|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 29
Свой самоконтроль я все-таки переоценил, или Вселенной надоело помогать мне, ничего не получая взамен. В общем, Разрушение просочилось наружу.
Проявилось оно, как всегда, странно. Возвращаясь вечером после посиделок с Лекором, я обнаружил, что путь мне преграждает кособокая туша местного дурачка. Гигок стоял в проеме обвалившихся ворот, уставившись в стену круглыми от удивления глазами. Я не рискнул лезть к полоумному и пошел за помощью к Ио. Девочка пришла, проследила взгляд дурачка и — о! — стала выглядеть так же, как он. Я помахал ладонью у ней перед глазами и тут же получил ногой по коленке.
— За что?
— Ты что, не видишь?!
— Нет.
— Вон!
— Где?
— Там!!!
Причиной странного поведения островитян оказался росток колючки. Пока я давился хохотом, они рассматривали меня так, словно точно знали, кто тут идиот.
— Эта штука не съедобна, — на всякий случай объяснил я.
— Да какая разница!!! — замахала руками Ио. — Тут уже двести лет ничего не растет!
И поскакала звать свидетелей.
Прекрасная роза в Арконате не имела бы такого успеха. Два дня продолжалось паломничество островитян к колючке, а на третий ее кто-то спер. Причем, в пропаже обвинили меня. Не желая начинать разборки, глухой ночью я полил всю стену драгоценной пресной водой. Мои усилия были вознаграждены — подрезанный росток дал новые побеги и за месяц оплел своими усиками полстены.
А на куче нанесенного дождями мусора раскинула листья какая-то тыква.
Наученные горьким опытом островитяне караулили чудо посменно, ежедневно измеряя его в длину и ширину. В жарких спорах обсуждался цвет и вес будущего урожая. Я только губами шлепал — в первый раз вижу, чтобы какая-то зелень росла с такой скоростью. Кое-то призывал выгнать меня из осененного вниманием богов дома, но Лекор пресек самоуправство, намекая, что чужак и благословение как-то связаны. Я боролся с искушением объяснить придуркам, в чем дело, но проницательный Посвященный успел первым.
— Позвольте дать вам, гм, возможно, несколько неуместный совет: никому не говорите, что вы как-то связаны с происходящим или можете быть его причиной.
— Я ничего плохого не делал!
— Верю. Но учение Храма...
Я даже глаза закатил — опять бредни местных ненормальных. Моя реакция задела Лекора. В обычной жизни он следовал образу отринувшего волю Храма неукоснительно (и был прав — очень неприятно стать отщепенцем среди изгоев), но тут натура взяла верх, и отставной Посвященный задумал меня обратить. При каждой нашей встречи островитянин, ласково улыбаясь, начал переводить разговор на теологические вопросы. Какое-то время я слушал, дивясь причудливости человеческих заблуждений, и пытаясь понять, из каких трактатов древних времен выведены такие умозаключения. Похоже, здешним Патриархам удалось придумать нечто новое: из правильного, в общем-то, утверждения, что источником магии являются живые существа, они делали странный вывод, что для сохранения равновесия в мире ворожба должна сопровождаться потерей кем-то жизни. При этом классические маги, управляющие потоками мировой энергии за счет внутреннего резерва, объявлялись разновидностью паразитов. Вопрос о Пустоши и проклятой земле вообще выпадал из рассмотрения. Более того, по некоторым оговоркам Лекора я начал подозревать, что Посвященные принимают за сущность вещей заключенную в них дикую магию, потому что ничего другого различить неспособны. То есть, стихия, потенциально губительная для всего живого воспринималась как сама жизнь, а если учесть, что в присутствии Разрушителя дикая магия иссякает, то для правоверного храмовника я должен был быть воплощением вселенского зла.
И Лекор теперь на меня так неприятно смотрит, со значением. А что, если сдаст? Из соображений всеобщего блага, естественно.
— Скажите честно, уважаемый, вы считаете, что с моим появлением жизни здесь стало меньше?
С места, где он сидел, была отлично видна тыквенная плеть, перевесившаяся через гребень стены — сочное зеленое пятно на фоне серого камня. Наблюдая за ее ростом, я почти поверил, что растение знает о существовании бассейна во дворе. Эдакий кошмар огородника — разумные овощи.
Почувствовав, что с теоретической точки зрения его позиция уязвима, Посвященный начал расхваливать то разумное мироустройство, которое поддерживает в своих владениях Храм. Тут мое терпение иссякло, а раздраженный Разрушитель — стихия, которая парой новых тыкв может не ограничиться. Лекору в лоб было заявлено, что у меня перед глазами имелся другой пример разумного мироустройства, а потому он со своим учением — отдыхает.
— Нет другого примера! — взвился островитянин.
— Есть, и вашим сородичам он известен. У меня дома от них ногами отмахаться не могут!
Лекор немного смутился:
— Я понимаю, что визит разрушителей...
— Причем тут ваши разрушители, уважаемый? Я говорю о куче мелких чернявых маньяков, которых воспитали где-то здесь, а потом на нас натравили.
С Лекора можно было писать портрет воплощенного прозрения.
— Так вот, для чего...
— Значит, было? — сердито прищурился я.
— Да, — сознался Посвященный. — Был у владыки Багриша такой проект. Откуда-то он взял невероятное количество одаренных, а потом они резко пропали.
— И ни у кого никаких вопросов?
— Патриархам не задают вопросы.
— Тогда какого Ракша вы задаете их мне?!
Лекор пожевал губами — имя грозного демона ничего ему не говорило.
Выгнал его, сославшись на необходимость отдохнуть перед рыбалкой.
Несколько дней было спокойно. В смысле, Посвященный перестал парить мне мозги, но и поток полезных сведений с его стороны прекратился. Я стал серьезно задумываться над тем, что делать дальше — оставаться на этом острове бессмысленно, союзников среди островитян у меня нет, а плыть зайцем на здешних галерах опасно (могут выкинуть за борт). Не украсть ли мне лодку? Я завел привычку забираться на крыши домов в верхней части склона и отслеживать направления, в которых уходили корабли: карты, нарисованные Лекором, были довольно грубыми, а единственной сушей, видимой с доступной мне части берега, являлась скала с маяком.
На третий день в душе Посвященного взяла верх другая страсть — любопытство. Лекор сам пришел в мою берлогу и принес подарки — куски засохшей лепешки и копченую с дымком рыбину. Я впустил его исключительно ради лепешки — очень хотелось вновь ощутить вкус хлеба. Сели, разлили воду по плошкам, размочили сухари. Островитянин хотел поговорить о дальних странах.
— Уважаемый, может, вам лучше сородичей расспросить?
— Соврут, — вздохнул Лекор. — Все, чем занимается владыка Багриш, окутано глубокой тайной. Слух о земле за океаном ходит давно — иногда корабли возвращаются из плавания, привозя странные предметы, травы, которые у нас не растут, или шкуры фантастических животных. Когда-то поговаривали о новой войне, но океанских кораблей слишком мало и большой армии на них не перевезешь.
Что к лучшему — мне, например, проблем с перевертышами за глаза хватило.
— И как там у вас живут? — приступил к расспросам Лекор.
Рассказывать чужаку о жизни в Арконате оказалось нелегко. Как описать слепому цвет зари, а не видевшему снега — ледяной холод? У нас есть маги, рабов, наоборот, нет, и приносить жертвы запрещено. "Лохи нажористей и бабы покрасивше" — мог добавить от себя Тень. Лекора такая краткость, естественно, не устраивала, и он дотошно разъяснял для себя разнообразные мелочи, вроде качества дорог, приблизительной величины крестьянского надела и типичного для рынка набора продуктов. Сначала я пытался удержаться в рамках того, что может быть известно перевертышам, а потом плюнул. Кому какое дело до высоты шокангийских коней в холке?
