|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
глава 6 Следуем на Иден-Прайм.
Успокаивающий гул ядра коснулся моего слуха когда я стояла у иллюминатора в обзорном салоне. Фрегат "Нормандия", на который мне несколько дней назад приказали явиться не терпящим возражений тоном штабисты Альянса, рассекал черноту космоса.
Я уже несколько минут пыталась понять, почему мне не нравится буквально всё происходящее вокруг. Эти передвигавшиеся как сомнамбулы, обменивавшиеся какими-то допотопными ридерами люди, обряженные в одинаковую форму и пытавшиеся поддерживать субординацию. Эти разговоры по слабо защищенному каналу между послом человечества на Цитадели Удиной и капитаном фрегата Андерсоном. Эти отчаянные а, главное, многочисленные и постоянные попытки выдать желаемое за действительное. Эта усиливающаяся обреченность перед лицом неизвестного будущего, которое рисовалось хоть каким-нибудь, но длительным. Коммандер десантного экипажа...
Да тут военной полиции двенадцать лбов! Двенадцать. Лбов. У него, коммандера, в прямом подчинении — только двое относительно вменяемых: капрал Дженкинс и лейтенант Аленко. Всё! Больше — никого не дали, забив все свободные места полисменами. Все. Полисменами. Которым неведомо что пришлось охранять в дальнем полёте. Два лба — у радиорубки. По одному — у каждого из двух входов на главную корабельную лестницу. Лбы в количестве двух — у главного шлюза. Двоих додумались поставить у главной батареи, двоих — сунули к медотсеку. Что там, в медотсеке, охранять двум военным полисменам в чине сержантов, что на два. На два уровня выше, чем в обычной армии звания бывают?! Которые только по лычкам — сержанты, а перед ними первые лейтенанты становятся — не дыша и по стойке "смирно". Двух лбов военной полиции поставили у каюты капитана. Первого после Бога на этом, отдельно взятом фрегате ВКС Альянса Систем.
А мне, командиру десантного экипажа дали в прямое подчинение лейтенанта-биотика, у которого от постоянных мигреней исправно работала только одна программа — "Служу Альянсу, сэр!" и недоучку-капрала Дженкинса, у которого еще подростковый максимализм не выветрился и, как теперь казалось Шепарду, совершенно не хотел выветриваться.
Оба "кадра"... Относились к той категории обитателей военных баз Альянса, от которых даже командир отделения бегал быстрее, чем ежемесячный кросс на шестьдесят километров с полной выкладкой и с приказом уцелеть при угрозе орбитального удара. Никому не хотелось принимать на себя ответственность за носителя "эль-второго" — лейтенанта-мигренщика, который запросто слетал с катушек и светился ярче и страшнее переносной лампы оперативной корабельной дезинфекции и тем более — за мальчишку, сквозь альянсовскую капральскую форму которого явно просвечивали короткие штанишки на лямках. Даже без рубашонки в легкомысленную клеточку. С короткими рукавами, которая.
Я медленно, как прибывающая вода в половодье, зверела. Мне, выпускнику спецакадемии, вырвавшему с боем высший по значению знак "Эн-Семёрки", приказали принять командование десантным экипажем корабля, который военным кораблем не мог быть по определению.
Перед моим мысленным взором скользили чертежи "Нормандии". Такой подлянки от турианцев... Я не могла ожидать в принципе. За столь успешно проведенную операцию по оболваниванию... Другого слова я не могла сейчас себе даже позволить... По оболваниванию имевших власть и влияние альянсовцев... Каждый разумный органик из Управления психологической войны Турианской Иерархии был достоин Звезды Земли. Не меньше. На меньшее не стоило даже размениваться.
Фрегат, на котором была установлена система маскировки, становящаяся никчемной, если противник имел на борту своего корабля древние, но качественные оптические приборы наблюдения и сканеры. И вредной, если кто-нибудь из оппонентов фрегата имел в бортах своих кораблей простые и привычные иллюминаторы.
Так спеленать сухими наждачными строчками Договора, "выдавленного" в многомесячных утрясках, космические вооруженные силы человечества. Недофрегат, недоэсминец, недодредноут, недолинкор, недомонитор. Подарочки развитых рас внезапно "проклюнувшему" голубоватый туман активной зоны запретного ретранслятора соседу. Очень своеобразные "подарочки". Больше похожие на данайские дары.
Я чувствовала, как вокруг меня, стоявшей в пустом небольшом салоне у обзорного иллюминатора, сгущается, становится с каждой секундой всё более вязким воздух.
Где-то в глубине мозга орала интуиция, что нельзя перенапрягаться и использовать дар на полную. Иначе я улечу в свой мертвый лес и надолго. Только комы мне сейчас не хватает для полного счастья.
Куда идёт фрегат? Иден-Прайм? Зачем? Проверить систему псевдо-невидимости? Чего её проверять в такой дали? Выведи фрегат к Луне и проверяй — сколько хочешь. Все разумные, у кого хватит сообразительности и необходимого оборудования, будут отчётливо видеть фрегат, отчаянно пытающийся стать невидимым. И никто из этих сторонних наблюдателей даже не искривит губы в усмешке. А потому, что так — надо. А кому надо — знать не надо. Живи, существуй, сопи в две дырки и — не рыпайся.
Да многие расы не используют оптические сенсоры в виду их моральной старости и невозможности получить картинку в реальном времени.
Взгляд мой скользил по сверкающим россыпям звезд за толстым стеклом обзорного иллюминатора. До прибытия к месту назначения оставалось двое суток. Двое суток. А у меня, командира десантного экипажа и старпома, уже сводило судорогой пальцы обеих рук. Сводило так, что от боли я едва не подвывала в голос. Потому что я знала.
Знал, что до войны с синтетиками остались эти двое жалких человеческих двадцатичетырёхчасовых суток. Знал то, во что боялись поверить лощёные дяди в адмиральских мундирах, воображавшие себя крутыми стратегами и способные гарантированно упасть в обморок из-за внезапно отказавшего голопроектора в своей гостиной. Знал то, что могло обеспечить мгновенный инсульт с инфарктом "в одном корпусе" любой из адмиральш, для которых пятнадцатисантиметровые каблуки форменных модельных туфель стали более привычными, чем стандартные армейские берцы. Знал то, что было смертным приговором для восьмидесяти процентов населения всех человеческих колоний, с великим трудом выстроенных на кое-как освоенных и кое-как юридически закреплённых за Землей, а значит — и за человечеством — планетах. Знал то, что было погребальным саваном для тысяч восемнадцатилетних юнцов, надевших форму ВКС Альянса Систем. Ненамного более младших, чем Дженкинс. Им — гореть в этих жестянках. Гордо именуемых катерами, истребителями, фрегатами, крейсерами, дредноутами. Им — гореть в тесных кабинах артсистем, постов и отсеков кораблей. Им — гореть в десантных капсулах. Им. Им. Им. Гореть и умирать, пытаясь даже не выжить. Успеть понять, осознать... Если уж не принять... Принять Факт. Факт столкновения. Факт столкновения с Машинным Разумом. Для которого. Любой. Разумный органик — только враг. Только противник. Только оппонент, подлежащий физическому уничтожению.
В голове зверевшего командира десантного экипажа билась одна мысль. Колокольным набатом билась. Не тем, пожарно-заполошным. А тем, от которого по спине как тёркой продирает. Одна мысль: "Нас. Не. Учили. Воевать. С. Машинами". И от этой мысли веяло... Горечью веяло. Сворачивающей все лицевые мышцы в страшную гримасу. Гримасу, предвещавшую ярость. Загоняемого в угол разумного существа ярость. Решившегося сбросить маску Цивилизации и явить врагу другую. Вторую маску. Маску Зверя.
