|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
* * *
Мария о чужом любопытстве не думала. Она посмотрела на янтарное ожерелье — и с отвращением бросила его на столик.
— Скользкая гадина!
— Вернер? — Анна посмотрела на мать. Мария не удержалась, и поцеловала дочку в нос.
— Да.
— Жаль. Он мне понравился.
— Самое ядовитое зверье всегда привлекательно. Так и за добычей бегать не приходится.
— У вас интересные познания о животных, дорогая супруга. Жаль, что я раньше не знал о них.
Сказано это было негромко, но увесисто. Мария устало посмотрела на Иоанна.
— Диана, ваше величество и только Диана. Вот пусть она вам и рассказывает про птичек и пчелок.
— Я и так знаю, — не понял Иоанн. Ну да, шуточки про размножение тут пока не в ходу. Здесь вообще сильно стесняться не принято, а процесс размножения можно за каждым углом увидеть. Животных тут хватает.
Мария вспомнила свое путешествие по дворцу, и едва не покраснела. М-да, вот так век живи и все равно что-то новенькое узнаешь.
— Мама? — напомнила о себе Анна.
— Детка, а ты очень расстроишься, если мы с папой найдем тебе другого мужа?
Мы?! С папой?!
Да ради таких слов Анна бы на что угодно согласилась!!! Мама и папа вместе!!! Вот как в старые времена!!! Это же — счастье?
— Мам, а вы точно хорошего найдете?
— Самого лучшего, — согласился Иоанн, присаживаясь рядом на кровать. Та скрипнула, но выдержала, хорошие тут кровати делают. — Мама права, редкостно гадостный мальчишка. Раньше такого не было, а вот сейчас... словно сорняк лезет.
— Да, — кивнула Мария.
А то — нет? Он уже и корону примерил, и Анну похоронил, и Марию, и сам правит. Понятно, не сразу, лет десять-пятнадцать ему понадобится, чтобы укрепиться. А еще...
— Дорогой супруг, вы не хотите быть поосторожнее? Вдвойне?
Иоанну два раза намекать было не нужно. Доверчивые и лопоушистые короли на тронах не сидят. Они лежат, аккуратно и в уютных гробиках.
— Буду. А вы, дорогая супруга?
— А я при чем? Разве что Дианочку удавят, фыркнула Мария. — Я уже интереса не представляю... вот не думала, что поблагодарить вас придется.
Иоанн помрачнел. Видимо, представил себе Дианочку, да не в кровати и не на троне, а вот просто... случись — что? И кто страной править будет?
Эрсоны. Виталис и его клан... так и династия сменится. Или Диана потерпит рядом с собой Анну?
Наоборот тоже не будет, Анна никогда не простит женщину, ставшую соперницей ее матери. Иоанн почувствовал себя идиотом, и предсказуемо разозлился.
— Вот что, ваше величество! Помолвку я эту расторгну. Скажем, что Анна пока болеет...
— Нет, — холодно оборвала Мария.
— НЕТ!?
— Не надо говорить, что моя дочь больна. Судя по тому, как смотрел сегодня Вернер, он поймет, что это ложь. Лучше намекните, что есть другой жених.
Иоанн задумчиво кивнул. Может, так оно и правильно.
Сплетни — дело такое, и не докажешь потом, что так придумали, чтобы плохого человека отвадить. Так и будут болезни ждать да попрекать.
А вот если сказать, что конкурент есть...
— И кто же?
Мария пожала плечами.
— Совершенно не интересно. Вы умный, дорогой супруг, придумайте что-нибудь сами... есть же семейства, которые вам не нравятся? Почему жених должен обязательно быть принцем? Скажите, что в связи со сложившейся ситуацией, хотите, чтобы мужем дочери стал эрландец, что передумали отпускать мою Анечку в другую страну — что такого? Спорить готова, дедушка Вернера подумает, что вы решили сами воспитать себе преемника, и начнется что-то приятное!
Оскал Марии не сошел бы за дружелюбную улыбку даже в темноте. Хорошо хоть, клыки не полезли.
Иоанн оскалился в ответ не менее дружелюбно.
— Так и сделаем, дорогая жена. Так и сделаем...
