Ксаран-варвар

Глава 1.

Тёплое майское солнце уже клонилось к западному окоёму, но до наступления вечерних сумерек ещё оставалось примерно три поворота песочных часов. Со стороны далёких гор, чьи покрытые снегом вершины виднелись у горизонта, дул лёгкий прохладный ветерок, приятно освежающий после непривычно жаркого для этого времени года и этих широт дня. Широкий тракт, ведущий из Шонбурга, что располагался на юго-западной границе Пограничного Королевства1, в находящийся на берегу крупной реки Саравия, берущей своё начало в горах севернее Шонбурга и текущая по землям Арвена и Брафолда и впадающая в Срединное море чуть южнее залива Азмарин, арвенский город Дертоса был почти пуст, если не считать спешащего куда-то на северо-восток — скорее всего, в тот же Шонбург — почтово-пассажирского дилижанса, запряжённого четвёркой мускулистых мельсинских быстроногов2, на заднем открытом сиденье которого расположились двое охранников в кольчугах и с короткими прямыми арвенскими мечами в ножнах, держащие в руках мощные дальнобойные самострелы, заряжённые бронебойными болтами. Настороженно обшаривая местность по обе стороны от дороги, они держались настороже и не выпускали самострелы из своих рук, готовые при малейшем признаке опасности открыть огонь по разбойникам.

Дилижанс явно сменил лошадей на почтовой станции, расположенной в небольшом приграничном городке под названием Фунди, о чём свидетельствовала скорость экипажа. Во всяком случае, сидящий на крепком сакарийском мохноногом вороном жеребце рослый мускулистый северянин предпочёл свернуть на обочину и пропустить дилижанс мимо, чтобы не создавать вознице препятствий. Сидящие на заднем сиденье охранники окинули северянина цепкими взглядами, но более никак не отреагировали на его присутствие на дороге. Через несколько минут дилижанс исчез из виду за поворотом, оставив после себя лишь облако медленно оседающей пыли.

Сидящий на вороном жеребце варвар-сакариец, принадлежащий к одному из северных сакарийских кланов, о чём свидетельствовала клановая татуировка на правом предплечье, проводил дилижанс насмешливым взглядом и покачал головой. Присутствие охраны было обязательным для всех подобных экипажей, однако после того, как королевские войска Арвена очистили приграничные территории от шаек разбойников и вытеснили отряды мельсинских мятежников обратно по ту сторону границы королевства под мечи, копья и бомбарды мельсинской армии, в этих землях стало намного тише и спокойнее. Лишь изредка залётные отряды диких горцев из Менди Басат3 вторгались в пределы Арвена для грабежей, но тут же улепётывали восвояси, едва только завидя на горизонте королевские войска. Но врождённая осторожность, присущая всем сакарийцам, никуда не делась, поэтому сидящий на вороном жеребце северянин держался настороже. Впрочем, мало кто отваживался в здравом уме связываться с сакарийцами — этот воинственный народ, разделённый на несколько десятков кланов, не подчинялся никому, а о его воинской доблести было прекрасно известно всему Слагерону. Даже элитные войска Гиштанской Империи — сардаукары — были вынуждены позорно бежать после памятной битвы в Широнндальской долине, чтобы избежать полного разгрома. Сакарийские кланы могли враждовать друг с другом, но при появлении общего врага все междоусобные распри немедленно забывались и кланы выставляли общее войско для отпора агрессору. А стойкости и отваги северянам было не занимать. Регулярные стычки с варварами Линдхейма и с дикими горными племенами Менди Басат и многолетнее противостояние с гиштанцами превратили и без того грозных северян в практически непобедимых бойцов. Их воинские навыки высоко ценились не только на Слагероне, но и на лежащем по ту сторону Срединного моря Эренде, а честность сакарийцев была одним из их отличительных признаков. Найми отряд варваров-северян в качестве личной охраны — и тебе не страшен сам Адрос4.

Пыль, поднятая промчавшимся дилижансом, медленно оседала на землю, и всадник на вороном жеребце решил, что это зрелище не принадлежит к числу тех, которым можно любоваться до бесконечности. Слегка пришпорив коня, северянин направил его вперёд, туда, где за неширокой речкой, через которую был переброшен каменный мост ширины достаточной для того, чтобы на нём могли без помех разминуться два экипажа, виднелись строения городка под названием Фунди.

Звали северянина-сакарийца Ксаран и принадлежал он к одному из северных кланов Сакарии — Серым Ястребам, которые выделялись своими боевыми навыками даже среди своих соплеменников. Народ Ксарана не отличался большой склонностью к путешествиям, но всегда находились такие, у кого, образно говоря, в заднице зуд. Их не устраивает монотонная однообразная жизнь и они пускаются в странствие, на мир посмотреть и себя показать. И приключений поискать — а как же без этого? Да, сородичей Ксарана можно было встретить даже в государствах Западного материка — Эренда, но основная масса сакарийцев всё-таки предпочитала не покидать пределов клановых земель. Если только для того, чтобы выйти замуж/жениться, да во времена вторжений неприятеля. Но к Ксарану это не относилось. Тем более что причина, по которой северянин находился вне родных пределов, была весьма печальной и довольно непростой.

Когда ему было тринадцать лет, на земли клана Серого Ястреба вторглись полудикие северяне-линдхеймцы. Обычное дело — набег ради рабов и добычи. Такое регулярно происходило в сакарийском приграничье, и иногда линдхеймцам удавалось одерживать верх над своими более развитыми южными соседями. Но не в случае с Серыми Ястребами. Среди всех сакарийских кланов именно они считались лучшими воинами и кузнецами, а оружие, выкованное в кузницах Серых Ястребов, можно было встретить как в Арвене и Гиште, так и в Республике Двух Островов и в Мальване и даже на островах Бан-Холим. Доподлинно было известно, что выкованные кузнецами Серых Ястребов мечи носили император Гишты Радан IV Суровый и барон Андорана Алловин Храбрый, а в коллекции короля Арвена Илладиуса III насчитывалось аж пять таких мечей, которыми тот очень дорожил. И отнюдь не каждый арвенский рыцарь или мельсинский райдант5 мог себе позволить купить такой меч, поскольку стоили они совсем недёшево. Как минимум, двенадцать коней серебром. Большие деньги, и это ещё мягко сказано. Так что в том, что однажды рано утром со склонов Реннских холмов на клановое поселение Серых Ястребов с воем и гиканьем устремилась дикая орда линдхеймцев, жаждущая лёгкой наживы, не было ничего удивительного.

Линдхеймцы явно намеревались застать Серых Ястребов врасплох, но проще украсть из-под носа городской стражи столицы Брафолда статую отца-основателя герцогства Сигварда Троттера, чем неожиданно напасть на сакарийцев. Ночная стража клана была начеку, к тому же, ручные ястребы — ещё одно достояние клана — почуяли неладное задолго до того, как из покрывавшего вершины холмов леса показались воины в рогатых шлемах и с дубовыми круглыми щитами, сжимающими в руках длинные прямые мечи, боевые топоры и палицы. Залп мощных сакарийских луков изрядно проредил передовую линию линдхеймцев, а когда орда дикарей-северян появилась на околице, их уже ждали крепкие воины в кольчугах и с обнажёнными мечами в руках.

В ходе короткого, но ожесточённого, боя линдхеймцы понесли серьёзные потери и были вынуждены отступить, преследуемые по пятам разъярёнными воинами клана. Не обошлось и без потерь у сакарийцев, но они были не столь серьёзными. И именно в это утро юный Ксаран, сын кузнеца Аримира, убил своего первого врага, защищая свою мать. Убил не мечом, коим по возрасту ему ещё не приличествовало владеть, а сулицей6, но это нисколько не умаляло поступка юного северянина. В последующем преследовании он не принимал участия, но более старшие воины по достоинству оценили поступок юного сакарийца и доверили ему место в боевом охранении поселения, пока основная часть дружины преследовала врага.

Год спустя, согласно сакарийским обычаям, Ксаран был торжественно посвящён в мужчины и получил свой собственный меч, выкованный его собственным отцом. Правда, это вовсе не означало, что он тут же становится полноправным воином дружины клана, для этого сакарийцу нужно было дорасти до шестнадцатилетнего возраста, однако с этого момента начиналась его подготовка. И подготовка эта была весьма суровая, далеко не каждый гиштанский сардаукар был способен вынести то, что выпадало на долю сакарийских юношей.

В возрасте семнадцати лет Ксаран принял участие в своём первом военном походе — восточные племена горцев из Менди Басат совсем уже обнаглели, совершив набег на два южных сакарийских клана и разорив их поселения. Общий совет кланов — Стамраад — принял решение как следует наказать горцев за неслыханную наглость, для чего был объявлен общий сбор, на который все сорок три сакарийских клана выслали своих воинов. В их числе оказался и Ксаран. Клановое войско сакарийцев численностью в пятнадцать тысяч воинов без особых проблем — ну не считать же, в самом деле, таковой заставу горцев в самом устье Каливадхийского ущелья, которую передовой отряд сакарийцев даже и не заметил — прошло через хребет Налесит и принялось вразумлять местных обормотов, пытаясь донести до их тупых голов мысль, что негоже приходить на земли соседей и там беспредельничать. Горцы пробовали, конечно, возражать против такого метода вразумления, и возражать весьма активно, но против сакарийцев не могли устоять даже гиштанские сардаукары, что уж говорить про каких-то там горцев. В общем, вразумление прошло весьма успешно для сакарийцев, но не слишком хорошо для горцев. Ну, сами виноваты, что ещё можно сказать?

После похода в Менди Басат Ксаран, проявивший себя в боях с горцами бесстрашным и ловким воином, вернулся домой, в клановое селение на севере Сакарии, однако долго там не задержался. Кузнецу Аримиру требовались средства на переоснащение своей кузницы и найм новых работников, и поэтому Ксаран решил попытать счастья на наёмничьей стезе, хотя и отец, и мать всячески отговаривали его. Но он всё-таки убедил их, что ничего страшного с ним не случится и далеко ему ехать не придётся — в лежащей за Пограничным Королевством Мельсине было неспокойно, поскольку хокор7 богатой восточной провинции Кадримид восстал против сидящего на Нефритовом Троне шанты8. Чего хотел хокор Кадримида, толком так никто и не понял — то ли он ратовал за независимость своей провинции от Дилигана9, то ли сам хотел усесться на Нефритовый Трон. Понятное дело, что нынешний шанта Мельсины, династия которого правила этой страной вот уже на протяжении трёхсот лет, никому не собирался отдавать власть и то, что он начал военную кампанию против мятежной провинции, не явилось неожиданностью. А к усмирению мятежных вельмож сильные мира сего нередко привлекали наёмников, поскольку у последних не было, как правило, родни на усмиряемых территориях.

Военная кампания против мятежного хокора не была слишком затяжной. Отряды мятежников на протяжении всего усмирения старались не попадаться лишний раз на глаза райдантам, ограничиваясь стычками с наёмниками и грабежами поселений, которые, по идее, они должны были защищать от войск шанты. А это означало только одно — на победу мятежного хокора его солдаты не питали особой надежды. Поэтому спустя восемь месяцев после начала мятежа войска шанты, ведомые райдантами и поддерживаемые наёмниками численностью в три тысячи человек, практически без боя вошли в столицу мятежной провинции. Хокор, не желая быть повешенным на центральной площади мельсинской столицы, совершил ритуальное самоубийство, бросившись на собственный меч, чем, собственно, и ограничилось правосудие шанты. Сподвижников мятежного вельможи лишили всех гражданских прав и отправили на каторгу, а Кадримид был отдан в управление одному из столичных сановников, человеку далеко неглупому и в достаточной степени справедливому, что вполне устроило жителей провинции.

Правитель Мельсины щедро вознаградил наёмников — тех, кто уцелел в боях с мятежниками, и Ксаран, который во время кампании по усмирению мятежной провинции получил всего лишь несколько незначительных царапин, вернулся домой. Вернулся — и застал дымящиеся развалины кланового поселения и сводный отряд, составленный из воинов пяти сакарийских кланов — Лисицы, Выдры, Снежного Барса, Синицы и Зайца, были в этом отряде и уцелевшие воины Серых Ястребов. Оказалось, что линдхеймцы не забыли нанесённого Серыми Ястребами поражения, и месяц назад орда, возглавляемая вождём тинхов — одного из южных племён линдхеймцев, Ингимундом, под покровом ночи, словно нежить, напала на клановое поселение Серых Ястребов. И это был не грабительский набег — Ингимунд явно вознамерился отомстить за нанесённое лично ему оскорбление в виде поражения линдхеймцев несколько лет назад. И на сей раз неожиданность была на стороне тинхов и их союзников. Сакарийцы отважно сражались, но силы были явно неравны. Аримир, отец Ксарана, пал от топора какого-то дикаря, но перед этим он успел прихватить с собой в Страну Теней почти два десятка врагов. Такая же участь постигла и его супругу Луту, застреленную лучником, потому как подступиться к жене кузнеца дикари так и не сумели — настолько ловко она орудовала кистенем10. Селение разграбили и сожгли, уцелевших Серых Ястребов, вынужденных отступить на противоположный берег Гукана, преследовать не стали, удовлетворившись содеянным. А зря.

Спустить такое злодейство сакарийцы не могли. Никак. На сей раз обошлись без Стамраада. Объединённая дружина пяти соседних кланов, к которой примкнули уцелевшие воины Серых Ястребов и Ксаран, сын Аримира-кузнеца, выступила в поход и, перейдя через заснеженные в эту пору перевалы, ударила прямо в логово тинхов. Битва выдалась жестокой, но на этот раз сакарийцы одержали верх над северными дикарями. Мало какой народ (разве что жители Дирхельма и мадумийцы) могли сознательно впадать в состояние, которое называлось "кровавой яростью" — а сакарийцы могли ввести себя в такое состояние. И это было страшное зрелище — впавший в "кровавую ярость" воин в бою становился воистину неудержим и беспощаден. Рубя направо и налево, сакарийцы прорвались к шатру вождя тинхов, возле которого завязалась ожесточённая сеча — тинхи отчаянно защищали своего вождя, но устоять против ярости сакарийских воинов они не смогли. Ингимунд, гигант ростом в четыре локтя, видя, что дело складывается не в его пользу, бросился в атаку во главе отряда своих отборных воинов — и натолкнулся на Ксарана. Молодой сакариец не стушевался при виде столь грозного противника (а надо отдать должное Ингимунду — рубакой он слыл отменным), вступил с ним в поединок... и одержал в нём верх, ибо руку его вел, должно быть, сам Этар, бог войны сакарийского пантеона. Да и желание отомстить за смерть родителей перевешивало всё остальное.

Гибель предводителя сломила моральный и боевой дух линдхеймцев и они дружно принялись бросать оружие, прося пощади. И как бы не были злы сакарийцы, всё же они были воинами, а не бандитами, и вырезать подчистую врагов было не в их стиле. Ну, поселение тинхов они, ясное дело, разнесли подчистую, но трогать мирное население — относительно мирное, разумеется — они не стали. Хватило и смерти предводителя.

Однако дело оказалось куда сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Схваченный сакарийцами в лагере тинхов шаман племени признался, что на этот шаг Ингимунда подтолкнул некий чёрный маг, личность которого для шамана тинхов так и осталась невыясненной. Собственно, самого мага здесь и не было, в поселение северян прибыл его эмиссар — то ли андоранец, то ли уберриец, шаман так до конца и не понял, кем являлся этот хорошо одетый господин в посеребренной дорогой саварской кольчуге с длинным арвенским двуручником в инкрустированных золотом ножнах. О чём он разговаривал с Ингимундом, шаман не мог сказать, поскольку чужеземец недвусмысленно потребовал, чтобы разговор происходил тет-а-тет, а сопровождавшие его сурового вида телохранители-бархейнцы своими действиями дали всем тинхам понять, что мешать важному разговору не стоит. Может боком выйти.

И вот с этого момента Ксарана очень заинтересовало происходящее. Зачем неизвестному чёрному магу потребовалось устраивать резню и какое отношение к его деятельности имели Серые Ястребы, не знал никто. Даже тинхский шаман. Но оно и понятно — колдун явно не относился к числу тех недотёп, которые развлекали публику на городских площадях и различных ярмарках простенькими фокусами с некоторой долей магии, в основном, серой, поскольку иметь при себе телохранителей из числа бархейнских каддумов11, пусть и оставивших службу у дат-хана12, мог позволить себе человек явно не из числа последних обывателей. И разглагольствовать о своих мотивах и целях он явно не собирался, равно как и лишний раз афишировать свою персону. Ведь даже имени колдуна никто не знал. Возможно, знал Ингимунд, но спросить его об этом в данный момент не представлялось возможным по вполне понятной причине. Нет, если прибегнуть к помощи Римгена — сакарийского владыки потустороннего мира, возможно, это удастся выяснить, но обращаться за помощью к богам сакарийцы лишний раз не любили. Справлялись сами.