Я помню, нападения гетов по всей галактике после Иден Прайма. И со всеми разбираться приходилась нам. Да геты туповаты в небольшом количестве, но стреляют они очень метко и не устают. Еще и шагающие танки их.
Здесь же тактика АС из моего мира не пройдет. Враг куда более мощный и нацелен не на команду Нормандии, а на мирных жителей.
Пальцы обеих рук сжались в кулаки. Способные сейчас гарантированно остановить борца сумо, замершего на низком старте. Двух борцов. Трёх. Пятерых. Остановить насмерть. За долю секунды. "Эн-Семерка". Лучшие. Супербойцы. "В любое время. В любом месте. Любую задачу. Выполнять. Точно. Полностью. В срок. И никак. Иначе"
Шепард почувствовал, как беззвучно расправляются плечи под форменной курткой. Как напрягаются мускулы. Как пытаются сойтись лопатки, зажимая позвоночник в тиски. Как деревенеет шея, выпрямляясь в строгие вертикальные девяносто градусов. Как подбородок занимает положение бульдозерного ножа, не сулящего ничего хорошего тому, что окажется перед ним. Как едва-едва расслабляются лицевые мышцы, позволяя челюстям оставить между зубами несколько миллиметров свободного пространства. Несколько. Миллиметров.
Со стуком сошлись каблуки берцев. Носки ботинок привычно приняли уставное положение. Ноги выпрямились полностью, подняв туловище на максимальную высоту. Живот привычно напрягся, грудная клетка расправилась, дав возможность легким закачать в себя ещё немного воздуха. Руки пали вдоль тела, ловя условные "линии" боковых швов и становясь с ними едиными.
Далеко в углу сознания мигал маячок, высверкивая только один код: "Не человек". "Не человек". "Не человек". И я, выпрямившаяся как струна перед обзорным иллюминатором, не торопилась. Не торопился вступать в изматывающие, ненужные, вредные дискуссии с этим маячком. Я знала. Знала одно: "Для того. Чтобы. Победить. Машину. Надо. Выложиться. Полностью. В кратчайший срок".
Я помню какими измотанными были пои спутники из десантной группы. Уставший Гаррус, ругающийся Рекс, Вымотавшаяся Лиара, Тали задолбавшаяся чинить наш Мако. Ну и разумеется мой мигренщик и Уильямс, погибшая на Вермайре.
Если бы сейчас кто-то из нормандовцев увидел меня, двадцати восьми лет от роду, сироту, вступившего в Альянс сразу после восемнадцатого дня своего рождения...Он бы изумился. Настолько стоявшая перед распахнутым во всю стену салонным иллюминатором фигура не походила на прежнего командира десантного экипажа фрегата. От нее веяло силой урагана и мощью селевого потока, неудержимостью шторма и могильным мраком склепа. А самое страшное исходило от лица коммандера, неподвижного и застывшего как шаманская маска. Глаза светились красным светом.
Перед силой, исходившей из глаз и распространявшейся на несколько метров, невозможно было устоять. Можно было только повиноваться. С максимальной точностью, скоростью и полнотой.
Сейчас мое лицо не нуждалось в том, чтобы разжимать плотно сжатые губы. Слов не требовалось. Поворот моей головы в эти минуты уже был способен обрушить стенки стоявшего далеко внизу, в трюме фрегата морского контейнера в пыль. А если бы к повороту головы добавилось движение глаз...Контейнер просто перестал бы существовать как материальное тело. Мгновенно. С любым содержимым. Со всем содержимым. Именно в этот контейнер планировалось заключить то, за чем и отправили на Иден-Прайм фрегат "Нормандия". Протеанский маяк.
В моем сознании вспыхнул и развернулся экран. Состояние корабля. Состояние вооружения. Состояние экипажа. Курс и дальность хода. Местоположение корабля — в пространстве Млечного Пути и — в данной звёздной системе. Лавина данных. Я стояла недвижимо, впитывая её, обрабатывая, сортируя. Десять процентов, говорите?! Двадцать?! Тридцать?! Сорок процентов мощности головного мозга, говорите, работают у среднего разумного человека?! А восемьдесят — не хотите?! А сто?! А кратность?! Мозги кипели, вытягивая всю мощность имплантатов, помноженные на ментальные навыки пламенного рыцаря.
Ему, командиру десантного экипажа. "Эн-семёрке". Капитану ВКС. Какой-то лощёный полковник из штаба дивизиона передал не приказ на бланк-ридере по всей форме, а писульку. Ридер с текстом в три строчки. Образец канцелярской оторванности от реальной жизни. Принять пост старшего. Помощника. Капитана. Фрегата "Нормандия".
Этот полковник. Даже сам не понял. Что он передал. В какой форме. И с какими последствиями. Такое пренебрежение к правилам оформления распоряжений командования допустимо только во время войны. А раз это пренебрежение допущено. Значит, война уже идёт. И я, Джейн Шепард, нахожусь не просто на службе в ВКС Альянса Систем. я. Нахожусь. На. Войне.
— Капралу Дженкинсу прибыть в салон левого борта. К коммандеру Шепарду, — выплюнули, чуть разжавшись, губы командира десантного экипажа. Голова не повернулась. Двигались только губы. И то, в человеческом теле, что должно было сформировать голосовой приказ, подлежащий мгновенному исполнению.
Спикер не подвёл. Микрофон активировался вовремя. Система, повинуясь автоматике, восприняла звуковые колебания, отчистила от помех и передала на контуры транслятора, а тот — передатчику сбросил. Быстренько так. Почти мгновенно. Для человека. Не для автомата.
Внутренним взором на экране своего сознания я видела, как замер Дженкинс, до того мило беседовавший с врачом фрегата, майором Карин Чаквас. Как он вдруг выпрямился, резко замолчал, оборвав речь на полуслове, поправил берет, отдал воинское приветствие старшему офицеру медслужбы корабля, чётко повернулся направо и, мимо даже не сменившего расслабленной стойки сержанта полиции, строевым шагом взошёл на лестницу, ведущую на жилую палубу.
Шаги старательно печатавшего шаг Дженкинса приближались, едва не сбиваясь на бег по мере приближения к месту назначения. Наконец капрал замер на пороге салона.
— Капрал Дженкинс, сэр! Прибыл по вашему приказу, сэр!— отчеканил прибывший и только тогда осознал, что в салоне что-то очень поменялось. И центр этого изменения находится прямо перед ним. Коммандер Джон Шепард. Командир десантного экипажа фрегата. Его непосредственный командир.
Я даже не обернулась, не изменила стойку, не стала отвечать на доклад младшего по званию.
— Где вы родились, кап-рал? — выплюнули губы офицера.
— На Иден-Прайм, сэр! Фрегат следует туда, сэр! — Дженкинс даже не пытался как-то выйти за пределы требований устава и прямо поинтересоваться, что же такое произошло и в чём причина вызова.
— Желаете повоевать, кап-рал? — в голосе Шепарда чувствовалась угроза. Дженкинс её уловил.
— Так точно, сэр! Мы уже две недели в космосе, сэр! А я приписан к десанту, сэр! Я — не летун, сэр! — Дженкинс отчаянно пытался понять, что хочет от него этот коммандер. Он уже знал, что назначенный на должность старшего помощника командира "Нормандии" капитан Джон Шепард — герой Акузы, что он — уцелевший, что он "эн-семёрка". Он теперь многое знал о Шепарде. То, что разрешили ему узнать старшие по званию и по должности. Но сейчас перед ним стоял другой Шепард. Таким коммандера десантного экипажа Дженкинс ещё никогда не видел. И сейчас готов был молить Бога, да что там одного единственного Бога — всех мыслимых и немыслимых Богов. Молить, чтобы больше никогда не довелось увидеть.
