|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
* * *
Эрр Паоло Рибоно от жизни ждал много чего. И хорошего, и плохого... когда у тебя в доме королевская шлюха, да и пара бастардов подрастает, тут поневоле настороже будешь. Кто его знает?
И в общем-то предложение, которое он услышал, было вполне логичным. Но не от этого человека.
От ЭТОГО мужчины он ничего подобного не ждал, ну не бывает такого никогда, просто потому, что не бывает... он же один из самых близких, самых верных... или другие не предают? Потому как у других и возможности такой нет — предать?
Может, и так.
— Породнимся, Паоло?
Эрр Рибоно только зубами скрипнул.
Вот не хотелось ему отдавать Мариту этому человеку. Не желал он девчонке проблем... ну ладно! Пусть она королевский бастард, но ведь БАБА же! Понимаете?
Жен-щи-на!
Вот чего от нее можно ждать?
Женщины вообще умом не наделены, они предназначены, чтобы украшать жизнь и радовать своего мужчину! А мужчина должен о ней заботиться и любить. Баловать и наставлять.
Ладно-ладно, просто другие женщины эрру Рибоно не встречались, или они достаточно успешно подыгрывали. Вот и прожил мужчина жизнь со своими устоями. И менять их не хотел.
И к Марите он относился примерно так же.
Пусть дурочка, но не ломать же ей из-за этого жизнь? Он уж и жениха ей присмотрел хорошего, по соседям. Лет на десять старше, основательного, с небольшим, но доходным поместьем. Эрр Кайрет славится своими пасеками на весь Эрланд, у него все поместье под пасеки и цветочные луга отдано, считай, в каждом крестьянском дворе по три-четыре улья, он мед и к королевскому столу поставляет. Не красавец, правда, но и не дурак, и не сволочь, и жену бить не будет. А с лица воду не пить.
Так он и Марите объяснил.
Девчонка хоть и поплакала немного, да потом с женихом встретилась, поговорила... ну и слаживалось кое-как. Подарки-то бабы все любят! А эрр Кайрет и подарки мог дарить, и говорил красиво. А что? Хоть и эрр, но торговлей он сам занимался. Мед-то продать надо, пристроить, поглядеть, чтобы не обманули. Так что нашел он подход к невесте, та и оттаяла. И отца благодарила за понимание, за хороший выбор.
А тут...
Эрр Рибоно зубами скрипнул, но отказать-то нельзя! Тогда его убьют через пару дней, или Мариту похитят... а значит в лавировочку надо! Какой дурак будет против ветра-то идти? Галсами надо, галсами, в бейдевинд...
В юности эрр Рибоно о море мечтал, да вот, не срослось. А кое-что и осталось...
— Дочь, говорите, отдать, эрр? Так я и не против.
— Но? — эрр понимал, что если получено такое быстрое согласие, то все не так просто будет.
— Его величество лично решил принять участие в судьбе дочери. И я надеюсь, на ЕГО согласие.
По губам эрра проскользнула тонкая улыбка. Такая же тонкая, как и сами губы.
— О, Иоанн не будет против.
Или вообще не будет? Какая, в сущности, разница?
— Если ОН не будет против, то и я не буду, — согласился эрр Рибоно.
— Что ж. Тогда в ближайшее время мы вернемся к этому разговору, — поднялся гость. — Могу я познакомиться с невестой?
— Конечно, эрр. Как только его величество даст свое согласие.
Мужчины встретились взглядами. И где-то далеко лязгнули невидимые клинки, высыпая снопы искр.
Может, и не стоило Паоло так упираться. Но... у него тоже есть гордость. Даже потрепанная королем и супругой, но есть же!
Гость уступил первым. Причем, видно было, что он просто взял паузу. На время.
— До скорой встречи, эрр Рибоно.
— До скорой встречи, эрр.
Когда гость ушел, эрр Рибоно упал в кресло и крепко задумался. Очень крепко.
Уехать бы сейчас, или выдать дочку замуж, да побыстрее... нельзя! Гость сильно прогневается, а его лучше не злить. И Иоанн будет против.
С другой стороны, если бы они не прибыли ко двору... Паоло вспомнил глаза гостя и поежился. Холодные это глаза, змеиные... гадкие! Может, их и в живых бы уже не было, его — точно?
Или...
Продлить свою мысль Паоло просто испугался. Слишком уж не хотелось думать, что пожар в его доме не сам по себе начался. Мой дом — моя крепость, да... а вот его дом перестал быть таким. И это было страшно.
Не будет он об этом думать.
Не будет!
А что вот с дочкой делать... а, пока просто подождать! Чего с бабой делиться? Все равно половину не поймет, а вторую испугается! Пусть поживет спокойно. Женщин защищать надо, а не пугать всякими пакостями.
* * *
— Ну, и где Исайя? — Иоанн смотрел на своего канцлера без всякого удовольствия. А вот чего он?