Единственная зацепка, о которой смог поведать шаман тинхов — это символ, выгравированный на серебряной пластине, висевшей на груди посланца, являвшейся, скорее всего, опознавательным знаком либо самого чёрного мага, либо колдовского ордена, к которому тот принадлежал. Символ этот представлял собой изображение восьмилучевой звезды, заключённой в состоящий из языков пламени круг. Ничего подобного никто из сакарийцев ранее не видел и не встречал, но всё же это была хоть какая-никакая, но зацепка.

Однако всё-таки должна была быть какая-то причина неприязни неизвестного колдуна к сакарийцам вообще и к родному клану Ксарана — в частности. Возможно, дело было в каких-то давних событиях, однако ни о чём подобном ни Ксарану, ни оставшимся в живых Серым Ястребам не было известно. Либо же тинхи по наводке этого самого чёрного мага что-то искали в поселении сакарийцев, но что именно, тоже оставалось непонятным. Определить, пропало ли что-либо ценное после набега тинхов, было непросто — поселение было основательно разрушено и разграблено в свойственной линдхеймцам манере.

Сакарийский кодекс чести требовал отомстить за погибших, но для начала надо было узнать, кому, собственно говоря, мстить. И не было ничего удивительного в том, что свершить месть вызвался именно сын кузнеца Аримира. Кому, как не ему, обрушить на голову врага справедливое возмездие за своих убитых родителей и сородичей? Так вот и случилось оказаться Ксарану на дороге, что вела из Пограничного Королевства в небольшой арвенский городок под названием Фунди. Никаких следов чёрного мага молодой сакариец ещё не обнаружил, но и так было понятно, что поиски эти не будут простыми. И уж точно маловероятно что-либо обнаружить в таком захолустье, каковым, вне всякого сомнения, являлся этот Фунди.

Однако такие важные дела не делаются на пустой желудок, и Ксарану об этом было прекрасно известно. Да и коню, которого звали Слай, тоже следовало дать отдых и накормить, а где лучше всего это сделать, как не на постоялом дворе? А значит, лежащий на пути северянина арвенский приграничный городок подходил для этих целей как нельзя лучше.

1 Пограничное Королевство этого мира не имеет ничего общего с Пограничным Королевством мира Конана-киммерийца, кроме названия.

2 Известная в мире Ксарана порода лошадей, славящаяся выносливостью и скоростью.

3 Менди Басат — Дикие Горы (слагеронский торговый диалект шенди).

4 Адрос — бог войны пантеона фирондизма — официальной религии семи слагеронских государств (Арвен, Брафолд, Тарсия, Алавия, Уберрия, Герцогство Саварское, Баронство Андоран).

5 Райдант — элитный воин вооружённых сил Мельсины, закованный в броню кавалерист, вооружённый мечом, самострелом и тяжёлым боевым ножом, по уровню боевой подготовки не уступает гиштанским сардаукарам и арвенским рыцарям.

6 Сулица — разновидность метательного оружия, представляет из себя дротик длиной 15-20 см, насаженный на древко длиной 1,2-1,5 м.

7 Хокор — губернатор провинции в Мельсине.

8 Шанта — верховный правитель Мельсины.

9 Столица Мельсины.

10 Кистень — контактное гибко-суставчатое холодное оружие ударно-раздробляющего действия.

11 Гвардейцы правителя южного государства Бархейн, напоминающие эдакий гибрид турецких янычар и индийских кшатриев.

12 Правитель Бархейна, титул дат-хан означает примерно то же самое, что падишах.

Глава 2.

Как и любой уважающий себя магистрат Арвена, магистрат Фунди имел в своём штате городскую стражу, средства на содержание которой выделялись из городской казны. И судя по внешнему виду стражников, средства эти действительно шли на их содержание, а не оседали в бездонных карманах вороватых королевских чиновников и городских голов. Об этом красноречиво свидетельствовала чистая аккуратная униформа стражников и новёхонькое оружие, висящие у них на поясах и за спинами. Умели ли они этим самым оружием пользоваться — вопрос другой, но в данный момент он не слишком заботил Ксарана, подъезжавшего к городским воротам верхом на своём скакуне. Брать этот городок штурмом северянин уж точно не собирался, он всего лишь хотел здесь переночевать и поужинать. Да и Слаю нужно было дать отдохнуть, даром что сакарийские лошади славились своей выносливостью.

Вне всякого сомнения, стражники заметили Ксарана уже давно, но виду не подавали. Мало ли кто куда по своим делам направляется, пусть даже это и вооружённый варвар-сакариец. А станет задираться, так стража, надо думать, быстро утихомирит забияку. Ну, по крайней мере, они так полагали.

Ксаран неспешно приблизился к открытым северным городским воротам, всем своим видом показывая, что настроен дружелюбно. Впрочем, достаточно было одного только взгляда на высокого мускулистого северянина, чей рост был — без малого — почти четыре с половиной локтя1, чтобы понять, что дружелюбие это не является визитной карточкой Ксарана. То есть без нужды северянин никому челюсти набок не сворачивал, но задирать сакарийца было себе дороже. Характером Ксаран несколько отличался от своих соплеменников, то есть был сакариец незлобив и без причины в драку не лез, но задевать его, право слово, не стоило. Когда тебе прилетает кулаком размером с немаленький такой молот, волей-неволей начинаешь чувствовать себя мальванским орехом2, попавшим на кухонный стол. Причём задирать северянина пытались люди, находящиеся, так сказать, в объятиях Либорха3. Почему так получалось, Ксаран перестал пытаться понять.

Подъехав к перекинутому через довольно приличной ширины городской ров и, скорее всего, достаточно глубокий, чтобы его можно было пытаться форсировать вброд, деревянному подъёмному мосту, Ксаран придержал коня и посмотрел на стражников, несущих дежурство на воротах. Двое из них, вооружённые длинными копьями и короткими мечами, характерными для Северного Арвена, при виде остановившегося конного путника подошли ближе, держась несколько настороженно. И не только потому, что из-за правого плеча Ксарана выглядывала рукоять длинного прямого сакарийского меча, а к седлу был приторочен мощный сакарийский лук, стрелы которого пробивали дубовую доску толщиной в локоть в расстояния в сто пятьдесят шагов. Просто потому, что путник был северянином, а что способна натворить эта публика, арвенцы прекрасно знали. Хоть и ни разу не воевали с сакарийцами.

— Доброго вечера, уважаемые, — вежливо произнёс Ксаран на арвенском, которым он владел довольно неплохо. — Дозволено ли мне будет пересечь этот мост и найти ночлег в этом славном городе? А заодно и дать отдых этому славному скакуну?

Стражник, который выглядел постарше и был похож на отставного солдата-ветерана пограничных войн с Гиштанской Империей, окинул сидящего на коне северянина внимательным взглядом и переглянулся со своим напарником, после чего многозначительно передвинул в более удобное положение висящие на поясе ножны с коротким арвенским мечом.

— И тебе здравствуй, путник, — степенно отозвался стражник. — Куда путь держишь, если не секрет? Откуда сам будешь и как звать-величать?

— Звать меня Ксаран, — отозвался варвар, с трудом сдерживая усмешку. Стражники везде одинаковы, где бы ни происходило действие. — Родом из Сакарии. Куда путь держу, пока не знаю. Я воин, в общем-то...

Ксаран пожал плечами, всем своим видом показывая принадлежность к наёмничьему племени. Хорошо было известно, что городская стража особо не докучала наёмникам, главное, чтобы не чинили непотребств на вверенной им территории.

— Сакариец, стало быть... — стражник почесал переносицу. — Вашего брата не столь часто можно встретить за пределами Сакарии. Впрочем, это уже дело другое. Стало быть, ищешь где переночевать... что ж, в Фунди ты без труда найдёшь такое место. Но сперва ты должен заплатить въездную пошлину. Ты не арвенец, а значит, за въезд в любой город королевства полагается заплатить некоторую сумму...

— Очень интересно. — На сей раз Ксаран не стал сдерживать ухмылки. — А его величество король Илладиус в курсе этого нового закона? Возможно ли, что король Арвена не знает, какие законы принимает Сенат? — Лицо северянина стало серьёзным и задумчивым. — Вот я почему-то так не думаю. Арвен держава сильная, это не какой-то там Самиран, где чуть ли не любой каган может проигнорировать указы, издаваемые верховным правителем, ваш король силён и умён, так что маловероятно, что сенаторы будут что-либо принимать за спиной короля и уж тем более не ставить его в известность о планируемых законах. Или ваш градоначальник уже провозгласил независимость от Невуса4? А может быть, инициатива исходит прямиком из низов, скажем, от тебя самого? Дескать, малограмотный северянин, желающий въехать в город, нихрена не смыслит в здешних законах и его просто тупо можно развести на деньги? Что скажешь, друг?

Стражник с некоторым опасением посмотрел на Ксарана. Чего греха таить — он и вправду надеялся воспользоваться невежеством чужеземца, к тому же варвара, и содрать с него некоторую сумму. Якобы въездная пошлина, которой не существовало и в помине. Прокатит — хорошо, нет — ну, на нет и суда нет. Вряд ли даже варвар-северянин станет задираться с городской стражей, поскольку это чревато серьёзными проблемами.

Дураком арвенец явно не был и прекрасно понимал, что этот сидящий на коне здоровяк-северянин способен — если того потребует ситуация — вбить его в мостовую одним ударом своего пудового кулака по самые уши. Поэтому он придал своему лицу самое простодушное выражение, на которое только был способен, и осторожно положил руку на шею коня. Слай слегка дёрнулся, но более никак не отреагировал на прикосновение чужака. Пока хозяин не сделал условного сигнала, сакарийский боевой конь будет смирным и покладистым.

— Ты всё неправильно понял, северянин, — миролюбиво (а что ещё ему оставалось делать?) произнёс стражник, делая своему напарнику знак отойти в сторону. — Просто это... как бы выразиться потолковее...

— Лучше не стоит, друг, — безразличным тоном произнёс Ксаран, глядя на стражника сверху вниз. — Не выражайся потолковее. Один Тарр5 ничего не получится. Отойди в сторону и дай мне проехать. Скоро стемнеет, а мне ещё ночлег надо поискать и стойло для коня.

— Да-да, можешь проезжать... хотя постой!

— Что такое? — Ксарана уже начал утомлять этот стражник.

— По законам магистрата любой вооружённый человек не имеет права проходить через городские ворота с не завязанным мечом. Мало ли какие непотребства заезжие гости станут чинить в городе! Так что мне придётся надеть на твои ножны "ремешок добрых намерений". Снимать его нельзя, если только не возникнет угроза твоей жизни. За беспричинное повреждение ремешка полагается штраф в размере пятидесяти деймов6. После того, как ты пересечёшь городскую границу на выезд, ремешок будет снят городской стражей. Всё ясно?

— Ясно, — безразлично пожал плечами Ксаран.

— А раз так, тогда давай я завяжу ремешок...

Пожав плечами, Ксаран с абсолютно невозмутимым выражением лица стянул со спины ножны и протянул их стражнику.

Арвенец вынул из поясной сумки простой кожаный ремешок коричневого цвета и обстоятельно обвязал им устье ножен, расположив его так, что сделалось невозможным вытащить меч из ножен, не распоров ремешок. При этом он с некоторой опаской поглядывал на Ксарана, словно опасаясь того, что варвар что-нибудь да учудит. Однако Ксаран не собирался делать ничего противозаконного — он просто хотел найти таверну с комнатами для гостей, где он мог бы переночевать, а на утро продолжить свой путь. А заодно, может быть, и разжиться какой-нибудь информацией, могущей помочь ему в поисках таинственного чёрного мага.

— Готово, — стражник отступил в сторону и полюбовался проделанной работой. — Теперь ты можешь въезжать в город.

— Спасибо. А кстати — может быть, посоветуешь приличный постоялый двор? Мало охоты ночевать в каком-нибудь клоповнике...

— В Фунди один постоялый двор и он является вполне приличным и благоухоженным заведением, — с некоторой долей возмущения в голосе произнёс арвенец. — Здесь не Линдхейм и не Дикие Горы, здесь цивилизованное королевство. Его хозяин Дементий Орс — весьма уважаемый член общества и человек сам по себе неплохой. И заведение своё он содержит в порядке. Чисто, спокойно — ну, почти спокойно, бывает ведь всякое, еда хорошая, пиво отменное... и девочки есть, если ты понимаешь, о чём я. — Стражник хитро подмигнул Ксарану. — И вполне приемлемо по цене. Есть ухоженное стойло для лошадей, там твоему коню будет вполне комфортно. Отсюда ехать минут пять-семь по главной улице, там увидишь. Мимо точно проехать не получится. Так что не прогадаешь, северянин. Там всяко найдётся место для любого путника, вне зависимости от того, какой толщины у него кошелёк.

— Благодарю за совет, друг, — Ксаран кивнул стражнику и, слегка пришпорив Слая, направил коня через городские ворота.

По тому, как выглядели улицы в Фунди, можно было смело заключить, что здешний бургомистр радел не за страх, а за совесть. Проезжая часть улицы была вымощена аккуратно пригнанными друг к другу булыжниками, причём было видно, что дорожные рабочие трудились со знанием дела — края камней были так плотно подогнаны друг к другу, что создавалось впечатление сплошной ровной поверхности. Кати по ней на дилижансе или на простой телеге — и не почувствуешь никаких неровностей. Не то что в некоторых городах Пограничного Королевства и Мельсины — пешему ногу можно сломать, если не смотреть, куда идёшь. Да и в плане чистоты Фунди — не самый, кстати, значимый город в Арвене, всего-то несколько тысяч населения — сильно отличался от, скажем, Тальзаха или Наттаза7 в гораздо лучшую сторону. Сразу видно, что служба золотарей здесь поставлена на "отлично". Чисто, нигде не валяется мусор и прочая гадость, а если и доносятся до обоняния посторонние запахи, так исходят они из кухонь, а не от зловонных куч и луж нечистот. В общем, вполне приличный городок.

Редкие прохожие с интересом поглядывали на неторопливо ехавшего на своём скакуне северянина. Сакарийцы в любой части Слагерона сразу становились объектами интереса, что было неудивительно, если учесть воинскую доблесть и свойственную сакарийцам прямоту при решении любых вопросов. И их старинную вражду с гиштанцами. Однако поскольку Ксаран вёл себя вполне миролюбиво, тем внимание и ограничивалось. Редкие уличные стражники просто провожали варвара глазами и шли дальше по своим делам.

Постоялый двор, о котором говорил стражник у городских ворот, показался в поле зрения Ксарана десять минут спустя после того, как варвар пересёк городскую черту. Трёхэтажное здание из обожжённого глиняного кирпича, стоящее внутри огороженного двухсаженным забором прямоугольного пространства, выглядело вполне прилично и опрятно, что означало, что владелец постоялого двора не скупится вкладывать средства в поддержание своего хозяйства в надлежащем состоянии. С восточной стороны к зданию примыкала большая конюшня, в которой свободно могла разместиться рота королевских драгун, у раскрытых настежь ворот которой выгружали сено из большой повозки трое работников. У коновязи виднелось несколько лошадей, чьи хозяева, судя по всему, находились внутри постоялого двора, на первом этаже которого располагалась таверна, из раскрытых окон которой доносились характерные для подобных заведений звуки.

Ксаран подъехал к коновязи и, соскочив наземь, привязал Слая к перекладине, после чего огляделся по сторонам. Кроме тех троих, что работали у ворот конюшни, больше никого из работников видно не было, поэтому северянин, пожав плечами, двинулся в их сторону.

При виде подходящего к ним рослого варвара работники прекратили своё занятие и с интересом уставились на подходившего к ним северянина. Особое внимание они уделили выглядывающей из-за правого плеча Ксарана рукояти меча, но внешне они ничем не выказали своего беспокойства. Да и было ли оно, беспокойство это? Если вдруг северянин начнёт строить из себя героя, городская стража, надо полагать, быстро объяснит чужеземцу, что так вести себя здесь не принято.

О том, что городской страже придётся изрядно попотеть, чтобы скрутить варвара, местные, разумеется, не догадывались. Впрочем, у Ксарана не было никаких намерений учинять здесь что-либо. Ну, если только его не станут задирать какие-нибудь здешние идиоты, возомнившие о себе невесть что.

— Доброго вам вечера, — поприветствовал северянин работников постоялого двора. — Мой конь нуждается в отдыхе. К кому мне обратиться, чтобы его поставили в стойло и накормили?

— Привет и тебе, северянин, — отозвался один из работников. — Нужен ночлег и место для коня? Обратись к Дементию Орсу, это хозяин постоялого двора. Он сейчас, должно быть, в таверне, за стойкой.

— А места в стойле есть? — поинтересовался Ксаран.

