть понятно, что ни разу не похожа, но если сунуть в нее свой любопытный нос, будет тот же самый эффект, как от пальца в розетку? Я с интересом колупнула когтем кристалл, не добилась ничего, только кусочек неопрятного потека поцарапала. Ощущение, как тупым напильником по ногтям, мох я и вовсе старалась не трогать, неприятный он здесь какой-то, скользкий.

Но идея меня уже захватила и, не успев ее как следует обдумать, тут же решила осуществить. Осталось только найти достаточно тонкий прутик, обломать его, и, образно выражаясь, сунуть пальцы в розетку. Искала долго. Тут за этими кристаллами довольно тщательно следили, пообломали все более-менее мелкое. На продажу, думаю.

Но нашла-таки, хотя в процессе пришлось куда-то в менее обитаемые коридоры забраться. Тут было значительно прохладней и обнаружилось несколько продуктовых складов с сушеными ягодами и грибами.

Пришлось изрядно потрудиться, чтобы отломить даже тонкий прутик. Он был не толщиной с палец взрослого человека, но я вся умаялась, пока смогла его сломать. Удивительно прочная штука.

Отломила, пощупала слом пальцем. Ну, щекотно... Явно не тот результат, которого я ожидала, даже разочаровалась слегка. Плохая была идея? Но что-то там все-таки есть, я чувствую. На меня просто не действует?

Подумала с минуту и лизнула место слома. Эффекта, как от удара электричества, не последовало, меня мгновенно и незамысловато выдернуло из тела, как пробку из бутылки и поволокло куда-то стремительным потоком.

Я даже испугаться не успела как следует, прежде чем поняла, что вообще происходит. То, что меня выдернуло из тела, сообразила почти сразу, ощущение очень уж знакомое, вряд ли его можно забыть, но и почти невозможно описать словами. А вот куда меня тащит и что это такое вообще, сообразила не сразу. И очень огорчилась собственной глупости, потому что каким-то неведомым способом (ну да, сама сунулась, куда уж неведомей) попала внутрь кристаллов, этих магистралей, насквозь пронизывающих горы, по которым безостановочно циркулирует энергия. А меня, значит, этим потоком куда-то несет. Вопрос — куда? Я, честно говоря, рассчитывала совсем на другой результат. Выйду из тела, меня притянет к Жемчужине, осмотрюсь, если смогу, и определю, как туда добраться физически. А получилось... собственно, что получилось-то? По идее, меня к этой Жемчужине и несет. Наверное. Может быть.

Впервые стало страшновато. Я ведь не представляю, как буду возвращаться и куда. Наверное, от Ингельда авантюризмом заразилась, нет бы подумать об этом раньше. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Не имея сейчас тела, я почти ничего не чувствовала — ни дискомфорта, ни тем более боли. Даже рук и ног, точнее, лап, не чувствовала. Просто несет меня по туннелю, заполненному потоком голубоватого света. Будь я чуть более впечатлительной, решила бы, что уже умерла. А так чувствую себя, словно внутри гигантской неоновой лампы.

Тем не менее, когда меня перестало нести в неизвестном направлении мощным потоком, я это почувствовала всем своим бестелесным существом. Такое странное ощущение, будто выплюнули меня. Или, э-э... ладно, не будем про противоположный процесс, как-то оно не эстетично.

Несколько ошарашено осматриваюсь, пространство вокруг кажется огромным. Где-то далеко вверху, среди мягкого света и странных завихрений, проглядывает сферический потолок.

-О, к нам гости? Еще одна переполненная множеством бессмысленных вопросов юная леди?

Вздрагиваю и кручу головой, пытаясь понять, откуда голос. Вокруг по-прежнему пусто, я даже себя не вижу.

-Они все переполнены вопросами, — ворчливо отозвался другой голос. — Приходят, спрашивают, хотят все и сразу. Никакого терпения.

-Ничего удивительного, что все к вам с вопросами лезут, если больше нигде ответы получить невозможно, — обижаюсь. — Все такие старые и мудрые, аж страшно, а как знаниями поделиться с молодыми, так иди сама шишки набивай.

-Справедливо, — одобрительно хмыкнул второй голос. Они оба казались довольно одинаковыми, неопределимый тембр, можно сказать, бестелесный, только эмоции и манера говорить отличались, отчего мне показалось, что первый голос принадлежал женщине, а второй — мужчине.

-Может, и справедливо, только меня все в Заповедник заманивали, сама я сюда не стремилась, и вижу, что правильно делала, пока только время зря трачу. Да и, кстати, к вам тоже вовсе не за ответами на вопросы пришла. Я, вообще-то, и не знала, что именно сюда попаду и кого-то встречу.

Ответом на мою тираду было лишь невнятное хмыканье. Какое чувство скрыто в этом звуке, распознать не удалось. И тишина.

Не понимаю я, что за молчание? Заговор у них тут что ли? Или поголовная паранойя, что вероятней. А иначе очень трудно объяснить, почему от меня пытаются скрыть самые элементарные вещи. Ну до совершенной же нелепости доходит временами!

Молчание затягивалось. Я ждала, что решат мои невидимые собеседники. Конечно, уже догадалась, кто они, много ли правды в рассказанной Лазарем истории, не знаю, но какие-то реальные факты должны в ней присутствовать. Хоть в малом количестве. Так что это, наверное, и есть те самые маги, что создали Жемчужину.

-А тебе не нравится в Заповеднике? — после продолжительной паузы последовал вопрос. Тон мне правда не очень понравился, всегда думала, что выражение "почувствовать себя букашкой под микроскопом" слишком образное, чтобы можно было применить его к реальной ситуации. Теперь я сама почувствовала себя этой букашкой. Неприятно ощущать так, словно тебя изучают, как редкий экземпляр.

-Нет, не нравится, — отвечаю честно. Льстить и говорить, что их детище прекрасно, не собираюсь. Все равно не умею делать это с честными глазами. — А что, должно? Я вообще предпочла бы остаться человеком и прожить свою нормальную жизнь.

-Это и так понятно, — прервали меня небрежно. — Все мы хотели бы прожить свою человеческую жизнь. Смирись, изменить ничего уже невозможно.

Молчу. Не стоит спорить с магами, особенно если они думают, что дают тебе ценный совет. Только мне такие советы не очень нужны, сама уже догадалась, что возвращаться некуда. Почувствовала, наверное, в какой-то момент, но старалась не задумываться, да и не до того было, думать о том, чего нельзя изменить.

Опять пауза, мои собеседники не спешат общаться, им и спешить-то некуда. Пора, похоже, отсюда уходить, толку от этих двоих не добьюсь, да я и не рассчитывала, вообще-то. Это неожиданность, что их встретила. Проблема только в одном, я не знаю, как уйти, и... ну не могу сдержать любопытства.

-Скажите, а вот эта дурацкая легенда о романтической любви, в ней есть хоть капля правды?

Смеются. И чего я смешного сказала? Думала, обидятся, это ж я об их "великом чувстве" так непочтительно.

-Мне нравится эта девочка, — сказал второй голос, который я окончательно определил, как мужской. — Она первая, кто отнесся к этой сопливой истории критически.

-Она первая, кто посмел сказать это нам, — чуть ворчливо ответила его коллега и добавила ностальгически: — Все было в точности до наоборот.

Конечно, я не могла не заинтересоваться, и что совсем уж странно, мне ответили. Запоздало сообразила, что скучающим магам могли смертельно надоесть нетерпеливые посетители с ворохом своих Очень Важных и, наверняка, одинаковых, вопросов. Вдруг им о чем-то своем поговорить хочется, молодость вспомнить, а вместо этого приходится нудно и однообразно просвещать молодежь.

Мне сразу заявили насмешливо, что какая уж там роковая любовь между старыми магами, да к тому же принадлежащими к правящим верхушкам двух враждующих кланов. Молодые себе такое позволить могут, а эти двое друг о друге слишком много знали, да и счет у каждого к другому был кровавый и, ох, какой длинный.

-От ненависти до любви один шаг, — скромненько вставляю в образовавшуюся паузу народную мудрость. Опять повеселила, хохочут на два голоса.

-Забавно, — сказала магичка, отсмеявшись. — Ну, на тот момент ничего подобного не было, я прихватила первого, кто оказался ближе всех и имел шанс дожить до ритуала. Да потом еще и уговаривать на добровольную жертву столько пришлось, упирался, старый хрыч, будто ему и так не помирать!

-Ничего, сговорились, — как бы между прочим обронил маг.

-Куда б ты делся, плесень старая! — фыркнула его коллега. — Все мы цепляемся даже за призрачный шанс, когда не остается выбора. А легенду эту мы уж потом запустили, да и переврали ее люди за столько-то лет.

-И никто ни разу не усомнился? — удивляюсь. — Мне сразу показалось, что история слишком романтичная. Для взрослых, успешных магов, которые к тому же воюют друг с другом много лет, очень уж нетипично. Хотя чего только в жизни не бывает.

-Сразу видно, девочка, насколько ты еще молода, — единственное, что ответила на это магичка. И я даже огрызаться на "девочку" не стала, как-то совсем не обидно это прозвучало.

-Ну да ладно, вспомнили прошлое, и хватит об этом. Так на какие там вопросы тебе не отвечают?

-Да на все! — я до того обрадовалась, будто мне приз предложили. Неужели сейчас хоть что-то узнаю?!

-Все — это слишком много, — проворчал старый маг. — Мы не будем долго возиться с тобой. Выбери самое важно.

Ну, я и выбрала. В итоге не прогадала, одно неизбежно влекло за собой другое, и выходило, что мельком мы коснулись многих тем. Узнала, пожалуй, даже больше, чем рассчитывала, пусть без мелких деталей. Но по зрелым размышлениям, мне эти детали... были бы мозги, а разобраться не сложно.

Было раннее утро, когда я возвращалась, во всяком случае, думала, что возвращалась, даже смутно надеялась сделать это раньше, чем мое отсутствие заметят, но очень быстро поняла, что заблудилась. А потому что надо по сторонам смотреть вместо того, чтобы непонятно о чем мечтать.

Ни одного дракона мне на пути пока не встретилось, но это дело времени, уже совсем скоро в коридорах появятся первые ранние пташки. Наверняка большинство из них обо мне ничего не знает, и, если удивятся моим попыткам расспросить дорогу, то не сильно. Маленькая загвоздка: понятия не имею, о чем спрашивать. Не запомнила никаких особо примечательных ориентиров и вряд ли смогу внятно объяснить, в какую пещеру мне нужно вернуться. Наверное, здесь надо прожить несколько лет, пока научишься ориентироваться, по мне так все пещеры совершенно одинаковые.

Впрочем, спрашивать дорогу не пришлось, даже заблудиться слишком сильно не успела. Наткнулась на хмурого Ворона. Готова на свой хвост спорить, это он меня с утра пораньше ищет.

-Ты что тут делаешь? — недовольный вопрос.

-Гуляю, заблудилась. А что, нельзя?

-Нельзя, — отвечает недовольно. — Ты должна была оставаться на месте и не заставлять меня бегать за тобой.

-Ворон, — начала я вкрадчиво. — Ты мрачный зануда и солдафон. Не пробовал быть поприветливей? Может, тогда к тебе будут больше прислушиваться.

-Умничай поменьше. Идем, тебя ждут.

-Зануда, — повторяю, но послушно иду следом.

Теперь-то я знаю, почему драконы не любят ничего рассказывать. Не сказать, что мне эти мотивы казались очень уж разумными, но если веками привыкнуть притворяться, скрываться от людей и держать язык за зубами, очень трудно изменить привычки. Особенно если привычки приобретены не отдельными личностями, а целым народом. Конспирация, возведенная в традицию. И ведь у них даже основания для этого есть, были еще век назад, а сейчас — не знаю. Поскольку обитатели Жемчужины уже давненько не выбирались во внешний мир и кое-какие новости упустили. Все равно эта излишняя паранойя, жуть...