Что они оба делают в храме, да еще ночью? Что мог узнать Исайя Рентский о пропавших короне и печати?
Или.... Это ловушка?
Иоанн машинально нашарил на поясе клинок. Пусть он грузен, пусть уже не так проворен, как в шестнадцать лет... все равно, у него хватит сил справиться с любым врагом. Кстати, за последнее время Иоанн даже и похудел. Переживания пошли ему на пользу.
Димас поклонился.
— Ваше величество, я умоляю меня простить. Но иначе...
— Не стоит ругаться на канцлера, — прозвучал в сумраке тихий голос. — Дорогой супруг, рада вас видеть!
Мария шагнула к мерцающим переливам света, улыбнулась, и откинула капюшон темного плаща. Если бы Иоанн не был таким здоровым, тут бы история и кончилась. Инфаркт бы разбил беднягу.
Но — нет! Такой мелочью, как бывшая супруга, Иоанна было не сломить. Его величество крепче стиснул рукоять клинка.
— Кто ты?
— Вы меня не узнали, дорогой супруг? Вот так, стоило выходить замуж ради такой черной неблагодарности!
Узнать и правда было сложно. Тут Иоанна обвинять не стоит. Мария на себе изменений не замечала, да и те, кто рядом, их тоже не видели. Это же было у них на глазах, день за днем, а Иоанн отлично понял, что его супруга выглядит лучше, чем в семнадцать лет. Свежая кожа, лукавая улыбка, вот груди Боги не дали, но ее и раньше не было.
Клыки Мария предусмотрительно прятала поглубже. А то кто этих мужей знает? Возьмет, да и правда помрет! Зачем ей такое? Нет-нет, не надо о грехах, просто — вы труп прятать не пытались? Это ж озвереешь такую тушу таскать!
— Ма-мария?
— Она самая. Правда вы, дорогой супруг, обо мне сильно не горевали. И тело чье-то закопали, и на Дианке женились... отвратительное поведение.
Если что-то и могло привести Иоанна в чувство, так это — вот. Осуждение его поступков. Его величество раздулся, как индюк, да и забулькал похоже.
— Ты... да как ты смела?! Ты сбежала!!!
Мария пожала плечами. Вот она за собой никакой вины не чувствовала.
— Мне надо было умереть? И Анне? И моему нерожденному ребенку тоже?
— Ребенку? — утратил воинственный пыл Иоанн. Судя по талии Марии... хотя нет, она после всех родов оставалась, как селедка плоской, а вот по времени... что там прошло? Около года? Чуть поменьше. Могла и родить, вполне.
— Думать надо было, а не кидаться, — Мария гневно фыркнула. — Так бы я ушла и не вернулась, а сейчас, вот, пришлось!
Дураком Иоанн не был. Вывод он сделал правильный, и начал наливаться дурным гневом.
— Ты мне хочешь сказать... ты родила от меня сына?! И я узнаю об этом только сейчас?!
— А до родов было неясно, кто появится, — нашел, в чем обвинять. Сотовых телефонов тут не изобрели, так что Мария за собой вины не чувствовала.
— Ты могла бы написать!
— А ты мог бы разобраться с покушениями! Кто пытался меня убить?
— Эрсоны, — неохотно сознался Иоанн. — Ты упиралась, а у них Диана...
Мария фыркнула вторично.
— Сокровище всея Эрланда. Можешь мне о ней не рассказывать, я в курсе. Но не сочувствую. Как аукнулось, так и откликнулось.
— Чего?
Мария поморщилась.
— Ты себя вел со мной, как подонок. Диана повела себя так же, но с тобой. Ты предал меня, она — тебя. Все справедливо.
— Да как ты смеешь!?
Женщин Иоанн не бил, но раньше Мария и не говорила ему такого. Она вообще его боялась, стоило ему чуть повысить голос, как жена словно в комок сжималась... а сейчас что? Шагнула вперед, расправила плечи — сейчас в горло вцепится!
— Я — смею?! Не я наставила тебе рога! И не я тут двоемужница! Это ты презрел законы человеческие и божьи!
Иоанн встряхнулся.
Гнев отхлынул от удивления, и он понимал сейчас, что позиция у него невыгодная. Так что...
— Чего ты хочешь?
Мария пожала плечами.
— Давай подумаем. Я могу дать тебе сына — это первое. И могу прикрыть твою спину — второе. Если сейчас окажется, что, к примеру, я жива, я вернулась... и ты об этом не знал? Меня похитили, держали в темнице, кстати, можно на тех же Эрсонов свалить, им уже все равно, так?
Иоанн кивнул.
Эрсоны уже казнены, так какая им ьеперь разница? Совершенно неважно!
— Вот! Я смогла сбежать и кинулась к любимому мужу. А ты... ну, лучше быть обманутым, чем сознательно все это нарушить? Не так ли?