— Приписан?! Это вы точно выразились, кап-рал. Приписан. А мне, вашему командиру, нужно чтобы вы были не только приписаны, но и были десантником. Какая задача была поставлена вам вашим прежним командиром? — в моем голосе послышались нотки, не дававшие Дженкинсу никакой возможности оттянуть доклад.
— Прибыть на борт десантного фрегата "Кейптаун", сэр! В пятнадцать часов тридцать минут три недели назад, сэр! В распоряжение лейтенанта Велланда, сэр!
— И почему я, командир десантного экипажа фрегата "Нормандия" нахожу вас на борту другого корабля спустя неделю после ухода "Кейптауна" в поход, кап-рал? — пока Шепард это цедил, Дженкинсу не раз казалось, что вот сейчас, сию секунду коммандер обернется и это будет последним, что Ричард увидит в своей жизни.
— Опоздал, сэр!
— Опоздали?! Вы, капрал десантных войск ВКС Альянса Систем?! Опоздали?! — в моем голосе не слышалось ноток удивления или изумления — тон был ровен и чёток.
— Так точно, сэр! — Дженкинс положительно не знал, что ему следует отвечать ещё на заданный офицером вопрос. Полумрак салона начинал капрала откровенно пугать. Чернота космоса, еле-еле подсвеченная звёздами, нагоняла жуткую тоску.
— Главный девиз десантных сил планеты Земля. Живо. Чётко. Раздельно, — приказал Шепард.
— В любое время! В любом месте! Любую задачу! Выполнять! Точно! Полностью! В срок! И никак! Иначе! — с каждым словом, буквально выкрикиваемым, Дженкинс ощущал, как с ним что-то происходит. Куда-то отходит бравада, где-то затихарилось хвастовство, куда-то скрылась лёгкость и беспечность восприятия. Капрал видел, что я не оборачиваюсь, и никак не реагирую на хорошо знакомые мне слова.
— Сейчас вы, кап-рал. Пойдёте в трюм и там отработаете за два часа, что остались до обеда. Со всем старанием. Комплекс скоростной работы с оружием. Выпол-нять, — выплюнула я, не меняя позы.
— Есть, сэр! — Дженкинс "на автомате" развернулся "на месте кругом" и стремительно "вымелся" из салона.
Шепард не стал оборачиваться, зная, что Дженкинс, убегая, даже дверь в салон забыл закрыть. Он знал, что произойдёт с капралом за эти два часа работы на пределе его нынешних возможностей. Он станет другим. И он останется жить.
Если с Дженкинсом было всё просто, то с лейтенантом Аленко... Было всё намного сложнее. Кайден был биотиком, отягощённым искусственными профильными имплантатами. Не слишком удачная модель. "Эль — вторая". Состоявшая из нескольких взаимосвязанных частей. Кайден наотрез отказывался менять эти биотические имплантаты на более совершенную модель— "эль-третью" и сейчас я, стоя в прежней позе у окна иллюминатора, на экране сознания осматривал имплантат лейтенанта Аленко. Стандартная, ныне уже устаревшая модель, без всяких "наворотов". Порождавшая жуткие мигрени у Кайдена, как носителя этой модели. Как сказала доктор Чаквас Кайдену еще повезло, что он отделался только мигренями.
Рядом с изображением имплантата в отдельном поле экрана сознания выстраивались строки рекомендаций по гашению мигрени — признака несовместимости имплантата и носителя. Я вчитывалась в эти строчки, вращая в своём сознании имплантат и так и этак. Сейчас я не задумывалась о том, почему в сознании всплыл этот экран, почему его, десантника-спецназовца, эн-семёрку, неведомые силы вдруг снабдили столь подробной и полной информацией об этом имплантате и о его носителе, доступные разве что самым узкоспециализированным медикам и технарям. Надо, значит надо и эта информация теперь ему доступна. Для принятия решения. Я чувствовала, что немного успокоилась, острота ощущений немного притупилась, уже не было такого струноподобного напряжения в теле и в душе. Струна? Почему бы и нет. Может быть, если такое состояние вдруг вернётся, его можно будет именовать Струной. Свойственно человеку, а теперь, как оказалось, и не только человеку, сразу "навешивать ярлык". Часто — чтобы не потеряться в обилии информации об окружающем мире. А сейчас я чувствовала, что с недавнего момента у меня этой информации будет всегда предостаточно. Намного больше, чем у среднего по уровню развития разумного органика. Вот что изменилось в нём. И если я изменилась столь существенно... Значит, для меня изменился не менее существенно и окружающий его мир. Только потому, что Грань приблизилась не только к нему, землянину, человеку, офицеру-спецназовцу. Она приблизилась ко всем разумным органикам. И если теперь он, получивший столь значительные возможности, всё равно не способен помочь всем остальным разумным органикам — они сами должны напрячься, чтобы не погибнуть, то некоторым разумным органикам я вполне могу существенно помочь. И в первую очередь — членам экипажа и команды фрегата-прототипа "Нормандия".
Я знала, что лейтенант Аленко чувствует посторонний взгляд на себе, но не может определить, кому этот взгляд принадлежит. Кроме него, формально — второго пилота и сидящего рядом профессионального первого пилота в рулевой рубке фрегата больше никого из людей. Из не-людей на борту корабля только турианец-Спектр Найлус Крайк, но он в пилотской кабине за последние несколько часов не появлялся. Сейчас Шепарда не интересовало, где находится этот турианец. Не хотелось для этого использовать ни стандартно-штатные, ни новые возможности.
Офицер Аленко находится в кресле в пилотской рубке. Он по боевому расписанию — второй пилот корабля. Хотя никаких особых прав, никакой особой квалификации у него нет. Я это знала точно. Я уже смогла вспомнить всё, что когда-либо читала из документов, характеризующих этого лейтенанта. И свои воспоминания о работе с ним. Службист. Штабист. Формалист. Не способен к боевой работе на пределе возможностей. Не может руководить эффективно никем, даже собой. Биотик, не знающий, что такое боевая биотика в реальном полном боевом применении. Быстро выдыхающийся, неспособный дозировать удары с машинной точностью, добиваясь максимальных результатов. Всё это — следствие использования древней, некачественной, устаревшей модели биотического имплантата.
Если ему, коммандеру Шепарду, дали в подчинение этих двоих, то он заставит этого лейтенанта измениться. В лучшую сторону. Хотя бы для того, чтобы этот пацан-офицер просто выжил в том, что начнётся через двое суток. Меньше чем через двое суток. Вряд ли довоенное время продлится дольше. В моем понимании осталось только двое суток. Сорок восемь земных часов.
Я читаю рекомендации, высвечивающиеся на экране сознания. Читаю, уже не обращая никакого внимания на то, что мне, даже имеющему ранг "эн-семёрки",эти рекомендации не должны быть доступны в принципе, поскольку они — удел коллектива крайне узких специалистов, к которым он, офицер-десантник, никоим образом не относится. Читает, одновременно мысленно придирчиво, внимательно оглядывая имплантат и его связи с организмом конкретного человека. Читаю, формируя командную последовательность.
Наконец я принимаю решение. Командная последовательность — запущена. Теперь Аленко знает, что посторонний взгляд — это не случайность. Но, по прежнему не знает, кому именно этот взгляд принадлежит.
Поздно разбираться, ища источник. Поздно. Руки лейтенанта Аленко, до момента активации последовательности спокойно лежавшие на подлокотниках пилотского кресла, впиваются в их покрытие всеми пальцами, принимая на себя жуткое нервное напряжение, сковывавшее тело молодого офицера чем-то похожим на стазис.