Хотелось бы еще узнать, как давно драконы контактируют с егерями и насколько с ними откровенны?

В этот раз пещера была побольше того тесного закутка, в котором разговор шел вчера, и старых драконов тоже собралось в два раза больше. Невольно возникает вопрос, сколько лет (или даже веков) надо прожить, чтобы превратиться в нечто такое? Этакое мощное, вооруженное когтями и клыками существо с вальяжными движениями сытого хищника. Если не знать, что они разумны, можно подумать: опасный зверь. Порой возникает ощущение, что это вообще два разных вида, молодые драконы и старые.

И эти старые и мудрые смотрят на меня точно так же, как и все остальные, с каким-то странным любопытством. Я уже успела понять, что такие случаи, как у меня, здесь редкость, у "пустых" детей очень редко появляется разум после определенного контрольного срока. Но если мои ночные собеседники не ошибаются в своих прогнозах, то таких случаев со временем станет все больше, а когда-нибудь, в далеком будущем, хотя это больше похоже на всеобщую драконью мечту, а не реальность, так вот когда-нибудь разумные драконы начнут появляться и далеко за пределами Заповедника. И я окончательно и не поняла, знает ли кто-нибудь, кроме создателей Жемчужины, что она расширяется? Прорастает своими кристаллическими щупальцами сквозь гору вверх и вниз, в недра земли, увеличивая и без того огромное магическое поле.

Второй разговор с драконьими старейшинами вышел совсем иным, чем первый. Гораздо более доброжелательный и, наверное, даже вполне толковый. На меня больше не пытались давить, вопросы задавали не так напористо, между делом, потому это гораздо меньше походило на допрос. В общем, всячески подчеркивали желание сотрудничать. Но мне уже было неинтересно. Все мысли были о том, что пора уже возвращаться к Ингельду, как у него там дела. Не пошел ли все-таки на ту подозрительную встречу, не дождавшись меня. Еще думала, как договориться с драконами, проверить Заповедник на наличие чужих вооруженных личностей. Договариваться надо, наверное, конкретно с Вороном, а то эти старейшины затребуют чего-нибудь этакого.

Они и так уже битый час меня деликатно обрабатывают, намекая, что очень неплохо бы слегка пошпионить за королем и двором, и что это на самом деле никакой не шпионаж, а вовсе даже помощь своим сородичам, которым надо как-то выживать в большом человеческом мире. Еще мне долго и убедительно объясняли, что мы, драконы, должны держаться вместе и помогать друг другу, потому что нас мало, но мы гордый народ. А люди используют нас, как полезных зверушек, и не признают нашу разумность, однако эту разумность им демонстрировать нельзя ("где логика, а?" — слабо пискнул здравый смысл, потерявшись в этом словесном потоке), иначе люди могут испугаться.

В общем, если подытожить все, что мне тут наговорили, это была длинная речь о единстве и братстве всех драконов и о том, что людям, кроме самых честных и преданных, не стоит доверять ни в коем случае. Вот, честное слово, даже несмотря на скептическое отношение ко всякого рода пропаганде, местами даже меня проняло. Может быть, если бы я слушала чуть внимательней, смогла бы проникнуться всем, что мне говорили. Но, как уже говорила, мне теперь было неинтересно.

Надо было, наверное, для вида проявить больше интереса и на всякий случай со всем согласиться. Меньше проблем было бы. А так уперлась, заявила, что не собираюсь шпионить за друзьями даже ради всеобщего драконьего братства и вообще не разделяю их идей о дурацкой тайной экспансии. Не надо было это говорить.

Про эту самую экспансию мне рассказали хозяева Жемчужины. Давний план, несколько веков уж, кто-то особо умный решил, что драконы должны стать для людей настолько необходимыми, что невозможно стало бы от них отказаться. С тех пор и все эти глупости, со шпионами, тайнами, конспирацией. Надо сказать, что, как минимум, с одним государством этот план сработал в полной мере, соседи, правда, те же аронтцы, смотрят косо и, образно выражаясь, крутят пальцем у виска.

И знать мне об этом, конечно, неоткуда. Уж о знакомстве с Жемчужиной и ее хозяевами я говорить не собираюсь. И без того вон переполошились как.

-Кто тебе сказал?! — хором, аж на три голоса. Это вчерашние мои знакомые. Остальные смотрели на меня настороженно.

Я молчала, судорожно пытаясь придумать, что бы такое соврать правдоподобное. Паузу затягивать ни в коем случае нельзя, тогда и ребенок поймет, что вру или хотя бы не договариваю. К счастью, они сами избавили меня от этой необходимости.

-Да ясно, Лазарь проболтался, — сказал кто-то уверенно. — Дурак совестливый, решил перед дочкой вину загладить.

-А я говорил, нельзя им встречаться, — отозвался другой дракон, мощный, темно-фиолетовый. — Кто вообще позволил?

-Какая теперь разница? — это встряла вчерашняя стервозная дама. — Ее нельзя отпускать, разболтает все людям. Ясно было с самого начала, что ваши патриотические речи на нее не подействуют, я ведь предупреждала еще вчера.

Обсуждают так, словно меня рядом и нет. Тоже мне, вершители судеб, уже все решили, хоть и спорят пока. Один лишь голос слышен в мою защиту, мягко увещевает не спешить с выводами и все обсудить. Но его в общем хоре и не слышат почти. Я посмотрела на этого алого дракона с благодарностью и принялась лихорадочно думать, как выкрутиться.

Единственная стоящая идея, которая пришла в голову, это нырнуть опять в Жемчужину, мои ночные собеседники мельком упомянули, что горы изрыты ходами, словно сыр, о некоторых не слишком удобных лазах даже драконы не знают. Если за мной не будут следить круглые сутки и если запертые в Жемчужине маги пожелают со мной говорить еще раз... слишком много "если", оставим это на крайний случай. А сейчас будем отчаянно блефовать.

Честное слово, с перепугу я потом не могла дословно вспомнить, что такое наплела и почему оно прозвучало достаточно убедительно, чтобы мне, хоть и очень неохотно, но поверили. И даже согласились отпустить, с условием, что со мной отправится один из драконов, и я постараюсь в кратчайшие сроки устроить его к кому-нибудь при дворе. Ну, вероятно, если бы я не приплела короля, Ингельда с его инспекцией и даже егерей, у которых будут бо-ольшие неприятности, если я не вернусь, и тогда уж у самих драконов возникнут проблемы... Аж сама чуть не поверила. Тем более что теоретически Ингельд действительно мог бы устроить проблемы егерям, возможно, вплоть до того, что их отзовут, хотя это уж вряд ли. А они нужны драконам, они прослойка между людьми и драконами, может быть, единственная легальная связь с окружающим миром. Но это теоретически, а на самом деле не знаю, стал бы он это делать, а главное, на самом деле смог бы?

В любом случае мне поверили, пусть и с оговорками. На этом фоне разговор с Вороном прошел на удивление гладко. Мне даже почти не пришлось уговаривать его обследовать Заповедник на предмет нахождения незнакомых вооруженных людей. Собственно, на это его как раз уговаривать не пришлось, Ворон и сам рвался искать чужаков, как только о них узнал. Сложней оказалось убедить сделать это, когда нужно, и сказать мне, если обнаружит. Но и с этим справилась. Неожиданно Ворон расщедрился и даже пообещал покрутиться со своими ребятами поблизости и во время самой встречи, предупредить, если что будет не так. И подслушать, ну да.

Фух, сумасшедший какой-то день! Еще немного — и стану настоящим дипломатом, ни разу в жизни еще не приходилось сочинять такое множество убедительных аргументов.

Ну и что, все на этом, что ли? Можно возвращаться обратно к Ингельду? Ах да, мне же не сказали, кто отправится со мной к людям. Впрочем, скажут, вот уж, думаю, не забудут.

Прежде чем отбыть, скорее всего, навсегда, я сделала единственное, что мне показалось по-настоящему важным. Попрощалась с Лазарем. Меня совершенно не волнует, почему он вопреки запрету стал мне что-то рассказывать. Но он это сделал, и я ему благодарна.

Кивнула на прощание проводившему до выхода Ворону, с ним мы еще увидимся, и очень буднично улетела. Никто остановить меня даже и не пытался, эта угроза миновала стороной, не успев даже испугать по-настоящему. Отлетев подальше, оглянулась на покрытые снежной шапкой горы. А может, я сюда еще и вернусь... когда-нибудь, очень нескоро.

Со своей инспекцией советник закончил на удивление быстро. И ничего, кроме того самого, первого обнаруженного нарушения с драконами, которое от него никто и не пытался скрыть, больше не нашел. Просто таки образцовый порядок во всех отчетах, в самом форте, и придраться не к чему, даже если очень захочется. Всем бы такую аккуратность и дотошность, насколько бы проще стало работать. Но по большому счету ему здесь делать было больше нечего. Кроме как ожидать Кэт и пытаться разговорить командора, уже и не понять, из любопытства или потому, что он и в самом деле подозревает егерей в чем-то противозаконном. Забавно, что Ингельд сам не был уверен, что егерей можно обвинить в чем-то серьезном. Бросающееся в глаза несоответствие отчетов и настоящего количества драконов. И все. То есть совсем все. Никаких намеков, что драконов куда-то перевозят из форта. Продают или отдают в руки посторонним людям. Они просто живут здесь, но не становятся фамильярами. Странно, не правда ли?

Ситуация получалась неоднозначная, потому будила любопытство. А советнику было совершенно нечего делать. Потому от его любопытства пришлось страдать командору. И тут уж и доскональное знание своих владений пополам со способностью избегать назойливых гостей не поможет. Отговариваться занятостью можно было, пока советник сам был занят, а скучающего гостя необходимо развлекать светской беседой, хотя бы недолго.

-Ваш фамильяр, командор... мне любопытно, ваши люди считают, что связь с людьми для драконов зло. Почему вы, вопреки собственным убеждениям, завели фамильяра?

Командор долго молчал, прежде чем ответить, на лице его не отразилось никаких чувств, но Ингельд был убежден, что тот в замешательстве. И то сказать, за этот день он изрядно устал придумывать безопасные ответы на каверзные вопросы советника.

-Из любого правила есть исключение, советник, — наконец обронил командор.

-Я всегда полагал, что это не слишком хорошо влияет на дисциплину подчиненных, когда начальство позволяет себе считать, что имеет право на исключение из правил.

Командор чуть заметно скривился. Что ж, сам себя поставил в неудобное положение. Ингельда это повеселило, было уже просто интересно, когда же он, наконец, сдастся и начнет говорить прямо? Командор от прямого разговора по-прежнему уклонялся, старательно не понимая намеков. На редкость упрямый человек, но Ингельд надеялся, что у него хватит времени и напора дожать командора. Главное — не перестараться, не хотелось бы спровоцировать конфликт, в будущем добрые отношения с командором егерей могли оказаться весьма полезны.

Советник уже начал подумывать, а не поговорить ли откровенно, без всяких намеков? Не устроят ли ему несчастный случай, испугавшись излишней осведомленности?

После обеда командор решил выбраться на прогулку, смутно надеясь, что мороз и сугробы слегка собьют с советника желание задавать неудобные вопросы. Несколько просчитался, такие мелочи, конечно же, не могли остановить Ингельда в его стремлении к истине. Он наоборот посчитал прогулку подходящим поводом начать откровенный разговор.

-Командор, не желаете ли поговорить начистоту?

-Нет, — ответил тот недовольно, — но вы, очевидно, не отстанете. Я слушаю вас, советник.

-Ваша тайна не такая уж и тайна. Думаю, вы догадываетесь, что драконы покидают Заповедник не только через вас. — Все-таки некоторые привычки легко не преодолеть, просто сказать: "я знаю, что они разумны", он не смог.