— Лучше, — согласился Иоанн. — Ты хочешь, чтобы мы опять стали семьей?
Мария сморщилась так выразительно, что Иоанн опять начал злиться. Вот что ей не так?!
— После Дианы? Нет, дорогой мой, ты переступил черту. Я долго терпела, но эта шлюха стала последней каплей.
Пришло время Иоанна злобно фыркнуть. Чем ей Диана не угодила?! Марии до ее объемов еще расти и расти! Завидует, что ли?
— Поэтому у меня иное условие. Я буду играть роль твоей супруги. Буду вести двор, буду проверять счета, буду воспитывать детей. Обоих. Кстати, у тебя ничего из-за дочери не свербело, нет? Где она, что с ней... не беспокоился?
Иоанн скривился.
— Я знал, что она с тобой.
— Ну-ну, — Мария была ехидна, как никогда. — Далее. Любое решение относительно моих детей, согласуется со мной. Я не позволю выдавать их замуж, женить, назначать им учителей и прочее... у меня должно быть право вето.
— Чего?
Мария скрипнула зубами. Нет в этом мире латыни, нет!
— Я сказала. Согласование со мной по любому вопросу, касающемуся детей.
— Это... приемлемо.
— Далее. Спать с тобой я не хочу и не буду. Потому... я даю тебе свободу в отношении любовниц. Но тоже прошу согласовать этот вопрос со мной. Второй такой наглой твари, как Диана Эрсон, я не потерплю. Продажная девка обязана знать свое место, сидеть тихо и не задирать хвост на жену хозяина.
'Свобода' — звучало приятно. А любовницы, которые не доставляют хлопот... что ж, на это Иоанн был пока согласен. Это не целомудрие.
— Ты тоже даёшь мне свободу. Захочу — заведу трех любовников.
— Нет, — тут же ответил Иоанн.
— Вот как? — изогнулась черная бровь.
Сказать правду? О том, что у Иоанна взыграло чувство собственника? Ладно — он! Он изменять может! Но ему?!
— Ты можешь рожать детей. Чужой ублюдок на моем троне недопустим!
— Детей не будет, — отмахнулась Мария. — Для этого достаточно быть чуть умнее ракушки.
— Ты... у нас потому детей и не было так долго?
Мария аж глаза закатила. Вот ЧЕМ слушал ее этот идиот?
— Детей у нас не было, потому что кто-то тратил весь свой пыл на девок. И сейчас не будет. Если у тебя образуются бастарды, ты знаешь, что с ними делать.
— Все равно я против. Я не стану посмешищем.
— Все будет втайне.
— То есть... ты себе уже нашла кого-то? Аж ты ж... — вспыхнул Иоанн.
И Мария не выдержала.
Придвинулась вплотную, ярость, исходящая от нее, почти обжигала.
— Я!? Ты меня предал! Ты разрешил меня убить! И теперь смеешь что-то требовать! Да я сейчас уйду, а завтра... завтра я пойду по стране с плачем! В Конклав обращусь! Тебя собственные подданные сожрут с кашей!
Иоанн даже назад шарахнулся, настолько жестокими были сейчас карие глаза. И... зрачки у нее вертикальные? И кажется ему — или нет? Блеснули за алыми губами два клыка... кажется, точно! Бред это! Не бывает такого!
Мария же неожиданно успокоилась. Выплеснула ярость — и улыбнулась. Нехорошо так, недобро, но уже не показывая клыков.
— Нет, Иоанн, так мы не договоримся. А ругаться я не хочу, у нас все же двое детей. Пусть меня от тебя с души воротит, они страдать не должны. Потому... подумай. Просто — подумай, что ты можешь мне предложить, и что хочешь от меня получить. И учти, как раньше уже не будет.
Развернулась — и направилась к выходу. Иоанн аж растерялся.
— Ты... так и уйдёшь?
Мария даже не удостоила короля взглядом, только дверь стукнула. Иоанн рванулся, было, за ней, удержать, не пустить... только вот в коридоре никого и не было уже. Людей. А змею он просто и не заметил. Гюрза как-то и не стремилась о себе объявлять, хвост подальше убрала, чтобы не наступил, кабан такой, и хватит с нее.
Первый разговор состоялся. А что — она надеялась, что все и сразу будет хорошо? Х-ха! Приличные переговоры длятся долго, это аксиома. За один день разве что сделаешь?
Ничего, дайте время...
Время улыбалось в ответ на слова женщины, пересыпаясь песчинками в песочных часах.
Время, время, всем дайте, а времени кто даст? Нет? Ну, так оно само возьмет! Все возьмет... и всех.
* * *
— Ваше величество, — Саймон всходил на корабль. Жену он поцеловал на прощание, крепко, показывая всем, что супруга у него и родная, и любимая... кто-то будет возражать? Точно не ее величество Изабелла.