Во время этих разговоров взгляд островитянина становился отсутствующий и немного сонный, а голос наоборот, звучал необычайно твердо и без малейших запинок. В утлую лачугу без крыши и пола приходила тень истинного служителя Храма, грозного Посвященного, получившего свой статус неизвестно за какие, но, несомненно, кровавые, заслуги.
К концу второго вечера нашей беседы Лекор, вероятно, просто не сумел придумать новых вопросов.
— М-да, — резюмировал он. — Признаюсь, я... кхм... не ожидал... э-э... масштаба.
Взгляд у островитянина стал прежний (как у шального зайца), а речь — причудливой.
— Масштабов чего, уважаемый?
Лекор вздрогнул и встрепенулся.
— Чем вы занимались у себя на родине, Зазу?
— Учился на правителя. Ну, и воровал немного.
Островитянин чуть слышно усмехнулся.
— А когда выучились бы, стали воровать по многу?
— Мне теперь без разницы, чем заниматься. Я, можно сказать, божественное благословение во плоти.
— Только не здесь. Что бы вы знали: для Храма ваша сила — не секрет. В учении есть разделы, описывающие людей, идущих путем Тьмы. Я сразу отметил странные ощущения, которые возникают в вашем присутствии, и, когда понял, что вы не различаете иллюзий, то был уже почти уверен, что передо мною черный маг.
— Почему — черный? — по арконийской версии волшебства, черными магами считались создатели самотворящихся проклятий и любители жертвоприношений, то есть, признак для деления использовался скорее этический, а не цветовой. — Я видел, что у ваших магов сила — зеленая. И как их теперь называть?
— Смешно, — согласился Лекор. — Но сути не меняет. Для Храма вы — зло. Убить вас не убьют, но доставить пред очи Вечных владык — обязаны. Вы этого хотите?
— Ну, это зависит от обстоятельств...
Например, поможет ли мне это приблизиться к Пятому или нет. От Посвященного мои колебания не укрылись.
— Зазу, зачем вы здесь? Это владыки вас сюда привезли? Не удивляйтесь, вы ведь появились одновременно с возвращением экспедиции.
Я посмотрел в глаза Посвященному и почему-то решил не врать.
— Нет, я сам пришел. Дело у меня тут. Нужно освободить одного очень важного заложника.
— Вот как, — его взгляд снова затуманились.
Забавные такие переходы. Может, у него внутри что-то похожее на Тень Магистра — две личности в одном теле? Заметив мой интерес, Лекор пояснил:
— Мой талант — что-то вроде дара провидца. Я умею восстанавливать общую картину происходящего по мелочам. Ваш рассказ придал законченный вид многим моим, гм, наработкам. И я точно знаю, что вы не лгали мне.
Я пожал плечами. Да, не лгал. Так, чуток недоговаривал.
— Это надо осмыслить, да, осмыслить, — Лекор встал и поплелся к воротам, каким-то чудом разминувшись с дверным косяком. Сторожа тыквы дружно поздоровались с предводителем общины и вернулись к игре в кости.
У меня появились собственные поводы для размышлений. Получалось так, что если я внезапно исчезну, Лекор будет волен пойти и донести на черного мага. Как минимум, это лишит меня эффекта неожиданности. Не хотелось бы его убивать, не люблю я этого, но если нужно — сумею. Ио только жалко.
Ну его к Ракшу, фанатика этого!
Той же ночью я обследовал занятую кораблями часть порта, присмотрел себе небольшую рыбацкую лодку с веслами, пронаблюдал утром, как ставят на ней парус. Перенес и спрятал у дальнего пирса два бочонка с водой. Понятно, что сухарей я тут не раздобуду, но хотя бы сухофруктов...
Не успела спасть дневная жара, как сонного меня разбудил Лекор.
— Надеюсь, вы имеете какой-то план? — вкрадчиво проворковал Посвященный.
— Ась?
— Предлагаю заключить соглашение. Обещайте, что Ио не пострадает, и я помогу вам с заложником.
Я медленно встал, доплелся до бассейна и поплескал в лицо водой.
— С чего такая перемена взглядов? А как же Храм и его учение?
Лекор задумчиво покачивался взад-вперед.
— Считайте, что меня посетило откровение свыше.
— Врете, и без таланта видно!
— Есть вещи, Зазу, которые вы так и не поняли. Моя внучка обречена, я умру и она — умрет. Ей больше нет места в обществе Храма, чтобы понять это, не нужно быть провидцем. Я еще мог бы смириться с неизбежным, если бы это был единственно возможный порядок вещей. Но так... Наша страна была создана Патриархами и для Патриархов, но мы больше не нужны им, Зазу, они решили перебраться на север. Из побережья и островов выкачивают последние ресурсы — рабов, магов, сталь, корабельную древесину. Вы говорили мне про Пустошь... Думаю, наши владыки знают о ней. С их-то возрастом и не заметить изменений! Допускаю, раньше они верили, что спасение невозможно. Но это не повод бросать тех, кто отдавал за тебя жизнь!
Прелестно! Передо мною злодей в состоянии этического кризиса. То есть, сейчас он может клясться мне в любви, а через час попытается отволочь к своим владыкам.
— Единственный мой план — взять лодку и плыть.
— Глупо. Между островами курсируют военные галеры, судно без опознавательных знаков они в лучшем случае затопят. В худшем... Есть ритуалы, для которых избранных не используют, только привозных рабов. Считается неэтичным так мучить соплеменников.
Упс, какая засада...
— Кого вы ищите, Зазу?
— Этого я вам не скажу. Но есть верный признак: нужный человек должен находиться в особом месте, где заточено древнее чудовище. Гробница — главное, на что следует ориентироваться.
Лекор помолчал.
— Чтобы что-то у нас называлось гробницей, такого нет. Велико ли должно быть сооружение?
— Пес его знает! Но точно не с ладошку.
Посвященный надолго замолчал. Он раскачивался, медитировал, что-то шептал и шевелил в воздухе пальцами, в общем, вел себя как заправский шарлатан. Наконец, его отпустило.
— Похоже, я вас сглазил, — сообщил Лекор. — Единственное место на островах, где есть древняя магия непонятного мне назначения — остров Трех Башен.
Что-то подобное я заподозрил сразу, как узнал, что острова населены. Чтобы Ракша держали в плену без ведома самых главных?
— Осталось придумать, как туда попасть.
— Попасть живым, не забывайте! Вечные владыки очень щепетильно относятся к своей безопасности — чужаков на их остров не пускают.
— У вас есть план, уважаемый?
— Я попытаюсь что-нибудь придумать.
Посвященный заковылял домой, вежливо раскланявшись с хранителями тыквы, а я принял решение на несколько дней сменить место ночевки. С моей точки зрения, у Лекора имелись основания ненавидеть Храм и все, что с ним связано, но что, если его преданность владыкам подкреплена заклинаниями и разумному контролю не поддается? В общем, береженого — бог бережет.
Пятому Ракшу придется подождать немного еще.
Глава 30
Всем хорошо звание Старшего Смотрителя, кроме сущей мелочи — время от времени во владениях Патриархов случались кризисы, и тогда Агихара отправляли с ними бороться. Естественно, происходило это с дозволения господина. Так получилось, что из всех владык только Гийом имел в подчинении умных помощников, умелых магов и проницательных аналитиков. Почем остальные Патриархи не могут подобрать себе дельных старшин, Агихар не понимал, но сомнения свои ни с кем не обсуждал и даже в одиночестве о них не думал.