Всё происходило слишком быстро. Слишком быстро, чтобы даже Джеф Моро, сидевший в кресле первого пилота и являвшийся по сути единственным вменяемым профессионально подготовленным пилотом фрегата, заметил, что в его пилотской кабине происходит что-то нестандартное.
Наконец кокон "стазиса" отпускает Аленко, но человек не обмякает в кресле, а принимает обычную позу, ничем не указывающую на постстрессовое расслабление. Имплантат выключен. Теперь Аленко может пользоваться биотикой в меру своих возможностей. А они у него неплохие, хоть до азари и не дотягивающиеся.
Меня не тянет усмехаться. Я едва успеваю подумать, что если чинуши ВКС Альянса Систем его, командира десантного экипажа, решили нагрузить ещё должностью старпома, то они сами не знали, какой шлюз и чему открыли.
Третьим в моем списке на проведение разьяснительно-воспитательной работы стал пилот Джеф Моро. Я на экране сознания привычно "перебрал" его личное дело.
Колоритный персонаж. Угнал "Нормандию" во время лётных испытаний, учудив на ней такое... Что три недели подряд заставляло трястись от страха перед последствиями всех офицеров трёх баз ВКС Альянса — от командира взвода и выше. Всех, кто имел какое-либо отношение к лейтенанту Моро и его выходке. А в армии к подобным выходкам имеют отношение все разумные органики, носящие на плечах погоны. Даже непричастные. Даже невиновные. Потому что когда некого наказывать, наказывать приходится всех.
— Вживаетесь в статус старшего помощника командира фрегата? — раздался за моей спиной спокойный и какой-то будничный голос капитана Андерсона. Закончив работу с Аленко и Дженкинсом. Хотя, почти любой разумный органик с трудом бы заставил себя даже попытаться понять, какую именно работу провёл со своими коллегами новый старший помощник и одновременно — командир десантного экипажа фрегата-прототипа. Закончив работу, я, воспользовавшись своими новыми возможностями — надо же как-то осваивать то, что мне дали, а точнее — то, что у меня теперь появилось в распоряжении, стал знакомиться с материалами, которые условно можно было назвать "информация для размышления".
Эти размышления уже сейчас были сложными и трудными, даже для меня, высококлассного офицера-спецназовца. Намертво отбивавшими любую охоту причислить себя, человека, землянина, мужчину, к какому-нибудь "совершенству". Сейчас я, вполне возможно, сам не понимал, какую и откуда информацию я почерпнул — в полную силу работало не только сознание, но и подсознание. Последнее — даже в гораздо большей степени. Кое-что я уже сейчас понимал. И это понимание было ещё более горьким. Появление в салоне командира фрегата не прервало процесс получения и обработки информации ни на секунду. Пришлось свернуть инфо экран и развернуться в Андерсону.
— Так точно, сэр. — Я развернулась на месте кругом и вытянулась перед старшим офицером фрегата. Своим начальником.
Сейчас я отчётливо вспомнила, что дверь в салон так и не была заперта. Да и даже если бы я её заперла, у командира "Нормандии" предостаточно возможностей открыть на вверенном ему корабле любое помещение и любой контейнер.
— Решили заставить Дженкинса попотеть? — продолжал спрашивать Андерсон, не двигаясь с места и с интересом разглядывая старшего помощника.
В том, что командир корабля в достаточной мере ощущает происшедшие с Шепардом перемены, командир десантного экипажа не сомневался.
— Так точно, сэр. — Я мучительно размышляла, следует ли мне говорить что-то сейчас или это объяснение-пояснение можно отложить. Наконец я решилась. — Прошу разрешения, сэр, говорить откровенно.
— Вы — мой старший помощник. Так что вам не следует спрашивать разрешение на такое. Не люблю непонимания с офицерами, составляющими командное звено экипажа корабля, — ответил Андерсон, жестом разрешая своему младшему коллеге присесть на откидное сиденье и занимая другое сиденье, располагавшееся рядом. — Слушаю вас, коммандер.
— Я поставлен в ситуацию, когда мне придётся совмещать две должности, — помолчав несколько секунд, сказала я. — Меня это не пугает. Меня этому учили. Я этому — научился. — я обратила внимание, что дверь в салон теперь надёжно закрыта и голограмма замка светится красным. Это означало, что вошедший в салон командир фрегата уже предполагал что-то вроде подобного разговора. Такой поворот событий радовал. — Меня, конечно, больше учили быть десантником. И мне известно, что на старшего помощника командира корабля возложена большая часть практической работы с кораблём и экипажем. Мне известно также, сэр, что проверка системы невидимости — это легенда. На самом деле мы следуем к Иден-Прайму по совершенно иной причине.
— И вы, Шепард, можете даже назвать эту причину? — спокойно спросил Андерсон.
— Да, командир. — Я обошлась без уставно-протокольной формулы обращения к начальствующему на корабле офицеру. — Приняв статус старшего помощника, я не имею права не знать эту причину и не могу не понимать, что стоит за ней. Мы летим забрать протеанский маяк, — подчеркнул он. — До прибытия на орбиту Иден-Прайм осталось, по моим предварительным расчётам, меньше двух суток. Командир, почему Флот Альянса Систем не проводит мониторинг Иден-Прайма и окружающего планету пространства, если туда следует наш фрегат? Мы же разведка.
— Вы правы. Мы — разведка. А Иден-Прайм — сельскохозяйственная колония людей. И, если говорить начистоту, то — одна из самых ценных для человечества. Вам, Шепард, прекрасно известно, что протокол запрещает Флоту Альянса Систем "увешивать" орбиту сугубо мирной планеты военными спутниками слежения.
— Командир, когда приходили последние данные по обстановке у планеты? — спросила я, сохраняя спокойствие и безучастность и в позе и в голосе.
— Полчаса назад. Когда я к вам шёл, я ещё раз изучил их. Изменений нет. И, кстати, какие изменения вы, коммандер, ожидаете? — он внимательно посмотрел на старпома.
— Большие изменения, командир, — ответила я. — Сельскохозяйственная планета Иден-Прайм во всех каталогах проходит под знаком планеты, обладающей протеанскими руинами. Самыми разными. Даже такими, до которых археологи еще не добрались.
— Насчёт руин — согласен. И даже понимаю, к чему вы клоните, капитан, — негромко сказал Андерсон.
— Разрешите воспользоваться Сетью Альянса, капитан? Хочу кое-что вам показать, используя как военные, так и гражданские ресурсы Сети. — припомнила я момент с полетом Жнеца.
— Разрешаю. — Андерсон щёлкнул своим инструментроном, пробежался пальцами по виртуальной клавиатуре, отдавая ВИ фрегата команду.
Я щёлкнула своим наручным инструментроном, открыла клавиатуру и набрала несколько команд. Картина глубин космоса на обзорном иллюминаторе померкла. Внутренняя, "каютная" шторка поднялась в рабочее положение, закрыв собой стекло, на её поверхности засветился экран. Несколькими командами я вызвала изображение, получаемое с ряда постов наблюдения Альянса и с датчиков и сенсоров нескольких гражданских систем слежения.
В центре экрана, заменившего собой обзорный иллюминатор, развернулся основной экран, вокруг которого разместились экраны поменьше. Несколько команд набранных на старпомовском инструментроне — и все малые экраны объединились в центре основного экрана.
— Это облако космической пыли наблюдают сейчас ручные и автоматические системы с тридцати точек, — сказал Шепард. — Его размеры превышают шесть километров в диаметре. Облако медленно движется, — он набрал несколько команд, прочерчивая линию курса. — Конечный пункт его назначения — Иден-Прайм, командир. Можете проверить расчёт. Курс точен и неизменен уже последние полсуток.