— А когда у вас будет шесть деток от Дианочки, или там... восемь, переиграете потихоньку. Анна — принцесса от двух древних королевских домов, она не останется без предложений.
Намек Иоанн тоже понял.
Мария — породистая, и ее дети тоже. А он подобрал... даже не дворнягу, те-то и умные бывают, и красивые, а так... вот и пусть теперь мучается.
Хлопнул дверью, да и вышел.
Мария подмигнула дочери.
— Ну что, зайка? Справились?
— Мама, — Анна решила ковать железо, пока горячо. — А папа точно...
— Разведется? — Мария дождалась кивка от дочери, и вздохнула. Да, видела она то же самое в своем мире. Видела... ненавидела!
Так же смотрели на нее и родные дети, когда она за шкирку выкинула супруга из своей жизни. Понятно, детям-то хочется и маму рядом, и папу, только вот.... Нельзя прощать предательство. И терпеть его нельзя рядом с собой, потому что однажды ты, такая сильная сейчас, упадешь на колени. И понадобится тебе чья-то рука, чтобы опереться, чтобы встать, а вместо этого тебя ударят в спину. Жестоко. По-подлому, когда ты не будешь этого ждать.
Предавший один раз — предаст каждый раз. И ты просто не поднимешься, и утянешь за собой тех, кого любишь, кто может рассчитывать только на тебя.
Сейчас Мария показала зубы, которых не было у ее предшественницы, и Иоанн заинтересовался. Но ТУ Марию он тоже травил, и давил, и во многом довел до смерти... предлагаете его пожалеть?
Не надо.
Он не пожалеет. Особенно, когда появится очередная Диана — Лиана — Марианна...
— Маленькая, я не стану тебе врать. Скорее всего, мы разведемся. Сейчас нас сплотила внешняя опасность, но стоит ее убрать, и папа опять помчится за Дианочкиными сись... красотами. А я его за это не прощу.
— Потому что у тебя такого нет? — Анна показала на корсаж Марии, который по объемам и правда был скромнее Дианочкиного. Намного скромнее.
Мария фыркнула.
Было же у нее! И побольше, чем у Дианы! И относилась она к этому спокойно, и сейчас ей нравится то, что есть.
— Зайка, главное не тут, — Мария показала, где именно, — а то, что внутри. Можно выщипать волосы и шесть раз перекраситься, набить корсаж ватой или наоборот, расплющить все имеющееся, люди придумали много хитростей. Но любить должны тебя, а не оболочку, иначе это как жениться на свадебном платье, а невесту по дороге потерять.
Анна захихикала, представляя себе такую картину.
— А как же! Я не говорю, что не надо за собой ухаживать, или надо распуститься, сидеть на попе, лопать пирожки, мрачно приговаривая: меня полюбят за мою душу, или вот, быть, как эрра Розабелла. Понимаешь? Так ведь и волосы можно не мыть, и блохи заведутся, и вши...
— Да.
— Платье должно быть чистым и ухоженным. Но главное это все равно — ты. У Дианочки нет ничего, кроме платья, а твой папа именно на него клюнул. Настолько, что я ему стала неинтересна, как человек. Он меня променял на картинку, на пустоту, и этого я не прощу.
— А Предотец приказал прощать.
Мария состроила серьезную гримаску.
— Прощаю тебя, чадо! Умри с миром. Нет?
— Ма-ам!
— Тогда не умирай. Иди с миром, но в... туда! Короче, именно туда!
— МАМА!
— Ну что тебе?! — Мария внаглую принялась щекотать малявку.
— Мама, ну правда... я же уже взрослая!
— А если взрослая — запомни. Простить — не означает посадить себе на голову, дать сорок два вторых шанса или еще раз повернуться спиной к предателю. Простить — это не держать зла. Только вот прежнего уже тоже не получится. Все. Не склеится.
И принялась вдвое активнее щекотать Анну.
О том, что их разговор нагло подслушивали, не знали ни Анна, ни Мария. Может, королева и поняла бы, но была слишком занята дочкой. Да и тема неприятная...
* * *
— Са ва...
— Айни син...
Томас Ремеш, охотник, прислушивался с интересом.
