Прикладное мифотворение

Прикладное мифотворение

Если бы в Академии стратегических исследований провели опрос, какой из преподаваемых предметов является самым популярным, девять из десяти курсантов и преподавателей не задумываясь назвали бы Мифологию иных миров. Предмет, изучающий сказки, легенды и прочие виды фольклора, включая даже ритуальные танцы-представления некоторых племён. Что и вообще достаточно интересно, а уж если в мифологии сплошь и рядом мелькают упоминания существ, прообразами которых никто, кроме выпускников родной Академии, быть не может...

Ну и самое, пожалуй, вкусное — если теорию читали штатные преподаватели, то вот проведение семинаров частенько доверялось ветеранам. Успевшим побывать, повидать, отметиться. А нередко — и внести свой вклад в появление очередного мифа. Ну а поскольку каких-либо ограничений на посещение любых занятий в Академии не существовало, желающих попасть на такие семинары всегда было с избытком. Так что в конце концов для этих мероприятий стали выделять лекционные аудитории повышенной вместимости.

И данный семинар тоже ничем не отличался от предыдущих. Точно в положенное время заведующий кафедрой провёл меня в аудиторию, представил и удалился в лаборантскую. Где, по слухам, были установлены мониторы, позволяющие наблюдать за происходящим.

И так же, как и предыдущие, этот семинар начался с пересказа того мифа, который нам предстояло разобрать, как говорится, по молекулам и обсудить. И даже смешки, то и дело раздававшиеся во время изложения — фантазия у сочинителей мифов была... Наконец, последовавший после очередной фразы взрыв хохота — случалось и такое, хотя и редко. И разумнее было дать слушателям отсмеяться, благо продолжительность семинаров не ограничивалась.

И потому я терпеливо ждал, когда аудитория успокоится.

Ждал и — вспоминал, как было на самом деле...

* * *

Межмировые переходы делятся на естественные и искусственные. Естественные, в свою очередь, на постоянные и временные. Временные же — на разовые и периодические. Это — основное.

Понятно, конечно, что определить, к какому типу относится только что открывшийся или обнаруженный переход, удаётся далеко не всегда. Точнее, почти никогда не удаётся, поскольку для этого требуется время. И потому с отнесением не торопятся, а у большинства в описании присутствует слово предположительно. А вот с выяснением, что находится по ту сторону, стараются не затягивать. По причине безопасности — очень желательно хотя бы просто иметь представление, что может оттуда вылезти. Потому и идут на риск, посылая разведчиков. И не первого попавшегося добровольца, а имеющего за плечами, кроме обучения, ещё и опыт работы в чужих мирах. Успешный, что бы ни понималось под этим определением...

Ну и, само собой, составляются инструкции. И не просто составляются, но и своевременно корректируются в соответствии с полученным опытом.

Вот и в этот раз: инструктаж пройден, боевая (она же рабочая) форма принята, снаряжение надето и подогнано... Что ещё?.. Традиционный напутственный хлопок по плечу, не менее традиционная (неофициально) секундная заминка и — шаг...

* * *

Инструкции инструкциями, а что прикажете делать, если выход расположен горизонтально и на высоте примерно сантиметра от уровня воды? И не какой-то мелкой лужи, а...

Хотя, если подумать...

В общем, что так, что так — всё равно плохо. Правда, в случае с лужей выход закончился бы, едва начавшись, а тут пришлось... нырять...

Неприятно. Чисто психологически. Потому что не любим мы воду. Очень не любим. Да и нет её у нас, разве только в виде перегретого пара...

Так вот, возвращаясь к настоящему моменту. Физически — защита выдерживает погружение на глубину до тысячи метров. Но это, так сказать, общий случай. А в частности — как только какой-нибудь из множества датчиков, отслеживающих состояние организма и окружающей среды, начинает подавать сигнал тревоги, срабатывает эвакуатор. Автоматически.

К счастью, в этот раз глубина оказалась небольшой, около трёх метров. Правда, на дне присутствовал слой грязи, но всего лишь по колено. Ещё сканирование выявило отсутствие крупных форм жизни, источников энергии (неживых) и близкий берег. А также довольно маленькие размеры водоёма и низкое содержание солей. И хотя делать выводы было несколько преждевременно, уже имеющиеся данные обнадёживали. И потому бравый разведчик (в моём лице) развернулся и неторопливо побрёл к ближайшему берегу...

Как бы ни хотелось поскорее оказаться на воздухе, а правила безопасности, прописанные в тех же инструкциях, требовали проявлять осторожность. То есть не выскакивать, как... н-да... а медленно, постоянно оглядываясь по сторонам, в готовности нырнуть обратно...