Происшествие с двумя невольниками и озером стремительно превращалось в кризис.
Для начала, упорство Аякаси объяснилось просто — искомого раба у нее не было. Сбежал! Как тщательно охраняемый и упакованный в зачарованное железо человек мог ускользнуть от хозяев, никто Агихару сказать не мог, а объяснений — требовали.
Старший Смотритель неутомимо разыскивал и опрашивал всех, кто мог соприкасаться с пропажей — моряков, стражников, выживших в портовой потасовке рабов и горожан. В том, что до места драки великан дошел на своих двоих, Агихар не сомневался. Проще всего было сообщить, что полубезумные подданные Аякаси сожрали труп бедняги, как и несколько других тел, но честность требовала от Смотрителя найти хотя бы кости. Скрепя сердце, он попытался сделать неожиданный ход и связаться с проживавшими на острове изгоями, но последняя облава сделала их неожиданно агрессивными — посланца Храма избили и раздели.
К концу месяца непрошенным оставался только экипаж корабля дальней разведки. От этих свидетелей Агихар откровений не ожидал — элита флота даже не заметила еще одну вошедшую в порт галеру. Безучастными остались все, кроме одного.
Перед Агихаром сидел человек, единственным из всех допрошенных решившийся встретить взгляд Смотрителя. Причем, особого значения содеянному Посвященный Тьян не придал — то ли попавшего в опалу эмиссара уже ничего не пугало, то ли слепые бельма в обрамлении синей ткани не казались ему чем-то удивительным. Агихар напомнил себе, что двадцать лет назад этот человек считался самым сильным в своем поколении аналитиком, да и сейчас мог угадать суть происходящего по одним только вопросам. Разжалованный чуть ли не до положения послушника, Посвященный Тьян оставался божественно невозмутим.
— Раб-великан? Да, я запомнил.
— Почему? — заинтересовался Агихар.
— Он показался мне почти точной копией младшего Лорда Шоканги, разве что посмуглее.
— И ты не доложил об этом? — нахмурился Смотритель.
— О чем? — пожал плечами бывший северный эмиссар. Кажется, допущенная оплошность его действительно не пугала. — Шокангийца я видел мельком, этого человека — тоже мельком. Память, бывает, играет и большие шутки. Лорд Гэбриэл никак не мог оказаться здесь, тем более — раньше меня.
— Рассказывай подробно обо всем, случившемся в порту! И о Лорде тоже.
И Посвященный Тьян начал рассказ, постепенно приобретающий вид причудливой сказки. Минут через пять Агихар невзначай проверил, нет ли у их разговора лишних свидетелей, а, когда эмиссар замолчал, всерьез задумался, не окажется ли лишним сам.
— Значит, государство с тысячами могущественных магов, один из которых — черный?
— Да.
— И там уже знают о существовании на юге врага. Так?
— Так.
— И ты видел у нас точную копию одного из тамошних воинствующих владык?
— Вроде.
— И не доложил?!
Эмиссар промолчал.
И это — лучший аналитик! Хургой его там, на севере, что ли, накормили? Мозги отшибло как постельному рабу.
О том, стоит или не стоит передавать странную весть господину, Агихар думал долгие пять секунд, но, в конце концов, здравый смысл удержал его от искушения. Рано или поздно, правда выплывет наружу (бывало, господин Гийом устанавливал истину и по меньшим намекам), и тогда, вместо безболезненной смерти, его пригласят поучаствовать в одном из тех ритуалов, после которых у госпожи Аякаси получаются особенно заковыристые кадавры.
Этот доклад Смотрителя действительно задел владыку Гийома за живое. Патриарх не кричал, не бился в истерике подобно Аякаси, и даже выражения лица не изменил, но захотел лично поговорить с ключевыми свидетелями.
Решение стоило бессмертному шва длиной семь сантиметров от скулы до подбородка — когда Патриарх решил взглянуть на бойца-чемпиона, встреча продолжалась ровно пять секунд, а потом человек с птицей на спине ринулся в атаку, даже в двойных кандалах оказавшись исключительно сильным и проворным. От серьезных увечий владыку Гийома спас амулет-щит, на поддержание которого он никогда не жалел силу. Заклинания еще дважды отбрасывали обезумевшего гладиатора прежде, чем охрана смогла разобраться в мешанине магии и тел. Причем, оба охранника потом умерли, а дикарь до сих пор жив, словно это не его насмерть прокляли. Агихар даже немного сочувствовал ему — за причиненную боль Патриарх будет мстить долго и вдумчиво.
— Дело зашло слишком далеко, — владыка сидел в прохладной полутьме своих покоев, на удобном кресле, в точности соответствующем форме его тела, закрыв глаза (именно последнее говорило Агихару о серьезности ситуации). В лицо господину он старался не смотреть, чтобы не натыкаться взглядом в уродливую лиловую полосу — место, где тонкая кожа Патриарха была грубо разорвана (даже после дюжины ритуалов восстановления след не хотел исчезать совсем). Сейчас привилегия лицезреть владыку могла сделать Смотрителя объектом его нечеловеческой ярости.
— Уму непостижимо, после стольких лет! Я должен был заподозрить что-то после первого же сообщения. Распад заклинаний, истощение сущности — верные признаки черной магии. Но... Годы притупили мой ум!
Агихар вежливо улыбнулся шутке.
— Этого человека нужно найти, кто бы он ни был. Найти и доставить ко мне, жизнеспособного и без увечий. Если он действительно северянин, дело усложнится еще больше. Можешь использовать все доступные ресурсы, я на тебя очень рассчитываю.
Что случается с обманувшими доверие владыки Гийома, Старший Смотритель слышал краем уха — желания повторять судьбу неудачников у него не было. Любые ресурсы? О, да, Агихар использует ресурсы!
Владыка полулежал в кресле и, казалось, спал. Но, стоило эху шагов Смотрителя стихнуть, как в вечном сумраке что-то сдвинулось, а по зеркальной полированной поверхности пола побежали горящие зеленым огнем символы, строчки заклинаний на забытом языке. Прошло немного минут и в пустоте повисли бледные призраки — зримые воплощения отозвавшихся на заклинение людей. Ну, или не людей.
Вокруг кресла Гийома расположились восемнадцать Патриархов, и он знал, что для остальных происходящее выглядит точно так же. В кольце духов наблюдался разрыв — почтенная Аякаси не пришла — и Гийом удовлетворенно кивнул (общаться в ближайшее время с этой истеричкой он не планировал).
— Ты собираешь Синклит второй раз за неполный год, — зазвучал бесплотный голос. — Мы надеемся, тобой движет не просто любопытство.
— Я пригласил вас, чтобы сообщить принеприятнейшее известие, — тонко улыбнулся Гийом. — Бездарное руководство Багриша привело к ожидаемому результату. Наша жизнь под угрозой!
Призраки зашевелились: скандалы между бессмертными происходили нечасто, но очень оживляли их существование.
— Поясни, — выдохнули руны голосом Багриша.
— Говорил ли я, что попытка овладеть Севером с помощью интриг рано или поздно упрется в естественный предел? И, что, создав плацдарм на удаленных территориях, его следует немедленно начать заполнять войсками? Мое мнение было проигнорировано!
Такое происходило не часто, и к любому сомнению в своих способностях Патриарх относился болезненно. В тот раз, семьдесят лет назад, его обозвали старым паникером. Подобное оскорбление Гийом забыть не мог.