Ишь ты, шагренцы! Интересно, чего они тут делают? Аж целым десятком, да из непростых... что он — не видит, что ли? Одежду они нацепили местную, а вот зубы....
Когда год за годом мажешь их черной краской, специальной, стойкой, поневоле она въедается. И оттереть ее до конца не удается.
А еще сами движения.
Охотник отлично понимал, КТО может так двигаться. Мягко, плавно, стакан на голову поставь — капля не прольется. И наблюдал...
Жаль, по-шагренски он не понимает особо... разве что про Многоликого что-то упомянули. Это-то он знает, да толку?
Мало ли, чего им там от Бога понадобилось? Может, просто помянули в бога душу мать?
Сидят, жуют чего-то... надо бы сейчас посмотреть еще, а потом, как спать лягут, утащить у них какую вещичку, да к градоправителю. Пусть розыск объявит.
Чтобы по его родному Картену эта наволочь шлялась? Да не бывать такому!
Памятны Томасу были их набеги, во времена оны шагренцы семью его деда вырезали, никто в рыбацком поселке не уцелел, деду повезло просто. Уходил к родным в соседнюю деревню, вот и спасся. С тех пор на море смотреть не мог, в лес ушел, охотой занялся, а шагренцев ненавидел люто.
Вот Томас это и унаследовал. Да и что бы иное было, когда тебе день за днем толкуют, что шагренцы — зло. Кто ж их не возненавидит?
Вот и сидел Томас спокойно и тихо. Даже не шевелился на дереве, потому и заметил, как мимо прошел... а ведь это тоже человек. Дозорный...
Это кто ж такие пожаловали, что дозор выставляют?
Ей-ей, не сойти ему с дерева, это воины. Настоящие.
С такими связываться, поди, он и сам погибнет, а делать-то что?
Томас сильно пожалел, что нельзя почесать затылок. Но — шум... почти никакой, а все же шуметь будет, так что тихо, еще тише... и так вон, шаги замедлил, тварь. Чует чего?
Томас вжался в бугристую кору, почти распластался по дереву, даже дышал через раз.
Радовался...
Он охотник, так что перед выходом в лес, еще на опушке сильно натерся пахучей травой, чтобы отбить человеческий запах. А то ж! Зверь — он чуткий, сторОжкий, ветер переменится, дунет — и спугнет. А Томасу нужно...
Вот, видимо запах растений и чувствует шагренец, но сейчас темно, может и не понять, откуда. У них-то там такого не растет... фууууу...
Уходит, гад!
Спускаться с удобного дерева,. С которого он и наблюдал за шагренцами, Томас не спешил. Посидит он еще часок, ничего с ним не случится.
Сидел, смотрел, как укладываются шагренцы, как остается только один из них, чтобы следить за костром и обходить дозором поляну... так-то надо бы двоих, но вымотались все, и Рэн разрешил оставить только одного часового. Ну кто их может найти в этом глухом лесу?
Мысль об охотнике, да еще таком, который будет иметь к шагренцам личный счет, ему даже и в голову не пришла. А Томас ждал.
Потом, в самый темный ночной час, потихоньку спустился с дерева, и направился в город. Может, и ушел бы, но часовой, на свою беду, оказался слишком бдительным.
На горло Томаса легла удавка, натянулась...
Может, не будь парень охотником, и сложилось бы все иначе. Но Томас по лесу ходил с детства, и учился у мастеров своего дела, и знал многое...
Мужчина резко отклонился назад, и они с шагренцем упали вместе. Все же Томаса и ростом и весом Предотец не обидел, так что шагренца он свалил.
Тот продолжал затягивать удавку, но — не повезло. Ударился сильно, что называется дух вышибло, и Томас смог сорвать шнур со своего горла. И прямо так, лежа, ударил локтем назад. Куда придется, что есть силы, попал, шагренец резко выдохнул — и получил новый удар. Уже ножом, который словно сам скользнул Томасу в руку Да так и было, чего там — ножны на предплечье, только кистью шевельнуть, и рукоять сама в ладонь укладывается. Лес.
А в лесу всякое случается, беззаботные охотники не выживают.
Шагренец выгнулся, Томас извернулся, зажимая ему рот ладонью, и ударил еще раз. И еще...