Пусть давно уж остыли чувства, пусть в кровати Изабеллы иногда бывает один симпатичный лакей (пришлось его в лакеи взять, чтобы был доступ к телу), в одном супруги схожи, как две капли вина из одной бутылки. Картен — их страна.
Они в ней правят, они должны сохранить ее сильной и передать своему сыну. И удачно пристроить всех детей, и мальчиков, и девочек. И чтобы никаких бунтов — мятежей — покушений... не надо такого мальчику! Вот тут оба родителя отлично сошлись. И про двуипостасных Изабелла узнала от мужа. Первой.
За ум Саймон супругу ценил больше всего. Пусть не красавица! И нос длинноват, и волосы жидковаты, и грудь надо искать на ощупь — это все ерунда! Зато Изабелла умная и верная. И это решение они вместе приняли.
Саймону надо было съездить к сестре. Или ее уговорить приехать, или встретиться где-то на границе... но пока проявить добрую волю и съездить самому.
Двуипостасные!
Это ж... такое любому государству пригодится! Изабелла отлично понимала, что это... это и раньше-то редкостью было! Даже не один из сотни — один из тысячи готов был эту силу воспринять! Из пяти тысяч! Но разве можно пренебрегать такой возможностью?
Вот, Феликс!
Мальчик и умен, и предан, и мужа ее любит, как родного отца, и вторую ипостась получил — разве плохо? Замечательно просто! Такие слуги трону пригодятся!
А то и...
А если женщина получит вторую ипостась? Поди, и дети от такой могут родиться двуипостасными? А у них сын еще не сговорен?
Понятно, что такое нельзя бросать на произвол судьбы, значит, надо возглавить! За этим Саймон к сестре и ехал! Не доверишь ведь такое абы кому!
А Картен оставался под управлением ее величества Изабеллы. Она справится.
Глава 8
— Ты — знал?!
Димас Бустон склонился перед королевским гневом и развел руками.
— Да, ваше величество.
— А Исайя?
— Он пока ничего не знает, просто первую встречу надо было устроить безопасно для вас, в храме.
— Уссссстроил, — шипению Иоанна могла позавидовать любая гюрза. — Сссссстерва! Почему она не пришла сама? Не написала?
Димас поклонился еще раз. Работа у канцлера такая, отвечать на идиотские вопросы. Увы.
— Ваше величество, королева решила вначале поговорить со мной.
— Почему?!
— Потому что к вам подобраться намного сложнее, ваше величество. А я и в городе бываю, и записку мне передать легче, и сотня глаз за мной постоянно не следит.
С этим Иоанн вынужден был согласиться.
— Ты видел моего сына?
— Да, ваше величество. Я бы не посмел прийти к вам, не будучи уверен...
— Это и правда — мой сын?
Ничто другое сейчас Иоанна не занимало.
Сын!
Престолонаследник!
Надежда Эрланда, его будущее, а заодно и будущее самого Иоанна! Король даже сам себе в этом не признался бы, но ребенка он рассматривал, не как самостоятельного человека, а как свое продолжение. Свое бессмертие! Личное...
Мнение ребенка по этому поводу Иоанна не волновало! Его сын — его собственность, какое у него там может быть мнение, отличное от отцовского? Смешно даже!
— Да, ваше величество. У него ваши волосы, и он похож на ее высочество Анну.
— Анна, да. Ты ее видел?
— Да, ваше величество, у нее все хорошо.
Иоанн кивнул. Ну да, так и должно быть. Все правильно. А теперь снова о главном!
— А на меня мальчик похож? Как его назвали?
— Саймон Александер, ваше величество. Да, похож, как мне кажется. Но я могу и ошибаться, ваше величество, маленькие дети... они сложные.
А правду сказать — страшные. И похожи очень часто сами на себя. Или на мелких обезьянок.
Иоанн с презрением посмотрел на канцлера.
— Что бы ты понимал... кормилица у моего сына хорошая? Ему всего хватает?
— Ее величество лично кормит малыша, не доверяет посторонним, — честно ответил канцлер.
— Как? Сама? Фу, как это простонародно!
Димас поклонился, всем видом показывая: не виноват-с, ваше величество! Что увидел, то и сказал!
Иоанн покривил губы.
— Что ж. Ради сына... да, только ради сына я иду на эту жертву.
— Да, ваше величество.
— Прикажи этой женщине прийти в часовню, я поговорю с ней еще раз. Только ради сына!
Димас поклонился, соглашаясь с королевскими словами. И правильно сделал, не то подсвечником бы его Иоанн навернул, не глядя... не может ведь он признать, что его просто загнали в угол? Конечно, нет!
Он великодушно смиряется перед женской глупостью... он еще потом придумает, как это должно красивее звучать.
Эх, чего ради наследника не сделаешь!