— Да, есть несколько свободных.

— Тогда, быть может, ты соблаговолишь отвести Слая в конюшню, уважаемый?

На ладони Ксарана словно из ниоткуда возникла серебряная монета местной чеканки, при виде которой работники переглянулись между собой.

— А где твой конь? — поинтересовался заговоривший с Ксараном арвенец.

— Вон тот сакарийский жеребец у коновязи, — варвар пальцем указал на Слая, который спокойно стоял на том же месте, где его и оставил северянин.

— Деций — отвяжи коня этого достойного господина и поставь в двенадцатое стойло, — распорядился работник, бывший, судя по всему, здесь за старшего. — Выложи ему свежее сено и наполни ясли овсом с отрубями. И налей воды полное корыто.

Тот, к кому обратился арвенец, молча кивнул в знак того, что принял распоряжение к сведению, и направился в сторону коновязи. Подойдя к Слаю, он с некоторой долей осторожности отвязал его и, взяв под уздцы, повёл к конюшне. Умное животное никак не отреагировало на незнакомого человека. Раз хозяин неподалёку и не выказывает никаких признаков беспокойства, значит, всё так и должно быть.

Монета шлёпнулась на ладонь старшего работника и мигом исчезла в кармане его штанов. Своего рода чаевые, и весьма недурственные по местным меркам. Семья из четырёх человек на один серебряный дейм могла безбедно прожить дня три-четыре, а эти трое могли прилично так гульнуть в таверне и выпить вместо дешёвого эля медовуху или ячменное пиво, а то и заказать бутылочку мельсинского вина. Да ещё и пожрать как следует.

— Если что надо будет ещё, не стесняйтесь, господин, обращайтесь, — с поклоном произнёс старший работник. — Мы тут до восьми часов вечера работаем, если что. Моё имя Демаратос, если что понадобится, кликните меня.

— Возьму на заметку, — усмехнулся Ксарана. Проводив взглядом ведущего Слая в стойло работника, варвар коротко кивнул Демаратосу и направился в сторону постоялого двора.

Внутри всё было так, как он и ожидал увидеть. Постоялые дворы везде одинаковы, неважно, где они находятся — в Арвене ли, в Тарсии или в Бархейне. С некоторыми отличиями. Большая полукруглая стойка, за которой виднелся рослый крепкого сложения арвенец лет сорока пяти, похожий на отставного солдата королевской армии, протиравший чистой тряпочкой стеклянные пивные кружки; расставленные по залу в строгом порядке круглые деревянные столы с приставленными к ним деревянными стульями, за которыми сидели самые разные посетители; доносящиеся со стороны полуоткрытых кухонных дверей будоражащие аппетит запахи. По залу сновали служанки, разнося еду и питьё, а у правой части стойки, если смотреть от входной двери, кучковались несколько девиц вполне определённого рода занятий. В общем, всё, как обычно.

Войдя в таверну, Ксаран на некоторое время замер на пороге, оглядывая помещение. Народу в зале хватало, в основном, то были мастеровые и ремесленники, чьи цеха находились неподалёку, заскочившие перекусить после работы по пути домой. За столом в противоположном от входа углу таверны сидели двое наёмников, причём один из них был определённо северянином с Дирхельма, а второй, чернокожий здоровяк в кольчужном жилете, явно принадлежал к мадумцам. Особого интереса они у Ксарана не вызвали. Как не вызвали интереса и трое гиштанцев, сидевших у окна. Неприязнь неприязнью, но если не лезут к нему, то и трогать их Ксарану не резон.

Слева от варвара виднелся свободный стол, в середине которого стоял графин с фруктовой водой. Ещё раз бегло оббежав глазами таверну, Ксаран прошествовал к столу и уселся на добротный крепкий деревянный стул с простой высокой спинкой. И почти сразу же рядом с ним возникла миловидная служанка с весьма недурственной фигуркой, поверх традиционного арвенского сарафана которой был повязан передник, какими обычно пользовались в тавернах.

— Добрый вечер, — произнесла она на торговом диалекте. — Что будете заказывать?

— Вечер добрый, — приветливо отозвался Ксаран на родном языке девушки. — Грибной суп по-арвенски, рагу из кролика с жареным картофелем и овощами, салат из репы и кабачков, блины с чёрной икрой и пару пинт пива.

— Господин проголодался? — улыбнулась служанка, записывая названия блюд в имевшуюся при ней тетрадь с отрывными листами.

— Я проделал немалый путь, прежде чем сюда добрался, так что не отказался бы как следует подкрепиться, — сказал варвар. — Дорога дальняя предстоит.

— Господин ищет того, кому нужны воины?

— Нет. У господина другие цели.

Служанка внимательно всмотрелась в ставшее непроницаемым лицо северянина и поняла, что дальше расспрашивать не стоит. Кивнув Ксарану, она уже было собралась уходить, но северянин слегка придержал её за локоть.

— Я бы хотел снять комнату на ночь и место в стойле для своего коня, — проговорил он. — С кем на эту тему нужно поговорить?

— Можно и со мной, — отозвалась девушка. — А я передам всё хозяину. Вам комнату на одного?

— Конечно, на одного, коня же я туда не затащу! — усмехнулся Ксаран.

— Самые лучшие комнаты на третьем этаже, но они стоят два серебряных дейма за ночь. На втором этаже комнаты подешевле, но они и попроще. Есть за одну серебряную монету, есть за десять деймов. Всё зависит от толщины кошелька. Место для коня будет стоить пять деймов, в эту цену входит еда и питьё для вашего скакуна. Если будут нужны услуги кузнеца — это будет стоить ещё полторы монеты серебром.

Ксаран мысленно пересчитал имеющиеся у него в поясном кошеле монеты. Большую часть полученного в Мельсине заработка за участие в кампании по усмирению мятежной провинции он оставил своему клану, вернее, тому, что от него осталось — ведь Серым Ястребам нужно было заново отстраивать клановое поселение и обеспечить себя провизией и всем необходимым для нормальной жизни, а с собой Ксаран захватил лишь столько денег, сколько требовалось для минимального комфорта. К тому же всегда кому-нибудь могли понадобиться услуги наёмного телохранителя, а в крайнем случае можно было пойти в подмастерья к местному кузнецу, благо отец Ксарана в своё время обучил своего сына премудростям своего ремесла. Однако сейчас денег у северянина вполне хватало для того, чтобы расположиться в комнате на третьем этаже постоялого двора.

Поразмыслив, Ксаран всё же пришёл к выводу, что не стоит транжирить наличность почём зря, посему он остановил свой выбор на менее дорогих комнатах. Сойдёт и комната за половину серебряной монеты, о чём он не преминул сообщить служанке.

Девушка, выслушав варвара, кивнула ему в знак того, что его пожелания приняты к сведению, и удалилась в сторону стойки. Переговорив с хозяином постоялого двора, она вернулась к Ксарану и протянула ему ключ на тонкой верёвочке, к которой была прикреплена вощёная дощечка с выжженной на ней цифрой "27".

— Вот ключ от вашей комнаты, господин, — она протянула ключ варвару, который взял его и сунул в карман своих штанов. — Вашего коня накормят, напоят и вычистят. Он у коновязи?

— Нет, он в стойле под номером двенадцать. Ваши работники весьма расторопны, следует отметить.

— Расторопны. — Служанка понимающе улыбнулась. — Ясно. Что ж — с вашим конём дело улажено, получается. Еду придётся подождать немного, а пока могу принести вам кружку эля. За счёт заведения.

В этом предложении не было ничего необычного, так как эль — самый распространённый напиток у всех пайканских8 народов Слагерона — стоил сущие гроши и практически во всех тавернах и трактирах мог быть подан бесплатно ожидающему своего заказа посетителю.

— Да, будьте добры.

Девушка кивнула сакарийцу и удалилась в сторону стойки, но через некоторое время вернулась обратно и поставила перед варваром большую деревянную кружку, обшитую кожей, доверху наполненную пенящимся элем.

— Пожалуйста, — девушка мило улыбнулась сакарийцу.

Ксаран молча кивнул в знак благодарности и тут же потерял к служанке всяческий интерес. Нельзя сказать, что северянин был равнодушен к прекрасному полу, но он не принадлежал к числу тех, что распускают перья перед каждой девицей. Тем более что в сакарийском обществе, по сути своей, патриархальном, женщины ценились весьма высоко и никому из сородичей Ксарана и в голову не пришло бы плохо отнестись к женщине.

Служанка, как показалось варвару, несколько разочарованно посмотрела на него, но вслух ничего не произнесла. Молча кивнув посетителю, она удалилась по своим делам.

Однако Ксаран недолго оставался в одиночестве. Он успел сделать пару-тройку глотков эля (весьма недурственного на вкус, кстати, если сравнивать с тем пойлом, которое выдавалось за эль в Пограничном Королевстве, и уж вообще не идущим в сравнение с жалким подобием эля, что варили в Мельсине), когда краем глаза уловил некое движение подле своего стола. Движение это, однако, не несло в себе никакой угрозы, а посему сакариец не стал принимать боевую стойку и уж тем более хвататься за меч, перехваченный, к тому же, в устье ножен "ремешком добрых намерений". Он всего лишь со спокойным выражением лица взглянул на того, кто решил потревожить его уединение.

— Ты позволишь присесть? — стоящий у стола, за которым сидел варвар, мужчина лет сорока, одетый в самую обычную одежду, которую носили горожане среднего достатка, миролюбиво глядел на Ксарана. — Прости, что так вот настойчиво навязываю тебе своё общество, но если я ещё не поглупел, ты — сакариец...

— Допустим, — спокойно отозвался Ксаран, глядя снизу вверх на неожиданного собеседника. — И что с того?

— Сакарийцы отличаются завидной честностью, насколько я наслышан, и если их нанимают для выполнения какого-нибудь дела, то они выполнят свою часть сделки. Без обмана. Я прав или как?

— Есть такое дело. А кто ты такой и чего тебе от меня надо?

— Вот это уже другой разговор, — на лице арвенца возникла довольная улыбка. — Так я могу сесть?

— Садись, чего уж там.

Горожанин сел на стул напротив Ксарана и с видимым удовлетворением откинулся на его спинку.

— Меня зовут Квидемирус Онто, я помощник кожевенных дел мастера Фредарио Йонвина, — представился горожанин. — Но речь вовсе не о моём патроне.

— Я слушаю, — произнёс Ксаран.

— У меня есть друг, кузнец, звать Герфаст Дженотин. Очень уважаемый человек, настоящий мастер своего дела. Мечи, которые он куёт, высоко ценятся во всём Северном Арвене, даже из самого Невуса, бывает, приезжают торговцы и королевские рыцари, чтобы купить их. Благодаря своему мастерству Герфаст отнюдь не бедствует, но как раз в этом-то и заключается суть проблемы...

— Продолжай, — Ксаран уже понял, куда именно клонит его неожиданный знакомец. Что ж — ничего удивительного в таком повороте дела он не видел. Всегда найдутся какие-нибудь отморозки, которые предпочтут жить за счёт других, тех, кто зарабатывает на жизнь честным трудом. И тут, судя по всему, имело место быть именно такое вот.

— Есть одна шайка, — продолжил Онто, наклонившись ближе к северянину. — Её главаря зовут Зелиндо Фридгер, он из Затроса, это страна, лежащая...

— Я знаю, где находится Затрос, — перебил арвенца Ксаран. — Ближе к делу, дружище.

— Короче, шайка Зелиндо занимается всякой мелочёвкой — кражи, вымогательство, сутенёрство. Но в последнее время они явно перегнули палку. Стали требовать у состоятельных ремесленников деньги якобы на защиту, а по факту это самый обычный грабёж. Два дня назад к Герфасту приходили люди Зелиндо и потребовали, чтобы он заплатил этим мерзавцам дань.

— Много?

— Пять тысяч золотых! — возмущённо фыркнул Онто. — Нет, конечно, Герфаст человек далеко не бедный и у него денег малость побольше будет, чем пять тысяч золотых, но с какого такого перепугу он должен отдавать честно заработанные деньги каким-то ублюдкам?!

— А почему вы не хотите обратиться за помощью к королевским законникам? — задал резонный вопрос Ксаран. — Или в Фунди нет их конторы?

— У нас только городская стража, ближайшая контора законников находится в Салерусе, а это в двадцати пяти лигах9 отсюда. А городская стража, — Онто оглянулся по сторонам и понизил голос, — городская стража может быть с ними заодно. По крайней мере, кое-кто из стражников. Кто именно — мы не знаем. Поэтому обращаться к страже опасно. А вот такой человек, как ты, мог бы нам помочь.

— Но я всего лишь один...

— Зато ты — сакариец. Одно это уже способно деморализовать бандитов. А если ты ещё парочку-другую отправишь к предкам, так они вообще обосрутся от страха и разбегутся кто куда. А мы потом к законникам обратимся. И Герфаст в долгу не останется, поверь мне, северянин.

— Гм...

Ксаран призадумался. С одной стороны, чужие проблемы его не особо занимали, если только они не касались его самого. Но с другой, здесь угрожали не кому-нибудь, а кузнецу, а Ксаран сам был сыном кузнеца. И получалось, что если не помочь этому Герфасту Дженотину, он окажется ничуть не лучше вымогающих деньги отморозков. Да и воинская честь, опять-таки...

— Если я сначала поем, это не сочтётся за задержку? — Ксаран вгляделся в лицо Онто, на котором явственно читалось нетерпение. — Я только что приехал в ваш город и хочу есть. Да и конь мой устал после дороги.

— О, не беспокойся за своего коня, северянин! — замахал рукой Онто. — В его помощи точно не будет нужды! А вот твои воинские навыки очень пригодились бы! А насчёт еды... думаю, у нас есть время. Ублюдки обещали прийти к Герфасту за два часа до полуночи, а сейчас только семь, так что время у нас ещё есть. Но слишком задерживаться тоже не стоит. Так как, ты поможешь нам?

— Мой отец был кузнецом, так что считай это гильдийской солидарностью, — усмехнулся Ксаран. Нехорошо так усмехнулся. — А пока суть да дело, не поведаешь ли мне, где живёт почтенный Дженотин и что представляет из себя его дом и кузница? И что стоит ожидать от этих мерзавцев?

— Да-да, конечно! — явно обрадованный таким поворотом дела, Квидемирус Онто ещё ниже склонился к северянину и знаком призвал того последовать его примеру. — Слушай же...

1 Локоть — мера длины, принятая в этом мире, равна примерно 44 сантиметрам.

2 Мальванский орех — плод местного дерева под названием какагут, чем-то похожий на кокосовый орех, но обладающий более вкусной и сочной мякотью и содержащий в своей сердцевине до трёх пинт прохладной воды, насыщенной витаминами и минералами.

3 Либорх — бог виноделия в мифологии сакарийцев.

4 Невус — столица Арвена.

5 Тарр — верховное божество сакарийского пантеона. Примерно то же самое, что Перун древних славян или киммерийский Кром.

6 Дейм — денежная единица Арвена.

7 Города в Пограничном Королевстве.

8 Пайканские народы — к данной категории относятся народы, населяющие Сакарию, Арвен, Пограничное Королевство, Тарсию, Уберрию, Брафолд, Алавию, Герцогство Саварское, Баронство Андоран и Торговую Республику Иттрию. По бытующей на Слагероне легенде предки пайканских народов прибыли на Слагерон с затонувшего в результате чудовищного катаклизма юго-восточного материка Пайкан.

9 1 местная лига равна примерно 3700 метрам.

Глава 3.

Судя по тому, как выглядел дом здешнего кузнеца, Герфаст Дженотин действительно был мастером самой высшей категории. Добротное двухэтажное строение из тёсаного камня, привезённого из Гракшанских каменоломен, расположенных в пятидесяти лигах западнее Фунди, явно стоило немалых денег, а кузница, из которой доносился звук инструментов и работающих кузнечных мехов, примыкавшая к дому с восточной стороны, больше походила на небольшой кузнечный цех, чем на обычную мастерскую. И вряд ли Дженотин работал там один. Для такого большого цеха нужно было, как минимум, человек десять-двенадцать, а то и больше. И в принципе, эти самые работники сами могли кого угодно скрутить в бараний рог — ведь работа в кузнице предполагала хорошую физическую форму, да и владеть оружием кузнецы и их подмастерья, как правило, умели довольно неплохо. Другое дело, что противостоять отпетым бандитам, которые, возможно, являлись бывшими королевскими солдатами, вставшими на путь беззакония, либо являющимися самыми обычными наёмниками, решившими заняться менее опасным делом, нежели война, не каждый сможет. Тут нужно иметь хотя бы начальные познания в воинском деле.