— Нет причин для беспокойства, — опять гнул свое Багриш. — Мы не первый раз теряем Смотрителей.
— Потерян не только Смотритель и его силовая поддержка, уничтожен результат нескольких лет работы, причем, второй раз на том же месте. И что, никого не интересуют причины?
— А ты их, естественно, знаешь? — пробурчал Багриш.
— Представьте себе, да! Почтенный Вальхалопади уже выдвигал предположение об овладении еретиками искусством управления вероятностями? — увы, к мнению этого Патриарха, целиком посвятившего себя поддержанию военной мощи Храма, Синклит прислушивался гораздо реже, чем к Гийому. — Теперь у меня есть доказательства! За неполный... год, да?... арконийцы нашли путь к южным землям. На наши острова проник черный маг!
Призрачные образы задрожали, окутались облаками сомнений и колючими искорками паники. Чем дольше живет человек, тем сильнее боится за собственную жизнь. Мощь Вечных владык была велика и почти половину ее они тратили на поддержание многослойной защиты, стражников-кадавров и транслирующих заклинаний, позволяющих им нигде не появляться лично. Меры помогали — за тысячу лет ни один Патриарх не был убит кем-то из посторонних, да и свои вынуждены были держать руки на виду. Но против легендарной Тьмы волшебство было бесполезно, а смертных воинов держали при себе немногие. Есть от чего волноваться!
— Доказательства? — почти хором потребовало несколько голосов.
— Сообщение агентов Багриша о ритуале, невозможном без посредства Тьмы, предметы, подвергшиеся ее воздействию, и свидетельство Посвященного, опознавшего темного адепта. Собственно, вопрос о нем уже поднимался, но никого не взволновало, с какой легкостью обычный человек избегает внимания Храма.
Вечность учит осторожности, обычно, для принятия решения Синклиту требовалось несколько недель, но иррациональный страх толкает на необдуманные поступки и отдает испуганную толпу во власть хладнокровного лидера. Сейчас Гийом чувствовал себя так, словно достиг в тайне желаемого звания Императора. Впрочем, Вальхалопади все равно придется принимать в расчет.
— Что ты предлагаешь?
— Я могу справиться с этой проблемой, но мне нужно разрешение действовать во владениях почтенной Аякаси по своему усмотрению. Так же я прошу... нет, требую применить на севере оружие Судного Дня!
На мгновение воцарилась тишина. Похоже, Гийом переоценил смятение Патриархов.
— Ты уверен? — прошелестел знакомый голос.
Вальхалопади сомневается? Гийом вздохнул и начал объяснять, обращаясь к тому единственному, чье мнение его интересовало.
— Мощь Конструктивного Предвидения хранила Истар тысячелетиями — пока не пал Темный орден, федерация оставалась неуязвимой. Если северяне ничего не напутали в ритуале, теперь сокрушить Арконат способна только сила, соразмеримся с феллийским вторжением. А сокрушить королевство надо! Неизвестно, сколько адептов они наплодили, но нынешние черные маги не связаны клятвами с Белой Лигой и вполне могут обратить Предвидение на себя. Почтенная Пешмилья просчитывала такую связку, как только пришло сообщение о ритуале — в этом случае построение становится совершенным. В мире темных нам места нет! Так что, без проклятого оружия не обойтись.
— Согласен, — нехотя кивнул Вальхалопади. — Но, если Север не оправится от удара, перед нами встанет другой вопрос.
— Да — будет ли в этом мире место хоть кому-нибудь. Поэтому один темный нам все-таки нужен. Пусть принесет свои клятвы нам! Я уверен, что смогу убедить северянина сотрудничать... за небольшую цену. А после соответствующего ритуала все, на кого ляжет его тень, будут нам верны. Черных магов легко контролировать — особенности собственной Силы делают их чересчур рассудочными и прямолинейными, тонких манипуляций они не замечают и не желают замечать.
— Где-то я это уже слышал, — вздохнул Вальхалопади. — И в тот раз способ обойти клятву все-таки нашелся. Мало было тебе? Что будет после того, как он узнает о нападении на Арконат?
— Думаешь, вожаки тварей рассказали первому встречному, что управляемы? С точки зрения северянина, мы не можем отвечать за поведение чудовищ, зато способны оказать помощь оставшимся в живых. Главное — правильно сформулировать команду и не допускать утечки информации.
На долгую минуту воцарилось молчание, а потом призрачные контуры начали менять цвет. Воздержавшихся не было.
— Ты получишь просимое, — резюмировал Вальхалопади. — Не подведи нас!
С утра настроение главы Цеха Целителей было умеренно пессимистичным. День выдался солнечным и морозным, под ногами еще не хлюпало, но в воздухе уже явственно витало ощущение весны.
"Скоро дороги развезет, грязь полезет", — мысленно вздыхал Ребенген. — "Хорошо, что я не Разрушитель"
Но с дорогами придется что-то делать. Королю уже давно намекают, что сезонная проходимость главных трактов и военному делу мешает, и торговле вредит. А ставить нарождающееся сообщество темных в положение изгоев — вообще недопустимо.
"Беженцев к делу приставим, особенно — тирсинских. Будут копать по мере сил, за миску каши и мелкую монету. Заодно и пересчитаем всех"
Ребенген прошел к своему кабинету, обмениваясь приветствиями с подчиненными и оживляя в уме список неотложных дел. О том, что главу Цеха дожидаются гости, ему сообщили еще на входе, но чего он точно не ожидал — увидеть под дверями дюжину крепких молодых мужчин под предводительством мастера Пэя.
"Господи, когда же у них фантазия иссякнет? Столько с ними вожусь — скоро самого в Черепа запишут".
— Мы готовы! — торжественно сообщил верховный жрец.
Ребенген порылся в памяти, пытаясь найти вариант короткого, но цензурного ответа.
— К чему?
— Мы узнали, что нечестивцы приходят с юга, из страны, попавшей под власть ложных господ. Наш долг — принести в эти земли свет истины! Двадцать наших братьев уже готовы отправиться в путь. Они откроют заблудшим душам глаза на волю Всевышнего и правильный порядок вещей. Медлить нельзя! Все земли подлунного мира должны быть готовы принять Господ наших или сгореть в очистительном пламени...
— С пламенем — перебор, — прервал излияния жреца Ребенген. — Я готов помогать вам, только если вы обещаете воздержаться от поголовного истребления несогласных. Самооборона, исключительно самооборона! Или добирайтесь на юг сами.
Мастер Пэй сердито пожевал губами:
— Это оттянет торжество истины.
— Зато увеличит количество спасенных душ! Я настаиваю. Если господь увидит, что для кого-то надежды нет, он лишит его разума и грешник сам отдаст себя в ваши руки. Логично?
— Рассуждения... не слишком праведные.
По крайней мере, обзывать мага нечестивцем Череп не стал.
— Зато вашему Господину такой подход понравится. Он юноша гуманный и всем старается дать второй шанс. Вы знаете, кто теперь служит его отцу?
— Да. Мы пытались поговорить о судьбе этого порочного создания.
— С Бастианом?!! — не поверил Ребенген. — И что он сделал?
Жрец насупился.
— Он долго смеялся.
— Это хороший знак! — ободрил его глава Целителей. — Повелитель Шоканги мыслит немного... парадоксально, но редко ошибается. Упомянутый вами человек очень помог при устранении... основного источника угрозы.
— Мы знаем, — скромно кивнул жрец. — Но Господин наш достоин большего.
— Господа. Что б вы были в курсе: их уже как минимум трое.
В глазах Черепа зажегся благоговейный экстаз:
— Помолимся, братия!