-И что вы хотите от меня услышать, советник? — несколько раздраженно осведомился командор.

Ингельд на миг задумался над этим вопросом, а действительно, что он хочет услышать? Плучить все тайны егерей и драконов разом? Недостижимая мечта. Скорее ему и в самом деле устроят несчастный случай. Советник печально вздохнул, он с самого начала понимал, что придется не только ограничиться в количестве вопросов, но и задавать их очень осторожно, стараясь не выдать, что он не настолько осведомлен в вопросе, как пытается показать.

-Скажите, командор, что драконы получают от вас? Какого рода сотрудничество им нужно? — помолчал и добавил практически наугад: — Подозреваю, они контактируют с... разными группами людей, хотелось бы понять, что у них есть такое, чего нет у вас?

Никаких обоснованных подозрений у него, конечно же, не было, просто за недостаточностью информации. Голая интуиция пополам с логикой. О том, что драконы обязательно попытаются наладить хоть какую-то торговлю с людьми, не догадался бы только круглый дурак. Не совсем понятно, правда, чем расплачиваются? Собственными детьми?

Командор на вопрос отреагировал полной невозмутимостью, но и отвечать не спешил. Думал о чем-то своем.

-Им в основном нужна защита, вы ведь уже догадались, советник? Это существа не столь уж беспомощные, как может показаться на первый взгляд, даже пара драконов при желании способна сбросить человека со скал. Но люди, по большей части браконьеры, все равно доставляют им слишком много проблем.

-Полагаю, они способны не только сбросить со скалы, но и устраивать ловушки, которых никто не ожидает, не так ли? — предположил советник.

Командор взглянул на него с вопросом.

-Ваш фамильяр?..

-Нет, Кэт ничего подобного не делает, но когда ей что-то нужно, она бывает весьма изобретательна.

-Им приходится быть изобретательными, — заметил командор рассеянно. — Люди для драконов потенциальная угроза. Всегда.

Ингельд невольно зацепился за последнюю фразу и понял, что начал разговор не о том. Он хотел удовлетворить собственное любопытство, а это можно было сделать и позже, с помощью Кэт. Следовало спрашивать обо всем, что сейчас могло оказаться более важным, и это вовсе не тайны драконов.

-Скажите, командор, а аронтцы в последнее время не проявляют тут излишнюю активность? Не пытаются предложить вам выгодную сделку?

-Ко мне с подобными предложениями приходят постоянно. Почему именно аронтцы?

Ингельд на миг задумался. Сказать или придержать?..

-Для некоторых ритуалов им нужны драконы из Заповедника. Возможно, я в этом не уверен, в ближайшее время им понадобится большая партия, — наткнулся на непонимающий взгляд, пояснил: — Не выживают.

Глаза командора гневно потемнели, Ингельд понял: не знал.

-Идемте в форт, советник, холодает, — несколько минут они шли, сосредоточено ступая по собственным следам, чтобы не протаптывать новую дорожку в снегу. — Вы правы, ароницы ко мне обращались. Почти открыто, что несколько удивило, изъявили желание наладить взаимовыгодный контакт с драконами.

-И что вы ответили?

-Обещал передать их пожелания. Вы же не думаете, что я имею полномочия самостоятельно принимать такие решения?

-Я думаю, вы их имеете, — рассеянно отозвался советник. Мимолетно порадовался, что разговор сложился удачно, рассказывая про аронтцев, думал, что это будет своеобразный жест доброй воли... так в целом и получилось, за исключением того, что драконы (или только командор) об этом не знали. Приятно хоть самую малость подпортить планы аронтцам, слишком уж сильно они в последнее время распоясались.

Они еще немного поговорили о драконах, их затруднениях в контактах с людьми и почти контрабандной торговле. Командор, впрочем, особой разговорчивостью не отличался. А Ингельд опасался задавать слишком много лишних вопросов, не хотел вызывать подозрений.

А потом с неба рухнула Кэт, почти у самых ворот форта, куда они успели дойти за неторопливым разговором. Пронеслась алой кометой, упав прямо в машинально подставленные руки, и тут же попыталась ввинтиться под теплый плащ, подрагивая озябшими крыльями. Ингельд поежился, обхватывая прижатые к бокам Кэт совсем холодные крылья, согревая их своим теплом.

-Ей надо согреться, — заметил командор. — Сейчас не подходящая погода для полетов, перепонки слишком тонкие, от холода в них нарушается кровообращение.

-Да, конечно, — не раздумывая, согласился Ингельд, даже он начал замерзать, что уж говорить о маленьком драконе. И не удержался от мучающего его вопроса: — Скажите, командор, а что вы все-таки делаете с лишними драконами?

-Да ничего мы с ними не делаем! — устало вздохнул командор. — Бессмысленная бюрократия! В те времена, когда изымали драконьи яйца, кто-то рассчитал максимальное количество, которое можно взять без вреда. Сейчас мы забираем уже вылупившихся и подросших малышей, никому в голову не пришло, что "пустых" окажется гораздо больше. Не убивать же их?

Ингельд кивнул, словно и в самом деле понимал, о чем речь, и лишь когда они с Кэт остались наедине, спросил:

-Что за "пустые"?

-Те, кто так и не стал разумными.

Глава 27.

Ингельд принес меня в свою комнату, укутал в колючий шерстяной плед и устроил у себя на коленях, неторопливо поглаживая между рожек. Я блаженно зажмурилась и поняла, что соскучилась, драконы драконами, а с людьми мне гораздо комфортнее. Так здорово вернуться! Потерлась носом о его ладонь, выражая свои эмоции.

Ингельд чуть улыбнулся.

-Согрелась?

-Ага, почти. Я так еще полежу, ладно? — хорошо и уютно, пока не гонят, двигаться не хочется.

-Сиди. Уладила свои дела? Как родственники?

-Родственники? — вздыхаю. — Как чужие. Знаешь, я их почти и не помню. Да и они мне не особо рады.

-Что так?

Я мысленно поморщилась, до чего же неприятно взвешивать, что можно ему рассказывать, а что нельзя. Словно заразилась паранойей от других драконов. Неприятно. Хотелось просто и незамысловато рассказать все, о чем он спросит. Ну с какой стати я вообще должна выбирать? Расскажу лишнее, как бы не получилось, что подставлю драконов. Такая вот дилемма, притом, что, казало бы, я решила окончательно порвать все связи с драконами и больше здесь не появляться . Нет, ну какое мне дело до их проблем, а?

Вздыхаю еще раз. Ладно, о "пустых" уже речь заходила, умалчивать нет смысла, сам рано или поздно догадается. Или у командора выспросит, кажется, они с этим человеком нашли общий язык и даже вполне плодотворно общались до моего появления.

-Они думали, что я "пустая", это как замедленное развитие... — сравнение мне самой не нравится, но придумать что-то умней не вышло. — Контрольный срок прошел, а разум так и не появился. Таких детей отдают людям, так у них есть шанс обрести хоть подобие разума. И стараются не привязываться, чтобы было легче отдавать. Никто не беспокоился, когда я пропала, были уверены, что все равно к людям попаду, так или иначе.

Молчит, думает, о чем думает — непонятно. Что он тут мог узнать, пока меня не было? Да что угодно, учитывая, как плотно егеря контактируют с драконами. Во всяком случае, достаточно, чтобы делать выводы.

-Егеря верят, что после смерти станут драконами. Не всем везет, да?

Я сегодня превышу свою недельную норму по вздохам.

-Ты уверен, что тебе это надо, а?

-Не люблю нераскрытых тайн, они ухудшают мой аппетит.

Шутки шутками, но не отстанет же. И догадался уже обо всем, тут уже трудно не догадаться.

-Ладно, я расскажу, но давай ты не будешь ни с кем делиться этим?

-Разумеется. Я не первый год работаю с информацией.

-Ну да... просто тут у всех какая-то запредельная паранойя, как бы чего не вышло, если я тебе лишнее расскажу.

-Давай ты расскажешь, а я уже сам решу, что с этим делать?

И я сдалась. Ну, взрослый, в конце концов, человек, не в первый раз имеет дело с разнообразными тайнами.

-Понимаешь, Заповедник — это своего рода аномалия... очень мощное место силы (я не очень разбираюсь, каким образом это оценивается, но, по-моему, уникальное), скрещенное с древним, еще времен войн кланов, артефактом. И эта штука притягивает к себе души людей из самых разных мест, даже драконы не знают, по какому принципу это происходит, и притягиваются не только те, кто уже умер, но и те, кто только может умереть в ближайшее время, — я помолчала, обдумывая только что сказанное. Надо все самой в голове уложить, а то выдала полный сумбур. — Знаешь, не думаю, что егеря нашли какой-то особый способ увеличить свои шансы стать драконами. Скорее всего, дело лишь в том, что они слишком близко к Заповеднику, потому свободные души в случае чьей-то смерти первыми и подпадают под действие артефакта.

-Значит, разум драконы обретают не сразу? — уточнил Ингельд.

-Так и есть. Примерно от двух до трех месяцев после рождения, потом уже очень мало шансов. Впрочем, иногда случаются такие сбои, как со мной, — тут я вспомнила, что до сих пор не сказала ему об еще одной важной вещи, а именно — об условии, поставленном мне старейшинами. Надо было рассказать все сразу, но неосознанно оттягивала. Не хотелось его огорчать, понятно же, что такой поворот событий Ингельда не обрадует. Согласиться-то я тогда согласилась на выставленные условия, но это не значит, что сделаю все так, как им нужно, тем более что решать в конечном итоге этот вопрос буду вовсе не я.

Ингельду сообщение о шпионе, разумеется, не понравилось. Я почувствовала себя виноватой. Такую свинью ему подложила. А что было делать?

-Прости, иначе меня бы просто не выпустили, пришлось соглашаться на компромисс. Можно же что-то придумать, да?

-Придумаем. Однако постарайся впредь таких опрометчивых обещаний не давать.

-Да я и это предпочла бы не давать, будь у меня выбор, — соглашаюсь печально. — Хотя, соглашаясь, конечно, имела в виду, что идея вообще малоосуществима. Может, Асмунду этого разведчика подсунуть? И присмотрит, и... вдруг сработаются?

-Ас за такой подарочек меня не поблагодарит, — усмехнулся Ингельд. — Ладно, подумаю.

-Угу. Что у нас там дальше по плану, эта твоя опасная встреча?

-Опасная?

-Да вот не знаю, беспокоит меня что-то. Получается, нам надо ехать обратно в Страйнбор, чтобы поставить этот злополучный подсвечник на окно, а потом снова возвращаться? Два дня как минимум потратим впустую.

Ингельд со мной согласился. Без толку кататься туда-сюда зимой ему хотелось не больше, чем мне, явно предпочел бы остаться здесь и пообщаться с командором, вытаскивая из него разнообразные драконьи тайны.

Мы устроили мозговой штурм и вскоре пришли к простому и элементарному выводу: ехать нам и не нужно. Какая, в сущности, разница, кто переставит этот подсвечник с места на место, главное, знак подать. С этим и ребенок справится. Пошлем гонца.

Позже, вечером, я наблюдала, как Ингельд связывается с Асмундом по своему переговорному артефакту. Выглядит очень забавно, ну, просто гадалка со стеклянным шаром. Странная такая штука, я сначала очень удивлялась, откуда в ней звук берется? Магия меня до сих пор в тупик ставит, как можно заставить издавать звук штуковину, состоящую из цельного куска стекла? Работает, однако, и голос Асмунда вполне узнаваем, тот же мобильный телефон, пожалуй, искажает голоса гораздо больше. Да уж, про мобильные мне уже пора забыть, хотя по сравнению с этой массивной штукой они куда как удобней.

Ингельд с ходу обрадовал друга моей идеей подсунуть ему драконьего шпиона. У графа вытянулось лицо, но, надо отдать ему должное, соображает быстро. Еще недавно он даже не подозревал о существовании разумных драконов, а теперь ни одного лишнего вопроса не задал.