Вот так!
За деда! За его семью... мало вам еще, твари!!!
Чернозубый обмяк, но Томас нанес еще пару ударов, прислушался.
Тихо.
Никто не идет, он слышал. Да и дрались они достаточно тихо, никто не орал, не вопил... охотник и не привык тратить силы даже на ругательства, а шагренец... будь Коу Ито не чернозубым, он бы может, и закричал. А так...
Чернозубые — элита. Мастера тайного боя, шпионы и диверсанты. Их и учили драться молча, Коу даже и не сообразил сразу закричать, привлечь внимание, действовал, как учили: увидел врага — убей! А потом уж и кричать стало нечем.
Томас думал недолго.
Следы замести все равно не получится, а значит, и стараться ни к чему. Надо просто выиграть время. А еще...
Если уж так получилось...
Томас примерился, достал свой охотничий нож, который висел у него на поясе — уже не такой, как на предплечье, а большой, хоть вскрыть тушу, хоть освежевать, и привычно отсек шагренцу голову. Не в один прием, конечно, пришлось чуточку повозиться. Но... голову тащить проще, чем всю тушку.
Так что голова, и чего у него тут? Куртка?
Оружие?
Сойдет!
Томас завернул голову противника в его же куртку, сунул туда же родовые кинжалы шагренца, которые тот даже и не доставал, еще не хватало священное оружие о каждого смерда пачкать, и направился в город. Если он поторопится, то сможет уйти на болота, а туда за ним и свои-то не сунутся не то, что шагренцы. Томас тут постоянно ходит, знает, где топь, где тропинка, а эти...
Да пусть преследуют!
Пусть сунутся!
Приятного аппетита пиявкам!
* * *
Эрр Ихорас был занят любимым делом. Считал деньги.
Ладно-ладно, проверял счета управляющего. Сапожник без сапог?
А глава казначейства совершенно не имел времени, чтобы заниматься своим хозяйством, королевского ему хватало целиком и полностью.
В бумагах казначейства был полный порядок, никто не воровал и не пытался даже. А вот в собственных...
Его что — опять обворовали? Попытались, точно, вот, явно же... ну кто сказал идиоту, что дрова могут столько стоить? Их что — из Шагрена везли
Повесить, что ли, мерзавца?
Появление в своем кабинете шута он воспринял почти с радостью.
— Эрр Демьен?
— Можно просто Рене или Колючка, — махнул рукой шут. — Поговорим?
— Слушаю, — отложил дела в сторону Алесио.
Рене долго не думал, и сразу перешел к делу.
— Мне стало известно, что государь ищет жениха для дочери.
— Вот как? А принц Вернер?
— Его высочество Вернер очень не нравится его величеству своей неуемной тягой к трону.
— Допустим. При чем тут я?
Лицо Колючки стало откровенно ехидным.
— Эрр Ихорас, а вы полагаете, Фардания это безропотно снесет?
— Думаю, нет. Согласен, торговые отношения, это моя проблема, но я бы и так обратил на нее внимание.
Рене только глаза закатил.
— Эрр Ихорас, глава королевских телохранителей, конечно, делает, что ему сказано. А именно, перлюстрирует письма, и приставил к посольству своих пионов. Полагаю, они уже все по головам сосчитаны и описаны.
— Допустим? — Алесио пока не понимал, куда клонит шут.
— У меня есть свои люди. Но по ряду причин мне не хотелось бы... лишней известности.
— А чего хотелось бы?
— Если мои люди что-то узнают, я могу попросить вашего содействия?
Алесио подумал несколько минут.
Колючка был не подлым. Вот чего в нем не было, так это желания кого-то подставить, Алесио за ним достаточно давно наблюдал. Шут был жестоким, циничным, насмешливым и ядовитым, от него доставалось всем и сразу, и очень часто — за дело. Иногда Алесио думал, откуда Демьен знает о том или ином грешке... теперь сообразил.
— Я... я помогу в том, что касается безопасности их величеств.
Но и сам проверю информацию, которую ты принесешь.
Это вслух сказано не было, но и Рене и Алесио не были дураками.
Зачем рене понадобился казначей?