* * *
Два эрра смотрели на... людей?
Животных?
Сложно сказать, пожалуй, там все и сразу было. Были те, кто походил на людей, только раздутых в два-три раза и покрытых шерстью. Были те, кто походил на зверей с подозрительно разумными мордами. Самыми страшными были те, кто застрял посередине, как жуткий гротеск. Кабан с человеческим лицом вместо морды, медведь с человеческими руками и глазами... жалко?
Скорее, жутко.
Страшное извращение естества. Мерзкое, отвратительное, дар божий, исковерканный злым человеческим деянием. И от этого мороз бежал по коже.
Или — не только от страха?
Для одного из мужчин это был его шанс на трон. Второй же делал карьеру. Для него это было возможностью выслужиться перед правителем, так что... посол и расцеловал бы каждую из тварей, если бы это помогло. Отвращение? А перетерпит!
Как этих тварей привезли в город?
Сразу.
Просто так их не провезешь, конечно, а вот в бродячем цирке — запросто. Там положено быть всяким уродам, и спрятать можно, что угодно. Так и поступили. А что ночью несколько повозок ненадолго к посольству приехали... и что? Может, нравится им так, кататься по городу? Это ж не запрещено?
И вот теперь эти существа смирно сидели в комнате, ждали. Брат Тома хорошо их выдрессировал, никто не скалился, не проявлял нетерпения.
— Когда? — наконец вымолвил один из эрров.
— Через два дня? — предположил второй.
Первый подумал.
— Да, пожалуй. Хотелось бы скорее, но... это разумно.
Существа, которые некогда были людьми, молчали. Они все слышали, но радовались другому.
Через два дня ЭТО закончится? Правда?
Даже если их убьют... ну и пусть убивают! Это не жизнь. В чужом и чуждом теле, с болью, страхом, голодом... да, они будут драться, они будут убивать, они могут принести еще немало боли и горя, но и свою смерть они примут с радостью.
Лечь бы, попросить, чтобы убили, самим на клинки кинуться... да только не получится так. До последнего вздоха и человек и животное сопротивляются смерти, до последнего вздоха отбиваются от врага. Это закон жизни.
Даже если живешь через силу, очень сложно самому убить себя. Невозможно почти...
Но через два дня...
Они не будут жалеть ни себя, ни врага. Так проще... пусть только точно убьют. Хуже, если ранят, посадят в клетку, или будут мучить... да, никого не жалеть! Чтобы точно убили.
* * *
— Ваше высочество?
Хорошо еще, не обмочился. А мог бы!
И от неожиданности, и вообще... Феликс, как приличны й человек, спал. А тут приходят, и усаживаются ему всем весом на живот. С размаху!
— Я, — Анна выглядела серьезной не по возрасту. — Я ненадолго, ладно?
— Я слушаю?
Дураком Феликс не был, и понимал, что просто так ее высочество ходить не будет. Только по делу. Мария за дочерью приглядывает, словно и не королева, и если Анна удрала от матери, это точно неспроста.
— Я... мама собирается опять вернуться во дворец.
— Да.
— И я с ней.
— Да.
— А ты с нами рядом будешь?
Феликс только вздохнул.
— Я ведь подданный Картена. И его величество мне ничего пока не приказывал.
И не говорил. А только и Марию он оставить уже не сможет. И Анну. Как их бросить одних? Таких беззащитных? Стоит только подумать, что его девочек может кто-то обидеть... руки в кулаки сжимаются! И когда только королева и Анна перешли для него в категорию 'своих'?
Феликс не знал ответа.
Но и Мария, и Анна для него были своими, родными, любимыми, хоть и по-разному, их обеих надо было беречь и защищать. Вот Тину и Мелиссу — нет, у них вторая ипостась есть, они сами за себя постоять могут. А королеву надо.
И Анну надо.
И наличие второго облика у Марии ничего не меняло, и общая ядовитость — тоже.
— А если ты будешь моим женихом? Как тогда?
Феликс пожал плечами. Получилось чуточку неловко, попробуйте такое проделывать лежа. Анна вцепилась ему в плечи.
А глаза у нее глубокие, как и у матери. Темные.
Нет, не было ничего сексуального, Феликс не извращенец, чтобы на десятилетних девочек смотреть, просто подумалось вдруг, что лет через пять за Анной стада мужчин бегать будут. Даже если у нее таких объемов, как у Дианы не вырастет.
— Не знаю.
— Тогда я тебе официально предлагаю руку и сердце, — голос Анны надломился на последних словах, и Феликс невольно обнял ее, притянул к себе... девочка была, словно кусочек льда. Вся замерзла, то ли от ветра, то ли от нервов. Чего ей это стоило? Вот так прийти, решиться...
— Девочка...