-Ясно, что-нибудь придумаем, возможно, из этого даже удастся извлечь какую-нибудь пользу. Однако сейчас эта ситуация удивительно не вовремя.

-Почему именно сейчас? — насторожились мы дружно. Не знаю, что встревожило Ингельда, а меня тон. Асмунд давно сросся со своей маской жизнерадостного весельчака и балагура, должно случиться что-то по-настоящему серьезное, чтобы он сбросил эту маску. — Ас, твое ранение, оказалось опасней, чем ты пытался мне продемонстрировать?

Ой, он еще и ранен, оказывается! Все даже серьезней, чем мне казалось, не так-то просто достать начальника тайной стражи, окруженного телохранителями.

-Нет, я-то как раз в порядке... — развеял он опасения друга. — Если бы ты сам сегодня со мной не связался, я бы предпочел отложить этот разговор до тех пор, пока ты не разберешься со всеми делами там. Но, может, оно и к лучшему... Его Величество лишился своего фамильяра. И хуже всего, что заменить его сейчас некем, в столице нет ни одного свободного дракона.

Что значит — лишился!? Это же не вещь, а живое существо, просто так никуда не денется! К чему подобные расплывчатые формулировки? Ингельд озадачился теми же вопросами.

-Несчастный случай... официально.

-Это твое "официально" меня особо настораживает. Подробней!

Пока они разговаривали, я пыталась осознать ситуацию. "Король лишился..." и "несчастный случай" — это очень обтекаемые формулировки, мне же просто хотелось понять, что с Тилем. Поверить, что этого жизнерадостного дракона уже, вероятно, нет в живых, просто невозможно.

Асмунд тем временем продолжал рассказывать. Виноват в случившемся оказался тот самый родственник аронтского короля (племянник, брат?), что приехал с посольством. Зачем он, собственно, приехал, до сих пор было неясно, поскольку ни в каких делах посольства не участвовал и вообще скучал от безделья. Раньше Ингельд и Асмунд предполагали, что этот королевский родственник и нужен лишь для того, чтобы посольство пустили во дворец на длительное время. Может, они и правы. Во всяком случае, без него послов вряд ли пригласили бы на зимнюю королевскую охоту.

Его Величество всегда любил зимнюю охоту и Тиля с собой брал. Последнего охота, впрочем, не слишком-то интересовала, его больше привлекало большое скопление людей. Тем более странно, почему он оказался там, где людей было не так уж много? Это был просто классический несчастный случай на охоте. Множество свидетелей клялись, что виновник происшествия (а им оказался ни кто иной, как аронтский гость) стрелял по мелькнувшему в кустах тетереву. Можно ли перепутать крупного черного дракона с тетеревом? Может и можно. Но как Тиль, прекрасно знающий, что такое арбалет и как опасно соваться под руку увлеченным охотникам, оказался там, никто так и не объяснил. Даже его охранники, а у королевского дракона, разумеется, была своя охрана, хотя людям и трудно уследить за столь шустрым и подвижным созданием. Вот и не уследили.

Я слушала и беззвучно глотала слезы. Тиля безумно жалко, он был совсем ребенком, пусть и вечным ребенком. Но ему до всей этой политики не было никакого дела, но политике, похоже, было дело до него.

А аронтского гостя всего лишь аккуратно выставили из страны. Даже еще и не выставили, а всего лишь порекомендовали уехать в ближайшее время, вежливо порекомендовали. Выглядело все как несчастный случай, доказать обратное пока невозможно, да и не человека ведь убили, как это ни обидно. Ради дракона никто не станет портить отношения с соседями, они и так натянутые. Грустно, но получается, что в смерти Тиля как бы никто и не виноват.

Разговор тем временем продолжался, мужчины пытались предположить, зачем аронтцам могла понадобиться эта диверсия. В первую очередь, и это закономерно, думали о попытке повлиять на короля путем темной магии. Если честно понятие "темная магия" мне совсем не нравится, какое-то оно сказочно-фэнтезийное, но местные маги с этим не заморачиваются, скопом называя "темной" всю магию, которая основывается не на местах силы, а на крови и жертвах. А иногда у меня возникает смутное ощущение, что я не совсем правильно перевожу или же понимаю это слово по отношению к магии, потому что в него вкладывалось гораздо больше смысла, чем казалось на первый взгляд. И очень жаль, потому что сейчас мне было бы гораздо понятней, о чем идет разговор.

Вопреки мнению большинства обывателей, драконы защищают своих хозяев не только от проклятий, но и вообще от всей "темной магии". А этого всего там много, некоторое даже совсем не опасно для того, на кого накладывают заклинание, что не отменяет человеческих жертв. И теперь двое друзей путем простого перебора вариантов пытались определить, какую именно гадость готовят Его Величеству. Проклятие отпадает сразу, оно убивает не мгновенно, дракона даже из самых дальних питомников привезут раньше. Остается еще множество вариантов: воздействие на разум, с разным результатом — свести с ума, подчинить... и еще много всякого неприятного, на что у меня не только фантазии не хватает, но и знания языка.

Так или иначе, если кто-то и попытается сделать с королем подобное, он наткнется на серьезное препятствие, рядом с Его Величеством и без того постоянно находятся квалифицированные маги, а сейчас, когда он лишился фамильяра, они удвоили, если не утроили, бдительность. Проверяют по несколько раз в день, любое вредоносное воздействие заметят очень быстро. Так ни к каким определенным выводам они и не пришли.

Но теперь ясно, по крайней мере, почему Асмунд считает драконьего шпиона таким несвоевременным. Если мы с ним вернемся в столицу раньше, чем королю привезут нового фамильяра, никто и спрашивать не станет, что это за бесхозный дракон и откуда, мигом конфискуют в пользу короны. И вряд ли правильно поймут, если попытаться не отдать.

-Начинаю подозревать, что упустил что-то, и это и впрямь несчастный случай, — поморщился Асмунд. — Или аронтцы с драконами договорились.

Я фыркнула. Драконы! Хотя они, пожалуй, и могли бы, параноики несчастные. Ох, если это и в самом деле так, то я из шкуры вывернусь, но придумаю, как избавиться от этого шпиона. Сама, без помощи Ингельда.

Мужчины попрощались, пожелав друг другу быть осторожными и следить за спиной. Ингельд глубоко задумался, явно переваривая только что полученные новости, я какое-то время молчала, ожидая, когда он вынырнет из своих размышлений и наконец обратит на меня внимание, однако молчание все длилось, и это начинало нервировать.

-Ингельд, а почему в столице сейчас нет ни одного свободного дракона? — не то чтобы это на данный момент вопрос первостепенной важности, однако вот вырвалось вдруг.

-Я уже заметил, что ты не знаешь элементарных вещей, которые ТЕБЕ знать, казалось, положено, — чуть улыбнулся он. — Потому что к зиме драконы яйца не откладывают. Только ранней весной и в конце лета. К нынешнему моменту весь молодняк уже разобрали.

-А разве не оставляют, ну, хотя бы парочку, на всякий случай?

-Обычно так и бывает, двух-трех придерживают на всякий случай, до следующей кладки. Если они не находят хозяев, остаются в питомнике вместе с другими, отобранными для разведения. Однако это редкость, обычно разбирают всех, резервных всего лишь в последнюю очередь.

-Погоди, что-то я не поняла. Это же получается, в питомниках множество свободных драконов, почему не взять одного взрослого? Не думаю, что это будет так уж критично для дальнейшего разведения.

Ингельд посмотрел на меня слегка печально, как человек, которого достали многочисленными бестолковыми вопросами, но смирился и принялся читать целую лекцию о драконах и питомниках. Если коротко, то:

а) в питомниках обитают в основном самки, самцов очень малое количество, для разведения чаще используют привлеченных со стороны. Так, например малыш Тиль, как королевский дракон, оказывается, уже несколько раз успел стать папой,

б) драконы, не ставшие фамильяром в первые полгода своей жизни, с возрастом теряли возможность обрести разум, даже такой не вполне полноценный, как остальные их сородичи. Так что, беря повзрослевшего без хозяина дракона в фамильяры, человек должен быть готов к тому, что получит всего лишь зверька, вроде кошки, с весьма ограниченным количеством полезных свойств. Все-таки все они завязаны на ментальную связь хозяина и дракона. Потому большинство становилось фамильярами работников питомника. А меньшинству отсутствие разума размножаться не мешало совершенно,

и в), мне напомнили, что в неволе драконы плохо размножаются, в питомниках, где подобран правильный и постоянно поддерживаемый магический фон, а также температура, дело обстояло чуть лучше. Но даже там малыши порой гибнут, не успев вылупиться, а иногда и драконихи, особенно уже несколько раз рожавшие прежде. У них наступало нечто похожее на истощение, однако, более магическое, чем физическое. Это и являлось причиной того, почему на данный момент в питомнике не доставало драконов. При последней кладке погибли две драконы, их яйца тоже. Это три-четыре малыша, а при совсем уж большой удаче — и все шесть.

-Ох ты ж! Это как я тебя, получается, подставила! Если мы вернемся в столицу раньше, чем королю привезут дракона из другого питомника, то этот шпион прямиком к Его Величеству попадет.

Ингельд только поморщился.

-Пошлют, скорее всего, уже достаточно взрослого, а драконы Заповедника и так считаются не самыми умными, если не докажет, что он достаточно разумен...

-А это трудно, можно подумать. Слушай, — осенило меня, — тут в форте, я заметила, полно "пустой" малышни. Они егерям зачем-то нужны? Отдадут одного, если попросить на благо короны? Я так понимаю, при наличии выбора королю достанется тот, что младше. Есть гораздо больше шансов, что из него удастся воспитать более-менее разумное существо.

-Это лишь в том случае, если драконы и в самом деле не сотрудничают с аронтцами. Тогда нам наоборот будут всячески препятствовать.

-Сумасшедшие они, что ли? — возмутилась я. — Аронтцы к драконам относятся далеко не с таким пиететом, как твои соотечественники. Дай им волю — и весь Заповедник на жертвы и магические эксперименты пустят.

-Всех не пустят, — меланхолично возразил Ингельд. — Они тоже люди разумные. Будут аккуратно отбирать какую-то часть, то же самое, чем сейчас занимаются егеря. Возможно, драконы вполне согласны пожертвовать некоторой частью сородичей ради большей выгоды.

-Черт! — я скривилась. Очень не хотелось верить, что такое возможно, но что на самом деле я знаю о драконах кроме того, что успела узнать от двух заточенных в Жемчужине магов? Может, у них там интриги не хуже, чем у людей.

-Знаешь, что, — Ингельд задумчиво набил трубку и закурил. — Поговорю-ка я с командором. Что-то мне подсказывает, он об этом не знает.

-А я с Вороном, все равно надо будет встречаться, чтобы узнать, не нашли ли они кого постороннего в Заповеднике. — Ворон, конечно, личность мрачная, но честный служака. Попробую бросить пару намеков.

-Осторожней, если ты в нем ошиблась...

-Да уж понятно... а может, это все-таки совпадение?

-Посмотрим.

Бывают такие моменты, когда спинным мозгом чуешь назревающие неприятности, и не какие-нибудь гипотетические, в отдаленном будущем, а вполне конкретные, в ближайшее время и опасные для собственной шкуры. Забавно, в последнее время его несколько раз пытались убить, вокруг разыгрывались какие-то малопонятные интриги, но вот такого остро чувства надвигающейся опасности советник до сих пор не испытывал.

Он выбил трубку и снова закурил. Тихий одинокий вечер, даже Кэт, закончив непростой разговор, сбежала пообщаться со своим закадычным другом Бьёрном. Самое время поразмышлять без помех. Например, о том, какая выгода драконам от предполагаемого сотрудничества с аронтцами. Прокрутил в голове разнообразные, иной раз даже слегка фантастические, варианты. Выходило, что в долгосрочной перспективе один только вред.