— Охотно. — Андерсон пощёлкал сенсорами клавиатуры своего инструментрона. — Вы правы, капитан. Каковы ваши выводы?
— Вот таблица характеристик движения этого облака. — Шепард вызвал на экран названную таблицу, связав её с изображением облака и его курса. — Оно стремится казаться естественным, но на самом деле его движение подчиняется искусственным алгоритмам, — он вывел на экран ещё одну таблицу. — Вот доказательство сказанного мной по пяти формулам. Разным формулам, командир.
— Среди космических объектов встречаются и такие, которые двигаются как по учебнику, — сказал Андерсон.
— Согласен. Но только в одном случае. — я набрала на клавиатуре своего инструментрона ещё несколько команд. Изображение облака стало расползаться по всей площади экрана. — Если под фильтрами сканирования оно останется тем, чем хочет казаться. Облаком космической пыли. — Старший помощник набрал ещё несколько команд. — Я приказал военным и гражданским системам слежения на несколько секунд сменить сетку фильтров на этом объекте. Включены в работу системы с шестнадцати точек, — я развёла центральный экран по шестнадцати лепесткам — экранам, на которых проступило то самое облако с разных ракурсов. А под ним...
— Отражение, игра света, неравномерность, — сказал Андерсон, отщёлкивая команды на своем инструментроне. — И что? Да там что угодно может людям привидеться! В том числе — и "креветка".
— Согласен. — я отстучала ещё несколько команд. — Я подключился к базам данных Экстранета по археологии. — Рядом с первым вспыхнул второй экран с такой же "ромашкой" малых экранов. — Изображения подобных "креветок" встречаются на самых разных материальных поверхностях, которые датируются по давности создания тысячами, а иногда — и миллионами лет, — несколькими командами он свёл воедино "лепестки" археологической "ромашки". — Смотрите, если наложить археологический образ на "это", то будет "один в один". Так что это, командир, никакая не игра света. — я оставалась спокойной и говорила размеренно. — Это — искусственный объект. Точнее — корабль.
— Корабль, следующий под прикрытием облака космической пыли к Иден-Прайму? — спросил Андерсон, отщёлкивая очередные команды на своём инструментроне. — И как службы слежения такое проморгали? Подождите, Шепард. Мой расчет показывает...
— Что этот корабль, скорее всего, будет над планетой меньше, чем через сутки, — закончила я. — И мы, "Нормандия", прибудем туда, когда этот корабль уже будет на планете. Насколько я понимаю, ускориться нам по ряду причин, чтобы прибыть к Идену одновременно с "гостем", нет возможности. По ряду причин.
— Что. Он. Там. Забыл? — по словам произнес Андерсон в совершенно несвойственной ему манере речи.
— На шестнадцати изображениях из Археологической базы этот корабль запечатлён во временные отрезки, предшествовавшие гибели большинства разумных и неразумных форм жизни на планетах, где такие изображения сохранились, — размеренно сказал Шепард.
— Это может означать только одно — с прибытием такого корабля на планету начиналась... — Андерсон сделал тяжелую для него паузу, — война, в которой туземные формы разумной и неразумной жизни...
— Были практически полностью уничтожены. Или — порабощены. Без любой перспективы освобождения или спасения, — закончила я.
— Вторжение? — Андерсон бросил на меня прямой и точный взгляд. — Как вам удалось это раскопать?
— Стоял. Смотрел. Думал. Сопоставлял факты. Залез в Экстранет, посмотрел профильные сайты, — ответила я, хотя Экстранетом я пользовалась... весьма специфическим. Каким — я и сам бы не могла внятно пояснить собеседнику. Но точно не привычным для большинства разумных органиков галактическим.
Сейчас старпом понимал, что командир фрегата не будет "придираться" к способам, методам и средствам получения такого вывода.
— Получается, что мы идём... — задумчиво произнёс Андерсон.
— Прямо в пасть дракона, — сказала я. — Насколько мне известно, сейчас — межсезонье между периодами сбора урожая на большей части поверхности Иден-Прайма. И, предваряя ваш следующий вопрос, командир, отвечу: по всем данным, которые мне удалось найти в открытых источниках, на всём курсе этого корабля нет флотов, способных его остановить или даже задержать. Я не говорю сейчас и о том, что там нет и отдельных кораблей, способных его, этого "гостя", — он указал легким кивком головы на экран, где светилась гигантская "креветка", — уничтожить. К тому же. — Шепард несколькими щелчками на клавиатуре своего инструментрона заставил высветиться на экране линии зон ответственности, — корабль-гость следует исключительно по зонам ответственности Земли. А у нас, людей, благодаря Фариксенам, — я сказала это с плохо скрываемой злой иронией, — сейчас нет сил, чтобы остановить его продвижение. По данным постов контроля и наблюдения, по данным систем аппаратного слежения, — он вызвал на экраны несколько таблиц и графиков, — броня этого корабля в шестнадцать раз совершеннее, чем броня известного нам "Пути Предназначения". А это — лучший корабль в исследованной части Млечного Пути, который ещё хоть как-то может потягаться в противостоянии с этим монстром.
— Только вот азари нам его не отдадут. Ни в аренду, ни в лизинг, — заметил с явной грустью в голосе капитан Андерсон. — Они не поверят в такое, — командир помолчал несколько секунд, вглядываясь в картинки, схемы, таблицы и графики, светившиеся на экранах. — Быстро — не поверят. Это точно. А медленно... Просто не захотят поверить. У них, в том числе, не хватит времени на осознание... полное, необходимо-полное осознание этого факта.
— Сошлются на то, что эта проблема "лезет" к нашей планете и — по нашей зоне ответственности. Потому это — наша головная боль. Следовательно — нам, землянам, и следует расхлёбывать все последствия, — заключила я.
— Треклятый русский вопрос: "Что делать?" — произнес Андерсон.
— Меня, командир, больше интересует ответ на другой, не менее русский вопрос "Кто виноват"? — отпарировал Шепард. — Точнее — кто это такой к нам так ломится на таком супердредноуте? Это явно не такси вроде того же "Пути Предназначения".
— Джеф. — Андерсон поднял глаза к потолку салона. Он, как я помнила, терпеть не мог называть своего пилота по кличке — "Джокер".
— Да, капитан, — тотчас же откликнулся Моро. Похоже, у пилота корабля уже выработался условный (переходящий в безусловный) рефлекс реагирования на обращение командира фрегата. И, вероятнее всего, пилот уже приучил себя к тому, чтобы подключаться к системам связи и информации того отсека, где в конкретный момент времени находился "первый после бога".
— Последняя сводка о наличии кораблей Альянса в районе планеты места назначения, — сказал Андерсон.
— Меньше полутора суток до прибытия фрегата на место, сэр. Кораблей Альянса в районе нет, — отозвался пилот и отключил канал.
— Вы правильно сказали, коммандер, — сказал, помолчав несколько секунд, Андерсон. — Фариксены. Использование самого слабого звена...
У нас флот был куда мощнее. Да и у турианцев тоже. Хотя с турианцами складывается впечатление, что большая часть флота занята непонятно чем в дали от пространства Цитадели. Про азари и саларов я молчу. Они не военные.
— С максимальным эффектом, — подытожила я. — "В мире есть царь. Этот царь — беспощаден..."
— "Голод — названье ему", — сказал командир корабля. — Иден-Прайм снабжает сельхозпродуктами даже армию и флот Земли. Если у этого монстра есть лучевое оружие...