— Я знаю, я маленькая еще, но я вырасту. А люблю я тебя уже сейчас. И ты мне нужен, и важен, и я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Не потому, что ты красивый, а потому, что ты настоящий, — Анна тряхнула головой, и Феликс чихнул. Волосы в нос попали. — Я не знаю, я просто так вижу...
— Я буду рядом.
— Ты...
— Я приму твое предложение, — решился Феликс. Ну не мог он ее сейчас оттолкнуть, просто не мог! Это было бы даже не жестокостью — раной, от которой девочка бы точно не оправилась следующие... да может, и на всю жизнь! От такого шрамы на сердце никогда не заживают. — Только с оговоркой. Если через пять лет ты еще раз его повторишь, пойдем в храм. А пока — просто так. Я буду твоим женихом, и никуда от тебя не уйду. Согласна?
Анна выдохнула.
Словно гора с плеч свалилась... страшно! Безумно страшно, и раньше она бы никогда, и ни за что... но что-то сдвинулось за последний год, что-то изменилось. И Анна открыла в себе новые силы.
Куда только делась та девочка, которая тенью скользила по дворцу и плакала из-за презрительных взглядов? Сейчас бы...
Взгляды, говорите? Ну и радуйтесь, что у вас глаза есть. Пока.
— Я — повторю через пять лет.
— Я подожду.
В свою кровать Анна забиралась довольная, как кошка, сожравшая всю сметану на кухне.
Феликс теперь ее. А она — его. И с этим уже можно противостоять и отцу, и придворным, и всему остальному миру! Никому она свое счастье не отдаст! А не нравится?
Не задерживаю!
* * *
Второй разговор Марии и его величества Иоанна состоялся ровно через десять дней после первого. Иоанн, вернувшись к себе, мрачно напился, перебив об стену все пустые бутылки. Против обыкновения, не орал песни, не буянил, а молча надирался, понимая, что выхода нет. Он загнан в угол, и Мария еще очень милосердна. Кто другой и больше мог бы потребовать.
Она же...
Где там еще одна бутылка?
Мария тоже не давила.
Пусть Иоанн отойдет от первого приступа бешенства, пусть придет в себя, пусть подумает спокойно. А уж потом... потом он и сам согласится на ее условия.
Ждать пришлось недолго.
И то!
Сын!
Кому-то другому Иоанн мог бы не поверить. Но зная, когда родился малыш, ровно через девять месяцев после той ночи, зная саму Марию... честность у королевы была основной чертой. Потому и сложно было ей при дворе, что не любила она врать. Старая Мария.
Та, которую он убил.
Она никогда не врала ни мужу, ни детям. А вот новая Мария могла бы солгать, только смысла не было. Четко математический подход. Вранье должно приносить выгоду и не разоблачаться при проверке. Тогда можно. В противном случае не стоит и начинать, чего время-то тратить?
Иоанн был мрачен и недоволен. Мария спокойна и уверенна в себе. Так что первой разговор начала именно она.
— Вы обдумали мое предложение, Иоанн?
— Когда-то ты называла меня иначе.
— До того, как умерла, а мой муж привел в нашу постель дешевую рыжую шлюху, — огрызнулась Мария.
Иоанн поднял брови.
— Ты ревнуешь?
— Брезгую, — поморщилась Мария. — дело не в ревности, нет. Бывают поступки, которые пачкают тебя грязью, и потом не отмоешься. Ты король, ты можешь приказать многое, но ЭТО тебе не забудут.
— Ты и не дашь?
— Мне и не надо. Ты казнил Эрсонов, ты запугал придворных, но ты ничего не сделаешь с народной памятью.
— Пфффф!
— Не стоит так презрительно относиться к народу.
— Это всего лишь корова, которую можно за рога и на бойню.
— Бешеной коровы и львы боятся.
Иоанн хмыкнул.
— Раньше ты так не говорила.
— Поумнела. Да и много ли мы на самом деле говорили? Ты хотел меня услышать? Понять? Поддержать? Я не помню этого, Иоанн.
— Ты можешь мне дать шанс сейчас.
— Не могу, — Мария качнула головой. — Единожды предавшим дважды не верят. Довольно. Мои условия ты знаешь. Дети, безопасность, свобода, пусть и втайне. Ты согласен?
— Да, — слово выпало, словно гирей покатилось по мозаичному полу. Ох и нелегко же Иоанну было на такое соглашаться!
Его жена!
Это ж... вот ваши тапочки пошли бы к другому хозяину, да сами, добровольно? Вы такое стерпите? Имущество из дому уводят, считай, воруют! Грабят же! Средь бела дня!
Мария поняла его чувства, и кивнула.
— Понимаю, это тяжело. Но другого выбора у нас нет, если мы хотим и дальше править.
— Ты — хочешь?
— Мой сын имеет права на трон. Наш сын. Мы будем это повторять?
— Нет. Как ты собираешься вернуться?