"Женщину бы сейчас", — пришла внезапная мысль. Ингельд хмыкнул, выпуская в потолок кольцо дыма. Можно было бы сейчас выйти из комнаты и прогуляться по коридорам форта. Женщин тут достаточно, не все из них замужние, да и особой строгостью нравов не отличаются. Но гордые. Что-то подсказывало — предложение скрасить одинокому мужчине ночь любая из них сочтет оскорблением.

А можно и вовсе далеко не ходить, постучаться с нескромным предложением в соседнюю комнату. И получить какой-нибудь особо заковыристой магией между глаз. Советник на миг представил взбалмошную и до неприличия прямолинейную Ингу в своей постели и беззвучно рассмеялся.

Желание отправиться куда-то на поиски сомнительных постельных приключений так и не пересилило уже охватившее его ленивое умиротворенное спокойствие с трубкой в зубах, которым, впрочем, тоже не довелось наслаждаться слишком долго.

В комнату ворвалась Кэт и тут же, не успев завершить крутой вираж, с горящими глазами выпалила:

-Это не драконы!

-А теперь остановись и повтори помедленней, — спокойно попросил он.

Она села перед ним на стол, сморщилась, демонстративно помахав перед носом кончиком крыла.

-Фу, а накурил-то! Я поняла, это не драконы... ну, несчастный случай с Тилем, — наткнулась на скептический взгляд советника и, тяжело вздохнув, принялась излагать свои мысли четче: — Мы почему на драконов подумали? Все это случилось буквально на днях, как я поняла, и тут же мне навязали такое условие, теперь я даже начинаю подозревать, что и задерживать в Заповеднике меня никто не собирался, просто запугивали, чтобы согласилась быстрей. Но они же не могли знать о том, что я скоро приеду в Заповедник. Обо мне вообще забыли и не ждали возвращения, — Кэт на пару мгновений задумалась. — Ну, ладно, они могли получить сообщение от Геста, из Страйнбора, но максимум дня за три до нашего приезда в Форт, да и то при условии, что у драконов есть быстрая связь вроде переговорных шаров. И за это время им нужно было быстро связаться с аронтцами в столице, подготовить убийство Тиля, причем так, чтобы оно выглядело несчастным случаем и вызывало как можно меньше подозрений. Да и шпиона надо тоже подготовить. Думаю, они просто не успели бы.

-Неубедительно, — возразил Ингельд. — При наличии быстрой связи такую операцию можно провернуть и за три дня. К тому же вполне вероятно, что и данная операция и шпион готовились заранее, совместно аронтцами и драконами, или же независимо друг от друга. Но больше чем уверен, с тобой это чистая импровизация. У них должен быть некий запасной план, однако, он наверняка и остался, на случай, если у тебя ничего не выйдет. Так что твои размышления ничего не доказывают, равно как и мои.

-Но зачем им я, если есть другой план!?

-Ну, это как раз понятно: гораздо проще попасть во дворец с тем, кто туда вхож. И потом никого особо не удивит, если я привезу дракона из своей поездки. Учитывая, что я инспектировал егерей, дорогие подарки...

-Взятка, — уточнила Кэт.

-Да... взятка никого не удивит.

-А как же твоя репутация? Если я что-то понимаю, для твоей должности она необходима.

Советник лишь плечами пожал, он сомневался, что сородичей Кэт беспокоит его репутация. Всех нюансов его придворной должности не понимают даже люди, далекие от дворцовой жизни, что уж говорить о драконах, живущих практически в изоляции. Тем не менее, недооценивать их тоже не стоит.

-Да, что-то я недодумала, — прервала Кэт затянувшееся молчание.

-Поздно уже, спать пора, — невпопад ответил советник.

Последующие дни прошли для Ингельда в осторожных беседах с командором, куда более осторожных, чем прежде. Но выяснить что-то новое ему так и не удалось, командир егерей по-прежнему разговаривал не слишком охотно, не желая выдавать тайны своих обожаемых драконов. Постепенно советник пришел к выводу, что либо командор очень хороший актер, либо о сотрудничестве драконов с аронтцами он и впрямь ничего не знает. Что, впрочем, абсолютно ничего не доказывает. К тому же оставался еще один вариант, о котором в первый момент просто не подумали: интриги среди самих драконов. Учитывая, что этим крылатым сообществом управляет некий совет старейшин и не имеется единовластного правителя, вполне вероятно, что кто-то решил потянуть одеяло на себя.

Что ж, об этом тоже нужно будет подумать. Потом.

Кэт нашла общий язык с фамильяром командора, который оказался существом весьма скрытным и необщительным, очень умело держался вдали от посторонних глаз. Кроме того Кэт ежедневно летала в Заповедник, ненадолго, на час-два. Общалась с драконами, патрулирующими территорию. Те, однако, никого пока не заметили, Ингельд пока смутно понимал, каким образом ему сообщат о точном времени и месте встречи. В Страйнборе за ним, очевидно, наблюдали, это подтверждает и записка в комнате и знак с подсвечником. Однако в форте посторонних нет. Кроме драконов.

Последняя мысль советнику не понравилась. Никуда без этих драконов!

Кэт сообщила, что ее знакомый, тот самый Ворон, что помогал ей с поиском чужаков, ничего о контактах драконов с аронтцами не знал, что, собственно, ни о чем еще не говорило. Попросила подробности о жертвоприношениях. Ингельд пожалел, что сам не догадался расспросить друга о подробностях, отложив на потом, но все, что знал, охотно рассказал. Утаивать эту информацию бессмысленно, при желании о магических разработках соседей драконы вполне способны узнать и самостоятельно. Разве что времени на это потратят чуть больше.

И вот однажды вечером советник нашел на пороге своей комнаты записку:

"Завтра в шесть после полудня у тройной сосны. Можете взять с собой троих телохранителей, но не более".

-Знаешь, что за тройная сосна?

Кэт сунула любопытный взгляд в записку.

-Да, есть тут такая, очень старое дерево, три ствола из одного корня. Завтра днем встречусь с Вороном, пусть патрулирует внимательней.

-Хорошо. Вмешиваться он не будет?

-Не знаю. Вряд ли, Ворон хочет контролировать чужаков на своей территории, но встревать в твои дела ему нет смысла.

-Кэт... давай без излишнего геройства, ты слишком любишь кидаться под незнакомую магию, — сказал и сам себе удивился, до сих пор Ингельд считал, что не настолько альтруистичен, чтобы отказываться от собственной безопасности ради чьего-либо благополучия. Но, как оказалось, успел по-настоящему привязаться к своему непоседливому фамильяру.

-Обещаю не кидаться под чужую магию, если будет другой выход, — легко пообещала она.

Советник лишь молча кивнул, удовлетворившись этим ответом.

Зимой к шести часам вечера уже начинает темнеть, но они вышли на час раньше. Ингельд взял с собой лишь Бьёрна и Ингу, командор, так же как и драконы недовольный присутствием чужаков на своей территории, предлагал своих людей, но советник вынужден был отказаться, попросив лишь быть настороже и прийти на помощь, если потребуется. Сомнительно, что в случае серьезных неприятностей егеря успеют вмешаться, однако чувствуя за спиной некоторую поддержку, идти на эту встречу было немного спокойней.

Ингельд мельком взглянул на своих спутников, оставалось надеяться, что двоих телохранителей хватит. Инга как всегда выглядела недовольной тем, что ей ничего не говорят и не объясняют, рыжий же демонстрировал привычную невозмутимость, утром Кэт о чем-то долго совещалась с ним при помощи пантомим и записок, а позже вновь умчалась в Заповедник, пообещав встретить по пути. До места мог проводить и Бьёрн: несмотря на то, что он много лет здесь не был, но дорогу до сосны прекрасно помнил.

Кэт, как и обещала, перехватила их по дороге, просто рухнула откуда-то с начинающего медленно розоветь закатом неба.

-Ну, что? — тихо поинтересовался советник, согревая руками озябшие крылья. Нести ее на руках было не слишком удобно, за прошедшее время дракона успела изрядно подрасти, едва ли не в два раза.

-Все очень странно, — Кэт, подрагивая от холода, с удовольствием подставляла ледяные крылья под горячие человеческие ладони. — Там нет никого. И за все это время не было, кроме какого-то молодого егеря. Приходил часа три назад, положил какую-то некрупную вещь между стволов той самой сосны и сразу после этого ушел.

-Это и в самом деле странно, — согласился Ингельд. Неужели те, кто назначил встречу, даже не попытались проверить, нет ли в назначенном месте засады? — Именно егерь?

-Ну, не знаю, на вид просто какой-то незнакомый парень. Но Ворон уверено заявил, что это именно егерь. Понятия не имею, по каким признакам он их отличает, может, в лицо всех знает.

На месте встречи они оказались первыми, никого там пока еще не было, а на снегу имелись следы лишь одного человека, уже слегка оплывшие и заметенные поземкой.

Ну и где же те, кто назначил эту встречу? И как они собираются на нее попасть, если до сих пор даже не пересекли границ Заповедника?

Впрочем, долго гадать не пришлось: между стволами той самой сосны что-то вдруг затрещало, а затем словно бы плеснуло прозрачной водой, однако мерцающая прозрачной чистотой струя почти сразу расправилась в тонкую, подрагивающую мелкой рябью пленку.

Советник едва сдержался, чтобы не присвистнуть удивленно. С такой редкой вещью, как порталы, ему прежде сталкиваться не случалось, да и увидеть вживую довелось впервые. Портал штука сложная, дорогостоящая и подвластная далеко не каждому магу. Да и в эксплуатации не слишком удобная — чтобы переместиться куда-то, необходимо на этом месте заранее установить ключ-маяк, одноразовый.

Но, надо признать, для конфиденциальных и достаточно важных встреч вещь вполне удобная. Если они, конечно, стоят тех денежных и магических затрат.

Сквозь тонкую мембрану шагнули пять человек, и Ингельд, не сдержавшись, скрипнул зубами. Столько лет прошло, но одного из этих пятерых он узнал мгновенно.

-Ну, здравствуй, старый друг, — ухмыльнулся тот.

-Мы с тобой давно не друзья, Ульв, — едва заметно поморщился советник. Вот уж кого он совсем не рад был видеть, так это "старого друга". — Так и знал, что без тебя во всей этой истории не обойдется.

Ульв открыл, было, рот, собираясь сказать нечто язвительное, Ингельд помнил, он всегда был несдержанным и острым на язык, но едва зарождающуюся перепалку прервал один из его спутников.

-Господа, к делу, у нас не так много времени, — мужчина говорил уверенно и властно, что заставляло невольно к нему прислушиваться. — У нас к вам выгодное деловое предложение, советник, соизволите выслушать?

-Разумеется. Я вас внимательно слушаю, господа.

-У вас есть нечто, что нам весьма необходимо, мы хотели бы это купить. Поверьте, советник, цена вас устроит.

-И что же это? — Ингельд догадывался, конечно, чего от него хотят, однако это не значило, что стоит озвучивать собственные догадки вслух, сначала надо поторговаться, попытаться выведать что-нибудь.

-Архив графа Грайна. Назовите вашу цену, советник.

-Господа, думаю, вы ошиблись, боюсь, не могу продать вам то, чего у меня нет. Я здесь, а архив в столице, у графа Лайра, в сейфе Тайной стражи. Ничем не могу помочь, к моему глубочайшему сожалению.

-Брось, — вмешался Ульв. — В вашей компании всегда все решаешь ты, захочешь — уговоришь.

-Прошу прощения, господа, но я действительно ничем не могу вам помочь, это наследство нашего старого учителя и оно весьма дорого моему другу. Разве что вам нужен не весь архив, а какая-то отдельная информация. В таком случае мы могли бы попробовать договориться.