Организовывать переброску сектантов на юг Ребенген поручил второму помощнику. В конце концов, почему власти Арконата одни должны нянчиться с этими ненормальными? Пусть врагам тоже будет кисло. Глава Целителей слабо представлял себе реалии южных стран (Седьмой с трудом мог описать словами переданные ему образы), но был уверен, что Черепам есть, где развернуться. За избавление от сектантов стоило дать Гэбриэлу отдельный орден.
Вечером Ребенген понял, что радовался зря. И слишком рано.
В шестом часу из вивария прибежали знакомые чародейки — демон звал главу на разговор. Таким просьбам не отказывают! Сунув под мантию пару амулетов, маг поспешил к Ракшу.
— Мне надо улетать, — печально сообщил Седьмой. — Дэнис говорит, что ему снова пришел вызов. Но только рассказывать тебе об этом я не могу!
— Тревожный знак, — пробормотал Ребенген.
— И еще, Дэнис говорит, что вызов послал тот же самый.
— В каком смысле? — оторопел маг.
— Я не знаю, но велел подчеркнуть, что — тот же. И про это нельзя говорить!
Через полчаса силуэт Седьмого растаял в небесной синеве, а Ребенген остался размышлять о грустном. Если он правильно понял намек Первого, то вызов пришел от того же самого мага, что и в прошлый раз. А если учесть, что тот эпизод имел место полторы тысячи лет назад, картина вырисовывается неприятная — такой продолжительности жизни не было даже среди чародеев Белой Лиги. Что-то это все должно значить...
То ли эфирная матрица оказалась слишком прочна, то ли Хаос — слишком непредсказуем, то ли самозваный Разрушитель не вполне умел, но полностью избавиться от Изибара не удалось. Правда, безголосый Ракш заговорил, но лучше бы молчал как раньше. Теперь Седьмой хотел играть в куклы. Куклами назначили тех, кто не догадался вовремя убежать. Ямбет отбрехался, сославшись на авторитет Первого — старшего брата Ракш все еще уважал.
Меж тем, Предводители Хаоса хотели странного, то есть, еще более странного, чем обычно. Шестой облетал гарнизоны, везде лично отдавая команду готовиться к походу на Арконат, дожидаясь конца мобилизации и лишь затем отправляясь на следующую точку. Спрашивается, а Слияние ему на что? Все нужные поручения могли быть розданы в течение минуты. Когда Ракш (из всей компании самый вменяемый, на взгляд Ямбета) добрался до Ганту, демон поставил вопрос ребром:
— Так мы собираемся атаковать или не собираемся?
— Собираемся, но медленно-медленно.
— Да без проблем, — вот что у Ямбета всегда получалось виртуозно, так это саботировать приказы.
В итоге, призыв тетерглавам пришлось посылать пять раз — к моменту, когда в крепость прибывал последний взвод, остальные успевали разбежаться (без всякого вмешательства со стороны Ямбета!). Шестой раз сбор был назначен на расстоянии двух часов пути от занесенных песком стен. Когда демоническое войско уже построилось, появился Седьмой с воплем:
— Хочу гулю!
Все твари словно испарились. Ямбет был потрясен — он не подозревал, что рейсеры могут развивать такую скорость.
Шестой меланхолично успокаивал брата:
— Гули устали. Завтра я найду тебе собачку. Собачка аф-аф!
Бедные тетерглавы...
Развлекаться таким образом получится еще месяц, а потом все поводы для проволочек будут исчерпаны и орды демонов двинутся на Арконат. При мысли о возможности лишиться плодов Тьмы даже флегматичный Хумбага начинал глухо ворчать. Значит, если Предводители Хаоса не образумятся и не назначат другую цель похода, придется поднимать бунт. Ямбет чувствовал себя в силах повести за собой Слияние и навалять истарцам, как в прежние времена.
"Это будет великая битва!"
Глава 31
— Корабли, корабли! — весело щебетала Ио.
В гавань действительно заходили корабли — огромные (я таких здесь еще не видел) многовесельные галеры. С их палуб на пирс непрерывным потоком извергалось воинство — сотни, тысячи людей в одинаковых коричневых мундирах, тускло взблескивающих стальными шлемами и кирасами. Попав на твердую землю, бойцы мгновенно, словно сворачивающийся в кипятке белок, обретали вид небольших отрядов и отправлялись вверх по портовой улице.
Обитатели руин собирались на крышах и наблюдали за этим действом с тихой паникой во взглядах. Лекор обернулся ко мне, словно ища поддержки:
— Это — континентальные пехотные части. Зачем они здесь? Разве в городе бунт?
Нет, в городе не было бунта, в городе был я. Вечные владыки думали медленно, зато проблемы оказались склонны решать кардинально. К вечеру количество войск в городе станет таким, что к каждому окну и двери можно будет приставить часового. Они разберут руины на кирпичи, вручную, наплевав на Пустошь. Я смогу некоторое время избегать их внимания, а как быть с той же Ио? С хромой Фани, с полоумным Гигоком?
— Пойду, посмотрю на них поближе.
Лекор схватил меня за плащ.
— Слышь, ты, это...
— А вы спрячьтесь. Но не забирайтесь далеко, лучше ищите укрытие вдоль моря.
Я шел, а вокруг суетились обитатели руин, пряча по нычкам барахло, собирая воду и припасы. В бегство ударились все, не разбирая, кто "отринувший", а кто — за компанию пришел. В том, что солдаты будут вникать в такие мелочи, островитяне справедливо сомневались. Наверное, жители добропорядочных районов тоже хотели бы скрыться, но только не знали — как.
Ио догнала меня и ухватила за руку. На моей памяти она впервые прикоснулась к кому-либо, кроме Лекора.
— Я знаю, кто ты, я слышала, о чем ты говорил с дедом. Убей их всех за маму, черный, ты ведь можешь!
Я потрепал юную хулиганку по вихрам. Может статься, что после освобождения Ракша здесь умрут все (действительно — все). И я... это допущу?
— Что ж ты такая кровожадная, а?
Ио вывернулась из-под моей руки и убежала.
Прежде, чем решать вопросы чьей-то жизни и смерти, мне следовало самому остаться в живых. Это зависело от того, какой приказ получили солдаты. Если — убить на месте, то моя миссия тут и завершится: либо зарежут, либо — сам навернусь, прыгая по крышам, либо — с голоду сдохну (на выбор). Лекор настаивал, что безжалостное истребление черных магов каноном не предусмотрено — таких, как я, полагается брать под стражу и передавать в Храм. Особо подчеркивалось, что обеспечивать повиновение должны люди, не тронутые магией (тут в тексте появлялось характерное для Черепов слово "порча"). То есть, Вечные владыки — не дураки, темный адепт им нужен живым, но под охраной и в колодках. Это я способен пережить.
Однако просто прийти в порт и сдаться властям мне нельзя — не соответствует образу. В конце концов, храмовники могут просто обидеться (они же столько сил приложили к моей поимке!). Но, чем сложнее комбинацию мне удастся провернуть, тем опаснее я буду выглядеть, а значит, шансы на повторный побег уменьшаются. Вопрос в том, как передать себя в руки охотникам, оставаясь в добром здравии и выглядя при этом полным идиотом? У меня имелась одна мысль на этот счет. Я решительно устремился к тому самому кабаку, хозяина которого застал за разделкой бродяги. До темноты оставалось четыре часа — самое оживленное время, но город словно вымер. Нигде ни крика, ни шепота, только ритмичный топот солдат и металлический лязг амуниции.