Алесио прекрасно понимал, что предлог надуманный. И это понимал Рене. Скорее, он прощупывал — кого? Друга? Будущего сообщника? Соратника? Алесио не был дураком, и понимал, приди к власти Эрсоны, ему будет плохо. Кто ж потерпит настолько независимого казначея?
Сейчас сложился оптимальный баланс для Алесио. Он готов его... поддерживать.
А вот что король творит...
Конечно, эти мысли близки к государственной измене. Но король-то вытворяет, а королева ведь изменилась. Раньше она была просто тенью короля, а сейчас...
Что-то с ней случилось после предательства, после поездки в монастырь. Что именно?
Алесио не знал. Но результат ему нравился, очень нравился. Алесио внимательно посмотрел на Рене.
— Я готов сотрудничать, эрр Демьен.
Только вот оба знали, что говорят они вовсе не про шпионов.
* * *
— Проклятые фарданцы! — эрр Виталис Эрсон был не в духе, то есть рядом с ним даже мухи старались не летать. Боязно...
Впрочем, внешне это никак не проявлялось.
Маска надежно скрывала его лицо, оставляя открытыми только глаза, а капюшон закрывал волосы. Эрр Виталис ждал специалиста.
Исса Ирта не знала, для чего ему убийца нужен, но поспособствовала, свела кое с кем.
Вот и ждал эрр Виталис, и думал...
Дождался.
Мужчина присел за стол, кивнул на кувшин.
— Вишневое?
— Грушевое.
— А мне яблочное больше нравится.
Отзыв был произнесен, и Виталис кивнул.
— За заказ возьмешься?
— Смотря кого закажешь.
— Фарданского принца.
— Вот как? Интересно...
— И чтобы на месте заказа было вот это... — Виталис помахал в воздухе небольшим полотняным мешочком.
— Вот это — что?
— То, что укажет на нужного мне человека. Так сможешь?
Мужчина подумал, пожал плечами.
— Убить — наверное. А вот подкинуть... не знаю.
— Мне сказали, что ты один из лучших... — эрр Виталис не хотел давить на убийцу и прощупывал почву.
— Все верно. Я действительно из лучших, и соразмеряю свои силы. Пробраться в посольство Фардании я смогу, и убить мальчишку тоже, а вот уйти живым вряд ли. Покойникам деньги не нужны.
Это Виталису было понятно.
— Тогда...
— У меня есть другая возможность убить мальчишку, но тогда мне не удастся подкинуть бумаги, или что там у вас.
— Ты будешь подходить к нему вплотную? — заинтересовался эрр.
— Да, скорее всего.
— А ты сможешь оставить это на теле или в кармане? Посмотри?
Мужчина качнул головой. Потом ощупал мешочек.
— Кольцо?
— Да. Вполне определенного человека.
— Я могу попробовать, но опять же... убийство реально. А вот второй приказ я могу не выполнить.
Виталис задумался.
Негодяй вел себя уверенно, и Ирта сказала, что за этого парня и она отвечает. Эта рекомендация дорогого стоила. А потому...
Виталис выложил на стол мешочек с золотом.
— Сотня — задаток. Если удастся подкинуть перстень — еще три. Не удастся — две сотни золотом.
Убийца подумал несколько минут.
Триста монет золотом выглядели весьма привлекательно, при любом раскладе.
— Хорошо. Если будут сопутствующие жертвы?
— Наплевать. Хоть вех фарданцев перережь, не пожалею. Но и оплачивать их не буду.
Убийца позволил себе легкий смешок. Виталис видел только его глаза, темные, узкие...
— Поработаю из любви к искусству.
— Ты — шагренец?
— Я просто клинок, — блеснули в прорезях маски черные глаза. — остальное неважно эрру.
Виталис подумал, да и согласился. Совершенно неважно.
* * *
Конечно, Иоанн разозлился. Надавил на канцлера и результатом стал визит Бустона к ее величеству.
— Ваше величество, прошу уделить мне немного времени.
— Слушаю?
— Я принес вам договор, одобренный королем. Надеюсь, вы тоже найдете его удобным для себя.
Мария протянула руку.
— Давайте его сюда, я почитаю и через несколько дней дам вам ответ.
— Ваше величество?