-Нет, нам нужен весь архив, целиком. Возможно, вы все-таки уговорите вашего друга с ним расстаться? Мы вполне способны предложить не только деньги, возможно, вас и вашего друга заинтересуют высокие должности при дворе одного из соседних государств? Не менее высокие, чем ваши нынешние. Плюс немалая сумма.

Ингельд удивился. Он предполагал, что предметом торга являются те самые разработки о форсировании магических способностей, но уж никак не весь архив. Теперь он невольно задумался: эти люди пытаются скрыть, какая именно информация им нужна, или же там имеется и нечто другое, не менее ценное? Впрочем, архив и сам по себе немалая ценность.

-Один вопрос, господа, обещаю, что если получу правдивый ответ, серьезно обдумаю ваше предложение.

-И что же вас интересует, советник? — переговорщик оказался человеком опытным, неизменно сохраняя спокойный доброжелательный тон.

-Имеете ли вы, господа, какое-либо отношение к моему проклятию? — он совершенно не ожидал правдивого ответа на этот вопрос.

-Нам об этом ничего неизвестно, советник, — вежливо ответил так и не удосужившийся представиться переговорщик. И Ингельд перехватил его выразительный взгляд, брошенный на Ульва. Случайность? Как бы не так! Трудно поверить, что столь опытный человек мог так бездарно проколоться, не сдержав своих эмоций.

От Ульва этот обмен взглядами не укрылся, как и его значение. Дураком он не был никогда.

-Так что же вы решили, советник?

-Вынужден вас огорчить, но...

В кустах, куда буквально перед самым появлением гостей нырнула Кэт, что-то громко затрещало, и с этого момента события понеслись вскачь.

Все дальнейшее уложилось буквально в несколько коротких минут.

-Это засада! — закричал Ульв и, прежде чем кто-то успел его остановить, выстрелил из наручного арбалета, почти такого же, какой уже много лет носил сам Ингельд. Бьёрн, настороженный и взведенный, словно стальная пружина, оттолкнул своего подопечного в сторону, каким-то чудом успевая подставить под отравленный дротик один из любимых катаров.

Из злополучных полузасыпанных снегом кустов заполошно выскочили одна ворона и два дракона, чудом уворачиваясь от выстрелов не разобравшихся в ситуации людей. Самой невезучей оказалась ворона.

Инга, реагируя на угрозу, швырнула в противников несколько сгустков магии, не особо заботясь, в кого они попадут. Один попал по назначению, зацепив в плечо моментально скорчившегося от боли Ульва, остальные же словно врезались в невидимую стену, не причинив никакого вреда, после чего уже самой магичке пришлось срочно защищаться от чужих выстрелов и магии.

"Защитные и атакующие амулеты. У троих. Это плохо", — машинально отметил Ингельд, выбираясь из сугроба, куда его уронил телохранитель, и тоже отстреливаясь.

Все было даже хуже, чем он подумал в первый момент, потому что Инга против троих хорошо обученных пользоваться своим магическим арсеналом бойцов держалась с большим трудом, не говоря уж о том, чтобы защищать еще двоих. На защиту для советника ее способностей еще хватало, а вот рыжему телохранителю приходилось рассчитывать лишь на свои штатные защитные амулеты.

-Уходим! — наконец кто-то из отстреливающихся аронтцев (а то, что это именно они, сомнений уже не осталось) осознал полную бессмысленность боевых действий. И четверо дружно отступили назад к порталу, даже не пытаясь забрать с собой все еще корчащегося на снегу Ульва, не способного сделать ни одного лишнего движения. Его, похоже, уже списали со счетов.

И в тот момент, когда уже почти все аронтцы скрылись в мерцающей пленке портала, из кроны сосны на замыкающего рухнули два дракона, опрокидывая его в сугроб, отсекая от товарищей. Пленка портала в последний раз дрогнула и погасла.

Ульв закашлялся, забрызгав вытоптанный снег алыми брызгами крови, в последнем судорожном движении вытянул руку в сторону советника, до хруста что-то сжимая в кулаке.

Вот когда Ингельд понял: вчерашние предчувствия не обманули. Тут-то ему конец и придет. Он все видел и понимал, словно мозг всеми силами пытался оттянуть время гибели, начав с бешеной скоростью обрабатывать информацию, но сделать уже ничего не успевал.

Видел, как на него несется темный сгусток магии, как отчаянно спешит ему наперерез Кэт. Как падает на него Бьерн, стараясь закрыть своим телом, и как это тело, содрогнувшись в короткой судороге, становится вдруг неестественно тяжелым. И в уши ввинчивается отчаянный крик.

Глава 28

Это просто нечестно, несправедливо, когда вот так, из-за какой-то непредвиденной мелочи, из-за дурацкой вороны! Ну откуда, откуда она там взялась, эта глупая птица?!!

Я ревела над телом Бьёрна, прижимаясь к медленно остывающему на снегу плащу, и никак не могла поверить в произошедшее. Он лежал совершенно невредимый, и мне все казалось — сейчас, вот в следующее мгновение поднимется целый и живой.

-Кэт, Кэт, послушай...

Не хочу никого слушать, даже Ингельда.

Ну почему все получилось так глупо?!

-Кэт, уже совсем стемнело, нам нужно возвращаться в форт. Ты замерзнешь, если останешься здесь.

-А его оставим? — спрашиваю тускло.

-Завтра командор пришлет своих людей, они заберут тело, — Ингельд присел на корточки рядом и утер мои слезы ладонью. — Его похоронят рядом с родителями, ведь Бьёрн родился в Заповеднике.

-Бьёрн егерь? — спросила я с внезапно проснувшейся надеждой. Мы о многом с ним говорили, когда выпадала такая возможность, но о прошлом, его и моем, никогда.

Однако надежда почти сразу угасла. Зима, драконы не откладывают яйца. А те малыши, что остались в форте, уже переросли подходящий возраст. Почти никаких шансов, если и произойдет невероятное чудо и Бьёрн все-таки станет драконом, я об этом, может быть, никогда и не узнаю.

И все-таки позволила Ингельду себя забрать, только спросила:

-Мы на похороны останемся?

-Конечно.

-Тут волки водятся...

-Инга наложит защиту на тело, его никто не тронет до утра.

Инга и в самом деле без лишних разговоров сделала то, что от нее требуется, хотя выглядела при этом усталой и опустошенной. Ей пришлось здорово выложиться в этом бою.

А я, в очередной раз взглянув на тело Бьёрна, теперь уже понятно, совершенно мертвое тело, поняла вдруг, что мне на самом деле безразличны и его сохранность, и предстоящие похороны. Умом понимаю, что об этом надо позаботиться, а эмоций совершенно никаких. В голове что-то перемкнуло, у меня появилась ЦЕЛЬ и, пусть совсем слабая, но НАДЕЖДА! Мне любой ценой надо задержаться в Заповеднике хоть на пару лишних дней. Точно помню, что на осознание себя в новом теле необходимо какое-то время. Подходящие драконы есть только в форте, но как определить за короткий срок, получилось ли что-нибудь или нет?!

Если понадобится, я готова вновь вернуться в драконье поселение и нырнуть в Жемчужину, чтобы найти Бьёрна. Ведь все души должны проходить через нее...

-Кэт, что ты задумала?

-А? — я не сразу сообразила, о чем меня спрашивают, слишком увлекшись своими планами. — Нет, ничего.

-Кэт, у тебя слишком выразительная мимика, и я тебя хорошо знаю. Не делай глупостей, будь добра. Надеюсь, мне не придется запирать тебя в клетку? — и он это вполне серьезно.

-Ингельд, я просто...

-Знаю, надеешься, что Бьёрн станет драконом. Но ты не знаешь, как это происходит, и ничего не можешь сделать, только ждать.

-Пора возвращаться в форт, — устало напомнила о себе Инга, — уже совсем стемнело.

Пока я горевала и строила планы, а Ингельд меня уговаривал, девушка времени зря не теряла. Обыскала тело Ульва, и связала второго, оглушенного, аронтца. Даже подобрала тот предмет, что оставил между стволов сосны давешний егерь. Мне даже стало немного совестно за собственное бездействие.

-Ингельд, вы идите, я через несколько минут догоню, — прошу осторожно. В ответ скептический взгляд. — Ингельд, ну, правда. Я обещаю не делать глупостей, во всяком случае, прямо сейчас. Просто попрощаюсь с Вороном и задам пару вопросов. Это для меня важно, пожалуйста!

Но он мне, похоже, не поверил. Молчит.

-Заодно узнаю, что это был за егерь, который приходил днем и принес амулет для портала.

-Не думаю, что это для нас имеет такое уж значение, — вздохнул Ингельд. — Полагаешь, здесь все святые? Это командор убежденный фанатик, не все его подчиненные таковы, кого-то можно и купить... Хорошо, но не задерживайся, замерзнешь.

-Спасибо!

Я немного опасалась, что Ворон со своими ребятами уже улетел, им-то, в отличие от меня, погреться не об кого. Мы и так целый день в Заповеднике. Но он дождался, все в тех же злополучных кустах, в наступившей темноте его можно было заметить лишь по мерцающим глазам.

-Мне жаль твоего друга, — первое, что он сказал. Простые слова сочувствия, они должны были бы утешить, но отчего-то очень болезненно отозвались глубоко внутри. Никак не удавалось до конца поверить в необратимость всего происшедшего, и чем больше мне об этом говорили, тем больше сопротивлялось сознание. И потому спросила я совсем не о том, о чем собиралась изначально.

-Тот парень, что приходил сюда днем, почему ты решил, что он егерь, в лицо его знаешь?

-Я не могу знать всех в лицо. А егерь, потому что... — Ворон задумался, рассеянно передернув крыльями. — Всех, кто родился в Заповеднике и прожил здесь хотя бы несколько лет, легко отличить, это... как запах. Все, кто родился вблизи мощного места силы, пропитываются его магией. Здесь просто характеристики особые, легче отличить от других.

Объяснил, называется. И как он эту магию определяет, интересно? Я совершенно никакой разницы не вижу и не чую, даже если это и в самом деле похоже на запах. Но... сердце защемило от внезапной надежды.

-Ворон, а... — спросить оказалось удивительно сложно, горло перехватило внезапным спазмом, словно если спрошу и получу отрицательный ответ, все рухнет. Но на самом деле ничего ведь не изменится! — Скажи, у тех, кто родился здесь, больше шансов стать потом драконами?

-Не знаю... — Ворон опять передернул крыльями. — Возможно.

-Спасибо. Ну, прощай, что ли, вряд ли я сюда еще вернусь, не в ближайшее время, точно. Пусть ваш шпион прилетает после похорон.

-Не зарекайся, — отозвался Ворон. Все-таки после нескольких дней общения я поняла, что он не такой уж мрачный служака. — И, Кэт... я бы на твоем месте не слишком надеялся.

-Посмотрим. Счастливо! — и не желая слушать никаких предостережений, поспешно улетела.

Дальнейшие события прошли словно бы мимо меня. Я наблюдала за всем происходящим, даже каким-то образом участвовала, моментами выпадая из всей этой суеты, а затем опять с некоторым трудом пытаясь вникнуть в происходящее вокруг, от чего мое восприятие событий выглядело фрагментарным.

На следующий же день командор развил бурную деятельность, помимо организации похорон, он активно искал того молодого егеря, что был вчера в Заповеднике. Никто до сих пор не пытался контролировать передвижение егерей по закрытой территории, но командору не понравилось, что кто-то из его людей проводит туда посторонних. Для него это было равносильно предательству.

Поиски осложнялись тем, что этого парня опознать могла лишь я. Сомнений мое свидетельство здесь ни у кого не вызовет, однако для начала этого молодого егеря мне нужно хотя бы увидеть. И узнать. Потому что, честно говоря, тогда я рассматривала его не особо пристально и запомнить не пыталась. Показать всех егерей мне тоже не получится, да я и не особо горела желанием этим заниматься.