— Все поля планеты будут сожжены в кратчайшие сроки, — ответил Шепард. — Но главное — погибнут очень многие мирные гражданские жители, сельскохозяйственные работники, фермеры. Тысячи людей. Там, на Иден-Прайме, кроме дробовиков никакого оружия гражданским-штатским — и не только людям, кстати, никогда и не нужно было. Животный мир планеты — не настолько опасен, чтобы непременно с автоматической винтовкой не расставаться, — сказал Шепард.
— И, если кроме нас, как военного корабля Альянса, с этим монстром первыми не встретится никто... — размышляя, сказал Дэвид Андерсон.
— То нам придется поверить в то, что вторжение, осуществляемое этим кораблём, не носит краткий характер, не превышающий несколько часов, выделенных его командиром или пилотом для атаки.
— Хотя... глядя на эту тушу... Так не скажешь. У нашего фрегата нет ничего, чтобы даже пощекотать, — сказал командир корабля, в голосе которого теперь сквозило острое и горькое сожаление. И бессилие.
Ну не скажите. Первая Нормандия раздолбала его. Да Властелин опустил щиты после смерти Сарена, но и сейчас вряд ли он будет с поднятой системой защиты.
— Пощекотать? — Я, сказав это в явно вопросительной тональности, резко ещё больше выпрямился. — Есть, командир. Для того чтобы пощекотать — есть.
— Бросьте, Шепард. — Андерсон "перещёлкнул" изображения "креветки" на своем инструментроне, вгляделся. — По моим данным, ни в каком боевом противостоянии мы с этой "креветкой" не совместимы.
— А разведке, командир, боевое противостояние и не нужно. Оно для неё — вредно, — ответила я. — Мы не будем слишком много и слишком долго только стрелять в него, а используем другое оружие. Наше. Разведывательное. И — диверсионное. — Шепард, как понял Андерсон по сосредоточенному виду помощника, уже "проматывал" в своей памяти километры текстов, сотни графиков и диаграмм. — Правда, командир. И для этого я прошу вас разрешить мне любыми средствами, — здесь Шепард сделал хорошо заметное и понятное для Андерсона ударение, — за оставшееся время привести и корабль, и экипаж в надлежащее состояние. Если уж мне приходится совмещать две должности, то разрешите мне, командир, сэр, совмещать их не только в теории, но и на практике. Прошу вас своим приказом временно зачислить всех двенадцать полисменов ко мне в десантный экипаж. Если уж они оказались здесь, на борту военного разведывательного фрегата, то пусть приносят пользу. А не подпирают стенки. Капитан, сэр, вы же поняли, что нам, так или иначе, придётся воевать. И на нашем корабле нет гражданских органиков.
— У нас на борту Спектр Совета Цитадели. Найлус Крайк, — подчёркнуто безэмоционально сказал Андерсон. — Он, возможно, не гражданский, хотя кто их, этих Спектров разберёт, кто они по статусу на самом-то деле.
Наш покойничек.
— Не меняет дела. Он — на борту нашего военного корабля, а не прогулочной "посудины". Здесь его права не действуют, а оборачиваются против него, — убеждённо сказала я. — Если инопланетяне не пускают нас, людей, в Совет Цитадели, зажимают нашу активность в Большом Космосе — они не имеют права нами, землянами, командовать, ибо командовать нами в такой ситуации...
— Значит — проявлять по отношению к нам, людям, землянам, человечеству — насилие... — тихо, но твёрдо продолжил Андерсон, мрачнея.
— А насилия мы, земляне, люди, человечество — не любим... — поддержала командира я.
— И не потерпим, — закончил хозяин корабля, набирая что-то на своём наручном инструментроне. — Вы меня убедили, коммандер. Я видел, с какой скоростью выбежал отсюда капрал. И отметил, что он при этом чувствовал. Вы и Аленко сумели...
— Кайден Аленко. — я запнулась, поправилась, заставляя себя высказываться в рамках уставного армейского протокола, — Лейтенант Аленко обязан, — подчеркнула я тоном своего голоса это слово, — быть в достаточной форме, чтобы эффективно и качественно командовать. Выполнять офицерские функции. А не лежать на койке в Медотсеке с почти постоянной сильной мигренью. Относительно всего остального — я бы не хотела уточнять никоим образом то, как я это сделала, но мигреней у него больше не будет. Никогда, — подчеркнул я. — Во всё остальное его существо я не влезала. — я несколько секунд молчала. — Адаптируется. Нам, нормандовцам, сейчас на борту фрегата потребуется полная отдача от каждого человека. У нас, как я предполагаю, осталось времени даже меньше, чем сутки.
— Предельно сокращаете время на раскачку? — спросил Андерсон. — Вопрос риторический, не отвечайте. Хорошо, — капитан склонился над своим инструментроном, набрал несколько кодовых фраз. — Я своей командирской властью распорядился, чтобы все ваши приказы и распоряжения выполнялись с максимальной скоростью, точностью и полнотой. А вы, уверен, сможете заставить всех членов экипажа это делать именно так на практике. Ну, что ж, — Андерсон встал. — Если кто и сможет нас вытащить из этой незавидной ситуации... То это, наверное, вы, коммандер Шепард. И — на скулёж и вопли... если таковые и будут... не обращайте внимания. На фрегате "Нормандия" нет гражданских разумных. Все, кто на борту, знали, на что подписались. Как там, в старой присяге было? "Стойко переносить тяготы воинской службы". Жаль, что в нашей нынешней присяге таких слов теперь нет.
— Но они, безусловно, подразумеваются, сэр, — сказала я, вставая и принимая прежнюю напряжённую позу "струны". — Спасибо за понимание.
— Если мы, ныне живущие разумные органики, не будем понимать друг друга до конца сейчас... — сказал Андерсон, разглядывая "креветку", снова засветившуюся на экране. — То такие корабли как этот... закопают нас безо всякой потребности в любом мыслимом понимании, — командир "Нормандии" кивнул командиру десантного корабельного экипажа. — Приступайте. Вы, убеждён, знаете, что делать, — он стремительно вышел из салона, направляясь на мостик возле Звездной Карты.
Я припомнила модернизации нашего кораблика и пошла к инженерам.
Я спустилась в инженерный отсек. Инженер Адамс встретил меня у своего главного пульта. Он уже был в курсе, что коммандер Шепард получил от командира корабля особые полномочия, поэтому не удивился, когда я попросила его показать уточнённые характеристики основных систем "Нормандии".
Между нами состоялось получасовое обсуждение, по окончании которого инженер Адамс внёс в системные настройки множество изменений. Несколько важнейших параметров корабля удалось оптимизировать, другие — значительно улучшить.
Закончив краткое деловое общение с другими инженерами и техниками корабля, я поднялась по пандусу к дверям, ведущим в основные части фрегата и направилась по лестнице на палубу боевого информационного центра.
Стоявший на посту у выхода на палубу полисмен, видимо, полагал, что капрал Дженкинс преувеличил в своём коротком рассказе силу влияния старпома Шепарда и потому не озаботился принять строевую стойку "смирно" перед внезапно появившимся старшим офицером корабля.
Шепард сделал вид, что не заметил нарушения уставных требований, но, отойдя ровно на шаг, резко развернулся к провинившемуся сержанту.
— Пункт сто сорок шесть Устава гарнизонной и караульной службы Альянса Систем, сержант. Напомнить? — в моем голосе не чувствовалось ничего, кроме безразличия, за которым отчётливо закипала холодная ярость.
— Никак нет, сэр! — сержант за секунду сбросил с себя вид отдыхающего на посту старослужащего и вытянулся. — Прошу прощения, сэр! Готов понести наказание, сэр! — он ясно почувствовал ярость старшего помощника капитана.