Квидемирус Онто и следовавший за ним Ксаран подошли к входной двери дома Дженотина и остановились перед украшенными резьбой, изображавшей Шелуса — арвенского бога-покровителя кузнечных дел мастеров, высокими дверными створками. К одной из створок было приделано бронзовое кольцо, взявшись за которое, Онто несколько раз сильно ударил в дверь, привлекая внимание хозяина дома.

Некоторое время ничего не происходило, но затем по ту сторону двери раздались шаги, щёлкнул дверной замок и левая створка отошла в сторону, явив взорам Онто и Ксарана крепко сложенного мужчину лет сорока, чуть ниже северянина, но сложенного почти так же, как и Ксаран, что и неудивительно — кузнецы работали с тяжёлыми инструментами и материалами и физическая сила в этой работе являлась немаловажным фактором. Одет Дженотин был в простую одежду горожанина среднего достатка, что свидетельствовало о том, что слава и богатство не смогли испортить кузнеца. В правой руке кузнец держал меч, с которым, как понял Ксаран, умел весьма неплохо обращаться. Воину стоит лишь мельком взглянуть на то, как держит меч другой воин, и ему сразу станет понятно, что из себя представляет противник.

— Квидемирус! — Дженотин и скорняк пожали друг другу руки чуть пониже локтей. — Рад видеть тебя в своём доме! А кто это с тобой? По виду — северянин...

— Его зовут Ксаран и он сакариец, — представил варвара Онто. — Я встретил его в таверне постоялого двора Орса и он согласился помочь нам в нашем деле... если ты, конечно, не будешь против...

— Один? — Дженотин оглядел Ксарана с ног до головы. — Гм... впрочем, сакарийцев много и не надо. И один северянин способен шороху навести... Ты воин, северянин? — обратился он к варвару.

— Вроде как, — пожал плечами Ксаран. — Во всяком случае, кадримидские мятежники уж точно не за торговца меня принимали.

— Ах вот как! Значит, наёмник... что ж, тоже неплохо. Полагаю, Квидемирус уже ввёл тебя в курс дела, сакариец?

— Да, — кивнул Ксаран. — У вас вымогают крупную сумму денег. Это нехорошо. Но мы будем здесь вести разговор о наших делах?

— О, конечно, нет! — рассмеялся Дженотин. — Входите в дом, друзья мои! Вы, как я понимаю, уже отужинали в таверне у Орса?

— Совершенно верно, — отозвался Онто.

— Хорошо. Тогда прошу за мной.

Герфаст Дженотин провёл Ксарана и Квидемируса Онто в большую трапезную, расположенную в средней части первого этажа, и жестом предложил им усаживаться за деревянный прямоугольный стол, вытесанный из цельного ствола какого-то неизвестного Ксарану дерева. Стол был накрыт шёлковой скатертью, а в его центре стоял хрустальный графин, наполненный местным вином. Но предлагать его гостям Дженотин не стал. Для предстоящего дела требовались трезвая голова и твёрдые руки, чего после употребления вина трудно было добиться.

— Если ты знаешь мою историю, тогда повторять её я не вижу нужды, — произнёс Дженотин, садясь на крепкий деревянный стул и откидываясь на его спину, скрестив на груди мускулистые руки. — Предвидя твой вопрос, почему я не обратился к законникам, отвечу — я послал всё-таки в Салерус гонца, но пока оттуда прибудут законники, пройдёт время. А головорезы Фридгера придут уже сегодня.

— И вы собираетесь их встречать здесь, у себя дома? А вы не боитесь, что эти ублюдки могут вам дом подпалить? Или вообще разнести его по камешку?

— А у тебя есть другой план?

— Как знать...

Ксаран задумчиво оглядел трапезную.

— Самое лучшее решение — перенести боевые действия на территорию противника, — проговорил сакариец. — Пусть эта территория ему и знакома, но часто бывает так, что враг, в силу своей самоуверенности, не ожидает такого вот хода от противоборствующей стороны. Как в Кархиме, где мы неожиданно атаковали мельсинских мятежников. Почему бы и здесь нам не провернуть подобное? Вам ведь должно быть хорошо известно, где может находиться банда Фридгера.

— Известно, — кивнул Дженотин. — Но ты один, а их там человек двадцать. Конечно, сакарийцы воины ещё те, но всё-таки численное преимущество у бандитов...

— Не всегда численное преимущество означает успех в сражении, — спокойно отозвался Ксаран. — В битве в Широнндальской долине у сардаукаров было трёхкратное превосходство, но итог сражения известен всему Слагерону.

— Ну... тебе, конечно, виднее, — пожал плечами Дженотин, — но всё же это довольно рискованный шаг. Хотя воину лучше, конечно, знать, как следует поступить... Что у тебя на уме, сакариец?

— Для начала было бы неплохо узнать, где кучкуются эти негодяи. Что за здание, где находится, есть ли поблизости какие-нибудь особые детали местности — река, там, канава какая-нибудь или что-то в этом роде...

— Банда Фридгера обитает в Дыре — это городской квартал, расположенный у южных ворот, — пояснил варвару Онто. — Раньше там находился городской рынок, но потом его перенесли поближе к центру города. Это когда прежний бургомистр Фунди Валеран Малет принялся порядок наводить после своего предшественника, который только и знал, что тырить государственные средства да пить вино, не просыхая. И по шлюхам бегать. Ну да королевские законники свой хлеб не зря едят, выявили это дело да и отправили Антеремиуса Матту кайлом махать на серебряных рудниках Стоби. Закон есть закон! — помощник кожевенных дел мастера назидательно воздел к потолку указательный палец правой руки. — Ну а после того, как городской рынок перенесли от южных ворот, то место всякая шушера и облюбовала. Воры, бродяги, шлюхи, наёмники всякие, которые постоянно туда-сюда слоняются в поисках заработка, беглые рабы из Мельсины — по наши законам-то они не рабы вовсе, хотя без соответствующих бумаг они тут на птичьих правах находятся, да ещё и делишками всякими тёмными грешат. Вот там и нашли своё пристанище люди Фридгера.

— А поконкретнее можно узнать, где именно они там окопались?

— Да пожалуйста. Это все знают, — пожал плечами Онто. — Бывший склад, раньше там товары размещали, которые привозили на продажу из окрестных деревень да наших городских гильдий. Потом его ушлёпки под своё обиталище переделали, сами там всё перестраивали, ну и получилось то, что получилось. Основание здания каменное, но всё остальное деревянное, так что если всё это дело запалить...

— Пока оставим этот вариант в стороне, — сказал Ксаран. — Стало быть, у здешних говнюков есть собственная штаб-квартира... И я полагаю, что там их будет несколько больше, чем двадцать.

— Ну, встревать в чужие разборки остальные вряд ли станут, — повёл своими широкими плечами Дженотин. — Кодекс воров не позволит. Да и чревато это проблемами со здоровьем, знаешь ли. Как говорится — свои собаки грызутся, а чужая не встревай.

— Это верно...

Ксаран в задумчивости почесал переносицу.

— Скажи, сакариец — почему ты решил мне помочь? — спросил его Дженотин. — Понятное дело, что я в долгу не останусь, но только ли в деньгах дело заключается?

— Мой отец был кузнецом, — произнёс Ксаран, и по тому его голоса Дженотин понял, что больше на эту тему северянин не скажет ничего. — Считай это гильдийской солидарностью, мастер Дженотин. А сколько ты заплатишь за то, что я избавлю тебя от этих недоносков — это твоё личное дело.

— Понятно...

— Затевать драку с бандитами вам не стоит, — было похоже, что варвар принял некое решение. — Твои работники, понятное дело, ребята не слабые, но дело-то им придётся иметь с отъявленными головорезами, для которых человека убить — что таракана прихлопнуть. И напасть на них в их логове — тоже не вариант. Будь у тебя собственное домашнее войско — ещё куда ни шло, но у тебя ведь его нет.

— И какой же выход ты видишь, северянин? — поинтересовался Дженотин.

— Люди типа этого Фридгера зачастую любят красоваться перед своими подчинёнными показным геройством. Дескать, смотрите, какой я крутой. И вот этим мы и можем воспользоваться.

— Как? — в глазах хозяина кузницы явственно проявился интерес.

— Я пойду в Дыру, найду Фридгера и брошу ему вызов, — пожал плечами Ксаран. — Очень просто. А потом по праву победителя прикажу оставить тебя в покое.

— А если они не захотят? Их там человек двадцать и все они не дураки мечом помахать. Ну, не вся банда, конечно, но вот мадумец Нарам Яхатти, самиранец Дарьял Дегци и Эрнуф Пиррин из Хальциона стоят внимания. Все трое воины довольно неплохие, особенно Пиррин. Убьёшь Фридгера — тебе придётся иметь дело с ними.

— Три к одному — вполне приемлемый расклад, — усмехнулся Ксаран. — Бывало и похуже.

— Тебе виднее, конечно... — Дженотин бросил взгляд на висящие на стене механические часы — сравнительно новое изобретение арвенского мастера-механика Флориса Коржина, которые показывали без трёх четвертей девять вечера. — Однако если ты собираешься идти в Дыру, то сейчас самое время для этого. Отсюда идти пешком примерно минут сорок, как раз успеешь к моменту их выхода из той клоаки, в которой они засели. Быть может, послать с тобой пару-тройку моих парней-подмастерьев? Лишними точно не будут, к тому же они умеют обращаться с оружием.

Ксаран задумчиво провёл рукой по чёрной, как смоль, аккуратно подстриженной цирюльником бороде. В том, что он справится с бандитами, он не сомневался. Бандиты они и есть бандиты, даже если кто-то из них раньше и служил в какой-нибудь регулярной армии — они больше привычны беззащитных горожан и торговцев третировать, нежели задирать хорошо обученных бойцов. Конечно, недооценивать противника не стоило, но Ксаран и не собирался этого делать. Он просто собирался как следует проучить негодяев.

Но вот брать с собой сильных, но необученных ратному делу помощников кузнеца... Конечно, здоровенный саженного росту подмастерье, вооружённый даже самым обычным кузнечным молотом, представлял собой весьма серьёзную угрозу даже для профессионального воина, другое дело, что этот самый профессиональный воин такого вот силача может сожрать без соли и даже не подавиться при этом. А подставлять под мечи и самострелы врага простых обывателей Ксаран как-то не привык.

— Думаю, что справлюсь сам, — после некоторого раздумья отозвался варвар. — Твои помощники пусть лучше остаются здесь, на всякий случай. Я ведь вовсе не какой-то там герой из мифов и меня тоже можно убить. Хотя такой вариант мне бы не слишком понравился.

— А кому он может понравиться! — хохотнул Дженотин. — Ладно, будь по-твоему, северянин. Если тебе что надо — говори, предоставлю. Оружие, доспехи, щит — только скажи.

— Да вроде как у меня есть всё, — пожал плечами северянин. — Ты мне лучше растолкуй, как отсюда до Дыры лучше всего добраться.

— Я могу проводить, — вызвался Квидемирус Онто.

До района бывшего городского рынка, который теперь именовался Дырой и где теперь обитали те, кого было принято именовать отбросами общества, Ксаран в сопровождении Квидемируса Онто добрался уже в сумерках. На городских улицах уже зажглись газовые лампы1, а прохожие почти не встречались, кроме городской стражи да тех из горожан, кто по каким-либо причинам припозднился и сейчас торопился домой.

Северянин и сопровождавший его скорняк дошли до небольшой площади, в центре которой была установлена статуя Святого Агапетуса Тами — покровителя города, вполне реально существовавшего человека, бывшего некогда простым целителем и спасшим не одну сотню жизней во время эпидемии "красной" лихорадки, но не сумевшим спасти самого себя. В знак признания его заслуг перед жителями Северного Арвена фирондистская церковь канонизировала Тами и назначила его, так сказать, покровителем Фунди и всей области, расположенной вокруг города. Статуя стояла внутри небольшого фонтана, дно которого было усыпано монетами разного достоинства.

— Всё, северянин, — Квидемирус Онто остановился около парапета чаши фонтана и кивком головы указал Ксарану на уходящую от фонтана под небольшим уклоном улицу, идущую в южном направлении, которая утопала в полумраке, поскольку газовых уличных светильников там было гораздо меньше, чем на тех улицах, по которым прошли сакариец и его спутник. — Дальше я не пойду, уж извини. Соваться в Дыру в тёмное время суток не самый лучший способ времяпровождения. Здание, где сидят бандиты Фридгера, ты найдёшь без труда. Иди по главной улице, пока не увидишь длинное двухэтажное строение с большими воротами на фасаде. Банда Фридгера на втором этаже обычно ошивается, там у них гнездо. Только будь осторожен. Та ещё публика в том месте обретается.

— Это всего лишь самые обычные уличные головорезы, — пожал плечами Ксаран. — Для настоящего воина они словно крысы... хотя и крысу тоже стоит опасаться. Иногда. Но я буду осторожен, Квидемирус.

Хлопнув скорняка по плечу, северянин огляделся по сторонам и уверенно зашагал вглубь этого района города, куда городские стражники если и заходили, то лишь днём и группами человек по десять-пятнадцать. Но сакарийца такими нюансами было трудно напугать. Вернее, его напугать этим было вообще невозможно.

Улица, уходящая вглубь городского квартала, ныне известного жителям Фунди под названием "Дыра", была практически пустынна, если не считать какого-то забулдыгу, полулежащего у стены какого-то обшарпанного и явно заброшенного здания в обнимку с глиняной литровой бутылкой с каким-то пойлом. К поясу пьянчужки были пристёгнуты ножны с кривым гиштанским мечом, только вот нужны они ему, интересно? Судя по его виду и облику, хорошо управляться этот тип мог только с бутылкой, и больше ни с чем.

Ксаран миновал лежащего в обнимку с бутылью пьяницу и остановился, осматриваясь по сторонам. Вне сомнения, в былую пору эта часть города выглядела гораздо лучше, чем сейчас, и вовсе не исключено, что в будущем она будет выглядеть тоже неплохо, но Ксарана эти нюансы нисколько не волновали. Его интересы сейчас лежали несколько в иной плоскости.

Здание, о котором говорили Дженотин и Онто, сакариец увидел спустя пару минут, сразу как только свернул за поворот улицы. Длинный двухэтажный дом на каменном подклете занимал главенствующее положение на улице, всем своим видом словно говоря, что здесь он является главным, а все остальные так просто тут стоят. У входных дверей, через которые свободно могли проехать сразу два дилижанса, стояла небольшая компания местных раздолбаев, причём некоторые из них были вооружены. Был ли прок от их оружия, никто сказать не мог, да Ксарана это ничуть и не интересовало. Вряд ли эти уличные забияки могли представлять серьёзную опасность для сакарийца. Некоторую проблему — да, но и всё.

Возле здания горели всего лишь два газовых фонаря, да и то чисто симоволически. Всё, на что их хватало — отбрасывать скудную тень на пару-тройку аршин. Но для тех, кто обитал в Дыре, такое положение дел было как раз на руку. И если днём в Дыре ещё было более-менее безопасно, потому что в любой момент могли появиться городские стражники, то с наступлением темноты добропорядочным горожанам посещать эту часть города явно не стоило. Можно было распроститься не только с кошельком, но и с жизнью.

Правда, к Ксарану это не относилось, но обитавшие здесь отморозки этого не знали. К большому их сожалению.

Подходя ко входу в здание бывшего склада, Ксаран внимательно всмотрелся в тех, кто стоял перед дверьми. Самые обычные городские задиры, на которых справный воин даже внимания не станет обращать. Но вот двое, что стояли чуть в стороне и о чём-то тихо переговаривались меж собой, были ягодами совсем другого поля.

Невысокий крепко сбитый смуглокожий иттриец в довольно приличной кожаной одежде, причём под плотным жилетом-безрукавкой явно была кольчуга, внешне выглядел как самый обычный иттрийский торговец, вооружённый кавалерийским палашом, только вот намётанный глаз Ксарана сразу определил, что к торговцам этот человек имеет ровно такое же отношение, как бан-холимский пират — к капитану алавийского торгового судна. Во всём его облике сквозили жестокость и умение обращаться с оружием, что говорило о том, что он, скорее всего, принадлежал к иттрийскому воинскому сословию2 и зарабатывал себе на жизнь наёмничеством, а то и самым банальным разбоем.

Второй головорез отличался от своего товарища так же, как отличается арвенский тяжеловоз от декоративной тарсийской лошадки, которые были популярны среди знати этого богатого приморского королевства. Ростом и сложением похожий на Ксарана, этот коричневокожий уроженец расположенного далеко на юге Слагерона небольшого, находящегося в добровольной полуизоляции и затерянного в южных тропических лесах союза городов-государств под названием Фарамалут, неведомо какими ветрами занесённый в этот небольшой город в Северном Арвене, всем своим видом показывал, что с ним надо считаться в полной мере. Потемневшая от частого использования рукоять длинного саварского прямого обоюдоострого меча говорила о том, что фарамалутец не просто так носил это оружие. Поворачиваться к нему спиной явно не стоило, но если Ксаран хоть что-нибудь понимал, именно иттриец здесь был самым опасным.