Мария подняла брови.
— Что вас удивляет, эрр?
Канцлер понял, что немного перегнул палку, и отступил назад.
— Нет-нет, ваше величество, все правильно. Как пожелаете.
Что она, дура? Ей надо будет все прочитать, посмотреть, что в законах, навести справки... это и в родном-то мире сложно, а уж в чужом и незнакомом!
Эрр Бустон же удивлялся другому.
Ее величество была абсолютно спокойна. Как-то не получалось у них пообщаться, вот и не мог он составить свое мнение о королеве. Раньше это была такая трепетная лань, которая все воспринимала 'на надрыве', с легкой истеричной ноткой, жалела себя и по каждому вопросу советовалась с духовником. Сейчас это совершенно спокойная эрра, которая с насмешкой смотрит на все происходящее.
И нет в ней такого... надрыва?
Да, пожалуй.
Раньше она себя вела, как у последнего рубежа, нет для нее другой земли, нет для нее другой жизни. А сейчас... ей есть, куда отступить?
А не связано ли это с ее новым духовником?
В храм королева куда как реже ходит, но со святым отцом беседует. И относится к нему со спокойной доброжелательностью... так не к пастырю своему духовному приходят, так беседуют с человеком... равным тебе. Сообщником, возможно?
Надо бы проверить.
— Когда я смогу прийти за ответом, ваше величество?
Мария удивленно подняла брови.
— Вы, эрр? Свой ответ я дам лично королю. И можете не благодарить.
Димас подумал пару минут.
Так-то ее величество действительно оказывала ему благодеяние. Получается, первый, самый яростный королевский гнев пройдет мимо. Это радует.
Потом Димасу все равно достанется, но это будет уже потом. И поменьше...
— Благодарю, ваше величество.
— Не стоит благодарности, эрр. Вы же понимаете, после моего ухода придут Эрсоны. Так что...
— Когда вы даже не соглашались со мной разговаривать, ваше величество, было тяжелее.
— Я понимаю, эрр.
Мария показала глазами на дверь, и канцлер откланялся, а королева взялась вчитываться в документ. Хотя что там того документа для человека, который привык читать договора по сорок страниц, примечания мелким шрифтом, а уж сколько ей надо было расшифровок делать во времена оны...
Одна симпатичная страничка — это просто ни о чем.
Итак, что ей предлагают?
Ей предлагают после развода новый титул: 'возлюбленная сестра короля' и обращение 'ваше высочество'. Все же она урожденная принцесса, а не хвост кошачий.
Мария остается с ней до совершеннолетия или до вступления в брак. Впрочем, не раньше восемнадцати лет. Кроме того, Марии присваивается фамилия Фиц-Эрландская, как... ну, нет! Фиц — вычеркнуть. Остальное — хорошо.
А что ей предлагают в собственность и прочее?
В собственность Марии предлагалось поместье Карвен, аж на юго-востоке Эрланда. Мария хмыкнула, но решила пока подождать.
Вот она с казначеем поговорит, что там за поместье, да с Романом, да справки соберет.
Ежемесячное содержание было более, чем щедрым. Пятьсот золотых?
При том, что на один золотой можно корову купить, да еще свинья на сдачу останется? А ведь Эрланд не так богат? Или?
Тоже надо обдумать.
Итак, поместье, содержание, дочь... все учтено?
Вроде бы — да. А теперь будем искать, где закопали сдохшую корову. Потому что не бывает такого предложения без подвоха. И начнем мы со святого отца.
Мария коснулась колокольчика и попросила вызвать отца Романа. Тот себя ждать не заставил, и тоже вчитался в договор. А потом аж побледнел от возмущения.
— Ваше величество! Это оскорбительно!
— И чем этот договор меня оскорбляет?
— Нищенская сумма содержания...
Мария махнула рукой.
Нищенская сумма?
Да чтоб тебе жить на одну зарплату! В девяностые! Когда ее то чайниками выдавали, то колбасой, а то и вообще ничем. И рубль плясал, как пьяный ежик на березе в восьмибальный ураган.
По местным меркам это сумма хорошая, а что каждый месяц брюлики покупать не получится, так они и не нужны.
Священник мыслил иными мерками.