— Вы ведь до службы в армии были неплохим предпринимателем? — продолжала спрашивать я, немного умерив клокотавшее в себе недовольство.
— Держал собственный универсальный магазин в родном городке, сэр, — полисмен был искренне удивлен тем, что старший офицер корабля, десантник осведомлен о таких подробностях его, простого сержанта-полисмена, личной биографии. — У меня было больше десятка различных поставщиков, — уточнил он.
— Как старший помощник, действующий на основании приказа капитана Андерсона, снимаю с вас обязанность несения гарнизонной и караульной службы и перевожу на должность интенданта корабля. Теперь ваше рабочее место будет в трюме. Там есть склад и всё необходимое вам для успешной работы с поставщиками и с товаром. Проблема с вашим отдельным жильём тоже будет решена. — Шепард уже хотел развернуться и направиться к следующему полисмену, но его остановил нерешительный вопрос сержанта-торговца:
— Сэр, а...
— Сержант, — произнёс старпом спокойным голосом. — Вы мне нужны не на гауптвахте, которой на корабле нет. И — не со шваброй-щёткой в руках, — уточнил Шепард. — Перед вами поставлена конкретная задача: занять должность и надлежаще исполнять обязанности интенданта корабля. У вас есть час, чтобы принять имущество и определить, что в ближайшее время следует отремонтировать, заменить или закупить. Соберите все профильные данные от членов экипажа корабля. Список — копию предоставьте мне. Я в каюте, скорее всего, сидеть не буду — найдёте меня на корабле сами. Или — лично, или — по связи. Выполняйте.
— Есть, сэр, — сержант пулей метнулся к лестнице и вскоре его шаги уже прогрохотали по плитам другой палубы.
— Мастер-сержант Уитмен, сэр, — к мне поворачивавшейся от двери подошёл крепыш-полисмен. — Я командую подразделением полицейских сил на фрегате. Здравия желаю, — он отдал уставное приветствие.
— Здравствуйте, мастер-сержант. — Я отзеркалила приветствие. — Полагаю, вы недовольны тем, что я самовольно снял с поста вашего подчиненного?
— Был бы недоволен, сэр, — не стал отрицать собеседник. — Вы правы, альянсовский снабженец в последнее время слишком много о себе начал воображать. Он, видите ли, покупает товар за свои деньги. Интересно, откуда у него, тыловой альянсовской крысы, одетой в полувоенную формёнку специалиста Альянса, — Я отчётливо почувствовала не высказанное вслух уточнение "по недоразумению одетой", — свои деньги в таких количествах. — руки мастер-сержанта сжались в кулаки, мало чем уступавшие кулакам у меня. — Его взяли-то в "испытательный" полёт, недели на две, а я вот, чувствую, что дело тут не испытательным полётом... воняет. Извините, сэр, — мастер-сержант приосанился. — Он же просто грабит моих парней. А ваших — вообще за людей не считает...
— Говорит, что окопались на фрегате, летуны. Высоко летаем и много о себе воображаем? — безэмоционально заметила я.
— Вы — настоящий старпом, сэр. Знать такие...
— Это, мастер-сержант, не мелочи. Для меня, во всяком случае, — в моем голосе послышался металл.
— Рад это слышать, сэр. Разрешите с вами посоветоваться, — мастер-сержант достал свой командирский ридер. — Я видел, вы поручили моему сержанту заняться торговлей и снабжением на фрегате. Поддерживаю. Я ему верю, сам неоднократно бывал в его городке, где он родился и вырос. Ему там доверяют, он никого ни разу не обсчитал, всегда даёт скидки и продаёт исключительно качественный товар, выживая только на двух процентах прибыли. Капитан, я понимаю, что может быть, лезу не в свое дело. Но я не хочу, чтобы вы, старпом, считали моих людей балластом. — Уитмен щёлкнул крышкой прибора, открыл экран. — Вот, посмотрите. Список моих предложений. Мои парни — профессионалы.
— Вижу, мастер-сержант. И очень это ценю. Хорошо, что вы подошли ко мне именно сейчас. — сказала я, ознакомившись с предложениями мастер-сержанта.
— Знаете, коммандер, откровенно говоря, у меня неспокойно на душе. Я двадцать пять лет в армии. Всякого навидался. А тут... могилой тянет, — мастер-сержант сглотнул, давя дальнейшие, рвущиеся на язык слова в зародыше. — И очень близко... эта могила. Не хотелось бы, чтобы этот салажонок Дженкинс... стал инвалидом или... чего еще похуже... с ним произошло... Он ведь с Идена...
— Понимаю, — помедлив, сказала я. — Вижу, ваши парни не хотят просто стенки подпирать. Хорошо. Мастер-сержант, перешлите на соответствующие инструментроны всех членов экипажа нашего корабля копии дипломов и сертификатов с вашим идентификатором. Думаю, в такой момент нам, как кораблю глубокой разведки, не следует выходить на связь даже через компьютеры и запрашивать уточнение по центральной базе данных ВКС Альянса. Хлопотно это, — отметил старпом. — А тех пятерых, самых молодых, которые пока ещё никаких, кроме армейских, профессий и специальностей не имеют — пришлите в ангар, где сейчас занимается капрал Дженкинс. Я прикажу лейтенанту Аленко провести с ними цикл занятий по десантно-штурмовой подготовке. — Я не стала откладывать, раскрыла свой инструментрон, набрала сообщение, закрыла крышку прибора. — Как сумеем. Но — группу десанта делать надо боеспособной, мастер-сержант.
— Согласен, сэр, — мастер-сержант кивнул. — Разрешите сказать, сэр?
— Разрешаю. — Я кивнула собеседнику ответно.
— Капитан, я и мои люди... хотим вам высказать наше... единое мнение... Вы только что дали нам возможность стать чем-то большим, чем армейские копы. И мы этого... не забудем. Мы сделаем все, чтобы наши враги были как можно быстрее... мертвы, — мастер-сержант вскинул руку в воинском приветствии, чётко развернулся "на месте кругом" и отошёл, направляясь к трюму.
— Капитан, сэр! — ко мне, едва ли не волоча за собой удерживавшего его одной рукой дюжего сержанта военной полиции, спешил молодой человек в полувоенной формёнке. — Капитан, они, — визитёр опасливо покосился на сопровождающего, — конфисковали все мои товары и сказали, что теперь будут продавать их по себестоимости. Коммандер, это же... Это же грабеж! А они... Они ведь военные полицейские... Должны защищать закон! — он остановился в двух метрах от Шепарда, видимо, всерьёз боясь приближаться к нему.
Я смерила его тяжёлым взглядом, в очередной раз зверея:
— Упор. Лёжа. При-нять! Сто двадцать отжиманий. Выпол-нять. — выплюнули губы Шепарда, лицо которого снова превратилось в маску индейского божка.
Услышав команды, молодой человек молча рухнул на пол и стал отжиматься. На восьмидесятом подъёме он уже не смог разогнуть одеревеневшие руки и бессильно распластался на плитах металлопола палубы ничком, не будучи способен пошевелиться.
— Вы. Интендант Службы Тыла ВКС Альянса Систем Земли, — процедила я. — Использовали труд. Гражданских. Грузчиков. Для погрузочно-разгрузочных работ. С вашим товаром. Делая это. Регулярно. Постоянно. Целенаправленно. Забыв Присягу Гражданской Службы ВКС Альянса. Вы. Грабили. Солдат. Альянса. Которые. И так. Получают. Далеко не самое. Большое. Жалование. И тем. Не менее. Продолжают служить. И — честно выполнять. Свой долг. Вы. Устроили на борту. Боевого фрегата Альянса Систем. Долговой беспредел. За две. Прошедшие. Недели. Значит так, — мои кулаки медленно сжались. Сержант-полисмен, стоявший позади лежавшего ничком снабженца, с явным уважением оценил их размеры и вес. — Все долги. Никто из моих людей. Находящихся сейчас на борту. Фрегата. Возвращать. Вам. Не будет. Никаких. Долгов. Перед вами. У них. Нет. Встать! Смирно!