Появление у бандитского логова варвара-северянина не прошло незамеченным. "Крысы", как называли в обиходе бандитскую мелкотню, пришли в движение, однако властный жест иттрийца заставил их замереть на месте.

— Куда путь держишь, незнакомец? — спокойным и вроде ничего не значащим голосом осведомился иттриец, обращаясь к Ксарану на торговом диалекте. — К нам пожаловал или так просто?

— Вообще-то, я ищу Зелиндо Фридгера, — на том же языке ответил сакариец. — К вам у меня лично нет никаких дел.

— Э, я бы так не сказал, — усмехнулся иттриец. — То есть нам до Зелиндо особых дел нет, но сюда так просто войти нельзя. Это, понимаешь ли, место не для всех. Чтобы сюда войти, надо иметь определённые... навыки. Есть они у тебя, друг?

Ксаран внимательно оглядел парочку. Здоровяк-южанин выглядел весьма угрожающе, но варвар прекрасно понимал, что здесь стоит в первую очередь наблюдать за его спутником.

— А ты здесь привратником работаешь, что ли? — усмехнулся северянин.

— Привратник не привратник, но если не объяснишь, чего тебе здесь надо, войти ты не сможешь.

— Если я хочу объяснить Зелиндо, что не след тревожить добрых горожан и собирать с них дань — это изменит ситуацию?

Иттриец задумчиво потеребил себя за ухо.

— Ты непохож на королевского законника, — произнёс он, глядя на Ксарана прищуренными глазами. — Ты наёмник?

— Допустим.

— А-га... понятно... то есть Зелиндо на кого-то наехал и этот кто-то нанял тебя, чтобы ты разобрался с проблемой?

— Допустим.

— Что ты заладил — допустим, допустим! — поморщился иттриец. — А что нехорошо в чужие дела нос совать, тебе известно?

— Известно, только есть такие дела, куда нос надо сунуть, — усмехнулся Ксаран. Нехорошо так усмехнулся. — А тебе какой резон встревать? Тебе что, Зелиндо платит за это?

— Нет, но дело совсем не в этом... — иттриец переглянулся со своим спутником. — Видишь ли, здесь несколько иные законы, нежели в остальном городе. Здесь морду не бьют, если что не так — здесь могут и на голову ниже сделать. Понимаешь, о чём я толкую?

— Я-то понимаю, но мне кажется, что ты переоцениваешь свои силы. Или Зелиндо платит тебе за работу в качестве местного адвоката?

— Никто мне ни за что не платит, парень, — было видно, что иттриец начинает терять терпение, — Просто здесь, в Дыре, действуют свои законы. Ты хочешь войти в Большой Дом и затеять ссору с Зелиндо — но это не есть хорошо. Мне, если честно, до дел затросца нет никаких дел, но...

— А раз нет, тогда не суйся не в свои дела, — проворчал Ксаран, которому уже начало надоедать это идиотское препирательство с каким-то головорезом из подворотни. — Пропусти меня, и всё окончится тихо-мирно.

— Вот как? — прищурился иттриец, и северянин понял, что разговоры закончились.

Фарамалутец сделал движение по направлению к Ксарану, невнятно бурча под нос что-то типа "эй-какого-чёрта-а-не-пошёл-бы-ты-отсюда", и попытался ухватить северянина за кожаную безрукавку. Лучше бы он этого не делал от слова "совсем". Ничего хорошего всё равно не могло выйти.

Сакарийское боевое искусство инко было мало известно за пределами Сакарии, потому что сакарийцы не обучали иноземцев этой школе рукопашного боя. За редчайшим исключением. Знатоки боевых искусств, которым доводилось собственными глазами видеть в бою рукопашников-сакарийцев, почти в один голос утверждали, что противостоять бойцу инко способны только гиштанские сардаукары, да и то лишь некоторое время. Гиштанское боевое искусство эйнг-кенат славилось на весь Слагерон, но в том и дело, что о нём знали многие и так же многие его изучали. Инко же оставалось чем-то таинственным и мифическим. Так моряки рассказывают о чудовищах, обитающих в Великом Южном океане, но россказням этим мало кто верит — ведь до сих пор никому не удавалось изловить морского змея или огнедышащего дракона. Но в отличие от того же дракона, инко существовало на самом деле. На беду всяким проходимцам.

Пока фарамалутец делал те два шага к Ксарану и замахивался на него, сакариец мог без особого труда сделать с ним всё, что только пожелает большой палец его левой ноги. Например, сделать навстречу головорезу шаг и, слегка присев на правый бок и выставив вперёд и в сторону левую ногу, сбить его с ног и добить резким ударом в основание шеи. Или просто развернуться и перешибить шейные позвонки ребром ладони. Но он не сделал ни того, ни другого. А что именно он сделал, так никто и смог понять, потому что для этого надо было знать, как и куда смотреть.

Фарамалутец по праву гордился своими боевыми навыками, которые не раз выручали его в многочисленных передрягах. Он вполне резонно видел неизвестного северянина лежащим на заплёванных булыжниках мостовой, возможно, от души пинаемого ногами. Откуда же тогда взялся этот сильный порыв ветра, развернувший его вокруг собственной оси и направивший прямо на стоящий неподалёку фонарный столб? И куда делся этот идиот-северянин?

Надо отдать фарамалутцу должное — тренированное тело всё же сумело избежать слишком близкого знакомства с фонарным столбом, иначе бы наёмнику, или кем там на самом деле был этот южанин, точно не поздоровилось бы. А так он всего лишь сильно ударился левым плечом о железный фонарный столб и от столкновения с препятствием едва не свалился с ног. Но быстро восстановил равновесие и, глухо рыча от ярости, развернулся на месте, ища глазами варвара.

Ксаран стоял в нескольких шагах от фарамалутца и спокойно глядел на южанина как на некое диковинное существо. Меч всё так же висел в ножнах за спиной варвара и было непохоже, что сакариец собирался его применять.

— Что-то случилось? — поинтересовался он совершенно спокойным тоном.

Иттриец что-то нечленораздельно пробурчал на своём языке и, выхватив из притороченных к поясу ножен свой длинный кавалерийский палаш, рванулся к Ксарану с явным намерением применить своё оружие против невесть откуда взявшегося северянина. Зря, скажем прямо.

Среди приёмов инко были и такие, которые могли помочь безоружному справиться с вооружённым противником. Вот остался воин в бою без меча или секиры — мало ли что может случиться — и что ему прикажете делать? Вот как раз для таких случаев среди приёмов инко — да и не только инко — и существовали увёртки, позволяющие справиться с вооружённым противником.

Меч Ксарана так и остался в ножнах. Зачем его вынимать, если можно просто сделать пару шагов навстречу противнику и, слегка отклонившись в сторону, резким движением перехватить руку с оружием и слегка подправить движение? Дальше противник всё сделает сам, правда, не по своей воле.

Иттриец действительно когда-то был воином и служил в армии одного из Торговых Домов, но из-за одной неприятной истории, связанной с адюльтером, ему пришлось оставить воинскую службу, покинуть Иттрию и встать на стезю наёмника. И воином он себя мнил весьма неплохим, да это так и было. Неплохим — если сравнить с городскими стражниками или разбойничьими шайками, промышлявшими то тут, то там. И до сего момента он не имел дел с северянами, потому как если бы имел, то вряд ли отважился бы задираться перед сакарийцем.

Ксаран совершенно спокойно следил за приближающимся к нему иттрийцем. Тот, на его взгляд, уже сделал несколько ошибок, но суть заключалась вовсе не в них. Настоящая суть заключалась в том, что напавший на бойца школы инко проигрывает не потому, что неудачно напал — просто потому, что напал.

Нет, иттриец вовсе не собирался убивать неизвестно откуда взявшегося варвара. Он просто собирался как следует его проучить, шлёпнув того палашом плашмя по башке. Но совершенно неожиданно рука, держащая палаш, стала действовать так, как будто обрела самостоятельность. Она вывернулась в противоположную сторону, едва не выскочив из сустава, а палаш неведомым образом перешёл в руку северянина. Иттриец машинально пригнулся, чтобы избежать смертоносного удара собственным же клинком, но Ксаран вовсе не собирался никого убивать. По крайней мере, здесь и пока.

— Хорошая сталь, — одобрительно произнёс сакариец, держа в правой руке отобранный палаш и вертя им из стороны в сторону. — Такой палаш не зазорно носить и дирхельмскому кунгу3. Жаль только, что дураку достался. Тебе что, больше всех тут надо, э? Зелиндо твой родственник, что ли? Охота из-за какого-то бандита голову свою подставлять?

Иттриец зло взглянул на Ксарана, но всем своим умом он понял, что с этим варваром лучше не вступать в пререкания. Себе дороже потом выйдет.

— А тебе какая охота в чужие разборки встревать, варвар? — процедил он. — Тебе что, больше всех надо?

— Во-первых, обирать почтенных горожан нехорошо, — наставительно произнёс Ксаран, рассматривая отобранный у иттрийца палаш. Вне всякого сомнения, оружие выковал знающий своё дело мастер, возможно, знаменитый иттрийский оружейник Виго Калопри. Повернув палаш обратной стороной лезвия к себе, Ксаран и вправду рассмотрел выгравированный на клинке трилистник клевера с нанесёнными на него иттрийскими буквами "В" и "К" — клеймо известного мастера-оружейника. — Во-вторых, это противозаконно и если об этом узнают законники, мало никому не покажется. Это каторга, без вариантов. Ну а в-третьих, отец мой был кузнецом, так что считай это гильдийской солидарностью. Кузнец кузнеца никогда в обиду не даст. Так что вам будет лучше не вмешиваться не в своё дело. Здоровее будете. А зубочистку свою можешь забрать, — северянин протянул палаш иттрийцу рукоятью вперёд. — Я сегодня добрый и тем более у меня к вам лично нет никаких претензий. Вы ведь не работаете на Зелиндо?

— Мы сами по себе, — осторожно ответил иттриец, забирая свой палаш и с некоторой долей уважения глядя на Ксарана. — В дела Зелиндо мы не лезем. Равно как и он — в наши.

— Тогда почему вы мне не даёте пройти и решить возникшую проблему?

Иттриец задумчиво почесал переносицу, посмотрел на возвращённый ему палаш и убрал оружие обратно в ножны.

— Ну... здесь ведь действуют свои правила, северянин, — проговорил иттриец. — Хотя, признаю, Зелиндо в последнее время начал перегибать палку. Впрочем, меня это не слишком касается. С затросцем я дел не веду, у меня свой... хм... интерес...

— И? — Ксаран выжидающе посмотрел на иттрийца.

— Собственно, у меня нет причин тебе противодействовать, варвар, — пожал плечами иттриец, — только пойми меня правильно — у нас ведь тоже есть свои понятия о чести, пусть это и воровская честь. Но в данном случае, наша совесть может быть чиста — мы вступили с тобой в драку, получили по мордам, так что всё по чести. Ты победил, значит, можешь идти. Зелиндо со своей шайкой обретается на втором этаже. Ты сразу увидишь их логово — там над дверью большой знак такой выжжен, изображение затросского степного орла. — Иттриец неожиданно криво усмехнулся. — Хотя больше бы подошло изображение алавийской песчаной крысы.

— Так я могу пройти? — спросил Ксаран.

— Я что, на языке жителей Бан-Холима сейчас разговариваю? — ухмыльнулся иттриец. — Проходи, мы не будем тебе мешать.

Ксаран молча кивнул в ответ и сделал несколько шагов в сторону входа в здание, но, вспомнив кое-что, остановился и повернулся к иттрийцу и его подельнику.

— Да, кстати — вам не доводилось видеть когда-либо вот такой вот символ? — северянин вынул из кармана штанов аккуратно сложенный вчетверо лист плотной бумаги и развернул его, демонстрируя изображённый на нём символ — восьмилучевая звезда, заключённая в кольцо огня.

Иттриец и его спутник всмотрелись в нарисованное на бумаге.

— Кажется, я где-то видел нечто подобное, — неуверенно произнёс фарамалутец, рассматривая рисунок. — Не помню только, где и когда. И связано с этим что-то...

Внезапно его глаза превратились в две узкие щёлочки, а лицо приобрело жестокое выражение.

— Я вспомнил, где я видел этот символ, — напряжённым голосом произнёс фарамалутец. — Когда в восточной провинции Бархейна Минрувире местное население восстало против дат-хана. Там какая-то херня с налогами была, по мнению старейшин трёх племён, самых многочисленных в той местности, несправедливая. Дат-хан послал для умиротворения мятежников своих каддумов и отряд наёмников. Ну, совет старейшин тоже ебалом не щёлкал и тоже нанял наёмников, в числе которых был и я. Так вот — отряд, в котором я служил, выгнал наёмников дат-хана из одного небольшого городка, уже не помню его названия. Этому, ясное дело, предшествовала хорошая такая драка — мы потеряли семерых, тем мудакам досталось ещё круче. И вот там-то я и наткнулся на труп одного из наёмников дат-хана. Здоровенный жлоб, даже крупнее меня, по виду — то ли лирриец, то ли мальванец, а на правом предплечье татуировка. Точь-в-точь, как вот этот рисунок, — фарамалутец ткнул пальцем в изображение. — Не знаю, откуда он взялся, тип этот, да и меня это, в общем, не слишком интересовало. Не знаю, будет ли тебе эта информация полезна, но что знаю, то знаю.

Фарамалутец развёл руками в стороны.

— По крайней мере, хоть что-то, — пробормотал себе под нос Ксаран. — Хотя Бархейн... впрочем, ладно...

Северянин перевёл взгляд на двоих громил.

— За мной ходить не советую, — веско произнёс он. — Я два раза не предупреждаю. И вообще — вам лучше свалить из Фунди как можно скорее. Законники уже в пути и они не станут разбираться, кто прав, а кто — нет.

— Я вот думаю, что было бы неплохо податься в Нарбо, — иттриец переглянулся со своим компаньоном. — Большой город, морской порт, к тому же. Там много возможностей для деловых людей вроде нас.

— Хех! — только и сказал его спутник.

— Полагаю, это будет наилучшим выходом для вас двоих, — усмехнулся Ксаран, поворачиваясь лицом ко входу в здание. — А я пойду навещу этих достойных сожаления господ.

1 Газовое освещение известно примерно с IV века Нашей Эры (Китай). В Европе газовые лампы начали появляться в XV веке. Мир Ксарана стоит по развитию ближе к Позднему Средневековью, так что в наличие газовых ламп нет ничего необычного.

2 В Торговой Республике Иттрия существуют четыре основных сословия граждан — торговцы, воины, крестьяне и ремесленники. Власть в Иттрии принадлежит Совету Четырёх, в который входят представители вышеупомянутых сословий.

3 Правитель этого островного государства, титул соответствует титулу князя.

Глава 4.

Сидя за большим столом из чёрной полированной древесины пирийского железного дерева, Пеллио Криспиан, главный законник Королевства Арвен, с выражением видимого неудовольствия отодвинул от себя несколько листов бумаги, исписанных аккуратным, почти каллиграфическим, почерком и покачал головой. Плохо, когда поставленные следить за тем, чтобы закон соблюдался неукоснительно, не видят совершаемого зла — но ещё хуже, когда они видят его там, где его нет и в помине. Ну какой, ко всем демонам Потустороннего Царства, из Адрия Геты скупщик краденого? С чего вдруг такая нелепая мысль пришла в голову Мальгеру Сенецию, главный законник не имел ни малейшего представления. Ну, можно сделать скидку на неопытность Сенеция, который всего-то как пять месяцев служит в столице, но ведь вокруг полно гораздо более опытных законников — что, поинтересоваться у них никак было нельзя? Да и сам Сенеций как-никак, а уже шесть лет служит правопорядку — негоже такому сыщику так ошибаться. В итоге Криспиану пришлось самому ехать к почтенному Адрию Гете и извиняться за излишнее рвение молодого коллеги. К чести уважаемого коллекционера предметов искусства, Адрий Гета ситуацию прекрасно понял и не стал раздувать, что называется, из мухи слона. Он всего лишь попросил Криспиана подробнее разъяснять не имеющим достаточного опыта служителям закона, что далеко не каждый, кто держит у себя дома коллекцию предметов искусства и антиквариат, является преступником.

Мальгер Сенеций, после того, как главный законник Арвена предельно корректно, но вместе с тем и поучительно-наставительно, обрисовал ситуацию с Гетой, готов был сквозь землю провалиться от стыда. И не только от стыда. Ещё бы — ведь старый барон был вхож в королевский дворец и если бы он был не столь добр, то пара-другая слов, вскользь брошенная им в присутствии Его Величества, могла самым серьёзным образом сказаться на карьере молодого законника. Однако Адрий Гета слыл человеком строгих моральных принципов и дело ограничилось лишь строгим выговором. Выслушав своего патрона, Сенеций клятвенно пообещал впредь более тщательно проверять получаемые сведения и поосновательнее наводить справки о лицах, чья деятельность вызывала интерес у законников.