— Этого не хватит на содержание даже самого маленького двора!
Мария хмыкнула. Двор? Дворника она содержать готова, а двор? Перебьетесь, еще не хватало ей титулованных бездельников на голову, чтобы сплетни за ее счет собирали!
— Это все?
— Не совсем. Вот это место... Карвен — это же пиратские края!
А вот это было интереснее.
— А последнее время там и вовсе никакой жизни не стало. Есть такой Дерек Черный, вот, он под себя все подминает, рейды устраивает, что ни месяц...
— И ко мне в гости точно заявится.
Священник развел руками.
— Я думаю, ваше величество, заявится.
— Угумс. Считай — смертный приговор.
Хорошо знать историю. Если кто думает поладить с пиратами... ага-ага, идите, прогуляйтесь по помойке и договоритесь с местными обитателями. Только завещание составьте для начала, а то потом уже поздно будет. И концов не найдут...
Пираты — это маргиналы, отморозки и подонки. Про благородных разбойников лучше читать в романах, а в жизни... девяностые годы быстро вытряхнули из Машки Белкиной весь романтизьм. Видели мы тех братков, пиратов нам не надо.
С пиратами можно говорить примерно на равных. У тебя корабль, у меня корабль, у тебя сорок человек, у меня восемьдесят... не нравится? Сейчас пулей подавишься!
На эту тему, кстати, Конан Дойл хорошо написал, про капитана Шарки. Подонок, ублюдок и мразь, идеальный образчик пирата.
— Не то место, не те деньги, что еще?
— Ваша дочь, ваше величество.
— Она живет со мной.
— Она — принцесса. Представляете, ваше величество, какие пойдут слухи? Что о ней скажут? Для нее не найдется подходящего мужа, ее высочеству никогда не унаследовать трон...
Это Марию волновало мало. Мужа найти нетрудно, трудно найти мужчину. Такого, чтобы за ним, как за каменной стеной. Чтобы и прислониться, и довериться... из всех ее знакомых она шесть семей могла выделить. Шесть. Семей.
Настоящих.
Им даже завидовать не хотелось, просто порадоваться, что нашлись такие, что бывает это в жизни...
Если Анна найдет себе хорошего человека, какая разница, эрр он или исс. Но здесь-то понятно, так не скажешь.
— Внесите правки, святой отец. И я отдам документ его величеству.
А что такого?
Чай, короли разводятся, а не алкаши тарелки делят! Она супругу отдает целое государство, а ей клоповник с пиратами под боком?
Так дело не пойдет! Давайте договоримся на приличные алименты!
* * *
— Это что?! — градоправитель с ужасом смотрел на отрубленную голову. Явно шагренец.
Томас развел руками.
— Как-то так, эрр Гилад.
— Где... где ты их встретил, и сколько их было?
— Десяток. В лесу...
Эрр Гилад огляделся по сторонам.
Управленцем он был отличным, счета, деньги, дела — это одно. А вот военные... решение нашлось быстро.
— Начальника городской стражи ко мне!
Обрадовались оба. И градоправитель, и Томас.
Долго ждать не пришлось, исс Руэль прибыл буквально через десять минут, видимо, рядом находился. С порога оценил ситуацию, посмотрел на голову в куртке, повернул ее пальцем, приоткрыл и без того оскаленный рот.
— Чернозубые?
— Ага! — закивал Томас.
Словами-то он не так, чтобы слишком хорошо, это вам не зверя скрадывать.
— Молодец. Эрр Гилад, нам бы охотнику премию какую дать? Считай, матерого зверюгу снял?
— Займитесь, исс, — согласился градоправитель. Я на премию согласен, заслужил.
— Вот и ладно. Бери, дружище, эту голову, пошли со мной. Ты же Томас... Томас...
— Ремеш, исс.
— Точно! Старого Ремеша внук! Помню-помню, знатный охотник был твой дед!
Томас расплылся от удовольствия. Считай, как наградили! Приятно ж, когда такой человек, и деда твоего помнит! И тебя тоже...
— Верно, исс!
— Ну, пошли! Расскажешь мне, где чернозубых встретил, да я потом весточку дам. Пусть их встретят, да приветят, как следует. А тебе награду выдам. Думаю, за такого зверя десяток золотых в самый раз будет!