Я без труда стащил из кладовой заведения здоровенный кувшин крепленого вина и засел в пустом доме не слишком далеко от жилых кварталов. Вот теперь-то мы и узнаем, что такое пьяный Разрушитель! Напиток оказался отвратительно-горьким. И что, за это кто-то платит деньги? Давясь и делая передышки, я затолкал в себя полкувшина омерзительного пойла и попытался понять, что изменилось. Меня пробирал глупый смех, голова шла кругом.
Потом все стало замечательно. Приходили какие-то люди, что-то говорили, а я, весь такой веселый, в ответ пробовал их напоить, невзирая на сопротивление. В какой-то момент кувшин исчез, а меня потянуло на песни. Песни на ум приходили, почему-то, из репертуара Пограничной Стражи. Не знал, что у меня такая хорошая память! Надеюсь, смысл этого похабства никто не понял. Дальше в памяти провал.
Зато утром... Лучше бы меня убили накануне! Так плохо мне не было с восьми лет. Голову распирало изнутри, словно мозгам захотелось на свободу. Ломило в висках и затылке, болели глаза, а уж что творилось во рту, словами не опишешь. Хотелось блевать, но не блевалось. Интересно, когда я успел? И на чем теперь лежу...
Затем какая-то добрая душа напоила меня кисловатым холодным напитком, и за это я готов был простить Патриархам абсолютно все. В глазах просветлело.
Вокруг оказалась большая полутемная каюта (скорее — часть трюма), чистая и сухая. Зато моя одежда оказалась влажной и чуть солоноватой, наверное, кто-то брезгливый ополоснул меня, прежде чем тащить сюда.
Хорошо хоть папа этого не видел.
"Да он бы тя похвалил!"
Да, цели мы достигли — нас схватили без грубости и уже куда-то везут. Все же лучше, чем сидеть на острове сиднем. Пятый Ракш сам к нам не приплывет!
За тонкими деревянным переборками ходили и ругались люди, ритмично бил барабан — галера шла на веслах. Трюм освещала пара немигающих волшебных светильников, но дышалось легко, значит, отверстия наружу тоже были. За единственной дверью вздыхали и поскрипывали половицами как минимум двое часовых. На руках и ногах у меня красовались цепи. Именно красовались — аккуратные, гладкие колечки из темно-серого металла, без единого пятнышка ржавчины. Я потер браслет — к слабым эманациям Тьмы железяка осталась равнодушной. Однако...
В этот раз плавание было откровенно скучным. Какой-то молчаливый тип (судя по ошейнику — раб с континента) приносил мне еду и воду. Хлеб и кашу я ел с удовольствием, а к мясу не прикасался. Мои вкусы оценили и в рационе появились сладости: сухофрукты, а также какая-то тягучая фигня с орешками. К тому, что ожидает меня в конце путешествия, я не готовился. Смысл? Истинных целей Вечных владык никто из их подданных доподлинно не знает. Если они уверены в себе, то захотят видеть меня лично, если боятся — отправят куда подальше. Последний вариант нежелателен, поэтому в ближайшие дни я буду кротким и добрым, что бы ни происходило. Хотя бы на день, хотя бы на час, но мне надо попасть на их остров!
Через неделю, когда я уже стал задумываться, каким же маршрутом плывет галера (не иначе — кругами), путешествие закончилось. В каюту пришли два хмурых крепыша в коричневых шароварах, с открытыми лицами (физиономия одного из них показалась мне смутно знакомой). Не говоря ни слова и не принимая возражений, они подняли меня с соломы, и повели на палубу. Лестницы и коридоры корабля были пусты, экипаж сопел за дверями кают, вероятно, пытаясь рассмотреть что-нибудь через щелочки, из-под навеса для гребцов не доносилось ни звука. Меня провели по сходням и сдали с рук на руки новой команде, после чего галера почти сразу отчалила, бесшумная, словно призрак.
Что-то мне уже нехорошо от такого приема.
"Забей! На нервы давят"
Встречавшие меня служители Храма выглядели слишком мускулистыми и правильно сложенными для здешних волшебников, носили не бесформенные обмотки, а вполне приличные рубахи и штаны, синие, но на два тона темнее, чем у Посвященных (здесь это важно). Не стражники, скорее что-то вроде орденских Стражей — универсальных бойцов, привыкших взаимодействовать с магией. Солдаты оказались ребятами простыми и в моем присутствии говорили совершенно свободно. Складывалось ощущение, что про мое знание местного языка им не сказали. Да и кому говорить? Лекора пойди, поймай еще. С экипажем галеры я на шонском не общался.
Конвоиров было четверо (большим числом им в узких коридорах все равно не развернуться), несмотря на закрывающие лица платки, чувствовалось, что относятся они ко мне по-разному. Трое держались собрано, внимательно отслеживали каждое мое движение и успевали при этом бросать взгляды по сторонам, а вот четвертый, хорошенько меня разглядев, засомневался.
— Сдается мне, что из него черный маг, как из меня — Смотритель. Кто-то знатно подшутил над Агихаром!
Но его напарник не склонен был доверять первому впечатлению.
— Прикшас, на Ай-Тесле подавляющие колонны дубу дали, весь остров на рогах стоит. Ты о таком когда-нибудь слышал? Пехотинцы матерятся — у них половина амулетов работать отказалась, а вторая — лучше бы тоже не работала. Взвод, осуществлявший захват, напился в хлам — понадеялись, дурни, на то, что их яды не берут. Разрушители вертятся, как сомики на сковородке: трое из их братии сгинули — нигде нет. Вообще нигде! А давеча Смотрители зашевелились — говорят, бухта Ай-Теслы зацвела, водорослей наросло уже столько, что по ним пешком ходить можно. Чем еще, по-твоему, все это можно объяснить?
Ишь ты, какой проницательный служака... Маловерный Пришкас заметно напрягся.
— Тогда, стоило ли его сюда...
— Владыка Гийом сказал, значит, надо! Все равно, если заметишь что-то странное — сразу бей по голове.
Изумительная логика! А если перепуганному храмовнику что-нибудь примстится? Голова у меня одна, хотя жильцов в ней двое.
"Зырь!"
Пока одна моя половина слушала, другая — смотрела. И посмотреть было на что! По мере того, как мы карабкались вверх по каким-то лестницам, дорожкам и карнизам, со склона открывался потрясающий вид на соседний остров. Было до него локтей триста, и все это расстояние перекрывал одним пролетом изящный подвесной мост, словно парящий в вышине над пенными гребнями.
Не пойду туда. Вдруг он волшебный? Оттуда сто локтей вниз лететь!
"Зануда!"
Я попытался сосредоточиться и собрать все свои личности вместе. Мне только споров с Тенью сейчас не хватало!
Переходы сменялись лестницами, а лестницы — переходами. Мои конвоиры твердо вознамерились забраться на вершину, не делая ни единой передышки. Да плевать! В старом городе я такой путь проделывал дважды на дню. В результате, служители Храма устали первыми — дыхание их стало сиплым, а бдительность упала, и от того, чтобы устроить им пакостный сюрприз, меня удерживало только опасение получить удар по голове (так сказать, предупредительный). В результате, когда впереди показались первые жилые строения, мы представляли собой группу из четырех взмыленных бойцов и одного разрумянившегося от хорошей разминки меня. Хорошо!
Обозленные конвоиры подергали меня за цепь и пару раз ткнули в ребра (чтобы жизнь медом не казалась), а затем провели через вычурные каменные ворота с не вполне декоративными створками. Тут я улучил минутку, чтобы оглядеться.