Однако лежащие на столе перед Криспианом бумаги никакого отношения к данному случаю не имели. В написанном каллиграфическим почерком тексте речь шла о финансовых затратах на содержание штата осведомителей и главный законник Арвена не сказать чтобы был в восторге от той суммы, которую просил выделить на оплату услуг соглядатаев курирующий этот вопрос глава филёрского отдела Ульрик Райнгер. По глубокому убеждению Криспиана добровольным — отчасти, конечно — помощникам законников хватило бы и половины от означенной Райнгером суммы. Потому что среди этой публики попадались такие персоны, которым даже страшно было давать такие деньги в руки — того и гляди, спустят на выпивку, шлюх и азартные игры. Но филёры были нужны стражам порядка, и тут ничего нельзя было сделать. Законники не везде могли действовать свободно, не привлекая внимания тех, по ком давно соскучились королевские экзекуторы.

Криспиан сделал пометку в своём отрывном блокноте — новом изобретении арвенских печатников — вызвать к себе Райнгера и ещё раз обсудить с ним вопрос финансирования внештатных сотрудников. Всё же пять тысяч золотых марок — очень большие деньги и вот так просто взять и выложить их из фонда конторы главный законник не собирался. Было бы ещё кому такую сумму выдавать. Да, среди осведомителей были честные граждане, в меру своих скромных возможностей помогавшие блюстителям закона бороться с преступностью, но были и такие, на ком, как говорится, печати негде уже ставить.

Взгляд главного законника переместился на пару листов, исписанных гораздо менее приличным почерком. Про такую писанину в народе говорят "писал, словно курица — лапой". Но здесь уже Криспиан не мог ничего сделать, несмотря на все свои власть и влияние. Научить Аристео Хервига писать более-менее понятно было занятием заведомо бесперспективным, и все в конторе это хорошо знали.

Криспиан придвинул к себе исписанные каракулями, лишь отдалённо имеющими сходство с нормальными буквами арвенского алфавита, листки и усмехнулся, но тут же снова посерьёзнел. Почерк почерком, но в послании Хервига речь шла о довольно серьёзной проблеме. Конкретно, Хервиг сообщал главному законнику о том, что городской голова одного из городов в западной провинции Арвена, именуемой Акки — Тергароне — может быть тесно связан с местными преступными группировками, тесно опутавшими город своими сетями. Правда, более подробной информацией Хервиг не располагал — одного из его осведомителей рано утром выловили из протекающей через Тергарон реки с торчащим из грудной клетки ножом, второй закончил свои дни на городском рынке и опять-таки при помощи ножа, а третьего нашли городские уборщики в одном из скверов с проломленной чем-то тяжёлым головой. Судя по всему, городской преступный мир имел собственных осведомителей среди городской стражи и — что нельзя было исключать — среди королевских законников. Поэтому Хервиг просил Криспиана в срочном порядке прислать ему в помощь толковых оперативников, чтобы вывести на чистую воду всю тамошнюю шайку-лейку. Ну, и заодно предоставить пару сотен золотых марок для найма новых филеров.

Пара сотен — это не пять тысяч, о которых шла речь в послании Райнгера. Но и здесь без ведома казначея конторы Криспиан не мог ничего решать самостоятельно. Впрочем, этот вопрос можно было решить, не выходя из кабинета.

Главный законник протянул руку к встроенному в столешницу звонку, чтобы позвать своего адъютанта, но тут дверь, ведущая в его кабинет, распахнулась без какого-либо предупреждения. Криспиан недовольно поднял голову от стола, но всё его недовольство тут же сменилось удивлением при виде двух королевских гвардейцев в полном боевом облачении и с заряжёнными четырёхствольными самострелами в руках. А увидев того, кто переступил порог его кабинета вслед за гвардейцами, главный законник Арвена и вовсе разинул рот от удивления.

— Добрый день, Ваше Превосходительство, — Криспин, наследный принц Арвена и единственный сын короля Илладиуса III, одетый в гвардейскую униформу, но без брони, вошёл в кабинет главного законника и, прошествовав к столу, остановился прямо напротив хозяина кабинета. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Ваше Королевское Высочество! — Пеллио Криспиан поспешно поднялся на ноги и вежливо поклонился, как того предписывал этикет. — Безмерно рад видеть Вас в здравии и бодром расположении!

Никакого подобострастия в словах Криспиана не было и в помине. Наследник арвенского престола принц Криспин недаром считался любимцем народа за свой простой добрых нрав и понимание нужд простых арвенцев. В отличие от многих аристократических отпрысков принц в молодости отслужил пять лет в пограничной страже, и не где-нибудь, а на одном из самых неспокойных участков границы Арвена — андоранском. Как бы это не показалось странным на первый взгляд, но самые напряжённые отношения у Арвена сложились не с Гиштанской Империей, а с Баронством Андоран, правила которым военная аристократия, претендующая на главные роли в западной части континента. Последняя война между Арвеном и Андораном была тридцать лет назад, но мелкие пакости со стороны баронов имели место быть с завидной регулярностью. Поэтому граница с Андораном считалась самым напряжённым участком рубежей королевства и молодой в то время наследник арвенского трона успел принять участие в четырёх пограничных военных кампаниях против андоранцев.

— Что-то случилось с Его Величеством? — с неподдельным беспокойством в голосе осведомился Криспиан. — Ваше появление здесь весьма неожиданно...

— Хвала Фирону — нет! — принц Криспин начертил в воздухе символ верховного божества Арвена. — Случилось нечто совсем из другого ряда, Пеллио...

— Что же именно, Ваше Высочество?

— Кража.

— Кража? — Криспиан с явным облегчением перевёл дух. — Но простите меня, сир1, разве сие противоправное деяние достойно внимания наследника престола?

— Вы полагаете, что я пришёл сюда только потому, что какой-нибудь Дионисий украл у какого-нибудь Люциллия его штаны, сушившиеся на балконе? — Криспин невесело усмехнулся. — Такие дела не стоят моего внимания, уж поверьте, Пеллио. А вот кража, совершённая из королевской сокровищницы — дело совсем другое.

— Из королевской сокровищницы? — удивился главный законник. — Но... как, простите, сир? Её же охраняют лучшие из лучших гвардейцев!

— Охраняли, — мрачно произнёс наследный принц.

— То есть — что значит "охраняли"?

— Все двенадцать человек, нёсших стражу в эту ночь, мертвы. Убиты неизвестным способом. На телах никаких следов — ни от клинков, ни от самострельных болтов, ни от вообще какого-либо оружия. Единственное, что общее у всех этих несчастных — выражение безграничного ужаса, застывшее на их лицах. Словно перед своей гибелью они увидели нечто... нечто невообразимо ужасное...

— Фирон Всемогущий! — Криспиан осенил себя охранным знамением. — Но что похищено из королевской сокровищницы, сир?

— В этом всё и дело, главный законник. В этом всё и дело.

Принц огляделся по сторонам, словно опасаясь, что кто-нибудь может подслушать его в этом кабинете, хотя это было абсолютно исключено. По крайней мере, обычному человеку это явно было не по силам.

— Талисман Трикуса, Пеллио, — едва ли не шёпотом произнёс Криспин. — Похищен Талисман Трикуса. Не мне вам объяснять, что это может значить для нашей страны.

Пеллио Криспиан нервно сглотнул. Талисман Трикуса являлся своего рода охранным амулетом Арвена и не один раз помогал королевству в противостоянии с различными врагами, будь то гиштанские сардаукары, андоранские егеря или самые обычные бандиты из шайки небезызвестного разбойника-уберрийца Хортуна Сальто. Согласно древней легенде, Талисман некогда принадлежал могущественному белому магу Трикусу, жившему в незапамятные времена, когда боги жили среди простых смертных, и стоявшему у истоков современного Арвена. Выкованный неизвестным кузнецом из сердцевины упавшего на землю небесного камня, Талисман обладал невероятным могуществом и был способен сокрушить любые силы Тьмы. Неудивительно, что во все времена за Талисманом вели охоту различные тёмные колдуны и авантюристы самого разного пошиба. Но так же было верно и то, что в злых руках Талисман Трикуса мог стать абсолютным оружием против Света и всех тех, кто противопоставлял себя силам Тьмы. Именно поэтому его и охраняли по самому высшему разряду, что, как оказалось, явилось недостаточным.

— Но... но как же... там ведь охранные заклинания... сам магистр Мильфио...

— Магистр Мильфио — маг сильный, никто с этим не спорит, — кивнул Криспин. — Но если вы думаете, что не найдётся мага сильнее него, особенно тёмного, то тут вы ошибаетесь, Пеллио. А здесь, судя по всему, мы имеем дело именно с тёмным магом. Маловероятно, что простой вор смог бы украсть Талисман. А белому магу он без надобности. Да и серому, я полагаю, тоже.

— Полагаю, мне надлежит прибыть в королевский дворец, сир?

— Разумеется. Мой отец вас ждёт с нетерпением. Возьмите пару лучших сыщиков — возможно, лишние глаза и головы лишними как раз не будут.

— Конечно, сир.

Много времени на сборы у Криспиана не ушло. Убрав все бумаги в несгораемый шкаф — ещё одно изобретение арвенских мастеров — и заперев его на ключ (причём шкаф этот было бесполезно пытаться открыть отмычкой или вскрыть ещё каким-либо способом) главный законник пристегнул к поясному ремню ножны с коротким кавалерийским мечом, набросил на плечи непромокаемый плащ и быстрым шагом покинул свой кабинет, приказав своему адъютанту найти законников Лакендорф и Спарго, после чего им надлежало передать приказ — немедленно явиться в королевский дворец.

Карета наследника арвенского трона, запряжённая четвёркой крепких эпимурских2 лошадей, на козлах которой восседали двое гвардейцев в полном боевом облачении, один из которых правил лошадьми, а на задней площадке расположились ещё двое гвардейцев в броне и со снаряжёнными самострелами, сопровождаемая полувзводом конных гвардейцев, проследовала по городским улицам под восторженные возгласы горожан, миновала Ратушную площадь, проехала мимо здания городской магистратуры и свернула на ведущую к королевскому дворцу аллею, по обе стороны обсаженную высокими арвенскими соснами. Гвардейцы, сопровождавшие наследного принца Криспина, являли собой скорее почётный караул, предписанный традициями, нежели охрану, поскольку правящая ныне страной династия Антамонидесов пользовалась всенародной любовью и уважением, но если вдруг нашёлся бы какой-нибудь недоброжелатель, задумавший совершить покушение на наследника трона Арвена, то мало бы ему не показалось. Не из местных, хотя такое и не исключалось полностью. Предатели были во все времена, к сожалению. Однако у Арвена были и внешние враги — Андоран, Гишта, дикие горские племена Менди Басат и Брафолд, хотя с последним Арвен соперничал, по большей части, на торгово-экономическом поле. Так что никто не собирался пренебрегать безопасностью особ королевского дома.

Подъезжая к королевскому дворцу, Криспиан увидел стоящих возле своих лошадей законников, являвшихся одними из лучших сотрудников конторы, отметив про себя их расторопность. Делия Лакендорф и Флориус Спарго были известны раскрытием нескольких громких дел, в частности, Лакендорф сумела вывести на чистую воду графа Гисберта Трелло из Цетума, который оказался замешан в работорговле (а следует заметить, что в Арвене рабство было запрещено уже на протяжении почти четырёхсот лет). Сколоченная им преступная шайка занималась тем, что похищала молодых девушек и женщин и переправляла их за границу, в Гиштанскую Империю, Фарамалут, Самиран и на острова Бан-Холим, где уроженки Западного Слагерона пользовались большой популярностью у местных богатеев. Сколько несчастных Трелло успел похитить и перепродать работорговцам, так и осталось неузнанным, но дальнейшую его деятельность пресекла именно Лакендорф, в течение семи месяцев наблюдавшая за вельможей и собиравшая улики, а когда пришло время, нагрянувшая в имение Трелло вместе с двадцатью преторианцами3 и отрядом городской стражи. Попытка личной охраны Трелло оказать сопротивление с треском провалилась — спорить с решительно настроенными преторианцами у них не было никакой возможности.

Флориус Спарго не раскрывал сеть работорговцев, но он снискал известность совершенно на ином поприще. Именно благодаря тщательно проведённому им расследованию стало известно о том, что один из арвенских аристократов, а именно — герцог Талусский Гидденис Апер — является предателем, действующим в пользу Гиштанской Империи. По наущению гиштанцев герцог Апер должен был подготовить почву для мятежа в одной из восточных провинций Арвена — Тирусе, целью которого являлась дестабилизация обстановки в королевстве. Гишта, контролирующая — фактически — весь восток и юг континента, была бы не прочь распространить своё влияние и на остальные территории Слагерона, да вот только у неё на пути стояли Арвен и варвары-сакарийцы. Королевская армия мало в чём уступала хвалёным гиштанским сардаукарам, в чём последние имели, так сказать, "счастье" убедиться на собственных шкурах. Про сакарийцев и говорить не стоит — в своё время они так вломили сардаукарам в битве в Широнндальской долине, что об этом до сих пор помнили жители Слагерона. И гиштанцы, пусть и скрипя от бессильной злобы зубами.

Апер всё сделал правильно, по крайней мере, он так полагал. Вступил в сговор с имперской разведкой, получил от гиштанцев свои тридцать сребреников, нашёл таких же обиженных жизнью ублюдков, способных за пару золотых родную мать продать, не то что страну, которая их вырастила, дала работу и кров, даже успел сколотить из них шайку — но в дело, как это часто бывает, вмешался Его Величество Случай. Один из доверенных людей герцога, напившись в каком-то трактире, начал громко разглагольствовать о том, что, дескать, королевская династия Арвена ни на что не годна и только и делает, что заботится о своём благополучии. А вот гиштанцы — совсем другое дело. Хвалебная ода восточному соседу не осталась незамеченной, а учитывая тот факт, что большинство арвенцев относилось к Гиште довольно настороженно, пьяный трёп доверенного лица герцога стал известен законникам. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Карета остановилась прямо напротив главного входа в королевский дворец. Скрипнули рессоры, открылась дверца, опустился короткий трап.

— Прошу вас, Ваше Превосходительство, — принц Криспин вежливо склонил голову. — Его Величество ожидает вас в своём рабочем кабинете.

— Хорошо, Ваше Высочество, — отозвался Криспиан, вставая с сиденья, больше похожем на роскошный диван, обшитый кожей.

При появлении своего патрона Лакендорф и Спарго двинулись в сторону подъехавшей кареты, вежливо поклонившись наследнику арвенского престола. Принц в ответ так же вежливо кивнул законникам и с интересом взглянул на прибывших по приказу Криспиана оперативников.

Флориус Спарго внешне ничем не отличался от обычного горожанина и встреть вы его на улице Невуса или любого другого арвенского города, вы ни за что бы не смогли понять, что перед вами — один из лучших сотрудников конторы главного законника. Может, потому, что происходил Спарго из семьи пусть и зажиточного, но всё-таки обычного мебельщика. Невысокого роста, сорока лет о роду, трёх с половиной локтей, самого обычного телосложения, этот уроженец восточной провинции королевства — Керлингара — сошёл бы за печатника или за начинающего астронома, но никто ни за что не сказал бы, что этот самый обычный арвенец способен голыми руками расправиться с десятком вооружённых противников, причём даже не вспотев при этом, высвободиться из самых тугих пут и в одиночку переплыть Внутреннее Море на небольшом судёнышке. А ещё Спарго имел очень острый ум и внимание, что в сыщицком деле являлось немаловажным.

Делия Лакендорф относилась совсем к другому типу людей. Ну хотя бы потому, что она была красивой молодой женщиной тридцати лет, с хорошей фигурой, с длинными каштановыми волосами, собранными на затылке в "конский хвост", и происходила она из небогатого аристократического рода. Дом Лакендорф вот уже на протяжении двенадцати поколений занимался грузовыми перевозками и успел за это время снискать добрую славу, однако сделать хорошее состояние на логистике дело довольно затруднительное. Это не ювелирное дело и не торговля антиквариатом, однако нельзя сказать, что Лакендорфы бедствовали. Да, жили небогато, но таких семей в Арвене наберётся не один десяток. В тёмных делах замешаны не были, со слугами и наёмными работниками обращались по-честному, что делало им честь.