В общем, простейшее, казалось бы, действие заняло целых две минуты. Что, строго говоря, не показатель. Поскольку некоторые мастера медленного передвижения способны (по слухам) преодолевать метровую дистанцию аж целый час. Вот только мастера эти — где-то там, а пробираться (или выбираться) приходится здесь. Одно хорошо: пока изображал из себя каменного червя, аппаратура успела определиться и сообщила, что мир этот — далеко не новый, давно обнаружен, почти изучен и особого интереса не представляет. Проще говоря, задание выполнено, можно возвращаться.

Однако не хотелось. Да и моральную компенсацию за погружение в дигидрат монооксида без явно выраженного согласия, знаете ли... Так что, оглядевшись и заметив занятого непонятно чем аборигена, я на всякий случай запросил справку по району нахождения и используемым в этом районе языкам. На всякий случай. И пока информация скачивалась, направился пообщаться.

Что?.. Откуда скачивал?.. Так с маяка, как его называют для краткости. А полностью — стационарный информационно-координационный пост. И плевать, что он... где-то там. Ретрансляторы на что?..

Вот-вот...

Абориген... впечатлял. Размерами. И спокойствием. Непробиваемым.

Во всяком случае, когда я подошёл и поздоровался, данный представитель местной разумной жизни даже не вздрогнул. И не повернулся. Как шлёпал своей верёвкой по воде, так и продолжил. Хотя на приветствие ответил. Так что присел я рядом, и мы потихоньку-полегоньку разговорились. Оказалось, что зовут контактёра Балдой, что он на такое нелицеприятное (по местным меркам) прозвище не обижается и вообще... Сейчас же мой собеседник (а заодно и источник информации) занят выполнением задания нынешнего работодателя. И ловит не рыбу, как я вначале решил, а... чёрта?!

Сказать, что я удивился, — не сказать ничего. Чёрт — это, если кто вдруг забыл, название модели многофункциональных биороботов. Да-да, кремнийорганические, как и мы сами. И внешне похожи... почти. На любого из нас, принявшего боевую форму и надевшего защитное снаряжение. Только рост побольше и плечи пошире... Да! И к морфизму не способен! Не сумели сделать. В остальном же — очень успешная модель получилась. Настолько успешная, что уже больше тысячи лет в эксплуатации. Причём без всяких там улучшений и переделок. Ну и поначалу их использовали повсюду, где можно и где нельзя.

И доиспользовались. Когда спохватились, оказалось, что это изделие прописалось в подавляющем большинстве мифологий прилегающих и близлежащих миров. Прочно прописалось. Качественно. Духом зла, занимающимся всякого рода нехорошими личностями и устраивающим им весёлое посмертие.

Само собой, тут же раздались призывы исправить ситуацию. Однако поскольку ни один из призывающих не смог предложить даже приблизительного плана, как это сделать, а остальным было интересно, что из этого в конце концов получится, решили оставить как есть. Правда, ввели жёсткий контроль за использованием техники (любой, а не только чертей) за пределами родного мира. Очень жёсткий. С обязательной регистрацией таких случаев.

Проще говоря, существовала реальная возможность проверить, имеется ли у моего собеседника возможность выловить из этой далеко не чистой лужи упомянутую машину. Так что отправил я на маяк очередной запрос, и пока там шерстили архивы, продолжил добывать сведения — полезные и не очень — способом непосредственного общения.

Ответ пришёл быстро, поскольку в последние три сотни местных лет не только в районе моего нахождения, но и в прилегающих эти машины не появлялись. А следом — что было ожидаемо — и встречный запрос. О причинах проявляемого интереса. Словами объяснять было лень, и потому я просто переслал запись разговора с аборигеном — он, абориген, как раз успел рассказать о налоге, который черти якобы обещали платить местному жрецу. До конца жизни. Жизни жреца, понятное дело. Н-да. И не платят...

Абориген тем временем закончил излагать свои беды и уставился на меня. Выжидательно. Мол, что скажешь. А что я? Я в это время представлял лицо оператора (скорее всего, он там один), когда он услышит о заключённом чертями договоре. И очень жалел, что не вижу...

Шутка.

На самом деле ситуация требовала вмешательства. Но! Поскольку в настоящее время в данном мире работали несколько научных экспедиций, требовалось решить, чьего именно. Какой-то из них или всё же моего. И решать это должен дежурный оператор — есть у него такие полномочия. Даны по причине, во-первых, нелюбви нашего вида к долгому ожиданию и, во-вторых, склонности научной братии затевать споры по любому, даже самому незначительному, вопросу.