Мария улыбнулась чуточку лукаво, и Иоанн даже задохнулся от... чего? Ревности? Любви? Чувства собственника? Сам он не знал, что сейчас стиснуло грудь клещами, так хороша была Мария в простом платье ярки-синего цвета, даже без украшений. Лучше, чем в юности, право слово!
— Думаю, что послезавтра... послушай мой план, и, если я неправа, подправь его.
Иоанн подозревал, что это не только ее план, но... Мария не сознавалась, а права на допрос у него не было. И что ему оставалось?
Только выслушать и согласиться.
— Да, это может сработать...
Мария кивнула.
— Если так — прощай. И можешь не провожать.
— Где ты сейчас живешь?
Королева качнула головой.
— Не скажу. И предупреждая твой вопрос — нет. Я тебе не изменяла и не изменяю, у меня сейчас никого нет. Но и ты тоже... ты не думал, где я была, как жила, на какие деньги, кто мне помог с детьми, что мне пришлось пройти? Нет? Ты даже не спросил про Анну, тебя волнуешь только ты — и власть. Ты плохой муж и отец, Иоанн, постарайся быть хотя бы хорошим королем.
Дверь не скрипнула под ее пальцами, а Иоанн, кинувшись следом, опять не нашел никого в коридоре. И ударил кулаком в стену, изрядно разозлив змею.
С-собака!
Я тут под шкафом сижу, а ты рядом с ним стены крушить решил? А если меня придавит?
Закуссссаю!
Впрочем, и Иоанн был зол! Он плохой муж? Плохой отец?! Да он же...
Увы, в глубине души, он отлично осознавал, что Мария права. И это было вдвойне обидно.
* * *
— Мария? — Рикардо все еще чуточку робел, называя так любимую женщину. Но если попросили? — Иоанн согласился?
Мария кивнула.
— Пока — да. Не исключаю, что потом он попробует все переиграть в свою пользу, но сейчас он согласен.
Рикардо тоже Иоанну не верил.
— Не случится ли так что ты окажешься в его власти — во дворце?
Мария пожала плечами.
— Он попробует. Даже не сомневаюсь, что он попробует. Но, — женщина вытянула руку и полюбовалась полоской чешуи, которая побежала по тыльной стороне кисти. — одно дело спорить с хрупкой женщиной. Другое — с весьма нехрупкой змеей.
Рикардо от души расхохотался.
— Да, это совершенно другое дело.
Вот и Мария так думала. А почему пока у них с Рикардо ничего не случилось, кроме поцелуев? Рисковать не хотелось. Она отчетливо понимала, что любое ее решение отразится на адмирале, и решила поберечься. Она его... она его любит, и не будет лишний раз подставлять.
Сейчас все уляжется, и поговорим о любви.
* * *
Иоанн с утра проснулся от грохота.
Дверь спальни распахнулась, ударившись о стену, в комнату влетел эрр Торган.
— Ваше величество!!!
— Что случилось? — от такого и мертвый вскочит, а Иоанн был вполне себе живым. Так что начал фразу он лежа, а заканчивал ее уже стоя посреди комнаты в ночной рубашке и колпаке.
— Ваше величество... во дворце чудовища!
— Что!?
Что-что... из коридора доносился хрип, визг, вой... что-то страшное и весьма угрожающее, так что Иоанн схватил первое, что попалось — алебарда, может, еще времен прадеда, тяжелая, но ухватистая, и приготовился защищаться.
— Ваше величество, мы тут не выстоим, надо отступать в башню.
Леонидас покосился на дверь, за которой явно шла резня.
Иоанн подошел к ней и выглянул наружу.
— Твою...
Было, от чего ругаться.
В коридоре ревело и бесновалось... нечто. Вроде громадного медведя, только стояло оно на двух ногах, и морда там была не медвежья, а скорее, человеческая, и в глазах совершенно человеческие ярость и ненависть.
А еще это нечто было вооружено громадным топором, которым достаточно ловко и орудовало. Уже трое из защитников коридора обагрили его своей кровью. Шестеро давили чудовище массой, держались, но насколько их хватит? Смогут они свалить эту тварь?
Или...?
— Сколько их?
— Штук десять точно, — Леонидас смотрел обреченно. — Кто-то с оружием, кто-то просто как зверь, я не знаю, как они оказались во дворце! Кто-то их сюда провел! Ваше величество, нам надо в казармы, там мы сможем отбиться! Там и защищаться проще, и людей больше!
Иоанн был с этим согласен.
— Идем.
Колпак полетел в сторону, рубашку король решил не переодевать, возиться дольше. Штаны натянул и хватит!
— Идем!
И первым вышел в коридор.
При виде Иоанна тварь взревела, потянулась к нему... с трудом остановили, приняли на три копья... жаль, копья больше декоративные! Но гвардейцы во дворце давно уже расслабились! Выполняли больше парадные функции... кто будет покушаться на короля? Да еще — так?!