Конечно, среди законников было не так уж и мало женщин. Были среди них тайные агенты, добывавшие информацию, в том числе, и методом, который больше подошёл бы особам лёгкого поведения. Но Делия к таковым сотрудницам не относилась — она была именно полевым оперативником, самым настоящим сыщиком. Она в совершенстве знала пять языков, владела арвенским искусством рукопашного боя гоэртон, ловко управлялась с кавалерийским мечом и метко стреляла из самострела, имела познания в химии, материаловедении и прекрасно разбиралась в оружии4. При росте в три и четыре пятых локтя — что считалось для женщины довольно высоким ростом — Делия обладала весьма соблазнительной фигурой, что являлось предметов восхищения мужской половины конторы, да и не только конторы. Правда, девушка держала дистанцию между собой и потенциальными ухажёрами, а учитывая то обстоятельство, что она могла без особых проблем скрутить в бараний рог вооружённого до зубов противника, дистанция эта не претерпевала изменений. Поэтому, несмотря на то, что Делии уже исполнилось двадцать восемь лет, она всё ещё оставалась незамужней дамой, хотя ей прекрасно было известно о как минимум трёх тайных воздыхателях. Но поскольку никто из них не вызывал ответного интереса, Делия так и оставалась свободной от каких-либо отношений.

— Делия. Флориус. — Пеллио Криспиан кивнул своим сотрудникам. — Вы уже в курсе дела или ещё нет?

— Откуда, шеф? — усмехнулся Спарго. — Никто ничего нам так и не удосужился объяснить. Такое впечатление, что нашего государя — да продлит Фирон его дни! — похитили прислужники Сетона5. И это как минимум.

— Хвала богам, дело не настолько плохо обстоит, но и хорошего тоже мало. Его Величество ждёт нас всех.

— Так что случилось-то, шеф? — задала вопрос Делия, пристраиваясь слева от главного законника.

— Случилось, — нахмурился Криспиан. — Талисман Трикуса украли.

— Тали... — начала было Делия, но осеклась на полуслове. — Но... как?! Там же одних охранных заклинаний чуть ли не дюжина!

— Потому мы и считаем, что здесь не обошлось без сильного чёрного мага, — отозвался шедший чуть впереди принц Криспин, слегка повернув голову. — Ибо обычному вору украсть Талисман не просто невозможно, а как бы... невозможно. Даже если ему удалось бы обойти все защитные механизмы, преодолеть наложенные магистром Мильфио охранные заклинания он бы не сумел. Для этого нужно быть хотя бы каким-никак, но магом. Вот отсюда и делайте выводы, господа сыщики.

— Дела-а... — протянул Спарго. — И кто же мог на такой шаг отважиться? Гишта?

— Не стоит во всех бедах сразу же обвинять имперцев, господин Спарго, — строго произнёс Криспин. — Гиштанцы, конечно, не подарок, но факт их участия во всём этом деле ещё надо доказать. Собственно, именно для этого мы вас и пригласили, как лучших сотрудников конторы. Осмотрите место преступления — свежий взгляд зачастую бывает полезен. К тому же маловероятно, что чёрный маг действовал в одиночку. Наверняка у него был, как минимум, один сообщник из числа воров.

— Но мы не сведущи в магических делах, Ваше Высочество, — осторожно произнесла Делия. — Здесь требуется помощь сведущего в магии... мм... специалиста, а мы всего лишь сыщики.

— За специалистом по магии дело не станет, — заверил Делию наследный принц. — Но сперва место преступления должны будете осмотреть вы. Сразу после аудиенции у Его Величества.

Королевский дворец внешне выглядел зданием довольно простым, но так только казалось при взгляде снаружи. Коридоры дворца представляли собой самый настоящий лабиринт, в котором легко можно было заблудиться. Если бы какой враг сумел бы ворваться в арвенскую столицу и попасть в королевский дворец, он легко заблудился бы в хитросплетении многочисленных коридоров. Заблудились бы и Лакендорф со Спарго, не будь с ними наследного принца и их шефа, который по долгу службы часто бывал во дворце и хорошо знал его особенности.

Король Арвена Илладиус III Антамонидес, несмотря на то, что недавно ему исполнилось шестьдесят семь лет, выглядел весьма бодро для своего возраста. Вообще у Антамонидесов не было принято вести праздный образ жизни — король в бытность свою наследным принцем служил в пограничной страже, а его единственный сын и наследник арвенского трона пошёл по его стопам, о чём уже говорилось выше. Одетый в самый обычный офицерский мундир без каких-либо регалий, если не считать висящую на шёлковой перевязи Звезду Арвена, с пристёгнутыми к поясу ножнами с кацбальгером6, король был больше похож на высокопоставленного офицера Генерального Штаба, нежели на правителя Арвена. Такой образ поддерживали все монархи правящей династии. Это не Гиштанская Империя и не Мельсина, здесь не принято делать из правящего монарха невесть что. Ну король — и что? За исключением своего положения он такой же арвенец, как и все прочие граждане королевства. Да, некоторые аристократические рода Арвена вели себя на манер тех же гиштанцев, мельсинцев или андоранцев, но таковых было не столь уж и много. Основная масса арвенских дворян блюла заветы предков — не рисоваться своими положением и богатством.

Прибывшие законники церемонно поклонились королю, после чего замерли в нескольких шагах от царствующего монарха. Илладиус внимательно оглядел гостей, перевёл взгляд на Криспина и медленно покачал головой.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ваш визит во дворец состоялся при совсем иных обстоятельствах, — произнёс он, — но к большому моему сожалению, ситуация совсем иная. И вы уже в курсе, по какой именно причине вас сюда пригласили.

— Но как вообще такое возможно, Ваше Величество? — осторожно спросила Делия. — Талисман Трикуса является самой почитаемой реликвией, к тому же он не раз доказывал наличие у него сверхъестественных способностей. Конечно, подонков хватает, но этот подонок должен быть неплохо подкован в магических делах. А иначе как ему удалось миновать охранные заклинания?

— С этим вопросом я попросил разобраться магистра Мильфио, но он сейчас не в Невусе и прибудет в столицу только послезавтра, — ответил король. — А ваша задача, дамы и господа сыщики — установить, как вообще вор сумел проникнуть во дворец. Ваш свежий взгляд на вещи может быть весьма полезен, к тому же о ваших способностях я наслышан от Пеллио. Прошу вас, следуйте за мной.

1 Принятое в арвенском обществе вежливое обращение — в соответствии с этикетом — к лицу знатного происхождения.

2 Эпимур — одна из провинций Арвена, известная своей породой лошадей, выводимых для королевской армии и занимающихся грузопассажирскими и почтовыми перевозками компаний.

3 Преторианцы (здесь) — внутренние войска Арвена, подчиняющиеся главному законнику королевства. В основном, предназначены для борьбы с преступными шайками и помощи законникам во время проведения ими оперативных мероприятий.

4 Этот мир находится в стадии Позднего Средневековья, но в отличие от такого же исторического периода нашего мира, здесь не существовало инквизиции и наука не преследовалась церковью. Что же касается оружия, то здесь пока ещё нет огнестрела, но существует множество видов холодного и метательного оружия.

5 Сетон — владыка Царства Мёртвых фирондистского пантеона. Чем-то схож с древнеегипетским богом Сэтом.

6 Кацбальгер — короткий (до 85 см) ландскнехтский меч для ближнего боя с широким клинком и сложной 8-образной гардой.

Обновление от 03.11.2024.

Глава 5.

На поверку шайка Фридгера оказалась сборищем самых обычных уличных громил. Ну, там, подрезать кошелёк или ограбить в тёмном переулке припозднившегося прохожего, девку какую при случае поймать и оприходовать — ещё куда ни шло, но вот против настоящего воина вся эта свора оказалась не что бы бесполезной, но... бесполезной. Поначалу, конечно, бандиты пробовали изображать из себя крутых героев, сразивших пирийского леопарда, едва разделавшись с соской, но после того, как Дарьял Дегци свалился на грязный пол шалмана с перебитыми шейными позвонками, а Нарам Яхатти, подвывая, уполз в угол, приволакивая подрубленную левую ногу, храбрости у бандитов поубавилось. Эрнуф Пиррин оказался гораздо более умным, чем его подельники, и не стал ввязываться в драку, предоставив Зелиндо Фридгеру возможность самому разбираться с невесть откуда взявшимся варваром-северянином.

Конечно, Фридгер, как главарь этой шайки, не мог остаться в стороне и не принять брошенный ему вызов. И надо отдать затросцу должное — бойцом он оказался довольно неплохим. Но всё же недостаточно хорошим, чтобы противостоять сакарийскому воину, обученному владению оружием едва ли не младенчества. Схватка длилась минуты четыре и закончилась, когда меч Ксарана наискось разрубил грудную клетку затросца. После этого остальные бандиты кинулись кто куда, а Пиррин, бросив беглый взгляд на тело поверженного главаря, молча кивнул северянину и, убрав свой меч в ножны, неспешно покинул место действия. Хальционец явно не был дураком и отлично понимал, что шансы разделить участь Фридгера очень высоки. Поэтому связываться с невесть откуда взявшимся северянином он не стал.

Герфаст Дженотин не остался в долгу перед Ксараном. Во-первых, он позволил сакарийцу погостить у себя, чтобы северянин мог восстановить силы после рейда в бандитское логово, что было вовсе не лишним, учитывая, что путь Ксарану предстоял долгий. Во-вторых, он щедро вознаградил северянина за помощь, заплатив ему двести золотых арвенских марок — сумма весьма солидная, следует заметить. Пригодится в дороге. А в-третьих, Дженотин снабдил северянина добротной кольчугой, причём сделал это совершенно безвозмездно, хотя такая кольчуга стоила, как минимум, четверть коня серебром, а в довесок к ней подарил Ксарану боевой топор и новую седельную сумку, да не пустую, а с припасами. В общем, за помощь с бандитами Фридгера мастер-кузнец отблагодарил сакарийца самым обстоятельным образом.

Сидя на спине Слая, который неспешно рысил по дороге, что вела из Фунди в центральные районы Арвена, туда, где находился стольный град Невус, Ксаран размышлял о своих дальнейших действиях. Если верить словам фарамалутца, след вёл — мог вести — в Бархейн, а это не только далеко, но и сложно в плане доступа. Самый приемлемый путь — через Арвен, Брафолд и Уберрию, так как двигаться в южное государство через Андоран означало столкнуться с проблемами при пересечении границы. Отношения Арвена и Андорана были далеко не безоблачными и граница между этими двумя странами охранялась весьма усиленно. О том, чтобы двигать через Гишту, не могло быть и речи, учитывая "тёплые" чувства, которые питали по отношению друг к другу сакарийцы и гиштанцы. Можно было поставить сто золотых арвенских марок на то, что первая же встреча Ксарана и сардаукаров окончится серьёзной дракой, причём выбитыми зубами и сломанными носами дело не ограничится. Так что восточный обходной маршрут для северянина был заказан. Если только двигать через Герцогство Саварское, однако это небольшое государство находилось полностью под влиянием арвенской политики и вело себя по отношению к Андорану точно так же, как его патрон. Так что это тоже вариант такой себе. Значит, всё-таки придётся двигаться через Брафолд и Уберрию... либо же купить место на каком-нибудь направляющемся в Бархейн торговом корабле в одном из брафолдских портов. Какой из трёх вариантов выбрать, Ксарану предстояло решать в самом ближайшем времени, поскольку северянин приближался к лежащему на пересечении аж девяти дорог крупному арвенскому городу Антолему. Оттуда уже нужно было двигаться в каком-то одном направлении.

Несколько раз Ксарана, неторопливо рысившего на своём скакуне по укатанной колёсами дороге, состояние которой говорило о том, что пути сообщения в королевстве находятся под присмотром соответствующих чиновников и что чиновники эти не зря получают положенное им королём жалованье, обгоняли почтово-пассажирские дилижансы и королевские гонцы на быстрых скакунах. Проезжая часть была ровной, без колдобин и ям, что было не редкостью для Мельсины или Мадума, да даже в той же Гиштанской Империи встречались дороги, езда по которым представляла собой довольно серьёзное испытание для путешественника или торговца. В паре мест Ксарану пришлось объезжать дорожных рабочих, которые трудились над проезжей частью, устраняя недочёты в виде выбоин, случившихся, скорее всего, из-за недавно отбушевавшего урагана, натворившего немало дел в центральной части Арвена.

До сих оставалось непонятно, что же могло привлечь внимание чёрного мага в поселении Серых Ястребов. Насколько было известно Ксарану, никто из его рода не имел сколь-нибудь серьёзного отношения к магии любого вида, а волхвы занимались, в основном, врачеванием как людей, так и домашней живности, да проводили всякие обряды, связанные с тем или иным важным действом, например, посевная или строительство нового дома. Никаких магических артефактов вроде как в поселении не было, хотя полностью в этом Ксаран не мог быть уверенным. Дела волхвов вообще стояли несколько наособицу от дел обычных людей и соваться в них несведущим было незачем. Но даже оставшиеся в живых после набега волхвы не могли сказать ничего толкового на этот счёт. Был ли в поселении какой-либо талисман, могущий заинтересовать более-менее серьёзного тёмного колдуна, не знали и они. А если и знали, то очень умело это скрывали, полагая, что обычным смертным об этом знать не положено.

Но всё же мага что-то заинтересовало в поселении, причём настолько, что он не остановился даже перед самой банальной резнёй, чтобы заполучить это "что-то". А значит, и Ксарану не след сворачивать с пути, пока он не разберётся, что к чему, и не отомстит за своих родителей и соплеменников. Ну, и не вернёт похищенное, если оно вообще существует в природе.

До Антолема оставалось ещё лиг пятнадцать, когда в поле зрения Ксарана возник придорожный трактир, расположенный на окраине какой-то небольшой деревушки, неподалёку от которой виднелось обширное пастбище, на котором мирно паслись коровы знаменитой арвенской молочной породы. Закреплённая на двух столбиках табличка поясняла путешественникам, что они проезжают через населённый пункт, именуемый Дорнвальд, относящийся к округу Эрбах и имеющий статус населённого пункта сельского типа. Эти названия ни о чём не говорили северянину, однако и так было видно, что здесь живут фермеры и скотоводы и что делать здесь путешественнику, в общем-то, нечего. От слова "совсем".

Еды и питья Ксаран имел при себе достаточно, да и устать он ещё не успел, как и Слай, а посему северянин справедливо рассудил, что останавливаться в этом трактире ему вовсе незачем. Он уже собрался слегка пришпорить коня, когда некое событие заставило его натянуть поводья и осадить Слая в нескольких аршинах от входа в трактир.

Трактиры одинаковы везде, в какой бы стране они не находились — в Арвене ли, в Пирийской Империи ли или в Республике Двух Островов. Публика там собирается самая разная, но подавляющее большинство её принадлежит к ремесленной прослойке общества. Конечно, заходят туда и путешественники, желающие дать себе отдых и перекусить с дороги, и представители богемы из тех, кто не мог себе позволить посетить более приличные заведения, и небогатые священнослужители, но всё-таки основную категорию посетителей трактиров составляли ремесленники различных профессий, фермеры, солдаты в увольнительной, различной масти шулеры и мошенники, пьянчужки и, конечно же, представительницы самой древнейшей профессии. Случалось всякое — драки, поножовщина и даже убийства; словом, трактиры и их владельцы и работники видели всякое. И вылетевший из дверей трактира на глазах у Ксарана молодой мужчина в простой домотканой серой рубахе и коричневых холщовых штанах в сандалиях на босу ногу являлся самым обычным явлением. Кто-то с кем-то повздорил или же просто трактирный вышибала выставил за дверь не в меру разошедшегося пьянчужку.

Вслед за незнакомцем из двери вылетела большая полотняная сумка с ремнём, угодившая пытавшему встать на ноги мужчине прямёхонько в спину, отчего тот, потеряв равновесие, снова растянулся на пыльной сухой земле. До слуха сакарийца донеслись забористые выражения, произнесённые совсем не на языке уроженцев Арвена. Прислушавшись, Ксаран понял, что выкинутый из таверны молодой человек, скорее всего, является уроженцем Тарсии — богатого прибрежного королевства, находящегося в союзнических отношениях с Арвеном. Тарсийский северянин выучил в бытность наёмником на службе у мельсинцев — в их отряде было несколько уроженцев этого государства, а Ксаран всегда проявлял интерес к изучению языков. К тому же тарсийский не являлся слишком сложным для изучения языком, он был даже легче арвенского, так что не составляло особого труда его изучить при желании. Это не довольно неудобоваримый язык жителей Бан-Холима с его невероятными падежами и семьюдесятью шестью буквами и относящийся к самым сложным языкам экбатанский, в котором одно слово могло иметь несколько значений в зависимости от того, как это слово произнесли. Поэтому Ксаран прекрасно понял сказанное выкинутым из таверны мужчиной и усмехнулся в бороду. В приличном обществе такое произносить не принято, но применительно к теперешней ситуации в самый раз.