Ну и в качестве приятного дополнения. Если оператор не примет решения в течение контрольного времени, у меня появится право поступить по своему разумению. Ещё одна уступка нашей видовой нетерпеливости. Введена на случай, если упомянутый оператор по какой-либо причине не захочет брать на себя ответственность. Так что я ждал и...

...дождался.

До истечения не такого уж большого (четыре минуты) контрольного времени осталось немногим меньше половины, когда одно за другим поступили два сообщения. Первое — официальная просьба разобраться с ситуацией, а второе — вести при этом прямую аудиовидеотрансляцию. Тоже просьба. Но уже личная. Учитывая, как бывает скучно во время дежурств — вполне понятная. Вот только антенны скафандра, которые у нас напоминают рога, при превышении определённого порога мощности проходящего через них сигнала начинают плеваться искровыми разрядами.

И зрелище получается...

И оператор об этом наверняка знает...

Личные счёты?.. Конкретно к этому жрецу?..

Да нет! Вряд ли! Больше похоже на взыгравшее чувство справедливости. Как у меня. Поскольку — поясняю для тех, кто не учил историю или учил плохо, — до контактов с другими мирами у нас не было таких понятий, как мошенничество, обман и даже дезинформация. Совесть, кстати, тоже отсутствовала. За ненадобностью.

А тут — такой случай!..

Н-да... Однако тянуть дальше, размышляя о вечном, становилось, мягко говоря неправильно. Так что, внутренне поёжившись, поскольку дело предстояло не слишком-то и приятное, я очнулся от раздумий и, повернувшись к терпеливо ожидавшему аборигену, сообщил плохие новости. Мол, чертей в этих местах давно уже нет. Так что о налогах — это его работодатель явно при... э-э-э... придумал.

— А ты? — вопросил абориген, разглядывая меня с какой-то непонятной задумчивостью.

— Не! — замотал я головой, подумывая включить трансляцию и отказываясь от этой мысли.

Абориген согласно покивал и заявил, что и в самом деле: черти — они и по величине больше, и по силе...

Не знаю, почему, но последнее меня зацепило, так что я попросил собеседника встать, обхватил за лодыжки (пришлось удлинить пальцы), поднял над головой, подержал и аккуратно поставил обратно.

Несколько секунд абориген пытался сообразить, что такое сейчас было, и наконец, запинаясь спросил:

— Это...оно... как?

— Н-ну-у... — протянул я, спешно подыскивая в базе подходящий жест, и наконец развёл

руками: — Как-то так...

— Так... — повторил абориген, после чего развернулся и побрёл. Судя по стоявшему... стоявшей?.. В общем, несколько относительно небольших строений, огороженных забором. Наверняка — докладывать о неудаче. Так что я пристроился рядом и...

Примерно полдороги мы шагали молча, потом Балда не останавливаясь поинтересовался:

— Ты?

— Дойдём, — вздохнул я, — скажешь, чертей не было, был я. А я уж...

— Прибьёшь?

Вопрос прозвучал с какой-то непонятной интонацией и с заметным беспокойством. Хмыкнув, я ответил что сначала погляжу — и беспокойство... А всё! Нету! Здешнего моего знакомца, получается, беспокоило не лишение жизни какого-то... хотя нет, аж целого жреца, а то, что я его... это самое... не глядя?!

На всякий случай проверив, идёт ли запись — это уже рефлекс своего рода, — специально уточнил, что потом, может, и прибью. И даже наверняка прибью!..

На что получил подтверждённый мычанием кивок. Мол, да и Холод с ним. Ну, то есть кто у них там?.. Козёл? Нет?.. А...

Да и... В общем. А вот то, что ощущения у нас не умеют записывать...

Охо-хо-хо-хо... Это ж сколько мне отчётов-то...

Н-да.

Вот так и развлекались по дороге. Абориген — грустными размышлениями о своём аборигенском быте, я — тоской о тех отчётах, что мне предстоит написать. Точнее, о тех времени и силах, что на это уйдут...

Шучу!

За то время, пока мы добирались, я успел запросить маяк о правильном названии того налога, платить который якобы согласились черти. Я его в голове как-то не удержал, а на записи точно было.

Затем запросил сведения о видах здешних налогов (всех, и это оказалось ошибкой), и уточнённые — по чёртовому долгу. Ну и под конец прослушал короткую лекцию о том, кто такие эти местные жрецы вообще и этот — в частности. И как-то оно всё в тему пришлось, что к помещению, в котором прятался этот нехороший во всех отношениях разумный, я подходил...

...держась за спиной проводника. До самого порога. И замялся. Там. Проводник.