Вершина этой скалы (иначе не скажешь — остров оказался очень маленьким по размеру) выглядела ровной, как стол. На неестественно правильной плоскости возвышался Храм. Ничем другим это строение быть не могло — огромный комплекс, выдержанный в едином стиле (возможно — возведенный за раз), гармоничное сочетание зданий разного размера, то вздымающихся к небу, то словно разбегающихся волной по земле. Ленты замысловатого геометрического орнамента обрамляли плоскости, завораживающие красотой естественного рисунка камня. Ни одной статуи, зато тут и там — тускло мерцающие стеклянные шары и башенки с фонариками (хочу, хочу увидеть это чудо в ясную ночь!). Храм напоминал музыкальный аккорд, воплощенный в камне. Интересно, их везде так строят? Жаль, что у меня не было возможности осмотреть внимательнее старый город.
Отсюда, с высоты, подвесной мост уже не казался чем-то пугающим, наоборот, выглядел естественным продолжением выложенных мозаикой дорожек. А вот соседний остров... Я даже не сразу понял, на что смотрю. Огромная долина, заросшие зеленью холмы и горы, крохотная радуга над далеким водопадом, а на ближайшем склоне — какие-то странные выступы, словно древесные наросты или грибы. То, что эти штуки — рукотворны, до меня дошло не сразу. Какой-то безумный строитель соединил десятки ярусов в вызывающем беспорядке, словно улей слепил. Дымка и расстояние не давали понять истинные размеры архитектурного кошмара. И знаете, что? Как-то сразу подумалось, что для здешних владык это место — самое оно. А если вспомнить, что в дохаосные времена любили строить с придурью, то подобное здание должно быть очень старым.
Но туда мы не пошли. Конвоиры завернули в двери одной из пристроек Храма и я невольно зажмурился — после яркости южного дня глаза отказывались видеть в полумраке. Пришлось идти вслепую, спотыкаясь о ступеньки и коврики, выслушивая ругательства охраны и борясь с желанием обматерить их в ответ. К тому моменту, как мы достигли цели, я только-только начал приходить в себя, поэтому не в силах был оценить богатство убранства и архитектурные излишества. Меня больше занимал предстоящий разговор.
Итак, вытянутый овальный зал в петле колоннады, с верхним светом и причудливыми тенями на полу. Тусклые свечи испускают тонкий медовый аромат. На шикарном деревянном троне (удачный компромисс между комфортом и представительским видом) сидит хрупкая фигура, обернутая в снежно-белый шелк. У подножия трона в грамотной оборонительной позиции замерли больше двух десятков бойцов в темно-синем и несколько Посвященных. А глазки-то у одного из них какие знакомые! Уж не магистр ли Агихар меня встречает?
Сразу возникает вопрос: что им врать? И по какому поводу. Как же мне надоела эта традиция — прятать лица. Не поймешь, что у них там, под тряпками — злобные хари или обаятельные улыбки (хотя на последнее я бы не надеялся).
Тягостное молчание тянулось несколько минут, вызывая у меня желание поклониться и шаркнуть ножкой. Нет, не стоит здешних хозяев злить. Наконец, островитяне созрели и выслали вперед парламентера. Естественно, лица его я видеть не мог, но на среднем пальце левой руки у него плотно сидел простой серебряный перстень с залитой черной эмалью надписью (что-то про удачу в торговых делах). Надпись была сделана на тирсинском и в характерной для наших соседей манере (любят там завитушки). Ну, здравствуй, фальшивый купец! Не быстро же ты до меня добирался.
Посвященный обошел меня несколько раз, заглянул в глаза, присмотрелся к ладоням.
— Я готов поставить свою жизнь на то, что этот человек — точная копия наследника.
— Мы здесь не в покан играем, — обманчиво ласково прожурчал сидевший на троне. Присутствующие едва заметно сжались, а кое-кто из бойцов непроизвольно отвел взгляд. — Мне нужен точный ответ.
— Да, это он.
Для того чтобы понять, что сейчас начнется, пророческий дар не требовался. Возможность опознания — самое худшее, что могло со мной приключиться, особенно сейчас, когда я даже Ракшам не могу сообщить о провале. Тут такие нравы, что зарезать могут в момент! Или еще хуже — выбьют всю правду об этой авантюре.
У меня оставалось буквально несколько секунд на то, чтобы найти выход, пока они не знают, что я понял их разговор. Вот тут-то мне и пригодилась двойственность натуры — пока одна половина увлеченно прикидывала стоимость золотых подсвечников и драгоценных мозаик (мешок цацок наковырять — раз плюнуть!), вторая лихорадочно искала пути к спасению. На ум приходила только героическая смерть в бою. Я не мог позволить им узнать про бунт Ракшей, но, если меня начнут допрашивать... Опыт общения Тени с дознавателями подсказывал, что промолчать не получится. Тянуть время тоже бессмысленно: даже будь все боги на моей стороне, отсюда некуда бежать— это же остров!
Нет, надо мыслить позитивно. Забыть, откинуть от себя нежелательный ход событий. Я ведь хотел выглядеть идиотом? Быстро повторяем: "Я — идиот, я — идиот, я — идиот". Какие у меня тут могут быть дела? Ясное дело, идиотские. И попал я сюда чисто по дури. Надо держаться этой роли убедительно, тогда нужные слова придут сами собой. Не врать по мелочам, но перетолковать события в ином свете. Вот только получится ли? Надеяться можно только на себя: Тень Магистра — вор, а не мошенник, это было дело для Лорда — заставить людей делать все так, как надо, независимо от того, что им на самом деле хочется. Как, например, папе удается убеждать всех в своей необоримой силе? Учитывая, что один раз маги ему уже наваляли. Он просто верит в то, что делает, и никогда ни перед кем не оправдывается. Почему я должен им что-либо объяснять? Наоборот, нужно что-нибудь от них потребовать, пользуясь своим статусом!
Окрыленный такими мыслями, я посмотрел на Посвященного без страха, но с любопытством. Интересно, где он у нас жил?
Сидевший на троне поощрительно кивнул.
— Итак, Лорд Гэбриэл, — немного надменно начал островитянин. — Я правильно произношу ваше имя?
Я посмотрел мнимому тирсинцу в глаза и расцвел дебильной улыбкой:
— Какое счастье! Наконец-то меня кто-то понимает!!! Друг, помоги!
— А что, собственно...
— Проклятые маги, — не пустить ли мне слезу? — Испытали в моем присутствии какой-то артефакт, и я... заблудился. Это ведь Тирсин, верно?
— Что-то вроде.
— Помогите мне вернуться домой, и вы получите щедрую награду!
Да, озадачить присутствующих у меня точно получилось. Даже буркала магистра Агихара забавно округлились. По этому признаку я смог четко разделить их на тех, кто знает феллийский, и тех, кого в планы Патриархов на севере наверняка не включили.
Посвященный сурово прищурился и попытался вернуть разговор в конструктивное русло:
— С какой целью вы сюда прибыли?
— Да какое там — прибыл, просто схватили и приволокли! Я пытался объяснить, кто я такой, но меня избили. Кругом одни уроды и сумасшедшие, уроды и сумасшедшие. Я чуть не умер!
— А цепи, значит...
Я решительно отмахнулся, заставив охранников дернуться.
— Подумаешь — полкило железа! Мой отец все компенсирует.
— Вы разрушили наложенные на цепи заклинания..., — гнул свое островитянин.
— Да, — глупо отрицать. — Пришлось поднапрячься. А вам нужно еще что-нибудь сломать? Я с радостью помогу, главное, чтобы вещь была не слишком крупной. Но если вы про город, то я не виноват! Там были крысы.