Незнакомец, продолжая бормотать себе под нос нецензурные ругательства, неторопливо поднялся на ноги и отряхнул свою одежду, затем подобрал валявшуюся рядом сумку и только тогда заметил наблюдавшего за происходящим Ксарана, который всё так же восседал на своём коне.

— И чего тут интересного ты увидел, приятель, а? — пробурчал он на арвенском, хмуро глядя на варвара. — Я тебе не трактирная потаскушка, чтоб меня так разглядывать!

— Обычно из трактиров просто так не выкидывают через дверь, однако на пропойцу ты не очень-то похож, — отозвался северянин. — Что случилось?

— А тебе какое дело?

— Собственно, мне похрен, но бывает так, что выкинуть могут и по ошибке. Однако если ты настаиваешь на том, что они правы, а ты — нет, то мне и недосуг с тобой болтать. Прощай.

И варвар слегка натянул поводья, готовясь продолжать путь.

— Эй, варвар — постой-ка! — услышал Ксаран. — Погоди минутку!

— Чего тебе? — обернулся северянин.

— Тут это... я ничего такого не сделал! — выпалил незнакомец. — Они просто не так всё поняли!

— А как они должны были тебя понять? — усмехнулся сакариец. — Ты вообще чего там такого учудил?

— Да ничего особенного... просто чуточку магии... но кто ж мог знать, что в этой дыре обитают столь примитивные люди! Вообразили себе невесть что, а мне из-за их тупости теперь страдать!

— А попонятнее можно?

— Попонятнее?

— Ты им что, фокусы показывал? Уж прости меня, но на мага ты похож не больше, чем лесная бархейнская обезьяна — на человека.

— Интересные у тебя сравнения! — фыркнул собеседник Ксарана. — Ты хотя бы раз видел настоящего мага, друг... кстати, ты вообще кто? Как звать-то тебя и откуда сам будешь?

— Звать меня Ксаран, — усмехнулся северянин, — а родом я из Сакарии. Слышал про мою страну?

— По-твоему, я где родился, в джунглях Мадума? Я Лендрик из Тарсии, — с некоторой долей самодовольства произнёс тарсиец. — Я обучался искусству магии у самого магистра Черрика, если тебе это о чём-нибудь говорит!

— Не знаю я никакого Черрика, — хмыкнул Ксаран. — Что за фрукт? Какой-нибудь мошенник, выдающий себя за колдуна? Видывал я таких. Говорят много, а на деле вся их так называемая магия заключается в самом обыкновенном шулерстве.

— Спорить с тобой не буду, ибо в словах твоих есть большая доля правды, — заметил Лендрик, — но магистр Черрик вовсе не мошенник. Он самый настоящий маг, принадлежащий к Ордену Серой Ленты. Это небольшой магический орден из Тарсии, обосновавшийся в Мелонитских горах, в небольшой горной деревушке под названием Кальдано. Когда-то там действовал небольшой храм приверженцев галатизма, но когда культ Фирона стал распространяться на Западе, подминая под себя все мелкие верования, почитатели Галата большей частью перешли в новую веру. Небольшое их количество покинуло Тарсию, но куда они ушли, неизвестно никому. А храм галатистов, что пришёл в упадок и запустение, двести лет назад выкупили наши братья у местного старосты и основали там нашу обитель. Мы по большей части исповедуем серую магию, но стараемся использовать её в благих целях. Конечно, иногда нас нанимают не совсем для хороших дел, но я считаю, что наслать фантомов на неверного мужа или на пустившуюся в разврат жену есть не столь плохое дело. Хотя... в последнем случае я бы предпочёл несколько иной способ воспитания. Ну ты понимаешь...

Лендрик хитро усмехнулся и подмигнул Ксарану.

— Да чего ж тут непонятного? — усмехнулся в ответ северянин. — Но здесь всё зависит от ситуации, я так полагаю. А здесь что произошло? Наставил рога какому-нибудь деревенскому обалдую и его дружки решили тебе портрет начистить?

— О, всё совсем не так, как ты думаешь, друг-варвар! Просто дело в том, что кое-кто очень не любит проигрывать в похен1. Ну а я здесь при чём, скажи мне, пожалуйста? Если мне везёт в карты, стоит ли за это меня бить и вообще творить всякое телесное вредительство в отношении моей персоны?

— А ты, надо полагать, играл честно! — фыркнул Ксаран, глядя на тарсийца, по-прежнему сидя в седле.

— Конечно. Ну... может, совсем чуть-чуть использовал самую безобидную карточную магию. А эти тупицы решили, что я шулерничал.

— А ты не шулерничал?

— Что ты, нет, конечно! Я всего лишь слегка воздействовал на ход игры, всего и делов, друг-варвар. В конце концов, мне ведь надо как-то на хлеб зарабатывать.

— А что сподвигло тебя покинуть обитель в Кальдано и пуститься в путешествие? Обет или что другое?

Лендрик несколько секунд молчал, размышляя, стоит ли откровенничать с нежданным знакомцем, пусть и сакарийцем. Потом принял, наконец, решение.

— Знать магические приёмы — это, друг мой, хорошее дело. Хорошие магические приёмы, я имею в виду. Их всегда можно применить для того, чтобы помогать людям, ну, или с пользой для себя. Правда, в Ордене не учат тому, как делать хотя бы серебро из дерьма, но есть другие... мм... способы... ну... поправить своё финансовое положение. Но правила Ордена таковы, что его адептам предписан целибат. Ты знаешь, что это такое?

— Представь себе! — снова усмехнулся Ксаран.

— Это, знаешь ли, не каждому по силам, — вздохнул Лендрик. — Когда ты постигаешь магические науки или занимаешься хозяйственными делами в обители, тебе, как правило, не до плотских удовольствий, к тому же, в Ордене нет адептов женского пола. Но вот когда отправляешься по каким-нибудь орденским делам в ту же Кальдано или вообще в Бальзарин — это ближайший к обители город, то от соблазна сложно удержаться, знаешь ли. Ну, вот как-то так получилось, друг-варвар, что та девица, которую я.. с которой у меня...

— С которой ты переспал, — за Лендрика произнёс северянин. — Бывает, чего уж там. И что, она оказалась дочкой какого-нибудь весьма уважаемого человека, которому не понравилось, что его дочку трахает какой-то проходимец?

— Эй, я не проходимец! — вскинулся Лендрик, свирепо глядя на Ксарана. Тот факт, что северянин явно был способен пришибить его одним ударом своего здоровенного кулака, тарсийца, судя по всему, совсем не волновал.

— Но он, этот уважаемый человек, именно так о тебе и подумал, разве нет?

— Я не знаю, что он там думал на мой счёт, — поостыл Лендрик, — только вся проблема заключалась в том, что этот, как ты говоришь, уважаемый человек являлся городским головой Бальзарина. Да и магистр Черрик не был в восторге от того, что один из братьев Ордена нарушил целибат. Впрочем, если бы дело касалось сугубо нашего Ордена, то наказание было бы вполне приемлемым — месяц поститься, чистить нужники и убирать мусор, а также каждый вечер читать молитвы. Наш Орден отчасти религиозный, так что молитвы в честь Фирона — дело обыденное. Но в том и дело, что дело, прошу прощения за тавтологию, касалось не только нашего Ордена, а прокуратор2 Бальзарина явно не был в восторге от того, что Эрсилия увлеклась каким-то магом-недоучкой, да ещё и без гроша в кармане. Поэтому мне пришлось как можно скорее покинуть пределы Тарсии и пуститься в странствия. Так я и оказался в этой занюханной деревушке. А тут ещё эти тупицы... ты поможешь мне, северянин?

— А с какой стати мне тебе помогать? Ты жульничал в карточной игре, а такое нигде не приветствуется. С точки зрения здравого смысла, у меня нет никаких причин тебе помогать.

— То есть ты считаешь, что эти кретины поступили правильно?

— Тебе ещё повезло, что дело ограничилось тумаками, ведь могли и ножом пырнуть.

— Кто, эти? — Лендрик с выражением крайнего презрения кивнул в сторону двери трактира. — Для этого нужно иметь на плечах голову, а не горшок с дерьмом. Ладно, пусть я немного сжульничал, но зачем же грабить человека? Они отобрали все мои деньги, что мне теперь, с голоду подыхать, а? Если бы оставили хотя бы половину, Сетон с ними, но они отобрали всё!

— И много там было денег?

— Сорок пять серебряных марок. Сумма немалая, между прочим. И можешь не беспокоиться — как только ты вернёшь мне мои деньги, я тебе заплачу за услугу. Пять серебряных марок.

Ксаран задумчиво посмотрел на тарсийца. С одной стороны, этот Лендрик получил по заслугам, ибо шулеров нигде не уважали. Но с другой, зачем же отбирать у него все его деньги? Ну, дали бы как следует по роже да отобрали бы всё выигранное нечестным путём — но зачем же грабить? А именно так действия местных и можно было поименовать.

Но про себя Ксаран решил, что брать деньги с этого недотёпы он не станет. Деньги у него были, а помогать кому бы то ни было за деньги было не в обычаях сакарийцев.

— Жульничать при карточной игре нехорошо, — проговорил Ксаран, слезая со спины своего скакуна, — но откровенно грабить людей — ещё хуже. Даже если ты и виноват.

— То есть ты поможешь мне? — в глазах Лендрика затеплился огонёк надежды. — Я-то в боевых искусствах не такой уж и знаток, так, самую малость могу только. А ты вон какой здоровый — сразу видно, что воин. Да и меч...

— Меч пока останется в ножнах, — непререкаемым тоном заявил северянин. — Мало чести такое оружие обнажать против всякой шпаны. Здесь и по-другому можно с ними разобраться. — Ксаран кивнул головой в сторону двери трактира. — Показывай давай эту компанию, раз уж такое дело случилось.

— А мне вообще стоит туда идти? — неожиданно заколебался тарсиец. — Там они сидят, ты их сразу увидишь. Пятеро кретинов, похожих на свинопасов, за столом слева от стойки, ближе ко входу на кухню. А я тебя лучше здесь подожду.

— Я тебе что, наёмный уличный боец? — Ксаран бросил на Лендрика недовольный взгляд. — Впрочем, если у тебя кишка тонка, можешь здесь оставаться. Мне всё равно.

Лендрик хотел что-то сказать в ответ на эти слова сакарийца, но Ксаран уже открывал дверь таверны и переступал её порог. Покачав головой, тарсиец что-то пробормотал себе под нос и поспешил вслед за сакарийцем.

Внутри таверна ничем не отличалась от точно таких же заведений, коих было великое множество на просторах Слагерона. И неважно, как именно они назывались. Сидящие за столами посетители, снующие по залу служанки, разносящие еду и питьё, маячивший за стойкой хозяин (здесь это был среднего возраста арвенец в простой домотканой одежде, впрочем, довольно приличного вида) — словом, ничего нового. За исключением разве что отсутствующих у стойки девиц определённого рода занятий, но оно и понятно — в таком небольшом поселении явно патриархального уклада заниматься древнейшим ремеслом было попросту некому. Во всяком случае, открыто. В воздухе витали ароматы готовящейся и готовой еды, но дыма и чада не было заметно — значит, здесь с вентиляцией был порядок, не то что в некоторых трактирах и корчмах, где, казалось, топор можно было в воздухе подвесить без опаски, что он упадёт кому-нибудь на голову.

Компанию местных лоботрясов, о которой говорил Лендрик, Ксаран увидел почти сразу, едва лишь вступил в ярко освещённый масляными светильниками зал. Были ли они действительно свинопасами или нет, варвара мало интересовало, хотя по их внешнему виду было заметно, что они явно принадлежат к фермерскому сословью. Среди них выделялся рослый крепко сложенный детина лет эдак двадцати пяти-двадцати семи с коротко подстриженной бородой и собранными на затылке в "конский хвост" длинными каштанового цвета волосами, которые явно давно уже не водили знакомства с горячей водой, мылом и расчёской. Он о чём-то негромко рассказывал своим приятелям и судя по их реакции, рассказ был явно смешным. Впрочем, на взгляд Ксарана, их смех был явно подобострастным, из чего следовал вывод, что детина занимает здесь не самое последнее положение. Вероятно, сынок какого-нибудь зажиточного земледельца или скотовода. Или мельника.

Стоящий за стойкой арвенец-хозяин таверны с интересом взглянул на вошедшего, но Ксаран не проявил к нему никакого интереса. Есть ему пока что не хотелось, к тому же седельные сумки были полны припасов. Поэтому вместо стойки северянин уверенно направился к компании, с которой у его нового знакомца вышло досадное недоразумение. Конечно, в случившемся была и вина Лендрика, но лишь отчасти.

— Ну что, дерьмоеды, — неожиданно раздавшийся за спиной сакарийца голос, принадлежащий Лендрику, заставил Ксарана недовольно поморщиться — появление тарсийца варвар учуял сразу же, как только тот появился на пороге таверны, но он никак не ожидал, что маг-недоучка полезет в бутылку, — отдавайте-ка подобру-поздорову мои деньги! Пока руки-ноги ещё на местах, шакалья сыть!

Пятеро обалдуев ошарашенно посмотрели в сторону Лендрика, потом их предводитель, ощерив рот в кривой ухмылке, произнёс издевательским тоном:

— Тебе что, мало, что ли? Так можем ещё добавить, коль уж охота тумаков получать!

— На вашем месте я бы просто вернул этому человеку его деньги, что были при нём до того, как вы сели в карты играть, — спокойно произнёс Ксаран, подходя к столу, за которым сидела пятёрка. — Я согласен, что жульничать нехорошо, но вы могли всего лишь отобрать у него нечестно выигранные деньги. Да пару раз по шее накостылять за такое. Но зачем отбирать у человека все его деньги? Это уже самый банальный грабёж.

— А ты кто такой? — сидящий ближе всех к Ксарану невысокий среднего сложения парень — по виду, подмастерье скорняка — поднял на варвара свои мутно-серые глаза. — Тебе что, больше всех надо?

— Просто не люблю, когда вот так с людьми поступают, — пожал плечами сакариец.

— Так и с тобой можем так же поступить! — осклабился скорняк.

— Со мной? — на лице Ксарана возникла слабая улыбка. — А ты ничего не перепутал?

— В смысле? — не понял парень.

— В смысле что я тебя по полу размазать могу без особых проблем.

— Кого, меня?!

Возможно, в этой ватаге обормотов этот тип был самым главным задирой. И здесь, в этой местности, он вполне мог сойти за неплохого драчуна. Вот только, по всей видимости, он до сего момента ни разу не встречался с сакарийцами, иначе он не стал бы так вызывающе вести себя по отношению к Ксарану. Впрочем, не каждый горожанин мог с ходу определить принадлежность Ксарана к одному из сакарийских кланов, что же говорить о каком-то деревенском задире?

Стул, на котором сидел скорняк, полетел в сторону, а сам он молниеносно выбросил вперёд правую руку, сжатую в довольно увесистый кулак. Попади он Ксарану в челюсть — по меньшей мере, было бы не слишком приятно. Другое дело, что против бойца инко такой вот деревенский драчун всё равно, что соломенная стена против катапульты.

На взгляд деревенского забияки, он всё сделал правильно. Вскочил на ноги достаточно резво, выбросил вперёд кулак, метя незнакомцу в челюсть — так откуда же неожиданно взялась какая-то неведомая сила, которая подхватила его под локоть левой руки и со всего маху шмякнула о застланный соломой пол? Впрочем, надо отдать задире должное — он сумел довольно проворно перекатиться в сторону и вскочить на ноги. И злобно уставиться на спокойно стоящего напротив него северянина, который смотрел на него с едва заметной усмешкой и глядел на него так, как глядят на... в общем, на пустое место.

— На твоём месте я бы сто раз подумал, прежде чем бросаться на незнакомого человека, — спокойно проговорил Ксаран. — Так ведь недолго не только на кулак напороться, но и на кинжал. А то и на меч. Правда, справный воин никогда не станет обнажать меч против такого придурка, как ты, но всё ведь может быть в первый раз. Так что давайте не будем изображать из себя героев, а просто вернём этому человеку его деньги. Его выигрыш можете оставить себе и благополучно пропить или прожрать — мне без разницы. Всё равно эти деньги этот заморыш нечестно заработал. Так будет справедливо. Что скажете?

— Это кто заморыш?!. — возмутился было Лендрик, но заметив движение пальцев левой руки Ксарана, тут же умолк.

— Э-э... — предводитель этой весёлой компании был, похоже, далеко не дурак. — Скажу, незнакомец, что это вполне честное решение. Мы просто хотели как следует его проучить, чтоб не жульничал в следующий раз.

— Полагаю, что вам это удалось, — уже более сухим тоном сказал северянин. — Давайте сюда его кошель. И покончим с этим недоразумением.

1 Популярная в Арвене, Брафолде и Алавии карточная игра, имеющая некоторое сходство с вистом.

2 Прокуратор (здесь) — глава городской администрации в Тарсии.

Продолжение следует.