— Ваше величество!
Иоанн смотрел на монстра, словно завороженный.
Медведь?
Громадная обезьяна?
Человек в шерсти?
Да кто ж эту тварь разберет, но разум и злоба в его глазах светились совершенно нечеловеческие. Чем перед ним виноват Иоанн?
Его величество просто не знал, что тварь натаскивали на его кровь, что брат Тома всю душу в это вложил... и сейчас, почуяв запах ненавистного человека, зверь рвался к его горлу. Равно, как будут рваться и остальные хищники.
Придворные, гвардия... это все не то! Они даже остановить толком не могли тварей, а уж утолить их голод и боль им было и вовсе не под силу.
Да и никто бы этого уже не смог. Тварей спустили с цепи, твари узнали кровь и свободу... теперь их можно только или вырезать или попросту сжечь вместе с дворцом.
Иоанн понял, что лучше с этой дрянью близко не сталкиваться, и потянул Леонидаса в соседний коридор.
— Идем! Нам нужно в потайной ход!
Сейчас не время для скрытности.
Сам по себе дворец не так велик, но любой дворец — это комплекс зданий. Это и казармы, и конюшни, и жилье для прислуги, где-то же она должна жать, и скотный двор, и поварня, и... да много еще чего! И все эти части не обязательно связаны потайными ходами. К чему?
Королю что — тайком на кухню за колбасой бегать?
Или королеве по ночам конюхов навещать? Хотя всякое случается...
Иоанн понимал, что до казарм они не дойдут, выйдут во дворе, у фонтана, а дальше у... как повезет!
Повезет ли?
Чего он не ожидал, так это встречи в потайном ходе.
— Ваше величество, как это мило, что нам не пришлось бегать за вами.
Ход осветился факелами, и перед королем появился мужчина, которого он точно не рассчитывал увидеть — здесь и сейчас.
— Ихорас?! Ты?!
— Я, ваше величество. А вы кого ожидали?
Да кого угодно! Но...
Иоанн подобрался, крепче стиснул алебарду.
— Это ты все устроил?
— Я, конечно. А мои зверушки сначала побывали во дворце и разнюхали все ваши ходы. Часть хищников мы запустили во дворец, а сами решили подождать вас, и вот не прогадали.
Эрр Торган медленно попятился назад. Или утащить за собой короля, или занять более выгодную позицию...
Алесио покачал головой.
— Не стоит дергаться, эрр. Дорога отрезана.
И словно подтверждая его слова, сзади донесся рев. Леонидас дернулся.
— Ты... ради власти?
— Конечно, — даже удивился Алесио. — Чего ради мне еще было бы стараться? Финансы в моих руках, поддержка есть... а Иоанн все равно, считай, уже не король.
— Ах ты...
Иоанн грязно выругался, но пока не кинулся вперед. Пока он еще себя контролировал.
— Народ тебя не поддержит!
— Еще как, — усмехнулся Ихорас. — Ты уже лишен легитимности, и Марию тебе не простят... за нее — вдвойне!
— Чего? — Иоанн так удивился, что даже алебарду опустил.
— Того! — исказилось злой гримасой лицо Ихораса. — Тебе бриллиант достался, а ты его в нужнике топил! Такую женщину променять на шлюху... где теперь Мария? Не знаешь?
— И ты не знаешь? — протянул Иоанн, соображая, в заговоре ли супруга? Или нет?
Кажется, нет. Вон, как глаза горят у Ихораса.
— Я уверен, когда ты умрешь, а я сяду на трон, она вернется.
— Вот даже как?
— Считай, я и за нее с тобой рассчитаюсь! А она оценит... когда-нибудь!
Иоанн даже сказать ничего не успел — Ихорас отпустил поводок, на котором держал тварь — и тут же отскочил за угол. А существо, похожее на громадную гиену, кинулось вперед.
Гиена — не только падальщик. Драться она тоже отлично умеет, и когти у нее хорошие, и зубы... а алебарда не поможет в подземном ходе. Тут ей и не размахнешься толком, Иоанн разве что попробовал ударить навершием, но промахнулся — и когти распороли ему живот. Да так, что сизые кишки вывалились из раны прямо ему на босые ноги... а гиена уже летела дальше, в прыжке, к Торгану!
Запах крови опьянял, зверь потерял рассудок, и Торган принял гиену на клинок. Правда, и сам не уберегся.
Увы, против таких лучшее оружие — это рогатина, или хотя бы вилы, чтобы зверь не дотянулся, а так когти передних лап дотянулись, полоснули эрра Торгана поперек лица, а за ними и пасть дотянулась.
Последнее, что увидел эрр Торган, были белые, очень белые зубы твари, чем-то странно похожие на человеческие.
А потом наступила темнота...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