Снабженец подскочил, как подброшенный катапультой и, предельно вытянувшись, замер.
— Властью старшего помощника командира фрегата. Данной мне на основании приказа капитана Андерсона, — прорычала я. — Я отстраняю вас. От выполнения функций и обязанностей. Снабженца фрегата. Ваш товар и все активы. Будут закреплены за новым снабженцем. Все ваши долги. Будут сохранены. За вами. С этой минуты вы. Переводитесь в разряд. Обслуживающего персонала фрегата. На должность. Разно. Рабочего. Если я. Хоть один раз. Услышу. Или почувствую. Что вы. Плохо выполняете. Свои обязанности. Вы будете выброшены. В шлюз. Жить. Будете. В инвентарной. Ваша капсула. Переходит в пользование. Новому снабженцу фрегата. Кру-гом. В инвентарную — бегом. Марш! — выплюнул Шепард последнюю команду, даже не обратив внимания на то, с какой похвальной скоростью исчез на лестнице бывший снабженец. — Спасибо за помощь, сержант, — капитан, мгновенно успокоившись, обменялся воинскими приветствиями с конвоиром снабженца. — Возвращайтесь к своим обязанностям. Мастер-сержант скажет вам остальное.
— Слушаюсь, сэр. Спасибо, сэр. — Сержант, чётко повернувшись, ушел.
"Так. Одного полисмена удалось перевести на должность снабженца. Мастер-сержант прав — такой специалист нам будет полезен и ценен. Пять полисменов, молодых парней я получила в качестве усиления десантной группы фрегата. Этого — мало, но, если учесть стартовые условия, уже хорошо. Мы — разведка, а не штурмовой фрегат. Значит, шестерых из группы лбов-полисменов можно смело исключать", — думала я, шагая по палубе Боевого Информационного Центра и изредка посматривая на офицеров и сержантов экипажа, привыкающих к тому, что рядом с ними за пульты встали сержанты военной полиции Альянса. — "Остальных шестерых, включая мастер-сержанта можно будет использовать в БИЦ и на постах специалистов фрегата. Что тоже хорошо".
Теперь вокруг голографического изображения фрегата, занимающего центральную часть "круга пультов", чаще именуемого "ожерельем", не осталось ни одного свободного рабочего места. Капитан Андерсон, стоя на мостике у Звёздной Карты, был доволен: перед ним как на ладони был весь БИЦ, все люди были при деле, никто из фрегатовцев не пытался отлынивать или работать не в полную силу.
Остановившись рядом с Прессли, я не стала отвлекать офицера-навигатора от работы. Дождавшись, когда он закончит ввод данных в штурманские подсистемы фрегата, я мягко и бесшумно встала слева от навигатора.
— Чарльз, давайте тихо и без чинов, — негромко произнесла она. — Каково ваше мнение о процедуре подхода к Иден-Прайму?
— Хорошо, капитан. — также тихо сказал Прессли. — Если суммировать всё, что я смог услышать и понять, нас там ждёт корабль, который намного превосходит "Нормандию", по меньшей мере, в огневой мощи. Это означает, что мы не можем просто так, без подготовки, появляться и даже показываться в системе. Перед ретранслятором с той стороны на входе — планета Занаду, но она, как показывают расчёты и моделирование, в предполагаемый момент выхода фрегата из ретранслятора оказывается на одной линии между ретранслятором и планетой Иден-Прайм. Наш возможный в данном случае отход к планете Нирвана под маскировкой требует дополнительных обоснований своей необходимости, — отметил навигатор. — Планета Сион — действительно крупная планета, в тени которой мы могли бы надежно и надолго укрыть корабль — в момент выхода фрегата из ретранслятора будет далеко, в другом сегменте планетной системы. Если рисковать, а рисковать, думаю, придётся в любом случае, то надо будет от Занаду под маскировкой проследовать к Аркадии. Укрывшись в её тени, используя ослепление за счет светила звёздной системы и соответствующие излучения, можно замаскироваться. Размеры Аркадии позволят, будучи в тени, отключить маскировку и дрейфовать, изредка её включая только при необходимости. Полагаю, капитан, мне, как офицеру-навигатору, вряд ли что можно сейчас и здесь добавить. Все остальные рекомендации я смогу дать только тогда, когда мы подойдём к ретранслятору, ведущему в систему Утопия и проведём первичную дистанционную разведку, не входя в ретранслятор.
— Атмосферный слой Аркадии содержит, по данным Свода Данных Навигации Альянса, азот и гелий. Температура поверхности — чрезвычайно высока. Сколько времени фрегат, по вашему мнению, сможет выдержать в тени планеты? — спросила я, включив на пульте навигатора дополнительные экраны и выводя на них нужные данные.
Прессли вгляделся в строки текста и таблицы с диаграммами, что-то подсчитал на своём инструментроне:
— Несколько суток, капитан. Только несколько суток. Предполагаю, что уходить в ретранслятор из системы придётся — в случае сложностей с Иден-Праймом — под маскировкой, ресурс которой мы должны будем строго дозировать. Данные Свода указывают — разрядиться на Аркадии нам не удастся.
— А Нирвана? — я сменила информацию на дополнительных экранах.
Прессли с удовлетворением ткнул в один из фреймов на правом экране:
— Свод утверждает, капитан, что она не имеет научной и коммерческой ценности. Топливо, завезённое для автоматической станции, почти выработано, атмосфера — остаточная, всего лишь ксенон и криптон. Можно на короткое время рассчитывать, что наличие оксидов железа в поверхности планеты замаскирует фрегат и позволит уменьшить задействованный уровень нашей собственной маскировки, но я бы на это не особо полагался, — он указал на соответствующую таблицу на левом дополнительном экране и умолк.
— А Занаду? Как она сможет выполнить функцию маскировки? — я сменила информацию на дополнительных экранах.
Прессли что-то подсчитал на своём инструментроне:
— Атмосфера из метана и аргона может помочь нам скрыть корабль на средних режимах маскировки сразу после выхода из зоны ретранслятора. Надо только точно рассчитать момент перехода, чтобы сразу под маскировкой скользнуть в тень планеты. Поверхность — лёд, калий и кальций. Сложновато, но, поскольку планета малопосещаема из-за своей малоценности... Думаю, даже с учётом движения через ретранслятор других кораблей, нас вряд ли смогут найти. Только вот дозирование маскировки придётся делать ювелирно. Полагаю, задерживаться у Занаду надолго не получится — несколько часов максимум.
— Вы правы, Чарльз, — ответила я. — Просчитайте моменты подхода к ретранслятору, время дрейфа у ретранслятора, проход через ретранслятор, чтобы мы успели скользнуть к Занаду. И просчитайте движение и маневры ко всем рассмотренным планетам. Так, чтобы нам как можно меньше светиться на видах с Иден-Прайма. Сделайте максимальные допуски на работу маскировки, чтобы нам не пришлось лететь открыто к ретранслятору из любой точки системы. Остальное — позже.
— Слушаюсь, коммандер. — Прессли кивнул и углубился в работу. Да, новый старпом многого не сказал, он не стал лезть в детали, дал понять главное: придётся, вероятнее всего, действовать по обстоятельствам.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