Улыбка Томаса стала еще шире.
Красота!
На десяток золотых он и корову прикупит, и дом у старика Грохха, и к Янке посватается! Теперь-то им на обзаведение хватит, еще и пара монет в запасе останется!
* * *
Мужа Мария решила обрадовать вечером, после ужина. Пусть бедолага хоть поест спокойно!
Не успела.
До нее постарались.
В малый зал вошли двое. Илеса ее величество уже знала, это королевский бастард. А под руку с ним кто?
Хотя чего спрашивать? И так ясно, что его мамаша! Стоит, высокая, статная, этакая валькирия, только постаревшая. Вон, бюст какой, таким слона на скаку останавливать.
Иоанн невольно нахмурился.
Диана, кстати, тоже. Сравнила свои достоинства и выпуклости новоприбывшецй дамы, и приуныла. Мария тихо позлорадствовала. Это тебе не Марию травить, у королевы-то объем даже до единички не дотянулся, а тут полноценная шестерочка. Да еще с таким распределением... видно, что все свое, Иоанн аж глазами залип. Не сразу и рявкнуть смог!
Мария расплылась в улыбке.
— Милая Ирена! — и почти слетела с трона, встала, сделала несколько шагов вперед, махнула рукой. — Стулья для бывшей фаворитки и бастарда его величества!
Со стороны Иоанна раздалось какое-то хрюканье. Мария повернулась к нему.
— Как это замечательно, мой дорогой супруг! Мы теперь все будем вместе, одной счастливой дружной семьей!
Да что ж за карма у нее такая! Повернуться не успеешь, за спиной кто-то давится!
Лакие тем временем послушно приволокли стулья, и Мария порывисто схватила Ирену за руку.
— Ах, милая Ирена! Простите, что я уговорила мужа отослать вас от двора! Я была так неправа, я обязательно заглажу свою вину! Иоанн, мы загладим, правильно?
Иоанн чуточку заторможено кивнул. Мария расплылась в улыбке.
— Ну вот, все так замечательно! Садитесь же, Ирена!
Может, если бы это проделывалось не на весь мир, Иоанн и рявкнул бы, и Марию заткнул. А что ты сделаешь, когда на тебя и свои придворные смотрят, и послы, и даже Вернер пожаловал, чтоб его...
Оставалось только улыбаться и кивать, махать и снова улыбаться.
Мария расправила юбки цвета лаванды, и уселась на трон. То ли из вредности, то ли получилось так, но Фиц-Эрланда усадили возле отца, и сходство его было видно каждому, а Ирену посадили рядом с Марией, только чуть пониже. И Мария на ее фоне казалась совсем девочкой. Яркое платье, стройная фигура, шикарные локоны, в которых ни одной седой ниточки, да и все остальное: блестящие глаза, свежая кожа, улыбка... да-да, у Марии за последнее время шесть зубов выросло. Вместо выпавших до озмеячивания, или как правильно назвать оборот в гюрзу? Огюрзячивание?
Неважно!
И рядом Ирена, которая выглядит на все свои годы, да еще и с прибытком. А еще на фоне Марии она сливается в блеклое пятно. Светлое палевое платье по последней моде, светлые волосы, жемчуг и бриллианты — и Мария. Сиреневое платье, несколько цветов в черных волосах, единственное украшение — корона.
Сравнение было решительно не в пользу Ирены. Но почему-то недовольна была и Диана?
Выпятила грудь, вдернула подбородок... Ирена почуяла соперницу, и напряглась. Марию она со счетов уже списала, а вот эта...
Для начала Диану смерили надменным взглядом, и фыркнули.
Мария наклонилась чуть ниже, и сценическим шепотом, на весь зал...
— Совершенно себя молодежь вести не умеет, мы в ее возрасте такими не были, нам и в голову не пришло бы кидаться на мужчин, вешаться им на шею, выставлять себя напоказ...
И что за эпидемия такая? Кто кашляет, кто давится...
Иоанн посмотрел на Марию, как Ленин на буржуазию.
— Зайди вечером ко мне в кабинет.
Ну, если так вежливо просят...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