Как объяснил оператор, у них поверие, что, мол, если зло провести или пригласить в жильё, то оно свободно войдёт...

Ага. Да. Оно. Я!

Я спокойно войдёт к этому жрецу! Без приглашения! Сам! И ещё трансляцию! Полную! И мощности!..

* * *

Когда по окончании семинара я уже собирался покинуть аудиторию, ко мне подошли несколько слушателей с вопросами — тоже, знаете ли, традиция и тоже насквозь неофициальная. Прежде всего молодёжь интересовало, что же стало с моим контактом. Но тут просто: он-то здесь при чём? Сказали — сделал. Меня только до крыльца довёл. Что мне не помешало пройти дальше — об этом не его спрашивать следует. И свидетелей тому во дворе — множество...

Затем пошло сложнее: репутация! В смысле, она у нас и без того в некоторых мирах... не очень. Между прочим, в том самом тоже. А тут ещё и...

...я достал из ранца пластину прозрачного кремния, в которой навеки оказался запаян лист тамошнего информационного издания, на котором...

Вокруг запищали и защёлкали личные вычислители, переводя для своих хозяев писанину примитивного захолустья на современный высокоинтеллектуальный и высокотехнологичный язык.

Вот он! Миг моего торжества! Пусть и короткий! Но не единственный!

Когда обладатель самого мощного (или лучше всех снабжённого программами, что вовсе не одно и то же) вычислителя наконец получил текст и, не удержавшись, принялся зачитывать вслух. Остальные опустили устройства, подняли головы, прислушались, а вдохновлённый всеобщим вниманием юнец вещал:

— Нам пишут из провинции! В... э-э-э... тут какие-то непонятные закорючки! — пожаловался он почти сразу после начала. Более опытные соседи посоветовали пропустить.

— Ага! — радостно согласился юнец и продолжил: — Случилось настоящее чудо! В доме приходского священника... Тут опять... А! Всемогущий Господь, возмущённый до глубины души непотребством, творимым приходским священником... э-э-э... призвал душу оного недостойного пастыря на суд свой. Для чего и явил пред рабами своими беса смрадного... э-э-э... — юнец перевёл взгляд на меня: — Это вас, что ли?..

После этих слов фокус внимания молодёжи окончательно переместился на чтеца, и я, пользуясь моментом, тихо скользнул в сторону.

Не сразу!

Мне ведь тоже было интересно, откуда на нашем покрытом пылью чужих миров и пропитанном дымом походных костров... М-м-м... Почти стихи, да?..

Короче, откуда берутся такие вот... не испорченные бродячей жизнью экземпляры. Оказалось — с кафедры биомеханики. С той самой, где когда-то давно сделали чёрта и где до сих пор продолжают эту разработку сопровождать. То и дело тщась как-то улучшить и оставляя это неблагодарное и бессмысленное занятие.

Ничего. Малыш попал в хорошие руки. Ему покажут, как выглядят миры с нашей стороны кратера. Расскажут несколько историй — совершенно правдивых! На самом деле правдивых! И вообще. А я пойду. Потому что устал. Да и воспоминания...

Того нахального оператора я тогда почти год разыскивал. Чтобы просто взять и посмотреть в мутные визоры его скафандра. Разыскивал, хотя к тому времени уже понял, что по-другому было просто нельзя. Я бы не вытянул, если б знал. Но всё равно. Разыскивал. И нашёл. А когда нашёл, этот нехороший тип вытянул вот эту вот пластину с куском... га-зе-ты... да! Так! И подарил. Мне. А потом мы посидели, и он многое рассказал. О том мире. О жителях. Миф тот показал — он ведь очень быстро появился. Ну и аборигена вспомнили...

Да...

Он ведь, абориген этот, меня потом до самых ворот проводил. И поблагодарил. Едва слышно. И даже поклонился. Тоже чуть заметно. Кивнул. Потому что вокруг много лишних глаз было. Вопросы бы пошли: а чего это он с нечистью-то?.. А так — проводил и ворота закрыл. Чтобы не вернулась... А сейчас он уже... Хотя нет, вряд ли. Не живут столько в том мире. Столько, сколько мы, вообще мало кто живёт. Разумные кристаллы разве что...

Грустно...

Я уже почти покинул аудиторию, когда сзади послышалось: Мастер! Подожди! Мастер! Стало интересно, кого это так настойчиво уговаривают. Оказалось — меня. Тот самый заглянувший на огонёк. Каким-то образом освободился от сопровождающих и догнал. И почти не переводя дыхания огорошил:

— Мастер! Скажи! Почему такая несправедливость?!

02 — 17 сентября 2022

Санкт-Петербург