Подготовка к похоронам тоже шла полным ходом. У егерей свои особые обряды, а Бьёрна командор безоговорочно признал одним из них по праву рождения. Егеря не хоронят своих мертвых, а сжигают их, как настоящие язычники, затем уже хоронят урну с прахом на своеобразном кладбище. Пока же тело особым образом подготавливали к сожжению. Я старалась не только не вникать в этот процесс, но и вовсе держаться от него подальше. Мне от одной только мысли становилось дурно, так что предпочитала просто не думать.

А по ночам приходили кошмары. Они в основном повторяли реально произошедшие события, иногда с незначительными вариациями, но каждый раз я отчаянием понимала, что опять не успеваю ничего изменить. Лучше бы мне совсем ничего не снилось, чем такое. Раз за разом пытаться спасти и не успевать. А потом просыпаться утром и понимать, что если бы во сне все-таки успела, хоть однажды изменила ход событий, было бы только хуже. Потому что потом настанет утро, но прошлое уже не изменишь.

Но что бы ни происходило вокруг, я почти все свободное время проводила с живущими в форте драконами. Всматривалась, пыталась разговаривать. Последнее, впрочем, бесполезно, это я довольно быстро поняла. Никто мне не ответит, они просто не умеют разговаривать. Грубо говоря, мозгов не хватает.

Меня каждый раз охватывает острое чувство разочарования, с самого начала знала, что шансов очень мало, что надеюсь почти на чудо. Однако заставить себя перестать надеяться и забыть об этом все равно не смогла. Просто навязчивая идея, попытка не захлебнуться в горе от потери очень близкого мне человека. Но порой мне наоборот начинало казаться что ничего этого я не чувствую, на самом деле совсем ничего не чувствую. И чтобы об этом не думать, занимаю себя чем-то совершенно бессмысленным, попытками найти Бьёрна там, где его нет, и скорее всего никогда не будет.

При ближайшем знакомстве с населяющими форт драконами стало ясно, что шансов еще меньше, чем я думала. Большинство из них уже слишком взрослые, примерно мои ровесники, а то и старше. Подходящих только трое, нужного пола и возраста. Один из них совсем мелкий, но у меня сразу же возникло подозрение, что дело совсем не в возрасте. Его после некоторых сомнений я тоже в расчет не брала. Сомневаюсь, что этому слабому, всегда мерзнущему и испуганному созданию под силу вместить в себя чей-то разум. Он, пожалуй, этого просто не переживет. Если бы я не знала, что драконы вылупляются из яиц, то решила бы, что он недоношенный, как бывают человеческие младенцы.

Двое других на вид стопроцентные близнецы, тоже не совсем понятное явление, каким образом, из одного яйца вылупились? Тем не менее, довольно славные ребята, веселые и игривые, как щенки, и такие же бестолковые. Мелкое недоразумение и то выглядело разумней. Но кто его знает, имеет ли это какое-то значение для вселения чужой души? Жалею теперь, что не удосужилась поинтересоваться этим раньше.

Наконец настал день похорон. Я безучастно смотрела на огромное кострище, на поднимающийся в бледное небо густой столб дыма. Все эти дни тело особым образом готовили, и сейчас оно легко поддавалось огню, а жуткий запах паленого мяса забивали незнакомые благовония. Люди вокруг просто молча стояли и смотрели, затем, после того как догорел огонь, ждали, когда остынет пепел. Все так же молча.

Урну, больше похожую на длинный тубус для бумаг, отнесли на местное кладбище, оказавшееся отвесной скальной стеной, в который были выдолблены множество похожих на ласточкины гнезда отверстий. Ну, вот и все, завтра утром мы уедем. Я поспешно отвернулась, сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы.

В вечер перед отъездом в последний раз навестила живущих в форте драконов. Несколько дней общения привели к тому, что все они начали ко мне тянуться, как беспризорные детишки, которым взрослый подарил немного своего внимания. Отстраненная забота егерей явно для этих малышей недостаточна.

Особенно от меня не отлипал самый маленький, постоянно жался под бок погреться, норовя уткнуться носом мне куда-то под крыло и тихо посопеть. Просто духу не хватало прогнать это недоразумение, наоборот, приходилось бороться с желанием обнять и пригреть.

Утром мы собрались в обратный путь, уже почти тронулись, когда со стороны гор, на фоне неба появился силуэт крупного дракона. Прилетел, значит, все-таки, а я уж надеялась, что мы этого шпиона не дождемся. Дракон оказался светло-стального цвета, с подпалинами, словно старое серебро, чешуя на солнце отливала настоящим металлом. Дракон оказался типом нелюдимым, похуже Ворона при первом знакомстве. Сел на крышу кареты, всем своим видом показывая, что это его место, ни слова не сказал. Не очень-то и хотелось, я сегодня тоже не расположена к общению.

Ингельд остро взглянул на гостя, что-то себе подумал и коротко махнул рукой: поехали.

Я предпочла Ингельда и теплую лошадиную спину карете. Взгляд то и дело притягивали высокие горные пики. Меня одолевали двойственные чувства, с одной стороны, уехать отсюда поскорей и больше и больше никогда не возвращаться, с другой, уезжая, возможно, навсегда потеряю шанс узнать, получилось ли у Бьёрна стать драконом или нет. Расстаться с этой идеей мне так и не удалось.

-Кэт, ничего уже не изменишь, — Ингельд заметил мой тоскливый взгляд, легонько погладил по голове. — Он умер. Смирись.

-У меня в этом мире было лишь трое тех, к кому я по-настоящему привязана, — отстраненно ответила я, отворачиваясь. — Бьёрн, ты и... Тиль. Надеюсь, ты не собираешься в ближайшее время умереть?

Он ничего не ответил, а я, чтобы занять себя хоть чем-нибудь, принялась с преувеличенным вниманием наблюдать за тем, как вытягивается цепочка всадников по расчищенной от снега дороге. Выделенные командором сопровождающие, то ли нас охранять, то ли пленника.

Я намеренно старалась не оборачиваться к удаляющемуся форту и особенно снежным шапкам гор. Незачем жалеть о том, что я все равно не могу изменить.

И все же я оборачиваюсь, не удержавшись, когда со стороны сопровождающих егерей раздается несколько удивленных возгласов и смешков. Нас, отчаянно работая крыльями, нагонял маленький изумрудный с переходом в темную зелень, дракончик. На утомленной мордашке была написана упертая решимость.

Я проводила растерянным взглядом его полет, невольно пожалев это недоразумение. Зачем он это делает? Ведь даже в форте вечно мерзнет, а тут, чего доброго, и вовсе крылья отвалятся!

Драконыш между тем, явно из последних сил, добрался до нас, сложил крылья и неловко рухнул прямо на руки Ингельду. С минуту мы недоуменно разглядывали это недоразумение, с невозмутимым видом греющееся в человеческих руках.

-Бьёрн? — с робкой надеждой спросила я.

Реакции не последовало. Это мелкое чудо увидело меня и нахально нырнуло под теплый плащ, привычно пытаясь устроиться под моим крылом. Мы с Ингельдом ошарашено переглянулись.

-Ну, если это даже не он... — пробормотала я, с трудом сглатывая внезапно вставший в горле ком. — Он маленький, вдруг королю подойдет.

"Если только это не Ульв, — подумала с внезапным ужасом. — Он тоже умер в Заповеднике".

Я настороженно всмотрелась в пригревшегося под моим боком драконыша, словно надеясь влезть к нему в голову и узнать, чье же сознание в ней обитает. В ответ встретила лишь абсолютно невозмутимый взгляд. Боги, духи предков и прочие высшие силы, обитающие в этом мире, ну, пожалуйста, пусть это все-таки будет Бьёрн!

Все произошедшее несколько выбило советника из колеи. По большей части, вероятно, своей... случайностью. Ему не впервой было рисковать жизнью, все предыдущие покушения были не менее, но и не более опасны, чем эта, так трагично закончившаяся, встреча. Но неприятный холодок пробегал по спине от осознания того, что от смерти его спасли несколько мгновений и принятое телохранителем решение. А в следующий раз рядом может и не оказаться того, кто согласится обменять собственную жизнь на его.

Думать о том, понимал ли Бьёрн в тот момент, чем это для него кончится, или нет, Ингельд не собирался. Это уже ничего не меняло. Бьёрна было жаль, хоть это чувство и имело несколько эгоистичный характер. Хороший телохранитель, исполнительный, ненавязчивый, молчаливый и незаметный. Настолько, что советник не чувствовал дискомфорта, доверяя ему некоторые свои тайны. Они вполне могли бы сработаться, да уже сработались, и было жаль потерять такого человека.

Ко всему прочему, поведение Кэт советника изрядно настораживало. Со стороны могло показаться, что ее искреннее горе по погибшему другу поразительно быстро сменилось неуемной жаждой деятельности и непонятно на что направленным энтузиазмом. И это уже само по себе выглядело странно, Кэт, конечно, часто с детской непосредственностью переключалась с одной эмоции на другую, но не бывает так, чтобы горе едва ли не мгновенно сменялось совсем иными эмоциями. Однако присмотревшись повнимательней, он понял, а вероятно, и почувствовал, что все не так просто.

Кэт слишком сильно переживала смерть друга, настолько, что никак не могла с ней смириться. Она запретила себе об этом думать, поставила цель, призрачную, практически недостижимую, и с головой нырнула в нее. Все ничего, такая целеустремленность гораздо предпочтительней депрессий и истерик, однако советник успел хорошо изучить своего фамильяра и знал, если Кэт что-то вбила себе в голову, то не отступит, даже если упрется лбом в стену. Это беспокоило, в таком настроении она могла натворить что угодно, что-нибудь совершенно безрассудное.

Ингельд был даже рад, что они, наконец, уезжают, и ничего экстраординарного так и не случилось. Если не считать двух дополнительных драконов, на одного больше ожидаемого, но эти двое так вцепились друг в друга, что советник просто не решился возражать, дабы не провоцировать Кэт на необдуманные поступки. Тем более что сопровождающие их егеря отнеслись к происходящему весьма философски, если дракону это зачем-то нужно, значит, все правильно. Других объяснений им не требовалось.

Ну что ж, если Кэт легче думать, что это маленькое недоразумение может оказаться Бьёрном, так тому и быть. Во всяком случае, у нее будет значительно меньше поводов сбежать обратно в Заповедник, на поиски друга.

Оба дракона, что стальной, что маленький изумрудный, надо отметить, вели себя своеобразно. Каждый по-своему, но в то же время на удивление одинаково. Оба оказались созданиями независимыми и крайне необщительными. Они не обращали никакого внимания на окружающих людей, как будто им не было до них никакого дела. Вся разница заключалась лишь в том, что взрослый дракон время от времени разговаривал с Кэт, вполне доброжелательно, но редко и недолго. Советнику порой начинало чудиться, что он начинает что-то понимать из их разговоров. Младший же просто постоянно держался рядом с ней, из всех людей замечал разве что Ингельда. И только потому, что сама Кэт проводила рядом с ним все свое свободное время.

Советник ощущал себя очень странно, чувствуя, как эти двое постоянно копошатся у него под плащом. Изрядно подросшая Кэт занимала уже значительно больше места, чем раньше, но и этому странному созданию размером с подрастающего котенка тоже требовалось некоторое свободное пространство. А сидеть тихо, прижавшись друг к другу, весь день они, разумеется, не желали.

Но день медленно подходил к концу, как и их путь на сегодня. Городские окраины уже показались в приделах видимости, окрасившись в лиловые закатные тона, лениво пошел снег. Постепенно одинокие снежинки превращались в сплошную белую стену.

Четыре всадника, выехавшие из снегопада навстречу, насторожили. Они даже не пытались сделать вид, что случайно проезжали мимо, наоборот, излишне демонстративно давали понять, кого ждут.