— Значит, вы не отрицаете...
— Довольно, Тьян! — человек в белом неплохо говорил по-арконийски или наш язык действительно мало изменился за века. — Позволь мне поговорить с молодым человеком самому.
— Слушаюсь, господин, — согнулся в поклоне Посвященный.
Под потрясенный вздох подданных, фигура в белом спустилась с трона и засеменила ко мне, шаркая по камням подошвами мягкой обуви. Что ж, по крайней мере, глаза у него были вполне человеческие — бесцветно-серые, как у глубокого старика.
— Я — один из здешних владык, но вы можете звать меня просто господин Гийом. К сожалению, нас не представили...
— Гэбриэл сын Бастиана, Великий Лорд Шоканги, будущий повелитель и охранитель южных пределов Королевства Арконат, можно просто Гэбриэл.
Думаю, немножко фамильярности не повредит.
— Весьма польщен. Довольно неожиданно видеть вас в наших краях. Я не ослышался, имел место несчастный случай?
— Еще какой несчастный, — одной мысли о моих проводах хватало, чтобы убедительно сымитировать мигрень.
— Это ужасно! Неконтролируемые проявления магии очень опасны.
Старомодный выговор делал его похожим на иностранца или престарелого родственника. Такому человеку хотелось доверять, и Тени приходилось напоминать тупому Лорду, что этот "дядюшка", возможно, старше Арконата. Последний на памяти вора добрячок, в присутствии которого так дергались подчиненные, оказался главой гатангийской ночной гильдии (которого мой неугомонный дух тоже обокрал).
— Это еще что! Тут, по крайней мере, люди живут. В прошлом году меня вообще закинуло куда-то к демонам на рога. Причем, с того же места. И вот, эта банда, — я сделал глубокий вздох, — слабоумных ничтожеств вбила себе в головы, что я овладел ключом к ценнейшему артефакту. Открытие древних путей, безопасность королевства и бла-бла-бла. Говорил мне папа — от магов все зло! Но тут король лично... Не мог же я отказать его величеству!!!
— А что за артефакт? — вежливо поинтересовался господин Гийом.
Я нахмурился, как бы припоминая, и родил:
— Что-то вроде круглой пентаграммы. Вокруг — светильники и какие-то письмена. О! Голубого цвета.
Тут я немного помолчал и добавил, что не очень хорошо разбираюсь в волшебстве. Престарелый родственник посочувствовал и сообщил, что это даже хорошо. От магии все зло, верно? И домой меня, конечно же, отвезут. Но не сразу. Надо ведь проверить, тот ли я человек, за которого себя выдаю, корабль оснастить, команду собрать. А до этого мне придется побыть в гостях у Храма. Нет, людоедов здесь нет. И буйных психов тоже. Лица закрыты, потому что традиция. Я ведь уважаю чужие традиции? И конкретно сейчас, в соответствии с традицией, наступило время ужина. Хотя, конечно, если у вас нет аппетита... Ах, есть! Мы так и подумали. Ужин вас ждет.
Не прошло и пары минут, как я вновь оказался на улице, в компании тех же конвоиров, несколько обескураженных происшедшим. Говорливый владыка успел пообещать мне звезды с неба, но не ответил ни на один сколько-нибудь важный вопрос. Причем, цепи с меня тоже не сняли, а теперь требовать это было вроде как не у кого — феллийского никто из солдат не знал.
"Вот жук"
— Что это было? — нарушил молчание неугомонный Пришкас.
— Ты о чем? — меланхолично отозвался его собеседник.
— Сам знаешь.
— Пришкас, мне показалось, или ты пытаешься обсуждать действия Патриарха?
— Тебе показалось.
Солдаты подавленно замолчали. Тут, на их счастье, прибежал очередной безликий Посвященный, и меня повели заселять в Храм. Вопрос о необычном дружелюбии Патриарха остался висеть в воздухе.
Гром не грянул и молнии его не поразлили — Тьян живым и невредимым вернулся в свою келью. Было бы гораздо проще, если бы его, наконец, отправили на алтарь (рано или поздно, все равно этим закончится). Впрочем, почему он думает, что Патриарх простил его неподобающее поведение? Возможно, это и есть наказание — утонченно-изысканная пытка ожиданием. Но тут гнездилось маленькое сомнение: не перемудрил ли владыка?
Звуки иной речи, которые он старательно стирал из памяти, прозвучали в древних стенах Храма воинственным кличем и все страхи, все сомнения, которые бывший эмиссар гнал от себя, вернулись, будто никуда не уходили (месяц медитации — псу под хвост). Теперь Тьян отчетливо понимал, что проклят. Он бросил вызов Тьме, отверг религию, которую ее основатели ЗАДУМАЛИ, отказался жить среди людей, поколение за поколением соблюдающих навязанные извне ритуалы и не пытающихся ничего изменить. Словно где-то бывает иначе! Теперь Тьма обернулась и посмотрела ему в глаза. Юг стал чужим. Хуже: превратился в уродливую, кошмарную клоаку, полную чудовищ.
Все, встречи с кем он нетерпеливо ожидал, умерли или непередаваемо изменились: мать сгнила заживо от черной язвы, младшие братья, воспитанные при Храме, мало отличались по поведению от Преображающихся. Ушел в отставку любимый учитель, а ведь этот Посвященный был не так уж стар. Как Тьяну не хватало бесед с ним!
Окружение давило, воздух застревал в легких, терзал горло. От одной мысли о здешней пище хотелось блевать, но показывать этого было никак нельзя. В ночных видениях лазурные морские воды (он никогда не боялся воды!) вскипали от появления тысяч оживших скелетов, пытающихся добраться до своих убийц.
"Я ведь и раньше знал, куда девают останки жертв. Почему теперь меня это так задевает?"
Обязательный еженедельный ритуал, проводимый на провонявшем мочой и стухшей кровью клочке берега, где выполненные из гигиеничного полированного гранита алтари никогда не просыхали полностью, превратился в мучительную повинность. Он уже год не обновлял сосредоточие, балансируя на тонкой грани между жизнью и увяданием — в Арконате автономность существования значила больше, чем наличная мощь. Отвыкшие от обилия энергии каналы грелись, зудели и не давали уснуть по ночам (верный признак отторжения). Но нет способа вырвать их из тела, кроме...
Пронизывающий, неземной холод, густая, бархатистая Тьма, манящая из глубины зрачков, тот юноша. Мальчик, совсем не выглядящий несчастным пленником, скорее — увлеченным игрою с мышью котом. Враг, перед которым оказались бессильны обстоятельства и расстояния. Живое напоминание о чужой силе.
"Я должен вернуться", — с неожиданной ясностью осознал Тьян. — "Должен припасть к стопам иных, темных владык. И умолять их о прощении!"
Вот только — как? Слишком далеко он забрался, уступив своей гордыне и глупости. До ближайшего портала, способного перебросить его к границам Арконата, невозможно дойти пешком — только доплыть. Иных путей на север он не знает.
Впрочем, не все потеряно: после армейского десанта госпожа Аякаси покинула свой остров и ушла в загул — лечить нервы. В ее владениях царили хаос и безвластие, а безопасных глубоководных бухт на островах немного... Тут в Тьяне заговорил профессиональный диверсант.
"Океанский корабль по-прежнему должен находиться там. Насколько хорошо его охраняют? На месте ли команда? Смогу ли я заставить их повиноваться?"
Вопросов было больше, чем ответов, но остановиться Тьян уже не мог. Завтра же он отправится на остров Аякаси, якобы — навестить ушедшего в отставку наставника. А дальше — будь что будет.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