Советник почувствовал, как на миг напряглась Кэт, очевидно, придя к тем же выводам. Тревожно высунулся наружу ее маленький сосед, словно тоже понимал: происходит нечто важное.

Ингельд несколько настороженно наблюдал за незнакомцами. Опасности от этих людей он не чувствовал, но сейчас больше доверял не интуиции, а здравому смыслу, который, впрочем, говорил, что нападать на него при таком количестве охраны и проезжих, несмотря на позднее время, они вряд ли станут.

-Советник? — один из незнакомцев выдвинулся вперед. — Уделите нам минуту внимания.

-Слушаю вас, господа, — вежливый, но по-прежнему настороженный ответ. Любые незнакомцы в данный момент ничего, кроме недоверия, не вызывали. Непонятно, почему они выбрали столь странное место для встречи?

-Вистар Норад, дипломатическая стража, — представился незнакомец, продемонстрировав бумаги с личной королевской подписью и весьма обширными полномочиями.

Ингельд чуть расслабился, дипломатическая стража, этого следовало ожидать, хоть и не так скоро. Под таким претенциозным названием скрывалась ни что иное как внешняя разведка. Очевидно, не только у аронтцев имеются свои люди среди егерей.

Сообщение о том, что пленника у него забирают, а в столицу они едут в сопровождении этой четверки, удивления не вызвало. Это некоторым образом было даже предсказуемо, хорошо хоть не арестовали и на допрос не вызвали. Пока.

Хотя насчет допроса, как позже оказалось, он несколько ошибся.

-Похоже, они решили вытянуть из тебя как можно больше, пока доедем до столицы, — заметила Кэт. — А дорога длинная.

Советник лишь согласно кивнул, открыто разговаривать при посторонних он остерегался, со стороны это могло выглядеть очень странно. Конечно, фамильяры вполне понимают человеческую речь, и весьма выразительно мимикой и жестами отвечают, но только если разговор не слишком сложный. Но в том-то и дело, что их с Кэт беседы, как правило, были слишком серьезными.

В Страйнборе после возвращения из Заповедник они не задержались и на день, спеша поскорей вернуться в столицу, где сейчас происходило все самое важное. Тем более что новые попутчики весьма прозрачно намекнули: не следует задерживаться. И, как только двинулись в путь, начали осторожный, однако весьма настойчивый, допрос. Пока еще замаскированный под светскую беседу, но Ингельд чувствовал, что стоит попытаться солгать или что-либо утаить, и с ним перестанут деликатничать. Норад ясно дал понять, что советник находится под следствием, и только искреннее сотрудничество может спасти его от крупных неприятностей. Удивительно, но такое положение вещей его не особенно нервировало.

Однажды разговор коснулся и драконов, советник был к этому готов, но все же тлела смутная надежда: доблестные разведчики обойдут эту тему стороной. Не обошли, вопрос про двух лишних драконов все же прозвучал, Ингельд ответил давно уже заготовленной фразой:

-Боюсь, вы несколько ошиблись, господа, мой фамильяр здесь только один. Остальные же по какой-то причине решили, что желают путешествовать в моей компании, и объяснить, почему они не могут этого делать, я не могу. Если желаете, попытайтесь сделать это сами.

Кэт, прижав к себе своего маленького соседа, сердито зашипела. Тут было все понятно, не суйтесь — покусаю. Никто и не пытался. Со старшим драконом, однако, тоже никто не решился поговорить. Он вел себя настолько независимо, что одна мысль о том, чтобы подойти и объяснить, почему дракон не может путешествовать в компании людей, если ему это зачем-то нужно, казалась настоящим кощунством.

-Вот наглый тип, да? — весело прокомментировала это Кэт. — Пользуется каретой, как будто ее предоставили специально для него, за стол садится с королевским видом. И попробуй этому дракону объясни, что он по какой-то причине не может путешествовать в нашей компании со всем комфортом. Просто Джеймс Бонд драконий, а я всегда думала, что шпионы должны быть тихими и незаметными.

Советник лишь улыбнулся в ответ, кто такой Бонд, он, разумеется, не знал, но общий контекст понял. Тем не менее, этот дракон, видимо, прекрасно знал, что делает, про таких как раз говорят: наглость — второе счастье.

В таком режиме и продолжалось это путешествие. Очень скоро советник убедился, что его новые попутчики скорее конвоиры, чем охранники. Его почти не оставляли без присмотра и деликатно, но настойчиво пресекали любую попытку отдалиться от общей группы или замедлить путешествие. Да и выбор маршрута они незаметно взяли в свои руки, так что Ингельду оставалось лишь молча следовать указаниям. Это раздражало, но по-прежнему не нервировало. Пока не последовало официального ареста, советник чувствовал себя в относительной безопасности.

-Тебе не кажется, что нас загоняют в угол? — как-то вечером спросила Кэт. Нормально поговорить им теперь удавалось лишь наедине, если не считать маленького драконыша, которого Кэт упрямо именовала Бьёрном. Хотя никаких особых признаков разумности Ингельд в нем по-прежнему не видел.

-Нет, не кажется, — задумчиво ответил советник. — Знаешь... я полагаю, меня хотят как-то использовать, и это должно выглядеть, как добровольное согласие.

-И?

-И не знаю пока. Посмотрим. В любом случае я уже и так по уши увяз в этом деле.

И по прибытии в столицу советнику довелось убедиться, что в своих предположениях он ошибся не сильно. Сопровождающие не оставили его без присмотра даже в собственном доме, весьма настойчиво напросившись "в гости". Ингельд иного и не ожидал, потому сопротивлялся не слишком активно. На следующий день рано утром примчался курьер с приказом явиться к королю как можно скорей. Несколько рановато, Ингельд и сам собирался во дворец, ближе к вечеру, но, похоже, ему не оставили возможности подготовиться или попытаться что-то предпринять. Хотя он ничего такого делать и не собирался, разве что выяснить более подробно, какие события происходили в столице за время его отсутствия, не всегда все можно было узнать от Асмунда через переговорный шар. Но и на это времени ему тоже не дали.

Состав собравшихся в королевском кабинете лиц вызывал некоторое недоумение, да еще и в такую рань. Лично Его Величество, с недовольным лицом попивающий что-то явно горячее из большой чашки, Асмунд, в самом дальнем углу тщетно пытающийся слиться с креслом и не привлекать к себе лишнего внимания. Очень нетипичное для него поведение. Никак успел уже чем-то провиниться? Начальник королевской охраны, почему-то без единого своего подчиненного (действительно никого, Ингельд только сейчас сообразил, что даже у дверей кабинета не было привычных, замерших неподвижными истуканами гвардейцев), и последний присутствующий на этом странном собрании был советнику совершенно не знаком, тем не менее, чувствовал в этом обществе себя вполне уверенно. Сам он пришел в сопровождении уже привычного за время путешествия Норада и всех трех драконов. Драконов, кстати, брать вовсе не собирался, но Кэт категорически отказалась оставаться дома, ее маленький подопечный, разумеется, тоже, а третий в своей нахальной манере отправился следом и запретить ему, не выдав при этом посторонним разумность драконов, оказалось невозможно. И это плохо, Ингельд безуспешно ломал голову, как выставить драконов из королевского кабинета, вовсе незачем им слушать, о чем тут будут говорить, но, увидев подобревший взгляд Его Величества, понял, что ничего уже поделать не сможет. Король всегда относился к драконам излишне благосклонно.

-Посмотри на это с другой стороны, — хмыкнула Кэт, — по крайней мере, он в хорошем настроении, тебе меньше проблем.

Ингельд промолчал, не решаясь как-либо отвечать в присутствии стольких посторонних.

-Ваше Величество, — уважительный поклон, — прошу прощения, я не успел закончить отчет о своей поездке к столь раннему часу.

На самом деле с отчетом он почти разобрался по дороге, осталась сущая мелочь, однако был уверен, что в сию минуту отчет от него не потребуют.

-Отчет вы предоставите мне позже, советник. Сейчас у нас разговор пойдет о другом. Присаживайтесь. Я смотрю, эта поездка позволила вам обзавестись еще двумя драконами?

Ну, конечно, можно ли ожидать, что король не затронет этой темы?

-Вот уж обзавелся, так обзавелся, теперь непонятно, как избавиться, — прокомментировала это Кэт, пользуясь тем, что люди ее не поймут, и совершенно не смущаясь, что ее сородич это слышит. Тот, впрочем, привычно не отреагировал, на редкость флегматичное существо.

Вот только советнику очень не понравился острый взгляд незнакомца, брошенный в сторону Кэт. Закралось нехорошее подозрение, что тот не только услышал, но и кое-что понял. Ингельд уже нисколько не сомневался в возможности подобного, сам с некоторых пор начал понимать не только своего фамильяра, но и других драконов.

Однако размышлять об этом было не ко времени, король задал вопрос, и на него необходимо ответить.

-Прошу прощения, Ваше Величество, но это вовсе не мои драконы. По некоторым причинам они оказались со мной, но я не претендую на роль хозяина. Готов отказаться от них в пользу короны, — Ингельд собрался, стараясь как можно деликатней подбирать слова. — Ваше Величество, как мне стало известно, вы недавно лишись своего фамильяра, возможно, один из этих драконов подойдет вам?

Король обвел задумчивым взглядом собравшихся у ног советника драконов, однако ничего не ответил.

-А не кажется ли вам, советник, что это браконьерство? — несколько ядовито поинтересовался начальник охраны. Ингельд с ним никогда не ладил.

-Браконьерством это было бы, попытайся советник незаконно изъять драконов из заповедника и затем получить выгоду по средствам продажи, — неожиданно для всех вмешался Норад. — Однако по моим сведениям, драконы эти последовали за его светлостью добровольно и с полного одобрения егерей. Позволю себе напомнить, господа, мы здесь собрались совсем по иному поводу, прошу прощения, Ваше Величество.

-В самом деле, — встрепенулся ушедший в свои мысли король. — Вернемся к делу, господа, а драконы... пусть их покормят и устроят где-нибудь пока. Докладывайте, Норад.

-Фуу, пронесло, — прокомментировала Кэт, наотрез отказавшаяся покидать кабинет, мертвой хваткой вцепившись в ногу своего человека. — Ай да Его Величество, ай да... гм. В общем, хорошая у него интуиция. Послушай, Ингельд, мне кажется или этот человек на меня как-то подозрительно косится?

Советнику оставалось лишь утвердительно провести ладонью по ее голове, внимательно прислушиваясь к докладу Норада. Очень подробному, надо заметить, например, об участии драконов в злополучной схватке у портала Ингельд ему не рассказывал. Упомянул лишь вспугнутую кем-то ворону.

Однако осведомленность в таких деталях не удивляла, за время пути Норад и его люди успели неоднократно допросить пленника, выжимая из него любую самую незначительную мелочь. В том числе и то, чего сам советник знать никак не мог, ведь он при этих допросах не присутствовал. Но ничего особо примечательного там не было... кроме одного момента.

-...архив графа Грайна, по сведениям, что нам удалось получить, содержит подлинное и по сей день считавшееся утерянным завещание умершего сто двадцать лет назад крон-герцога Рагорна. Поскольку герцог был последним в роду, согласно завещанию право на наследство имеет один из побочных родов, и это титул, а также земли, в частности, филакейские долины и... Заповедник.

-Стоп! — властно приказал незнакомец. — Достаточно, Норад, вы прекрасно поработали. Можете быть свободны.

Ингельд рассеянно проследил, как его привычный уже за время путешествия конвоир безропотно выполняет приказ и вновь попытался понять, кто же этот незнакомец? Неужели у доблестной разведки сменили главу, и Асмунд до сих пор этого не узнал?

-Сдается мне, мы в очередной раз куда-то влипли, — тихонько заметила Кэт. — Ингельд, скажи мне, что никаких Рагорнов у тебя в родословной не имеется. Понятно... можешь ничего не говорить.